Глава - IV
Остров Библус. Эгейское море. XII- век. Поздняя осень.
С полудня и до наступления сумерек, Фауст провел в знакомстве с островом.
Он обошел развалины каменных строений, осмотрел высеченную в скалах пристань, а дальше, по беспорядочно расставленным природой валунам, поднялся на плато острова. Там его взгляду открылась небольшая площадка, которая заканчивалась подъемом на холм. С высоты возвышенности на него смотрел старинный греческий храм. Высеченная в камне лестница, широкими ступенями уходила вверх к самому храму и обрывалась в непролазных кустах. Попытка обойти колючую преграду стороной оказалась безуспешной. Фауст с досады пнул камень, лежавший на краю ступени. Гулко ударяясь по каменной лестнице и высекая искры, он скатился вниз, остановившись у блестящего предмета. Блеск привлек внимание Доктора и он спустился вниз вслед за камнем. Присев на корточки, он взял предмет в руки. Назначение сомнений не вызывало, выпуклый край диска стекла выдал линзу. Но как она могла здесь оказаться оставалось вопросом. Искать решение казуса Доктор не стал, оставив загадку на более удобный случай. Окинув взглядом развалины храма он, положив линзу в карман, направился к лагерю.
Небо затянуло тяжелыми свинцовыми тучами. Бурные воды, подгоняемые холодным течением и северным ветром, штормовой волной накатывались на каменные громады валунов пустынного острова. Съежившись от холода, Доктор Фауст укутался с головой в серый плащ из плотной непромокаемой ткани. Он сидел на валуне близ берега. Соленые брызги волн, долетая до него, кололи ледяными иглами незащищенную кожу лица.
Холода Фауст не замечал. Он находился в глубокой задумчивости, больше часа рассматривая причудливую асимметрию колонн. Думал, удивляясь вечной угрозе храма, вот-вот сбросить тяжесть крыши и, наконец-таки, развалиться. Он уже верил, что плита специально уцепилась за колонны, как бы понимая, что если рухнет, то с ней исчезнет и величие острова. И никто больше не посетит этот некогда знаменитый кусочек суши. Некому будет, восторгаться былым великолепием храма.
На Библус тихо опустился сумрак. Низкие тучи, пытаясь опрокинуть навершие, ватными клешнями цеплялись за каменную резьбу венца, а всполохи сверкающих молний придавали руинам особый, сказочно-мифический колорит. В шагах пяти от Фауста, у мольберта колдовал Мефистофель. На нем длинное черное пальто и мягкая широкополая шляпа того же цвета. Он рисовал руины. Что-то мурлыча под нос, Магистр елозил кистью по краскам, разложенными у ног на низком столике. Он подбирал только ему видимый оттенок. Но вот Мефистофель, сощурив глаз, плавным движением руки нанес длинную полосу, разделив холст пополам.
– Доктор, ваш прогноз, скоро ли рухнет сие творение? Боюсь, не закончу свой шедевр, – громко, стараясь перекрыть шум волн, обратился к спутнику Магистр. – Темно уже. ...Да и холодно. Не находите?
Фауст пожал плечами.
– Близки к завершению и скоро в путь? – поинтересовался Доктор.
– Хм. Как странно, я битый час пытаюсь вас отвлечь от немого созерцания, а вы вдруг засобирались, – ответил Магистр.
– Нет, как раз наоборот. Хочу видеть руины в полной темноте. Только свет молний, - возразил Доктор Фауст. – Мне кажется, ночью храм должен выглядеть более призрачным.
– Лирика. Сейчас начнется прилив и влажность увеличится, что при нынешнем ветре и низкой температуре может пагубно отразиться на вашем организме. А темень уже та, что сгодится для ваших фантазий, - прагматично сказал Мефистофель. – Однако… вот, только молний добавлю…
… Необычайно яркая молния с треском и грохотом осветила остров.
– Может еще? – спросил Магистр.
– Не помешает, – согласился Фауст.
Устроившись поудобнее на холодном валуне, Фауст не отрываясь смотрел на храм и черное небо.
Мефистофель на минуту задумался. Потом уверенно, не смывая с кисти, сунул ее в розовую краску. Немного воды. И вот - яркая с желтизной линия, уже растушевана розовым цветом.
