-Мне хватит одного ребенка, - сказала умная Маша.
При этом она слегка прищурила глаза за дымчатыми стеклами очков, показывая тем самым, что спорить с ней бесполезно.
- Вы делаете уже третий аборт, - дежурным голосом ответила ей уставшая врачиха.
-А у вас сколько детей? – отбила ее удар Маша.
-Один
-Вот видите.
-Но больше я не смогла.
-И я тоже не смогу. Не смогу! Я хочу жить в покое. Я и так намучалась со своим единственным. Я хочу пожить для себя, я хочу побыть сама с собой.
Врачиха не стала спорить и сделала соответствующую отметку в больничной карте.
Выйдя из поликлинники, Маша решила, что с этого дня она будет предельна осторожна. Ей не хотелось больше переносить больничные унижения. В самой операции прерывания беременности было что-то странное и противоестественное, как будто бы от Маши отрезали не чужую плоть, а отрывали очень важный кусок ее собственного тела. Где-то Маша читала, что отъятое неизбежно возвращается, что нельзя убежать о самой себя. Но много ли чего писали в заумных книжках!
В общем, Маша вернулась домой. И уже через неделю забыла о своих маленьких терзаниях по поводу нерожденных душ. Ее жизнь быстро вкатилась в привычную колею. Утром Маша убегала на работу в бухгалтерию, вечером возвращалась обратно, не забывая по пути контролировать своего единственного ребенка. Сделал ли уроки, разогрел ли еду? Вечером надо было еще готовить ужин мужу. Ее муж работал в крупной корпорации и любил сытно поужинать. По дому он почти ничем не занимался, а на кухне у Маши вечно что-то ломалось. Она нервничала, иногда срывалась, демонстративно гремя посудой.
Иногда Маше хотелось пойти прогуляться по вечернему городу, да не с кем было, и муж спал. Наевшись чего-нибудь тяжелого и дремотного из вечернего меню, она тоже засыпала, надеясь, что завтра начнется новый день, который будет не похож на этом и там ее ждет новая жизнь, но какая? Она не могла представить ее даже намеком, не говоря уж о большем.
Утром она просыпалась, снова шла на работу, совершенно забывая свои мечты о новой жизни. Работа засасывала ее, усыпляла, погружала в свое нутро, переваривала, потом она ее выплевывала, и Маша как зомби шла домой, обтекаемая потоками таких же зомби, как и она.
Однажды Маша поймала себя на мысли, что очень красива, причем мысль эта проистекла из странного источника. Маша не просто подумала, что она красива, она ощутила, что на нее надета не та внешность. Маша даже рассердилась на себя, что так долго не замечала того, что ходит в сером свитере в катышках, и что очки-стрекозы, ей вовсе не к лицу! Встав перед зеркалом, Маша долго с придирчивым недоумением разглядывала себя. В зеркале она видела женщину средних лет, совершенно ничем не примечательную, потрепанную временем, оплывшую, отяжелевшую, бесцветную. А неожиданные мысли ей говорили совсем о другом, они подсовывали ей картинки ослепительного шествия прекрасной Маши по улицам серого города. Мысли были настолько яркие и побудительные, что Маша немедленно пошла в «Оптику» и купила ярко - изумрудные контактные линзы.
Вернувшись домой, и, оглядев свою жизнь новым изумрудным взглядом, Маша поразилась тому насколько была слепа, выбирая одежду. Серо-коричнево пятнистые «теткинские» наряды, под завязку забитые в шкаф исторгали из себя запах потной усталости, офисной безнадежности и вечного болотного копошения. Маше захотелось немедленно скинуть все содержимое платяного шкафа в мусорный бак и снова пойти в магазин - купить себе чего-нибудь яркого. Например, желтое пальто, синее платье, белые сапоги... Какая-то ее часть пыталась немного приостановить Машин зуд немедленного преображения.. Маша прикинула сколько денег осталось у нее на карте, и решила пока ограничиться одним, но шикарным платьем, правда, к нему взять сумку и туфли. Еще ей надо было срочно попасть к визажисту, и перекрасить волосы в каштановый цвет. И еще… Она поняла, что ее совсем не тянет к мужу.
