1973 год
НОВЫЕ МАРШРУТЫ
В январе 1973 года началась подготовка к плаваниям следующей навигации. По отдельным признакам можно было догадаться, что нам удастся организовать поход обеих крейсерских яхт училища, «России» и «Родины».
План-максимум включал в себя три маршрута.
«Россия» под командованием Геннадия Михайловича должна была выйти из Петропавловска-Камчатского, Четвертым Курильским проливом* войти в Охотское море, пересечь его и подойти к Сахалину в районе Ныйвского залива*, около районного центра Ноглики*, потом обогнуть Сахалин с севера и идти в Охотск, а оттуда вернуться во Владивосток. Таким образом, «Россия» должна была в точности повторить исторический маршрут военного транспорта «Байкал»* 1849 года, на котором капитан Невельской впервые пришел на Дальней Восток. Максимально используя время экспедиции, после доставки грузов на Камчатку, Невельской направил «Байкал» к берегам Сахалина (хотя письменного распоряжения для этого у него не было). Этим плаванием окончательно было доказано, что Сахалин – остров, а не полуостров, как считалось со времен Лаперуза. И «вековое заблуждение рассеяно»...
По второму маршруту должна была пойти «Родина». Предполагалось, что ее доверят мне. Яхте предстояло выйти из Владивостока, пройти Татарским проливом*, обогнуть Сахалин с севера и присоединиться к «России» в Ныйвском заливе. Маршрут «Родины» частично совпадал с маршрутом шхуны «Восток» 1851 года – первого судна, прошедшего через Амурский лиман с юга на север.
Третий маршрут - это пешеходная группа туристического клуба ДВВИМУ «Аргонавт». Ей предстояло пересечь Сахалин с запада на восток от Александровска-Сахалинского вдоль реки Тымь и присоединиться к экипажам яхт. Маршрут пешеходной группы совпадал с маршрутом исследовательского похода 1854 года Н. К. Бошняка.
Однако утверждение плана навигации с самого начала встретило неожиданное и серьезное препятствие. Комитетом по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР были утверждены новые нормативы для присвоения спортивных разрядов. Ничего особенного в самой этой процедуре не было. Нормативы обновляются, как правило, ужесточаясь, и утверждаются каждые пять лет. Поразительным для нас было то, что нормативы на крейсерские плавания оказались целиком исключенными. Попросту говоря, дальние крейсерские плавания под парусами больше никаких спортивных дивидендов не давали. Следовательно, с точки зрения многих, такие плавания перестали быть спортом. Интересно заметить, что нормативы на дальние спортивные плавания на моторных судах с подвесными двигателями сохранились.
Сразу же с новой силой зазвучали бывшие уже в ходу аргументы: зачем рисковать яхтами, экипажами, если за такие плавания нельзя получить даже младших спортивных разрядов, не говоря уже о званиях мастеров спорта? О мотивах же решения Спорткомитета СССР в Приморском спорткомитете не было ничего известно. Это событие заставило нас еще больше пропагандировать историко-краеведческие задачи плавания - иначе мы просто могли остаться на берегу.
Мне предстояла служебная командировка в Москву и Ленинград. Появилась возможность попытаться что-нибудь выяснить по поводу такого совершенно непонятного решения.
Через несколько дней после приезда в Москву я побывал в Спорткомитете СССР. Нельзя сказать, чтобы И. В. Климчинский, начальник отдела водных видов спорта, был обрадован моим визитом, тем более что никаких официальных полномочий я не имел. Тем не менее он ответил на несколько моих вопросов. По его словам, причины, побудившие отменить нормативы для дальних спортивных плаваний под парусами, были следующими:
1. Спорт – это единоборство соперников, поэтому спортивные звания следует присваивать только за парусные гонки, за победу над соперником в этих гонках.
2. Многие дальние плавания под парусами превращаются в затянувшиеся пикники, так как контрольные сроки для маршрутов всех категорий сложности настолько велики, что позволяют участникам походов, мягко говоря, не торопиться.
3. Все усилия спортивных организаций должны быть направлены на победу в олимпийских видах спорта, к которым дальние плавания под парусами не принадлежат.
С моей точки зрения эти доводы были, по меньшей мере, спорными:
1. Спорт – это не только непосредственное единоборство. В альпинизме, например, существуют, не мешая друг другу, подъемы на вершины без зачета времени, когда важен сам факт подъема, и скалолазание с зачетом времени. Кстати, непокоренных вершин в мире не осталось, а альпинизм умирать не собирается.
2. Если нормативы зачетного времени слишком занижены, то логично было бы ужесточить их. Но зачем же с водой выплескивать ребенка?
3. Сводить всю спортивную работу только к участию в олимпийских играх – это значит заботиться лишь об элите парусного спорта, то есть о нескольких десятках человек по всей стране.
Мои доводы были выслушаны с вежливым вниманием, не более того. Только через несколько лет, набив себе множество шишек в попытках отстоять дальние парусные плавания, я понял, какой наивно-провинциальной былb мои аргументы и попытка дказать чиновникам нашу правоту. Никому не известный, рядовой яхтсмен, можно сказать, человек с улицы, хотел немедленно убедить работников правительственного аппарата (именно правительственного, ибо это было решение Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР) отказаться от их точки зрения. Спасибо и на том, что не было звонка в милицию!
Более плодотворным оказалось посещение в Ленинграде Центрального музея Военно-морского флота (ЦМВМФ) и Центрального государственного архива Военно-морского флота (ЦГАВМФ).
Прежде всего я побывал в ЦМВМФ. Музей расположен во всемирно известном по сотням фотографий здании биржи на стрелке Васильевского острова*. Здание напоминает древнегреческий храм, по двум сторонам его ростральные колонны.
Огромный центральный зал музея опоясан галереей. С нее свисают боевые штандарты и корабельные флаги, опаленные огнем, пробитые пушечными ядрами. В зале начинается экспозиция, рассказывающая об истории русского флота от славянских челнов[67], казачьих чаек[68] и поморских кочей[69] до наших дней. В ней ботик[70] Петра I - дедушка русского флота. Вдоль стен и посреди зала стоят стенды великих русских мореплавателей и флотоводцев, и среди них скромный стенд Г. И. Невельского: его портрет маслом, несколько его писем, первое издание книги «Подвиги русских морских офицеров на крайнем Востоке России» и рукописная карта-схема Амурского лимана*, вычерченная им самим. Что ж, у столиц свои масштабы! Если для ДВВИМУ Г. И. Невельской – «крестный отец», то для ЦМВМФ он всего один из многих героев славной русской военно-морской истории.
В запасниках музей экспонатов, посвященных Невельскому, оказалось тоже немного, хотя запасники обычно намного богаче публичной экспозиции.
Это была моя первая серьезная встреча с музейным делом, и скоро я понял, что исследовательская и научная работа идут в запасниках, экспозиция - это итог работы.
ЦГАВМФ находится рядом с Зимним дворцом. Его здание его известно значительно меньше, чем здание ЦМВМФ. Архив помещается в сравнительно небольшом, трехэтажном доме, светло-желтого цвета, построенном в стиле, напоминающем мавританский[72]. Очень красивы граненный кирпич, которым выложены наружные стены, и литые чугунные решетки скверика у входа.
На первом этаже неторопливо и тщательно проверяют мои «верительные грамоты», то есть рекомендательные письма командования ДВВИМУ, личные документы, и путь свободен! По крутой винтовой лестнице я поднимаюсь на третий этаж. Воображение рисует длинные полки, старинные сундуки, и набитые древними манускриптами[73], ветхими от старости книгами, и мне разрешено погрузиться в этот дивный мир былого, перелистывать пожелтевшие страницы, прихотливо выбирая из груды рукописей заинтересовавшую тебя… Но на третьем этаже попадаю в небольшой, скорее даже крошечный, читальный зал. Чисто выбеленные лепные потолки. Большие, стрельчатые старинные окна. В зале стоят 6-8 письменных столов, на нескольких из них установлены аппараты для просмотра микрофильмов. За столами сидят почтенные, как мне тогда казалось, старцы, молча углубившиеся в обычные с виду канцелярские папки.
