Глава - III
Девятнадцатый век. Дрезден. Осень.
Мефистофель, задумавшись смотрел на шахматное поле. Он понимал, что потерял инициативу. Центр у «белых» и ферзь, следующим ходом нанесет атаку на короля. Если убрать короля, без прикрытия остается слон, а на нем выстроена вся оборона. Можно ставить точку.
Доктор терпеливо ждал ход Магистра. Сидя в кресле напротив, он без внимания перелистывая томик Вольтера, следил за реакцией противника. Фаусту хотелось понять "соперника". Узнать его ближе. И он, внимательно отслеживая шаги Магистра, запоминал его привычки. Каждая из них несет в себе черту характера, а это – прогноз ситуации. Вот и сейчас, проигрыш черных очевиден. Фаусту удалась вторая кряду партия.
Мефистофель проигрывать не любил. Свой проигрыш он обычно подводил к смене ситуаций. Плохое настроение он «лечил» путешествиями, или живописью. И то, и другое, всегда собирало мысли и его меланхолия отступала.
– … Вот не знаю. Наверное, своим демаршем коней и столь сильным ферзем, вы намекаете на ничью? – мужественно шел напролом, Мефистофель.
Заметив серьезную сосредоточенность в глазах Фауста, понял, Доктор что-то задумал и не был расположен к шуткам.
– Вы победили. – согласился он вызвонив колокольчиком слугу.
Он показал рукой на шахматы. Вышколенный, знающий свои обязанности, слуга без слов сложил фигуры в коробку и унес в кабинет Сатаны.
Доктор мирно развел руками, он искал в уме одобряющее слово. Но Магистр уже был в думах и жеста, не заметил. Покинув кресло, он занялся очагом. Присев на корточки у камина, Мефистофель стал перебирать колотую щепу. Собрав в глуби очага дровяную пирамидку, он поджог ее длинной каминной спичкой и взяв в нише, за стенкой камина, веник и совок, смел пыль и мусор. Содержимое совка полетело в разгоравшееся пламя, языки которого тут же откликнулись фейерверком искр.
– Согласно договору, вы должны выбрать желание. – сказал Мефистофель, не отрывая взгляда от огня.
Фауст грустно улыбнулся.
– Цена! Вот вопрос. Я не представляю, как мы будем мерить на весах мою душу и ваше предложение. Не каждый день душою торгую.
Мефистофель знал ответ. Он хотел выслушать Доктора, понять его. Молча, ожидал продолжения.
– Пока, я не готов назвать желание, …растерялся. Нет, разумеется я хочу ВСЕГО! Но, надо подумать и о … – Фауст сделал паузу подбирая слово. – Значимости!
Пламя в очаге уже не нуждалось в досмотре и помощи. Медленно разгораясь, треща сухим коротким звуком, оно терпеливо рвало поленья, отделяя темное дымное горящее древо от красного угля. Полюбовавшись своим трудом и «работой» пламени, Магистр вернулся к креслу.
– Как вы цените себя, любите. Похвально! Как же! Женщины, слава, почет, уважение, в богатстве и власти. И чтобы все – на коленях! Всевышний, заметит и оценит, уверяю. Но себе подобного, он долго терпеть не будет. Может вам выбрать что-нибудь скромнее, без помпы? Допустим, создадите бессмертное произведение в архитектуре? Музыке? Прославиться на поле боя, не желаете? – губы Сатаны растянулись в усмешке. Только губы. Глаза остались холодными, а взгляд стал более проницательным, будто заглядывал во все уголки сознания. – Не очень умный ход. За душу, получить все. Кто даст эту плату? Кто, согласится? Я? После такого торга, моей собственной душой, можно будет протирать обувь последнего грешника.
Фауст промолчал. Он знал, что не готов к такому разговору, а лишнее слово в полемике случая, могло повредить и без того натянутым отношениям.
– Думайте. – разрешил вопрос, Мефистофель.
Там, в глуби сознания, Магистр понимал Доктора. Территория договора ими была отмечена и в последующих словах Сатаны, привкус металла исчез, уступил место мирному общению.
– Для меня, время имеет значение. Но торопить вас, не буду. Тем интереснее будет выбор. Вот чем мне заняться, пока вы прибываете в поиске своего желания?
Фауст пожал плечами.
