Рассказ.
Путь, по северным меркам, предстоял не очень далёкий. Всего-то двадцать километров, но каких, по бездорожью, по глубоким снегам лесотундры. Гусеничный тягач Газ-71 разрывал сугробы, завихряя за собой снежную метель. Конец января, морозец до тридцати градусов. Искрится снег под солнцем и слепит глаза путников. Сергей Савицкий, опытный водитель, тёмные очки всегда с собой. Кроме него, в кабине «газушки» четверо пассажиров: монтажник, радист, тракторист и смотритель подбазы «Часелька», Иван Углов.
Ветеран Севера, дорабатывал последний годочек перед выходом на пенсию. От работы на буровых освободили, перевели на легкий труд. И вот вчера, его «забросили» на буровую, чтобы отсюда перевезти на подбазу, где он будет жить в тайге, на берегу реки Таз. Его задача: охрана подбазы, отпуск материалов, дизтоплива, буровым. Тайга тайгой,
и расстояния что-то значат, но появилась необходимость в охране подбазы. Организовалась новая экспедиция, и «Часелька» попадала в зону её геологических разработок. Начальство решило подстраховаться…
Утром погрузили всё необходимое, что может понадобиться отшельнику для жизни, вдали от людей. И, конечно же, переносная рация на аккумуляторах. Углов и радист, едут по делу, а монтажник и тракторист увязались помочь, там, на подбазе. С собой прихватили ружья. Вдруг зайчишка подвернётся, а может, соболёк или куница. Водитель постоянно возил с собой старенькую винтовку-малопульку. Был у неё от ветхости один недостаток: слаб спусковой крючок. Скоро оружие понадобилось, спугнули лису. Она стала уходить. Бросились за ней в погоню, немножко постреляли вдогон через откинутые дверцы. Лисица их перехитрила, юркнула куда - то в кусты. А ведь лес, не везде проехать можно.
Потом два зайца подвернулись на пригорке. Стоят под берёзой на задних лапах и друг друга молотят передними. Так увлеклись, что не слышали шума подходившего тягача. Сергей взял лежавшую слева, на полу, винтовку:
- Погодьте, ребята! Одного я точно сниму без шума. Он взвёл затвор и прицелился. Потом опустил ствол, решив подъехать ещё поближе. Винтовку с взведённым затвором прислонил к борту. Проехал немного вперёд и сказал трактористу сидевшему за ним:
- Жень, вылези через верхний люк, и стреляй вместе со мной, на счёт - три. Усов откинул крышку люка, положил на крышу ружьё и полез сам.
Парень, он, плотный, тёплая куртка придавала неуклюжесть. Нечаянно задел винтовку Сергея. При ударе об пол произошел негромкий выстрел. Водитель ойкнул и схватился за голень левой ноги.
– Женька, ты меня подранил, блин! - в сердцах бормотал Сергей, снимая меховой унт. Завернул штанину, ощупал ногу через пропитавшиеся кровью трико и кальсоны. За гуденьем мотора, Углов, да и монтажник, не слышали выстрела. Разделённые моторным отсеком, не видели, и не понимали, чем обеспокоен Сергей. Почему морщится, как от боли, и вопросительно смотрели на него. Сергей понял их недоумение и показал окровавленную руку. У обоих в глазах застыл немой вопрос.
Водитель заглушил мотор. Поднял с пола винтовку, задержал на секунду в руке, перед мужчинами, и выбросил через открытую дверцу, как виновницу происшедшего.
- Что будем делать? – спросил Углов, – может, вернёмся?
– Нет, сначала сделаем перевязку, Иван Ильич. Сергей раскрыл коробку дорожной аптечки, достал рулон бинта, йод.
– Евгений, будешь перевязывать, пошли вниз. В тягаче, из-за тесноты, этого не сделать. Вылезли из кабины и спустились на снег. Сергей ощупал голень.
- Рана только с одной стороны, значит, пуля сидит в мышце. Женька, уже в который раз бубнящее просил прощения: - Серёга, прости, я ведь не нарочно!