Должен заметить, что и опыта архивно-исследовательской работы у меня не было никакого, и надо только удивляться терпению, такту и доброжелательности работников архива Михаила Павловича Ефимова, Нины Дмитриевны Джибути и особенно научного сотрудника архива Евгении Ивановны Зугман.
Неслышно шагая в войлочных тапочках, ко мне подходит женщина средних лет, и почти шепотом спрашивает, чем может помочь. Короткий взгляд выдает ее изумление, когда я прошу ознакомить меня с документами Амурской экспедиции Г. И. Невельского - этих документов тысячи. Она задает мне несколько уточняющих вопросов. Это даже не вопросы, а сжатый, точный и доброжелательный рассказ о принципах систематизации архивных документов. Оказывается, все документы распределены по фондам, например, фонд П. В. Казакевича, фонд А. С. Меньшикова* и сотни других. Фонды, в свою очередь делятся на описи, то есть отдельные папки, в которых документы учитываются по номерам листов. В результете этого посвящения я начинаю осознавать нелепость моей просьбы. Но Е. И. Зугман все же поняла, чего же я хочу от архива.
Решаюсь начать с фонда № 913 гидрографического департамента Морского министерства России 19 века.
Какое это наслаждение медленно, не торопясь, вчитываться, вдумываться в строки рапортов Невельского. За округлыми, бесцветно-протокольными фразами князя Меньшикова - морского министра, графа Нессельроде* - министра иностранных дел, пытаться увидеть истинные мотивы их доводов, увидеть в них живых людей! Рядом с документами о разграничении с Китаем, о деятельности Российско-Американской компании*, то есть с документами государственной важности, встречались и такие шедевры чиновничьего упоения заведенным порядком, как «дело о покупке 50 серпов с ручками»: «…департамент поручил чиновнику особых поручений Машутину приторговать оные в вольной продаже…». Стоили те серпы «счетом пятьдесят по тридцать копеек серебром за штуку пятнадцать рублей», но их покупка рассматривалась и утверждалась Общим присутствием кораблестроительного департамента Морского министерства, равно как и всех прочих товаров на сумму в 126 955 рублей, погруженных на транспорт «Байкал» для доставки на Камчатку. Парадокс - от тех серпов не осталось и ржавчины, а переписка о их покупке будет жить еще не одну сотню лет. Листаю документы дальше. И снова рапорта, письма, донесения. Подумать только, для моего прадеда, сибирского крестьянина, эти министры царского двора были почти богами, а его правнук имеет право и возможность с горечью смотреть на подпись Николая I под печально известными словами: «…Жаль, но вопрос о реке Амуре, как реке бесполезной, оставить…». И какой страстью, верой в свою правоту веет от стремительно летящих, не очень разборчивых строчек рапортов Г. И. Невельского, почтительно опровергающих это высочайшее решение.
На работу в архиве у меня было всего три дня - командировка шла к концу. Пришлось ограничиться поисками вахтенного журнала транспорта «Байкал». Поиски оказались на удивление несложными.
В журнале ежечасные записи курсов, пройденных расстояний, записи о смене парусов, о погоде, о всем увиденном с борта корабля сделанные руками капитан-лейтенанта Г. И. Невельского, лейтенантов П. В. Казакевича и А. П. Гревенса*, мичманов А. О. Гейсмора* и Э. В. Гроде* - журнал такой же, как и тысячи других вахтенных журналов. Но я не мог без душевного трепета, без благоговения держать в руках этот журнал, ибо в нем зафиксировано одно из величайших географических открытий 19 века.
В феврале 1973 года я вернулся из командировки во Владивосток и привез фотокопию части журнала из Ленинградского архива, озаглавленную «Журнал плавания транспорта «Байкал» вокруг северного побережья Сахалина и в Амурском Лимане». Этот журнал стал драгоценным символом нашего предстоящего плавания.
Через несколько недель мы начали готовить яхты к навигации. Я не оговорился, именно яхты. Осенний прогноз оказался верным – Е. И. Жуков сообщил, что отказывается в этом году от командования «Родиной» и передает яхту мне. Буднично и обыденно он отдал мне ключ от яхты, и я остался на борту один.
Я - капитан! Грудь распирало от счастья и гордости, я готов был улыбаться всему миру!
Начинаю медленный, тщательнейший осмотр «Родины». Вспоминаю, какие были усовершенствования и модернизации на «России», выполненные и не выполненные, и составляю подробнейшую ремонтную ведомость.
Экипаж формировался быстро. Старпомом я пригласил Леню Лысенко. Курсанты, желающие пойти в поход, набежали сами. Их вдохновляли наши выступления на вечере в честь Невельского, стенды в коридорах училища, статьи в газетах, рассказы по радио и телевидению. Иные воскресенья я был в затруднении: где же найти инструменты и материалы, чтобы дать работу одновременно 20-25 работникам? Впрочем, особенно я не переживал. Уже знал, что большинство ребят мечтает лишь о белых парусах в синем море, и естественный отбор скоро оставит самых настойчивых.
Наступил апрель. Яхты еще стояли на берегу, но море уже манило. Оно голубело, хмурилось, бесилось в набегающих штормах[74], обдавало пронизывающей стылой сыростью, промозглым туманом, и ждало нас.
Оставалось последнее препятствие – получить согласие командования училища на отмену моего руководства плавательской практикой курсантов-электромехаников в августе, которая была включена мне в годовой план еще осенью. Удалось договориться с одним из преподавателей нашей кафедры о замене, и я был почти уверен, что моя просьба будет выполнена. Увы, на подробно аргументированном рапорте появилась такая резолюция: «Вашу просьбу удовлетворить нет возможности, так как в целом по училищу производится сокращение штатов». Корабль моих надежд с ходу вылетел на рифы.
Что же делать? Оставить «Родину» за собой, отремонтировать ее, сделать на ней несколько небольших плаваний, а на август поставить ее на прикол, поручив кому-нибудь присматривать за стоянкой? Ничего из ряда вон выходящего в этом не было. А с другой стороны, из года в год твердить о целесообразности и необходимости ходить в дальние плавания обеими крейсерскими яхтами, добиться такой возможности и добровольно отказаться от нее? А если предложить Лене Лысенко принять до осени «Родину» и тем самым полностью выполнить запланированное на эту навигацию? Правда у него не было серьезного опыта старпома яхты, но был диплом профессионала-судоводителя и неплохой опыт парусника-гонщика.
Вот здесь и попробуй не ошибиться!
После тягостных размышлений, обдумав, как мне казалось, все варианты, посоветовавшись с Геннадием Михайловичем Боголеповым, я предложил Лене принять яхту и идти по утвержденному маршруту. Он с готовностью согласился.
Надо отдать Лысенко должное. Он быстро закончил ремонт. И как только «Родина» была спущена на воду, начал тренировочные выходы и кратковременные походы в пределах залива Петра Великого.
Замечу в скобках, как за пять лет многое для нас изменилось – залив, в котором мы когда-то начинали, стал обыденно знакомым и даже чуточку тесноватым.
В конце июля я ушел на практику на теплоходе «Григорий Орджоникидзе», а «Россия» и «Родина» начали свою навигацию по-настоящему. Как прошло это завершающее плавание по маршрутам Невельского, лучше всего, мне кажется рассказал В. Говейный в очерке «Испытание мужества и мастерства», опубликованном в краевой газете «Красное знамя» от 31 августа 1973 года.
Вот этот очерк:
«Еще два года назад у преподавателей и курсантов Дальневосточного высшего инженерного морского училища родилась идея пройти на яхтах путями адмирала Невельского и установить в честь его первой высадки на косе залива Ныйво* мемориальную доску в Ногликах. Старший преподаватель училища, мастер спорта СССР Геннадий Михайлович Боголепов тщательно, во всех деталях, разработал маршрут. И вот в нынешнем году удалось осуществить заветную мечту.
Участники экспедиции готовились к ней всю зиму. Экипажи яхт «Россия» и «Родина» впервые собирались в такое дальнее путешествие.
«Родина» вышла из Амурского залива и, легко разрезая волну, взяла курс на Совгавань. Капитан яхты, кандидат технических наук Леонид Константинович Лысенко, внимательно всматривался в морскую даль. Яркое летнее солнце, чистое, безоблачное небо, попутный ветер и приподнятое настроение путешественников обещали благополучный исход экспедиции.
