По материалам уголовных расследований - 2

Александр Британчук
Русалка, или роковая страсть.
(По материалам уголовных дел)

Утром 2-го августа в 8 часов 30 минут на краю лесного массива возле села Холопычи на берегу речки Сарновки с признаками насильственной смерти был найден труп жителя той же деревни Игоря Яцюка, 28 лет, сотрудника районной налоговой инспекции. По словам жены потерпевшего, 1-го августа около 18.00    Яцюк, захватив топор, отправился в лес нарубить жердей и кольев для ограды курятника и домой не вернулся. Утром родственниками были предприняты поиски, которые и обнаружили  тело Яцюка. Труп лежал на спине возле самой воды, брюки и трусы у потерпевшего были спущены до колен. Из телесных повреждений были выявлены гематома в затылочной области головы размером 3,5 на 3 см и поверхностная, горизонтально расположенная, царапина на левой щеке длиной около 4-х см. Место происшествия представляло собой лужайку на краю березовой рощи метров 20-ти диаметром, отделенную от русла реки  полоской зарослей верболоза.  К одной из берез на краю лужайки был прислонен велосипед потерпевшего, рядом лежал топор, который он брал с собой в лес, и вязанка нарубленных из тонких стволов осины жердей длиной приблизительно 2 м и диаметром 4 – 6 см в количестве 19 штук. Одна жердь была вытащена из вязанки и находилась на берегу реки на расстоянии 3 м от трупа. Судя по характеру гематомы, которая не имела четких краев, а также по тому факту, что кожа на голове потерпевшего в месте удара рассечена не была и череп не поврежден, следствием был сделан вывод, что удар  нанесен  твердым тупым предметом без острых граней наподобие  дубинки или бейсбольной биты. Могла служить орудием преступления и жердь, которая лежала недалеко от трупа.
Согласно заключению судмедэкспертизы, смерть потерпевшего наступила в результате утопления, время смерти между девятью и десятью часами вечера  1-го августа. Образование гематомы на голове непосредственно предшествовало времени смерти. Исходя их того, что часть одежды  на потерпевшем:  рубашка на груди и плечах, а также  рукава были мокрыми, а на лице  имелись следы засохшей грязи, которая соответствовала почве берега, следствие предположило, что потерпевший захлебнулся, когда его голову удерживали под водой.
При осмотре места происшествия и прилегающей территории следов и улик, которые могли бы относиться к совершению данного преступления, выявлено не было, лишь на тропинке, ведущей со стороны леса к лужайке, обнаружили нечеткие оттиски велосипедных шин. Отпечатки пальцев на топоре и велосипеде идентифицировали как   принадлежавшие самому потерпевшему.
Лейтенанта Сергея Симакова, включенного в состав оперативно-следственной группы по раскрытию данного преступления, с самого утра 3-го августа вызвал  непосредственный шеф – начальник районного уголовного розыска майор Яковенко.
- Вот тебе, Сергей, задание, - поздоровавшись с подчиненным за руку, сразу приступил к делу майор. - Езжай в Холопычи, участковый в курсе, и прошерстите все село. Нужно проследить путь Яцюка от дома до берега речки, где его нашли, и, понятное дело, выявить всех свидетелей, которые видели его после 18-ти часов. Следующий момент: выясни, не имел ли Яцюк в селе врагов и недоброжелателей, возможно не сейчас, а раньше с кем-то конфликтовал. Дальше – обстановка в семье. Женился он год назад, живут отдельно от родителей. У жены есть два старших брата, один, кстати, и нашел Яцюка на берегу. Постарайся выяснить, где эти братья-разбойники были в вечер убийства.
- Почему, разбойники, Николай Петрович?
- Да так, к слову пришлось. Когда-то в школе что-то учил на эту тему, а что учил и не помню уже, то ли стихи, то ли пьеса, - загрустил майор, – года идут, их бег не остановишь...
- В школе  милиции? – удивленно вытаращился Симаков на шефа, не ожидавший от сурового начальника и бравого опера таких лирических излияний.
  - Какой, к черту, школе милиции! В общеобразовательной. Ладно, бог с ней, со школой. Я к тому, что на этих братьев есть  кое-какая информация: хваткие ребята. Все, хватит болтать. Задание понятно?
- Так точно, товарищ майор, - бодро отозвался лейтенант.
- Вот и хорошо. Какие будут соображения? – порядка ради, спросил майор, лейтенант же, используя представившуюся возможность высказаться, начал с того, что решил блеснуть эрудицией:
- Я, вот, думаю, Николай Петрович, что в этом деле без «шерше ля фам» не обошлось. Убитый ведь без штанов был.
- Я тоже про это думал. На месте постарайся узнать с кем Яцюк шуры-муры крутил. Короче, нужно установить, была ли у него  зазноба. Часто любовница о мужике знает больше, чем жена. При нормальном к ней подходе, особенно таких цветущих юношей, как ты - подмигнул майор, -  и с милицией информацией поделиться может. Хотя, с другой стороны, - продолжал развивать версии Яковенко, - это может быть чьей-то местью, а штаны специально сняли, чтобы опозорить. Помнишь, как цыганенка грохнули, и без штанов в мусорник засунули?
- Это из того семейства, что наркотой торговало? Борзый юноша был. Я его за хулиганку когда-то задерживал. Потом им еще дом сожгли.
- Они, - подтвердил майор. – Сразу после этого и уехали. Одним рассадником заразы меньше стало. Что же касается Яцюка, то мог и с чужой женой на травке валяться, а муж застукал. Вариантов куча. Мы его мобильник проверили, но он в последние дни никому почти не звонил, сейчас проверяем его рабочие контакты по линии налоговой. Может, на какую-нибудь фирму крутую наехал не по делу, а то и по делу. Бизнесмены у нас всякие есть, кто из спортсменов, кто из бандитов.
Насчет бизнесменов лейтенант был полностью согласен с мнением руководства, а вот по поводу адюльтера у него имелись свои соображения, и молодой сыщик не преминул изложить пришедшую  ему в  голову неординарную мысль:
- А вдруг этот Яцюк голубой?
Но, оказывается, опытный начальник   прорабатывал и эту версию.
- Вчера вечером я специально встречался с одним из адептов нетрадиционного секса, - усмехнулся майор и   продолжил стихами, демонстрируя, что  не все он забыл из школьной программы, - из тех, кто «знал одной лишь думы власть, имел одну, но пламенную страсть»! В их кругах Яцюк замечен не был. Хватит рассуждать. Зайди к Войтюку, он в ту сторону едет человека за кражу задерживать, заодно и тебя до Холопыч подбросит, - закончил инструктаж начальник.