– Ладно, не гунди, перевязывай потуже, – морщился Сергей, - я сам виноват: не поставил на предохранитель! После перевязки Усов помог водителю залезть в кабину. Винтовку всё же взяли с собой.
- Возвращаемся? – спросил Углов.
– Нет, едем дальше, вас до места доставим.
– Ранение сквозное?
– Нет, пуля в ноге.
– Это хуже, резать придётся!
– Ладно, поехали, всё потом…
Дальнейший путь преодолевали без остановок. Охотничий азарт пропал. Наконец добрались до реки. Пологий спуск на лёд нашёлся не сразу. Несколько километров до подбазы ехали по льду. Удивительная по красоте панорама открылась путникам. Таёжные ёлки, и сосны в серебряном уборе стояли по берегам. А между ними заснеженная равнина в миллионы разноцветных искр. У цистерн ГСМ выскочили на пологий берег. Евгений – радист, тянул шею, скорее увидеть знакомые места. А вот и открытая столовая на берегу. Длинный стол заметён снегом. Печку укрыл сугроб, только торчит труба, и, наверное, в пургу надрывно воет над рекой. Вагончики под самые крыши заметёны снегом. Радиста всколыхнуло волной набежавшей грусти. Вспомнились те памятные, сентябрьские дни в верховье Таза.
Сергей выжал фрикцион, потянул рычаг и круто, на месте, развернул тягач перед одним из балков. Откинув дверцу замер в оцепенении. Ты чего? – склонился к нему через капот Иван Ильич. – Послушайте, какая первозданная тишина! На минуту все затихли. - Да! – промолвил Углов,- воздух будто звенит! Затем все засуетились. Бросились развязывать шнуровку тента, разбирать поклажу, ведь Сергею надо помочь.
Разгрузились быстро. Всё перетаскали в балок, выбранный для жилья Угловым. Только бензопилу и топор оставили у балка. На первое время нужно напилить и наколоть дров, благо рядом валялось с лета несколько толстенных ёлок. В балке, облюбованном Иваном Ильичём, была железная печка и трое деревянных, нар.
Матрац раскинули на нары, у окна, там за стеной, в тамбуре, стояла печка. Ещё окно смотрело на восток, где правый низкий берег опушила дикая, нетронутая человеком тайга. К балкам, с западной стороны, также вплотную подступала тайга. Было жутковато представить жизнь человека в полном одиночестве. На это тоже нужно мужество. Тайга, звери, отдалённость. Не считая буровой, в округе, нет жилья на двести, а может и более километров. Хорошо, что есть рация.
Радист занимался удлинением антенных вводов, чтобы связь вести отсюда. Сергей и Углов, распределяли продукты по тёплым и холодным местам. Переставили стол и скамейки по желанию теперешнего владельца этого жилища. За окном визжала бензопила, бухал топор, с весёлым треском разваливая звонкие промерзшие чурбаки. Это Евгений Усов и монтажник Вася готовили деду дрова на первое время. Затем колотые, холодные полешки заносили в тамбурок, к печке. Вася походил по балкам, нашёл сухих дровишек, старых журналов, оставшихся от лета. Обследовав печку, пришёл к выводу, что всё в порядке, можно закладывать дрова и разжигать.
Закончив работу с антенной, Евгений включил рацию убедиться в её исправности и установить связь. Углов остался доволен. Связь с базой отличная. Позывной присвоили старый – 203. Попробовали вызвать ближнюю буровую. Ответил прораб Чугунов.
– Ну, как вы там? Обратно скоро отправитесь? Трубку взял Иван Ильич:
– Василь Акимыч, меня устроили, через полчаса ребята выезжают. У нас происшествие, приедут, расскажут. Из - за экономии аккумулятора рации, на связь буду выходить сам, по необходимости. До связи!
В балке заметно потеплело. Гудела печка, потрескивали еловые дрова. Заплакали заиндевелые стены, по оконным стёклам поползли ручейки.
– Ну, ребята, вам пора отправляться. Спасибо за помощь.