К вечеру погода резко изменилась. Багровый закат над водами залива Петра Великого в считанные минуты заволокло тяжелыми свинцовыми тучами. Ветер «скис», плотной стеной надвигался туман. Скоро он поглотил все вокруг, даже вершина мачты растворилась в молочно-белой пелене. Начался мелкий моросящий дождь. Закутавшись в дождевики, вахтенные Виктор Бессонов и Петр Хомко с тревогой всматривались вперед, стараясь избежать столкновения с встречным судном.
Каждый новый день приносил путешественникам испытания. Экипажу понадобилось большое мастерство, чтобы не сбиться с курса. Утром налетел свежий ветер, мгновенно наполнил паруса. Но уже через час пришлось лечь в дрейф - был «мертвый» штиль. Так, используя каждый час, каждую минуту попутного ветра, яхта днем и ночью продвигалась все дальше на Север.
При входе в Японское море экипаж ожидало новое испытание. Подул свежий норд-ост. Огромные волны вольно гуляли по палубе, обдавая и парус, и палубные надстройки потоками морской воды. Чтобы не терять отвоеванные у моря мили, пришлось идти галсами. Однажды ночью неожиданно налетел порывистый ветер и до предела натянул паруса. Не рассчитанные на такую нагрузку не выдержали, разогнулись «карабины», огромное полотнище заметалось на десятиметровой высоте. Понадобилось немало выдержки, мужества и сил, чтобы укротить бешено рвущееся из рук полотнище, установить штормовые паруса.
Каждый день борьбы со стихией приближал моряков к заветной цели. Опаленные штормовыми ветрами лица курсантов и преподавателей училища были строгими, сосредоточенными.
В Москальво*, пополнив запасы пресной воды, яхта с мемориальной доской на борту, изготовленной во Владивостоке, уверенно продолжала намеченный курс. Мыс Елизаветы* начали огибать глубокой ночью в сплошном тумане… Охотское море готовило морякам свои сюрпризы. Из-за далеко уходящих в море песчаных кос{75] к берегу невозможно было приблизиться. Широкий сулой[76] – два встречных течения – удалось преодолеть. Это было последнее серьезное испытание на пути в Ноглики.
Невдалеке над волнами Охотского моря то и дело появлялись высокие, словно мечи сказочных богатырей плавники касаток[77]. Прочертив пенистую линию по воде, они скрывались далеко впереди по курсу яхты. Огромные стаи морских уток, то и дело проносясь над вершиной мачты, сопровождали яхту до самого входа в залив Ныйво*. Преодолев 1 300 миль в хороший срок, экипаж благополучно достиг конечной точки намеченного маршрута.
Неделю спустя из Петропавловска-Камчатского вышла яхта «Россия», которую вывел в Берингово море опытный капитан, неутомимый яхтсмен, мастер спорта СССР Геннадий Михайлович Боголепов. Именно этому дружному, слаженному экипажу предстоит повторить путь адмирала Невельского, пройденный им в 1849 году на транспорте «Байкал», вписать новую страницу в славную летопись парусного спорта СССР. Это прекрасно понимали и пятикурсники, яхтсмены первого разряда Лев Ким и Владимир Макаров и впервые отправляющийся в далекое плавание второкурсник Валерий Пусько. Геннадий Михайлович, отдавший двадцать лет парусному спорту, был, как никогда, спокоен и сосредоточен, и это спокойствие скоро передалось всем членам экипажа.
Легко касаясь белоснежным корпусом студеной волны, «Россия», как чайка, неслась под всеми парусами. Хорошая погода первых дней пути настраивала экипаж на веселый лад. Но Тихий океан заставил моряков сосредоточиться. Надвигался туман. Яхта сбавила ход и продолжала осторожно, как бы на ощупь, двигаться по курсу. Несколько раз невдалеке был четко слышен шум винтов проходящих где-то рядом судов, но увидеть их в белесой мгле было невозможно.
Изобилующее штормами Охотское море и на этот раз оказалось верным себе. По рации было принято штормовое предупреждение. С северо-востока широкой полосой надвигался циклон[78]. Яхта слегка изменила курс, готовясь встретиться лицом к лицу с морской стихией. Ценой неимоверных усилий удалось уйти от опасного места, но циклон правым своим крылом настиг яхту. Море покрылось до самого горизонта белыми барашками волн. Огромные водяные валы один за другим обрушивались на палубу. Ветер остервенело хлестал волной в стекла иллюминаторов, злобно завывал в снастях.
Более двух часов продолжалась неравная борьба с разбушевавшейся стихией, из которой маленький экипаж мужественных спортсменов вышел победителем. На восьмой день плавания «Россия» благополучно достигла восточных берегов северной части Сахалина.
Радостная встреча двух экипажей состоялась на косе Ныйво – в месте, где 124 года назад Г. И. Невельской впервые встретился с прадедами нивхов[79], что подтверждается фотокопиями вахтенного журнала транспорта «Байкал».
Третий отряд преподавателей и курсантов училища повторил маршрут экспедиции Н. Бошняка, преодолев на плотах и пешком путь длиной около двухсот километров. Сразу по прибытии в Ноглики участники трех экспедиций приступили к установке мемориальной доски. И преподаватели, и курсанты трудились с самого раннего утра до темна.
На торжественное открытие мемориала пришли руководители района, участники экспедиций, жители районного центра. Первый секретарь Ногликского райкома партии Виктор Иванович Втонов обратился к участникам экспедиций с приветственным словом и заявил, что мемориальная доска будет способствовать патриотическому воспитанию молодежи, прививать любовь к суровой, овеянной романтикой дальних путешествий профессии моряка, тепло поблагодарил яхтсменов за их мужественный поход. Экипажу яхты «Россия» вручена почетная грамота райкома КПСС и райисполкома.
За время экспедиции курсанты училища под непосредственным руководством своих преподавателей получили богатый опыт плавания под парусами, управления яхтами в бушующем море. Они изучали средства навигации, основы штурманского дела, вели слуховое и визуальное наблюдения. Но главное не только в этом. Подобное путешествие на яхтах типа «Л-6» совершено экипажем «России» впервые в Советском Союзе. В славную летопись парусного спорта СССР вписана новая яркая страница».
Однако конец маршрута этих трех экспедиций неожиданно оказался не таким, каким его хотелось бы видеть. После открытия мемориальной доски серьезно заболел Геннадий Михайлович. На самолете санитарной авиации его доставили из Ногликов в Южно-Сахалинск, где немного подлечили и переправили во Владивосток. Только глубокой осенью он вышел из бассейновой больницы Водздрава со строгим наказом врачей: беречь себя от сырости, переохлаждения и переутомления.
«Россия» и «Родина», обогнув Сахалин с юга, в конце августа вернулись во Владивосток.
Лишь в начале сентября мне удалось вырваться в крейсерский поход.
На мой взгляд, самое лучшее время для парусных маршрутов в районе залива Петра Великого – первая и вторая декады сентября. Уже нет удушливой, влажной жары конца июля, начала августа, но еще достаточно тепло. Устойчивые, ровные ветры, почти нет штилей - и это, пожалуй, самое главное. Хорошая видимость, туманы редки и непродолжительны. Даже из Владивостока четко виден противоположный берег Амурского залива от Тавричанки* до Славянки*, по которому словно умытые и чуть подсиненные, едва тронутые желтизной ранней осени протянулись мягкие, округлые сопки. Однако, в это время больше вероятности встретиться с тропическими циклонами, тайфунами. Если это случилось – не раздумывая беги как можно быстрее в надежное убежище, цепляйся всеми швартовыми за берег и всеми якорными цепями за дно. Если не успел спрятаться – удирай с его дороги. Ну, а если уж попал к нему в пасть – зажми свой страх в кулак и жди. Жди, надейся, но только не вздумай «сражаться со стихией» - такие схватки кончаются для моряка-яхтсмена благополучно только в волнах журналистского моря. Парусники–крейсеристы быстро и на всю жизнь запоминают, что со стихией тайфуна сражаться невозможно. Она всегда сильнее, если уж ее очеловечивать. С морем нужно ладить, знать его законы, логику их изменений, пусть даже совершенно чуждую человеческому разуму, и уметь все это использовать для собственной безопасности. Ломиться всегда напролом не могут позволить себе капитаны даже современных, мощнейших и надежнейших судов. Море нельзя подчинить.
