Брат Бонифатий,
или Ангел-искуситель
Узкий, метра полтора в ширину и длинный проход перед стройкой, шаткие доски, забор с афишами, рекламными постерами и объявлениями – место встречи нравов, характеров, стилей. Точнее прихожая этого ристалища человеческого эго, где сразу можно определить и степень воспитания, и меру человечности, и самолюбие. Скажу прямо - не люблю сутолоку, город, иногда просто ненавижу его… Особенно, когда опаздываю на работу из-за пробок и толчеи. И этот проход – шанс на мгновение-другое приостановиться, перевести дыхание, поправить одежду, если конечно не будет в нем толчеи.
Ступаю по прогибающимся доскам, борясь с отдышкой и стрессом. Слава богу, людей практически нет, лишь в конце его появился щуплый мужичок с густой черной седеющей бородой и лукаво смеющимися из-под длинного козырька кепки глазами. Он предупредительно сторонится и, опустив взгляд, услужливо пропускает меня. Что-то знакомое почудилось в фигуре и особенно в глазах. Я где-то его видел и не раз… Но где?.. Кто он?..
Уже в холле университета память выдает: «Да это же он… - Александр! Наш давнишний квартирант. Ты смотри, как замаскировался, спрятался за бородой. Прямо поп какой-то. Ха-ха-ха… Сколько же ему лет сейчас? За шестьдесят, не меньше…
На душе потеплело, словно ко мне из теперь уже далекой студенческой молодости долетел привет от живых еще родителей.
- Изменился как, но узнать можно. А может быть, это не он? – Да нет же, и глаза смеялись не случайно… Следующий раз надо поговорить, расспросить за жизнь.
* * *
По окончании, кажется второго курса, я приехал домой, бросил сумку в коридоре, и зашел в комнату, поцеловал мать, пожал руку бате. Те почему-то неловко улыбаясь, пригласили за стол, что стоял во дворе под старой жерделой.
-А это наш новый квартирант! – В один голос произнесли родители, кивая на мужика.
На лавке с краю стола сидел странный черноголовый мужик. В душе пробежало неким облачком то ли смущение, то ли ревность.
-Александр, - пожимая руку, сказал мужик.
Родители переглянулись и уставились на меня; они явно симпатизировали постояльцу, который оказался простодушным говоруном.
Выпили, закусили, на мгновение зависла тишина.
«А что собственно не так?! – говорил я себе. –Дома у родителей засиживаться на каникулах не собирался. Так, раза два-три сгонять на рыбалку, встретиться с друзьями-соседями, одноклассниками, - и на Тамань, на раскопки - отрабатывать трудовой семестр. Оттуда заеду дня на три домой, потом недельку на море отдохнуть, а там и учеба…»
Родители явно наслаждались слушая размышления Александра о боге, вере, далеких городах, в которых он жил и бывал по нескольку раз.
А повидал он их, этих городов, как следовало из его разговора немало, более двух десятков. Жил в Кемерово, Волгограде, Астрахани, Ташкенте, Душанбе, Москве, Владимире, Питере, Киеве, Ростове, а теперь вот остановился в Краснодаре.
* * *
Стоял тихий летний вечер. Мы втроем задержались на улице, напротив родительского дома и говорим о боге. Мы – это сосед Саня – баптист из семьи проповедника, Александр – постоялец, православный прихожанин, и я, студент второго курса, временами увлекающийся богоискательством атеист.
- Вот вы говорите: “Бог… Бог” - и все немеет и цепенеет перед этим словом. Как будто оно страшилище какое-то… - Скороговоркой, словно боясь, что ему не дадут высказаться бросает Александр, поглаживая редкую черную бороденку. - Нет, Бог – это Вселенная, живая, дающая законы. Это – благость, милосердие… - Александр, поднимает вверх голову. - Любовь… Любовь всепрощающая – вот что такое Бог. – Звучит пафосно излишне высокпарно, но устремлены в небо.
Мы стоим одни, вокруг на удивление ни души, тишина и небесная твердь в кудряшках мелких облаков, словно сеть, заброшенная в море или бесконечная рябь барханов в золотистой пустыне. Все молчит, озабоченное великой благоговейной тайной, мыслью непостижимой
Твердь небесная, меняет цвет ежеминутно – из красно-медной становится пурпурной и золотой. Стою под необъятным куполом неба и думаю: “Стучать или пройти мимо?”
