Для материнских глаз ты – отраженье,
Давно промчавшихся апрельских дней.
И ты найдёшь под старость утешенье
В таких же окнах юности твоей.
Шекспир.
- Лесли, ты совсем забыл меня, - Алиенна посмотрела в глаза тёмного Ангела. Они были тёмными и глубокими. - Ты что-то знаешь и молчишь. Что-то с Девочкой?
Как он мог ей объяснить, что дело тут совсем не в её подопечной. Да, девочка в раннем детстве перенесла воспаление лёгких. Но Ангел-Хранитель не дремал. Чистый воздух, лес и река делали своё дело. Парное молоко, грибы, ягоды, банька прогоняли недуги. Девочка радовалась каждому прожитому дню, своим друзьям и мечтала встретить человека, у которого можно купить счастье.
«Алиенна не может объяснить ребёнку, что счастье невозможно купить», - думал тёмный Ангел. Девочка вырастет и сама поймёт это.
В квартире №3 подо мной жила девочка татарочка - Таня Нуриманова. Черноволосая смуглая и ужасно хитрая. Она всегда добивалась всего, чего хотела: красивого платья, плитку шоколада, дорогую игрушку. Я не один раз видела, как она падала на пол или на землю, начинала дёргать ногами и так кричать, что у меня звенело в ушах.
Чтобы прекратить это безобразие мать обещала выполнить любое её желание.
Если наверху в такой же квартире нас жило три семья, то они жили одной семьёй, занимая все три комнаты. Татьяна иногда приглашала меня к себе в гости, но её комната была так заставлена мебелью, что играть в ней было невозможно. Мы забирались под круглый стол с плюшевой скатертью, и я начинала рассказывать ей сказки.
Если во дворе Таня делилась со всеми конфетами и финиками, то дома никогда не предложила мне ни одной конфеты, а я ни разу не решилась попросить. «Мишка на севере» преспокойно мог лежать в большой вазе на столе. Скоро мне надоело одной ей рассказывать сказки, и я перестала ходить к ней в гости.
В первой квартире жили две сестры с матерью. У старшей было двое детей Володя - четырнадцати лет и его сестра Валя - моя ровесница. У младшей сестры была дочь Вера на два года младше нас. У девочки был церебральный паралич, она не могла ходить. Девочка сидела на крылечке и смотрела на наши игры. Валентина была тихой спокойной девочкой. Она так боялась своей бабушки, что никогда не уходила со двора.
Рядом с ними в квартире №2 жила большая семья Соловьёвых. Бабушка, дедушка, папа, мама и двое детей. Взрослая дочь Зина уже где-то работала. Старушки на крылечке судачили, что у неё нет парня, а девке давно пора замуж. У Зины была маленькая сестричка Лина - болезненная худенькая девочка. Она редко показывалась во дворе. Я знала, что такое туберкулёз. Им болела моя бабушка. Но чтобы такой болезнью болел ребёнок, я тогда не могла этого понять. Лина постоянно была в каком-нибудь санатории или профилактории, как моя бабушка. Несколько раз её мама приглашала меня в гости, чтобы я поиграла с Линой.
Мне нравилось ходить к Соловьёвым. У них было очень чисто. Тканые половички лежали от двери по всему коридору. В комнате весь пол был устелен половичками, а по утрам всегда играло радио. Это такая чёрная тарелка в углу комнаты. Точно такая же тарелка была у наших соседей за стенкой. Ещё у Соловьёвых было трюмо. Огромное зеркало от пола, до потолка. Зинина мама работала в заводском клубе, где ставили спектакли и давали концерты к каждому празднику. Как я ей завидовала. Мне тоже хотелось выступать со сцены.
Мы играли в куклы. У Лины была фарфоровая кукла с открывающимися глазками в очень красивом платье. Эту куклу ей привёз папа, когда возвращался с войны. С каким трепетом я брала в руки это фарфоровое великолепие. Как же можно было играть таким сокровищем? Я очень боялась её разбить, садила куклу на диван и предлагала Лине порисовать или поиграть в лото. Она с удовольствием соглашалась.
Напротив нашей квартиры жил начальник милиции с женой и сыном Женей. Моя очередная любовь. Мальчишке было 10 лет.