У меня было пять недель отпуска и выполнить какое-то серьезное плавание было невозможно. Удалось сходить только до Преображения и обратно, то есть на уровне 1969 года. Этот поход был сложнее только в том, что из всего экипажа на борту было лишь два человека - я и Валентин Александрович Стражмейстер, доцент ДВВИМУ. Другие по разным причинам не смогли пойти с нами. Так волей судьбы мы смогли поставить эксперимент: выполнить дальнее плавание, хотя и скромное по расстоянию, но с сокращенным до минимума экипажем.
До Преображения и обратно около 250 миль. На пути достаточно много укрытий, но довольно оживленное судоходство, что требует повышенной бдительности. Справимся ли мы вдвоем?
Как в старые добрые времена, вышли в ночь без проводов.
Чтобы быстрее выйти в Уссурийский залив пошли через пролив Старка (обычно пользуемся проливом Японец, хотя это немного удлиняет маршрут). Пролив Старка в навигационном отношении несколько сложнее пролива Японец, У меня с ним связаны неприятные воспоминания: в одном из первых наших походов на «России» еще в 1969 году мы так плотно сели на мель на северной стороне этого пролива, что с большим трудом целую ночь стаскивали яхту.
На этот раз все обошлось. Видимость была отличной, ровный ветер зюйд-вест, хороший ход. Все знаки навигационного обеспечения были на местах и работали безупречно.
На рассвете следующего дня прошли в несколько десятках метров от маяка на острове Верховского. Это даже не остров, а небольшая, отвесно уходящая в море скала с причудливо иззубренной вершиной, красивая дикой красотой. Над ней уже начинали свой утренний гомон чайки, с шелестящим звуком в скалу ударяли медлительные волны. Тоскливо и негромко стонал наутофон маяка, предостерегая моряков.
Всю первую ночь похода оба мы с Валентином Александровичем были на палубе. Понятно, что на все бессонные ночи нас бы не хватило, нужно было как-то упорядочить наши вахты. Управлять яхтой вполне может один человек. В этом мы убедились еще в 1971 году во время первого плавания на Сахалин. Сложнее, конечно, со сменой парусов, особенно грота. Обычно в этой операции занято не менее трех человек: один, вращая рукоятку фаловой лебедки, поднимает парус, второй заправляет шкаторину[80] в ликпаз[81]. Третий, сидя за рулем, руководит этой операцией и старается удержать яхту носом против ветра – «в левентик»[82]. Я решил попробовать проделать все это один. Получилось. Хотя пришлось изрядно побегать по палубе. Значит, справиться одному можно. Нужно только иметь побольше времени и места для маневра, что вполне соответствует моему любимому правилу - для маневра уходи подальше от берега.
Решили вахты стоять по шесть часов, стараться со всеми операциями управляться самостоятельно. Ну, уж если не получится – вызывать на палубу на помощь второго человека, или, как говорят англичане, вторые руки.
Следующий день прошел при отличной погоде и великолепной видимости. Остров Аскольд решили обходить с севера. Слева остались скалы-кекуры[83] Пять пальцев – словно человеческая кисть, вытянутая из-под воды в бессильном отчаянии, справа крутые зеленые сопки Аскольда. К концу дня миновали мыс Поворотный, и на рассвете стали на якорь в бухте Преображения у входа.
Через несколько часов, получив соответствующие штампы и подписи портовых властей, мы вышли из бухты и стали на якорь у острова Петрова*.
На этом острове заповедная тиссовая роща - одна из немногих реликтовых рощ в Приморье.
Остров соединен с берегом подводной песчаной косой, глубина над косой – не более полуметра, метра. Для яхты это опасно, потому что осадка ее 2 метра.
Солнечное яркое утро, свежий ветер. Блистающая, нестерпимо яркая череда волн, бегущих откуда-то с юго-запада, срезается косой, вскипает курчавыми снежно-белыми гребешками. От волн остаются только пенящиеся вершины, часто и звучно шлепающие по бортам «Россия». Нас окружает мир темно-синего моря, безоблачно-прозрачного неба, светло-яркой зелени берегов. Распирают грудь запахи хвои, водорослей, моря.
На ялике перебираюсь на берег. Делаю несколько шагов по светло-желтому, почти белому песку, мельчайшему, легко взметающемуся с нежным шелестом, и, раскинув руки, со стоном наслаждения падаю в горячую, прогретую солнцем, сухую чистоту. Я вернулся в свою молодость, на бесконечные, уходящие за горизонт пляжи балтийских берегов, в шепот легко пересыпающегося по склонам песка, в шелест веток сосен, в негромкое посвистывание ветра на вершинах песчаных дюн…
И снова скрип весел ялика, негромкий стук якорной цепи в клюзе[84], хлопки поднимающегося паруса, крепнущий шелест буруна у форштевня[85] – выходим из залива и ложимся на курс вест[86] - домой.
На рассвете следующего дня – штиль и низовой туман, легкий, почти прозрачный. Где-то рядом в нескольких десятках метров от борта раздается фырканье неведомого и невидимого морского зверя. Временами слышу громкое шлепанье по воде, свист выдыхаемого воздуха, снова фырканье и опять тишина. Так продолжается минут пятнадцать-двадцать, затем звуки этой утренней «физзарядки» стали удаляться и затихать.
Туман исчезал плавно и неторопливо, задышал ветерок. Яхта двинулась вперед легко и послушно.
Настроив паруса и затянувшись утренней, самой сладкой сигаретой, я залюбовался поднимающимся из тумана оранжево-красным солнцем и, вероятно, задремал с открытыми глазами на несколько секунд. Медленно выплываю из дремоты, и на границе между сном и явью начинаю ощущать крепнущее чувство ужаса. Просыпаюсь окончательно. Метрах в десяти-пятнадцати от правого борта неумолимо и неторопливо вырастают из воды и двигаются к яхте два каких-то огромных конуса, черных, лаково-блестящих в струях сбегающей воды. Высота их метра два-три, они сильно сплющены с боков, вершины округло срезаны. Это плавники касаток - китов-хищников. Вот они выросли над водой целиком. Слышен сиплый свист двух выдохов, сливающийся в единый звук. На долю секунды плавники неподвижно замирают и начинают погружаться, продолжая по-прежнему двигаться к яхте. Крутой горб воды поднимается от подводного движения могучего хвоста, и снова на поверхности моря пустота. Томительное ожидание удара, проламывающего борт, от которого содрогнется, переломится и начнет валиться мачта в путанице лопнувших тросов такелажа, в щепках рангоута, в рваных лоскутьях парусов; хлынет внутрь вода, и через минуту на воде останется лишь несколько плавающих обломков того, что было яхтой – самым красивым, что создано для моря человеческим разумом и руками.
Пять секунд, десять... Почему нет удара?
И вдруг, но уже с левого борта метрах в пятидесяти взлетают вверх два столба пара со знакомым сиплым свистом. Касатки прошли под яхтой, даже не задев ее.
Несколько минут после этого пытаюсь дрожащими руками зажечь погаснувшую сигарету и собрать воедино свои впечатления. Разум отказывается согласиться с тем, что неторопливо-независимое движение упруго-твердой на вид скалы – это движение живой плоти, почти такой же как твоя, тоже способной ощущать боль - настолько она огромна, слепо-могуча. Моя человеческая гордыня встает на дыбы от мысли, что нам, в сущности, просто повезло, словно жуку на дороге, случайно остаться целым между двумя колесами. А может мои страхи – это плод моего воображения и внезапного пробуждения? Сами же эти морские исполины, величиной с яхту, совершенно к ней равнодушны, и весь мир для них четко делится на две части – съедобную и несъедобную.