Через час Симаков вместе с участковым инспектором старшим лейтенантом Петром Пивнюком стояли во дворе погибшего Яцюка и беседовали с его женой, которую звали Галя.  На вид ей  вряд ли было  больше 20-ти лет, крашеные в белый цвет волосы повязаны черной косынкой, широкое платье не скрывало  явных следов беременности. Заслышав голоса, из летней кухни вышла женщина среднего возраста, голова ее также была покрыта траурным платком,  сходство лиц  обеих указывало, что она, скорее всего, приходится Гале матерью. Симаков уточнил время, когда Яцюк отправился в лес, место, где он собирался,  рубить деревья,  спросил, что у него было с собой ценного, и  почему потерпевший не взял мобильный телефон. На все вопросы он получил от женщин исчерпывающий ответ, в том числе, что Яцюк, будучи в отпуске, телефон  собой не носил   специально, дабы  меньше беспокоили с работы. Затем сыщик перешел к  обстоятельствам обнаружения тела. Выяснилось, что братья жены, Евгений 26-ти,  и Анатолий 24-х лет  с самого утра по просьбе сестры отправились на мотоцикле и скутере на поиски родственника. Евгений и нашел тело у реки.
- А вы вечером матери звонили, что муж домой не вернулся? – спросил Симаков у Гали, которая большей частью стояла молча, периодически прикладывая носовой платок к опухшим векам, а на все вопросы отвечала  мать.
- Звонила часов в десять, а потом мама сюда пришла, и мы ждали Толика и Женю, чтобы идти искать.
- Откуда ждали? – насторожился лейтенант.
Галя молча отвернулась и стала усердно вытирать глаза, мать  ответила за нее:
- Их дома не было, они с ребятами гуляли.
- А когда домой явились, почему сразу искать не стали?
Женщина на мгновение запнулась, перевела взгляд с лейтенанта на участкового инспектора, и, нервно дернув  плечом, ответила:
- Выпили они. Мы с отцом не хотели, чтобы они пьяные по селу ездили. Да и что в темноте найдешь.
- И когда же они домой явились? – теперь задал вопрос участковый. – Может, что-нибудь подозрительное видели, или чужих в селе?
- Следователь то же самое спрашивал, а домой они вернулись после двенадцати ночи и легли спать.
Сыщики, чувствуя, что женщины более не склонны к разговору, поблагодарили за информацию, посочувствовали их горю и вышли за ворота.
- Ну что, товарищ начальник, куда стопы направим? – с легкой иронией в голосе  спросил у коллеги участковый.
Старший лейтенант Пивнюк был на три года старше Симакова, начинал службу в милиции с должности постового, затем повысили до участкового инспектора, с должности которого он мог и уйти на  пенсию. Чтобы получить высшее (хотя бы по милицейским меркам) юридическое образование, он уже два года мучился на заочном отделении той же школы милиции, стационар которой с отличием закончил  Симаков. Поэтому последний, хоть и имел ниже звание и меньше лет выслуги, боролся с преступностью на перспективной с точки зрения карьерного роста должности оперативного уполномоченного уголовного розыска, а Пивнюк сбивал сапоги на хлопотливой и неблагодарной должности сельского участкового.
Подначки такого рода в милицейской среде были в порядке вещей, да и Симаков по своему характеру не был подвержен болезненному самолюбию и переоценке значимости своей персоны, поэтому он воспринял иронию соратника без обид и наметил маршрут поисков:
- Как жена говорила, место называется, куда Яцюк должен был за дровами ехать? Шпилька вроде бы? Вот туда и двигаемся. Далеко от сюда?
- Селом с километр топать, затем поле перейти, за полями две гряды холмов, лесом покрытые, клином к болоту сходятся. Вот это и есть Шпилька, - обрисовал участковый топографию местности.
- А за болотом что?
- Речка.
- Тогда шагом марш! – преувеличенно командирским голосом распорядился  лейтенант. – Направление на Шпильку! А по дороге будем проводить  опрос   граждан по  следующим пунктам: а) видели ли они в тот вечер Яцюка; б) не было ли у него сопровождающих, когда он ехал в лес; в) кто из местных жителей двигался в том же направлении или находился рядом со Шпилькой; г) не было ли замечено посторонних в полях и лесу. Задача ясна, товарищ старший лейтенант?
- Так точно, товарищ лейтенант! – браво отчеканил участковый инспектор.
Молодые сотрудники, слегка подурачившись, скрасили игрой серость и суровость милицейских будней, посерьезнели и, шагая по сельской дороге, завели разговор в деловом ключе. Симаков поинтересовался мнением участкового о поведении родственников потерпевшего.
- Заливает Верка, что ее хлопцы на поиски не отправились, потому что пьяные были. Ездит наш народ по селу в любом состоянии и на любом транспорте, и милицию ни в грош не ставит, пока не поймаются. Здесь другая причина, - уверенно заявил Пивнюк.
- А вдруг, действительно так напились, что лыка не вязали?
- Нет, Серега, я их хорошо знаю. Хлопцы они ушлые, но по этой части, - участковый щелкнул себя по кадыку, - не злоупотребляют.
- Что значит ушлые?
- Могут и морду набить. Когда-то заявление поступило по легким телесным, на дискотеке подрались. Но я с ними побеседовал конкретно, сказал, если с потерпевшим не договорятся, минимум 15 суток им обеспечены, а то и под статью загреметь можно.
- И что?
- Решили вопрос. Потерпевший заяву забрал.
- А они?
- А они своим трактором ему поле вспахали.
- Наверное, не только ему?
- Трактор весной всем нужен, - дипломатично усмехнулся в усы участковый. – Но главный метод воздействия на правонарушителя, как учат нас в школе милиции - это профилактическая беседа плюс вот этот аргУмент, - показал Пивнюк свой увесистый кулак, - да материальный «хвактор».  Тогда люди в момент перевоспитываются.
- Вот и версия обрисовалась, -  рассуждал Симаков. – Решили братья швагра повоспитывать, да маленько сил не рассчитали, а может и преднамеренно утопили.
- Ну, насчет преднамеренного убийства я сомневаюсь. А вот притопить, чтобы  напугать, вполне могли.
- По всей вероятности на лужайке с Яцюком свои были. Он топор имел, но не защищался, - продолжал лейтенант.
- Или же набросились внезапно из кустов, по голове дали и в воду, - предложил участковый свой вариант.
- А может, какие-нибудь сведения от него узнать хотели и для этого пытали, - все дальше углублялся в дебри невероятных версий молодой оперативник.
- На пытки не  похоже, - вернул его действительности участковый. - Губы не разбиты, зубы на месте, ребра не поломаны.  Короче, чего там гадать. Осмотрим Шпильку, будем насчет братьев и всех остальных киллеров выяснять.
Сотрудники, пока двигались селом, опросили нескольких попавшимся им на глаза местных жителей, посетили в несколько подворий, но ничего интересного для себя не узнали.
Наконец добрались до околицы деревни. Здесь заканчивалась хоть и плохонькая, но асфальтированная дорога. Село осталось за спиной, а прямо перед ними раскинулись засеянные уже почти созревшими злаками поля, за полями виднелся сине-зеленый далекий лес, уходивший вправо и влево до самого горизонта. С левой стороны между  полями и лесом  можно было различить рассыпанные по холмам строения какого-то населенного пункта.
- Вот и Шпильку отсюда видно, - указал участковый на овражистую западину между холмами. – Да не туда смотришь, бери чуть левее,  где лес светлее, - сориентировал он коллегу. - На холмах сосны, а в ложбине – лиственные породы. Лес полосой с полкилометра шириной вдоль реки и тянется, в тех местах, где болота нет.
- А что за село виднеется?
- Голевка. Тоже мой участок. Отсюда напрямую грунтовкой и трех километров не будет, а по асфальту больше шести.
