От автора:
Вика Барышева, Света Акулиничева, Петя Толкачев… Читателям "Страшилок" хорошо знакомы имена девчонок и мальчишек из Безымянного Города, ставших героями многих моих повестей. Предвижу, что представленный ниже рассказ может вызвать недоумение и вопросы - в самом деле, действия, которые совершают здесь мои "подопечные" разрушают ставшие привычными образы. Что же случилось с Викой Барышевой и ее друзьями?
На самом деле "Летняя практика 7б" была написана за несколько лет до того, как я начала публиковаться в серии "Страшилки" и ее герои были "одноразовыми" персонажами, без прошлого и будущего, созданными лишь для того, чтобы разыграть зловещий спектакль в духе достаточно жесткого ужастика. Со временем я использовала эти имена для других произведений, мои герои окрепли, стали на ноги, а темная страничка их биографии была надежно скрыта от посторонних. Но однажды все тайное становится явным, и после некоторых раздумий я все же решила представить этот рассказ на суд читателей.
Елена Артамонова
Летняя практика 7 "б"
Растрепанная старуха в красной юбке хлопнула ладонью по столу:
- Теперь лапти колхозные о летнем задании. Первое - вы разделяетесь на группы и ползаете на карачках до тех пор, пока не уразумеете, что где растет. Панкратова, биоценоз - это…
- Совокупность популяции флоры и фауны на определенном участке ареала с более-менее однородными условиями, - отбарабанила сидящая за первой партой пышноволосая Панкратова.
- Второе - каждый из вас, идиоты, должен смастерить поделку для кабинета. Покупной хлам не принимается. Если у кого руки не из того места растут - пусть приносит комнатное растение. Остальным - единица в журнал. Все! Свободны!
Класс опустел с максимально возможной скоростью. Лавина учеников, вырвавшись из логова наводящей ужас ботанички, с грохотом скатилась по лестнице, торопясь как можно скорее исчезнуть из поля зрения "любимого" педагога. Черноволосая, коротко остриженная девчонка со смешливыми глазами, пропустив вперед одноклассников, задержалась у стенда с таблицами успеваемости. Вид у нее был грустный.
- Эй, Барышева, что голову повесила? - неугомонная Светка Акулиничева всегда появлялась в самые неподходящие моменты.
- Сама видишь… Я ей говорю: "Наталья Александровна, у меня в предыдущих четвертях одни пятерки, я все темы назубок знаю, конспекты в полном порядке, вы только разрешите мне пересдать последние три зачета". Она ни в какую: "Иди - гуляй!". А эта "тройка" у меня единственная, хуже прыща на носу.
- Ты, Барышева, хоть почти и отличница, но мозги у тебя устроены просто, без извилин. Скажи, кто первый на ботаничку наехал?
- По-твоему я должна молчать?! В нашей школе атрофировалось чувство собственного достоинства. Как можно позволять называть себя идиотами, шизофрениками, колхозными лаптями, наконец?! Как можно зубрить чушь, не имеющую отношение к программе, простаивать в углу у двери целые уроки, по двадцать раз пересдавать одну тему?!
- Последнее к тебе не относится. Наталья Александровна еще вчера выставила окончательные оценки.
- Света, в этой школе царит беспредел.
- Если твоя так хороша, что ж ты в ней не осталась?
- Это мое дело.
- Эй, Барышева, Акулиничева, опять в бой рветесь? - вбежавший на лестничную площадку паренек, появился вовремя - девчонки и в самом деле были настроены по-боевому. - Храните пыл для славных дел. Предлагаю союз в борьбе с биоценозом.
- Кто еще будет? - поинтересовалась успевшая погасить раздражение Акулиничева.
- Серега Ивойлов, конечно. Вместо тяжелой артиллерии - Танька Панкратова, ее ботаничка любит. Тебе поручается худ. оформление.
- Танька согласна?
- Ивойлов ее обрабатывает. Согласится.
Звонок прервал разговор. Подхватив сумки, ребята заторопились в класс. Погожий весенний денек, обосновавшийся за окнами, делал пребывание в школе унылой повинностью.
В тесной комнатке Таньки Панкратовой, стены которой скрывались за бесчисленными плакатами и фотографиями лошадей, разместиться впятером было довольно трудно. Сама хозяйка вместе с двумя девчонками облюбовала узкий диван, Сережка Ивойлов оседлал единственный стул, а его неразлучный приятель Петька Толкачев уселся на краешек письменного стола, возвышаясь над остальной компанией. Панкратову для "борьбы с биоценозом" Петя выбрал не зря. Пока ее товарищи бездельничали и развлекались, рассудительная Таня успела все разузнать о летнем задании и теперь рвалась приступить к его выполнению. Едва слушатели расселись по местам, любимица учителей заговорила:
- Для работы нам потребуется альбом, в который будут заноситься данные о растениях и животных исследуемой местности. С помощью "Определителя растений" мы должны выяснить, представители каких видов и семейств встретятся нам во время поисков. Затем на развороте альбома вычерчивается специальная схема. Для этого в нижней трети листа…
Толкачев не мог подавить зевок. Его взгляд скользил по точеным ногам и развевающимся гривам застывших в сумасшедшем галопе лошадей. Он думал о предстоящей поездке в деревню. Ее осуществлению препятствовало летнее задание по биологии. Мальчик попытался сосредоточится. Панкратова продолжала:
- …проводим горизонтальную линию, обозначающую поверхность земли. Далее сажаем на нее иденти… идентифицированные растения. Начинаем с самых высоких деревьев, а дальше ступеничками - ниже, ниже… Кустарники, травы, грибы. Запомните, надо изобразить и то, что расположено под землей - корни, грибницы. Кстати, чуть не забыла - каждую страницу альбома необходимо обвести рамочкой, отступив от края листа не более, чем на пять миллиметров.
Четыре затуманенных взора скользили по спартанскому интерьеру комнатушки. Барышева потянулась, прогнув спину:
- Ладно, Танька, с рамочками позже разберемся. Мы всё поняли. Что-то я сегодня не выспалась.
