Робко затявкал будильник. Именно затявкал. Противно, назойливо. Где только невестка смогла отыскать такого тявкуна? Господи, спать-то как хочется…. Светлана Николаевна вздохнула. Будильник, видя, что его не отключают, расхрабрился. Уже не робкое тявканье исходило из его утробы, а бодрый, боевой марш. Громкость мелодии пошла по нарастающей.
- Да встаю, встаю, заткнись ты, окаянный! – сбрасывая с себя одеяло, проворчала она.
Как бы не так. Будильник совсем распоясался. Ему показалось, что боевого марша мало, и он, завыл, таким жутким голосом, что у бедной женщины всё похолодело внутри. Эти вопли могли извергать только покойники на кладбище, в фильмах ужасов.
- Господи, да что за напасти такие, – ворчала старая женщина, пытаясь попасть ногой в непослушный тапок.
И вдруг….
- Тра-та-та-та-та! – раздалась пулемётная очередь с комода.
От неожиданности, Светлана Николаевна даже голову втянула в плечи.
- Да чтоб ты сказился проклятый! – выругалась она, вставая с постели.
Будильник, видя приближающегося врага, успевает выпустить ещё несколько очередей, прежде чем карающая рука успевает нажать на его красную шапочку.
Учинив расправу над хулиганом, женщина села на кровать, чтобы перевести дух. В затылке появилась тягучая боль, а сердце готово было выскочить из груди.
- Выкину тебя на помойку гад, иначе когда-нибудь доведёшь до инфаркта, чёрт проклятый!
Шаркая стоптанными тапочками по полу, она потащилась на кухню, крепко зажав будильник под мышкой. Подержала его над мусорным ведром, словно хотела попугать, вздохнула, и поставила на стол. Налила в стакан воды, вывалила из коробочки лекарства, и стала выковыривать таблетки из их убежища. Проглотив внушительную горстку белых кружочков, и заев их бананом, с ненавистью поглядела на своего врага, который, бегая глазками, показывал ей язык.
- О, бесовское отродье, еще и дразнИться затеял...
Но, взглянув на стрелки, засуетилась. Семь часов, рассиживаться некогда, а то талонов к невропатологу не достанется.
Быстро завершив водные процедуры, женщина оделась, и, захватив сумочку, вышла на лестничную клетку. Дверь квартиры хлопнула, известив хозяйку о том, что она осталась без ключа.
- Да что за день такой, етишкина жизнь! – в сердцах выругалась она.
Поняв, что ничего изменить нельзя, тяжело вздохнула,
«Ладно, позвоню сыну, чтобы привёз свои ключи. А всё Танькин подарок, будь он не ладен, виноват. Не иначе, как Борька-внучонок свою ручку к этому приложил. Бес, а не пацанёнок. На час придёт в гости, - головной боли на неделю хватает».
Выйдя из парадной Светлана Николаевна остановилась. Новая неприятность. Вечером дождик моросил, а ночью морозец ударил. Тротуар и дороги превратились в каток, хоть на коньки становись! Обидно, что дверь захлопнулась, теперь шкрябчики не одеть, а без них, запросто, шмякнуться можно.
Женщина осторожно сошла со ступенек, и, не сгибая в коленях ноги, потихоньку пошла на трамвайную остановку. На перекрёстке чуть не попала под машину, которая решила проскочить на зелёный свет.
- Нет, сегодня не мой день, не мой, - приговаривала женщина, заходя на территорию сквера.
В окружающем мире присутствовали серые, и ржаво-рыжие тона. Тяжёлое небо висело над самой головой. Деревья, кусты, стебли трав, были покрыты тоненькой корочкой льда, даже у вороны, шедшей по дорожке, блестели перья. Морозец словно законсервировал окружающий мир.
Подойдя к дорожке, которая, пересекая сквер, вела к трамваю, женщина остановилась передохнуть. Неожиданно её взгляд останавливается на огненно-рыжих пятнышках, разбросанных по голому кусту, стоящему поодаль. Светлана Николаевна растеряно переводит взгляд на соседний куст, где, сияя белизной, красовались белые, похожие на ромашки, цветы, - дальше жёлтые, бордовые, красные….
- С ума схожу, что ли? – подумала она, закрывая глаза, - а всё проклятый будильник.
Светлана Николаевна открывает глаза. Цветы не исчезли. Кусты по-прежнему полыхали разноцветьем красок. Она подошла ближе…. Господи, да это же дубочки*! Кому пришло в голову разложить их по кустам? Странно как-то…. Вдруг женщина улыбнулась «Наверное, влюблённый парнишка для своей девчонки сюрприз приготовил. Выходит, что ещё не перевелись чудаки на свете», - подумала она, и, достав из сумки матерчатую авоську, постелила её на скамейку. Села, и стала переводить взгляд с одного куста на другой. Ушло раздражение. Наступил покой. Светлана Николаевна с улыбкой наблюдала за недоуменными взглядами прохожих, и продолжала сидеть, не решаясь покинуть рукотворную сказку. Вспомнился муж. Он ей в день знакомства купил эскимо и стакан шипучей воды. А вечером в парке сломил веточку цветущего тополя…. Светлана Николаевна расплылась в улыбке.
«Надо Бореньке йогурта клубничного купить, да чупа-чупс, будь он неладен, от одного названия чесаться хочется. Толи дело, раньше петушки на палочках были! Фигуристые, ладные, да и сами палочки сосною пахли. А эти чупсы? Кто их придумал? Ни тебе кожи, ни тебе рожи, одним словом – колотушки, да и всё!» Женщина задумалась, «Постой, а ведь где-то на антресолях лежат формочки, и ванилин с пасхи остался. Краска для торта тоже не вся израсходована…. Вот Борька удивиться, когда я ему петушков принесу, да и мама, глядя с небес, порадуется, что ещё помню её ремесло».
Позвонив сыну насчёт ключа, Светлана Николаевна направилась в ближайший магазин за сахаром. На душе было тепло и радостно. Она вспомнила, как мама делала петушков, а они с братом, царство ему небесное, продавали их на станции, бегая вдоль вагонов.
Лёгкий морозец пощипывал щёки, а из глубины памяти всплывали воспоминания из детства.
Серые тучи начали ронять невесомые снежинки. Женщина, подставив ладошку, стала ловить их, напрочь, забыв о поликлинике, талонах и невропатологе.
Дубочки* - разновидность хризантем (народное название).