неидеальный герой или мужчина для одинокой девушки

НеИдеальный   герой
или
мужчина для одинокой девушки
(роман)









Глава 1. Москва, начало октября.
Такой паники в офисе крупнейшей в России компании «Белов-Системз-Россия» еще никогда не было. В тот понедельник, в 11 часов утра, в офисе отсутствовало абсолютно все руководство, и Генеральный директор – Константин Николаевич Савельев, и его заместитель - Юрий Валентинович Пожарский. Управляющий делами компании, Александр Александрович Приходько, в миру, просто Сан Саныч, крепкий шестидесятилетний отставной военный,  лихорадочно нажимая на кнопки мобильного телефона, метался по приемной Генерального, и в сотый раз спрашивал секретаря Савельева, Веру, миловидную молодую девушку, о том, где же в данный момент находится ее руководитель? Вера тихо плакала, и в сотый раз отвечала, что Константин Николаевич ничего ей не говорил, и о том, что сегодня задержится, не предупреждал. 
- Вера, но может быть, ты что-то перепутала, что-то забыла, может быть, он  что-то тебе говорил? – Сан Саныч уже кричал.
- Нет, Сан Саныч, я ничего не знаю! - Вера всхлипнула.
- А Пожарский, может быть, ты знаешь, где Пожарский?
- Сан Саныч, у него свой секретарь есть, Марина, почему Вы ее не мучаете своими вопросами?
- Не знает она ничего тоже, послала меня куда подальше…- Сан Саныч упал в кресло для посетителей, сунул телефон в карман, вытащил носовой платок, стал  вытирать им пот, обильно выступивший на лице и абсолютно лысой голове. 
- Вот видите, а откуда я могу знать… - Вера умоляюще смотрела на Сан Саныча. Тот причитал:
- Это катастрофа! Приедут французы, в 12 переговоры, сейчас уже 11 часов, а руководство на работе отсутствует… Вера, давай звони Савельеву!
-Так я уже раз сто набирала, телефон выключен…
-А у Пожарского?
-И у Пожарского выключен…
-Выключен или временно недоступен?
-Выключен. Сан Саныч, так может у Савельева машина сломалась? – высказала предположение Вера.
- Его машина не может сломаться! У него «Хаммер», «Хаммер» не ломается  никогда!
- А может он в пробке, где стоит?
- А телефон почему выключен?
-Но может быть он в пробке в Лефортовском тоннеле. Там телефон не работает?
- Он не ездит через Лефортовский тоннель!!
- Ну, может быть, телефон сломался…
- Это катастрофа! - Сан Саныч схватился за голову, -  Он же знает, что у нас в 12 французы. Предупредил бы, если задерживается, и если бы телефон  у него сломался, сумел бы предупредить тоже. Я его более двадцати лет знаю, он придумал бы что-нибудь. Я домой ему звонил. Ну, в общем, меня там тоже послали. Женщина какая-то, жена возможно. Сказала, что не знает такого, и не хочет знать. У меня нехорошее предчувствие. Что-то случилось…
Вера поинтересовалась:
- Сан Саныч, зачем Вы ему домой звонили?
-Мобильный у него не отвечал, я решил домой позвонить! –Сан Саныч пожал плечами.
- Савельев уже давно дома не живет. Он от жены ушел…
-Как ушел? О боже! И где он живет? – Сан Саныч опять схватился за голову, если бы у него были волосы, он бы начал их рвать. Вера как будто не слышала его вопроса, спросила:
- Сан Саныч, а  Катя Дружинина в офисе?
-Почему ты о Кате спрашиваешь? Ее тоже нет! - Сан Саныч удивился.
- А Вы ей звонили?
- Почему я ей должен звонить?!
- Но Савельев к ней ушел… Он же у нее живет!
Сан Саныч опешил. Их Генеральный, Константин Савельев, живет с Екатериной Дружининой, начальником юридического отдела их фирмы? Сан Саныч не мог  в это поверить. И к тому же последние пять лет Савельев  женат на Светлане,  дочери крупного бизнесмена, олигарха Белова, хозяина их компании «Белов-Системз-Россия». Катя Дружинина конечно очень симпатичная женщина,   и Сан Санычу нравилась, но он не мог принять, что ради Кати Савельев  бросил  дочь олигарха Белова? Это не возможно! «Да! Молодо-зелено...» - думал Сан Саныч. Хоть возраст Савельева приближался уже к сорока годам, и Сан Саныч был знаком с Савельевым более двадцать лет, он все равно считал Савельева молодым и не опытным юнцом.  Они познакомились, когда Савельев проходил срочную службу  еще в советской армии, а Сан Саныч был командиром его роты.  И  на гражданке, спустя десять лет после демобилизации из рядов вооруженных сил, Савельев, будучи уже заместителем Генерального директора недавно открывшейся корпорации «Белов-Системз-Россия» встретил своего ротного, Сан Саныча Приходько - на Курском вокзале, катившего тележку носильщика. Савельев был потрясен этой встречей, и  немедленно взял Приходько на работу. Сначала завхозом и охранником. Компания развивалась, превратилась в корпорацию, и Приходько повысили, назначили Управляющим делами.
     -Так Вы Кате Дружининой звонили?–прервала его размышления Вера.
     - Нет, не звонил…
     -Давайте я позвоню! - Вера быстро начала нажимать кнопки телефона, сморщив лоб, прислушалась к гудкам  в трубке,  констатировала: - Недоступен, попозже наберу…
- Недоступен или тоже выключен?
-Недоступен!- Вера нажала на телефоне повтор, – Вот, доступен, сейчас ответит! - Вера начала быстро говорить в телефонную трубку, - Катя, Катюша – это Вера, секретарь Савельева. Ты не знаешь где Константин Николаевич? – Вера напряженно  слушала, то, что ей отвечала невидимая собеседница, ее лицо побледнело, она даже перестала плакать, потом ответила,  – Да поняла, все поняла. 
Вера замолчала,  замерла  с телефонной трубкой в руке. Сан Саныч  требовательно спрашивал:
- Что, что она сказала?
Вера тихо произнесла:
-Она сказала, что случилось что-то страшное, последний раз она видела Савельева в пятницу вечером. Приехал Белов, тесть Савельева. Савельев поехал к нему  на встречу, обещал вернуться в субботу утром. Но не вернулся.  Телефон его не отвечает с субботы. Катя скоро будет в офисе и все расскажет подробно, она уже здание входит.
- Вот что, ты Пожарскому опять позвони, может быть, он ответит…- Сан Саныч тяжело вздохнул, его нехорошие предчувствия оправдывались. Такие же дурные предчувствия были у него почти год назад, когда в автомобильной катастрофе погиб предыдущий Генеральный директор «Белов-Системз-Россия» Василий Петрович Крутов. 
Вера, теперь уже  медленно нажимала  кнопки телефона. Ей не хотелось звонить Пожарскому. Она его терпеть не могла, и, кажется, эти чувства были взаимными. Слава богу, телефон Пожарского был все еще выключен.
   - Ты звони, звони! – требовал Сан Саныч. Вера продолжила прилежно нажимать на кнопки телефона.
И Вера и  Сан Саныч не обратили внимания, что в приемную вошел невысокий, потрепанный мужчина неопределенного возраста, в мятом пиджаке с объемным портфелем. Визитер постоял, посмотрел, как Вера мучает телефон, и произнес тихим голосом, но не терпящим возражение тоном:
- Девушка, Вы телефончик положите, не пытайте его. Если Вы своему Генеральному звоните, то не дозвонитесь, он Вам не ответит!
- Почему? – Вера опешила.
- Так там где он находится, телефонов нет…
- А где он находится? – Вера спросила это машинально, она боялась услышать, что ответит визитер.
- В тюрьме он находится, в Бутырской…
-Что?!!!– Сан Саныч и Вера   чуть не упали со своих стульев.
- В тюрьме, в Бутырской. По обвинению в убийстве! – повторил визитер.
- Кого, кого он убил? Он не мог никого убить. Это не возможно! – Сан Саныч и Вера говорили это почти хором, они просто  не верили своим ушам.
- Как кого? Так вашего прежнего директора – Крутова.
         - Крутов разбился на машине. Это следствием установлено! - сказал Сан Саныч.
- Это Вы так считаете, а следствие как раз считает обратное. Авария была подстроена, и это дело рук вашего Савельева.
Сан Саныч был возмущен:
-Но как он это сделал? Когда погиб Крутов, его вообще в России не было!
- Так никто и не говорит,  что он это сам сделал. Он все это организовал, нанял людей, которые и подстроили эту аварию…
-А зачем, зачем? Должен же быть мотив преступления, у всех преступлений обязательно должен быть мотив! – Сан Саныч все еще не мог поверить в происходящее.Потом внимательно посмотрел на визитера, спросил:
 - А Вы вообще кто? Что Вы здесь делаете?
 - Извините, не успел представиться, старший следователь Генеральной прокуратуры Семенов, вот мое удостоверение… – визитер достал из кармана и продемонстрировал красную корочку.
Тут  молчавшая все это время Вера увидела входящую в приемную Катю Дружинину, необычайно бледную, осунувшуюся, с синяками под глазами. Вера проговорила взволнованно:
- Катюша, ты слышала, Савельева обвиняют в убийстве Крутова, он арестован, сейчас в Бутырской тюрьме…
Катя побледнела еще больше, лихорадочно схватилась за косяк двери, но не удержалась на ногах, сползла по этому косяку, упала на пол. Вера бросилась к ней. Сидевшая на полу Катя закрыла лицо руками.
- Катюш, ты что, что ты? – Вера тормошила Катю.
         - Это неправда, неправда! Этого не может  быть .Это ошибка…-шептала Катя.
- Конечно неправда, следствие установит правду, во всем разберется! - утешала ее Вера.
На следователя Семенова все происходящее в приемной, казалось, наводило безумную скуку. Женских, да и мужских слез и обмороков, работая в Генеральной прокуратуре не один год, он повидал не мало, выработал стойкий иммунитет к слезам и обморокам, поэтому обратился к Приходько с конкретным предложением:
- Давайте решим так. Я пройду в кабинет Вашего Генерального, хозяин его все равно отсутствует, а Вы по очереди будете приглашать ко мне сотрудников фирмы, я должен поговорить со всеми, вдруг кто-нибудь что-нибудь знает…
Но Приходько все еще не пришел в себя от новости, которую только что услышал. Мысли в  голове Сан Саныча лихорадочно крутились:  «Савельев организовал убийство Крутова?  Нет, это невозможно. Савельев и Крутов знакомы бог знает сколько лет!  Крутов был профессором в Академии имени Плеханова, где учился Савельев, потом научным руководителем Савельева, когда тот защищал кандидатскую диссертацию, да и помогал ему в подготовке  докторской. Крутов дружил с олигархом Беловым, и, организовав бизнес в России,  Белов предложил должность Генерального директора именно Крутову, а тот привел с собой своего ученика – Савельева!». Сан Саныч снова задал мучавший его вопрос следователю Семенову:
- Так какой же мотив был у Савельева для убийства Крутова, им вообще нечего было делить между собой, не было у них конфликтов….
- Свидетели говорят, что Савельеву нужна была должность Крутова, он хотел быть Генеральным директором…
Сан Саныч возразил:
- До декабря месяца прошлого года Савельев жил в Цюрихе,  был Вице-президентом «Белов-Системз», это на порядок выше должности Генерального директора «Белов-Системз-Россия»!
Но Семенов был непреклонен:
- Свидетели утверждают обратное. Убийство дело рук Савельева. Ладно, закончим на этом, Вам придется выполнить мою просьбу, и  сотрудникам необходимо по очереди посетить меня для беседы, я не говорю о допросе, это будет просто беседа.   
Семенов покосился на все еще лежавшую на полу Катю, и сидевшую рядом с ней также на полу Веру, добавил с брезгливостью:
 -  И вызовите «Скорую помощь» для этой девушки, не понятно, почему на нее такое впечатление произвело известие об аресте Савельева. Народ  изнеженный пошел,  как что,  сразу в обморок.
 Приходько  просто не хотел верить в происходящее. Cавельев, которого он любил как родного, верил и доверял которому, никак не мог оказаться убийцей, и даже косвенно не мог быть  замешан в организации убийства!
         -А где заместитель Савельева, где же Пожарский? – спросил Приходько у Семенова.
- Надеюсь, что господин Пожарский скоро подъедет, он на допросе в Генеральной прокуратуре… –  последовал ответ.
- И что, его ни  в чем не обвиняют?
- Конечно, нет, а почему его должны  в чем либо обвинять? Он наш главный свидетель! – отозвался прокурор.
- Ну не знаю, если кто и мог убить Крутова, кому это было выгодно, так это только господин Пожарский.
Семенов оживился:
- Вы, что подозреваете Пожарского? Что Вы об этом знаете?
Приходько начал отнекиваться:
- Что Вы,  я не подумал, просто ляпнул,  Бог знает что.
Приходько с тяжелым вздохом встал со стула, распахнул дверь в кабинет Савельева, рукой показал Семенову, что тот может входить.  Тем временем Вера помогла Кате подняться, и, поддерживая ее, увела из приемной. Катя все повторяла, что никогда не  поверит в то, что произошло, и что Савельев не может быть преступником.
Вера слушала Катю, соглашалась с ней. Она понимала, что Катя  раздавлена случившимся, и сейчас убедить ее в обратном, просто будет невозможно. И, тем не менее, Вера была согласна, что Савельев не мог нанять убийц. Просто в силу его взрывного, темпераментного характера. Если  он кого-либо мог убить, то в состоянии аффекта,  стукнуть по голове, или запустить чем-либо. Но нанимать убийц,  организовывать преступление не в его характере. Здесь что-то не так. Катя с Верой вышли на лестничную площадку второго этажа, где  находились кабинеты руководства, и стали подниматься по лестнице на третий этаж, где находился юридический отдел. И тут Вера услышала звук шагов, кто-то быстро поднимался вверх по лестнице, с первого этажа. Она обернулась. По лестнице поднимался Юрий Пожарский. И было заметно, что настроение у него  очень даже не плохое. Или это Вере просто показалось?

Глава 2. Москва, конец  декабря прошлого года,  за десять месяцев до.
         Катя Дружинина, начальник юридического отдела  одной из крупнейших российских корпораций «Белов-Системз-Россия» тем утром проснулась в отвратительном настроении. Да что там говорить,  весь последний месяц она просыпалась в таком настроении практически каждое утро. И для этого была очень веские причины – серьезные неприятности на работе. А постоянным источником этих неприятностей был  исполняющий обязанности Генерального директора их корпорации Юрий Пожарский. Складывалось впечатление, что Пожарский, после его назначения исполняющим обязанности,  просто не знал,  как нужно работать,  что делать в конкретных ситуациях, или не хотел знать, или просто умышленно тормозил всю работу (Катя еще в этом не разобралась).  Вместо того, что бы нормально организовать работу он орал благим матом (или просто матом) на сотрудников, раздавал взаимоисключающие распоряжения, требовал отчета о поручениях, исполнить которые было практически невозможно. И козлом отпущения во всем этом хаосе  становилась она, Катя. И все лишь, потому что она училась с  Пожарским в МГУ, на юридическом факультете, в одной группе, да мало того, в студенческие годы у нее с Пожарским был бурный роман, и Катя даже собиралась за него замуж.  Именно он, Пожарский устроил ее на работу в корпорацию,  поэтому считал, что она обязана ему всем, и  ему по отношению к ней все дозволено. Будильник давно прозвонил, но Катя не как не могла собраться с силами, и встать, лежала с закрытыми глазами, и вспоминала всю свою не слишком веселую жизнь. Видно при ее рождении в книге судеб на ее странице написали – счастливой она не будет!  И счастье вот уже который год обходило ее дом стороной… 

  Катя родилась в обычной московской семье, и лет до двенадцати не задумывалась, какой была ее семья, бедной или богатой. Семья у нее была совершенно обычной, такой же, как и у всех ее одноклассников. Мама, папа и младший брат. Катя с родителями и братом, сначала, в ее раннем детстве, жили в бараке, потом получили неплохую двухкомнатную квартиру в хорошем (как это выяснилось потом) районе на Северо-Западе Москвы. В школе Катя была круглой отличницей. И еще в первом классе ее первая учительница говорила:  «Дети посмотрите в тетрадку Дружининой, вот с кого нужно брать пример, вот как тщательно нужно делать домашнее задание, вот как аккуратно нужно писать!». Катю любили все,  родители и брат, преподаватели в школе, одноклассники. Катя воспринимала любовь окружающих как должное, и практически не думала о будущем. Она была в нем полностью уверена, знала, что оно будет как у всех…Школа, институт (какой она еще не решила, но какой-нибудь, да будет),  работа, семья, дети, внуки.
Когда Кате исполнилось тринадцать лет, скоропостижно умер ее отец. Пришел с работы (он работал на заводе, начальником цеха), прилег на диван, сказал, что у него болит сердце. Катя была одна дома, делала домашнее задание, младший брат был в школе, в группе продленного дня, мама еще была на работе.  От ужина отец отказался, попросил Катю принести  воды и открыть форточку, ему казалось, что в квартире душно. Катя открыла форточку и пошла на кухню за водой, а когда  она вернулась со стаканом воды в руках, отца уже не было в живых. Он умер. Инфаркт.
Для Катиной семьи начались страшные, черные дни. Финансами семьи  ведал отец. Финансистом он оказался неважным.  Денег в семье практически не было. В последнее время завод, на котором работал отец, ничего не производил. Зарплату отец не получал. Брал деньги у друзей в долг, на эти деньги семья и жила. И эти так называемые друзья стали требовать свои деньги назад, прямо через несколько дней после смерти отца. Мать, работавшая медсестрой в больнице, чтобы отдать долги, устроилась  еще  на одну работу, в поликлинику, дополнительно ходила по квартирам, делала уколы, а по ночам мыла полы в подъезде. Мать страшно уставала, и полы в подъезде стала мыть тринадцатилетняя Катя, иногда ей помогал десятилетний брат. У  Кати появилась маниакальная идея -  найти хоть какой-либо заработок. Она  устроилась на почту - разносила газеты, и в соседнюю аптеку – там она тоже мыла полы. Времени на выполнение школьных домашних заданий категорически Кате не хватало. Она спала на уроках или просто не ходила в школу. Директору школы пришлось вызвать мать Кати, поставить ее перед фактом, что если она, мать, хочет чтобы Катя окончила школу с золотой медалью, она должна заставить Катю учиться, иначе… Мать вернулась от директора заплаканной, просила Катю взяться за ум, окончить школу, подумать   об учебе. Но Кате было абсолютно все равно, будет у нее медаль или нет. Единственное, что она хотела, это заработать много денег и помочь матери и брату.
Но тут судьба сделала поворот на сто восемьдесят градусов, и Кате улыбнулась, может быть и по ошибке. Мать совершенно неожиданно вышла замуж. Ухаживала в больнице за одиноким, и как оказалось, совсем не бедным, пациентом. Тот был так впечатлен заботой и добротой  совершенно обычной медицинской сестры, что стал всячески стремиться  покорить ее сердце. И, как не странно, ему это удалось.   В семье появился отчим, который взял на себя заботу  о семейном благосостоянии, и  Катя после окончания школы  смогла поступить в институт. Она выбрала МГУ, юридический факультет, и поступила, сдав экзамены на «отлично». И тут оказалось, что Катя  - самая красивая и самая умная девочка на курсе. И Юрий Пожарский, ее однокурсник, баловень судьбы, красавец-плейбой,  стройный блондин  с зелеными глазами в фирменных шмотках,   сын состоятельных родителей,   сразу обратил на нее внимание. Еще бы - светло-пепельная блондинка, красотка, была бы повыше ростом - прямая дорога в модельное агентство. Ей бы наряды получше, но дело наживное. Катя, неизбалованная мужским вниманием,  влюбилась в Юрия сразу. Она  не считала себя красавицей, она не считала себя даже симпатичной, казалась себе самой обычной, и была крайне не уверена в себе. За то время, что она прожила в ужасающей бедности, проходила в обносках, и мыла полы в подъезде, она разучилась думать о себе, привыкла думать и жить для кого-то другого. Еще школьницей, после смерти отца, она жила для  матери и брата,  теперь, влюбившись в Юрия Пожарского, она стала жить для него. Юрию импонировало, что такая замечательная девчонка не может без него и дня прожить, а он вил из нее веревки. Он прогонял Катю прочь, орать на нее за какую-то мелочь, она плакала, бегала за ним, просила прощение. Он упивался властью над ней, и даже иногда специально унижал ее, чтобы посмотреть на ее слезы, и послушать, как она просит прощение. Катя писала ему конспекты, рефераты и курсовые, написала ему дипломную работу, начертила плакаты. К госэкзаменам написала на все билеты шпаргалки, и слава создателю, Юрий смог все сдать на «хорошо», иначе ей не поздоровилось бы, он  в своих неудачах обвинил бы ее. Катя была уверена, что окончив институт,  станет женой Юрия, и все в ее жизни пойдет так, как она и планировала в детстве. Однако все случилось иначе.
После окончания МГУ родители устроили Юрия работать в крутую инофирму, на приличную зарплату, у него появились совершенно шальные деньги, машина, и абсолютно пропало желание связывать себя с кем-то узами брака, тем более с Катей, которая вдруг стала ему в тягость. Появились другие интересы, и другие женщины. Простушка, хоть умница и красавица, Катя ему была уже не нужна. Родители Юрия его в нежелании жениться всячески  поддерживали. Катя ничего не понимала, она думала -  все у них  отлично, он же клялся ей в любви, что изменилось?  В конце концов, устав от ее жалоб, как он сам потом объяснял, Юрий ее бросил.
После окончания учебы Катя долго мыкалась без работы,   и то, что у нее имелся красный диплом МГУ, роли не играло,  связей  и блата у нее не было. Она устраивалась то секретарем, то помощником юриста в разные мелкие фирмы, но все неудачно. Ее обманывали с зарплатой, обещая высокую, выплачивали, если вообще что-то выплачивали, копейки, приставали ловеласы-директора, которые почему-то считали, что если новая сотрудница молода и хороша собой, то они имеют право переспать с ней. Тут еще и в семье у Кати опять пошла черная полоса.  Катин отчим, прожив с ее матерью почти семь лет, ушел к молодой секретарше. Мать слегла. Брат Саша, окончив школу, наотрез отказался учиться дальше, интересовался только автомобилями, и, управляя чужой машиной, попал в аварию. Ему грозил суд и тюремный срок. И Катя  опять, как  и в тринадцать лет, осталась в семье за старшую. Но одна из проблем в жизни Кати разрешилась сама собой. Как нельзя, кстати, брату пришла повестка из военкомата. Он встал перед выбором – или армия или тюрьма. Выбрал первое. Разрешилась и вторая проблема - Катя совершенно случайно нашла работу. Сосед по подъезду открыл свое дело. По-соседски обращался к Кате за советами, и она  несколько раз подсказывала ему интересные выходы из сложившихся сложных ситуаций. В итоге тот предложил ей работать у него на фирме юристом. Катю это вполне устроило. Можно было часть дня проводить дома, с матерью. Катина не слишком веселая жизнь вроде бы начала потихоньку налаживаться… 
И  к несчастью, это Катя поняла позже, в ее жизни опять появился  Юрий  Пожарский (ее злой гений). Они встретились неожиданно, Катя приехала в офис фирмы, где работал Пожарский, заключать договор. Пожарский, увидев Катю, просто вцепился в нее, воспылал, по его словам, высокими чувствами. Продолжать отношения с ним, Катя категорически не хотела, она уже встречалась с молодым человеком, программистом на фирме, где работала. Юрий почему-то считал, что Катя – его частная собственность, и по первому его желанию должна идти с ним. Катя отказала, и отказа он не потерпел. Начал преследовать ее, изводить звонками, встречать с работы, объяснялся в любви, заваливал цветами и подарками.  Катя сдалась, скорей из жалости к Юрию, устав от его преследований. Он  предложил ей выйти за него замуж, Катя согласилась, по уважительной причине, она   была в интересном положении, и отцом ее будущего ребенка был Юрий Пожарский.
Но Юрий, хоть и хотел совершить благородный поступок, жениться на девушке, «залетевшей» от него, но опять не взял в расчет своих родителей. Узнав, что их сыночек собрался жениться на беременной бесприданнице, без кола, без двора,  да еще обремененной матерью-инвалидом, родители встали на дыбы. Катю даже не пустили на порог  роскошной квартиры семьи Пожарских. Юрию, который настаивал на женитьбе, пытался скандалить и ругаться, родители   также указали на дверь. В наказание за непослушание   у него отобрали ключи от машины. Юрий пригрозил родителям, что уйдет из дома. На  что услышал – скатертью дорога, но  дорогие личные вещи, украшения, часы, костюмы, дубленку родители ему из квартиры забрать не разрешили.  Мотивировали - не он это покупал, и предложили -   если  он хочет жениться на этой девушке, пусть заработает деньги сам. Юрий ответил, что его невеста беременна… Родители возразили, а в том, что она беременна от него, он уверен? Если уверен, пусть учится содержать свою семью сам. Юрий ушел из дома, поселился в квартире Кати, но прожил там ровно два дня. Без личной машины, без комфорта  огромной родительской квартиры со всеми удобствами и полным пансионом, включая домработницу, и дорогих шмоток, он существовать не мог. А когда он поселился у Кати, ему пришлось ходить в магазин, мыть посуду, и что самое страшное – делить не слишком обширную жилплощадь с Катей и Катиной матерью. Беременная Катя постоянно чувствовала себя плохо, все время лежала, жаловалась Юрию, нуждалась в заботе и уходе. А заботиться и ухаживать Юрий просто не умел. Он привык, что заботились о нем и ухаживали за ним.   И к великой радости родителей, Юра вернулся в родные пенаты. А Катя угодила в больницу с нервным расстройством, кровотечением и угрозой прерывания беременности. Денег на лечение в платной больнице у Кати с матерью не было, а в районной, бесплатной больнице ей сохранить беременность не смогли. Сделали операцию, беременность прервали. Катя пролежала в больнице больше месяца, похудела на десять килограммов, и выписалась с вердиктом врачей, что детей у нее больше не будет. 
И, после описанных выше событий, Катя, оказавшись дома, совершенно отчетливо поняла, что ее жизнь лишилась смысла. Жила она просто по инерции, потому, что нужно было жить. Работа, дом, заботы о больной матери и младшем брате. И полное отсутствие личной жизни. И так несколько лет. За ней пытались ухаживать многие мужчины, предлагали руку и сердце, брат постоянно знакомил ее со своими друзьями. Но Катины отношения с мужчинами заканчивались после  первого свидания. Она как будто выстраивала стенку между собой и мужчинами, наделяя абсолютно  всех мужчин  чертами Пожарского. В день своего тридцатилетия она решила для себя, что с личной жизнью у нее покончено вообще.  Здоровье Катиной матери ухудшалось. И Катин брат Саша, из которого получился удачливый бизнесмен, предложил ей оставить работу, ухаживать за матерью, а о деньгах позаботиться он сам. Положение было безвыходным, и Катя согласилась. Она оставила работу, принялась ухаживать за матерью. Все было бы ничего, если бы ее брат не задумал жениться. И выбрал он в жены женщину иногороднюю,   без московской прописки, без собственного жилья, да еще с ребенком, девочкой 3 лет. И женился он лишь по тому, что его, так называемая невеста, ждала еще ребенка. И вот в их двухкомнатной квартире поселилась беременная Людмила. Ее дочь, к счастью, временно жила с бабушкой где-то в деревне в Тверской области. И без того не легкая жизнь Кати превратилась в просто невыносимую.  Катя обитала в одной комнате с больным человеком, за стенкой брат выясняет отношения с беременной женой.  И каждый вечер, ложась спать, Катя думала только о том, что так больше продолжаться не может, нужно что-то делать, что-то менять, как-то обустраивать свою жизнь. Ей чуть больше тридцати, и у нее нет мужа, нет детей, нет подруг и друзей, нет работы, нет  своего жилья. У нее нет своей жизни, одно существование и впереди пустота.
Мать умерла в канун Новогодних праздников и Катиного дня рождения.  В день похорон матери Кате исполнилось тридцать четыре года. Проводив немногочисленных родственников, собравшихся на похороны и  поминки, Катя закрыла за собой дверь опустевшей их с матерью комнаты, и только тогда смогла заплакать. Она понимала, что теперь она осталась совсем одна, пришло время жить самостоятельно. И только ей самой придется решать все вопросы, делать это за нее никто теперь не будет!
   После новогодних праздников Катя достала свою старую записную книжку и стала обзванивать своих однокурсников, чьи телефоны у нее сохранились.  Она давно не общалась с однокурсниками, многие переехали, у многих изменились номера телефонов. Но те, кому она дозвонилась, были очень даже рады ее слышать. Но своим   однокурсникам она звонила лишь для того, что бы поинтересоваться – где ей найти работу… Она была согласна на любую работу - хоть секретаря, хоть курьера, хоть младшего помощника старшего дворника. Все, с кем она говорила, обещали подумать, поспрашивать. Она не стала звонить только одному человеку – Юрию Пожарскому. Но именно он перезвонил ей первым. Оказалось, что ему позвонил кто-то из их общих друзей, рассказал про Катины несчастья. По телефону Юрий разговаривал с Катей дружелюбно, спокойно и жизнерадостно. Посочувствовал ей, уговорил встретиться. Катя согласилась. Ей нужна была работа! Она решила перешагнуть через себя, зажать себя в комок, забыть, сколько несчастья  он ей причинил, но встретиться с этим человеком, и, как бы ей это было не отвратительно, попросить у него помощи.
Они не виделись почти десять лет, встретились в модном итальянском ресторане. Катя, сидя напротив Юрия за столиком,  смотрела на него, и понимала, что того парня, которого она когда-то любила, уже давно нет. Перед ней сидел  самодовольный надутый индюк средних лет, все еще уверенный в своей внешней привлекательности. А Юрий Пожарский встретив Катю, наоборот подумал, что, не смотря на все несчастья, свалившиеся на ее голову, она осталась очаровательной женщиной. У нее были просто замечательные длинные светло-пепельные волосы, огромные голубые глаза, бледная, как будто сияющая изнутри фарфоровая кожа,  нежный румянец. За то время, что они не виделись, Катя немного поправилась, но все равно, фигура у нее была отличная, девяносто-шестьдесят-девяносто. Она напоминала ему акварельный рисунок,  неяркий, не броский, пастельный и вместе с тем очень  трогательный и волнующий.   И, что интересно, он это отчетливо заметил, у нее все еще остался комплекс неуверенности в себе, в собственной привлекательности.    Он больше всего боялся увидеть забитую жизнью, потрепанную тетку. И был приятно удивлен, увидев перед собой женщину, настолько привлекательную. И эта женщина прямиком шла к нему в руки, и он опять мог вить из нее веревки!
Юрий рассказал, что он женат уже почти 5 лет на дочери друзей его родителей, у него двое детей. Родители жены владеют достаточно крупным бизнесом, а сам Юрий работает в корпорации «Белов-Системз-Россия» заместителем Генерального директора. Пришел в корпорацию пять лет назад простым юристом, потом стал начальником юридического отдела, и вот теперь он заместитель Генерального.  Юрий пообещал Кате помочь с работой. И свое обещание сдержал. Катя стала юристом  корпорации «Белов-Системз-Россия» с хорошим окладом, а впоследствии, и начальником юридического отдела. Но   какую  цену ей за это пришлось заплатить!
Катя опять работала за Пожарского. Но теперь уже ей пришлось писать не рефераты и конспекты, а готовить договора, соглашения и контракты. Катя сидела на работе с утра до ночи. Именно огромное количество работы помогло ей  избегать интимных отношений с Пожарским. Но он не оставлял попытки склонить ее к близости. Катя уже жалела, что согласилась на работу в корпорации, и, проработав там почти год, каждое  утро вставала с мыслью о том, что  именно сегодня напишет заявление об уходе.
С работы Катя приходила очень поздно и страшно уставшей, принося домой ворохи бумаг, которые она не успевала просмотреть, но ей не было покоя и дома.  Жена Катиного брата, Людмила, родила мальчика, и кроме новорожденного малыша, в их и так перенаселенной квартире появился еще один жилец - дочь Людмилы от первого брака,  Алена. И эта девочка поселилась в комнате Кати (больше было негде!). Катя поняла, что если именно она, Катя хочет сохранить остатки рассудка, то нужно решать квартирный вопрос. Как в ее любимой книге, «Мастер и Маргарита» Булгакова, говорил Воланд: «Москвичи в принципе не плохие люди, квартирный вопрос их только испортил…».   Получая в корпорации неплохую зарплату, и, что особенно важно, «белую», Кате удалось взять в банке солидный кредит.  Руководство корпорации со стопроцентными иностранными инвестициями, боялось конфликтов с властью, и платило  старательно все налоги, у корпорации была отличная репутация, и кредит  Кате дали без лишних вопросов. Она  начала искать варианты обмена. Их с братом квартира была в приличном районе, на Северо-Западе, отличной планировки, в хорошем, кирпичном доме. Но даже с доплатой разменять эту квартиру на две квартиры не удавалось. Брат добавлять деньги категорически отказывался, ссылаясь на их отсутствие. Катя уже решила согласиться на комнату в коммунальной квартире, но тут совершенно случайно услышала телефонный разговор брата, и к ее огромному удивлению этот разговор шел  о покупке ее братом новой машины. Катя вцепилась в брата клещами, ей удалось из него выбить, что деньги  у того оказывается есть. Жена брата продала дом в деревне, доставшийся ей от внезапно умершей матери. И именно в связи со смертью бабушки пришлось забрать из деревни Алену.
Кате пришлось выдержать бой с братом и женой брата, и буквально вырвать у своих близких родственников деньги, полученные от продажи дома. И произошло чудо. Кате удалось найти вариант обмена их двухкомнатной квартиры на  две квартиры. В отдаленных районах, малогабаритные – но две квартиры. Не комнаты в коммуналках, а отдельные квартиры! В районе метро «Перово» для Кати, гостиничного типа, с комнаткой тринадцать метров, совместным санузлом и махонькой кухонькой, и в районе метро «Щелковская» для брата, тоже небольшую, на первом этаже -  но двушку. Переехав в свою собственную квартиру, крошечную, но свою, Катя поняла, что вполне возможно, жизнь, все таки, налаживается. Нужно только избавиться от домогательств Пожарского, и совсем все будет отлично. Но радужные мечты Кати о возможном счастье, так и остались мечтами. Произошла страшная трагедия,  ранней осенью в автомобильной аварии, не справившись с управлением машиной, погиб Генеральный директор их фирмы, Василий Петрович Крутов. Крутов был опытным водителем, ездил на отличном новом «Мерседесе», и даже правил никогда не нарушал, практически не пил спиртного, и здоровье, не смотря на возраст, у него было отменным. Как он мог попасть в аварию, как его автомобиль мог вылететь с абсолютно сухой  трассы, было непонятно. Почему отказали тормоза у нового «Мерседеса»?  Следователи долго ходили в офис корпорации, мурыжили сотрудников, в итоге вынесли вердикт – криминала нет, просто авария. Исполняющим обязанности Генерального стал Юрий Пожарский, злейший Катин враг, ее жизнь покатилась под откос.

Катя не хотела открывать глаза. Ей казалось, что если она не будет их открывать, утро не наступит. Но оно уже наступило, будильник прозвонил, и вставать нужно было обязательно. Катя  посмотрела на будильник – семь пятнадцать утра, двадцатое декабря, четверг. Уже двадцатое…Скоро Новый год. Но предчувствия праздника не было, зима, не смотря на то, что за окнами был уже конец декабря, так и не наступила, на улице слякоть, снег только на газонах, да и то, таит сразу, как выпадет. Пасмурно. Сыро.  Катя подумала, что определенно, нужно повышать себе настроение, может быть ей сегодня слинять с работы часа в четыре, пройтись по магазинам, посмотреть новогодние подарки себе, родственникам, коллегам? «Решено, так и сделаю!» - сказала  она, силком подняла себя с кровати, и отправилась в ванную.
Но как говорится, если встал утром с левой ноги, то все пойдет не так, как нужно. Катя, по всей видимости, встала в это утро с левой ноги. Уже стоя под душем, и  намочив волосы, она поняла, что на полочке в ванной нет пузырька с шампунем. Но она вчера покупала шампунь, у нее еще нет склероза, она отлично помнит, что покупала шампунь! Ну конечно, он остался в сумке, а сумка в прихожей! Пришлось вылезать из ванной, завернувшись в полотенце шлепать мокрыми ногами в прихожую, искать  сумку, в сумке искать шампунь! Теперь обратно в ванную, под душ! Но, как оказалось, отсутствие в ванной пузырька с шампунем, это еще цветочки! Убежал кофе, который Катя варила себе к завтраку,  и залил всю плиту, варить новый кофе, у нее уже не было времени, и она осталась без завтрака. Одеваясь, Катя порвала колготки, и ей пришлось лихорадочно лазать по ящикам в шкафу, искать другие колготки,  потом, решив чуть пригладить шарф из вискозы, она прожгла утюгом огромную дыру, дорогой шарф пришлось выбросить. Оторвалась пуговица на дубленке, а на зимних сапогах на плоской подошве сломалась молния. И Катя пошла на работу в осеннем, светлом пальто с пушистым мехом на воротнике, и в осенних же белых сапогах на высоких каблуках-шпильках. Кате очень шло это пальто, и сапоги к пальто подходили идеально!  Она надеялась, что не замерзнет, на улице было не слишком холодно! Не холодно-то не холодно, но что делалось под ногами! Жуткая каша изо льда, снега и реагентов для таяния льда. За ночь это жуткое месиво замерзало, превращаясь в ледяные торосы. В сапогах на шпильках пройти даже сто метров было нелегко, а уж бежать вообще невозможно!  Кате до метро нужно было идти порядка пятисот метров. Она их практически ползла, и в метро была позже, чем обычно, минут на двадцать.   
 
Офис корпорации «Белов-Системз-Россия» располагался недалеко от станции метро «Полянка», в переулках, в свежеотреставрированном, четырехэтажном старинном особнячке,  от метро примерно в десяти минутах, это если идти быстрым  шагом. Но быстрым шагом  в сапогах на шпильках по ледяным торосам идти было невозможно! По дороге от метро к офису Катя прокляла все на свете! И теплую, слякотную  московскую зиму, и московских дворников, не желающих чистить тротуары, или хотя бы посыпать их песком, итальянских производителей обуви, выпускающих такие неудобные сапоги на таких высоких каблуках, и, конечно же, себя, за то, что надела сегодня эти сапоги! Когда Катя добралась до здания офиса, было уже  половина одиннадцатого утра. Войдя в калитку, Катя увидела, что двор перед их зданием дворник старательно посыпал реагентом, и,  глядя на этот ужас, подумала, что днем лед, покрывающий двор, превратится в огромные лужи, и вечером домой  придется идти по щиколотку в отвратительной жиже.
 Несчастья ее на этом не закончились! Открыв дверь, и войдя в вестибюль, прямо перед собой она увидела своего злейшего врага – исполняющего обязанности Генерального директора Юрия Пожарского. Пожарский распекал Управляющего делами, Сан Саныча Приходько, за то, что тот не проследил за дворником, и дворник переборщил с реагентом, и во дворе грязь и  некуда поставить машину. Катя попробовала незаметно проскользнуть мимо, к лестнице, не тут-то было! Пожарский ее заметил, и все его внимание переключилось на нее. Он начал с замечаний:
-Опаздываете, Екатерина Юрьевна! Что Вы себе позволяете?
-Извините, Юрий Валентинович, в первый и последний раз! – Катя начала оправдываться.
Пока они поднимались вместе по лестнице (Кате нужно было на третий этаж, начальство располагалось на втором), Пожарский вещал:
-Ты поласковей будь со мной,Катюша,я тебе еще пригожусь!
Катя пыталась возражать:
- Юрий Валентинович, моя работа Вас не устраивает, у Вас ко мне какие-то конкретные претензии? Так Вы скажите, я попробую исправиться.
- У меня к тебе только одна претензия, Катя. Ты уделяешь мне слишком мало внимания. Ты гордыню  поубавь, это вообще-то смертный грех. И подумала бы  обо мне, я ведь страдаю без тебя… - Пожарский был неумолим.
- Юрий Валентинович, Юрочка, я тебе не раз говорила - найди ты себе какую-нибудь девушку, вон их, сколько вокруг, выбирай любую. С твоей внешностью, обаянием (тут Катя ему льстила) ты любую  покоришь!
- А мне любая не нужна, ты не задумывалась об этом, Катюша? – он попытался приобнять ее, она с трудом вырвалась из его объятий. Слава богу, они были уже на втором этаже, возле  кабинета  Пожарского. Катя решила, что разговор окончен, повернулась, что бы уйти,  направилась к лестнице, ей необходимо было подняться еще на один этаж, но Пожарский опять  удержал ее за руку:
-Ты подумай о том, что я  сказал! Решай, может быть хуже!
Катя  выдернула  свою руку из его цепких пальцев, спросила:
- Юрий Валентинович, Вы мне угрожаете?
- Боже упаси, Катюша, я тебя предупреждаю… - он смотрел на нее, и ехидно улыбался. Катя кивнула. Согласилась:
- Я подумаю…
- Подумай…
Пожарский скрылся в своем кабинете, Катя пошла к себе в кабинет, в висках у нее стучало, в голове крутилась только одна мысль: «Да я думаю, думаю о тебе, Пожарский, голова скоро лопнет! Пожарский, как я тебя ненавижу!». С такими мыслями Катя вошла в свой кабинет. Ее коллеги-подчиненные Лариса и Жанна, как она называла их – девочки, были уже на своих рабочих местах, Лариса, на правах старшей по возрасту  и матери двоих детей, бодро сказала:
- Катюша, наконец-то ты пришла, тебя Пожарский искал! – и, заметив Катино выражение лица, осеклась, - Судя по лицу, ты его  уже видела?
 - Он тебя сильно обидел? Хочешь, пойду, поговорю с ним, или Сан Саныча натравлю на него? – это бросилась защищать Катю Жанночка, черноглазая красотка лет двадцати семи.
Катя поблагодарила:
- Спасибо девчонки, но Сан Санычу тоже влетело…
Девочки удивились:
- За что?
Катя пожала плечами:
- За грязь и лужи во дворе.
         - За грязь и лужи?!
- Именно за грязь и лужи. Я,  наверное, все-таки уволюсь. Сил нет, это все терпеть. Он вообще распоясался. При Крутове он себе такого не позволял. А если его еще Генеральным утвердят,  житья вообще не будет. Как может быть от одного человека столько негатива! Посмотрите, сколько народу уже ушло, терпеть его издевательства не хотят, и себя уважают.
Но ее монолог прервала Лариса:
- Погоди, Катюша, не спеши с увольнением. Мы с Жанкой такую новость узнали! Я ее от этой новости, полчаса в чувство приводила, только недавно  привела. Она невменяемая была…
         - Но ты преувеличиваешь! - отозвалась Жанна, - Я вменяемая, тебе показалось!
- Девочки, что вы узнали, рассказывайте! - Кате не терпелось узнать новость, – Новость хоть хорошая?
- Отличная, просто замечательная, расскажи Ларис, я опять заплачу… - Жанна начала всхлипывать.
- Все, Жанка, заканчивай! - повысила голос Лариса.
- Лариса,  говори же, если не хочешь говорить, не нужно было начинать! – торопила Ларису Катя.
- Мы узнали, кто будет Генеральным директором вместо Крутова! – торжественно произнесла Лариса
 - Ну и кто?
-Точно не Пожарский, его вообще может быть уволят!
- Не может быть! А кто будет Генеральным? От кого вы это все узнали? – сыпала вопросами Катя, Лариса заинтриговала ее. Лариса продолжала:
-Мы курили с Сан Санычем, жаловались ему на Пожарского, тебя защищали, он нам по секрету и рассказал…
Катя торопила:
- Ну и кто будет Генеральным-то?
Ее девочки торжественно произнесли, в один голос:
- Савельев Константин Николаевич.
Катя пожала плечами. Ей это имя ничего не говорило. Да, она знала, что в корпорации несколько лет назад был сотрудник с таким именем, отчеством и фамилией,  о нем  говорили много и часто, и только хорошее или очень хорошее. Катя слышала почти  ежедневно по несколько раз - Савельев бы то сказал, Савельев бы это сделал так. Если учесть, что Савельев не работал в корпорации более четырех лет, можно представить, что это был за человек, если его столько времени не могли забыть…
 Девочки вопросительно посмотрели на Катю, удивляясь ее реакции.
-Ты, не рада? – воскликнула Лариса, – Жанка, вот, чуть сознание не потеряла.
Катя ответила:
- Девочки, вы забыли, я не знакома с Савельевым. Я его даже никогда не видела. Только от вас про него каждый день легенды слушаю.
- Ничего и не легенды. Он и  правда такой…- Жанна опять всхлипнула.
- Какой? – спросила Катя.
- Замечательный…- Жанна рыдала.
- Кать, ты, не обращай на нее внимания! - пояснила Лариса, -  Жанночка у нас от Кости Савельева морально пострадавшая. Влюблена была в него. Уволиться хотела, когда он в Цюрих уехал.
-Катюша, если это - правда, что Савельев будет Генеральным - это такое счастье… - тихо сказала Жанна, шмыгнув носом.
-Девчонки, ну что за Савельев, расскажите!- попросила Катя.
- Что рассказывать, приедет, сама увидишь. Он всегда на Новый год с поздравлениями от наших учредителей приезжает, из Цюриха. По крайней мере, три года подряд приезжал… - сказала Лариса.
- До того как Цюрих уехать,  он сколько в корпорации проработал? – спросила Катя.
- Да, ты, что! Он с основания в корпорации работал. А потом на дочери олигарха Белова женился, и в Цюрих уехал работать. Ты, что не знала? – девочки были удивлены.
-Нет, не знала!–Катя задумалась, потом машинально спросила, - И что же в нем такого выдающегося?
-  Да все. И ум, и характер, и  внешность, три языка знает, и ко всему прочему еще и человек очень хороший. 
- И это все один человек?
-Ну да! – Жанна все еще не понимала, почему Катя не рада, - Ларис,  объясни ей!
- Просто идеальный герой какой-то. И недостатков у него совсем нет? – Катя иронизировала.
- Почему идеальный? Как раз неидеальный он, и  недостатки у него  имеются. И главный недостаток – женский пол слишком уважает. Да и женщины сами его без внимания не оставляют. Вот Жаночка у нас живой пример. У Савельева с ней роман был.
- Да не было  у него со мной романа. У меня с ним был, а у него со мной не было! – отозвалась Жанна.
- Это как? – Катя не поняла.
- Очень просто. Я сама виновата. Я за ним бегала, и вынудила его за мной ухаживать. Я прекрасно понимала, что с его стороны это не серьезно, и расстались мы по обоюдному согласию. Не любил он меня.  А я до сих пор его забыть не могу! – Жанна продолжала всхлипывать.
- Но ты  замуж недавно вышла?
- Я мужчину искала на Савельева похожего.
- Нашла?
- Не такого выдающегося, как Савельев, но похожего нашла. Лучше и красивей Кости Савельева нет… - Жанна полезла в сумку за носовым платком. Катя недоумевала:
- Ларис, ответь ты, Жанна лицо заинтересованное, что Савельев действительно такой красавчик?
Лариса пожала плечами, она не понимала Катю, ответила:
 -По мнению Жанны, Савельев- красавец-мужчина, по моему мнению – тоже, очень выдающийся экземпляр. Если учесть, что у него кроме интересной внешности еще и рост высокий. Плюс темперамент.  Все на своем пути сметет. Подожди, у меня есть фотки в компьютере с прошлого Нового года, я тебе сейчас их по сети передам, посмотришь.
Через пять минут Катя получила на свой компьютер фотографии с новогоднего праздника почти годичной давности.
- А где здесь ваш Савельев, покажите… – попросила она.
-Ну, вот же он, смотри…- девочки показывали на экран пальцами, с нетерпением ждали ее мнения. Катя, щелкая компьютерной мышкой, разглядывала фотографии веселых смеющихся людей, осыпанных конфетти, среди которых  выделялся, и этого нельзя было не заметить,  высокий темноволосый молодой мужчина в дорогом костюме. Катя думала: «Да действительно интересный мужик. Не абсолютный красавец, конечно. И далеко не красавец. Прическа отличная, волосы густые, позавидовать можно. Черты лица   правильные, четкие. У него необыкновенные глаза,   карие, глубокие,  и к тому же теплые и внимательные.  А вот похудеть немного ему не мешало бы, лишний вес явно заметен. Но он роста высокого, выше всех на фотографии, интересно, сколько в нем– метр девяносто или больше? А так, конечно личность приметная. Улыбается хорошо. Женщины таких мужиков обожают, гроздьями на них вешаются.  Как таких типов называют в Латинской Америке – мачо? На меня такие мужики никогда впечатления не производили. И брюнеты с лишним весом никогда не нравились! Но я его где-то видела! Точно видела, но где?». А вслух Катя сказала:
- Антонио Бандерос и Джордж Клуни в одном флаконе. Симпатичный. А сколько ему лет?
- Наверное, к сорока где-то, а что он тебе не понравился? - девочки были разочарованы. Жанна с обидой уткнулась в бумаги, а Лариса начала объяснять Кате какой замечательный Савельев. Она рассказала, что у нее болел младший ребенок, требовалась срочная операция, и Савельев обо всем договорился с врачами, и  распорядился, чтобы операцию оплатили за счет фирмы. И таких историй была масса. Катя Ларису еле  остановила, сказала резко:
-  Понравился он мне! Очень понравился! Довольны? Ладно, девочки. Бог с ним с Савельевым. Я сказала – он симпатичный мужчина. Но обсуждать его достоинства не стоит, да и смысла не имеет. Он женат! Назначат его Генеральным или нет, увидим. Давайте работать.
Катя сказала, что ей понравился Савельев,  что бы успокоить перевозбудившихся девчонок, прекратить ненужные, на ее взгляд, разговоры. Но прежде чем разложить   бумаги, и углубиться в работу,  поймала себя на мысли, что она лукавит – Савельев ей действительно не просто понравился, он ей очень понравился… Она заставила себя выкинуть из головы  дурацкие (она так посчитала) мысли о незнакомом ей мужчине, к тому же женатом, и к тому же ее будущем начальнике. Работы было много.  Нужно было просмотреть десятка два контрактов, многие из них требовали пересмотра, ей необходимо было решить, перезаключать их, или искать новых поставщиков.
К четырем часам Катя попросила коллег:
- Девочки, мне уйти нужно, прикройте меня, пожалуйста. Если искать будут, скажите - заболела, мигрень у нее или понос, ладно?
Лариска оживилась:
- На свидание идешь?
Но Катя ее разочаровала:
- Ну, какое свидание Ларис? Лет мне сколько, а, подумай? Мне новогодние подарки нужно купить брату, его жене, детям. Если сейчас не куплю, потом бегать придется, искать, ажиотаж начнется, народу будет много.
- Ненормальная ты Катька! – возразила Лариса,- Не знаю, о чем ты думаешь. И сколько тебе лет? Всего ничего. Самый возраст для любви и свиданий. Ты красавица, сексапильная интересная женщина. Посмотри на себя - голубые глаза, шикарные светлые волосы, а кожа? Фигура как у Венеры Милосской!  Почему ты о себе  не думаешь? Подарки ей нужно купить детям брата. Глупая ты женщина, Катька. Мы с тобой ровесницы, я иногда думаю, вот не было бы у меня двух малолетних нахлебников, и попался мне такой мужик, как Савельев, времени терять не стала.
- Опять Савельев?! Он женат,  не ком ни будь, на дочери олигарха. Забудьте вы о нем. Обе. Все. Табу. Я о Савельеве больше не разговариваю. Так я уйду, ладно?
- Иди, что с тобой делать. Прикроем…- закивали головами девчонки. Катя стала натягивать сапоги на шпильках,  которые она сегодня вынуждена была надеть. Девочки всполошились:
- Ты что в этих сапогах пришла?
- Да, а что?
        -Не умно. Как ты будешь в них по магазинам ходить? Ты осторожней!
- Да я знаю! На зимних молния сломалась. Я пока буду подарки выбирать, себе сапоги или ботинки посмотрю на низком каблуке.
- Ну, если только так!
Катя на секунду остановилась перед большим зеркалом, висевшим у входной двери, посмотрела на себя, но ничего особенного не увидела. Глаза да, голубые, большие, волосы действительно  хорошие, светло-пепельные, длиной  до лопаток, по поводу фигуры она сомневается, до Венеры Милосской ей далеко, но ноги у нее вроде бы ничего, юбки выше колен носит спокойно. Вот с выбором одежды  проблема, не знает она, что ей идет. Из молодого возраста она вроде бы вышла, к пенсионному еще не подошла,  что ей носить неизвестно. Правда на работе у них дресс-код,  все в костюмах, женщины в пиджаках, юбках или брюках, под пиджаком блузка или водолазка. А дома можно и в джинсах! С косметикой, слава богу, она разобралась, в журналах есть фотографии, можно понять, как краситься.
 
Кате удалось спуститься по лестнице на первый этаж и пробежать через холл незамеченной. Она открыла тяжелую входную дверь, вышла на крыльцо, и зажмурилась от яркого солнца. Постояла несколько секунд с закрытыми глазами, а когда открыла глаза и оглядела двор, то увидела, что  посреди двора, как она и предполагала, образовалась огромная лужа, и не обойти ее, все свободное пространство заставлено машинами. Придется идти через лужу вброд. Катя опустила глаза на  лестницу, ведущую вниз от входной двери. Какой-то умник догадался вымостить  ступеньки этой самой лестницы кафельной плиткой. И в хорошую погоду ступеньки были скользкими, а уж зимой, и тем более в сапогах на шпильках спуститься по ним вообще было проблемой. Катя  потихоньку, держась за перила, и смотря себе под ноги, начала спускаться по лестнице. Она на  секунду  подняла глаза,  заметила  заезжающий во двор большой черный автомобиль,  «Хаммер». Катя решила подождать, пусть  машина остановиться, где-нибудь припаркуется, а то двор одна сплошная лужа, неизвестно,  кто за рулем, может и грязью окатить. И потом, этот «Хаммер», новенький и блестящий, она видела у них во дворе впервые, и как любой женщине, ей было любопытно посмотреть на хозяина такой выдающейся машины. Хозяин машине соответствовал полностью. Шикарный мужик. Высокий, крупный, и надо отдать ему должное, очень симпатичный представитель сильного пола, лет тридцати пяти-сорока, в дорогом  темно-сером кашемировом пальто нараспашку, красном шарфе поверх пальто, и  блестящих начищенных  модных остроносых ботинках (с учетом того, что в Москве в это время года жуткая грязь и лужи!). Его густые темные гладкие волосы, аккуратно подстриженные, были небрежно отброшены ото лба назад. Плюс солнцезащитные очки (зимой!). Мужчина сдвинул очки вверх, на волосы, Катя, вглядевшись в его лицо, поняла, что  она видела этого мужчину, и притом совсем недавно. Вспоминая, где она могла видеть этого красавчика, Катя потеряла бдительность, отпустила перила, оступилась, и неловко взмахнув руками, кубарем полетела вниз, с лестницы, больно ударилась головой о нижнюю ступеньку, и очутилась аккуратно в центре огромной лужи,  под колесами навороченного «Хаммера». Мужчина охнул, и, забыв про свои начищенные ботинки, шагнул в лужу ей на помощь.
          На долю секунды, от удара о ступеньки, Катя потеряла сознание. Когда сознание к ней стало возвращаться, она шевельнулась, сделала попытку встать, и словно  сквозь слой ваты слышала   голос мужчины:      
     -Девушка, Вы слышите меня? – спрашивал ее мужчина. Увидев, что она шевельнулась, продолжил, - Лежите, не двигайтесь, я сейчас вызову «Скорую помощь».
Катя открыла глаза. Мужчина сидел перед ней на корточках, в самом центре лужи, подобрав полы дорогого пальто, нажимал на кнопки мобильного телефона. Она начала умолять его:
-Пожалуйста, не надо«Скорой»,со мной все в порядке, мне нужно встать! Да, дайте же мне встать. Вы что не видите, я в грязной холодной луже!
- Точно в порядке? - мужчина внимательно посмотрел на нее. А Катя тут же подумала: «У него хорошие глаза, в них не капли цинизма! Боже, о чем я думаю, это бред!». А вслух сказала:   
- Разрешите мне встать, не мешайте.
Катя начала подниматься, мужчина стал ей помогать, приговаривая:
-Держитесь за меня, так, аккуратненько. С Вами точно все в порядке? Мне показалось, Вы сильно ударились головой. Голова не кружиться? Не тошнит?
Ему удалось ее поднять. Катя опустила глаза вниз и увидела свое светлое пальто, в жутких грязных пятнах, пальто было очень жалко, оно, скорее всего не отчиститься, его придется выбросить. И тут, наступив на правую ногу, почувствовав   жуткую боль в  лодыжке, Катя застонала,  забыв про пальто. Мужчина услышав, что Катя застонала, сразу переспросил:
- Что, что случилось? – голос его был встревоженным.
- Нога, лодыжка! - она почти плакала, ей для полного счастья не хватало только сломанной ноги, и это под Новый год! Но он ее начал успокаивать, уговаривать:
- Стойте спокойно, не хватайтесь за меня, мне придется Вас отпустить, держитесь за мою машину. Я должен осмотреть Вашу ногу.
- Вы, что, врач? – Катя спросила это с недоверием.
- Нет, я просто в армии служил.
- В какой армии? В российской?
- Нет, в советской, я служил еще в советской армии.
Катя ухватилась за боковое зеркало его «Хаммера». Он опять присел на корточки, подобрав полы пальто, начал расстегивать молнию на ее сапоге. Сказал:
- Кто же ходит в такую погоду на таких каблуках?
- В чем хочу, в том и хожу…
        - Понятно. Красота требует жертв, и Вам себя  совершенно не жалко!   
Он снял с ее ноги сапог. Внимательно осмотрел опухшую лодыжку. Повертел ступню из стороны в сторону, констатировал:
-Ну, я думаю все в порядке, перелома нет, растяжение связок. Эти сапоги Вас спасли. Была бы лодыжка не зафиксирована сапогом, точно сломали бы ее.  Но все равно, я бы рекомендовал сделать рентгеновский снимок.
- Утешили, спасибо.
- Не за что.
Мужчина стал надевать ей на ногу сапог, это ему удалось. А вот молнию закрыть он не смог. Стал извиняться:
- Извините, нога отекла,  молния не застегивается.
- Попробуйте еще, - попросила Катя.
Мужчина еще подергал молнию,  пожал плечами:
- Нет, ничего не выйдет.
Он стянул со своей шеи красный шарф, замотал им ее ногу поверх сапога, завязал шарф на узел. Он поднялся,  выпрямился, поправил замявшиеся полы дорого пальто, улыбнулся,  и вдруг предложил:
- Держитесь за меня, пойдемте потихонечку, я поймаю Вам машину. К сожалению, я не смогу Вас сам отвезти домой, у меня  прямо сейчас важная деловая встреча.
Кате нечего не оставалось, как довериться ему, она оперлась о его плечо, он обхватил ее за талию, повел через двор. У мужчины в кармане пальто  мобильный телефон заиграл мелодию группы «Битлз», он достал телефон, глянул на его экран, извинился:
- Извините,  сейчас я отвечу на звонок, и пойдем. Да, Юра, - это он уже говорил в телефон, - Я уже во дворе… Я буду через пять минут… Я знаю, что Белов уже подъехал… Я скоро буду, успокойся… Пойдемте? Держитесь за меня! – это он сказал уже Кате. Катя соображала: «Юра – это, наверное, Пожарский. А  Белов хозяин нашей корпорации. А зачем этому мужчине звонит Пожарский? Важная деловая встреча? С Пожарским и Беловым? Да, кто же этот красавчик?». Нога у нее болела все больше. Катя уже не могла на нее наступать. Мужчина фактически нес ее. А она думала, что вот именно сейчас,  похожа на чучело, она видела себя в боковое зеркало «Хаммера», заметила, что в грязи у нее не только пальто, но и все лицо, и даже волосы.  И еще, она думала - мужчина, который фактически спас ее, просто потрясающий, и нравится ей с каждой секундой все больше и больше.  И не важно, что он  был брюнетом, а к брюнетам она особой любви никогда не питала, и кроме всего прочего, на ее взгляд, килограмм десять лишнего веса ему не помешало бы сбросить! И еще она была уверена, что точно видела этого мужчину, но спросить, где она могла его видеть,  не решалась. Понимала -  спрашивать  нельзя ни в коем случае. С ней произошла дурацкая неприятность, она в грязи с головы до ног! Это же позорище какое-то (с ее точки зрения!). И что получается? Дорого одетый, пахнущий великолепным парфюмом, состоятельный красавец-мужик выловил непутевую тетку из грязной лужи, а она интересуется, мол, мужчина, а где я могла Вас видеть раньше? Ужас!
Машину им удалось поймать фактически сразу. Но как только шофер увидел Катю, ее грязное пальто и слипшиеся волосы, везти ее наотрез отказался.  Катин спаситель достал из кармана деньги, краем глаза Катя увидела, что это несколько тысяч, две или три, шофер сразу согласился, и распахнул переднюю дверь. Мужчина помог Кате сесть, захлопнул дверь машины, спросил, как далеко ей ехать? Катя назвала адрес. Мужчина тут же поинтересовался у шофера, достаточно ли тому заплатили. Шофер подтвердил, что денег достаточно. Тут  мобильный телефон в кармане Катиного спасителя опять заиграл  мелодию группы «Битлз», он достал телефон, приложил к уху, минуты две послушал взволнованный монолог звонившего ему,  коротко ответил: «Да, сейчас!», с раздражением отключил телефон, сунул обратно в карман,  махнул рукой, приказал: «Езжайте!». Катя бросила на него взгляд, поняла, что только что произошедший разговор по телефону ему был крайне неприятен. Мужчина  достал  пачку сигарет, золотую зажигалку (конечно, какая еще у него может быть зажигалка?), закурил, резко повернулся и быстро пошел к зданию «Белов-Системз-Россия».
Катя ехала в машине, и думала о своем спасителе: «Интересный, привлекательный, да что там говорить - просто  мачо, Антонио Бандерос и Джордж Клуни в одном флаконе. Мачо? Антонио Бандерос и Джордж Клуни в одном флаконе? И  все-таки где я его видела?».  И тут ее осенило. Она поняла, где она  видела своего спасителя. Утром, у Лариски на фото. Это же золотая мечта ее девчонок-коллег. Это Константин Савельев, их будущий Генеральный директор! Да… Вот так встреча.  «Ну что ж  Константин Николаевич, - сказала она ему мысленно, - вот мы и встретились. Девочки правы, Вы действительно  мужчина превосходный во всех отношениях!».
 
Глава 3.Москва,конец декабря прошлого года,за десять месяцев до.
 Водитель довез Катю до дома, слава богу, не докучая разговорами, и даже помог  ей подняться по лестнице до дверей  квартиры. Оказавшись дома, Катя  сразу же расстелила постель, улеглась под одеяло, ее знобило, и немного  поднялась температура. Нога сильно опухла и страшно болела, и она уже стала думать, что Савельев ошибся, и у нее все же перлом.  Утром в пятницу Катя  вообще не смогла наступить на ногу, позвонила Пожарскому, выслушала массу нелестных замечаний, но получила разрешение на работу не являться. Она  руководила девчонками по телефону, и при каждом разговоре выслушивала новую порцию местных новостей. В офисе Савельев и Белов. Пожарский уходит. Пожарский не уходит. Савельев будет Генеральным, не будет Генеральным. В общем, ничего не ясно. Выходные дни Катя провела на диване с книжкой, и лишь к вечеру в воскресенье смогла, с трудом наступая на ногу, выйти ненадолго на улицу, обув старые разношенные ботинки, ей нужно было сдать в ремонт зимние сапоги, поменять в них молнию.
 И еще она, проснувшись в воскресенье утром, внезапно вспомнила, где она все таки видела Константина Николаевича Савельева, предполагаемого Генерального директора «Белов-Системз-Россия». На фотографиях у Ларисы  - это одно. Она видела его еще раньше, еще до того как начала работать в корпорации. Она видела его во сне. Этот странный сон  приснился ей почти год назад. Сразу после смерти ее матери. Сон был очень красочный, цветной, очень красивый, абсолютно реальный, как будто кусочек жизни.  Не ее жизни, а другой, параллельной. Где-то в параллельном мире текла такая же простая жизнь, жила там такая же Катя. Только в том, параллельном мире, Катя была счастлива, она любила, и была любима, просто купалась в любви. Катя в реальном мире была глубоко несчастна, и о любви даже не думала, любить она была уже не в состоянии.
Катя из параллельного мира гуляла по тенистому летнему лесу или парку с маленьким мальчиком лет четырех-пяти, своим сыном, разглядывала цветы, наблюдала за бабочками. Вот они остановились, удивились, увидели белок. Стали смотреть, как рыжие белки прыгают по деревьям, лакомятся шишками. И Катя из параллельного мира, и ее маленький сын были в восторге от белок. Катя в реальном мире еще десять лет назад была просто раздавлена приговором врачей, что в результате неудачной беременности и  последующей операции детей  иметь она больше не сможет. Не будет у нее никогда вот такого славного мальчика! По щекам реальной Кати текли слезы. Катя с сыном из параллельного мира, понаблюдав за белками, пошли к опушке, вышли из леса, и направились к берегу реки. Не доходя до берега реки, они встретили высокого темноволосого мужчину в потертых джинсах и белой летней рубашке с короткими рукавами. Мальчик позвал мужчину: «Папа!», побежал к нему, мужчина присел на корточки, поймал мальчика, поднял на руки, подбросил, мальчик обнял мужчину за шею, и повторил: «Папа!». Мальчик был темноволосым и темноглазым,  удивительно похожим на мужчину.  У Кати из параллельного мира, при виде этого мужчины, ее любимого мужа, сердце глухо забилось, дыхание перехватило. В который раз она подумала - насколько она с ним счастлива,  что любит его очень сильно, но самое главное, самое основное -  он не менее сильно любит ее. И еще у нее от ее любимого мужчины сын, ЕГО сын. Какое это счастье! Она, мысленно, про себя, улыбнулась. Мужчина  начал выговаривать Кате:
- Катюша, ну почему опять телефон не берешь с собой? Я же волнуюсь. Уже с собаками хотел вас искать. Вот, что я решил. Покупаю навигатор. Буду твои передвижения через ГЛОНАСС отслеживать. Тебе маячок прикреплю, всегда буду знать, где ты.
Катя из параллельного мира улыбнулась, теперь уже не мысленно, а по-настоящему, прижалась к плечу мужчины.  Мужчина  удерживал сына одной рукой, другой рукой, по-хозяйски, сильно, прижал к себе Катю. Все трое пошли к берегу реки. Мальчик начал рассказывать отцу:
- Папа, а мы белок видели!
- Да, и какие же они?
- Рыженькие, с пушистыми хвостиками.
 - Красивые?
- Да, очень красивые! Папа, давай белочку домой возьмем!
-Домой? Нет, малыш, домой не получится! – мужчина разговаривал с маленьким мальчиком, как с взрослым, - Белочки на деревьях живут, по деревьям прыгают. У нас дома деревьев  нет. Где она будет у нас жить? Где прыгать?
- Тогда собаку заведем!
- Собаку можно, но только попозже. Ты еще маленький, ты гулять с ней не сможешь. Вот когда подрастешь, заведем. А сейчас, кто с ней гулять будет? Мы с мамой работаем, бабушка старенькая, ты маленький!
- Но это долго ждать! Тогда братика или сестричку!
Папа, похоже, был удивлен очень сильно. Даже не нашел сразу, что ответить. Катя из параллельного мира, крепко ухватила  мужа левой рукой сзади за ремень джинсов, правую руку положила на сгиб его правой руки, привстав на цыпочки, дотянулась до его уха, сказала:
- Видишь, папа, какой у нас сыночек умненький, он сестренку или братика просит! Соглашайся, папа!
Папа пожал плечами:
-Сынок, мы об этом подумаем, потом, сядем и обсудим! – обернулся к Кате, - Катюш, мы это уже обсуждали, не раз. Ты о себе подумай, обо мне, о нашем сыне, что будет, если тебя не будет? Я не готов вдовцом остаться с ребенком или даже с двумя!
- Я хорошо себя чувствую, очень хорошо, правда! – убеждала его Катя.
- А я не готов повторить опыт, когда твою любимую женщину в течении двух суток спасают восемь бригад реаниматологов! У меня инфаркт будет. Тебя, может быть, и спасут, только ты вдовой останешься! И тебя одну с детьми я тоже не хочу  оставлять!
- Ну, со мной действительно все нормально. Посмотри, какие у нас дети получаются замечательные.  Неужели ты не хочешь еще и девочку такую же или мальчика?
- Хочу, очень хочу. Но еще больше потерять тебя боюсь!
- Я повторяю, я здорова!
- Вот, что, давай  обсудим все это, только не вдвоем, а еще и с врачами. Что они скажут, на том и остановимся!
- Да, при твоей должности ты целый консилиум соберешь!
-И соберу, ты - против? И не спорь, договорились же не спорить.
       -Не буду, тем более это бесполезно. С тобой спорить  нельзя. Ты все равно прав.
- Остановимся на этом?
Катя из параллельного мира поцеловала мужа в  щеку, и все также обнимая его и прижимаясь к нему, пошла с ним рядом к большой машине, стоящей на берегу реки, попутно Катя из параллельного мира, спросила мужа:
- Я тебе уже говорила сегодня, как сильно я тебя люблю?
Тот расплылся в улбыке:
- Зачем ты спрашиваешь? Если сомневаешься, что говорила, скажи еще раз! Я не против!
-  Хитрюга! Если не говорила, повторяю – я безумно тебя люблю, и не знаю, можно ли любить больше!
Он не удивился, но как и всегда последнее слово осталось за ним:
-Мы с тобой вместе уже много лет, и эти все годы я каждый день убеждаюсь, я люблю тебя, люблю все больше и больше. Мы с тобой идеальная пара.
- Конечно, я это сразу, как тебя увидела, поняла, с первого взгляда… Я самая счастливая женщина на свете, у меня ребенок от любимого и самого прекрасного на свете мужчины!  И посмотри, какой замечательный!
- Он не может быть другими, мы же с тобой идеальные!
- Хитрюга!
Катя из параллельного мира опять поцеловала мужа в щеку, и заслужила ответный поцелуй, страстный и жаркий…
Проснувшись, Катя из реального мира вытерла слезы, увидела, что плачет уже давно, ее подушка была мокрой насквозь. Она сразу же подумала, что то, что она  увидела во сне, с ней никогда не будет, просто не может быть. Приказала себе – забыть этот сон, и никогда не вспоминать, это чужое счастье, это не для нее.
Сон она забыла, забыла почти на год.  И вот теперь этот сон она вспомнила. Вспомнила, потому что поняла, где она видела их будущего Генерального директора, Константина Николаевича Савельева, он был мужем той, другой Кати, из параллельной жизни, из ее сна. Во сне он был  несколько  старше, с седыми висками, но это был он, она узнала его!

А в понедельник Катя опять опоздала на работу. Виной тому был уже не гололед и неудобные сапоги на высоких каблуках, а ужасающие московские пробки. Собираясь утром, она поняла, что нога у нее все еще болит очень сильно, и на метро  до работы она просто не доедет. Пришлось вызвать такси. И совсем чуть-чуть не доезжая до центра города, такси намертво застряло в пробке. Катя звонила на работу девчонкам, просила поговорить с Пожарским (ему она дозвониться не смогла, он проста не подходил к телефону), но ее успокоили - ему сейчас совсем не до нее. На одиннадцать назначен общий сбор, будут представлять нового Генерального директора. На Катин вопрос: « Генеральный – Савельев?», прозвучал ответ: «Да, да мы так рады, назначили Савельева!». А Катя не могла понять, рада она или нет…Она задумалась. В принципе все происходящее  ее устраивало. Савельев вроде бы не плохой человек. И судя по рассказам коллег, он честный и справедливый. Но характер у него достаточно жесткий. И если ему удастся прижать Пожарского, это отлично. Но как в сложившейся ситуации будет вести себя Пожарский? Вот вопрос. Ведь, как известно, паны дерутся, у холопов чубы трещат.
Такси  наконец-то доползло до Полянки. Катя расплатилась, и похромала через двор к зданию  офиса. Когда она вошла во двор, удивлению ее не было предела. Огромная лужа во дворе, в которую она упала в четверг, исчезла. Весь двор - сухой асфальт!   Открыв входную дверь, и войдя в холл, она опять, как и в четверг на прошлой неделе, увидела Управляющего делами Сан Саныча Приходько, но теперь, в отличии от четверга, Приходько был в компании их нового Генерального директора, Савельева, и Савельев не распекал его за лужи во дворе, а по дружески хлопал  по плечу, и у Сан Саныча настроение, как заметила Катя, было просто замечательным.
- О, Катюша, доброе утро! - приветствовал ее Сан Саныч, тут же, обратив внимание, что она хромает, воскликнул: – Боже, ты почему хромаешь, что с ногой?
Катя отозвалась:
- Доброе утро, Сан Саныч! Да вот ногу подвернула, на ступеньках наших поскользнулась…Еще в четверг.
- Так вот почему тебя  в пятницу не было! Я тебя искал. Нужно было кое-какие вопросы выяснить.
- Да, Сан Саныч, - вступил в разговор Савельев, - Со ступеньками что-то делать! Я уже обратил внимание, они очень скользкие, может быть плитку на них заменить? А пока договоритесь, что бы на ступеньки по краям резиновые полосы прикрепили.
Сан Саныч широко улыбнулся:
-Сделаем. Вот, Константин Николаевич, рад представить - это наша краса и гордость – начальник юридического отдела Екатерина Юрьевна Дружинина! - Сан Саныч чуть подтолкнул Катю вперед, продолжил, обращаясь к ней: - Катюша, это наш новый Генеральный директор…
Катя остановила Сан Саныча:    
- Сан Саныч, я знаю кто это - Константин Николаевич Савельев.
- Так Вы что знакомы? – удивился Сан Саныч.
Савельев начал отказываться:
- Я лично нет, и мне очень приятно познакомится, Екатерина Юрьевна, – и продолжил, - Вы снимок лодыжки сделали?
-Нет! - ответила Катя, -С ногой все в порядке. Отек спал, болит гораздо меньше. Я пойду, хорошо? Мне еще до кабинета дохромать нужно, в одиннадцать собрание.
- Давайте я Вам помогу, все равно конференц-зал на четвертом этаже, мне туда подниматься нужно, до третьего нам по пути! – предложил Савельев.
Но Катя от его помощи отказалась:
       -Нет, не нужно. Я лучше сама. Знаете, у нас в офисе новости  быстро распространяются, увидят нас вместе, сразу насочиняют, бог знает что!
Савельев удивленно поднял брови:
- Вы боитесь, что насочиняют, бог знает что?
- Не хотелось бы.
-Раз Вы от моей помощи отказываетесь, Вам Сан Саныч поможет. Вам такой помощник подойдет? Сан Саныч, поможешь Екатерине Юрьевне?
- Не вопрос, Константин Николаевич, пойдем Катюша, держись за меня! – с радостью отозвался Сан Саныч.
Савельев остался в холле, а Катя под руку с Сан Санычем пошла к  лестнице. Катя обернулась, бросила взгляд на Савельева, и  подумала, что с той первой и единственной их встречи в четверг, он  сильно изменился. Ей даже показалось, что  выглядит он старше, чем есть на самом деле, и почему-то очень бледный.  Савельев стоял, прислонившись плечом к колонне, курил, и кем-то разговаривал  по мобильному телефону. Она увидела его настоящего, без напускной веселости и бравады, не холеного успешного красавца-бизнесмена в дорогом пальто и начищенных ботинках, а уставшего сорокалетнего мужчину, погруженного в свои не слишком радостные мысли. «У него  что-то случилось, может быть, дома не все хорошо…» - подумала Катя. Оказалось, она произнесла это вслух.
- Вот и мне так показалось, - ответил Сан Саныч -  Я Костю почти двадцать лет знаю, и можно сказать десять лет вместе работаем, с ним что-то не так. Может  он за тестя переживает, Белова.
- А что с Беловым?
-Я человек опытный, не первый год на свете живу. Я как Белова увидел, обомлел. Худой, серый. Хоть и бодриться, виду не показывает, болен он сильно, думаю, болезнь эта не слишком приятная.
- Сан Саныч, а Вы не ошибаетесь? Вдруг просто похудел, сейчас это очень модно, все худеют, и молодые и старые.
- Нет, Катюш, поверь моему слову, Белов серьезно болен. А Костя никогда так много не курил, да и ты  сама заметила, когда ему кажется, что на него никто не смотрит, в лице просто меняется.
- И все-таки, Сан Саныч, может быть, нам с Вами показалось…
- Дай бог, что бы показалось, Катюша…  Ты, когда домой соберешься, мне скажи, я тебя на машине отвезу.
- Не нужно, Сан Саныч, я на такси.
- Да мне это в радость только. Не обижай старика.
- Хорошо, Сан Саныч. 
Так с невеселыми разговорами они дошли до кабинета, где располагался юридический отдел. Напоследок, уже у двери в кабинет, Сан Саныч предупредил:
- Не забудьте, в одиннадцать в конференц-зале.
Катя отозвалась:
- Не забудем, Сан Саныч.
       Катя вошла в свой служебный  кабинет.  Катины девочки прихорашивались, отталкивая друг друга, перед большим зеркалом, висевшим у входа.
- Это Приходько был? – спросила Лариса у вошедшей Кати.
- Да, Сан Саныч… - ответила Катя.
Девчонки начали на Катю наседать:
- А Савельева видела?
- Да видела, внизу в холле.
- Ну и как он тебе? Убедилась?
Катя сделал вид, что не поняла:
- В чем убедилась?
- Какой он…
- А какой он?
- Кать, ну не глупи. Какой он симпатичный…
Кате не хотелось спорить с девчонками. Сказать, что Савельев не симпатичный, было бы  неправдой. А рассказывать о ее встрече с ним в четверг, она не собиралась. Девчонки забросают ее вопросами, будут выспрашивать подробности, а  ей, почему то рассказывать им подробности, не хотелось.  Поэтому она ответила:
- Да, он, действительно, очень симпатичный! - и, глянув, на часы, потребовала, - Девочки, уже одиннадцать, пойдемте в конференц-зал.
В конференц-зале на четвертом этаже уже толпился народ. Зал был набит битком.  В центральном офисе корпорации работало более ста человек, но были еще филиалы по Москве и по России, и люди из этих филиалов тоже присутствовали на совещании.  Савельев вошел в зал в сопровождении Приходько и Пожарского. Он был оживлен, улыбался, здоровался со знакомыми, для каждого, кто подходил к нему, находил хорошее слово. Катя с девочками стояли в первом ряду, Савельев сразу их увидел, подошел к ним с улыбкой. Девчонки смутились, но тепло поздоровались  с ним, а  он  спросил:
- Как дела? Как живете, Жанна? Как наследники, Лариса?
Жанна с Ларисой заулыбались:
- Все отлично, - ответила Лариса.
-Замечательно, Константин Николаевич!–отозвалась Жанна,–Я замуж вышла.
- Очень хорошо, - продолжал улыбаться Савельев, - Поздравляю!
- А я Вас! – добавила Жанна
- С чем же?
- С назначением. Мы рады работать вместе с Вами.
- Спасибо громадное.
Савельев пошел дальше. Жанна смотрела ему  вслед.
- Вот и все, Костя… - тихо произнесла она.
-А ты, что хотела? Ты думала, что он кинется тебя обнимать, целовать, и прямо здесь трахнет? Посмотри на него, ему до тебя, как до Луны, он вообще, по всей видимости, о бабах не думает, а если думает, то не о тебе! – прошептала Лариса. Обе обернулись, сказали в один голос:
- Он изменился.
- Вам кажется?- спросила Катя, - И как?
- Не в лучшую сторону. Повзрослел или постарел, не решила еще, или может быть,  потолстел… – сказала Лариса. 
- Стрижка другая, у него раньше длиннее волосы были, ему с длинными волосами лучше… - уточнила Жанна, - Может быть он и в самом дорогом  салоне  стригся,  но эта стрижка ему не идет.
- Девчонки прекратите! - оборвала разговор Катя, - Что за бред, мы здесь не для того, что бы стрижку господина Савельева обсуждать. Стрижка у него отличная, и идет ему очень.  Если вам интересно мое мнение,  похудеть ему немного  не мешает, у него лишнего веса килограммов десять. Все, закончим. Начинают.   
Савельев выступил с небольшой речью. Рассказал о Крутове, о его заслугах перед корпорацией. Поблагодарил коллектив за проделанную работу, наметил планы на следующий год. Пояснил, что сделать придется очень многое, планируется открыть новые филиалы в России и за рубежом. Следом очень коротко выступил Пожарский. Поздравил всех с наступающим праздником, сказал, что на тридцатое декабря планируется новогодний вечер, и, присутствие всех обязательно. Все мероприятие уложилось в полчаса. Сотрудники, и те которые были знакомы с Савельевым, и которые видели его впервые,  окружили его, спешили поздравить с назначением, сыпали комплиментами. Он, улыбаясь и отвечая на приветствия,  пробирался к выходу. Катя наблюдала за ним. И как оказалась,  наблюдала не она одна. За ее спиной возник Пожарский. Положил руку ей на плечо. Катя вздрогнула, повернулась, посмотрела ему в лицо. От Пожарского сильно пахло спиртным. По всей видимости, пил он  не первый день.      
- Сволочь, - процедил сквозь зубы Пожарский, - Но он у меня попляшет, он увидит, где раки зимуют…
- Юра, ты что? – Катя  во все глаза смотрела на Пожарского.
- Этот недоносок занял мое место!
- Юра, опомнись…
- Надеюсь, ты, именно ты, поддержишь меня?
 - В чем, Юра?
Пожарский был взбешен, брызгал слюной:
- Я намерен убрать эту сволочь отсюда. Руководить этой компанией должен я. Крутов хотел видеть меня Генеральным. Он говорил  об этом.
Катя возразила:
- Насколько я знаю, Крутов не собирался уходить. Да, ему было много лет, но он собирался работать и работать еще долго. И потом, Крутов же не был владельцем этой корпорации. Хозяин корпорации Белов, и именно Белов решает, кто будет руководить компанией, назначили Савельева – нам придется работать под его руководством. И ты можешь мне возражать, но о Савельеве я слышала только хорошее. Он талантливый руководитель.
- Я не буду тебе возражать, я просто хочу предупредить, что если вздумаешь мне мешать, я в порошок тебя сотру, вместе с этим недоноском. Боже, какие же бабы дуры! И все одинаковые. Я думал, ты от них отличаешься! Но ты совершенно такая же!
- Какая, Юра? 
-  О боже, ты еще и тупая овца!  Ты, что не понимаешь, что у него таких дур, как ты, целый гарем…
- Я ничего не понимаю… Юра ты бредишь, ты устал, тебе нужно отдохнуть, или у тебя, наверное, температура, ты не мерил?
Но Пожарский ее не слушал, последние слова она говорила ему уже в спину.
Сотрудники почти все разошлись. Катины девочки ушли еще во время ее разговора с Пожарским. Катя решила также идти к себе, но выйдя на лестничную площадку, остановилась, потому что увидела Савельева, вернее, сначала услышала его голос, а потом увидела.   Тот стоял ниже ее на один пролет лестницы, и, отвернувшись к окну, говорил по мобильному телефону. Говорил  громко, возбужденно.  Катя услышала почти весь разговор:
- Нет, я не психую, Борис Петрович! ( Катя поняла, что он говорит с Беловым). Дай бог, чтобы Вы оказались правы….Нет сегодня я с ней не говорил….Вы тоже? Вчера вечером…. Вы утром? Да, мне показалось…Нет, я почти  уверен…Нет, я не думаю, что я ошибаюсь…. Я просто не хочу повторения того, что было уже не раз….Я понимаю, что плохие мысли материализуются, но с ней трехлетний ребенок…Может быть я и перестраховщик…Вы же знаете, что я не могу сейчас уехать, мое назначение - это Ваше решение, Вы хотели, что бы я занял это место…..Для всех было бы лучше, если бы в данный момент мы  остались в Цюрихе…Я понимаю, что очень большие убытки, я же сам Вам на них указал….У меня обратный билет на тридцать первое…И, все равно, я прошу, что бы Вы на те дни, что меня не будет в Цюрихе, приехали туда…Ну, что же, это Ваше решение…Нет я просто представляю себе последствия…
Савельев отключил телефон, но так и остался стоять на лестничной площадке, отвернувшись к окну. Очень медленно он убрал телефон в карман, достал из другого кармана пачку сигарет, и, почувствовав, что за ним наблюдают, засунул ее обратно,  обернулся, и тут заметил Катю. Катя осторожно начала спускаться по ступенькам, держась за перила лестницы двумя руками. Он быстро поднялся к ней, протянул руку, Катя оперлась на его руку. Вместе они прошли один пролет лестницы, остановились на лестничной площадке, где минуту назад разговаривал по телефону Савельев. Катя решила спросить прямо:
- Константин Николаевич, у Вас что-то произошло? Только не говорите, что все в порядке, потому что я вижу, что не в порядке.
Он вздохнул:
- А я и не утверждаю, что у меня все в порядке. Все как раз не в порядке. С женой проблемы…А, с ней еще и моя дочь…
Катя попросила:
- Скажите, можно ли Вам чем-нибудь  помочь?
- Отпустить меня в Цюрих. Но это не реально. Я не могу сейчас уехать.  Да и билетов нет, я узнавал.
Катя продолжила;
- Простите, я случайно слышала Ваш разговор, как я поняла, с Беловым. Что действительно у корпорации «Белов-Системз-Россия»  большие убытки?
Он кивнул:
- Да. За последние три года прибыль снизилась почти до нуля. Крутову не раз указывали на это, после его смерти вели разговоры с Пожарским. Пожарский явно не тянет на Генерального. Не знаю, как он получил должность Заместителя. Он абсолютно не знает работы. Как я понимаю, семья Пожарского как-то связана с Беловыми. Мое первое желание было его уволить, и искать на его место другого человека. Вот так, теперь нужно начинать все практически с нуля, мы вернулись на десять лет назад. Ладно, прорвемся.
Они прошли вместе еще на один пролет лестницы, оказались на третьем этаже. Катя остановилась у своего кабинета. Савельев улыбнулся ей, кивнул, быстро пошел вниз, на второй этаж. Катя проводила его взглядом, и вдруг подумала, что ей очень хочется, что бы ему повезло. Просто повезло.

