Когда я была маленькой, мама иногда брала меня на работу. Первый раз я попала случайно, а потом не переставала просить об этом. То, что делала мама, поражало. «Ты волшебница?»- спрашивала я, с разинутым ртом упиваясь результатами ее творчества, иначе это не назовешь. Мама улыбалась и говорила, что это просто работа, но к своим обязанностям она относится с душой – вот и весь секрет. «Когда я вырасту, стану такой же,- обнимала я маму,- и все люди на земле будут счастливы». «Дай-то Бог,- мама гладила меня по голове и добавляла:- у тебя обязательно получится». Я, вскакивая с утра пораньше, начинала просить: пойдем, поработаем, ну, пожалуйста. Мама качала головой: не время, наше появление должно быть чудом, а не повседневностью, иначе люди перестанут ценить это. «Как можно перестать ценить счастье?» - искренне недоумевала я. «Подрастешь – поймешь, словами не объяснишь, поэтому малышек вроде тебя к такому делу на пушечный выстрел не подпускают», - шутила мама. «Какая же я малышка, если уже знаю о параллельных мирах?»- обижалась я и в этот день усиленно возилась с куклами, громко, чтобы слышала мама, рассказывая им, что, оказывается, не все люди знают о существовании параллельных жизней, а только ведут об этом дискуссии, а некоторые верят для собственного успокоения.
Мы относимся к роду Дарящих Любовь, но пока я не подросла, воспринимала это обыденно, не предавая значения необычному названию. Есть же династии врачей или военных, и им это не кажется удивительным. В нашем мире востребованы все обычные профессии, а от земных жителей мы отличаемся тем, что существуют роды вроде нашего, и частичку своего умения мы вносим в жизни людей, только они об этом не знают, называют судьбой или случаем. Мама работает со взрослыми людьми. Бытует мнение, что в возрасте 50 лет и старше невозможно встретить настоящую любовь, жизнь, вроде как, прожита, главное - дети и внуки, остальное – попытки не остаться одинокими. В этом случае ни о каких чувствах речь не идет, главное, притерпеться и подстроиться, а уж найти в зрелом возрасте опору, человека, близкого духовно – это сказки. Мама сказки делает реальность: пробуждает в человеке свет, на сияние которого обязательно приходит тот, который до сих пор не вышел на нужную дорожку. А потом вокруг удивляются: надо же, повезло, живут душа в душу, словно созданы друг для друга. И в мире меньше становится слов «прожила, но так и не встретила свою половинку».
Нас у мамы трое, две моих сестры родились намного раньше меня. Старшую почему-то не удалось приобщить к нашему предназначению. Нет, она не против любви, просто отказалась ходить по земле, ее всегда тянуло к звездам, и теперь оттуда она рассказывает людям о настоящем чувстве, дарованном небом. Увидеть ее могут только те, которых поцеловала Любовь, для них она танцует на звездах, подавая знак: не пропустите, запомните это мгновение, сохраните в сердце! Трудно сказать, есть ли что очаровательнее ее танца и музыки, льющейся с небес в этот миг.
Средняя сестра свое умение использует редко, что меня удивляет. Она не поднимается к звездам, не показывает вещие сны и на Землю ходит неохотно, но взвалила на себя тяжелый труд. Ее направление узкое - богатые самодовольные мужчины. Живут себе припеваючи, пока на их пути не встретится девушка, на которую они по их положению и внимания не должны обращать. Но ничего не могут поделать – вспыхивают чувства, борьба, бесполезными становятся взвешивания за и против, потому что моя сестра работу делает, как и мама, на отлично. И сказки про Золушек становятся реальностью! На мои попытки выяснить, почему так получилось, отшучивается расхожим «редко, но метко», и ее работу, действительно, считают ювелирной.
Сейчас не могу сказать, как скоро мама узнала про мои вылазки на Землю, когда я еще не была аттестована, а только перешла в старший класс, где и начиналось изучение всех тонкостей нашей профессии.
- - - - - - - - - - - -- - - - -
Деревню Марьино лихорадило вторую неделю. Ползли слухи, что в их краях объявилась необычная дивчина. Как зовут, откуда приходит и где живет, не знал никто.
Первой весть в Марьино принесла кума Глафиры Сусловой старая Рубчиха, как называли Полину Антоновну Рубцову, из соседней Медведовки. Ее появление в деревне служило знаком того, что в округе произошли некие события или только намечались. Разносить новости было давней страстью Рубчихи. Неторопливая, с ленцой, она преображалась, как только до ее ушей доносился неслышный другим шепот о сватовстве, сделках или ссорах. Рубчиха с радостью бросала домашние дела, наряжалась и отправлялась по гостям, страшно переживая, что ее новость может запоздать и не поразить слушателей новизной. По дороге она кляла базары и ярмарки, другие многолюдные сборища, на которых съехавшиеся люди безостановочно мололи языками, норовя лишить ее наслаждения: упиваться вниманием слушателей и смотреть на раскрытые от удивления рты.