– Может, новые козни придумаете, кому жизнь отравить, расстроить планы? Христиане, другого от вас и не ждут. – уколол Фауст в отместку.
Лицо Магистра осветила улыбка. Глаза Фауста говорили о понимании сказанного и что последние слова, были произнесены в защиту, а не в нападение, - были приняты. Отбить этот ход, искушенному в словесных баталиях Сатане, труда не составит. Нельзя переусердствовать. Что-то вспомнив, он опустил руку в карман костюма.
– Вы знаете, сколько я купил душ? – спросил Мефистофель и положил на стол рядом с Доктором, найденную в гроте пайсу. – И я, не знаю.
– Странно. А кто ж тогда знает? – удивился Фауст. Краем глаз он рассматривал предмет, что лежал рядом с ним, но выказать любопытство. не торопился.
Будто не видя стеснений Доктора, Магистр показал взглядом на томик Вольтера.
– Его спросите. Или другого автора. Вот они – писатели, какие? Там услышал, здесь прочел и вот, созревший кладезь, разрисовывает педантом крону древа мысли во все цвета пришедшие на разум. А корневище, сам принцип понимания вопроса, проблема? С ними они не знакомы. Начнем с простого. Скажите, зачем они мне нужны – людские души?
Фауст пожал плечами.
– Может у вас есть свое мнение? – настаивал на ответе Магистр.
Не улыбалось Доктору, вновь входить в холодную воду, но если беседу сегодня не закончить, завтра она вспыхнет с новой силой. Да и сказать, в принципе, было что. Мало-ли проблем доставил дьявол простолюдину? В конечном итоге мор, землетрясения и многое другое, стояло в людском понимании – за черными силами. И Фауст, пошел в атаку.
– Положим, одно из многих, что приписывают Дьяволу, то, что он вампиром пьет энергию людей. Говорят, это дает вам силы, и души вам, нужны за этим.
Мефистофель удивленно поднял брови.
– Да, наверное. Как топливо для механизма. Выпиваю поутру стакан-другой энергии и стартую в ад. Вы видели хоть одного живого вампира? С ними знакомы? Я, не встречался, хотя и прожил больше вашего на пару тысяч лет. Да и какую, в конечном итоге, можно пить энергию у человека, который торгует собственной душою? – Магистр увидел растерянное лицо Фауста и примирительно улыбнулся.
Это был шах за вольности. Своего рода предупредительный выстрел в воздух. А теперь мат, за непонимание.
– Купленная у вас душа, не вылечит и изжоги, не говоря за большее.
Тяжело вздохнув, Сатана протянул руку к вазе с фруктами и провел пальцем по хрустальной грани сосуда.
– Похоже, обидел вас. – понял Фауст свою ошибку. – Но к чему тогда весь огород вокруг желания?
Ваза стояла посреди стола. Ее линии имели строгий геометрический порядок в единых углах граней из составных ромба. Свет от рядом стоявшего торшера, преломленный в гранях ромбов – разрисовал веером ярких искр все холодное зеркальное поле каменного стола. Пальцы Сатаны, были также в бликах рисунка вазы. Выбрав розовую ягоду, он взял виноградину двумя пальцами и поднес к свету лампы так, что она была видна обоим собеседникам.
– А вы колючий. Без робости с Сатаною. Ладно, об этом поговорим после вашего решения. Особо не терзайтесь – худого не будет. А сейчас… Вот, ягода винограда. Красива! Линии и игру цветов грозди, воспевали поэты! Когда подносишь ягоду к свету, она становится почти прозрачной и косточка – душа ягоды, хорошо различима. Ягода сладка и приятна, а косточка? – спросил он примирительно и взглядом показал на пайсу. – Это все, что осталось от встречи Птолемея и умирающего от ран грека. Я видел душу того эллина. Бесстрашный воин, честный и открытый для друзей, соратников по оружию, он сражался против своих собратьев. Порою, провидение делает родственников и друзей, непримиримыми врагами.
Речь Мефистофеля была спокойной, будто и не было разногласия.