- Панкратова, Наталья Александровна сама участки распределила?
- Нет, Светка, выбираем мы.
- Есть идея! - азарт, сверкавший в глазах Барышевой, разогнал сонливую апатию, - Значит, мы должны изобразить все, что есть на земле и под землей - грибочки, ягодки, корешочки?
- Да, - Панкратова тряхнула увенчанной тяжелыми косами головой
.
- Теперь представьте, открывает ботаничка альбом, а там - сосенки, березки, ромашки, и, вдруг, чуть ниже - человеческие черепа! Она звереет, наливается желчью. А мы спокойно так, с невинностью во взоре: перед вами одна из неотъемлемых частей денного биоценоза. Мы не считаем возможным утаивать ее наличие. Вот это прикол!
- За такой прикол мы получим кол!
- Серега стал поэтом, с чего, скажите, это? Пойми, формально к нам не придерешься - когда скелеты были трупами, они удобряли почву, формируя биоценоз. От них растения стали пышными и буйными…
- Сама ты - буйная… И где эти кости - на кладбище? - чуть помедлив поинтересовался Ивойлов.
- Биоценоз кладбища - венки, лопаты, могильщики… - перебила его Светка Панкратова.
Все рассмеялись.
- Можно сказать и на кладбище. Но не на простом, а том самом, которое для самоубийц.
- Барышева, это кладбище - легенда. Все знают, что оно было где-то здесь, но где конкретно? Или предлагаешь весь район перелопатить, пока чей-нибудь череп не отыщется? - Толкачев поднялся со стола и подошел к окну. - Смешно все это.
- Не скажи. Помните мою прапрабабушку, которая прошлым летом умерла? Перед смертью она рассказала, где самоубийцы лежат.
- Твоя прабабка давно из ума выжила, - заметила Акулиничева.
- Потому и рассказала.
- Ну и где оно?
- Знаете рощу у автобусной остановки? Там, где она переходит в пустырь и есть то самое место.
- Я каждый день мимо в школу хожу - и ничего…
- А ты, Петр Васильевич, думаешь, там указатель должен висеть - "До первой могилы 150 метров"?
- Не похоже это место на кладбище!
- Конечно. Иначе его бы запросто нашли. Когда прапрабабушка была молодая, чуть старше нас, ее подруга отравилась от несчастной любви…
- Вот глупая! - фыркнул Ивойлов. На него зашикали.
- Девушку похоронили, как собаку, без отпевания, вдалеке от церкви. Прапрабабушка жалела ее и потому несколько раз на могилу цветы приносила. Носила, пока не увидела синего-синего мертвеца на виселице - глюк у нее такой сделался. Больше она подружку не навещала.
- Слушайте, в роще и правда есть старые качели, которые весьма смахивают на виселицу. Я, когда маленький был, боялся туда ходить.
- Барышева все выдумала. Никакое это не кладбище - просто заброшенное место культурного отдыха. Там еще огороды поблизости разбили, - перебила Петю Акулиничева.
- Ребята, не спорьте… - Танька Панкратова, слывшая миротворцем, вмешалась в разговор. - Есть там кости или нет, для нас не важно. Мы, прежде всего, должны думать о нашем задании. Вика предложила хорошее место для нашей работы - достаточно обособленное и, к тому же, близко расположенное. Я - за.
- И на качелях покачаемся вволю, - поддержал девочку Ивойлов.
- Ладно, жалкие скептики, я для вас череп собственными руками вырою.
- Копай, Барышева, копай. Мы на этом месте картошку посадим, - съехидничала Светка Акулиничева.
Находится в замкнутых коробках жилищ, когда за стенами долгожданное лето уже вступило в свои права, было преступлением. Наспех собравшись, новоявленные исследователи покинули душную квартирку Тани Панкратовой.
В одном Барышева была бесспорно права - растительность старой рощи, а точнее - заброшенного парка и в самом деле пленяла своей силой, буйством и глубокими оттенками зеленого цвета. Ежик упругой травы ковром стелился под ногами, а пышные кроны кленов и лип превращали золото солнца в россыпь изумрудов. Впрочем, летний зной еще не успел иссушить землю, и другие зеленые уголки города вполне могли поспорить сочностью красок с таинственной рощей. Но Вика, стремившаяся в обыденном видеть необычное, не преминула обратить внимание своих спутников на силу и свежесть окружавших их растений.
Ребята облюбовали пологий бугорок, расположившись между корнями огромной сосны. Работа, приведшая их сюда, продвигалась не слишком успешно - вырванные с корнем растеньица, увядали на солнце, разбросанные небрежной рукой, так и не дождавшись своих исследователей. Листать пожелтевшие страницы "Определителя", скрупулезно выясняя, к какому виду принадлежит несчастная травинка, не хотелось даже Панкратовой. Многоголосье птичьего хора почти заглушало голоса, раздававшиеся на поляне.
- Толкачев, ты поминал некие виселицеобразные качели, - жевавшая травинку Акулиничева, обратилась к Пете, который лежал на спине, лениво созерцая редкие полупрозрачные облачка, - не продемонстрируешь?
- А ведь это мысль! - оживился он.
Поднявшись, все пятеро зашагали по узкой тропинке, ведущей в низину, и вскоре увидели цель своего похода. При определенной фантазии, представшие перед ними качели вполне можно было уподобить старинному инструменту правосудия. Массивная конструкция из посеревших от времени столбов, увенчанных толстой балкой, выглядела внушительно. Сходство с виселицей усугубляли две пары веревок, свешивавшихся с перекладины. Правда, вместо петель веревки заканчивались легкими, в одну дощечку, сиденьями, но это существенное отличие не нарушало общего впечатления от увиденного. Секундная оторопь прошла, и ребята наперегонки бросились к качелям.
Ивойлов и Барышева оказались проворней остальных и первыми захватили места, тут же начав раскачиваться, что было сил. Задорные пререкания, визг и хохот не смолкали очень долго. Ребята качались по очереди, стараясь взлетать, как можно выше, демонстрируя друг перед другом бесстрашие и выдержку, прыгали на дальность приземления, темпераментно спорили, отстаивая свое право в очередной раз занять узкую дощечку сиденья.