А Савельев спускался по лестнице, и думал о Кате. Вспоминал их первую встречу, с одной стороны невеселую, а с другой стороны смешную. Катя очень понравилась ему еще тогда, когда он помогал ей выбраться  из той ужасающей лужи. Она была вся в грязи, жутко расстроенная, но все равно очень симпатичная. У него даже были мысли поехать, разыскать ее. Он знал, где она живет, она назвала свой адрес водителю машины, которую Савельев поймал  для нее. Но когда он приехал на следующий день, в пятницу  в офис «Белов-Системз-Россия», то услышал телефонный разговор Пожарского с Екатериной Дружининой, начальником юридического отдела, о том, что та упала, поскользнувшись во дворе их офисного здания, и очень сильно повредила ногу. Он понял, Екатерина Дружина именно та женщина из лужи, и успокоился,  ему было тепло от мысли, что очень скоро он ее увидит снова.

Савельев спустился на второй этаж, и толкнул дверь, ведущую в приемную, расположенную  перед кабинетом генерального директора, теперь это был его кабинет. В приемной его ждали Сан Саныч Приходько и бывший секретарь Крутова, а теперь  его секретарь, Вера, очень молоденькая, но крайне серьезная девушка. Вера очень переживала, она не знала, как теперь она будет работать с новым начальником, побаивалась его. И хотя Сан Саныч ее успокаивал, уверял, что ничего страшного нет, Савельев не кусается, Вера все равно нервничала. Когда Савельев вошел, Сан Саныч строго посмотрел на Веру, тихо предупредил:
- Поспокойней, и не груби…
Вера попыталась возражать:
- Да, что Вы Сан Саныч, да я ничего….
Приходько посмотрел на нее еще строже, и обратился к Савельеву, который с улыбкой наблюдал за перепалкой между бравым воякой и молодой девушкой. Приходько представил Веру:
     -Константин Николаевич, познакомитесь, это Вера, она была секретарем Крутова, будет Вашим секретарем. Но если хотите, мы найдем кого-нибудь другого!
Савельев улыбнулся:
- Нет,  Сан Саныч, я думаю никого другого искать не нужно. Вера справиться со своими обязанностями. Но если Вера сама не хочет, может быть, я ей не нравлюсь? А, Вера?
Вера молчала. Она проработала в корпорации чуть больше года, и корпорация была первым местом ее работы. Ей нравилось быть секретарем Крутова, тот был нетребователен, часто хвалил ее, делал небольшие подарки, да и работы у нее было не много. Новый, более молодой  начальник ее пугал.
Сан Саныч продолжил:
- Константин Николаевич, если Вы считаете, что что-то нужно купить, дооборудовать как-то приемную и Ваш кабинет, Вы скажите!
- Да конечно, Сан Саныч, но я еще не знаю, что мне не хватает. Может быть, Вера скажет. Вера, скажите, что Вам не хватает?
        Вера смутилась. Обернулась вокруг,  тихо сказала :
- Цветы. Нужно докупить цветы в горшках. Побольше.
-А, что Крутов не любил цветы? - поинтересовался Савельев.
- Да, говорил, что у него на цветы аллергия.
Савельев обратился к Сан Санычу:
- Сан Саныч, слышал? Нужно купить цветы в горшках, и побольше.
- Конечно, Константин Николаевич, может, что-нибудь еще нужно? – настаивал Сан Саныч.
        - Константин Николаевич, что Вы любите? – осмелилась спросить Вера.
Савельев пожал плечами:
-Что я люблю? А, что я люблю? - он задумался, через пару секунд ответил,- Я много чего люблю. Кино хорошее люблю, книги Пауло Коэльо люблю,  спать люблю, и желательно подольше, море люблю, рыбу люблю, всякую, креветки, сладкое люблю, очень люблю, пирожные…  Сразу и не вспомнишь.
- Давайте я Вам чай сделаю, зеленый. У меня очень хороший чай зеленый есть, я для Крутова покупала… - предложила Вера.
Савельев отозвался:
- А вот чай я не пью. Вообще. Не люблю. Знаете, как в Югославии? Там если человек говорит, что он будет пить чай, а не кофе, все его жалеют, думают, что любитель чая болен чем-то. Вот и я, я чай пью только тогда, когда болен, с температурой лежу. А так я пью кофе. Хороший, из кофемашины. Да, Сан Саныч, кофемашина в хозяйстве имеется?
- Нет, кофемашины нет, – сказала Вера.
- А кофе?
-Да, есть немного растворимого, Крутов для посетителей держал.
- Константин Николаевич, завтра купим кофемашину, самую лучшую! - заверил Приходько.
- Да, пожалуйста! И еще, у меня будет просьба к Вам, Вера. Завтра купите кофе, хороший, не скупитесь,  сахар, и конфеты, шоколадные, – сказал Савельев.
- Конфеты, какие конфеты, «Коркунов»? – удивилась Вера.
- Нет, «Коркунов» не нужен. Я не люблю конфеты «Коркунов», я люблю обычные, в бумажках, «Белочка», «Мишка косолапый», «Мишка на Севере».
-Так  конфеты для Вас? Вы конфеты едите? – не как не могла понять Вера.
- А для кого, для посетителей? Вот для посетителей купите «Коркунов». А мне «Мишки», и кофе. А сейчас сделайте растворимый, если нет нормального. Сахар, надеюсь есть?
- Сахар есть, и «Коркунов» есть.
- Ладно, за неимением другого несите «Коркунов».
Савельев пошел в кабинет генерального, в дверях обернулся:
- Вера, а Вы знаете, в мире уже много тысяч лет не было случаев людоедства. Так, что я Вас не съем, точно. И потом, почему Вы думаете, что я хуже Крутова? Поверьте мне на слово, я не хуже, а может быть даже лучше.   Да вот еще, Вы не спросили, что я не люблю. Я не люблю сплетен, несправедливости и предательства, не люблю глупых вопросов, не люблю лишних вопросов, и еще я не люблю, когда не исполняют мои поручения. Если не сделали, лучше не объясняйте, почему не сделали, я слушать даже не буду. Понятно?
Вера кивнула. Савельев продолжил:
- Я знаю, Крутов всегда закрывал дверь в кабинет. Я дверь закрывать не буду, я еще закрытые двери не люблю. Если мне будет нужно, я сам дверь закрою.
Савельев вошел,  оглядел кабинет Генерального директора, который теперь принадлежал ему.  Подумал, Крутов определенно любил роскошь. Кабинет был обставлен великолепной деревянной корпусной мебелью. Посереди кабинета стоял  длинный стол для заседаний, к этому столу буквой «Т» примыкал массивный письменный стол, в углу кабинета располагался огромный кожаный диван, за письменным столом стояла удобное кожаное кресло на колесиках. На письменном столе навороченный компьютер, дорогой письменный прибор, кожаные папки с бумагами, несколько телефонов. Савельев сел за письменный стол. Понял, чего-то не хватает. Позвал:
- Вера!
Вера вошла. Спросила:
- Да, Константин Николаевич?
- Вера, а, что нет пепельницы?
-Нет,  Константин Николаевич, нет. Крутов не курил, и сотрудникам не разрешал, и посетители не курили.
- Найдите, пожалуйста. Возьмите у Приходько, у него точно есть. Кстати как Вы к табачному дыму относитесь?
- Нормально, у меня и родители и брат курят.
- Отлично, тогда несите кофе, и ищите пепельницу.
Вера вышла. Савельев достал из карманов сигареты, зажигалку, мобильный телефон, разложил на столе. Ему очень хотелось курить, он с нетерпением ждал  Веру с пепельницей. На глаза ему  попался мобильный телефон. И подозрения, которые тяготили его последние дни, навалились с новой силой. Савельев запустил пальцы обеих рук в свои густые блестящие волосы, отвел волосы ото лба назад. Проделал так несколько раз. Не помогло. Раньше помогало. В висках у него стучало, он думал: «Почему все не так, почему? Господи, только не сейчас, сейчас мне нужна свобода!». Савельев потер ладонями лоб. Опять посмотрел на мобильный. Взял его в руки, включил, набрал  номер мобильного телефона жены, услышал отвратительный зуммер, абонент был не доступен. Он тут же набрал номер городского телефона своей квартиры в Цюрихе. Трубку сняла  домработница. Савельев представился, сказал по-немецки:
- Попросите  к телефону мою жену. 
- Вашей жены нет дома.
- Как долго ее нет?
- Со вчерашнего дня.
- Да извините, она должна была поехать к подруге, я просто забыл, еще раз извините.
-Господин Савельев! Я думаю, что Ваша супруга не у подруги…- констатировала домработница.
- А я думаю, что Вы ошибаетесь.
- Да, конечно, извините.
- Скажите мне, пожалуйста, как девочка,  с кем она?
- С девочкой все в порядке. Она с няней.
- У меня очень большая просьба. Если вдруг, повторяю, если вдруг, моя супруга захочет куда-либо увести девочку,  не давайте ей. Скажите, я запретил. Если будет возражать, предлагать деньги, вызовите полицию. Но надеюсь, этого не произойдет. Я приеду  тридцать первого декабря.
         - Господин Савельев, мне очень жаль, но я поняла, что Вы имеете в виду. Я все сделаю.
- Спасибо Вам. Дай бог Вам здоровья.
Последние слова он сказал по-русски.   Домработница не поняла, но поблагодарила. Константин отключил телефон. Подумал, что это уже предел, он  обсуждает с прислугой свою жену, дочь влиятельного человека! Просит в случае чего вызвать полицию! И самое страшное, что все, и сам Савельев,  и прислуга, и даже великий и ужасный Белов, делают вид, что ничего не происходит, якобы все нормально! Если бы Белов узнал, что Савельев звонил в Цюрих, обсуждал с прислугой их семейные проблемы, он бы его, Савельева, просто уничтожил. Савельев мысленно ругал Белова: «Живет в своей вилле на Кипре, в ус не дует, на меня все проблемы спихнул - бизнес и дочь и внучку, давай Костя, впрягайся, тащи! Слава богу, девочка дома, хоть часть проблемы снята!».
  В кабинет вошла Вера с подносом. На подносе дымилась чашка  кофе, стояли хрустальные сахарница,  пепельница и вазочка с конфетами. Она расстелила на лакированной поверхности стола салфетку, аккуратно поставила чашку, симметрично расставила сахарницу, пепельницу и вазочку. Савельев поблагодарил. Вера не уходила, обратилась к нему:
- Константин Николаевич, я тоже книги Пауло Коэльо очень люблю. Мне Екатерина Юрьевна  год назад  предложила этого писателя почитать, я втянулась. Теперь как новая книга выходит, я ее сразу покупаю, мы с Екатериной Юрьевной обсуждаем, понравилось или нет.
- С Дружининой?
- Да, с Дружининой. Вы знаете, она такая замечательная женщина, такая умная, когда к нам на работу пришла, сразу все наладила, у нас проблемы с поставщиками  серьезные были, она все вопросы решила. И снобизма в ней никакого нет, когда знакомилась со всеми, просила Катей ее называть, хоть она и старше многих.
- Я понял, Вера, спасибо. Вы идите. Почту, которая за последние дни поступила, принесите, я посмотрю.
- На столе у Вас лежит, в папке с надписью «Почта»… - Вера пальчиком указала на соответствующую папку.
-Да конечно, вижу… - кивнул Савельев, - Спасибо. Если, что-то нужно будет, я  позову.
Вера вернулась в приемную. Села за свой стол. И начала думать о новом шефе. Он ей определенно понравился. Остроумный, дружелюбный, симпатичный. Только глаза  грустные. Улыбается, а глаза грустные. Как он сказал? «Я не хуже Крутова, а может быть даже лучше». Да, наверное. Ей очень хотелось в это верить.
Савельев выпил принесенный Верой кофе. Выкурил подряд три сигареты. Не помогло. Нервы его были натянуты, как струны. Он огляделся вокруг, опять подумал, что все-таки Крутову жилось в этом кабинете не плохо, вон он даже имел собственный санузел, с блестящей кафельной плиткой и финским оборудованием, в этот санузел вела небольшая дверь в дальнем углу кабинета. Савельев поднялся, прошелся по кабинету, заглянул в санузел. «Уютно!», - подумал он. На зеркальной полочке лежали туалетные принадлежности - новая, в упаковке зубная щетка и тюбик с пастой, расческа. Савельева не покидала мысль, что Крутов наверное ночевал здесь в кабинете, и если поискать он в одном из шкафов, найдет подушку и одеяло, а может быть и пижаму. Савельев посмотрел на себя в зеркало над раковиной. Понял, что выглядит он неважно, куда там неважно,  краше в гроб кладут,  бледный, под глазами темные круги. Он включил холодную воду, умылся, вытерся пушистым белоснежным полотенцем. Еще раз посмотрел на себя в зеркало, пожал плечами, что есть то и есть, лучше не будет. Расческой, лежащей здесь же на зеркальной полочке, причесался. Подумал, о том, что за последнее время у него появилось много седых волос! К счастью у него волосы густые, не выпадают,  не лысый, как Приходько!  Он вернулся за свой стол, открыл папку с почтой. Докладная Дружининой о каких-то контрактах.   Савельев вспомнил о книгах Коэльо, у них с Катей Дружининой вкусы сходятся. «Где же ты была раньше, Катя Дружинина!», - думал он,  «Вот если бы я тебя встретил пять лет назад, я уверен мы были бы счастливой семьей с парой детишек! Но не сейчас!  Как хочется наплевать на все и на всех, я же не крепостной семейства Беловых!  Кто же мог подумать, к каким диким последствиям приведет этот с первого взгляда удачный брак с красавицей дочкой олигарха!  По вине одного человека страдают сразу несколько, ни в чем не повинных людей, и среди них один, который страдать не должен, и для которого я сделаю все, если понадобиться, даже убью – это человек, нет, человечек -  маленькая светловолосая девочка с голубыми глазами!».
       


 
Глава 4.Москва,снова конец декабря прошлого года, за десять месяцев до.
Отец Кости Савельева был выдающимся человеком, фактически гением. Профессор, доктор математических наук, в последствии – член-корреспондент Академии наук, заведующий кафедрой в знаменитом на весь мир МВТУ им. Баумана.  Лауреат всевозможных премий, и Государственной и Ленинской. Если бы математикам давали Нобелевскую премию, он бы был и ее обладателем. И ко всему прочему он писал стихи, песни, играл на гитаре, ходил в походы, сплавлялся на байдарках по бурным рекам, лазал по горам. Вот так, в одном из  походов не молодой уже профессор, возраст его подходил  к пенсионному, познакомился с молодой аспиранткой из Киева с чудесным, патриархальным именем Ева. Профессор никогда не был женат, всю жизнь прожил с мамой и ее двумя сестрами, старыми девами. И когда и мама и ее сестры отошли в мир иной, профессор остался один в пятикомнатной квартире на Ленинском проспекте, в знаменитом академическом доме, где на первом этаже был известный на всю Москву магазин «Сыры». Там профессор принимал своих учеников, собирались его коллеги, подолгу жили какие-то непризнанные гении из провинции. В одной комнате, занимая ее целиком, хранилась четырехвесельная  лодка-байдарка. Ремонта в квартире не делали с того дня, как семейство Савельевых,  мама с сестрами и сам профессор в эту квартиру въехали. То есть лет двадцать.
Вот в такой атмосфере, любви, дружбы и взаимопонимания, и именно в квартире на Ленинском, а не в банальном родильном доме, появился на свет плод любви престарелого профессора и черноглазой кудесницы Евы. Профессор и его пассия были заняты написанием научной статьи, хотели побыстрее закончить работу, и потом уже ехать в родильный дом. Не успели. Младенец не хотел ждать, когда его родители закончат научный труд, появился на свет раньше. Судьба новорожденного Кости в обществе непризнанных гениев из провинции и лодки-байдарки  была бы незавидной, если не вызванная вовремя из Киева Бабушка. Именно Бабушка с большой буквы. Бабушка Евы, Эсфирь Самуиловна. Костя оказался в надежных руках. Да и квартира приобрела обжитой вид. Непризнанные гении вместе с лодкой-байдаркой покинули ее. Но родители Кости смогли обрести желанную свободу. И продолжили встречи с друзьями, спуски по горным рекам, лазанье по горам, песни у костра. Что не мешало отцу Кости делать новые  открытия. Благо теперь у него была помощница – молодая жена Ева.
Все знают, что такое еврейская мама. А еврейская бабушка это гораздо круче, а прабабушка – это бабушка в квадрате! Костина бабушка, то есть прабабушка, купала Костю в таком море любви и ласки, что иногда даже родителям Кости, любящим его до одурения, казалось это слишком. Например, выяснилось, что в пять лет Костя не умеет кушать сам, бабушка кормила его с ложки, не умеет одеваться, застегивать пуговицы, в шесть лет Костя   не убирал игрушки, которыми был просто завален, не умел чистить зубы. Костю никогда не ругали. Просто было не за что. Он не хулиганил, не капризничал. Не было повода. Все, что он хотел, он получал незамедлительно.  Но когда  мальчик пошел в школу, он умел читать, писать, считать до миллиона, и говорил   по-английски. Учителя хотели определить его сразу в третий класс. Родители воспротивились. Костя остался в первом. Делать ему там было нечего. Мало сказать, что учился он отлично. Он дополнительно занимался музыкой, английским, и еще ходил в спортивную секцию, играл в баскетбол и волейбол, играл очень хорошо, спасибо высокому росту, в отца.  И даже получил по этим видам  спортивные разряды, его брали в юношескую сборную, но родители не разрешили, видели свое чадо только в науке. Но в классе, с одноклассниками ему пришлось нелегко. Его считали выскочкой и задавакой, дразнили умником,  маменькиным сынком. Костя дрался с одноклассниками нещадно. Благо был здоровым и физически сильным. 
Бабушка умерла скоропостижно, когда Косте было пятнадцать. Ей было далеко за восемьдесят,  но до самой смерти она была активна, верховодила в доме, то, что в силу своего возраста не могла делать сама заставляла делать Еву, и ругала ее постоянно, та, по ее мнению, делала все не так. Но  бабушка всегда сама готовила  любимому внуку Косте  фирменные пирожки с рыбой. Когда бабушка умерла, Костя оказался предоставлен самому себе. Родители, хоть и безумно любили единственного сына, были заняты наукой, и воспитанием сына им заниматься было некогда. Но Костю воспитывать уже было ненужно. Как нужно жить дальше он уже давно понял сам. Он понял, что в этой жизни можно делать, а, что нет. Он понял, что нельзя врать, обманывать, брать чужое, что нужно честно трудиться, стараться для других, а не для себя. Он видел пример своих родителей, их друзей, а когда прочитал практически все книги из  обширной родительской библиотеки, еще больше уверился в истинах, которые понял раньше.
Но беда, как известно не приходит одна. Через год, после смерти бабушки, заболел отец Кости, профессор Савельев. У него  обнаружили злокачественную опухоль. Профессор не воспринял это известие всерьез. Считал свой диагноз ошибкой. Но мать Кости,   узнав о диагнозе мужа, подняла всех знакомых на ноги! Куда она только мужа не возила! Где она только не была! У кого не консультировалась! Но все доктора в один голос обещали профессору не больше года жизни. Но все получилось иначе. Мать Кости практически совершила подвиг, она смогла продлить своему мужу жизнь…И откуда только у этой маленькой, хрупкой, казалось бы, не приспособленной к обычной жизни, прожившей долгие годы за спиной мужа, молодой женщины взялись силы и терпение?  Она вставала в шесть утра, давила мужу морковный и свекольный соки, заваривала травы, готовила паровые котлеты и мясо. Уговаривала лечиться, проходить мучительные процедуры. Следила за тем, что бы муж принял вовремя лекарство. Научилась делать уколы.  Благодаря усилиям своей молодой жены профессор прожил вместо года почти три. И все эти годы интенсивно работал, делал новые открытия. И самое главное общался со своим сыном, стремился передать ему как можно больше из того, что знал и умел сам.    Занимался с ним  математикой, физикой, языками. Профессор очень хотел, что бы сын пошел по его стопам, поступил в МВТУ им. Баумана, но сын мечтал об Академии народного хозяйства им. Плеханова или МГИМО, хотел заниматься мировой экономикой.  Отцу пришлось смириться.
Отец успел увидеть, как его замечательный сын окончил школу, получил золотую медаль. Он умер во сне в середине июля, просто не проснувшись утром. А на следующий день у Кости начинались вступительные экзамены в Академию. Он должен был, как золотой медалист, для поступления в Академию, сдать один единственный экзамен, математику, которую знал прекрасно, благодаря отцу. Но войдя в аудиторию,  взяв экзаменационный билет, не смог написать ответы не на один вопрос,  не решил не одну задачу, просидев в аудитории три часа, он вышел, сдав чистый лист.
Пересдать экзамен ему не разрешили, подавать документы в  другой институт было поздно. Да  Костя и не хотел.  Он просто впал в какой-то ступор. Лежал на диване в своей комнате, не с кем не разговаривал, практически ничего не ел. Мать стала бояться, что вместе с мужем она потеряет и единственного сына. Даже вызвала на дом психиатра. Тот осмотрел Костю, и не нашел не каких отклонений. Сказал - сильный стресс, пройдет. Не проходило. Первого ноября Косте исполнилось восемнадцать лет. А второго ноября пришла повестка из военкомата. Костю призывали в армию. Мать пыталась уговорить сына остаться дома, обещала достать медицинскую справку, она страшно боялась, видела в каком сын состоянии, понимала, что тот просто наказывает себя. Считает себя виновным во всем происходящем,  и в том числе, что не смог реализовать  мечту отца, и провалился на вступительных экзаменах.   Ему было плохо, и он стремился, что бы было еще хуже.  Его призывают служить – значит так нужно, он пойдет служить. И домашний мальчик, «ботаник», никогда не ездивший даже в пионерский лагерь, оказался в советской армии, правда в элитных войсках ВДВ – помогли высокий рост, спортивная подготовка, в окружении «салаг», едва кончивших восемь классов,и  дебилов-«стариков»,измывающихся над этими «салагами». И Костя, с максимализмом, свойственным только юности, нетерпимостью к несправедливости, желанием защитить слабых, эти качества воспитал в нем отец, бросился в бой. Сколько он натерпелся!  «Старики» встретили «умника», хоть и  физически сильного, в штыки. Они брали численным превосходством.  Костя не сдавался, но часто попадал в лазарет. И если бы не ротный командир, Сан Санныч Приходько, дело кончилось бы очень плохо. В лучшем случае «старики» Костю бы просто покалечили, а в худшем…Сан Саныч разглядел в  горячем парне неординарную личность, распорядился прикомандировать в штаб, и начал, как когда-то отец, его воспитывать.  Пообщавшись с Костей поближе, Сан Саныч понял, что перед ним   возможно большой ученый или вероятно даже нобелевский лауреат. Приходько начал перековывать «маменькиного сынка» в человека. Это была для Кости Савельева очень хорошая школа!  Еще отец развил в нем желание учиться,  умение воспринимать все новое и неизвестное, позитивно, и самое главное, в последствие, эти новые знания применять. Очень  скоро Костя Савельев стал лучшим бойцом в роте майора Приходько.
Демобилизовавшись через два года, Костя вернулся домой. Он сильно изменился не только физически, но и морально.  Из домашнего мальчика-«ботаника», превратился в молодого человека с отличной реакцией и сильной, хорошо развитой мускулатурой, твердым характером.   Он и так был высокого роста, но за прошедшие два года  еще больше вытянулся. Мать Кости, встретив своего сына после двухлетнего отсутствия, с первого взгляда не поняла, что этот широкоплечий высокий красавец в голубом берете стоящий перед ней, и есть ее сын.  Не нужно говорить, что весной следующего года  Костя Савельев с блеском сдал экзамен по математике, и, учитывая его золотую медаль и отличную характеристику из военной части, где он проходил срочную службу,  поступил на факультет мировой экономики в Академию народного хозяйства им. Плеханова.
Костя стал лучшим студентом курса. Он отлично успевал по всем предметам,  работал в студенческом совете,  выступал за Академию на спортивных соревнованиях, участвовал в КВН. Его студенческие работы побеждали на всех олимпиадах и конкурсах. При этом он еще успевал работать, так как зарплата у матери была небольшая, и даже с учетом повышенной стипендии, которую получал Костя, денег не хватало. Он разгружал вагоны на овощной базе, делал ремонт в квартирах, подрабатывал на стройке. Но все равно пару раз вставал вопрос об его отчислении из Академии. Он не мог пройти мимо  хамства и равнодушия, грудью вставал на защиту несправедливо, как ему казалось, обиженных однокурсников,  один раз вступился за талантливого, но сильно пьющего преподавателя. Это было у него в крови, он  просто не мог жить иначе.
Профессор Крутов, преподававший у них на курсе, и выделявший Костю из общей массы студентов часто говорил, что в живи он, Костя, в прошлом веке, был бы в обязательном порядке на Сенатской площади вместе с декабристами, или участвовал в «Народной воле», и обязательно штурмовал бы Зимний дворец в октябре 1917 года.  Крутов в шутку замечал, что есть категории людей, которые обязательно должны спасать мир, которые просто жить без этого не могут. Как у барона Мюнхаузена, после завтрака у этих людей запланирован подвиг. Костя Савельев обижался, но Крутов его уверял, что это прекрасная черта характера, просто Костя родился немножко не вовремя, следовало бы ему родиться лет на сто пораньше. Уговаривал Костю, что  сначала нужно  подумать, все взвесить,  а потом уже бежать и спасать мир.

Стоит отдельно сказать о личной жизни Кости Савельева. Она началась  еще тогда, когда он учился в школе. Девочки ходили за ним табуном, писали записки, караулили у подъезда. Костя взирал на них снисходительно, иногда  встречался, с избранными, гулял в Нескучном саду, целовался. Но не одна из одноклассниц не затронула его душу. На выпускном вечере он танцевал с первой красавицей школы, выпускницей параллельного класса, казалось вот она первая любовь – уже близко. Но его провал на вступительных экзаменах в Академию расставил все точки на «и». Первая любовь не случилась.
 Первая любовь нашла его в армии, в лазарете, куда Костя попал после очередных побоев. Молоденькая медсестричка была очарована смелым, гордым и очень симпатичным солдатиком. Начался бурный и страстный роман.  Костя даже захотел на медсестричке жениться. И только майор Приходько смог остудить разгоревшиеся чувства. Он убедил Костю, что жениться ему вовсе не обязательно, что  у его пассии до него были сотни таких как он, а после него будут тысячи, а у Кости все еще впереди! Приходько даже боялся, не подхватит ли Костя по своей молодости и неопытности какой-либо нехорошей болезни, слава богу, обошлось! Еще Приходько все время предупреждал Костю, не верь бабам, не доверяй им, они тебя погубят! Вернувшись домой, Костя взвесил все  доводы старшего товарища, и понял, насколько тот был прав, у него действительно все впереди! В студенческие годы на личную жизнь у Кости почти не было времени. Но девушки не обделяли вниманием симпатичного студента, лидера их студенческой жизни, да и он отвечал им взаимностью. Но не одна из этих девушек не смогла затронуть его сердце. Одна девушка сменяла другую. Костя понимал, что когда-нибудь ему придется остановиться, придется принять важное решение, но вот только, как ему понять, что это ОНА, его вторая половинка! 

После окончания Академии у Кости был только один путь – аспирантура.Профессор Крутов стал его научным руководителем. Костя устроился преподавателем у Крутова на кафедре, защитил кандидатскую диссертацию, поступил в докторантуру, начал готовить докторскую. Докторская – докторской, но, и мать и друзья, прожжужали ему все уши – тебе, Костя, пора жениться. Двадцать шесть лет уже!  И совершенно случайно, в ресторане, куда его пригласил приятель отметить свой день рождение, он встретил  очень красивую девушку по имени Лера. Он был немного с ней знаком раньше. Она также училась в Академии им. Плеханова, Костя  в один из семестров, вел в ее группе семинары. Но она первой подошла к нему, пригласила танцевать. Костя согласился, и отметил про себя, что девушка невероятно хороша собой. Она напомнила ему, что они когда-то были знакомы. Но Костя и так узнал ее сразу. Из ресторана они ушли вместе. Через две недели Савельев предложил Лере выйти за него замуж.  Он понял, что действительно уже пора остепениться.  Мама мамой, но и жена  не помешает! Лера согласилась сразу. Она была из очень простой, небогатой семьи. И кроме внешних данных не обладала абсолютно никакими достоинствами. Институт окончила с трудом, работала в строительном тресте бухгалтером с небольшой зарплатой. Костя показался ей  перспективным женихом. Умный, талантливый,  да и внешне привлекательный, и как говорили в Академии, его ждет очень большое будущее. Скоро будет доктором наук, а там, глядишь, и академиком!
Мама выбор Кости не одобрила.  Девушка показалась ей пустышкой,  и хозяйкой была никакой. Только о своей внешности и думала, да о шмотках! Но Костя настаивал на женитьбе. Мама скрепя сердцем согласилась. Свадьбу сыграли не слишком шикарную, невеста была огорчена, она хотела, что бы как она выражалась, все было «супер», и не понимала, почему Костя этот самый «супер» позволить себе не может. Денег у него было в обрез. В начале девяностых годов зарплату в высшей школе платили копейки. Костя забросил диссертацию, преподавал экономику сразу в нескольких институтах, вспомнил школьный курс математики и устроился преподавать математику еще и на подготовительных курсах. Мотался по всей Москве на метро, так как старенькая  отцовская «Волга», на которой Костя начал ездить сразу, как вернулся из армии, приказала долго жить, стояла в гараже, ждала ремонта, а денег на ремонт не было.
 Молодая жена Кости оказалась настоящей стервой. Она пилила мужа, требовала все больше и больше денег, да еще  предъявляла претензии, что муж постоянно на работе, и она все время одна. Лера бросила работу бухгалтера, сидела дома, и по ее выражению, искала работу. Костя очень скоро понял, что ошибся в своем выборе. Когда он делал предложение Лере, то почему то считал, что эта девушка сможет его понять, станет ему поддержкой, надежным тылом. Она казалось ему непосредственной, наивной, романтичной. Он глубоко заблуждался, она была просто глупой, плохо воспитанной и вульгарной.  Мать Кости, страдающая последние годы от повышенного давления, так же   преподавала в институте целыми днями, и,  приходя домой поздно вечером, заставала невестку в халате, болтающую по телефону и гору грязной посуды в раковине на кухне. Невестка не удосуживалась приготовить ужин (даже любимому мужу, а,  зачем, на ночь есть вредно, а у него склонность к полноте!), не убиралась в квартире, и постель в их с Костей комнате  до вечера была не застелена. Лера рассуждала так - зачем убирать постель, вечером все равно ложиться спать.   Савельев сразу после свадьбы пытался говорить  с женой о ребенке, но та  считала себя еще слишком молодой, и ребенка не хотела. Через год Костя понял, что разговоры бесполезны, и всяческие попытки образумить жену оставил, да и времени у него на это не было. Нужно было деньги зарабатывать. Костя решил уйти из Академии, и заняться частным бизнесом. Институтские друзья давно уговаривали его. «Да с твоей головой Савельев, да с твоим английским прямая дорога в бизнес!» Костя рискнул. Открыл еще институтские учебники, вспомнил бухгалтерский учет, съездил в Турцию, закупил партию товара, выгодно продал, купил партию еще больше, сдал на рынок, благодаря своей коммуникабельности скооперировался с другими продавцами, стал вести переговоры с турками и от своего и от их имени (помог прекрасный английский!). Дело пошло.  Костя смог отремонтировать машину, старую отцовскую. «Волгу». Продал «Волгу», и купил подержанную, но приличного вида иномарку. Стало легче. Не нужно было ходить пешком и ездить на метро. Он рассуждал так, что если партнер (то есть он, Костя) приезжает на переговоры на приличной иномарке, а не приходит пешком, к нему и отношение другое.
Через год Костя, заработав на купле-продаже определенную сумму, открыл свое дело. Сначала занимался посреднической деятельностью, торговал всем, чем только было можно, начиная от майонеза и заканчивая цветными металлами, потом решил сконцентрироваться на инвестиционных проектах, смог договориться с иностранными партнерами, заключил выгодные договоры.  Он уговорил мать бросить работу, заняться своим здоровьем.  Но дома он перестал бывать совсем. Приходил только ночевать. Если не ездил в командировки. А мотаться приходилось по всей стране. Побывал и в ближнем, и в дальнем зарубежье. Иногда, просыпаясь в другом городе, в гостинице, думал, а где он сегодня? А трясясь в поезде, пытался сообразить, а куда и откуда он собственно едет?
В роковое лето 1998 года Костя Савельев потерял все.  Началось с того, что все знакомые и друзья уговаривали его купить акции  ГКО, так выгодно, такие проценты! Все кругом на ГКО просто помешались. Костя понимал, что такие проценты быть не реальны, просто это противоречит экономической теории, ему преподавателю экономики в прошлом, это было понятно. Но не могут же все кругом ошибаться? Костя решил рискнуть, и проиграл. Не смог продать ГКО вовремя, на руках остались так называемые «фантики». Его уверяли, что ничего страшного, все действительно, через десять лет, через двадцать он сможет их реализовать. Но деньги нужны были сейчас. Кредиторы встали на дыбы, в ГКО он вложил чужие деньги, его фирма была инвестиционной, и его клиенты в такое неспокойное время дефолта не хотели больше вести бизнес в России, забирали свои деньги. А отдавать было нечем. Ему начали угрожать по телефону, сожгли его машину.  Что бы отдать долги, Костя продал  антикварную коллекцию своего отца, часть библиотеки,  но вырученных денег покрыть все долги не хватило и, посоветовавшись с матерью, которая и так всегда была на  его стороне, он решился на продажу своей знаменитой квартиры.
Квартира, как, оказалось, стоила баснословных денег. Они смогли отдать все долги, и купили хорошую трехкомнатную квартиру на улице Дмитрия Ульянова, в «сталинском» доме (на другой дом мать была не согласна), с большими комнатами, и высокими потолками. Распределили так – одна комната матери, другая Косте с женой, из третьей сделали кабинет отца, которого  уже больше десяти лет не было в живых, расставили его книги, разложили вещи, так как было при его жизни. Такой же кабинет был и в старой квартире, мать не хотела ничего менять. Костя был с ней согласен. А  Лера, жена Кости, считала это маразмом. Она возражала против продажи квартиры, она вообще-то давно уже была недовольна мужем. Денег мало зарабатывает! Создавалось такое впечатление, будто бы она считала – деньги падают с неба. Пока деньги были, Лера была почти счастлива. Именно почти. Потому что ей казалось, что денег недостаточно много.  Лера отказалась переезжать в другую квартиру, а Косте надоело терпеть ее недовольный вид, выслушивать упреки и скандалы. Она  стала ему чужой, он отказывался понимать ее. Кроме денег ее  интересовала только она сама. Лера переехала к своим родителям, считала, что Костя обязательно захочет вернуть ее, приедет за ней, но тот не поехал. Через неделю она сама позвонила ему,  захотела вернуться, Костя разрешил. Она вернулась.  Костя сначала не мог понять, зачем она вернулась? Но немного поразмыслив, все-таки понял - а ему, своему мужу, назло. Помучив Костю месяц, жена ушла от него совсем. Нашла, как она посчитала, более богатого и более крутого. Костя не удерживал ее. Уходя, она спросила его, почему? Почему он не хочет ее больше видеть? Он ответил, что не любит ее, и некогда не любил ее, они всегда были чужими друг другу. Если ей будет лучше без него, пусть уходит! Лера кричала, била посуду, он  просто проигнорировал ее выступления, сказал коротко: «Решила – уходишь, уходи, нечего скандалить!».  Сидел на кухне, пока она собирала вещи. Она попросила проводить ее до такси. Он проводил. На прощание она задала ему еще один вопрос:  «Зачем ты жил со мной  все эти годы, почему не выгнал сразу, я же портила тебе нервы? Ведь нам было хорошо вдвоем только постели, да и то в первый год совместной жизни…». Он ответил, что сначала надеялся, что она поймет его, а потом по привычке,  считал, что она сама должна  решить – нужен он ей или нет. Если жила с ним – значит,  был нужен.  Она спросила - изменял ли он ей? Он откровенно ответил – изменял, и много раз. Почему тогда он не развелся с ней раньше? Он ответил - развелся бы, если бы встретил женщину, на которой захотел бы жениться….
Костя  после развода с Лерой сразу почувствовал облегчение. Этот период его жизни закончился. А как была счастлива его мама! А Костя вспоминал слова своего армейского командира майора Приходько: «Бабы тебя, Савельев, погубят…».  Его армейский командир как всегда оказался прав!
Лишившись бизнеса, но выплатив все долги, Савельев остался практически без средств к существованию. Позвонил на старое место работы, в Академию им. Плеханова, его, учитывая прежние заслуги, обещали взять почасовиком. Он поехал устраиваться. В тот день  на работу в Академию он так и не устроился, даже в здание не успел войти. У входа встретил своего бывшего преподавателя и научного руководителя профессора Василия Петровича Крутова, который был просто счастлив, увидев Савельева. Обнял, отвел в сторону. Засыпал вопросами:
- Костя, как дела? Я звонил, разыскивал тебя. Сказали, переехал. Я даже в адресный стол обращался но там сведений о твоем новом месте жительства не дали, я знакомых из милиции хотел подключать, что бы тебя нашли. Я знаю, ты бизнесом занимался, ну что, как?
- Я переехал, квартиру пришлось продать. Разорился…Вот на работу обратно в Академию устраиваюсь.
- Так это же замечательно, что ты сейчас без работы! Ты, именно ты мне нужен. Предлагаю тебе работу.
- Вы, мне, работу? Интересно какую?
          -Я предлагаю тебе должность Заместителя генерального директора  корпорации.
- Заместителя генерального? Вы не ошибаетесь?
-Нет, я в своем уме. Ты слышал о швейцарском холдинге «Белов-Системз»?
- Конечно слышал. Очень крупная компания. Владелец наш соотечественник, Борис Белов.
- Борис Белов мой одноклассник. Смог оказаться в нужное время в нужном месте, заработал хорошие деньги. Переехал жить в Швейцарию. Развернул там бизнес. Открыл филиалы во многих странах. Теперь инвестирует деньги в Россию, создает здесь корпорацию. Мне предложена должность, вернее я ее уже занимаю, Генерального директора дочернего предприятия этой корпорации в России. Предлагаю быть тебе моим заместителем. Зарплата высокая. Но работы  много. Создается все с нуля. Но я думаю, тебе понравиться.
Костя не верил своему счастью. Он только что потерял все, пришлось продать квартиру,  и тут ему предлагают суперинтересную работу с высокой оплатой, да еще должность Заместителя генерального директора дочернего предприятия крупной корпорации, известной во всем мире!  А ему всего тридцать! Он тут же согласился. Работа была адова. Но она была настолько интересной, что Костя забыл обо всем на свете. Нашли здание, выкупили, сделали ремонт, набирали штат сотрудников, а попутно заключали договора, вели переговоры, убеждали. Костя несколько раз ездил в Швейцарию, познакомился с самим Беловым. Косте  пришлось вспоминать немецкий и французский, эти языки он учил в детстве, с отцом, помимо отличного английского, который опять очень помог ему.

И еще одна судьбоносная встреча произошла у Кости на Курском вокзале. Возвращаясь из очередной (опять эти командировки!) командировки, рано утром он встретил своего бывшего армейского командира Сан Саныча Приходько, слова и афоризмы которого вспоминал каждый божий день.  Он обратил внимание на носильщика, встречавшего  пассажиров только, что прибывшего поезда.  В опустившемся, лысом мужичке, одетом в грязную спецовку, да еще с тележкой носильщика, с трудом можно было узнать бравого майора, спасшего когда-то новобранца Костю Савельева от верной гибели. Костя сначала услышал хриплый, очень знакомый баритон, а потом знакомую присказку, которую часто повторял Приходько: «Блин, компот!». Костя обернулся, присмотрелся - неужели Сан Саныч? Побежал за мужичком, поймал за рукав, спросил:
- Сан Саныч? Ты?
- Отойди, парень, не мешай, - буркнул мужичок ответ.
- Приходько? Майор Приходько?
Во взгляде мужичка появилась заинтересованность, он спросил:
- А ты кто такой будешь, паренек?
- Я Костя, Костя Савельев, помнишь?
- Ты - Костя? Нет…
- Ну, что паспорт показать, или военный билет?
- Ну ты парень даешь…Сколько лет-то прошло?
- Десять, или около того …
-Ты изменился! Если бы ты не сказал, что ты Костя Савельев, ввек не узнал бы.
   Действительно,  Сан Санычу узнать Костю было трудно. За прошедшие с их последней встречи, десять лет он, во-первых, поправился, килограммов на двадцать.  Во-вторых,  одет Костя был не в армейскую форму, а в дорогое кожаное пальто, в руках у него был не вещь-мешок, а опять же кожаный портфель, и,  тогда еще чудо техники – мобильный телефон. И прическа у Кости была значительно длиннее   короткой солдатской стрижки.

- Сан Саныч, пойдем, отметим встречу! - предложил Костя. Они отправились в ближайшую чебуречную. И просидели там до вечера. Выпили  бутылку водки, отлакировали пивом, закусили чебуреками. Остальное время проговорили. О жизни, о прошлом, вспомнили армию, сослуживцев. Сан Саныч ушел в отставку почти три года назад, по выслуге лет. И с тех пор маялся без настоящей  работы. Так, перебивался случайными заработками. Вот, и на Курском вокзале очутился. Костя рассказал о своей жизни, о неудачной женитьбе, на что услышав от Сан Саныча извечное: «А я тебя предупреждал…», о новой работе. И, конечно, получил нагоняй от Сан Саныча за внешний вид. 
- Разочаровал ты меня, Костя…- произнес Сан Саныч, подперев подбородок рукой, после энной кружки пива с чебуреками.
- Что так, Сан Саныч? - пожал плечами Костя.
-Ну, ты посмотри на себя, вся моя работа  псу под хвост. Сколько ты весишь? Ты когда последний раз зарядку делал? А в бассейне когда последний раз был? 
- Нормально я выгляжу…
-Пока нормально, через десять лет, что с тобой будет? Еще десять, двадцать килограмм прибавишь. Жрешь всякую гадость, куришь!
Во время срочной службы Приходько курить Косте запретил строго настрого. Костя подумал, а что действительно с ним будет? Сладкий кофе, сигареты по две пачки в день, сдобные булки – это фактически весь его рацион, да еще и сытный ужин с мамой в одиннадцатом часу вечера. Что и говорить – его вес за сто килограмм зашкаливает! Правда работа у него нервная, мотается по всему миру. А ответил уклончиво: 
- Ну, Сан Саныч, ты строг! У меня папа такой же был. И ничего, всю жизнь прожил, почти до семидесяти пяти лет, в сто кг весом.
- Хоть зарядку по утрам делай, и в бассейн раз в неделю старайся ходить, от пола отжимайся…
Из чебуречной, поймав такси, они отправились к Косте домой. Мама Кости была в шоке, не понимая, что может связывать этого грязного облезлого лысого мужичка с ее сыном. Утверждениям Кости, что вот это и есть знаменитый майор Приходько, мама не поверила. Тем более, что ее сын был нетрезв, и это, мягко говоря,  а попросту пьян, и, Приходько, пришедший вместе с ним, тоже еле стоял на ногах.
На следующее утро, Костя вместе с Сан Санычем, на новой машине, которую Костя купил в первую очередь, заняв денег у Крутова, поехали домой к Приходько, где тот переоделся в более приличную, чем грязная спецовка, одежду. Потом,  в офисе корпорации «Белов-Системз-Россия». Костя настоял, что бы Приходько взяли на работу. Сначала завхозом, по совместительству начальником охраны. Через пару лет, когда корпорация расширилась, Приходько стал Управляющим делами.  Но с того самого момента, как Сан Саныч в первый раз переступил порог офиса «Белов-Системз-Россия» Костя Савельев стал для Приходько Константином Николаевичем, и за десять лет, прошедших после их судьбоносной встречи на Курском вокзале, тот ни разу, в глаза, не назвал Савельева Костей. Только Константин Николаевич.   
Константин был почти счастлив. Интересная, бьющая ключом работа, требующая сиюминутного принятия решений, и по тому хорошо оплачиваемая. Командировки, переговоры. Уважение коллег, внимание женщин. Практически всех женщин, работающих не только в их офисе, но и в соседних тоже. И опять встал вопрос о женитьбе. Если честно, о женитьбе сам Савельев не думал. О том, что ему нужно и необходимо  жениться думали абсолютно все окружающие. И все знакомые первый вопрос при встрече с Савельевым задавали ему о его личной жизни. На празднике, посвященном пятилетнему юбилею «Белов-Системз-Россия» Савельев познакомился с симпатичной молодой брюнеткой по имени Светлана. Фамилию она не назвала. Вернее их познакомил Крутов. Просто подвел Савельева к женщине, и представил их друг другу. Савельев никогда прежде не видел эту холеную, очень хорошо одетую, похожую на райскую птицу, женщину.
Константин предложил Светлане вина, пригласил на танец. Та не возражала. И что удивительно она почти не отходила от него. Мотивировала, что ни с кем кроме Крутова, и вот теперь Савельева, не знакома. Вскоре она собралась уходить, попросила проводить ее. Константин согласился. Они спустились во двор, к ожидающей ее машине. Савельев увидел, что  Светлана идет к машине хозяина их корпорации, Белова.  Водитель Белова учтиво открыл перед ней дверь. Светлана села на заднее сидение. Вопросительно посмотрела на Константина, тихо сказала: «Садись, едем!». Константин сел, машина тронулась. Женщина положила свою руку на руку Савельева. Тот не двигался. Он не понимал, как ему себя вести, куда они едут, зачем он поехал с этой незнакомкой. И опять вспомнил слова Приходько: «Бабы тебя погубят!».
Машина выехала за город. Остановилась у особняка  на Рублевском шоссе. Савельев вышел, подал руку Светлане. Они направились к шикарному, трехэтажному дому. Светлана позвонила в дверной звонок. Миловидная горничная в белом фартучке открыла дверь. Поздоровалась, назвав хозяйку Светланой Борисовной. Окинула взглядом Константина. Тот не понял, одобрила она его или нет. Войдя в роскошный громадный холл этого богатого дома, Савельев остановился в нерешительности, спросил у свой спутницы:
- Чей это дом, твой?
- Моего отца, – ответила Светлана.
Они прошли через громадный холл в не менее громадную и роскошную  гостиную. Светлана задала вопрос Константину:
- А почему ты не спрашиваешь кто мой отец?
- А я должен?
- Я думаю, что да.
- Хорошо, я спрошу. Ну и кто твой отец?
- Борис Петрович Белов. Хозяин твоей фирмы.
- Это что-то меняет?
- Не знаю.
- Тогда зачем ты мне это сказала?
- Что бы ты знал.
- Вот теперь я знаю.
        -  Ты хочешь уйти?
        - Я не привык, что бы мной кто-то управлял. Даже дочь Белова. Я всегда сам принимаю решения.
     -Тогда, раз ты уже здесь, прими какое-либо решение. Уходишь ты или остаешься.
Савельев остался. И еще несколько раз встречался со Светланой. То в этом доме на Рублевке, то в ее двухуровневой квартире в центре Москвы. Через пару месяцев Светлана уехала к отцу в Швейцарию.
 А   через какое-то время Крутов вызвал Константина к себе. Крутов был возбужден, взволнован, сказал очень резко:
- Сегодня приезжает Белов. Приглашает нас с тобой на встречу. Хочет о чем-то поговорить, и со мной и с тобой. Был очень серьезен. Едем к четырем в «Метрополь». В ресторан.
Когда Крутов и Савельев приехали в «Метрополь», их сразу проводили в отдельный кабинет. Белов уже ждал там. Предложил сесть. Начал разговор:
-Сначала разговор, потом будем обедать. Что будет за обед, зависит от результата разговора.
Крутов переспросил:
- Борис Петрович, что-то случилось?
- Да не особенно. Вопрос касается Константина. Тебя Василий я пригласил за компанию, как старого друга, и как свидетеля…-Белов говорил громко, тоном не терпящим возражений.  Савельев удивленно поднял брови, произнес:
- Да Борис Петрович, слушаю Вас…
-Дело касается моей дочери Светланы. Константин, ты встречался с ней. Она беременна… – сказав это, Белов сделал небольшую паузу, ждал реакцию собеседников. Савельев был потрясен, с трудом выговорил:
- Вы уверены, что она беременна от меня ?
-Уверен. Она мне сама сказала. Я склонен верить моей дочери!–Белов был непреклонен.
Савельев оправдывался:
- А что нужно от меня? Если дело касается признания отцовства или алиментов, то, пожалуйста…
- Ты должен на ней жениться!
Савельев чуть не упал со стула. Жениться на Светлане? Он ее не любит, он ее совсем не знает, она для него абсолютно чужая. Он должен будет жить с этой женщиной! Подумал: «Савельев, бабы тебя погубят!», и попытался отказаться, замотал головой:
- Я не могу жениться.
- Объясни почему?
- Что хочет  сама Светлана? Она хочет  замуж за меня?
- Хочет.
- За клерка ее отца? Я понимаю, я из хорошей семьи, мой отец известный профессор, математик, но я не Вашего круга. Я думаю, Светлана - интересная женщина, может составить и лучшую партию.
- Не спорь, я решил. Ты женишься на Светлане. Я предлагаю тебе место вице-президента «Белов-Системз». Зарплата соответствующая.  Вы со Светланой будете жить в Швейцарии. 
 Тут в разговор вмешался Крутов:
- Борис, я не понимаю, ты забираешь у меня Костю?
- Да, он работал на тебя пять лет, теперь пусть на меня поработает… - добавил, обращаясь к Савельеву, - Да, Костя, я решил отойти от дел. У тебя будут неограниченные полномочия, я дам тебе доверенность.
Константин еще не понимал, что Белов его просто покупает. Предлагает высокую должность, огромную зарплату,  что у него, Белова нет другого выхода. Ему нужен человек, который возглавил бы вместо него его детище, его компанию, равный ему по уровню таланта, ума и образования. Но тогда,  услышав заманчивое предложение Белова, Савельев задумался. Жить в Швейцарии? Работать Вице-президентом крупнейшего холдинга?   Неограниченные полномочия? И за это он должен всего лишь жениться на Светлане Беловой. Она молодая интересная женщина. И потом, если она действительно беременна от него?   Он согласился…. Его отговаривали все.
Узнав новость о женитьбе и отъезде Константина, Сан Саныч вел с ним разговоры с течение трех суток. Требовал, что бы Савельев отказался от своих намерений. Высказывал аргументы против. Говорил, что, он, Савельев не знает эту женщину, у них совершенно разные интересы,  уверен ли он, Савельев в чувствах Светланы, он же видел ее всего раза три-четыре. Ему, Сан Санычу, его, Савельева искренне жаль. И, что он, Константин Николаевич Савельев, хоть и Заместитель генерального директора, просто неразумный младенец, и иногда все же должен прислушиваться к мнению старших. Мать была солидарна с Сан Санычем. Ее аргументы были почти такие же. Кроме некоторых. Мать была уверена, что этот брак, счастья Косте не принесет. И что здесь не все так просто. Она подозревает подвох. На свадьбе ее не будет, ребенка она знать не хочет, это не его, Кости, ребенок. Она уверена. И если Костя женится и уедет из Москвы, она, его мать, проклянет его, и в Москве тоже жить не будет. Две ее сестры с детьми и внуками уже давно эмигрировала из Киева в Израиль. Вот к  ним, в Израиль, она и уедет. На земле обетованной ей легче будет переносить, как, он, ее сын Костя, гробит свою жизнь. Но если Савельев что-то решил, значит решил. Он очень уважал Белова, своего будущего тестя. И верил ему безоговорочно. Такой человек не может желать себе подобному зла. А он и не желал, он просто не сказал Константину всей правды…

Перед Новым годом, сразу же, как только Константин Савельев был представлен коллективу корпорации «Белов-Системз-Россия» как новый Генеральный директор,  он  включился в работу, просиживал в офисе до глубокой ночи. Разбирался с документами. И понимал, что всеми уважаемый профессор Крутов, его друг и учитель, с работой просто не справлялся. Иногда подписанные тем договора приводили Савельева просто в ступор. Юридически безграмотные, исполнение  которых   грабило корпорацию. Как Крутов мог такое подписать? И на документах стояла еще и виза Пожарского. Значит, тот тоже видел  спорные документы? Неужели не заметил? Или получил за подпись взятку? А Крутов понадеялся на Пожарского. Он, по всей видимости, забыл, что Пожарский не Костя Савельев, который по десять раз все перепроверял. Вера, его секретарь, оставляла ему в холодильнике бутерброды.   Ими, и еще кофе,  из кофемашины, своевременно купленной Сан Санычем, Савельев и питался. С работы уходил в десятом часу. Ехал с Полянки, из центра города, в свой новый загородный дом в Переделкино, купленный им не так давно. Конец декабря, холодно. Отопление в доме работало плохо. Да и мебели практически не было. На двух этажах обставлено  всего три комнаты, да и то той мебелью, что Савельев перевез  из московской квартиры. Он сохранил кабинет отца, и оборудовал две спальни. Одну для себя, другую для матери. Он надеялся, что мать когда-нибудь вернется, и будет жить с ним в этом доме.
 
Телефон жены не отвечал. Савельев периодически, раз в два дня звонил по городскому телефону, говорил с домработницей. Светлана дома отсутствовала. В полицию заявлять Белов запретил. Для поисков дочери нанял частных детективов. Взял  дело под свой контроль.  Эти обстоятельства немного успокоили Савельева. И он стал чувствовать себя немного легче. Понял, наконец то, что скоро Новый год, увидел, что Москва украшена иллюминацией, на бесснежных улицах стоят пестрые новогодние елки. Приближалось тридцатое декабря. Последний рабочий день перед длинными новогодними праздниками. И Новогодний вечер в офисе «Белов-Системз-Россия». И день рождения Кати Дружининой (он узнал об этом от Веры, своего секретаря, и заранее приобрел для Кати подарок, увидел случайно в книжном магазине, и понял – вот что он подарит Кате, это ее подарок!).  Савельев часто  думал о Кате, сожалел, что они не  встретились раньше. Мечтал, повернуть бы время лет на пять назад! Но понимал, что сейчас уже поздно, а может быть еще не и поздно? Может быть, они еще все успеют? Ну, хотя бы, попытаются? Он думал, что если начинать новую жизнь, то только с такой женщиной, как Катя. Вернее, только  с ней. Только Катя сможет понять и полюбить его! Так же как он, видевшая в своей жизни, не слишком много хорошего. Конечно, есть женщины и моложе и красивей Кати. И он, наверное, смог бы завести  роман с молодой и красивой девушкой. Но только роман! Легкий, не серьезный. Не нужно ему это. Время несерьезных романов ушло. Ему нужны серьезные  отношения. А такие возможны только с Катей!

Катя Дружинина не любила новогодних праздников. В прошлом году, именно накануне Нового года умерла ее мать. А хоронили ее как раз тридцатого декабря, в Катин день рождения. Она планировала на работу в этот день не приходить. Не получилось. Девчонки чуть не убили ее, когда она поделилась с ними своими планами. Кричали, что они уже приготовили подарки,  и они знают, что  Сан Саныч  для нее тоже сюрприз готовит. Рассказали, что Верочка, секретарь Савельева, специально торт  к Катиному дню рождения хочет испечь, да и Константин Николаевич интересовался у Веры, как в офисе дни рождения отмечают, значит, тоже что-то о юбилярше прослышал. Тем более и дата у нее полукруглая, тридцать пять лет. Кате пришлось купить новое, парадно-выездное платье, серо-голубое, шифоновое, полупрозрачное, с открытой спиной (на ее взгляд слишком вызывающее, но в магазине ее уверили, что лучше этого платья она ничего не найдет, ей пришлось согласиться, тем более времени искать что-то еще у нее не было, да она и сама видела, что платье ей очень идет и сидит просто отлично), сделать в салоне прическу и макияж. Утром в офисе ее встретил забавный плакат с сердцами от коллег, в каждом сердце отдельное поздравление, гора подарков и шикарные букеты живых цветов. Катя была тронута до слез. В ее день рождения купить живые цветы всегда были проблемой. Примерно в половине одиннадцатого Катю пришел поздравлять Савельев, тоже с громадным букетом и цветным пакетом с подарком. Поздравил, обнял и поцеловал ее. Не серьезно. По-дружески. Но что в этот момент испытала Катя! Когда он подошел к ней, и их глаза встретились, Кате захотелось, что  бы сейчас, именно сейчас,  и немедленно провалился пол под ее ногами, и она очутилась на втором этаже.  Но когда он наклонился, что бы поцеловать ее, и его руки коснулись ее обнаженной спины, ей захотелось, что бы пол провалился  и под Савельевым тоже, и на втором этаже они оказались бы вместе. И на какое-то время  остались наедине…С момента их первой,  и не только первой, но второй встречи, Катя старалась его избегать, не встречаться с ним наедине, ни в коем случае, она боялась себя, да и его тоже боялась. Она  не понимала себя, ругала, корила – этот мужчина ей не нужен, он чужой, и никогда не будет ее,  муж другой женщины, отец маленькой девочки. А, она, Катя даже смотреть на него не должна, не имеет право. Но ее тянуло к нему, как магнитом, и что самое страшное – она чувствовала, физически чувствовала, что этому чужому мужчине она далеко не безразлична. И как с этим бороться? После того, как он ушел, Катя заглянула в подарочный пакет, который он принес. Увидела –  книги  Пауло Коэльо в роскошных переплетах, и тут же подумала, что он  уже почти все о ней  знает, вот книги ее любимого писателя подарил …
К Новогоднему вечеру красочно оформили  конференц-зал на четвертом этаже, организовали концерт, пригласили артистов, накрыли столы. Наградили лучших сотрудников. Устроили забавные конкурсы. У всех  было просто замечательное настроение. И это приподнятое настроение окружающих смогло немного расшевелить   Катю, и она начала улыбаться, кокетничать с мужчинами, веселиться вместе со всеми. Играла музыка. Начались танцы. Катя была нарасхват. Ее старались пригласить практически все мужчины, работающие в их офисе. А она краем глаза наблюдала за Савельевым, ей было интересно, как он ведет себя в непринужденной, неформальной обстановке. И заметила, что настроение у него  тоже отличное, он был окружен женщинами, они наперебой приглашали его танцевать, он никому из них не отказывал, сыпал комплиментами, шутил, и смеялся очень заразительно. Когда Катю пригласил очередной поклонник, она сослалась на то, что устала, осталась  сидеть за своим столиком. Тут к ней и подошел Савельев, с улыбкой протянул ей руку, сказал:
- Екатерина Юрьевна, вы пользуетесь успехом!
-Вы тоже, Константин Николаевич! -она немного смутилась.
- Можно присоединиться к клубу Ваших поклонников? – предложил он, она улыбнулась в ответ:
- А Вы хотите?
- Хотелось бы…
- Тогда можно.
- Раз я уже в числе Ваших поклонников, я имею право пригласить Вас потанцевать?
- Да, конечно…
 Катя оперлась о  руку Савельева, встала. Он обнял ее, прижал к себе, ей показалось, что немного сильней, чем нужно. Она  положила руки ему на плечи, краем глаза заметила, что он продолжает улыбаться, а она  не выдержала его улыбки, опустила глаза. Он поинтересовался:
- Екатерина Юрьевна, Вы боитесь меня?
- Вовсе нет.
- Тогда почему Вы меня избегаете?
- Вам кажется…
Больше они не разговаривали, танцевали молча. Катя действительно боялась посмотреть ему в лицо. Да и к тому же, что бы сделать это,  ей пришлось бы поднимать голову. При ее росте метр семьдесят плюс десять сантиметров каблуков, она была ему чуть выше плеча. От  его близости, от терпкого запаха его   дорогого одеколона у Кати начала немного кружиться голова. Она  по-прежнему боялась смотреть ему в лицо, и начала   разглядывать  его аккуратную прическу. Ее обзору были  доступны  лишь стильно подстриженный висок и часть также стильно подстриженного затылка. Она в очередной раз обратила внимание, какие  шикарные у него волосы. Его волосы были ухоженными, блестящими,  не слишком короткими, да и стричь такие великолепные волосы, как у него, коротко, было бы жалко. Она не удержалась, и как ей показалось незаметно для него,  переместила руку, лежащую  у него на плече,   коснулась кончиками пальцев пряди его волос на затылке. Но он заметил, что она коснулась пряди его волос, почувствовал, и реакция с его стороны последовала немедленно. Плечи его напряглись, и он еще сильнее прижал к себе Катю. Катя пыталась чуть ослабить его объятья, но это ей не удалось. Держал он ее очень крепко. Его губы почти коснулись его уха, он прошептал:
- Екатерина Юрьевна, пойдемте со мной покурим…
- Я не курю…
- Но рядом постоите…
Она предупредила его: 
- Константин Николаевич, я Вам уже говорила, в нашем офисе слухи распространяются со скоростью света…
Но он всерьез ее слова не воспринял, только в очередной раз улыбнулся:
- Какие слухи, о чем? О нас с Вами? А, что мы делаем? Мы просто танцуем, а когда музыка кончится, мы с Вами просто уйдем из этого зала…
Музыка кончилась.  Катя пошла вслед за Савельевым к выходу …
Потом, позже Константин задавал себе вопрос, что это было? И почему получилось именно так? Пытался найти ответ, и не находил. Просто какое-то наваждение. Он вдруг понял, что именно эта женщина, Катя Дружинина, ему нужна, и нужна немедленно.  Когда  утром он поздравлял ее с днем рождения, поразился, насколько она хороша. На ней было потрясающее шифоновое серо-голубое(под цвет глаз)платье c длинными рукавами, узким лифом, широкой, воздушной юбкой, но с открытой спиной, на лице - чуть заметный макияж, волосы собраны наверх, вроде бы небрежно, но очень оригинально. Он, когда поздравлял, чуть  приобнял ее, положил руку на ее спину, и почувствовал, как она  напряглась, вздрогнула. Он понял, что нравится ей, очень нравится! Он решил–вечером, он подойдет к ней вечером, попробует поговорить, объясниться… Он  еле дождался вечера… Когда он пригласил ее танцевать, заметил, как она  напряжена, натянута как струна… Он пытался говорить с ней, она почти не отвечала. Но вот она слегка коснулась пряди его волос на затылке (почему?), он понял  - все ему конец!

Катя оказалась права. Слухи в их офисе действительно распространялись со скоростью света! И вот уже сотрудники, и видевшие и не видевшие, как Катя и Савельев танцевали, и как ушли вместе,  начали судачить об их романе. Поражались скорости, с которой новому Генеральному удалось покорить Катю, его выбору (в офисе работали девушки моложе и красивее). Минут через десять, Юрий Пожарский, не присутствовавший во время описанных выше событий, а пивший коньяк в импровизированном баре в холе, узнал все  до мельчайших подробностей… Взбесившись, он сорвался с места, и помчался по этажам искать Савельева с Катей, что бы, как он выразился «проучить обоих»!

А Катя с Савельевым были на втором этаже, в приемной, перед его кабинетом. Когда они спустились на второй этаж,  вошли в темную приемную, и Савельев, щелкнув выключателем, зажег свет, Катя подумала: «Я хотела оказаться с ним наедине, и именно на втором этаже, мое желание исполнилось!».  Савельев, молча, притянул ее к себе, кончиками пальцев коснулся ее лица. Катя не двигалась, ее била мелкая дрожь, она понимала, что произойдет дальше, желала, что бы это произошло, но почему-то сказала:
- Константин Николаевич, не нужно… - и про себя подумала: «Зачем? Зачем я это говорю, он, что не чувствует, что со мной? Не понимает?». А он ответил ей вопросом:
- Что не нужно?
- Все это…
- Что это?   
«Почему он задает так много вопросов? И, что рассчитывает получить ответы? Я все равно не смогу ответить…» - продолжала думать она. А ему и не нужны были ответы.   Да и Катя забыла про все его вопросы.  Он начал целовать ее, и она отвечала на его поцелуи, прижималась к нему всем телом, обнимала за шею, ерошила его густые волосы… Наслаждалась его  руками, сквозь тонкое платье, ласкавшими ее тело. У него были горячие руки, или это ей только казалось?
Он сжимал ее все крепче, словно боялся, что она ускользнет от него (от такого попробуй, освободись,  объятья у него железные!), поцелуи его были все настойчивей, ласки откровенней. А она просто потеряла ощущение реальности, ей казалось, что в мире их только двое, она и этот потрясающий мужчина, и она так хотела быть сейчас вместе с ним! Она стянула с него пиджак. Галстук, в перерывах между поцелуями, он, резко дернув, отбросил в сторону сам. Она расстегнула пуговицы  его рубашки, и продолжала целовать. В эту минуту он был для нее самым прекрасным, самым желанным мужчиной, и его недостатки не волновали ее совершенно. Да она и раньше перестала их замечать. Лишний вес? Откуда она это взяла? У него с весом все в норме, он именно такой, какой он есть. Ей не нравились брюнеты? Какая ерунда, она обожает брюнетов!  Она влюбилась в Савельева по уши уже давно,  с самого первого взгляда. Притом дважды, и дважды в один день, сначала увидела его на фотографиях, потом – на стоянке машин, он выловил ее из той жуткой лужи,  и просто пока отчета себе в этом не отдавала, не осознавала, что с ней такая напасть произошла.
      Вот он приподнял  ее, оторвал о пола, она крепко держалась за его шею, а  он сделал вместе с ней шаг в сторону своего кабинета. И тут ей стало совсем страшно, она прошептала: «Костя, пожалуйста, мы должны  сию же минуту остановиться! Если мы не остановимся…», но он не слышал ее,  да и если бы услышал, остановиться  для него, да и для нее тоже, было  серьезной проблемой.
Их остановил Пожарский. С криками: «Сволочь, проститутка, дрянь!» - он  влетел в приемную, силой вырвал из объятий Савельева Катю, грубо отбросил ее в сторону. Та с трудом удержалась на ногах... А затем он и сам полетел в противоположный угол приемной от мощного удара Савельева в ему челюсть, растянулся на полу. Савельев резко шагнул к упавшему Пожарскому, поднял за грудки с пола, ударил еще раз. Пожарский снова оказался на полу, и сразу подняться не смог, завозился, ругался матом, брызгал слюной… Савельев снова схватил Пожарского за пиджак, рывком поднял с пола, поставил на ноги, замахнулся, что бы ударить  в третий раз... Тут Катя, жавшаяся в углу и с ужасом взирающая на все происходящее, бросилась к Савельеву, отодрала его руки от Пожарского, оттеснила того спиной.  Савельев пытался отодвинуть Катю, что бы достать обидчика. Пожарский тоже отталкивал Катю,   намеревался ударить Савельева. Савельев, видя сопротивление Кати, отступил раньше. Катя быстро заговорила:
- Константин Николаевич, миленький, простите меня, я ошиблась, пожалуйста, простите…
- Что, черт побери, здесь происходит? – Савельев не понимал поведения Кати.
-Я очень прошу, Константин Николаевич, не вмешивайтесь! Вам не нужно всего знать. Вам просто не нужно всего знать… - Катя почти рыдала.
- Что знать я не должен? – Савельев все еще ее не понимал.
- Вам  просто не нужно всего знать…- повторила Катя, и сказала Пожарскому, - Юра пойдем, пойдем, пожалуйста….
Она подхватила Пожарского, повела его прочь из приемной.
Савельев остался один. Подобрал с пола свои пиджак и галстук, застегнул пуговицы рубашки, заправил рубашку в брюки, пригладил волосы, прошел в свой кабинет, приоткрыл окно, впустил холодный воздух с улицы, судорожно вздохнул... Свет в кабинете он не зажигал. Он лихорадочно пытался разобраться, что же все-таки произошло. Мысли путались. Он думал - Катя сама пошла с ним, он ей нравится, это факт. Он ощутил это физически! С какой страстью она обнимала и целовала его, такое не изобразишь! А потом, что произошло потом? Ворвался Пожарский, с криками, руганью, оттолкнул Катю, но она почему-то стала защищать Пожарского? Почему? Как она сказала: «Вам не нужно всего знать…», что ему не нужно знать? Что же все-таки ему не нужно знать? 
И тут Савельев заметил, что за окном пошел снег. Повалил крупными хлопьями, искрясь в свете  фонарей, создавая, абсолютно новогоднее настроение. Савельев достал из кармана пиджака пачку сигарет, уселся на подоконнике, закурил,  и тут же заметил, что пачка, из которой он доставал сигарету, почти пуста. Стал вспоминать какая это пачка за день, вторая или третья? И есть ли у него еще сигареты в машине? Если это вторая – то в машине должна быть еще пачка, а если третья, то в машине у него сигарет нет. Придется где-то покупать, а где он купит сигареты ночью? Вроде бы у него есть где-то в ящике стола блок сигарет, он поднялся с подоконника, на котором сидел, пошел искать, лазать по ящикам стола, нашел. Вернулся обратно на подоконник, расположился там, закурил еще одну сигарету, стал смотреть на падающий снег.  Подумал: «Интересно, в Цюрихе сейчас тоже идет снег?».  В Цюрихе! Он вспомнил про Цюрих и похолодел. Ничего, завтра он уже будет там, и все встанет на свои места. У него самолет в девять утра. Уже в двенадцать он будет там. Два часа разницы. Там будет десять утра.  Он думал: «Только бы ничего не случилось…Позвонить? Нет звонить я не буду, я буду там  завтра!». Решил ехать домой.  Попрощаться со коллективом, и ехать…  Савельев не услышал, как в кабинет вошла его секретарь Вера,  тихонько остановилась в дверях, спросила:
- Константин Николаевич, Вы здесь один?
- Да, а с кем я должен быть? – он удивился ее вопросу.
- А где Екатерина Юрьевна?
- Понятия не имею, где-то с Пожарским…
- Как с Пожарским, она же с Вами ушла…
-Теперь с Пожарским. Я понимаю, Вы бесплатный адвокат Екатерины Юрьевны? Так слушайте. Ворвался Пожарский, с криками, с руганью, я ему разок вмазал, но Ваша дорогая Екатерина Юрьевна бросилась Пожарского от меня защищать. Со словами, что мне знать чего-то там  не надо, бедолагу увела…
-Если она считает, что всего знать не надо, значит не надо!
-Тайны мадридского двора какие-то, дурдом, а я в этом дурдоме крайний…
-Константин Николаевич, Вы на Екатерину Юрьевну не обижайтесь, она его не любит…
- Кто кого не любит?
- Екатерина Юрьевна - Пожарского…
- Любит, не любит, плюнет, поцелует…Не буду я во всем этом разбираться, сочтете нужным мне рассказать, объяснить – расскажите. И только это сделает Екатерина Юрьевна, а не Вы. Все, Вера, до свидания, с Новым годом наступающим Вас. Мне вставать в пять утра, я завтра рано утром в Цюрих улетаю. Пойду, народ поздравлю, и поеду…- он натянул пиджак, направился к выходу, но Вера его остановила, поймала за рукав:
-Константин Николаевич, я Вам подарок к Новому году приготовила, вот, возьмите.
Она протянула ему небольшого медвежонка в  костюмчике в шотландскую клетку, она во время их разговора держала этого медвежонка в руках, прятала за спину. Савельев улыбнулся, поблагодарил, взял у нее из рук медвежонка, положил его на свой стол, повернулся на каблуках, быстро вышел из кабинета, и почти бегом начал подниматься  вверх по лестнице. Вера, почти плача, смотрела ему вслед. Ну почему так получается? Она только порадовалась, что у Кати с Савельевым все складывается. Они  ей оба очень нравились. А тут вот, что!