– Ерунда, - ответил за всех Сергей, - по набитому следу быстро доедем. Продуктов у тебя пока много, дров ещё напилишь. Свечей, спичек достаточно. Что-то понадобится, - выходи на связь, привезём. Ружьё, патроны, есть. На ночь понадёжней запирайся: медведи хоть и в спячке, но мало ли, что бывает, - «держи ухо востро». Ну, мы поехали, отдыхай, почитывай книжечки, времени у тебя навалом. Пока!
Все отъезжающие крепко пожали руку таёжному Робинзону. Иван Ильич вышел проводить. Тягач взревел, развернулся на месте, и позвякивая башмаками гусениц заметелил снежком по набитому следу.
На буровую прибыли в сумерки. Ребята помогли Сергею доскакать до балка, ввели в теплое помещение и усадили на кровать. Усов предложил осмотреть ногу, обработать рану и сделать новую перевязку. Размотали окровавленные бинты, отёрли сукровицу вокруг раны, ватой с одеколоном. Нога в этом месте имела синюшный цвет. Вошёл Чугунов:
- Что у вас произошло?
– ЧП, Василий Акимович, - самопроизвольный выстрел, ответил Евгений.
– Как это случилось? Усов во всех подробностях рассказал о происшествии. Чугунов внимательно слушал, глядя в пол.
-Ранение сквозное?
– Нет, пуля в мякоти.
– Значит, нужна операция. Больницы не миновать, надо выходить на связь и просить вертолёт.
- А может до утра? – вмешался сам потерпевший.
– Как твоё самочувствие, до утра-то потерпишь? Водитель пожал плечами:
- Не знаю, наверное, вытерплю.
- Видишь ли, Сергей, избежать огласки нельзя, вдруг будет ухудшение. Так или иначе, нужно докладывать начальству. Чугунов взглянул на Василия:
- Как там Углов устроился? Печка в балке есть? С дровами нормально будет?
- Да печку уже растопили, а за балками несколько ёлок сухих валяются. На первое время мы его обеспечили, потом сам напилит.
После ужина Чугунов вышел на связь. Его голос ровный, монотонный, будто сфокусированный. При разговоре губы вытягивались в трубочку. Сначала передал сводку выполненных работ по монтажу буровой. Затем о переброске Углова на подбазу, и о ЧП в пути. – 2О2-ой, ранение серьёзное? – спросила диспетчер. - Пуля, от малокалиберки, в ноге. Наверное, нужна операция. Надо организовать санрейс.
Чугунов вернулся в трактористский балок. Обитатели балка играли в карты. Шумно спорили, дымили сигаретами. Сергей тоже был в игре, будто ничего не произошло. Только его левая нога, завёрнутая в шерстяное одеяло, покоилась на приставленном табурете.
– Ну, как самочувствие?- спросил прораб.
– Ничего, терпимо, но, кажется, поднимается температура.
– Термометра в бригаде, наверное, нет, а вот аспирин-то, найдётся. Я с собой вожу иногда. Сейчас принесу аспирину, и анальгину тоже.
- А вообще – то тебе нужно собраться. Обещают санрейс сделать. Спрашивали, освещена ли у нас вышка? Я ответил, что нет. Предлагают вышку осветить, направить на неё луч прожектора. А второй вариант: на кранблоке зажечь огонь в ведре, с соляркой и тряпками. Объект издалека будет виден.
Через час Чугунов доложил базе: - Условия для приёма вертолёта выполнены. –Хорошо ждите, будьте у рации! Через минуту диспетчер уже вызывала на связь далёкую северную буровую. С чувством исполненного долга, прораб свободно вздохнул, разделся по-домашнему и улёгся на свой топчан поверх спальника. На соседнем топчане, растянулся радист и увлечённо читал книжку. Из телефонной трубки слышались голоса двух корреспондентов: диспетчера базы и бурового мастера отдалённого северного месторождения.
- Как думаешь, какое расстояние от нас до той Антипаютинской буровой? – спросил Василий Акимович у радиста. Радист оторвался от книги:
- Километров семьсот, или чуть больше.
Вскоре, под завывания эфира, и далёкий приглушённый писк морзянки, Чугунов уснул.