Любившая соревноваться Барышева, предложила играть в "погоню". Суть нехитрой игры сводилась к тому, что преследователь должен был настичь соперника, добившись одинакового с ним размаха качелей. При этом обоим игрокам запрещалось тормозить ногами, что осложняло достижение цели. Носивший часы Сережка Ивойлов предложил ограничивать время каждого поединка пятью минутами. Участие нечетного количества игроков вызвало бурные дебаты, но хитроумная Панкратова предложила сложную систему жеребьевки, при которой вся, якобы, получали равные шансы. Систему никто не понял, но согласились с ней сразу, желая как можно скорее приступить к игре. Первыми предстояло сразиться Барышевой и Акулиничевой. Выбор соревнующихся оказался неудачен. Скрытое соперничество Вики и Светы проявилось в игре столь отчетливо, что судивший участников Ивойлов остановил соревнование. Юные барышни с такой непримиримой яростью шли на столкновения, начисто позабыв о правилах "погони" и, стараясь вышибить друг друга с сидений, что игра вполне могла обрести печальный финал.
Следом за девчонками в "седло" вскочили оба мальчика. Сережке Ивойлову никак не удавалось догнать своего приятеля, и стоявшие рядом с качелями подружки начали поговаривать о его поражении, когда хлопанье крыльев и гортанный крик пролетевшей над головами птицы отвлек внимание Пети. Воспользовавшись заминкой, Ивойлов резко увеличил размах своих качелей, подстраиваясь под ритм движений преследуемого.
Едва девчонки собрались криками и аплодисментами приветствовать победителя, как необъяснимая тревога вошла в сознание каждой из них. Пара качелей, соединенная незримой осью, взлетала вверх и падала в бездну неправдоподобно медленно, почти неразличимо для глаз, и с каждым ее взмахом из жизни исчезало что-то очень важное, совершалось непоправимое. Внезапный порыв ветра принес холод декабрьской ночи, листья деревьев задрожали, мгла покрыла низину. Барышева и ее приятельницы не успели испугаться лишь потому, что наваждение исчезло также быстро, как и появилось. Никто не обсуждал случившегося. Лица слезших с качелей ребят были сумрачны, видимо им также пришлось пережить несколько неприятных секунд. Порыв холодного ветра сдул жившую в их душах беспечность, и маленькая компания, потеряв вкус к веселью и удалилась из рощи, даже не вспомнив о невыполненном летнем задании.
Легкие облачка незаметно преобразились в тучи, начал накрапывать мелкий дождик, к вечеру он усилился, а после полуночи разыгралась гроза. Молнии озаряли притихшие черные здания, и, засыпая, Вика Барышева представляла, как всполохи холодного света озаряют мрачный силуэт виселицы, а из разрытых могил высовываются иссохшие, почерневшие, залитые дождем руки…
Смотревшая допоздна телевизор Танька Панкратова не выспалась. Облаченная в детский, не по росту короткий халатик, непричесанная, с припухшими глазами, разбуженная неожиданным звонком, девочка подошла к входной двери. Отворив створку, она помедлила, будто раздумывая пускать или не пускать в дом стоявших на пороге Сережку и Петю. Тем временем на лестнице раздались торопливые шаги.
- Ой, мальчики, я вас у подъезда видела, хотела окликнуть, - вместо приветствия затараторила появившаяся на лестничной площадке Барышева, - а потом решила - догоню на лестнице. Меня мама еле-еле на улицу выпустила.
- И у нас не без проблем, - заметил Сергей. - Акулиничева вообще не придет.
- Еще бы! После такого…
- А что, собственно говоря, произошло?
- Как, Панкратова, ты не знаешь?! - глаза у Барышевой округлились. - Ничегошеньки не знаешь?
- Пусти нас в дом и услышишь самые свежие новости. У приятеля брат участковый, он все видел собственными глазами.
Не дожидавшись приглашения оторопевшей Панкратовой и игнорируя ее сетования на беспорядок и неприбранную постель, гости прошли в комнату. На диванчике было постелено старенькое белье в цветочек, а ночная рубашка Тани занимала видное место на спинке стула, но смущаться Панкратовой пришлось недолго - рассказ Петьки Толкачева захватил слушателей.
- Это вроде фильма ужасов, но гораздо лучше, потому что взаправду. Мама говорит, будто сама крики слышала, а я, как назло, проспал.
- Петь, не тяни.
- Тянул не я… - многозначительно изрек рассказчик. - Это произошло ранним утром, на окраине рощи у пустыря. На бомжа, который там шлялся, напала банда маньяков.
- Банда маньяков? Так не бывает. Они - одиночки.
- Если ты, Барышева, сама все знаешь, сама и рассказывай. Другим разъясняю: банда - так как в одиночку подобного не сделаешь, маньяков - потому что нормальные преступники таким способом не убивают.
- Каким именно?
Петька выдержал паузу и заговорил, интонациями и лексикой копируя ведущих криминальной хроники:
- Эксперты предполагают, что первоначально на конечности жертвы были накинуты скользящие петли из эластичного шнура, которые, впоследствии и стали орудием убийства. Какое-то время ими растягивали конечности, о чем свидетельствуют многочисленные кровоподтеки и повреждения кожного покрова… - Петька умолк, а потом, не выдержав бремени напускной серьезности, взволнованно проговорил: - Ребята, представьте, они тянули так, что разорвали связки, вывернули суставы, а потом и вовсе напрочь оторвали руки и ноги!
- Ух ты! - восклицания ужаса и удивления наполнили комнату. - А дальше?
- Дальше шнуры так сдавили тело, что оно лопнуло, и из него полезли кишки. И в конце бомжу оторвали голову.
- Класс! Как в кино! А ты не врешь?
Толкачев реплику Панкратовой проигнорировал и, вновь, перейдя на официальный тон, подытожил:
- Остается только сообщить, что никаких следов убийц не обнаружено, равно как и головы потерпевшего. Тело покрывал слой зеленых, сорванных с растущих поблизости деревьев листьев. Голову ищут.