- Получается, эта Шпилька посередине, между Холопычами и Голевкой расположена?
-  Голевка  ближе.
- Круг поисков расширяется чуть ли не до бесконечности, - констатировал лейтенант. – Придется и Голевку отрабатывать. Ведь мог Яцюк на Шпильке с кем-нибудь из ее жителей столкнуться. А  где труп нашли?
- Почти прямо перед нами по дороге. Как раз  посередине между Голевкой и Холопычами будет. Давай, с того места и начнем, - предложил участковый, а оттуда маршрутом Яцюка на Шпильку пройдемся.
Сотрудники быстрым шагом двинулись  в сторону леса,  не забывая  внимательно осматривать дорогу и обочины на случай обнаружения возможных улик. Скоро они пересекли поле и остановились у опушки леса на развилке дорог. Главная дорога петляла, огибая холмы, между полями и лесом по направлению к Голевке, узенькая тропинка уходила  влево, чтобы через лес вывести к берегу речки, а тропа пошире, пролегавшая между дорогой и тропинкой, уводила в сторону пресловутой Шпильки. Сыщики углубились в сосновый лес, деревья были высокими, стволы мощными и прямыми, запах хвои приятно щекотал ноздри. Метров через триста местность стала понижаться, сосну сменили лиственные породы, тропинка, по которой они шли, змеей извивалась между густо растущими деревьями, зарослями кустов и засыпанными прошлогодней листвой и поросшими папоротником ямами. Шагов через сто идти стало легче, так как сплошной лес сменили купы кустарника, между которых  просматривался луг и берег речки. Тропинка повернула налево  к березовой роще, и через несколько минут сотрудники вышли к месту происшествия. Выглядело оно довольно романтично. Лужайка представляла собой почти правильный круг, с одной стороны очерченный стволами берез, а с другой  - линией кустов верболоза, растущих по берегу речной заводи. Отлогий берег плавно переходил в речное дно, а там, где начиналась глубина,  на отражавшей голубое небо поверхности воды плавали  лоснящиеся на солнце темно-зеленые круги  листьев и среди них сверкали  снежно-белыми лепестками с золотистой искрой тычинок  цветы кувшинок. Заключительным штрихом в этом идиллическом пейзаже являлась живописно склонившаяся над заводью плакучая ива.
- Эх, Петя! – оглядевшись вокруг, в порыве чувств воскликнул Симаков. – В таком месте и помереть не грех! Где же такую красоту, сидя в прокуренном кабинете, увидишь?
- Ну –ну, - скептически отозвался участковый, - тебя бы в эту красоту осенью, когда дороги развезет, или зимой - по пояс в снегу, а ты должен какого-нибудь наркошу или воришку по селам  или среди полей  вылавливать.
- Да, Петя, нет у тебя в душе романтизма, погряз ты в текучке. Раз так, давай улики искать, - предложил лейтенант.
Работники милиции тщательно осмотрели как саму лужайку, так и луг, берег и рощу в радиусе не менее ста метров вокруг, но ничего нового, что не было бы  выявлено при первичном осмотре места происшествия представителями следственно-оперативной группы не нашли. Солнце, приближаясь к зениту, прогрело воздух даже среди лесных деревьев, грузноватый для своего возраста участковый, уселся передохнуть   под плакучей ивой на зеленой травке и закурил сигарету, Симаков пристроился рядом. В лесу невидимые в кронах деревьев заливались и щебетали птицы, гладь реки иногда нарушали всплески рыб, на отмелях подавали голос лягушки. К Симакову вновь вернулся лирический настрой.
- А что, Петя, у вас тут никакие легенды о водяных или русалках в народе не ходят? – поинтересовался лейтенант, осматривая заросли кустов на противоположном берегу.
- Почему не рассказывают, - хохотнул участковый. – Видели у нас русалок и не раз. Я даже знаю, кто нашего терпилу замочил.
- Да ну? – недоверчиво посмотрел на коллегу Симаков. – И кто?
- Русалки защекотали.
Молодые сотрудники рассмеялись, и участковый продолжил:
- Защекотали, на дно утащили, использовали, как мужчину, и назад на берег выбросили.
- Ты прав, мой друг, - согласился лейтенант. – Поэтому он и без трусов был.
Посередине реки бултыхнулась крупная рыба, рыбья мелочь бросилась врассыпную.
- Жерех играет, не русалка это, - объяснил участковый и вытащил из пачки новую сигарету.
Сергей наблюдал за расходившимися по воде кругами, но хищный жерех больше не выпрыгивал. Заметив, как на  берегу за рекой зашевелились кусты, Симаков перевел взгляд туда. Вдруг лицо лейтенанта с блуждавшей на губах умиротворенной улыбкой вытянулось и застыло, глаза округлились. Из кустов на открытое место вышла абсолютно голая молодая женщина, её всколоченные спутанные волосы разметались по спине и плечам, когда она обернулась и посмотрела в сторону сотрудников, Симакова поразил ее мрачный, бездумно-зловещий взгляд. Женщина на ходу то ли улыбнулась, то ли оскалила зубы, и скрылась в кустах на противоположном краю вытоптанной пригоняемыми на водопой коровами ложбины.
- …твою мать! – вырвалось у Сергея. – Ты видел? – толкнул он локтем в бок коллегу.
- Что видел? – прикурив, спросил участковый.
- Русалка пробежала!
- Прикалываешься? – заржал участковый. – Или на солнце перегрелся, галюники начались?
- Сам ты прикалываешься, - почему-то шепотом ответил Сергей, прокашлялся и, указывая рукой,  заговорил уже обычным голосом:
- Баба голая прошла там, где коровы вытоптали.
- Красивая? – в голосе стража правопорядка прорезались заинтересованные нотки.
- Фигура клевая, а взгляд как у ведьмы. Бр-р-р! Мороз по коже, - передернул плечами лейтенант. – Может, у вас секта нудистов завелась? На том берегу села есть?
- Есть. Березовичи, но там уже не мой участок. Насчет сект ничего не слышал. Скорее всего, какая-то компания гуляет, барышня упилась, и решила в речке освежиться.
- Нужно на ту сторону перебраться и проверить, вдруг та компания к убийству отношение имеет, - перешел от мистики к практическому расследованию лейтенант.
- Разве что вплавь, - остудил пыл коллеги участковый. – Ближайший мост через десять километров.
Но молодого оперативника не так то легко было сбить с намеченной цели.
- А что, Петя, надеюсь, ты плавать умеешь? Русло здесь неширокое, всего метров двадцать,  будем форсировать водную преграду.
Но участковому  не суждено было узнать, в шутку или всерьез предложил ему это сделать напарник, успела лишь промелькнуть мысль, что если всерьез, то юноша далеко пойдет. Судьба была благосклонна к сотрудникам милиции: из-за поворота реки выплыла рыбачья лодка. Через пять минут сотрудники уже находились в утлом плавсредстве. Пока Пивнюк, забрав у пожилого рыбака весло, мощными гребками направлял утлый челн к противоположному берегу, Симаков выспросил мужчину на предмет наличия на берегу подозрительных личностей, получив отрицательный ответ, записал номер мобильного телефона неожиданного спасителя  на случай, если придется переправлять сотрудников обратно. 