Тем временем, Катя привела Пожарского в его рабочий кабинет, усадила в кресло. Тот грязно ругался, пытался с ней драться. Кричал:
-Слушай, ты, дрянь, нашла себе нового мужика, а я по боку, значит! Конечно, ты думаешь, он богаче, влиятельней, красивей меня, выше ростом, он Генеральный, я всего лишь Зам. От него больше выгоды получить можно. А я так, мелочь пузатая!
Катя, усадив Пожарского в кресло, попыталась тут же уйти, но он крепко схватил ее за руку, не отпускал. Катя начала уговаривать его, надеялась успокоить:
- Юра, ты, что хотел, что бы он из тебя котлету сделал? Он уже собирался.Он тебя сильней намного! Зачем ты в драку полез?
Но Пожарский огрызался:
-Да, ты как всегда мать Терезу  изображаешь. И ты  забыла, что ты моя баба!
- Юра, мы решили, мы расстались, между нами все кончено. И очень давно! Ты больше не имеешь ко мне никакого отношения!
- Еще как имею! Это ты решила со мной расстаться. Я не решил, ты меня не спросила, хочу ли я. Порядочную из себя корчишь, меня за нос водишь, динамишь. Его как увидела, сразу слюнки у тебя потекли,  думаешь, я не заметил!
- Юра, одумайся, у меня с Савельевым ничего нет…
-Если то, что я видел,  называется ничего,  что же тогда чего?
-Я  сказала, что это-ошибка, продолжения никакого не будет!
- Если так, то иди ко мне, будет продолжение со мной!
- Юра!
- Иди сюда, дрянь, шлюха подзаборная, если с ним собиралась трахнуться, то со мной тебе не привыкать!
Он вскочил с кресла, Катя не успела отреагировать, он сильно дернул ее за руку,  толкнул, пытался повалить на пол. Он   был пьян,  но все равно, сильнее ее, и ему  удалось с ней справиться. Он толкнул ее еще раз, сильно носком ботинка ударил по коленке, она упала. Он навалился на нее, подмял ее под себя. Она сопротивлялась изо всех сил, кусалась, царапалась, и к ее счастью, вырвалась от него. Она вскочила на ноги, и, не оборачиваясь, побежала из его кабинета. Пожарский остался лежать, колотя,  по ни в чем не повинному полу,  кулаком.
Катя  выбежала на лестницу, на секунду остановилась, раздумывая, куда сейчас бежать - вверх или вниз. Если вверх, в свой кабинет, то  на лестнице она может встретить подгулявших сотрудников, и ненужных ей сейчас вопросов,  не избежать, учитывая, в каком она виде - косметика размазана, волосы растрепаны, да еще и у платья рукав оторван. Пошла вниз, на первый этаж. На первом этаже, под лестницей, напротив выхода на улицу стояла небольшая скамейка, там было место для курения.  И к счастью Кати,  там сейчас никого не было. Катя присела на эту скамейку, и тут слезы, которые она все это время сдерживала, вырвались наружу. Она закусила губу, что бы громко не рыдать. Но слезы она остановить не могла. Она тихонько поскуливала, слезы лились градом,  размазывали остатки  косметики на ее лице. Ее начало трясти,  она обхватила себя руками, и думала об одном - только бы ее сейчас никто не увидел…В висках у нее стучало, голова кружилась, ей было горько и обидно… Этот день так хорошо начинался, она была весь день такой счастливой, потрясающий мужчина говорил ей комплименты, они целовались, им было очень хорошо вместе, и чем все это закончилось…

Савельев попрощался с сотрудниками, поздравил всех с Новым годом, вернулся в свой кабинет, взял пальто, портфель с документами и ноутбуком, с которыми никогда не расставался, Вериного медвежонка, блок сигарет, и пошел вниз, к выходу. Он уже почти дошел до двери на улицу, как услышал странные звуки, ему показалось, что кто-то плачет. Он  остановился. Обернулся, увидел  Катю. Ужаснулся, в каком она виде… Бросился к ней. Сел рядом, обнял, прижал к себе.  Пальто, портфель и блок сигарет оказались на полу, у его ног. Он стал ее утешать:
- Катя, Боже мой,  он, что  Вас ударил, он что-то с Вами сделал?
Она не отвечала, припала к его груди, обняла за шею, заплакала еще сильнее, но при этом  подумала: «Почему  меня увидел именно он, но зачем именно он!». Он отстранил ее от себя, заглянул ей в глаза, просил:
- Катя, умоляю, ответьте, он ударил Вас? Все я иду бить Пожарскому морду.
Он встал. Она удержала его за руку, усадила обратно рядом с собой:
- Нет, Константин Николаевич, нет. Ненужно. Пожалуйста! Не нужно никого бить! Я в порядке. Просто очень обидно…- она опять всхлипнула, а Савельев все не унимался:
- Катя, объясните мне, что я не должен знать….
- Нет. Потом, может быть.
- Потом, может быть. Хорошо…-он кивнул, спросил ее:- Катя, где Ваши вещи? Я Вас домой отвезу!
- У меня в комнате.
- Сходить за ними, или сами сходите?
- Сама. Константин Николаевич, у Вас есть носовой платок?
- Конечно, есть, - он вытащил из кармана пиджака платок, протянул ей.
- Не возражаете, если его потом придется выбросить?
- Ну что делать, сначала шарф, теперь платок. Наверно у меня такая планида, именно от Вас мои вещи приходят в негодность, и их приходится выбрасывать…- он улыбнулся, ее губы в ответ на его улыбку, чуть дрогнули. Катя встала, подошла к зеркалу, висевшему неподалеку, стала вытирать платком остатки косметики. Пригладила волосы. Приведя себя в более-менее божеский вид, направилась к лестнице наверх, но он остановил ее, сказал:
- Я провожу Вас! – и начал  собирать свои вещи с пола.
-Нет, ненужно, пожалуйста, ненужно… - она отказывалась.
- Я постою на лестнице, подожду Вас…Мало ли что….
Он так и сделал. Курил на лестнице, пока Катя собиралась. Когда она вышла к нему, удивился, что та не взяла с собой не цветов, не подарков, но ничего не сказал. Они спустились к его машине.
Савельев, молча, крутил руль «Хаммера», вез Катю по пустой в этот поздний час Москве. Катя сначала тоже молчала. Потом  опять заплакала. Уткнулась лицом ему в плечо, и зарыдала. Он пытался, как только мог,  ее успокоить, но вскоре она сама затихла, замерла, задремала на его плече.  Доехали до ее дома быстро, за двадцать минут. Савельев остановился у ее подъезда. Катя сначала не поняла, что они уже приехали. Подняла голову с его плеча. Тихо спросила:
- Уже приехали?
- Да приехали…
Она хотела выйти, он задержал ее. Взял за руку.  Смотрел ей в лицо. Она опять обняла его за шею, уткнулась лицом в его пальто. То же самое пальто, серое, кашемировое, что и было на нем в день их первой встречи. Он гладил ее волосы, потом ладонями обнял ее лицо, посмотрел в глаза. Не выдержал, начал осыпать ее лицо  быстрыми поцелуями. Она отвечала ему… Он прошептал:
- Катя…
- Молчи, пожалуйста, молчи…Пойдем…- она теребила его за рукав пальто, тянула прочь из машины. Он не мог с ней сейчас расстаться, понимал, что нужно, необходимо расстаться, но просто физически не мог, сказал ей:
- Катя, я не могу, мне необходимо уехать… Прости меня, ради бога прости, но я не могу, сейчас не могу…
Но она просила:
 -Не бросай меня, пожалуйста, именно сейчас не бросай! Пойдем со мной!
Он пытался оправдаться:
-Катя мне нужно ехать, нужно лететь в Цюрих, если я не улечу этим рейсом, вообще не знаю, когда туда попаду. Билетов до февраля нет.
- Пожалуйста, не бросай меня! – она продолжала умолять его. Савельев начал прикидывать, рассчитывать время. Если в девять утра самолет, ему нужно быть в аэропорту в семь, нет можно в восемь, у него бизнес-класс. Нет полвосьмого, нужно время оплатить стоянку машины. Примерно час от его дома до аэропорта. Выехать полседьмого. Час законсервировать дом. Полшестого. Он может пробыть у Кати до половины пятого. Сказал ей:
-Я останусь с тобой, только мне нужно будет   рано уехать.
Катя опять повторила:
- Не бросай меня! 
 Он страстно обнял ее, сильно прижал к себе, поцеловал, просто припал к ее губам, она ответила на его поцелуй. Голова у нее кружилась. И как бы ей не хотелось  остаться с ним в машине, как бы не хотелось, что бы он продолжал целовать ее,  она остановила его, освободилась из его объятий. Да и он сам все понял, отпустил ее. Они вышли из машины вместе, пошли к подъезду, он обнимал ее за плечи, она прижималась к нему. Портфель и сигареты он оставил в машине. В руках у него был только Верин медвежонок. И тут Кате показалось, что происходит что-то не то. Она же никак не может быть с этим человеком! Он не относится к ней серьезно. Он чужой муж! У него жена, ребенок в Цюрихе. Он должен лететь туда, встречать Новый год. А она для него лишь минутная слабость. Так – простое развлечение. Может быть, она воспринимает все очень серьезно? Но он ей безумно нравится. Мало того, она безумно влюблена в него! А что ждет их отношения дальше? Никакой перспективы. Он помучает ее, и они расстанутся.  У нее на это просто нет больше сил. У подъезда она вдруг резко обернулась к нему. Сказала:
- Не нужно, ничего не нужно Константин Николаевич, езжайте домой. Летите в Ваш Цюрих, сейчас для Вас это важнее.
 Ей казалось, что он не понимает, не слышит ее слов, но она продолжала:
- Простите меня. Езжайте.
Савельев  посмотрел на нее, чуть сдвинул брови, глубоко вздохнул, потом протянул  ей медвежонка, произнес:
- С Новым годом!
Катя взяла медвежонка. Поблагодарила. Еще раз повторила:
- Простите меня.
- Может быть так и лучше… - ответил он.
Она кивнула:
- Да может быть.
Она толкнула дверь в подъезд. Он остановил, окликнул ее:
- Катя!
Она обернулась к нему, как ему показалось, с надеждой:
- Да, Константин Николаевич?
Но он сказал:
-Я приеду десятого, я позвоню, хорошо?
- Да, конечно.
Она уже знала, что она ему ответит, если он все-таки позвонит.   
 
Глава 5. Москва-Цюрих, конец декабря прошлого года, за десять месяцев до.
Савельев ехал по ночной предновогодней Москве на бешеной скорости. Стрелка спидометра ползла и ползла вверх. Сто восемьдесят, двести, двести двадцать километров в час. Ему все казалось, что он едет недостаточно быстро.  Садясь в машину у Катиного дома, он дал себе одну установку – только не думать, не о чем не думать. И теперь ему казалось, что только скорость избавит его от тех мыслей, которые не давали ему покоя. Катя, Катя, Катя!  Что с ней такое? Почему? Да, кто она, черт побери, такая, и почему он не может не думать о ней…
Еще быстрей, сколько там еще можно? На спидометре указана максимальная скорость двести  пятьдесят километров в час.  Но, на скорости двести двадцать километров в час тяжелую машину занесло, закрутило, и только  чудом машина устояла на дороге, не перевернулась. От аварии Савельева спасли его отличная реакция, и то, что «Хаммер» действительно очень хорошая машина, тормоза не подвели. Как при покупке этой машины его ругал Сан Саныч за страсть к гигантомании, отговаривал покупать «Хаммер», но Савельев был стойко убежден, что у большого мужчины должна быть большая машина. Интуиция его не подвела, он выбрал себе отличную машину! Машина замерла поперек дороги, уткнувшись носом  в бордюрный камень. Савельев сидел, упершись лбом о руль. Он осознавал, что еще чуть-чуть, и он бы разбился. Он не взял в расчет, что тот замечательный снег, которым он любовался из окна офиса, уже превратился в дождь, и  в результате, дороги стали  сплошным катком. Если бы он разбился, вот был бы номер! Второй Генеральный директор корпорации «Белов-Системз-Россия» разбился на машине за последние несколько месяцев! И по своей дурости! Он развернул машину, и на нормальной скорости поехал дальше. Мысли о Кате вернулись. И тут он все понял! Едва не случившаяся трагедия прояснила его мозги, поставила все на свои места. Катя боится серьезных отношений! По всей видимости, у нее был неудачный роман (скорее всего с Пожарским, Вера же сказала: «Она его не любит!»),  и в мужчинах она видит опасность.  В том числе и в нем, в Савельеве. А на самом деле, он, Савельев, и это очевидно, ей нравится. Она просто не уверена в серьезности его намерений. Вот здесь она ошибается, намерения у него очень и очень серьезные. И не Пожарского она защищала от Савельева. А его Савельева от Пожарского. Не хотела скандала. Всем своим видом показывала скандалисту Пожарскому, что она на его стороне, вводя, его, Савельева, в заблуждение.  Боялась, что Пожарский может как-то навредить ему. Это не Катя неправильно повела себя, а он, Савельев. Нужно было пойти, хорошенько разобраться с этим типом, дать по физиономии еще разок. Ничего, все  впереди, Пожарский свое еще получит! Повод есть!
   Он машинально крутил руль своей большой машины, и думал, что впервые, за свои почти сорок лет, он встретил женщину,  вспоминать о которой ему приятно. Ведь еще в молодости, сразу после окончания Академии, он мечтал встретить ЕЕ. Он знал, что сразу поймет, что это ОНА. Все его предыдущие романы, неудачные женитьбы (обе!) казались ему теперь чем-то несерьезным. Скорей всего его мечта сбылась, и он нашел именно ту, единственную в его жизни женщину! Теперь нужно удержать ее.  Но самое главное - он должен  попытается уладить свои семейные проблемы, так жить больше нельзя!  Он решил – приедет в Цюрихе, поставит вопрос перед Беловым очень серьезно – он должен развестись со Светланой. Остается он после этого Генеральным директором «Белов-Системз-Россия» или нет, ему по большому счету  все равно.  Он  согласен уволиться. Но благими намерениями  вымощена, как известно, дорога в ад.
С такими мыслями Савельев доехал до своего дома в Переделкино. Был почти час ночи. Спать ему не хотелось. Он сел на кухне, сварил себе кофе, решил заняться работой. Открыл ноутбук, но работать тоже не смог.  Смотрел на мерцающий экран  и представлял заплаканные глаза Кати, ее припухшие губы. Понял, работать он не сможет, и что спать все-таки нужно лечь, не будет же он вот так сидеть до пяти часов утра. Пошел в спальню, разделся и лег. Чтобы не думать о Кате, стал думать о своем новом доме. За те десять дней, что его не будет, должны привезти мебель, собрать и расставить (он оставил ключи начальнику охраны поселка, тот клятвенно обещал проследить). Мебель для всего дома, кроме тех нескольких обжитых комнат, он заказал в крупной дизайнерской фирме за очень большие деньги…  Он также заключил договор с  агентством по подбору персонала, к приезду его семьи из Швейцарии сотрудники агентства должны найти няню и домработницу. Он задремал, и  конечно, ему приснилась Катя. 
В семь утра Савельев был уже в аэропорту, злой, невыспавшийся, голодный. Единственное, что ему хотелось, это побыстрее оказаться в самолете, вытянуть ноги, и еще немного поспать. Но на табло в зале вылетов он увидел, что его рейс откладывается на три часа, как было написано на табло «по метеоусловиям Цюриха». Вот незадача…За три лишних часа проведенных в аэропорту Савельев выпил литра два кофе, съел десяток пирожных, и выкурил две пачки сигарет. Ему казалось, что кофе сейчас польется у него из ушей, а от сигарет першило в горле, и начинался кашель. И ко всему прочему ему пять раз на мобильный звонил Белов. Связь была плохая, единственное, что смог понять Савельев, это то, что Светлану наконец-то нашли. Савельев купил в дьюти-фри бутылку виски и отпил примерно четверть прямо из горлышка, не почувствовав вкуса спиртного. Выпитое не произвело на него никакого эффекта. Так он и оказался в самолете, со своим любимым ноутбуком и початой бутылкой виски. За время полета он допил бутылку до конца, как воду, но желанное опьянение так и не наступило.
«Я раб на галерах, - думал он, откинувшись в кресле самолета, - точно, раб на галерах Белова. Я живу чужой жизнью.  У меня нет ничего своего - своего дела, делать которое приносило бы  удовольствие только мне, своей семьи, детей, нет даже своего дома. Да дом стоит, пол, потолок, стены, но я почему-то не считаю его своим домом. Пусть делают со мной, что хотят, я на эти галеры не вернусь. Мне не двадцать лет, и даже не тридцать. Мне скоро сорок.  Мне нужно многое еще успеть, я чувствую, что смогу, очень многое смогу, и хочу сделать, но для себя и для женщины, которую полюблю, и которая будет со мной в этот период моей жизни, но не для семьи Беловых, для повышения их благосостояния и их спокойствия. Все хватит, дальше сами…Любовь! Я убедился,  наверное, главное в жизни любовь. А ее в моей жизни было так мало, настоящей, большой любви. Да нравились женщины, и они даже говорили, что любят меня, но это была не любовь, не Любовь с большой буквы. Она есть на свете. Не может быть иначе. И если поразмыслить, то я все готов отдать за нее - все мои деньги,  высокую должность…Искренне меня любили только родители и бабушка,  я думаю, они отдали бы за меня свою жизнь. Особенно бабушка. Но бабушки и отца уже нет на этом свете. Наверное, сейчас меня любит только мать. Считает, что я дитя неразумное, ничего в этой жизни не понимаю. Да, это правда, скорее всего я и не понимаю. Вернее, только в последнее время, стал что-то понимать. Стал понимать, что меня используют, просто используют все кому не лень. В моем детстве и в юности друзья говорили - Костя Савельев такой хорошей парень, обратимся к нему – он поможет. И я помогал, помогал всем, если мог и если не мог. Я стал взрослым – ничего не изменилось. Костя помоги. Костя спаси. Я помогал, спасал, выручал – и за все это, спасибо Костя, ты мировой парень. Да, мировой парень – это диагноз. Теперь расхлебываю…Дорогие родители, зачем вы так хорошо меня воспитали. Научили жить не по лжи. Наверное, прав был Крутов – не в свое время я родился, опоздал лет на сто. И подстроиться никак не могу под наше, сегодняшнее время.  Никак! Все мир спасать рвусь. Супермен.  Так может и не надо его спасать, пусть гибнет, летит в пропасть! Всем лучше будет!».

С такими невеселыми мыслями Савельев приземлился в аэропорту славного города Цюриха. Быстро прошел таможенный контроль, получил багаж. Когда такси, которое Савельеву удалось поймать достаточно быстро, не смотря на толпы народу в аэропорту, подъехало к его дому в элитном районе Цюриха, сердце у него предательски закололо, где-то в глубине души шевельнулось предчувствие беды. Он быстро расплатился с таксистом. Подхватил свои вещи, и поспешил к дому. Открывая входную дверь, он услышал жуткий шум. Он вошел, захлопнул дверь, скинул пальто, и тут заметил, что в прихожей полный разгром. От дизайнерской обстановки не осталось ничего. Напольные вазы разбиты. Осколки валялись по всему полу. Дорогое венецианское зеркало покрывали трещины.  Шум, который привлек его внимание,  раздавался со второго этажа. В прихожую, услышав, что хлопнула дверь, вышла домработница, обратилась к Константину:
- О, господин Савельев, наконец-то Вы вернулись. Мы не знали, что делать. Хотели вызывать полицию. Но решили дождаться Вас, вы обещали вернуться утром. Ваша жена…
Савельев резко остановил ее монолог:
-Самолет задержали, плохая погода. Что с моей женой? Когда она вернулась?
- Сегодня рано утром ее привели какие-то двое мужчин. Почти принесли. Она не могла идти сама. Я открыла дверь. Они ее бросили здесь в прихожей. Я Вам звонила, телефон был недоступен,  по всей видимости, Вы уже были в воздухе. Я позвонила господину Белову, он сказал ничего не предпринимать, дождаться Вас!
Савельев не понял:
- Как позвонили Белову, он, что не приехал?
- Нет. Позвонил один раз, оставил номер по которому можно с ним связаться…Но Ваша жена, когда она пришла в себя, она разбила все здесь, потом в гостиной, сейчас она в своей спальне. Ваша комната закрыта, но она пыталась сломать дверь, и еще она учинила разгром  в кабинете, она рвала там книги…
-Да конечно, я  приму меры, попробую ее успокоить. Девочку она не тронула?
- Хотела ее видеть. Няня не дала, сказала, что девочка спит…
- Спасибо. Не выходите пока. Я попробую разобраться…
-Храни Вас Бог, господин Савельев, может быть все же вызвать полицию?
- Пока не нужно,  я думаю, что я справлюсь…

Савельев поднялся на второй этаж. Заглянул в гостиную и кабинет.   То, что он там увидел, привело его в ужас. Полнейший разгром. Все, что можно было разбить – разбито. Вазы, посуда, стеклянные витрины, зеркала. Поцарапана полировка на столах и шкафах, распорота обивка мягкой мебели, шторы наполовину оборваны... Он не мог поверить, что это все сделала Светлана. В каком тогда она должна быть состоянии? Шум слышался из ее спальни. Савельев прошел по коридору к ее спальне, открыл дверь, и шагнул туда. Светлану он сразу не узнал. Подумал, что эта женщина неопределенного возраста, которая выглядит хуже уличной попрошайки, не может быть его женой, дочерью олигарха Белова. Зато она обратила на него внимание сразу, воскликнула ерничая:
- А вот и мой муженек, красавчик, финансовый гений! Весь белый и пушистый, такой чистенький и блестящий!   Такой весь правильный, просто жуть берет! Зануда. Ну, что ты со мной сделаешь теперь? Врача ко мне вызовешь, в психушку меня упечешь. Давай. Давай! Жизнь мне всю испоганил, сам не живешь и другим не даешь. Урод моральный…
Савельев сделал к ней шаг. Она завизжала:
- Не подходи ко мне, не трогай меня…Только дотронься…Я в полицию заявлю, скажу, что ты меня избил…
Он еще приблизился к ней.  Попутно  осматривался кругом, пытаясь отыскать что либо, что бы Светлану можно было связать. Она тоже не теряла времени даром, запустила в него первым, что попалось под руку – хрустальной пепельницей. У Савельева была отличная реакция, он смог увернуться, пепельница пролетела над его ухом, разбилась о стену. Он еще приблизился к ней. Она запустила в него  бронзовой вазой. Но ваза была тяжелой, она не смогла бросить ее слишком далеко. Савельев увидел на полу разорванный кружевной пеньюар Светланы. Подумал, что это ему как раз подойдет. Поднял обрывки пеньюара с пола. Резко шагнул вперед, схватил Светлану, бросил на кровать, скрутил и связал обрывками пеньюара. Она страшно кричала, вырывалась, кусалась. Он оставил ее лежать на кровати связанной, огляделся вокруг. Да, Светлана постаралась. Диван и кресла распорола, шторы сорвала, зеркало разбила. Она извивалась, пытаясь освободиться. Рукав  драной кофты поднялся, и он  увидел, что вены на ее руке все исколоты. Некоторые места уколов воспалены и нарывают. По всей видимости, она кололась грязным шприцом. Под слоем грязи на ее лице он заметил синяки и ссадины. Он сел рядом с ней на кровать, спросил:
- Что ты добиваешься?
Она плюнула в него. Он продолжал:
- Зачем ты все это делаешь?
Она затихла. Ему показалось, что она его не слышит. Возбуждение сменилось апатией. Глаза ее начали затуманиваться.  Он достал из кармана мобильный телефон, быстро стал набирать номер клиники, где обычно лечилась Светлана. Директора клиники на месте не было. Савельев поговорил с дежурным врачом. Его уверяли, что сегодня никого принять не могут. Он потребовал домашний телефон директора клиники, немедленно, иначе… Тон у Савельева был очень грозным, и врач быстро продиктовал нужный номер. Директор клиники хорошо знал Савельева, Светлана была у них постоянным клиентом, за ее лечение платили очень хорошо. Савельев несколько раз набирал номер домашнего телефона директора, и наконец-то дозвонился.  Уговорил, умолил принять Светлану, сегодня, немедленно, пообещал заплатить по самому высокому тарифу. Помимо обычного лечения, заказал еще и ее полное обследование. Директор пообещал,  что за Светланой приедут очень скоро. Савельев спустился на первый этаж. Пошел в комнату домработницы. Попросил убрать осколки в прихожей, сказал, что за Светланой сейчас приедут из клиники. Домработница спросила у него:
- Господин Савельев, простите за вопрос, что с Вашей супругой? Да, она была неадекватна раньше, но  такого с ней еще никогда не было!
-На русском языке это называется «белая горячка», в просторечье «белочка».
Домработница не поняла.  Савельев пояснил:
- Чрезмерное алкогольное опьянение.
-Удивительные вы люди, русские… – констатировала домработница.
-Куда нам до вас, швейцарцев! - ответил по-русски Савельев.
Домработница не поняла его опять, пожав плечами, принялась убирать осколки. Санитары из клиники действительно приехали очень скоро. Развязали Светлану. Она была очень вялой, и уже не сопротивлялась. Санитары удивились, почему она в таком жутком виде. Савельев пояснил кратко. Не стал вдаваться в подробности. Поверили ему они или нет, ему в принципе было безразлично. Он безумно устал.
Когда машина из клиники, уже вместе со Светланой отъехала, Савельев опять пошел к домработнице. Попросил привести в божеский вид разгромленные Светланой комнаты, выбросить все, что испорчено. Обещал заплатить за сверхурочную работу, и за то, что она и няня вытерпели от его жены. Домработница не стала отказываться.
Теперь он уже смог пойти к дочери. Слава богу, детская комната была далеко от гостиной и кабинета, где в основном бушевала Светлана. Он надеялся, что дочь еще слишком мала, и того, что происходило в квартире, не поняла. Девочка была в постели, ее уложили спать после обеда. Но она еще не спала. Она несказанно обрадовалась, увидев его. Он тоже обрадовался. Поднял девочку на руки, она прижалась к нему. Шептала: «Папочка, где ты так долго был…». Потом спросила: «А где мама?», Савельев сказал, что мама заболела. Девочка долго не хотела его отпускать. Савельев уложил Дашу в кроватку, сел рядом.  Девочка взяла его за руку маленькой ручкой, просила: «Папа, не уходи…», тот ответил, что он вернулся, и не куда от Дашеньки не уйдет, и несколько дней они побудут вдвоем,  завтра пойдут гулять, пойдут в зоопарк, покатаются на каруселях. Девочка смеялась. Он ушел, когда она заснула.
Савельев тяжело поднялся по лестнице на второй этаж, его комната была на втором этаже. Открывая дверь, подумал, как хорошо, что он додумался запереть дверь на ключ перед отъездом. Вошел в комнату, и просто упал на кровать без сил, закрыл глаза.
Ад, его окружает ад, и в этом аду он прибывает уже больше четырех лет…С тех пор как женился на Светлане…

Когда Белов поставил Константина перед фактом, что Светлана беременна, и он должен  женится на ней, переехать жить в Швейцарию, вот тогда мытарства Константина и начались…
Приехав в Швейцарию, Савельев  встретился  со Светланой после достаточно долгой разлуки,  его удивила эта встреча. Светлана была равнодушна, скупа на слова, особого энтузиазма по поводу приезда Константина не высказала. Свадьба? Ей все равно. Пусть свадьба. Она действительно была беременна. Срок Савельев точно определить не мог, примерно месяца три-четыре. Вроде все сходится. Они расписались в мэрии. Белов арендовал им на длительный срок квартиру в элитном тихом районе Цюриха, двухэтажную, с дизайнерской обстановкой, пару месяцев поработал вместе с Савельевым, ввел его в курс дела, и уехал на Кипр, где жил последнее время с любовницей-англичанкой. Жена Белова, мать Светланы три года назад погибла в автомобильной катастрофе.
Савельев начал работать. Но все оказалось гораздо хуже, чем он думал. Если в Москве он работал с девяти утра  до девяти-десяти часов вечера, и иногда, примерно, раза два в месяц, у него случались выходные дни, то в Цюрихе домой раньше двенадцати он не уходил.  И выходных у него практически не было. Ему приходилось обращать внимание на все, даже на какие-либо мелочи. Немецкого языка, в отличие от английского, в совершенстве он не знал, приходилось учить на ходу. И постоянно натыкался на неприязнь и недоверие коллег. Его опять, как и в школе, считали умником, чужаком и выскочкой. Умный? У нас таких умных пруд пруди. Вот если умный, повертись-ка как белка в колесе, бегай, старайся…
Ему не на кого было опереться. Поначалу он консультировался с Беловым. Потом понял, что Белову все уже не интересно. Складывалось впечатление, что Белов рассуждал таким образом: «Тебя, Костя, поставили руководить? Руководи, покажи себя! Зарплату хорошую тебе  платят? Мало? Можно больше.  Пожалуйста. Главное работай. Прибыль приноси!». И Костя работал.  Светлану Савельев практически не видел. Иногда они встречались по утрам, он спрашивал ее, как она себя чувствует, та отвечала, что  нормально. Вот и весь разговор. В редкие выходные Савельев пытался наладить отношения со своей женой. Порадовать ее чем-нибудь, покупал цветы, смешные сувениры.  Та апатия, с которой она все это воспринимала, его удивляла. Иногда ему казалось, что она тяготиться им. Он спрашивал Светлану, как она к нему относится? Она отвечала - нормально, не заморачивайся, все хорошо.  Он делал скидку на ее беременность, плохое самочувствие. Да, и действительно, в последние месяцы беременности Светлана провела в клинике, под наблюдением врачей. В положенный срок, как показалось Савельеву, Светлана родила девочку. Константин позвонил матери, порадовал, что у той появилась внучка. Мать сдержала свое слово, собиралась уезжать на постоянное место жительства в Израиль, к сестрам. Она не разделила его радости, просила подумать, когда он, Костя, встретился со Светланой в первый раз? А теперь сложить два и два, что, не получается? Раньше срока?  Ну, может быть и раньше срока. Тут Савельев задумался в первый раз.  Мать зародила в нем сомнения. Девочку он видел. Она была очень маленькой и с беленькими кудряшками.   Константин решил поговорить со Светланой. Ее реакция была странной. Она сказала ему:
- Это твой ребенок. Если я вышла за тебя замуж, значит это твой ребенок. И ты должен радоваться этому!
-Я радуюсь. Но извини, я не никак могу понять твое отношение ко мне…
- Я тебе уже говорила - я нормально к тебе отношусь. Мой отец тебя обожает, этого достаточно!
С первых дней девочкой начала заниматься няня. Светлана к ребенку даже не подходила. Савельев порывался помочь, но Светлана его осекала. Сказала: «Не вмешивайся, отойди, няне за это платят деньги.  Ты работаешь у моего отца, ты Вице-президент фирмы, и работай!».

Со временем отношения у Савельева со Светланой немного потеплели. Она начала интересоваться его делами, пыталась наладить их общую семейную жизнь. Савельев уже стал думать, что может быть он еще будет счастлив! Но все же, что-то в их отношениях его настораживало. Она не отказывалась заниматься с ним любовью, сама проявляла инициативу, и он чувствовал, что в постели ей хорошо с ним. Но иногда ему казалось, что она делает ему как бы одолжение, будто благодарит за что-то.  Он сказал ей об этом. Она  взвилась! Кричала, что он просто не понимает, кто он, а кто она - она дочь самого Белова! А он его наемный работник, хоть и Вице-президент «Белов-Системз», но наемный работник! И должен знать свое место. Он ее просто достал своим занудством, своей заботой и опекой! Не нужна ей его забота, в печенках сидит! Савельев был потрясен. Они женаты полтора года, он неоднократно спрашивал, про ее отношение к нему, она отвечала, что относится к нему нормально, вот оказывается, что она понимала под нормальным отношением! Савельев попытался ее переубедить - они женаты, у них ребенок, и он любит ее! Эти слова вызвали у Светланы смех. Любит! Он, что идиот? Какая любовь? Пусть он оставит ее в покое! Пусть живет своей жизнью, а она будет жить своей. Светлана  никогда не была домоседкой.  Иногда Савельев, возвращаясь домой за полночь, обнаруживал, что Светланы еще дома нет. Она приходила  возбужденная, чуть навеселе. Начинала ему рассказывать, какой он дурак и зануда, что постоянно работает, это так скучно! А она была в том клубе, потом в этом, вместе с классными друзьями, такой кайф!    Савельеву это не нравилось, к тому же возбужденное состояние Светланы обычно сменялось депрессией, которая могла продлиться и несколько дней. И эту депрессию Светлана пыталась лечить очень своеобразным способом – алкоголем. Он останавливал ее, а она уверяла, что выпила-то всего нечего, он тоже мог бы составить ей компанию, и что он считает - от пары рюмок она сопьется? Проблемы начались по истечении двух лет  их совместной жизни в Цюрихе. Савельев заметил, что Светлана возвращается домой все позже, и все в худшем состоянии. Несколько раз он заставал ее по вечерам дома, абсолютно пьяной, понимал, она  не выходила, пила дома одна, и уже не пару рюмок! Он пытался говорить с ней, но она совершенно не адекватно реагировала, орала на него, начинала безобразно ругаться, скандалить. Этого он выносить не мог,  уходил в детскую, занимался с Дашей. А еще подтвердились его предположения о том, что Даша не его дочь. У родителей с карими глазами и темными волосами, по определению не может быть ребенка  с голубыми глазами и светлыми кудряшками. Он обратился в одну из частных лабораторий, сдал анализы. Какой будет ответ, в принципе, он предполагал. Его опасения подтвердились. Но девочка начала ходить, говорить, называла его папой, он полюбил ее, как родную дочь. Даша была очень несчастным ребенком. Светлана,  видя, что Савельев хорошо относится к девочке, ту просто возненавидела. Константин, в свободную минуту гулял с девочкой, играл с ней, читал ей книжки. Светлана всего этого не делала. Она, как и обещала, жила своей жизнью. Вернее, Савельев не знал, как она жила. По крайней мере, дома ее не было. Если появлялась, то немедленно начинала наводить, как она выражалась, во всем порядок. Ребенок не так одет, не то ест, не так спит. Прислуга не то делает. После нападок Светланы, Константину приходилось успокаивать домработницу и няню, уговаривать  не увольняться.
Но на  официальных приемах им все же, приходилось появляться вместе. Они считались образцовой парой.  Савельев эти приемы еле терпел.  Расфуфыренные дамы хвастались друг перед друг другом своими мехами, платьями от известных дизайнеров, бриллиантами. Их мужья говорили о бизнесе, спорте, скачках, рассказывали друг другу какие они успешные и замечательные. Савельев поддерживал эти разговоры, пытался высказать свое мнение. Его опять начали считать «умником» и «задавакой». После этих приемов, Светлана делала ему внушения, что он не то и не тому сказал. Но приглашали их, как не странно, часто. Светлана была дочерью олигарха, а Савельев ее мужем, и интересным мужчиной, хоть и «умником».

Прожив два года в Швейцарии, и сделав для себя определенные выводы, Савельев   все-таки собрался с силами, и позвонил Белову, сказал, что хочет развестись со Светланой, два года совместной жизни с ней ему за глаза хватит! Но Белов про развод даже не захотел слушать. Начал на Константина наезжать, кричал, что тот не смог с женщиной договориться, завоевать ее, так это его проблемы.  И если она не хочет с ним жить,  пусть он сделает так, что бы она захотела. Савельев заикнулся, что может быть он разведется со Светланой, уедет в Москву, а на его место, в «Белов-Системз» найдут другого (дурака!). Белов орал на него так, что Константин подумал - у него  лопнут барабанные перепонки. Белов орал, что  пусть он, Савельев даже разговор об этом не заводит, у него контракт на три года, вот три года он и будет работать. А расторгнуть – в суд. Кстати, он, Константин, читал контракт? Он будет выплачивать громадную неустойку. Всего имущества не хватит. Квартиру в Москве продавать придется.
 Квартиру Савельев уже за долги продавал. И он решил потерпеть. Белов говорил о трех годах?   Два уже прошли. Год еще он продержится. Своя жизнь? Тоже неплохо…Отдушиной было посещение московского офиса «Белов-Системз-Россия» перед каждым Новым годом. Савельев приезжал в свой  офис, к ставшим уже близкими друзьями, сотрудникам. К  родному Сан Санычу. В один из последних приездов Константин решил купить загородный дом. Выбирал место, остановился на Переделкино. Там когда-то была дача его отца, правда, служебная. Выбрал коттедж с большим участком. Коттедж был уже отстроен, с отделкой. Осталось только завезти мебель и оборудование. Но стоил этот коттедж баснословно дорого. Пришлось опять продать квартиру. Он повздыхал, квартиру продал, и купил этот дом…   

В один прекрасный день, в начале весны Светлана пропала. Не пришла ночевать,  не появилась на следующий день. К вечеру следующего дня Савельев заявил в полицию. Его долго допрашивали. Пришлось рассказать об образе жизни Светланы. Офицер полиции покачал головой, такая известная и богатая семья, а тут такое. Но все же, отправил сотрудников Светлану искать. Ее нашли в каком-то притоне, пьяную, под кайфом. Савельев поместил жену на лечение в частную клинику. Стоило это безумных денег, нужно было платить еще и за то, что бы информация об образе жизни Светланы не попала в газеты.
Приехал Белов. Савельев решил поговорить с ним откровенно. Белов подтвердил, что Светлана уже давно пьет и употребляет наркотики. Он обвинил Савельева, в том, что тот якобы Светлане многое позволял, как он выразился - «распустил» ее. Савельев возражал. Светлана взрослая женщина, и об образе ее жизни его никто не предупреждал, и потом как может, он, Савельев, работая по 15 часов в сутки еще и контролировать  жизнь жены? Давайте, он бросит работу, будет всюду сопровождать ее, этого Белов хочет? Нет?  Тогда пусть со Светланой что-то решает он, ее отец. Белов молча, выслушал аргументы Константина. Согласился, что Костя  прав, а он, Белов - нет. Это он всю жизнь слишком много разрешал Светлане. В пику ее матери, с которой в последние годы их совместной жизни у Белова были очень серьезные скандалы. Светлана невероятно похожа на мать. И все, что с ней сейчас происходит, по всей видимости, передалось Светлане на генетическом уровне. Мать Светланы разбилась на машине, слетела с моста в реку, ходили разговоры, что это самоубийство. Белов рассказал, что в ту роковую ночь его жена села за руль в сильном подпитии, после очередной ссоры. Светлана винила Белова в смерти матери, хотя пока та была жива, очень сильно конфликтовала с ней.  Светлана с детства была неуправляема. Сменила множество школ. Белов тогда занимал высокий пост в одном из министерств, и ему легко удавалось улаживать те неприятности, что были у Светланы в  школе. Переводил ее из одной школы в другую. Когда она получила аттестат о среднем образовании, Беловы уже жили за границей.  Учиться дальше Светлана не стала, захотела работать. Куда ее Белов только не устраивал, она нигде долго не задерживалась. Была дизайнером, флористом, редактировала модный журнал. Бросала дело, едва, начав. Ей было не интересно. Стала ходить в ночные клубы, на модные «тусовки». Белов замечал, что его дочь иногда бывает неадекватной, но не придавал этому значение. Молодость, с кем не бывает. Но состояние Светланы ухудшалось. Белов понял, что Светлана употребляет наркотики. Начали появляться шантажисты и вымогатели, которые пачками приносили фотографии, компрометирующие Светлану. Приходилось платить. Не говоря уже о так называемых женихах, которые попросту были «альфонсами», и тоже требовали денег. Белов уговорил дочь лечиться. Она согласилась. И несколько месяцев Белов не мог нарадоваться на нее.  Но тут Светлана ошарашила его, сказала, что беременна. От кого? Нет ответа. И Белов, как тому казалось, нашел выход из положения…Савельев в первый раз увидел Белова в состоянии близком к истерике. Он, олигарх, миллионер, просил у него, Кости Савельева, прощения и помощи. Константин задумался. А все ли Белов рассказал ему в этот раз? Он уже давно понял, что их первая встреча со Светланой была просто подстроена. Белов убедил дочь произвести впечатление на Константина. И ей это удалось. И вот теперь он, Костя Савельев связан по рукам и ногам проблемами Белова, на нем его бизнес, его дочь, его внучка, и ко всему прочему, перед ним сам Белов, который со слезами на глазах, просит помочь ему: «Ты же не садист, Костя. Ты не можешь  нас бросить сейчас, в трудный момент!». Момент действительно был трудным. И на первом месте стояла даже не Светлана, а проблемы в бизнесе. Костя обнаружил, что значительная часть средств холдинга «Белов-Системз» была похищена. Холдинг еще до прихода Савельева, если и оставалась на плаву, то только по инерции. А Белов, который управлял им до Константина, почему то это допустил. Не заметил.  Савельеву удалось разрулить ситуацию. Пришлось уволить часть персонала, закрыть несколько филиалов в Европе. Савельев предложил перенести часть бизнеса в Восточную Европу. Начал готовить соответствующие проекты. Два года  он уже здесь. Остался год.
И тут этот случай со Светланой. И Белов просит помощи. Савельев увидел, как плохо тот выглядит, какой у него усталый вид. Константин подумал, что, по всей видимости, Белов расстроен состоянием дочери. Дал скидку на возраст. О том, что тот давно и серьезно болен,  решил отойти от дел, и только из-за болезни не заметил, что похищена крупная сумма со счетов холдинга, Савельев не знал.  А Белов понимал, ему  необходим  сотрудник, равный ему по уму и  знаниям, организаторским способностям,  опыту в бизнесе, способный быстро ориентироваться, принимать  решения, и к тому же честный и принципиальный, которому Белов мог бы доверять как себе и передать свое детище, холдинг «Белов-Системз». Таким человеком оказался Константин Савельев. И самое лучшее, что мог придумать Белов, это женить  Савельева на своей дочери.
  Через год у Савельева закончился контракт. За этот период Светлана побывала в психиатрической клинике еще дважды. Несколько раз исчезала из дома. Он  не обращался в полицию, ездил искать ее  сам. Он уже знал, где она может быть в тот или иной момент.   Как-то раз Светлана пропала вместе с Дашей. Савельев чуть с ума не сошел, когда позвонила няня Даши, и сказала, что девочка ушла гулять со своей матерью, они должны были вернуться четыре часа назад, но все еще не вернулись. Константин бросил все свои дела, ринулся искать жену. В обычных местах Светланы не было. Он метался, спрашивал о симпатичной молодой брюнетке с белокурой девочкой. Наконец ему указали на подвал, где он и обнаружил Светлану. Хвала создателю, Даша была с ней, и с ней ничего страшного не произошло. Савельев понял, что уехать в Москву он просто не сможет. Без него девочка пропадет. Судьба Светланы его уже не волновала. Он продлил контракт еще на год, понимая, что это не выход.
Но случилось то, что предположить никто не мог. В автомобильной катастрофе погиб Крутов, Генеральный директор корпорации «Белов-Системз-Россия». Савельев с Беловым долго думали, что теперь делать. Решили провести аудит своей российской дочки. Провели. Нашли серьезные нарушения. Крутов,  после отъезда Савельева, фактически не работал.  Прибыль падала каждый год, и к моменту гибели Крутова дошла до нуля.  А временно назначенный на его  место Юрий Пожарский с работой не справлялся. Белов решил, что головным холдингом будет управлять назначенный им Совет, состоящий из руководителей крупных европейских филиалов.  А он, Савельев вернется в Россию, в должности Генерального директора «Белов-Системз-Россия». И Савельеву на тот момент складывающаяся ситуация казалась выходом из положения. Он думал, что Светлана с дочерью, переехав вместе с ним в Россию, лишившись привычного круга общения, сможет справиться с собой, найдет себе какое-нибудь дело по душе. Или просто поймет наконец-то, что у нее есть дочь, которая требует любви и заботы. И тогда, он, Савельев, может быть, сможет подумать и о себе. Но человек предполагает, а бог, как известно, располагает. И все сложилось абсолютно иначе, чем Савельев  рассчитывал…

Константин, после того, как Светлану увези в больницу, без сил лежал у себя в комнате на кровати, и думал: «Вот тебе, Костя и любовь-морковь, свобода, и счастье. Наивный чукотский юноша, ты Костя, вырваться из замкнутого круга, фигушки, будешь бегать как белка в колесе.  Ввязался, теперь тащи этот воз. Своя жизнь, свое дело – не будет этого никогда, пустые мечты. Белову все равно, что с его дочерью и внучкой. Он даже не приехал. Да, Белов, нужно позвонить ему!».
Лежа на кровати, он взял в руки свой мобильный телефон, набрал номер мобильного  телефона Белова. Телефон Белова был выключен.  Набрал номер телефона вилы Белова на Кипре. Ответила женщина по-английски, по всей видимости, прислуга. Савельев  по-английски попросил к телефону Белова. Прислуга бубнила в ответ:
- Господин Белов подойти не может. Оставьте сообщение.
Савельев вспылил, английский он знал в совершенстве:
-Какое сообщение? Скажите, звонит Константин Савельев, его зять.
- Оставьте сообщение.
-Не буду я оставлять сообщение, немедленно позовите господина Белова. Скажите - дело идет о жизни и смерти его дочери.
- Повторите, пожалуйста, как Ваше имя.
- Я Константин Савельев,     муж  дочери господина Белова.
Женщина проворчала что-то на счет непроизносимых русских имен, но муж дочери Белова она запомнила.  Через короткое время в телефонной трубке раздался слабый голос Белова:
- Да, Костя, я тебя слушаю.
       Тут Савельева прорвало. Он сел на кровати, закричал в трубку:
- Борис Петрович, я единственный раз обратился к Вам с просьбой приехать, помочь в поисках Светланы, но Вы не приехали, скинули наши проблемы на частных детективов. Что это за люди? Вы знаете их? Почему Вы обратились к незнакомым людям? Вы не думаете, что будет в газетах, они могут продать информацию и фотографии. Она шлялась непонятно где, она была в ужасном виде. Если она подцепила что-то, что мы будем делать? Я ишачу на Вас больше четырех лет, выполняю Ваши прихоти, и не говорите мне, что Вы мне платите. Можете забрать назад все Ваши гребаные деньги. Я ухожу!
- Костя, послушай, Костя… - Белов пытался прервать гневный монолог Константина, но тот был не умолим:
- Ничего не хочу слышать! Все, это последняя капля! Она была невменяема, разгромила все в квартире, разбила зеркала, посуду, порвала обивку мебели. Это была самая настоящая «белая горячка». Мне пришлось связать ее. Я с трудом договорился об ее госпитализации. Как ее везти в Россию?
- Костя дорогой, дай мне сказать…
- Почему Вы не приехали? Если бы ее нашли раньше…
- Костя! – Белов повысил голос, а Савельев наконец-то замолчал, прислушался, к тому, что говорил Белов, а тот говорил страшные вещи:
- Костя! Я не мог приехать. Я об этом никому не рассказывал, не хотел, думал, мне будет лучше, все обойдется. У  меня лейкемия.
- Что? – Савельев похолодел, он уже не мог сидеть, вскочил на ноги. Белов продолжал:
- У меня лейкемия. Уже шесть лет. Я пригласил тебя на должность Вице-президента, потому что не мог больше работать. Лечился и здесь, на Кипре, и в Германии, дважды делал пересадку костного мозга. Не помогло. Врачи говорят, надежды нет. Светлана ничего не знает. Я скрываю. Партнерам по бизнесу тоже не говорю.
- Борис Петрович, извините…
- Я понимаю  твое состояние. Но скажи мне, что делать? Врачи говорят, я проживу год, может быть полтора. Что будет потом с холдингом? На кого я это все оставлю. Я хотел завещать бизнес тебе.
- Борис Петрович, мне не нужен Ваш бизнес. У Вас есть дочь и внучка!
-Костя, я понимаю, ты на грани! Но, кто будет управлять бизнесом? Кто сможет управлять им, кроме тебя? Очень тебя прошу, подумай.
- Я хочу развестись со Светланой! – Костя говорил уже не так жестко. Понимал, что говорит с умирающим. Мысленно ругал себя, что был так груб с Беловым. Но Белов не обиделся на Константина, отвечал очень ровно, но тихо:
- Костя, ты же хороший человек, ты не бросишь Светлану, ты один можешь с ней справиться…
- Мне это все надоело, я не хочу не с кем справляться. Наймите ей сиделку. Я не сиделка…
- Костя, тебя никто не ограничивает в свободе.  Никто не заставляет жить со Светланой как с женой, ты свободен…
- Я настаиваю на разводе…
-Ну, подожди, еще немного подожди. Переедете в Россию. Там будет все новое, я думаю, Светлана на новом месте одумается. И потом, подумал о девочке!
- Подумал, она будет жить со мной…
- Светлана на это не пойдет…
- Я представлю документы о ее невменяемости…
- Где ты возьмешь эти документы? В клинике тебе ничего не дадут, там пребывание Светланы не фиксируется. Домработнице и няне заплатят кругленькую сумму. У тебя нет шансов. Ты хочешь оставить девочку с больной женщиной?  Хорошо иди на все четыре стороны, бросай бизнес. Я постараюсь, ты нигде не сможешь устроиться. Не ругайся со мной, сил и влияния у меня еще много. Одумайся, потом пожалеешь, у тебя  родственники, мать, если с ними что-нибудь случится, не дай Бог!
Константин сдался, тяжело вздохнув, произнес:
- Я подумаю…
Он отключил телефон, уронил его на пол, подумал: «Ловушка. Крышка захлопнулась!».Во всей этой непростой ситуации самое меньшее, что его волновало - это поиски работы после ухода из «Белов-Системз».  Главный вопрос – Даша. Белов прав – с больной матерью она оставаться не может. Судебное разбирательство, учитывая размер состояния семьи Беловых, Константину не выиграть. Выхода нет. Выхода нет?«Думай, Костя, думай…-говорил себе Савельев, - Ты же сын знаменитого профессора Савельева!  Не зря тебя твой отец обучал математике и  логике! Тебе стыдно должно быть, что ты в такой ситуации оказался. Не слушал никого, самым умным себя считал?  Думай, Костя!». Но ничего не придумывалось…

Константин переоделся в джинсы и кожаную куртку, опять спустился в комнату домработницы, сказал, что ненадолго уйдет. Ни обедать, ни ужинать он не будет, пусть для него не готовят. Вышел  на улицу. Уже темнело,  зажглись фонари. Он шел вдоль оживленной улицы. Миновал несколько кафе, где толпился возбужденный, веселый народ. Ему хотелось найти солидное заведение, где бы людей было бы поменьше, хотелось посидеть немного, выпить, но не в одиночестве, а в окружении людей, даже и не знакомых ему.  Но настроение у него было хуже некуда, не хотелось слышать вокруг шум, смех. Вот он заметил подходящее - белые скатерти, деревянные панели, занято всего несколько столиков и несколько стульев у барной стойки, приглушенная музыка, то что ему нужно. Он вошел, расстегнул куртку, сел на стул у барной стойки. Заказал виски, помня, сколько он уже выпил этого напитка сегодня. Закурил сигарету. Заказал еще виски, потом еще. Рядом с ним, на стул у барной стойки, присела женщина. Савельев поначалу не придал этому значение. Но женщина спросила:
- Хочешь напиться?
- Да, хотелось бы, не получается…- он подумал, а почему бы не поговорить с незнакомкой, может быть какой дельный совет он от нее получит. Женщина продолжала задавать вопросы:
- Ты  янки?
- Янки? Американец? Нет, почему…
Тут он пригляделся к женщине - около тридцати, броский макияж, миниплатье, типичная женщина легкого поведения, однако! Но он отвечал на ее вопросы охотно, почему эта женщина, даже являясь представительницей древнейшей профессии, располагала к разговору.Она продолжала спрашивать:
- Ты не местный, не француз, и не итальянец – это точно. Ты хорошо говоришь по-немецки, но я не могу понять, что у тебя за акцент…А на иностранцев у меня глаз наметан…
- Я русский.
-Что, серьезно? Нет! Я видела русских. Они выглядят не так.
- А как выглядят русские?
- Толстые, в дорогих костюмах, с кейсами, золотыми цепями и часами, часто золотыми зубами. И почему то коротко стриженные или бритые наголо. И молодые, и в возрасте…
- Ну, это криминальный элемент из России так выглядит. Сейчас таких русских осталось мало. Они похудели, вставили нормальные   зубы, сняли золотые цепи. И волосы отрастили.
- Я тебе не верю. Ты может быть и русский, но в России не живешь. Я знаю, много русских живет в Израиле. Ты оттуда?
Он улыбнулся:
- Да, в Израиле действительно много, как ты говоришь «русских», там живет моя мать, но я там никогда не жил. Я всю жизнь прожил в России, и только последние четыре года живу здесь, в Швейцарии.
- Вот видишь, я была права, ты не типичный русский!
- Скорей всего да. Угостить тебя чем-нибудь?
- Я бы выпила шампанского…
- Дайте даме шампанского! – Савельев обратился к бармену.
-Господин, у нас очень дорогое шампанское! - буркнул бармен, косясь на «даму».
- У меня есть деньги.  А мне еще виски…
Он закурил еще одну сигарету, женщина вопросительно посмотрела на его пачку, Савельев кивнул. Она достала сигарету из его пачки, он щелкнул золотой зажигалкой. Женщина внимательно посмотрела на зажигалку, констатировала:
-Ты все-таки точно русский! Золотая зажигалка! Как тебя зовут?
- Константин…
- Как? Как?
- Константин.
-О боже, я никогда этого не выговорю и не смогу запомнить. Я буду называть  тебя…. Как же мне тебя называть? Сам придумай… Как тебя   звали в детстве?
- Уменьшительное от Константина – Костя.
- Костья?   Правильно?  Это я могу произнести с трудом.
- Хочешь еще шампанского?
- Да, можно…
- Налейте даме шампанского.
- А Вам еще виски?
-Нет, хватит… - Савельев почувствовал, что виски начал действовать, и голова у него немного кружится, - Мне кофе, двойной.
- Я вижу, тебе хочется поговорить, сядем за столик… Или пойдем ко мне, это стоит недорого… – предложила женщина.
- Нет, лучше за столик. К тебе идти я еще не готов.
- Я не сомневалась, ты откажешься. Такие как ты обычно примерные мужья, или верные любовники. Ты кто из них?
- Скорее второе.
- Но ты женат…
- К сожалению. Ты не сказала, как тебя зовут.
- А как ты хочешь, что бы меня звали?
- А как тебя зовут по-настоящему?
- Допустим Анна-Мария.
- Точно? Мне нравиться это имя - Анна-Мария.
-Продолжим. У тебя что-то произошло? В личной жизни? В бизнесе?
- Скорее в личной жизни. Да и в бизнесе тоже. Я женат на дочери моего босса. И работаю на него.
- Ведешь его бизнес? Знакомая ситуация. Ты влюбился в другую женщину?
- Нет. Пока нет.
- Но готов?
- Можно сказать да, готов.
- Хочешь совет?
- Для этого я здесь.
- Если женщина того стоит, что бы в нее влюбиться, и она готова ответить тебе взаимностью, а я думаю, иного быть не может, иначе ты об этой женщине сейчас не говорил, то и думать здесь нечего. Дерзай. Деньги – это конечно отлично. Когда их много – тоже хорошо. Но счастья  они не приносят. Человеку не нужно два дома, он не сможет жить сразу в двух домах! И на двух машинах сразу нельзя ездить. Денег должно быть ровно столько, что бы хватило на жизнь. А столько, как я вижу, ты заработать сможешь. Так, что даже не раздумывай, решай проблемы со своим босом, и вперед, на свободу.
- Спасибо тебе за совет.
- Стоит твоя женщина такой жертвы с твоей стороны?
Савельев чуть подумал, ответил:
-Да. Определенно да. Но есть еще проблемы. У меня есть ребенок, дочь. Она еще маленькая, и я боюсь, что моя жена будет недостаточно хорошо   о ней заботиться. У моей жены проблемы со здоровьем.
- Но на это есть адвокаты. Ищи хорошего адвоката.
- Это сложно, адвокаты стоят денег.
- А ты подумай. Я же спросила тебя, твоя женщина стоит такой жертвы с твоей стороны? Ты сказал – да. Значит, будет помогать тебе, но и тебе и ей придется чем-нибудь пожертвовать. Ты готов жертвовать, но твоя женщина на все готова ради тебя?
Савельев задумался - готова ли Катя на жертвы ради него? Понял – да. Кивнул:
 - Наверное, да.
- Тогда все отлично. Мы решили твои проблемы. Может быть, все  же пойдем ко мне, тебе понравиться.
- Нет, не стоит. Если хочешь, я заплачу тебе столько, сколько ты бы заработала. Но извини, нет.
- Жаль, но я не сомневалась в твоем ответе. Нет, мне не нужны твои деньги. Спасибо за шампанское.  Пойду домой. Скоро праздник. Ты не забыл? Новый год. Иди, порадуй свою дочку. Я вижу, как ты ее любишь. У меня ведь тоже двое детей. Двенадцать и пять лет. Они с моей матерью.
Савельев вынул из кошелька крупную денежную купюру. Отдал женщине.
- Возьми. Это не тебе. Это детишкам.
Она кивнула, поблагодарила:
- Спасибо.  Если хочешь, приходи. Меня здесь часто можно найти. Здесь прилично, правда,  дорого, а публика бывает солидная. Вроде тебя. Приходи. Ты мне понравился, Костья.
- Подумаю. Еще раз – спасибо тебе, Анна-Мария.
Женщина ушла. Савельев заказал еще кофе. Выкурил еще  сигарету.   Он думал над теми словами, что сказала ему женщина. Адвокат? Да, наверное, ему нужен адвокат. С кем посоветоваться по поводу адвоката – c Сан Санычем? С матерью?  Нет, нельзя. Он представил себе их реакцию… Сан Санычу он вообще рассказать ничего не может. Тот как обычно скажет: «Я тебя предупреждал!». К матери, жившей уже пару лет в Израиле, он ездил несколько раз, но поговорить с матерью о его личной жизни у него так и не получилось ни разу.  Постоянно толклись родственники и знакомые, приходили толпами. Смотрели на Константина как на диковинку, мать приглашала, очень хотела похвастаться сыном перед всеми. Нет,  мать нагружать он не будет. Ей и так трудно. Он просто не сможет ей всего рассказать. Она с ума сойдет, узнав, что  пережил ее сын. Потребует, что бы он немедленно уходил из дома  Беловых, и не поймет, почему он до сих пор оттуда  не ушел, и что его удерживает Даша. Абсолютно чужая для него девочка.
Савельев вернулся домой в девятом часу. Сразу прошел к Даше. Няня уже укладывала девочку спать. Он почитал немного ей на ночь. Когда девочка уснула, долго сидел и смотрел на нее спящую. Девочка и так очень многого не имеет в жизни. Например, у нее нет нормальной матери, а если ее бросит и отец, хоть и не родной, для девочки это будет катастрофой. Но по документам ее отец именно он, Константин.   Он имеет полное право воспитывать ее. Белов сказал, что он, Константин, никогда не докажет, что Светлана не совсем нормальная. Докажет. В полиции есть соответствующие документы,  заявления о ее розыске. Можно провести медицинское освидетельствование Светланы. Ему действительно нужен хороший адвокат.
Он поднялся на второй этаж, прошел в гостиную. Разрушения, нанесенные Светланой, были очень заметны. Мебель поцарапана, голые окна, порванные шторы сняты, изрезанные диваны прикрыты цветными покрывалами. Но им с Дашей придется жить здесь еще десять дней. Именно сейчас ничего ремонтировать он не будет.
Дом, в котором жил Савельев с семьей, был достаточно старым, и в гостиной сохранился камин. И камин работал! Константин затопил его, пододвинул кресло, сел и прикрыл глаза. Какой длинный день! И он практически не спал ночью. А учитывая то, что  сегодня ему пришлось пережить, у него складывалось впечатление, что из Москвы он вернулся как минимум месяц назад, предновогодний вечер в офисе «Белов-Системз-Россия», и  связанные с ним события, были вообще в позапрошлом году. Савельев вдруг подумал, интересно, а от чего он умрет, он инфаркта или от инсульта? В принципе ему все равно. А почему он подумал об этом? Потому что  Белов сказал ему несколько часов назад, что серьезно болен, проживет еще только год или полтора. Можно ли ему верить? Такое впечатление, что его тесть вообще никогда не говорит правду. Или недоговаривает.   
Костя вдруг вспомнил, что его бабушка и родители всегда в новогоднюю ночь загадывали желание, и делали это очень своеобразным способом. Они писали свое желание на бумажках, потом сжигали бумажки, пепел высыпали в бокал с шампанским, которое выпивали в двенадцать часов ночи, под бой курантов. Маленький Костя  потом спрашивал, сбылись ли их желания. Родители всегда отвечали, что сбылись. Став взрослым Константин перестал верить в приметы, гороскопы, гадания, предсказания - считал это все чепухой. Но утопающий, как говориться, хватается за соломинку. Он решил в этом году последовать примеру родителей и написать свое желание. Он взял листок бумаги, ручку, задумался, и написал: «Хочу встретить следующий Новый год с женщиной, которую люблю, и которая любит меня».  Сложил листок, положил его в карман, и  стал ждать полуночи. До полуночи оставалось более часа. Савельев решил провести это время с пользой. Поздравить родных и знакомых с Новым годом. Он позвонил  знакомым, матери, Сан Санычу. Потом набрал номер телефона Кати.
А Катя весь последний день уходящего года проплакала. Вернее плакать она начала еще с вечера предыдущего дня, сразу как рассталась с Савельевым. Поднялась к себе в квартиру, заперла дверь, занавесила окно, свет в квартире не зажигала свет, выключила телефон, упала на  диван, и заплакала. Плакала и думала, что пережила  ужасный,  отвратительный день, один из худших дней в ее жизни. И это ее день рождения, которого она ждала, к которому готовилась, покупала платье, делал прическу! Господи, как она ненавидит Пожарского, он испортил ее праздник! Тут ее взгляд упал на медвежонка, которого Савельев отдал ей в последний момент.   Он валялся на полу. Она подняла его, бережно отряхнула, одернула на нем костюмчик в шотландскую клетку, прижала к себе. Опять легла на диван, теперь уже с медвежонком. Стала думать о Савельеве, и слезы опять покатились градом из ее глаз. Она, по всей видимости, сошла с ума, но он  ей безумно нравиться, нет, она точно сумасшедшая. Кто он, и кто она? И что рассказывали про него девчонки. Про его романы. У него был даже роман с Жанной, ее коллегой и подругой. Он женат, у него ребенок. Они никогда не смогут быть вместе. Роман с женатым мужчиной! Хватит ей и Пожарского! Но как Савельев целовал ее! 
Она решила не думать о нем, он ей не  нужен. Она постарается перебороть себя. А как это сделать, если ее единственное на данный момент желание - что бы он был рядом с ней, сейчас, в эту минуту. Он хотел остаться,  но, она же, сама сказала ему: «Нет, не нужно, езжайте Константин Николаевич домой!». И, что он теперь о ней подумает? Сумасбродная идиотка? Он сказал ей, что позвонит десятого? До десятого она  придумает, что ему сказать и как. Но точно, как бы ей не хотелось его увидеть, как бы  ей не хотелось быть с ним вместе, она скажет - нет. Ей не нужен роман с ним, а ему не нужен роман с ней. Бесполезно,  у него семья.  Они опоздали встретиться.
В час дня тридцать первого декабря телефон  все таки пришлось включить. Первым ей позвонил брат. Страшно ругался, говорил, что уже начал думать - не случилось ли с ней чего-либо, хотел ехать к ней домой. Катя успокоила его, сказала, что идет в гости к коллеге. А сама осталась в той же позе, на том же диване, так же прижимая к себе медвежонка. Телефон она не выключила, сделала тише звонок. Звонили друзья, приглашали ее в гости, она говорила, что едет к брату. После девяти вечера звонки стихли. Катя задремала, и во сне ей снилось, что звонит телефон, и это звонит Савельев. Она проснулась, телефон действительно звонил. Звонок был странный, междугородний.  Она сняла трубку, услышала:
         - Катя, добрый вечер. Это некто Савельев Константин Николаевич. Помните такого?
Господи, это действительно он! Ответила ему:
- Да, Константин Николаевич, добрый вечер…
-Катюша, звоню  поздравить с наступающим праздником, пожелать Вам здоровья, счастья, и всего того, что Вы сами себе желаете. И еще я желаю Вам благополучия… Это самое главное.
- Спасибо, Константин Николаевич.
- А почему такая грустная?
- Вам показалось. Все в порядке.
- Вы одна дома?
- Сейчас одна, но ухожу скоро, в гости к друзьям.
Савельев почему-то в это не поверил, продолжил:
- Катюша, а меня Вы не хотите поздравить?
- Да, конечно, извините, Константин Николаевич, поздравляю Вас с наступающим праздником.
- А, что Вы мне пожелаете?  Пожелайте что-нибудь…
- Я желаю Вам счастья, и еще хочу, что бы в новом году сбылись все Ваши заветные желания и мечты…
Савельев был потрясен, он подумал о листке бумаги, на котором он написал свое самое заветное желание, и что этот листок сейчас лежит у него в кармане,  в полночь он его сожжет, бросит пепел в бокал с шампанским, потому что он очень хочет, что бы именно это его желание, что он только что написал на листке бумаги, исполнилось. Ему это просто необходимо. Он без этого не проживет. Он справился с волнением, проглотил комок, который перекрыл его дыхание, сказал:
- Спасибо, милая Катя. Я думаю, так и будет. До  скорой встречи.
- Да, до свидания.
Он положил трубку, а она все не могла придти в себя, прижимала телефонную трубку к груди, из которой  слышались резкие короткие гудки. Силой заставила себя положить  трубку на место. Слезы из ее глаз полились с новой силой. Она думала: «Поздно, бесполезно, да и ненужно. Не нужно нам обоим…». И ее совершенно не беспокоил, что вот сейчас она решает за него. Катя еще плохо знала характер Константина Николаевича Савельева. За него нельзя принимать решения. Решения всегда принимал только он сам.
      
Глава 6. Цюрих-Москва, начало января, за девять месяцев до.
       Светлану, жену Савельева, выписали из клиники девятого января. На десятое у семьи Савельевых были билеты на самолет в Россию. За десять дней января Константин совместно с няней и домработницей упаковали все вещи. Домработница собрала вещи Светланы, няня маленькой Даши, Савельев сложил свои вещи сам. Чемоданов и сумок оказалось невероятное количество. Одних книг, которые были необходимы Савельеву для работы – две коробки. И три коробки Дашиных игрушек.  Для части вещей пришлось заказать контейнер. Это с учетом, что не мебель, не бытовую технику, не посуду  они в Москву не везли.
И еще Савельев сдержал обещание, данное Даше. Практически все свободное время он посвятил ей.  Он гулял с ней, ходил в зоопарк, в цирк, на детские аттракционы. 
Забирая Светлану из клиники, Савельев обратил внимание, что та очень похудела. Была бледной, почти зеленой, прозрачной и все время очень подозрительно молчала. За время поездки от клиники до дома не ответила ни на один его вопрос, не произнесла ни слова. Когда она вошла в квартиру, то  сразу прошла в свою комнату. Увидела, что все ее вещи упакованы, побежала к Савельеву, который в своей комнате сидел  за компьютером, с претензиями:
- Что это, что это, объясни, где все мои вещи?
Он пожал плечами:
- Мы завтра уезжаем.
- Как, куда уезжаем?
- В Россию…
- Как в Россию? Почему в Россию? Я не куда не поеду!
- Я теперь работаю в Москве, руковожу «Белов-Системз-Россия».
- Я не поеду в Россию.
- Поговори с отцом, возможно, он разрешит тебе здесь остаться. Я уеду один, с Дашей.
- Я не поеду в Россию. Даша тоже здесь останется. Ты можешь убираться.
- Попробуй. Квартира уже сдана. Послезавтра придут рабочие делать ремонт.
- Зачем делать ремонт? Что здесь ремонтировать?
- То, что ты испортила и разбила.
Савельев подумал: «Пусть остается. Дашу я все равно увезу. Никто не заставит меня оставить девочку с этой женщиной. Вообще-то она в курсе, по крайней мере,  до клиники была в курсе, что мы должны уехать!». Светлана ушла. Он слышал, как она в своей комнате громко разговаривала по телефону, по всей видимости, говорила с отцом.  Ее возбужденный голос звенел. Потом наступила тишина. Константину это не понравилось. Что-то она затевает. Он заглянул к ней в комнату. Она сидела на кровати с каменным выражением лица, в глубокой задумчивости, курила тонкую сигарету. Он спросил:
- Ну, что едем?
Она ответила:
- Я не хочу туда… Отец сказал, что я могу оставаться, но он заблокирует все мои кредитные карточки, аннулирует банковский счет! - в голосе ее были слезы.
-А, что ты хотела? Можешь оставаться. Пойдешь на панель. Прекрасное занятие для дочери олигарха Белова. Алкоголички и наркоманки.
- Я тебя ненавижу.
- Я  знаю. Ты говорила это не раз. Собери то, что не собрала домработница. Что тебе понадобиться в Москве.
- Где мы там будем жить?
- У меня.
-А где ты живешь?
- В Переделкино. У меня там загородный дом.
- Что?! Я не буду жить в этой дыре.
- Как знаешь. Не живи. Я нанял няню и домработницу. Дочь останется со мной. И только попробуй ее забрать!
- Во сколько у нас самолет?
- В одиннадцать. Нужно приехать пораньше. У нас много багажа. Придется дополнительно оплачивать… - он развернулся, пошел к выходу из ее комнаты…
Светлана  затолкала сигарету в пепельницу, встала и вслед за Савельевым с грохотом захлопнула дверь. Больше до утра он ее не видел и не слышал.   
Долетели они без приключений. Долго получали багаж. Сан Саныч прислал специально для багажа в аэропорт микроавтобус. Савельев со Светланой и Дашей поехали домой на  машине Савельева. Светлана не приезжала в Россию около пяти лет. Она сидела в машине рядом с Савельевым, пристально смотрела в окно. Он иногда краем глаза поглядывал на нее. По ее лицу текли слезы. Складывалось впечатление, что он везет ее на казнь. Даша сидела сзади в специально купленном для нее детском кресле. Вдруг Светлана сказала:
- У тебя хорошая машина, и ты хорошо водишь. Где ты так научился? А я вот совсем не умею, у меня даже прав нет.
Савельев ответил:
- Больше двадцати лет вожу. Практика большая.
Светлана пристально посмотрела на него:
- Как больше двадцати? Во сколько же лет ты научился водить? В десять,  в одиннадцать?
- Почему в десять? Ты, что не знаешь, сколько мне лет? Или придуряешься? – Савельев не на шутку возмутился. Светлана оправдывалась:
- Нет, я, правда, не знаю. Я никогда не думала об этом. В паспорт твой не заглядывала. Считала, что тебе примерно столько лет, сколько и мне. Тридцать, ну тридцать с небольшим.
- В этом году будет сорок.
- Неправда.
- Если не заглядывала в мой паспорт, можешь заглянуть. Я не скрываю свой возраст. Я не девушка.
- Вот это да…
Она повернулась к Савельеву, посмотрела на него с интересом. Повторила еще раз:
- Вот это да, кто бы мог подумать…
Он не мог понять, зачем она завела этот разговор. Решил больше на ее вопросы не отвечать. Она продолжала:
- А ты ничего, симпатичный…
Тут он вспылил:
- Так, дорогуша, вспомни, что ты сказала мне в начале нашей совместной жизни? У тебя своя жизнь, у меня своя. С твоим папашей такая договоренность тоже была. Мне до твоих прелестей нет никакого дела. Как женщина ты меня не волнуешь. Я тебя в таком состоянии видел, что у сексуального маньяка всякое желание пропадет.  Наши комнаты на разных этажах. Я тебя предупреждаю, я живу с тобой под одной крышей  временно. Я посмотрю, как ты будешь относиться к ребенку. Если твое безобразное отношение к Даше продолжится, тебе несдобровать. Здесь тебе не Швейцария. Здесь моя территория. И  запомни, наш с тобой развод, я надеюсь, будет очень скоро.  Это я тебе гарантирую.
-Так ты заговорил! - она проговорила это сквозь зубы, и тут же, дрожащими пальцами, достала сигарету из сумочки, все это время небольшая дамская сумочка лежала у нее на коленях, она теребила ее ремешок. Савельев остановил ее:
-Не смей курить в машине. Ты, что не видишь, я не курю. В машине ребенок.
Она закричала:
- Останови, я выйду.
- Через десять минут приедем. Успеешь покурить.
- Останови, я выпрыгну! – она уже вопила дурным голосом. Савельев быстро заблокировал двери, выдохнул - теперь выпрыгнуть ей не удастся…Прибавил скорость.  Она дергала дверь. Потом накинулась на него с кулаками. Он становился, повернулся к ней, предупредил:
          - Хочешь, что бы я тебя связал? Прекрати хулиганить. Или я тебе по физиономии съезжу. Я могу, и рука у меня тяжелая.
           - Ты мне угрожаешь?
           -Это ты создаешь аварийную ситуацию на дороге. Потерпи. Приедем, будешь со мной разбираться, сколько хочешь.  Но учти, нас встречают чужие люди. Хоть видимость приличия соблюдай, все-таки, первое знакомство. Нормальное впечатление хочется произвести.
           - А тебе не все равно, какое мы произведем впечатление?
           - Абсолютно все равно. Но я не хочу, что бы наши соседи, уважаемые люди, милицию лишний раз вызывали.
         Дальше ехали молча.
Светлане не понравилось все. Дом, остановка в доме (отстой!), нанятая прислуга, соседи, и вообще все кругом. Как она выразилась, она оказалась в ссылке. Зато Даша была в восторге. Рядом с домом был большой участок, кусты деревья, оборудована детская площадка. Она с удовольствием рассматривала все это, бегала вокруг дома, смеялась. Няня и домработница, молодые женщины, присланные агентством, Савельева, полностью устроили. Но Светлана начала пристально изучать их рекомендации, характеристики, выспрашивала, где те работали раньше, и почему с прежних мест уволились. Савельев взял мобильный телефон, и вышел на улицу. Он решил позвонить Кате. Обещал же позвонить десятого. Набрал на мобильном ее номер, Катя взяла трубку сразу. Он начал разговор:
-Здравствуйте Катя, Сегодня десятое, я звоню Вам.
-Здравствуйте, Константин Николаевич, как долетели? – она говорила очень холодно.
- Отлично. Катя, я хочу Вас видеть…
- Увидите. Пятнадцатого первый рабочий день, увидите…
-Катя, я хочу Вас видеть раньше, почему только пятнадцатого?
- Не нужно Константин Николаевич, это лишнее…
- Что лишнее?
- Мы не должны продолжать  какие-либо отношения. Этого не нужно не Вам, не мне!
- Но может быть, я сам решу, что нужно мне…
- Я понимаю, что Вы сами все решаете, но постарайтесь уважать и чужое решение. Это не нужно мне!
- Катя, давайте я подъеду,  поговорим обо всем подробнее. Что нужно мне, что нужно Вам?
- Нет. Я не хочу Вас видеть. И не нужно меня уговаривать.
- Так строго!
- Так строго.
-Ладно, увидимся пятнадцатого. Вы все же хорошенько подумайте, что Вам нужно. Поговорим об этом потом…
Катя положила трубку. Вот все и кончилось, даже не начавшись. А могло бы получиться. Могло бы! Но, она убеждала себя, и это ей почти удалось - ей продолжения отношений с ним не нужно. И, не понимала,  почему она продолжает думать о нем, почему ей хочется, что бы он позвонил ей снова, и она бы попыталась объяснить ему все еще раз. Она думала о том, как он поведет себя при встрече с ней? И как они будут работать рядом? Но ведь еще существует Пожарский. Она вспомнила, как безобразно вел себя Пожарский в предновогодний вечер. И тут ее осенила, как ей показалось, прекрасная мысль! Не придется ей ничего никому объяснять, все можно решить очень легко. Заявление об уходе на стол, и ни Савельева, ни Пожарского рядом с ней уже не будет. За последующие дни Катя так себя накрутила, что действительно решила уволиться.

