Тот, кто верит...

   
 




Сколько он себя помнит, везде и всегда его так и звали:"Тот, кто верит". Володя Морковкин принадлежал к той странной породе людей, о которой ещё великий сатирик Аркадий Райкин рассказывал: "Ему говорят: приходите завтра! он верит, и приходит завтра, ему повторяют: приходите завтра! он верит - и приходит назавтра." В школе, бывало, Петька мог сказать ему:
-Слышь, Вовка, ты сегодня -дежурный. - Я же вчера дежурил, - недоумённо ответствовал Владимир. - Училка сказала, что ты вчера класс плохо убрал, вот, в наказание сегодня опять тебе дежурить, - злорадно хихикал Петька. И Володя безропотно брался за "нелёгкие" обязанности, к крайнему удивлению училки. Володя же успокаивал себя простой незамысловатой фразой:"Кто же, если не я?" Однажды случилась история, чуть не подкосившая его веру в человечество. На праздник 1-го мая вся их школа вышла на демонстрацию, уже и прошли они трибуны с городским начальством, и шли уже расслаблено, весело переговариваясь и радуясь теплу и весеннему солнцу, когда взгляд Морковкина наткнулся на парня из их школы. Тот стоял, держась обеими руками за древко широкого, на всю ширину колонны, транспаранта.За второе древко не держался никто. В глазах у парня кипела обида, умоляющим голосом он просил помочь донести транспорант до родной школы, однако, посмеиваясь, все проходили мимо. "Кто если не я?" - мелькнуло в голове у Морковкина, бодро взялся он за древко, и в тот же миг уже он стоял с обидой в глазах и уже он умоляющим голосом просил помочь донести до школы злополучный транспарант. В ответ раздался "жизнерадостный" хохот, но ни одна рука помощи не протянулась ему навстречу. Уже и колонна их школы прошла, и шли уже совсем какие-то незнакомые люди, а Морковкин так и стоял, держась руками за древко. Кое-как он дотащил транспарант доближайшей ограды какого-то серьёзного здания, прислонил его к этой ограде, и,вздохнув с облегчением, пошагал домой. Гром грянул через месяц:испуганными голосами одноклассники сказали, что его, Вовку Морковкина разыскивают. Он пришёл в учительскую и, найдя классную руководительницу, Елизавету Осиповну, честно признался в совершённом месяц назад "преступлении". В тот же день состоялось классное собрание, на котором Елизавета Осиповна{было время, девчонкой под свист пуль кулацких обрезов, она героически боролась с безграмотностью в своей деревне}, гневным голосом вопрошала Морковкина:
- а если ты в разведке, а если твой отряд окружён, а если тебе твои товарищи доверили пулемёт? Ты что, бросил бы пулемёт, предал бы товарищей? Как мог ты оставить транспарант?"
 Вовка стоял, пытаясь представить себе окружённый отряд , себя с пулемётом... В глазах одноклассников он читал: мы с таким в разведку не пойдём!.
 С тех пор вместо мысли "Кто, если не я?" , он всё чаще повторял про себя фразу, произнесённую то ли Немировичем, то ли Данченко, то ли самим классиком Станиславским:"Не верю!" Но даже повторяя каждый  раз эту фразу, он по-прежнему покупался на порой обидные обманы. Пытаясь докопаться до истоков этого своего "изъяна", он пришёл к выводу: " натура - она и есть натура, против природы не попрёшь, легко было преобразователю Мичурину талдычить:"нельзя ждать милости от природы, взять их у неё - наша задача!" Жаль, не объяснил, каким образом? Вовка-то понимал: без генов здесь не обошлось, а гены от генов недалеко падают. И он присматривался к родителям, к деду с бабкой, пытаясь докопаться, где же истоки-то" изъяна"?
К его счастью, и школа была закончена, и поступил он в педагогический институт. Времена тогда были славные, учиться в педагогическом не считалось зазорным, учёбой этй не гнушались не только "троечники", но и крепкие "середнячки" вчерашней школы. К тому же учёба наполняла его гордостью, и, как он шутил, теперь он -" интеллигент в начальном поколении." Мать работала швеёй на фабрике, отец - оператором на хим.заводе, в роду у них до вышего образования никто не добрался, Вовка - первый. Очень он надеялся,что уж в институте избавится он от своего изъяна, но не тут-то было, натура - она и есть натура. Встречает его раз староста группы и говорит: - слышь, Морковкин, тут к празднику деканат тебе премию выписал, иди в бухгалтерию, получай! "Не верю!"-промелькнуло у того в голове, но тут же и другая мысль нарисовалась: "Кому же, как не мне?" Прийдя же в бухгалтерию, он в очередной раз убедился, права была первая мысль. Он закончил 4-ый курс, перешёл на 5-ый.