Впрочем, муж не обратил внимания на ее выкрутасы, он тоже ощутил внутри себя непонятное волнение. Ему вдруг захотелось поехать погонять на машине. Просто покататься, Желание это было непреодолимым.
-Меня сегодня вечером не будет, - сказал он Маше
-Меня тоже.
-Папа, мама, а как же я? – сказал их сын, входя в комнату и блестя стеклами очков.
Он считался примерным ребенком.
- Боже мой! - взвилась Маша, - Ты уже большой мальчик!
Она раздраженно засуетилась, соображая как бы побыстрее пожарить котлеты из морозилки.
Сын не вписывался в новые машины планы и сейчас представлял из себя досадную помеху Котлеты зашипели на сковородке, забрызгали плиту россыпью масляных капель. Машино раздражение тоже расплескалось по кухне, переходя в лихорадочное недоумение. Как Маша могла допустить такое нищее безвкусие в квартире? Столик с выцветшей драной скатертью, престарелые чашки в штампованных розах, облупленные табуретки, замыленные кухонные шкафчики.
Наспех подогрев ледяные котлеты, Маша выскочила из дома. С ней явно творилось что-то не то. Но ее просто магнитом манило на улицу. Магнит был очень мощным, прямо0таки психофизическим по своему действию. Из Машиной головы улетучились последние всплески разумной целесообразности. Она просто шла по улице, и ей хотелось изображать летящую походку.
Она шла без определенной цели, неизвестно куда. Город обтекал Машу потоками запахов, звуков, выставлял на ее пути декорации домов, переходов, препятствий, которые она виртуозно обходила, не теряя ритм своей летящей, стремительной походки.
Вечерний, сумеречный воздух немного охладил ее пешеходный пыл, и она зашла в ближайшее кафе. Темные стены ограничили пространство, выставили неподвижную геометрию столов. Маша исполнила необходимый ритуал - села за боковой пустой столик и заказала себе кофе с десертом. Насладиться чашкой кофе не получилось. К Маше подсел мужчина с помятым вопросительным лицом. Маша попыталась отвернуться от него, он ей сразу не понравился. Маша нарочито медленно цедила кофе, закрываясь чашкой от навязчивого пришельца и украдкой бросая взгляды на молодого парня с лицом Джона Леннона, сидящего напротив.
-Я жду своего мужа, - сказала она мужчине, стараясь произносить каждое слово равнодушно и устало.
Пирожное было сухим и невкусным. «Джон Леннон» уже шептал что-то ласковое на ушко кудрявой девушке в кожаных лосинах. Слегка нервничая, Маша решила зайти в туалет. Прихорашиваясь, перед зеркалом, она вдруг с грустью заметила, что некрасива и безнадежно стара по сравнению с модной девушкой в лосинах. Маша не стала возвращаться к столику, расплатившись с официанткой прямо за барной стойкой. Кровь стыда хлынула ей в лицо, зажгла тело, превратилась в испарину подступившей грудной духоты.
Она выскочила на улицу.
-Что со мной? – спросил внутри нее чей-то голос.
-С тобой ничего, а вот со мной что?- перебил его другой.
-И, вообще, я хочу зайти в книжный магазин, - сказал третий
-При чем здесь книжный магазин?- спросила саму себя Маша.
И вдруг она поймала себя на мысли, что ей нестерпимо больно оттого, что она необразованна и ничего не смыслит в математике. Причем здесь ее внешняя красота, если она сама - ноль без палочки, безмозглый калькулятор в юбке, тратящий свою жизнь впустую? Есть, спать, сводить балансы – это все, на что она способна? Да она, вообще, ничего не знает об этом мире, живет как заболоченная жаба или как перекисшее тесто, которое бродит и бродит, пока его кто-нибудь не выкинет. А вокруг непостижимый мир, который можно облечь в цифры. И вокруг еще множество миров, которые можно открыть, в которые можно проникнуть мыслью. Как только Маша представила выходы в параллельные миры, ей тотчас же до дрожи в руках захотелось окунуться в математические символы, формулы, цифры. Она явственно ощутила вкус и запах бумаги, шелест переворачиваемых страниц, красоту формул, стекающих с кончика шариковой ручки.
