Аннушка плакала в трубку, а я знала, меня опять ждут ее слезы и жалобы. Выбрав из выходного дня два часа,, набравшись терпения, я отправляюсь выполнять очередной долг вежливости.
Каждый раз встречаясь с Аннушкой, мне всегда приходят на память довлатовские строки, поразившие когда-то своей категоричностью: «Всем, всем у кого было счастливое детство, надо по чаще задумываться о расплате, почаще задавать себе вопрос: а чем я буду расплачиваться?»
Чем же виновен ребенок, получивший счастливое детство? –недоумевала я тогда и лишь позднее поняла его подтекст: упрек адресовался послевоенному детству...
Аннушка, в отличие от многих, была дочерью ответственного работника обкома партии и, все испытания, выпавшие на долю ее сверстников, ей были практически неведомы.
Еще, в начале войны, отец погиб на фронте, а мать передовая комсомолка,
пройдя все ступени служебной лестницы, при существовавшем в те годы мужском дефиците партийных кадров, быстро заняла ответственный пост.
Отдаваясь полностью работе, она редко бывала дома, но любила Аннушку той любовью, когда боль потери любимого человека и полное отречение от личной жизни, сконцентрировало все ее нерастраченные чувства на маленькой дочурке.
Домом правила бабушка...Порядок и достаток всегда был присущ их дому. Аннушка была баловнем судьбы. На Новый Год елка с подарками, дед Мороз по заказу, все ей было доступно с раннего детства, и вряд ли она догадывалась о существовании другой жизни.
Когда наступила пора выбирать профессию, Аннушка без лишних хлопот, по совету матери, поступила в медицинский вуз.
Мужское внимание сверстников поначалу интриговало, но дома подвергалось всестороннему женскому анализу, и следуя совету родных: « вначале – образование, а потом…» Аннушка успешно окончила институт.
Работа рядового врача не устраивала родственников, и Аннушка была определена в аспирантуру. Защита кандидатской, работа в научно- исследовательском институте.
Ежедневные анализы заболеваемости замыкались однообразными годами, и мама, радея за нее, устроила Аннушку в клинику, обслуживающую номенклатурных работников. Контингент был пожилой со всевозможными болячками, а кандидат в мужья все не попадался.
Одиночество уже тяготило Аннушку, но мама с бабушкой, всячески опекая ее, боялись неосторожных знакомств.
Но, однажды Аннушка все, же влюбилась. Она ждала бурных чувств, откровений, но все было как-то просто и буднично. А то, что за ежедневные расходы—кино, кафе, мороженое ее избранник расплачивался ее, же деньгами, нисколько не настораживало.
Но, однажды коллеги, видимо сжалившись, не жалея красок, "открыли ей глаза": расписали истинное лицо ее поклонника. Аннушка с горечью убедилась в достоверности горького сообщения. Боль долго саднило душу, Аннушка боялась новых знакомств, новых разочарований.
К тому времени она привыкла к размеренному течению своей жизни: работа, дом, тихие вечера с любимой книгой, воскресные выезды с семьей в гости. Заметное разнообразие в ее жизнь вносило ежегодные зарубежные поездки в отпускной период.
В те годы поездки в кап. страны простому смертному была не досягаема. Из курса школьной истории мы знали , что живем в самой лучшей стране мира, а посему политика государства была нацелена на сужение контактов с «загнивающим Западом» , дабы не разочаровывать свой народ от увиденного.
Но, Аннушка не испытывала никаких преград. Ей всегда предоставлялась желаемая путевка. Япония, Италия, Египет, Финляндия, Куба – новые впечатления значительно обогащали ее скромную жизнь. В поездках Аннушка ощущала внимание мужчин, смутившись, убегала, а по ночам винила себя в нерешительности.
Ей хотелось совета, а рядом не было близких людей. Она избегала шумных компаний, боялась проявлять инициативу, а по ночам в мечтах постоянно грезился, – любимый.
Вот появится однажды в ее жизни - Он, статный и решительный, и уведет ее в свой неведомый для нее мужской мир. Но годы, один за другим, накатываясь однообразными волнами , постепенно обесцветили все краски ее былых надежд и грез…
Как-то возвратившись с очередной заграничной поездки, Аннушка обнаружила дома, маму и бабушку в крайне болезненном состоянии. И тут она испытала такое расскаяние, что решила, больше никогда , никогда в жизни их не покидать. Чувство вины поселилось в ней навсегда. Она поняла, что никогда не сможет с ними разлучиться. Маму стало беспокоить давление, а бабушка уже нуждалась в посторонней помощи.
… А вскоре в дом пришла беда. После очередного бурного совещания у мамы на работе случился инсульт. Долгое лечение оказалось безуспешным, и уход за парализованной мамой лег на плечи Аннушки. Надо отдать должное , если мама прожила еще пятнадцать лет у Аннушки был надлежащий уход.
Вскоре умерла бабушка. Теперь все лежало на ее плечах. Аннушка крепилась. Вечерами читала маме книги, по мимике лица научилась читать любое желание, (мама потеряла речь).
Как-то войдя в комнату к матери, Аннушка заметила встревоженный ее взгляд. По телевизору мелькали кадры августовского путча 1991 года. Мать взволнованно смотрела на нее.
- Что, что, мама, случилось?