Плоскодонка уткнулась тупым носом в изрытую коровьими копытами отмель, сотрудники выпрыгнули на сушу и подошли к кустам, в зарослях которых, по словам лейтенанта, скрылась таинственная незнакомка. Однако на высохшем твердом грунте никаких следов не выявили. Тогда, раздвигая ветки, они двинулись в том направлении, куда могла уйти женщина. Берег понизился, заросли стали гуще, а почва под ногами – влажной. Участковый, продиравшийся сквозь кусты и заросли камыша первым, вдруг остановился, выругался и сделал шаг назад.
- Воды в туфлю набрал, - сообщил Пивнюк. – Болото начинается, бери правее.
Сделали еще несколько шагов, Пивнюк снова остановился, присел и стал что-то рассматривать на земле.
- Ну, что там, Петя? – тихо спросил заглядывавший за плечо участковому  Симаков.
Пивнюк с сопением отодвинулся, а Симаков присел рядом. В вязкой почве, покрытой какой-то противной зеленой слизью, четко отпечатались следы босых ног, уводящие вглубь болота. Участковый, опираясь на колени, поднялся на ноги, сдвинул форменную фуражку на затылок и вытер ладонью вспотевший лоб.
- Вот тебе и галюники, - проговорил он. – На отдыхающих не очень похоже. С какой радости городской барышне, даже голой, в самое болото переться.
- Далеко болото тянется? – спросил Сергей
- Понятия не имею. Нужно подняться на берег и сверху посмотреть.
Так они сделали. Выбрались сначала на луг,  затем вскарабкались  на невысокий, но с крутыми склонами бугор, непонятно откуда взявшийся посреди ровного луга.
- Говорят, что это какой-то древний могильник, - объяснил участковый Сергею. – Пару лет назад археологи здесь копались, какие-то черепки и кости нашли, - указал он на траншею с обвалившимися краями на одном из склонов холма.
 С вершины было видно, что поросшая камышом болотистая низина тянулась вдоль всего  берега речки, за низиной простирались луга с разбросанными на них редкими купами  кустарников, еще дальше  за равниной на холмах угадывались  строения какой-то деревни.  На ближнем лугу кое-где стояли телеги, возле них паслись лошади да виднелись размахивавшие руками фигуры косарей. Не сговариваясь, сотрудники двинулись в сторону ближайшего труженика. По пояс голый местный житель, заметив приближение работников милиции, перестал косить, подошел к телеге, вытащил из кармана  лежавшей там рубашки пачку сигарет и закурил.
- Добрый день, дядьку! – поздоровался с мужиком за руку участковый, Симаков также проговорил слова приветствия и протянул руку, ощутив крепкое пожатие ладони косаря, мужчины лет пятидесяти.
- Откуда ж тут посреди болота милиция взялась? – удивленно спросил  крестьянин. – Вы, хлопцы, часом не на вертолете прилетели?
- Не, на лодке переплыли. Я с Холопыч участковый.
- А-а, понятно. Говорят, на вашем берегу мертвого нашли? – проявил осведомленность местный житель. – Что, утонул?
- Как раз разбираемся, - включился в беседу Симаков. – Вы  вчера или позавчера посторонних на берегу не видели, на отдых сюда из города никто не приезжал?
- Чем тут, хлопцы, доедешь, даже джип не пройдет. Если рыбаки или парни с девками приезжают, то машины в селе оставляют, а сюда пешком. А чужих машин я не видел.
Участковый не стал ходить вокруг да около и задал вопрос прямо:
- Что за голые бабы здесь по берегу околачиваются?
- А-а,  об этом вы тоже знаете, - отмахнулся мужик  от кружившего возле его  обнаженного торса овода   и буднично ответил:
- Русалка это. Да вы не беспокойтесь, она безобидная.
- Откуда она взялась? – чуть ли не в один голос воскликнули Симаков с участковым.
- Местная. Костя Литвиненки дочка. Красивая девка, а заходит ей временами, и тогда на речку убегает, от людей прячется. Вы когда ее видели?
- Да вот, полчаса назад.
- Ага, значит, два-три дня погуляет и успокоится.  Они мои соседи. Неделю их не было, к родственникам на свадьбу ездили. Видишь, как ее на природу потянуло: только вчера вернулись, а она уже на речку рванула. Настоящая русалка!
- Таких русалок лечить надо, - разочарованный, что чуда не состоялось, высказался Симаков.
- Думаете один раз ее лечили? И в психбольнице лежала. После ихних уколов и таблеток вообще примороченная ходит, а кабанчика на лекарства продай.
Работники милиции поблагодарили словоохотливого селянина за ценную информацию, быстро вернулись на берег, рыболов-любитель далеко уплыть не успел, и сыщики вновь оказались в том месте, откуда начали свои поиски, то есть на месте происшествия. Отсюда сыщики отправились по лесной тропинке на Шпильку, где потерпевший рубил дрова, чтобы попытаться выяснить, почему он  не поехал прямой дорогой к дому, а оказался на берегу реки.
- Вот и Шпилька начинается, - сообщил участковый, когда они, преодолев подъем, стали спускаться в пахнувший болотной сыростью распадок.
- Ну и место здесь мрачное, сплошные дебри, - комментировал Симаков, рассматривая сомкнувшуюся по обеим сторонам тропинки почти глухую стену из тонких стволов березок, ольхи и осины. – Мы тут пешком еле продираемся, представляю, как ему на велосипеде ехать.
 - Плохо ехать, - подтвердил участковый и остановился. – Запросто упасть можно.
Сыщики как раз проходили место, где тропа на склоне делала поворот, огибая куст орешника. Отодвинув закрывавшую обзор ветку, Симаков обратил внимание на разворошенные сухие листья на земле за кустом.
- Погоди, Петя, - остановил он пыхтевшего сзади участкового, - кажется, здесь кто-то   скатился со склона.
Осмотрев предполагаемое место падения, пришли к выводу, что велосипедист двигался не от Шпильки к берегу, а наоборот. Стали искать другие возможные следы, и на одной из стоявших рядом с тропой березок обнаружили царапину примерно на высоте одного метра от земли.
- Ага, теперь понятно, - сделал вывод Симаков, - велосипедиста снесло по склону, и он налетел на березку, а царапина осталась от руля или рамы. И что из этого следует, товарищ старший лейтенант? – копируя тон и мимику их преподавателя по трасологии, строго спросил Симаков.
Участковый, недавно вернувшийся с сессии,  узнал «любимого» преподавателя, по милости которого пришлось пересдавать зачет, и прыснул со смеху:
- Тебе, Серега, надо было в артисты-юмористы идти, деньги загребал бы лопатой, а ты тут по болотам с пистолетом за пазухой лазишь.
Сыщики опустились на корточки  возле березки и среди сухих листьев и редких стебельков травы обнаружили то, что хотели: отколовшиеся от велосипедной рамы частички ярко-синей краски размером не больше 3-х мм.
- А велосипед Яцюка, что нам жена сегодня показывала, был зеленого цвета, так ведь? – решил уточнить Симаков.
- Во дворе у них два стояло, один - черный, второй – зеленый. Он на зеленом ездил.