- Боже мой, а ведь я всего лишь бухгалтер. О чем я думала раньше, сколько же времени потеряно даром!
Она заплакала и присела на подвернувшуюся скамью.
Наваждение прошло с порывом ветра. На улице стало совсем темно, и Маша пошла домой. Дома было светло и тихо. Сын спал, муж сидел за справочниками.
-Что ты делаешь? – удивилась Маша.
-Не знаю, не трогай меня, у меня плохое настроение.
Маша решила пойти приготовить ужин и хотя бы как-то едой заглушить растерянность. Она ела котлеты, картошку, потом сыр. Еда не принесла желаемого удовольствия, лишь неприятно отяжелила тело, и Маше снова захотелось плакать. Тогда она умылась и легла спать. Муж подлег к ней под бок только к самому утру.
Проснулась Маша в плохом расположении духа. Она ощущала себя старой и разбитой как никогда ранее, кажется, даже складки подушки отпечатались на ее лице. Она долго приводила себя в порядок, раздражаясь оттого, что надо было так долго приводить себя в порядок. То и дело у нее размазывалась тушь. Тени на глаза ложились не ровно. Потом Маша как-то пришла в себя, припудрилась, заставила себя улыбнуться своему отражению.
Доехав до работы, она села за свой бухгалтерский стол и ее затошнило от обилия бумаг.
-Неужели, весь день мне надо этим заниматься?
Ноги и руки заныли, словно бы прося физической нагрузки. Сейчас бы Маша с удовольствием потанцевала, она даже стала напевать про себя какой-то мотивчик. Она попыталась работать, но не смогла. Пошла в туалет, чтобы умыться и смыть с себя странное наваждение. Зеркало отразило ей бледную, растерянную женщину.
-Это кто? – спросила она саму себя.
-Это ты, Маша.
-Маша, какая Маша?
-Ты - Маша.
-Я - Маша. Это я, - повторила она онемевшими губами.
Кое-как она вошла в себя обратно, доработала до вечера и побежала домой...
-В меня вселяются странные сущности, - сказала она мужу.
Он нахмурился.
-Я найду ясновидящую, пусть она мне расскажет, что со мной такое.
-Со мной тоже что-то не в порядке, - сказал ей муж.
-Так давай пойдем вместе.
-Нет, иди одна.
Сначала Маша стала рыться в газетных заголовках. Всяких баб Галь и Люд она отмела сразу, за ними последовали потомственные цыганки, маги и колдуны. Все они не внушали Маше доверия. Правда по некоторым телефонам она позвонила ради любопытства, но там ей назвали неимоверную цену. Подруга по работе посоветовала ей одну знакомую женщину-астролога, которая была согласна встретиться с Машей за умеренную плату.
Женщина-астролог оказалась маленькой, сухой особой с кривыми ногами. С ней рядом Маша ощутила себя прямо-таки Рубенсовской красавицей. Еще она ощутила и зависть, невольно излучаемую астрологиней . В комнате у той было темно. Загадочно горели свечи в металлических подсвечниках. Для усиления мистического эффекта свечи были окружены овальными зеркалами.
Астрологиня спросила у Маши дату рождения и, надвинув очки на острый нос, что-то начала усиленно вычерчивать и высчитывать. Маше стало скучно и ей захотелось пошалить.
-Вам нравится ваша работа?- спросила ее астрологиня.
-О, да очень! Знаете ли, я испытываю влечение к цифрам, - Маша понизила голос, - цифры для меня важнее мужчин. Я зарываюсь в них до умопомрачения.
