Для Алекса Саготы.
Надеюсь, что его мама снова ему улыбнется.
До свидания, Саша. И спасибо тебе.
Было утро. Раннее утро. Солнце, правда, давно уже поднялось из своих ночных хором и начинало свой дневной путь, но было достаточно тихо. Солнечный зайчик пробился сквозь листву покрывающую деревья, прыгнул в окно, добежал до дивана и побежал по простыни, укрывающей молодого человека. Молодой человек спал. Зайчик попрыгал, попрыгал по простыни, побежал дальше и удобно устроился в ямочке на щеке юноши. Ямочке, которую так не любил ее хозяин, и которая, неизвестно по какой причине, просто сводила с ума девчонок. Молодой человек спал. Левая его ноздря вдыхала и выдыхала живительную смесь азота с кислородом, в придачу с кое-какими другими газами, именуемую в народе воздухом. А правая? Правая слегка буксовала и поэтому негромко сопела. Точнее, вдыхала–то она эту смесь, а выдыхала кое-что другое. Но это так; для зануд и придир, которых хлебом не корми, дай только повод придраться и обвинить в невежестве. Молодой человек спал. Там, за окном, вдали раздавались звуки маневрового поезда, удары вагонов друг о друга, шипение выпускаемого где-то пара, щебетание птиц и многое другое. Звуки, которые через пол часа, час исчезнут, утонут, в шуме уже начавшего просыпаться большого города. А в комнате? Там было тихо. Молодой человек спал. И вот. Началось. Зазвонил будильник. Заголосило это варварское изобретение человечества, но все-таки так необходимое в быстрой, суетливой жизни современного человека. Это железное чудовище хохотало, выло, свистело выливая на голову спящего потоки звона, какофонию звуков по своей сути и предназначению ненавидевшее даже малейшее упоминание при слове сон. Все гаечки, винтики, шпунтики, палочки- тарелочки этого железного зверя наслаждались, садистки предвкушая мучения и страдания спящего. О, герои Эллады, могучий Геракл, благородные рыцари. Вот он, современный продолжатель ваших подвигов. Со стойкостью сравнимой лишь со стойкостью великих титанов спящий вынес нечеловеческие пытки этого железного чудовища. Лишь легкая тень бесконечного презрения пробежала по лицу героя, заставившая сбежать зайчик с облюбованной им ямочки. Железный садист в бессильной ярости позорно и трусливо затих. Молодой человек спал.
Дверь приоткрылась и в комнату скользнула женщина лет сорока, еще очень даже привлекательная. По крайней мере, когда она проходила по улице, было не мало, совсем не мало мужчин, которые оглядывались, провожая ее взглядом. А это кое-что, да значит.
- Сынок, сынуля! Вставай. Вставай, полуночник. А то все проспишь. Пора,- певуче пропела она, слегка потрепав его за плечи. В ответ на это сынуля промычал что-то вроде того, что он давным-давно не спит, внутренне уже давно на ногах, а лежит просто так.
Женщина рассмеялась и исчезла где-то за закрывшейся дверью.
Молодой человек выдохнул воздух из легких. Воздух споткнулся о начинающееся воспаление в носу. Как тихо...
Он резко открыл глаза, уставившись в потолок. Белый, высокий. Лишь кое-где видны небольшие трещинки. Старая краска, но такая прочная. Почему все старые вещи такие прочные? Прочное прошлое, зыбкое настоящее, неизвестное будущее…
Молодой человек сел в кровати, провел ладонями по лицу, прогоняя с себя остатки сна.
Сегодня важный день.
Убежавший кофе, подгоревший тост.
Бывают такие утра, когда все валится из рук.
Интересно, как это у мамы никогда ничего не подгорает и не убегает?
Он улыбнулся, вспомнив, как ловко она управлялась с обедом одной рукой, умудряясь другой гладить, а пяткой правой ноги еще и стирать. Удивительное дело с этими мамами! Иногда не можешь найти какую-то вещь, и, спросив, не видела ли ее она, слышишь в ответ: «Дорогой, разуй глаза». И точно! Разуваешь глаза – а вещь вот она, прямо перед носом. Курсы у них что ли какие-то тайные?
Он посмотрел в приоткрытую дверь маминой спальни. Уютная и чистая, она была наполнена солнечным светом. Справа от двери стоял большой платяной шкаф, слева – туалетный столик с большим зеркалом. В детстве ему нравилось смотреть, как мама, нарядная и прекрасная, наносит макияж, тщательно разглядывая свое отражение. Затем поправляет прическу, гладит его по макушке и они вдвоем с отцом идут в театр или к друзьям. Ему нравилось смотреть на них в окно. Вот, зимний вечер, кружится по пустому двору снег. В желтом свете фонаря двое людей. Он, высокий, статный, сильный, обнимает ее, хрупкую, тоненькую, мягкую, и ведет к машине, защищая от холодного ветра своим телом. Она оборачивается, улыбается и машет в окно. Будто кадр из старого, романтичного фильма.