- Что же у вас тут за движуха по лесу, как возле пивного ларька в жаркую погоду? – задумался лейтенант. – Одни на Шпильку гонят, другие оттуда. Судя по тому, что землю в месте падения листьями  присыпать не успело, да и царапина свежей выглядит, случилось это два-три дня назад. Слушай, - пришла в голову Симакову очередная мысль, - вдруг этот Яцюк специально на берег поехал сети ставить или  какие-нибудь браконьерские ловушки, а жена нам не говорит.
- Не, он таким не занимался. Зачем человеку ночами не спать, комаров кормить, под дождем мокнуть, если ты в налоговой работаешь. Скажешь – и так принесут. Сплошные кроссворды, - озадаченно почесал затылок участковый. – То ли дело, какого-нибудь ханыгу собутыльники-алкаши по пьяне грохнут, так на другое утро, очухаться не успеют, я их еще тепленькими  повяжу. А тут одно то, что  человек в налоговой работает, дает бесчисленное множество версий.
- Да, Петя, жизнь полна загадок, и милиция призвана все эти загадки и версии проверять, - улыбаясь, вторил коллеге лейтенант. – Давай искать, где он палки вырубал.  Авось, что-нибудь интересное попадется.
Рассуждая таким образом, работники милиции выбрались из лесной чащи и очутились на относительно чистом месте, примыкавшем к оврагу, а за оврагом виднелись желтые поля злаков. Здесь же увидели раскиданные по земле свежесрубленные осиновые ветки и торчавшие из травы колья тонких пеньков. Пивнюк в который раз вытер пот со лба, а Симаков пальцем пересчитал  количество срубленных стволов.
- Двадцать!  - огласил он результаты подсчетов. – И возле мертвого Яцюка, говорил мне сегодня шеф, в вязанке двадцать жердей было. Значит, здесь  он их и рубил. Теперь смотрим, не был ли тут кто-нибудь еще.
Сотрудники несколько раз пересекли пресловутую Шпильку вдоль и поперек, но больше свежих порубок не обнаружили, как и следов и предметов, которые можно было бы соотнести с совершенным преступлением. Расширили круг поисков. Участковый, двигавшийся по самому краю посадки, подозвал Симакова. Подойдя ближе, тот увидел, что Пивнюк осматривает глинистый склон оврага, густо заросший крапивой, в том месте, где склон был наиболее пологим, тянулась полоса скошенных стеблей.
- Возможный свидетель объявился! – радостно воскликнул лейтенант. - Когда здесь косили, можешь определить?
- Не свидетель, а свидетельница, и не косили, а серпом жали. Косой здесь между деревьями да на склоне размахнуться негде, а серпом пользоваться - не мужское  занятие.
Участковый подобрал с земли несколько срезанных стеблей, размял в ладони и вынес заключение, что срезаны они были дня три назад.
- И по времени сходится. Говорил я шефу, что в этом деле женщина замешана, - возможно, несколько заранее, похвалил себя Симаков. – Нужно конкретно выяснять, была ли у Яцюка в Холопычах подружка.
- Подружка, может, и была, хотя я не слышал. Но зачем бабе в такую даль за крапивой тащиться, когда ее возле самого села навалом?
- Не скажи, Петя! Ради любви женщины и не такие расстояния преодолевают. Яцюк мог с ней заранее договориться.
- Если так, то она сразу бы на берег поехала, - резонно возразил участковый. – А вот до Голевки отсюда рукой подать. Так что, твою «шерше ля фам» надо там искать.
- Молодец!  Голова работает. Он дрова рубил, она косила крапиву, они посмотрели в глаза  друг другу и увидели лучи заходящего солнца и  пламя зарождавшейся любви! Значит, «дранг нах» Голевка!
На первый взгляд молодой сыщик просто балагурил, но глаза его внимательно осматривали скошенный склон и вырубку вокруг. И чутье его не подвело. Под кустом он заметил несколько лежавших на земле сухих стеблей.  Когда сотрудники  подошли ближе, по примятой траве стало понятно, что здесь стоял мешок, куда запихивали скошенную крапиву. Более ценной находкой был валявшийся рядом обрывок капроновой бечевки оранжевого цвета сантиметров десяти длиной.
- Мешок завязывали, и шнурок порвался, - сделал вывод участковый.
Обрывок, засунутый в целлофановый пакетик, последовал в карман к лейтенанту, где уже лежали собранные в лесу частицы велосипедной краски, а сотрудники, подстегиваемые охотничьим азартом и чувством легкого голода, та как время обеда давно прошло, направили свои стопы в сторону Голевки. Спустя минут тридцать-сорок они уже были в деревне, увидев возившегося возле сарая мужчину, зашли во двор. Участкового здесь знали, первым делом Пивнюк попросил напиться, хозяин вынес алюминевую кружку, Сергей набрал из колодца свежей воды, и сыщики утолили жажду. Перекинувшись с хозяином словами, участковый поинтересовался, кто из женщин заготавливает крапиву в овраге возле Шпильки.
- Светка Дорошенчиха, Митька Ващук своих дочек посылает, - стал вспоминать мужчина, - ага, еще Маруська.
- Так-так, - задумался участковый, - Светка Дорошенко это Ваньки-лесника жена, а у Митьки Ващука дочки школьницы? – продемонстрировал он знание подопечного контингента -  А Маруська кто такая?
- Русол фамилия, мать у нее фельдшерицей была, сейчас в городе живет, мужика  там нашла, - объяснил местный житель.
- У Маруськи муж есть?
- Ага, аж три! – ухмыльнулся мужчина. – Она только школу кончила, убежала с шоферюгой. Потом вернулась, Андрей к ней стал захаживать, пока жена в Италии на заработках сидела. После этого какой-то хлопец был, а сейчас на почте работает.
- А вчера или позавчера вы ее видели? – спросил Сергей.
- Не помню, она почти каждый вечер мимо двора на велосипеде ездит.
- Какого цвета у нее велосипед?
- Вроде бы голубой, не обращал внимания.
- А Митькины девки на чем ездят? – задал свой вопрос участковый.
- Тоже на велосипедах. Им недавно отец новые купил, один желтый, другой красный, чтобы не путали. Они к моей Витке заезжают и гоняют на речку купаться. А что это ты, Петро велосипедами интересуешься? – полюбопытствовал  мужчина.
- Воришку поймали, а у него три велосипеда нашли, выясняем, у кого украл. Ну, а Дорошенчиха на каком велосипеде ездит?
- Светка – не знаю, - не стал гадать местный житель. – У них в хозяйстве их аж три имеется, но не жаловались, что украли.
Сотрудники милиции, поговорив еще немного и убедившись, что мужчина по интересующим их вопросам больше ничего сообщить не может, покинули  двор.
- И что, Петя, думаешь, подходит эта Маруська на роль подозреваемой? – только они вышли на улицу, принялся выяснять Симаков. –  Может, Яцюк как раз и был тем кавалером, что мужик рассказывал?
- Сейчас узнаем, - заверил участковый, целеустремленно сворачивая в почти незаметную под кронами вишневых деревьев улочку. – В делах сердечных лучше всего женщины разбираются. Зайдем в одну хату, - тут Пивнюк сделал многозначительную паузу,  плутоватая улыбка тронула его полные губы, - но ты на улице подождешь.