- Это самоубийцы его разорвали.
- Барышева, даже ходячие мертвецы оставляют следы. Особенно на сырой земле. Но на месте преступления вообще нет следов.
- Между прочим, моя прапрабабушка вспоминала, что нечто подобное случалось и раньше - что-то пробуждало мертвецов.
- Там нет никакого кладбища, - тряхнула ночной рубашкой, наводящая в комнате порядок Панкратова. - Сереж, убери ногу, ты на краю одеяла стоишь.
- Зато теперь одна голова в роще точно зарыта. Получилось мини-кладбище.
- Если маньяки ее не унесли.
- Зачем? В футбол играть?
Рассказ Толкачева будоражил воображение. Ужас и любопытство слились воедино, и невозможно было противостоять манящей силе рокового места. Воскрешая в памяти минувший день, никто из ребят не мог представить, как могли солнечные, полные смеха и веселья пригорки превратиться в арену трагедии. Каждый втайне раздумывал о том, как бы поскорее увидеть пропитанную смертью поляну. Но даже само это желание казалось им преступным. Выход нашла Панкратова:
- Кажется, сегодня второй день практики, а мы до сих пор бездельничаем.
Все встрепенулись. Ивойлов первым высказал мысль, занимавшую всех:
- Роща, наверное, оцеплена?
- Нет, Серега. Когда я сюда шел, там уже никого не было.
Панкратова кончила заплетать свою роскошную косу:
- Главное, чтобы родители не узнали, где мы приобщаемся к знаниям.
Все четверо направились к выходу из квартиры, при этом, не забыв отменно вежливо попрощаться с подслеповатой старухой, вышедшей из кухни. Они опасались возможных препятствий с ее стороны. Но Панкратовой и ее приятелям повезло - бабка еще не знала о произошедшем и беспрепятственно отпустила внучку на улицу. Роща встретила любопытствующих терпким запахом умытой дождем листвы и тишиной. Мокрая трава скользила по ногам, заставляя вздрагивать то ли от холода, то ли от страха. Если не считать пожилого мужчину с ротвейлером и женщины с двумя чау-чау, роща была необитаема. Страх начал пересиливать любопытство. Танька Панкратова спросила, обращаясь сразу ко всем:
- Вдруг маньяк где-то рядом?
- Пойдем и проверим, - Вика храбрилась, но на душе у нее было скверно.
Петя внезапно остановился, преградив путь рукой, и тогда шедшие за ним поняли - они у цели. Группка ребят сбилась к обочине поросшей подорожником тропы, обратив взоры в сторону, указанную ладонью проводника.
-Тсс-с-с… Смотрите… - прошептал Толкачев, хотя никто и не думал шуметь. - это здесь, возле кустов…
Но смотреть оказалось в общем-то не на что. Перед ними расстилалась самая обычная поляна. Трава под липами была сильно примята, а не ко времени осыпавшаяся с деревьев листья напоминали о быстротечности летних дней и неотвратимом приходе осени. Грустная, ног отнюдь не страшная картина, разочаровывала.
- Вот только крови не видно, ее дождем смыло, - смущенно пояснил Толкачев. - Жаль труп уже увезли.
Естественно, в то утро ни о каком "биоценозе" не могло идти и речи. Начало исследовательской работы решено было отложить до понедельника.
Зверское и бессмысленное убийство недолго тревожило население соседствующих с заброшенным парком кварталов. Новых преступлений больше не совершалось, версия о серийном убийце не подтвердилась, и о жутком преступлении стали забывать. Только детвора продолжала какое-то время играть в невидимых душителей, до тех пор, пока большинство участников игр не разъехалось на каникулы.
Зато Панкратовой и ее компании было не до развлечений. Дни сменяли друг друга с удручающей быстротой, и следовало думать уже о завершении летней практики. Выполняя задание, ребята много времени вынуждены были проводить в таинственной роще. Душевный трепет, который вызывало у них место убийства, постепенно угас и юные исследователи равнодушно попирали ногами землю, хранившую память о злодеянии. Одна лишь Вика Барышева порой всматривалась в зеленый лабиринт ветвей, мечтая узреть в нем нечто таинственное и загадочное.
В тот опаленный солнцем день компания появилась в роще, как обычно, вскоре после полудня. Из-за сильной жары, которая по выражению Ивойлова "плавила мозги", работать не хотелось, но чувство долга все же вынуждало их взяться за тетради и учебники. Пятеро школьников уселось в кружок под раскидистой кроной старой липы, защищавшей их от солнца. Панкратова извлекла из сумки ручки, фломастеры и пресловутый альбом с "биоценозом". Внезапно она замерла на пару секунд и вновь начала быстро перебирать содержимое сумки.
- Ребята, а я "Определитель" забыла. Что делать?
- Потрясающе! Лучшая ученица забыла учебник - это почте конец света!
- Ладно, черт с ней, с ботаникой, - перебил Акулиничеву Ивойлов, вполне довольный таким оборотом событий. - До школы еще целая жизнь. Давайте на речку махнем!
- У нас купальников нет, - ответила за всех девчонок Барышева.
- Тогда на качелях покачаемся. Хотя бы ветерком обдует.
- Как хотите, ребята, а я пойду за книгой, - твердо сказала Панкратова. - Время не ждет.
Собеседники разбрелись в разные стороны. На бугорке осталась одна Барышева. Вчера, вместе с двоюродной сестрой, они почтили своим присутствием луна-парк, где несколько часов подряд, до одурения катались на аттракционах. Теперь сама мысль о том, что ее измученное тело будет раскачиваться в пространстве, вызывало у девочки тошноту. Улегшись на живот, Вика начала рассматривать картинки, нарисованные Светкой Акулиничевой. Светка была противной девчонкой, но рисовать умела хорошо - этого Барышева отрицать не могла. Аккуратные растеньица с четко вычерченной корневой системой и листьями радовали глаз. Вика усмехнулась, припомнив свою вздорную идею изобразить на схеме черепа. Наталья Александровна никогда бы не признала ее формальную правоту, и разобралась с ней, начисто проигнорировав все логические построения. "У кого сила, тот всегда и прав, а слабые - виноваты" - подумала Барышева. Чуть повернув голову, она неожиданно уловила слева от себя какое-то движение. В темной пещерке между корнями липы что-то пульсировало.