В машине он рассказывает ей, как его дела. О своей работе. О том, что расстался с очередной девушкой. Она вздыхает и укоризненно смотрит на него. Ей хочется внуков. Он улыбается, на щеках выступают обезоруживающие всех женщин ямочки. И она не может устоять, улыбается в ответ. На ее щеках проступают точно такие же ямочки.
Он останавливается на одной из улиц.
- Купим цветов, мама?
И, не дождавшись ответа, выбегает в магазин. Ее любимые – лилии. Покупает несколько штук, возвращается обратно. Салон наполняется сладким, удушливым запахом. Она жмурится от удовольствия.
Когда они приезжают на место, никого больше нет. Он смотрит на часы, затем по сторонам, и огорченно – на нее:
- Не пришел, - произносит тихо. – Ты не расстраивайся. Он не забыл. Просто не пришел. Все эти его женщины… ни одна с тобой не сравнится. Он так и не смог разлюбить тебя. Просто не может быть один.
Некоторое время они грустно молчат. Он смотрит на лилии, лежащие на крашенном в белое, железном столике. Он смотрит на свои руки. Затем поднимает глаза и улыбается:
- Посидим вдвоем, мама. Это будет наш день, - ее глаза улыбаются в ответ. – Помнишь, как мы ходили в зоопарк? Ели сахарную вату, смотрели на белых медведей? Было здорово, правда?
Он думает о том, что белые медведи до сих пор там, в зоопарке. Сидят, бедные, в этом ужасном, грязном резервуаре. И как в детстве он мог наслаждаться этим ужасным местом, где звери гниют заживо? Детство…
- Мы были лучшими друзьями, - говорит он. – Ты даже каталась с горы на моих санках вместе со мной! А помнишь, как мы ссорились? Как я обижался на тебя, грубил? Говорил, чтоб ты больше не лезла в мою жизнь? Говорил, что я взрослый и сам могу все решить? Как тебе не нравились мои девушки? Как мне не нравились твои ультиматумы и придирки? Как я хлопал дверьми, а ты плакала? Мне было очень стыдно, мама. Но по-другому взрослеть не получалось.
Он пожимает плечами, поджимая губы.
- Как я уговаривал тебя купить себе что-нибудь из одежды, а ты покупала мне очередные кроссовки. У отца были проблемы с работой, и у нас было мало денег, и я злился, спрашивал, почему ты себя не любишь. Ведь ты так давно не баловала себя новыми вещами. А ты засмеялась и сказала, что любишь себя. Просто меня ты любишь больше…
Солнечный зайчик прыгает на его горло, согревая образовавшийся в нем комок.
- Помнишь, как ты болела? Я тогда очень удивлялся. Думал, что болеть могу только я. А ты можешь только делать мне чай с медом и малиной и ставить эти противные горчичники. Как я ненавижу горчичники! Они все время обжигали мне кожу! А помнишь, ты клала мне на грудь сваренную картошку, обернутую полотенцем? А потом мы ее ели с солью. Вот это было здорово!
Воспоминания заставляют его улыбнуться и чуть наклониться вперед, к ней ближе через стол. Солнечный зайчик целует его в щеку. Некоторое время он молчит, собираясь с мыслями.
- Помнишь, как мы перестали разговаривать? Оказывается, всегда есть два пути, мама. Можно злиться, обижаться, не разговаривать недели и годы. А можно попытаться понять. Что родители – просто люди. Тоже ошибаются, хотя всем сердцем желают тебе добра. Хотя всем сердцем хотят тебя защитить от падений и боли. Не всегда получается. Раньше я этого не знал…
Он поднялся со скамейки и подошел к ней, встал рядом:
- Помнишь, когда я был маленьким, мне однажды приснился страшный сон? Я прибежал к вам в комнату? Плакал, дрожал от страха. Ты обнимала меня, говорила какие-то утешительные глупости, гладила мои волосы. Спрашивала, что это был за сон. А я не мог ответить. Просто лежал, прижавшись к твоей руке, и молчал. Тогда отец потрепал меня по макушке, взял в охапку, прижал к себе нас обоих. И я засмеялся. И ты смеялась вместе со мной. Жаль, что я не рассказал тебе тогда…
Он смахнул сухие листья с черной могильной плиты:
- Сегодня мне приснился тот же страшный сон, мама. Мне приснилось, что тебя больше нет.
Лилии удобно поместились на сырой, теплой, весенней земле, легли душистым ковром, прикрывая черный холод камня.
Молодой человек вернулся в машину.
Поправил зеркало заднего вида, мельком глянув на свое в нем отражение. На зеркале висела небольшая пластмассовая рамочка. С фотографии ему улыбалась женщина лет сорока с ямочками на щеках, которые так нравились мужчинам, провожающим ее на улице заинтересованными взглядами, с темными, внимательными глазами, окруженными веселыми морщинками.
Молодой человек выдохнул. Затем тихо произнес, погладив поверхность фотографии пальцами:
- С днем рождения, мама.