- Да, глюкоза – это полезно, - Андрей с опаской покосился на писателя.
Через короткое время пациентов «Савватория» (как окрестил это милое место про себя журналист) в столовой стало меньше, обед подходил к концу.
Выйдя в коридор, он обнаружил - квартет в прежнем составе поджидал его.
- Вот, вы пообедали, это чудесно. Продолжим,– Голос Ури был мягким, почти медовым.
- Да я бы не отказался от добавки, но ведь здесь, как в армии. Кто не успел, тот опоздал, так?
- Не разочаровывайте нас. Вам нужен интересный материал?
Андрей привычно встал между Ури и Миком. Однояйцовые близнецы Габ-Раф пристроились парой сзади, и странный эскорт двинулся по коридору.
Здание напомнило старую помещичью усадьбу или мануфактурную фабрику. В том, что кладка стен вековой давности, журналист не сомневался.
Они шли мимо огромных залов. Окна высокие, стрельчатые, затянуты доверху массивными чугунными решётками. Угол решётки заканчивался несерьёзным каким-то, напоминающим перо ручки-самописки, копьём.
Длинные общие столы; бессмысленное блуждание по периметру залов «автомобилистов», «гаишников», пешеходов; очередь в ванную за розовыми билетиками; сливающийся в общий, мало различимый органный гул гомон множества голосов - всё это производило непривычное, тягостное впечатление.
Они спустились по добротной, в отличие от первой, тщательно отремонтированной и надёжной лестнице в полуподвальный этаж. Здесь гул стоял иной, мощный и не смолкающий ни на минуту. Производственное помещение. Швейный цех?
Подвальные обитатели сидели каждый на закреплённом за ним (судя по табличкам над головами) месте. Освещённый сотнями люминесцентных ламп зал уставлен громоздкими, как скелеты динозавров, швейными машинками.
Посередине – стол, куда с тихим стоном с интервалом в минуту опускался раскроечный механический нож. Малиновая, зелёная, кислотно-синяя и оранжевая ткань попеременно подавались примитивным конвейером.
Несколько «малиновых» пациентов стояли возле стола и громадным скребком сгребали раскроенные детали в общую кучу. В разноцветную кучу разноцветных лоскутов, деталей одежды или чего-то иного.
Вдвое большее число «зелёных» стояли с другой стороны и разбирали лоскуты, сортируя по цвету. Очевидная бессмысленность подобного занятия никого не удивляла.
Один из «малиновых» сидел возле штабеля разноцветных ниточных бобин и методично, одну за одной, разматывал с них нитки, сваливая малиново-зелёно-сине-оранжевую путанку на серый плиточный пол. Трое «зелёных» наматывали их обратно на те же бобины. «Оранжевый» ставил на стеллаж, с какого «малиновый» вновь начинал свою разматывательную работу.
Движения были выверены до автоматизма. И становилось понятно, что это продолжается не первый день, год. Возможно – десятилетие. Возможно – больше.
Прошли дальше. Здесь уже начинались тесно заставленные допотопными, но мощными машинками ряды квалифицированных «швейников».
Андрей вначале не мог понять, что именно они шьют. И отчего-то было важно разобраться. Если в том «чем-то» был хоть какой-то смысл – не всё так безнадёжно. Когда разобрался, понял – надежды напрасны.
Сотни человек за сотней машинок шили брюки с тремя штанинами. Те же цвета, та же ткань.
Видимо, если пройдут дальше – он увидит, как еще сотня или две распарывают это изделие, раскладывая в штабеля раскроенные детали.
Дико хотелось курить, и он спросил Ури (Андрей понял, что в квартете тот – солирующая скрипка), курят ли здесь. И где можно купить сигареты.
- Милейший. Вообще-то, у нас не курят. Но вам, новичку, мы позволим это в отведённом для того месте.
Где такое место – Андрей спрашивать не рискнул.
В конец зала проходить не стали. Видимо, понимая, что увиденного вполне достаточно для первого впечатления, Ури пояснил.
- Сейчас мы вас проводим в палату. У нас вполне комфортабельные палаты, со всеми удобствами. Положен тихий час. После того – постараемся объяснить, как себя вести, чтобы стать полноправным членом нашего коллектива.
- А зачем мне становится полноправным членом коллектива? Мне сказали – один день. И у меня задание…редакционное. Меня дома ждут. Савва Оттович…
Договорить Андрей не успел. Близнецы перестали улыбаться. И подошли слишком близко. Так близко, что он решил свернуть полемику, которая могла закончиться, так и не начавшись.
- Милейший. Тихий час – значит, тихий час. У нас режим. И его никто не нарушает.
- А эти? Они работают. И никакого тихого часа?
- Им положено работать. У них режим номер восемь.
И вновь шли они не тем путём, каким провели его в цех...