В тот раз новость оказалась такой, что взбудораженная женщина нашла в себе силы лишь забежать в дом, схватить платок и на ходу прикрыть им домашнее платье. Запылившиеся на огороде башмаки резво просеменили по деревенской улице, вынесли Рубчиху на проселочную дорогу и помчались в сторону Марьино, забыв, что хозяйка постоянно жалуется на боли в ногах. Рубчиха не оглядывалась в надежде, что ее догонит попутная телега: ни один рысак в мире не взялся бы соперничать с женщиной, стремившейся первой достичь заветной цели.
- Антоновна, пожар, что ли?- кричали вслед кумушки Марьино, когда она из последних сил преодолевала оставшиеся метры до хаты Глафиры.
Рубчиха только отмахивалась руками, тем самым разжигая еще большее любопытство: появление вестницы сулило некое разнообразие в беспросветных деревенских буднях.
- Воды,- пролепетала Рубчиха, рухнув на лавку в хате кумы.
- Случилось что?- Глафира протянула наполненный доверху ковшик.
- Упрела, - Полина стянула с плеч платок и некоторое время обмахивалась, не спуская глаз с Глафиры, красноречиво намекая: ой, что творится на белом свете!
- Что ж в самую жару примчалась, так и до беды недалеко.
Нет, не сдержалась Полина Антоновна, которая весь путь клялась себе, что донесет весть не спеша, по порядку, чтобы слушатели подпрыгивали от нетерпения, выпалила:
- Степанида вышла замуж!
- Новость,- махнула рукой Глаша.- Небось, в третий раз али более. Так и убегаться можно, если на нее внимание обращать. Та еще кобелина женского рода.
- Много ты понимаешь,- Рубчиха немного пришла в себя и уже загадочно щурилась и одаривала куму снисходительной улыбкой.- Я не про Нюркину Стешку разговор веду, а про Степаниду, у которой четыре года назад муж умер и оставил ее с пятерней – мал-мала-меньше.
- Ишь ты, повезло бабе,- покачала головой Глаша.- Не уж- то, какой безнадежный вдовец позарился?
- Вдовец вдовцу рознь. Ты меня не торопи, я расскажу такое, что на ногах не устоишь.
- Напужала, присяду,- засмеялась Глафира, подвигая табуретку.- Чую, рассказ будет долгим, вот ноги и отдохнут.
- Може и не долгий, а дело не простое, сама потом будешь подробности выспрашивать. Или вы уже слыхали о дивчине, которая заварила кашу с замужеством Степаниды?
- Сваха, что ль, новая какая?
- Сама ты сваха, хотя…- Рубчиха помолчала.- Умная у тебя голова, в самую точку попала. Короче, тут такое дело.
Появилась у нас в деревне молодуха. Нет, не жить приехала, просто однажды глядим – идет по дороге незнакомка. Невидная из себя, в другом месте мы бы никакого внимания не обратили, да сама знаешь: в деревне любое новое лицо попадает под разгляд. Юбчонка полинялая, платочек выцветший наперед повязан, а с лица неказистая, простая: нос курносый да в веснушках.
- Ловко вы ее разглядели.
- Попервах не очень, это опосля вспоминали, кто что заметил, вот и сложился портрет. Мы с бабами у плетня собрались, я им рассказывала о новом ухажере Стешки, а эта как раз и вышагивала под солнцем. Идет, не спеша, словно что-то ищет, с нами приветливо поздоровкалась, а ничего не спрашивает. Мы посудачили: может, это побирушка, хотя без сумки да и чистенькая вся, но мало ли как? Видим, сворачивает к хате Степаниды. Мы посмеялись: у той не очень разживешься, в доме дети да нищета. Покликала дивчина Степаниду, че говорила, не слыхать, такая досада - далековато. В хату подались, да путница вскоре вернулась, пошла себе дальше, уже не останавливалась. Мы – к Степаниде, любопытно же, что там было. «Ничего,- пожимает та плечами, - сначала перепужалась, думала, какая родственница сыскалась да на житье будет проситься, а она только воды попросила, а когда уходила, так посмотрела, словно самая родная на свете. Улыбнулась и распрощалась». Ну, я это «родная» дюже к сердцу не приняла. Степанида – она же чудачка, всегда видит хорошее там, где им и не пахнет. Девчонка поблагодарила взглядом, а наша горемыка понеслась мыслями туда, где всегда бывает.
- Ну и события,- усмехнулась Глафира,- столько шуму из-за глотка воды.
