Пётр Иванович Лужков двое суток не был дома. В комнате общежития, где он жил, страдала от одиночества односпальная кровать с панцирной сеткой, провисшей до пола, без общения скучал выключенный компьютер. Колченогий стол и два симпатяги стула, перекочевавшие из ординаторской на время и прижившиеся на новом месте, напрасно готовились к встрече с хозяином. А «Медицинская газета» с распластавшейся мухой, приказавшей долго жить ещё осенью, была абсолютно не востребованной.
Дома… Закрыв плотно дверь, Пётр Иванович в очередной раз убедился, насколько был прав тот, кто выдал миру золотые слова - «мой дом - моя крепость». Он оставил на вешалке вытертую дублёнку, ноги затолкал в уютные тапочки, предвкушая удовольствие от предстоящего отдыха в течение суток.
Сутки! Жизнь доктора измерялась ими. Сутки дома - двое на работе. Правда, иногда удавалось вздремнуть на твёрдой кушетке в кабинете, прикрыв медицинским халатом ноги в носках с дырочками на пятках. Какой-никакой сон! Питался Пётр Иванович в больничной столовой. Щи и каша - пища наша! Такое меню вполне устраивало. Недостающие калории он восполнял, время от времени забрасывая в рот конфетку из красивой подарочной коробки. К тому же на столе готовый к включению, как ракета на старте, всегда стоял пузатый чайник.
Дома… Долой пиджак… Он уже протянул руку за уютным махровым халатом, как дверь, противно заскрипев, приоткрылась, в щель просунулась лохматая не чесанная голова:
- Пётр Иванович, Вы дома? Тёща прихворнула. Не могли бы посмотреть?
Потом дверь распахнулась. На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стояла молодая симпатичная женщина:
- Пётр Иванович, Вовка заболел. Кажется, у него температура. Не могли бы Вы его лоб потрогать?
На заднем плане появился ещё один проситель с синюшным лицом:
- Иваныч, со вчерашнего дня коленка распухла, пощупай…
В коридоре выстроилась очередь.
- Ладно-ладно. Идите по комнатам. Посмотрю, потрогаю, пощупаю… - во время вспомнил Пётр Иванович клятву Гиппократа, и крепость сдалась без единого выстрела.
Когда он снова вернулся домой, в окно заглянул утомлённый делами вечер, сгустил тьму, намекнув, что пора спать. Пётр Иванович поставил на стол тарелку с честно заработанными тремя блинами и рухнул на кровать, на всякий случай, засунув голову под подушку.
Спал - спал - устал. А устал от того, что снились чужие сны. Снился трёхэтажный особняк из белоснежного кирпича на берегу покладистой спокойной речки. И будто бы особняк принадлежит ему. Он в одежде от Версаче подъезжает к крыльцу на «мерсе», а в гараже томятся ещё три машины. У каждой - своё назначение. Возле дома роскошный сад и небольшой огородик. В огороде - пугало в платье от Диора.
Встречать выбежала жена, бывшая модель, - туфли на высокой шпильке на ходу надевает. Детишки горохом рассыпались по крыльцу - бонна никак их в кучу собрать не может.
Звонок от министра здравоохранения. Как здоровье Главного врача кардиоцентра, спрашивает. Растерялся сначала Пётр Иванович,заволновался но тут же успокоился, сообразив, что Главный врач - он и есть.
Проснулся, голову из-под подушки вытащил … Неловко себя чувствует Пётр Иванович, будто чужую жизнь украл. На работу нет сил идти. К зеркалу подошёл. Из зеркала на него смотрел рыжий идиот с красными от недосыпа глазами, в рыжем галстуке, в рыжей рубахе - настоящий варёный рак. Ужас!
Не успел Пётр Иванович по этому поводу расстроиться: очень кстати стук в дверь послышался. На пороге коллега Нестерович.