Не знаю, только думаю, что такие встречи были бы куда как полезны для любителей палить во все живое, укрывшись за стальными бортами судов. К сожалению, такие любители еще далеко не перевелись. Впрочем, подобные встречи были бы полезны и для тех, кто недрогнувшей рукой сваливает в море тонны вонючих отходов, кто глубокомысленно ковыряя в носу, произносит свои приговоры:
- Это полезное, это вредное, а все остальное от лукавого!
Тем временем из люка появился Валентин Александрович с зубной щеткой и пастой в руках. Он просит извинить его «невыносимое пижонство» и начинает чистить зубы. Оба мы уже зарасли щетиной, умываемся (иногда) забортной водой, но чистка зубов для Валентина Александровича – последняя ниточка связи с цивилизацией, он бережет эту нить изо всех сил.
Валентин Александрович садится за руль, внимательно смотрит на меня и спрашивает:
- Что, Борисович, никак с Моби Диком* повстречался?
Молча киваю ему головой и спускаюсь вниз готовить завтрак – я никогда не перестану удивляться интуиции Валентина Александровича.
От Аскольда поворачиваем к острову Карамзина*, идем южнее обычного. Огибаем гряду островов, разделяющих Уссурийский и Амурский заливы, у острова Стенина*. В такой свободе выбора маршрута особая неизъяснимая прелесть парусных плаваний: над тобой не висит необходимость выполнения плана, обязанность с кем-то согласовывать детали твоего пути. Ты волен вдоволь налюбоваться понравившимся мысом, причудливым островом, необычным закатом, прихотливо и с наслаждением маневрируя послушной тебе яхтой.
Последняя ночь, мы оба снова на палубе.
Ветер чуть посвежел, волны ритмично и звонко шлепают в левый борт. Идем Амурским заливом на север. Впереди уже видны огни Владивостока, чуть дрожащие в легких пятнах ночного тумана. Слева приветливо мелькают красные огни маяков Брюса и Кроличьего*. В заливе пустынно, не видно ни одного судна. Такой же глубокой ночью, что уходили, бесшумно входим в гавань яхт-клуба и становимся на свое место.
Иду домой молчаливыми ночными улицами Владивостока. В голове легкая свежесть. Чуть покачивает от приятной усталости, от привычной, но уже оставшейся на яхте качки - так легко и радостно идти.
Утром следующего дня докладываю командованию о благополучном завершении маршрута и получаю сильнейший разнос: как ни с кем не согласовав, вышел в поход с экипажем всего в два человека?!
Принимаю разнос как должное, но ни о чем не жалею – поход стоит любого разноса.
В тот год почти до ноября экипаж «Родины» продолжал одно-двухдневные вылазки – прогулки на остров Русский, в залив Славянка*, к мысу Песчаный*, как заслуженный отдых после серьезных летних маршрутов. Но щедрый на неожиданности год на этом не закончился. В ноябре Леня (теперь уже Леонид Константинович Лысенко) подал заявку на командование «Родиной» в 1974 году. Его заявка была удовлетворена. Что ж, все верно, все правильно. Шли новые времена, а с ними и новые песни. На смену патриархальному престолонаследованию, когда яхты передавались из рук в руки по взаимному согласию, шел черед более спортивных, что ли, критериев. В спорте XX века нет места для сантиментов.
Мое капитанское становление в больших походах откладывалось еще на два года.
[67] чёлн, челнок (праслав. ;ьlnъ — пень) — гребная, реже со съёмной мачтой лодка, выдолбленная из единого ствола дерева. Обычно не имеет киля. Челном в более широком смысле также может называться любая небольшая, в том числе и сшивная лодка.
[68] «чайка» (казачий чаек) – парусно-гребные суда грубой работы речной техники, державшиеся на воде во время шторма благодаря снопам камыша. Первое «задокументированное» плавсредство Киевской Руси, или просто Руси, как ее знали в Византии
[69] поморский коч - поморское деревянное, одномачтовое, однопалубное промысловое, парусно-гребное судно XI;XIX веков. Позднее строительство кочей началось за Уралом. В XVII веке кочи начали строить в Енисейске. Был распространён на Русском Севере и в Сибири. Название «Коч» связано со словом «коца» - шуба ледяная, то есть вторая ледовая обшивка судна. Кочи первоначально строились без применения металлов. Оснащался мачтой, навесным рулём и вёслами. Также известны и двухмачтовые судна.
Корпус судна противостоял сжатию во льдах. Название «Коч» связано со словом «коца» - шуба ледяная, то есть вторая ледовая обшивка судна. Был распространён на Русском Севере и в Сибири.
[70] ботик - небольшой бот. Бот - всякое небольшое одномачтовое судно водоизмещением до 60 т, вооружённое 6;8 пушками малого калибра служащее для перевозки значительных грузов. Боты бывают палубные для морских плаваний, беспалубные для прибрежного.
[71] лима;н (от греч. ;;;;;;;) - гавань, бухта (ср. также алб. Lumi: река) - мелководный залив при впадении реки в море. Лиман образуется при затоплении морем равнинных рек и может быть открытым (губа) или отделённым от моря узкой полосой суши - пересыпью. Обычно вода лимана имеет промежуточную солёность между водой моря и пресной водой реки.
[72] маврита;нский стиль - ретроспективное направление в эклектической архитектуре II-й половины XIX века и I-й половины XX века, заключавшееся в переосмыслении и имитации архитектурных приёмов испанского, португальского, мавританского и исламского средневекового зодчества, в особенности - мудехара. Для мавританского стиля характерно обилие стрельчатых, подковообразных и фестончатых арок, куполов, фризов, карнизов и настенной резьбы.
[73] манускрипт (позднелат. manuscriptum, от лат. Manus - рука и scribo - пишу, русский синоним - рукопись) - древний или средневековый рукописный свиток, кодекс, книга или отдельные несшитые листы.
[74] што;рм (буря) - очень сильный ветер, а также большое волнение на море. Также в ходе многочисленных наблюдений американскими учёными было установлено, что для районов, расположенных в северных широтах, снежной бурей можно считать зимний ураган, во время которого скорость ветра достигает 56 километров в час. При этом температура воздуха опускается до 7 C. Территория распространения снежной бури может быть сколь угодно обширной.
[75] коса – (толковый словарь Ожегова) идущая от берега низкая и узкая полоса земли. Песчаная к.
[76] сулой - это взброс воды на поверхности моря, возникающий при резком уменьшении скорости течения (особенно приливного), при столкновении разнонаправленных потоков, выходе течения из узкости или при сильных ветрах, направленных против течения. Водная поверхность в зоне развитых сулоев напоминает поверхность кипящей воды. Чаще наблюдаются в проливах и в устьях рек. В некоторых районах сулой достигает высоты 3-4 метра и может представлять опасность для плавания небольших судов.
[77] касатка - вместе с кашалотами относятся к зубатым китам. Самцы достигают 9.5 метров длины и массы до 8 тонн, самки мельче - до 7 метров длины и 4 тонн весом. Животные имеют эффектный внешний облик - черное тело с белым брюхом и пятном у основания вертикального спинного плавника, который у самцов может достигать 1.8 метров. Грудные плавники закругленные.
[78] циклон (от др.-греч. ;;;;;; — «вращающийся») - атмосферный вихрь огромного (от сотен до нескольких тысяч километров) диаметра с пониженным давлением воздуха в центре.
[79] ни;вхи (нивх. нивах, нивух, нивхгу, ньигвнгун; устар. гиляки) - малочисленная народность на территории Российской Федерации. Самоназвания: нивх - «человек», нивхгу - «люди». Проживают около устья реки Амур (Хабаровский край) и на острове Сахалин. Язык нивхский. Численность - 5,2 тыс. человек.
[80] шкаторина - (Bolt-rope, leech-rope) — кромка паруса, обшитая ликтросом. У прямых парусов Ш. называются: верхняя (Head-rope), нижняя (Foot-leech-rope) и боковые (Side-leech), а у шлюпочного фока и грота — передняя (Foot-rope) и задняя (After-leech). У косых парусов, например у топселей, Ш. называются — косая, передняя и нижняя, а у кливера — косая, задняя и нижняя. Переднюю шкаторину у косых парусов называют также стоячей, а заднюю — шкотовой.
