А-гыть! Глава 10

Леонид Блох

Действительно, накануне Дня Флота на базе появилась Нелли Григорьевна. С ней рядом, как обычно, сын. Оба были загорелы и вызывали зависть.

На фоне приречного кофейно-молочного цвета кожи курсантов и Данилыча женщина и ребёнок казались выходцами с африканского континента. Пожилой Давид Доныч одежду не снимал и всегда ходил в соломенной шляпе, поэтому был бледен, как северный житель полярной ночью.

– Два раза горячей водой помоются, – шепнул опытный  в таких вещах Паша, – и будут как мы.

– Как у вас здесь интересно, – пройдясь вдоль берега, вежливо произнесла Нелли. – Лодочки.

При слове «лодочки» мальчишки одновременно скривились, и только влюблённый Николенко вежливо поправил:

– Это шлюпки. Четырёхвесельные ялы, с вашего позволения.

– А программу какую-нибудь к празднику подготовили? – поинтересовалась Нелли Григорьевна.

«Началось!» – дружно вздохнули курсанты и преподаватели, делая осторожные шаги к воде.

– Там же наверняка будет концерт, – продолжала рассуждать культорганизатор. – Жаль, что я была в отпуске. Очень жаль. Ну ничего, номера три-четыре успеем сегодня подготовить.

Пока она бормотала, уйдя на пару минут в себя, юные моряки и их преподаватели быстро загрузились в «лодочки» и под зычный крик Доныча «Вёсла на воду!» дружно отошли от берега.

– Эй, куда же вы! – воскликнула Нелли Григорьевна.

И только безнадёжно страдающий Андрей Данилыч обернулся и приветливо помахал ей издали рукой.

– Что ж, – обиделась дама. – Мне больше других надо? Как хотите.

И, вцепившись в сына, побрела на троллейбусную остановку.

*** 

Городская база ДОСААФа была празднично украшена. Кругом флажки, цветы, красивые подтянутые люди в морской форме. И духовой оркестр. Согласитесь, что те времена ассоциируются с  приятным слуху и волнующим воображение «В городском саду играет…». Вечерами в парках и скверах, на любых общественных мероприятиях и народных гуляниях. На похоронах, наконец.

День Флота не был исключением.

Подкатили бочки с квасом и вишнёвым напитком, а на некотором отдалении – с пивом. Установили лотки с жареными пирожками.

У причала покачивался свежевыкрашенный, хоть и стоящий на вечном приколе катер. Он являлся трибуной и сценой, обращёнными к зрителям, столпившимся на берегу. После длинной официальной части – усиленный техникой, зашумел на всю округу, распугивая домашних животных и рыбу, концерт художественной самодеятельности, который среди прочих скептически смотрела Нелли Григорьевна. Вот если бы поручили ей!

А курсанты, прибыв на праздник на своих ялах, ждали сигнала к началу соревнований. С одной заменой во втором экипаже. Антоша Шнобель неожиданно заболел, и Юрке-капитану пришлось взять на соревнования Пончика.

Андрей Данилыч отправился разузнать, когда состоятся заезды, а в это время мальчишки, явно нервничая, давали друг другу последние напутствия.

– Не дрейфить! – пробасил кто-то рядом с ними.

Десять пацанов, повернув головы, увидели бравого морского офицера. Тот улыбнулся и отдал им честь, повторив:

– Не дрейфить, мальчики!

Это был Давид Доныч. Да нет, это был капитан второго ранга, бывший штурман флотилии, орденоносец и герой войны Фейгин. Куда девались мятая шляпа, сандалии, штатские штаны и рубашка, потрёпанный пиджачок.

Лёва с гордостью оглянулся на друзей. Да уж, тут было, кем гордиться. Все десять пар глаз смотрели на Доныча, не отрываясь.

То есть не десять, а девять. Пончик сбежал в очередь за пирожками. Вернулся он черед десять минут. С пустыми, хоть и промасленными, руками. Лицо его светилось счастливой сытой улыбкой.

– Если перевесишь нас всех, – пригрозил ему Юрка-капитан, – утоплю.

Вот тут, то ли от испуга, то ли от смеси трёх видов начинок в пирожках и кваса с вишнёвым напитком, Пончика и начало мутить. Он не успевал отбегать в кусты, худея на глазах.

*** 

– Приготовились! – подбежал Данилыч. – Экипажи по шлюпкам! На исходную! Где ещё один рулевой?

– Изучает содержимое пирожков, – мрачно ответил Лёва.

– Одни будете бороться, – зло сказал Юрка-капитан командиру первого экипажа Кокорину. – А мы поболеем.

Да, несчастный вид Пончика и его мутный взгляд, устремлённый в сторону кустов, не давали повода для сомнений.

– Отставить! – воскликнул Давид Доныч. – Я пойду с вами.

– Подержите, – сказал он Данилычу, передавая звякнувший орденами китель, туфли и сунутые в них носки.

Фейгин остался в фуражке, тельняшке и форменных брюках.

– Ну, – друзья взглянули на Юрку, – командуй.

*** 

Экипажи сели на вёсла. До линии старта ещё надо было пройти метров пятьдесят.

– Слушай мою команду, – прорычал Доныч. – Вёсла на воду! Забудьте про свои «раз-два». А-а-а-а-а-а-а-гыть! А-а-а-а-а-а-а-гыть!

Будто четыре ножа вонзились в растопленное масло реки. А-гыть!

На старт!

Среди зрителей, посадив пацана на плечи, возвышался Андрей Данилыч. Рядом с ним, взяв Николенко под руку, волновалась Нелли Григорьевна. Незамужняя пока ещё женщина, придумавшая себе, как щит, супруга.

– А-гыть! А-гыть! – заглушая остальных девятерых рулевых, разносилось над Южным Бугом!

Шлюпка второго экипажа летела, чуть касаясь поверхности воды.

Они не имели права не победить в этот день!


КОНЕЦ