– Этот предмет, висел на шее того воина. Звали его Прокл. Он был видным военачальником, которому доверил свою безопасность, сам царь Персии. Как обычно во всех временах, вопрос жизни и смерти решался – золотом. Греческие наемники, принятые в охрану Дария, вместе со всей оставшейся персидской челядью – уносили ноги. Александр, узнав о побеге царя с места сражения, не раздумывая, послал вдогон каравану своих лучших легионеров. Дарий всегда был осторожным и жадным. Он и в этот раз, не поленился взять на войну, всю казну Персии. Золота было много, а караван тяжел и неповоротлив. Как вы знаете, битва между персами и македонцами была затяжной, тяжелой. Сам Александр преследовать Дария не мог. Его войско на тот момент, едва сдерживало наступление персидских слонов и колесниц. Армию оставлять было нельзя. Птолемей стоял с резервной фалангой, готовой прийти на помощь любому ослабшему крылу и на тот момент, был свеж. Его и поставил Александр во главе вооруженного отряда, обязав вернуть золото и голову царя. Птолемей разделил вверенную ему треть легиона на несколько частей. Лучники – с дополнительным набором стрел, пращники, метатели дротиков и копейщики щитоносцы. Отряд погони был усилен егерями, хорошо знавших порядок ведения боя в горах.
Фауст внимательно слушал внимательно. Лежавший на столе медальон, гипнотизировал и манил. Что-то внутри подсказывало, что он знаком с предметом. Но где и когда видел, вспомнить не мог. Магистр, заметив интерес Доктора, решил в рассказе сделать паузу.
Переборов волнение, Доктор тихо сказал:
– Я давно заметил, что вы цените свое время и пустого не скажете. Следовательно, ваш рассказ и этот предмет, как-то связаны. Чувствую за всеми этими событиями стоит, нечто касающееся непосредственно меня и моего желания. Если я не ошибаюсь, конечно.
– Вы, правы. Это именно так. Но, всему свое время.
Мефистофель умышленно не стал продолжать эту тему. Он и сам видел, что Фауст еще не готов для этой беседы. Единственное, чем он мог ускорить выбор, это дать Доктору знания. Те знания, что послужат связующей нитью, фундаментом, нужным им обоим. Магистр, принял решение. Пусть Фауст сам придет к тому, что замыслил Сатана. Это станет выбором его сознания, – душою.
Он посмотрел на очаг и залюбовался огнем. Немного подумав, он продолжил рассказ:
– Наемники Дария бились как львы. У них не было выбора. Слишком много ими было убито воинов Александра. В живых, после захвата казны Дария, у македонцев осталась только четверть легиона. Из них, половина раненных и больных. Птолемей принял к себе в отряд оставшихся телохранителей Дария. А потом, когда золото спустили с гор на равнину, их убили. Странное дело. В истории человечества всегда один и тот же сценарий. Одни собирают золото в кучу, прячут его или пытаются спрятать. Другие, отбирают это богатство у хозяина, используя при этом такие высокие предлоги, что обязательно у них найдутся помощники, которые выполнят всю грязную работу. А после, когда помощники начинают понимать, что оказались в дураках, их убивают. Убивают те, кто нанял. Перебив всех, кто был хоть как-то связан с экспроприированным золотом, этот некто, начинает прятать награбленное. Но, все попадает опять на круг, где другой, не менее тщеславный, собрав свору голодных единомышленников, отбирает золото и убивает хозяина. Как там, вор у вора дубинку украл. Чтобы удержать все золото при себе, он так же, как и его предшественники, убивает и прячет. Вот так и гоняют мячом мешок с золотом обильно поливая кровью свой жизненный путь, передавая золото и смерть, как эстафетную палочку следующему по списку убийце и душегубу. После, когда вы будете готовы, мы вернемся к этому предмету. Скажу лишь, что эта золотая бляха – серьезный документ. Оставьте ее пока при себе.
Фауст потрогал на пайсе оттиск от царской печати и положил медальон во внутренний карман костюма.
– Я еду на остров Библус. Там легко дышится и думается. – сказал, Мефистофель. – На том острове, есть руины старинного греческого храма. Я давно пытаюсь запечатлеть их акварелью. Если у вас есть желание, можете поехать со мной. Впрочем, если хотите, то можете остаться. Библиотека в вашем распоряжении.
– Ну, уж нет. На остров я отправлюсь вместе с вами, – сказал Фауст.
Он знал, что каждый шаг Магистра был отмерен и тщательно обдуман. Любое его действие не было случайным и всегда, могло принести пользу любому пытливому уму. По улыбке Магистра Фауст понял: возражений не последует. Так и случилось.