- Не спишь, Барышева?
Она вздрогнула. Не отрывая глаз от существа, затаившегося под деревом, пробормотала нечто нечленораздельное.
- Надоели качели. Пусть себе Светка с Серегой… - встревоженный странным поведением Барышевой, Толкачев оборвал рассуждения на полуслове. - Эй, Вика, что случилось?
- Смотри сюда…
Впившись взорами в темноту, они наблюдали за странным шевелением.
- Так кошка лапами перебирает, когда довольна, - прошептала девочка.
- Может, это крот или ежик? Я ребят позову…
Толкачев на животе сполз с бугра, опасаясь потревожить зверька и, вскочив на ноги, помчался к качелям. Подошедших спустя несколько минут ребят ждало разочарование - движение в пещерке прекратилось.
- Барышева, твои шутки всем давно надоели, - немедленно констатировала Акулиничева.
- Спроси у Петьки, он тоже видел.
Тем временем отошедший в сторонку Ивойлов вернулся, держа в руках большую, корявую палку.
- Дай мне! - отстранив собравшихся, Акулиничева сунула ее конец между корней. - Там, правда, что-то есть! Подождите-ка… Кажется - поймала!
Она тянула с заметным усилием, не без труда преодалевая сопротивление неведомого существа.
- Еще немножечко и…
Оскал высохшей головы походил на злую ухмылку - неровные гнилые зубы, многие из которых были железными, обтянутые пергаментной кожей скулы, слипшиеся от почерневшей крови космы волос и корни-змеи, вросшие отверстия ушей и ноздри… Жуткая находка лежала на зеленой упругой травке, превращая реальность в кошмарный сон. Барышева так и не поняла, то ли ее глотка исторгала истошные вопли, то ли орали несшиеся рядом ее товарищи. Испуганные дети мчались, не разбирая дороги, стремясь оказаться, как можно дальше от мерзкого оскала мертвой головы. Беглецы притормозили только у автобусной остановки. Толпившиеся в ожидании автобуса старухи осуждающе посматривали на кучку оживленно жестикулирующих юнцов, рассуждавших о чьей-то оторванной голове.
На противоположной стороне улицы возникла долговязая фигура Панкратовой. Прижав к груди "Определитель растений", она спешила к месту исполнения ученического долга. Не дожидаясь зеленого света, все четверо бросились ей навстречу. Если бы не искренний испуг, живший в глазах товарищей, Танька вряд ли бы поверила в рассказанную историю. Но, похоже, ей не лгали. Подумав, Панкратова произнесла:
- "Биоценоз" остался в роще, его надо забрать.
Слова Панкратовой подействовали на ребят, как бадья ледяной воды, опрокинутая за шиворот. Желающих еще раз увидеть жуткую голову не было, но и загубить плоды напряженного труда и еще месяц торчать в городе, так же не хотелось. Спор разгорался нешуточный. Кто-то предлагал бросить жребий, кто-то - саму затею, пока, наконец, не решил выручать злополучный альбом всей компанией. Только боязнь предстать трусом в глазах товарищей вынуждала каждого идти вперед. Бодрым, как им казалось, шагом, они вступили под зеленые своды рощи.
Раскрытый альбом вызывающе белел на траве. Приблизившись еще на несколько шагов, они увидели красные и фиолетовые палочки фломастеров, матерчатую сумку с блестевшими на солнце пряжками, тетради, линейку - все, за исключением опутанных корнями человеческих останков.
- Ее здесь нет, - прошептал кто-то из ребят.
С этими словами пузырь ужаса лопнул. Мир обрел прежнюю яркость красок и чистоту звуков, а недавний кошмар уподобился выдуманной страшилке. Разум не мог до конца осознать пережитое и услужливо превратил его в пугающую сказку. Даже очевидцы стали сомневаться в увиденном.
- Неужели кто-то унес?! - всплеснула руками Барышева.
- Хотел бы я посмотреть на того героя! - заметил Ивойлов.
- Фи… пакость какая. Я как представлю, что до нее палкой дотрагивалась… - сморщила носик Акулиничева.
- Отсутствие головы на лицо, - подытожил Толкачев.
Панкратова промолчала.
- Ее корни назад утянули, под землю. Наверное, она снова в пещерке, вот увидите…
- Смотреть будешь ты, Барышева. Потом поделишься впечатлениями, - Светка Акулиничева первой направилась прочь с поляны.
Остальные, собрав вещи, устремились следом. Замыкавшая шествие Барышева, чувствовала, как взгляд мутных мертвых глаз жжет ей спину. Обернуться она не посмела.
Петька, Сережка и Вика сидели у подъезда и щелкали семечки, обсуждая события уходящего дня.
- Ее утащили под землю - без сомнения… - Барышева запустила руку в кулечек, извлекла крупное тыквенное семечко, хрустнула им, выплюнула шкурку. - Важно другое, о н о шевелилось только тогда, когда Светка с Серегой качались на "виселице" , а когда слезли - о н о угомонилось.
- Барышева, ты по ночам ужастики смотришь?
- А что?
- Идеи у тебя какие-то паранормальные.
- Сам ты, Серега, паранормальный. Петька тоже видел, как корни мозги высасывают. У меня даже целая теория на этот счет возникла. Сперва представьте - лежат под землей десятки, нет - сотни трупов… Представили? Кости, покрытые ошметками почерневшей кожи, черви, ползающие в провалах глазниц, истлевшая одежда…
- Тьфу! Я же ем! - Ивойлов передал кулечек Толкачеву.
- Не перебивай ее. Это вместо вечернего киносеанса - лицам моложе семнадцати лет просмотр не рекомендован.