 За четыре дня, проведенных вместе со Светланой под одной крышей Савельев безумно устал. Устал от ее бесконечных жалоб, что  постоянно что-то не так - плохо течет вода, холодно, неудобная мебель, нет кабельного телевидения. Савельев предложил заняться  этими проблемами ей самой, за что получил  гневный отпор. Она не служанка, он сам ее сюда затащил, не создав комфортных условий, она завтра от него съедет, у нее есть своя квартира. Савельев пожелал ей счастливого пути. Пусть едет на все четыре стороны, но денег он не даст ей не копейки. Она никуда не поехала. Как выяснилось, Белов сдержал свое обещание, и счета Светланы, и ее кредитные карточки были заблокированы. 
Вечером, накануне первого в  текущем году рабочего дня Константин варил себе на кухне кофе, когда к нему подошла Светлана. Положила ему руку на плечо, произнесла умоляющим тоном:
-Костя, милый, давай переедем в отцовский дом на Рублевку, там лучше условия. Почему мы с дочерью должны прозябать в нищете.
Савельев с раздражением смахнул ее руку со своего плеча:
       -А что, кто-то прозябает в нищете? – он удивленно пожал плечами.
       - Да, ты, что сам не видишь, что вокруг?
       -Коттедж с евроремонтом и дизайнерской мебелью в престижном месте ты называешь нищетой?
- Для тебя здесь может быть  шикарно, я чувствую себя  в нищете, кругом все убого.
- Сделай так, что бы здесь не было убого. Переделай, что тебе не нравится. В разумных пределах. Я дам денег.
- Почему это должна делать я?
- А кто, я? Как ты себе это представляешь? У меня есть на это время? И потом, тебе же здесь не нравиться, меня все здесь устраивает.
- Ты затащил меня сюда. Ты и мой папаша. Вы со мной совершенно не считаетесь. Ты вообще все у меня отнял. Ты мою жизнь у меня отнял…- Светлана уже захлебывалась от злобы.
- Что-то я тебя не понимаю, кто у кого что отнял? Я отнял твою жизнь? А она у тебя была, твоя жизнь? – Савельев наоборот был споен и не пробиваем, за годы жизни со Светланой у него выработался стойкий иммунитет к ее претензиям. 
- Да была. До встречи с тобой я была счастлива. Ты появился, и все отнял. Ты отнял у меня отца, потом дочь, теперь и мою жизнь. Мой папаша практически тебя усыновил, ты должен быть сыном Белова, а не я его дочерью.
- Ты изначально так себя повела. Я напоминал тебе уже начало нашей совместной жизни. Что ты сказала тогда? Что я тебе не нужен, я нужен твоему папаше. Я готов уже тогда был уйти, оставить тебя с твоим папашей. Но у меня был на три года контракт с «Белов-Системз», прервать его я не мог. И потом, ты говоришь, я отнял у тебя дочь? А ты заботилась о ней? Ты с ней гуляла, играла, читала ей книжки? Ты знала, чем она больна? Какие ей надо делать прививки?
        -Ты хотел когда-то  знать, теперь я тебе это скажу. Даша не твоя дочь.
- Ошибаешься, куколка. Это меня не задело. Я знаю это с первых дней ее рождения. Сейчас за деньги можно сделать все. Я проверил это в частной лаборатории, в Цюрихе. Да я и так знал.
- И ты молчал? Ты возился с ней как с родной дочерью. Почему?
-А в чем эта девочка виновата? В том, что у нее такая мать? Если у нее нет нормальной матери, пусть будет нормальный отец, хоть не родной. В ее свидетельстве о рождении указано мое имя.
- Я всегда считала, что ты ненормальный, убогий, умственно неполноценный. Зачем тебе все это надо?
-Меня хорошо воспитали родители. А вот ты, по всей видимости, что такое нормальное воспитание, не знаешь.
- Это ты хорошо воспитан? Да ты в грязи, в нищете рос, ты плебей, что ты знаешь о воспитании?
- Это я в грязи и в нищете рос? Ты глубоко ошибаешься. Как мы уже убедились, ты ничего обо мне не знаешь. Ни сколько мне лет, ни кто мои родители. Так вот - мой отец – всемирно известный профессор математики, лауреат Ленинской премии, член-корреспондент Академии наук. Открой Интернет, и посмотри, кто такой профессор Савельев, и что он в этой жизни сделал. Побольше твоего папаши. Так что с воспитанием у меня проблем нет. С образованием тоже. В отличие от тебя я окончил  Академию им. Плеханова, и кандидатскую диссертацию защитил, и в докторантуре учился, правда докторскую диссертацию защитить перестройка помешала. Это ты считаешь, что раз ты вся в шоколаде, и трудностей в жизни не испытала, ты можешь всех плебеями считать. Да, я в детстве икру ложками не ел, я ел манную кашу, курицу, пирожки – но это все было приготовлено с любовью и, специально чтобы меня побаловать, моей бабушкой и моей матерью. Ты говоришь, нищета тебя окружает? А ты знаешь, что такое нищета? Ты знаешь, что такое зарплату за сентябрь получать в феврале? Ты знаешь, что такое, когда ты работаешь на пяти работах – а денег нет? Потому что их не у кого нет. И неизвестно, когда эти заработанные тобой деньги тебе заплатят. И продать ничего нельзя, никто не купит. Нет денег. А ты знаешь, что такое торговать на рынке? Да, на рынке, с алкашами и гасторбайтерами? Когда нет денег, и ты не можешь помочь своим близким, которые зависят от тебя, и ты видишь, что твоя мать больна, выбивается из сил, ей нужны дорогие лекарства, дешевые ей уже не помогают, а ты не можешь их купить, ты пойдешь торговать на рынок. Да, я не скрываю, я торговал на рынке, я, кандидат наук, без пяти минут доктор, сын лауреата Ленинской премии. А ты знаешь, что такое, когда от тебя уходит жена, от тебя такого красивого и умного, к уродливому придурку-рэкитеру, потому что у того есть деньги, а у тебя их нет. А ты знаешь, что такое, когда тебе и твоей семье угрожают из-за долгов,  сжигают твою машину, и тебе  приходится продавать за долги квартиру? Ту квартиру, в которой ты родился, и прожил тридцать лет своей жизни. И в которой всю жизнь прожили твои родители, и родители твоих родителей. А в этих долгах ты не виноват, а виновато государство, которое тебя подставило. Твой папаша смог в свое время продать ГКО, у него оказались друзья в правительстве, которые ему подсказали. А у меня таких друзей не было. И я лишился квартиры. Так, что не говори мне про нищету. Пока ты, как ты выражаешься, тусовалась в клубах,  и нюхала кокс, я вкалывал как проклятый. Какая у тебя своя жизнь, которой тебя лишили? У тебя, что были друзья, подруги, любимое дело? Ты даже ребенком, как следует, не занималась…
- Вот как ты разговариваешь…
- Представился случай поговорить, пока ты трезвая, и не под кайфом!
-Ты постоянно говоришь - я плохая. Ты, что ангел с крылышками? Не похоже.
- А я себя ангелом и не считаю, но я честно пытался быть тебе хорошим мужем, но понимаешь, нужна отдача. Легко делать добро, когда ты в ответ получаешь хотя бы благодарность, а когда, то, что ты делаешь просто никому не нужно, руки  опускаются. Дальше делать для тебя что-то хорошее, и прощать тебе твое хамство, я отказываюсь.  Я предлагаю тебе такой компромисс – ты живешь здесь, и если с тобой будет все нормально, и к дочери ты будешь хорошо относится, я поговорю с твои папашей, и возможно, под мои гарантии, он разрешит тебе уехать. Но, над Дашей у нас будет совместная опека. Ты уж извини.
Светлана взирала на него с каким-то тихим ужасом. Он вспомнил мультфильм «Маугли», который недавно смотрел с Дашей. Так обезьяны-бандерлоги смотрели на удава.
- Ты, ты все это серьезно говоришь? – тихо спросила она.
- Вполне.
- А что будешь делать ты, пока я буду перевоспитываться?
- Жить своей жизнью.
- А я значит прозябать…
-А, что тебе мешает заняться каким-либо делом? Я тебе уже это предлагал. Научись водить машину, займись дизайном дома, вспомни, наконец, что у тебя есть дочь, займись ею. И потом есть фитнес клубы, тебе не помешало туда походить, найди такие, где есть  детские секции.
- А где я все это найду? Я в России никого и ничего не знаю!
- Милая, есть Интернет. Научись хоть им пользоваться. Я тебя уверяю, это очень просто. Я думаю, даже наша прислуга это умеет, в отличие от тебя. Извини у меня работа.
Он взял кружку с остывшим кофе, и пошел в кабинет. Светлана смотрела ему вслед.  Она думала - вот значит, какой у нее оказывается муж, она-то думала тихонький и покладистый, на нее Светлану молится из-за ее папаши-олигарха. А вот оказывается он какой! Как он сказал – это его территория? Ей нужно что-то срочно придумать. Были бы у нее деньги, наняла бы киллера. Нет, киллера нанимать не неинтересно. Был человек, нет человека, убили, и все его жалеют, несчастного. Нужно придумать что-то поинтересней.

Вера обожала своего нового шефа. Ей нравилось в нем все. Его внешность, манера говорить, его шутки. А его отношение к людям, простым сотрудникам было просто превосходным – голос никогда не повысит, не то, что хам трамвайный – Пожарский! А как ее новый начальник решает вопросы! Как орешки щелкает. Вера это часто наблюдала. Вот проблема. Крутов бы, узнав об этой проблеме, весь извелся, издергался, людей издергал. Пожарский бы в подобной ситуации наорал бы на всех, матом бы всех посылал. Крутов может быть и решил бы эту проблему через неделю, Пожарский не решил бы вовсе. А Константину Николаевичу на эту проблему нужно полчаса. Вот он узнал о проблеме. Минут пять повозмущался, поворчал, попилил бы сотрудников -  как допустили, почему допустили, довели до такого. Потом он начинает думать. Ходит по кабинету, останавливается у окна, смотрит в окно. Затем садится за свой письменный стол, закуривает сигарету, трет ладонью  лоб, когда сигарета докурена, запускает обе руки в свои густые волосы, откидывает волосы назад. И все, проблема решена! И решение такое простое, что Вера всегда  удивлялась, почему никто до него не додумался раньше. Это же так элементарно!
Ее даже не раздражали его вредные привычки. А их было предостаточно. Во-первых, курение. Савельев курил не просто много, а очень много. Две, иногда три пачки сигарет в день. Причем, с Вериной точки зрения дорогих, «Парламент», пятьдесят рублей пачка. Вера сама покупала каждую неделю несколько блоков.  В кабинете стоял дым столбом. Когда он выходил, Вера сразу же кидалась проветривать. Потом он практически  не ел, как считала Вера, нормальной еды. От обеда из столовой отказывался. Пил кофе, ел сладкое в больших количествах, иногда, вечером бутерброды (их Вера  делала специально для него). Девчонки говорили, что она, Вера, его неправильно кормит,  у него склонность к полноте, он же, совсем растолстеет, никому нужен не будет. На, что Вера всегда отвечала, что женщинам, которые работают с Савельевым, он будет нужен всегда, и в любом виде, хоть худой, хоть толстый. И не толстый он вовсе. Все в норме.  А если она не будет его кормить, он  ничего есть не будет. Кофе сладкий пить, конфеты в «бумажках», как он выражался, жевать.
Самым безобидным недостатком, как думала Вера, было то, что ее любимый Константин Николаевич неумеренно пользовался  одеколоном. Хорошим, фирменным, «Хьюго Босс». Он поливался им так сильно, что в кабинете запах одеколона не выветривался и после его ухода. Этим одеколоном пахли все его канцелярские принадлежности, книги, бумаги, подписанные им документы, которые он отдавал Вере для передачи в канцелярию для отправки, не говоря уже о шкафе, для верхней одежды. Запах этого одеколона был и в машине, Вера несколько раз спускалась к его машине за забытыми им там вещами. Флакона хватало на неделю. Вере этот запах очень нравился. И когда где-нибудь на улице или в метро она вдруг случайно ощущала этот запах, то недоумевала. Этот запах прочно ассоциировался у нее с Савельевым.
Вера любила приходить на работу   пораньше. Офис начинали работать в десять. Вера приходила в начале десятого. Проветривала кабинет, вытирала пыль, поливала цветы. В индивидуальном санузле, который находился в кабинете (был сооружен еще по требованию их бывшего Генерального, Крутова)  протирала стеклянную полочку, зеркало. Специально покупала для этого дорогие моющие средства. Ей нравилось, когда все блестело. Раскладывала у Савельева на столе бумаги и папки, как он любил. У себя на столе тоже, красные папки в одну стопку, синие в другую, карандаши отдельно, ручки отдельно.
Где-то в половине десятого приходил Савельев. В дорогом кашемировом пальто, всегда расстегнутом, с фирменным кейсом, в котором ноутбук и бумаги. Приветствовал Веру, говорил что-нибудь приятное, иногда дарил какую-нибудь мелочь.  Проходил в кабинет. Снимал пальто, потом снимал пиджак. И пальто и пиджак вешал в шкаф. Он почему-то никогда не сидел в офисе в пиджаке. Вера думала над этим, потом решила, что ему, наверное, так удобней. После того как пальто и пиджак висят в шкафу, он расстегивал рукава рубашки, и подворачивал манжеты  ровно два раза, потом  расстегивал верхнюю пуговицу рубашки и оттягивал вниз узел галстука. Сейчас он пойдет в свой персональный санузел, умоется, вымоет руки, хорошенько причешется и польется своим любимым одеколоном. Сядет за стол, закурит первую (в офисе, а  не с утра,  с утра,  наверное, десятую, учитывая дорожные пробки) сигарету.  На все десять минут, Вера засекала. Вот и все,  он готов к работе.  Когда кто-то произносил фамилию ее шефа, Вера именно так себе его и представляла - в белой рубашке с подвернутыми манжетами и расстегнутой верхней пуговицей, с оттянутым узлом галстука, с сигаретой, густая шевелюра немного в беспорядке, и ощущала запах его любимого одеколона.
Зная, что он утром не завтракает, Вера  заранее включала кофемашину. И заранее, в ближайшем кафе покупала ему теплые булочки. Он не просил булочки. Вера один раз купила на пробу. Но через несколько дней он спросил про те вкусные булочки. Вера стала покупать их ежедневно.

Но сегодня, после новогодних праздников, следом за Верой пришел не Савельев, а Катя. Вера раскладывала на тарелке булочки для Савельева. Катя протянула Вере какой-то листок бумаги. Вера на листок не обратила внимание. Попросила положить в папку с почтой. Катя положила, и тут же ушла. После ухода Кати, Вера заметила, что листок бумаги, который та оставила в папке,  немного торчит, лежит неровно. Вера во всем ценившая аккуратность, решила поправить его, открыла папку, и не удержалась, прочитала, что там принесла Катя,  и обомлела. Заявление об уходе! Побежала за Катей, держа в руках заявление. Та была уже в своем кабинете, складывала в большую коробку личные вещи. Вера начала убеждать Катю:
- Катя, ты, что совсем с ума сошла. Немедленно забери заявление назад. Не выдумывай.
Катя от Веры просто отмахнулась:
- Верунь, отдай ему. Я вещи соберу, и домой…
- Катя, не придумывай, ты что…
-Я не знаю, как он теперь ко мне относиться будет, что обо мне подумает. Что обо мне все подумают!
Вера не отходила от Кати, пыталась всучить ей листок с заявлением, убеждала ее:
- Ничего не подумают. Ты, что решила, что тебя осуждать будут? Никто тебя не осуждает. Наоборот. Ты  Савельева боишься? Поговори с ним, объяснись…
- Нет, я не хочу его видеть. Отдай ему заявление.
- Нетушки, сама иди. Сама с ним разбирайся.
-Не отдашь, все равно уйду. Скажу, что я тебе заявление отдавала, а ты его потеряла.
- Кать, ну ты что, Кать… 
Тут на счастье Веры, на работу явились Катины коллеги, Лариса и Жанна. Вера передала им Катю с рук на руки, со словами:
- Девчонки, тут вот эта красотка заявление об уходе написала. Вы ее держите, я к Савельеву побежала, он, наверное, уже здесь. Пусть решает, что с ней делать. Но ее никуда не выпускайте.  На вас вся надежда, если нужно, свяжите.
Девчонки бросились к Кате, а Вера побежала в приемную. Как она и предполагала, Савельев появился на работе. Уже без пиджака, с оттянутым узлом галстука, с сигаретой.  Он стоял в приемной, около ее стола, проворчал:
-Вера, что происходит? Все двери открыты, Вас на месте нет.
-Извините Константин Николаевич, больше такого не будет. Кофе будете?
- Зачем Вы спрашиваете, конечно, буду…
- Я сейчас принесу.
-Будьте любезны! развернулся,  пошел в кабинет.
Вера сварила кофе, поставила на поднос чашку, тарелку с булочками, сахарницу. Рядом положила Катино заявление. Понесла в кабинет. Расставила все на письменном столе   у  Савельева, остановилась у стола, держа в руках Катино заявление. Савельев вопросительно поднял на нее глаза, спросил:
- Вера, что-то случилось?
- Да! – Вера кивнула, и замолчала, Савельев разнервничался:
-Что случилось? Вера, почему я из Вас клещами должен слова тянуть?
- Катя Дружинина написала заявление об уходе…- Верв выдавила из себя эти слова с трудом.
- Екатерина Юрьевна? Где оно?- Савельев повертел в руках пачку сигарет, щелчком вытряхнул из пачки сигарету, покатал между пальцами, выжидающе смотрел на Веру, ждал от нее объяснений, а Вера и объясняла срывающимся голосом:
-У меня это заявление. Константин Николаевич, миленький хорошенький, можно я его выброшу, скажу, что потеряла,  Вы мне выговор объявите.
Савельев щелкнул золотой зажигалкой. Закурил. Потер рукой лоб. К кофе он так и не прикоснулся. Потребовал:
- Заявление дайте.
Вера просила:
- Константин Николаевич, не подписывайте его. Я Вас очень прошу.  Она не понимает, что делает. Она психует. Где она другую работу найдет? У нее другой работы нет.  Она столько без работы была. У нее мать болела, она за ней ухаживала, поэтому долго не работала. Когда мать умерла, она долго не могла на работу устроиться. И жилья у нее своего не было. Она с дочкой брата в одной комнате жила. Она кредит взяла, квартиру, правда очень маленькую, купила. Знаете, как она счастлива была! Ее же Пожарский сюда устроил, но она не хотела к нему обращаться. У них в студенческие годы роман был, неудачный, он ее бросил. Но у нее выхода другого не было. Пришлось согласиться. Работа интересная, зарплата хорошая.  Если бы не Пожарский, он ее просто домогался. Когда Крутов погиб, он вообще распоясался. Крутов его еще сдерживал. Вы знаете, Пожарский на нее все время Крутову жаловался. Мол, Вы ее Василий Петрович ругайте, а я, типа того, ее защищать буду, вы плохой, а я хороший, она и растает, в объятия мои упадет. Я же все слышала. Он поддонок, этот Пожарский…
Пока Вера говорила, Савельев не произнес ни слова, не прерывал ее, докурил сигарету, с силой затолкал окурок в пепельницу, а когда зона амолчала, произнес:
- Вера, заявление! – голос у него был железный.
Вера продолжала:
- Константин Николаевич, она же из-за Вас это заявление написала. Ее Пожарский преследовал, а тут еще Вы…
Савельев посмотрел  Вере в глаза, она смутилась, а он чуть улыбнулся, переспросил:
- Что я? Преследовал?
- Нет, я не сказала, что Вы ее преследовали…
- А что я делал?
- Вы к ней приставали.
- Приставал? Это так называется?
- А как это называется?
Савельев подумал: «А как действительно это называется? Приставал, конечно!». Опять потребовал:
- Дайте заявление.
Вера умоляла:
- Константин Николаевич, Вы не поняли, это же Вы виноваты, это же из-за Вас она уволиться хочет. Вы, что думаете, Вам отказать можно? Почему Вы ее выбрали? Вон, девушек, сколько кругом, нет, Вы самую лучшую выбрали. Почему? Я опять говорю - Вам,  что девушка отказать может? Лучше бы Вы без руки или без ноги были, или без глаза…
- Без чего я был?
- Без глаза…
- Вера, Вы себя хорошо чувствуете? Вот что, Вы собирайте свои вещи и домой идите, мы завтра с Вами поговорим. Я здесь без Вас сам со всем разберусь.
- Нет. Я не уйду. Не подписывайте заявление. Не смейте.
- Вера отдайте мне заявление. И выйдете. Или, что мне Сан Санычу позвонить,  потребовать, что бы он Вас вывел?
Вера положила ему на стол заявление. Тихо сказала:
- Вы не можете его подписать… - Вера плакала.
Савельев прикрыл заявление рукой, произнес не громко:
- Вера, послушайте меня. Я сделаю все возможное, что бы ее уговорить. Я повторяю. Все возможное, что бы это заявление не подписать. Идите, Вера. И минут через десять позовите ко мне Пожарского…
- Вы хотели сказать Дружинину?
- Нет, Вера, Пожарского…
- Точно не Дружинину?
Он повысил голос:
- Пожарского!! А когда он уйдет, Дружинину.
Он залпом выпил остывший кофе. Попросил:
- И горячий кофе… Сейчас.
Вера вышла, а он задумался над теми словами, что она сказала о Кате. У Кати мать болела, недавно умерла, жилья своего не было, Пожарский над ней издевался. Он схватился за голову  - господи, какой же он тугодум! Как можно было вот так, нахрапом. Приставал, как последний дурак! Вера, Вера, спасибо родная. Глаза открыла. Сначала проститутка в баре в Цюрихе, теперь вот девчонка, в два раза его моложе.  Все его учат.   

Распахнулась дверь, Пожарский вошел в кабинет Савельева как раз в тот момент, когда Вера ставила своему начальнику на стол чашку с горячим кофе, и забирала пустую. Пожарский волготно расположился в кресле для посетителей, и  сразу же попросил:
- Верунчик, и мне кофейку горяченького плесни!
Но Савельев ее остановил:
- Вера, Юрий Валентинович кофе не будет. Он его после, у себя в кабинете выпьет! –  сказал, как отрезал.
- Костя, ты что? – Пожарский был удивлен.
- Вера, идите! – это Савельев.
Вера в нерешительности дошла до двери кабинета и остановилась, вопросительно глядя то  на Пожарского, то на Савельева. 
- Вера выйдите и закройте дверь! - это опять Савельев.
Вера вышла в приемную. Дверь оставалась открытой. Савельев  крикнул:
-Вера, дверь!
Наконец-то до Веры дошло, что он просит, и она тихонько прикрыла дверь. Села за свой стол, понимая, что что-то происходит. И это что-то не слишком хорошее и веселое. И последствия у этого что-то еще будут! Пожарский возмутился:
- Костя, я тебя не понимаю. Почему ты так со мной разговариваешь, и еще при девчонке?
Савельев усмехнулся:
- А как я должен с тобой разговаривать, Юра? Как я должен разговаривать с человеком, который в течение длительного времени нанес компании, в которой работает ущерб в несколько сот тысяч долларов. И это с учетом, что я  посмотрел документы только за последние полгода. 
-Костя, ты с ума сошел, ты считаешь, я нанес ущерб компании?
Савельев  достал из верхнего ящика стола пачку документов, протянул Пожарскому, продолжил:
- Вот эти контракты тебе знакомы? Половина фирм, с которыми они заключены фиктивные, другой половины вообще в природе не существует, я проверял. Все они подписаны Крутовым при его жизни. На них стоит твоя виза. Они исполнены, деньги по ним перечислены. Где эти деньги? Вот еще контракты, - Савельев достал из того же ящика  еще одну пачку документов, - Эти уже подписал ты, после смерти Крутова. И опять это контракты с фиктивными фирмами. И эти контракты тоже исполнены. Бухгалтерия же не знает фиктивные это фирмы или нет. Распоряжение об оплате от руководителя есть, деньги перечисляются. Где деньги, Юра?  А вот это ты уже подсунул мне… - Константин положил перед Пожарским еще пачку документов, - Думал я лох, не замечу, только начинаю работать, а ты, можно сказать ветеран «Белов-Системз-Россия», заместитель Генерального. Я не буду это подписывать, забери эти документы!
Пожарский оправдывался:
-Костя, ты, что считаешь, что я  умышленно подсовывал фиктивные контракты? Ведь есть же юридический отдел, все контракты проходят через него!
           Савельев показал Пожарскому  увесистую папку с документами, лежащую у него на столе:
- Вот это контракты, которые прошли через юридический отдел. Я их проверил, все контракты абсолютно чистые. У меня к ним нет вопросов. На контрактах есть визы наших юристов. На твоих контрактах визы юристов нет, они их не смотрели. Что ты на это скажешь?
-Ты считаешь, я это делал умышленно? – опять повторил Пожарский.
Савельев покачал головой:
-А я не знаю, умышленно ты так поступаешь или по своей дурости.
Пожарский оправдывался:
-    Ну, и что же мне теперь делать?
Савельев был не умолим, требовал:
-Юра, где деньги компании? Какой откат ты имел за свои махинации?
Пожарский возражал, махал руками:
-  Какой откат, что ты говоришь!
- Значит, ты наносил ущерб компании по своей глупости? Ты не соответствуешь занимаемой должности, и не можешь у нас работать! – Савельев говорил спокойно, негромко, но аргументы у него были железные, Пожарский даже испугался:
- Ты меня увольняешь?
- Ты сам напишешь заявление об уходе. Иначе я сообщу в милицию. И вернешь деньги.
- Я не брал никаких денег. Ты это не докажешь.
- Докажу.
- Попробуй.
- Не буду с тобой спорить. Я думаю, мы еще вернемся к этому разговору, в другом месте. Теперь следующее.  Екатерина Дружинина написала заявления об уходе. Я требую объяснений. Почему?
-  Ты? От меня? По-моему, она уже твоя пассия. И чего тут думать, подписывай. Одной глупой телкой в офисе меньше будет.
- Почему она хочет уйти? И что у тебя с ней было?
- Что было, то было, быльем поросло. Студенческий роман. Теперь она за мной бегает, проходу не дает. Достала уже.
- Бегает, за тобой?
- Точнее бегала. Теперь, наверное, уже за тобой бегает. Ты ей показался более завидной партией!
- За мной?
- Ну да.
-Слушай, Пожарский, а ты не только вор, ты еще и сволочь первостепеннейшая. Женщина тебе отставку дала, а ты ее за это унижаешь. Думаешь, я не знаю о твоих художествах? Что ты  Крутову про нее рассказывал сказки, просил выговор объявить, а ты, такой благородный, ее отмазал бы.
- Кто тебе рассказал, Верка? Эта глупая маленькая сучка?
         - Не смей так говорить о женщинах! Никогда! - Савельев стукнул ладонью по столу.
Пожарский ехидно улыбнулся:
- Я понял, зачем ты эту бодягу развел. Из ревности. У тебя с Дружининой ничего не получилось. Продинамила она тебя? Да, она такая, вроде бы как порядочная девушка,  поломаться любит, а на деле, поверь уж мне, горячая штучка!   И не наезжай на меня! Я не виноват, ты сам эту девушку из общества «Динамо» выбрал! Ты будь по настойчивей! Уломаешь…- Пожарский ерничал, Савельев же говорил очень серьезно, жестко:
-  Никто никого не динамил, как ты выражаешься. Я просто хочу выяснить, почему один из лучших сотрудников компании хочет уволиться. И спрашиваю это у тебя. Не хочешь отвечать, ладно, я это выясню в другом месте. Но предупреждаю, если ты подойдешь к Дружининой на пушечный выстрел, или что-то о ней плохое скажешь, а я это обязательно узнаю, и очень быстро, я тебя в землю закапаю, живьем. И я не шучу, ты меня уже знаешь. Вернемся к нашему предыдущему разговору. Заявление об уходе, Юра, когда оно будет?
- Да, конечно, ты всех нас считаешь грязью, а сам ты сам весь в белом. Чистенький. Ты столько лет в бизнесе, неужели ты всегда все дела вел исключительно честно и благородно? Никогда не поверю.
- Я не утверждаю, что всегда работал исключительно честно, так в бизнесе работать не возможно. Но я никогда не обкрадывал компании, на которые работал.
- Костя, я подумаю, как мне быть дальше.
- Сколько, сколько времени ты будешь думать?
- До завтра.
- Иди. Туфту эту забери! – Савельев швырнул Пожарскому пачку не подписанных контрактов. Пожарский забрал бумаги, и стремительно вышел, оглушительно хлопнув дверью. Вера, сидевшая за своим столом, даже вздрогнула, втянула голову в плечи, ей показалось, что сверху посыпалась штукатурка. Она осторожно открыла дверь, заглянула в кабинет. Увидела, что Савельев стоял у приоткрытого окна. В кабинете гулял морозный воздух. Вера спросила:
- Константин Николаевич, у меня корвалол есть, хотите, накапаю? И вообще лекарств целая аптечка. Крутов очень любил лечиться, и лекарств целые горы покупал, хотя не болел совсем, даже не простужался! - Вера закончила фразу очень тихо, вспомнила, что человека, о котором она говорит, уже нет в живых. Савельев  в ответ улыбнулся:
- Не нужно. Спасибо.
- Звать Дружинину? Или попозже?
- Да, зовите.
- Константин Николаевич!
- Да, Вера?
- Вы выполните свое обещание?
- Я всегда выполняю все, что обещал. По крайней мере, стараюсь.
Вера вернулась за свой стол. Набрала  внутренний номер телефона Кати. Никто к телефону не подходил, шли длинные гудки. Вера положила трубку, набрала внутренний номер Ларисы. Та взяла трубку сразу. Вера спросила:
- Ларис, где Катерина, почему трубку не берет?
- Да ее Жанка держит, мы уже ее пальто и сапоги спрятали. Она  уйти рвется.
- Ее Константин Николаевич вызывает. Если сама не пойдет, ведите.
Вера услышала, как девчонки говорят Кате, что бы та не дурила, и немедленно шла к Савельеву. Катя называла Савельева исключительно «он», и говорила, что видеть его не может. Девчонки на нее наседали. Потом Лариса сказала в трубку: «Идет!».
Савельев подождал пару минут в кабинете, Кати все не было, он в нетерпении вышел в приемную к Вере с вопросом:
- Вера, где Екатерина Юрьевна?
- Идет, Константин Николаевич…- ответила Вера. Тут в приемную вошла Катя. Бледная, зареванная, растрепанная. За ней шли Лариса и Жанна, как надсмотрщики, словно боялись, что Катя сбежит. У Савельева эта сцена вызвала улыбку:
- Да у нас целая делегация. Екатерина Юрьевна, проходите. А вы, девушки, идите, работайте. Вы до моего кабинета ее доставили, я думаю, теперь не сбежит.
Катя прошла в кабинет Савельева, тот пошел следом. Закрыл за собой дверь. Девчонки хотели остаться, дождаться окончания разговора, но Вера выразительно, глазами, показала им на выход. Она напрягала слух, пыталась услышать хоть часть разговора Савельева с Катей, этого ей не удалось. Если разговор Савельева с Пожарским она слышала от первого до последнего слова, то сейчас Константин Николаевич говорил очень тихо. Она улавливала только интонации. Вера понимала, что он не наезжает на Катю, не воспитывает ее, он ее уговаривает.

Савельев придерживая дверь пропустил Катю в  кабинет, вошел за ней следом, тщательно прикрыл дверь.
  - Екатерина Юрьевна, присядьте. – Савельев начал очень официально, показал рукой на кресло около своего стола.
Катя отодвинула  кресло, на которое указывал Савельев, именно то, на котором пять минут назад, сидел Пожарский, села. Савельев обошел стол, сел на свое место, продолжил:
- Катя, почему?  Я не понимаю, почему Вы хотите уйти?
Катя прошептала, опустив глаза, разглядывая свои руки:
- Какая Вам  разница…
Но, он был, не умолим:
- Вы нашли себе другое место? Там больше платят, работа интересней? Это наши конкуренты Вас переманивают?
- Почему конкуренты? – Катя подняла голову, глянула на Константина, и тут же голову опустила. Он был очень серьезен:
- Но Вы хотите уволиться. Я спрашиваю, куда Вы уходите?
Катя молчала. Савельев говорил:
- Почему Вы хотите уйти? Из-за меня? Вы боитесь меня? Или Вы хотите уйти из-за Пожарского? Я знаю о Ваших отношениях с Пожарским. Он к Вам больше не подойдет.  Я  Вам гарантирую. А я, я уважаю чужое решение, чужие чувства, если не хотите со мной общаться, не надо. Я не подойду к Вам. Не буду, как выражается Вера «приставать». Давайте так решим, мы вообще с Вами незнакомы, только сегодня познакомились. Ничего не было. И в лужу Вы не падали, и не танцевали мы с Вами, и потом что было,  и этого тоже не было! Не хотите, Вам тяжело вспоминать?  Так этого не было. И не звонил я Вам никогда, да и телефона Вашего даже не знаю. Хотите так? Но, милая моя Катя, со мной нельзя не считаться, и давить на меня нельзя. И нельзя за меня что-либо решать, что мне нужно, а что нет, нельзя за меня думать. Я решения принимаю всегда сам. Плохие, хорошие, правильные, неправильные. Но сам. Я охотник по натуре. И азартный охотник. Если охотник вышел на охоту, его остановить нельзя. Если я не впереди, не руковожу процессом, не могу повлиять на ситуацию, я это не я. Принимайте меня, таким, какой я есть. Но запомните – я главный. И главный я всегда, везде и во всем, в отношениях с женщинами тоже.
Катя медленно подняла голову, ее глаза встретились с глазами Савельева, она попросила:
- Константин Николаевич, я Вас понимаю, но разрешите мне уйти. Я хочу уйти.
Он был очень резок:
- Не разрешаю. Если Вы боитесь, что коллектив о Вас скажет, что Вас осудят за якобы «роман» со мной. Ерунда все это. Я же не боюсь. У меня, вон сколько этих «романов» было. У Жанны можете спросить. Она, почему то не уволилась.
- Вы это Вы.
-Да я это я. Катя я Вас очень прошу. Хотите, что бы я вас умолял. Я могу! Могу на колени перед Вами встать. А Вы знаете, что мне Вера сегодня сказала, когда я только на работу пришел? А сказала мне вот что: «Константин Николаевич, миленький, хорошенький, выбросьте заявление Кати Дружининой, порвите, потеряйте, только не подписывайте!». Вы Веру хотите огорчить? Не разрешаю.  Договорились? Мы с Вами сегодня первый день как познакомились. Идет?
Катя вопросительно смотрела на него, лихорадочно соображая, он, что шутит что ли, потом решила уточнить:
- Константин Николаевич, Вы это все серьезно?
- Что серьезно?
- Про наше с Вами знакомство, про Веру?
- Вполне.  Остаетесь, порвать заявление?
Катя кивнула. Савельев улыбнулся, подумал: «Ну, мы это еще посмотрим, чего было, а чего не было. Самое главное, уговорил. Фу, гора с плеч, да, Савельев бабы тебя погубят! Это точно!». Савельев встал, обошел вокруг стола, присел на корточки рядом с Катиным креслом, их глаза оказались на одном уровне, он коснулся пальцами ее лица. Катя вздрогнула, поняла -  для нее находится рядом с ним на  расстоянии меньше пяти метров, опасно. Когда он был рядом, ее било от него током. Ее реально било от него током, да так, что даже искры летели! Ее мысли  путались, и она фактически переставала себя контролировать! И вот сейчас она посмотрела ему глаза, ее рука потянулась, что бы удержать его руку, которая касалась ее щеки. Но Савельев свою руку  тут же убрал, и тихо, одними губами произнес: «Ничего не было!», быстро подеялся, пошел к входной двери, открыл ее, крикнул:
- Вера, несите свой корвалол.
Пошел обратно, сел на свое место. Катя сидела, закрыв лицо руками, ругала себя, сама же сказала «нет», теперь вешается на шею! Вера вошла с подносиком, на котором стояли пузырек с лекарством, стакан и бутылка питьевой воды, спросила:
- Константин Николаевич, сколько Вам капель накапать?
- Не мне, Екатерине Юрьевне.
- А сколько капель?
-Не знаю, двадцать или тридцать. Накапайте двадцать пять… - он пожал плечами. Вера накапала в стакан, долила воды, протянула Кате. Та выпила. Савельев, молча, наблюдал за этим, потом обратился к Вере:
-Вера, что Вы хотели сделать с заявлением Екатерины Юрьевны?
- Что хотела сделать? По-моему, порвать.
- Екатерина Юрьевна, можно ей это сделать? – спросил он у Кати. Катя опять кивнула. Савельев протянул Вере Катино заявление. Вера разорвала, и выбросила обрывки в мусорную корзину под столом Савельева. Савельев облегченно вздохнул. Попросил Веру:
- Вера, пожалуйста, проводите Екатерину Юрьевну на ее рабочее место. И возвращайтесь побыстрее, в приемную, у нас с Вами много работы. 
Катя с Верой вышли из кабинета. Савельев встал, подошел к окну, снова его приоткрыл, глотнул морозного воздуха. Опять подумал: «Да мы еще посмотрим, что было, а чего не было. Переждем. Уговорим. Вот чего-чего, а уговаривать я умею!».    

Вера проводила Катю до ее кабинета, быстро побежала назад. Как только Катя открыла дверь, появилась на пороге, ее коллеги, Лариса и  Жанна бросились к ней с вопросами:
- Ну, что как? Ты остаешься, как твое заявление?
- Его порвала Вера… – Катя  произнесла это одними губами.
- Как порвала Вера?
- Он отдал его Вере, и она его порвала.
- Ничего не понимаем, Савельев отдал твое заявление Вере? И она его порвала?
Катя кивнула. Потом прошептала:
- Ничего не было. Он сказал – ничего не было…
Лариса с Жанной переглянулись. Лариса сказала Жанне:
- Ты налей ей чаю горячего, или кофе. Она должна успокоиться. А я  побегу к Веруньке, выспрошу, что там было…
Лариса побежала по лестнице, на второй этаж, заглянула в приемную, вызвала Веру на лестницу, стала выспрашивать:
- Верунь, расскажи! Что было?
- Да не слышала я ничего. Он ее уговорил. Я слов не слышала. Только его голос. Он говорил, говорил, говорил, она даже не отвечала. Потом позвал меня, она сидит, лицо   руками закрыто. Он сказал ей корвалолу накапать, отдал ее заявление. Велел порвать.
-А почему она такая странная, все повторяет: «Ничего не было»?
- Не знаю. А почему «Ничего не было»?
- От нее разве добьешься.
-Слушай, здесь с Пожарским разговор был. До Катерины. Просто шоу! Как Савельев его песочил! Открытым текстом. Мол, ты Юра вор, мошенник, ты компанию обкрадываешь, я докажу это. И еще – заявление об уходе пиши, и деньги украденные верни.
- Так прямо и сказал?
-Да.
- Здорово.
Лариса побежала наверх. Вера вернулась в приемную. Савельев в кабинете гремел ящиками стола. Вера заглянула в кабинет, спросила:
- Ищите что-нибудь, Константин Николаевич?
- Вера, но где Вы опять бегаете?
- Что Вы ищите?
- У меня блок сигарет был, я помню.
- Так Вы же его перед Новым годом еще забрали.
- Да, конечно! – Савельев хлопнул себя по лбу, продолжил -  Вера, у меня сигареты кончились, не в службу, а в дружбу, сходите в мою машину, там есть пачка.   И попросите кого-нибудь  купить.
Вера бросила:
- Сейчас! - метнулась в приемную, через секунду  отдавала Савельеву пакет из «Дьюти Фри» аэропорта «Домодедово». Там был блок сигарет «Парламент» и любимый Савельевым одеколон. Сказала:
- Я ездила на новогодние каникулы в Египет. Специально для Вас в «Дьюти Фри» купила. Просто забыла сразу отдать.
Савельев стал благодарить:
- Вера, Вы знаете, что Вы ангел?
-Конечно, Константин Николаевич, если нужно чудо, обращайтесь.- Вера пошла к себе в приемную.
- Вера, спасибо!- крикнул ей в след  Савельев.
Вера остановилась в дверях. Обернулась. Удивленно спросила.
- За что?
- За то, что Вы есть.
Вера пожала плечами. Села на свое место, включила компьютер. Но слова Савельева задели ее. Она думала о них практически до вечера: «Ангел, спасибо за то, что вы есть…». Почему он это сказал?
 
Но то, что-то нехорошее, что ждала Вера, все-таки случилось. Через час Савельеву на мобильный позвонил Белов. Резко спросил:
- Ты что выдумал, что украл Пожарский?
Константин ответил:
- Борис Петрович, у меня есть доказательства. Пожарский заключал фиктивные контракты. За последние полгода я нашел фиктивных контрактов примерно на триста тысяч долларов. Это только за полгода! 
- Не говори глупости! Он не мог ничего украсть. Он сын моих хороших друзей.
- Но деньги пропали!
- Значит, Крутов виноват. Это его упущение.  Пожарского оставь в покое. Заявление писать он не будет. Если и проявил халатность, возместит. Ты сказал триста тысяч?
- Примерно.
- Он вернет деньги, ты дальше не копаешь. Заявление он не пишет. Как найдет другую работу, уйдет. Фиктивные контракты передашь нашим адвокатам. Они отдадут отцу Пожарского. Все.
- Но денег пропало намного больше. Нужно проверить еще контракты, за более длительный период.
- Нет, я сказал все. Триста тысяч. И хватит. - Белов отключил телефон.
Савельев  вертел в руках замолчавший телефон. Как ему хотелось засадить Пожарского за решетку!  Сейчас у него не получилось, значит, он, Савельев, будет действовать по-другому…

Юрий Пожарский всегда имел все, что хотел. В детстве для него это все обеспечивали родители. Он был единственным, поздним  ребенком у состоятельных родителей-дипломатов. Пока Юре не исполнилось десять лет, его родители жили и работали за границей. И Юра, естественно, жил за границей вместе с ними, со всеми вытекающими прелестями безбедной заграничной посольской жизни, учился  в начальной школе при посольстве. Но  потом отца  перевели в Москву, на работу в МИД,  семья Пожарских вернулась в Россию, и Юре пришлось пойти в московскую школу. Элитную, но московскую. И тут для Юры начались испытания. Если, учась в школе за границей, Юра был отличником (еще бы, а как сын посла, учащийся в школе при посольстве, может быть не отличником?), то в московской школе, куда перешел Юра, оказалось, что он практически ничего не знает! Но Юра привык быть отличником, и быть лучше всех, быть исключительным. Это ему внушили родители. И он сам поверил в это,  и начал свой крестовый поход в отличники. Он завел дружбу с настоящими отличниками (плебеи, они еще попляшут!), начал подлизываться к ним, договорился о таксе – домашнее задание – рубль, обычная контрольная – пять рублей, городская – десять.  Став постарше начал договариваться с учителями. Десять, пятьдесят, сто рублей – и он почти отличник, но почти. Он должен быть круглым отличником – не медалистом, но без четверок. Деньги в Юриной семье водились. Их не считали. И пропажу пяти, десяти и даже пятидесяти рублей не замечали. Но когда стали пропадать суммы в размере ста рублей и больше, родители забеспокоились. Юра объяснил. Родители ему не поверили, заставили учиться, зубрить, читать. Он опять скатился до троек. Быть троечником Юра не привык. И опять начал тянуть родительские деньги.  Родители оставили его в покое. Много денег Юра не брал. Но хочет быть отличником – пусть будет, хотя бы таким путем. Не привыкли своему чаду отказывать.  Но во время выпускных экзаменов оказалось, что хорошие отметки стоят дороже, чем сто рублей. Учителя обнаглели, и с Юры за «пятерки» потребовали по триста рублей.  Пропажу таких денег родители заметили сразу. Юра плакал, просил прощение, валялся в ногах у родителей. Его  естественно простили. Он этот прием учел, и стал использовать. Не часто, но использовать. Выпускные экзамены он сдал на «отлично». Родители помогли ему поступить в МГУ, на юридический факультет. Юра хотел в МГИМО. Но отец отказал ему, потребовал - пусть выбирает любой другой ВУЗ, но только не МГИМО. Там Юриного отца хорошо знали, и отец боялся признаться, что ему за  своего сына стыдно, тупого идиота воспитал!  Пусть лучше в МГУ, за взятки учиться. Но Юре несказанно повезло. В одной группе с ним оказалась Катя Дружинина. Умница, красавица, и к тому же отличница, но страшно закомплексованная,  из бедной семьи, девушка. И она влюбилась в него как кошка. Он использовал ее, унижал, и при этом  чувствовал себя на коне, героем-любовником, самым крутым и сильным.
Но потом она ему надоела. Простушка! Кругом много других девчонок, в барах, на дискотеках. Катя не ходила туда с ним. Сидела, зубрила лекции,  писала конспекты, рефераты, курсовые, шпаргалки, за себя и за него.  И он начал ее посылать на три буквы. Катя решила расстаться с ним. И тут Юра понял свою ошибку – расставшись с Катей, он лишался ее помощи в учебе, а без ее помощи он учиться уже не мог! И тогда он сказал ей,  что безумно ее любит. Она поверила, наивная дурочка…Но для Юры сказать люблю,  было - раз плюнуть! И замуж предложить выйти – тоже ерунда! Он мог сказать все что угодно, лишь получить желаемое! И ему нужно было  удержать Катю, и выиграть время до окончания МГУ, и он сделал ей предложение, позвал замуж. Она конечно согласилась. Она написала ему диплом, помогла сдать государственные экзамены.  Но на этом все закончилось. Юра решил ее окончательно бросить. Все, хватит. МГУ он окончил, диплом на руках, оценки там приличные. Надоела! Пусть катиться! Свадьбы не будет! Да и родители его поддержали. Поговорили с Катей, объяснили ей - рано Юре жениться!
Она звонила ему, плакала, просила вернуться. Ездила к его дому, стояла под окнами.  Он был непреклонен: «Пошла вон! Надоела, тварь!». После МГУ родители устроили его на приличную работу. Но работать Юра не привык, и Кати рядом не было.  Долго  там не задержался. Предложили уйти. Потом была другая фирма, третья. Больше года на очередной работе он протянуть не мог. 
И вдруг он опять встретил Катю. Он был потрясен. Удача! Вот кто поможет ему реализоваться в жизни. Но Катя  ему оказала.  Он же привык добиваться своего и любыми методами! И добился. Уложил ее в постель,  Катя сдалась. Стала опять с ним встречаться, и помогать ему, советовать, то есть работать за него.  Но  произошло то, чего он не ожидал. Катя сказала ему, что беременна. Но она была ему нужна – без нее он не мог работать.  Понял – без нее карьеру ему не сделать. Он действительно решил жениться на Кате…Была не была. Но тут его родители опять встали на дыбы. Никогда! Впервые Юра пошел наперекор родителям. Ушел из дома, стал жить с Катей. Но в нищете он жить не привык. Через три дня понял, что комфорт, деньги, машина ему важнее карьеры. Но уволят его из этой фирмы, родители устроят на другую. Зато будет, как сыр в масле кататься, горя забот не знать. И он сбежал! Потом слышал, что Катя попала в больницу, лишилась его ребенка. У него внутри даже ничего не екнуло.  Надоела! Устал от нее. И тут ему опять повезло. В корпорации «Белов-Системз-Россия» освободилось место юриста. Корпорация принадлежала другу и бывшему сослуживцу отца Юрия, Борису Петровичу Белову. Генеральным директором корпорации был опять же хороший знакомый отца,  Василий Петрович Крутов. Юрия приняли на работу в «Белов-Системз-Россия». Он был доволен новой работой. Генеральный директор его сильно не нагружал, много не требовал. Замечаний не делал. Кажется, живи и радуйся. Но радоваться Юрий не мог. Ему не давал радоваться  Заместитель генерального директора -  Константин Савельев. Тот ясно давал понять Юрию, что, он, Юрий, мягко говоря, занимает не свое место. Работает плохо, и может быть ему стоит уволиться?
Константин был старше Юрия всего на несколько лет, и стартовые возможности у них были почти одинаковые, но  если Юрий в его почти тридцать был простым юристом, то Савельев в тридцать с небольшим был заместителем генерального, кандидатом наук! И на работу его никто не устраивал. Все  достиг своим умом! Крутов на него просто молился. И сразу было видно, кто в корпорации действительно работает, кто руководит! Крутов был Генеральным директором чисто номинально, вроде свадебного генерала. Работал, принимал решения, руководил Константин Савельев. И если Константин отсутствовал больше недели, в корпорации начинался переполох.  Крутов  психовал. Звонил Константину, просил поскорее вернуться.
Пожарский видел, что Савельеву нравилось работать в «Белов-Системз-Россия». Он был на своем месте. Всем нужен, все его любят, молодой, интересный, не женат. Женщины ходили за ним табуном. Юрия это безумно раздражало.  Почему одному все, а другому ничего? Когда освободилось место начальника юридического отдела, Юрий Пожарский, конечно же, захотел занять его. Подал эту идею родителям, те намекнули Крутову. Крутов в принципе был не против, насмерть стоял Константин Савельев. Нет, Юрий Пожарский назначен на это место не будет! Не может он занимать это место, он глупый, ленивый и завистливый! Крутов и Савельев впервые поругались. Савельев, как более молодой,  уступил. Пожарский торжествовал. Но Савельев Пожарского в покое не оставил. После назначения последнего на должность начальника отдела, начал, по мнению Юрия, его третировать, драть три шкуры, заставлял принимать важные решения, что собственно и соответствовало занимаемой Пожарским должности и его служебным обязанностям. И возвращал документы, мягко говоря, неважно подготовленные Пожарским, исчерканными красным карандашом,  с ехидными замечаниями. Пожарский был на грани истерики. Он так хотел это место, и боялся признаться себе, что это место не для него! Савельев  еще раз  обошел Пожарского и на личном фронте. Случилось это на празднике, посвященном пятилетию корпорации. Пожарский увидел Савельева с худощавой, но симпатичной и хорошо одетой брюнеткой.  Пожарский  просто не  обратил  тогда внимания на эту девушку, о чем сотни раз, потом пожалел! Но Пожарскому не нравились эмансипированные брюнетки, он любил уютных, мягких блондинок с хорошей, женственной, фигурой (вроде его подруги по МГУ и дважды несостоявшейся супруги  Кати Дружининой). Пожарский видел, как его недруг уходит с праздника этой женщиной. Если бы Пожарский знал кто она! Эта худощавая брюнетка оказалась дочерью самого Белова, владельца их корпорации.  И через пару месяцев офис облетела невероятная новость.  Савельев жениться на дочери Белова, и уезжает в Цюрих, будет там работать в должности исполнительного Вице-президента основной компании «Белов-Системз». Женщины, работающие в корпорации «Белов-Системз-Россия» рыдали, а вот Пожарский торжествовал! Конечно, неплохо было бы жениться на дочке Белова! Но Пожарский убедил себя, что, наверное, ему этого не нужно, он не знает немецкого, и, как он сам себе признавался, он, по всей видимости, не соответствует должности исполнительного Вице-Президента «Белов-Системз». Пусть Савельев вкалывает! А Пожарский получил место Савельева, Заместителя генерального директора «Белов-Системз-Россия». Тут уже Савельев уже не возражал, ему было не того, а Крутов дружил с родителями  Юрия.    
         Родителя решили, что и Юрию тоже пора жениться. Подыскали невесту, дочь своих друзей, богатых и влиятельных. Юрий согласился. Можно и жениться, уже пора, не мальчик, да и невеста ему понравилась. Женился, но как говориться – жене не стена…
Без Савельева Юрию Пожарскому, конечно, дышалось легче. Но сразу возник такой вопрос – как будет работать корпорация? Не Крутов, не Пожарский руководить не умели, а работу с них спрашивали. Года полтора продержались, а потом начались скандалы! Из головного офиса не прекращались звонки,   с них требовали работу, требовали прибыль. Савельев постоянно звонил Крутову, тот оправдывался, говорил, что работу наладит. Савельев регулярно приезжал на Новогодние праздники, садился с Крутовым, разбирал все по косточкам, подсказывал, решал. Но за короткий промежуток, три-четыре дня всех проблем, что накопились за год, решить  не мог! Пожарский этих встреч избегал, зная, что приедет Савельев, брал отпуск, боялся получить нагоняй по полной программе, попасться Савельеву под горячую руку!
И тут Пожарскому в очередной раз повезло. И это везение опять звали Катя Дружинина! Один из бывших однокурсников позвонил Пожарскому, рассказал, что Катя много лет была без работы, ухаживала за больной матерью, теперь мать умерла, и Катя ищет работу! Он немедленно перезвонил Кате, встретился с ней.  Приложил все усилия, что бы Катю взяли в корпорацию. Хоть и кончила Катя МГУ с красным дипломом, но резюме у нее было неважным, и несколько лет она вообще не работала.  Катю взяли юристом. И опять Пожарский нагрузил ее работой. Но одна Катя справиться не могла, хоть и сидела с утра до ночи.  Направление для нее было новым, объемы очень большими. Пожарский негодовал. Обзывал Катю, оскорблял ее, она плакала.  Она старается, делает все, что в ее силах!  Катины усилия были вознаграждены, ее повысили, назначили на  должность начальника юридического отдела. После назначения Пожарского Заместителем генерального его прежняя должность была не занята, и теперь это место получила Катя.   Инициатором назначения был не Пожарский, он то, как раз и возражал, что бы Катя получила эту должность. Инициатором назначения был Крутов. Он видел, что Катя старается, что она умный толковый работник. И в глубине души Крутов лелеял мысль со временем заменить не слишком умного и старательного, это  мягко говоря, Пожарского, более умной и способной Катей.
Пожарскому предложили интересный бизнес. Усилий этот бизнес не требовал. Давай на подпись липовые контракты, и все. И за это тебе денежки капают. Пожарский развернулся. Денежки не просто стали капать, а потекли ручейком. И тут обозлился Крутов. Стал выговаривать Пожарскому, что на него, Крутова,  наезжает Савельев, требует работу! Почему Пожарский не работает, а где-то крутиться, какие-то бумаги на подпись подсовывает?   Прибыль упала, из головного офиса песочат! Не можешь работать, увольняйся, на твое место найдем другого, более умного и способного! Пожарский понял, что его бизнес, его карьера, и даже может быть, его свобода висят на волоске. Надо заметать следы! Крутова должно не стать. И  Крутов погиб, разбился на машине. Но тут возникли менты, начали таскаться в офис, допрашивать. Потом вынесли вердикт – несчастный случай! Пожарского назначили временно исполняющим обязанности Генерального. Везет ему, однако!
Но на этом его везение кончилось! Работу стали требовать теперь с него. Савельев клещами в него вцепился. Пожарский вертелся как уж на сковородке, но переломить ситуацию не смог. Наехал на Катю. Но та и так сидела в офисе днем и ночью. В середине декабря Пожарский получил известие, от которого просто похолодел, и захотел напиться и не просыхать всю оставшуюся жизнь. В корпорацию будет назначен новый Генеральный директор – Константин Николаевич Савельев. И вот он приехал. Савельева  Пожарский не видел больше четырех лет. За это время тот внешне почти не изменился. Разве немного прибавил в весе, да прическа его стала  чуть короче. А так все осталось по-прежнему. Женщины в их офисе продолжали смотреть на Савельева с обожанием. Но буквально после часа общения с новым Генеральным, Пожарский понял, что Савельев, все таки, изменился.  Изменился внутренне. Стал жестче, злее,  непримиримее.  Крутов его больше не сдерживал. Пожарский догадывался, что Савельев его уничтожит. И в ближайшее время! Сразу по приезде не уничтожил, потому что рядом был владелец их корпорации и тесть Савельева – Борис Петрович Белов.
Но, самое неприятное, для Пожарского случилось чуть позже. На собрании, где коллективу представляли нового Генерального директора, Пожарский увидел, какими глазами на Савельева  смотрит женщина, которую Пожарский считал своей собственностью – Катя Дружинина. Савельев покорил ее легко, только своим присутствием! Да, что же это такое! За что ему такое, почему  Савельев постоянно переходит ему дорогу, когда он оставит Пожарского в покое…Не оставил! На новогоднем вечере, который Пожарский проводил в баре, наливаясь коньяком, краем уха он услышал, что у нового Генерального новый роман (дочки хозяина ему,  по всей видимости, мало) с Катей Дружининой. Они только что танцевали, очень откровенно, а теперь ушли, пошли вниз по лестнице, на второй этаж. Пожарский побежал в приемную Генерального. Успел, как ему показалось, вовремя, еще немного, и он застал бы дверь в кабинет Генерального запертой, и этих двоих вместе за  дверью…
Что было дальше, Пожарский помнил плохо. Кажется, он подрался с Савельевым, и тот его хорошенько отделал! Катя их разнимала. Потом он поругался и с Катей! И заснул на полу в своем кабинете. Проснулся уже глубокой ночью. Решил ехать домой. Охранники удивились, увидев Заместителя генерального директора глубокой ночью в таком непотребном виде,  хотели вызвать такси. Но тот от такси отказался, поругался и с охранниками, послал их на хутор бабочек ловить, поехал на своей машине, все равно ГИБДДешники  десятый сон видят. К счастью доехал без приключений. Наверное,  ГИБДДешники действительно видели десятый сон. Дома лег спать, и перед сном вспомнил, то, что видел сегодня – откровенную сцену, как Катя, его Катя, страстно обнимала и целовала его злейшего врага, Савельева, и тот был очень даже не против, обнимал и целовал ее не менее страстно!  И еще он понял, что окончательно потерял Катю. Увел ее его злейший враг…  Но он отомстит своему злейшему врагу. Отомстит обязательно! Не будь он Юрием Пожарским!
И когда его вызвал Савельев в первый рабочий день Нового года, Пожарский не удивился. Он думал, что  будет разговор о Кате.  Но разговор пошел о другом. О липовых контрактах, и только частично о Кате. Савельев поставил вопрос ребром. Увольняйся, отдай отмытые деньги – иначе тюрьма. И еще хорошо, что Савельев нашел только триста тысяч, отмыто было гораздо больше. Выйдя от Савельева, Пожарский сам позвонил Белову, пожаловался на то, что его, сына хороших друзей Белова, притесняет Савельев, требует, что бы тот уволился!   Белов перезвонил Пожарскому через несколько минут. Говорил жестко.  Предложил отдать деньги, и искать другую работу. Пока можно не уходить. Он с Савельевым договорился. Узнав о разговоре  Савельева с Беловым, Пожарский, как не странно,  торжествовал. Не уволил его Костя Савельев,   получил  по заслугам.  Триста тысяч нужно вернуть. Это обидно. Но предки вернут. С этих липовых контрактов он имел очень небольшую сумму. Да и идея была не его. Его приятеля, одноклассника. Тот искал фирмы, липовые или не липовые эти фирмы, Пожарского  не волновало. Пожарский только  подписывал уже готовые контракты, когда был жив Крутов, подсовывал тому,  не разбираясь. С каждого контракта он получал десять процентов за подпись.  Но шальные деньги есть шальные деньги. Они сразу же проматывались в барах и казино. И только сейчас Пожарский понял, как по своей глупости, дешево себя ценил. И еще он понял, что эту  сволочь Савельева нужно убирать. Тогда он развернется.   Все у него получиться. С Крутовым же получилось! 
      

           Глава 7. Москва, март, за семь месяцев до.
Работы было столько, что Константин Савельев забыл обо всем на свете. Он не замечал, какая погода на улице, и что уже закончилась зима и наступила весна. Однажды утром из окна машины увидел, что  улицы  просто завалены весенними цветами, и с  удивлением обнаружил, что на календаре  – седьмое марта. Недавно  отмечали Новый год, потом начался январь, а теперь уже март, а куда делся февраль? Иногда в его голове возникали мысли о разводе со Светланой, об адвокате которого ему нужно нанять, он записывал в календарь слово «адвокат», потом долго пытался вспомнить, что за «адвокат», зачем он это написал?  С работы он уезжал около полуночи, просто понимая, что все переделать и проконтролировать невозможно.
Он пришел в корпорацию почти десять лет назад, имея приличный опыт работы в бизнесе. Поднимал эту корпорацию с нуля. За эти почти десять лет многое изменилось, но стиль работы, способы управления  остались на прежнем уровне. Когда они с Крутовым только начинали работать в «Белов-Системз-Россия», Савельев предлагал новый стиль руководства, но и Крутов, и основатель компании Белов, наотрез отказались. Они привыкли к авторитарному способу, и считали его единственно верным. Работая в Швейцарии Савельеву удалось изменить стиль руководства основной компании, доказать Белову, что предложенный им метод правильный,  и дает реальный эффект.    Он не работал в России около четырех лет, и теперь, руководя «Белов-Системз-Россия», поражался, сколько сил и энергии уходит на решение элементарных вопросов. Почему, он, Генеральный директор, должен тратить свое рабочее время, на то, что бы заставить простых менеджеров работать, ведь не за простое сидение на рабочих местах они получают зарплату! Тот же Пожарский, заместитель Генерального директора, сколько лет он в компании? Пришел еще,  когда Савельев был заместителем, значит более пяти лет. За эти пять лет эффекта от его работы ноль. Одни убытки! Да еще и подворовывает! Может быть, он, Костя Савельев, что-то не понимает, слишком долго не был в России, отвык? Савельев понимал, что нужно срочно что-то менять, нужно разрабатывать новую схему работы. Возможно, объединить две компании, создать единый аппарат управления. Вообще все перестроить. Но самое главное в том, что если аппарат управления будет перестроен, тогда необходимость в нем, Константине, отпадет. И он, наконец, освободится от «Белов-Системз» навсегда!  Он даже начал чертить кое-какие схемы. Но времени у него было мало, и полная картина у него в голове никак  не складывалась, только отдельные куски, как части мозаики. Иногда, просыпаясь ночью, или по дороге на работу или с работы, в машине, он понимал, что вот это должно быть именно так. Записывал, зарисовывал отдельную схему, но объединить, сложить отдельные части в общую картину он пока не мог.    
Приезжая домой в первом часу ночи,  Савельев проходил на кухню, открывал кастрюльки с ужином, оставленные ему домработницей, но практически никогда не ел. Не было сил. Да и на работе он перекусывал бутербродами. Он включал кофеварку, варил кофе. И с кружкой шел к себе в комнату с мыслью, что сейчас он примет  душ, и ляжет спать. Но сразу заснуть ему удавалось редко. Иногда, уже лежа в постели, его осеняла интересная мысль, он вставал, включал компьютер и работал еще пару часов. Светлану с Дашей он практически не видел. Только в редкие выходные. Ему казалось, что Светлана выглядит неплохо. По крайней мере, цвет лица у нее явно улучшился, и было заметно, что она не теряет времени даром. Светлана занялась своей внешностью, начала посещать фитнес-центр, солярий салоны красоты. Она ездила туда  даже по выходным.  Или говорила, что едет именно туда. Эту семейку Беловых не поймешь. Говорить неправду, по всей видимости, у них в крови. Возвращалась Светлана не поздно, и в абсолютно нормальном состоянии. Савельев пристально наблюдал за ней. Но с Дашей у Светланы отношения не наладились. Заниматься ею она отказывалась наотрез. Ребенком занималась няня, и Савельев, когда бывал дома. В один из редких выходных он решил поговорить с няней Даши откровенно.  И  няня подтвердила его опасения. Его супруга ребенком не занимается. Сторониться Даши. Даже гулять с ней не ходит, а чтобы  поиграть или почитать ей, этого никогда не делает. Савельев задумался. Вспомнил про адвоката. Решил - необходимо поговорить с адвокатом, и прямо завтра. 
И еще его очень сильно напрягал Пожарский. Одно его присутствие в офисе до ужаса раздражало. Савельев не расписывал ему никаких документов, не давал поручений. Запретил секретарю Пожарского регистрировать какую-либо почту. Все документы теперь шли через приемную Савельева. Пожарский сидел в своем кабинете, что уж там делал, одному богу известно. Пытался на работе не появляться. Так как никаких  причин находиться вне стен «Белов-Системз-Россия» у Пожарского не было,   Савельев просто объявил ему выговор за прогулы.  Пожарскому не хотелось быть уволенным по статье, и ему пришлось сидеть в офисе с десяти до шести. Константин надеялся, что Пожарский найдет себе другую работу и уволится, но, по всей видимости, тот не собирался этого делать. 
Савельев решил придумать для Пожарского абсолютно не выполнимое задание, и доказать, что с работой он не справляется. Разослал по подразделениям проект, пришедший в офис по почте, от какого не совсем нормального изобретателя,  не имеющий никакого практического значения. Потребовал представить предложения по данному проекту. Потом собрал совещание, попросил руководителей подразделений высказаться. Высказались все, кроме Пожарского, который сидел рядом с Савельевым и рисовал в блокноте чертиков. Кто-то понял, что этот проект просто ерунда, кто-то не понял, и раз начальство требует, высказали свое мнение в поддержку проекта. Савельеву еле удалось досидеть до конца совещания с серьезным выражением, он с трудом сдерживался, что бы, не рассмеяться, и не сказать что-либо язвительное.   По окончанию совещания потребовал у Пожарского все мнения обобщить, и ему оперативно доложить. После  этого совещания Катя вернулась  в свой кабинет в крайнем недоумении. Сказала коллегам:
- Девочки, я не понимаю, что происходит. Савельев над Пожарским просто издевается. И многие это поняли.
- Катюш, тебе, что жалко бедного Юрочку?–отозвалась Лариса. Катя ответила:
-Нет, не жалко. Неужели Пожарский не понимает, что ему необходимо  скорее увольняться. Савельев его выживает.
- Катюш, но не заморачивайся. Воздух чище будет, если он уволится. Сколько кровушки нам попил! – это сказала Жанна.
Но Катя, чуть подумав, произнесла:
- Девчонки, я все какой-то подлости от Юрия жду. Он вот так вот не сдастся, без боя. У него такая подлая душонка! Сидит у себя в кабинете, один как сыч, шарики на компьютере гоняет, и подлость придумывает.
Девочки задумались. Потом Лариса произнесла:
-Что он может сделать плохого? Его Савельев уже за фиктивные контракты на чистую воду вывел. Я думаю, он какие-то выводы сделал, поутихнет теперь.
- Ларис, я боюсь за Савельева. Пожарский может отомстить! - ответила Катя. Но девочки сказали в один голос:
-Вот за Костю ты не бойся! Савельев за себя постоять может.
Но этот разговор Катю не успокоил. Пожарский ее определенно пугал, ведь он  с ней даже не здоровался. Когда проходил мимо, бросал искоса злой взгляд. Катя физически ощущала исходящую от него опасность.

Катя была права. Пожарский действительно придумывал, как отмстить Савельеву.  Разработал несколько вариантов. Но все упиралось в деньги. Месть стоила дорого. Денег у Пожарского не было. За триста тысяч его родители пилили  несколько месяцев. Новое место работы для него искать категорически отказались. Сказали строго, что у него, у Юры  был шанс, он после смерти Крутова мог проявить себя? Почему не проявил? Он, что тупой совсем? Не смог проявить себя на должности Генерального, значит, будет работать заместителем. И ждать когда Савельев уйдет. А когда и куда Савельев мог уйти, Пожарский не представлял. Но даже если Савельев теоретически куда-либо уйдет, Белов, хозяин компании его уже Генеральным не назначит.  Надо как-то  скомпрометировать Савельева, показать, какой тот не важный управленец, временно занять его место, и показать себя. Ошибок, которые он наделал, занимая  место Генерального после Крутова, он уже не повторит.  В принципе план мести он уже продумал, и что бы начать действовать ему была нужна  крупная сумма денег. Достать деньги стала его идеей фикс. Он спрашивал их у всех и везде. И получал отказ. Он не мог достать даже ста тысяч долларов, жалких ста тысяч!
На том самом заседании, когда Пожарскому дали задание разобраться с бредовым проектом, у Савельева вдруг зазвонил мобильный телефон. Телефон лежал перед Савельевым на столе. Савельев не обратил внимания, кто звонит, машинально ответил. А Пожарский, перед тем как Савельев нажал на кнопку вызова телефона, скосил на экран его мобильного глаз, и увидел короткое слово «Жена». Пожарский сидел рядом и слышал, как женщина что-то недовольно Савельеву выговаривала по телефону, кричала, требовала что бы он немедленно приехал. Савельев отвечал кратко и резко, мол, прекрати истерику, разбирайся сама, и, что он даже не подумает куда-либо ехать. Пожарский подумал, что с женой у Савельева серьезные проблемы. И живут они, скорее всего как кошка с собакой. Видно дорогой Костя и ее своим занудством достал. Она кажется дочь Белова? Вот у кого есть деньги!

После истерического звонка Светланы на том самом  совещании, Савельев попросил Веру купить ему новый мобильный телефон с сим-картой. Предупредил - все равно, какой  оператор, все равно какой тариф, все равно какой марки мобильный, ему нужен новый номер и новый аппарат. И этот номер не должна знать его жена, и по городскому телефону его с ней тоже больше не соединять. Вера признавалась себе -  жена Савельева и ее, Веру, достала до печенок. Звонила часто, слишком часто. Вера уже ее визгливый голос слышать не могла, и разговаривая с ней часто думала - и что это женщине надо, что ей не хватает, почему она не никак успокоится… Такой мужик ей достался!

Пожарский решил  привести в действие свой тщательно продуманный план. Первым пунктом этого плана шло знакомство с женой Савельева. Он, Юрий, должен понять, какие у нее с мужем отношения. И самое лучшее, что может произойти – это если жена Савельева поддержит его  грандиозный план. Теперь ему нужно было узнать, где она обычно бывает, куда ходит, чтобы как то невзначай столкнуться с ней. В один из дней Пожарский, сказался больным,  купил больничный   лист, рано утром поехал к дому, где жил Савельев. К удивлению Пожарского, это был приличный особняк в Переделкино. В то утро, ровно  восемь  открылись ворота дома Савельева, показался блестящий «Хаммер», Пожарский в который раз позавидовал, какая крутая у его врага машина. Ему пришлось прождать у дома Савельева более трех часов. Только спустя три часа он увидел, что к нужному ему дому подъехало такси, а из дома вышла  молодая стройная брюнетка, села в такси, такси отъехало. Пожарский поехал следом.

Посетив несколько магазинов и салон красоты, Светлана решила перекусить в кафе. Она не заметила, что все то время, пока она ходила по магазинам и делала прическу, за ней шел  неизвестный мужчина… В кафе этот мужчина подсел к ней. Это был довольно симпатичный, хорошо одетый блондин лет тридцати пяти, с яркими зелеными глазами. Мужчина спросил:
- Ведь Вы Светлана?
- Да. А, что Вы хотите?
- Мне нужно срочно поговорить с Вами о Вашем муже!
- Зачем?
Пожарский объяснил:
-Светлана, мы с Вами, к сожалению не знакомы, я Юрий Пожарский. Мой отец и Ваш отец друзья. Я работаю в корпорации «Белов-Системз-Россия» в должности заместителя Генерального директора. Корпорацией руководит Ваш муж. Он обвинил меня в том, что я не делал…
Светлана пожала плечами:
- Мне безразлично, чем занимается мой муж. У него своя жизнь, у меня своя.
Мужчина убеждал:
- Светлана послушайте, мне можно доверять. Тем более наши родители – друзья. Я хочу быть Вашим другом. Я могу помочь, я вижу, что Ваши отношения с мужем не самые лучшие…
Он говорил еще что-то, но Светлана уже поняла –  вот кто ей поможет! Вот ее родственная душа! Светлана поговорила с Пожарским о чем-то незначительном, потом Пожарский отвез ее домой, они договорились о следующей встрече. Примерно через неделю он рассказал ей о своем плане…

В тот весенний день Катя задержалась на работе почти до восьми часов вечера, ей хотелось разобраться с парой сложных контрактов. Когда она поздно вечером толкнула тяжелую дверь офисного здания, и вышла на крыльцо, то заметила, что собирается первый весенний дождь. Уже накрапывает. Зонта у нее, конечно не было.  Она  спустилась по лестнице, той самой, с которой в конце прошлого года она так «удачно» слетела, и обратила внимание, что на ступенях набиты резиновые полоски. Вдруг  ее окликнул знакомый голос:
- Катюша!
Она обернулась. Савельев! Он стоял  у своей машины, поправляет дворники.  На нем черный  кожаный фирменный плащ, конечно расстегнутый, белая рубашка, его волосы были  в беспорядке,  просто откинуты назад, и не расческой, а, по всей видимости, пятерней, и как всегда он был с сигаретой.   Она близко подошла к нему. Спросила:
- Вы сегодня рано… Почему?
Он отозвался:
- А  Вы поздно… Почему?
-Хотелось закончить работу, да и дома меня никто не ждет.
-А встречи, свидания, и все прочее? - он улыбнулся очень задорно.
-Константин Николаевич, что Вы говорите, какие свидания в моем возрасте! – Катя  была смущена, его шутка ей не понравилась.
- В каком возрасте? Ладно, садитесь в машину, поговорим о Вашем возрасте, зачем мы под дождем стоим…- теперь он говорил строго и серьезно.
- Я лучше пойду… - она попятилась назад, этот разговор ее уже начал напрягать.
- Катя, у Вас зонта нет,  да и дождь сильный льет как из ведра. Куда Вы пойдете, это неразумно! – он распахнул перед ней дверь своей машины.
Катя вдруг подумала, что с того памятного разговора, в январе, они наедине не встречались, на личные темы не разговаривали, она даже начала забывать, какие восхитительные у него губы и руки. И вот, в этот вечер, она  стояла рядом с ним, на расстоянии шага, опять ощущала электрические разряды, ее опять било от него током. Что за напасть!   Она внимательно посмотрела на Савельева, вроде подвоха с его стороны никакого не заметила. Выглядит он, конечно, устало, заметно, что мысли его заняты не ею, Катей, а делами, проблемами. Она опять спросила:
-Константин Николаевич, все-таки почему Вы так рано уходите?
Он признался:
-Чувствую себя неважно. Голова болит, в глазах уже от всех этих бумаг двоится. Представляете, мне читать мелкий шрифт стало сложно, очки, по всей видимости, нужны!
- Вы давление мерили?
- Нет, я даже не знаю, как его мерить…
- Вам к врачу нужно! И, потом, Вы же нормально не едите, и курите вон сколько! – она покосилась на сигарету в руках у Савельева. Он затянулся в последний раз, и бросил окурок в урну. Усмехнулся: 
- Да не нужно мне к врачу, мне пройтись нужно пешком, воздухом подышать. Хотел прогуляться где-нибудь по набережной, тут дождь пошел. Давайте посидим с Вами в кафе, поговорим!
- Константин Николаевич, мы с Вами договаривались…
- Да, да я помню… Ничего не было…  Cадитесь, поедем…
Они сели в его машину, поехали в центр города, оба молчали. Капли дождя падали на  лобовое стекло  и погибали под мощным напором дворников. В машине было тепло и уютно, пахло любимым одеколоном Савельева и сигаретами.
-Константин Николаевич, а куда мы едем? - спросила Катя
- А вам не все равно? – он сосредоточенно крутил руль, но Катя заметила, что уголки его губ дрогнули, он улыбнулся.
- Наверное, все равно...- согласилась с ним Катя.
Они выехали на набережную, остановились  напротив Кремля. Тут Катя увидела, что дождь прекратился, сообщила:
- Константин Николаевич, дождь прекратился, давайте выйдем, пройдемся. Вам нужно воздухом подышать…
Он остановил машину. Они вышли. Он нажал на пульт сигнализации. Машина в ответ мигнула фарами. Они пошли по набережной. Катя впереди, Савельев чуть сзади. Он окликнул ее:
- Катя!
Она остановилась, обернулась. Он стоял невдалеке от нее. Потом подошел еще на несколько шагов, на ее взгляд слишком близко, она предупредила:
- Константин Николаевич!
Он с раздражением отозвался:
- Я помню, помню. Не нужно все  время напоминать о нашем давешнем разговоре. Я склерозом не страдаю.
- Не обижайтесь…
-Катя, что Вы там говорили о возрасте? Что Вы не можете в Вашем возрасте?
- На свидания поздно бегать в моем возрасте.
- Катя, ответьте мне на такой вопрос, какое кому дело, сколько Вам лет? На Вас табличка висит – мне столько-то лет? Человеку столько лет  на сколько он себя ощущает. И если он ощущает себя намного моложе своего возраста или намного  старше, он и будет выглядеть соответствующим образом. Я вот, например не считаю, что моя жизнь уже кончена, и мне стоит ждать только пенсии, хотя я и старше Вас. И ощущаю себя лет на тридцать. И думаю, нет, я уверен, что у меня еще  много всего впереди. Как там, в известном фильме: «В сорок лет жизнь только начинается…», а Вам, Катя, далеко не сорок…
Катя ответила:
- Я не знаю, что Вам сказать, но у меня внутри все пусто. Я боюсь чувствовать, столько раз мои чувства приносили мне только разочарование, боль, обиду. Я не хочу, не могу больше! Я устала верить, доверять, ждать. Все впустую. Ждать  нечего. Поздно!
- Почему поздно и почему нечего?
- Константин Николаевич, свободных мужчин моего возраста в природе нет. А отношения, которые изначально построены на лжи, не имеют смысла. Ложь никому не приносила счастья. Никогда. Теперь понимаете, почему нечего ждать?
- Катя, мой отец говорил, что любую задачу можно решить, и не одним способом. Любую. Из каждой ситуации можно найти выход… Давайте попробуем найти выход из нашей ситуации…
Она помотала головой:
- Нет. Никакого выхода нет.
-Но, может быть, попробуем? Катя, мы с моей женой совершенно чужие люди. Да и семьи у нас нормальной никогда не было. Я обещаю, я решу эту проблему в ближайшее время…
- Нет, бога ради, нет! И Вы туда же!  Не обещайте, пожалуйста, ничего не обещайте. Почему мне  всё  время что-то обещают, обещают. А потом…. – Катя закрыла уши руками, отвернулась от Савельева. Тот шагнул к ней, повернул лицом к себе, опустил ее руки, крепко обнял, с силой прижал к себе. Она пыталась освободиться от его объятий, но это было практически невозможно, он держал ее мертвой хваткой. Она взмолилась:
-Константин Николаевич, что Вы делаете, Вы мне ребра сломаете!
Он разжал руки, но она не отошла от него, так и стояла прижавшись.
- Ну и, что же нам делать? – спросил он.
-Отвезите меня к ближайшему метро, пожалуйста! - попросила она, он как будто ее не слышал,  сказал очень тихо: 
- Катя, неужели Вы не понимаете, что мы будем очень счастливы вместе!
Она подняла голову, заглянула ему в глаза, на секунду ему показалось, она сейчас скажет «да». Она ответила совершенно другое. Ее слова больно, как хлыстом,  ударили его по сердцу,  она сказала:
-Нет! Константин Николаевич, пожалуйста, нет! Не говорите ничего, не стройте планов, все равно все пойдет прахом!
Он пожал плечами:
- Нет, так нет. Поехали.
- Константин Николаевич! Вы поймите меня, я не могу.
- Я понимаю. Поехали! – голос у него  был мертвым.
- Зачем Вы так?
- А как? – он резко повернулся к ней, он почти кричал,- Вы не хотите, что бы я  что-либо обещал, я это принял к сведению, не хотите, что бы я строил планов – хорошо не буду. Но почему Вы себя обманываете? Но ладно меня, но себя зачем? Вы же можете чувствовать, можете любить, и доверять людям тоже. Я это вижу, я это чувствую. И Ваше отношение ко мне, тоже чувствую. Я же не железный, а кожаный, и внутри у меня нервы.
- Простите меня, – прошептала Катя. Она подняла голову, опять посмотрела ему в глаза. Коснулась рукой его щеки. Он накрыл ее руку своей ладонью. Ее  опять ударило током, ее реально сильно ударило током, ноги ее подкосились, как сквозь вакуум, она слышала его слова:
- Идиотская игра. Я сам ее придумал, теперь понимаю – идиотская. Ничего не было! Да все было! И мы оба знаем, как это было… И забыть это невозможно…
Она попыталась возразить:
- Константин Николаевич, у нас с Вами нет будущего. Его и не может быть. Зачем я Вам? Мимолетный роман? Это не для меня. Для Вас всегда на первом месте будет ваша семья, может быть у Вас действительно неважные отношения с женой, но ребенок – он всегда главный. Да, возможно, я нравлюсь Вам – но это все временно, потом я начну Вас тяготить, Вы будете разрываться между мной и семьей, будете обвинять меня за то, что я требую внимания, будете причинять мне боль, начнете обманывать меня, я не хочу больше такого. Давайте остановимся сейчас, пока все не зашло слишком далеко!
-Катя, зачем Вы так говорите! Вы не знаете меня, не знаете, как я живу, то чувствую. Я говорил, не нужно решать за меня.
Катя ничего не ответила, молча покачала головой. Он продолжал:
- Вы боитесь невыполненных обещаний, хорошо давайте не будем ничего обещать друг другу. Но, жизнь – очень серьезная и непредсказуемая штука, и неизвестно, как все сложится. Я почему-то уверен, что у нас все получится…
 И тут дождь хлынул с новой силой. Катя с Савельевым побежали к машине. Но пока добежали, пока садились в машину, промокли до нитки. Сидели в машине, смеялись. Он гладил ее мокрые длинные волосы, она прижималась к нему, нежно, как кошка, терлась  щекой о его плечо.
-Катя! - нарушил  молчание Савельев, - Намечается командировка в Чехию, в Прагу, будет конференция по инвестициям, мне пришло приглашение, я буду выступать. Приглашение на два лица. Я хочу, что бы Вы поехали со мной.
- С Вами, в Прагу?
- Да, на четыре дня.
- А, что я там буду делать?
- Что мы там будем делать.
- Да, мы.
- Принимать участие в конференции.
- Да Константин Николаевич, я поеду. Когда?
-Через две недели. Принесите завтра заграничный паспорт, Вам нужно оформить визу. Мне ненужно. У меня многократная, шенгенская.
В машине стало холодно. Савельев включил отопление. Взял с заднего сидения плед, протянул Кате. Предварительно заставил ее снять промокшее пальто. Сверху пледа накинул на нее свой кожаный плащ, который под дождем совершенно не промок.
- Константин Николаевич, как Ваша голова?– спросила Катя.
- Вы знаете, почти прошла. То ли свежий воздух помог, то ли дождь. Поехали, Вам домой нужно, а то простудитесь, заболеете, Я себе этого не прощу. Потащил Вас гулять.
 У Катиного подъезда  они еще немного посидели в машине, прижавшись друг к другу. Катя прошептала:
- Я пойду. Вам домой нужно. Отдыхать.
- Да, конечно.
-Константин Николаевич, поймите меня правильно, то, что я согласилась поехать с Вами в Прагу, еще ничего не значит. Мне нужно разобраться в себе, мне нужно понять, как я к Вам отношусь… Вот такая я странная. Слишком много в моей жизни было ошибок, и эти ошибки слишком дорого мне стоили.   
- Я не тороплю. Я понимаю.
Он проводил ее до подъезда. На ее плечи был накинут плед, сверху  плащ Савельева. Мокрое пальто она держала в руках. Она сняла плащ, протянула ему:
- Константин Николаевич, заберите Ваш плащ, а то вот Вы точно заболеете, простудитесь в одном пиджаке.
Она отдала ему плащ, поцеловала его в щеку, скрылась в подъезде. Он вернулся  к  машине,  сел на место водителя, но еще несколько минут не двигался с места, думал,  приводил мысли в порядок. Сумел или не сумел он переломить ситуацию?  Ему казалось, что сумел. Тут он вспомнил про  адвоката, да, ему нужен хороший адвокат.
По поводу адвоката Савельев решил поговорить с Сан Санычем Приходько. Прямо с утра, на следующий день после свидания с Катей, он попросил Веру пригласить Сан Саныча  для разговора. И когда тот явился, огорошил его вопросом:
- Сан Саныч, может быть, ты знаешь, кто в Москве лучший адвокат по семейным вопросам?
- А кому нужен адвокат по семейным вопросам? Только не говорите, что Вам, Константин Николаевич! – Сан Саныч уселся поудобнее на кресло для посетителей, превратился в слух.
- Мне, Сан Саныч! И не слова больше, я сам все знаю. Ошибся…- Савельев отвечал раздраженно, нервно, и как всегда курил сигарету за сигаретой.
- В очередной раз, Константин Николаевич, в очередной раз.
- Я знаю,  что мне говорили и меня предупреждали. Я сказал, не обсуждаю этот вопрос. Так, что насчет адвоката?
Сан Саныч почесал затылок, произнес:
- Все говорят Резник, Павда, Кучерена. Да, это адвокаты с именем. Но самый лучший адвокат, который выигрывает самое большое количество дел, имеет хорошие связи, и при этом не боится брать абсолютно невыигрышные дела – это Ройзман.
- У тебя есть его координаты?
- У меня есть его координаты. Только Вам это не поможет. Это адвокат семьи Беловых.
- Все равно, я хочу с ним переговорить. Пока я еще член семьи Беловых.
-Ох, Константин Николаевич,  молодо как говориться зелено. До седых волос уже дожили, а не поумнели. Головой почему не думаете?
- Я сказал, не обсуждаю. То, что я идиот, и меня провели как лоха, я понял уже через полгода семейной жизни. Все, Сан Саныч, доволен?
- Куда уж там доволен, расстроили Вы меня, Константин Николаевич… Плачу горькими слезами! Если человек больной на всю голову, и совершает одну и ту же ошибку постоянно, то, по всей видимости, это уже не лечится. При этом, данный человек может быть даже Генеральным директором крупной фирмы!
- Все, Сан Саныч, я понял.   Как-нибудь разберусь со своей семейной жизнью,  разрулю. Спасибо за советы и науку.
- Константин Николаевич, если, что обращайтесь. Может быть, частного детектива нанять или кого еще?
- Пока не надо.
В тот же день Савельев созвонился, и поехал поговорить с адвокатом Ройзманом, визитную карточку которого ему через пару минут, сразу после разговора, принес Сан Саныч. Офис адвоката был  на Никольской улице, рядом с Кремлем и ГУМом, занимал в старинном особняке целый этаж. Вышколенный охранник проводил Савельева в кабинет к адвокату. Такого кабинета Константин еще не видел. Он-то считал, что кабинет, который оборудовал себе покойный Крутов, и в котором сейчас обитал он, Савельев, шикарный. Он ошибался очень глубоко. То, что он увидел в кабинете адвоката, было достойно Лувра! Он потом пытался понять, что это за стиль – ампир что ли? Лепнина, позолота, витые ножки у столов и кресел, стены обиты натуральной кожей тоже с позолотой. Книжные шкафы с антикварными книгами, золотые  канделябры, и хрустальная люстра под потолком (Большой театр отдыхает!). Зачем простому человеку все это?
А адвокат понравился Константину с первого взгляда, хоть имел вид абсолютно не солидный. Лет пятидесяти с лишним, примерно метр шестьдесят ростом,  весьма упитанной комплекции, и при этом абсолютно лысый. В бархатном сюртуке обшитым золоченым шнуром. Савельев подумал,  интересно – а в суде он тоже в этом сюртуке выступает, или в цивильном костюме? Адвокат полулежал в огромном кресле, закинув ноги на подлокотник.  Представился – Лев Рубенович. Савельев присел на кресло рядом со столом адвоката. Достал сигарету. Адвокат среагировал мгновенно. Опустил ноги на пол, сел прямо, потребовал убрать сигарету,  курить нельзя ни в коем случае! Кругом антиквариат! Потом перешел к делу:
- И так, что Вы хотите, Константин Николаевич?
- Честно? Мне нужен развод.
- Простите, я не понял, развод?
- Да, я хочу развестись со Светланой Беловой. Ее имущество мне не нужно, ни под каким видом, если она захочет делить то имущество, которое принадлежит мне, я не возражаю. Единственное условие – либо исключительно моя, либо совместная опека над дочерью.
- Это все?
- Все.
-Но Вы понимаете, молодой человек, Вы не по адресу. Я представляю противоположную сторону. И если Вы обратитесь в суд, я буду представлять интересы Вашей жены.
- Ну и хорошо. Я Вам высказал все свои условия. Расскажите мне мои перспективы.
- Светлана возражает против развода?
-Думаю да. Категорически  возражает ее отец.
- Какое у Вас есть имущество?
- Дом, по меркам семьи Беловых, не дорогой, но стоит прилично,  дорогая машина, десять процентов акций «Белов-Системз»,  определенная сумма денег, несколько сот тысяч долларов.
- И это все?
- Ну да.
- И вы хотите получить опеку над дочерью?
-Но есть еще один момент. Дочь не совсем моя. Это дочь Светланы, но по документам ее отец я.
-То есть  не родная Ваша дочь? Ваши перспективы таковы,  молодой человек, Вам нужно к психиатору. Что Вы еще хотите от меня?
- Совет. Мне нужен опытный адвокат. Желательно мужчина, средних лет, умный, хитрый, со связями, который не испугается, что с противной стороны будет выступать адвокат Ройзман.
- Такой человек есть на свете только один – этот человек я. Другого вы не найдете.
- И, что Вы мне посоветуете?
- Вы хотите развод?
- Да, очень. И свои условия Вам высказал.
-  У Вас есть другая женщина?
-  Да.
- Готовьтесь к скандалам, компромату в «желтой прессе», возможно лишитесь работы, имущества и никогда не получите опеку над дочерью. И еще, я буду выступать с противной стороны, и Вас не пожалею, хоть Вы мне и очень симпатичны.
- Спасибо.
- За что?
- За то, что только посоветовали обратиться к психиатору,не вызвали«скорую психиатрическую помощь» сразу.
- Я дам Вам телефон адвоката Минеева, он не такой пройдошливый, как я, но наглости ему хватает. И меня не боится. Он возьмет много денег, но иск подготовит грамотно, в суде хорошо выступит. Но мой Вам совет, забудьте об опеке над дочерью. Тем более она Вам не родная дочь.  Вы живете с женой под одной крышей?
- Пока да.
- Потяните время сколько возможно. Как только Ваша жена узнает о том, что Вы подали документы на развод, она сразу же начнет копаться в Вашем грязном белье. Старайтесь  сколько возможно, не давать ей повода. Вы думаете, у Вашей жены есть любовник?
- Мне кажется - нет. Мы жили за границей,  недавно в России, она никого здесь не знает.
- Все равно, нужно проследить.
- Я все понял.
- Удачи Вам.
Офис адвоката Савельев покинул с легким и одновременно тяжелым чувством. Он понял, что его дело практически безнадежно, долгожданная свобода дальше, чем он думал, и опеки над Дашей ему не видать. Но общение с адвокатом настроило его на позитивный лад. Что-то все-таки, возможно сделать, ну нет безвыходных ситуаций!   

