Страшное это дело - Большая Любовь... Она врывается в жизнь, заявляя о себе как о некой сверхценности, по отношению к которой все остальное – просто пыль.
Быть объектом чужой Большой Любви так же хлопотно как притащить в квартиру огромный антикварный шкаф. Сначала радуешься и гордишься собой. Еще бы, обладать такою ценною штуковиной! За нее многие бы отдали все что имеют…
Однако проходит время и возникает чувство, что шкаф этот слишком велик и практически несовместим с нормальной жизнью.
Желаешь встретить гостей - не протиснуться в комнату, шкаф мешает. А если кто и проник, то атмосфера музейного благоговения не дает толком расслабиться. Одежду положить туда тоже вроде как-то неловко… Вон штанина у брюк отпоролась, на рубахе борщ оставил блеклый, но устойчивый след, а в правом носке вообще на пятке дыра.
А тут полочки ручной работы, утонченное творение краснодеревщика… И так мерзко становится что сам то ты не такой совсем утонченный, а даже наоборот, если смотреть правде в глаза, пошлый и мерзостный тип…
И потихоньку от самого себя начинаешь замышлять как бы избавиться от этого шедевра. Ну разумеется, желательно пристойным образом… Пожертвовать в музей. Ему там будет лучше, опять же уход и реставрация. Или еще продать по причине чьей-нибудь смертельной болезни, ибо жизнь человеческая важнее даже Большой Любви и приходится отказаться от нее, скрепя сердце, во имя спасения какой-нибудь души …
Но эти планы как-то не клеятся… Большая Любовь не сто рублей, ее на рынке не разменяешь. Она несет себя как дар, уникальный дар тебе, единственному, Избранному.. И будь добр, соответствуй. И чувствуешь себя последним подлецом, что не оценил, плохо распорядился. И это липкое ощущение вины накапливается как мазут в банке, и руки липкие и отвращение ко всему… Даже завистливые охи и ахи знатоков-коллекционеров не радуют…
И вот однажды, выпив для храбрости замышляешь ты страшное… На дальней полке чулана тяжелый топор. Как бы случайно попадает в руки. И жизнь достала и выхода то другого нет… Кроме как мааахнуть наотмашь по этой постылой массивной изящности.. И кромсать, и даже рыдать от жалости к себе, шкафу и к краснодеревщику, что угробил свою жизнь ради его величия… А затем, размазав пьяные слезы собрать благородные останки до последней щепки и ночью, пока никто не видит, вытащить на помойку.
И вернувшись домой обалдеть от простора, кружится как безумный растопырив руки в сторону и хохоча. Открыть окно и впустить морозный воздух. И подумать. Жаль немного, ведь настоящая была, ценная и редкая Большая Любовь. Но как хорошо без нее, как свободно, просто и весело!
26.12.2011