...В ту пятницу я, как обычно, поехал на работу в метро. Утро было прохладным (дело к осени) и я накинул на себя легкую курточку. Выйдя из метро направился к перекрестку и сразу заподозрил что-то неладное: ни одна живая душа не пыталась переходить проезжую часть, хотя по дополнительной полосе движение уже остановилось. Вдруг откуда-то с противоположной стороны послышался усиленный мегафоном голос: «Внимание! Мотор! Все пошли!». Все действительно пошли. Пошел и я, пытаясь увидеть, откуда идет команда.
Всё оказалось просто: на противоположной стороне, на собранной из металлических конструкций платформе стояла пара кинокамер, за которыми прятались кинооператоры, и мужик в козырьке с мегафоном в руках. Стало понятно, что здесь снимают кино.
Я решил оглядеться, чтобы уяснить, кого же конкретно-то снимают? Рядом со мной, почти плечом к плечу, шел мужчина, чье лицо показалось до боли знакомым. Мать честная! Да это же тот «перец», чья морда постоянно мелькает в криминальных сериалах! Причем играет он попеременно то «ментов», то бандитов! Сомнений нет - камеры смотрят на него.
И тут у меня случился какой-то заскок. Дай-ка, думаю, и я внесу свою лепту в развитие отечественного кинематографа! Я состроил сосредоточенную рожу, чуть выкатил глаза, нахмурил брови, поднял воротник куртки, обогнал «перца» на широком шаге, встал в створ между ним и камерой, закрыв его от операторов своей широкой спиной. Свой зверский взгляд я направил прямо в объективы, и пёр на них с таким видом, будто собирался стереть их с лица земли. «Перец» мне в спину кричит шепотом: «Уйди в сторону, болван!». «Хрен тебе», - думаю, - «ты поснимался - дай посниматься другим», и продолжал идти вперед.
- СТОООООООП! - этот леденящий душу крик из мегафона заставил на секунду замереть весь Западный административный округ столицы.
- Почему в кадре посторонние? - завопил режиссер. К тому времени я подошел почти вплотную к съемочной платформе.
- Вы кто такой! - спрашивает режиссер, а я ему нагло так отвечаю:
- Иннокентий Смоктуновский! Не узнаете?
Схамив, я уже собрался было идти дальше, но мэтр вдруг довольно дружелюбно обратился ко мне:
- Молодой человек, задержитесь, пожалуйста, на минутку!
Я остановился. Тот долго всматривался в мое лицо, щелкнул пальцами и сказал:
- Какой типаж! Какая харизма! Ну, вылитый убийца!
- Марк Моисеевич! - обратился режиссер к стоявшему в сторонке небольшого роста пожилому мужчине, - по-моему у нас в сценарии был эпизод с несостоявшимся покушением на Героя?
- Да, Арон Аркадьевич, был. Но Вы же решили его выбросить? - судя по всему, ответ держал сценарист снимавшегося фильма.
- Так вернем его на место. А роль «покусителя» сыграет вот этот молодой человек со взглядом убийцы, - режиссер указал пальцем на меня, - Вы, надеюсь, не откажите нам в любезности повторить эпизод с некоторыми доработками? - обратился он ко мне.
Мысль о том, что я буду играть «роль», грела мне душу, и ответил согласием.
- Где у нас «люди в черном»? - спросил режиссер, и тут же, откуда ни возьмись, на площадке перед камерой нарисовались три огромных верзилы в черных костюмах.
- Массовка, подойдите поближе! Я объясню суть эпизода! По моей команде все начинают переходить улицу. «Киллер» начинает движение в десяти шагах позади героя. Когда пройдете примерно треть пути, - эти слова были адресованы лично мне, - достанете из-под куртки пистолет и начнете целиться в Героя. Вы, - далее он обратился к «людям в черном», - в этот момент подъезжаете на машине, выскакиваете из нее, скручиваете убийцу, запихиваете его в машину и уезжаете. Все должно произойти молниеносно. Герой, не оглядываясь, продолжает идти в сторону камеры. Вот, собственно, и все. Надеюсь, всем понятно?
Народ оказался до ужаса понятливый - никто не задал ни одного вопроса.
- Алиса, - обратился режиссер к ассистентке, - выдайте «киллеру» реквизит!
Ассистентка принесла мне довольно внушительных размеров пистолет. Что это была за марка, я не знаю, поскольку с огнестрельным оружием дел никогда не имел. В голове мелькнула мысль: как же я этого «перца» в такой толпе без глушителя «мочить» буду? Однако эту мысль я от себя быстро прогнал. Мы, артисты, люди подневольные. Что нам скажут, то мы и делаем.
После проведенного инструктажа все пошли на исходную позицию. Автомобильное движение по проспекту из-за съемок не прекращали. Ассистентка Алиса расставила массовку по местам. Кого только не было среди участников эпизода: молодая мамаша с детской коляской, седовласый дедок с бамбуковой тросточкой, дама средних лет с огромным серым в яблоках догом на поводке и многие другие персонажи, представляющие весь социальный срез жителей российской столицы.
Загорелся зеленый свет светофора, прозвучала команда «мотор», и мы пошли...