Маша закинула ногу на ногу и слегка прогнула спину. Астрологиня испугалась, но прикрыла свой испуг шуршанием бумаг.
-Я отдам вам ваш гороскоп завтра, но сразу должна сказать, что у вас не все в порядке с вашей планетой.
-Моей планетой?
-Да, у вас в голове есть такая маленькая, занятная планетка. Места там только для одного хватит. А к вам похоже повадились ходить гости.
-Гости? – Маша задумалась.
-Завтра, давайте встретимся завтра, - испуганно заверещала астрологиня.
-Ну, хорошо, раз вы так хотите...
Маша вышла на улицу из сырого темного подъезда. Ее так и не отпускало желание пошалить. Она оглянулась в поисках жертвы.
-Скажите пожалуйста, как попасть на проспект Мира?- спросил ее мужчина, крутящийся около припаркованной машины.
-Это там, - Маша махнула рукой, - но вам придется вернуться обратно. На вас знак петли, вы знаете?
-Какой петли?- мужчина вскинул брови домиком.
-Есть такие петли возврата, - Маша понизила голос, - что бы вы ни делали, вы возвращаетесь всегда в ту же самую точку. Это точка вашей нереализованности.
-А вы что специалист в таких делах?
-Да я – астролог, - Маша расхохоталась.
Мужчина побледнел.
-Я пошутила, - сказала Маша.
-Можете шутить дальше. Вы правы. Я всегда возвращаюсь в свою нереализованность.
-Я тоже, - улыбнулась Маша.
-Вам куда? Давайте я подвезу.
-В библиотеку,- сказала Маша, переходя мгновенно от смеха к грусти.
-Вы это серьезно?
-Более чем, - голос Маши поник.
Действительно, в Машу опять начала ввинчиваться тоска. Вслед за тоской тут же пришли нестерпимо болезненные мысли о том, что она попусту разбазаривает свое драгоценное время.
-Благодарю, вас, - сказала она водителю, выходя из машины возле библиотеки.
Она уже спешила, быстрее-быстрее.
- Заполняйте формуляры, вносите меня в свои компьютеры, я теперь навсегда ваша… Я пленница ваших архивов, раба книжных полок...
Хорошо, что люди не умеют читать мысли, а то библиотекарша приняла бы Машу за сумасшедшую.
Маша успокоилась только тогда, когда прижала к груди пачку книг. Все книги были по высшей математике. Идя домой, она предвкушала, как усядется за них на весь вечер и всю ночь, будет вдыхать волшебный запах бумаги, погружаться в таинственный мир оцифрованного пространства.
Но дома она отложила книги в сторону. Во-первых, надо было готовить ужин, а во-вторых, она вдруг опять ощутила раздражение от своего никчемного гардероба. Опять ее злила цветастая посуда на кухне, ее злил даже фартук – тупой бабский хомут.
- Что готовить? И почему я должна готовить? Сварю суп из пачки. Я вовсе не обязана ублажать его гурманские наклонности. Не понравится суп, пусть жарит себе картошку.
Маша высыпала содержимое пачки в кипящую воду, добавила мороженых овощей, перемешала, закрыла крышку, испытывая легкие угрызения совести.
Муж же придя с работы домой, вопреки ее ожиданиям, вовсе не побежал на кухню, он увидел кучу математических книг, жадно собрал их в стопку и заперся с ними в комнате.
Тогда Маша добросовестно вымыла и вычистила все тарелки и чашки и присев за стол задумалась о том, почему же она отложила покупку нового платья - ведь сейчас для нее это снова стало важнее всего.
Но время было позднее - все магазины закрыты. Тогда она решила заняться своим телом. Ей захотелось вымыть его до блеска, намазать всякими благоухающими кремами. Увы - крем у нее был в единственном количестве, и тот невкусно пах воском.
Все равно Маша приняла ванну, сменила постельное белье и твердо решила завтра сходить к парикмахеру.