- В том то и дело, что мы забыли об этом, нам был важней тот, с кем спуталась Нюркина дочка, еще энто не пересудачили, опять новость – мужики в деревню нагрянули, помощники: кому че поправить, построить. Прибыли вечером, обосновались на поляне у сгоревшего дома, чтоб переночевать да с утра обход сделать, об работе разузнать. Собралися ужин готовить, а ихний бригадир вызвался по воду сходить. Видный мужик, высокий, лицо строгое, а глаза все смеются. Как ухмыльнется в усы, так бабы подхватывают юбки на бегом на задворки, чтоб не замочится от восторга, такой вот притягательный паразит. Взял, значит, ведра и что ты думаешь – направился прямехонько ко двору Степаниды. Прямо вот прошагал мимо других калиток, а моя соседка даже спросила: водички, сынок? Он кивнул, а сам у хаты Стеши остановился. Она во дворе была, покликал, разговаривают, он на ведра показывает, а сам обомлел да глаз с нее не спускает.
- Ой, ну и скажешь. На че там смотреть? Сама ж не раз говорила: тянется из последних сил, чуть не горбится от трудов, чтоб свою ораву прокормить и всегда в одном платке ходит, а детей в чужие вещи наряжает.
- Вот те крест,- Рубчиха истово перекрестилась, возмущенная, что ее слова подвергают сомнению.- Она ему калитку распахивает, чтоб с ведрами протиснулся, а он воду плескает на ноги, потому что спотыкается, на нее смотрит. Пошел, а Степанида взглядом провожает, вылупилась, прямо неудобно за нее стало. Представляешь, аж-но на цыпочки поднялась, когда кавалер удалился.
- И ты говоришь, что у нее с этим красавцем сладилось?
Рубчиха немного помолчала, как бы намекая: а я что говорила, еще как заинтересуешься! Потом продолжила.
- Мужики у нас задержались, перекрывали крышу в конюшне у Потапа. Работали до темна, потом кашеварили, кто постарше – шел спать, а молодые полуночничали с нашими. Ну, ты сама знаешь, как это бывает – смех, заигрывания, ругань мамаш: до беды–то недалеко. А Николай - новоиспеченный жених - наскоро вечерял и шел к Степаниде. Сидят на крыльце, переговариваются, а то и смех слышится, да звонкий такой, Степанида так сроду не смеялась, да и смеялась ли когда? Николай и с детьми позабавляется, и воды натаскает, что еще по темну сделаешь? Детвора угомонится, Степанида его до калитки проводит и стоят, никак не наговорятся.
- Об чем можно говорить?- Глафира уже заинтересовалась и внимала каждому слову кумы.
- Не знаю. Я уж сколько раз мимо проходила, и поздаровкаюсь, и постою с ними немного, да разве поймешь на ходу? Мужики работу споро завершили, думаю: ну, вот и вся Стешина любовь, полетят голубки дальше. А они не уходят, вроде как отдыхают. Только Николай да еще один мужичок уехали. Кумекаю: сбег жених. Прямо от души отлегло. Нет, я не против, ты же знаешь, как я вдовицу жалею, только не люблю, когда не понятно, подозрительно это. Жила б она в достатке или хата была справной, я бы его поняла, не все же мотаться по дорогам, а тут не складывается и все.
- Тю, ты ж сказала, она замуж вышла?
Рубчиха махнула на нее рукой, продолжая:
- К вечеру Николай вернулся с полной бричкой леса. Я прямо не знала, что думать, ночь не спала, решила: у них задания новая. А они на зорьке нагрянули во двор к Степаниде, ка-ак навалилися гуртом, такого наворотили! Крышу подправили, забор подняли, он у нее почти лежал, подопрет кольями, а он от ветру шатается. Крыльцо сладили, ставни подбили. Я прямо весь день у калитки простояла, чтоб ничего не пропустить, куры чуть с голоду не подохли, а собака, паразитка, скулила до вечера без воды, делать ей нечего, отвлекала меня. А Николай командывает, как хозяин. Степанида светится, хлопочет, с чугунками бегает. Работу сладили, опосля из отходов стол сбили да под тутовником поставили. Долго сидели, смеялись на всю округу, да так задорно, что я им молочка снесла да чуток посидела в компании. Долго разве усидишь? Один черноглазый все ус крутил да на меня поглядывал. Стыд-то какой!
- Ой, Полина Антоновна, чего засмущалась? Хватала бы свое счастье обоймя руками, раз такое дело.
- Ага, схватишь. Я поднялась: мол, дом без присмотру, я же без хозяина живу. Думала, скажет: пойдем вместе посмотрим, да не сказал, а мне уж ходу назад не было. Вечером бригада уехала, и Николай с ними, но обещал вернуться. И, не поверишь - вернулся, записались, как семья, ходют по деревне вместе, чуть ли ни за руки держутся на людях. А он оказался не бездомным, далече, правда, но жилье есть, родители живы, две его дочки с ними, уже Стешиных старшеньких к ним отправили, говорят, там посвободней и привольней. Сами пока у нас осталися, но кумекают, как быть дальше, чтоб объединиться. Степанида – она им ко двору придется, покладистая, уважительная. Как тебе такая история!