Радиста тоже потянуло на сон. Утром длительный перелёт, затем поездка на подбазу утомила и его. Что же так долго не вызывают? Будет вертолёт, или нет? Евгений уже проваливался в сон, книга выпадала из рук. Пришлось встать, сполоснуть ледяной водой лицо и попить заварки из чайника. Он тоже надеялся на этот санрейс, чтобы улететь домой. При условии, что экипаж найдёт понимание. Ведь санрейс - это особое задание, экипаж может не взять на борт просто пассажира.
В балке душно, Евгений постоял у открытой двери. На южной стороне неба мерцали звёзды, а с северо-запада наплывали облака. Прожектор, установленный временно, прямо на земле, освещал буровую вышку. Там, на площадке кранблока, в ведре ещё горели тряпки пропитанные соляркой. Что же долго нет вертолёта?- подумал радист.
В этот момент из телефонной трубки донёсся вызов базы:
- Двести второй, двести второй, ответьте полставторому! Евгений подошёл к рации:
- Двести второй на связи!
-Пригласите к рации Чугунова, - попросила дежурный диспетчер. Прораб проснулся сам, отёр заспанные глаза и подсел к рации:
- Полставторой, Чугунов на приёме!
- Василий Акимович, сегодня санрейса не будет. Утром прилетит вертолёт из Тарко-Сале. Вам нужно сопроводить раненого в местную больницу. В помощь возьмите радиста. С его начальником согласовано. На связь выходите из Таркосалинской экспедиции. Вас вывезут. Как поняли? Приём!
– Полставторой! Вас понял, до связи из Тарко-Сале! Прораб положил трубку на стол и обернулся: - Слышал, Евгений?
- Да, я всё понял, с улыбкой ответил он.
Конечно, лучше бы улететь домой, на базу, подумал Евгений, но и побывать в незнакомых местах, посмотреть другие посёлки, тоже хорошо. Чугунов, надевая куртку, сказал:
- Давай подготовимся к вылету, кто знает, как рано придёт вертолёт. Я схожу к трактористам, предупредить Савицкого, что вертолёт будет утром, и ждёт его Таркосалинская больница. Это Пуровский районный центр.
Утром первым проснулся прораб и разбудил радиста:
- Вставай, Евгений, на улице сильно пуржит, будет ли вертолёт, не знаю, но на завтрак идти надо. Радист поднялся, упаковал свой спальник и сполоснул заспанное лицо. На улице ещё темно. В луче прожектора, упиравшемся в вышку залеплённую снегом, бесновалась пурга. Чугунов и радист уже заканчивали завтрак, когда послышался рокот подлетающего вертолёта.
Оставив недопитым горячий чай, мужчины торопливо вышли из столовой. Над вагончиками, будто осторожничая, медленно перемещался МИ-8. Присел на берегу маленького озерка. Монтажники вывели Сергея из балка и доставили в вертолёт. Кто-то подал ему самодельный костыль, сделанный накануне, и рюкзак. Сопровождающие покидали в салон спальники, свои хорхоряшки и заняли места.
Минут через пятьдесят приземлились в посёлке Тарко-Сале, на вертодроме местной геологической экспедиции. К вертолёту подрулил Уазик скорой помощи. Значит, санрейс организовали по всем правилам, подумал Чугунов. Через пять минут они оказались в приёмном покое местной больницы. Больница представляла собой длинное одноэтажное здание. Вход посередине, а в обе стороны расходились коридоры со щербатым линолеумом. Палаты располагались слева и справа. На стенах, как и везде в больницах, плакаты на медицинскую тематику, стенгазета.
Поблизости возможно была столовая, вернее раздаточная, доносились запахи какой-то еды. Деловито сновали туда сюда «люди в белых халатах». Прохаживались по коридору больные, преимущественно ненцы, хромающие мужчины, женщины. Такое часто встречалось и в своём райцентре Особенно волновало, при виде хромающих интернатовских детей из тундры. От застоявшегося запаха немытых тел, детских пелёнок, как говорят, - «воротило с души». Прибывшие мужчины с чувством достоинства вспомнили больницу в своём посёлке.