Муж прилег к ней на кровать только ближе к утру. От него пало кофе и сигаретами. Маша отвернулась. Он быстро заснул, но Маша не могла спать. Она лежала и смотрела в стенку, не зная того, кем она будет завтра. Теперь ей было совершенно ясно, что в ней, кроме нее самой живут еще три личности - артистка, красавица и математик.
Артистка жаждала всего необычного, красавица-прекрасного, а математичка - проникновения в лабиринты науки.
-Откуда они во мне?- подумала Маша, и ответ сам собой всплыл в ее голове.
Спать она больше не могла и прошла в комнату и на кухню, в комнате на столе в беспорядке были разбросаны листы с каракулями математических значков.
-И в тебе тоже...- Маша устало присела на кресле, закутавшись в махровый халат.
Она посмотрела на свои ногти и ощутила просто неодолимое желание сделать маникюр.
-Ну что, красавица, не совсем тебе все нравится? – спросила Маша саму себя нараспев, подходя к зеркалу.
-Чужое лицо, говоришь? Ну да, чужое. Не твое это лицо... А что теперь делать? Ты не знаешь... Я тоже не знаю.
-В вас нет главной сильной, подавляющей личности, потому в вас и пробрались замещающие, - так сказал ей психиатр, кутающийся в бороду.
Маша не любила бородатых мужчин, каждая борода как ей казалось, пахла борщом.
-Вы должны создать в себе вектор собственного развития.
-Как это?- насторожившись, спросила Маша.
-Смысл вашей жизни, в чем он?
-Я хочу комфорта и свободы.
-Я понимаю ваше стремление к комфорту, но зачем вам свобода? Что вы с ней собираетесь делать?
-Наслаждаться.
-Значит, смысл вашей жизни в наслаждении?
-Ну да. Что-то типа нирваны.
-Нирвана для тела?
-Ну, не совсем для тела, для души...
-Душа и так всегда в нирване, если кто и бунтует так это ваш мозг.
-Вы мне пропишите успокоительного?
-Пожалуй. И прогулки на свежем воздухе, и созерцание природы.
-Это твои детки не рожденные в тебя стучатся, милая. И в тебя и в мужа. Пришли они на землю, а тела для них нет.
Потомственная ведунья Арина смотрела пристально в глаза Маше. Под ее взглядом Машу слегка знобило.
-Я тоже так подумала... И что же мне теперь делать?
-Надо попросить их обратно в нерожденность вернуться.
-А если они не захотят?
-Тогда воском их будем отливать.
-Наши не рожденные дети поселились у нас в мозгах, - сказала Маша мужу,- один из них -артист, другой ценитель прекрасного, а третий- увлекается математикой, - она кивнула в сторону исписанных листов.
Муж испуганно сгреб их в кучу, пытаясь запихнуть их в выдвижной ящик. Листы выскальзывали из рук, заламывались углами, расслаивались веером.
- Ты говоришь, души наших детей? И что же нам теперь делать?
-Жить с ними. Ты же не хочешь их погубить еще раз? Тем более, они такие яркие личности.
-Да уж, яркие.
-Яркие. Лично мне они нравятся.
-И, ты знаешь, мне понравилось заниматься математикой.
-Ну, так договорись с математиком, пусть математик у тебя будет. Я возьму себе эстетку. Тогда остается артист.
Они, не сговариваясь, посмотрели на дверь, ведущую в комнату сына.
-А они теперь всегда будут в нас и будут за нами наблюдать? – спросил муж тихо.
-А что ты предлагаешь делать? Бросить наших детей? Будем жить за двоих.
-А другие, которые тоже оставлять детей не стали, у них тоже, так как у нас?
-Не знаю.
-И ты во все это веришь?
-У вас просто сбой в программе вашего компьютера, - сказал ей тот, кто называл себя магом будущего. - Ваш компьютер нахватал чужих программ, и теперь вы в их власти. Они периодически включаются, заменяя основную.
Компьютерщик будущего был одет в бархатный костюм расцветки болотистой воды.
-И как исправить сбой? – Маша осмотрела в его зрачки длинным немигающим взглядом.