В Прагу Савельев полетел один. За два дня до поездки Катя свалилась с тяжелейшим гриппом. Она слегка простудилась во время той прогулки под дождем, но ходила, крепилась, пила чай с медом, не признавалась не себе, не окружающим, что больна. И как ей казалось, начала выздоравливать. Но вечером, за пару дней до поездки,  температура у нее поднялась до тридцати девяти, утром Катя  не смогла  встать, голова у нее страшно болела и кружилась, она очень сильно кашляла. Вызвала врача, врач поставил диагноз - грипп, назначил антибиотики, постельный режим. Катя позвонила Вере, расплакалась, просила не ругать ее. Когда Вера сказала Савельеву, что Катя заболела и не поедет с ним в Прагу, тот  побледнел, схватил телефон, стал звонить Кате. Просил у нее прощения, говорил, что это он виноват в ее болезни, он потащил ее гулять под дождем, Кате было очень плохо, она еле говорила, но пыталась убедить Савельева, что тот не причем. Умолила его не приезжать к ней. У него много работы, а она не умирающая.
У Савельева действительно было  много работы. Да и все в корпорации шло кувырком. Начались проблемы с банком, в котором обслуживалась корпорация, и с налоговой инспекцией, где корпорация стояла на учете.  Савельев рассчитывал до поездки в Прагу, уделить хоть немного времени Кате, сходить с ней в ресторан или в театр, не удалось. Он уже боялся, что либо обещать ей, зная как она это болезненно воспринимает, просто объяснил  ситуацию. Она поняла, да и сама видела, что в корпорации проблемы, и чувствовала она себя неважно. Савельев не мог понять, почему у них начались проблемы с налоговой инспекцией.  Они всегда были очень аккуратны при уплате налогов. Савельев лично все контролировал. Но штрафы из налоговой приходили один за другим. Складывалось впечатление, что начался саботаж. Савельев поехал к руководителю налоговой, пытался выяснить причину. Но встречи не получилось. Ему просто указали на дверь. Савельев распорядился готовить иск в суд. У них все налоги уплачены в полном объеме! Он лично проверил прошлые годы, Крутов тоже был очень аккуратен с налогами. И от поездки в Прагу отказаться нельзя. В итоге он поменял билет, вместо четырех дней он планировал пробыть в Праге два. Но и эти два дня он провел как на иголках, постоянно на телефоне. И в итоге опять поменял билет, и улетел сразу после своего выступления, в первой половине следующего дня.
Когда он прилетел из Праги, приехал в офис, там все стояли на ушах. Пришел встречный иск из налоговой службы, заявлялись налоговые претензии на несколько миллионов долларов. Из иска следовало, что за последние пять лет «Белов-Системз-Россия» не платила налогов вообще. На следующее утро Савельев созвал срочное совещание. Вызвал аудиторскую компанию, с которой у «Белов-Ситсемз-Россия» был договор, те подтвердили - претензии налоговой - бред, почему такие долги у корпорации, почему такое расхождение в документах, не ясно. В середине совещания приехала Катя, узнавшая про совещание от Веры, но абсолютно больная, она просто не могла оставаться дома, хотела помочь Савельеву по мере сил. Совещание было в самом разгаре, когда Константину на мобильный позвонил Сан Саныч. Просил выйти на лестницу, предупредил - ему нужно сказать что-то конфиденциальное. Савельев извинился, вышел из кабинета, прошел на лестничную площадку,  увидел Сан Саныча, который преспокойненько курил, стряхивая пепел себе под ноги. Савельев сразу спросил:
- Сан Саныч, что еще случилось? Говори, не тяни…
Сан Саныч улыбнулся:
-Константин Николаевич - это подстава. Руководителю налоговой заплатили. Очень крупную сумму. У нас нет никаких долгов. С налогами все в порядке. Нужно писать заявление в прокуратуру.
- Это точно?
- Мои ребята прижали руководителя налоговой…
- Сан Саныч, ну опять уголовщина…
-Нет уголовщины, руководитель налоговой махровый взяточник. Мы поймали его на другой взятке. Все засняли и записали. У меня есть знакомые менты. Они поговорили с ним о нашей компании. Судиться не нужно. Они все претензии отзывают. Извиняются. Говорят компьютерный сбой. Вот официальное письмо на Ваше имя. Пусть Вера зарегистрирует.
Сан Саныч протянул Константину письмо, тот в свою очередь спросил:
- Сан Саныч, кто заплатил?
- Какая-то женщина…
- Сколько?
- Сто тысяч долларов.
- Дорого стоит репутация «Белов-Системз-Россия».
- Все  крутилось бы дальше, возбудили бы уголовное дело, планировалось многое - вплоть до Вашего ареста. Это им было нужно. Если бы мы смогли заплатить  миллионы долларов, придумали бы еще что-нибудь. 
Савельев вернулся в кабинет, попутно отдал Вере письмо из налоговой. Поблагодарил всех. Отпустил. Катя не спешила уходить, решила переговорить с Савельевым. Когда сотрудники вышли,  она встала из-за стола, за которым осталась сидеть в одиночестве,  подошла к Константину. Он   стоял,  отвернувшись лицом к окну с сигаретой, она встала за его спиной, тихонько спросила:
- Что это Константин Николаевич?
-Подстава, под меня, - ответил он, не оборачиваясь. Затолкал недокуренную сигарету в пепельницу, предусмотрительно оставленную Верой  на подоконнике. Через минуту закурил другую сигарету, Катя заметила - пальцы у него дрожали. Он продолжил: - Они бы не ограничились иском. Хотели возбуждать уголовное дело. Меня бы арестовали. Спасибо Сан Санычу.
- Нет, не может быть… – Катя испуганно замотала головой.
-Кому-то это очень нужно. Сан Саныч сказал - какая-то женщина. Определенно это посредник. Нужно искать концы… – он, наконец, обернулся к ней, его губы чуть дрогнули, он попытался улыбнуться, - Вот, что Катя идите-ка Вы домой, Вы такая бледная... Нет, я сейчас Вам машину вызову. Вас отвезут. Зачем Вы пришли? Вы совсем больны.
-Константин Николаевич, мне жаль, что наша поездка не удалась…- негромко произнесла Катя, но Савельев ее обнадежил:
- Я придумаю что-нибудь еще. Мы поедем обязательно. Езжайте домой, и на работу как минимум неделю не появляйтесь.
Позвал Веру, распорядился вызвать Кате машину. Вера вышла в приемную, звонить в гараж. Савельев на секунду прижал к себе Катю, поцеловал ее волосы. Она быстро коснулась пальцами его лица. Он прошептал: «Иди, ну иди же!», оттолкнул ее от себя, Катя ушла.
Савельев сел за свой стол, он был потрясен. Кому понадобилось уничтожать его? И за что? Кому он перешел дорогу? Только один человек мог сделать это – Пожарский. Но у того нет ста тысяч долларов? Или где-то нашел?  Еще раньше Савельев попросил Сан Саныча последить за Пожарским, узнать с кем тот контачит. Оказалось - ни с кем. Ездил домой, в казино, на дачу, с женщинами не встречался, в офисе подозрительных телефонных разговоров не вел.

Когда Пожарский понял, что его идея с налоговой инспекцией провалилась, он здорово струсил. Тут же позвонил Светлане. Та взвилась. Визжала как раненая тигрица. Эти сто тысяч, которые заплатили за подставу, были ее кровные. Она выпросила их у отца якобы на лечение. И теперь провал! А если за дело возьмется милиция? Пожарский уверял, что их имена никто не назовет, их никто не знает. Переговоры Пожарский вел с мобильного, купленного одной из его пассий. Этот мобильный уже уничтожен. Деньги носила другая пассия, что это за деньги, она не знала.  В итоге – потеряны сто тысяч, и все. Но есть еще два плана. Один проще, другой сложнее. Первый план не затратный, второй стоит очень дорого. Он попробует запустить первый.

Катя вместо недели проболела две. За эти две недели к ней несколько раз приезжала Вера, рассказывала, как дела в офисе. Катя спрашивала – как с налоговой? Вера отвечала - вроде с налоговой все успокоилось. Рассказывала, как  чувствует себя Савельев, что он постоянно о ней спрашивает. Хочет  приехать. Катя отказывалась, не хотела, что бы он видел ее в не слишком привлекательном виде -  больной и бледной.
 Катя упросила выписать ее на работу. Вышла почти больная, еще кашляла. Но дома сидеть просто не могла. Она должна была видеть Савельева ежедневно, перекинуться с ним хоть словом. Она думала о нем, засыпая. Он снился ей каждую ночь, просыпаясь, она продолжала о нем думать. Ее коллеги-подруги смотрели на нее с сочувствием. Спрашивали, что с ней случилось? Но не могла  же, она им сказать: «А знаете, девчонки, я влюбилась в Константина Николаевича Савельева!», ведь засмеют же! Сама же их осуждала, в том числе Жанну. Одергивала, подшучивала над их восхищением новым Генеральным. А вот теперь сама сидит, носом хлюпает, с мобильным даже в туалет ходит, вдруг ОН ей позвонит. Ее подруги, не добившись от нее ответа о причинах ее состояния, как они выразились «беспричинной тоски», решили, что ее сглазили. И ей непременно нужно пойти к гадалке, или какой-нибудь предсказательнице, выяснить причину своего недуга. Катя соглашалась, про себя думала, что выяснять-то ничего не нужно, вон она, причина, этажом ниже сидит - высокий брюнет в белой рубашке. Но мысль о гадалке девочки в ее голову все-таки, заронили. К тому же, учитывая ее состояние, все происходящее она    воспринимала не совсем адекватно.
Как-то в конце рабочего дня,  Катя случайно открыла  первый, попавшийся ей под руку женский журнал,  очутившийся в их кабинет неизвестно каким образом. Катя подозревала, что этот журнал принесли специально для нее ее подруги, что бы хоть как-то ее отвлечь от грустных мыслей, она стала листать журнал, рассматривать картинки, и наткнулась на рекламу оккультных услуг. Удивилась,   сколько гадалок  и предсказательниц себя рекламируют, выбирай любую.  Одно объявление привлекло ее внимание больше других -  «Марианна Мари, ведунья». «Ведунья», а кто это? И может быть ей действительно поможет  «ведунья»? Предскажет ее будущее, или хоть как-то прояснит настоящее? 
Катя позвонила «ведунье», просила принять ее срочно. Услышала в ответ - принять срочно ее не могут, очередь к Марианне на две недели вперед. Катя стала просить – ей нужно очень срочно, две недели она ждать не может, ей очень нужно, что бы ее  приняли побыстрее, она обещала заплатить двойной тариф. Сказали, ждите, перезвоним. Перезвонили почти в семь часов вечера, предложили - Марианна примет ее в восемь вечера, сегодня. Спросили, какой у нее вопрос. Она ответила – личный, отношения с мужчиной… Предупредили – необходима фотография мужчины. Катя распечатала фотографию Савельева с сайта их корпорации. Поехала к «ведунье». Офис «ведуньи» был в переулках у Зацепской площади. Катя долго бродила, пока нашла нужный переулок, нужный офис. Ее отругали за опоздание, провели к Марианне, называющей себя «ведуньей». Это была женщина примерно Катиных лет, крашеная брюнетка с длинными прямыми волосами, чрезвычайно толстая, увешанная драгоценностями, как новогодняя елка – на каждом пальце по два здоровенных кольца, на руках массивные браслеты, по три штуки на каждой, невероятное количество колье и цепочек на шее, и огромный православный крест, все это  золотое, сверкающее, с камнями (настоящие это камни, или стразы, Катя не поняла, может быть и настоящие). Одета Марианна была в какой-то оранжевый балахон, что-то среднее между индийским сари и русским сарафаном, который был  также расшит блестками. Макияж у ведуньи  был тоже выдающимся. Черные тени вокруг глаз, абсолютно белое лицо, и темно-бордовые губы! Картину дополняли невероятно длинные накладные ногти,  черного цвета.
В офисе «ведуньи» звучала тягучая, ритмичная музыка, пахло какими-то благовониями, электричество выключено, горели свечи, на стенах, с черными обоями висели непонятные картины мистического содержания,  букеты сухих цветов и трав,  плюс православные кресты и иконы, какая-то безумная смесь буддийского храма и православной церкви.  Антураж еще тот!  У Кати мгновенно закружилась голова. Она  просто перестала, что-либо соображать, адекватно воспринимать действительность.   Она присела напротив стола «ведуньи». Та пристально посмотрела на нее, поинтересовалась:
- Ну, девушка, зачем ты пришли ко мне?
Катя робко начала:
- Понимаете, есть один мужчина…
Марианна ее перебила:
- И не один! Ну и что этот мужчина? Он, что не любит тебя? – «ведунья» говорила резко, почти грубо.
- Я не знаю! - Катя совсем потерялась, она не знала, как общаться с этой женщиной.
- Давай фотографию! – приказала «ведунья», Катя протянула фотографию Савельева. «Ведунья» внимательно  посмотрела на фотографию, положила ее перед собой. Усмехнулась. Достала откуда-то из-за пазухи потертую колоду карт, перетасовала, нашла трефового короля, положила рядом с фотографией. Подняла руку, поводила ладонью над фотографией и над картой.
- Ну и что ты хочешь? – спросила она у   Кати.
-Я хочу, что бы  этот мужчина меня любил! – сама от себя такого не ожидая, произнесла Катя.
- Ты уверена, что тебе нужен именно этот мужчина? – в голосе «ведуньи» Кате послышалась ирония, и она пожалела, что вообще пришла сюда, но решила стоять на своем, ответила «ведунье» твердо и уверенно:
- И никакой другой!
-Ты, по всей видимости, не в себе, девушка. Этот мужчина любит тебя безумно! – такой ответ «ведуньи» Катю удивил, она просто не поверила ей:
- Не может быть!
- Я же вижу, я для этого здесь. Вы будете с ним счастливы. Это твой мужчина! – «ведунья» была очень убедительна.
- Но он женат!
«Ведунья» начала медленно раскладывать карты вокруг фотографии. Разложила, внимательно посмотрела на карты. Ответила:
- Это не проблема.
- Он женат, у него ребенок! – убеждала Марианну Катя.
«Ведунья» опять разложила карты, подумала, собрала, перетасовала, разложила по новой. Возразила Кате:
- Я уже сказала, это не проблема. А ребенка у него нет.
- Но как же!
«Ведунья»  продолжила тасовать и раскладывать карты, констатировала:
- Нет, ребенок есть, но это ваш с ним ребенок.
- Какой наш с ним ребенок? Это невозможно!
- Невозможного не бывает. Возможно все. Ты разве не знала? Если очень хочется, возможно все. И ребенок возможен. Почему его не должно быть? Вы оба здоровые, молодые. Почему?
- Я не могу иметь детей.
-Это неправда. Кто тебе сказал такое? Я вижу совсем другое.
Катя спросила с сомнением:
- А что Вы еще видите?
- Любовь вашу вижу, завидую вам. Совместную жизнь вашу вижу, между прочим счастливую, очень. И еще, девушка, предупреди его, пусть будет осторожен – смерть его в казенном доме вижу. Избежать ее еще можно. Высокую должность он занимает? Пусть бежит с этой должности…Но ведь не побежит! Так предупреди его – «смерть в казенном доме»!
Катя смотрела на «ведунью» во все глаза. Любовь? Совместная жизнь? Ребенок?  Это невозможно. «Ведунья» не помогла ей, только еще больше внесла сумятицу в ее и так расстроенное сознание. «Ведунья» требовала:
- Что ты еще хочешь спросить?
- Мы действительно будем с ним вместе?
- А ты сомневалась? Я тебе об этом уже час толкую!
- Он женат на дочери олигарха и у них ребенок!
- Ты, что невменяемая? Я уже несколько раз тебе повторила–это не проблема. И ребенка у них нет! Нет  никаких чувств и нормальных отношений! И никогда не было! Он любит тебя! Ты, что не понимаешь русского языка! Он любит тебя!!! .
Катя тихо сказала:
- Спасибо. Сколько я Вам должна?
- Ничего ты мне не должна. Не сделала я ничего, глаза только тебе открыла. Мужика о «смерти в казенном доме» предупреди. Пусть побережется. А то гордый он очень, независимый! Иди, я все сказала…- «ведунья» отвернулась, перетасовала свои карты, начала раскладывать какой-то замысловатый пасьянс, Катю она уже не замечала.
Катя поднялась, прошла через пустые комнаты апартаментов «ведуньи», вышла на улицу. Было  почти десять вечера. Темно. Катя побрела к метро «Павелецкая». Она шла машинально, не разбирая дороги, думала о том, что ей  наговорила «ведунья». Савельев ее любит, они будут счастливы! Но самое страшное, что она услышала – «смерть в казенном доме»! Она должна предупредить его, и, спрашивается как? Она, что ему должна сказать: «Дорогой Константин Николаевич, я здесь на днях была у одной «ведуньи», так она сказала, что Вас ожидает «смерть в казенном доме», будьте осторожны!»…  Ну, и, что он после всего этого о ней подумает? 
       
Глава8.Москва-Санкт-Петербург,апрель,за шесть месяцев до.
            Если бы Константин Савельев не был так сильно увлечен Катей Дружининой, то, получив приглашение приехать в Санкт-Петербург на подписание очередного, очень выгодного, контракта, конечно, заподозрил бы подвох. Но он стремился изыскать любую возможность очутиться с Катей вдвоем, и как можно дальше от Москвы, поэтому факс, пришедший из Санкт-Петербурга, он воспринял как подарок судьбы. Руководство корпорации «Белов-Системз-Россия» приглашали на подписание крупного контракта, связанного со строительством, тендер на реализацию которого, корпорация выиграла, участвуя в конкурсе. Савельев вспомнил, что просматривая документы полугодовой давности, он видел, что корпорация посылала заявку на участие в конкурсе. Он еще тогда удивился, корпорация никогда не занималась строительством. И теперь, по истечении полугода пришел ответ, что конкурс выигран, тендер получила «Белов-Системз-Россия», и руководство приглашали на торжественное подписание. Предстояло пробыть в Питере три дня. Савельев ухватился за эту идею сразу. Он поедет туда с Катей, он и Катя вдвоем в Питере. И ничего сложного, подписание контракта, банкет, культурная программа! То, что ему нужно. Заказали места в гостинице («Октябрьская», 2 одноместных полулюкса), билеты на «Красную стрелу» (как и хотел Савельев – СВ).  Выезд в понедельник вечером, назад - вечером в четверг. Накануне, в пятницу Савельев пригласил Катю. Молча, положил перед ней билет и копию приглашения. Спросил:
- Вы поедите  со мной в Питер?
Катя  взяла билет. На копию приглашения даже не обратила внимания.  Посмотрела на Савельева. Тихо спросила:
- Сколько мы там пробудем?
-Сколько захотим. Я оформил командировку до четверга. Но можем остаться и дольше.
- Конечно, да…
- Собирайтесь. В понедельник вечером, около одиннадцати заеду за Вами. 
Катя пыталась возражать. Он из Подмосковья, из Переделкино поедет за ней через всю Москву, в Перово, потом опять через всю Москву,  на Ленинградский вокзал. Но Савельев сказал,  что домой в понедельник вечером заезжать не будет, больше простоит по пробкам, утром приедет на работу сразу с вещами.    Выходные  Катя провела в расстроенных чувствах. Ругала себя за то, что согласилась ехать с Савельевым. Куда, зачем? Потом  не верила своему счастью, она проведет с Савельевым в Санкт-Петербург три дня,они будут только вдвоем!

В понедельник Катя сидела на рабочем месте, как на иголках, постоянно думала о командировке. Ее коллеги уже привыкли к ее состоянию «беспричинной тоски», вылечить которое не смогла даже «ведунья»,  ничего у нее не спрашивали. Да и спрашивать было просто бесполезно, Катя отвечала невпопад, ерунду, просто не слыша вопросов.  Ближе к вечеру Кате на мобильный позвонил Савельев, возмутился, что та еще на работе, и попросил взять с собой в Санкт-Петербург ноутбук. Катя удивилась, но обещала ноутбук не забыть, хотя подумала, что у Савельева ноутбук всегда с собой, зачем им в Питере нужен второй? А предусмотрительный Савельев почему-то решил, что второй ноутбук им в поездке просто не помешает. Как и обещал он заехал за ней около одиннадцати. Позвонил на мобильный, предупредил - он ждет ее у подъезда. Катя быстро вышла, он загрузил ее чемодан и сумку с ноутбуком в багажник, помог ей сесть в машину. Катя заметила, что он напряженно о чем-то думает. Когда они отъехали от ее дома, спросила:
- Константин Николаевич, что-нибудь случилось?   
Он сосредоточенно свел брови,мотнул головой, ответил: 
- Я думаю о нашей поездке. Пытался дозвониться до оргкомитета по указанным в факсе телефонам, не смог. Я нашел документы, подтверждающие наше участие в конкурсе, подтверждение оплаты регистрационного сбора, но мне вообще-то это все не очень нравиться. Почему пришел факс? Где оригинал приглашения? Я сравнил адреса на приглашении и на документах на участие в конкурсе, в принципе адреса совпадают. Подписи организаторов конкурса тоже совпадают. Но мне все равно что-то не спокойно. После той истории с налоговой, я постоянно жду каких-то неприятностей.
- Вы думаете, что пришедший факс – фальшивка?
-Нет, наверное, нет. Я посмотрел в Интернете, действительно был такой конкурс, наша фирма принимала в нем участие, она есть в списке финалистов конкурса, и результаты конкурса будут объявлены в эту среду.
- Тогда, что же не так?
- Я нашел только наше согласие на участие в конкурсе. А какие материалы мы туда представляли, не ясно. Этим занимался наш общий друг Пожарский. А адекватность того что делает он для меня  под большим вопросом. Поэтому я попросил Вас взять ноутбук. Боюсь, наша поездка из развлекательной может превратиться в деловую.
- Все будет нормально. Вот увидите! – заверила его Катя.
- Дай бог, дай бог… Главное – Вы со мной…

Они сидели друг напротив друга в вагоне СВ поезда «Красная стрела». Катя была в смятении. Она так долго хотела оказаться с ним наедине, поговорить, объясниться, и вот теперь, когда все оказалось так, как она хотела, она  чувствовала себя маленькой девочкой, и не  понимала, как себя вести с ним. Все так же держать на расстоянии, или показать ему, что она согласна на  большее. А если он не хочет большего? Если он пригласил ее поехать с ним просто из вежливости?  Катя вся извелась. Прежние  отношения с противоположным полом, и особенно с Пожарским, напрочь лишили ее уверенности в себе. Она просто забыла, как вести себя  с нормальными взрослыми  мужчинами. 
Катя встала, вышла из купе, и остановилась у темного вагонного окна. Савельев вышел вслед за ней. Встал рядом, обнял ее плечи. Она прижалась к нему, потерлась щекой об его руку, тут же выскользнула из его объятий. Ей стало страшно, она вдруг подумала, они же будут спать в одном купе, он будет от нее так близко!
- Вот, что Катя! - сказал вдруг он, - Вы не бойтесь меня. Я не сплю с женщинами, против их желания. Если не хотите, ничего не будет…
Катя подумала про себя: «Хочу, очень хочу, хочу, что бы было все, но боюсь признаться в этом, боюсь показаться навязчивой…», а ему ответила:
-Константин Николаевич, извините, я, наверное, просто набитая дура.
- Почему Вы так считаете?
- Я не умею вести себя с мужчинами…
- А я, что думаете, умею себя вести с женщинами?
- Думаю да. Вы взрослый, умный. Вы все знаете, все умеете, во всем разбираетесь…
- Да ладно, у меня просто большой жизненный опыт. Я много видел, и хорошего и плохого. Одна армия чего стоила. Как-нибудь расскажу. Если бы не Сан Саныч, не стоять мне  здесь рядом с Вами. Вот, что давайте с Вами кофе выпьем или чаю, и спать будем ложиться. В восемь утра поезд приходит? Сейчас почти час ночи. Спать нам совсем немного.
Легли спать. Катя долго не могла заснуть. Она вертелась на вагонной полке, ей было то жарко, то холодно. Ее раздражало все. Стук колес, движение поезда, его остановки, фонари за окнами, разговоры в коридоре. Но что   раздражало ее больше всего, это то, что Савельев действительно спал. Вот у человека нервы! Она тихонько потянулась, взяла со столика в купе мобильный, посмотрела на экран - три часа ночи. Поезд стоял. Скорее всего - Бологое. Катя спрятала мобильный телефон под подушку. Задремала. Поезд дернулся, двинулся дальше. От этого толчка она проснулась. Больше она так и не уснула. И завидовала Савельеву,  ему  хоть бы что, вон посапывает. А Савельев просто смертельно устал. Он был рад любой минуте сна. А спать в поезде – одно удовольствие. Вообще армия – великая вещь. Учит человека концентрироваться на чем-то одном, а потом  полностью расслабляться. И спать учит в любом положении. Даже стоя.

В Питере как всегда было пасмурно, накрапывал  дождь. Чуть-чуть накрапывал, но было заметно, что скоро дождь разойдется, польет, как из ведра.  Но Савельев с Катей успели до того, как дождь  разошелся, и полил как из ведра, добраться до гостиницы. Благо не далеко – только перейти площадь. Разместились в номерах. Договорились встретиться около десяти утра в холле гостиницы. Катя в номере, перед большим зеркалом  подновила макияж (в поезде ей удалось лишь слегка подкрасить глаза, когда Савельев ненадолго покинул купе, умывался и брился), причесалась, собрала волосы в хвост. После поезда волосы  выглядели не свежими, так как она хотела, не лежали, а мыть голову, у нее не было времени. Она сменила  водолазку, которую надела вчера вечером в поезд, под черный брючный костюм, на нарядную блузку с бантом. Повертелась перед зеркалом, понравилась себе. Надела плащ, спустилась в холл. Савельев ее уже ждал.  Бросил коротко: «Едем!».
То, что произошло потом, оказалось намного хуже того, что предполагал Савельев. В офисе, указанном в документах на конкурс, их действительно ждали. Но ждали не для того, что бы подписать контракт. От них стали требовать материалы, для участия в конкурсе. Доклад на русском и английском, слайды для презентации, кучу заполненных анкет, экономический расчет. Оказалось, это все нужно было представить к сегодняшнему дню. И господин Пожарский, оказывается,  был  в курсе. Именно с ним велись переговоры. Этих материалов у них естественно не было. Кате казалось, что она сейчас потеряет сознание, такой подставы она не ожидала. И конкурс из шести финалистов, указанных на сайте, должен быть очным. Савельев пошел к организаторам конкурса. Катя стояла в коридоре, слышала, как он что-то выяснял на великолепном английском. Английского она совершенно не знала.  Из бурного диалога Савельева с организаторами,  поняла,  материалы им разрешили предоставить завтра.  Когда Савельев вышел от руководства,  Катя  по его каменному лицу  не смогла определить, что он решил. Они,  молча, спустились по лестнице, вышли на улицу. Лил дождь. Зонтов у них не было. Катя спросила:
- Константин Николаевич, что теперь будет?
Он раздраженно ответил:
- У нас два варианта. Первый – уехать сегодня. И забить на конкурс. Второй – появиться здесь завтра,  официально отказаться от конкурса, и  уехать, но уже завтра.
Он начал хлопать себя по карманам, достал пачку сигарет, пачка оказалась пустой. Он бросил пачку в стоящую неподалеку  урну, продолжил: - И сигареты кончились. Вот попали!  Я  идиот. Ну почему не проверил! Ведь чувствовал же, и не проверил. Теперь во всех газетах будет, на всех сайтах - «Белов-Системз-Россия» - лохи. Объявили на весь мир – тендер получили. А вон оно, что…
-Константин Николаевич, не психуйте. Сами говорили, любую проблему можно решить двумя способами. Может быть можно придумать что-либо?
-Что придумать? Что придумать? Доклад на английском языке, экономический расчет, где мы это возьмем до завтра? Мне нужна сигарета, если не покурю–умру. У меня слов нет, что мы за лохи. Доверяй, но проверяй!
Катя поняла – он расклеился  совсем. Нужно брать ситуацию в свои руки. Сказала резко:
- Вот что, Савельев, прекращай истерику. Давай пойдем куда-нибудь, сядем, поговорим и подумаем.
Ее слова возымели действие. Он замолчал, огляделся вокруг, указал на небольшое кафе, до него было метров двести.  Спросил:
- Добежим?
Она кивнула. Он снял плащ, накрыл им себя и Катю, они побежали к кафе.
Кафе было стильным, по всей видимости, дорогим. Еще бы, рядом крупный бизнес-центр. Но посетителей очень мало. Вторник, первая половина дня.  Они сели за столик, к ним подошла официантка. Савельев попросил принести сигареты, «Парламент», две чашки кофе, две рюмки коньяку. Последовал ответ.
- Коньяка нет, «Парламента» нет.
- А, что есть?
- Все есть.
- «Мальборо» есть?
- «Лайт»? Нет.
Савельев  пришел в бешенство, стал выговаривать официантке:
- Я, что говорил «Лайт»?  Принесите  сигареты, какие есть.
- Красные «Мальборо» есть.
- Вот и несите. Виски есть?
- Виски есть.
- Несите, и кофе несите. Кофе, надеюсь есть?
Официантка с недовольным видом ушла.  Катя видела, что Савельев ели сдерживается, еще немного, и он разнесет это кафе. Он грыз ногти, и у него дергалось колено. Официантка ходила мимо их столика, но то, что они заказали, не несла, складывалось впечатление, что она  специально стремиться пройти рядом лишний раз, и задеть их, показать свою значимость. Когда официанта очередной раз прошла мимо, Савельев поймал ее за фартук. Та взвизгнула:
- Молодой человек, не хулиганьте!
Савельев потребовал:
-Вот, что милая, неси-ка наш заказ, поскорее, и жалобную книгу не забудь, директора позови, поговорить с ним очень хочется, здешний сервис обсудить! Что за безобразие! Дорогуша, боюсь это твой последний рабочий день!
- Принесу, принесу…
Официантка попятилась к служебному помещению. Катя смотрела на Савельева с осуждением, потом проговорила:
- Константин Николаевич, зачем Вы так? Если немедленно не прекратите хамить, я  встану и уйду.
Сказав это, Катя подумала, что ей сейчас влетит, как и официантке, и  тогда она выскажет все, что она о Савельеве думает, и, что он сделает с ней за это?  Уволит ее? Но, он, кажется, не заметил ее резких замечаний, сказал очень тихо и проникновенно:
- А знаете Катя, мне несколько минут назад показалось, что Константин Николаевич  благополучно скончался…
- Как? – Катя не поняла.
- Понимаете, во мне два человека живут. Один Костя Савельев, веселый, беззаботный молодой парень, а другой какой-то неведомый Константин Николаевич, пожилой и умудренный опытом. Я не Константин Николаевич, а Костя. А Константин Николаевич Костю вытесняет. И с каждым годом людей знавших Костю все меньше и меньше. И все больше знакомых Константина Николаевича, он побеждает. А это так обидно! Когда говорят Константин Николаевич, я оборачиваюсь, не понимаю, к кому обращаются. Может быть, давайте похороним Константина Николаевича, а? Называйте меня Костя, или на худой конец Савельев? Ну, на «ты»?
Принесли заказ. Официантка расставила чашки и бокалы на столике, опасливо косясь на Савельева. Когда она отошла от их столика, Катя тихо отозвалась:
- Хорошо. Костя, и, на «ты».
- Отлично, давай за это выпьем, – он поднял бокал с виски. Выпил, запил кофе. Вытащил из принесенной официанткой пачки сигарету, щелкнул золотой зажигалкой. Закурил.  Докурил сигарету. Затолкал окурок в пепельницу. Встал, прошел круг по периметру кафе. Официантка, обслуживающая их столик, и еще одна, опасливо отошли в сторону. Савельев вернулся за столик. Достал из портфеля ручку, листы бумаги, и начал чертить схемы. Катя обратила внимание, он чертит левой рукой. Он нарисовал несколько схем. Сказал, показывая эти схемы Кате:
- Вот смотри, как это будет. Вот доклад, его схема. Вот такие слайды. А экономический расчет – раз плюнуть.
Катя смотрела на схемы. Боже как просто. Элементарно. Это все можно легко сделать!   Спросила:
- Костя, ты, что это прямо сейчас придумал? Ты, что гений?
- Да нет, Катюш, еще, когда мне там в офисе, у организаторов конкурса объясняли, что от нас нужно, я начал понимать, как это сделать. А сейчас полная картинка появилась.
- Костя, здорово. У меня в ноутбуке есть подходящая презентация. Я, наверное, смогу сделать слайды.
- Сделаешь? Возьмешь на себя? А я – доклад, и расчет.
- Не веди только себя так по-хамски, ты меня пугаешь.
-Извини, у меня манера такая, перед решением трудной проблемы, мне нужно настроиться. А настраиваюсь я, впадая в панику. Поныть нужно, поворчать, поскулить. Извини еще раз.
   - Извинила.
Константин встал, подошел к барной стойке, купил плитку шоколада, подошел к официантке, которую оскорбил. Протянул ей шоколад, извинился, мол, черный день, все плохо. Официантка тяжело вздохнула. Мол, понятно. Он вернулся за их с Катей столик, с грохотом отодвинул стул, уселся. Катя дотронулась до его левой руки, спросила:
- Костя, почему ты рисуешь схемы левой рукой?
- Я левша.
- Но ты пишешь правой!
-В школе переучили. Но все остальное я делаю левой. Рисую, черчу, хлеб режу, машину вожу, даже ем. В школе переучивали, чуть не били. Я научился писать правой. И мне теперь удобней  правой писать. Так вот.
- Очень непривычно. У меня не было знакомых левшей.
        -У меня мама тоже левша. Катюш, поехали в гостиницу? У нас работа срочная.
Катя поняла, что ему не терпится начать работу, понять, прав ли он со своими схемами. Савельев действительно хотел побыстрее добраться до своего ноутбука, он просто видел, как все будет выглядеть, видел напечатанными листы доклада, схемы, слайды. Он начал понимать, что в конкурсе они не проваляться, если не победят, не опозорятся, по крайней мере.   

В гостинице они расположились в номере Савельева, начали работу. Номер полулюкс  состоял из двух комнат, якобы спальни и якобы гостиной, разделенных легкой сдвижной перегородкой. В спальне была большая двухспальная кровать, трехстворчатый шкаф и столик с зеркалом, в гостиной  - диван, телевизор, пара стульев, журнальный столик и письменный стол. Савельев разместился за письменным столом,  Катя - за журнальным. Примерно к девяти  вечера слайды у Кати были готовы. Савельев заполнил все анкеты, писал доклад. Катя показала слайды Савельеву, попросила:
- Костя, посмотри слайды, может быть, что-нибудь нужно будет переделать. И потом, к слайдам нужны подписи на русском и английском. А у меня с английским плохо.
Савельев оторвался от своего ноутбука, сел рядом с Катей. Стал  смотреть слайды. Показал, где нужно поправить. Подал Кате мысль, какие еще  слайды нужно сделать. Катя напомнила ему про подписи на английском. Савельев признался:
- Катюш, большая проблема. Я не умею писать по-английски. Говорю, да, хорошо, читаю любой текст. Могу переводить с русского на английский и с английского на русский   сколько угодно и что угодно. Но устно. Пишу просто чудовищно. Никогда не мог. Меня преподаватели за это все время песочили. Чтобы что-то написать мне нужно очень много времени, никто кроме меня расшифровать мои записи не может.
- Но, как  мы будем? Нужен доклад на английском!
- Будет на английском. Я же сказал, говорю свободно. Сделаю на английском, могу на немецком, тоже хорошо знаю. Попробуем договориться, на русском доклад сдадим, на английском попозже. Если разрешат, завтра, после конкурса переводить будем. Вместе.
- Костя, ты мне тогда все равно переведи подписи к слайдам, я попробую записать. И по словарю проверю, ты потом посмотришь.
К двум часам ночи Катя с помощью Константина перевела подписи к слайдам. Она старалась ему не мешать,  видела, как тот увлечен работой над докладом, но помощь его, все же ей  требовалась.  Савельев слайды одобрил, посмотрел Катин перевод на английский, внес ряд исправлений. Вернулся к своему докладу. Еще час ушел на исправление ошибок. Глаза у Кати уже слипались. К тому же, в отличие от Савельева, она практически не спала ночью. Она попросила у Константина разрешения немножко поспать, но не поняла, услышал ли он ее. Он увлеченно что-то печатал, зажав в зубах  сигарету. И вообще, как только они начали работать над материалами для конкурса, он курил непрерывно. В комнате уже было нечем дышать. Катя  встала, подошла к окну, чуть приоткрыла его створку, что бы впустить хоть немножко воздуха, потом отодвинула перегородку, и прошла в часть комнаты, являющейся спальней. Там тоже приоткрыла окно, задвинула перегородку, разделась и легла под одеяло на двухспальную кровать. Она слышала, как Савельев в соседнем помещении ходит, двигает мебель, вот он  закрыл окно. Не нужен ему, по всей видимости, кислород. Подумав об этом, она заснула. Савельев разбудил ее в пять. Настроение у него было приподнятое. Он требовал, чтобы она срочно посмотрела, что у него получилось. Получилось великолепно. Катя такого не ожидала. Он чуть подправил ее слайды, она совершенно  не обиделась. Доклад ей показался просто шикарным. Савельев сказал:
- Утром поедем пораньше, я видел,  в бизнес-центре есть сервисный отдел, нам нужно  распечатать все, что мы сотворили, и переплести. Теперь поспать, хоть немножко. 
Он разделся и расположился рядом с ней. Она хотела уйти к себе в номер, но он удержал ее. Заверил - сейчас только спать! Заснул сразу. А у Кати сон был перебит. Она думала о мужчине, который спал рядом с ней. Ее коллеги-подруги  правы – такого второго нет. Ко всему прочему, он еще очень умный. Просто невероятно. Господи, да, как же так!  Что там «ведунья» ей наговорила? Он любит ее? Катя не знала, как он, а она влюбилась в него настолько, что ей было даже трудно дышать рядом с ним!   Она боялась пошевелиться, что бы не разбудить его. Так и пролежала до восьми утра рядом с ним. В восемь она разбудила его, договорилась встретиться в девять утра в холле, тихонько оделась и пошла к себе в номер.

Всех кто участвовал в конкурсе, собрали в одном небольшом помещении, составили список выступающих. «Белов-Системз-Россия» были в этом списке пятыеми предпоследними. На каждого участника было выделено минут по сорок. То есть, ждать своей очереди Кате с Савельевым предполагалось часа три. Катя заметила, что Савельев совершенно не нервничает. Она спросила его об этом, он ответил:
-Да, что нервничать! Будь, что будет. Время теряем, жалко. Сейчас могли бы пойти, по городу погуляли, на теплоходике  прокатились. Если бы знали, что выступления необходимо так долго ждать,  поспать можно было бы часов до десяти, с учетом, что ночь почти не спали, позавтракали нормально.
-Если хочешь, я схожу, куплю  что-нибудь из еды. Мы действительно не завтракали, в гостинице в стоимость номера входит завтрак, могли бы  поесть.
- Да не могу я рано утром есть. Кофе только могу выпить, ты случайно автомат с кофе нигде здесь не видела?
- Внизу в холе есть. Принести тебе кофе?
- Да, если  не трудно. Черный, и сахара побольше.
 Она сходила, принесла ему кофе. Хоть это для него она сделала!
Но им пришлось ждать значительно меньше, их вызвали часа через полтора. Оказалось, двое из списка отказались от участия. Катя не слышала, как выступал Константин. Пыталась подслушать под дверью, но ничего не услышала. Да и если бы услышала, не поняла, весь разговор шел на английском языке. Но пробыл он за закрытыми дверями дольше, чем все участники. Около часа. Когда вышел, Катя подбежала к нему с вопросом:
- Ну, как?
- Понятия не имею…-он пожал плечами,- Мне показалось, им не  понравился мой доклад, по крайней мере, задавали  много вопросов. Хорошо, что я был в теме. Посмотрел историю создания фирмы  наших потенциальных инвесторов, знал, во что они вкладывали деньги. Мою биографию почему-то спрашивали, где работал раньше…
- Ты был дольше всех…   
- Разве, не заметил… - Катя поняла, что он  не с ней, он еще там в зале, продолжает доклад. 
Выступление последнего участника заняло всего двадцать минут. Потом вышли организаторы конкурса. Объявили, что подведение итогов конкурса завтра. Участники стали расходится. Савельев с Катей тоже направились к выходу. Тут к Савельеву подошел один из организаторов, обратился к нему на английском:
- Господин Савельев, Вы не могли бы задержаться?
Катя вопросительно посмотрела на Савельева. Он перевел ей, что просят задержаться. Катя пошла вниз, в вестибюль, сказала, что подождет его там. Она очень волновалась. Похоже, организаторы конкурса что-то уже решили. Только, что?

Савельев вернулся в зал, где проходил конкурс. Если во время доклада он стоял, то сейчас ему предложили присесть, и тут же спросили:
       -Господин Савельев, Вы были Вице-Президентом «Белов-Системз» в Цюрихе?
- Да, в течение четырех лет. – Савельев не понимал, почему его опять спрашивают примерно тоже, что спрашивали час назад.
- Почему Вы вернулись в Россию?
-Погиб Генеральный директор «Белов-Системз-Россия» господин Крутов. Он был Генеральным директором много лет. Я начинал под его руководством. «Белов-Системз-Россия» - очень важное направление для «Белов-Системз», оно приносит максимальную прибыль. Совет директоров решил, корпорацию «Белов-Системз-Россия» должен возглавить я. Все очень просто! – он улыбнулся.
-Господин Савельев, мы хотим сделать Вам очень интересное предложение. Мы предлагаем Вам пост исполнительного Вице-Президента нашей компании. Вы знаете, что наша компания раз в пять больше «Белов-Системз», поле деятельности - огромное. У Вас будет все, что Вы захотите, зарплата – вы сами себе ее назначите. Вас интересует это предложение? – организаторы конкурса выжидающе смотрели на Константина, а тот подсчитывал, сколько человек сидит в президиуме. Оказалось восемь человек. 
- Спасибо, уже проходили, неограниченные полномочия, галеры…- тихо, про себя сказал по-русски  Савельев. Добавил по-английски, - Спасибо нет. У меня контракт с корпорацией «Белов-Системз-Россия» на год, я не проработал еще и полугода. Я привык выполнять обещания. После окончания контракта я не планирую работать на кого-либо.
- И, что же Вы планируете делать?
- Жить… А потом решу, чем заняться…
- Очень обидно. Но Вы подумайте над нашим предложением.
-Хорошо,могу подумать,все равно–нет!–он опять улыбнулся.
- Жаль, что Вы  отказали нам. Но не в этом дело. Хотим объявить Вам заранее – Вы, именно, Вы, господин Савельев выиграли этот конкурс. Тендер получает Ваша корпорация. Поздравляем. Завтра, в одиннадцать, официальное объявление, и подписание контракта. Еще раз очень жаль, что Вы отказываетесь от сотрудничества с нами. И поздравляем с победой!
Савельев не верил своим ушам. Они победили! Пожарский отправил его сюда, рассчитывая, что он ложанется, провалится,  опозорится, у них не было ничего для победы, но они смогли сделать невозможное. Он думал про себя:«Все, Пожарский, это по всей видимости, твоя последняя подлость! Ты  у нас больше не работаешь! А конкурс мы выиграли!  Господи, спасибо! И спасибо родители, бабушка, заставляли зубрить английский!». Он вышел из зала, сорвал галстук, засунул его в карман, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Начал спускаться по лестнице, медленно идти не мог, побежал через две ступеньки. Катя ждала его внизу, с верхней одеждой и ноутбуком. Вот она увидела его. Одно мгновение, и он рядом с ней, еще мгновение – и он поднял ее на руки, закружил, стал говорить:
- Катя, Катюха, мы победили, представляешь – мы победили. Мы выиграли этот идиотский конкурс!
Он поставил ее на ноги, она прижалась к его груди. Не верила, переспрашивала. Потом прошептала:
- Это твоя победа, Костя, только твоя.
- Пошли, пошли отсюда,- он торопил ее, тянул за руку.
Они оказались на улице. Быстро пошли, почти побежали, он не мог идти медленно. Остановились на набережной. Он спросил:
- Ну, куда?
- Ты хотел покататься на теплоходике…
- На теплоходике, так на теплоходике…
С теплоходиком они погорячились. Они нашли пристань, даже дождались теплоход. Сели, отплыли, устроились на палубе. Но очень скоро поняли, что на палубе жутко холодно, воет ветер. Спустились вниз, в кают-компанию. Там было  много народа, все, кто решил в этот день покататься на теплоходе, замерзли, и оказались в кают-компании.  С трудом нашли местечко, что бы присесть. Решили перекусить, но в небольшом баре, расположенном в уголке, не было ничего кроме пива и чипсов. Пиво Савельев не хотел. Хотел шампанского. Расстроился. Катя его успокаивала:
- Костя, ну, что ты, все здорово, а шампанское еще выпьем!
Он согласился:
- Ладно,   думаю, действительно еще выпьем…
Они сидели вдвоем на небольшом диванчике, он обнимал ее за плечи, она прижималась к нему, пальчиком водила по пуговицам его рубашки, пиджак и плащ он расстегнул. Она  подняла голову, заглянула ему в глаза, он улыбнулся, а она сказала: 
- Костя, я до сих пор не верю, что мы выиграли конкурс! Ты знаешь, я все больше убеждаюсь – что если человеку что-то очень нужно, реально что-то нужно, это будет. Вот тебе нужен был этот конкурс…
Он пытался остановить ее:
- Нам нужен…
Она продолжала:
- Тебе, Костя! Да я хотела победы в этом конкурсе, но победы не для себя – для тебя. И все произошло именно так – ты лучший. Много лет назад, когда мама только начала болеть, я приехала сюда, в Питер, хотела попасть в храм Иоанна Кронштадтского. Я остановилась у родственников одной моей подруги, и представляешь, они не знали, где находится этот храм. Я не могла понять, такой замечательный святой, его храм здесь, в Питере, а они не знают где это. С горем пополам мне подсказали примерно куда ехать. Я поехала. Оказалось, я приехала не туда. Ходила, спрашивала. Назвали другое место. Я поехала, и это тоже оказалось не там. Я бродила почти до вечера, искала. Наконец мне сказали, что нужно ехать на трамвае, куда-то за Финляндский вокзал. Я молодая совсем, первый раз в Питере, где этот трамвай искать, где этот вокзал? Я была в отчаянии. Почти плакала. Стояла на трамвайной остановке, ничего кругом не видела. Тут машина останавливается рядом со мной. Там сидел мужчина, водитель. Он предложил меня подвезти…
- И ты поехала, зачем?
- Ты не понимаешь, мужчина не представлял опасности, я это сразу поняла. От него позитив шел, как от тебя…
- Хорошо, дальше…
-А, что дальше? Он спросил меня, почему я так расстроена. Я говорю, храм не могу найти, Иоанна Кронштадтского. А он вдруг говорит, что знает, где это, и он меня отвезет.
- Отвез?
- Да и подождал, и потом домой отвез, и денег взял немного. И я поняла, что мне реально нужно было туда попасть, и поэтому я туда попала таким вот сказочным образом.
- Поедем туда, хочешь? Ты запомнила, где это?
- Да, я помню, и сама хотела тебя попросить.
-Только не сегодня, давай завтра туда поедем. Пойду на палубу, покурю.
Он встал, пошел на палубу. Катя минут пять подождала его, он все не возвращался, она собрала их вещи, пошла за ним. Он стоял на носу теплохода, курил. Она встала у него за спиной, положила ему руку на плечо, он обернулся к ней, улыбнулся :
- Холодно здесь, Катюш, иди вниз.
Она замотала головой:
- Нет, не хочу.
- Тогда иди сюда… - он распахнул  плащ, крепко прижав к себе Катю, укрыл  полами плаща, предложил, - Давай сойдем на берег, где-нибудь в ресторане посидим?
- Не хочу в ресторан… - она отрицательно помотала головой.
- А куда ты хочешь?
- В гостиницу хочу, хочу быть с тобой…
Казалось, он не верит, отстранил ее от себя, заглянул ей лицо, тихо спросил:
- Ты, правда, хочешь?   
- Да, очень…
Она обняла его за шею, спрятала лицо у него на груди. Наконец-то она смогла это смело сделать, не опасаясь показаться навязчивой, и он наконец-то  поцеловал ее, потом еще, и еще раз. К их счастью теплоход причалил, они поспешили сойти. Поймали такси. И все время, пока они ехали в такси, Катя  держала Савельева за руку, словно боялась, что он может исчезнуть. Но он исчезать и не собирался…

Позже Катя несколько раз пыталась собрать, соединить в единое целое, все то, что произошло с ними в тот вечер. Не получалось. Все распадалось на отдельные эпизоды, и постоянно менялось, как детской игрушке-калейдоскопе. Она понимала, что им будет хорошо вместе. Она даже представляла, как это может быть! Но, что это будет именно так, она и вообразить себе не могла!
Сначала они не как не могли открыть дверь ее номера. Еще бы, а как можно открыть дверь, если поцелуи начались еще в лифте, и стоя у двери  в  гостиничный номер невозможно оторваться друг от друга, разжать руки не на секунду! Наконец дверь открыта.   Им даже удалось войти, и захлопнуть дверь с другой стороны. Теперь одежда. Их верхняя одежда, и пиджаки, его и ее остались валяться на полу около входной двери. Там же ее сумка, его портфель с ноутбуком, и еще ее туфли! Но куда потом делась их остальная одежда, и как она оказалась наваленной на полу, около кровати она не могла вспомнить.
  Она помнила, как он поднял ее на руки, и понес на кровать (одежда тогда, кажется, на них еще была!). Помнила его поцелуи, его руки, ласкавшие ее, и одновременно снимающие с нее одежду. Она пыталась помочь ему раздеть ее, пыталась отвечать на его поцелуи, стаскивала с него рубашку, но он почему-то не давал ей этого делать,  тихо, на ухо шептал: «Запомни – я главный!». Но почему? То, что произошло потом,  она могла сравнить только с американскими горками! Вот идет подъем…Она понимает, что вот сейчас он  с ней, и она осознает, что любима им, и еще как! Вот оказывается, как мужчина может любить женщину! Должен любить женщину!  Каждый сантиметр ее тела, каждый вдох и каждый выдох, она вся, от кончиков волос до кончиков пальцев на ногах, она вся - его!  Они поднимаются все выше и выше… Они почти единое целое,  его губы, целующие ее, его руки, ласкающие ее, доставляют просто нескончаемое, нестерпимое удовольствие. Она пытается соответствовать ему, она устремляется ему навстречу, ее руки   обнимают его, она говорит ему на ухо ласковые слова, а может быть и не говорит, может быть ей  только кажется, что говорит.
Подъем продолжается. Она думает: «Как еще выше? Но это уже невозможно!». Она не вынесет! Она уже почти не дышит, она не может больше так, сил у нее уже нет! Она умоляет: «Костя, боже, ну так же больше нельзя!». Но он не отвечает ей, он поднимает ее на невозможную, сумасшедшую высоту, и этот подъем все продолжается.  Она умоляет снова и снова: «Ну, Костя, ну пожалуйста, же!». Он отвечает: «Потерпи!». Она не понимает, как терпеть, не может она больше терпеть. Оказывается, может! И та высота, на которую он поднял ее, уже не кажется ей невозможной и сумасшедшей…А потом начался спуск, не падение, а именно спуск, как в замедленном кино! Плавно, медленно. Она крепко держалась за него. Ей казалось, что если она его сейчас отпустит, она упадет и разобьется, просто погибнет! И весь мир вокруг них начал исчезать, пропадать, просто отваливаться кусками,  и вот ничего не осталось во всем мире, только небольшой пятачок, и на этом пятачке  только они одни! Все, спуск закончен, они на земле, вернее там, в той точке, где начался подъем, на кровати, в гостиничном номере, в Санкт-Петербурге, но вот нет и гостиничного номера, потому что он тоже рассыпался, развалился на миллионы сверкающих частиц, погиб в огненном фейерверке, который поглотил и Катю, и Константина. Все, ничего нет. И вот  опять вспыхивает фейерверк! И все появляется. И вот все уже есть. И все будет. И миллионы лет до них все было точно также, и миллионы лет после того, как их не станет,  все продолжится!
Катя вздохнула, без сил закрыла глаза, как ей показалось – на секунду. И, тут же услышала  голос Константина, он взволнованно говорил ей:
- Катя, родная, открой глаза, пожалуйста, ну открой же глаза…Господи,  что с тобой, тебе плохо?
Она открыла глаза, улыбнулась:
- Ты, что, мне очень хорошо, очень! Со мной такое впервые. Костя, я не знаю, что это было.  Я не думала, что так бывает!
Он с облегчением вздохнул, ответил ей:
- Бывает еще и не так…
- А как бывает? – допытывалась она.
- Если двоим это действительно нужно, и двое это действительно хотят, и хотят именно оба,  и эти двое ценят друг друга, то бывает еще и не так…
Она обняла его, прошептала:
 - Костя мне так много нужно тебе сказать…
- А нужно ли?
- Да, я очень хочу этого…
- Но если очень хочешь, то говори…
- Я люблю тебя!
- Еще…
- Я очень тебя люблю!
- Еще…
- Я безумно тебя люблю!
- Я понял.
Он лежал на спине, она прижалась к нему, положила ему голову на грудь, его грудь была широкой и удобной, поросшей довольно густой растительностью (а как могло быть иначе с его южным типом внешности), но Катю это совершенно не раздражало, наоборот, очень даже нравилось. Он гладил ее длинные светлые волосы, рассыпавшиеся по его груди. Потом вдруг попросил:
- Катюш, я посплю немножко, ну совсем чуть-чуть, ты не спрашивай меня не о чем, минут двадцать, хорошо?
- Да, конечно…
И он действительно заснул!  Повернулся на бок, к ней спиной, и заснул. Катя чуть приподняла голову, заглянула ему в лицо,  заметила - он чуть-чуть улыбается во сне! Он доволен, он счастлив! Ее вдруг осенило - так ведь женщине ничего больше и не нужно, только, что бы мужчина рядом с ней был вот так вот счастлив! Катя легонько, кончиками пальцев, только что бы не разбудить, погладила его щеку, коснулась губами его виска,  потом поудобнее устроилась рядом, прижалась к его гладкой, упругой спине, и тоже заснула.
Проснулась она внезапно. Савельева рядом не было. В комнате стоял полумрак. Шторы закрыты. Складная дверь в спальню задвинута, из-под двери пробивались лучики света. Катя с ужасом подумала,  неужели, то, что произошло сегодня между ними, ей только приснилось? Нет, подушка  пахнет его одеколоном, куча одежды на полу рядом с кроватью, ее и его, а из соседней комнаты слышится его недовольный голос, по всей видимости,  он с кем-то ругается по телефону. 
Она встала, разобрала одежду, разбросанную по  полу, повесила в шкаф. Подумала – ей нужно что-то одеть, во только что? Она увидела на полу его рубашку,  решила – это самое подходящее. Одела. Подошла к зеркалу, включила бра, расположенное рядом, посмотрела на свое отражение, и пришла в ужас - на кого она похожа! Чучело! Волосы спутаны, косметика размазана по лицу живописными пятнами. Но все ее туалетные принадлежности находятся в ванной комнате! А чтобы туда пройти, нужно выйти из спальни и пройти через гостиную, а там сейчас Костя, и он увидит ее в таком непотребном виде! Она нашла бумажный носовой платок, и, послюнив его, начала приводить лицо в порядок. Пальцами разобрала волосы (расческа тоже в ванной комнате!). Толкнула складную дверь, и вышла к Савельеву. Тот сидел на диване, завернувшись в шелковое покрывало с кровати, и говорил по мобильному телефону. Кому-то что-то доказывал. Что-то о каком-то договоре, который требует внесения изменений, и если эти изменения не будут внесены, то договор расторгается. Катя остановилась рядом с ним. Он протянул руку, и за край рубашки потянул ее к себе, усадил на колени. Закончил разговор на повышенных тонах, выключил телефон, бросил  на диван, оттолкнул  подальше от себя. Повернулся лицом к Кате. Проговорил:
-   Привет! Как ты?
Она переспросила в ответ:
- Я долго спала? Почему ты меня не разбудил?
- Нет, не долго, полчаса, не больше – он улыбался довольной улыбкой, и походил на кота наевшегося сметаны. Катя показала на телефон, спросила:
- Кто это был?
- Да так, субподрядчики… - он махнул рукой. - Еще Крутов с ними договор заключал, не захотел более выгодные предложения искать, поленился, теперь мы расхлебываем. А они, эти деятели, не верят, что мы можем их послать, считают себя исключительными. А мы пошлем. Все, больше не с кем не разговариваем, все дела – побоку. Я телефон достал, только, что бы Сан Санычу позвонить.
- А зачем ты звонил Сан Санычу?
-Сказал, что конкурс выиграли, и  что мы остаемся здесь до воскресенья.
- А мы остаемся здесь до воскресенья?
- Думаю, да. У тебя другие планы?
- Возможно.
- Ты хочешь уехать? Иди… – он разжал руки. Катя была в ужасе, он, что ее гонит? Поспешила ответить:
- Нет, что ты! Просто ты за меня все решил, меня перед фактом  поставишь, сам же не любишь, когда за тебя решают. А меня даже не спросил!
- Я думал, ты возражать не будешь…
- Но все равно нужно было спросить…
Тут его мобильный телефон подал голос, заиграл мелодию «Битлз», Савельев начал лихорадочно шарить по дивану – искать телефон. Нашел, стал нажимать на кнопку, что бы выключить, кнопка не срабатывала, телефон продолжал  играть.
- Кто это? – спросила Катя.
-Какая разница… - он продолжал нажимать на кнопку, но телефон все играл и играл.
- Кто это? – опять спросила Катя.
- Не важно…
- Нет важно, кто это звонит? – Катя уже требовала ответа.
- Жена…
Катя вдруг вспомнила - у него  есть жена! Он же чужой муж! И  вот она, его  реальная жена, не какая-то абстрактная, звонит ему по телефону, что-то от него хочет. У них общая жизнь, общие интересы. Она встречает его с работы, рассказывает, как провела день, что поделывала их дочь… Они, может быть, и спят в одной постели, и он занимается любовью со своей женой, так же как с ней, с Катей.  Он говорил, что у него с женой плохие отношения, но возможно, это неправда. Кате стало  тошно, она сказала резко:
- Ответь!
-Не нужно! – отозвался Константин, телефон продолжал играть все громче и громче.
- Ответь! – закричала она.
Он выдохнул:
- Ты сама этого хотела! -  помотал головой, сморщил лоб, взял телефон в руку, на телефоне нажал кнопку вызова, сказал просто и коротко:
-Да…
 Он всегда отвечал по телефону именно так - «Да», а не «Алло» или «Я вас слушаю», а тихое и короткое «Да». Катя услышала, как в телефонной трубке женщина что-то начала истерично выговаривать Савельеву. Тот резко прервал ее монолог:
- Здравствуй, Светлана… Я тебе говорил, я в Питере… Не знаю, скорей всего в понедельник… Я оставлял тебе деньги… За два дня истратить две тысячи долларов…. Ах, это не деньги…. Попроси у своего папаши, я тебе денег даю достаточно… Если, что-то срочное нужно оплатить скажи мне, что. Я позвоню в банк, они оплатят….  Нет, в понедельник…
Катя услышала, что женщина в телефонной трубке стала кричать еще громче,  обвинять Савельева в том, что его гребаный (тут было другое слово!) телефон все время выключен, и она не может ему дозвониться, тот спокойно говорил:
- А зачем тебе до меня дозваниваться? Мы с тобой все вопросы уже решили, и неоднократно. Ты мои условия знаешь…
Женщина в телефонной трубке выкрикивала что-то еще, но Савельев закончил разговор:
- И тебе всего хорошего.
Телефон ему, наконец, удалось выключить, снова отбросить подальше,  он опять помотал головой, обратился к Кате:
- У меня второй мобильный есть, но я забыл к нему зарядное устройство, а у него батарейка села, и он вырубился. Пришлось этот  включить, срочно позвонить нужно было, тут все и прорвались. Ты  слышала весь  разговор с моей драгоценной супругой, понравилось?
Он встал, натянул на мощные плечи шелковое покрывало, поплотнее в него завернулся, достал из пачки, лежащей на  журнальном столике  сигарету,  отошел к окну, закурил. Катя подошла к нему, обняла его сзади, уперлась  лбом в плечо, попросила:
- Костя, ты прости меня, пожалуйста, я не хотела, я просто не подумала!
- Да, что уж там… - проворчал он, потом предложил, - Хорошо поговорим об этом. Но только один раз. Я расскажу тебе о своей семейной жизни! Делай выводы сама -  стоит ли этот случай твоей глупой ревности, или нет…
             Он вернулся на диван, устало откинулся на спинку, она расположилась рядом с ним,  держала его под руку, лбом все также упиралась в его плечо, он продолжил тихим ровным голосом:
- Мы поженились лишь по тому, что так хотел ее папаша – небезизвестный господин Белов...
И рассказал ей, о своих ужасных отношениях  женой, он и раньше говорил, что у них отношения  плохие, но Катя не подозревала, что настолько плохие. Рассказал о том, что Белов просто купил его – высоким социальным положением, высокой должностью, большой зарплатой,  как раба заковал в кандалы, и отправил на галеры, и скинул на него все свои проблемы – с бизнесом, с дочерью и внучкой. Рассказал, что Даша не его дочь. Катя не могла себе простить, что  пять минут назад думала, что он  обманывает, и у них отличные отношения с  женой, и жена его встречает с работы, и делиться своими планами…  Как она ошибалась!
Катя хотела прервать его монолог, сказать, что знает о Даше, но потом осеклась, она не рассказывала ему о «ведунье», он, же ничего о предсказаниях не знает! Теперь до Кати дошло, почему «ведунья» все время твердила – нет у него детей! И жена – не проблема! Он продолжал:
- Я оттрубил на галерах Белова три года. Контракт у меня закончился. Я мог уехать, но не уехал. Светлана постоянно лечилась в психиатрической клинике, девочку я не мог с ней оставить. Ее отец тяжело болен! Мы его месяцами не слышали, не то, что видели. Я остался еще на год. Думал, может быть, Светлана за ум возьмется. Но стало еще хуже. Выхода я не видел. Погиб Крутов, Белов проявился, принял решение – я с семьей переезжаю в Россию. И вот мы здесь. И все по-старому. Я твердо решил – и уже нанял для этого дела адвоката – развод! Светлана отказывается жить в России. Я поставил условие – она должна наладить контакт с дочерью, заботится о ней, и тогда я разрешу им уехать. Но я все равно требую совместную опеку над Дашей! Я понял – что деньги, власть - они не главное в жизни! Они не нужны вообще! Не принесли деньги счастье не Белову не его дочери! Главное любовь, взаимопонимание, терпение. Любовь - она должна быть в душе, ее за деньги не купишь. Прости, может быть, я говорю сумбурно, но мне кажется, ты меня понимаешь…
У Кати из глаз текли слезы. Она ругала себя за  глупую, злую ревность, и понимала, что вот сейчас увидела своего любимого с еще одной стороны, может быть с самой лучшей стороны…
- Костя, прости меня… – прошептала Катя.
Он продолжал:
- Да я дурак набитый. Не слушаю никого, все по-своему делаю, потом расхлебываю. По поводу женитьбы  на Светлане меня все предупреждали - не нужно на ней жениться! Нет, я захотел уехать, должности высокой захотел! И получил по полной! Поговорили? Я не буду больше эту тему с тобой обсуждать.  Здесь нет Светланы. Здесь ты и я! И нам хорошо вместе. Я же тебя не спрашиваю о Пожарском…
- Ты хочешь, что бы я тебе рассказала о Пожарском?
-Нет, не хочу. Хотя одно время, когда я был еще Константином Николаевичем, а ты Екатериной Юрьевной, я очень хотел услышать, что же я не должен был знать. А вот Косте Савельеву это не интересно.
- Все в прошлом. У меня с Пожарским романа никакого нет, и   не было. Он причинил мне очень большую боль, но это было давно. Я не думаю о нем больше. Я забыла его, простила, и отпустила.
- Вот и отлично. Слушай, а сколько времени?
Катя стала искать часы, не нашла, взяла в руки его мобильный телефон. Щелкнула крышкой. Увидела – почти восемь. Сказала ему:
- Почти восемь.
-Я думаю, а почему я так есть хочу! Мы же вообще не ели ничего сегодня.
- А мне есть совсем не хочется!
- Это тебе, а я поесть очень люблю…
-Ну, что ты неправду говоришь! Ты кроме Вериных бутербродов и конфет вообще ничего не ешь, даже в столовую не ходишь!
- Да не умеют в этой столовой готовить! Я лучше бутербродов поем, они вкуснее. Ты не знаешь, ужин в номер можно заказать?
- Да, вот телефон ресторана… - она пододвинула ему рекламный проспект, лежащий на журнальном столе.
- Хорошо, сейчас закажем… Ты, что хочешь?
- Мне все равно, то же, что и ты.
Он стал звонить в ресторан, заказывать ужин. Ужин обещали принести через сорок минут. Он положил трубку телефона, потянул Катю к себе, она возражала:
- Костя, ужин!
- Через сорок минут… Успеем!
- С твоими темпами, нет …
Он чуть отодвинул ее от себя, заглянул ей в глаза, спросил:
- Тебя что-то не устраивает, какие-то конкретные претензии?
- Меня в тебе все устраивает… - оправдывалась она, крепко обнимая его за шею, он произнес негромко:
- Тогда хватит разговоры разговаривать, иди сюда…

Ужин принесли через двадцать минут! Ни Катя, ни Савельев не услышали, что в дверь стучат. Они были слишком увлечены друг другом. Лишь, когда раздался звонок телефона, и Катя сняла трубку (на что Савельев страшно возражал), то услышала, что звонят из ресторана, их ужин уже за дверью.  Савельев никак не мог вспомнить, где его бумажник со всеми  деньгами и карточками, он же должен был расплатиться  за ужин! Они перерыли весь номер, Катя нашла бумажник в кармане его плаща, а плащ с другими вещами валялся в коридоре под вешалкой. Катя повесила верхнюю одежду, поставила обувь, открыла дверь, и официант ввез их ужин. Катя отдала деньги за ужин (на ее взгляд – сумма денег, которую пришлось заплатить за этот ужин, была просто запредельной!), и повезла столик на колесиках в гостиную. Сняв металлические крышки с привезенных официантом, тарелок, она очень удивилась выбору Савельева -   икра, креветки, форель жареная, в общем одна рыба. Плюс еще клубника со сливками, две бутылки шампанского, и коробка конфет! Катя удивилась:
- Одна рыба?
Он пожал плечами:
- Я люблю рыбу. Но не люблю суши. Моя жена никогда этого понять не могла! А я вообще японскую кухню не понимаю. Я русскую кухню люблю, ну европейскую, а от суши избави бог!
- Я тоже японскую кухню не люблю. А спиртное ты себе никакое не заказал?
- А шампанское?
- Но мужчины обычно не пьют шампанское!
-А я пью! Нет, я конечно и коньяк и виски пью, но сейчас не хочу. Мне и шампанского хватит! Давай ужинать!
Она поковыряла форель, съела бутерброд с икрой, есть она не хотела. Остальное съел Савельев, даже ее форель доел! И любо дорого было смотреть, с каким аппетитом он все это уплетал,  держа вилку в правой руке, а нож в левой!  Аппетит у него оказался, дай бог каждому! Они выпили бутылку шампанского, вторую бутылку  забрали в спальню. Устроились на кровати. Он опять лежал на спине, а она головой у него на груди. Он перебирал ее волосы, наматывал на пальцы длинные пряди, она гладила крепкие мышцы у него на груди. Вдруг он спросил:
-  Катя, у меня тогда, перед Новым годом, были шансы?
Она тихонько рассмеялась:
-Савельев, у тебя шансы были всегда, с нашей первой встречи, тогда в луже!
- Но ты тогда ударилась головой и вывихнула ногу, какие у меня на тот момент могли быть шансы, ты что!
- Вот именно поэтому они у тебя и были! С первой минуты нашего знакомства. Ты мог  позвать меня в любую минуту, и днем и ночью, я бы пришла к тебе,  и мы были бы вместе, тебе стоило только захотеть, проявить настойчивость… 
Он ее не понял,  приподнялся на локте, начал выспрашивать:
- Ну как были шансы? Ты же бегала от меня, боялась, твердила, что ты не можешь, ты не такая, это ничего не значит, у меня семья, даже уволиться хотела! На тебе же табличка была: «Не влезай, убьет!». Я уже думал, что все, конец!
- Ты же говорил, что ты охотник! И какой ты после этих слов охотник! Я добыча, ты должен был охотиться! Меня нужно покорять,  завоевывать! Ты называешь себя ловеласом, но ты, как оказалось, совсем не разбираешься в женщинах!
- Наверное, старею! Нюх потерял.
- А  что бы ты стал делать, если бы я сегодня не захотела  ехать с тобой в гостиницу?
- Подождал бы до вечера, и стал бы уговаривать!
- А если бы я не согласилась?
-Ну, тогда, я  заманил бы тебя в свой номер, и взял бы силой!
-Что, правда? Ты же не спишь с женщинами против их воли?
-В этом случае была бы безвыходная ситуация, мне пришлось бы это сделать!
- Покажи как!
- Что показать?
- Как бы ты взял меня силой, я не буду сопротивляться, честное слово!
И он показал. И получилось даже лучше, чем в первый раз.
   