- Понял, - ухмыльнулся Симаков. – На какие только жертвы не приходится идти сотрудникам милиции, чтобы добыть нужную информацию!
Участковый не стал вдаваться в подробности, лишь скромно потупил взор. Лейтенант остался караулить у калитки, участковый же решительно прошел во двор. Видимо, на сей раз добывание информации ограничилось только беседой, потому что минут через десять Сергей услышал, голос коллеги, звавшего его к себе. Пивнюк  покуривал, развалившись на скамеечке возле летней кухни,   довольный вид старшего лейтенанта свидетельствовал, что, как минимум, нужную информацию он успел получить.
- Садись. Серега, - хлопнул ладонью по скамейке участковый. – Сейчас Наташка нас борщом накормит. Ох, и вкусный у нее борщ! – закатил глаза и облизнулся Пивнюк, а увидев нетерпеливый взгляд Симакова, уменьшил силу своего гулкого голоса и сообщил  то, что Сергей  надеялся от него услышать:
- Были они знакомы. Пока Яцюк не женился, он с  Маруськой  любовь крутил.
Тут из кухни выглянула раскрасневшаяся пышнотелая молодуха и, окинув молодого лейтенанта с головы до ног быстрым взглядом, пригласила дорогих гостей к столу. Обед состоял всего из одного блюда - густого наваристого борща - но в неограниченных количествах.
Покинув гостеприимный дом, сотрудники обсудили план дальнейших действий. То, что Мария Русол работала на почте, давало основание предположить, что в данный момент она там и находится, а, учитывая неблизкое расстояние от дома до работы, напрашивался следующий вывод, что ездит она туда на велосипеде. Пока же сотрудники решили под благовидным предлогом  заглянуть к ней домой и постараться  осмотреть велосипед. Наличие повреждений на нем определило бы ее правовой статус в расследовании убийств Яцюка в качестве возможной подозреваемой, отсутствие – только потенциального свидетеля.
Однако, подойдя к воротам, увидели, что калитка закрыта на щеколду, а на входной двери в дом висит замок. Велосипеда во дворе сыщики также не заметили, но обнаружили другое нечто интересное: на натянутой веревки висели два пустых мешка, возле горловин которых болтались продетые сквозь ткань  оранжевые завязки.
Ободренные успехом, сотрудники милиции бодро шагали по направлению к центру села и обсуждали возможные версии. Первым высказался Симаков.
- Начинает все складываться, Петя. Яцюк рубил лес, а Мария приехала за крапивой. В сердце снова вспыхнула любовь, и они решили уединиться в укромном местечке. А их выследил кто-то из теперешних ее хахалей и дал Яцюку по голове.
Участковый изложил свой вариант:
- Они заранее договорились здесь встретиться, а потом уже поехали на берег.
- Как они могли  договориться, если Яцюк никому по мобильнику не звонил.
- Потому и не звонил, чтобы жена не вычислила. Зато спокойненько мог позвонить ей на почту с домашнего телефона, - просветил холостого, а потому  неискушенного в тонкостях семейной жизни лейтенанта участковый инспектор, который давно был женат. – Что же касается ее хахаля, то молва, по словам Наташки,  приписывает начальника районной почты. Сомневаюсь я, чтобы такой большой человек стал свою почтальоншу среди леса выслеживать. У него таких почт два десятка в районе. А вот братья жены могли наказать родственника за неверность.
За интересной беседой сыщики не заметили, как достигли намеченной цели. Почта занимала первый этаж административного здания. На втором этаже помещались органы местной власти в лице председателя сельсовета, бухгалтерии и землеустроителя. Вход на почту в вестибюле здания был направо, слева начинались ступеньки ведущей на второй этаж лестницы, а под лестницей стояли вряд пристегнутые к железному каркасу несколько велосипедов различной степени изношенности. Один из них, сиявший перламутровой голубизной, сразу бросился сыщикам в глаза. Воспользовавшись тем, что в вестибюле никого не было, они присели возле велосипеда и сразу увидели на раме небольшую вмятину и место с облупившейся краской. Симаков вытащил из кармана целлофановый пакетик с собранными в лесу образцами и приложил к раме. На первый взгляд цвет совпадал.
На данном этапе расследование было остановлено. Пока участковый искал в селе, кто смог бы подбросить их до трассы, Симаков связался с руководством и доложил результаты.
Следующий день был посвящен сбору улик, поиску свидетелей и проверке возможных подозреваемых. Сразу же из черного списка  были исключены братья жены потерпевшего. Нашлись очевидцы, которые подтвердили, что в тот вечер они еще с двумя браконьерами ездили ставить сети на озеро, расположенное в 20 км от села, вернулись на рассвете и тогда же приступили к поискам. О том, продолжались ли близкие отношения между Марией Русол и Яцюком после его свадьбы,  конкретных свидетельств не было, зато подтвердились эти отношения с начальником районного отделения связи. Однако у него имелось железное алиби, очевидцем которого был сам прокурор района. В тот вечер они оба присутствовали на совещании у главы администрации, а после мероприятия - на легком фуршете, организованном в загородном ресторане одним из местных начальников по случаю своего дня рождения. В десять часов вечера, когда малопьющий прокурор покидал заведение, веселье было в самом разгаре, и начальник почты со своей неуемной энергией играл там не последнюю роль.  Проведенный работниками милиции почти поголовный  опрос жителей сел Холопычи и Голевка также не принес результатов. Никто не указал на присутствие незнакомых людей или  неизвестных транспортных средств, находившихся в вечернее время  на окраине села, в поле или возле леса, что косвенно опровергало версию убийства  потерпевшего в связи с его профессиональной деятельностью.
 В связи с тем, что не было обнаружено  прямых доказательств причастности  Марии Русол  к данному преступлению, косвенные же улики  свидетельствовали  лишь о том, что она примерно в указанное  время могла находиться рядом или  на месте происшествия, то у прокуратуры оставалась одна надежда: чистосердечное признание подозреваемой, естественно, в том случае, что она действительно имела  отношение к убийству. Мастером  налаживания психологического контакта с подозреваемым и специалистом по проникновению в его заблудшую душу была старший следователь районной прокуратуры по особо важным делам Вера Ивановна Залеская, которой и поручили расследование этого преступления.
Было решено вызвать Русол для допроса в прокуратуру в качестве свидетеля.    Участковый Пивнюк, прибыв на райотделовской машине, вручил Русол повестку и  пригласил ее ехать с ним. Мария признаков испуга или нервозности не проявила, быстро собралась и села в машину. По дороге она спросила, зачем ее вызывают, а когда участковый ответил, что не знает, больше вопросов не задавала, сидела спокойно и смотрела в окно, когда же Пивнюк, выполняя указание следователя, заводил с ней ничего незначащие разговоры, то отвечала по существу и даже пыталась шутить.