- Это называется – бабе на роду счастье прописано. И никто об этом не ведал, пока не случилося. Так и живем надеждой. Порадуемся за неё.- Глаша поднялась.- Я сейчас стол накрою, а то знатно гостью встречаю – ушами.
- Да не голодная я, – Рубчиха потянула Глашу за фартук, призывая сесть.- Ты чего это не реагирываешь на мою повествованию? Я тебе об чем толкую?
- Про Степаниду,- развела руками кума,- я все поняла.
- Да не про Степаниду, дурья ты башка, дослухай сначала. Как только Стешка с Николаем оженились, я отправилась в Васюринку поздравить с именинами золовку Аньку. Сидим за столом, болтаем, про мужиков заговорили, где, мол, они ходют да на нас, красивых, не набредут. Она: перевелись мужики, одни сморчки старые остались свободными, а я возьми да про Николая расскажи, какой он видный и хозяйственный, а сыскал себе неравную обузу. Анька завелась, как ты: судьба такая. И рассказала, что у них недавно тоже история была. Несколько лет назад молодица влюбилась в заезжего парня да и понесла от него, надеясь, что у того слова не разойдутся с делом. А он испужался да проговорился, что уже женат и никак не может оставить своих законных деток без отца. Так и заявил – законных! И уехал без следов. Молодица родила сына, воспитывала его с матерью, а замуж выйти не надеялася, кругом полно свободных девчат, без приплоду, кто на нее глянет? А девка хорошая, веселая, никогда головой не поникала от несправедливости судьбы. Последнее время преобразилась, глаза сияют, щеки пылают, верный признак – влюбилась. Да только мать ее вздыхала, жаловалась Аньке: зря Маня влюбилась, другой раз сердцем разобьется, не глянет он на нее. А кто - не сказывает, рукой машет на вопросы, да у людей глаза есть. Парень один со службы вернулся, красавец, герой, самый видный в округе. Его мать хвалилась, что любая за ее Петра пойдет, только нужно выбрать хорошенько, чтобы и красивая, и характер покладистый да не из бедных. Для себя присматривала, не для сына, а он усмехается, никому внимание не уделяет, от маменьки отмахивается. Девчата меж собой чуть не передрались, хвастаясь, как он одной подмигнул, а другой помог корову выгнать из кустарника, а третья божилась, что по вечерам ктось в окно на нее смотрит, а более некому, как Петру, чувствует она его на расстоянии. А желанный жених как-то встрелся посреди улицы с энтой Манькой да и покой потерял, прямо через два дня взял за руку и привел к себе. Ой, как люди гадали, что же стряслось? Может, свел их кто, пособил? Незадолго до этого Маню видели с какой-то дивчиной, шли вдвоем с поля, разговаривали, а потом распрощались, как лучшие подруги и разошлись. Спрашивали: кто такая была? Говорит: не знаю, в поле встретились, она попросила проводить до села и показать дорогу на нашу Медведовку. Смекаешь, кума? Меня как ошпарило, давай подробней выспрашивать, Анька и описывает ту, о которой я тебе говорила.
- Та самая? - ахнула Глафира.
- Вроде, как она, но сомнения не убегают, мне не терпится больше узнать. Еле утра дождалась, насела на Анькиного соседа: отвези на базар, дело там важное. Хорошо, самому нужно было, не мог выбраться, а тут я подталкиваю. Поехали, сосед свое ладит, а я людей знакомых высматриваю из других деревень. Поздаровкаюсь и спрашиваю прямо: что это у вас за дело было с нежданной любовью? И узнала еще про два случая, когда непонятно как сваливалось на голову счастье разным людям. И со всеми перед этим беседовала худенькая девочка в платочке, который я вижу, как сейчас. Ой, как меня это зацепило, прямо думу думала, что это может быть. А как сложилось у меня вся картина, так я и поспешила сюда. Не знаю, сваха ли такая умелая или слово заветное знает, только я первым делом про твою Фросю подумала. Вот кому бы долю счастливую! Чую, к вам теперь путь держит сваха необыкновенная, так и шагает от деревни к следующей.
- Полина, ты прямо страсти наговорила,- замахала руками Глафира.- Шагает - так сказываешь, страхи берут. Не надо нам никаких помощников, пусть будет по-человечески.