Подошла женщина в белом халате, наверное, врач:
- Это вас доставили санрейсом? Сергей уже сидел на потёртом, замызганном стуле, вытянув раненую ногу и опираясь на костыль. - Так, что с вами случилось? За Сергея ответил Чугунов:
- Огнестрельное ранение, винтовочная пуля находится в мякоти голени. После ранения прошло более двадцати часов. Врач наклонилась к Сергею и спросила:
- Идти сможете? Сергей кивнул.
- Тогда идите за мной. Вы сопровождающие? Она окинула оценивающим взглядом Чугунова и радиста, - подождите немного здесь.
Оставшись одни, мужчины переглянулись и вышли на улицу. Пурга кончилась, и легкий морозец прижигал щёки. Прораб неспеша, покуривал сигарету. Вообще он курил редко, лишь в минуты особого волнения. В полукилометре, за кустарником было видно, как по взлётно-посадочной полосе разбегается пассажирский самолёт. Уже в небе они провожали его взглядом.
Год назад, здесь разбился Ан-24, коснувшись колёсами шасси верхушек деревьев, стоящих за краем полосы. Тогда, в конце декабря держался жестокий мороз. Всё произошло после заправки. На взлёте произошёл сбой в работе одного из двигателей, и самолёт резко потерял высоту. Для восемнадцати человек это был последний полёт. Для нескольких пассажиров остались горькие воспоминания.
Евгений вспомнил, как после этой катастрофы он был командирован в Салехард для отправки радиоаппаратуры. Обратно намеревался улететь на МИ- 6 или АН-12 из ЛЭКБ до райцентра или своего посёлка. Там нередко бывали такие возможности. Оформят сопроводителем груза, и летишь за пятидесятикопеечный билет гоголем. В это время в ЛЭКБ получали груз для таркосалинской больницы. И водитель Скорой помощи, очевидец, рассказывал эту жуткую историю.
И другой эпизод того же случая. Парень, буровик, или геофизик, решил слетать на пару, дней в Тюмень по пустячному делу. Как говорят, пивка попить. Взял билет и стал ждать прилёта борта из Тазовска. Буквально перед регистрацией в зал поспешно вошла девушка и бросилась к кассе. Билетов уже не было. И тут она увидела этого парня. Они были знакомы, а может и близки. Она попросила его уступить билет ей, видимо было очень нужно лететь.
По доброте своей, парню пришлось согласиться. Билет он сдал, а девушка получила это место. С двояким чувством он провожал самолет. Катастрофа произошла на его глазах. Он рвал волосы на голове, дико кричал: - Это я убил её! Там должен был быть я! Никогда не прощу себе этого!
Мужчины вернулись в помещение. На скрип промёрзшей двери оглянулась женщина, проходившая по коридору, та, самая, врач.
– Так, мальчики, вашего водителя я осмотрела,- ничего угрожающего. Скоро придёт хирург и прооперирует, а пока подождите. Она порывисто повернулась и направилась в дальний край коридора, иногда заглядывая в палаты. Появился Савицкий, в трико и свитере.
– Ну, как устроился?
- Палата хорошая досталась? На сколько человек? – спросил Евгений.
– На четверых, нормальные мужики. Один, правда, ненец, но молодой.
За разговорами прошло минут сорок, а хирург все ещё не появился. Доносились телефонные звонки, женский голос отчитывал кого-то на повышенных тонах. Завидев врача в конце коридора, Чугунов направился к ней:
- Извините, мы здесь уже полтора часа, где же ваш хирург? Пора оказать больному помощь. Лицо женщины покрылось красными пятнами:
- Мужчина, больного я осмотрела, медсестра обработала рану и сделала перевязку. Хирург задерживается. Он звонил и сказал, что скоро придёт. Василий Акимович махнул рукой и отошёл от начинавшей «закипать» женщины.
Впустив облако морозного воздуха, вошёл мужчина в пальто и ондатровой шапке. Близоруко щурясь, он подошёл к сопровождающим:
- Здравствуйте! Это вы с буровой, с огнестрелом?
