Жива ли Вечная Любовь?... Посвящается Марине Цветаевой… и Тарусе…
Мы ехали в Тарусу на старом, раздолбанном автобусе, в котором не закрывалась дверь… Экспромт сближения…Водитель все пытался ее вовнутрь притянуть… Напрасно… Был ясный день, пригретый солнцем осени, начало ноября... И было так прекрасно… И всё не зря… И первый иней уже лежал на зелени дорожек. Играло небо в крестики и нолики. И солнце желтой, яркою кругляшкой собой являло нолик. Неровной линией из белых и пушистых облаков, смеясь, чертил под солнцем воздушный крестик Ангел. И радость разливалась в Небесах. И было утро на часах. Предчувствием во встречу. В мир детства, юности Марины, ее семьи… тропой поэзии по нитям вдохновения… волнением мы шли …
Сидели голуби клубками, комочками и кОчками, неровностями темно-серых точек на покатых крышах грелись в предзимних, солнечных лучах. Напомнили пингвинов почему – то… Возможно потому, что было их так много, темнели бугорками и шариками рельефных выпуклостей, не растопырив крылья, прижав их плотно… причем, так равномерно и ритмично… Запараллелились с далекой Антарктидой, но лирично… Не правда ли, сравнение здесь странно?.. желания и впечатления нежданны…
Таруса, тихий и прекрасный уголок глубинки русской… Словам здесь узко… Рядами лип и тополей, берез, рябины и калины красной… И белоснежностью церквей… Пейзаж отменный… спокойствием, прозрачностью легка природа и неслегка в звенящей тишине печальна отчего-то… Неспешность, чистота, неторопливость, как девичья стыдливость… Покой, безмолвие неисчерпаемою грустью разлились…
Изгибы бесподобнейшей Оки… смотреть из парка, с липовой аллеи – такой простор и чувству и уму, как будто бы летишь… И понимаешь, зачем так бьется сердце, и отчего, и почему… Как-будто бы душа Марины из детства краской - из розовых воздушных облаков на небе, в таком чистейше голубом – слоями не черно-белых начертаний иль завитков, а линиями неровных рисований и красочностью юности из розового и голубого цвета вмиг разлилась в пространстве акварельном… Бессмертие раскрылось и зашепталось с нами… и отражением в Оке – один в один… как в зеркале речном, вернувшись из былого… волшебным повтореньем… и вечность прикоснулась неожиданно к душе, без слов слилась и, разрастаясь вместе с нами, наполнилась безбрежностью вечернего дыхания – из воздуха, воды и запаха - напитком строк напоминаньем…
И памятник Марине, великим изваянием и темным монолитом, могучей глыбой в безбрежности воздушной не зависал - летел… И объяснений здесь не надо, и тесно было словам и чувствам… своею молчаливой лептой послушно явила значимость связующей цепочкой из прошлого, на памяти весов качаясь. Она как будто бы из липы вышла, срослась с ней, но в каменистом одеянии излилась, вдруг отделилась, и густотою вытекла, сойдя на холм… С великим напряженьем пытался ветер обтекать ее одежды… Так тяжело ей возвращаться… Пытаться – не казаться… Она в закате дня, такая же, как прежде, с нами… Хотя и в камне… на фоне голубого неба и пены роз из розовых, прекрасных облаков. Теперь ответьте… жива ли Вечная Любовь?
Зову… ответом вновь и вновь … в себе я слышу голос и музыку ее стихов…
« Вы столь забывчивы… сколь незабвенны…
Ах, вы похожи на улыбку вашу…
Сказать еще? Златого утра краше…
Сказать еще… Один во всей Вселенной
Самой Любви младой военнопленный…
Рукой Челлини ваянная чаша…
Друг, разрешите мне на лад старинный
Сказать любовь, нежнейшую на свете.
Я вас люблю. – В камине воет ветер.
Облокотясь – уставясь в жар каминный –
Я вас люблю. Моя любовь невинна.
Я говорю, как маленькие дети.
Друг! Все пройдет! Виски в ладонях сжаты,
Жизнь разожмёт! – Младой военнопленный,
Любовь отпустит вас, но – вдохновенный –
Всем пророкочет голос мой крылатый –
О том, что жили на земле когда-то
Вы, столь забывчивый, сколь незабвенный!»
* * *
«Ваш нежный рот – сплошное целованье…
И это всё… И я совсем как нищий…
Кто я теперь? Единая? Нет. Тыща…
Любовь ли это - или любованье.
Завоеватель? – Нет, завоеванье!
Пера причуда – иль первопричина,
Томленье ли по ангельскому чину –
Иль чуточку притворства - по призванью…
- Души печаль, очей очарованье,
Пера ли росчерк – ах! – не все равно ли,
Как назовут сие уста – доколе
Ваш нежный рот – сплошное целованье…»
* * *
Во мне Таруса отразилась так…
Таруса – рябин, шиповника, калины,
Ты ожерелье цвета, воздуха и вкуса.
Таруса – из лип, берез и тополей -
Ты разлилась просторами полей,
Цепочками аллей, и дымкою туманов,
Где красота, безбрежность без изъяна.
Ты незабвенна изгибами реки Оки
Твои напоминания так зыбки и легки…
Таруса - твои заборы, улочки – елей -
И белоснежность храмовых церквей,
Как вереницы прошлого, как бусы,
На колыбельном теле Родины твоей,
Такой порывистой, туманной, русой.
Таруса – наличниками окон и резьбы
Одноэтажных, покосившихся домишек
Вошла ты в сердце памятью судьбы,
Ты дышишь, думаешь и пишешь.
Словами слов, строками строк
Ты русской безграничности урок,
Ты незабвения листаешь срок.
И елью до небес у дома «Тьо»
По сердцу звон колоколов так бьет,
Цветаевского и Марининого дома,
Значеньем истины - любви истомой…
Таруса – ты знакома – незнакома…
Бесценна незатейливостью, слышишь -
Беззвучно шепчет якорь под водой?
И бузина обилием глотает слезы,
А лодки на Оке штрихами по воде
Рисуют и расписывают грезы…
Таруса - ты нигде и ты везде…
В душе, в натуре, памяти народа
Идут к тебе, в тебя… Нет брода.
Так утонуть в бескрайности и доле
Своей неудержимостью и волей,
Так обрести навек и вечность, и свободу…
Таруса – ты тихая мятежность рода,
Ты глубина и широта природы.
Таруса – ты акварельная слеза Руси -
Молчанием… прости, спаси и воскреси!