Отрывок из сценария музыкального телесериала (некоторые фамилии и ники нагло стырены автором у авторов сайта Стихи.ру по причине отсутствия фантазии и свободного времени. ЛГ никакого отношения к ним не имеют, поскольку автор никого не знает лично и просит прощения за наглость - мало ли на Руси однофамильцев!))))))
Сцена NN. Один из первых съёмочных дней.
В съёмочном павильоне без дела слоняются исполнители ролей Томмазо и Антонио – два закадычных друга, актёры Першуков и Жмурко. Обоим под 50 и, несмотря на разную внешность, они чем-то неуловимо похожи. Актёры ещё не загримированы и неодеты. Из отдельных реплик суетящихся в павильоне подсобных рабочих понятно, что начало съёмок сегодня сдвигается, произошла какая-то техническая накладка.
Першуков. - Что, Санчо, волнуетесь? Давненько не нюхали этого волшебного пыльного аромата? Ну, вот, наслаждайтесь, наслаждайтесь… А то не успеете оглянуться и – заслуженная пенсия! Твоё государство тебя, Александр Егорович, знаешь, как любит?
Жмурко. - Мое государство, Лёнчик, как сказал один модный писатель, «похоже на венерическую болезнь. Оно мешает жить, мучает человеческое естество и опошляет чувства. Оно отнимает деньги и время. Жить с ним стыдно, но деться от него некуда…»
Першуков. – Не будем о грустном, сейчас, в этот исторический момент! После стольких лет творческого простоя и венозного застоя, после позорной роли обожравшейся панды в рекламе йогурта «Йахооо!», после беспросветных тёщиных грядок в богом забытом Талдомском районе, - мы наконец в этом Эдемском саду!.. этой Мекке для избранных…
Жмурко.– Стооооп!!! Останови-ка, Леонид Петрович, дозволенные речи и погляди воооон у ту степ! Что это за каравелла знакомых очертаний колышется на горизонте, что за наяда осветила своим появлением этот наспех сколоченный утлый ялик? Не узнаёшь?
В другом конце павильона появляется актриса, приглашённая на роль Донны Матильды. Ей тоже около 50-ти, но заметно, что она отчаянно молодится: на лице явный передоз косметики, пережжённые волосы взбиты и завязаны вверху кокетливым бантиком в конский хвост. Одета актриса весьма вызывающе, не по возрасту и не по комплекции. На и без того выдающиеся формы натянута трикотажная кофточка с огромными красными маками по зелёному полю и зелёные, в тон лосины. Завершают ансамбль ярко-красные ботфорты на гигантских шпильках. Она о чём-то беседует с костюмершей.
Першуков. – О Боже!!! Неужели сама Инесса Цаплина? Богиня, прима, звезда больших и малых театров… Не верю своим глазам! Давайте-ка, Санчо, подойдём поближе! Только держите меня крепче, и внимательнее прислушивайтесь к моему пульсу!
Жмурко. – У меня у самого, Лёнчик, сейчас инфаркт микарда приключится от волнения жуткого в крови!
Подходят, не прекращая диалога к актрисе. Цаплина уже заметила их краем глаза и презрительно выгнула бровь.
Першуков. – Александр Егорыч! Ты только посмотри – какие МАКИ!
Жмурко.– Да что там маки, Леонид Петрович! Ты посмотри – какое ПОЛЕ!!!
Першуков. (уже приблизившись к актрисе) – А что, милейшая Инна Викторовна, наркопатруль вас сегодня не остановил?
Жмурко.- Неужели ТАКОЙ урожай – и ещё не созрел?