Мама глазами показала ей на комод, на тот отсек , где лежали документы. Аннушка, выложив, документы и, перебирая их, переспрашивала мать: Это?, этот? Когда Аннушка взяла в руки ее партийный билет, мать облегченно вздохнула, и глазами попросила сложить ей под подушку.И только потом заметно успокоилась.
Даже находясь в беспомощном состоянии, она сохраняла верность идеалам своей партии, и отказывалась верить в происходящие события.
Вся ее прожитая жизнь являла собой типичный пример поколения тех лет. Девочка –сирота, не помнящая своих корней, волей судьбы примкнувшая к чужой зажиточной семье. Сталинские репрессии. Детдом. Путевка на всесоюзную стройку. Передовая комсомольская бригада. Направление на учебу в Москву. Работа на известных комсомольских стройках страны. На одном из строек - судьбоносная встреча с отцом Аннушки.
Взаимная любовь. Забытое чувство семьи. Комсомольская свадьба. И опять дороги , командировки , редкие встречи.
Война. Порушенные надежды. Призывная комиссия. Вокзал.
А потом тишина. Невыносимая мучительная неизвестность. Похоронка. ..
Аннушке не суждено было увидеть отца, но с самого рождения она попала в добрые руки его матери, которая практически ей заменила родителей, и ничего в ее жизни не было дороже .чем эта привязанность и любовь неунывающей бабушки.
В один из последних дней ноября, когда мелкий дождь унылой песнью барабанил в стекло, Аннушка явственно ощутила нахлынувшую тревогу. Мать целый день не сводила с нее своих грустных глаз.
-Включить телевизор? Нет? Ты хочешь пить ? Моргни, мне глазами… Мать не отводила взгляда. Охваченная неведомым предчувствием Аннушка спросила: « Мама. ты боишься, что я когда-нибудь останусь одна?...» Мать тяжело опустила веки. Ночью Аннушка долго проплакала в постели, а через несколько дней мамы не стало.
Холодной серой шалью окутала Аннушку пустота большого дома . Бесконечно долго привыкала она к длинным вечерам. В комнате матери остался тот же порядок вещей. Рядом с взбитыми подушками появилась большая фотография красивой женщины с большими темными глазами и на диву огромными косами пышных волос в причудливой форме.
-- Ты знаешь, она помогает мне жить, - делится Аннушка, - я каждый день захожу к ней в комнату, рассказываю о прошедшем дне, и , мне кажется, она незримо существует рядом…
А вскоре в ее жизни прозвучал тот звоночек , которого все женщины ждут с опасением или с нетерпением: Аннушка стала пенсионеркой.
Ее давно все знакомые величали по имени и отчеству, но поверить в это было трудно: девичья фигурка в сочетании с приятным моложавым голосом никак не выдавали в ней женщину постбальзаковского возраста.
В последнее время Аннушка часто стала болеть, а пенсии катастрофически не стало хватать на оплату квартиры.
-- Ну, поменяйся, на однокомнатную квартиру– советую я ей в очередной раз
-- Ну, как … как – плачет Аннушка, - здесь прошла большая часть моей жизни, здесь лежала мама, я дышу этими стенами…. Как мне без этого жить?..
Груз горьких слез и жалоб, словно тяжелый мешок, давит на плечи, и я, возвращаясь, домой, мучительно ищу выхода. Иногда в одно из своих посещений, в ответ на ее многочисленные жалобы, я начинаю зло и необдуманно ее упрекать: «Ну, сколько раз бывала на курортах, могла бы хоть раз в жизни отдаться кому-нибудь и родить себе ребеночка на старость!»
--Ну, понимаешь, - оправдывается Аннушка – я постоянно попадала в комнату к пожилым людям, а они сразу устанавливали надо мной опеку, предостерегали от легкомысленных курортных знакомств. Все эти предостережения делали меня очень подозрительной и скованной.
Но тут Аннушка возмущенно вскидывает голову: «Слушай, ну как ты можешь подумать такое! Маму знал весь город. Она была ответственным работником обкома! Я не могла позволить себе такое!
Ближе к весне, когда запах тающего снега окутывает город, а все подворотни заполняются
темными лужами, я, обеспокоившись длительным молчанием Аннушки, опять спешу к ней.
Выкладывая на стол продукты, я замечаю как Аннушка, словно ребенок, радуется: Ой , гречка! Я так мечтала!...А, это домашнее варенье?
А мне вспоминаются в эту минуту ее рассказы о заграничных поездках, об увиденных странах. Вот, когда она только приехала из Кубы… Сколько нового и неизведанного ей удалось воочию увидеть.
Аннушка в такие минуты, нам представлялась человеком не от мира сего. Для нашего слуха были необычны ее рассказы, где каждый день присутствовал безбрежный океан, огромный ночной город, сама Гавана в пестроте своих карнавальных красок , и воздух, пропитанный величием самого Хемингуэя…
Иногда в ее окружение явственно звучали тайные вздохи: везет же людям… И нельзя было понять восхищение это или зависть, но без сувениров не оставался никто.
Вечером, в полупустом салоне троллейбуса, я мысленно возвращаюсь к событиям дня. Когда -то совместная работа свела меня с Аннушкой. Своей врожденной порядочностью она привлекла мое внимание, и хотя была старше меня на добрых два десятка лет, в ней всегда присутствовала какая-то детская беззащитность, неискушенность…
…Но сейчас Аннушка перед моими глазами предстает, как одинокий листочек на ветке голого дерева. По утрам и по ночам сковывает холод оставшуюся зелень сада, а листок весит на ветру, все крепится.