- Какие страхи, кума? Дивчина приветливая, улыбчивая, обыкновенная. А вот притягивает она самых лучших парней и девчат для судьбы. Есть же люди глазливые, не виноваты в этом, а от них шарахаются. А эта – глазливая наоборот, так что встретить ее надобно в лучшем виде, чтоб ваш двор не прошла. Научи Фросю, чтоб кого получше себе выбрала да желала всем сердцем, верное, есть такие, угодные твоему материнскому сердцу. Вон Тимофей зажиточный и живет только с отцом и братом, моя крестница была бы там настоящей хозяйкой. Нужно Фросе это хорошо втолковать.
- О чем мне нужно втолковать?- послышалось от дверей, и Фрося раскрыла объятия крестной.- Мамулечка моя пожаловала! Здравствуйте, крестная. Вы в гостях, а я и не ведаю.
- Я не в гости, а по делам, сейчас и до дому пойду. А толковали о твоей доли, очень счастья тебе хотим.
- Не уж-то дело к сватовству поворачивается? – спросила серьезно, но не выдержала, засмеялась.
- Ну, вот, че смеешься? – взвилась мать.- Че смешного услыхала? Совсем от рук отбивается, никакого почтения взрослым.
- Да шуткует она,- Рубчиха любовалась смеющейся девушкой.- Ай да красавица! С кажным днем расцветаешь. А к жизненному делу нужно относиться серьезно. И выбирать серьезно, удачно.
- Выбрала я уже, но только это секрет.- Фрося приложила палец к губам. – Ни-ко- му ни слова!
- Я те выберу без матери,- Глаша поднялась и несильно огрела Фросю полотенцем.- Будто знаешь, как выбирать.
- Сердцем,- бросила девушка, отскакивая подальше.
Рубчиха тоже поднялась.
- Не, без матери никак нельзя, а сердцу иногда надо нашептать, чтоб стучало в ту сторону, в которую положено. Я тут, Фросенька, узнала кой че, мать тебе потом обскажет, отнесися к этому сурьезно, как ни к чему другому.
- Кума,- засуетилась Глаша,- ты, никак, уже уходить навострилась? А обед?
- Домой пора, я же только на минутку заскочила, все бросила, как есть. Не переживай, я на днях появлюся, никак это дело нельзя оставлять без присмотру. Дай только еще воды, напьюсь с запасом, а можа по дороге кто подвезет. А вы тут смотрите в оба.
Фрося долго отмахивалась от матери, когда та передала рассказ кумы.
- Мама, ты в это веришь? Знаешь же крестную, она даже из писка цыпленка может сделать событие.
- Не верь, а присматривайся, это не трудно. Примечай, если незнакомка появится. Потом будешь жить да радоваться. Вон каких женихов приводит, самых лучших! И нам такой не помешает. А будешь выкаблучиваться, всех разберут, охотников хватает на богатых да красивых.
- Зачем обязательно богатый? Я хочу по любви.
- Так влюбись в богатого, двойную счастью схватишь. Вон Тимофей как тебе вслед смотрит кажный раз, а ты нос воротишь. Здоровайся приветливей, улыбайся, только скромно, мужики это любят. Не веришь в дивчину, сама устраивай жизню, нужно стараться. Поняла?
- Поняла. Все будет, как ты сказал: я сама!
Новость, которую принесла Рубчиха, взбудоражила жителей Марьино. Кому-то Глафира, не выдержав бремя секрета, поведала шепотом, зачем приходила кума, где-то Фрося со смехом посоветовала встречать каждую незнакомку с распростертыми объятиями. Смеялись, отмахивались и…готовились. Куда деться от желания верить в возможность получить подарок, прикоснуться к чуду?! Работающие в огородах все чаще разгибались, чтобы бросить взгляд на дорогу, девчата после свидания подолгу стояли у калиток, всматриваясь в темноту и шепча: приходи, я очень жду, ко мне, пожалуйста! Кто-то усиленно прибирался во дворах и возле, надеясь привлечь ожидаемую ухоженным видом, а кто-то, наоборот, старался создать вид бедности и запустения, надеясь на сострадание той, которая принесет в деревню счастье. Преобразились вдовушки, распрямились и, почувствовав вкус к жизни, перемигивались с мужчинами, ободряя себя: «Уж если Степаниду с пятерней взяли…». Теперь по вечерам дольше обычного не гасли свечи в окошках. Хозяйки вытряхивали приданное для дочерей, переглаживали, отмахиваясь от бормотания мужей: «Нашли себе заботу. Бездельники языками чешут, а они покой потеряли». Встряхнулась деревня, заклокотала жизнью. Сколько слез было пролито из-за разногласий: влюбленные настаивали на неотложном сватовстве, доказывая, что никто другой им не нужен, а какая-то дивчина может все поломать, родители упирались, если им казалось, что выбор сына или дочери был поспешным. Горячее стали поцелуи в укромных местах и все жарче клялись в любви друг к другу влюбленные.