Временами ощущаю единение с душами, ставшими мне близкими людей. - «Наверное, это и есть церковь духовная, когда мысли и чувства людей движутся одним потоком, а слова звучат в унисон и гаснут, не вызывая противоречий». И так легко, спокойно и радостно становится на душе.
-Что есть Бог ?.. - в вечерней тишине повторяет Саня. - Бог – это душевный покой в хаосе и смятении суетной жизни. Это – сила и воля, неподдающаяся осознанию. Это милость бессмертного существа к муравью…
Он смолкает, а небеса продолжают согласно внимать ему.
- А может быть, Бог – это высший разум, установивший законы природные и душевные, и ему нет никакого дела до человека, его страданий, души?.. Ведь сколько людей страдают, без всякой вины. – Говорю я, и небо отвечает холодным медным блеском.
- Нет, нет… Бог - Христос. Он всегда рядом с человеком, он любит нас и всегда готов помочь. Но по молитве…
- Хорошо тебе, Саня, ты веришь в это, а я не могу…
- Но почему?.. Да, Христос предостерегал от ереси фарисейской. От нее и гордыни до поклонения Сатане всего лишь шаг. Даже меньше… А ты веришь в существование Сатаны ?..
- Хм…- я не смог скрыть усмешки. – Не знаю…
- А зря ты об этом не думал. Он есть, он вездесущ. Я знал о нем с детства. И ты знаешь, к чему я пришел?.. Он способен принимать любой образ, превращаться в брата, сестру, мать… О нем надо помнить всегда и не идти на искус.
- Вот ты не пришел в прошлую субботу на службу – почему ?
- Да не помню, на дискотеку, кажется пошился…
- Но кто-то тебя туда позвал ?
- Ну, Виктор зашел, и мы пошли.
- Вот видишь…
- Саня, так можно далеко зайти… Просто мне самому захотелось.
- Нет, нет, в этом что-то есть.
- А я вот ходил в храм Господень, молился в субботу. – Говорит Александр. - Такая благодать там, и девушка стояла в платке, прямо заглядение… Я загадал, если в следующий раз увижу ее, то обязательно подойду. Да подойду и познакомлюсь, заговорю… А там, кто знает, может Господь сподобает… женюсь… - Он вздыхает, а мы с Саней смеемся.
-Александр, так ты чо в церковь ходишь, невест высматривать?..
-А где еще можно найти хорошую жену…
Несмотря на то, что с квартирантом Александром был знаком всего несколько часов, но возникло такое чувство, будто знал его с раннего детства. Он производил впечатление простого беззлобного человека.
Родителям явно были приятны вечерние неспешные разговоры с ним на лавочке, особенно на темы веры, православия, но прожил он у них не больше полугода. Почему расстались? – Вероятно, Александр, чтобы не платить никаких денег за квартиру перебрался к другим хозяевам. На несколько лет его след пропал, и уже в первые нулевые, когда стали открываться новые храмы, при нем замелькала сухопарая фигура Александра. Квартировал он у многодетного священника, отца Георгия, часто менявшего приходы и имевшего большое хозяйство. Он держал коров, коз, барашек, прицу, уход за которыми лег на плечах Александра.
Александр сидел, опустив голову на лавочке перед громоздкой тачкой с мешком крупы и вытирал ладонью пот со лба, когда мы с приятелем подошли к нему. Поздоровались, я спросил о жизни. В этот момент из калитки высунулась борода отца Георгия и басом приказавшая Александру поскорее везти крупу и отправляться за сеном.
-Да вот сам видишь. Ни почитать, ни посидеть, целый день как белка, а кормит пустыми щами. – Пожаловался он, а затем добавил:
-Уйду, пожалуй, от него! Нет, точно уйду!
Легко в два шага подскочил Александр к турнику у лавочки, подтянулся, сделал подъем с переворотом и спрыгнув на землю решительно заявил:
-Сегодня же и уйду!
-Да ты подумай, куда пойдешь?
-А свет не без добрых людей и господь поможет… - Александр натянул кепку и бодро покатил такчу к калитке поповского двора.