- Заходи, заходи, Валентин, - обрадовался Пётр Иванович. - Мы сейчас с тобой три блина на двоих раздавим. Включай чайник.
Не отказался Валентин. Со свистом всасывал через сложенные трубочкой губы горячий чай, слушал сон Петра Ивановича и философствовал, философствовал…
- Трёхэтажный коттедж - это три этажа счастья. Каждый человек в жизни имеет подпорки: дом с семьёй, работа, люди, с которыми и в праздники, и в будни, материальное благополучие, земля, на которой твой дом стоит. Стоит хотя бы одну из них потерять, исчезнет главное: пропадёт смысл жизни. В твоём доме будет всё. Не ленись! Засучи рукава, и вперёд. Вон оно, счастье - за поворотом! Встречай!
- Оптимистично! И правда, как я не додумался… С детства знаю: настоящий мужик должен дом построить, сына родить и воспитать и дерево посадить. Банально? Но ведь правильно!
- Ты спросил - я ответил, - подвёл итог Нестерович и ушёл, оставив хозяина наедине с мыслями.
Допивая чай, Пётр Иванович решил сначала построить дом, жениться, а потом и дерево посадить.
На работу он летел, как на крыльях, но всё равно опоздал. Мало того, в коридоре нарвался на Главного врача:
- Опоздал? Опять? Никогда из тебя, Лужков, толку не будет. О том, что заведующим отделением станешь, забудь!
Пётр Иванович нисколько не расстроился. Он давно создал внутри себя образ идеального «я». Если укорял себя за что-то, значит, этому образу не соответствовал, не принимал себя реального. В итоге - недовольство собой, низкая самооценка. Это ему ни к чему. Предстояло перевоплощение в идеального героя, способного подняться над прежним уровнем жизни.
Деньги для начала строительства были - в Париж собирался, копил. Кредит взял. Подрядчика нашёл. Место выбрал… И завертелось, закружилось…
С клятвой Гиппократа пришлось расстаться … Затянуть потуже ремень… Работать, работать, работать… Конфеты не брать… Напомнить пациентам, что есть другие способы благодарности. Запретить соседям устраивать очереди в коридоре.
К осени трёхэтажная коробка белым лебедем взлетела к небесам, осталось сделать внутреннюю отделку.
Всё бы хорошо, но природа давно требовала близости с женским полом. Правда, Пётр Иванович обходился виртуальными встречами на сайте знакомств, где представил себя топ-менеджером крупной кампании. Живёт, мол, в трёхэтажном коттедже, имеет «мерседес», холост. Он наслаждался комплиментами дам, готовых и на меньшее благополучие, купался в лучах придуманного счастья, тешил себя мыслями об идеальном внутреннем «я», всё меньше и меньше бывая на «стройке века». А стройка требовала денег и немалых.
Тут и появилась она. Однажды у подъезда общежития, потеряв земное притяжение, ему под ноги упала девушка в сапогах на высоченных шпильках. Вспомнились слова Нестеровича: «Счастье - в пути!»
- Моя! - решил Пётр Иванович.
Её звали Марго. Она жалела всех, в том числе, хористов, которые ежедневно приезжают рано утром на радио, чтобы исполнить Гимн, выпрашивала комплименты, любила рестораны и ночные клубы, золото и наряды от Диора… И ей плевать, где будет брать деньги «котик». Пётр Иванович изворачивался, крутился, зарабатывал, ловчил, но денег не хватало.
На стройке века - тишина. Замерла стройка. Застыла.
Только ледяной ветер шалит внутри здания, гремит железом на крыше, выметает застывшие опилки-слёзы через пустые глазницы окон, пытается сдуть грязь с почерневших стен.
Не спеша разгребает снег сторож Ахмат. Да Пётр Иванович в облезшей дублёнке, спрятавшись за кучей мусора, пытается перекричать ветер:
- Эй, Ахмат, может, нам пока дерево посадить? Говорят, зимой оно приживается лучше.
-