Барышева с воодушевлением продолжала:
- Они разлагаются, гниют, а сверху к ним медленно-медленно спускаются корни деревьев. Прорастают сквозь глазницы и ребра, насыщаются плотью непрощенных грешников, души которых горят в адском пламени… Короче, корни уходят прямо т у д а, впитывают соки преисподней. Потому так зелены деревья, так много у них сил. Но это полбеды. Хуже, что злобных мертвецов, превратившихся в деревья, можно разбудить. С незапамятных времен стоят посреди могил качели-виселица, поджидая невольных своих сообщников. Ждут, когда усядутся на них невинные дурочки и начнут раскачиваться, раскачиваться, раскачиваться… Помните, когда мы играли в "погоню" и Сережка догнал Петю, все ощутили внезапный страх, смешанный с тоской и каждого коснулось дыхание разрытой могилы. Помните?
Мальчишки молча кивнули. От рассказа Барышевой по телу ползали мурашки, а перед глазами невольно возникала опутанная живыми корнями оскалившаяся в страшной гримасе голова.
- Совпадение амплитуд обоих качелей и есть ключ, отворяющий врата ада. Мертвецы пробудились и, пожелав свежей плоти, той же ночью разорвали несчастного бродягу.
Барышева умолкла. Желая рассеять гнетущую атмосферу, Ивойлов возразил рассказчице:
- Виктория, концы не сходятся. После убийства мы еще пару раз в "погоню" играли - где же жертвы? Либо дверь отворяется только раз, либо непосредственно после каждого совпадения амплитуд - в любом случае жертв должно было быть больше.
- Я сама над этим размышляла. И уверена - объяснение есть, только вот пока не знаю какое.
- Ребята, а мне идея с "биоценозом" как-то сразу разонравилась. Едва представлю, что надо ползать по этой проклятой земле, так тошно становится.
- Петька прав. Втравила ты нас в историю, Барышева. Кости, черепа, биоценоз кладбища… Вот тебе и черепа, хорошего в них мало, - Ивойлов замолчал, стряхнул с колен шелуху и вдруг засмеялся. - Дураки мы! Натуральные лапти колхозные! Сколько времени впустую просадили, каждую травинку под лупой рассматривали. Нет, чтобы содрать из учебника сведенья о растеньях средней полосы, и дело с концом! Будто не известно, что Наталья Александровна заданий не проверяет - ей главное рамочка на каждой страничке и испуг в глазах. Она с нами обходится, как удав с кроликами.
- Точно - гипноз. И зря мы с Панкраторвой связались - отличница есть отличница. Ей главное - по правилам поступать. Дадут домашнее задание стену головой прошибить, она пробьет, да еще других заставит. Клинический случай.
- Вот и я говорю - диктат учителей приводит к притуплению умственных способностей. Особенно таких учителей, как Наталья Александровна. Она нас запугала, зомбировала, лишила воли и индивидуальности. С началом учебного года мы должны вместе, всем классом восстать против ее ига!
Ивойлов театрально всплеснул руками:
- Опять ты, Барышева, за старое! Мало тебе "тройки" в четверти, хочешь, чтоб из школы исключили?!
- Серега, она меня достала.
- Вот и разбирайся с ней сама, а других не впутывай!
Косые лучи солнца отражались в окнах домов, создавая иллюзию пожара. Ивойлов посмотрел на часы:
- Нам пора.
Недовольная Вика сухо попрощалась с приятелями и скрылась в темной пещере подъезда. За ужином она была молчалива, рассеяно ковыряла вилкой успевшую остыть вермишель и думала о чем-то своем. Экран небольшого, установленного на кухне телевизора засиял всполохами холодного голубого света - начиналась очередная версия "Франкенштейна". Отодвинув тарелку, Барышева с неожиданным интересом начала следить за судьбой монстра и его создателя.
- Вика, пора спать, - голос матери вытянул ее из омута зыбких загадок и внезапных озарений.
Спорить было бессмысленно. Бросив долгий взгляд на экран, девочка ушла к себе в комнату и начала собираться ко сну. Уже лежа в постели, она набрала знакомый телефонный номер.
- Толкачев, ты не спишь? - шепотом поинтересовалась она.
- Не совсем… - ответил сонный голос.
- Петя, я поняла, в чем дело! Молния, электричество дает жизнь.
- Ты о чем?
В ту ночь была гроза, она и завершила начатый нами процесс оживления мертвецов.
- Спокойной ночи, Барышева. Спи спокойно.
- Эх, Петька… Знаешь, Толкачев, у тебя еще появится возможность оценить мое открытие.
Пунктир коротких гудков напоминал смех - на другом конце линии оборвали разговор. Барышева плотно приложила трубку к рычагу, отодвинула сползший на край тумбочки телефон. Чувствовалось, она что-то задумала. Несколько раз обежав комнату, взгляд девочки задержался на изящном керамическом кашпо со свисавшими плетями дикого винограда. Барышева удовлетворенно хмыкнула и погасила свет.
Все лето погода преподносила сюрпризы. Неожиданные похолодания, пара ураганов, переломавших множество деревьев, сорокоградусная жара - казалось, удивлять было уже нечем. Но последняя декада августа стала весьма эффектной концовкой сумасшедшего лета. Жара, царившая первую половину дня, с завидным упорством оборачивалась вечерним звонким ливнем, превращавшим улицы в озера и запруды, а горячий воздух испарений навевал фантазии о сезоне тропических дождей. Но строгие рамки календаря отвергали причудливую непоследовательность погодных явлений, и грядущее событие неумолимо приближалось. Разъехавшиеся по деревням и домам отдыха школьники потихоньку подтягивались к дому.
Вечер 31 августа был душен и печален. Привычно сгущались над крышами домов тучи, во дворах слышались звонкие крики ребятни, а Вика Барышева торопливо шла по страшной роще, спеша добраться к дому Петьки Толкачева. Звонок не работал, она трижды постучала в обитую коричневой клеенкой дверь. Открыл Петька.
- Я думал ты последние оборочки разглаживаешь, к празднику готовишься.