[81] ликпаз - продольный желобок в рангоуте, обеспечивающий удобную постановку, быстрый спуск и надежное крепление шкаторины паруса или тента. Шкаторина должна быть снабжена ликтросом или цилиндрическими ползунками, прикрепляемыми к ней с определенным интервалом.
[82] левентик – (фр. le vent.) положение парусного судна носом прямо или почти прямо против ветра, когда его паруса полощут, но не наполняются ветром
[83] кекур - столбовидная или конусообразная скала естественного происхождения, обычно в реках, морях или на их берегах. Название чаще всего используется в регионах Сибири и Дальнего Востока, в частности применяется для обозначения скал в водоразделах бассейнов рек Лены, Индигирки и Яны. Так же термин широко используется для обозначения скал на берегах морей и океанов.
[84] клюз (нидерл. kluis) - круглое, овальное или прямоугольное отверстие в фальшборте, палубе или борте, окантованное литой рамой или металлическим прутком, служащее для пропускания и уменьшения перетирания якорной цепи, швартовных концов или буксирного каната. На парусных судах клюзом называли сквозные продолговатые или круглые отверстия, служившие для проводки кабельтов или якорных цепей. По назначению и месту расположения клюзы назывались: в носу — канатными, посередине судна — буксирными, в корме — кормовыми или шпринговыми.
[85] форштевень (нидерл. voorsteven < voor перед + steven штевень) - брус, образующий переднюю оконечность судна (продолжение киля в носовой части). Часть форштевня около грузовой ватерлинии деревянного судна (также металлическая накладка на деревянный форштевень небольших и гребных судов) носит название «водорез» или «грен».
[86] вест - западное направление по компасу.
*Четвертый Курильский пролив - пролив в Тихом океане, отделяет острова Онекотан и Маканруши от островов Парамушир и Анциферова. Соединяет Охотское море и Тихий океан. На берегах пролива выделяются мысы Васильева, Капустный (Парамушир), Кимберлей, Иван-Малый (Онекотан), Полуночный (Маканруши). В пролив впадают река Большая, ручьи Форельный, Кривой, Носков, Скальный, Пологий. В северной части пролива расположен залив Васильева. У берегов Парамушира в проливе находятся скалы Пенистые и скалы Хмырь, у берегов Онекотана скала Ясной Погоды. В северной части Четвёртый Курильский пролив соединяется с проливом Лужина, а в южной части с проливом Евреинова. Назван по расположению с севера среди проливов Курильской гряды.
*Ныйский залив (гавань Анучина) - залив Охотского моря у восточного берега острова Сахалин. Название происходит от нивхского слова «ный», которое переводится как залив. Залив лагунного типа, отделяется от моря косой. Вход в залив (пролив Анучина) расположен на севере, между мысами Такрво и Аге. В залив впадает река Тымь, в дельте которой образовался остров Кротовский. Недалеко от устья расположен посёлок городского типа Ноглики.
Своим происхождением название бязано одному из родов сахалинских нивхов «Ноглан», отсюда и выводится историческое название их стойбища - «Ноглво» (русифицированный вариант - «Ноглики») или всвязи с названием небольшой рекой Ноглики - правым притоком реки Имчин, впадающим, в свою очередь, в реку Тымь в её самом нижнем течении. В современном произношении эти наименования являются искажением первоначальных, ибо нивхи называли речку Ноглы-нги, а их стойбище, располагавшееся некогда на месте теперешнего районного центра, именовалось Ногл-во. Название же реки связано с многочисленными поверхностными нефтепроявлениями в её бассейне и означает «пахнущая река»; от слов «ногла» - пахуч и «и» - река.
*Ноглики - посёлок городского типа, административный Сахалинской области.
Расположен на северо-востоке острова Сахалин, на правом берегу реки Тымь, в 9 км от её впадения в Ныйский залив Охотского моря. В посёлке преобладает малоэтажная застройка в виду повышенной сейсмической активности.
Считается, что поселк обязан своим происхождением самоназванию одного из родов сахалинских нивхов «Ноглан», и отсюда выводится историческое название их стойбища - «Ноглво», или в русифицированном варианте «Ноглики». Друая версия - название населенного пункта связано с небольшой рекой Ноглики - правым притоком реки Имчин, впадающим, в свою очередь, в реку Тымь в её самом нижнем течении. В современном произношении эти наименования, безусловно, являются искажением первоначальных, ибо нивхи называли речку Ноглы-нги, а их стойбище, располагавшееся некогда на месте теперешнего районного центра, именовалось Ногл-во. Название же реки связано с многочисленными поверхностными нефтепроявлениями в её бассейне и означает «пахнущая река»; от слов «ногла» - пахуч и «и» - река.
*«Байкал» - транспорт. Построен в 1848 году в Гельсингфорсе как транспорт (с парусным вооружением бригантины), для доставки грузов в Петропавловск-Камчатский для Российско-Американской компании В артиллерийское вооружение "Байкала" входило шесть терхфунтовых пушек. Экипаж насчитывал 47 человек - 9 офицеров, 4 унтер-офицера и 34 матроса. Командиром был назначен капитан-лейтенант Геннадий Иванович Невельской, потомственный моряк. После почти девятимесячного плавания по маршруту Кронштадт - Портсмут - Рио-де-Жанейро - мыс Горн - Вальпараисо - Ганолулу т.е. через всю Атлантику и Тихий океан, 12 мая 1849 года "Байкал" достиг гавани Петропавловска-Камчатского. Сдав груз Г.И.Невельской берет курс на Сахалин. В ходе плавания было доказано, что Сахалин является островом. Ясно стало и то, что устье Амура вполне судоходно и имеет два выхода - на север, в Охотское море, а также на юг, в Татарский пролив, ранее считавшийся заливом. Открытия, сделанные экспедицией, оказали громадное влияние на освоение Приамурского и Уссурийского краев. На Дальнем Востоке организуются поселения, форты, города. Некоторые - например, Николавевск-на-Амуре, Императорская (ныне Советская) Гавань и другие - были основаны Невельским, организатором и участником многих других экспедиций по освоению дальневосточного побережья и Приморья.
*Татарский проли;в - пролив между материком Евразия и островом Сахалин, соединяет Японское и Охотское моря через пролив Невельского, Амурский лиман и Сахалинский залив. Татарский пролив был также известен как Тартарский залив (Gulf of Tartary) (карта 1851 г), что обусловлено фонетическими особенностями русского языка при чтении наименования с иностранного языка. Происхождение названия объясняется тем, что термин «татары» в X—XVIII веках использовался во многих европейских языках по отношению не только к одному из многочисленных тюркоязычных народов -татарскому народу, в числе которых, например, казанские, крымские и сибирские татары, но и к большинству остальных тюркских народов Евразии, проживавших ранее и проживающих ныне на территориях Причерноморья, восточнее и западнее Урала вплоть до Камчатки, Сахалина и Курильских островов.
*Стрелка Васильевского острова - восточная оконечность Васильевского острова в Санкт-Петербурге; один из самых завораживающих архитектурных ансамблей города; пример гармонии архитектуры города с пейзажем берегов Невы. Васильевский остров начал застраиваться ещё в петровские времена. В 1716 году был утверждён проект архитектора Доменико Трезини, согласно которому здесь должна была появиться замкнутая трапецевидная площадь, окружённая по периметру жилыми домами. Однако вскоре Пётр I решил сделать стрелку культурным и деловым центром города. Под эти цели Трезини в 1719 - 1721 годы создал новый проект, предусматривающий постройку правительственных учреждений - здания двенадцати коллегий, а также биржи, гостиного двора и собора. В начале 1720-х вдоль Большой Невы заложили фундаменты под Кунсткамеру и дворец царицы Прасковьи Фёдоровны, который с 1727 года был отдан Академии наук. Но северный берег оставался портовым районом, менее благоустроенным. Здесь вдоль Малой Невы по проекту Трезини возвели Гостиный двор (1722-35, сохранился фрагмент), а также дома Апраксиных, Демидовых, Нарышкиных, Лопухиных. В 1730-е сюда был переведён порт и в этих зданиях разместились биржа, таможня, склады товаров. Между академическим и торговыми комплексами располагалась обширная неблагоустроенная территория. В 1750-е посередине площади по проекту И.Я. Шумахера был поставлен специальный павильон для Готторпского глобуса. Согласно плану 1767 года, утверждённому Комиссией о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы, пустующую территорию следовало оформить в подковообразную площадь. За шесть лет с 1783 по 1789 годы по проекту Джакомо Кваренги на берегу Большой Невы было построено главное здание Академии наук, а также вогнутую часть северного пакгауза (1795—1797). В 1805 – 1810 годах архитектор Тома-де-Томон построил на пустой площади между этими районами здание новой Биржи, отвечающее потребностям растущей экономики России. Величественное здание выполнено в стиле античных храмов. Перед зданием архитектор установил две Ростральные колонны с аллегорическими фигурами у подножия, олицетворяющими великие русские реки: Волгу, Днепр, Неву и Волхов. Ансамбль завершают расходящиеся крыльями от Биржи здания южного и северного пакгаузов и таможни, построенные в 1826—1832 годах архитектором И.Ф. Лукини.