Цаплина. – Ну, во-первых здрасссьти, попугайчики-неразлучники, Санчо и Лёнчик! (друзья синхронно расшаркиваются и здороваются) Во-вторых, не Инна, а Инесса, за столько лет можно и запомнить! А в третьих, оно же в-шестых - меня в данный исторический момент только полиция нравов останавливает и то лишь за то, что высота штабелей, в кои сами собой складываются проходящие мимо особи мужского полу, превышает все допустимые нормы. А вас каким ветром сюда занесло, заи мои лопоухие? Ааааа… сейчас угадаю! Вы собрали сто этикеток от пива «Ой, как охота!» и пришли на телевидение получать законный подарок - сувенирную баночку для сдачи анализов? Нет! Знаю! Вас пригласили на передачу «Суд грядёт!» играть потерпевших – невинно убиенных братьев Нерыдайидальго…
Першуков. – Не рыдай… кого? Вот за что ты нас так не любишь, Инусик? Мы, между прочим, через такой жёсткий кастинг прошли, чтоб попасть в этот мюзикл…
Жмурко.– Можно сказать – чудом! Чудом проскочили! Сцилла с Харибдой от злости столкнулись до полной диффузии друг в друга…
Першуков. (понизив голос) – Самого Киркорова зарубили, у него от зависти очередное обострение началось (крутит пальцем у виска), а нас – взяли!
Жмурко.– Да, а вот ты как сюда попала, роза моего сердца? Нет, не роза, обознался. Мммм… Извини, не помню как называется мак женского рода… маковка?
Першуков. – Макушка! Да, Инусик, что-то мы тебя на кастинге не видели…
Жмурко. (игриво подмигивая) – Ах, неужели по проторенной дорожке пошла? И как он, господин (поднимая глаза к потолку, благоговейным шёпотом) Самый Главный Продюсер, в постели?
Цаплина. – Сходи, попробуй, Санечка – по-моему, ты как раз в его вкусе! Ну, всё? Арсенал искромётного юмора исчерпан? Все шутки плавно сползли вниз, как противогаз в мужском стриптизе? Осталось только хоботком помахать? Мне, мальчики, в отличие от вас кастинги не требуются. Настоящий талант и красота не нуждаются в глупых сравнительных анализах!
Першуков. – Да разве ж кто-то спорит? Для нескольких реплик в двух сценах, наверное, действительно кастинг не нужен, взяли первую, кто по возрасту подошёл…
Жмурко.– И чей портрет в галерее первым в глаза бросился благодаря размерам и сочности красок!
Цаплина. – Всё сказали, знатные стебоплёты? Орден Шёлкового Умника в студию, один на двоих, пусть погрызут. Я, между прочим, ради этого мюзикла от ТАКОЙ роли отказалась…
Першуков, Жмурко. (наперебой) - Джульетты? Татьяны Лариной? Жизели???
Цаплина. – Пусть это останется моей маленькой тайной! А вы лучше скажите мне, что это за импозантный мужчина вот уже пять минут бродит одиноко по павильону?
Першуков. – Вон тот, с хвостиком и папкой под мышкой?
Жмурко.– Так это наш автор сценария и автор музыки в одном флаконе – Алекс. Но…
Першуков. – Инусик! Инесса Викторовна! Я вас умоляю! Вам там ничего не светит, поверьте! У нашего драматурга тире композитора девушка есть, сами видели!
Цаплина. – Никакой девушки в фарватере не наблюдаю, путь свободен!
Цаплина с отработанной кошачьей грацией и томным взглядом направляется к Алексу с явным намерением познакомиться.
Жмурко. – Что это было, Лёнчик, как вы полагаете? Наша донья Инесс лет до восьмидесяти будет играть в реальной жизни коварную соблазнительницу?
Першуков. – И после восьмидесяти не бросит. Это – диагноз, друг мой Санчо… Но не самый худший диагноз в мире, поверьте! Смотри, смотри, как пошла!!! Эх, килограмм пятнадцать назад я бы её развернул… по фарватеру…
Жмурко.– А мне они не мешают…
Першуков. – Кто? Килограммы?
Жмурко.– Пойдём уж, нас, кажется, гримёр зовёт!