* * *
В последние несколько лет я стал все чаще видеть его в другом конце города, возле Чистяковской рощи. Встречал я Александра частенько, несколько раз порывался заговорить, но что-то останавливало. Как-то наблюдал за ним, читающим газету, уютно расположившись на автобусной остановке. Сидел вальяжно - нога за ногу, в правой руке дымила сигарета, рядом лежала кепка с двинным козырьком. Идиллия, да и только. Народ суетится: кто на работу спешил, кто на учебу, а у него как у лондонского денди читка утренней прессы. И одет он был на удивление опрятно и прилично. На нем был слегка поношенный, но чистый и модный пиджак, наглаженные брюки, туфли. Все со вкусом и подобающим приличием.
«Нет, не бомжует, - отметил я про себя. – Видна Женская заботливая рука. Женился что ли?.. Ну и правильно… Хотя вряд ли, наверное, приютила какая сердобольная вдова. Возможно, работает в клинической больнице, не случайно же он сидит на остановке, что напротив нее».
Месяца через три видел его уже возле магазинов в центре города. Одет был похуже, стоптанные ботинки, черные мятые брюки, мешковатый пиджак. Стоял у перехода и о чем-то невесело размышлял.
«Выгнала, - подумал я сочувственно. – Женился бы, дурак. Столько женщин одиноких, заботливых и с жильем. А ты… Устроился бы куда сторожем и жил себе в удовольствие».
* * *
Уже зимой видел его бредущим в другом конце города под платанами: одет неряшливо, но все же прилично. «Эх, Александр, Александр, что ищешь? Почему не хочешь жить как все?..» -размышлял я, направляясь в архив.
С некоторых пор меня стала занимать его странные перемены в жизни и мысли. О чем он размышляет? Что ищет с таким упрямством?.. Видел его понуро бредущим от Дома книги к гостинице «Интурист», у магазинов в центре города, у архива, но чаще всего у клинической больницы. Как-то снова столкнулся с ним в переходе, хотел было остановить, поговорить о жизни, выведать чем голова забита и чем душа держится.
«Нет, не надо, - остановил я себя, - станет деньги кляньчить, а их только-только хватает, тянем от зарплаты до зарплаты…» - и я прошел мимо, обратив внимание, что борода почти совсем поседела и разрослась до патриаршей. Он суетливо посторонился, опустив глаза. Вид у него был совсем другой, он больше походил на бомжа, чем на денди, прожигающего жизнь.
Читал лекцию, а сам размышлял о нем, о его странной и непонятной хитрости. Ребяческой хитрости. Странным казалось то упрямство жить без житейских забот, что засело в нем напрочь.
«Но почему? Он ведь не сумасшедший, ну не совсем… Юродивый?.. А что, вероятно, такими и являются юродивые. В чем же видит смысл своей никчемной жизни?.. Или проживает просто так, живет одним днем?.. А ты сам, в чем смысл твоей жизни?.. Если так подумать,- размышлял я уже во время занятия,- червонец можно было дать. – Угу, а потом попробуй не дай, стал бы ходить хвостом в университет. Господи, продли его жизнь! Дай ему здоровья! Пусть и дальше напоминает хоть изредка о родителях и юности!».
* * *
И вот как-то весной столкиваюсь с ним лицом к лицу недалеко от больницы. Александр шел и чему-то улыбался. Неожиданно для себя я остановил его и поздоровался. У него в глазах заиграли лукавые искринки.
-Здравствуй, Александр! Долго приглядывался: ты или не ты…
-И тебе здравствовать!.. Ходишь такой важ-ный…
-Приходится, преподаю. Студенты, лекции, зачеты… -Начинаю оправдываться. – Ну, а ты как? Где живешь? Нашел себе невесту?.. Помнишь, ты говорил, что в церкви видел девушку...
-Не-а, я туда не хожу… - ответил он, опустив взгляд.
-А что так? Разочаровался? Чем же?..
-Батюшки разочаровывают…- шамкающе ответил он.
-Ну так ты не к ним ходи, а в церковь, к Богу…
Он тянул с ответом, лукаво рассматривая что-то перед собой. Потом посмотрел в небо и с лукавой усмешкой бросил на меня пытливый взгляд.
-А ты знаешь, он, наверное есть… Да, да, есть! Он дает людям испытание… И чем сильнее любит, тем большее. Вот и меня испытывает…
Александр мгновенно преобразился, лицо стало торжественно-суровым, как тогда, когда поздним вечером рассказывал мне в нашей времянке полушепотом про аварию.
- Водитель автобуса хотел на скорости проскочить мост и вылетел на встречку, а оттуда нам в лоб несется легковушка. Я двумя руками ухватился за поручень, знаешь такой вверху, рядом с водителем. И вместе с ним влетел в окно легковушки – головой, вот этой, убил женщину… Ну а после этого не смог жить в родном городе.