Глядя на суету, слушая непрекращающиеся пересуды подруг, Фрося смеялась и только по ночам, в темноте, улыбалась кому-то, ведомому только ей, и ждала, когда он перестанет оббегать ее десятой дорогой. Несколько раз порывалась подойти сама, но на нее, хохотушку и озорницу, нападала робость. Нет, невозможно сделать такой шаг, вдруг оттолкнет, навсегда лишив смысла жизни? Ходит, погруженный в себя, прячет глаза и, скорее всего, не ведает, из-за чего в деревне в последнее время переполох. И ее переполох не трогает, не нужна помощь даже самого искусного кудесника, она сама…сама…
Заканчивался воскресный день. Утихла суета, жители готовились поутру начать новый трудовой день. Только молодежь не сдавалась, стараясь каждую уходящую минуту провести так, как требуют неугомонные юные души. Собрались на поляне еще засветло, водили хороводы, потом запалили костер, он и освещал разгоряченные танцами, песнями, смехом лица.
Санька сидел в стороне на поваленном бревне. Хорошо здесь: огромный куст прячет от любопытных глаз, которые он не спускает с самой красивой девушки деревни – Фроси. Вон как танцует, королевой выходит в круг! Статная, живая, а смеется так, что у него душа начинает петь. Ребята вокруг так и вьются, а Фрося отшучивается частушками да поглядывает в сторону Саньки. Может, он это выдумывает, как разглядишь наверняка в неярком свете костра, но так хочется, чтобы это было правдой.
Санька мало общался с Фросей, куда ему тихому, незаметному подойти к такой королеве? А что сказать? Не умеет, как положено, а услышать от нее смешки, выглядеть глупым и растерянным, было выше его сил. Решиться бы ему, подойти, увести за собой да прижать к себе в укромном местечке. Никакие слова не нужны, пусть бы слушала, как стучит его сердце. Фрося – хорошая добрая девушка, не обсмеет, просто разведет руками и скажет: не люблю. А кто ей люб? Ни один парень не похвалился, что уговорил ее на поцелуй. Куда же ему, такому неловкому из-за своего недостатка?
Он вздохнул и обернулся на тихие шаги. К бревну подходила незнакомая девушка.
- Доброго вечера, - с поклоном сказала она. – Я присяду рядышком?
Санька кивнул, одновременно приветствуя ее и давая согласие на соседство.
Девушка села, по детски вытянув ноги, некоторое время смотрела на шумный хоровод.
- Хорошо у вас, спокойно, весело. Ты почему не танцуешь?
Санька сначала неопределенно пожал плечами, потом, подбадриваемый мягким взглядом, вымолвил.
- Н-н-не умею,- и совсем неожиданно для себя, потупившись, добавил:- с-с-стесняюсь.
- Зря стесняешься,- незнакомка никак не отреагировала на его заикание.- А ведь вон та, черноглазая, ждет. Подойти не решается, неудобно девушке самой навязываться такому гордому парню.
- Я не г-г-гордый, с чего ей так д-д-думать?
- Это вы сами разберетесь, а мне нужно идти. Все будет хорошо, веришь?
Санька повернулся к девушке и на миг замер: такой свет хлынул из обращенных на него глаз! Стало тепло и уютно, словно он совсем маленьким забрался под бочок к маме, и прочь отступили ночные страхи, ничего не стало важно, только ласковые руки, гладившие его по взъерошенным волосам. Да, вот так он любит Фросю, так будет оберегать всю жизнь, как мама бережет ребеночка. Где она, самая ненаглядная на свете? Смотрит в его сторону, точно – точно, ему не кажется! А, может, на девушку? Только нет никакой девушки, ушла так же тихонечко, как и заявилась. Незнакомая, а показалась родной!
- Эй, кавалер, - послышалось рядом, и Санька вздрогнул – голос Фроси.- Долго ты от меня будешь прятаться?
- Я не п-п-прячусь.
- Сань, я все глаза проглядела, высматривая тебя в темноте. Ты никогда ко мне не подойдешь? Гордый?
- Нет,- Санька от волнения перестал заикаться.
- Это правильно, мужчина должен быть гордым, если он самый лучший на свете. А мы, балаболки, и так проживем. Пойдем танцевать. Все надоели, о тебе день и ночь думаю. Будешь смеяться?
- Б-б-буду бояться, что это сон или с-с-сказка.
- О сказках наши родители шепчутся, выдумывают небылицы про чудеса, а мы возьмем судьбу в свои руки. Ой, я не то говорю, разволновалась.- Фрося рассмеялась и потянула Саньку за собой.- Пойдешь?
- П-п-пойду.
- Только учти: больше я тебя не отпущу.
За кустом, в темноте, недавняя соседка Саньки с улыбкой слушала разговор влюбленных. Хорошая пара! Фрося спокойно перенесет вопли матери, ее обморок от негодования, отмахнется от охавших подруг «Зачем тебе Санька, в любого пальцем ткни – уйдет за тобой» и никогда об этом не пожалеет.