- Да, мы вышкомонтажники из Тазовской экспедиции. В глубине коридора женщина-врач делала мужчинам знаки, что это и есть хирург. Тогда Чугунов вступил в разговор:
- Ранение произошло сутки назад, мы боимся - не произошло бы заражения. Пуля в мякоти, нужна операция.
– Да ради бога! Сейчас достанем вашу пулю. Она, что криминальная?
– Нет, выстрел случайный, на охоте.
Было заметно, что хирург под хмельком. Его слегка качало, хотя он пытался держаться прямо. Красный нос в расчёт можно не брать, мороз всё же. А водочный перегар говорил сам за себя. Хирург догадывался, что о нём сейчас думают буровики.
– Ну, мне пора за работу, прошу извинить, задержался, так сложились обстоятельства. Хирург ушёл. Через пять минут появилась медсестра: - Савицкий, пошли готовиться к операции! Сами дойдёте? Или вас под ручку взять? Сергей улыбнулся, - Согласен под ручку. Ладно, мужики, я пошёл, сдаваться. Если не улетите, приходите попозже, и блок сигарет купите.
Тазовчане покинули больницу и направились к центру посёлка. Решили сначала связаться с базой. Нашли экспедиционную контору, затем диспетчерскую с пунктом связи. В просторной комнате на длинном столе, четыре радиорелейки и коротковолновая аппаратура. Сейчас с буровыми одновременно говорили несколько человек.
Чугунов представился и попросил организовать связь с Газ Сале. Местный радист пообещал, как только освободится канал, он соединит на телефон. Евгения заинтересовало техническое новшество местных радиомехаников – умельцев. Это поворотная антенна радиорелейной станции, управляемая дистанционно, прямо из диспетчерской.
Связь прошла нормально. Василий Акимович доложил, что раненого определили в больницу, и в данный момент, идёт операция по удалению пули. По поводу вылета домой, база ничего не обещала. Диспетчер просила утром выходить на связь. Значит нужно устраиваться на жительство. Никто не знает, на сколько дней ты здесь осядешь. Вопрос проживания решился быстро. Через полчаса они уже знакомились с мужчиной, поселившимся в комнату экспедиционного общежития чуть раньше. Тазовчане сняли свои тёплые куртки, сняли обувь, и улеглись на кровати поверх одеял. Плечи и поясницы просто болели нестерпимо от тяжёлой одежды.
На обед пошли все вместе в местную столовую. Меню этой столовки не отличалось новизной. Всё, как и везде по Северу. Повара на буровых иногда бывают «изобретательнее». Чугунов и Евгений пошли осмотреть посёлок, а их новый знакомый в общагу. На рекламном щите клуба красовалась цветная афиша. Слово - «Мимино» ни о чем не говорило, но картинка была интригующая. - И хто такой, этот Мимино? Не знаю,- изучая афишу пошутил Евгений. - Тогда придётся сходить и посмотреть,- в тон ему протянул Чугунов. Заглянули в промтоварный магазин. Всё то же, что и в своём посёлке. Купили блок болгарских сигарет для Сергея и отправились в больницу.
В больнице в это время тихий час. Уговорили медсестру позвать Савицкого. Вскоре он вышел, прихрамывая, опираясь на костыль.
– Ну, как всё прошло? Больно было?- спросил прораб.
- Нет, сделали местное обезболивание. Пятнадцать минут страха, и всё позади. Сейчас побаливает, но всё терпимо.
- А как у вас дела? Когда будет вертолёт на Тазовский?
– Завтра выйдем на связь, что-нибудь прояснится. Будет возможность, придём тебя проведать. Что тебе купить? Яблоки здесь есть. Может яблок?
– Можно яблок, две пачки чая и пачку сахара.
– Ну, замётано, обеспечим, а пока возьми сигареты.
- Савицкий, вам пора на укол!- позвала медсестра.
– Ну, ладно мужики, спасибо, что пришли. До свиданья! Прижимая костыль подмышкой, он зашагал в перевязочный кабинет.