– Почему этот остров так странно назван? – задал вопрос Фауст, поднявшись с кресла, решив собираться в дорогу.
Почувствовав, что вопросов будет больше чем один, Магистр решил, что называется, «отстреляться на месте». Он не стал ждать когда Фауст, станет ему докучать на острове отвлекая от картины. Он указал глазами на кресло, намекая, что лучше расставить точки над i – здесь.
– Так! Понятно. По-другому у нас не получиться. Хотя, как посмотреть, при знании истории этого острова, ваш путь в поиске желания, будет значительно короче. Может случиться так, что желание ваше, спрятано где-то в его руинах.
Мефистофель поправил костюм, сел в кресло напротив и начал рассказ.
– Начнем с названия. На это есть две версии. Первая – это название тростника, когда-то, якобы росшего на острове и на котором, древние люди составляли письмена. По другой – здесь был найден тайник с Первой Книгой. И назвали остров, греческим словом Библус. В обоих случаях, один общий корень. – начал экскурс в истории Магистр.
Сегодня было особенно заметно, что Мефистофеля переполняла энергия деятельности. Вот и сейчас его взгляд опять метнулся к очагу и он, покинув кресло, уже возился у любимого камина. Фауста не оставляло чувство, что Магистр, не может сидеть без дела. Взяв кочергу, он уже ворочал недогоревшее полено и разворошил угли.
– …Как-то решил проверить, от безделья или любопытства ради, и вот что выяснил. Тайник действительно был. В нише скалы. Это недалеко от храма, позже я обязательно вам покажу это место. А вот тростник папируса, на острове и не рос никогда.
Подкинув щепок, Магистр проследил за разыгравшимся пламенем, и вернулся к своему креслу.
– А храм? Какова его история? – спросил Фауст.
Мефистофель подтянул лежавший на столике хьюмидор. Он открыл ящичек и достал сигару. После нехитрых приготовлений, задымил.
– Порою, мне кажется, – признался Магистр. – Что это архитектурное сооружение, не только памятник. Это символ. История острова неотрывно связана с развитием и падением цивилизации Великого Рима, хотя и находился Библус на периферии.
Мефистофель выпустил колечко дыма.
– Остров лежал в фарватере торгового пути. Удобная бухта и близкие берега Греции, всего сутки гребного хода галеры, привлекли внимание купцов. Последние, созвав собрание, составили письмо-прошение, в котором обратились к сенату Рима с просьбой облагородить дикий остров и построить на нем перевалочную базу, а также усилить охрану Библуса регулярными войсками. Произошло это в - V веке до рождения Христа. Сенат от финансовой помощи открестился, а вот в защиту Библуса, были выделены две когорты проверенных в боях легионеров. Комендантом гарнизона был назначен опальный аристократ, центурион Красс. Именно этим аристократом и был разработан проект храма. Он же, при помощи силы солдат и денег купцов, в короткий срок соорудил этот памятник архитектуры. Пока строился храм, обустраивали и остров. В камне скалы, уходящей в глубину моря, вырубили пристань, поставили маяк, казармы, постоялый двор и склады-хранилища. Украшением храма стала семиметровая мраморная статуя богини Венеры, которую с большими трудностями доставили с италийского берега. Красавицу установили на каменный пьедестал. Это знаменательное событие совпало с другим: - Великий Рим, завоевавший весь цивилизованный мир, наконец, вздохнул спокойно. Воевать уже было не с кем, и наступил продолжительный долгожданный мир. Библус стал похож на улей. Купеческие галеры простаивали в длинных очередях, чтобы войти в бухту острова и осуществить погрузочные работы. Постоянные боевые патрули, взявшие под охрану весь фарватер, разогнали местных пиратов и теперь, купеческие суда беспрепятственно шли по морскому Шелковому Пути. О богатстве Рима можно было судить не покидая острова. Достаточно посмотреть на количество и качество заключенных купцами сделок и на полные товаром, склады-хранилища. На острове решалась ценовая политика. Собирала сборы таможня. Здесь заключались миллионные контракты. Однажды, советом купцов были выделены средства на государственный переворот, и с помощью их денег был убит Великий Цезарь, чья политика шла в разрез с экономической политикой острова. Такую силу Библус имел на протяжении многих веков, пока внутренние междоусобицы римлян не привели к восстаниям присоединенных колоний. К концу II века до рождения Христа, нескончаемые войны заставили сенат, выискивающий резервы, снять боевую охрану острова. Морские разбойники, коими кишело Эгейское море, не преминули этим воспользоваться. И вот однажды, почувствовав слабость защитников Библуса, варвары совершили нападение на остров. Плохо дисциплинированный гарнизон, состоящий из греческих наемников, пал в одночасье. Уничтожив охрану, мародеры, задействовав купеческие суда, вывезли все, что считалось какой-либо ценностью. В целости остался только храм. Удар, нанесенный морскими разбойниками по карманам купцов, оказался настолько сильным, что купеческая гильдия, распавшись на несколько лагерей, так и не смогла возродить былое величие Библуса. Купеческие галеры стали обходить остров стороной, а вскоре и вовсе изменили торговый путь, оставив его в буквальном смысле - за бортом жизни. Покинутый людьми, остров быстро одичал. Пристань пришла в негодность, разрушенные строения поросли папоротником, травой и непроходимым колючим кустарником.