- - - - - - - - - -
Я была растеряна и подавлена. Зачем забралась в это место? Только вчера состоялся разговор с мамой, которого я ждала и побаивалась. Мои успехи окрыляли, я вела себя так, как ведут девушки, когда влюбляются. Еще никому об этом не сказано, еще не было признания, и мысли «вдруг не любит» еще не родились, чтобы посеять сомнения. Ходишь, улыбаешься, не замечая этого, а улыбка светлая, счастливая! Так, наверное, выглядела и я, восторгаясь любовью, которой содействовала. Очень хотелось рассказать об этом маме. Подойти, прижаться и прошептать: я умею, как ты, потому что ты у меня самая лучшая на свете! Было страшновато, я понимала, что занимаюсь недозволенным и трусила рассказывать маме о своих вылазках. Но разве маму обманешь? Вчера она присела на диван, глянула на меня вопрошающе, потом улыбнулась и махнула рукой: иди ко мне. Я только этого и ждала. Сорвалась с места, пулей подлетела к дивану и, крепко обняв маму, спрятала счастливое лицо у нее на плече.
- Эх, ты, шалунишка,- мама прижала меня к себе и похлопала пониже спины, без слов давая понять, как относится к моим проделкам.
- Я больше не буду,- улыбалась я в плечо и понимала, что просто прикидываюсь маленькой девочкой, которой ничего не стоит пообещать маме что угодно.
- Тебе, действительно, не нужно этого делать. Любовь – очень сложная штука, у нее столько оттенков, поворотов, ответвлений. Одна ошибка, и человек станет несчастным на всю жизнь. Если позже он вновь полюбит и будет самым счастливым на свете, горечь неудавшейся любви никогда не покинет его, будет подтачивать душу, не давая покоя. А еще хуже, если кто-то решит, что любовь – наказание.
- Я же осторожненько, потихонечку, у меня все получается.
- Хорошо, что осторожненько, только давай договоримся, что ты, как и пообещала, больше не станешь идти против правил. Тебе повезло, что ты выбрала 19 век. В нем сам уклад жизни способствует легко достичь желаемого. Неспешная природа, спокойные люди, не требовательные, покорные судьбе, потому что живут с верой, чтят заповеди. Из-за таких нетерпеливых, как ты, этот век и зовут романтичным, в нем замечательно работается, кто попадает туда, не зная другого времени, творит, думая, что так легко бывает всегда. Чтобы избежать этого заблуждения, нас и учат так долго, а всего важнее -жизненный опыт, так что, моя дорогая малышка, тебе нужно запастись терпением, если хочешь сделать человека по-настоящему счастливым. Нужны еще слова?
Я энергично замотала головой, но думала совсем о другом. Ох, уж, этот переходной возраст! Почему нужно непременно доказывать, что ты семи пядей во лбу? Почему не прислушиваться к маме? Да еще эта ненужная обида: мама не верит в мои возможности! Значит, нужно доказать! Сделать и предъявить: я просто попробовала, и у меня получилось, но больше ни-ни…
21 век, небольшой провинциальный городок. Я бродила по улицам, пытаясь нащупать ростки чувств, а у меня ничего не получалось. Сколько вокруг шума, холодных расчетливых мыслей, спешки, за которой некогда оглянуться, чтобы подумать о настоящем. Женщины ищут любовь не тех, кто им подошел бы, мужчины о ней вообще не думают, в голове машины, деньги – зарабатывание или получение путем имитации любви. Я понимала, что утрирую, рисуя такую картину, но после тиши, несопротивления моим посылам тех мест, в которых я была до этого, реальность меня удручила. Самым простым способом было бы убежать отсюда, вернуться в свой класс, усиленней штудировать учебники, постепенно подходя к ситуации, подобной этой. Неужели ничего нельзя сделать? Я же бывала с мамой в этих местах, и она находила способ выплеснуть в мир радость.
Я постаралась успокоиться и сосредоточиться. Огляделась. Утро, но людей мало, работают и учатся. Я шла по тротуару вдоль бесконечного забора, а сзади… Я прислушалась к своим ощущениям. Следом идет мальчик, спешит, почти нагоняет меня. Спокойный, приветливый, увлечен одноклассницей Мариной, но до настоящей любви далеко, потому что она не стремится одарит его счастьем. Сейчас развернусь и подарю свой особый взгляд! Иначе взглянет на него Марина, запоет у мальчика сердце, жизнь окрасится яркими красками! Я почти повернулась, наполнив глаза положенной силой, но замерла, вспомнив то, что проходили совсем недавно, еще даже не успели написать ни одной контрольной. «В состояние неуверенности в нужности вашей помощи, растерянности, дискомфорта ни в коем случае нельзя смотреть человеку в глаза. Вы передадите ему свое состояние, даже если вам будет казаться, что посыл, исходящий от вас, наполнен сильным чистым светом. Шанс встретить взаимную любовь у такого человека будет, практически, равен нулю. В такой ситуации нельзя даже помышлять подготавливать взгляд: нужно обладать огромной силой воли, чтобы удержать то, что уже почти выпущено на волю». Как я об этом забыла? Как удержаться, выпустить луч мимо, без цели? Я этого не умею! Мы это еще не проходили!