Я реанимировал свой свирепый взгляд, только добавил к нему немного отрешенности. В условленном месте достал из под куртки «реквизит» и начал целиться «перцу» в голову. Тут же подлетел черный «мерс». Из него довольно ловко, как чертики из табакерки, выскочили три амбала «в черном» и начали меня скручивать. Я для «понту» начал сопротивляться, но вдруг заметил, что мои инквизиторы стали куда-то исчезать. Один взлетел в воздух и приземлился на крыше «мерса», другой резко согнулся пополам и в позе эмбриона затих на асфальте. У третьего я увидел только пятки. Кто-то резко дернул меня за руку и крикнул: «Игорян, сваливаем!». От неожиданности я нечаянно нажал на курок пистолета. Раздался оглушительный выстрел, который вызвал во мне спазм и повторное нажатие на спусковой крючок. Последовал еще один выстрел. Массовка, не подозревавшая того, что здесь начнут палить, повела себя абсолютно неадекватно.
Часть людей бросилась назад к метро, сметая на пути идущих навстречу. «Бывалый» народ повалился на асфальт, прикрывая руками головы. Женщины подняли визг, заплакал ребенок в коляске, хриплым басом залаял «опупенный» дог, где-то завизжали тормоза и дружным хором запели сигнализационные сирены припаркованных «тачек». Ни дать, ни взять - «последний день Помпеи» на Университетском проспекте!
В первую секунду мне подумалось, что режиссер намеренно не предупредил меня об изменении сценария для достижения максимальной реалистичности происходящего. Но когда я увидел, что за руку меня тащит мой коллега по работе Леха, кстати, бывший десантник, я сразу все понял.
После моего «дуплета» Леха отпустил руку и с ошарашенным видом спросил:
- Игорян, ты чё творишь? Брось «волыну»! Что тут вообще происходит?
- Успокойся, Леха! Тут снимают кино…
- СТООООООООООООП! - опять раздалось из мегафона. На сей раз, от дикого вопля режиссера замерло уже пол Москвы. Однако сейчас в его глазах читался неописуемый восторг.
- Снято! Все свободны! А вы, молодые люди, подойдите, пожалуйста, ко мне, - обратился он к нам с Лехой.
- Арон Аркадьевич, мы же не реализовали эпизод! - запричитал сценарист.
- Ну и черт с ним, - не унимался режиссер. - За всю свою жизнь я не снимал более натуральной сцены всеобщей паники! Фильм у нас длинный и этой сцене мы обязательно найдем в нем место. Алиса, заплатите статистам по высшей ставке по их категории!
Последние слова были адресованы неутомимой ассистентке. Шустрая Алиса подозвала нас к раскладному столику, попросила предоставить ей какие-нибудь документы, что-то отметила на бланке, сильно напоминающем зарплатную ведомость, заставила каждого расписаться и выдала нам по конверту. Не раскрывая конвертов, мы с Лехой отбыли по месту дислокации нашей фирмы.
- Ну, ты сам посуди, - оправдывался Леха, - выхожу я из метро, гляжу, а на проезжей части эти «болты» кого-то «вяжут». Пригляделся - еханый бабай, да это же Игорька в «мерс» «пакуют»! Ну, я и растолкал толпу, да и бросился тебя отбивать! Хмыри-то не хилые были! Того, который тебе руку заламывал, я через плечо кинул, второму - ребром в сплетение, а третьего не успел зацепить - он сам в бега ударился. А тут ты шмалять из «пушки» начал. Ну, думаю, вляпался Игорян во что-то по самые уши….
- Да я и сам не знал что «дура» была заряжена шумовыми патронами! - зачем-то стал оправдываться я перед Лехой.
И тут у меня почему-то стало портиться настроение. Вспомнилась фраза: «заплатите статистам»...
Леха, тем временем, успел раскрыть конверт и извлечь оттуда пятисотрублёвую купюру.
- Однако не хило живут киношники! - произнес он, рассматривая ассигнацию, - за то что я в две минуты начистил пятаки двум дуроломам - аж «полштуки» отвалили! Чтоб я так жил!
Но я его не слушал. В моем мозгу острой занозой засело это обидное и мерзкое определение: «СТАТИСТАМ»...
«А ведь ты прав, Арон Аркадьевич! - рассуждал я про себя. - Весь мир давно уже разделился на «солистов» и «статистов». Они, «солисты», правят бал в этом мире. Их самодовольные рожи не сходят с экранов телевизоров и со страниц глянцевых журналов в репортажах с нескончаемых тусовок. Они - VIP-персоны, а мы.. А мы - говно на палочке. Статисты, одним словом!».
От этих мыслей моё нутро наполнилось каким-то холодом, скулы напряглись, зубы сжались, а глаза как будто остекленели.
- Эй, Игорян, с тобой все в порядке? - Леха потряс меня за плечо.
- Не бери в голову, Лёш. Все о,кей, - своими мрачными мыслями я делиться с ним вовсе не собирался.
Работать в этот день я не мог. Мысль о том, что нельзя больше оставаться статистом в этой жизни, что нужно что-то менять не покидала меня до конца рабочего дня.
Ближе к вечеру мы с Лехой на полученные гонорары устроили для сослуживцев небольшой фуршет. Я пить не стал. Послушал немного, как Леха в красках рассказывал о наших приключениях и откланялся...