После ужина прораб и радист пошли в кино. Поселковый кинозал, внутри, был узким, но длинным, с высоким потолком. Народу, очень много. И всё подходили, подходили новые зрители. В большинстве молодёжь, - парни, девчата. В обычных одеждах северян. Меховые куртки, полушубки. Унты даже у женской половины зрителей, а о шапках и говорить нечего, всё чернобурки, да песцы. В зале температура конечно плюсовая, но без особого комфорта. Тут и там слышался приглушенный говор, поднимался лёгкий парок. Сеанс задерживался, и кто-то нетерпеливый кричал из зала: - Механик, фильму давай! Другие поддержали его свистом.
И вот сеанс начался. С первых кадров фильм притягивал своей новизной, необычностью. Молодёжь чувствовала тонкий юмор, игру замечательных актёров, что не раз вызывала аплодисменты. Часто зал взрывался забористым смехом. Но всему бывает конец. Промелькнули последние кадры, отзвучала уже запомнившаяся мелодия песни, канвой пролегавшая через весь фильм. И, кажется, всем стало грустно от расставания с прекрасным фильмом, с его героями. Обстоятельства сдружили грузинского лётчика и шофёра из Армении. Многим это было близко и понятно. Север тоже сдружил представителей многих национальностей. Здесь рядом с русскими, белорусами, трудились азербайджанцы и армяне, чеченцы и грузины, украинцы и молдаване.
Выходя на улицу, молодёжь смаковала понравившиеся словечки из фильма. Коренастый парень, шедший чуть впереди, прижимая женщину, возможно жену, говорил:
- Елену Ивановну хочу! Женщина, повиснув на руке парня, порывисто прижалась к нему со словами:
- Может, до дома потерпишь? И они весело расхохотались. Было морозно, светила почти полная луна. Скрип снега под ногами далеко разносился вокруг.
К соседу наведался знакомый. Встретились случайно в коридоре, и по такому случаю решили эту встречу отметить. Пока тазовчане ходили в кино, друзья организовали поход в местный магазин, запаслись водочкой и закусками. За разговорами, да воспоминаниями, поллитровку осушили. По просьбе соседа, хозяина стола, Чугунову и Евгению пришлось принять участие в этом застолье. Отказаться – верх неприличия.
За столом познакомились, выпили по паре стопок. Их сосед, снабженец, человек обстоятельный, предусмотрительный. Пяток раздвижных стопок в дорожном чемоданчике есть всегда. А дорог у Лазаря Моисеевича бывает много. Он часто летает, мотается между Тарко–Сале и Лабытнангами, отправляет грузы с экспедиционной комплектовочной базы. Даже дома, в Тюмени, бывает от случая к случаю. Засиделись до полуночи. Водка кончилась, закончились и разговоры. После завершающего чая, гость попрощался и ушёл в свою комнату.
Тазовчанам долго не засыпалось. Может водка с крепким чаем бодрили. Или эта неопределённость с вылетом досаждала. Чугунов на буровой находился уже более двух недель. Хотелось домой, к жене, к детям. Откровенно сказать, соскучился без них. А ещё хотелось в жаркую поселковую баню. Смыть с себя двухнедельную грязь, запахи буровицких прокуренных балков. Пожить два-три дня дома, в относительном комфорте. Посмотреть вечером телевизор, сидя на мягком диване.
На следующий день, после завтрака, тазовчане явились на экспедиционный пункт связи. В это время диспетчер принимал сводки с буровых бригад. Пришлось немного подождать. Как только наступило затишье, им предоставили связь со своей экспедицией. Газсалинская телефонистка соединила с диспетчером, Галей Дуванской. Хотя расстояние более трёхсот километров связь была хорошая.
– Здравствуйте, Василий Акимович, - говорила Галя,- расклад такой: вертолёт будет завтра первым рейсом. Там, в Тарко-Сале, работает наша, Мальцевская, бригада испытателей. Можете с ними связаться. Завтра у них перевахтовка. С буровой людей привезут на местный вертодром. Вам к тому времени нужно быть там. Утром выходите на связь для уточнения!
После разговора с базой вышли на улицу. Испытателям решили не звонить, они тоже зависят от вертолёта. Сразу стало веселее. У мужчин появилась надежда завтра попасть домой.