Магистр, уставший от монолога, положил давно потухшую сигару в пепельницу. Он выудил из кармашка жакета бронзовый колокольчик и позвонил. В открывшуюся дверь штаб-квартиры вошел мажордом.
Мефистофель молча указал на пепельницу. Как только столик стал чистым, Фауст выбрал из вазы краснобокий персик. Он надрезал его по середине и разломил на две части.
– В 90-ом году до рождения Христа, – продолжил Магистр. – Попав в сильный шторм и сбившись с пути, в местных водах оказались четыре боевых триеры. На одной из них, везли посла Великой Ассирии. Исполняющий обязанности царя – регент Тигран-II, вместо того, чтобы плыть самому, отправил в Рим юного царевича Арташеса. Посольский кортеж был снаряжен после завоевания Софены, расположенной на границе Большой и Малой Ассирии. Таким образом, Тигран объединил два государства. Одним махом перерубив такие проблемы, как таможенные пошлины, деление армии, содержание двух Великих Собраний, суды, номенклатуру и многое другое, что в целом до этого времени,наносило вред как экономике Ассирии, так и политической стабильности в целом. Но на Софену имел виды римский сенат. Они, специально поддерживали контроль над городом, территория которого разрезала на узком перешейке огромное государство. Через Софену проходил основной караванный путь и за охрану города, Рим получал в казну немалые деньги. Софена, это тот же Библус, только на суше. Поэтому, в создании цельного государства, Великий Рим увидел в дружеской Ассирии - тайного врага. Дорога, по которой лилось золото в карманы сенаторов, оказалась под угрозой. Рим не мог допустить, чтобы цивилизованный мир имел уже не одно сильное государство, а несколько. Всякому понятно, что если есть рядом с тобою сильный друг, он может легко превратиться в сильного врага. Это политика. Для решения проблемы сенат Рима отправил к Тиграну легата, задачей которого было одно: создать определенные условия для приведения границ Ассирии в первоначальное состояние. Для устрашения, на территорию Ассирии вошли регулярные войска Рима. Сенатор Аврелий, в должности легата римского сената, имел встречу с опальным другом Рима. Во избежание кровопролитий, Тиграну был передан приказ о его скором посещении Рима, где он был обязан отчитаться за свои действия в плане захвата города. Сумма штрафа была составлена так, что всем было ясно – Тигран ее собрать за предложенный промежуток времени, не сможет. А не выполнение приказа, это смерть. Тигран не имел полной власти, он был регентом и военачальником войск Ассирии, но вскоре ожидалось вступление на трон единственного наследника Арташесидов и все, ждали только его совершеннолетия. Ну и Тигран, не будь дураком, по наущению советника и учителя юного царевича Арташеса, знаменитого интригана Ходина, отправил вместо себя в Рим самого наследника. Арташес плыл в Рим с дипломатической миссией и откупом за действия Тиграна, хотя деньги были собраны всего на две трети, они еле умещались в трюмах боевых триер. Регент одним ходом убивал двух зайцев. Первое – Арташес был почти царь, следовательно, нес полную ответственность за политику страны (если этот пункт внести в верительную грамоту), и если его казнят, то Тигран будет помилован. Второе – руками Рима отчистить себе путь к власти, ибо только ему, младшему брату Арташеса Великого по крови, принадлежало право вступить на престол. Он объяснил это юноше так, что Арташесу – принцу крови, как будущему царю Ассирии, дабы знать сильных мира сего, необходимо посетить Рим. Миссия царевича преследовала две цели: - наведение добрососедских отношений, о чем свидетельствовали верительная грамота и дары Ассирии Великому Цезарю, и скрытая цель, где задачей дипломата являлось обнаружение «подводных рифов» в вопросе присоединения Софены к Великой Ассирии. Потомок царской семьи, получивший великолепное образование, был весьма не глупым юношей. Он знал, что корона Ассирии ему светит только в том случае, если он уберет со своей дороги регента. Двух львов в одном прайде не бывает. Юноша ехал в силки. Смерть его ждала дома, ждала и в Риме. Он решил разыграть единственный шанс. Шанс - правильного общения с Императором Мира и римским сенатом.