Дима спешил в школу. Вздрагивая от прохлады, клял свое решение ходить пешком. Дорога не длинная, минут двадцать по хорошему тротуару, но так заманчиво полежать утром лишние десять минут, а потом добежать до маршрутки и в последний момент успеть бухнуться за парту. Сейчас не важным казалось беспокойство, когда нужный номер задерживался или, переполненный, не останавливался. Время от времени Дима твердо обещал себе, что с понедельника будет исполнять задуманное. В этом он видел много плюсов: экономия денег, возможность растрясти поднакопившийся жирок, да и для здоровья полезны прогулки по свежему воздуху в любую погоду. Маршрутка – полдня в школе – просиживание остатка дня за компьютером – главные составляющие его жизни. Мимо пролетают времена года, за последнее время Дима не мог вспомнить ни одного яркого природного образа. На этой неделе он уже четвертый день держится героем: идет пешком, даже старается не ежится, хотя прохлада пробирает. Недавно услышал, как Марина, разговаривая с подругой, сказала, что терпеть не может, когда парень идет, сгорбившись от холода. Одевайся теплей, если мерзнешь, а вышагивать без шапки, в куртке нараспашку и при этом втягивать голову в плечи – какой смысл? Дима улыбнулся при мысли о Марине. Сейчас увидит ее. Невысокая, стройная, с шустрыми глазами, как… Дима посмотрел на идущую впереди девочку, пытаясь найти сравнение. Нет, эта другая. Плечи опущены, озирается, словно что-то ищет, так ведут себя в незнакомом месте. Нужно догнать и спросить, при возможности помочь. Как бы слыша его мысли, девочка остановилась и стала оборачиваться, но, словно передумала, замерла вполоборота. Потом медленно, с усилием, развернулась, но посмотрела не на него, а мимо, за спину, вдаль. Дима увидел несчастное лицо, потерянное, дрожащее. Еще миг – и девочка закрыла лицо руками и заплакала.
Поравнявшись с ней, Дима остановился, не зная, как поступить дальше. Потоптался рядом, оглядываясь, словно рассчитывал на помощь, негромко спросил:
- Что, совсем плохо?
Ответа не последовало.
Помолчал и Дима, но решил: нужно что-то делать.
- Несчастная любовь?
Девочка заплакала громче, он понял, что попал в точку.
- Ну, я в этом не силен. Это у вас, девчат, как-то получается так сильно страдать. Как в этом случае поддерживают? Ты…это...надейся, думай, что все получится и жди. Хорошо?
Девочка кивнула, продолжая всхлипывать.
- Мне нужно идти, в школу опаздываю. Спешу ко второму уроку, но я не пойду, пока не успокоишься.- он подождал, но ответа не получил.- Только ты нарочно из-за меня не успокаивайся, а чтоб по-настоящему. Не беда, если опоздаю, так и скажу: помогал одной красивой девчонке. Не буду врать, что забыл выключить утюг и возвращался. В правду всегда верят, просто знают все наши выдумки.
Девочка еле заметно улыбнулась на уловку о красивой девчонке и многословию, с целью отвлечь ее от грустных мыслей. Она уже справилась с собой и махнула рукой: иди.
- Я тебе позвоню.- он достал телефон,- диктуй номер.
- У меня нет телефона.
- Как же я узнаю, что ты в порядке? Давай так: если нужна моя поддержка, жди меня после уроков здесь. Если тебя не будет, значит, ты спокойно делаешь свои дела. Не потеряемся, город маленький, пересечемся где-то обязательно. Я побегу?
Девочка кивнула. Дима поспешил продолжить путь, оглянулся, чтобы еще раз ободряюще махнуть рукой, но рядом никого не было.
- - - - - - - - - -- - -
Я закрыла тетрадку – свой заветный дневничок и благодарно похлопала по обложке: спасибо, что есть ты, которому могу доверить мысли. Последняя запись была короткой. «Я не сдержала слово, данное маме, но сегодня даю слово себе: я не буду вмешиваться в судьбы людей, пока не получу на это право. С одной оговоркой – с завтрашнего дня. Сегодня в последний раз отправлюсь в места, которые мне знакомы и дороги. Хочется остановиться на доброй ноте, чтобы скрасить неудачу последнего путешествия».
- - - - - - - - - - - -
Продолжение....