Об этом участковый, перед тем как ввести женщину в кабинет, доложил следователю. Залеская сделала вывод, что подозреваемая обладает сильным характером, паническим настроениям не подвержена, психику имеет устойчивую. Были внесены коррективы в заранее составленный план допроса, и Русол пригласили в кабинет. Выглядела она немногим старше своих двадцати восьми лет, рост имела высокий, фигура стройная, но не худощавая, лицо с правильными чертами обрамляли темно-русые до плеч волосы. Выделялись ее глаза: большие, выразительные, с серо-зелеными зрачками, которые, когда она смотрела открыто и прямо, сразу делали красивым все ее лицо.  Следователь Залеская была лет на десять старше, но прожитые годы оставили значительно меньше следов на ее ухоженном лице, поэтому выглядели женщины почти ровесницами. Следователь показала на стул возле стола, за которым сидела сама, и пригласила садиться. После этого она представилась и объявила, что Мария Русол вызвана в прокуратуру в качестве свидетеля по факту смерти Игоря Яцюка, и что она может сообщить по этому поводу.
Русол  вздохнула, посмотрела на следователя, затем в сторону, еще раз вздохнула и сказала, что слышала от односельчан, будто Яцюка нашли мертвым на берегу речки.
- Вы ведь были знакомы? – поставила следующий вопрос Залеская.
- Когда-то встречались, - опять же со вздохом ответила женщина.
- То есть, вы хотите сказать, что между вами были близкие отношения?
- Были, - кивнула головой подследственная и осталась сидеть с опущенной головой.
- И когда это было?
 - Давно.
- А конкретнее?
- Больше года назад.
Русол ровно сидела на стуле, положив руки на лежавшую на коленях дамскую сумку. Затем она подняла голову, подставила под подбородок кулак, подпирая голову, и  устремила невидящий взгляд в стену за спиной следователя.
Не давая допрашиваемой замкнуться в себе, Залесская задала очередной вопрос:
- О чем вы задумались, Мария?
- Разве не о чем в жизни подумать? Как говорится, было бы сердце, а печали найдутся.
- Вы правы, - согласилась следователь, - печалей хоть отбавляй, радостей меньше.
Залеская решила сменить тактику, о погибшем пока не спрашивать, а поговорить с подозреваемой о ее жизни, ведь жизненная история женщины – это история ее взаимоотношений с мужчинами.
- Что там рассказывать? – оторвала взгляд от стенки Мария. – Днем на почте, после работы то скотина, то огород, вгору взглянуть некогда, вот и вся наша сельская жизнь.
- А после школы вы нигде не учились?
- Какая там учеба! Молодо – зелено! Думала любовь на всю жизнь. К нам в село в конце лета  каждый год машины из Херсонской  области приезжали, арбузы, помидоры продавали. Вот с одним из водителей и сошлась, мы еще за год до этого познакомились, даже переписывались иногда, он с братом старшим на пару ездил. За месяц они распродались, загрузились картошкой, и я с ними уехала. Собирались мы с Вовкой пожениться, а пока так у его родителей в Голой Пристани жили. Вроде бы все нормально складывалось, пока Вовка в рейсе машину не разбил, слава богу, хоть сам жив остался. Хозяин машины, из крутых, счет выставил, а где деньги взять. Дал ему хозяин другой  грузовик, стал Вовка отрабатывать, пока тот КАМаЗ не рассыпался, рухлядью оказался. Тут хозяин и говорит, мол, тебе месяц сроку, долг не вернешь, дом продавайте, а нет, я подскажу, как по быстрому заработать можно.  И подсказал, морда бандитская! Стал Вовка из России наркоту возить. Половину долга успел выплатить, да русские на таможне в поезде поймали, там в же в России пять лет дали. Я собралась и уехала, хорошо хоть детьми обзавестись не успели.
- А что вы же его ждать не стали?
- Месяца два пожила после того, как Вовку посадили, так его брат старший на меня глаз положил, сам женат, кобелина,  ко мне пристает, а его жена  скандалы устраивает, сто лет он мне нужен! Пришлось уехать. Так моя любовь и закончилась.
Мария отвернулась к окну, провела пальцами по лбу, будто убирая тяжкие думы, и пригладила ладонью свои густые, слегка вьющиеся  волосы.
- Ох, нелегка наша женская доля, - постаралась попасть в резонанс с настроением допрашиваемой следователь.
Залеская включила электрочайник, положила в чашки по пакетику заварки, достала из шкафа сахарницу и начатую пачку печенья, которое пересыпала в блюдце, затем разлила кипяток.
- Давайте, чаю попьем, - предложила следователь, поставив чашку на стол возле Марии, и продолжила беседу:
- И что вы делали, когда домой вернулись?
- Что было делать? Работала! Приехала в Голевку голая-босая, мать как раз замуж вышла, перебралась к мужу,  все хозяйство на мне.
- Большое хозяйство? – участливо поинтересовалась Залеская.
- Хватало мороки. Корова, три свиньи, куры, гуси. На рассвете встанешь, к вечеру уже ног не чувствуешь, до кровати добралась и вырубилась.
- Да, вы сильная женщина, такое каждый день выдерживать!
- Уж чем, а силой бог не обидел, лучше бы  счастья больше было, - неправильно истолковала комплимент в свой адрес Мария. – Мешок с зерном на плечи взвалю и по лестнице на чердак. И так двадцать раз.
- Да вы не стесняйтесь, печенье кушайте, - пододвинула следователь ближе к женщине  тарелочку с печеньем и, направляя беседу в нужное ей русло, задала следующий вопрос:
- И долго вы так одна справлялись?
- Появился один из нашего села, мужик нормальный, правда, старше меня  и выпить любил,  кто сейчас в селе не пьет, но и работы не боялся, -  пустилась в воспоминания Русол. – Сарай мне перекрыл, по дому ремонт делал, поле обрабатывал.
- Что же не поженились?
- Так он женат был. Жена в Италии работала, пять лет не приезжала, говорили, что с мужиком там живет, тоже нашим заработчанином, правда, деньги на детей пересылала, и то своей матери. Он мне говорил, что с ней разведется и на мне женится. А тут ее из Италии депортировали, и они снова сошлись, а я лишней оказалась. Потом как-то приходил пьяный, плакался, говорил, что жить без меня не может.
- А вы что?
- Взяла за шкирку да как запустила с крыльца, что летел дальше, чем видел! – сверкнула глазами Мария. – Жених задрипанный, мать его за ногу! – не сдержавшись, выругалась молодая женщина, а следователь отметила про себя, что импульсивность ее характера можно использовать в ходе дальнейшего допроса.
Мария быстро успокоилась, допила чай, так и не притронувшись к печенью, и невидящим взглядом уставилась в стену.
- Ох, как я вас хорошо понимаю! – воскликнула Залеская, пытаясь  перевести  допрос в задушевную беседу двух подруг. – Я ведь тоже с мужем давно развелась. Сейчас встречаюсь с одним, и тоже женатым, в областном УВД работает. Вырвется ко мне раз в неделю, а то и реже, только того счастья имею, когда его к нам в командировку направляют, пару дней у меня поживет. Осталось ему год до пенсии, как, говорит, отслужу, так и поженимся. Ох, чувствую, брешет, сволочь! – вздохнула Залеская и вытащила из стола пачку сигарет. Русол отказалась, а Залеская, щелкнув изящной зажигалкой, прикурила и подвела резюме  своей импровизированной исповеди:
- Вот такие они, мужчины, не заслуживающие доверия, а женщины всю жизнь страдают! И как, Мария, ваша судьба дальше сложилась?