Он разбудил в восемь  утра.  Она открыла глаза и увидела, что он одевается, спросила:
- Ты что?
- Пойду к себе в номер, душ приму, приведу себя в порядок. Бумаги посмотрю кое-какие. Ты поспи еще, если хочешь. Завтрак до которого часа?
- До десяти.
- Встретимся в половине десятого в ресторане.
- Угу.
-Ты не помнишь, мы  ключ от моего номера брали? Я не знаю где он.
- У тебя в кармане плаща.
- Спасибо.
- Костя, не уходи…
- Малыш, но мы через час увидимся.
- Я боюсь с тобой расстаться на минуту…
- Все нормально, ты, что…

На подписание контракта они опоздали. Влетели в зал, когда все уже собрались. Савельева сразу же провели в президиум. Катя осталась среди присутствующих в зале. Как она поняла, большая часть из присутствующих в зале - журналисты. Подписание контракта снимало  и телевидение.
Подписание, пресс-конференция, чуть позже, интервью - Савельев говорил отлично, отвечал на вопросы на русском и английском. От прессы он освободился только в три часа, и сразу на банкет! Катя была расстроена. Сколько продлиться этот банкет? Ей так хотелось побыть  подольше наедине  с любимым мужчиной. С банкета они сбежали через полчаса после его начала. Пошли гулять по городу, благо в Санкт-Петербурге этот день выдался на редкость солнечным и ясным.
Савельев, в отличие от Кати, город знал прекрасно, много рассказывал ей интересного, она слушала, а про себя думала: «А ведь за все время, что мы здесь, я призналась ему в любви сотню раз, а он ни разу не сказал, что любит меня!   Действительно, любит ли он меня? Как это понять?». Они шли по набережной Невы, Савельев попросил:
-Катюш,расскажи мне о себе, как ты жила до нашей встречи?
Она пожала плечами:
- Как жила? Не слишком веселая у меня жизнь была. Отец рано умер. Мы, я мама и брат, нищими остались. Я ребенком была совсем, мне лет тринадцать было, я все деньги заработать пыталась. Даже школу хотела бросить. Тут мама замуж вышла. Деньги появились. Я в МГУ поступила, на юрфак, там с Пожарским познакомилась, в общем, любовь у нас ним была неземная, если это можно неземной любовью назвать, а потом он меня бросил. Работу долго искала, почти год после института без работы сидела… Потом еще раз замуж собралась…
Катя твердо решила не рассказывать Константину, о том, что Пожарский обещал на ней жениться, и бросил ее не один раз, а два, и, тем более, что когда он бросил ее во второй раз она ждала от Пожарского ребенка. Она предчувствовала, какое это произведет эффект, Савельев ринется Пожарского убивать, может и не убьет до смерти, но покалечит! И сядет за это в тюрьму, потому что, Пожарский за членовредительство подаст в суд, это как пить дать! А ей, что делать, передачи ее любимому Косте в тюрьму носить? Нет, не надо этого… Катя продолжала:
 - Не весело. Мы с женихом расстались, если честно – он от меня сбежал, трудностей испугался. Я заболела серьезно, в больницу попала. Ну, вот, наверное, и все. Мама после моей больницы, вообще совсем плохая  стала. Инфаркт за инфарктом. Я последние три года ее жизни не работала, и практически на улицу не выходила, только в магазин и в аптеку, расположенные в нашем доме. В больницу меня с мамой на машине брат возил. Да и не брали ее в больницу надолго. Положат, три дня подержат, и выписывают. Зачем им статистику портить! Когда мама умерла, сразу после ее похорон, я на улицу вышла, прогуляться решила, и поняла – не могу идти, у меня от пребывания в замкнутом пространстве агорафобия развилась, боязнь открытого пространства, представляешь, из подъезда с трудом вышла, и по стеночке, по стеночке… Ужас! Прошло потом. Остальное ты знаешь. Да, еще с братом после смерти матери квартиру разменивали, тоже сил много на это ушло, но разменяли, денег заплатили немеренно, но теперь у меня своя квартирка, маленькая, но своя…   
 - Катюш, тебе тяжело это  рассказывать, я не подумал!
-Не важно, Костя, я должна была рассказать. Не у всех жизнь в шоколаде.Но я не жалуюсь,это моя жизнь,какая бы она не была!
-Катюш, теперь я с тобой, я обещаю –буду заботиться о тебе!
-Нет, не нужно! Савельев, ты действительно не знаешь женщин! Это единицам нужна забота мужчин! В основном женщины сами хотят заботиться о своих мужчинах, опекать их, помогать им во всем! Это нормальное женское желание! У тебя были неправильные женщины!
- Ты, наверное, права. У меня были неправильные женщины! Я вспомнил свою мать, как она заботилась о моем отце и обо мне! И очередной раз убеждаюсь, что я идиот!
- Ты не идиот. Ты, просто, не смотря на все твои превосходные внешние данные, умственные способности и  душевные качества, тоже не очень счастливый человек. И тебе не встретилась правильная женщина!
Он обнял ее, прижал к себе. Сказал:
- Встретилась, уже встретилась! Ты мне все твердила, ах Константин Николаевич, зачем я Вам нужна! Да нужна, потому что, я люблю тебя, глупую, с первой встречи, в этой жуткой луже, люблю! Неужели не понимаешь!
Катя не верила, попросила:
- Повтори…
- Люблю тебя! С нашей первой встречи…
- Я обошла тебя, Савельев, я влюбилась в тебя еще до нашей первой встречи, не видя тебя! А потом еще раз, когда ты меня из той жуткой лужи спас.
- Как это, до первой встречи? Почему? – он не понимал ее, а она продолжала:
- А я видела тебя на фотографии, и еще мне о тебе девчонки все время рассказывали, я сначала отчет себе не отдавала,  внушала себе, что к тебе равнодушна,  но  ты мне на фотографии очень понравился, а чуть позже  поняла – все, влюбилась, в первый раз. А тут и ты со своим «Хаммером», под колеса которого я ухнула, подоспел, и я влюбилась в тебя во второй раз… Когда упала с лестницы, сразу же сознание потеряла, а когда в себя пришла, глаза открыла, тебя увидела, и влюбилась…
- Ну, так не честно!
-Все честно,я правильная, романтичная женщина! Привыкай!

Катя с ужасом считала часы до их отъезда. Осталось семьдесят два часа, вот уже семьдесят один. Вечером она засыпала в его объятьях, утром просыпалась в них же, и понимала, что за всю ночь даже не пошевелилась, боясь разрушить то прекрасное, что было между ними. Ей казалось, что она изучила его, его привычки, его желания, поняла, что он любит, а что нет. Она уже знала, каким образом  ему нравиться целовать ее, как  именно  нравиться заниматься любовью, подстраивалась под него. Она помнила его фразу, что он главный, приняла ее, хочет быть главным – пусть. Днем они гуляли по городу, почти весь город обошли пешком! Побывали, по просьбе Кати, и в храме Иоанна Кронштадтского, где она  заказала молебен о здравии. И заказывая этот молебен, написала на листочке только одно имя – «Константин».  Служительница  очень удивилась, сказала ей, что можно написать еще имена, стоить будет столько же, на что Катя ответила, нет, не нужно. Только одно имя, только один человек.
 И все таки им пришлось возвращаться в Москву.  В воскресенье вечером они сидели, обнявшись в купе «Красной стрелы», понимая, что через несколько часов им придется расстаться. Катя спросила:
- Костя, как мы теперь будем жить… Я не смогу без тебя…
-Я продумал…-он был очень убедителен,-Я ухожу от Светланы. Меня теперь не заставить жить с ней под одной крышей. Я буду каждую неделю навещать Дашу. Думаю, что Светлана не совсем из ума выжила, и девочке вреда не причинит. К тому же там домработница и няня. Я уже сказал, что подготовил иск в суд, начал бракоразводный процесс. Не знаю, сколько он продлиться, думаю не один месяц. Попробую поговорить с Беловым. Пусть решает – остаюсь я в «Белов-Системз-Россия» или нет. Мне вообще-то все равно. Я готовлю проект реорганизации двух компаний, объединения их в одну. Но работы еще много, а времени хорошенько подумать у меня мало. Расскажу об этом Белову. Если даст добро – будем действовать. Пройдет реорганизация – я буду не нужен. А с Дашей, удастся ее забрать–отлично. Нет, будем бороться! Примешь меня с девочкой? – он поцеловал ее, она потерлась щекой о его плечо.
Катя слушала Савельев, и думала, что все не так просто, как ему кажется. Но очень хочется, что бы было именно так.  Обещания, планы, опять обещания. Нельзя обещать, сколько раз она убеждалась в этом! Она мысленно просила: «Савельев, не обещай! Потом, вспомнила, что  сказала «ведунья», вспомнила о «смерти в казенном доме», и  от этих мыслей она похолодела….

         Глава 9. Москва, опять апрель, за шесть месяцев до.
Поезд «Красная стрела» приходил в Москву из Санкт-Петербурга ровно в восемь утра уже много лет подряд, и без опозданий. И в тот понедельник, когда Катя с Савельевым вернулись в Москву, поезд не опоздал. С вокзала Савельев повез Катю к ней домой. Машин было немного, доехали быстро. Поднялись в ее квартиру. Он не бывал в ее квартире раньше, и страшно удивился окружившей его тесноте. Он – крупный, высокий мужчина,  привык к большим, просторным помещениям, высоким потолкам, и тринадцатиметровая комната, трехметровая кухня и низкие потолки привели его  в ступор. Он только смог сказать:
- Катюш, давай  снимем нормальную квартиру!
Катя возразила сразу:
- Слушай, Савельев, это моя квартира, моя собственность, я ее сама купила, и я ее люблю.  Не нравиться, не устраивает, проваливай!
- Нет, меня устраивает, просто очень тесно…
- В тесноте, но не в обиде…
Он шагнул к ней, прижал к себе, шепнул на ухо, показывая глазами на диван:
- Диван раскладывается?
- А если не раскладывается?
- Тогда поедем покупать новый, прямо сейчас…
- Не нужно новый, этот раскладывается. Савельев, нам нужно на работу!
- Мне нужно, тебе разрешаю сегодня не приходить. А я приду попозже. Я в Переделкино живу, пробки…
- Костя, нехорошо врать…
- А кто врет?
В итоге, Савельев отправился на работу только в первом часу дня, приятно проведя с Катей время, приняв душ и с удовольствием позавтракав. Катя удивилась его предусмотрительности. У него оказалась с собой чистая белая рубашка. Катя смеялась над ним, предлагала сменить имидж, и вместо белых рубашек перейти на черные водолазки. Их можно не менять каждый день.
В машине Константин включил мобильный телефон, который был отключен у него все то время, пока он находился в Питере. Посыпались сообщения о неотвеченных вызовах. Много, очень. Набрал номер Сан Саныча. Тот отозвался сразу, сказал - слава богу, все в порядке, только Вера жалуется, названивает  супруга Савельева, на что Савельев сразу же подумал: «А вот драгоценная супруга перебьется!».
В офисе его ждали поздравления от сотрудников с выигранным тендером.  Он поблагодарил всех, прошел в свой кабинет, попросил Веру вызвать Пожарского. Тот появился быстро, и тоже кинулся с поздравлениями:
- Костя, я тебя поздравляю, так здорово, наша корпорация выиграла этот тендер, все отлично, будем работать…
Савельев на поздравления не  Пожарского не ответил, сидел за столом, курил, с тоской смотрел на  Юрия. Тот продолжал:
- Я так рад за тебя…Костя, что ты молчишь?
Тут Савельев уже не выдержал,  медленно и четко произнес:
 - А знаешь, Юрок, ты уволен. Теперь точно уволен, я не хочу тебя больше видеть, не минуты!
-Костя, ты что?–Пожарский был  ошарашен услышанным.
- Я сказал, ты уволен… - Савельев процедил сквозь зубы.
Позвал Веру, Вера заглянула в кабинет, он распорядился:
- Вера, позвоните в отдел кадров, Юрий Валентинович у нас больше не работает. Пусть готовят приказ.
-Константин Николаевич, какая причина увольнения?–в свою очередь спросила Вера.
- Причина? Утрата доверия…
- Костя, ты, что! – Пожарский  чуть не рыдал…
-А, что ты хочешь? Я тебя предупреждал. Раньше ты обкрадывал компанию, в которой  работаешь. Сейчас ты просто захотел эту компанию  дискредитировать. А зачем тебе работать в компании, которую ты не любишь, сотрудников которой не уважаешь, да и сама работа тебе не нравиться!
- Ты, ты это из-за нее, она тебе все рассказала! Из-за Катьки!
-Я уже говорил тебе, что бы ты не смел, так похабно говорить о женщинах!–Савельев начал закипать,- То, что ты бросил Екатерину Дружинину, обещав на ней жениться, я  знаю!
- Увольняешь меня из-за бабы!
- Нет, ты меня не понял! Я тебя предупреждал, мое терпение, хоть и ангельское,лопнуло!Иди,собирай свои шмотки,  уматывай! 
 Пожарский вышел, как побитая собака. Вера  опять заглянула в кабинет Савельева, доложила:
- В кадры позвонила, они удивились, но приказ сейчас будет! Константин Николаевич, а, что он сделал?
- Не важно, Вера. Мы все равно победили.
Тут раздался звонок мобильного телефона Савельева, телефон как всегда лежал перед ним на столе, он посмотрел на экран, звонил Белов. Константин нажал на кнопку вызова, встал, закрыл плотно дверь в кабинет, понял - разговор тяжелый, поднес телефон к уху,  услышал недовольный голос Белова:
- Я просил тебя не трогать Пожарского!
-Он подставил нашу корпорацию… - Савельев вынужден был оправдываться, - Подделал факс, пришедший из Питера. Я видел этот факс в оригинале. Там было не приглашение на подписание, а требование незамедлительно представить документы на конкурс! Зачем он это сделал? Подставить меня? Сначала он воровал деньги, теперь решил подорвать репутацию корпорации…
- Ты это точно знаешь?
-Да, организаторы конкурса неоднократно созванивались с Пожарским, он все знал. И скрыл от меня истинное положение дел. Я понимаю, может быть, я не справляюсь с работой, и поэтому вызываю такие негативные эмоции у господина Пожарского, так пусть корпорацией руководит он!
- Костя, не передергивай! Что за формулировка – утрата доверия? Решим так, он берет отпуск, ищет себе новое место. Я поговорю с его родителями.
- Нужно было уволить его еще тогда!
- Что поделаешь, пожалели. Забыл сказать, Костя, поздравляю тебя!
- Спасибо. Борис Петрович, мне бы хотелось еще кое-что обсудить с Вами…
- Что?
- Я начал бракоразводный процесс со Светланой…
- Я просил тебя повременить. Ты не понял меня! Почему ты упорствуешь?
- Мы со Светланой чужие люди, и чужие уже давно, может быть без меня она будет более счастлива!
- Ты подумал об ее психическом состоянии?
- Похоже, она пришла в норму, по крайней мере, отклонений в ее поведении я не замечал. Мне все равно останусь я после развода в «Белов-Системз-Россия» или нет. Я это уже говорил. Мне  хотелось обсудить  вопрос по поводу объединения двух компаний, нашей и швейцарской, я начал разрабатывать схему!
-Вернемся к этому разговору позже. Может быть, я  смогу приехать в Москву. Через месяц, через два, тогда обо всем переговорим. Пока работай. И немедленно отмени приказ об увольнении Пожарского! Я сказал, немедленно! 
Савельев отключил телефон. Сел за свой стол. Потер лоб, достал сигарету из пачки, сломал ее, достал другую, закурил, позвал Веру. Вера вошла. Остановилась у его стола. Она видела, что Савельев  расстроен. Ей очень хотелось спросить, что случилось, но она промолчала. Стояла рядом с его столом, ждала распоряжений. Но складывалось впечатление, что он  не замечает ее. Она окликнула его:
- Константин Николаевич!
Но он не слышал ее.  Вот докурил сигарету, потер лоб, достал  другую… Вера повторила:
- Константин Николаевич…
Кажется, услышал, поднял на нее глаза, спросил:
- Что, Вера?
- Вы что-то хотели…
-Да, Вера, позвоните в отдел кадров, отмените приказ об увольнении Пожарского, он уходит в отпуск. Пусть оформят на полную катушку, отпускные выплатят.
- Почему, Константин Николаевич?
- Так нужно, Вера…
- Но может быть…
-Нет, Вера, не может. К сожалению, я не могу что-либо изменить.
Вера кивнула. Вышла. А Савельев продолжал мысленно спорить с Беловым: «Нет, Борис Петрович, я не передумаю, я твердо решил! Ваша дочь у меня уже в печенках сидит. Я люблю другую женщину, и хочу быть с ней. И все для этого сделаю…».

Пожарский получил в бухгалтерии деньги за отпуск, вышел на улицу, набрал номер телефона Светланы. Та долго не отвечала. Ему удалось дозвониться до нее только с третьей попытки. Он предполагал, что сейчас услышит, и был готов это все услышать!  Но, что он может поделать, если Константин Савельев оказался умнее, чем он предполагал, и надо отдать ему должное, выкрутился, даже тендер получил. Он бы, Юрий, не смог…Светлана выдала ему по полной программе. Высказала, все, что о нем думает. Юрий с трудом прервал ее:
-Света, я тебе говорил, есть еще один план. Для него нужны деньги. Много. Но это точно, верняк. Я гарантирую.
- Ты гарантировал уже дважды. Прокололись с налоговой, потеряли деньги.  Сколько нужно на этот раз?
- Примерно триста, четыреста тысяч…
- Долларов?
- Да.
- Ты сумасшедший! Где мы возьмем такие деньги?
- Можно частями. Для начала нужно тысяч пятьдесят, для открытия уголовного дела. Потом найдем свидетелей, исполнителей, им тоже нужно будет заплатить. Еще следователю, достаточно крупную сумму, прокурору, и если дело дойдет до суда, придется заплатить судье. Но, я думаю, что суда не будет. Скорей всего все кончиться раньше…
- Что кончится раньше?
- Мы получим,  что хотим…
- У тебя есть хоть какая-то сумма денег?
- Есть около десяти тысяч… Я еще могу продать машину, это еще тысяч тридцать…Но, не хотелось бы…
-Начинай! У меня нет денег, все деньги у моего отца. Муж дает мне минимум. Крупные платежи оплачивает банк, по его распоряжению. Я попытаюсь достать деньги, поговорю с отцом.

Что бы поднять испорченное Пожарским и Беловым настроение, Савельев решил позвонить Кате. Набрал ее номер, она взяла трубку сразу. Он сказал, что любит ее, пообещал  заехать вечером и не очень поздно.   Она тут же почувствовала, что-то произошло,у него дрожит голос,спросила, что. Он ответил:
- Нехороший разговор с Беловым. Он в очередной раз не дал мне уволить Пожарского. Заставил отправить того в отпуск.
- Не нужно тебе связываться с Пожарским. У него мелкая, пакостная душонка. И потом, он уже наказан даже тем, что людей, которые бы к нему относились хорошо, практически нет.
- Он вор и мошенник. Я не понимаю, почему он должен гулять на свободе, тем более работать в нашей компании…
-  Костя, Костя, не кипятись, на этого человека вообще не стоит тратить силы и время, я не хочу разговаривать о нем. Давай поговорим о нас. Как ты думаешь, что я сейчас делаю?
- Что?
- Готовлю ужин. Для меня это подвиг. Я не готовила со дня смерти мамы, больше года. В этой квартире плитой вообще не пользовалась. В микроволновке иногда кое-чего разогревала.  Когда мама болела, я каждый день готовила завтрак, обед,  ужин маме и брату с женой. А обед из трех блюд.  Когда она умерла, поняла–не могу готовить. А сейчас  хочу тебя порадовать!
- Я постараюсь приехать не поздно…
- Костя, я люблю тебя…
- Я тоже.
Он положил трубку. Он обещал Кате приехать. Но не сказал, что не сможет остаться. Ему обязательно нужно сегодня вернуться в Переделкино, и решить вопрос со Светланой. По всей видимости, той уже позвонил Белов, пересказал их разговор.   И еще Даша, он не видел ее целую неделю. Как она?

Катя ждала его. Нервно поглядывала на часы – вот уже восемь вечера – его все еще нет,  он не приехал и в половине девятого. Она набрала номер его мобильного. Он ответил - стоит в пробке, будет в лучшем случае минут через двадцать, выехал в половине восьмого. Катя не находила себе места. Что она только не передумала - авария, больница… Больница – «казенный дом»? Наконец-то звонок в дверь. Он! Прямо возле двери он поднял ее на руки, и понес в комнату…А она думала только  одно, она его безумно любит…
Она кормила его ужином, сама есть не могла, сидела рядом, держала его за руку. Смотрела, как он ест левой рукой.  С ужином она постаралась. Приготовила его  любимые блюда. Пожарила семгу, картошку, порезала салат. Еще когда он только вошел, она поняла, у него не все хорошо. Он улыбается, шутит, подкалывает ее, но глаза у него не веселые. После ужина они уселись на ее диване, он прижимал ее к себе, целовал в макушку, она терлась о  руку, обнимающую ее, щекой, потом   поцеловала несколько раз кисть его руки. Он  тихо сказал:
- Катюш, мне нужно ехать…
- Как, куда, ночь же… - она не понимала его
- Всего одиннадцать часов… Мне нужно ехать в Переделкино. Нашу совместную жизнь мы начнем завтра…
- Костя, нет… Ты обещал…
- Я обещаю тебе…Завтра…
Она отпустила его руку, он встал, пошел к входной двери, по пути натягивая пиджак, она догнала его. На крючке у двери висели запасные ключи от ее квартиры. Она сняла их с крючка и протянула ему. Он взял. Положил в карман пиджака. Открыл дверь, вышел. Стал спускаться вниз по лестнице. Она стояла в дверях, смотрела ему в след. Потом позвала:
- Савельев!
Он остановился, обернулся, и тут же услышал слова, потрясшие его до глубины души, слова, ради которых стоило жить, страдать, и даже умереть, его любимая женщина сказала ему:   
- Савельев, я хочу, что бы ты знал… Больше всего на свете, я повторяю, больше всего на свете  я люблю тебя…
В два прыжка он вернулся к ней, прижал спиной к косяку двери, начал целовать. Она повторяла:«Ну, иди, иди, пожалуйста, уже поздно, пожалуйста!», но не отпускала, удерживала его, он и сам не уходил.  Наконец она оттолкнула его, он побежал вниз…

Когда Савельев подъезжал к своему дому в Переделкино был уже первый час ночи. В доме горел свет! В вестибюле его встречала Светлана, она улыбалась очень ехидно:
- Здравствуй, дорогой! Выглядишь неплохо! Как на личном фронте? Думаю, у тебя там успехи…
- Почему ты не спишь… Что случилось, что-то с Дашей?
- Не сплю, потому что меня разбудила эта сумасшедшая нянька! У ребенка, видите ли, температура!
-Температура? Сколько?  Врача вызывали? Да пропусти  меня!
     Он оттолкнул Светлану, побежал в детскую,  его встретила расстроенная няня:
- Константин Николаевич, как хорошо, что Вы приехали, я говорила Светлане Борисовне, у Дашеньки тридцать девять температура. Она отвечает, что ерунда, дети часто болеют! Врача вызывать не разрешила…
- Я вызову. Когда это началось? Почему?
- Я думаю, она простыла. Мы ездили с ней в бассейн…
Он  набирал телефон детской «Скорой». Вызвал. Спустился в холл. Светлана все еще стояла там. Окликнула его:
- Ты очаровал  нашу прислугу и в Цюрихе и здесь тоже. Они ждали только тебя, на меня ноль внимания. «Вот приедет Константин Николаевич!»!
- Прекрати ерничать. Почему ты не дала вызвать врача? – он был зол и расстроен.
- Дети часто болеют!
- Дура… А если это воспаление легких или менингит!
- А тебе какое дело, это моя дочь…
- Вот, что дорогуша, иди-ка ты спать…
- Ты мне сначала скажи, с кем ты развлекался? Понравилось?
-Почему ты мне не позвонила,не сказала, что заболела Даша?
- А как я тебе позвоню? Твой хренов мобильный постоянно выключен, не понимаю, зачем он тебе тогда нужен! А на телефоне у тебя в офисе сидит тупая ослица, которая отвечает, то тебя нет, то ты на совещании. И постоянно – что передать! А я не хочу, что бы кто-то тебе  передавал мои слова!
-Так ты  мстишь? Это подло! Ребенок ни в чем не виноват!
-Это мой ребенок! Ты к этому ребенку не имеешь никакого отношения!
- Во-первых, ребенок носит мою фамилию, и по документам – я ее отец, и отцовства меня никто не лишал. Это возможно только через суд! Во-вторых – могла бы передать моему секретарю, что Даша заболела! Я бы приехал…
- То, что у Даши температура стало известно два часа назад!
Он в это время был с Катей! Ему стало нехорошо, по спине побежали мурашки, он стал лихорадочно соображать: «Катя!  Как же быть с тобой! Ладно, решу, придумаю, лишь бы с Дашей все обошлось!». Приехала «Скорая». Врач выслушал Дашу. Поставил диагноз - ничего серьезного, сильная ангина, сделал девочке укол, выписал лекарства. Савельев отправил няню спать, остался сидеть  у  постели Даши. Температура начала спадать. Девочка заснула.   Он посмотрел на часы. Три час ночи, «час быка»! Он думал:«Что я завтра скажу Кате?Вернее уже сегодня? Как она сказала тогда,на набережной-не нужно обещать,не нужно строить планов,все не сбудется?Я сейчас понимает, что планов, наверное, действительно нельзя строить…Кто мог подумать, что так все обернется!». Няня сменила его в семь часов утра. Предложила:
-Константин Николаевич, поспите немного, вы всю ночь дежурили, устали.
Устал  ли он на самом деле, он не понимал. Пошел  в свою комнату, стянул через голову рубашку. Стал соображать, что ему нужно сейчас сделать. Нужно принять душ! Нужно ехать в офис! Нужно что-то говорить Кате! Понял - тупик! Он принял душ, и лег в постель. Решил - пару часов поспит, потом позвонит в офис, скажет, что не приедет, потом позвонит Кате, все потом. Он проспал три часа. Проснувшись, набрал номер Сан Саныча. Поговорил с ним, объяснил, что случилось с Дашей, и он сегодня остается дома, если, что-то случится срочное, пусть ему сразу звонят. Теперь самое трудное – объяснение с Катей! Она, наверное, уже в офисе, и знает, что его еще нет на работе. Набрал номер мобильного телефона Кати,  произнес:
- Катюша, это я. Извини. Меня сегодня не будет. Заболела моя дочь. Прости, но, по всей видимости, у нас ничего не получиться, по крайней мере, в ближайшее время. Все намного хуже, чем я предполагал…
- Костя…- только смогла выдохнуть Катя.
- Прости ради бога еще раз, ты была права. Нельзя обещать и строить планов.  Я наказан за это. Я приду завтра, мы поговорим!
Он услышал, как Катя судорожно вздохнула, но тут же взяла себя в руки, ответила ему ровным, спокойным голосом:
-Я не знаю, что тебе отвечать. Наверное, я не буду этого делать. Только ты сам решаешь. Все нормально, я переживу. Ты не  виноват!
Он хотел сказать что-то еще, но Катя  выключила телефон. Он понял – что-либо еще объяснять бесполезно, она  все равно не будет слушать. В принципе, случилось то, что и должно  было  случиться. Все правильно.
          А  Катя после разговора с Савельевым,  думала только об одном: «Боже, что я наделала, зачем подпустила его так близко, неужели не понимала, что все равно  ничего не выйдет, пойдет прахом! Для нашей любви на этом свете нет места! «Ведунья», я почти поверила тебе!».

Следующим утром он ждал ее в переулке, возле станции метро «Полянка». Увидел ее сразу. Она быстро шла от метро к их офисному зданию,  заметила его машину еще издалека, решила пройти мимо. Не удалось. Он вышел из машины, догнал ее, остановил, взял за руку, резко повернул к себе. Катя обратила внимание, что на нем темные  очки, как при первой их встрече он сдвинул их наверх, на волосы, она увидела его глаза. Похоже, он не спал этой ночью, возможно и прошлой тоже. Он потребовал:
- Катя, нам нужно поговорить…
Она замотала головой:
-  Не нужно, Костя, зачем?
Он принялся объяснять:
- Так получилось, и моей вины в этом нет…
Она не стала слушать,  прервала его объяснения:
-Я понимаю, но сам подумай, я говорила  это раньше, я убеждена - на чужом несчастье счастья не построишь, тем более на несчастье маленького ребенка!
- Катя! А как же все, что было между нами, это куда деть?
- Я не отказываюсь не от одного слова, что сказала тебе, и даже я скажу больше – то, что было со мной в Питере, это, по всей видимости, самые счастливые дни в моей жизни! Запомни. Ты решай свои проблемы спокойно. Не переживай по поводу меня. Все нормально!
- Катя, пожалуйста, пойми меня!
- Я понимаю, но сам посуди, чудак ты человек, как мы можем быть вместе? Каким образом? Нет, Костя, это невозможно. Да и не нужно. Все…Если хочешь, я уйду из корпорации… Если тебе больно меня видеть каждый день…
- Нет, этого не будет, я должен видеть тебя ежедневно, и потом я не смогу жить без тебя!
- Сможешь! Сначала будет больно, а потом к этой боли привыкаешь. Месяц, два, три, и тебе будет казаться, что так и должно быть, и боли нет, и ты даже улыбаться сможешь…
- Катя, я не хочу…
-Нет, Костя, все прощай. Теперь ты опять Константин Николаевич!
Она пошла дальше, он смотрел ей вслед. Что она  сказала ему вечером в понедельник:«Я хочу, что бы ты знал, больше всего на свете, я повторяю, больше всего на свете  я люблю тебя!». Таких слов ему не говорил никто и никогда. Это дорого стоит! Он опять догнал ее, пытался удержать:
- Катя! Но не может так все кончится!
- Может! – она говорила резко и холодно. - Константин Николаевич! Давайте больше не будем об этом. Я не предлагаю Вам все забыть, и считать, что ничего не было. Это невозможно! Попробуйте успокоиться, и трезво все взвесить. Может быть, когда-нибудь, может быть даже в этой жизни, мы сможем быть вместе, но не теперь!   
Катя ушла. Савельев вернулся к своей машине. Сел на место водителя, но ехать не смог. Так и сидел, положив голову на руль, повторял про себя: «Может быть, когда-нибудь, может быть даже в этой жизни, мы сможем быть вместе, но не теперь! Катя, Катя! Как мне дотянуться до тебя, как научиться чувствовать, как ты! Любить так же как ты!  Смогу ли я? Я понимаю, об умирающим так нельзя, но,  дорогой Борис Петрович Белов, Вы мне жизнь сломал! Вы и ваша доченька драгоценная!».   

Шел последний день апреля. Вечер, рабочий день подходил к концу. За окнами – светопредставление! Дождь и первая в этом году гроза.   Вера зажгла свет в приемной, заглянула в кабинет к Савельеву, что бы зажечь свет и там.  Увидела, что Савельева за письменным столом нет. Увидела его  у окна, он курил, и, отодвинув жалюзи, смотрел на дождь. Вера подошла к нему. Она еще раньше заметила, что последние две недели он сам не свой, сейчас решила спросить, что с ним происходит.   Но он заговорил первым:
- Вера, как Вы думаете, есть на свете любовь?
- Конечно, есть.
- А справедливость?
- Тоже есть!
- В последнее время  я сомневаюсь!
- Почему?
- Все идет не так! Кажется, вот оно, сейчас все решиться, все будет хорошо, и на тебе, облом! И все плохо!
- Но, наверное, можно было бы переломить ситуацию?
- Нет, практически нет…
- Практически?
- Не придирайтесь к словам. Нет, нельзя…
- Вы всегда говорите, что любую задачу можно решить как минимум двумя способами…
- Эту – нет. Это высшие сферы.
-Понимаете, Константин Николаевич, любовь, если это настоящая любовь, бывает крайне редко, и еще, не все достойны любви, но если человек чувствует, а он это обязательно чувствует, что это настоящая любовь – нужно бороться за нее. Всеми возможными силами. Землю грызть. Отдать все, что можно отдать, поверьте, ничего жалко не будет!
- Бороться?
- Вы же сильный человек, почему Вы не боритесь? Почему жалуетесь?
- Я не жалуюсь. Делюсь фактами…
- Какими фактами? Что все плохо? Не верю, как говорил Станиславский!
- Вера, Вы такая молодая, и в Вас такая большая житейская мудрость. А я может и не старый, но много поживший и много повидавший дурак, ничего не понимаю. А как понять – достоин человек  любви или нет?
- Вот это нельзя объяснить. Вот это высшие сферы. Но это становиться ясно сразу. Понимаете,  если человеку что-то нужно, реально нужно, это любыми способами, даже почти сказочными, получается. Невозможное становится возможным. И повторяю, Константин Николаевич – боритесь! Все силы прилагайте…
- Не знаю Вера, я не знаю, как мне жить дальше…

«Невозможное становиться возможным, если это человеку реально нужно!» - он слышал эти слова от Кати, там в Питере. Там, где они были счастливы. Очень счастливы. Как понять, что ему действительно реально нужно. Катя? Да, она ему нужна. Он не понимает, как ему жить дальше без нее.   Работа работой, но кроме работы есть еще что-то. Можно сидеть на работе и до двух часов ночи. Но потом все равно нужно ехать домой, есть, спать, принимать душ, менять рубашку.Ему хотелось умереть. Но он понимал, что его смерть никому, кроме него самого, пользы не принесет. Даже семье Беловых.

Даша уже давно выздоровела. Врачи говорили, что девочку хорошо бы отправить на море. Месяца на два. Савельев вспомнил, что  двоюродный  брат Сан Саныча, проживающий в Крыму, имеет в собственности  пансионат неподалеку от Судака.    И семья Сан Саныча отдыхает там каждое лето. Вот бы они взяли Дашу с собой, но как уговорить Светлану? Савельев вызвал Сан Саныча для совета. Тот подтвердил:
- Не сомневайтесь, Константин Николаевич! Отличный пансионат. И детей много. Есть корпус, есть коттеджи со всеми удобствами. Их на целое лето снимают. И Вашей дочери там хорошо будет. С кем она поедет туда?
-Не знаю еще. Может быть с няней, я еще не говорил с женой об этом. Сан Саныч, погори с братом, забронируй коттедж, если сорвется, я расходы оплачу.
- Да коттеджей свободных  уже нет. В нашем  коттедже много места, два этажа, и моя супруга может с Вашей дочерью заниматься. У меня же сыновья-подростки, здоровые лбы, им по шестнадцать, близнецы. Они за материнскую юбку  не держаться.
- Когда твоя семья туда переезжает?
- В середине мая. Как ребята учиться заканчивают.
- Возьмете Дашу с собой?
-  А супруга?
- Это проблема, но я постараюсь решить. Если доверенность нужна, я ее отец, я дам доверенность.
- Какая доверенность, Константин Николаевич! Здесь я их в самолет сажаю, там брат у трапа встречает, что Вы говорите!
Он сможет отправить Дашу на море только в середине мая. Ждать примерно две недели. Он дал себе слово – как отправит Дашу, то сразу, немедленно решит вопрос со Светланой. Если Катя не простит его, и они не будут вместе, он снимет квартиру. Но  необходимо пережить еще майские праздники. Рядом со Светланой, без Кати. И еще проблема. Суд. Исковое заявление о расторжении брака приняли к рассмотрению. Светлана вот-вот должна получить повестку. О предстоящем разводе Константин ей так и не сказал. Похоже Белов, ее папаша, тоже.

         Глава 10. Москва, май, за пять месяцев до.
Константин Савельев какое-то время думал, что этот субботний день, в начале мая стал самым ужасным днем в его жизни. Раньше ему  казалось, что  хуже дня дефолта девяносто восьмого года, когда он остался абсолютно  без средств  к существованию, и с огромными долгами, в его жизни не было. А до этого  были  дни, которые он переживал, служа в армии и терпя издевательства «дедов», эти дни тоже были не подарок. Но спустя совершенно небольшой промежуток времени, всего то в несколько месяцев, он понял, что все неприятности, что он переживал, и с «дедами», и с дефолтом, и со Светланой – это цветочки, все может быть гораздо  хуже…Боль, физическая и душевная, унижения,  страдания, когда кажется, что хуже, больнее уже быть не может, но хуже и больнее становиться! И вот наступает предел, потому что вынести такой страшной, такой ужасающей, такой безумной боли не возможно. Но нет, даже самую страшную боль, самую безумную боль оказывается можно вынести. И вот  эта страшная, безумная боль вроде бы проходит, и  ждешь облегчения, но облегчения не наступает, становиться еще хуже, и еще больнее во сто крат, и приходят мысли о смерти, смерть кажется единственным спасением. Но эти сто крат  возможно перенести, если есть желание жить, и для кого жить, и этот кто-то хочет, что бы ты жил,  то возможно, вынести все!

В то субботнее утро он поехал с Дашей гулять в детский парк, и провел там с девочкой практически весь день,  до вечера. Подъезжая после прогулки к дому, он даже не предполагал, что именно сейчас может произойти что-то экстраординарное.  Но произошло! Он поставил машину рядом с домом, вышел, стал высаживать  из машины Дашу, которая сидела на заднем сидении в детском кресле. Тут он увидел выбежавшую из дома Светлану, полураздетую, с растрепанными волосами, и как он понял, в сильном подпитии. Она побежала к нему, остановилась примерно в метре. Он заметил в руке у нее листок бумаги. Он понял – повестка в суд! И тут Светлана набросилась на него с кулаками, лупила, толкала, и при этом выкрикивала:
- Так значит, ты ценишь любовь и ласку! Так ты относишься к людям, которые тебя приголубили, дали тебе работу, платят хорошие деньги! Ты живешь на всем готовеньком, в ус не дуешь! Папаша мой тебя обожает, не знаю только за что! А ты издеваешься надо мной! Так значит, мало тебе, что я здесь в ссылке, в тюрьме, ты меня вообще на помойку выкинуть хочешь! Так меня еще никто  в моей жизни не оскорблял…
Во время монолога Светланы, Савельев стоял с Дашей на руках, защищая девочку от матери. Девочка испуганно смотрела на мать, обхватив за шею Константина, и Савельев инстинктивно прижал девочку к себе. Светлана начала отрывать девочку от Савельева, с криками, что этот человек не ее отец, что он Дашу просто ненавидит, и хочет бросить. Тут подбежала няня девочки,  стала урезонивать, успокаивать Светлану. Савельев почему-то подумал, что российская прислуга нечета швейцарской, которая никогда в их ссоры со Светланой не вмешивалась, держала нейтралитет. Савельеву удалось оттеснить Светлану, оторвать ее от девочки, и он передал девочку няне, попросил увести ее. Но няня с Дашей на руках не ушла, отошла в сторону, и с интересом смотрела на хозяев. Спектакль все-таки. Савельев попытался остановить жену, но та еще больше распалялась:
- Я всегда тебя ненавидела, всегда ждала от тебя подлости. Сколько я от тебя натерпелась, ты садист! Господи, этот человек считает себя идеалом порядочности, и папаша мой так считает!
        - Светлана, зачем этот концерт?–он старался говорить спокойно.
- Концерт? Это только начало! Как ты можешь мне в глаза смотреть, после всего того, что ты со мной сделал?
Савельев понял, что со Светланой разговаривать просто бесполезно. Единственным его желанием было - сесть в машину, и уехать, куда глаза глядят! Вот только куда? А она продолжала:
- Значит, ты теперь решил меня бросить? Конечно, нашел себе другую девку, трахаешься с ней, а меня можно побоку!
- Светлана, ты на улице, что ты несешь! Пойдем в дом, поговорим!
- Нет, пусть все слышат! Ты думаешь, я не знаю о твоих шашнях, я еще могу определить, есть у мужика баба, или нет! У тебя она есть!
- Светлана, я это не отрицаю, мы с тобой говорили на эту тему – у тебя своя жизнь, у меня моя! – он все еще пытался остудить ее пыл, - И, какое тебе дело до меня? Я тебя не контролирую! И, про развод мы тоже говорили. Мне казалось, ты не против была. Ты же меня ненавидишь. И, ты, что думаешь, когда мы жили в Швейцарии, у меня там никого не было?
- В Швейцарии – другое дело! – орала она, -  А теперь все намного серьезней! Господи, и зачем я только согласилась выйти за тебя замуж, зачем папашу послушала…  Папаша уверял - он тебе замечательным мужем будет! Да какой ты замечательный муж! Ты  - урод моральный!
- Светлана, успокойся! Мы разведемся, и возможно ты найдешь себе другого, кто будет действительно тебе хорошим мужем. Я пытался, у меня не получилось! Два года пытался! Тебе этого не нужно!
- Господи, как мне плохо! Как я хочу тебя убить! Сволочь!
Она повернулась, побежала к дому. Савельев вздохнул с облегчением. Он захлопнул дверь машины, которую не успел закрыть до разговора со Светланой, достал из кармана ключи, нажал на кнопку сигнализации, и хотел уже идти к дому. И тут он увидел Светлану на балконе второго этажа, услышал ее крик:
-Ты,что думаешь, справился со мной, думаешь, ты  победил? Нет, ты меня еще не знаешь! Спокойной жизни у тебя не будет!
Он заметил, что няня с девочкой все еще на улице, захотел сказать им, что бы шли в дом, на Светлану внимания он не обращал. Но тут лицо няни побелело, и он увидел, что она закрыла рукой глаза девочки. Он резко обернулся к дому. Светлана влезла на балконное ограждение, и готовилась прыгнуть вниз. Он успел только сказать ей:
- Светлана, ты, что!
 Но она спрыгнула. Он бросился к ней. Она лежала на земле, неловко подвернув одну ногу. Он опустился рядом с ней на землю. Она зашевелилась, повернулась к нему. Прошептала:
- Ну, что получил, я же говорила, ты меня еще не знаешь!
Ему показалось, она потеряла сознание. Он лихорадочно шарил по карманам, искал мобильный телефон, нашел,  начал набирать на мобильном телефоне номер «Скорой помощи». Долго и путано объяснял, что женщина упала с балкона второго этажа. Его спрашивали, какие повреждения у женщины,  он отвечал, что не знает. Почему-то диспетчер «Скорой»  спрашивала у него, какая у больной температура. Он говорил, что человек умирает, а они про температуру! В конце разговора, послал всю российскую медицину далеко и надолго. Но к удивлению, «Скорая» приехала очень быстро. Врачи осмотрели Светлану, успокоили Савельева, что на их взгляд, жить она будет долго, вроде бы у нее ушибы, возможно перелом ноги и сотрясение мозга. Но врач все-таки вызвал милицию. Светлану увезли в больницу им. Склифосовского. Савельев все это время сидел на крыльце в какой-то прострации. То, что Светлана неадекватна он знал всегда. Но, что бы сотворить такое на глазах у своих близких и соседей, это уже слишком! Неужели она ненавидит его до такой степени? Он курил сигарету за сигаретой. Подъехала милицейская машина. Из нее вышел  капитан милиции, примерно одних лет с Савельевым, подошел к Константину, сел рядом на крыльце, не спрашивая, вытащил из лежащей тут же на крыльце пачки сигарету. Савельев щелкнул своей фирменной золотой зажигалкой. Капитан затянулся сигаретой, заговорил:
- Что произошло, рассказывай…
Савельев рассказал. Капитан спросил:
-  Где в это время ты был?
-На улице, рядом с машиной…
-И соседи показывают, что она сама спрыгнула. Она выпила?
- Немного…
- А зачем она это сделала, как думаешь?
- Мне на зло…
- Чего? – капитан разинул от удивления рот.
- Мы разводиться решили… - Савельев пожал плечами, -Но она утверждает, что это я решил, она не хочет. Но на протяжении длительного времени твердит, что ненавидит меня. Не любим мы друг друга. Я на развод подал. Она проучить меня решила!
- Вот дура, а? И что только бабы с нами, мужиками делают! – капитан окинул взглядом двор,  дом, машину Савельева, констатировал: - Вижу, не бедно вы живете. Дом, вон какой, машина супер…
- Не бедно…-кивнул Савельев,- Но  у жены имущества еще больше. У нее отец очень богатый. И я на ее имущество не претендую. Ничего мне от их семейства не нужно.
- Достало тебя их семейство?
 - Похоже на то…
- Ну и как теперь будешь?
- Судебное заседание, по всей видимости, перенесут… Но когда-нибудь она поправиться…
- Дети у вас есть?
-Дочь…
- Сколько лет?
- Четыре года…
- Маленькая еще. И давно вы  живете, как кошка с собакой?
- Больше двух лет…
- Ладно, бывай, поехал начальству докладывать. Криминала нет. Поселок у вас элитный, проверить нужно было
Капитан встал, пошел к своей машине, по пути вытащил из кармана телефон, принялся кому-то названивать, Савельев слышал, как капитан говорит по телефону, что криминала нет, баба-дура назло мужу спрыгнула со второго этажа. Семейные разборки, больше десяти человек видели, она это сама сделала.
Савельев собрался с силами, поехал в больницу к жене. В больнице ему сказали, что Светлана в операционной. У нее обнаружили разрыв селезенки. Потребовалась срочная операция. Так же у нее диагностировали вывих ноги, трещины в нескольких ребрах, и сотрясение мозга. Врачи вынесли вердикт, что она месяц примерно в больнице пролежит. Савельеву это все показалось ужасным. Но в приемном отделении над ним посмеялись, сказали, что она еще легко отделалась. Могло быть и хуже. Операция закончилась почти в десять вечера. Светлану положили в реанимацию. Савельева туда не пустили, На все его вопросы ему отвечали – состояние его жены удовлетворительное, посещения завтра с  утра.
Домой ехать он просто не мог. Как, тогда, перед Новым годом, в Цюрихе, ему нужно было с кем-нибудь поговорить. С тем, кто мог бы его понять. Он сидел в машине, стоящей на стоянке возле больницы, вертел в руках телефон, напряженно думал, потом решился, и набрал номер Кати. Он допускал возможность, что  она  бросит трубку, не захочет с ним разговаривать. Бросит, так бросит, но номер ее он все-таки набрал. Трубку она взяла сразу,  и, услышав его голос, не бросила,  сразу, по голосу, поняла, что у него произошло несчастье. Он умоляюще произнес:
 - Катюша, это Савельев. Пожалуйста, не бросай трубку. Мне очень нужно с тобой поговорить. Очень! - он пытался быть убедительным. Она выслушала его,  в ответ с тревогой спросила:
- Костя, что-то случилось? - по ее голосу, он понял, что она страшно за него испугалось,  ответил ей:
- Случилось…
- Что? Что-то с тобой? Ты где?
- В больнице, в «Склифе»…
- Как, что…? Что с тобой?!
- Нет, не со мной, я жив-здоров, относительно конечно…
- Что? Что же случилось ?
-Со Светланой плохо, она в реанимации.  Сделали операцию, врачи говорят, состояние удовлетворительное. В общем, она…Я не знаю, как это объяснить! Можно я приеду, поговорим…
- Да, приезжай…
Савельев не верил своему счастью, единственный позитивный момент за этот вечер. Вернее не за вечер. Был уже первый час ночи. Начинается новый день. И вроде бы удачно. Он достал из кармана ключи от Катиной квартиры, повертел в руках. Ключи все еще были у него, он их так и не отдал ей. Специально. А она и не вспомнила. Или помнила, и просто не спрашивала? А он думал, что когда-нибудь ему придется  воспользоваться этими ключами…

Катя, после возвращения с Савельевым из Питера и того разговора на следующий день после их возвращения, когда она решила, что они должны расстаться, с ним  не общалась. Не могла. Даже в приемную не ходила. Просила девчонок. Те понимали, что между Катей и Савельевым что-то  произошло. Спрашивали, что там, в Питере случилось? Они, что поругались? Из-за чего? Катя отвечала, все в порядке,    не ругались, просто не сошлись характерами. Девчонки ей возражали. Как не сошлись? У Кати легкий характер, да и у Савельева тоже, не могли не сойтись. Катя обрывала разговор - о Савельеве она говорить не будет, он женатый человек, у него ребенок, и семья у него на первом месте. И хватит разговоров о Питере! Там ничего между ними не было, и быть не могло. Девчонки смотрели на нее с недоверием и сомнением. Подозревали - что-то между ними все-таки было! Это очевидно, это заметно. И они ей высказали, все, что о ней думают.Катя в ответ накричала на них,потом заплакала, и просила прощения. Те пошли ей на встречу, расспрашивать перестали, только разговаривая между собой, думая, что Катя не слышит, иногда возвращались к ее поездке в Питер. А Катя понимала, что забыть Савельева не сможет, это просто невозможно!  Сама же сказала ему, что к боли можно привыкнуть, месяц, два, три и все пройдет … Но почему-то  не получается у нее, боль не уходит!  И еще Катя думала, что Савельев будет и дальше выяснять отношения, просить ее о встрече, но он  как будто не замечал ее.  Она отдавала ему на подпись документы, получала их назад или подписанными, или с аккуратно приколотыми записками, что нужно в этих документах поправить. Ее  удивляло, что записки были прикреплены  не в левом углу документа, как принято, а в правом. Потом она поняла,  все правильно, ведь Савельев – левша!
А вот его ночной звонок  ее совсем не удивил. Она знала, что он позвонит. Через неделю, через месяц – позвонит. И про ключи она не забыла. Она хотела, что бы ключи остались у него! И, он, возможно, когда-нибудь ими воспользовался бы!

Доехал Савельев быстро. Остановился возле Катиного дома, вошел в подъезд, бегом поднялся по лестнице, у входной двери  опять достал и повертел в руках ключи от ее квартиры, но положил обратно в карман, позвонил в звонок. Она открыла сразу же. Коротко бросила:
- Проходи на кухню. Ты есть хочешь? Ты вообще сегодня ел что-нибудь?
- Ел, кажется, утром. Я не хочу, совсем…
-Тогда я  кофе сварю. Ты такой бледный, на тебе лица нет!
- Катюш, я не хочу… Не нужно…
Катя подумала, что если Константин отказывается от еды, а тем более от кофе, значит, его дела плохи…
Коридор в ее квартире был узким, она посторонилась, пропуская его на кухню. Он снял джинсовую куртку, повесил в коридоре на вешалку, прошел на кухню. Он сел за кухонный стол, и вспомнил, как две недели назад сидел здесь же, и Катя кормила его ужином. Как это было давно! Катя прошла на кухню следом за Константином, остановилась у кухонного окна. Стала наблюдать за ним. Он сидел, положив оба локтя на стол, ладонью по привычке тер лоб, потом также по привычке запустил обе руки в волосы, откидывая их назад. Он, по всей видимости, это проделывал сегодня уже не раз, его волосы выглядели неопрятными, висели сальными прядями. Достал  из кармана джинсов пачку сигарет, зажигалку, положил на стол рядом с собой, вопросительно посмотрел на Катю, та кивнула. Он закурил. Катя произнесла:
- Рассказывай…
- Она спрыгнула с балкона  второго этажа… Мы поссорились…- он говорил чуть слышно.
- Почему? Давай сначала… - потребовала Катя.
- Сначала? Хорошо, давай сначала…
И он рассказал ей то, что знали только два человека – он и Белов, и что скрывали долгие годы. То, что дочь олигарха Белова наркоманка со стажем, да и запойная алкоголичка тоже, и лечилась в клинике до встречи с Константином неоднократно. И то, что Белов фактически подставил Константина, подсунул ему свою дочь. Решил, что Константин будет Светлане хорошим мужем, и отцом ее ребенку. И, что зато время, что Константин со Светланой жили в Цюрихе,  она шесть раз  в клинике лежала, от алкоголизма и наркомании лечилась...Он говорил:
- Честно, я был в тупике, я не знал, как быть, все бросить хотел, бежать оттуда. Но Даша.  Понял – Светлана угроза для Даши. Остался. Катюш, у тебя выпить нет? Немножко…
Катя кивнула, принесла из комнаты початую бутылку текилы.  Рассказала, что у нее есть школьная подруга, которая сейчас живет в США. Она приезжала недавно. Они хорошо посидели, повспоминали прошлое, даже поплакали, и часть текилы выпили. Он посмотрел на бутылку, было отпито примерно половина, улыбнулся, да, хорошо девочки посидели! Она достала два стакана, лимон, стаканы поставила на стол, лимон порезала тонкими кружками, разложила на блюдце, блюдце так же поставила на стол. Налила ему половину стакана текилы, себе - на донышке. Села напротив него со стаканом в руке. Он выпил текилу, поморщился, закусил лимоном, продолжил:
- Последний раз это было в конце прошлого года. Я тогда был в Москве. А она  пустилась во все тяжкие, ее не было дома почти десять дней. Белов нанял частных сыщиков. Нашли. Опять лечили. Мне казалось – она пришла в норму.  Но отношения наши стремительно ухудшались. Последние месяцы, что мы прожили здесь в России, вообще постоянно цапались. Она твердила, что ненавидит меня. Ты слышала это. 
Он налил себе еще текилы, подержал стакан в руках, подумал пару минут,    выпил, стал говорить дальше:
- А сегодня  она как с цепи сорвалась. Повестку в суд получила, по поводу развода. Выпила лишнего. С кулаками на меня кидалась, потом пошла на второй этаж, влезла не перила балкона и спрыгнула. На глазах у меня, у соседей, а главное – на глазах у Даши. И все, что бы мне досадить. Господи! Я, вообще, последние несколько лет нормально не спал, только те  дни, что мы были с тобой в Питере. Я не знаю, как быть… Ее папаша, как только я заикаюсь о разводе, начитает просить не спешить, спекулирует, что я один с ней справляюсь. Я боюсь, у меня инсульт или инфаркт будет! Доконают они меня, оба! Теперь она в больнице! 
- Врачи что говорят? – спросила Катя, до этого она не перебивала его, понимала, ему нужно выговориться. Он ответил:
- Да, говорят, ничего страшного, месяц пролежит в больнице.
- А потом что?
-Не знаю! - он закрыл лицо руками, – Не представляю себе. Скорей всего в суд она не пойдет, будет справки представлять, что больна, время тянуть. Ее папаша тоже тяжело болен. Говорит, год, полтора проживет. Если его не будет – корпорации тоже не будет. У меня на год контракт. Я его продлять не хочу. Пусть другого ищут. Катюш, ты прости меня, я тебя своими проблемами нагружаю, но мне нужно поговорить. Хоть какой-то совет получить, убедиться, что я прав. Я никому никогда всего этого не рассказывал, только два человека знали всю правду – я и Белов, вот теперь ты знаешь….
- Ты прав, наверное, другой кто-нибудь на твоем месте, сразу как узнал бы, что ребенок не его – ушел бы. И денег еще с ее папаши срубил. А ты остался…
- Я не могу иначе. Привык к людям относиться по-человечески.  Всегда всем помочь хочу, особенно тем, кто слабее. Даша слабее, требует помощи.
Она взяла его руки в свои, сжала, тихо проговорила:
- Костя, все будет хорошо. Ты справишься, со всем справишься. Ты замечательный человек, самый лучший.
Она поднесла его руки к своему лицу, потерлась о них щекой, потом поцеловала сначала одну его руку, потом другую. Ему удалось высвободить одну руку, он коснулся кончиками пальцев ее щеки, притянул  к себе, поцеловал в губы. Она не сопротивлялась. Отпустила его руку, обняла его за шею, ответила на  поцелуй, и только. Через минуту успокоилась, отодвинулась от него, а он посмотрел ей в глаза. Проговорил:
- Катя, я люблю тебя, я люблю тебя так, что не представляю, как мне жить, что мне делать без тебя… Ты хотела, что бы мы расстались - мы расстались, и не тебе, не мне легче не стало…
Она успокаивала его:
- Савельев, мы все решили, не начинай…
- Не буду, хорошо, хорошо…
Он налил себе еще текилы, в бутылке   осталось чуть на донышке. Катя подумала, что домой он, скорее всего, не собирается, решил остаться ночевать у нее. В принципе, она не возражает, пусть остается.
- Тебе кофе сварить? – снова спросила она.
- Нет, я не хочу… - он замотал головой, - Кать, ты на меня не обижайся. Плохой я ухажер для тебя оказался. С хвостом жутких проблем! И туда же, любовь мне подавай!
       -Костя, перестань, мы все обсудили, продолжения наших отношений не будет… - она пыталась убедить его, но тут же поняла – она убеждает только себя, а он  пожал плечами:
- Нет, так нет.
-Костя, я на твоей стороне полностью…- она успокаивала его, - Я тебя поддержу, я тебе помогу во всем.
Он допил текилу. Катя заметила, как сильно он опьянел. Взгляд его уже не фокусировался, и когда, он пытался поставить локоть на стол, ему удалось это не с первого раза. Она предложила:
- Пойдем, я тебя спать уложу. Тебе уже плохо.
Он кивнул. Ему действительно было плохо. Она прошла в комнату, разложила диван, постелила постель. Пошла на кухню за Савельевым. Тот почти спал, положив голову на скрещенные на столе руки. Она растормошила его, помогла встать. И когда ей удалось поднять его, она ужаснулась,  насколько он тяжелый. Подумала, интересно, а сколько он весит?  Килограммов сто, если не больше. Ей с трудом удалось довести его до комнаты, снять с него ботинки, стянуть джинсы и майку. Она  уложила его в постель, укрыла одеялом, выключила свет, и пошла на кухню. Помыла стаканы, убрала в холодильник блюдце с лимоном. Встала у окна, задумалась. И, что ей теперь делать? Она уже сомневалась, что поступила правильно, когда решила, что они с Костей должны расстаться. Он и правда ее любит, она это чувствовала. Ему очень плохо, ему нужна ее помощь, ее поддержка! И потом, на протяжении, наверное, последних десяти лет от него все окружающие требовали решения серьезных вопросов, глобальных проблем, одобрения, похвалы, считая его сильным, надежным, умным. И он все эти вопросы решал! А, то, что ему самому необходима поддержка,  одобрение, или хотя бы доброе слово – никто никогда не задумывался! И никому нет дела, что его трясет от одной только мысли, что вдруг он не справиться, не сможет, у него что-то не получится, и он не придет первым к финишу! И все вдруг увидят, что на самом деле не такой уж он и крутой, сильный и смелый, он обыкновенный человек, с недостатками, с комплексами…У него действительно никого кроме нее нет! Свое отношение к нему она знала очень хорошо. Даже если бы он ее не любил, ее любви хватило бы на двоих!
Она вошла в темную комнату, тихонько разделась, легла на диван рядом с негромко похрапывающим Савельевым, прижалась к нему, и сразу же заснула.

Катя проснулась среди ночи, вернее уже под утро, у нее страшно болела голова. Боясь разбудить Константина, она попыталась встать, что бы пойти на кухню, и найти там  таблетку от головной боли. Но как только она пошевелилась, он сразу отозвался:
- Катюш, я не сплю…
- Костя, почему?
- У меня голова болит, что это за гадость я пил?
- Это была текила.
- Текила? Не похоже…
- Тебе таблетку принести?
- Да, если можно, и воды попить. Давно так много спиртного не пил. К тому же такого мерзкого. Не умею. Да и учиться уже поздно…
  Она принесла ему из кухни стакан воды и таблетку от головной боли, он поблагодарил, проглотил таблетку, жадно, залпом, выпил стакан воды. Катя отнесла стакан на кухню, вернулась в комнату, но ложится не стала, села  на край дивана… Светало. Он лежал на спине, положив повыше подушку. Катя сидела рядом с ним. Он протянул руку, коснулся ее руки, потянул Катю к себе, попросил:
-Катюша, иди ко мне, поближе…
Она  устроилась рядом с ним, как тогда в Питере, положила голову ему на грудь. Он погладил ее волосы. Заговорил:
- Я хочу тебе вот что рассказать. Мне здесь одна милая девушка целую лекцию прочитала…
- Милая девушка?
- Да, по имени Верочка…
- Наша Верочка?
-Наша, наша. Вот эта мудрая девушка прочитала мне лекцию. О любви. Она говорит вот, что. Любовь – это великое чувство. Оно доступно не многим. И если вдруг тебе повезло, и любовь сочла тебя достойным, и пришла к тебе, именно настоящая любовь, а не влюбленность,  ты сразу это поймешь. И мы с тобой это поняли, мы оказались достойны. И надо эту любовь боготворить, хранить и беречь. Землю грызть, а сохранить ее. А, мы с тобой, Катюша, что с ней делаем? Мы ее на площади к позорному столбу привязали, и хотим на костре  спалить. Она бедная плачет, просит пощадить ее, а мы вокруг ходим, и полешки в этот костер подкидываем. Гори мол, ты наша любовь, синим пламенем. Зачем мы это делаем, Катя?   Ты сказала, что никто страдать не должен… Хорошо, ребенок страдать не должен, а мы, почему должны. Мы с тобой?
- Костя, я не знаю… У тебя семья, дочь…
-Какая семья? Где моя семья? Про жену ты  знаешь, а дочь… У Сан Саныча брат в Крыму живет. У него частный пансионат на берегу моря. Сан Саныч свое семейство туда на лето отправляет. Я Дашу с ними хочу отправить.  В понедельник поговорю, попрошу, если возможно, пусть в ближайшие дни увезут девочку.
-У Сан Саныча замечательная жена. А парни какие чудесные!  А что твоя жена на это скажет?
-Она же в больнице! Врач говорил, что девочке на море нужно. Светлана об этом знает. Отправлю девочку на море, потом буду с ней разбираться, и с ее отцом.
Катя приподнялась на локте. Заглянула Константину в лицо. Коснулась губами его губ, он ответил на ее поцелуй. Она попыталась что-то сказать, он остановил ее, да и она сама поняла – сейчас говорить ничего нужно…
Таким нежным с ней он еще никогда не был. И одновременно это был ее прежний Костя, порывистый, страстный, требовательный. Но он перестал останавливать ее, уже не говорил, что он – главный! Она сама попросила: «Костя позволь мне любить тебя, пожалуйста, позволь! Но зачем ты все время всем доказываешь, что ты первый, ты лучший, ты главный,  мне этого не надо доказывать. Я и так это знаю. Ты лучший. Позволь мне, пожалуйста!». Он позволил… И она любила его, так как могла, так как умела,  выплеснула всю свою боль, тоску, отчаяние! Шептала нежные слова любви, такие слова от которых его бросало в дрожь! И опять весь мир сузился, сконцентрировался в одной точке, и эта самая точка оказалась именно в Катиной квартире! И во всем мире только двое – она и человек, которого она любит, любит до безумия… И то, что сейчас происходит между ними, это чувство - дар свыше! И прав, сотни раз прав Костя – они не имеют право это чувство  уничтожать…Потом, когда они  лежали прижавшись друг к другу,  усталые, но невозможно счастливые, он тихо сказал ей:
- Ну, оставим ее в живых?
- Кого?
-Нашу любовь…
- По моему, мы уже сделали это…
- И ты обещаешь меня больше не останавливать?
- Останавливать?
- Да, своим «Савельев, не начинай!»…
- Костя, прости…
- Вот и отлично… Я посплю? Разбуди меня в восемь…
Он  обнял ее, и заснул. Катя подумала, что он, похоже, приходит в норму, уже спит. Если утром он попросит есть, будет совсем отлично! С этими радостными мыслями она заснула.

Они проспали. Катя проснулась как будто от толчка, глянула на часы, ужаснулась - почти десять!   Начала расталкивать крепко спящего Константина:
- Костя, вставай, но вставай же…
Он с трудом проснулся, сел на диване, потер лицо руками, спросил:
- Сколько время?
- Почти десять…
- Почему ты меня не разбудила?
- Ну, ты даешь! Как я могла тебя разбудить? Я тоже спала! – она была возмущена до предела, вот это наглость с его стороны! Хотела высказать свое «фи»», но он тут же извинился:
- Извини… Мне нужно принять душ…
Он отправился в ванную. Вернулся через минуту. Катя убирала постель, он попросил:
- Катюш, ты не сходишь в магазин?
- А, что тебе там нужно? – она удивилась.
- Не могу небритым ходить. С армии еще. Просто привык. Во сколько не встану утром, хоть в пять, хоть в четыре, небритым не пойду. И потом, зубы нужно почистить, у меня щетки нет…
- Ну, щетку я тебе, пожалуй, найду, а вот с остальным проблема… - Катя улыбалась, он выглядел потешно со своим снобизмом, - Ладно, умоюсь и схожу. Ты мне список напиши, что тебе купить, и какой фирмы…
- Да фирма без разницы…
- Вот тебе ручка, бумага пиши! - она протянула ему блокнот и ручку, сама пошла в ванную.
Когда она вернулась, он протянул ей список. Он оказался обширным. Катя изучила список, удивилась:
-Ну, вот это тебе все нужно, я понимаю, но зачем тебе майка?
- Я привык каждый день надевать чистую…
- Ну ты и сноб…  А, вообще, почему ты небритым не хочешь ходить, непонятно, тебе легкая небритость идет…
- Ты еще скажи, у меня вид брутальный… Терпеть не могу это слово, и еще «харизма», тоже модное слово, неприятное…- он, уже одетый в майке и джинсах, с недовольным видом сидел на сложенном диване, она села рядом, и что бы чуть растормошить его, положила свою руку на его колено, обтянутое джинсовой тканью, и он тут же накрыл ее руку своей рукой. Она принялась его убеждать:
- Между прочем в словах «брутальный» и «харизма», ничего плохого нет. И ты этим определениям полностью соответствуешь…
-Как это?
-А вот так, брутальный мужчина – это мужчина, который любит, что бы все было только так, как он хочет. А, харизма – это твердый характер. Скажешь - к тебе не подходит?
- Ладно! Я хоть и брутальный, и харизма у меня присутствует, но небритым все равно ходить не буду. Извини. Ты в магазин сходишь? – он напрягся, она тут же успокоила его:
- Схожу, вот только, что одеколон твой любимый в продаже будет, не гарантирую. Здесь, все таки, окраина…
Она вернулась через полчаса, все купила по списку, даже одеколон и майку. Еще через полчаса Савельев, чисто выбритый, с мокрыми, гладко причесанными назад,  волосами, в новой майке, сидел у Кати на кухне, и с удовольствием поедал  приготовленный ею омлет с ветчиной. Катя, подперев подбородок рукой, смотрела на него и счастливо улыбалась, радовалась - похоже ей удалось привести его норму. 

В больнице Савельеву пришлось пережить много неприятного. Во-первых – врач начал пытать его, как часто и как много его супруга употребляет спиртного, оказалось, перед тем как сигануть с балкона, Светлана выпила как минимум бутылку (и не вина, а водки или коньяка!) – это определили по анализу крови.  Во-вторых, так же оказалось, что ко всему прочему его супруга наглоталась сильнодействующих препаратов (и где она их только взяла!). Савельев все отрицал, говорил, что этого быть не может, но ему показывали соответствующие справки… И  еще пожаловались, что его супруга устраивает скандалы, терроризирует врачей, отказывается от лечения, запустила стаканом с водой в психиатора, пришедшего с ней побеседовать. Если он не урезонит ее, то через некоторое время ее переведут в психиатрическую больницу.
 Савельев пошел в палату к Светлане. Та, с королевским видом возлежала на трех подушках,  встретила его в штыки. Мол, чего приперся,  все из-за тебя, во всем ты виноват. Он, пододвинул стул, уселся рядом с ее кроватью, молча ее выслушал. Ответил:
- Так, дорогуша, если не прекратишь хулиганить, тебя переведут в психушку, мне это обещали. И я палец о палец не ударю, что бы тебя оттуда вытащить. Долго тебя там не продержат, от силы недельку, может быть дней пять, но уколы и жесткое обращение я тебе гарантирую. Будешь буянить, тебя свяжут, и ремнями пристегнуть к койке. Хочешь? С тобой церемониться никто не будет, ну и что, что ты дочка олигарха, мы не в Швейцарии.
- Ты не будешь этого делать…
- Могу, и сделаю. Договоримся так, ты принимаешь все процедуры, с врачами сама доброта, тебя все устраивает. И с психиатором ты побеседуешь как миленькая!  На следующей неделе я переведу тебя в другую больницу, частную, если эта больница тебе не нравиться… Понятно. И потом, каких таблеток ты наглоталась?
- Откуда ты знаешь?
- Врач сказал. Я попытаюсь это уладить, но, опять тебе говорю, мы не в Швейцарии, здесь все намного серьезнее, и если тебя, не дай бог, задержит милиция, я опять же, тебе говорю, я тебя отмазывать не буду, не надейся.
-  Не пугай меня…
- Я не пугаю, я предупреждаю. Если ты можешь на глазах у ребенка вести себя подобным образом, я не знаю, что еще от тебя ожидать!
-  Все из-за тебя, ты виноват…
- Это я уже слышал! Все, до свидания. Как организую тебе другую больницу, сообщу.
- Погоди, ты, что, меня больше не навестишь? А если мне что-нибудь понадобиться?
- Если тебе, что-нибудь понадобиться – позвони нашей домработнице, она привезет. Мне тебя навещать некогда, да и зачем? Что нас с тобой связывает?
- А Даша?
- О Даше я позабочусь…
-Вот, что касается Даши, я спокойна, ты на редкость хороший отец, хоть она и не твоя дочь.
- Я хочу отправить ее в частный пансионат на море, там хорошие условия, ты не возражаешь?
- Нет, врач об этом предупреждал…
- Ловлю тебя на слове…
И он, можно сказать, с легким сердцем, поехал к себе домой, в Переделкино.

В понедельник утром Савельев приехал в офис раньше обычного. Но Вера уже была на месте. Поливала цветы. Обернулась к вошедшему в приемную Савельеву, улыбнулась:
- Константин Николаевич, Вы сегодня  рано!
Савельев улыбнулся в ответ. Вера внимательно посмотрела на него, спросила:
- Вы смогли, да смогли?
Он не понял. Или сделал вид, что не понял :
- Что смог?
- Вы вернули ее?
- Кого вернул?
- Любовь…
Он улыбнулся еще шире:
- Что, так заметно?
- Вы улыбаетесь, и глаза у Вас другие…
- А какие до этого были?
- Мертвые, а сейчас живые…
-Ладно, Вера, не говорите ерунды, это все Ваши фантазии. Как только Екатерина Юрьевна придет, позовите ее ко мне…
- Она уже заходила, Вас спрашивала…
- Позовите…
Он направился в свой кабинет…

Катя пришла через пять минут. Когда она вошла, Савельев встал, плотно закрыл дверь, даже прислонился к ней спиной, притянул к себе Катю, прошептал ей на ухо:
- Я так давно не целовал тебя, почти сутки…
- А если войдут?
- Не войдут, там Вера, она не пустит… Иди ко мне… Я хочу сказать тебе что-то очень важное -  я люблю тебя…
Она пыталась освободится из его объятий, заглядывала ему в глаза, требовала:
-Костя,милый, как у тебя дела, лучше это скажи, я волнуюсь!
- Все нормально, все хорошо…
- Честно?
- Ну, правда, честно…
- Верю, у тебя глаза другие…
         -Какие  другие? Вы, что сговорились? Сначала Вера, теперь ты?
- Ну, у тебя действительно другие глаза – счастливые…
- Катя, я заеду вечером? Не очень поздно… Можно? Или подождешь меня немного, поедем вместе?
Катя смотрела на него и понимала, что не может отказать ему. У него действительно изменились глаза, они, и, правда были живые и счастливые.
 Когда  Катя ушла, Савельев  попросил зайти Сан Саныча. И когда тот появился,  сразу же начал с места в карьер:
- Сан Саныч, дорогой, я к тебе опять с просьбой.
- Всегда, пожалуйста.
-Сан Саныч, даже не  знаю как начать…
- Как начать? С начала…
- Да, с начала. У меня огромная просьба, не могла бы твоя жена поехать в Крым пораньше, с моей дочерью. А мальчишки бы потом прилетели!
- Когда Вам нужно?
-Сегодня или завтра, в крайнем случае, послезавтра.
-Я думаю это возможно, поговорю… Вы с Вашей женой решили проблемы?
-Да,она не возражает.Возьмешь на себя билеты и все прочее?
- Не переживайте, возьму…

Сан Саныч перезвонил через час. Билеты на завтра, на девять утра, самолет на Симферополь, из Внуково. Савельев позвонил домой няне Даши, распорядился, что бы та собирала Дашины вещи, девочка уезжает на все лето, на море. Так же он предупредил няню, что услуги той больше не требуются, но зарплату той заплатят все равно до конца месяца.   

На следующий день рано утром Савельев повез Дашу в аэропорт. По дороге он уговаривал девочку, что туда, куда они едут, ей будет очень хорошо, он будет ее навещать. Девочка была еще очень мала, много не понимала, по интонациям Константина чувствовала, что что-то должно случиться, и начала плакать. Он нес девочку  на руках к залу ожидания, успокаивал, уговаривал ее. Сан Саныч с женой их уже ждали. Жену Сан Саныча Савельев видел впервые, и удивился: она оказалась  намного моложе мужа, и очень милой.  Савельев передал женщине с рук на руки ребенка, сумку с вещами, он не мог произнести не слова, комок стоял в горле. На секунду отвернулся, глубоко вздохнул, и только тогда смог поблагодарить семью Приходько.
Потом они вместе с Сан Санычем они шли к автостоянке. Савельев еще раз  поблагодарил, сказал, что без Сан Саныча не справился бы. Тот вдруг спросил, уверен ли он, Савельев в том, что все делает правильно? Не ждет ли какой подлости со стороны матери Даши? Савельев успокоил Приходько, пока все хорошо. Приходько ответил, что пока…

Вечером того же дня, когда все в офисе разошлись по домам,  Катя  зашла в  кабинет своего любимого Генерального директора. Она, что, могла поступить иначе? Когда она вошла, Савельев сидел за своим столом, просматривал бумаги, как всегда с сигаретой и чашкой кофе. Катя села на кресло напротив его стола, попросила:
- Костя, не кури так много, пожалуйста…
Он обозлился:
- Вот только не надо меня воспитывать, ладно? Что бы я этого больше не слышал.
- Не груби, я сейчас встану и уйду.
- Извини, не люблю, когда делаю замечания…
- Учту.
Он сменил гнев на милость, улыбнулся:
- Катя, давай поедем ко мне, посмотришь, как я живу…
Теперь обозлилась Катя:
- Нет, никогда… Пока там живет твоя жена, моей ноги там не будет… - она отрицательно  замотала головой. Он удивился:
- Но ее там нет…
- Она есть…
- Хорошо, тогда поедем к тебе. Я могу остаться с тобой до утра, не уезжать… Я этого очень хочу, Катя, пожалуйста … - он просил, и она  сдержанно кивнула, а он продолжил:
- Собирайся, поедем, прямо сейчас. Но по дороге заедем в магазин. Мне нужно кое-что купить.
- Боже, Савельев, у тебя в моей квартире все уже есть, я же тебе все купила, что тебе еще нужно? – она с удивлением подняла брови, а он улыбался:
- Ты будешь смеяться, но мне нужна чистая белая рубашка…

Пожарскому повезло. Машину Крутова со стоянки ГИБДД никто не забрал.  Да и забирать там было нечего, металлолом,  и некому.  Первоначально уголовное дело о гибели Крутова было закрыто, признали, что тот погиб в результате несчастного случая. Пожарский добился повторного открытия дела, заплатив определенную сумму. Так же провели повторную экспертизу машины, тоже за деньги. Повторная экспертиза установила – повреждения машины не случайны. Авария подстроена умышленно. Пожарский знал, что на самом деле это так и есть. И то, чтобы  гибель Крутова сначала  признали несчастным случаем, тоже стоило определенной суммы. Но на тот момент для него, Пожарского, это было важно и нужно. У него на тот счет были свои интересы. Но теперь его план состоял в другом …Пожарский продал машину. Сказал родителям, что машина неисправна, нужно купить новую. Взял у них  другую машину во временное пользование (благо у родителей машин было несколько).   Все деньги от продажи машины ушли на открытие уголовного дела и повторную экспертизу. Что бы продолжить реализацию плана, Пожарскому  нужны были еще деньги, и  он позвонил Светлане. Та долго не отвечала. Наконец отозвалась. Сказала – лежит в больнице. Денег у нее на данный момент нет. Пожарский был в шоке, причитал: «Если не будет денег – дело опять закроют.  Нужно искать исполнителей, свидетелей. Срочно, очень срочно нужны деньги, немедленно!».
         Светлана задумалась. Сказала, деньги будут, через неделю, через две. Она достанет. Пусть пока Юра где-нибудь займет. У родителей, на покупку машины, что ли… Она все возместит. Пожарский валялся в ногах у родителей, просил денег (для него это было раз плюнуть, испытанный метод!). Родители деньги дали, решили – лучше дать, пусть только отстанет, не истерит... Дело, которое чуть не заглохло, сдвинулось с мертвой точки…   

         Глава 11. Москва, июнь-август, за четыре-два месяца соответственно до.
Савельев, как и обещал, перевел Светлану в частную клинику. Это оказалось очень просто, только плати. И ему пришлось заплатить кругленькую сумму. «Дорого же ты мне обходишься, подруга!», - думал он, давая распоряжение банку о перечислении денег.

Наступило лето, благодатная пора, за окном прекрасный солнечный день. Так и манит все бросить, и на улицу, куда-нибудь в парк, снять туфли походить по свежей, молодой зеленой травке, поваляться в желтых одуванчиках. Греет яркое, молодое солнышко, и думаешь –лето, только начинается, впереди три месяца тепла, неги и вечного праздника.
Савельев работал в своем кабинете,  иногда отрывался от компьютера, смотрел в окно на яркое синее небо и строил планы на выходные. Можно поехать загорать в Серебряный бор, а можно на теплоходике по Москве-реке, или на машине в Сергиев Посад или Звенигород, можно куда угодно, самое главное  -  вместе с Катей, его Катей! Они жили вместе уже почти месяц, в ее маленькой квартирке. В Переделкино он приезжал пару раз, забрал часть личных вещей, книг, минимум одежды. Домработнице предложил приходить раз в неделю, вытирать пыль и поливать цветы. Светлана все еще лежала в больнице, и, по всей видимости, выходить оттуда не собиралась. Из больницы регулярно звонили,  с предложениями оплатить какие-то дополнительные медицинские процедуры. Он не разбирался, платил. Лишь бы отстала. Его размышления о предстоящих выходных прервала Вера, заглянула в кабинет, посмотрела на него умоляюще, попросила:
- Константин Николаевич, Вам лучше взять трубку, эта Ваша жена, похоже, она не в себе, кричит, ругается…
Савельев кивнул,  Вера вернулась за свой стол, нажала пару кнопок на телефоне, соединила, он взял трубку, от резкого голоса Светланы немного опешил, даже отодвинул трубку подальше от уха, она говорила очень агрессивно:
- Ты совсем очумел…Где ты?  Почему тебя нет дома уже почти месяц! Ты, что меня бросил?
- Какое твое дело, где я живу? Я свободный человек! А ты, что выписалась из клиники? Почему?
-Да, я дома. И мне здесь говорят, что тебя уже почти месяц не видно! Где ты?
- А почему я должен перед  тобой отчитываться?
- Ты мой муж!
- Разве?
- Не придуряйся! Возвращайся немедленно! Ты мне нужен…
- И не подумаю! Что ты хочешь?
- Я уезжаю за границу на лечение, мне нужны деньги!
- Возьми у своего папаши, я и так заплатил за твою больницу, куда ты попала по дурости, очень большую сумму…
- Я не могу ему дозвониться, мобильный выключен, а на вилле все время отвечают по-английски, меня не понимают…
-  Учи английский…
- Я прошу тебя, позвони на виллу, узнай, где мой отец, мне нужны деньги…
- Попроси позвонить кого-нибудь другого, кто говорит по-английски, раз ты говоришь, причем тут я…
- Да, при том, что если он на вилле, он будет разговаривать только с тобой…
- Что бы он разговаривал с тобой – учи английский!
- Сволочь! Ну, я прошу тебя, ты хочешь, что бы я умоляла…
- Ладно, позвоню, перезвоню тебе через какое-то время…

Савельев подумал, что Светлана действительно расстроена тем, что не может дозвониться отцу, если снизошла до того, что его, Константина, умоляет, с ней раньше такого не было. Он набрал номер телефона виллы Беловых на Кипре. Ответили по-английски. Савельев представился, попросил господина Белова. Как всегда ему ответили, что господин Белов подойти не может, что передать? Савельев начал объяснять, кто он, и что ему важно поговорить с Беловым, как  вдруг услышал в телефонной трубке  незнакомый женский голос, женщина поинтересовалась, кто спрашивает господина Белова, и Савельев опять стал объяснять, кто он, но женщина прервала его слова, ответила,  все понятно, и сейчас она передаст трубку господину Белову. Константин обрадовался, поблагодарил. Когда в телефонной трубке раздался голос Белова,  то Костя поразился, насколько его голос  был слабым и тихим, Белов потребовал:
- Костя, я не могу долго говорить, что ты хочешь?
-Борис Петрович, прошу разблокировать счет Светланы. Она хочет уехать за границу, на лечение, я не возражаю, ей нужны деньги. Я заплатил за ее лечение в больнице достаточную сумму. У меня свободных денег нет.
- За ее лечение в больнице? А, что с ней было?
- Не буду вас утомлять, несчастный случай, по ее дурости, сейчас она здорова. Но хочет продолжить лечение…
- Ты и сам мог бы позвонить в банк, где лежат деньги Светланы, я скажу тебе код, счет разблокируют, я оформил и на тебя доверенность тоже. Возьми денег, сколько тебе нужно, сколько ты на нее потратил. Я знаю свою дочь, знаю тебя. Ты зря говорить не будешь… - Белов назвал ему код, потом продолжил:
- Как дела, Костя?
- Все нормально…
- Развод?
- Я настаиваю на разводе…
- Решайте сами…
- Борис Петрович, наш разговор о реорганизации компаний. В принципе общая концепция готова. Я хотел бы начать действовать…
- Потом, все потом, не сейчас, может быть осенью…
- Борис Петрович, все так плохо?
- Неважно, очень неважно. Извини, не могу больше говорить, последний вопрос – Даша?
- Она с моими друзьями на море…
- С твоими друзьями?
- Да.
- А Светлана? Она согласилась?
- Да.
- Всего хорошего, Костя. Может быть, еще увидимся…
Белов положил трубку. Мысли у Константина путались. Он медленно достал из пачки сигарету, закурил, и начал анализировать этот короткий разговор. Белов  оставил на него доверенность, и деньги Светланы в его распоряжении? Похоже Белов совсем плох? И, что теперь будет? Савельев созвонился с банком, разблокировал счет Светланы, поинтересовался, сколько на счету денег. Ему ответили двести пятьдесят тысяч долларов. Решил, что на так называемое лечение ей более чем достаточно, пусть делает с этими деньгами, что хочет. Пьет на них, гуляет, покупает наркотики, или действительно лечится. Пусть едет на все четыре стороны. Лишь бы ему глаза не мозолила, и Дашу не трогала.  То, что Светлана задумала, и  для чего ей действительно нужны были деньги, ему и в голову придти не могло, а если бы и пришло, он отогнал бы эту мысль, запрятал бы в самый дальний уголок сознания, потому что посчитал бы, что такое может придти в голову человеку не совсем вменяемому!

