Три фото из альбома
ТРИ ФОТО ИЗ АЛЬБОМА
Эротические этюды ?
***
В незапамятные времена, жарким летом, я оказался в московском автобусе рядом с незнакомкой, «девушкой приятной наружности». Автобус не был плотно набит, но мы стояли достаточно близко, и я искоса поглядывал на неё, стараясь не докучать избытком внимания.
В открытое окно влетел пушистый шарик, семечко какого-то растения, – в детстве мы называли их «солнышко». Вы, наверное, знаете эти летучие семена. Я медленно и осторожно поднял руку, и оно легло в мою ладонь. Такое бывает во сне. Но это произошло наяву. Столь же медленно я повернулся к девушке и подал ей свою «добычу». И она так же медленно подняла свою руку, и взяла подарок. Слегка наклонила голову и поблагодарила меня тенью улыбки: – чуть-чуть глазами, чуть-чуть губами, – столь же светлой и лёгкой, «летучей», как то солнышко.
И – всё! Остановка! Занавес!
Меня поразила абсолютная, волшебная, «божественная» гармоничность происшествия, всей этой «пьесы-пантомимы», экспромтом разыгранной случайными персонажами.
Хотелось бы знать теперь : а ОНА – помнит?
Вы спросите: - а где же эротика? Читайте дальше.
***
В незапамятные времена, жарким летом, наша компания проводила отпуск на Чёрном море в небольшом посёлке Гантиади. Там всё было прекрасно, как бывает в юности, (хотя среди всех я был «патриархом»).
Путь от нашего обиталища до моря, по тропинке сквозь живую изгородь, был настолько короток, что даже не приходилось переодеваться.
А море было тёплым, а море было добрым, а море было нашим! А море было – всегда!
Чуть больше времени занимал «поход к Алеко» – так мы называли «черного человека», который варил кофе по-турецки. Каждый раз, в придачу к кофе, мы получали представление! Он был больше артист, чем торговец, а мы были больше восторженными зрителями, чем клиентами.
Он зажимал между пальцами 4 длинные палочки-ручки от малюсеньких металлических пузатых сосудов, и жестом фехтовальщика стремительно вонзал сразу все в раскалённый песок, поднимая песчаные «бурунчики», которые доставали до самых краёв жезв, и жидкость в них столь же стремительно с шипением вскипала, и тут же рука с этим «веером» возвращалась назад… но песок ни разу не попал в кофе, а кофе ни разу не плеснул на песок. И мы не уставали любоваться этим искусством, и он это знал, и мы это знали.
Ещё можно было тут же, рядом, купить мороженное, и я изобрёл собственный способ употребления «Кофе-Гляссе»: – надо приклеить языком к нёбу ледяную сладкую «лепешку», а под ней потихоньку цедить обжигающее, чёрное, горькое чудо…
А ещё рядом были горы, не столь уж высокие, но настоящие, и однажды мы втроём, усилием воли оторвав себя от моря, сбегали на вершину, и увидели оттуда, что горизонт на самом деле – круглый, и я страшно гордился тем, что ни в чём не уступал своим молодым спутникам.
Также большим успехом у нас пользовалась смесь джина – (водки, настоянной на можжевеловых ягодах), с апельсиновым соком. Сок и водка покупались в ближайшей "палатке", ягоды собирались с ближайших кустов, а пропорции подбирались в соответствии с личным темпераментом и вкусом.
Итак, у нас тогда было всё – синее море, голубое небо, зелёные горы, белое мороженое, чёрный кофе, оранжевый джус, – и разноцветная, яркая, общая наша юность, энергия которой так же вскипала и бурлила, как кофе у Алеко.
. Вы спросите: – ну, а где же, наконец, обещанная эротика? Извольте!
Однажды вечером, когда стемнело, после очередного, видимо, весьма обильного приёма джина с тоником, мы впятером, 4 кавалера и дама, спустились в купальной униформе к морю, и нам четверым явилась блажь искупаться голыми. Решили - и немедленно приступили к исполнению. Мы были воспитанные ребята, вовсе не нахалы и не циники, и потому попросили нашу даму отвернуться.
Плавки наши слетели мгновенно!
Фишка была в том, что стояли мы аккурат с четырёх сторон от неё: – она посередине…
Вам хочется ещё круче? Пожалуйста!
***
В незапамятные времена, жарким летом, уж и не помню, по какому случаю и маршруту, в период которой из прежних жён, или в паузе между ними, едучи в плацкартном вагоне на верхней полке, я проснулся среди ночи, как всегда просыпаюсь на остановках, когда прекращается тряска и ритмичный стук колёс.
Вагонные ложа, как известно, весьма узкие, поэтому, лёжа на спине, я откинул руку в пространство между полками, и моя рука случайно встретилась с другой рукой, так же откинутой в мою сторону, – женщины с противоположной полки. И она не отняла своей руки. И так наши руки, и так в темноте вагона не руки наши, – так мы сами ласкали друг друга, соединённые этим живым мостом над пропастью между полками, ласкали, доставая лишь до локтя, ласкали пальцами, ладонями, всей кожей, ласкали горячо и нежно, ласкали жадно и щедро, пока не уснули перед самым рассветом.
Наутро в вагоне началась обычная поездная жизнь, люди ходили по проходу с полотенцами и стаканами, и мы, пассажиры, обычные временные попутчики, спокойно и равнодушно обменявшись взглядами и пожелав всем соседям доброго утра, влились в эту жизнь. И, как ни странно, я принял этот лишённый контрапункта финал, как само собой разумеющуюся данность...
Так что же это было? Как назвать? В чём каяться? Чем гордиться? За что благодарить? И кого?
Что, Вам опять мало? Тогда Вам – не сюда…
© Copyright:
Марк Олдворчун, 2012
Свидетельство о публикации №212013001128