«Блин, да сколько же здесь помещений, подвальчиков и всякого-разного? Что за здание такое? И как бы разузнать? Может, сказать, что голова разболелась. И позвать ту сестричку? Да ну нафиг, неизвестно, что она мне впендюрит. И буду потом нитки разматывать. Сматывать - и то не дадут. Не дорос ещё до важной работы. Я понял – у них кто поумнее – переделывает за совсем этими…с полным присвистом. Интересная схема. И не такая безумная, как может показаться.
По тесному проходу, тускло освещенному утопленными в стенах лампами, напоминающему подземный переход метро и коридор городского морга одновременно, шли они к яркому пятну на конце его.
Репортаж из морга Андрею заказала в былые времена одна из жёлтых газетёнок. И он за неделю сдружился с весёлыми и бесшабашными ребятами – патологоанатомами. И никогда в том заведении не испытывал такого тихого ужаса, что охватил при виде этого захламленного, сырого туннеля.
За одной из дверей раздавался жуткий лязг и скрежет, слышалось шипение, напоминающее пыхтение раритетного паровоза в Музее железнодорожного транспорта.
На вопросительный взгляд Андрея, как всегда, ответил Ури. Журналист начал сомневаться – умеют ли разговаривать остальные персонажи.
- Там у нас кочегарка. Но вам туда рано. Там работают лишь те, кто сумел подняться…
«Ага. Значит, здесь можно подняться. Интересно, кто поднимается? Кто выздоровел, или…?»
Мысли были выпуклыми, и Андрей испугался – не говорил ли того вслух.
Туннель закончился. Они вышли на ярко освещённую площадку. За ней начинался коридор с сотнями дверей по обе стороны.
Журналиста провели в неожиданно комфортную и цивилизованную комнату. Это не был номер-люкс в пятизвёздочном отеле. Но на три звёздочки, без сомнений, был бы сертифицирован.
Белоснежные стены и потолки, такие же шторы и постельное бельё. И…распахнутая дверь в санузел. Настоящий санузел с чистенькой ванной, человеческим унитазом, набором прибамбасов – шампунем, пеной для бритья, даже зубной щёткой и пастой на полочке.
- И чего они тогда в ту ванную в очередь ломятся, если здесь для каждого придурка такие условия? Или это…?
Что «это» - домыслить не успел. Вдруг услышал голос Ури.
- Кофе, сигарету?
Да, он хотел кофе и сигарету. А ещё - остаться наедине с собой, своими мыслями. Многого не мог пока понять в этом странном месте.
- Тихий час у нас – два часа. Сейчас вам принесут кофе. Позже мы непременно встретимся. И продолжим разговор. А вы пока подумайте, что именно ещё вас интересует.
Конвоиры вышли, и почти следом за ними вошел «синий». Принёс на белоснежном подносе довольно приличную чашку кофе и пару сигарет.
Андрей с удовольствием растянулся на постели, пил кофе, закусывая вожделенным горьковатым дымом. И думал. Однако, долго этот процесс не длился. Неожиданно его потянуло в сон.
Он вырубился моментально...
…Проснулся внезапно, словно от удара. На стене висели часы, такие же белые, со светлыми стрелками в тонкой чёрной окантовке. До окончания «тихого часа» оставалось пять минут.
Резко подскочил, рванул в ванную. Испытывая неведомый раньше восторг, сбросил на кафельный пол нелепое одеяние, встал под прохладные струи. И понял, как раньше не ценил этого счастья – просто вымыться в одиночестве. Его смутно терзало воспоминание о сне. Что-то ему нужно было непременно вспомнить из него. Что именно?
…Это был странный сон.
Ему снилась клиника. Но помещения того, из сна, он явно не видел раньше. И в то же время было оно ему знакомым. Просторный кабинет уставлен мониторами. В белоснежном массивном кресле, в белых одеждах сидит Савва Оттович. Солнце, бьющее в окна, лишённые решёток и жалюзи, освещает его сзади, отчего кажется, что лучи расходятся от абсолютно белых волос главврача.
Перед глазами проходили сотни человеческих фигур. Они ели, справляли естественные нужды, работали, спали – и всё это на экранах мониторов.
Он видел комнату одного из кастрюлеголовых. Тот, без кастрюли, лежал на кровати и читал.
Это была «Критика чистого разума» Иммануила Канта.
И тут Андрей вспомнил. Вспомнил то самое..., из сна.
Нужно найти две кастрюли. Их непременно нужно было найти, чтобы эксперимент... удался.
...На всех четырёх стенах палаты висели картины. Небольшие, почти формат А4. На них изображены ангелы – Гавриил, Уриил, Рафаил и Михаил. И что-то несомненно знакомое в их облике...
Ури появился один. Молча стоял в дверях, поджидая, когда Андрей подвяжет мотузком малиновые штанцы.
- Сейчас я вас выведу в общество. Теперь вы сможете ориентироваться в здании без нас. Ужин в шесть ноль-ноль. Да, небольшой совет – не пытайтесь проникнуть в сектор «В». Это запретная часть клиники.
- А как я узнаю, где этот сектор?
- Узнаете.