Тут, будто вспомнив, Магистр умолк, чтобы достать из жакета бронзовый колокольчик. Звонкая – «си», переливаясь, вызвонила мажордома.
– Мне нужен документ, в котором отражен допрос последнего Арташесида. Протокол датирован за 90-ым годом до рождения Христа, он в картотеке за номером А-17. Запечатан сургучом и с ним, приложены несколько листов с переводом. После, подготовьте мои принадлежности для письма картины и теплые вещи для Доктора. Мы отбываем на Библус. – отдал распоряжение Мефистофель.
Через пару минут, приказание было исполнено.
Фауст, заметив на документе печати, стал искать острый предмет, чтобы отделить их от свитка. Поняв заминку, Мефистофель вытащил складной перочинный нож из внутреннего кармана и положил его рядом с документом. Развернув лист, Фауст увидел, что тот был испещрен незнакомыми старинными буквами.
– Этот документ, существует в единственном экземпляре. Будьте с ним осторожны. И это, – Мефистофель указал на рядом лежащие листы. – Буквальный перевод на понятный вам язык. Я готовился к этому разговору.
Доктор с пониманием посмотрел на Магистра и улыбнулся.
– Прошу прощения, но лучше я перевод почитаю. – виновато сказал Доктор, глядя на отделенную печать.
– Не волнуйтесь. – заметил, переживания Фауста по поводу печати, Мефистофель. – Слуга приведет документ в полный порядок.
Доктор благодарно кивнул и принялся за чтение.
«… Протокол допроса Арташеса, наследного принца крови и посла от Великой Ассирии, ведомого Великим Тиберием – Цезарем Вселенной и Рима, в присутствии собрания сенаторов.
И Цезарь, вопрошал:
– Ты сын Великого Арташеса царя Ассирии и друга Великого Рима?
И царевич, склонив голову, отвечал:
– Я, наследный принц крови династии Арташесов. Сын покойного Царя Арташеса Великого, преданного друга Великого Рима.
И Цезарь, вопрошал:
– Почему ты, не имеющий полноты власти, отвечаешь мне за всю Великую Ассирию?
И царевич, отвечал:
– Регенту Тиграну, командующему войском Великой Ассирии и старейшине Великого Собрания, велено собранием не покидать пределы Ассирии, потому как должен исполнить волю твою и сената по городу Софене и сбору штрафы.
И Цезарь, вопрошал:
– Почему собрание, приняло такое решение?
И царевич, отвечал:
– Пришло время моего помазания на престол. Тигран потерял силу регентства и утратил статус Владыки Ассирии.
И Цезарь, вопрошал:
– А что, собрание имеет на это право?
И царевич, отвечал:
– Да, Великий Цезарь Вселенной. Собрание Ассирии имеет силу наравне с сенатом Рима, собрание - аналог сената.
И Цезарь, вопрошал:
– К чему пришло собрание, и какое приняло решение?
И царевич, отвечал:
– По моему возвращению из Рима, будет проведена моя коронация. Тиграну, перед моим отъездом в центр вселенной, настояло изыскать деньги на погашение штрафы и урегулировать границы на предложенный сенатом Рима – стандарт.
И Цезарь, вопрошал:
– Вот лисы. Отсюда, плутовство вижу. Что сделал Тигран по предложению Сената?