Небо озарила огромная, ярко-красная с розовым всполохом молния, которую сопроводил оглушительной силы взрыв грома.
– Шуму много, но это называется – издержки производства. По другому это "творчество" не выйдет, – виновато улыбнулся «художник».
– Именно так, Магистр! – произнес возбужденным голосом Доктор. – Вы удивительно точно подобрали цвет.
Фауст был потрясен увиденными красками.
Его воспаленный от холода и дел "мастера" - ум, раскладывал пейзаж, цвета и запахи в свои замысловатые формы. Уверенность в том, что сейчас плита рухнет, крепла, заставляя Доктора верить в то, что падение то откроет врата к абсолютным знаниям и он, подобный Богу, будет владеть истиной мироздания! Вот только надо чуть подождать. Не торопиться.
«Три колонны – три кита, на которых так же возлежала Земля в представлении античных греков!» – странная аллегория, еще сильнее подействовала на сознание замерзающего Фауста. Власть, Страсть и Любовь. Каждый кит-колонна, по своему прекрасен и огромен, каждый несет в себе неисчерпаемую информацию. Хотел ли Доктор Власти? Да, хотел! Чтобы встать. Расправить плечи и посмотреть в глаза своих бывших врагов. Вот он – Я! А, Страсти? Конечно же, тоже! Ибо, если нет угрозы переворота, то Власть становилась пресной. Любовь же плотская его не интересовала. Не тот масштаб, чтобы за это желание отдать душу. Только – Любовь Народа! Вот цена душе!
В центре храма колонна Кит-Любовь. Правая колонна – Власть, ну и, понятно, левая – все пороки Страсти. Держат Киты крышу, держат из последних сил. Вот-вот произойдет развязка! Что-то должно сломаться. А в голове вопрос, какой Кит рухнет первым? Фауст уже принял решение. Рухнувшая колонна, от своего названия, даст спектр поиска желания.
– Пора на отдых, Доктор. Кресло, плед, тепло камина и горячий шоколад помогут нам отвлечься от сегодняшних изысканий и творчества.
Магистру было понятно состояние Фауста. Вид Доктора говорил о его внутренней борьбе и мысли, что будоражили его сознание, пугали Сатану. Он знал, сколько тому придется пройти, чтобы принять решение. Решив как-то отвлечь, а может, и помочь Доктору подсказкой, он спросил:
– Мне кажется, мой пейзаж более убедителен, нежели реальный. Взглянуть не хотите?
Фауст ждал развязки. Он боялся отвлечься.
– В эту минуту я вряд ли смогу толком разобраться в вашем творчестве. Очень темно. Если позволите, я осмотрю ваш труд при свете и в тепле.
– Хорошо. Действительно, все в наших силах, и тепло, и уют, – легко согласился Мефистофель, и улыбнулся, – тогда приблизим финал.
Магистр позвал колокольчиком мажордома, который появился, как черт из табакерки выйдя из-за валуна будто был там все время. В почтении склонив голову, слуга выслушал распоряжение Магистра о доставке мольберта с картиной и красками к месту ночлега и стал собирать кисти.
Мефистофель подошел к Фаусту и, положив руку на его плечо, спросил:
– Ну что, приступим помолясь. Не против, Доктор?
– Нет. Интересно знать, чем все закончится.
Мефистофель снял шляпу и резким движением левой руки, запустил ее в сторону храма. Вращаясь в полете, шляпа превратилась в отливающий серебром диск. Разогнавшись по широкой траектории, диск врезался в основание центральной колонны.
…Любовь…
Как в замедленной съемке, подрубленная колонна осела и медленно упала на базальт основания храма. Удар о монолит пола разделил ее на фрагменты одинаковой формы. Следом, на обломки колонны, переломившись посередине, также медленно опустилась крыша-плита. Крайние Киты стояли не шелохнувшись.
Теперь контуры храма приняли очертания буквы «М».
– Как вам мой акт вандализма? Неровен автограф, хотя, – весело сказал Мефистофель, – буква получилась как и задумал.
Фауст такой развязки не ожидал. Он без сил опустил голову на подогнутые и прижатые к телу колени, тихо сказал:
– Я устал и замерз. … Домой.