Пожарский опять названивал Светлане. Ему тоже срочно требовались деньги. Та уже была не рада, что связалась с ним. Все так сложно. Может быть действительно  лучше было бы нанять киллера, правда это не так занятно, и получилось бы слишком  быстро, но расходов намного меньше. Но по плану Пожарского почти полдела сделано, и останавливаться на достигнутом,  грешно, столько денег вбухали. Они встретились в аэропорту.  Светлана улетала в Швейцарию. На лечение. Пожарский так и не понял, от чего ей  нужно лечиться. Выглядела она отлично. Если и нужно ей лечиться – то только от глупости. Он рассказал Светлане, о том, что он сделал, и, что предстоит сделать еще больше. Но получается отлично! Выгорит, сто процентов. Она передала ему пухлый конверт – пятьдесят тысяч долларов. Тот взвыл – мало! Он занял много денег! Он должен купить машину, родители дали на это деньги! Эти деньги истрачены! Он в полном дерьме! Пятьдесят тысяч – это копейки. Нужно раза в три больше! Светлана убеждала его - отец передал контроль над всеми  финансами мужу, а тот дал всего ничего, ей нужно на лечение, ей нужно как-то жить, потом она даст Пожарскому еще денег. Но Пожарский не слушал, выл - ему нужна машина! Он продал машину. Светлана взмолилась – отстань, больше денег нет! Тогда Пожарский начал угрожать ей – он обо всех ее художествах расскажет Савельеву. О жутких отношениях Пожарского и ее мужа, о том, что Пожарский не то, что рассказать Савельеву ничего не сможет, но, что они даже не общаются, Светлана не знала. И испугалась. Из сумки достала небольшую сумочку-косметичку, отдала Пожарскому. Тот раскрыл -  там были ювелирные украшения, эксклюзивные, с бриллиантами, по всей видимости, очень дорогие. Но Пожарский скривился – куда он их денет, как продаст? И потом, что бы их продать, нужно время, так сразу продать невозможно! Светлана вздохнула, отвернулась,  набрала на мобильном телефоне какой-то номер. Поговорила пару минут. Потом обернулась к Пожарскому, сказала ему – пусть запишет номер телефона, созвонится, украшения возьмут оптом.  Он сразу спросил - сколько дадут за украшения? Она отрицательно замотала головой – не знает. Сняла с руки несколько колец и золотые часы с бриллиантами, бросила в ту же косметичку. Пожарский спросил, что она скажет, как объяснит, куда делись украшения? Светлана ответила - соврет, что украли в самолете.
Она прошла регистрацию для посадки в самолет, таможню, в Вип-зоне, в баре прилично выпила коньяка, что бы снять, как она объяснила себе, нервное напряжение, и только очутившись в самолете, вздохнула с облегчением – она теперь отдохнет от всех неприятностей, расслабится, постарается обо всем забыть. Но забыть у нее не получилось, пока летела в самолете, думала - напрасно ее любимый муженек Костя Савельев,  надеется, что она простила ему, то, что он увез Дашу. Нет, она не простила. Просто сейчас Даша ей была не нужна, вернее мешала. То, что Савельев устроил ребенка в хорошее место, девочке  комфортно, Светлана была уверена. Потом, не сейчас, Светлана использует этот аргумент против Савельева, предъявив ему обвинение в похищении ребенка, потом, не сейчас. Сейчас еще рано.

Пожарский тут же, в аэропорту, проводив Светлану, созвонился с ювелиром, поехал к нему. Тот осмотрел украшения, и за все украшения оптом заплатил больше пятидесяти тысяч долларов. Пожарский воспрял. Теперь можно купить машину, можно продолжить начатое дело. Если честно, он тоже был не рад, что для продвижения своего грандиозного плана мести связался с ментами и прокурорскими работниками. Он боялся их до умопомрачения! Но дело шло, со скрипом, но шло! Требовало постоянной смазки в виде денег, но двигалось вперед!   Теперь ему предстояла поездка в Киев. Нужно проводить привязку к местности, и познакомиться с главными участниками шоу!

А Катя весь последний месяц жила в какой-то эйфории. Она просыпалась счастливой, весь день ходила счастливой, засыпала еще более счастливой, рядом с человеком, который составил смысл ее жизни. Иногда она задумывалась - еще полгода назад она даже не представляла себе, что сможет так сильно влюбиться! И в кого, в Константина Савельева, бабника и ловеласа, любимца всех женщин корпорации «Белов-Системз-Россия», их Генерального директора… 
  И вот,  теперь Костя  обитает в ее квартирке, его машина припаркована под окнами ее пятиэтажки, его вещи разбросаны повсюду, и в комнате, и в коридоре, и даже на кухне. На полочке в ванной комнате  его туалетные принадлежности и  стойкий запах его любимого одеколона.  Она готовит ему завтраки и ужины, стирает и гладит его белые рубашки, и при этом считает себя самой счастливой женщиной в мире. Она обожает его! Понимает, что это грешно, но она его почти боготворит…  Ей нравиться в нем все. Как он ест левой рукой, как держит чашку, как  закуривает сигарету, как смотрит на нее, и взгляд его карих глаз теплеет. Нравятся его руки, которые так умеют обнимать ее, его густые темные волосы,  такие гладкие и блестящие, она  любит запускать в них пальцы, трепать их (и она со смехом вспоминает, что всегда считала, что ей не нравятся брюнеты, еще как нравятся!).  И она почему-то думает о нем, как о своем муже, ей кажется,  они давно и прочно женаты, живут вместе не один год! Несмотря на его легкий характер, в быту он  просто невыносим! Она постоянно ищет его вещи в своей крошечной квартирке! То носки, то мобильный телефон, то какие-то бумаги! Она не понимает, как можно что-то там потерять, просто негде! Все находиться очень быстро, но перед этим она выслушивает его стенания и возмущения, и останавливает его своим: «Савельев, не начинай!»,  а в ответ от него слышит извечное: «А, кто начинает-то!». Он жуткий чистюля, одну вещь одеть два раза для него проблема, моется по два, три раза в день!  В еде он тоже привереда, много чего не любит и просто не ест, и наотрез отказывается посещать продуктовые магазины. Он не жил в России около пяти лет, но в магазины  не ходил и до своего отъезда за границу, живя в Москве. Не был он в магазинах, и живя за границей. Попав вместе с Катей в большой супермаркет в районе МКАД, Савельев пришел в ужас. Такого безобразия он не видел давно. Огромные очереди, сваленные в кучу продукты непонятного качества, грубые продавцы, не отвечающие на вопросы! Он заявил Кате, что  туда они больше не поедут. Продукты они стали покупать на рынке. Как говорил Савельев, общаясь с народом.
Ему нравиться  ходить с ней по магазинам одежды, примерять на нее  модные вещички, и, не спрашивая у нее, нравится ей или нет, покупать. Кофточки, брюки, майки, платья!  Шкаф уже забит! Она не знает, куда ей все это надевать, только если в выходные! Но когда она примеряет все это, то понимает, что действительно очень хорошо выглядит, молодо и модно! И она действительно красавица. Но он на отрез, отказывается покупать, что-либо себе. Заставить его что-то примерить невозможно! Он говорит, что его размера просто в наличии нет.  И даже если его размер есть, все равно не хочет!  Она с трудом уговорила купить ему несколько рубашек, джинсов, и, самое главное, летний костюм. В чем бы он сейчас ходил, спрашивается? По поводу джинсов, что она для него выбрала, сильно вытертых, художественно рваных на коленях, и подходящих ему идеально, Катя с Савельевым разругались в пух и прах. Он заявил, что если эти джинсы ей нравятся, они их, конечно,  купят,  но эту дрянь, он никогда не наденет! А она подумала, что может быть когда-нибудь, они поедут куда-нибудь отдыхать, и тогда эти джинсы ему очень пригодятся!
Он вообще крайне равнодушен к своему внешнему виду. По большому счету ему все равно как он выглядит. А заставить его посетить парикмахерскую – так это возможно только под пытками, убеждать его бесполезно! На убеждения он отвечает – все нормально, все прекрасно, ему ничего не нужно… И пойдет стричься, только если сам поймет, что выглядит не слишком презентабельно… 
Ее подруги сразу заметили, что с Катей что-то не так. Она перестала их просить сходить в приемную, отнести документы на подпись, носила сама, с удовольствием.   Девчонки перешептывались между собой, гадали, предполагали разное. Они не спрашивали у нее ничего, помня ее резкий ответ, мол,  Савельева обсуждать не буду.  Вера тоже стала что-то подозревать, и через какое-то время, мучимая любопытством, она  спросила у Кати напрямую:
-Катя, скажи, только честно, у тебя с Константином Николаевичем роман?
- Нет, романа с Савельевым у меня нет… - последовал ответ. Вера не поверила, переспросила:
- Не верю, у тебя с ним любовь, это видно не вооруженным глазом.
- Вера, называй это как хочешь, любовь, роман, мы с Савельевым живем вместе, как муж и жена!
Вера обомлела:
- Давно?
- Около месяца…
- А его стерва ?
- Она за границей, он ушел от нее… Они разводятся…
- А дочка?
- В частном пансионате, на море…
- Но ведь стерва – дочка Белова, что теперь будет, Савельев уйдет от нас? Кого-то другого пришлют?
- Вера, не знаю, он сам не знает, думает, что корпорации, в том виде, что она сейчас, не будет…
- Как скоро?
        - К Новому году. Верунь, умоляю, не говори никому. Он не хочет.
Вера расстроилась, и одновременно порадовалась. Катя и Савельев прекрасная пара, но что жена-стерва так просто не сдастся, Вера не сомневалась, крови она у Савельева  попьет! Вера думала -  возможно, страдания,  переживания и метания ее любимого начальника, счастливо закончились. Он нашел свою любовь. Да, это не она, Вера. Это Катя Дружинина,  которую Вера считала своей подругой, и с которой делилась своими мыслями и волнениями. Почему то, когда она увидела Константина Николаевича в первый раз, она сразу поняла - ему понравиться Катя. Так и получилось. Через несколько месяцев они оказались вместе. Вера угадала. Но где-то внутри Вериной души осталась обида. На месте Кати хотелось быть ей. Но Константин Николаевич видит в ней ребенка, не принимает ее в серьез, у них  разница в возрасте двадцать лет. Ну и что?  Разве это много? Совсем немного. Она пыталась признаться ему в  любви,  но он ответил на ее признание очень критично: «Вера, это все Ваши фантазии, несерьезно  это!». И Вера видит, что Катя любит его, любит очень сильно (а как его не любить!), и  понимает,  Константин Николаевич с Катей идеальная пара. И ей, Вере нужно это понять и принять. Ну, что ж, она постарается.  Лишь бы все хорошо закончилось с его стервой!…

Катя знает о Константине практически все. Знает вкус его кожи, горьковато-солоноватый, знает, что когда он спит, его ресницы подрагивают, хотя спит он очень крепко, и еще знает, что он страшно боится щекотки. Знает, что он любит гулять по выходным с ней, чаще всего в Нескучном саду, сидеть в уличных кафе говорить с ней, слушать ее, рассказывать ей что-то. Он очень внимательно слушает, задает вопросы, уточняет. Ему интересно абсолютно все. Знает, что он совершенно не интересуется спортом, и терпеть не может телевизор! Они его практически не смотрят. Иногда фильмы на дисках, они любят одинаковые фильмы. Классические советские комедии, голливудские фильмы с Брюсом Виллисом.  Знает, что его нельзя критиковать, вообще нельзя. Критику он не воспринимает. Замечания тоже нельзя делать. Знает, что и на критику и на замечания получит массу доводов и аргументов, что он все делает замечательно и правильно. И спорить с ним не имеет никакого смысла. Он прав по определению, даже когда не прав. Но его можно и нужно хвалить. Обязательно, каждый день! Что она регулярно и делает. Знает его вредные привычки. По Катиному мнению, такая привычка одна. Сигареты! Он курит всегда и везде, постоянно! Она пытается бороться, не разрешает ему курить в комнате, гонит на кухню. Он возмущается, но идет. Обещает курить меньше, но это только слова! Не курит он меньше! Она бы разрешила курить ему в комнате  только в одном случае, только после занятия с ней любовью! Но после занятия с ней любовью он не курит, говорит, что ему не хочется. После занятия любовью ему нужно  поспать, минут пятнадцать, двадцать. И он всегда просит на это разрешения, и, что она может ему запретить? Она знает его отношение к ней, и знает свое отношение к нему.  Знает, что любит так, что сердцу становиться невмоготу. И еще она знает, что если, не дай бог, не дай бог, сбудется то, что предсказала «ведунья», и его не будет на этом свете, смысл в ее существовании пропадет! Не будет она жить без него…   

Суббота. Раннее утро. Июнь. Окна открыты. Ветер тихонько колышет тонкую тюлевую штору. Катя проснулась от шума за окном. Посмотрела на Константина. Спит, его пушками не разбудишь. Вчера они вернулись очень поздно. Просидели в любимом ресторанчике  Савельева, недалеко от метро «Полянка» почти до закрытия. Он все сокрушался, что в ресторанчике он так и не выпил вина. За рулем. Она успокаивала его - вино они выпьют дома.  В этом  ресторанчике они ужинали часто. За ужином она подкалывала его, почему же он раньше  никогда не ужинал? Жевал бутерброды. Он отвечал, что раньше его не сопровождала на ужин красивая женщина. А с красивой женщиной он готов ужинать сколько угодно и где угодно. Хоть в «Макдональдсе», хоть есть пиццу или бутерброды в парке на лавочке! Катя смеялась.    
Потом  они гуляли по ночной Москве. Целовались на набережной напротив Кремля. Вспоминали их прогулку там же весной, под дождем. Савельев напомнил, что он тогда сказал Кате, что у них все получиться, и он же оказался прав! «Прав, прав!» - отвечала Катя, а про себя она думала: «Получиться, ты сказал получиться! Да, все получилось… Но, что будет с нами дальше?». Они стояли на набережной, смотрели на бегущую темную реку. Он достал сигарету, закурил. Она прижалась к нему, обняла за талию, прошептала:
- Я тебя украла, у всех украла…
Он ответил, на ее взгляд весьма резко:
- Катюш, меня нельзя украсть! Я сам принимаю решения, и сам решаю, с кем мне быть. Я бы все равно ушел от Светланы, и я тебе об этом говорил, и не раз, а ты все отказывалась.
- Я поняла свою ошибку…
- То-то…
Потом добавил:
- Поехали домой? У нас важные дела…
          Они поехали.
          В тот же вечер они долго занимались любовью. Потом разговаривали о чем-то незначительном и приятном. Наконец заснули. И вот теперь ранним утром,  Катя проснулась от какого-то неясного шума. Похоже, включилась сигнализация у машины на улице. Встала. Подошла к окну. Под окнами кто-то задел припаркованную машину. Хорошо, что не машину Савельева. Пришлось бы его будить, требовать, что бы шел разбираться. Катя закрыла окно. Стало тише. Спать она уже не хотела. Надела его майку, села на край дивана, ноги согнула в коленях, ступнями уперлась в край  дивана. Погладила руку Константина. Она любила вот так сидеть и смотреть, как он спит.
А Савельев не спал, Катя ошиблась, он тоже проснулся от шума. Он видел, как Катя встала, закрыла окно, потом села на край дивана. Коснулась его руки.  Длинные светло-пепельные спутанные волосы перекинуты на одно плечо, на ней его майка. Почему она все время надевает его вещи? Он может протянуть руку, и погладить ее длинную красивую ногу, что он и делает, рука его замирает на ее узкой лодыжке. Она накрывает его руку своей. Он тянет ее к себе. Она сопротивляется, потом поддается. Ее голова у него на груди, Он гладит ее спутанные волосы. И только теперь заговаривает, спрашивает ее:
- Что там?
- Костя, ты  проснулся тоже?
- Да, что там?
- Сигнализация у машины. Не знаю, чья это машина.
- Ладно, ерунда. Все равно теперь не уснуть, разбудили... Катюш, я забыл тебе вчера сказать, пришло приглашение на прием с фуршетом от одних наших партнеров, сегодня вечером, давай поедем туда?
- Нет, не хочу, не люблю все эти тусовки, и потом там нужно быть как-то по-особенному одетым, нужно вечернее платье…
- Если дело только в этом, пойдем, купим…
- Нет, я не умею носить вечерние платья. Один раз купила дорогое вечернее платье, на день рождения, помнишь? И то порвали, я его выбросила. Да и как вести  себя на этих тусовках, я не знаю,  не знакома там не кем…
- Но, ты же, со мной будешь…
Она высвободилась из его объятий, перевернулась на живот, приподнялась на локте правой руки, заглянула ему в глаза, он улыбнулся, а она нежно, пальцами левой руки коснулась его щеки, ответила ему:
-Нет, Костя, не могу, не в своей тарелке буду себя чувствовать, и потом, там всегда девушки красивые бывают, и я рядом с ними, ты сразу улизнешь от меня…
- Катюш, ну, что ты говоришь, какие девушки красивые? Куда я улизну?  Ты самая красивая у меня!
-Да нет, ты лицо заинтересованное. Я никогда не была красавицей… Даже в школе надо мной все смеялись. Я была одета хуже всех, меня уродиной дразнили.
- Тебя? Нет…
Он повернулся на бок рядом с ней, посчитал, так удобней разговаривать, их глаза оказались на одном уровне, он заметил, она не улыбается, значит, его ждет серьезный разговор, она рассказывала:
- Да, да… Мой  отец   умер скоропостижно.  А денег остался должен много – несколько тысяч, хотел свой бизнес открыть. И эти долги стали требовать с нашей семьи.  А где  брать деньги, что бы долги отдать? Мы все из дома продали. Что-то в ломбард заложили. Было такое заведение. На Пушкинской. Ты, наверное, не знаешь…
- Почему, знаю, вывеску видел, только внутрь не заходил!
 - Так вот, там за вещь двадцать-тридцать рублей давали. И еще очереди. Нужно было с первым поездом метро ехать, а потом как повезет. Запись. Первый поезд метро шел в половине шестого. В начале седьмого приезжали на Пушкинскую, записывались в очередь. Если записаться  сотым, то тогда только к обеду  пройдешь, столько было народу. Ломбард в восемь открывался. Я приезжала с первым поездом метро, записывалась, занимала очередь. К восьми мама приезжала, я в школу ехала. Мы все туда сдали - одежду,  посуду, золотые украшения. Но их очень мало у мамы было. Что-то выкупали, потом бросили. Проценты не стали платить. Я устроилась подъезды мыть.  Мыла ночью. Это было ужасно, все заплевано, изгажено… И меня случайно одноклассники увидели. И так я была хуже всех одета, а тут еще и подъезды мою! Что тут началось! Мне прохода не давали, бить стали! А я еще училась отлично, на медаль шла! А тут такое! Я в школу перестала ходить, бросить хотела!
- А те люди, которым вы должны были деньги, они, что не знали, что у вашей семьи нет денег? И взять вам эти деньги не откуда? – поинтересовался Костя, Катя как будто не слышала вопроса, продолжала рассказывать: 
- Кто-то видел, не стал требовать, но это единицы. А отец у некоторых деньги под проценты брал, у нас и проценты требовали! Мы почти все отдали!  Ели кашу с хлебом, да и то не всегда. Иногда мы с братом бутылки пустые собирали. Одна бутылка – двадцать копеек, батон можно купить!
-Господи, Катя, ты мне говорила, что трудно тебе было в детстве, но не так!
-Костя, скажи, почему все так? Я же не виновата была, что беднее всех, одета всех хуже, но училась лучше их, почему меня дразнили, издевались надо мной?
- Из зависти. У меня тоже было так. Но я дрался смертным боем с одноклассниками, и  когда в армии служил. Людей, чаще даже не людей, плебеев, раздражает, что кто-то рядом умнее, красивее, просто добрее. Вот и издеваются, красавицу называю уродиной, отличников бьют. А если еще этот человек чем-то от них отличается, как ты, например, одет беднее, то для плебеев это вообще раздолье! Катюш, ты все выдержала! Ты молодец!
- Да какая я молодец, мне просто повезло немного.   Весь десятый класс из дома не выходила, зубрила. Экзамены все на «отлично» сдала, в МГУ поступила! Тут напасть – Юрик Пожарский.  Самый красивый парень на курсе.  Я серая мышка, хоть и появилась у меня кое-какая одежка, но минимум! Ты не поверишь, я за ним бегала, записки писала!
- Катюш, тебе, сколько лет было? Семнадцать, восемнадцать? В этом возрасте всегда так бывает, первая любовь! Я, например, жениться хотел.
- Как жениться?
- А вот так, влюбился в медсестричку в армейском лазарете, Сан Саныч Приходько еле отговорил! Но не обо мне разговариваем, о тебе, обо мне потом!
          -Юре постоянно что-то во мне не нравилось, не устраивало. То я слишком толстая!
- Ты толстая? Да ты, что…
- Да, толстая! Я похудела – слишком худая. И волосы мои его не устраивали, он заставлял меня подстричься!
- Он, что псих? Он не понимает ничего, что ли? Правильно я его выгнал, жаль этого всего раньше не знал… И ты, что выполнила его просьбу?
- Да нет, конечно! Хоть он и возмущался!
- Идиот, точно. Если ты сейчас надумаешь волосы стричь, я тебя в землю живьем закопаю, я тебе это гарантирую.
Он погладил ее волосы, чуть дернул, намотав на руку, Катя в ответ поцеловала его руку, вздохнула, слегка улыбнулась:
-  Так вот, Юрик – он кричал на меня, изменял мне, это я теперь знаю – я была как зомби. Считала – что люблю его! Почему я тебя тогда не встретила?
- Зачем ты в МГУ пошла, пошла бы в Плешку, встретились бы! Я из МГУ даже никого и не знал, не тусовались вместе. А в Плешке определенно познакомились, я там лидером был, зажигал по полной программе, меня нельзя было не заметить!
Катя рассмеялась:
- Я представляю, каким ты был тогда. У тебя были драные джинсы, длинные волосы, ты был худым и с гитарой, девушки тебя любили…
- Все правильно, и с длинными волосами, и в джинсах, и с гитарой, но вот только худым был не слишком. Чуть худее, чем сейчас. В армии когда служил, тогда похудел, как вернулся, сразу поправился, мама начала усиленно откармливать. И девушки меня правда любили… Расскажи, что было дальше.  А тот, другой парень, за которого ты потом хотела выйти?
Катя подумала, нужно сказать, что это тоже был Пожарский. И не решилась. Ведь если Константин узнает, что она его обманывает, не простит, сказала только:
- Он оказался слабым, слишком слабым!  У него жить мы не могли, квартиру снимать денег не было. Поселились у меня. Две комнатки, в одной мама с братом, в другой мы.  И я еще беременная, на пятом месяце! Он сбежал! Ну, вот и все! Потом больница…Не хочу больше, не проси рассказывать…
Катя заплакала, уткнулась ему куда-то между плечом и шеей, ее горячие слезы, казалось, обжигали его кожу, он взял ее лицо ладонями, и осторожно, губами, начал собирать ее слезы. Он уговаривал ее:
-Малыш, прости меня, ну прости! Я все это затеял, выспрашивать тебя начал!
Ему все-таки удалось ее успокоить, пообещав, что больше он о ее прошлой жизни расспрашивать не будет. Только о хорошем. Катя думала, что хорошего в ее жизни было немного.  И вот теперь у нее есть он. Это, пожалуй, самое хорошее, лучшее, что может быть! Чуть позже она спросила:
- Костя, расскажи, у тебя было много других женщин, ведь, правда?
Савельев немного подумал, и ответил:
- Много, правда.
- Они все были красивые?
- Я уже не помню, были красивые, были не очень, разные. Знаешь, как Сан Саныч мне однажды сказал: «Савельев, бабы тебя погубят!».  Теперь все – у меня есть ты, и больше мне никто не нужен…
- А твоя первая жена?  Почему ты на ней женился?
- Почему я на ней женился? Трудный вопрос, не могу так сразу сказать. Это давно было, почти пятнадцать лет назад. Молодой был, да и время пришло, все друзья женились, и я тоже.
- Она красивая была?
- Да не помню я ее!  Молодая девушка, по-моему, блондинка. Увижу на улице, не узнаю. И виделись мы мало. По вечерам,   и ночью, да и то не каждый день… Я работал. Деньги зарабатывал. Я тоже не богато жил, очень часто на ужин пустые макароны ели. После дефолта квартиру пришлось продать. Отцовскую, пятикомнатную. Тоже долги нужно было отдавать. А жена  ушла от меня, к богатенькому. Кать, но ерунда все, дело прошлое.
- А Жанна?  Она же красивая.
- Ну и что? Ты хочешь сказать, что она красивей тебя? Нет, не красивей. На нее посмотришь, подумаешь – красивая, и все. Второй раз смотреть не хочется. А ты – другое дело. На тебя все время смотреть хочется, разглядывать тебя. Ты - как произведение великого художника. Невозможно оторваться. Почему ты считаешь, что мужчины любят женщин только за красоту? Красота вообще дело десятое, не главная она. Да, на красоту обращаешь внимание, но когда узнаешь человека лучше, она отходит на задний план! Не главное красота, главнее душевные качества-ум,доброта,человечность, потом уже красота!
-Давай о другом, расскажи, как в армии служил, почему? Ты не должен был! – попросила Катя.
- Долгая история, потом ладно? – он рассказывать не хотел, - Сейчас одним важным делом займемся, потом мы позавтракаем, а потом, если захочешь, я тебе расскажу…
- Тогда это уже к вечеру будет…
- Хорошо, к вечеру, у нас времени много…

Но про службу в армии он в тот день ей так и не рассказал. Только на следующий день к вечеру, да и то после ее неоднократных напоминаний. Ему не хотелось вспоминать об этом периоде его жизни. Но сначала рассказал о своем детстве, о родителях и бабушке. О том, что его детство можно было назвать с полным основанием – счастливым.  Рассказал о том, что когда ему было лет пять, их семья снимала небольшой домик в деревне в дальнем Подмосковье, и он тяжело заболел. С ним был только отец, мать и бабушка уехали в Москву. Телефонов тогда было мало, в той деревне, где отдыхал Костя с отцом, телефона не было. Был в соседней, за пять километров. Отец решил не беспокоить мать и бабушку, и звонить в соседнюю деревню не пошел. Но Косте становилось все хуже. И хозяйка, у которой Костины родители снимали дом, посоветовала мальчика окрестить, мальчик то не крещеный, поэтому и болеет. И отец, профессор, лауреат многочисленных премий, согласился! Костю окрестили в маленькой деревенской церкви. И он пошел на поправку. К приезду матери и бабушки – выздоровел! Отец просил Костю матери и бабушке обо всем этом не рассказывать. Простой, алюминиевый крестик сына хранился у отца, он отдал его Косте незадолго до своей  смерти. И именно тогда, много лет спустя, они с отцом все рассказали матери. Константин носил этот крестик до сих пор, на простом кожаном шнурке…
А потом  рассказал о том, почему после окончания школы, с «золотой» медалью, он провалился на вступительных экзаменах  в  институт. Не справился с нервами, экзамен он пошел сдавать на следующий день после похорон его знаменитого отца. И загремел в армию, правда, в элитные воздушно-десантные войска. И о том, что ожидало его армии, и что это можно было представить только в страшном сне. И что, он, Костя, очень отличался  и от старослужащих и от новобранцев, отличался во всем. И если бы не командир роты, майор Приходько, конец Кости наступил бы очень скоро! И он фактически спас Костю! И спасал его потом не единожды…  Все это Константин рассказал Кате, и предупредил, что к этому разговору больше не вернется никогда, не хочет, вот о Сан Саныче поговорит, о своем детстве поговорит, а о службе в армии не будет. Катя была рада, что Савельев был так откровенен с ней.  Она и раньше чувствовала, какой не простой у него характер, а теперь еще больше убедилась, ее выбор правильный! Он – идеал! По ее мнению…

Савельев сказал Кате, что времени у них много. Однако он думал совсем не так. Не хватало ему времени…Если раньше, еще, когда он жил за границей, он вставал утром с мыслью, что ему хочется, что бы скорей прошел этот день и наступил вечер, то теперь вечер он встречал с сожалением. Ему хотелось успеть все. У него появилось новые идеи и планы, и в то же время, он не мог сидеть в офисе допоздна.  Его ждала Катя, ему хотелось провести время с ней, многое ей показать, рассказать. Он отгонял мысли о разводе, о Светлане, но понимал, нужно будет заниматься и этим,  но ему так этого не хотелось!  И еще реорганизация компаний… Он разработал концепцию, обсудить которую с Беловым и Советом Директоров никак не удавалось. Он думал над этим вопросом  с зимы, и постепенно, элемент за элементом, схема вырисовывалась, наполнялась! Ему бы чуть-чуть времени, не заниматься текучкой, и все было бы готово!
Он старался избегать публичных мероприятий. Теряется вечер, который можно провести, так как он хотел! Но были случаи, когда избежать этих мероприятий просто невозможно. Бизнес! Он приезжал, общался минут тридцать, сорок, и старался незаметно уйти. Раньше, когда он жил еще со Светланой, он бы проторчал до окончания мероприятия!  Ему хотелось проводить с Катей как можно больше времени, он ждал выходных как манну небесную, он будет с ней наедине целых два дня! Но, все таки, приходилось иногда расставаться. Два раза он летал в Крым проведать Дашу. Убедился, что девочка себя хорошо чувствует, ей весело и комфортно. Супруга Приходько договорилась с девушкой-студенткой, та начала заниматься с Дашей английским. Савельев не возражал, оплатил все занятия  вперед. Но мысль, что Даше  когда-нибудь придется вернуться домой, и, что ждет бедного ребенка  потом, не давала ему покоя! Супруга Сан Саныча успокаивала его, говорила, что останется с Дашей здесь столько, сколько ему, Савельеву будет нужно, не проблема, но он понимал, что вечно прятать ребенка невозможно, нужно что-то решать. Он мечтал поговорить на эту тему с Беловым, был уверен, что Белов бы помог!
Савельев решил опять поднять вопрос о реорганизации компании. Направил факс  Совету Директоров, потом еще один. Ответа не получил. Злился - вымерли там все что ли! Позвонил в Цюрих, ему разъяснили - факс получили, с ним свяжутся!  Месяц от Совета Директоров ни привета, ни ответа. Август уже на носу!

Пятница, потом выходные, долгожданные выходные! Савельев отпустил Веру. Заканчивал работу. На улице – пекло. Какое замечательное изобретение – кондиционер! Как раньше жили без кондиционеров? Как работали? В кабинет заглянула Катя. Он поднял глаза от бумаг. Кивнул ей. Она прошла, села напротив. Он закурил сигарету, сказал ей:
         -Сейчас закончу, поедем. У Веры в приемной факс, ты не отправишь пару писем?
Он протянул ей письма. Катя вздохнула, потянулась за письмами, он задержал ее руку, попросил:
- Извини, очень нужно. Еще полчасика. Тут прислали предложения по интересным нам направлениями,  и каталоги, нужно посмотреть…
- А никто кроме тебя не может?
- На немецком…
- У нас же целый международный отдел…
-Не разберутся они! Уже пробовал, не сделали ничего, самому проще. Так хочется всех уволить. Но новых сотрудников набирать нужно время. От этих хоть знаешь, что ожидать, а новые – это еще вопрос! Если бы надолго здесь оставался, разогнал бы, честное слово…
- Ты очень критично настроен…
- Они крадут мое время… И твое время тоже…Наше… Мы могли бы провести это время вместе…
Их разговор прервал телефонный звонок, междугородний. Катя взяла трубку. Говорили по-немецки. Катя быстро передала трубку Савельеву. Разговор был коротким. Савельев слушал, ответил пару раз утвердительно, еще слушал, ответил, попрощался, положил трубку. Опять достал сигарету. Катя подумала: «За последние десять минут уже вторая, нельзя так!», но не сказала ему ничего, бесполезно, если сделает замечание, опять получит отпор. Он сказал:
- Совет Директоров собирается пятнадцатого сентября. По моему вопросу – реорганизация компании. Мои предложения приняли за основу. Я буду докладывать. Похоже, я своего добился.
- Но это только через полтора месяца!
- Успею получше подготовиться…          
- Костя, ты рад?
- Не знаю, может быть, мои предложения еще и не примут!
- Не могут не принять…
- Катюш, отправь эти факсы, я буду собираться, а каталог я возьму с собой, может быть, дома посмотрю. Куда ты хочешь вечером пойти? Где ты хочешь оказаться? Я бы,  например, хотел сейчас оказаться где-нибудь на море, может быть на яхте, или на острове необитаемом, на песочке под пальмой….
-    А мне все равно где, лишь бы с тобой…
«Все равно где, лишь бы с тобой!»- Савельев мысленно повторил про себя эту фразу. Господь бог дал ему такое счастье, заслужил ли он? И сколько оно продлиться? И какая будет за это счастье расплата?
Они сидели в летнем кафе на набережной. Катя смотрела на Константина, и понимала, что он уже не с ней, он уже для  Совета Директоров подбирает аргументы, продумывает свой доклад, решает, как лучше его составить.  Его нужно отвлечь, но как, это практически невозможно. Теперь он просидит за компьютером с сигаретой и чашкой кофе все выходные…«Да, Катюша…» - думала она: «Непросто тебе.  А кто говорил, что будет легко? Такой он человек, ты сама его выбрала. Придется терпеть. Любовь вообще тяжелый труд, каторжный! А ты его любишь, да еще как! И самое главное, самое главное – он любит тебя, и что может быть прекрасней?».

В середине августа у Веры намечался день рождения. И ей исполнялось немного немало  - двадцать лет! Вера пригласила всех на дачу. Дача была ее родителей. Замечательная, старинная, двухэтажная, да еще с мансардой, с резными наличниками, с большим участком, обустроенным для отдыха, а не для проведения сельхозработ. Вместо грядок с огурцами и парников с помидорами  на участке были клумбы и альпийские горки, а также уютные беседки и гамаки.  И самое главное  - от Москвы не очень далеко. 
Катя с Савельевым долго обсуждали, что подарить Вере. Савельев хотел подарить дорогой подарок от них двоих. Катя возражала, говорила, что  все будут смотреть, задавать вопросы, почему подарок один  от двоих, нет, должно быть два подарка, один от Кати и один от Константина. Савельев спорил с Катей, аргументировал -  какая разница  кто что скажет? Пусть говорят! Но Катя была непреклонна – должно быть два подарка! Савельев согласился–хорошо, пусть два. Купили комплект–золотые сережки и колье– от Савельева, и золотое кольцо в том же стиле – от Кати.
На дачу Вера пригласила всех в субботу. К часу дня.  В назначенную субботу Катя с Савельевым в очередной раз проспали. В последнее время это случалось с ними очень часто, тем более – в выходные. Опять поздно легли, и почти до утра не спали. Занимались любовью, разговаривали, опять занимались любовью. Опять разговаривали. Обсуждали свое прошлое, настоящее, ближайшее будущее. Отдаленное будущее не обсуждали.  Савельев решил для себя, урегулирует все свои проблемы с супругой, с дочерью, с бизнесом, с реорганизацией «Белов-Системз-Россия», тогда они будут строить планы на длительное время. Но, то, что будет с ними через пару месяцев, уже совсем скоро, они даже предположить не могли.  Такое могло только в страшном сне присниться….
И вот  опять, в очередной раз они проспали. Проснулись почти в десять. Опять спорили друг с другом, обвиняли друг друга в легкомыслии,   будильник опять не завели. Потом просили друг у друга прощения, целовались, вместе принимали душ, занимались любовью, потом опять принимали душ,  завтракали…В результате выехали  почти в двенадцать, а еще нужно заехать за цветами! В машине снова начали спорить. Катя просила высадить ее, не доезжая Вериной дачи. Она не хотела, чтобы  видели, что они приехали вместе. Савельев опять стал внушать Кате, что ему все равно, что  скажут их коллеги и знакомые! Пусть Катя успокоится! Ну и что, что они вместе? Но Катя не успокаивалась, говорила – она не хочет пересудов. В конце концов, Савельев обещал ей, что всем скажет, что подобрал ее на станции, случайно встретил. Катя согласилась. У кольцевой дороги простояли полчаса в пробке. Савельев возмущался – ну почему когда спешишь всегда пробки! Ловушка какая-то! Нервничал, курил, ругался с водителями, также стоящими, рядом с ним в пробке. Теперь уже Катя уговаривала его. Не помогало. Настроение ему подняли только  ее поцелуи. И когда вдалеке показалась Верина дача, облегченно вздохнули оба – наконец-то доехали!
На даче у Веры собрался почти весь коллектив. Катины подруги – Лариса с детьми и Жанна с мужем… Мать Веры вместе с дочерью накрывали на стол, Сан Саныч с отцом Веры жарили шашлыки… Напрасно, Катя боялась, что все будут спрашивать, почему она приехала   вместе с Савельевым, никто не спросил, их знакомые  сделали вид, что не заметили!  Савельев подозревал,  что все про их отношения уже догадываются,  но Кате об этом говорить  не стал. Она  расстраивается,  переживает, что коллеги скажут, ему по большому счету все равно. Они с Катей любят друг друга –  это главное. Пусть про них говорят, все что хотят!    Они поздравили Веру, вручили свои подарки. Савельев пошел помогать Сан Санычу с шашлыками, а Катя решила прогуляться…Она вышла за ворота, дошла  до конца поселка, вышла в поле. Светило яркое солнце, было очень жарко. Катя шла по полю, любовалась окружающей ее красотой, и не сразу сообразила, что  ушла уже довольно далеко. Ей казалось, что она не идет, а парит или летит над тропинкой. Она ощущала невероятную легкость и эйфорию.  Солнце начало припекать уже очень сильно, и Катя решила отдохнуть где-нибудь в теньке. Она увидела одиноко стоящее большое дерево, и расположилась под ним.  И тут случилось что-то необъяснимое…Может быть, Катя заснула или перегрелась на солнце и ненадолго потеряла сознание, но то, что она пережила, она могла объяснить только этим. Катя сидела, прислонившись к стволу дерева.  И тут ей  показалось, что кто-то сел рядом с ней. Катя повернула голову, и ее удивлению не было придела. С ней рядом сидела  «ведунья», к которой Катя ходила весной,  чтобы узнать свое будущее. В том же оранжевом балахоне, увешанная множеством украшением. Катя спросила:
- Почему Вы здесь?
- Мне нужно было поговорить с тобой, девушка…- спокойно сказала «ведунья».
- А как Вы меня нашли?
- Поверь, это было совсем не сложно!
- А о чем Вы хотите со мной поговорить?
- О тебе, девушка, и о нем, конечно же…  Почему ты ему не доверяешь? Почему ты мне не доверяешь? Почему ты не кому не доверяешь?
- Я… я…- Катя опять не знала, как и  каким тоне ей объясняться с «ведуньей».
-Да, ты! То, что я сказала при нашей встрече, сбылось? Ведь так?  Вы вместе, вы счастливы? С его женой проблем нет? Да и с ребенком тоже? Почему ты не выполнила мою просьбу?  Почему ты не сказала ему о «смерти в казенном доме»?
- Я не могу, он не поймет меня…
- Почему ты так считаешь? Он не глупый человек!
-Именно поэтому и не могу! Он очень умный, образованный! Что он обо мне подумает?
-Объясни ему, уговори, ты же его любишь! Почему ты не хочешь помочь ему?
-Я не могу. Я боюсь, он не поверит. Может произойти самое страшное, он может меня бросить, посчитать сумасшедшей!
- Убеди его…
-Я попробую, я постараюсь. Скажите, скажите мне о «смерти в казенном доме», ее можно избежать, она действительно будет?
- Будет. К сожалению, избежать ее нельзя.
- А победить?
- Конечно можно, и ты можешь сделать это!
- Я? Как, как я это могу сделать?
- Нужно любить, и ты любишь, очень сильно. И чем сильнее ты будешь любить, тем больше вероятность, что смерть удастся победить! Любовь вообще побеждает все. Даже смерть.  Знай,  есть три вещи, о которых нужно помнить всегда, и которые помогают всем и во всем. Да, ты, наверное, уже догадалась, что это, или раньше знала…
- Нет, я не знаю, скажите мне, что это?
- Вера, Надежда, и Любовь, неужели не знала?
- Знала, конечно…
-Вера в чудо, Надежда на счастливый конец, и Вечная Любовь! Запомни!
- Да, конечно… А скажите…
Но «ведуньи» уже рядом с ней не было.  Катя оборачивалась кругом, не могла понять, где она, что с ней, и как она здесь оказалась. Солнце скрылось, вокруг сильно потемнело, поднялся ветер. Катя с трудом вспомнила, что они с Константином поехали на дачу к Вере, и она пошла прогуляться. Она видела «ведунью»? Во сне? Она заснула?  А, что вообще это было?
Вдруг  Катя услышала голос Константина, он звал ее. Она обернулась, и увидела его. Он спешил к ней через поле. Катя встала, замахала ему рукой, позвала его по имени:
- Костя, Костя, я здесь!
Он подбежал к ней, обнял ее, прижал к себе:
-Катя, Катя, куда ты ушла? Тебя не было два часа, тебя все ищут!
Катя не поверила:
- Как два часа? Не может быть! Я гуляла полчаса не больше!
-Именно два часа! Я чуть с ума не сошел! Оглянулся, тебя нет! Сказали - гулять ушла. Ладно, гулять. Полчаса, час! Но два часа!
- Костя, прости, я задумалась. Мне нужно тебе сказать что-то очень важное.
Они заметили, что через поле бежит Вера, услышали ее голос: 
- Константин Николаевич! Катя!
Они обернулись, замахали ей. Вера крикнула:
- Константин Николаевич, Вы нашли ее! Какое счастье!
Савельев ответил:
- Вера, идите домой, мы сейчас придем!
Но Вера остановилась, не доходя до них несколько шагов, позвала:
-Константин  Николаевич, Катя, гроза начинается, пойдемте скорее!
Савельев  крикнул в ответ:
           -Вера, идите, мы придем! – и обернулся к Кате: - Катюша, пойдем скорее, нужно идти!
          Но Катя удерживала Константина, твердила:
 -Костя, мне нужно сказать тебе важное, подожди, постой, я должна поговорить с тобой.
Вера все не уходила. Стояла невдалеке, звала их:
-Константин Николаевич, Катя, я очень Вас прошу, я умоляю, пойдемте, гроза начинается,  нельзя стоять под деревом!
Действительно, стало еще темнее, и ветер еще больше  усилился. Катя продолжала говорить:
-Костя, нам нужно поговорить, пожалуйста, нам нужно поговорить!
Савельев взял Катю за руку, попытался увести, но Катя не шла, упиралась, повторяла:
- Нам нужно поговорить…
Вера не успокаивалась, она была на гране истерики, кричала:
        -Константин Николаевич, Катя, умоляю, не стойте под деревом!
 Савельев, наконец, услышал Веру, увидел, что они с Катей стоят под большим деревом, и действительно начинается гроза. Он схватил Катю в охапку и силком вытолкал c опасного места. В ту же секунду налетел сильнейший порыв  ветра, и небо прорезала невероятно яркая молния,   раздался   удар грома. Катя и Вера инстинктивно прижались к Савельеву. Он понял, что они в самом эпицентре грозы. Сказал Кате и Вере:
         -Вот, что девчонки, нужно скорее убираться отсюда! Давайте, быстренько!
И опять небо прорезала молния, еще больше и ярче предыдущей. И тут произошло просто невероятное. Раздался страшный треск, молния ударила в дерево, под которым минуту назад стояли Катя и Савельев. Дерево  запылало.  И опять раздался сильнейший удар грома. Они как завороженные смотрели на горящее дерево. Савельев похолодел. Они были на волосок от гибели! Господи,   невероятно, что они успели уйти оттуда! И через мгновение полил страшеннейший ливень. Просто стена дождя! В один миг дерево перестало гореть.  В ту же секунду и Катя, и Савельев, и Вера промокли до нитки. Поспешили назад в поселок, до которого   было около получаса хотьбы  быстрым шагом…
Когда Савельев с Катей и Верой добрались до дачи, и гости и хозяева просто невероятно обрадовались – наконец-то  пришли, хорошо, что нашлась Катя, и просто замечательно, что ничего с ней не случилось. Засуетились. Принесли полотенца, стали искать одежду, что бы Катя, Савельев и Вера переоделись. Растопили печку, заставили их раздеться, досуха вытереться, развесили сушить их мокрую одежду. Савельев стал просить, что бы Катю еще и растерли чем-нибудь от простуды, и внутрь дали выпить согревающего. Не дай бог заболеет. Уже бы негативный случай! Все сделали, как он просил…
Савельеву выдали одежду, и выделили комнату на втором этаже, где он мог бы переодеться. Его джинсы, джинсовая куртка и майка сохли на кухне около печки.  Он не сомневался, они-то высохнут, а вот с дорогими  модными итальянскими туфлями он попрощался, был уверен – туфли точно разваляться, не перенесут прогулку по лужам.  И туфли было жалко, не потому что они дорогие. Просто его сорок пятый с половиной размер в московских магазинах найти страшно трудно. И еще туфли было очень мягкими и удобными. Где теперь он найдет другие, подобные?  Одежды размера Савельева на даче Веры  нашлось немного. В результате,  он переоделся в растянутый трикотажный свитер, который все равно был ему тесен в плечах, и коротковатые штаны, похожие на пижамные, завязывающие на веревочку на поясе, и клетчатые домашние тапочки. Одевшись в этот наряд, он подумал, что похож на пациента, сбежавшего из сумасшедшего дома.  Он пригладил мокрые волосы, взял свой мобильный, сигареты, зажигалку, все это пришлось нести в руках, карманов у него не было, вышел в коридор, пошел к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж. Но вдруг он услышал звук работающего  фена для волос. Пошел на этот звук, толкнул дверь в комнату, где работал фен, и увидел Катю, сушившую волосы. На ней была длинная цветная юбка в пол, и белая кофточка ручной вязки. И в этом наряде она выглядела просто очаровательно. Он тихонько подошел сзади, положил ей руки на талию, но Катя увидела его в зеркало. Обернулась, улыбнулась, обняла за шею. Тихонько попросила:
- Запри дверь…
Савельев закрыл дверь, запер на ключ, вернулся к Кате. Катя опять обняла его шею, он прижал ее к себе,  стал целовать ее, потом чуть отстранил от себя,  спросил:
- Катюш, что ты хотела мне сказать? Что важное?
- Костя, я люблю тебя! Очень люблю!
-Я это знаю. Ты говорила много раз. И все же, что ты хотела мне сказать?
- Костя, я потом тебе скажу, можно?
- Катя, что-то случилось?
- Почему ты так считаешь?
- Когда я тебя нашел, у тебя был очень озабоченный вид, и, пойми твое поведение тоже очень странное…
Катя оглядела его с головы до ног, улыбнулась:
- Вид у тебя такой потешный…
- Я знаю, я похож на пациента, сбежавшего из сумасшедшего дома. Не отвлекайся, отвечай, я тебя спрашиваю, что важного ты хотела мне сказать?
- Костя, милый, можно я сейчас не буду говорить?
-Хорошо, подождем до дома. Кать, ты случайно не беременна?
Катя смутилась:
- Нет, Костя, нет…
У Кати все сжалось внутри. Приехали…  Десять лет назад, после операции,  врач ей сказал, что детей у нее быть не может. Но «ведунья» это опровергла, уверяла, что с ней все в порядке, и ребенок у них с Константином будет обязательно. И кому верить? И в эту минуту Катя твердо решила для себя – запишется на консультацию к врачу. Она чувствовала – Костя хочет ребенка, очень хочет, просто ей не говорит, а почему? Боится обидеть или боится услышать отказ?  Но он развивать дальше эту тему не стал, сказал:   
- Ладно, извини…
Он опять прижал Катю к себе, гладил ее волосы, целовал. Катя прошептала:
- Костя, поедем домой…
- Нет, Катюш, сию секунду  невозможно. Нужно хотя бы полчасика посидеть за столом, Верочку поздравить. И еще мне не в чем ехать. Не в этом же костюме  пациента  сумасшедшего дома. Подсохнут мои шмотки, тогда поедем. Ты очень замерзла? Сейчас согрелась? Не заболеешь? А то, я твои способности  знаю.
В дверь постучали. Катя подошла к двери, спросила: «Кто?».
За дверью послышался голос Веры:
- Катюш, открой, ты, что закрылась?
Катя показала рукой Савельеву, что бы тот куда-нибудь спрятался. Он встал за дверь. Катя дверь открыла. Вера вошла, протянула Кате теплую кофту:
- Катюш, возьми, мама просила, что бы ты надела.
- Вера, передай спасибо маме, но мне  совсем не холодно.
-Константин Николаевич просил тебя в тепле держать, не дай бог заболеешь. Кстати, ты его не видела? Его Сан Саныч ищет.
- Нет, не видела, - ответила Катя. Но тут заметила Верин удивленный взгляд. Вера увидела на тумбочке у зеркала мобильный телефон Савельева, его золотую зажигалку и пачку сигарет. Катя улыбнулась, Вера покачала головой. Сказала:
- Если вдруг увидишь Константина Николаевича, передай про Сан Саныча…
- Хорошо.
Вера вышла. Савельев был крайне недоволен:
- Катя, мы ведем себя как дети, почему всем не сказать, что мы вместе? Вообще то, я думаю, что почти все уже догадались…
- Ты ошибаешься, многие не догадываются, и пусть будет так, как есть. Я не хочу делать свою личную жизнь   достоянием всех кругом!
-Хорошо, хорошо! Не будем сейчас спорить. Будет,  как ты хочешь, малыш!
Она провела рукой по его щеке, коснулась прядей мокрых волос, положила руки ему на плечи, заглянула в глаза, сказала:
- Я так тебя люблю! Я словами не могу это сказать, я умереть за тебя готова или убить того, кто тебе навредит, или зло причинит! Просто накинусь и убью, придушу голыми руками. Я с тобой не могу ни на минуту расстаться, готова куда угодно за тобой! В Сибирь, на Северный полюс, в Антарктиду… Как жена декабриста… Если тебя не будет, я же сразу же умру, в ту же минуту как узнаю, что тебя нет…
Савельев возразил с улыбкой:
- Не нужно говорить про смерть, я умирать не собираюсь! Еще как минимум лет сорок хочу прожить! А что касается  жены декабриста, я вообще то, подозревал нечто подобное! Катюш, я не меньше люблю тебя, когда я тебя вижу, обнимаю, целую,  у меня сердце замирает, попытается кто-либо отнять тебя у меня, тоже убью! Точно.
Катя на секунду прижалась лбом к его плечу, и тут же оттолкнула его от себя:
-Костя, иди, тебя Сан Саныч ищет, я чуть позже приду.
Савельев кивнул, вышел. Ответа на свой вопрос он так и не получил. Что она хотела ему сказать, что важное?
Через полчаса они не уехали, не уехали и через час. Просидели до позднего вечера. Настроение у всех было отличное,  приподнятое. Веселились, пели песни, Сан Саныч играл на гитаре, в общем, день рождения прошел на высшем уровне. Верочка была просто счастлива.  И даже сильный дождь за окном  не повлиял на всеобщее веселье. Поздно вечером гости стали расходиться. Вообще-то всем предлагали остаться на ночь. Места свободного много! Многие остались. Вера  уговаривала Катю:
- Катя, оставайтесь! Ну, куда вы,  на ночь глядя, поедите?
Катя возражала:
- Нет, Верунь, мы поедем! Ты  можешь, все, что угодно думать, я  расстаться с ним надолго не могу! И не хочу, что бы сплетни пошли! Увидят нас вместе!
Вера пожала плечами:
- Мне кажется, многие догадываются!
- Пусть догадываются. Но повода для сплетен я давать лишний раз не хочу! И потом, я дома себя лучше чувствую, более защищенной! Мы лучше поедем…
Ехать, так ехать…
Савельев начал одеваться. Майка его  высохла, а вот джинсы были еще влажными, он натянул их с трудом. Куртку даже не стал надевать, она не высохла совсем. И с итальянскими туфлями беда! Мокрые, да и  разваливаться начали. До дома он  конечно в них доедет, но завтра придется идти покупать новые! Проблема! По дороге в Москву Катя просила его сильно не гнать - дождь, дорога мокрая, она боялась. Савельев не гнал, но и плестись было не в его характере! Потихоньку, не заметно для Кати все увеличивал скорость. Увидел, что она задремала, пошел  на  максимальной. У него хорошая машина, да и водит он отлично, и дорога свободна! Не может он плестись в хвосте!  В результате до дома  доехали за полчаса.  У подъезда он стал будить Катю.  Та просыпаться не хотела. Он взял ее на руки, полуспящую, понес в подъезд. Пока нес ее по лестнице, на четвертый этаж, Катя  окончательно проснулась, стала требовать, что бы он ее отпустил, она пойдет сама. Он не отпускал, говорил, что нести ее ему одно удовольствие. Отпустил только у квартиры, иначе дверь было не открыть. Дома они сразу же легли спать. Но когда легли, поняли, что заснуть не могут, оба.  Катя все ждала, что он  опять начнет выспрашивать, что же у нее случилось, о чем она хотела с ним поговорить, но Савельев молчал,  напряженно думал,  потом вдруг спросил:
- Катюш, а за что ты меня любишь?
- Как за, что? Я не понимаю, Костя.
- Ну, за что? Я же совершенно обычный человек, с кучей вредных привычек и комплексов…
- А, что любят только необычных? И почему ты считаешь, что ты обычный?
- А какой? Я простой мужик, среднего возраста, со средней внешностью, далеко не красавец, который любит пожрать всякой вкусной вредной  жирной пищи, любит сладкое, и поэтому склонен к полноте, я много курю, не прочь выпить, и еще я патологический ленив, и абсолютно не приспособлен к быту. Я же в течение двадцати лет, как из армии пришел, постель свою ни разу не убрал, и чашку за собой не помыл!
-И ты считаешь, что это недостатки, и достоинств у тебя нет?
- Я тебя об этом спрашиваю…
Она приподнялась, села, откинулась на подушку, вздохнула, начала его убеждать:
- Так, вот, что слушай меня, дорогой! А ты не задумывался, что в течение вот этих последних двадцати лет за тобой женщины табуном ходят, и я одна из них? Как, ты думаешь, почему?
- Я же это и спрашиваю. Почему? – он улыбнулся.
- Ты далеко не простой мужик. И внешность у тебя  тоже далеко не средняя. Лучше чем у многих. Мне нравиться. Ты интересный мужчина. Очень. Я, когда  с тобой по улице иду, или в кафе сижу, сама себе завидую, какой у меня потрясающий мужчина. И ревную тебя все время, ко всем кругом. Так вот. А еще, завтра утром, то есть, наверное, уже сегодня, когда проснешься, ты в зеркало в ванной комнате хорошенько на себя посмотри, особенно, на глаза свои. Вот таких глаз, я не говорю красивых,  я говорю,  вот таких как у тебя, вторых нет. Они теплые. Запомни. И постарайся, что бы они такими надолго, а лучше навсегда, остались. Я же тогда зимой, когда  с лестницы полетела, о ступеньку головой ударилась, сознание потеряла. А  в себя пришла, твои глаза увидела. И все, потонула, погибла! А ты говоришь, красавец! Не нужно тебе красавцем быть, совсем. Ты такой, какой ты есть.  Красавцы все в кино снимаются, или в рекламе. По улицам просто так красавцы не ходят, и в офисе не сидят. И потом, ты сам же говорил, что внешность - это не главное? Говорил? Так вот, за что тебя любят – за то, что ты любить умеешь, благодарным быть умеешь, сопереживать, понять женщину можешь,  и еще ты добрый, благородный, абсолютно не жадный! Ты же, Савельев, очень много плохого в жизни видел, много несчастья пережил. Я  понимаю, когда мы познакомились, что у тебя с душой делалось, она вся изранена была, кровоточила. И, не смотря на  это,  душа твоя не очерствела, не озлобилась!
- Значит за мою прекрасную душу, да?
- Не передергивай, ты потрясающий человек, и абсолютно не обычный, ты гениально умный! А говоришь ленивый! А быт, быт я тебе прощаю. Сама справлюсь. Не нужно тебе бытом заниматься, да и голове у меня  нет, заставлять тебя…
- Значит за мой гениальный ум?
-Слушай, я на все твои вопросы ответила. Что ты еще хочешь? 
Она улеглась рядом с ним, устроилась головой у него на плече, он подсунул под нее руку, обнял покрепче, но допрашивать продолжил:
- Не на все… Ты что-то не договариваешь, я чувствую…
Катя засмеялась:
- Хорошо, я скажу. Только не гордись очень. Так вот, ты замечательный любовник. И мне с тобой потрясающе хорошо. Правда, сравнивать мне не очень-то есть с кем, но я так считаю, по шкале из десяти пунктов, у тебя, наверное, девять с половиной. Половинку оставим, вдруг кто-то есть лучше тебя!
- Ну, девять с половиной это много!      
- А у Пожарского – минус один!
- Ты чего загнала его ниже плинтуса? Дай ему шанс!
- Хорошо, ноль целых, одна десятая!
- Ладно. Поверил.
- Нет, ты не гордись. Ты думаешь мне спросить не у кого? Так, вот я о тебе спрашивала. Не одна я так считаю…
- У кого ты могла спрашивать?
- У Жанны…
-Так, дела! Вы с Жанной мои сексуальные способности обсуждаете, получается!
-Костя не злись, мы не тебя конкретно обсуждали,  просто разговаривали, женский разговор, о мужиках трепались, вот так я  вскользь  о тебе спросила, Жанна ответила, что у тебя десять.
-Вот видишь, она сказала десять, а ты только девять с половиной!
- Не обольщайся – у ее мужа двенадцать!
Он засмеялся вслед за ней… Засыпая, Катя думала, что он так и не завел разговора о том, что же она хотела сказать ему еще днем.   А Савельев специально не спросил. Решил – придет время Катя сама  все расскажет, если сразу не рассказала, значит не очень важно! Если бы он знал, как ошибается, и насколько  важно!
В отличие от Кати, которая заснула почти сразу,  Константин долго не мог заснуть. А когда, наконец, заснул,  ему приснился сон.  Яркий, красочный, необыкновенный, и очень страшный.  Этот сон был  похож на явь. И этот сон запомнился ему  надолго. Он вспоминал его, думал о нем, и понял, что именно такие сны называются вещими. Но это был всего лишь сон. Он увидел поле, по которому шел, когда искал Катю,  дерево, под которым он Катю нашел, и которое сгорело во время грозы.  Но в его сне дерево было целым и невредимым. И он стоял под этим деревом вместе с Катей, рядом стояла  женщина, незнакомая ему. И как он не пытался,  эту женщину  рассмотреть он не смог,  не смог даже определить ее возраст. Заметил только длинные темные прямые распущенные волосы. Во сне он держал Катю за руку, женщина стояла чуть поодаль. Женщина разговаривала только с ним. Катя участия в разговоре не принимала. Женщина называла его, почему то «молодой человек» и на «ты». Так его называли в последнее время крайне редко, и исключительно работники сферы обслуживания, но только они говорили «вы». Чаще его называли «мужчина» - это женщины, и «мужик» - это мужчины. Один раз, нищий просящий милостыню в пробке на Садовом кольце назвал его даже «барин». Женщина в его сне говорила ему странные вещи. Она предостерегала его. От чего? Он сразу и не понял. И женщина ему не сказала. Сказала только:
-Молодой человек, я должна тебя предупредить. Тебя ждет страшное испытание. Такое испытание выдерживают не многие, ты выдержишь. Тебе будет очень тяжело, будет очень больно. И морально и физически. Но ты вынесешь…
- Почему? Почему именно я?
- Так нужно. Это определено свыше. Я могу сказать только, что будет и когда. Но почему это будет – не в моих силах. Я также могу сказать, что поможет тебе все преодолеть.
- И что?
- Тебе поможет твоя любовь…
- Любовь?
-Да, любовь. Вот она, рядом с тобой. Любовь побеждает все, даже смерть. Запомни. И  кроме Вечной Любви есть еще Вера в чудо и Надежда на счастливый конец. Это тоже тебе поможет!
- Вы говорите, что знаете, когда? Когда это все будет?
- Скоро, скоро… Так, что берегись!
И это «Берегись!» прозвучало так громко и резко, что Савельев проснулся, будто от толчка. Проснулся, сел на диване. Сердце громко стучало о его ребра. Ему показалось, что стук его сердца слышен на всю комнату. Он закрыл лицо руками, пытался глубже дышать, но ему не удавалось. Дышать он почти не мог.   И еще он  разбудил Катю. Катя тоже проснулась, очень  испугалась за него, начала выспрашивать:
- Костя, что? Что с тобой!
-Я не знаю, не знаю, что это было!–он даже не мог говорить.
Она взяла его руку, стала щупать пульс, и он почувствовал, как ее пальцы леденеют. Понятно, что она там нащупала.! Пульс у него, наверное, зашкаливал. Катя прошептала с ужасом в голосе:
- Все, Костя, я вызываю «Скорую», это сердце, у тебя плохо с сердцем!
- Нет Катюш, всего лишь плохой сон!
- Точно? У тебя пульс зашкаливает!
- Принеси мне воды похолоднее…
Катя не пошла за водой. Она побледнела,  замерла сидя рядом с Константином на диване, потом медленно повернула голову, посмотрела на  него,  тихо сказала:
- У моего отца был сердечный приступ, он вот также попросил воды, я пошла на кухню, принесла воды, а он умер…
-Пойдем вместе. Я не умру, точно, мне не плохо–это только сон!
Он начал вставать. Сразу не смог. Ноги дрожали. Потом собрался с силами, встал. Она поддерживала его, помогла дойти до кухни. Там он опустился на кухонный табурет, она накапала в стакан сердечных капель, долила воды из чайника, он выпил, и через несколько минут он почувствовал себя лучше. Ноги перестали дрожать, да и пульс немного успокоился. Катя сидела рядом с ним, держала за руку. Чувствовала, что ему становиться лучше.   Чуть позже спросила:
- Тебе лучше? Пойдем, ляжем, ты мне расскажешь свой сон!
Он встал, она опять помогла дойти ему до дивана, и лечь. Легла рядом, укрыла его и себя одеялом, он прижал ее себе. Она опять спросила:
- Что за сон?
-Не знаю. Не могу определить! - он говорил очень неуверенно.
- Как не можешь? Что же это было? – требовала ответа Катя.
-Предостережение.  Мне сказали, что со мной случиться что-то  ужасное, и скоро. Мне будет очень плохо, больно морально и физически, но я выдержу… 
- Кто сказал?
- Женщина. Я не могу ее описать, я не видел лица, я даже не знаю ее возраст. Она сказала мне «Берегись!». А что я должен опасаться,  не сказала.
- И все? А где она тебе это сказала?
- Под тем деревом, которое сгорело, в поле…
- Она сказала, что это будет?
- Нет. Но мне поможет любовь. Вечная Любовь, которая побеждает смерть, Вера в чудо и Надежда на счастливый конец!
Он почувствовал, что она плачет, ее слезы капали ему на грудь. Он  начал успокаивать ее:
-Катюша, это сон, понимаешь -сон! Это не на самом деле!
- Костя, ты не веришь, что все это будет?
- Катя – это сон! Как я могу верить!
Катя убеждала его:
- Нет, ты должен поверить. Я прошу тебя! Это может быть правдой! А Вечная Любовь, Вера в чудо и Надежда на счастливый конец – это ты куда денешь? Это как – тоже неправда?
- Это, наверное, правда. Я мог слышать это раньше, и запомнить.
- Но ты согласен, что Любовь побеждает смерть?
-Наша Любовь – да, конечно. Мы ее сохранили, и она с большой буквы. И вполне возможно, что именно она и может победить смерть.
-Костя, я тебя умоляю, запомни, что ты видел и слышал!
- Хорошо, раз ты хочешь – запомню.

Глава 12.Москва-Цюрих-Анталия,сентябрь, за две недели  до.
Савельеву очень хотелось приобрести билет в Цюрих на утренний рейс. Тот же рейс, котором он летел в прошлом декабре.  И этот билет он достал! На этот раз рейс не задержался, и вылетел вовремя.
Перед поездкой  он очень нервничал, несколько раз переделывал и перепроверял свой доклад, чертил все новые и новые схемы, советовался с Катей.  Той казалось все понятно и все идеально. Он был все равно недоволен. Катю больше заботил его внешний вид. Костюм, галстук, прическа. Ей очень хотелось, что бы он выглядел на все сто, красивым, уверенным в себе мужчиной. Но он отмахнулся,  потребовал, что бы она отстала от него с глупостями, он выглядит так, как выглядит, и лучше уже не будет! Но она уверяла – когда она увидела его впервые, он выглядел просто шикарно-великолепный костюм, отличная прическа. Вот сейчас он должен выглядеть не хуже. Он сильно  возмущался, спорил с Катей, говорил–что тогда, зимой, когда он на ее взгляд, выглядел шикарно -это был  исключительный случай, и,   так получилось совершенно случайно. Но Катя добилась своего, заставила его почти силком подстричься и съездить в Переделкино, за дорогим фирменным костюмом, и, провожая его утром на самолет, в коридорчике своей маленькой квартирки, откровенно любовалась им.   
В самолете он в сотый раз просматривал документы, делал кое-какие пометки. Потом решил, что совершенствоваться можно до бесконечности, отложил все бумаги и закрыл глаза. Он вдруг понял, что у него все получиться, и все пройдет отлично. Главное позитивный настрой! А он у него есть!
В Цюрихе стояла жуткая жара. Выйдя из здания аэропорта, он так сразу не понял, что это, и куда делся воздух! В Москве, когда он улетал, было едва пятнадцать градусов тепла, а здесь в Цюрихе все тридцать пять, и это в середине сентября! Аномалия какая-то! Глобальное потепление! У него моментально, под пиджаком, рубашка прилипла к спине, волосы стали мокрыми,   и закружилась голова от недостатка кислорода. Слава богу, он быстро нашел такси, а в такси был включен кондиционер.
Он передумал сразу ехать в офис «Белов-Системз», поехал в гостиницу, принять холодный душ. Его доклад был назначен на двенадцать часов дня, и у него было несколько часов свободного времени. И только потом, приняв в гостинице душ и переодев рубашку, направился в офис «Белов-Системз». Его ждали, пригласили в зал заседаний, где обрались  руководители всех подразделений холдинга. Он обратил внимания, что Белова среди них нет. Значит у того дела  плохи! Начало разговора Савельеву не понравилось. К нему обратился председатель с претензиями, что господин Савельев  затерроризировал Совет директоров своими факсами, и вот теперь они вынуждены собраться и его выслушивать!  Савельев начал свой доклад. Все было неоднократно им перепроверено, и можно сказать выстрадано. Все схемы  выверены. И это была только концепция. Требовалась еще детальная проработка! Он сказал об этом, и сказал также, что детальная проработка почти закончена. Он может рассказать о ней. Ему предложили рассказать. Он начал…Его остановили, и так его доклад длился уже более трех часов. Начали задавать вопросы. Толковые. По делу. Вопросы ему нравились, он отвечал на них с удовольствием. Наконец встал председатель. Констатировал - концепция принята в полном объеме, Савельеву дано добро. Он сможет закончить реорганизацию к Новому году? Тот ответил, что сможет. Ему задали вопрос – по окончании  реорганизации, и завершения его контракта, что он намерен делать? Как и тогда, в Питере, он ответил – жить! Не хочет ли он вернуться в Цюрих, и возглавить обновленную «Белов-Системз»? Савельев замотал головой, сказал, как отрезал, мол нет, не под каким видом! Его спросили, может быть, у него есть  какие-либо пожелания? Он высказал пожелание, что хотел бы получить небольшой отпуск,  две недели, дней десять, если это возможно… Ему опять сказали, да возможно, он может уйти в отпуск послезавтра, на две недели, а с первого октября начать действовать.
Он не верил своему счастью, его предложения прошли «на ура», он может работать! И самое главное он может поехать с Катей в отпуск! Когда он выходил из зала, его остановил один из сотрудников «Белов-Системз», он вспомнил этого человека, это был бывший помощник Белова.
- Господин Савельев, у меня к Вам поручение от господина Белова… - Константин остановился, обернулся, кивнул: 
- Я слушаю вас.
Помощник Белова продолжал:
- Не могли бы Вы проехать в клинику, где он сейчас находится. Он очень хочет Вас видеть.
- Могу, конечно! – Савельев опять кивнул.
Ему назвали адрес клиники. Сказали, что его ждет машина, его отвезут.

Клиника была за городом. Небольшое здание в цветущем парке. Белова, Константин нашел на увитой плющом террасе, в кресле-качалке. Выглядел тот не просто плохо, а очень плохо. Но Савельеву обрадовался:
- Рад, что навестил меня, Костя… Ты отлично выглядишь, глаза блестят, и, кажется, что даже помолодел…
- Спасибо за комплимент, но помолодеть я вряд ли могу. И еще, Борис Петрович, разве я мог не увидеться с Вами…
- Что со Светланой?
- Понятия не имею, она не звонит мне, где-то в Европе отдыхает. Если ей понадобятся деньги, объявиться.
- Жаль, что у Вас не сложилась совместная жизнь…
- Не меня нужно винить, я старался, виновата Ваша дочь…
- Я знаю! Теперь о другом. Я слышал по телефону заседание Совета Директоров. Я рад, что не ошибся в тебе. Ты молодец! Я приеду первого октября, надеюсь, по крайней мере. Хочу разобраться сам, как действует твоя схема. Ты просил отпуск, почему?
- Хочу поехать отдохнуть с любимой женщиной…
- У тебя есть любимая женщина?
- Да, и все серьезно, я хочу жениться на ней.
- Как развод?
- Никак, Светлана в суд не является, ее нет в России.
- Я попробую поговорить с ней, убедить ее. А Даша как?
- Я говорил, она с моими друзьями, но я бы очень хотел посоветоваться с Вами, как быть. Я не хочу, и не просто не хочу, считаю это опасным нахождение девочки с матерью. После нашего развода Даша не должна оставаться со Светланой…
- Я подумаю, возможно, я смогу забрать ее, или моя жена, я женился на женщине, которая была  со мной все это время, хочу, что бы она получила в наследство виллу, где сейчас живет, и часть денег. Светлана может возражать, начать судиться. Я не хочу проблем. Я люблю эту женщину, благодарен ей за все, что она для меня сделала…
- Я был бы Вам признателен…
 - Все Костя, иди, до встречи первого октября…
Савельев вышел  со смешанным чувством - Белов хочет лететь в Москву. Проститься? Или действительно хочет разобраться? Он сел в ожидавшую его машину, назвал адрес гостиницы. В машине достал телефон, набрал номер Кати,  и когда та ответила, рассказал ей, как все удачно сложилось:
- Катюша, все отлично, все мои предложения приняты на ура!
Она немного задохнулась от радости:
- Костя, родной, боже, как я рада, ты очень нервничал?
- Да нет, в самолете понял, все будет хорошо!
- Костя, когда ты вернешься?
         - Я поменяю билет, хочу вылететь сегодня вечером, или ночью, не могу без тебя.
- Ты не будешь спать уже две ночи подряд…
- Ерунда, высплюсь, потом… Представляешь, мне дали отпуск!   Катя можем  полететь с тобой в отпуск! Сейчас позвоню Вере, попрошу подобрать что-нибудь…
- Правда? Костя, не может быть…
- Куда ты хочешь?
- Я говорила, мне все равно куда, лишь бы с тобой!
- Как возьму билет, позвоню, целую тебя…
Он подумал – и, все таки, у него потрясающая, восхитительная женщина! Не женщина – мечта… За ним готова хоть на край света…  Он глянул на часы, в Москве почти шесть вечера,  набрал номер Веры, опасаясь, что  не застанет ее на работе. Но она так же как и Катя, сразу же сняла трубку, и даже не удивилась, что он звонит ей из-за границы, и в к тому в шесть часов вечера:
- Вера, добрый вечер, это Савельев, хорошо, что застал Вас… У меня очень большая просьба - у Вас, кажется, есть подруга в туристической фирме? – он говорил очень убедительно.
- Да, Константин Николаевич, а Вам для чего?
- Мне нужны две туристические путевки, вылететь нужно завтра или, в крайнем случае, послезавтра. Возвратиться нужно  в Москву до 1 октября – кровь из носа.  Мне все равно, где я буду отдыхать, важно, что бы лететь до этого места было  не более трех-четырех часов, и там было море, и без проблем с визами - Турция, Египет, Кипр, Эмираты. Условия – самые лучшие, гостиница самая дорогая, перелет – желательно бизнес-класс, сколько будет стоить – не имеет значения…Паспортные данные мои у Вас есть…
- А второй человек?   
- Катя Дружинина, и без Ваших комментариев, пожалуйста…
- Константин Николаевич, ну, что Вы!  У меня есть Катины данные, я ей визу оформляла в Чехию…
- Узнайте, пожалуйста, о поездке, я через полчаса перезвоню…
 Приехав в гостиницу, он, в своем номере, сразу же поставил кондиционер на холод, скинул пиджак, развязал галстук, и только тогда смог дышать.  Опять принял холодный душ. Позвонил еще раз Вере. Та отозвалась сразу. Сказала, есть путевки в Турцию, отель шикарный, все включено. Можно вылететь завтра в двадцать два часа, обратно тридцатого, тоже вечером. Он был в восторге - отлично, он согласен, пусть бронируют, завтра утром он заедет, оплатит. Сложил свои немногочисленные вещи, упаковал ноутбук, поехал в аэропорт. Обратный билет был у него на завтра, на утро, он хотел его поменять, вылететь раньше. На его счастье оказался билет на ночной рейс,  который вылетал в два часа ночи. Он подумал, что ему  как-то подозрительно везет уже в который  раз подряд, и путевки, и отпуск, и доклад, и Белов ему обещал помочь.  Позвонил Кате, сказал, что вылетает  ночью. Будет дома примерно в восемь утра. Она хотела  ехать в аэропорт его встречать, мотивировала - все равно спать не сможет. Он начал ее отговаривать, спрашивать,  как она доберется в Домодедово? Первая электричка только в семь утра. Лучше пусть ждет его дома, с завтраком и чистой рубашкой… Сказал, что завтра вечером они улетают отдыхать, на море.  Катя не спросила куда, похоже, ей было действительно все равно.
В аэропорту, поменяв билет, Константин понял, что до регистрации у него еще уйма времени, стал размышлять - может быть, ему пойти в ресторан, поужинать, благо везде кондиционеры, дышать можно! Но  есть он не хотел, хотя последний раз он ел в самолете, когда летел из Москвы. Он нашел бар, где можно было курить, расположился, заказал двойной виски со льдом. Стал думать о Кате, Белове, предстоящей ему работе по реорганизации, о докладе, который делал на Совете Директоров. И постепенно эта мысль завладела им полностью. То, что он придумал и  что одобрил Совет Директоров, можно взять за основу, но детали должны быть другими! Он достал ноутбук, включил и начал переделывать свою сто раз выверенную схему.