- Евгений, - Чугунов остановился: - мы сегодня весь день свободны, пойдем-ка в магазин, купим что нужно, а потом в больницу. Посетим нашего раненого товарища,- с пафосом произнёс он, - завтра, возможно, не получится.
Впустив морозного пара, Василий Акимович и Евгений вошли в больницу. Их встретил застоявшийся запах непроветриваемого помещения. Слышался глухой кашель, детский плач. Как обычно, «слонялись» по коридору больные, шаркая по линолеуму ревматическими ногами. Старуха-ненка остановилась возле Евгения и, шамкая беззубым ртом с табачной жвачкой, попросила курева. Его чуть нестошнило от этой «экзотики». Уже знакомая медсестра, проходя мимо, приостановилась возле старухи:
- Идите в палату, не приставайте к людям. Тут же обратилась к мужчинам:
- Здравствуйте, вы, наверное, к Савицкому, я сейчас позову его. И она бесшумно удалилась в конец коридора. Вскоре из дальней палаты вышел прихрамывающий Сергей с больничным костылём подмышкой. Оказалось, он увидел своих ребят в окно, когда они подходили к больнице.
Поздоровались тепло, с участием расспросили о самочувствии, о лечении. Поинтересовались больничным питанием. – Питание нормальное, жить можно. Мясное бывает часто, и порции большие, - поведал Сергей. Этот вопрос у тундровиков насущный всегда. Во-первых; тяжёлая работа, во-вторых; в зимнее время требуется больше энергии для поддержания нормального температурного режима тела.
– Ладно, это хорошо, вот тебе еще прибавка к больничному рациону, сказал Чугунов, перебирая в сумке приготовленные покупки.
– Спасибо, парни, за заботу, на базе рассчитаемся.
– Не бери в голову, - бери в руки… - пошутил малоразговорчивый прораб.
- Сергей, завтра утром мы, кажется, улетим, на всякий случай простимся сегодня. Давай поправляйся, и просись на выписку, в своей больнице долечишься. Дома и стены помогают!
Утро следующего дня было морозным, это заметно по узорам на оконном стекле. Мужчины проснулись рано: обычное беспокойство перед дорогой или полётом. Лазарь тоже улетал сегодня, в Тюмень, выбивать аккумуляторы на заводе. В столовую пошли все вместе, перед дальней дорогой надо подкрепиться.
После завтрака, по уже заведённой привычке, отправились в экспедицию. В диспетчерской тазовчан уже принимали как своих. Вот, что значит геологическое братство! В сеансах связи было «окно» и Чугунов быстро связался с базой. Их звонка уже ждали. Телефонистка включила диспетчера:
- Валя, Тарко-Сале на связи, Чугунов.
- Василий Акимович, вертолёт с вахтой уже вышел, ждите на экспедиционной площадке, - сказала Конюченко,- и ещё: вас ждёт Томин по поводу ЧП на Р-202.
До вертолётки, спасибо местному диспетчеру, их довезла дежурная машина. Ожидание затянулось минут на сорок. Хорошо, что было местечко в диспетчерской вертодрома. В тепле ждать можно долго. Вертолёт и «вахтовка», с отработавшей сменой, прибыли одновременно. Пересменка прошла быстро, тут же у вертолёта. На словах, с жестикуляцией. Многие ребята в обеих вахтах были знакомы, особенно Евгению. Ведь он постоянно бывает на разных полевых объектах экспедиции. Обратный полёт проходил в «эшелоне», на высоте почти двух километров. За долгие месяцы полярной ночи, парни увидели восход солнца с высоты.
В старом Уренгое вертолёт совершил посадку в местном аэропорту. Взлётно-посадочная полоса, на низком песчаном берегу реки, была расчищена от недавнего снега и блестела вся серебром. Здесь взяли шесть пассажиров до Тазовска. Взлёт вертолёта, как и посадка, по - самолётному, с пробежкой по полосе. И опять большая высота. Заснеженная, неоглядная даль просторов Севера. Участки лесотундры, тундры, с серпантином рек, и проток. И думалось, как необъятна Сибирь, и как широка Россия. И как влияет иногда простой случай в жизни, событие, чтобы увидеть, познать новые уголки нашей Родины.