- Праздник! Я в младших классах первое сентября траурной рамочкой обводила. А тут еще первым уроком - биология…
- Ты поделку подготовила?
- Лучшая поделка, которую можно предложить ботаничке - это самодельное взрывное устройство, по мощности эквивалентное ста килограммам тротила.
- Сильно же ты ее любишь! Да что мы болтаем на пороге? Заходи!
- Нет, спасибо, Петя. Я хотела тебя об одной вещи попросить - давай напоследок на качелях покачаемся.
- Идем, - в голосе Толкачева слышалось удивление.
Им было очень страшно. Низкое, набухшее тучами небо, окутало рощу сумраком, погрузив ее в преждевременную ночь. Непонятные звуки, похожие на приглушенные стоны, неотступно преследовали их. Барышева едва не закричала, когда огромный черный зверь в двух шагах перед ними пересек дорожку, и лишь услышав призывный свист, поняла, что едва не столкнулась с крупным псом, гулявшем поблизости. Сообразив, что территория заполнена выгуливаемыми собаками, ребята немного успокоились. В низине было совсем темно. Веревки качелей слегка подрагивали, будто кто-то совсем недавно сидел на них.
- Давай поиграем в "погоню", - хрипло произнесла Вика.
- Что ты задумала, Барышева?
- Пожалуйста, Петя, пожалуйста!
Они одновременно плюхнулись на холодные доски сидений, одновременно оттолкнулись ногами от влажной земли. С каждым мгновением взмахи качелей становились все шире и шире. Барышева виртуозно уходила от преследования, и Толкачев начал сомневаться в том, что понимает суть ее поступков. Но вот дощечки сидений вытянулись в одну линию, после чего взмахи стали угасать, и вскоре качели зависли неподвижно. Барышева первой спрыгнула с доски, отошла в тень деревьев. Оттуда послышался ее голос:
- Хочешь посмотреть на малыша, которого я отдам Наталье Александровне? Завтра утром, до школы пересажу его в плошку и… Он два месяца здесь рос.
Толкачев приблизился к сидевшей на корточках Вике.
- Рассчитываешь, что он станет убийцей?
- Может быть. Если врата до сих пор открыты, если сегодня ударит молния. Если, если, если… Если существует справедливость. Думаешь, я за "тройку" мщу?
- Разве нет?
Барышева выпрямилась, вскинула голову.
- За поруганную честь сотен поколений школьников. За беззащитных, униженных… Послушай, Толкачев, далеко не каждого преступника осуждают на десятилетнюю отсидку, а нас - слабых, беспомощных детей, не раздумывая, на целых десять лет швыряют в эту тюрьму. Дети еще не могут постоять за себя, дать достойный отпор и, отупевшие от ощущения безграничной власти взрослые, тиранят их, упиваясь вседозволенностью. Они калечат наши души, они делают нас кретинами, они ненавидят нас. А мы - ненавидим их. Страшно быть беззащитными, но месть униженных не знает предела…
- Барышева, ты прирожденный демагог. Если не станешь рецидивистом, сделаешься, как минимум, премьер-министром.
- Спасибо.
- Пора по домам. Я тебя провожу. Двое шагали по темной аллее, и ветви старых кленов шумели над их головами. Начал накрапывать дождик.
- Знаешь, Барышева, может ты и права. Всякий раз, когда в Америке очередной школьник расстреливает одноклассников, я удивляюсь, почему он не разрядил автомат в учителей? Ведь, если подумать - во всем виноваты взрослые, не дети. Они пробуждают в нас вражду и ненависть.
- Ты не расскажешь о моем растеньице?
- Обещаю.
Дождь усиливался. Тяжелые капли клеймили черными пятнами асфальт, стучали по листьям. Вдали послышались раскаты надвигающейся грозы. Запрокинув голову, Вика подставила лицо под водяные струйки.
- Давай, дождик, помоги мне, - одними губами прошептала она. - Ударь со всей силой.
Но радость оказалась преждевременной - гроза прошла стороной.
Урок тянулся уже минут пятнадцать. Все это время ботаничка собирала дань. Вызывая учеников в алфавитном порядке, она принимала и оценивала приношения. До альбомов "биоценоза" дело пока не дошло, но хорошо подвешенный язык Натальи Александровны находил себе работу и при обсуждении поделок - ехидные реплики и вульгарная брань не смолкали. Барышева, чья фамилия стояла в журнале одной из первых, давно сдала свое, не удостоившееся похвалы летнее задание, и теперь ежеминутно оглядывалась назад, на скромный кустик дикого винограда, затерявшийся среди других растений, стоявших на подоконнике. Пылкое воображение Барышевой рисовало кровавые сцены расправы - она представляла, как гибкие побеги обвивают шею ботанички, впиваются в тело, разрывают его на части… Ничем не нарушаемый распорядок урока подчеркивал несбыточность мечтаний. Юная мстительница сама понимала, что слишком увлеклась игрой, поверив в чудеса. "Хорошо еще Акулиничева о растеньице не знает - ее насмешки меня бы со света жили, а Петька не проболтается. Эх, такая невезуха - грозы гремели день за днем, но в тот час, когда удар молнии был необходим, ветер отогнал тучи от рощи! Не везет мне! А, может, там нет никаких адских врат? Вообще-то я сама всю эту историю придумала и про самоубийц и про качели" - думала загрустившая Барышева.
Порыв ветра, ворвавшийся в класс, принес запах влажной земли… Барышева, ожидавшая нечто подобное, первой заметила вереницу темных призраков, неспешно выходящих прямо из стены класса. Существа, чьи фигуры были окутаны плащами, представлявшими единое целое с их телами, а лица скрыты надвинутыми капюшонами, беззвучно заскользили по проходу между партами. Очень скоро страшных гостей заметили и другие ученики. Затаив дыхание, класс наблюдал, как монстры обступают отвернувшуюся к доске ботаничку. Та, ни о чем не подозревая, бойко стучала мелком, вырисовывая, в одночасье ставшую ненужной, схему. Прорези в плащах призраков разомкнулись и блестящие щупальца, концы которых оканчивались огромными жалами, засеребрились в их глубине.
