«В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле.
Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею.
И пошли все записываться, каждый в свой город.
Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова,
записаться с Мариею, обрученною ему женою, которая была беременна.
Когда же они были там, наступило время родить Ей;
и родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице.…»
В те дни Мария, которой было уже тяжело ходить, которая быстро уставала, ощущающая сильные толчки Сына, готовящегося родиться, села на осла и в сопровождении Иосифа отправилась в Вифлием. Ей бы не путешествовать – в пути много опасностей, а далекая дорога трудна для беременной женщины,- ей бы сидеть дома, готовить приданое для Младенца, неспешно прогуливаться, прислушиваться к ребенку внутри себя. Но спокойствие последних дней перед родами не было дано Ей. Перед Ней лежала дорога, и спокойный осел – я уверена, Иосиф отобрал самого спокойного для Нее,- прядал ушами, готовый понести Марию на себе. Эта храбрая женщина, выдержавшая путешествие, должно быть уже стонала, предчувствуя скорые роды, когда вместе с Иосифом добралась до Вифлеема. И когда усталость шептала Ей об одном – об отдыхе, когда, стиснув зубы, Она ждала возвращения Иосифа, которые отправился искать для них место, оказалось, что места-то и нет. Оказалось, что идти им некуда, и желанный отдых отодвигается неизвестно насколько.
Тот, рождение Которого должны бы были встречать Ангелы, Которого так долго ждал исстрадавшийся мир, не нашел в этом мире места для Себя. Тот, Которому при рождении должны бы были петь хвалу, рождался в безумной, бездумной усталости Марии, беспокойстве Иосифа, едва нашедшем приют для них – не среди людей, среди животных. Не сусальное умиление, но иссушающая усталость окружали ясли с лежащим Младенцем. И облегчение и благодарность Богу, зато, что Сын выдержал эти дни, что Он – родился. Я порой думаю, что не овцы, не несчастный, страдающий – сострадающий Марии – Иосиф должны бы были встречать Иисуса. Ангелы должны были быть рядом с Марией, служить Ей, подхватить рождающегося Сына Божия. Но нет. Бог родился не среди радости и величия. В пустоту и страдание, в усталость и боль пришел Он. Туда, где Его никто не ждал, где не оказалось для Него даже места, чтобы Мария могла достойно разрешиться от бремени. Туда, где у Матери, должно быть, не было сил даже на одну коротенькую мысль – не говорю о молитве.
И сегодня, спустя более двух тысяч лет после той ночи, я вижу в себе лишь пустоту, загнанность работой и капризами сына, сухость души, которая осталась способной на одну лишь короткую молитву – на редкое повторение имени Иисус. И я жду – не ощущая ничего, не ощущая, что жду,- Того, Кто однажды родился в темноте – темноте ночи и души,- чтобы вновь и вновь рождаться, приходить туда, где нет Ему места, невзирая на то, что нет для Него места. И с именем Иисус на устах, я верю, что Он тихо и незаметно для всех снизойдет в мою иссохшуюся душу. Потому что Он пришел, чтобы наполнить пустоту – Собой.