И царевич, отвечал:
– К моему отъезду, из Софены и окрестностей, выведены войска Ассирии. Все, до последнего воина. В городе оставлено представительство от купеческой гильдии, которое было там, еще до споров за город. Ведутся работы по укреплению крепостного бастиона. К моему прибытию домой, должны навесить новые главные врата. От общей штрафы в семьдесят талантов, мною доставлено в Рим – шестьдесят. Недостающее, будет к середине осени.
И Цезарь, вопрошал:
– Позиция Ассирии нами понята. Какие вопросы к царевичу будут у Сената?
От сената, царевича спрашивал сенатор Инцений:
– А что, Тигран собственноручно собирает недостающие таланты? По твоему отъезду в Рим, была собрана большая, хоть и не вся часть от предложенной в протоколе, суммы. Как он собирает недобранное золото?
И царевич, отвечал:
– Остаток будет собран с налогов от Малой Ассирии. Произойдет это по снятию и продаже урожая пшена, проса, меда, сбора налогов от купцов и ремесленников. Ожидается возврат долга от Греции.
И Инцениан, спрашивал:
– Твоя молодость, не дает правильного представления о вопросе. Сенату угодно знать, почему, имея в запасе времени длинною в лето, Тигран лично не предстал перед судом Великого Цезаря?
И царевич, отвечал:
– Я не устану отвечать, и скажу, что это решение за регента приняло Великое Собрание.
И Инцений, спрашивал:
– А в твердом ли рассудке был Тигран на момент принятия решения о вашем отъезде? Судя по тому, как он принял решение по Софене, его мучили сильные головные боли, а теперь, эта боль легла на твои юные плечи. Готов ли ты, нести ответственность за чужие ошибки?
И царевич, отвечал:
– Софена лежит в расколе Большой и Малой Ассирии. Мое государство несет большие расходы в содержании двух армий и двух Великих Собраний. Налоги на перевоз товаров через небольшой участок земли настолько огромны, что купцы отказываются от внутренней торговли между рассеченными частями государства. Бесконтрольные казнокрадство, взяточничество и сокрытие сборов податей от купцов и ремесленников - вот основные причины объединения государства.
И Инцений, спрашивал:
– Случилось так, что присоединение Софены к Ассирии принесло убытки Риму. А ведомо ли тебе, что новая граница заставила-бы Рим ломать наработанное годами. А это, все то, что было между государствами, купцами и ремесленниками. Возникла угроза Риму, казна на треть пополняется от торговли со странами, лежащими по ту сторону Софены. Обход караванами Ассирии, по незащищенным от разбойников местам, заведомо равен потере товаров. Для того, чтобы караванный путь был под защитой, необходимо построить новые укрепленные бастионы для отдыха караванщиков, замены больных и раненых тягловых животных, ремонта сбруй и других дел, без которых немыслима дорога. Таких крепостей, в расстоянии между ними равных одному дневному переходу, необходимо построить тридцать семь. Ты представляешь, что это за сумма? Решение Тиграна, равносильно объявлению войны.
И царевич, отвечал:
– Великое Собрание сделало беспошлинный коридор для караванов идущий в Рим через земли Софены и обратно. Ответ на вопрос собран отдельным письмом и находится при мне.
И Инцений, спрашивал:
– Ты, не по годам умен. Ответы твои, похожи на благие, но для Рима-ли?
И царевич, отвечал:
– Моей Родине нужен мир. Известно мне об опасности такого объединения. Однако здесь, пред вами я и правда со мною.
И Инцений, спрашивал:
– Похвальные речи! Достойные, чтобы ты мог вооруженный мечом противостоять льву на арене Колизея. А как ты поступишь с горожанами, которые платили Риму за предоставленную Софене защиту?
И царевич отвечал:
– Ассирия не стала бы брать дань с Софены. Волнующим нас вопросом, был пошлинный проезд ассирийских купцов через небольшой участок земли, разделявший наше государство. Есть документы, в которых подтверждение мною сказанного. И сенат видел их. Знал о наших проблемах. Но не решал их. Тигран вспыльчив, после очередной жалобы наших купцов на увеличившиеся сборы для перехода через земли Софены, он совершил этот поступок. В город наши воины вошли спокойно, хотели следующим утром созвать общее собрание. Сторона города была не против и войско, осталось в городе на ночь на правах гостей. После выпитого вина вспыхнула драка между хозяевами и гостями. Виновные в драке с нашей стороны, взяты под стражу и ждут моего решения по приезду из центра вселенной. Великое Собрание, уже осудило их на смерть. Дело за мной.