*Амурский лима;н - северная часть Татарского пролива между материковой Азией и островом Сахалин. Соединяет Сахалинский залив Охотского моря с Татарским проливом через пролив Невельского. В Амурский лиман впадает река Амур.
*МЕНШИКОВ АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧА (1787 - 1869)
Русский генерал-адъютант, адмирал, светлейший князь. Правнук Александра Даниловича Меншикова.
Сначала вступил в дипломатический корпус, затем перешёл на военную службу. Был адъютантом графа Каменского.
С 1813 года находился в свите императора Александра I и часто выполнял его поручения.
В 1820 году, когда при дворе имел большое влияние Аракчеев, ему было предложено командование Черноморским флотом, он отказался, так как никакого понятия о морской службе не имел.
Предложение занять место посланника в Дрездене Меншиков счёл за оскорбление и вышел в отставку.
В 1826 году вновь вернулся на государственную службу и был послан Николаем I с чрезвычайной миссией в Персию, по возвращении получил поручение преобразовать морское министерство.
В турецкую кампанию 1828 года, командуя десантным отрядом, посланным к восточным берегам Чёрного моря, овладел крепостью Анапа, после чего был назначен командующим русских войск, подступивших к Варне. Энергично повел осаду этой крепости.
В 1829 году он в должности начальника главного морского штаба принял командование над морскими силами Российской Империи. С 1830 года был финляндским генерал-губернатором.
С 1853 года чрезвычайный посол в Константинополь. С началом Крымской войны назначен главнокомандующим сухопутными и морскими силами в Крыму и оставался на этом посту до февраля 1855 года.
НЕССЕЛЬРОДЕ КАРЛ ВАСИЛЬЕВИЧ (при рождении Карл Роберт фон Нессельроде, нем. Karl Robert von Nesselrode) (1780 - 1862)
Российский государственный деятель, канцлер. Министр иностранных дел Российской империи. Граф.
После рождения он был записан мичманом в русский флот, не обнаружил способностей и был отправлен в отставку.
После смерти Павла был отправлен в Гаагу секретарём посольства. В 1807 был откомандирован в Тильзит, а затем советником посольства в Париж. В 1810 пожалован статс-секретарём. С 1812 по 1815 постоянно находился при императоре и был влиятельным участником Венского конгресса. В 1816 был назначен управляющим иностранной коллегией. В 1822 Нессельроде стал министром иностранных дел. В 1844 был сделан государственным канцлером В 1856 уволен от управления министерством иностранных дел.
*Российско-Американская Компания (Под высочайшим Его Императорского Величества покровительством Российско-Американская Компания) - полугосударственная колониальная торговая компания, основанная Григорием Шелиховым и Николаем Резановым и утверждённая императором Павлом 8 (19) июля 1799 года. Российско-Американская компания (РАК) служила инструментом по освоению и колонизации Нового Света.
Образование РАК было уникальным явлением в истории России конца XVIII - начала XIX в. Устав компании был в значительной мере скопирован с иностранных монопольных торговых объединений, прежде всего французских. Уникальность РАК заключалась прежде всего в сочетании торгово-промысловых функций с функциями казенного управления, временном делегировании гсуарством компании значительной части своих полномочий. Государство, монополизируя деятельность РАК, стремилось удержать под своим контролем купеческий капитал и инициативу, а также принять участие в присвоении монопольных сверхприбылей посредством налогового перераспределения без излишних затрат со своей стороны.
*А. П. Гревенс, Гейсмор, Грод. – члены Амурской экспедиции Г. И Невельского. 21 августа 1848 г. транспорт «Байкал» вышел из Кронштадта для отвоза в Петропавловск – мастеровых 14 человек.. Экипаж транспорта состоял: командир капитан-лейтенант Г. И. Невельской, старшие офицеры лейтенанты: П. В. Козакевич и А. П. Гревенс; мичманы Гейсмор и Грод; корпуса штурманов: поручик Халезов и подпоручик Попов; юнкер князь Ухтомский и лекарь Берг. Нижних чинов, составляющих команду транспорта: унтер-офицеров 3, матросов 22, баталер 1, арт. унт.-оф. 1 и фельдшер 1, всего 28 человек.
*Москальво - посёлок и порт в северо-западной части острова Сахалин на берегу Сахалинского залива Охотского моря. Входит в состав Охинского городского округа. Современное название является искаженным и произошл от названия нивского стойбища Масналуво, которое ранее находилось на месте поселка и порта «Масналуво», переводится с нивскго языка как «селение у маленькой бухты» от слов «налу» - бухта, «в» - сеение, «маск» - маленький.
*Елизаветы - скалистый мыс, расположенный на полуострове Шмидта, самая северная точка острова Сахалин. Своё название мыс получил 9 августа 1805 года от Ивана Крузенштерна, назвавшего его в честь жены императора Александра I Елизаветы Алексеевны: «Я назвал их Елизавета и Мария — да украсятся и процветут сии дикие и бесплодные места именами, любезными каждому россиянину!». В 1932 году на мысе Елизаветы был установлен маяк.
*Ныйво - поселок о. Сахалин. Ногликский район. Название переводится с нивхского языка как «селение у залива».
*Тавричанка – (тавричанка - большая повозка, телега, образца, распространенного на юге•СССР. От •старинного названия Крыма - Таврия.)
Посёлок (официально - сельский населённый пункт) в составе Надеждинского района Приморского края, вместе с посёлками Давыдовка и Девятый Вал образовывает Тавричанское сельское поселение. Посёлок расположен у северного побережья Амурского залива, в 49 километрах к северо-западу от Владивостока и в 32 километрах к западу от города Артёма. Месторождение каменного угля «Тавричанское» на полуостровк Речном открыл лейтенант Этолин, помощник командира порта Владивосток, в конце 1867 года. Все там же, на левом берегу залива, на полуострове Речном. Документальных данных о том, что в окрестностях рудника административно зафиксирован населенный пункт, в архивах не обнаружено.
*Славя;нка - посёлок городского типа на юге Приморского края, административный центр Хасанского района и Славянского городского поселения. Славянка расположена на берегу одноимённой бухты Славянского залива, внутреннего залива Петра-Великого.
Посёлок был основан русскими моряками в 1861 году как военный пост Славянский, занимающий промежуточное положение между постом Новгородский и Владивостоком. Первоначально население Славянки составляли исключительно военнослужащие, гражданское население появилось только к концу XIX века.
ПЕТРОВ АЛЕКСАНР ИВАНОВИЧ (1828—1899гг)
Русский мореплаватель и путешественник, контр-адмирал.
Родился 15 (27) сентября 1828 года. 17 мая 1838 года поступил кадетом в классы 1-го Штурманского полуэкипажа. 23 марта 1847 года был выпущен из классов 1-го Штурманского полуэкипажа с производством в кондукторы корпуса штурманов. 19 июля 1852 года, командуя отрядом гребных судов, юный мичман производил промеры Северного и других фарватеров Амурского лимана, занимался транспортировкой казенного груза из Петровского зимовья в Николаевский пост. С 10 октября 1852 по 14 мая 1853 года заведовал Николаевским постом.