 Вернувшись после каникул в общежитие, он услышал странную историю. Неделю назад первокурсница Валя Шумилова попала в психушку. Вернулась она с каникул раньше всех, надо было пересдавать экзамен по русской литературе, который онa тщётно пыталась сдать уже третий раз. На свою голову, сдавая в первый раз, она осмелилась сказать экзаменатору, что в Пушкине не всё ей нравится, и что не во всём она согласна с Онегиным и тем более, С Татьяной. К несчастью своему, сдавала она экзамен "Нюшке", как прозвали её студенты - ректору института, член.кору, и т.д. "Нюшка" же с юных лет усвоившая, что "Пушкин- это наше всё!" была крайне изумлена таким вольным восприятием классики. И пришлось Валентине ещё дважды встречаться с ректором. А накануне 4-ой встречи, после которой её или отчислят, или оставят в институте, она "поплыла".И произошло - как в песне Высоцкого:"Тут появились санитары и зафиксировали нас". В "зафиксированном" состоянии пребывала Валентина уже 2-ую неделю. "Не верю!" – билась мысль в голове Морковкина. На следующий день купив букетик осенних цветов и три шоколадных сырочка, которые по его глубокому убеждению обязаны любить все дети и студенты, он сел в трамвай и отправился на окраину города, где и располагалась городская психиатрическая лечбница. Его пропустили через проходную, показав корпус, куда следовало держать путь. Это было серого цвета трёхэтажное здание с зарешёченными окнами, глухая дверь, запертая изнутри. Володя позвонил, и вскоре его впустили в "предбанник", уточнив, что пришёл этот молодой человек к Шумилиной Валентине, санитар впустил его в коридор. -Валька!- гаркнул неожиданно очень громко санитар, - к тебе пришли! Из палаты, в которой в ряд выстроились 6 коек, как мельком заметил Владимир, вышла девушка, запахнутая в бывший когда-то тёмно-вишнёвый, а нынче неопределённого цвета халат. Тёмные волосы её были растрёпаны, взгляд - испуган и недоверчив.
 - Я - Морковкин Володя с 5-го курса - проговорил он оглядывая этот коридор, санитаров, что крутились тут же
 - Я вас знаю, -прошептала девушка
. -Эти цветы - тебе, я ещё сырочки шоколадные тут принёс,- уже застенчиво пробубнил Володя.
 "НЕ верю!!!" - застучало в висках Валентины, но глаза уже заискрились любопытством.
 - Ты подумай, скажи, что тебе завтра принести?- продолжал Морковкин.
 "Не верю!!! Не верю!!" - уже болью отдалось в висках, а горло уже выдавливало: -если вам не трудно, мне бы гребешок, "причёску " свою расчесать. И уже совсем осмелев - яблок хочется, но я вам обязательно заплачу, как только выйду!
"Не верю!" - мелькнуло в голове Морковкина, голосом же он спрашивал Шумилину, в какое время прийти. На следующий день уже с гребешком, с зубной щёткой и пастой, которые, как ему казалось,обязательно пригодятся, и с налитыми спелыми яблоками в кульке, он появился в уже знакомом ему корпусе. Предварительно вызнав всё у врача, он сказал Валентине:
 - Я с врачом разговаривал, тот сказал, через неделю тебя выпишут, только не нервничай, не переживай, ешь витамины! Я через неделю приеду, встречу тебя.
"Не ве-е-ерю!" кричало всё в Валентине, а вслух она робко поблагодарила Володю. Оказалось -вправду, через неделю её выписали, и первый раз за три недели она вышла из мрачного корпуса. Шёл дождь, был он ещё тёплым и не нудным, как обычно бывает осенью. Она пробежала д проходной и, глубоко вздохнув, вышла за ворота. Там, за воротами,она вдруг увидела Морковкина, тот прохаживался невдалеке, держа в руках зонтик.
 "Не ве-е-ерю ...." шелестела в висках знакомаЯ мысль,
глаза же лучились счастьем