- Да, такая наша бабья доля, - продолжила свой рассказ Русол. – И за что мне такое наказание: опять я одна осталась. Половину хозяйства я на тот момент ликвидировала, жить не на что, стала кур-бройлеров выращивать. Немного полегчало, хоть концы с концами сводить смогла, а на душе все равно радости нету.
- Без любви женское сердце усыхает, как сорванный цветок, - неожиданно для себя перешла на поэтический слог старший следователь. – Но, увы, эту любовь можно ожидать всю жизнь.
- Дождалась я! – разгорелись глаза у подследственной. – Послал мне бог любовь настоящую! Встретила я Игоря…
- Яцюка? – уточнила следователь. – И как вы с ним познакомились?
- Да, его.  Я с базара возвращалась, кур удачно продала, захожу довольная,  а он мне место уступил. Я отказываюсь, могу и постоять, с меня не убудет. А он говорит, что таким красивым девушкам не то, что место уступать приятно, даже на руках всю дорогу продержать за счастье будет. Глянул на меня, улыбнулся, а у него в глазах искорки сияют, так сердце у меня и стрельнуло!
- Как вы правильно говорите, Мария! – с жаром подключилась к обсуждению этой животрепещущей (близкой сердцу каждой женщины) тематики следователь. – Помню, как я со своим бывшим познакомилась. В институте дискотека была, я его еще раньше в толпе приметила: высокий, красивый парень, модно одетый,  девки вокруг него так и вьются. Мечтаю, вот бы он меня  на танец пригласил, а он и подошел, будто мои мысли прочитал, посмотрел мне в глаза и что-то говорит, а я не слышу, только глаза его вижу, весь мир заслонили. Ах, как мы любили! Я в общаге жила, девки на выходные разъезжались, а я специально оставалась, он ко мне  украдкой пробирался, запасались продуктами и двое суток из постели не вылезали, ведь выйти из комнаты  не мог, дежурная назад бы не пустила.
- Вот так и мы  с Игорем миловались! – подхватила Мария. – Особенно мне запомнилось, когда  на берегу с ним встречалась, как вспомню,   до сих пор в жар  бросает. Ночевал он и у меня дома, конечно, но на берегу любовь самой сладкой была. Все забывала, только бы его ощущать. Под одним кустом даже траву вытоптали своими телами.  Он меня русалкой называл. Говорит, у тебя глаза зеленые, звать Марусей, а фамилия Русол, так что ты двойная русалка. В тебе дикая кровь играет, поэтому нам с тобой возле воды так  хорошо, зов предков…
- А с ним чего же не сложилось? – участливо спросила следователь.
- Мать его, зараза, против была, - Мария зло блеснула действительно позеленевшими от прилива чувств зрачками. – Они же богатые, два трактора имеют, машину, свиней три десятка держат… Перестал он ко мне приходить, позвонит, я все брошу, на велосипед, и, как на крыльях, на берег лечу. Полюбимся, и разъехались каждый в свою сторону. А как-то пришел, слезы на глазах, говорит, последний раз видимся, через месяц свадьба, - Мария издала несколько протяжных вздохов и вытерла слезы  со своих глаз. Следователь, также расчувствовавшись, осторожно прикоснулась к векам батистовым платочком и в очередной раз посетовала на женскую долю:
- Эх, бедные мы, бабы, и глупые. Раскроешь человеку душу, отдашь ему сердце и тело, а он в эту душу наплюет и не заметит. Мой бывший муж, как большим начальником стал, меня бросил и на секретарше своей, сучке задастой, женился, зато на 15 лет младше.
Залеская   потянулась в стол за сигаретами, но, взглянув на допрашиваемую женщину, поняла, что наступил благоприятный момент, и вкрадчивым тоном, как бы вскользь, задала очень важный для выяснения истины вопрос:
- И что, после того, как он женился,  вы с Игорем больше не встречались?
Как внимательно Залеская не всматривалась в лицо подозреваемой, Русол своей мимикой  не выказала ни испуга, ни растерянности. Посмотрев на следователя ничего не выражающим взглядом, она отвернулась к окну, и лишь непроизвольно покусываемые ею губы, свидетельствовали о внутреннем  напряжении. Следователь быстро сориентировалась, поняла, что хватит бить по чувствам,  нужно приводить другие аргументы, и стала взывать к совести подозреваемой:
- Мария, сбросьте камень с души и грех с сердца! Чистая совесть и покаяние – это путь ко второму рождению. Вы ведь не сможете всю жизнь нести эту тяжесть на своих плечах. Как учил Иисус: покайтесь, и вы обретете счастье и свободу. Отвечайте правду: видели вы Яцюка три дня назад?
- Видела, - тихо, но твердо ответила несчастная женщина, слезы полились из ее глаз.
- Где вы его видели?
- На Шпильке случайно встретились. Я крапиву косила, а он за жердями приехал. Подошел ко мне, улыбнулся виновато, а золотые искорки в глазах по-прежнему играют и говорит: «Здравствуй, Русалка». Как его голос услышала, да в глаза посмотрела, чуть ноги у меня не подогнулись, а он взял меня за руку и шепчет на ушко: «Руська,  не могу я забыть наши встречи не берегу». А я уже чуть не падаю, обхватила его за плечи, слова вымолвить не могу. Он же говорит, что езжай на речку не спеша, а я вырублю десяток кольев и тоже приеду. Села я на велосипед сама не своя и поехала. На лужайку приехала, будто и год не прошел: так же березы на ветру шепчутся, та же ива над водой склонилась, вот только трава под кустом не тронутая. Скоро и он примчался, щека в крови, веткой хлестнуло, а глаза смеются, подхватил меня на руки и на траву положил…
Мария прервала свою печальную исповедь, закрыла лицо ладонями и затряслась в рыданиях.
- Поплачь, сестра моя, не стесняйся. Слезы снимают боль с сердца и омывают душу, - сама чуть не плача, приговаривала следователь. – Очистись морально и расскажи, что же дальше на берегу случилось?
Рыдания   пошли в уже в голос.
- Как темнеть начало, он заторопился, говорит, жена беременная, ей нельзя волноваться. Поцеловал меня в лоб, будто покойницу, подхватил штаны и к речке пошел. Присел, моется и приговаривает, смеясь, что нужно чужой запах смыть, чтоб жена не унюхала. И тут я поняла, что я действительно чужая. Будто бомба у меня  внутри взорвалась. Вот, думаю, гад соленый! Как меня, так где поймал, там и сгреб, а для нее, дуры лупоглазой, вымывается! Тут как перемкнуло у меня в голове, выдернула жердь из вязанки да как тресну его сзади, вскочила на велосипед и помчалась лесом. Сколько проехала, не помню, пока на дерево не налетела. Тут в голове прояснилось, и подумала, а вдруг я его убила? Примчалась назад, а он лежит лицом в воду и не шевелится. Я кричу на весь лес, оттащила его от воды, стала  искусственное дыхание стала делать…
  Спазмы сдавили горло кающейся женщины, она уже не могла говорить, следователь тоже плакала не стесняясь, одной рукой она вытирала струящиеся по щекам слезы, а другой автоматически заполняла бланк протокола допроса.