И Инцений, спрашивал:
– Сенату нет разницы с кого будет взято то благо, что было раньше. Главное, чтобы караваны шли. Согласен ли ты, пополнять казну Рима за Софену?
И царевич отвечал:
– Какая сумма от города, была у Рима?
И Инцений, спрашивал:
– Половина от вмененного Ассирии штрафа – ежегодно. Устроит это Ассирию?
И царевич отвечал:
– Моя страна не так богата, чтобы выйдя из одной беды, окунулась в другую. Нет. Мы отказываемся от Софены в пользу Рима. Но ждем и от вас, решительных действий. Пусть сенат рассмотрит беспошлинный переход наших купцов через земли города, а вход в сам город, пусть станет платным. Я предлагаю так: тот из ассирийцев, кто захочет войти в город, пусть платит пошлину, которая всегда будет напоминать людям, как важно уважение сильного соседа, к слабому.
И Инцений, спрашивал сенат:
– Будет ли то правильным, если Мы объявим войну Ассирии, в которой прольем море людской крови, или решим этот вопрос – мирно, с выгодой для Рима?
И от сената, отвечал консул Туллий:
– Этот юный почти царь, рассказал нам свою правду, но она не вся. Все, что предприняли ассирийцы, произошло после того, как войска Рима вступили на землю Ассирии. Это можно понять так: если Рим промолчит, значит так надо. Только Риму, этого не надо. Ассирия становится опасным соседом Рима. Сенат за наказание.
И Цезарь, вопрошал сенат:
– Виновен ли перед Великим Римом ответствующий за Ассирию посол? И заслуживает ли он смерти за принесенный Риму ущерб? Смогут ли сенаторы решить этот вопрос малой кровью?
И сенат, ответил:
– Виновен. Смерть в назидание. А Тигран, обязан за проступок сей, что выставил на ответ не принимавшего решений царевича, внести в казну Рима дополнительную штрафу.
И Цезарь, сказал сенату:
– Вас волнуют только деньги и зрелища. Мне кажется, уже кто-то придумал, как будет выглядеть этот юный болтун на арене Колизея. По лицам вижу, прав я. Юношу порвем львами сейчас, а Тиграна потом на арену вызовем. Повод будет всегда. Вот только убьете вы - элиту. Уважаемых людей в Ассирии, и вспыхнет долгая и изнурительная война между самыми сильными державами. Давайте убивать всех. Этот юноша, прежде чем попасть в Рим прошел такие испытания, что арена ему, уже и не страшна вовсе. Он имеет опыт и Рим, будет не прав, придав смерти последнего отпрыска Великого Арташеса! Невинного человека. Приказываю: - Смерти предать Тиграна. Он, повинен! Это, мое последнее слово! А тебя, принц крови, я самолично благословляю на престол. Планы Тиграна ясны и понятны. Ты здесь для одной цели: - чтобы свободный Рим, убив тебя, расчистил его дорогу к трону. Странно другое, как ты добрался до Рима живым? Нам известно, что спасло тебя чудо провидения, но об этом мы поговорим с тобою позже. Перед отъездом на Родину, тебе будет передано письмо с моим распоряжением о собственноручном удушении твоего регента.
Повелеваю!
– Великое Собрание Ассирии – распустить. Из верных, уважаемых народом граждан, собрать новое Великое Собрание. В помощь Арташесу выделяю войска, расположенные на границе с Ассирией. Карпилус знает о своем задании и ждет от тебя сигнала к выступлению. Впредь, ты будешь лично нести ответственность за государство и весною, приедешь в Рим с оставшейся суммой штрафы – как почетный гость. После выполнения царской воли, твоей охраной останется копейный легион этрусков. Это - элита! Наша гордость! Я надеюсь, что ты не будешь идти против Рима и станешь таким же преданным другом нашим, как и отец твой.»
Положив документ на стол, Фауст с непониманием посмотрел на Магистра.
– На остальные вопросы, я вам отвечу после похода. – сказал Мефистофель. – Ищите ответы, на Библусе.
Понятно Фаусту. На острове, каждый должен будет заниматься своими делами.