Наталья Александровна обернулась - все находящиеся в классе ученики собрались подле нее, окружив плотным полукольцом. Выражения их лиц не сулило ничего доброго.
- Сидоров, что происходит?
Но староста класса никак не отреагировал на окрик - он стоял в двух шагах от учительницы, а его кулаки сжимались и разжимались, подчиняясь сложному внутреннему ритму.
- Совсем за лето офанарели, лапти кол… - Договорить ботаничка не успела - рука Таньки Панкратовой вцепилась в ее растрепанную шевелюру.
Поступок лучшей ученицы класса послужил сигналом к действию для остальных. Онемевшие, с искаженными яростью лицами, подростки принялись терзать тело своего заклятого врага. Ногтями сдирая клочья кожи, они все глубже внедрялись в плоть, пытаясь добраться до трепещущего сердца. Нечеловеческие вопли ботанички умолкли очень скоро, но толпа не желала расходиться, с тупой яростью продолжая терзать изуродованный труп.
Акулиничева не была уверена, но предполагала, что на какой-то миг ее сознание отключилось. Тряхнув кудрями, она оглядела класс - все ее друзья, враги и знакомые, оцепенев от ужаса, сидели за партами, а у доски лежала охапка кровавых лохмотьев, в которых трудно было угадать облик той, что методично, год за годом издевалась над ними. Серые призраки, свершив свое жестокое правосудие, медленно отступали, возвращаясь сквозь стены в мир запредельного. Только, когда мстители исчезли, Светка Акулиничева обратила внимание на слабую боль в правой руке. Оказалось, что ноготь ее указательного пальца был сломан и, цепляясь за шерстяную юбку, причинял неприятные ощущения. Девочка недоумевала - она даже представить не могла, когда ухитрилась повредить руку, без движения просидев первый урок. Решив, что маленькая неприятность произошла еще до начала занятий, она вновь сосредоточилась на главном сегодняшнем происшествии.
Гробовую тишину школы взорвал звонок, оповестивший о завершении первого часа занятий. Оробевшие ученики теперь уже 8 "б", выскользнули в коридор - подобные им стайки испуганных детей всех возрастов толпились у соседних классов. Заглянув в кабинет математики, Ивойлов заметил ошметки мяса, развешанные на окровавленной доске. Без сомнения, то были останки Светланы Андреевны, их классной руководительницы, хотя оскальпированная голова, встречавшая входивших в класс, начисто утратила человеческие черты и не имела сходства с лицом дотошной математички. Из-под двери кабинета литературы вытекали струйки крови - чудаковатая Нина Даниловна не избежала общей участи. Было очевидно - грозные призраки проследовали по всей школе, верша свою кровавую месть.
Перепуганные ученики не знали, радоваться им или ужасаться. Исподволь тревожное молчание сменилось многоголосьем - ребята возбужденно обсуждали невероятное событие. Речь шла о внезапном появлении призраков, эффектных моментах расправы, предстоящем объяснении с родителями… Людская волна катилась с верхних этажей, устремившись к запруде вестибюля. Прорвав плотину входных дверей, ошалевшие от сияния лучезарного утра, ученики вырвались из мрачного здания. Группка школьников отделилась от общего потока - то была Барышева и ее приятели.
- Наверное, это были ученики, покончившие с жизнью перед экзаменами… - неуверенно произнесла Акулиничева.
- Браво, Светка! Поздравляю тебя с пробуждением фантазии! - произнесла Барышева, стирая пучком мокрой травы какую-то бурую гадость, прилипшую к ее руке.
Шедший чуть впереди Ивойлов обернулся:
- Слушай, Барышева, в нашей футбольной команде тренер - зверь, нельзя ли… - он умолк, вопросительно смотря на Викторию. - Ведь ты имеешь к этому отношению, правда?
Барышева ухмыльнулась, но промолчала. Чувствовалось, что ей льстят заискивающие взгляды и напряженное внимание товарищей.
- А у нас в художественной школе буквально замучили гипсами. Рисуй и рисуй эти слепки, а в результате - штриховка, видите ли, грязная. И начинаешь все заново. Как бы это поправить? - в глазах Акулиничевой светилась мольба.
- Вот у меня…
- Подождите, ребята, - перебил жалобщиков Толкачев, - призывание мстителей - это долгий и сложный процесс. Необходимо высадить в грунт растение, определенным образом раскачаться на качелях, дождаться грозы…
Вика резко остановилась:
- Знаешь, Петр Васильевич, мы слишком увлеклись ритуальными действиями, не вдумываясь в суть происходящего. На самом деле все эти электрические разряды, совпадение амплитуд и прочее - обычная чепуха, попытка найти всему научное объяснение. Ну ее, эту науку! Сам помнишь, сколько было несовпадений и неувязок, но когда было по-настоящему необходимо добиться цели - все сработало. Никаких дополнительных молний не потребовалось. Если хотите знать мое мнение, то я думаю, мы только однажды разбудили некую силу, и с той поры она вошла в наш мир, чтобы служить нам… Нам и справедливости.
- А как же растение, питавшееся соками той земли? - продолжал допытываться Толкачев.
- Растение, скорее всего, в самом деле, необходимо. Оно как залог, подтверждающий то, что мы действительно призываем возмездие. Или оно - проводник… Тут можно только гадать, все равно мы никогда доподлинно не узнаем, какова его роль. В любом случае, без растеньица ничего не получалось. Прежде наши обидчики оставались безнаказанными, сколько бы бед мы не призывали на их головы.
- Вот об этом я и говорю - заказов много, а пока следующий цветок вырастет, столько ждать надо! И тут, как на зло, осень на дворе. Впору в очередь становиться.
Барышева торжествующе улыбнулась:
- Толкачев, тогда было темно. С чего ты взял, что там растет один кустик винограда? Я, считай, целую плантацию возделала - на всякий случай…
Компания встретила ее слова восторженными воплями и аплодисментами. Не тратя время на праздные разговоры, все пятеро бегом направились к проклятой роще.