В 1852-55 гг. входил в состав Амурской экспедиции Г.И. Невельского, где участвовал в исследовании Амура и Амурского лимана, основал Мариинский пост, командовал Николаевским постом, руководил строительством казарм и складов для войск, сплавлявшихся с верховьев Амура и экипажа затопленного фрегата «Паллада», командовал батареей на мысе Куегда, участвовал в проводке кораблей Петропавловской флотилии из залива Де-Кастри в устье Амура.
C 13 мая по 26 июня 1857 года Петров служил на пароходе «Америка» под командой капитан-лейтенанта Н.Я. Шкота, а с 26 июня по 25 июля - на пароходе «Амур» под командой капитан-лейтенанта А.А. Болтина.
3 сентября 1857 года по предписанию военного губернатора Приморской области он был командирован курьером в Иркутск, где и женился.
1 января 1858 года А.И. Петров был переведен в 1-й флотский экипаж на Балтику. С 11 мая 1859 года работал в комиссии военного суда в портах Восточного океана. 30 мая назначен директором маяков и лоций и заведующим Морским училищем. 24 июня - командиром парохода «Аргунь».
В 1861—1863 годах командовал пароходом «Лена», совершавшим рейсы от Николаевска до Благовещенска и обратно.
4 сентября 1864 года в Петербурге А.И. Петров был переведен в 8-й флотский экипаж, где служил до выхода на пенсию в 1886 году в чине контр-адмирала.
Скончался и был похоронен на Смоленском православном кладбище в Санкт-Петербурге, в семейном склепе.
Именем офицера русского флота А.И. Петрова назван остров в северной части Японского моря, у берегов Приморского края.
*Петрова - остров в северной части Японского моря, у берегов Приморского края. Назван в честь офицера русского флота - Александра Ивановича Петрова. Остров Петрова был обитаем со времён нижнего неолита (около VIII—III тысячелетия до нашей эры) вплоть до средневековья. Остров Петрова был в своё время резиденцией бохайских князей. Считается последним оплотом чжурчженей в войне с монгольскими завоевателями. В VIII - XIX веках остров населяли китайцы, бежавшие из Поднебесной империи.
*Моби Дик - роман «Моби Дик» Германа Мелвилла (1819-1891) считается самым великим американским романом XIX века. В центре этого уникального, написанного вопреки всем законам жанра произведения, - погоня за Белым Китом. Повествование ведётся от имени американского моряка Измаила, ушедшего в рейс на китобойном судне «Пекод», капитан которого, Ахав, одержим идеей мести гигантскому белому киту, убийце китобоев, известному как Моби Дик.
КАРАМЗИН НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (1766 – 1826)
Русский историк-историограф, писатель, поэт.
Родился 1 (12) декабря 1766 года около Симбирска. Получил домашнее образование, с четырнадцати лет обучался в Москве в пансионе профессора Московского университета Шадена, одновременно посещая в 1781—1782 годах лекции И.Г. Шварца в Университете.
В 1778 году Карамзин был отправлен в Москву в пансион профессора Московского университета И.М. Шадена.
В 1783 году, по настоянию отца, поступил на службу в петербургский гвардейский полк. Ко времени военной службы относятся первые литературные опыты. После отставки некоторое время жил в Симбирске, а потом - в Москве. Во время пребывания в Симбирске вступил в масонскую ложу «Золотого венца», а по приезде в Москву в течение четырёх лет (1785 - 1789) был членом масонской ложи «Дружеское учёное общество».
В 1789 - 1790 предпринял поездку в Европу, в ходе которой посетил Иммануила Канта в Кёнигсберге, был в Париже во время великой французской революции. В результате этой поездки были написаны знаменитые «Письма русского путешественника», публикация которых сразу же сделала Карамзина известным литератором.
По возвращении из поездки в Европу, Карамзин поселился в Москве и начал деятельность в качестве профессионального писателя и журналиста
Император Александр I именным указом от 31 октября 1803 даровал звание историографа Николаю Михайловичу Карамзину; к званию тогда же было добавлено 2 тыс. руб. ежегодного жалования. Титул историографа в России после смерти Карамзина не возобновлялся.
С начала XIX века Карамзин постепенно отошёл от художественной литературы, а с 1804 г., будучи назначенным Александром I на должность историографа, он прекратил всякую литературную работу, «постригаясь в историки». В феврале 1818 года Карамзин выпустил в продажу первые восемь томов «Истории государства российского».
Незаконченный XII том был издан после его смерти.
Карамзин скончался 22 мая (3 июня) 1826 года в Санкт-Петербурге.
Похоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры.
Почётный член Императорской Академии наук (1818), действительный член Императорской Российской академии (1818). Создатель «Истории государства Российского» (тома 1—12, 1803—1826гг.) - одного из первых обобщающих трудов по истории России. Редактор «Московского журнала» (1791—1792) и «Вестника Европы» (1802—1803).
*Карамзина – скалистый остров, с круто уходящими вверх стенами. Находиться он восточнее острова Рикарда, в заливе Петра Великого. Название получил в ходе экспедиции Бабкина в 1863 году. Подробную съемку острова произвел в 1885 году штабс-капитан Мальцев.
СТЕНИН АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВИЧ (1838 – 1888гг).
Родился в Ревеле (Таллине). С 1848 г. воспитывался в штурманском училище. В 1857 г. произведен в прапорщики корпуса флотских штурманов. В 1858 г. поступил в офицерские классы (морская академия), которые окончил в 1862 г. В 1871 г. командовал описной баржой при Кронштадтском порте. В 1875г. руководил всей Балтийской гидрографической экспедицией. В 1880г. назначен начальником Отдельной съемки Восточного океана. Под руководством Стенина съемка в 1886г. закончила опись островов залива Петра Великого, при этом были определены абсолютные высоты многих гор, выполнены триангуляция в северной части залива Петра Великого, шлюпочный промер вокруг островов и в проливах между ними. Погиб Стенин по роковой случайности 15 января 1888 г. По имени Стенина названы остров, пролив и два мыса.
*Стенина - остров в заливе Петра-Великого Японского моря, второй по величине остров архипелага Римского-Корсакова. Расположен в 53 км к юго-западу от Владивостока и к 19 км к юго-востоку от Славянки. Впервые был обнаружен в 1851 году французскими китобоями, и в 1852 году описан моряками французского брига «Каприз». Нанесён ими на морскую карту в 1854 году. По английской съёмке 1854 года остров был назван Redcliff, что значит Красный Утёс, - это название оставалось на русских картах вплоть до 1880 года. Русскими впервые был обследован и описан в 1854 году экипажами фрегата «Паллада» и шхуны «Восток». Подробно исследован и нанесён на морскую карту в 1862-1863 годы экспедицией подполковника корпуса флотских штурманов В. М. Бабкина с борта корвета «Калевала». Вторично описан экспедицией корпуса флотских штурманов А.С. Стенина в 1880 году, тогда же назван членами экспедиции по фамилии своего начальника.
*Кроличий - небольшой островок в бухте Нарва Амурского залива Японского моря. Расположен в 280 м от восточного побережья полуострова Янковского, близ села Безверхово. Административно относится к Хасанскому району Приморского края. На юго-восточном берегу острова установлен маяк Кроличий. Постоянное население на острове отсутствует, за исключением смотрителя маяка. Остров получил своё название благодаря тому, что в начале XX века хозяин острова Юлий Иванович Бринер разводил там кроликов, но, размножившись до нескольких десятков тысяч, они погибли от какой-то болезни, а название за островом осталось.
*Славя;нский залив - внутренний залив у северо-западного берега залива Петра Великого Японского моря, омывает побережье Хасанского района Приморского края. Вдаётся в сушу между мысом Брюса полуострова Брюса и южной оконечностью полуострова Янковского.
*Песчаный - полуостров в Приморском крае. Находится на западном берегу Амурского залива. В 12 км от Владивостока. По одной из версий название полуострова произошло от перевода на русский язык его названия Санди с английской карты, что и означает песчаный. Отделён на западе от материка узким перешейком. Омывается с юга бухтой Мелководной, с севера бухтой Песчаной, с востока Амурским заливом. На полуострове расположены населённые пункты Береговое и Песчаный. Выделяются три мыса: Чихачёва (на северо-востоке), Песчаный (на востоке) и Ограновича (на юге).