-Мне надо с вами поработать.
-Вы будете рыться в моем мозгу?
-Я буду задавать вам вопросы, а вы будете отвечать.
Маг будущего долго и придирчиво тестировал Машу по основным понятиям. Что такое добро, зло, свет, тьма, тепло, холод. Потом он попросил перерыва. После перерыва он заговорил, стараясь не смотреть Маше в глаза:
-Я должен вам сказать, одну неприятную вещь. Чужие программы внедрились в вас, и я не могу их убрать. Вернее, я не могу заменить их на вашу основную, потому что ее у вас попросту нет.
-У меня нет основы?
-Да. Вы живете без программы. Вы живете как бы в оболочке. А оболочка подчиняется чужим программам. У вас нет осознанности. Вы не знаете, чего вы хотите в этой жизни.
-Как же не знаю?- растерянно сказала Маша. – Я знаю… Я… Я хочу зарабатывать деньги.. Да.
-Чтобы потом получать на них удовольствие для тела? Еда, секс, комфорт? Это не ваши желания, а желания вашей оболочки. Ваше истинное я жаждет развития, а ваша оболочка развитие отрицает.
-Отрицает развитие?
-Ну да, ваше личное развитие.
-А в чем оно заключается это мое развитие?
-Увы. Здесь я бессилен вам помочь. Это знаете только вы и господь бог.
-И у моего мужа такая же проблема?
-Вполне может быть. Мне надо с ним встретиться лично.
-Я не хочу ни с кем встречаться, - сказал Маше ее муж, тщательно снимая пылинки с махрового халата, в который он закутался после ванны.
-Но ведь у тебя, видимо, тоже нет своей программы развития.
-О чем ты, Маша? У меня все в порядке.
-Но в твои мозги заходил математик?
- Не заходил
- Но…Ты же занимался математикой?
-Занимался и буду заниматься. Мне это нравится. Я с детства ею увлекался. А потом просто времени не было, и вдруг ты книги принесла.
-Так тебе это нравится?
-Да... А тебе не нравится быть красивой?
-Ну, как-то... В общем, я не знаю...
-Ну, вот и сделай это своей основной программой. Ты будешь красивая, а я буду тебя любить.
Ты должна стать самой красивой женщиной.
-А мой возраст?
-Возраст? Маша, не смеши меня. Если нет красоты внутри, то и снаружи ее нет. Знаешь, я давно тебе хотел предложить... Давай съездим в лес, походим по нему, взявшись за руки, забудем кто мы такие, хотя бы на день. Там будем только ты и я. Послушаем тишину, и все чужие программы от нас уйдут, останутся только наши, проклюнутся, вызреют
-Странно, я только сейчас заметила, как мы изменились, - сказала Маша, - мы стали обычными взрослыми. И в нас проснулись наши дети, чтобы напомнить нам о том, что когда-то в нас жили мечты, мечты не о теплом уютном местечке, а мечты о нашем развитии.
-Какая ты умная, Маша, - рассмеялся муж.
Порыв ветра открыл балконную дверь. Там, на улице, была ночь, совсем не похожая на городскую, с нереальной глубиной черного цвета. Словно бы во всем городе выключили свет.
Они вышли на балкон.
-Это похоже на мостик корабля, - сказала Маша, - и ты мой капитан.
-А ты-душа корабля, - муж обнял ее за плечи.- Вон, смотри, там, в ручке ковша, две звезды. Это наши звезды. Мицар и Алькор.
- Я читала, что Мицар – это не одна звезда, а система из четырех звезд.
- Ты и вправду умная… Умная и красивая.
- Я еще и…
- Да. Ты еще и не знаешь, что в тебе таится…
- Что или кто?
- И что, и кто…
В небе над ними плыли неизведанные миры, сияя туманными коридорами вечности. Маленький теплый причал под названием Земля на окраине космического океана казался прибежищем для странствующих душ. Для детских душ, которые хотели бы стать настоящими взрослыми.