* * *
-Ты, наверное, прав… Конечно прав, надо идти в храм к Богу, но в храм не обычный. Да! Но почему я тогда не нажал кнопку?.. -Александр с поднятым указательным пальцем вдруг испуганно замер.
-Какую кнопку?.. – Я глянул вверх, туда, куда он вперивал свой взгляд. И увидел исчезающую в серой дымке панель из клавиш и кнопок. А может быть она мне померещилась?.. После вчерашнего ночного бдения за компьютером это вполне возможно.
-Ну ту синюю… Или зеленую…
-И что?..
-И тогда бы я ее, - он похлопал ладонью по облысевшей голове, - не убил… А может быть, еще можно?.. А?.. –Он впился своими карими глазами в меня.
-Что можно? – с испугом спросил я.
-Ну нажать ее?
-Не знаю, - пожал я плечами.
-Нет! Уже поздно. Понимаешь, бог посылает человеку ангела-хранителя, а Сатана – ангела-искусителя… Да, так вот, когда является этот, тогда человек уже больше не жить…
И в этот момент за спиной Александра послышалось какое-то шуршание и сухой вполне отчетливый шлепок.
-Не смотри туда, не надо! – возбужденно прошептал мне побелевший Александр.
-Почему?.. – я все-таки заглянул за его спину и увидел на тротуарной плитке под цветущей жерделой черный обтянутый кожей человекоподобный силуэт.
-Ну вот!.. – проговорил Александр, скользнул по мне безразличным взглядом и растворился в нахлынувшей толпе прохожих.
Я направился к силуэту, чтобы рассмотреть его, но отвлекшись всего лишь на мгновение, чтобы отыскать спину своего давнего знакомого, ничего странного на тротуаре не нашел. Под деревом мирно лежала черная дворняга, а на крышу взлетала стая сизарей.
* * *
- Ты представляешь, кто правит страной…Про лондонский суд читаешь?.. Даже если этот порхатый наполовину брешет, но я верю, что за его бабло эта крыса на трон посажена… Ужас, к чему идем.
Аркадий протер пальцами толстые линзы очков и пытливо глянул на нас с Валентином.
-Да народ никто и ничто для них… С нами можно считаться, когда массой колеблемся из стороны в сторону, но не более того…
-Да, да… я тоже так думаю. И ничего, ничего не сделать…
-Быдло, мы быдло, - подитожил я, собираясь проститься со знакомыми.
-Ну почему? – пробормотал Валентин. – И от нас многое зависит.
-Что?.. Что, скажи, от нас зависит? – Аркадий экспрессивно показал рукой на себя и его. – Только, умоляю, не агитируй идти на выборы… Надоело.
-Давай отойдем в сторону! – предложил Валентин, странно глянув мне в глаза.
Мы отошли и остановились недалеко от журнального киоска, почти напротив камеры наблюдения, висевшей над рыночным рядом.
-Ты может быть слышал о телепортации мыслей… О коллективной молитве?- Валентин пытливо всматривался мне в глаза.
-Ну что-такое когда-то слышал. –Выдавил я из себя.
-Да люди так влияли на преступность. В Гватемале, кажется, после коллективных молитвах преступность сошла на нет. Ты говоришь – ничего нельзя сделать. Можно! Мы, а нас не так уж и мало, молимся за Россию, просим Бога избавить ее от этой нечести. Надо только, чтобы в одно и то же время молились. Подключайся!
В его широко раскрытых глазах стояла боль и надежда.
-Не знаю, я как-то не созрел…
-Ну почему?
-Да вот застрял где-то между Богом и… Пустотой.
-Ты ведом ангелом-искусителем… – не то спросил не то констатировал Валентин.
-Ангелом-искусителем, то есть ч…
-Тсс! Не надо, не произноси!
Валентин поднес палец к губам, когда хрипло и зло прокаркал черный ворон, до этого молча сидевший на крыше киоска.
Я опешил и на мгновение потерял самообладание. Выйдя из ступора, спросил:
-А ты случайно не был знаком с Александром, что жил тут при больнице?..
-Ну а как же… А почему знал, знаю, это брат Бонифатий… Он постригся в монахи, живет сейчас на Афоне. Он вместе с нами. Кстати, это его идея…