Я очень полюбила свой дом, свой двор, свой подъезд с широкими деревянными перилами и чердак. Никто из детей, когда родителей не было рядом, не спускался по ступенькам. Все скатывались по перилам. На чердаке в зимнее время мы сушили бельё. Нам нравилось играть там в прятки. Деревянные стропила одни единственные были свидетелями моих слёз.
Во дворе у каждой семьи был свой сарай, где хранились дрова, веники для бани, детские санки и всякий нужный для жизни инвентарь.
В новый дом мы переехали ранней весной. В первое воскресенье дядя Коля Безматерных вышел во двор с лопатой.
- Мама, посмотри, какой-то мужчина копает наш двор, - закричала я, выглядывая в окно.
- Идём дочка, поможем ему копать.
- Зачем копать двор?
- Сейчас сама увидишь.
Мама достала из-под кухонного столика ведёрко в нём была известь, вялая ключи от сарая и мы вышли во двор. Пока мы собирались, во двор вышли почти все жители нашего дома. Кто с лопатой, кто с рассадой, кто с краской и работа закипела. К обеду двор было не узнать.
Мы с мамой белили деревья, кто-то красил заборчик. У нас появилась песочница, самосвал привёз песок, ЗИЛ привёз беседку, дядя Коля и Женин папа сделали стол и скамейки. Колькин папа, тоже дядя Коля, сделал качели.
За маленьким штакетником жильцы дома вскопали огород. У каждой квартиры появилась своя грядка. Мы с мамой посадили морковку, репу, свеклу и клубнику. Кто-то посадил капусту, кто-то цветы.
- Мама, а почему мы тоже не можем посадить цветы?
- Доченька, мы посадим цветы под нашими окнами в палисаднике.
После обеда мы отправились к маминой подруге Миле. Она жила в своём доме. Мы принесли от неё много семян разных растений и мальвы. Когда мальвы расцвели, я каждый день вернувшись из садика, ходила их нюхать. Теперь у меня были свои собственные большие и красивые цветы. Разве я могла о таком мечтать, когда мы жили в бараке, там у нас не было палисадника.
Сколько помню себя, я всегда мечтала о кошке. В нашей коммунальной квартире у Мосягиных был кот Васька большущий, кошачьей раскраски, добрый и очень умный. Бабушка Евдокия и её дочь Антонина строго настрого запретили мне трогать их кота.
Ага, как же!
Разве можно просто так пройти мимо этого усатого чуда. Как только в общей кухне никого не было, я хватала кота в охапку и пряталась с ним в своей комнате под столом. Бабонька сидела за машинкой и вышивала. А я? А я старалась надеть на кота платье куклы или штаны. Кот сопротивлялся всеми лапами, когтями и зубами. Если это меня не останавливало, он начинал отчаянно мяукать.
Я на какое-то время прекращала попытку одеть хвостатое животное и гладила его за ушком. Как только Васька успокаивался, процедура одевания продолжалась. Наступал момент, и кот пулей вылетал из-под стола. Бабонька вставала из-за машинки, доставала из пачки папиросу, качала головой и выпускала кота на свободу. Платье и штаны возвращались владельцу, мне в руки давался чистый лист и карандаши…
Однажды я вновь охотилась за котом и охота моя была успешной. Васька в моих руках. Вдруг слышу, открывается дверь в комнату Мосягиных. Я не успела спрятаться с котом в своей комнате. Что делать? Недолго думая, открыла духовку, засунула туда кота и отправилась на улицу.
Вечером бабушка Евдокия ругала меня, на чём стоит свет. Была её очередь топить плиту. Только-только занялись поленья, как раздался истошный крик кота. Она не может понять, откуда доносится крик.
Бедного Ваську спасли. Я потом угощала его рыбкой и просила прощение.
В другой раз меня опять поймали с поличным. Не зная, куда кота спрятать, я бросила его в лохань с замоченным для стирки бельём.
Я очень любила Ваську и большую часть времени мы всё же жили дружно. Когда я читала, он мог часами спать у меня на коленях. Вернее сказать на моих коленях спала его голова, а туловище и хвост на моих маленьких коленях не помещались. Они мирно спали на диване, на котором сидела я.
Продолжение следует.
http://proza.ru/2011/12/26/249