В самолете, по пути в Москву он даже не пытался спать. Батарея в ноутбуке у него разрядилась, он начал чертить схемы на листах бумаги,  и проработал все три часа полета. В половине восьмого он был уже в Катиной квартирке. Она, с нетерпением,  ждала его.  Едва услышав звонок, бросилась к двери, открывать. Савельев вошел, швырнул портфель в угол прихожей,  прошел в комнату, упал на диван. Катя села рядом. Обняла его. Прошептала:
- Костя, любимый, ты очень устал? Может быть, поспишь, хоть полчасика?
- Катюш, не могу, нужно ехать. Заплатить за поездку, и потом в офис. Кое-что нужно закончить, раз мы сегодня вечером уезжаем.
- Ну почему все так срочно? Ты загонишь себя…
- Хочу побыстрее смыться из Москвы, боюсь опять наваляться дела, и тогда не уедем вовсе. Сколько раз уже планировали!
Она начала снимать с него пиджак, сняла, повесила на спинку стула. Он, тяжело вздохнул, сказал ей:
- Я пойду, душ приму. Ты пока напиши заявление на отпуск, на две недели, с сегодняшнего дня, я его захвачу с собой в офис. Ты с сегодняшнего дня в отпуске, если хочешь, не ходи на работу… И найди мне чистую рубашку…
- Нет, Костя, я поеду, если мы уезжаем на две недели, мне нужно указания девчонкам дать… Я пораньше уйду,  вещи собрать…
- Соберешь мои?
- Зачем ты спрашиваешь? Конечно.
Он устал смертельно. Понял, если сейчас расслабится, вообще его ложками не собрать! Сконцентрировался, поднялся, пошел в ванную, по пути расстегивая пуговицы на рубашке. Катя пошла за ним. В маленькой ванной обняла его, прижалась к его груди. Он спросил:
- Катюш, ты что?
- Я боюсь, я так боюсь за нас, все хорошо, а я боюсь. Я все жду, жду чего-то, какой-то подлости, подвоха, какого-то несчастья! Помнишь твой сон? Тебя предостерегали от несчастья! И, что оно обязательно будет…   
- Малыш, ну, что ты? Это сон, сон! Я про него забыл… Не говори мне больше об этом! Мы же с тобой вместе, это главное…
- Я уже не могу без тебя! Вот не было тебя одну ночь, я не спала, все думала, думала!
         - Катюш я всегда буду с тобой,  что бы, не случилось, будем вместе. Мы прорвемся!
- Обещаешь?
- Честное пионерское…
- Костя, я серьезно…
- И я серьезно! Обещаю!
А про себя думал: «Вот у Кати не слишком хорошие предчувствия. Не к добру! Савельев, сколько раз тебе говорили, предупреждали-не обещай! И сон, в котором тебя предостерегали от несчастья. Савельев, говоришь, забыл про сон, но ты не забыл. Да, сон!».
Через полчаса он стоял с ключами от машины в руках в  прихожей  и подгонял Катю. Ему казалось, что она собирается  недостаточно быстро, копается, возится. Он торопил ее:
- Катя, ну скорее, ну поехали, поехали!
А она металась по квартирке, спешила, понимала, что он нервничает, но быстрее собираться она просто не могла. Наконец он вздохнул с облегчением – она собралась, они вышли из дома, сели в машину. Он завел двигатель, вырулил на проспект, стал продумывать маршрут - сначала ему нужно  заплатить за путевки, это у  метро «Красные ворота», а их офис на «Полянке» - куда  ближе? По любому нужно ехать через центр. А там не проехать, сплошные пробки!  Московские пробки его доводили иной раз до остервенения. Ну не может он стоять в пробке! Ему взлетать нужно! Он сказал Кате:
- Я довезу тебя до центра, до Садового кольца, доедешь  до офиса сама? Прости, времени мало! По Садовому ехать придется, постоять там!
Она  его, конечно, извинила, видела – он на взводе, ему срочно нужно успокоился, и что бы он не истерил  и дальше,  попросила:
- Костя,  я доеду сама, не страшно, высади меня…
Он понял, что обидел ее, стал извиняться:
-  Малыш, извини, я просто нервничаю очень. Я тебе вот, что сказать хочу, ты сейчас быстренько все дела решаешь и домой, хорошо? Нам в семь вечера нужно в Домодедово быть, Значит, в пять, полшестого из дома выезжать. Я постараюсь успеть. Но мне нужно заехать в Переделкино. Там, в кабинете, в сейфе документы важные и деньги, мне нужно их забрать…
- Давай я такси закажу, что б ты не рвался…
- Я позвоню, как дела пойдут…
- Костя, я понимаю…
Он высадил Катю в центре Москвы, поехал туристическую фирму. Оплатил  путевки, договорился - билеты и ваучеры они получат в  аэропорту, в семь вечера. Поехал в офис.
Константин освободился только в три часа дня, и, выходя из здания «Белов-Системз-Россия», думал, что если он сейчас поедет в Переделкино, то домой, за Катей, просто не успеет. Но в Переделкино, и именно сегодня, он попасть был просто обязан! Там, в его кабинете, в сейфе ему нужно было взять деньги (они же собрались ехать с Катей отдыхать), международные права, полученные им еще в Швейцарии, и кое-какие важные документы.   И опять он попал в пробку, теперь уже  на проспекте Вернадского, из Москвы, в сторону области было не выехать, и это днем! Он стоял в пробке, жалел себя - у него болела спина, голова от навалившихся проблем шла кругом, он совсем не спал две ночи, а в последние дни  не ел нормально. А тут еще пробки! Когда он, наконец, подъехал к своему дому в Переделкино,  его страшно удивило то, что входная дверь в его доме была распахнута настежь. Он не представлял, кто  может быть в его доме? Воры? Домработница? А, что она там делает? Он заехал во двор, развернул машину, вышел, бегом поднялся на крыльцо. Вошел в открытую дверь…Он остановился в центре обширного холла,   тут же услышал голос Светланы:
-Привет дорогой,ты у нас герой дня,не так ли? Шикарно выглядишь, постригся, тебе идет! И вид у тебя счастливый! Жизнь удалась?
Она не спеша спускалась к нему по лестнице со второго этажа. Он спросил с удивлением:
- Что ты здесь делаешь?
Она ответила ему с ироничной улыбкой:
- Я вообще-то здесь живу, и предполагается, что вместе с тобой. А вот ты где живешь? Мне это интересно, очень…
Она стояла на нижней ступеньке лестницы, и вопросительно смотрела на него. Ему абсолютно не хотелось не о чем с ней беседовать, времени у него было катастрофически мало. Он потребовал:
     -Светлана пропусти меня, мне нужно взять документы в сейфе, у меня самолет!
Она  удивленно подняла брови:
- И куда у тебя самолет? Ты же только прилетел…
- Я улетаю, за границу, по работе… У меня важные переговоры… - Савельев просто растерялся, не знал, что сказать.
- Хочешь, я скажу, какие у тебя переговоры и с кем… - она продолжала улыбаться, подошла ближе, преградила ему дорогу. Он возмутился:
- Что тебе от меня нужно?
Но она на его слова не обратила внимания, продолжала говорить:
- У тебя переговоры с блондинкой, лет тридцати, с длинными волосами, очень даже симпатичной, не фотомоделью, конечно, но фигурка у нее хорошая. Она  работает у тебя на фирме…Точно я описала?
«Точнее не куда!» - подумал Савельев. Ему, наконец, удалось ее обойти, он прошел в кабинет, и ошарашено остановился на пороге. Такого увидеть он не ожидал! Все то, что находилось в кабинете, было разгромлено, разорвано и разбито. Его супруга постаралась! Она разбила стеклянные шкафы, разорвала стоящие в этих шкафах книги, распорола дорогую кожаную мебель, исцарапала и испачкала краской из баллончика шелковые обои на стенах, из шкафов все находящееся там  вывалила на пол, свалила в одну кучу. Как тогда в Цюрихе, во время приступа у нее «белой горячки»! Он резко обернулся к ней:
- Слушай, я так это не оставлю, ты испортила книги и вещи моего отца! У меня просто мало времени, а то я бы показал тебе, где раки зимуют… Такое не прощают! Не прощают никогда! Убирайся,  от греха подальше… Я тебя ненавижу!
Она продолжала улыбаться, все происходящее ей очень нравилось:
- А, что ты хотел, что бы я терпела твое хамство? Ты меня бросил, ты живешь непонятно где и непонятно с кем, обо мне даже позаботиться некому!
- А зачем о тебе заботиться? Ты больна? Не заметно.
Он прошел в кабинет, стал поднимать с пола книги, увидел, что их еще можно спасти, не все разорваны. По полу были рассыпаны фотографии, старые письма его отца, открытки, все вперемешку со стеклами. Он прошел на кухню, взял там  мешки для мусора, начал собирать в них  фотографии, письма, открытки, и целые, и разорванные, набралось два мешка. Он отнес их в машину, с мыслью, что потом вместе с Катей они все разберут. Его душили слезы. В этих письмах, фотографиях, открытках  была вся его прошлая жизнь, его надежды, его чаяния, и не только его, но и его отца и его матери,  а его жена захотела все  уничтожить, уничтожить его прошлое! И уничтожить самое святое – память об его отце! Сотворить такое мог только садист.  Вот так, что бы было больнее, грязными сапогами – и прямо по душе! Он думал: «Сволочь, гадина, господи, какая же она сволочь! Ненавижу! Все - война! Как я ее ненавижу!».  В следующий мешок он сложил не поврежденные сувениры, маленькие забавные фигурки животных,  которые тоже стояли на книжных полках, их касались руки его отца, его отец собирал разные забавные вещицы, привозил отовсюду – из командировок по России и из-за границы, и Савельев, при переезде бережно расставил их! Книги с автографами его  отца и его друзей, к счастью, не сильно пострадали, их он тоже сложил в мешок и отнес в машину!   Книги, что  были сильно порваны,  он тоже забрал, решил – отреставрирует, подклеит. Личные вещи отца, слава богу, его женушка их не тронула, вещи лежали в запертом на замок шкафу, она не смогла сломать замок.  Костя открыл шкаф, собрал все в большую сумку, тоже отнес в машину! Пока он собирал вещи отца, к нему подошла  домработница, предложила:
- Константин Николаевич, давайте я Вам помогу!
Он обернулся к ней, ответил отказом:
-Спасибо,я сам, Вы потом уберите здесь все осколки, книги, которые сильно повреждены, и не подлежат восстановлению. Выбросите все это.
Но домработница не уходила, сказала ему:
- Константин Николаевич, Вы еще не видели своей комнаты…
Он спросил:
- Там, примерно тоже?
- Да. Ваши вещи, одежда…
Он прошел в свою комнату, заметил – дверь взломана, по всей видимости, его супруга орудовала топором.  Его личные вещи, одежда  также свалены в кучу, испорчены, разорваны. Он поднял несколько  вещей,  понял, вещи даже не стоит детально рассматривать,  они окончательно испорчены. Бросил обратно, в общую  кучу.  Его внимание привлек  страшно дорогой фирменный кожаный пиджак,  он поднял его  с пола, заметил, рукав у пиджака оторван, так же бросил обратно, вздохнул, он хотел сейчас забрать этот пиджак, но  видно не судьба. Повернулся к домработнице, все еще стоящей у него за спиной, спросил:
- Простите, я забыл, как Вас зовут?
- Галя.
- Пожалуйста, Галя, разберите тут все, что целое повесьте в шкаф, остальное выкиньте.
Галя тихо произнесла:
- Мне очень жаль…
Савельев пожал плечами:
- Вещи? Ерунда…
Он посмотрел на часы, увидел - уже пять, нужно звонить Кате, предупредить – заехать за ней он не успеет. Набрал номер Кати. Извинился, попросил ее заказать такси. Он  приедет прямо в аэропорт. Так же попросил ее получить билеты и путевки в семь у менеджера турфирмы. Она  просила, умоляла его не спешить, быть аккуратней.
Он пошел обратно в кабинет, достал из кармана пиджака ключи от сейфа. Увидел, что сейф его жена тоже пыталась открыть, но не смогла. Подумал, а интересно, чем она царапала замок? Отверткой? Открыл замок ключом, достал документы, международные права, деньги, больше десяти тысяч долларов. Все рассовал по карманам, спустился в холл, и уже собирался выйти на улицу, но его опять остановила Светлана:
- Мне нужно поговорить с тобой!
Он мотнул головой:
- Извини, нет…
Но она не отставала, кричала:
-  Немедленно остановись!
Он остановился, обернулся к ней:
- Что тебе еще нужно от меня?
- А вот, что…
Она бросила ему пухлый фирменный конверт с фотографиями. Он поймал конверт, достал от туда фотографии. И ужаснулся – на фотографиях были сняты  они с Катей, в разной одежде (а то и без), в разных местах, в кафе, в ресторане, на набережной, в парке, на пляже в Серебряном бору. Их личная жизнь в последние месяцы не была совсем их! Присутствовал третий, который их фотографировал. И фотографировал с удовольствием. Фотографии можно прямо сейчас в эротические журналы посылать! Он заметил - на фотографиях проставлены  даты.  Самая ранняя – примерно со дня отъезда Светланы за границу, последняя – накануне его командировки в Швейцарию! Светлана спросила его с ухмылкой:
- Нравятся? Мне тоже понравились, классные фотки. Твоя женщина натуральная блондинка?  - она картинно потупилась, - Мне просто интересно.  А вы оба очень неплохо выглядите! Отличная пара. И еще она тебя любит, это видно, поздравляю.
Он спросил с недоумением, все еще не придя в себя:
-Зачем это все? Я не отрицал, у меня есть женщина!
-Ты хотел забрать дочь? Ты аморальный тип, ты не можешь ее воспитывать!
- Речь не об этом, речь о тебе? Зачем тебе это нужно?
- Я хочу, что бы ты вернулся ко мне…
-Зачем тебе я? Ты меня не любишь, неоднократно заявляла, что ненавидишь! 
- Я не так проста, как ты думаешь…
Он потребовал:
- Светлана, пропусти меня, я действительно опаздываю на самолет!
Она посторонилась, сказала ему  уже в спину:
- Савельев, я не понимаю, за что тебя так любят бабы? Что, ты такое из себя представляешь? Вся наша прислуга, и здесь и в Цюрихе, была в тебя влюблена. Хочешь, спросим сейчас у Гали, она скажет, - крикнула, - Галя!
Домработница вышла  вестибюль, где разговаривали Савельев со Светланой, остановилась в дверях. Светлана приказала:
- Галя, Вам нравиться мой муж? Отвечайте.
- Я не понимаю…- домработница явно боялась  отвечать.
- Я ясно спросила, Вам нравиться мой муж? Как мужчина? – потребовала Светлана.
- Я не знаю… Он интересный мужчина…
Савельев все это надоело,  и диалог его жены с домработницей, стад последней каплей, он решил  прекратить издевательства, потребовал:
- Все, закончили, я опаздываю. Дорогуша, если ты захочешь поджечь дом, не трудись, он застрахован!
Но она не унималась:
- Мы не закончили… Где дочь? Я хочу забрать ее…
- Не получишь, вот вернусь, поговорим, твой отец приедет первого октября. Сядем все трое и поговорим…
- Ты видел отца?
- Да, я вчера был в Цюрихе…Видел его в больнице.
-  В больнице? Что  с ним?
Костя смекнул: «Белов не сказал своей дочери, что болен? Вот новость…», а Светлане ответил:
- Да, он болеет. Когда приедет, сама у него спросишь. Или позвони, я скажу тебе телефон больницы.
- Как я туда позвоню? Я плохо знаю немецкий…
- Учи, стыдно, ты столько лет прожила в Швейцарии…
Он посмотрел на часы - уже шесть, подумал, что вряд ли  доедет  до Домодедово за час. Сунул фотографии в карман, вышел на улицу. За ним вышла Галя. Обратилась к нему:
- Константин Николаевич, а там где Вы сейчас живете  не нужна помощница по хозяйству?
- Помощница по хозяйству? Нет, не нужна, хозяйка сама справляется, да и хозяйство не очень обширное. Вот, что Вы мой телефон мобильный запишите, если какое ЧП будет, позвоните.
Он продиктовал номер. Сел в машину, захлопнул дверь. В ушах у него шумело, голова раскалывалась. Если так будет продолжаться и дальше у него будет инсульт, как пить дать. Вспомнил про фотографии. Вынул конверт из кармана. Достал из конверта сами фотографии. Решил быстро просмотреть. Убедился в который раз, его  Катя очень красивая! Да и он  нормально выглядит, не слишком толстый, он думал, что выглядит хуже. По крайней мере, ему за эти фотографии не очень стыдно. Интересно, сколько человек видели эти фотографии, и сколько еще увидят? Он спрятал конверт с фотографиями под переднее пассажирское сидение, решил, пусть пока там полежат,  потом он их перепрячет. Он  выдохнул, вставил ключ в зажигание, подумал – нужно ехать, но силы у него закончились, он не мог даже двигаться, просто сидел, как в ступоре. Потом выдохнул еще раз, собрался, потер лоб, запустил руки в волосы, отвел волосы назад, понял – ему нужна сигарета, да, ему срочно нужна сигарета. Похлопал себя по карманам, сигарет в карманах не было. Нашел   запасную пачку сигарет в бардачке машины. С наслаждением закурил. Глубоко вдохнул дым. Решил - сейчас покурит, и поедет. Глянул на часы  -  половина седьмого? Все, ждать больше нельзя, нужно ехать…

Дождавшись, когда Савельев уедет, Светлана  бросилась звонить Пожарскому. Истерично кричала в трубку:
- Все отменяется! Ты слышишь, отменяется! Ты, что не знал, что он уезжает?
- Нет! Когда, куда? Он только приехал! – Пожарский был в недоумении.
- Он уезжает, куда-то за границу, скорее всего, с любовницей!
- А когда вернется?
- Говорил что-то про первое октября. Да, он определенного будет первого октября. И мой папаша должен приехать.
-Все так сложно, все очень сложно. Теперь опять придется платить деньги. За перенос операции. У меня все  было на мази, все готово! – ныл Пожарский
          -Так перенеси, на первое, на второе октября. Он точно будет в Москве!
- Деньги, давай деньги!
- Ты достал меня деньгами! Это невозможно! Как в черную дыру деньги уходят! А результат?
- Результат будет, еще какой, супер!
- Нам придется еще много платить?
- Достаточно, но игра стоит свеч, мы с тобой будем в шоколаде, в миллионах купаться! Я все верну, все, что ты дала, все верну!
-Ловлю тебя на слове! Верни хоть половину. Ладно, есть еще скрытые резервы!
Светлана решила продать свою квартиру. У отца есть дом на Рублевке, она спокойно, если захочет, сможет там жить, тем более, что после того, как она избавиться от человека, который сломал ей жизнь, в России она жить не собиралась! 

Савельев, выехав за пределы МКАД, сразу же, опять, в который раз сегодня, попал в жесточайшую пробку.  И не объехать, не свернуть. Стоя в пробке, он набрал Катин номер мобильного телефона, она ответила сразу, сказала, что уже  в аэропорту, билеты и путевки у нее. Он оправдывался - стоит в пробке.    Она  уговаривала его, просила не переживать, регистрация на рейс заканчивается только в девять, он успеет. Он распсиховался, выехал на обочину, поехал по ней, чуть продвинулся вперед. Но впереди сплошняком стояли машины, гудели, дымили. И даже обочина  впереди, насколько Савельев мог видеть, вся была забита машинами. Он стал протискиваться обратно на шоссе.   Здоровенный «Хаммер» теснил более легкие машины, те гудели, сопротивлялись, но пропускали. Такому от столкновения ничего не будет, но другие машины он и помять может! Он смотрел на часы - половина восьмого, вот уже восемь,  стрелки часов неумолимо ползли по циферблату. Он зверел. От сигарет у него першило в горле, да и осталось их в пачке всего ничего, пять или шесть штук. А как закончатся, что он делать будет? Он опять набрал Катин номер телефона. Ему нужна поддержка, он должен знать, что она его ждет, волнуется. Понял – Катя действительно очень за него волнуется! Она принялась успокаивать его, говорила - она узнала, есть еще рейсы в Анталию, можно поменять билеты. Улететь попозже. Но скорее всего их рейс в двадцать два не вылетит. Все рейсы задерживают.  Наконец-то, с великим трудом, он выехал на финишную прямую, ведущую  в аэропорт. Заметил - машин не так много. Позвонил Кате, сказал - подъезжает. Оставил машину в аэропорту, заплатил за стоянку. Пошел в здание аэропорта.  Сразу, как вошел в зал вылета, он увидел Катю, она бросилась к нему, обняла за шею.  Заплаканная, встревоженная. Прижалась к нему. Он чуть отстранил ее от себя, удивился:
- Катюш, ты, что? Ты плачешь почему?
-Думала не приедешь! Наш рейс перенесли, на двадцать четыре. Успеем сто раз.
Он обнял ее за плечи, потерся щекой о ее макушку, попросил:
-Пошли на регистрацию? Ты вещи  собрала? Я ничего не смог взять.
Она закивала:
- Взяла, взяла, все взяла…
Они встали в очередь на регистрацию. К ним подошел менеджер турфирмы в фирменной рубашке. Спросил у Кати:
- Ну, что, девушка, нашелся Ваш муж?
Катя посмотрела на Савельева с улыбкой, потом на менеджера, ответила:
- Да, все в порядке, нашелся, успел.
Савельев посильнее, двумя руками,  прижал Катю к себе. Сказал менеджеру:
- Да, успел, жуткие пробки…
Менеджер продолжал, как бы в шутку:
- Она так переживала, даже плакала. Я уже решил, что если Вы не приедете, я сам с ней полечу…
Савельеву шутка не понравилась, это было заметно по его лицу. И менеджер понял, простился, пожелал счастливого полета, отошел. Савельев спросил Катю:
- Катюш, и все-таки, почему ты  плакала?
- Думала, что что-то с тобой случилось… Вернее, я даже уверена была в этом. Ты звонил, у тебя голос был встревоженным. И сейчас, я вижу по твоему лицу,  что произошло что-то плохое…
- Потом скажу, да, произошло неприятное, но не смертельное…
Они сдали багаж, пошли на паспортный контроль.
Катя видела, что он просто не в себе, еле сдерживается. Уточнять не стала, обещал же позже рассказать, почему...Прошли паспортный контроль. Потом таможня. Их заставили снять обувь, вынуть все из карманов. У Савельева долго проверяли ноутбук. Наконец, их пропустили в зал ожидания. И тут же по радио прозвучала информация – их рейс перенесли еще раз, на два ночи. Они сели в небольшом кафе. Константин откинулся на спинку стула, вытянул ноги, закрыл глаза, вздохнул. Потом придвинулся ближе к столику, положив оба локтя на его крышку, закрыл лицо руками. Катя спросила:
- Костя, тебе плохо? Может быть, хочешь что-нибудь?
Он по привычке запустил обе руки в волосы, откинул волосы назад, ото лба, ответил:
- Нет, вообще ничего не хочу, даже спать. В Переделкино со своей законной супругой встретился, не ожидал ее увидеть. Она шоу устроила. Все вещи мои порвала, а может и не все, я даже  смотреть не стал. Попросил домработницу разобрать, что в совсем ужасном виде, выкинуть. Не это главное. Она пыталась уничтожить вещи моего отца. И частично уничтожила! Я собрал, что мог – фотографии, книги, личные вещи, все осталось в машине, мы с тобой потом разберем. Я как это увидел, думал меня удар сейчас хватит, или я эту гадину, просто убью. Еле сдержался.
- Костя, нет…
- Что нет!  Раз такой теперь расклад пошел. И, еще говорит, что вернуть меня хочет! Я хотел по-хорошему вопрос решить, теперь все - война! Катюш, кофе мне возьми, пожалуйста…
- Может быть, коньяк или виски еще взять?
- Не надо, не хочу, только кофе.
Она отошла к барной стойке, взяла для Савельева чашку кофе, попросила положить побольше сахару. Принесла, поставила перед ним. Он взял чашку, отпил несколько глотков, посмотрел на Катю, и взгляд его немного потеплел. Спросил:
- Скажи, все-таки, почему ты плакала?
Катя ответила:
- Я думала, что ты еле на ногах держишься, устал очень,  и еще за рулем, вдруг авария какая случится,  или  правила нарушишь, тебя остановят, а ты весь на нервах, выяснять начнешь с ментами, что не так.  А тут еще мне говорили про «смерть в казенном доме».
Катя осеклась, поняла, что проговорилась. Он спросил, с улыбкой:
- Какая «смерть в казенном доме», Катюш?
- Да, так ерунда…
- Какая «смерть в казенном доме»? Откуда ты это взяла, кто тебе сказал?
- Не обращай внимания…
Но он не отставал:
-Что за «смерть в казенном доме»? Немедленно скажи! Что ты  придумала?
- Костя, прости, может быть, нужно было тебе рассказать раньше…
- Рассказывай!
Катя оправдывалась: 
- Я просто, я просто ходила к одной «ведунье», она сказала… И потом я ее видела, под деревом, в день рождения Веры, когда я гулять пошла, она подтвердила, тебя ждет «смерть в казенном доме».  Я пыталась тебе сказать, тогда, когда ты меня нашел, но ты сначала слушать не стал, а потом я не смогла сказать… И  твой сон, это же она была, тебя предупреждала…
Между бровей у него образовалась жесткая складка, а голос начал набирать обороты, он негодовал:
- К кому ты ходила, к какой колдунье? Ты, что на меня гадала, что ли? Что тебе в голову взбрело. Катя, ты же умная женщина! Как ты могла! Катя, у тебя с головой все в порядке? Что ты говоришь? Ну, что ты говоришь? Все в одну кучу. Там на поляне, под деревом никого не было, я когда искал тебя, никого не встретил, ты не могла не с кем разговаривать!
- Костя прости, я не думала, что ты это так воспримешь. Но, вспомни твой сон,тебя тоже предостерегали,что что-то должно случиться!
- Катя, это был сон! Понимаешь, сон! Я не куда не ходил, ни к каким колдуньям, присниться может все что угодно! Катя, опомнись! Немедленно мне все расскажи! Если ты сию же минуту мне не расскажешь про эту колдунью, и что она тебе наговорила, мы с тобой поссоримся. Ты понимаешь, что мы поссоримся? Катя, видит бог, я очень не хочу с тобой ссориться, тем более, здесь и сейчас…
Катя была в ужасе, она понимала, что еще немного, и они действительно поссорятся, и он ее бросит, прямо здесь в международном терминале аэропорта Домодедово, за час до вылета в солнечную Турцию. «Ведунья» говорила: «Объяснишь, он умный, поймет!». Не понимает, не хочет понимать,  как Катя и предполагала… Этого мало, он ее еще и бросить  грозиться! Катя уговаривала его:
- Костя, милый, прости, я  не могла тебе рассказать! Это давно было, еще весной, еще до того, как мы в Питер ездили, я в тебя так влюбилась, что не спать не есть не могла!
- А сейчас?
- Что сейчас?
-  Сейчас можешь? Спать и есть?
- Нет, не могу, когда тебя нет рядом, не могу… - она остановилась, задумалась, но он ее торопил:
- Дальше продолжай, не отвлекайся…
- Я не знала, что делать…- она  продолжала, запинаясь, - Как мне существовать, я не знала, как ты ко мне относишься…
- А ты спросить не могла?
- У кого?
- У меня спросить, у меня …
- А как ты это себе представляешь? Я бы пришла к тебе в кабинет, и спросила бы - Константин Николаевич, а как Вы ко мне относитесь?
- Именно так.
- Да не могла я так спросить, и сейчас не смогла бы! Я пошла к «ведунье», мне очень нужно было это знать, не видела я другого выхода! И она мне сказала, что ты меня очень любишь, мы будем счастливы, у нас будет ребенок, но возможно тебя ждет «смерть в казенном доме».
- Именно в таком порядке?
- В каком?
- В таком как ты сказала - я тебя люблю, мы будем счастливы, у нас будет ребенок, и потом меня ожидает «смерть в казенном доме»!
- Да.
- Так  почему меня ожидает «смерть в казенном доме» именно сейчас? У нас не прошли еще все этапы.
- Не понимаю…
- Ребенок, ребенка еще нет…
- Она могла ошибаться.
- Вот видишь, она могла ошибаться. Так может не только по поводу ребенка, но еще и «смерти в казенном доме»…
- Но она меня предупреждала еще раз, на поляне под деревом…
Он строго посмотрел на нее, сказал тоном, не терпящим возражений:
- Катя, в тот день, когда мы ездили на день рождения Веры, ты отправилась гулять, я тебя искал по лесам и полям, так вот, там в округе на километр не в одну, не в другую сторону никого не было. Я никого не видел, я в отличие от тебя с головой еще дружу! Тебе приснилось, или показалось, ты думаешь, все время про эту «смерть в казенном доме», вот и нафантазировала себе! Так ты это мне хотела рассказать тогда? Действительно, хорошо, что не сказала. Катя, если я еще раз  услышу про эту колдунью, я развернусь и уйду, точно.
- Но Костя, пожалуйста, прости меня, я не знала, что мне делать…
- Если ты впредь не будешь знать, что делать, ты спроси у меня, ладно? Посадку объявляют, пойдем?
Катя не знала, что ей и думать. Простил он ее или нет? Но холодность в его голосе точно была… В самолете он сразу уснул, или делал вид, что спит, Катя не поняла, но все три часа полета страшно переживала.  До гостиницы Катя с Константином   добрались только под утро,  и как только попали в забронированный для них номер, то  просто упали, не раздеваясь на громадную кровать, и  заснули моментально. 
 Катя проснулась от стука в дверь. Сначала не могла понять, где она, потом вспомнила, что они с Костей в Турции.  Встала, пошла открывать дверь, побоялась, что стук разбудит еще Костю. Мимоходом глянула на часы. Одиннадцать утра.  Поняла – они с Костей спали  часа четыре, не больше. Открыла дверь. Увидела двух горничных с большой тележкой, груженой стопками полотенец и постельного белья, рулонами туалетной бумаги и разнообразными моющими средствами. Она спросила, что им нужно,  ответили - уборка номеров. Она отрицательно помотала головой – нет, не нужно, они только поселились в этом номере. Захлопнула дверь, предварительно повесив  табличку «просьба не беспокоить»,  вернулась на кровать, к Константину. Тот все таки проснулся, спросил, кто это был. Она ответила. Он повернулся на бок, сказал, что поспит ее немного. Катя прилегла рядом, погладила его плечо, начала ласково трепать его волосы, обняла его,  поцеловала его в висок, потом в щеку, он нашел ее руку, накрыл своей, тихо сказал: «Катюш, не нужно…». Она похолодела.  Ну, что за дура, ну как так можно было проговориться, зачем она ему только все рассказала… Она же  теперь потеряет его…Встала, вышла на балкон. Кругом была яркая, южная красота. Синее небо, яркое солнце, бирюзовое море, изумрудная зелень, экзотические цветы,  посмотрела вниз, заметила - по дорожкам огромного парка, в котором был расположен отель, бродили павлины. С пляжа и от бассейна слышалась музыка и веселые крики отдыхающих. Но Катю это ничего не радовало. Она села в кресло на  балконе, стала ждать, когда  проснется ее любимый, и они, наконец, нормально поговорят. Она нашла на журнальном столике проспекты, прочитала  все, узнала, сколько в этом гостиничном комплексе бассейнов, баров, ресторанов, спортивных центров,  какие мероприятия проводятся утром, днем и вечером. Узнала, что, по всей видимости, кормят здесь круглые сутки, то есть все тридцать три удовольствия. Зачем? 
Он проснулся примерно через два часа.  Катя переместилась с балкона в номер, и  эти два часа просидела, свернувшись калачиком в уголке большого бархатного дивана. Он  позвал ее к себе, она подошла, опустилась рядом с ним на кровать, он обнял ее за плечи. Она уткнулась носом ему шею.  Он погладил ее спину, потом  отстранил ее от себя, посмотрел в глаза. Сказал негромко:
- Катюша, скажи, с кем ты все время борешься, соревнуешься? Если со мной, я в соревнованиях с тобой не участвую. Я тебе объяснял, что среди двух людей кто-то ведущий, главный, а кто-то ведомый. Вот этот главный – это я.  И делай со мной, что хочешь. И я меняться не собираюсь. Принимай меня таким, или не принимай, выбор за тобой. Но за моей спиной то, что касается меня, делать нельзя.
Катя всхлипнула:
- Костя, но мы с тобой тогда не были еще так хорошо знакомы, и потом я пошла к «ведунье» в состоянии аффекта, я не понимала, что со мной происходит!
- А теперь понимаешь?
- Понимаю… - она кивнула.
-Понимаешь, что все, что наговорила тебе  «ведунья»,мягко говоря, ерунда?
Она с надеждой посмотрела на него:
- Но ты действительно меня любишь, нам хорошо вместе, мы счастливы…
- А ребенок?
- Я не знаю, наверное, нужно пройти обследование у врача, и еще мне уже не двадцать лет, даже не тридцать,   и  у меня была операция...
- И что?
Она выдохнула:
- Костя, а если это невозможно…
- Что невозможно?
- Если у нас не будет детей? Я знаю, как ты к детям относишься…  Ты детей любишь, и я вижу, что ты бы хотел ребенка… - она не понимала, почему он ее не понимает, да еще, с ее точки зрения вопросы задает,  дурацкие. Он улыбнулся:
- Ну и что из этого? Ты говоришь, я люблю детей, да это так. Но, во-первых, мы не знаем вердикта врачей, во-вторых, я хоть когда-нибудь говорил тебе, что я живу с тобой ради того, что бы у нас был ребенок? Будет ребенок -  замечательно! Не будет у нас  своих детей – у друг друга есть мы, для меня смысл моей жизни –ты, я люблю тебя! Я  эгоист и однолюб!По поводу будущего ребенка–будем стараться!Прямо сейчас!
Она смотрела на него таким потрясающе влюбленным взглядом, спрашивала с надеждой, повторила несколько раз:
- Ты простил меня? За все простил?
И он не мог ее не простить, но на попятную тоже не пошел, произнес примирительно:
- А мы, что ссорились? И за что тебя прощать? Ты у меня фантазерка! Но учти, если я еще раз услышу от тебя про эту колдунью, про «смерть в казенном доме», и про мой сон, я клянусь, я за себя не отвечаю… У нас и так очень много проблем,  и если мы еще будем думать о том, что могло бы быть, обращать внимания на всякую мистику, получится, что и жить то незачем, в гроб ложись и помирай! А мы живем, мы любим друг друга, и все проехали, не слова больше о колдунье и предсказаниях! Не зли меня… 

Они  занимались  любовью.  Вроде бы все было как прежде, но что-то между ними, что было раньше, ушло, сломалось, и образовалась пустота…Они оба это поняли.  Она лежала рядом с ним, прижавшись к нему, пальцами рисовала  на его широкой груди иероглифы, он губами касался ее волос, гладил ее плечо. Оба молчали, у обоих  в душе  был странный осадок. Он говорить начал первым:
- Катя, мы не можем так, ты меня не поняла…
- Поняла…
- Но не приняла мои слова к сведению…
- Приняла…
Он приподнялся на локте. Заглянул ей в лицо,  продолжил:
- Тогда, что? Что не так?
- Все так. Ты главный, сильный, умный, победитель. А я так, я не понимаю ничего, дура набитая, чушь несу, во всякую ерунду верю! - она оттолкнула его руку, села на коленках  на кровати, повернулась к нему лицом. Он позвал ее:
- Катя!!
Но ее уже было не унять, она почти кричала:
- А ты думай как хочешь, думай… А я все равно верю, и я не идиотка, и не фантазерка, нас предупреждают, и прислушаться к этому мы должны. Ладно, я, если все это видела одна я, я бы поверила, что сошла с ума. Но твой сон! Что с тобой после него было, подумай, почему это с тобой было? Не что не бывает без причины. А было это с тобой, что бы ты запомнил свой сон, и запомнил надолго!
Он тоже сел напротив нее, и тоже был на взводе:
-Хорошо, нас предупреждают, но как это использовать? Мне сказали, что со мной может что-то случиться, какое-то несчастье, «смерть в казенном доме» или что-то типа того, и, что я должен делать? Накрыться саваном и ползти к кладбищу?
- Быть осторожней, анализировать ситуацию, просчитывать ходы вперед! Но хотя бы по сторонам смотреть, что ты не делаешь! И если что-то, не дай бог случиться, знать, что тебе поможет, что любить нужно, верить в чудо, надеяться на счастливый конец!
Он решил, что спорить бесполезно, и вообще не нужно, ему необходимо с ней примириться, просить прощение, что он и сделал:
- Катюш, прости меня, я не прав, прости! Я накричал на тебя, обидел! Прости, малыш! Ну, пожалуйста! Я не могу, когда ты так смотришь… – у нее действительно глаза были, как у больной собаки, полные слез, - У меня сердечный приступ случиться! Я постараюсь принять все к сведению. Буду осторожней, осмотрительней!
- Да, Костя?! Да?
Она не могла поверить своему счастью, но в душе скреблись кошки,  он правда поверил, или просто говорит ей все это, что бы успокоить?   Она толкнула его обратно на кровать, он упал на спину, а она начала покрывать  поцелуями его лицо, он отвечал на ее поцелуи, его руки ласкали ее, и лед, возникший  между ними начал таять. Они  растопили его. А что Катя? Она не могла долго сердиться, тем более на своего любимого Костю. И, все равно ее грызли сомнения. Он, правда, ей поверил?
   
После всего того, что произошло между ними - бурного выяснения отношений, и не менее бурного, но еще и страстного продолжения выяснения отношений, Савельев, как обычно, немного поспав, стал требовать есть!  Они  успели в ресторан, к самому концу обеда.  Катя смеялась над Константином, называла его голодным волком, он сметал с тарелок огромные порции еды, действительно очень проголодался! А Катя так перенервничала, что есть почти не могла,  поклевала немного овощей и фруктов. Вернулись в номер. Катя предложила пойти на пляж. Он сказал ей, что если она хочет на пляж, то пусть идет, он придет чуть позже. Ему нужно кое-куда позвонить. Он расположился на балконе, с телефоном, закурил сигарету. Она подошла к нему, прижалась к его плечу, он обнял ее за талию, она спросила:
- Костя, ты точно не хочешь на пляж?
- Иди, я сказал, приду попозже…
- Точно придешь? А как ты меня найдешь на пляже?
- Ты возьми телефон, я позвоню…
Катя ушла. На пляже заняла два пляжных лежака, для себя и для него. Расположилась. Народу на пляже было много, в основном немцы, немного англичан, и не очень большое количество русских. Катя была за границей в первый раз. Да и в  санатории или доме отдыха никогда не отдыхала. В юности, когда училась в институте, ездила по путевкам пару раз в Сочи и Крым, в студенческий лагерь. И все. Потом она искала работу, денег у ее семьи было не так много, болела мама, не до отдыха.
Она терпеливо ждала Константина на пляже,  несколько раз набирала его номер, но  его телефон был выключен. Она недоумевала – почему у него выключен телефон, он же собирался звонить кому-то!  Опять начала нервничать. Что-то с Костей не так. Промаявшись пару часов, вернулась в отель. Савельева она застала на балконе, в той же позе, что и перед ее уходом. Только в пепельнице прибавилось окурков, и на столике перед ним появилась бутылка пива из минибара. Телефон его был выключен, лежал тут же на столике. Похоже, он и звонить никуда не собирался.  Катя поняла, он чем-то серьезно озабочен. Потребовала конкретного ответа:
-Костя, что случилось? Тебе здесь не нравиться? Давай попробуем уехать?
- Ты, что, я не хочу домой! Здесь отлично.
Он потянул ее к себе, посадил к себе на колени, сказал:
- Малыш, пойми, мне нужно подумать. Это по работе. Очень важно. Ты не доставай меня, ладно? Нужно доработать проект…
- Я понимаю, мы ужинать пойдем?
- Ужинать пойдем… Во сколько?
- С семи до девяти…
-Пойдем! Сейчас не спрашивай ничего, пожалуйста, не разговаривай со мной.
Он отпустил ее, она пошла в номер, утроилась с журналом на диване, а он достал из своего  портфеля ноутбук, какие-то начерченные им на листах бумаги схемы, стопку листов чистой бумаги,  разложил все на столике, на балконе, погрузился в работу. Ужинать ей удалось повести его просто силком. Они поели за двадцать минут. Она была уверена, он не понял, что  ел.
Савельева захватила работа над новым вариантом схемы. Все встало на свои места, он все понял. И самое главное у него было время! Он мог посвятить своей работе круглые сутки! Сидел целыми днями на балконе с ноутбуком, или  чертил схемы на листах бумаги.  Катя не доставала его, иногда водила в ресторан – есть, и заставляла умываться. Он не сопротивлялся. Катя ложилась спать – он еще работал, во сколько он ложился, она не знала, но ложился точно, утром, когда она просыпалась, он спал рядом. Катя ходила на пляж, познакомилась с несколькими русскими семьями, ее спрашивали, с кем она отдыхает, Катя говорила – с мужем.    А где муж – работает, ему нужно закончить работу. На четвертый день их отдыха, Катя, вернувшись с пляжа,  не обнаружила Савельева на обычном  месте на балконе. Она немного опешила, куда он мог пойти? Услышала шум воды в ванной комнате,  поняла, он в душе. Все бумаги его были аккуратно сложены, ноутбук выключен. Константин вышел из душа, чисто выбритый (он не брился со дня их приезда, не хотел терять на это драгоценное время), с мокрыми волосами, увидев Катю, очень обрадовался. Включил свой ноутбук, стал показывать Кате планы и схемы:
- Вот, Катюха, смотри, я закончил. Оцени!
Катя давно знала, что он не простой человек, теперь поняла – он гений! Что она ему и подтвердила:
-Костя, ты придумал это все прямо здесь? Это потрясающе, тебе Нобелевская премия светит, по экономике! Ты гений!
- Гений, ну ты скажешь! А по поводу схемы, еще в аэропорту в Цюрихе начал думать. И в самолете, когда летел – и в Москву из Цюриха, и сюда. Все, теперь отдыхаем!
- Костя, замечательно, теперь,  наконец, мои знакомые на пляже убедятся, что я здесь не одна, а действительно с мужем!
- Что у нас там по программе?
-Сейчас в семь часов ужин, потом, придумаем, на прогулку можно пойти…
- Отлично! А до ужина есть время?
- Немного…
- Тогда не будем его терять…

Понятие отдых у Кати Дружининой и Константина Савельева оказался абсолютно разным. Катя понимала под отдыхом спокойное лежание на пляже на солнышке с книжкой или журналом, неспешные беседы с новыми знакомыми, еще можно отойти выпить кофе или сок, искупаться в море, и опять на лежачок на солнышко. Катя очень любила солнце, и, загорая, ловя каждой клеточкой своего тела солнечные лучи,   чувствовала просто эйфорию. А Константину нужен был активный отдых. Ему нужно было попробовать все виды водного спорта, и водные лыжи, и парашют, и конечно, водный мотоцикл, как же без этого! Полежав пять минут на солнышке, он шел играть в волейбол или баскетбол. С его знаниями языков проблем в общении у него не было. За полчаса он перезнакомился с большей частью отдыхающих. Катя не возражала. Если хочет, пусть общается, играет в волейбол, лишь бы на других девушек внимания не обращал. А он и не обращал, не нужны были ему другие девушки, у него была Катя. По мнению Константина, самая красивая девушка в этом отеле, и на всем побережье тоже. И это он страшно переживал, когда Катя шла по пляжу, практически все отдыхающие мужского полу оборачивались ей в след!
Они взяли напрокат машину, осмотрели достопримечательности, и просто поездили по окрестностям. Константин был в Турции первый раз. Рассказывал, что пока  жил в России, работал в «Белов-Системз-Россия», еще при Генеральном  Крутове, то часто ездил заграницу в отпуск, но все больше в Испанию, Италию, поехать в Турцию считал ниже собственного достоинства. И сейчас придумал бы для них с Катей что-нибудь поинтересней, если бы было побольше времени!
И только одна встреча чуть не испортила им отпуск. У Кати даже было желание уехать вместе с Костей пораньше в Москву, когда она увидела, насколько  эта встреча расстроила его.

В тот день Катя отпустила Савельева в спортивный центр в тесной мужской компании, скрипя сердцем. Но он ей клятвенно обещал, что в пять часов он вернется, и они поедут в город. Катя ехать не очень хотела, но раз он настаивал, она согласилась. А он заранее договорился с «элитным магазином кожи», о котором они прочитали в рекламе, что они приедут.  Ему очень хотелось порадовать ее, купить ей что-нибудь красивое. Савельев опоздал. Сначала спортивные тренажеры, потом турецкая баня, потом массаж и сауна, пиво, задушевные мужские разговоры (про женщин!), смех, анекдоты. Когда он сообразил, что отпущенное ему время давно вышло, было уже без двадцати шесть. Он извинился перед мужиками, пошел одеваться. На свой мобильный телефон даже боялся смотреть, но когда все же посмотрел, то  увидел, что ему восемь раз звонила Катя! Он быстро принял душ, оделся, пригладил мокрые волосы, вышел на улицу, нацепил темные очки, он вообще не мог  обходиться без темных очков на солнце, закурил, на мобильном телефоне набрал номер Кати, нажал кнопку вызова. Та ответила сразу, голос у нее был взволнованным, и она конечно же попыталась ему высказать все, что она о нем думает,  он прервал  ее, начал  умолять о прощении… Говорил,   не давая ей вставить не одного слова:
- Катя милая, я понимаю, я виноват… И сразу, как меня увидишь, ты можешь меня избить, искусать, вырвать все волосы, я страшно виноват… Я сейчас буду, ровно через пять минут, я уже иду… Уже через четыре минуты буду… Я понимаю, ты волнуешься, переживаешь, ну прости… Что со мной может случиться? Ну что?  И давай не будем выяснять отношения через спутник…, - на вопрос Кати, почему через спутник, - стал пояснять, - Сигнал телефона идет через спутник, телефоны и твой и мой зарегистрированы в Москве, вот сигнал идет сначала в Москву через спутник, а потом назад в Турцию через спутник, вот и получается, что мы с тобой отношения выясняет через спутник…
Савельев выдохнул, выключил телефон, спрятал телефон в задний карман джинсов, тех самых художественно изорванных на коленях, надевать которые сначала он категорически отказался, но здесь, на отдыхе носил, не снимая (он все-таки признал, что Катя была права, эти джинсы для отдыха вещь незаменимая), быстро пошел к отелю. И тут ему показалось, что его кто-то окликнул, он сначала не придал этому значения. Но когда женский голос повторил:
- Костя… - он обернулся, услышал снова:
- Константин Николаевич…
К нему обращалась женщина, примерно его возраста, достаточно упитанная блондинка, с модной короткой стрижкой, в розовом топике и красных, тесных, трещащих по швам, шортиках. Он поднял темные очки наверх, на волосы, спросил:   
- Вы ко мне обращаетесь?
Женщина кивнула, посмотрела на него с надеждой:
- Да, Вы Константин Николаевич Савельев?
- Да.
- Я Лера… Вы меня не узнаете?
Нет, он не знал эту женщину. Определенно не знал. Видел впервые. Но если она его знает, то, по всей видимости, они знакомы. За последний год они явно не встречались, значит, они были знакомы до его отъезда в Швейцарию. Но он ее не помнит! Женщина продолжала:
-  Костя, ты совсем не помнишь меня?
- Простите, нет… - он помотал головой.
- Я Лера, твоя первая жена…
Он не верил своим глазам. В его воспаленном мозгу  роились и множились мысли. Это, что, действительно, Лера, его первая жена? Эта женщина?! Боже, какой ужас! А, сколько ей лет? Она  моложе его лет на пять-шесть, ей тридцать пять? Почему она так плохо выглядит? На пятьдесят! Она похожа на торговку с рынка. Что у нее за одежда? Откуда она это все взяла? Его Катя по сравнению с этой теткой девушка, а они ровесницы. Но Лера продолжала:
        -Я видела журнал со статьей о тебе, специально купила, прочитала.
Действительно, когда «Белов-Системз-Россия» в Питере получила крупный тендер, один специализированный финансовый журнал написал статью о Савельеве, с его портретом на обложке. Он, наконец, произнес:
         -Я тоже рад тебя видеть, Лера. Извини, что не узнал тебя. Как ты живешь, замужем?
- Да, я здесь с мужем. У нас двое детей. А у тебя есть дети?
- Да есть, дочь, от предыдущего брака. Я тоже отдыхаю с женой.
- Ах, от предыдущего брака. Ты в поиске…
- Нет, я нашел то, что искал. 
- Ты практически не изменился! Выглядишь отлично. У тебя все хорошо, ты счастлив?
- Да, все хорошо. Ты работаешь?
- Нет, муж работает, я домохозяйка…
- Домохозяйка? Тоже дело… А кем работает твой муж?
- У него бизнес…
- Замечательно. Еще раз говорю, рад повидаться…
Они подходили к отелю. Савельев бросил окурок,  в ближайшую урну, резко открыл входную дверь, пропуская вперед Леру. В холле он сразу же увидел Катю, она ждала его. Нарядно одетая, в белых брючках, прозрачной кофточке, в босоножках на высоких каблуках. Катя сидела на широком диване, заметив Константина, она встала, хотела подойти, но увидев рядом с ним Леру, остановилась. Он подошел к Кате первым, сказал:
- Катюша, родная, извини. Виноват. Сейчас поедем, через две минуты. Я переоденусь, и возьму ключи.
Но Катя пристально смотрела на Леру, которая не отходила от нее и от Константина, стояла рядом, точно ждала, что Константин сейчас познакомит ее с Катей. Савельева это  взбесило. Он произнес сквозь зубы:
- Лера познакомься, это моя жена Катя. Катя – это Лера…- но Лера не дала ему договорить, продолжила за него:
- Я первая жена Константина…
Савельев перебил ее:
- Лера извини, мы с Катей договорились, мы уезжаем в город, приятно было увидеться…
Он поднялся в номер, переодеваться в нормальные (не рваные) джинсы и яркую цветную рубашку, сунул в карман ключи от машины и кошелек с деньгами. Когда он вернулся, Лера все еще стояла рядом с Катей. Не обращая внимания на Леру, он обнял Катю за плечи, повел ее выходу из отеля, на стоянку, к машине. По пути говорил ей:
- Что ей от меня нужно? Что ей от нас нужно? Неужели она не заметила, что мне неприятно ее общество? Что она тебя спрашивала?
- Она меня спрашивала - давно ли мы вместе, счастлива ли я с тобой… - выдавила из себя Катя.
- Она, что идиотка?
- Костя, не надо так, это стечение обстоятельств, что твоя первая жена отдыхает с нами в одном отеле…
- Стечение обстоятельств! Зачем она задает нам эти дурацкие вопросы? Она ушла от меня со скандалом, считала меня тупым неудачником и лохом! Я был недостаточно хорош для нее, она нашла себе какого-то бандита, по всей видимости, лучше меня!
Катя гладила его руку, которая лежала у нее на плече, пытаясь успокоить, она уже забыла, что хотела наехать на него за опоздание. Но не может она долго на него сердиться… На стоянке  Савельев распахнул дверь машины, помог сесть Кате, сам обошел машину, уселся на место водителя, вставил ключ в зажигание, но  не поворачивал. Обернулся к Кате, она, как будто прочитав его мысли,  спросила у  него:
- Не хочешь ехать?
- Не хочу…
Он обнял ее, стал целовать. Катя отвечала на его поцелуи, прижималась к нему, обнимала за шею. Он прошептал:
- Господи, как хорошо, что ты у меня есть…
- Это счастье, что я с тобой! Давай не поедем, пойдем в номер? - она опять прочитала его мысли.

Лера была в шоке. Константин, ее первый муж, здесь, в отеле? Богат,  успешен, с ней сквозь зубы разговаривает. Что за несправедливость!
Она приехала в этот отель  вместе с мужем, за десять лет совместной жизни, они впервые выбрались на отдых. Она решила для себя – денег не жалеть, получить все тридцать три удовольствия, что есть в отеле, и вот пришла в спортивный центр, сделать массаж… И сразу, войдя в холл спортивного центра, обратила внимание на веселую компанию мужчин в баре. Когда подошла ближе, то услышала голос одного из мужчин, удивительно знакомый.  Обернулась, присмотрелась и обомлела. Как этот мужчина был похож на Константина, ее первого мужа! Неужели это он? Она немного понаблюдала за мужчиной. Вот он закуривает сигарету, да это его жесты, только он вот так вот держал сигарету.  Она услышала, что привлекший ее внимание  мужчина прощается с веселой компанией,  говорит, что ждет жена, и сейчас просто убьет! Лера вышла на улицу,  решила дождаться, когда мужчина выйдет,  и поговорить с ним. Может быть это брат Константина? Но, насколько она помнила, у ее бывшего мужа не было никакого брата. Она дождалась его. Он вышел через несколько минут, высокий, красивый, в драных джинсах и простой черной майке, мокрые волосы аккуратно причесаны назад,   надел темные очки, закурил,  пошел по узкой дорожке, вьющейся среди бурной южной растительности. Достал из заднего кармана  телефон, набрал номер, начал разговор, как Лера поняла, скорее всего, с женой.  Она набралась смелости, и решила  спросить у него, не Константин ли он Савельев. Он ответил утвердительно.  Да, он Константин Николаевич Савельев. Но он не узнал ее! Пришлось ей представиться - она Лера, его бывшая жена, а он, стало быть, ее первый муж.   Ей сначала показалось, что он за те почти десять лет, что они не виделись, не изменился совсем. Но когда  он снял темные очки, она поняла, он изменился,  не слишком сильно, но изменился, у глаз мелкие морщинки, прическа стала короче и в густых волосах поблескивала седина, да и в весе немного прибавил. Но выглядит  просто отлично! Максимум на тридцать пять! А когда он познакомил ее со своей новой женой, у Леры просто подкосились ноги, такой «подлости» от него она никак не ожидала! Его жена оказалась  необыкновенной красавицей! И это при том, что его жена была не юной длинноногой моделью с лицом куклы Барби,  она была именно красавицей, с чувством собственного достоинства и знающей себе цену! И именно русской красавицей. Ей было около тридцати, да еще и с хвостиком, но она была обладательницей шикарной фигуры, с великолепными, округлыми формами, и идеальными, классическими чертами лица! И как венец всей этой невозможной красоты густая  грива длинных светло-пепельных волос. Лера была уверена – и лицо, и фигура и волосы у этой красотки были своими, натуральными, скальпель пластического хирурга этой красотки не касался, стилисты ее волосы не красили, длину их не наращивали.   Лера обратила на нее внимание еще раньше, и все потому что, ее законный супруг Николай, когда красавица проходила мимо, шею себе сворачивал!
 
Тогда, десять лет назад, Лера ушла от Константина со скандалом, причем уходила от него дважды! И не в первый раз, не во второй раз он даже не пытался ее вернуть. Она считала его недотепой, неудачником, гнилым интеллигентом! Он никогда не скандалил с ней, а когда она начинала выяснять отношения, уходил в сторону! Но  все делал по своему, и в расчет ее мнения никогда не принимал! Тоже мне интеллигент! Диктатор он, вот кто! И зачем она вышла за него замуж? Считала, что он может добиться в этой жизни многого, но в период их совместной жизни у него,  почему  то, у него  добиться  чего-либо  не получалось. Денег как не было, так и не было! Вернее одно, короткое время деньги были, но толку что, удовольствия от обладания ими она не получила…Она не работала, говорила – ищет работу, и он ее работать не заставлял! И мамаша его не заставляла! В этой семейке вообще верили всем на слово, и не разбирались, правду  говорит человек или нет, если говорит, значит, так оно и есть! Лера не привыкла к такому обращению, и начала думать, что из ее мужа можно вить веревки. Вить оказалось не возможно. Он просто отдалился от нее, перестал обращать на нее  внимание. Ну, есть она, и ладно. Она никогда не любила его, да и он ее тоже не любил, в этом  она убедилась  очень скоро. Может быть, в первые месяцы совместной жизни, в постели, ей казалось, что он ее любит.   Это было не так. Он просто хорошо относился к ней. Но он ко всем женщинам  относился хорошо. Абсолютно ко всем! А потом он фактически унижал ее, потешался над ее необразованностью, предлагал почитать книжки, благо у них большая библиотека, и времени у нее вагон, она же не работает. А она, что школьница, книжки читать, классику? А мамаша его читала, и читала именно классику! Идиотизм! Он хотел ребенка, говорил ей об этом, но Лера даже не могла себя представить матерью! Тем более матерью ребенка этого человека! Да он и его чокнутая мамаша ее просто со свету сживут своими советами и нравоучениями! Она тайком от мужа и свекрови сделала два аборта. Врачи ее отговаривали, грозились, что могут возникнуть проблемы со здоровьем в будущем. Что проблемы со здоровьем в будущем, у нее сейчас проблемы, и ребенок ей не нужен! Они просуществовали рядом несколько лет, именно просуществовали! Все эти годы Лера пилила его, требовала денег, требовала шмоток, туристических поездок, являющихся, по ее мнению атрибутами шикарной жизни! Он ушел из Академии, бросил докторскую диссертацию, начал заниматься бизнесом. Деньги появились, но он  перестал бывать дома!  Она требовала денег – он совал ей, говорил - делай с этими деньгами, что хочешь! Уважения никакого!
Первый раз она ушла от него ему назло! Он даже не чухнулся, ну ушла и ушла, туда тебе и дорога! Она вернулась, тоже ему назло! Хотя уже нашла себе другого мужика, на тот момент, как ей казалось, более богатого и щедрого. А Константин как раз потерял свой бизнес, решил продавать квартиру. Лера не понимала, зачем? Ну, угрожают и угрожают, нужно найти управу на тех, кто угрожает! Он впервые обозвал ее идиоткой, а квартиру все равно продал! А его чокнутая мамаша считала, что сынок прав всегда и во всем! Лера отказалась переезжать в купленную Константином квартиру меньшей площади, и опять  решила уйти. Но сначала устроила скандал. Била посуду. На него это не подействовало. Он сказал только: «Уходя – уходи!». Курил на кухне, пока она собирала вещи. Ей показалось, что от ее ухода он испытал облегчение. Развелись они только через год. Она настояла, стремилась замуж. Но замуж ее богатенький поклонник брать не собирался, поиграл с ней, помурыжил, и бросил. Как потом узнала Лера, и хорошо, что бросил! Через полгода в тюрьму угодил, и надолго!
Лера осталась у разбитого корыта, кусала локти, плакала, но, потом собралась и в бой! Нашла бизнесмена средней руки, забеременела (слава богу, проблем со здоровьем  не возникло!), вынудила на себе жениться, и вот почти десять лет живет с ним. Любовь? А причем здесь любовь? Есть ли она на свете? В конце весны этого года  в одном из газетных киосков она увидела какой-то специализированный журнал, обложка которого ее поразила! Она простояла перед киоском минут пять, прежде чем поняла, что на обложке сфотографирован ее первый муж! Она купила журнал,  прочитала статью о Савельеве, практически ничего не поняла, что же все-таки он совершил, почему о нем пишут в журнале. Но сделала вывод, что не такой уж он недотепа! И выглядит хорошо, судя по фотографиям. Она думала, что с его склонностью к полноте и любовью к сладкому, к сорока годам он страшно растолстеет, и почему то была уверена, что и  полысеет! Будет как его отец, фотографиями которого была увешана одна из комнат в его большой квартире. Ничего подобного. Не растолстел он,  ну может быть совсем немного, и даже не думал лысеть! И вот неожиданная встреча здесь в отеле!  Почему она так  ошиблась!

Катя с Савельевым вернулись в отель, закрылись в своем номере и сразу же занялись тем, чего они оба хотели в этот момент больше всего - любовью…После лежали рядом - усталые, удовлетворенные, наполненные до краев  взаимной любовью. Молчали, потом она вдруг  тихонько сказала ему:
-  Костя, давай останемся здесь…
Он обнял ее, прижал к себе, она довольная, заурчала как кошка, поудобнее устроилась в его объятьях,  ласково провела кончиками пальцев по его лицу, он задержал  ее руку в своей, немного погодя ответил на ее вопрос :
- Где здесь? В отеле? Но теоретически конечно можно… Не знаю. Месяца три, четыре протянем… А потом деньги кончатся…
- Нет, вообще не будем возвращаться в Россию, поселимся в городе, снимем квартиру…
- И чем мы будем заниматься? Как жить?
- Любить друг друга…
Он улыбнулся:
- Это конечно главное, но нужно что-нибудь еще. Турецкого языка мы не знаем. Работу вряд ли найдем, даже малоквалифицированную.  Я знаю английский, немецкий, немного французский, но не турецкий. Если бы мы здесь остались, я бы попытался его выучить… Подучил бы,  мог бы наверное в такси устроиться… А зачем? Зачем  нам здесь оставаться?
Она спрятала лицо у него на груди, прошептала:
- Я боюсь возвращаться… Не хочу что бы случились несчастья, которые пророчат тебе, может быть сможем их избежать, если здесь останемся! И потом  нам все завидуют… Даже твоя первая жена…
Он возразил ей:
- Давай не будем о моей первой жене, не порть мне такое хорошее настроение, не могу ее вспоминать, противно. По поводу зависти,  это конечно ужасное чувство,но мы с тобой не кому не завидуем, это главное. Не обращай внимания. Не бери в голову.  Можно мне немножко поспать?
- Костя, конечно…
Он спал, она сидела рядом, смотрела на него спящего,  и думала: «А ты, Костя, с кем ты постоянно борешься, и зачем? Со мной? Не нужно. Я сразу сдалась на милость победителя. А победитель–ты. Что ты пытаешься мне доказать? Что ты лучший? Я это знаю!  Не переделать мне тебя…А нужно ли? Ты – моя судьба! И «ведунья» это говорила. Господи, Костя, что тебя ждет? Как нам пережить это. Пожалуйста, пусть это будет ошибкой! Ну, пожалуйста!  Не будет на этом свете тебя, и меня не будет! У меня просто остановиться сердце, если тебя не будет рядом!».
На ужин они не успели. Да Кате и не нужен был ужин. Переживал Савельев. Как же так! Он не может без ужина! Она успокоила его - в одиннадцать вечера есть еще один ужин, ночной. Они вышли на улицу, долго гуляли по берегу моря. Разговаривали о чем-то приятном, он целовал ее, а она думала, вот оно настоящее счастье! И еще поняла, что ощущение страха, страха за их будущее, не проходит. Оно усиливается! Она сказала ему об этом, он ответил:
- Ну, Катюш, все отлично, ты что! Сейчас приедем в Москву, самая работа начнется! И Белов обещал помочь, вопросы решить со Светланой! И с разводом и с Дашей. Не будет Дашу Светлана воспитывать. Белов обещал посодействовать! Как с «Белов-Системз» разберемся, будем думать, как дальше жить. Очень хочется новое что-то начать, свое дело! Я смогу горы свернуть, у меня столько идей…Лишь бы палки в колеса не вставляли!  И пожалуйста, не бери ничего в голову,  не расстраивай меня! Завидуют,пусть завидуют!Катюша,ты  умная женщина!Мы договорились, я все понял, принял к сведению, буду осмотрительнее, аккуратнее. Но я всегда таким был, напрасно не рисковал, да и не конфликтую я не с кем. Все будет нормально. Все, прекрати! У нас столько впереди!
А про себя Савельев думал: «Планы. Мы строим планы! Нельзя планировать, нельзя обещать – но так хочется! А если Катя права, и «ведунье» нужно верить, и то, что мне предсказывают, правда? Нет, ну не правда, не правда… ». А Кате предложил:
-Пойдем в бар, выпьем шампанского! А потом ужинать…
Он обнял ее за плечи, они пошли в бар. Народу в баре было полно, шум, гомон, сигаретный дым. Они увидели, что свободных мест нет, уже хотели уйти, как вдруг услышали, что их зовут:
- Константин Николаевич, Катя идите к нам!
Они обернулись. Костя увидел  Леру с каким-то потрепанным мужичком, мужем, что ли? Она махала ему рукой, показывала на два свободных места за ее с мужем столиком. Катя сжала руку Савельева, лежащую у нее на плече. Посмотрела на него, прошептала:
-Пойдем отсюда…
Но Савельев решительно направился к столику Леры с мужем. Отодвинул стул для Кати, сел рядом сам, продолжая обнимать Катю за плечи. Она гладила его руку, лежащую у нее на плече, чувствовала, что его рука подрагивает, переплела свои пальцы с его пальцами. Константин сказал Лере:
- Познакомь нас!
Лера смутилась, начала представлять:
- Николаша, это Константин Николаевич, это Катя его жена, это мой муж – Николай.
Николаша удивился:
- А Константин Николаевич, это кто?
Савельев отозвался:
- А я первый муж Леры.
Николаша опешил, обратился к жене:
- Лера, ты говорила, что твой первый муж был пожилым,  занудным профессором, твоим преподавателем. И ты, поэтому его бросила. Ты говорила, он был лысым, толстым, уродливым и противным. А он оказывается молодой и красивый, твой ровесник!
Савельев улыбнулся:
- Из этого - многое правда! Я действительно был преподавателем у Леры, но не был профессором, а был только доцентом, по поводу красивого не могу сказать, а вот молодой тогда действительно был! Я и сейчас не очень старый. Сколько мы не виделись, Лера, лет десять?
Николай  недоумевал:
-А почему вы расстались с Лерой? Я не верю, что из-за Вашего занудства!
-А у меня денег не было! – с ироничной улыбкой говорил Савельев, - Я бизнесом начал заниматься, и как раз дефолт случился, я бизнес потерял, пришлось квартиру продать, а жена меня бросила,  богатого себе нашла. Лера, как его звали– Петюня, по-моему, он кто был, рэкитир?
- Костя, прошу тебя…- Лера чуть не плакала.
Савельев вошел в штопор:
- Нет, это я тебя попрошу! Про пожилого лысого профессора – это круто!   
Молчавшая все это время Катя с силой сжала его руку. Сказала ему на ухо: «Костя, прекрати немедленно, немедленно, слышишь…». Он в ответ тоже сжал ее руку. Продолжил:
- Ладно, дело прошлое, Лера, ты прости меня, если я тебя обидел! И Вы, Николай, не сомневайтесь, Ваша жена – золото!
Лера с мужем все еще с недоверием косились на Савельева, словно боялись его. Константин достал из кармана джинсовой рубашки, в которую был одет, сигарету, щелкнул зажигалкой, закурил, и по привычке потер рукой лоб, откинул  волосы назад. Катя физически ощутила, как он нервничает! Опять сжала его руку, прошептала: «Успокойся!». Тот смог совладать с собой, почти спокойно спросил:
- А, Вы, Николай, чем занимаетесь?
- У меня бизнес - несколько автомоек, пара магазинов по продаже запчастей для автомобилей.
- Запчасти для автомобилей – это здорово, можно даже сказать отлично! – резюмировал Савельев.
- Да, Костя, ты же всегда любил автомобили… - Лера оживилась, - Когда мы познакомились у него старая «Волга» была. Правда потом сломалась, он очень переживал, но  смог ее отремонтировать, продал, приличную иномарку купил. Костя, какая у тебя сейчас машина? Наверное, уже «Мерседес»?
- «Хаммер», у меня «Хаммер».
- Это что за машина? – Лера не поняла. Зато понял Николай, он опять посмотрел на Савельева с недоверием, ответил  на вопрос жены:
- Это очень хорошая машина, внедорожник. Страшно дорогой!
Лера просто не могла вымолвить не слова, а Николай  спросил Савельева:
 - Константин Николаевич, а Вы, вообще, чем занимаетесь?
-Можно просто Константин. Я работаю в «Белов-Системз-Россия». Вот, у меня тут визитка завалялась… - он достал из кармана рубашки визитную карточку с логотипом корпорации. Николай прочитал: «Савельев Константин Николаевич, Генеральный директор», спросил:
- Так Вы тот самый Савельев, который  с таким шиком получил крупный тендер в Питере? Про Вас ходят легенды…
Савельев пожал плечами:
- Вообще то, да.
Николай посмотрел на Леру:
- Ты это знала?
- Я видела журнал со статьей о Косте…
Николай был потрясен.  Видя его смущение, Савельев предложил отметить знакомство.  Встал, пошел к бару за напитками.   По пути  перекинулся парой слов с шумными компаниями англичан и немцев. На английском и немецком. Лера с Николаем смотрели на него с тихим ужасом. А Катя с удивлением призналась себе, что она Катя, почему то довольна тем, что Лера с ее мужем очутились в глубоком нокауте. Просидев почти до одиннадцати,  и прилично выпив, теплая компания покинула бар. Катя с Савельевым отправились ужинать, а Лера с Николаем поднялись к себе в номер, легли спать. Лежа в постели, Лера думала о своем первом муже, о Константине. Ну, что за напасть! Как она могла так ошибиться! На месте Кати могла бы быть она! Или нет? Катя появилась бы все равно? Эти двое, Катя и Костя, они очень счастливы. Они  абсолютно разные, лед и пламя. Резкий, порывистый Константин, и тихая мягкая Катя. Но как она его держит, как останавливает, взглядом, жестом, не слова не говоря. И он не возражает!  И он ее слушает! Вот это да! Константин, который вообще не к кому никогда не прислушивался, слушает Катю, свою жену! И видно, что сильно ее любит! А Катя, по мнению Леры, любит Константина  еще больше. Еще сильнее. Это по ее глазам видно. Никого к нему не подпустит, загрызет.
Лере очень хотелось отыграть все назад. Стать на десять лет моложе, вернуть себя ту, какой она была тогда. Намного  стройнее и красивее. И начать все сначала. Но она понимала, что это не возможно!    Нужно жить сегодняшним днем, и то, что было десять лет назад, похоронить хорошенько, и забыть. Да ошиблась, да была не права!
   
А Савельев с Катей после  ужина  опять пошли гулять на берег моря. Сняв обувь, молча, шли по берегу, по мокрому песку,  у самой кромки воды, он продолжать обнимать Катю за плечи, она продолжала держать его  руку, переплетя  пальцы своей руки, с его пальцами. Она спросила :
- Зачем тебе все это было нужно? Зачем ты унижал их? Теперь, наверное, со стыда сгораешь?
-Не знаю, какая-то муха укусила. Захотелось их побольнее ударить. Ее в основном.
- Костя, помнишь, ты мне говорил про плебеев? Ты был женат на женщине этого типа. Ты этого разве не понял? Эти люди, Лера и Николай, они  просто убогие. И  наказаны за это. Уже наказаны, тем, что живут так, как они живут. Они существуют. Не испытывают сильных чувств, их желания сводятся только физиологическим потребностям, и еще страшно завидуют тем, кто успешнее, добрее, красивее их. И не стоило обращать на них внимание. Нужно быть выше.
- Ты права, я на этот раз не прав. Прости меня.
         - Я давно не могу на тебя обижаться, и не обижаюсь. Я  знаю тебя!
Они присели на скамейку лицом к морю. Он обнял ее, прижал к себе, она двумя руками держала его руку, обнимающую ее, терлась  щекой, целовала его пальцы, а он губами касался ее волос. Тихо сказал:
- В Москву послезавтра, действительно не хочется. Но нужно и очень важно там быть именно первого.
          И тут Савельев вспомнил разгромленный дом, порванные книги,  испорченные вещи, и фотографии, их с Катей фотографии. Его супруга за это ответит, он постарается ей это устроить. И тут же подумал, что не будет ничего ей устраивать, да пошла она. Как Катя говорит, нужно быть выше всего этого. А Светлана уже наказана, наказана тем, что не живет она в ладу с собой, потеряла себя, и не найдет не как.

           Глава 13. Москва, октябрь, за пару дней до.
Катя и Савельев вернулись в Москву поздно ночью. Из аэропорта  Анталии, на их счастье, самолет вылетел без опозданий. Перед посадкой в самолет они долго ходили по обширному «дьюти-фри» выбирая подарки друзьям и Катиному брату с семьей.  К Катиному удивлению Константин решил купить несколько бутылок дорогого спиртного. Катя поинтересовалась, зачем, ведь он спиртного почти не пьет? На что он ответил, что вообще то, через месяц у него день рождения, все-таки, круглая дата, и он рассчитывает хорошенько его отметить, последний раз он день рождения отмечал пять лет назад, ему как раз исполнилось тридцать пять, фирменную золотую зажигалку коллеги подарили. Катя встрепенулась:
- Как круглая дата, какая круглая дата?
- А что тут такого, да у меня круглая дата, сорок лет… Много, да? -  Савельев пожал плечами.
Но Катя его успокоила:
-В самый раз. Но, ты, что  собираешься сорок лет отмечать?
- А почему нет?
-Ты не знаешь? Ты, правда, не знаешь? Очень плохая примета! Мужикам  нельзя отмечать сорок лет. Вообще, никогда.
- Ну, если нельзя отмечать, значит нельзя. Ну не будем… - он тяжело вздохнул, - Вот облом…- улыбнулся до ушей, перевел разговор в шутку. -  А подарки можно получать?
- Подарки можно.
- Хорошо, вы мне все подарки подарите, а отмечать без меня будете. А мы с тобой в другом месте  тихонечко посидим. А спиртное это все равно возьмем, пригодиться.
В самолете они смеялись, вспоминали  многие смешные моменты своего отдыха, встречу с первой женой Савельева, и как она вместе со своим мужем Николашей была посрамлена.  И почти не заметили, как прошли три часа полета до Москвы,  из аэропорта до Катиного дома добрались очень быстро, но довольно долго выгружали из машины вещи, которые Савельев забрал из Переделкино, мешки с фотографиями и книгами. Крохотная прихожая в Катиной квартирке оказалась заваленной наполовину.  Спать легли смертельно уставшие, но довольные собой. Савельев, прежде чем заснуть обнял Катю, она прижалась к нему, устроилась головой на его плече. За то время, что они были вместе, Катя уже привыкла засыпать именно так.  Савельев знал, что к утру у него будет отниматься сильно затекшая рука, на которой спала Катя, но он, ни разу не сказал об этом. Ей нравиться засыпать именно так, значит и ему нравиться.
Он проснулся в семь утра от звона будильника. За окном стояла темная ночь. Не поверил, что пора вставать,  посмотрел на часы, действительно, оказалось семь утра. Подумал – нужно вставать? Сил вставать у него не было.  Катя тоже проснулась, зашевелилась, прошептала: «Что, вставать?». Он ответил:
- Семь. Нужно вставать. Не буду.
Он притянул к себе Катю. Она поняла, что он хочет. Проговорила:
- Костя, вставать, ну пора же…
-Перебьются, все перебьются. Не в десять приеду, а в половине одиннадцатого.
- Нельзя опаздывать, ты должен подавать пример!
-Что, бунт на корабле? Не выйдет. Сказал, приеду в половине одиннадцатого, значит, приеду в это время! И не нужно со мной спорить! Со мной спорить что…?
- Бесполезно…- со смехом отозвалась Катя.
- Правильно, все правильно, умница, усвоила, - то же с улыбкой похвалил ее Савельев, - Иди ко мне, ну иди же…
        Она прижалась к нему,  крепко обняла за шею, прошептала на ухо:
- Хорошо, что мы в Москве, уехали из этого отеля…
Он не понял:
- Тебе же там нравилось, ты даже остаться хотела, навсегда…
- Нравилось! Но, я там от ревности умирала! Там было столько красивых девушек, и все моложе меня. Эти девушки все на тебя пялились, глазки строили… А я ревновала…
Он улыбнулся:
- А эти девушки, что красивее и моложе тебя, они умеют любить, так как же как ты? Чувствовать, так же как ты?  Глубоко и страстно? Они такие же мягкие, нежные, добрые, преданные? Они согласны последовать за мной на Северный полюс? Катя, мне не нужны эти девушки, даже если они моложе и красивей тебя. Запомни это! Я люблю тебя. Мне невероятно хорошо с тобой, комфортно, тепло. Я говорил – я однолюб…

В офис он приехал только к одиннадцати утра. Подъезжая, включил телефон. Звонки обрушились сразу. Он всем деловым партнерам сказал, что вернется из отпуска первого числа. Сложилось впечатление, что все его деловые партнеры только этого и ожидали. И на него посыпались проблемы. Проблемы, проблемы, проблемы. Паркуясь во дворе, закрывая машину, входя в здание «Белов-Системз-Россия» Савельев беспрерывно разговаривал по телефону.  Один звонок, параллельно другой, хоть телефон выбрасывай. В последний момент, перед тем как выйти из машины, вспомнил о фотографиях, достал конверт  из-под пассажирского сиденья, сунул в карман пиджака. Бегом, поднимаясь по лестнице к центральному входу, краем глаза увидел новую иномарку, и рядом с ней Юрия Пожарского! Не придал этому значения. Подумал, что показалось. Тем более, что все время у него звонил телефон! Так разговаривая  по телефону, он появился в своей приемной. Вера, увидев его, вскочила, и спиной загородила дверь в его кабинет, он попытался обойти ее, одновременно доказывая что-то кому-то по телефону. В итоге он коротко бросил: «Я перезвоню…», отключил телефон, и опять попытался обойти Веру, она опять его не пустила, говорила ему:
-Константин Николаевич,я не виновата!Честное слово,я не виновата!
Он не понял ее:
- Во первых, здравствуйте… Во вторых, в чем дело?
- Константин Николаевич, я не виновата…
- Вера, пропустите меня, да в чем же дело…
Ему удалось обойти ее. Он открыл дверь кабинета, и увидел свою жену Светлану, которая сидела посередине широкого кожаного дивана в его кабинете, вольготно откинувшись на спинку и положа ногу на ногу. Он вошел, делая вид, что не замечает ее, поставил портфель на пол, рядом со шкафом, открыл шкаф, снял пиджак,  повесил его в шкаф, и, подворачивая рукава рубашки, обернулся. И только теперь обратился к Светлане:
- О, кого я вижу, что ты здесь делаешь?
Светлана еле сдерживалась, брызжа слюной, потребовала:
- Уволь ее!
- Кого?
- Уволь эту мерзкую суку!
- Кого, дорогая? – Савельев говорил с нескрываемой иронией, а Светлана почти кричала:
- Эту мерзкую суку, твою секретаршу! Она не пускала меня в твой кабинет! Она мне даже воды не предложила!
- А ты, что -  хочешь пить?
- Не хочу я пить, ради приличия!
- Ради приличия сначала звонят, и договариваются о встрече! А Вера отличный секретарь, меня устраивает полностью,  увольнять ее я и не подумаю! Что тебе нужно, зачем ты приехала?
- Мне нужно задать тебе несколько вопросов…
Савельев сел за свой стол, по привычке разложил на столе телефон, пачку сигарет, золотую зажигалку,  несколько секунд внимательно смотрел на Светлану,  достал из пачки сигарету, нарочито медленно покатал ее между пальцами, щелкнул золотой зажигалкой, закурил,  и только потом сказал Светлане:
- Я тебя слушаю.
- Что ты слушаешь?
- Ты сказала, что хочешь задать мне несколько вопросов, для этого ты приехала. Задавай!
Светлана немного опешила:
- И даже кофе мне не предложишь?
- Нет. Вопросы, какие у тебя вопросы?
- Ты прекрасно выглядишь!
- Это не вопрос, у тебя по русскому языку, что была двойка? Ты не знаешь, как формулируется вопрос?
- Не умничай. Я знаю, как формулируется вопрос. Я хотела спросить, хорошо ли ты отдохнул?
- Неплохо. Дальше!
- Хорошо потрахался?
Савельев немного смутился. Такого вопроса он не ожидал. Но ответил:
- Отлично. Дальше!
- Ты знаешь, что сегодня приезжает мой отец?
- Конечно.
- Я требую, что бы ты был дома!
-Я решу,где и когда я встречусь с твоим отцом!Это мое личное дело!
- Как ты можешь…
- Могу, и еще как! Все, разговор окончен, до свидания.
- Ты не приедешь?
- Я еще раз говорю, мы с твоим отцом сами решим, когда и где нам встретиться и поговорить! Все, у меня много работы, ты мне мешаешь!
- Ах, так, у тебя много работы! Так вот, скоро у тебя вообще не какой работы не будет, и ты пожалеешь, что на свет родился!
- Ты мне угрожаешь? Странно… - и позвал, - Вера!
Вера заглянула в кабинет, а он продолжил:
- Светлана Борисовна уходит, проводите ее…
Светлана возмутилась:
- Разговор не окончен…
- Разговор окончен. Вера, вызовите охрану!
Светлана встала, вышла из кабинета, напоследок бросила:
- Ты об этом пожалеешь…
Когда Светлана ушла, Вера бросилась в кабинет к Савельеву. Тот курил, тер лоб.  Вера стала извиняться:
- Константин Николаевич, простите меня, я не виновата! Я пыталась ее остановить! Она ворвалась!
- Вера, бога ради! Это я должен просить у Вас прощения за то, что у моей второй половины полностью отсутствует воспитание! – Савельев говорил очень спокойно, пытался улыбнуться.
- Константин Николаевич, она мне кричала, что я здесь больше не работаю!
- Верочка, это я решаю, кто здесь работает, а кто нет! Я Вам когда-нибудь говорил, что Ваша работа меня не устраивает? Не берите в голову, и, не обращайте внимания на слова всяких идиоток! Извините еще раз!
- Константин Николаевич, а Вы хорошо отдохнули? Видно, что хорошо! Вы так хорошо выглядите! – Вера немного повеселела.
- Спасибо, отлично отдохнул! Что ты будешь делать, сувенир для Вас забыл! В понедельник Катя принесет. Потерпите?
- Конечно! Я рада, что у Вас все хорошо!
-Все действительно хорошо, даже как то не по себе! Вера, кофе  принесете?
- Да, конечно! И булочки?
- И булочки! – Вера упорхнула в приемную готовить кофе.

Светлана вылетела из здания «Белов-Системз-Россия» как ошпаренная. Во дворе лихорадочно стала набирать на мобильном телефоне номер Пожарского. Тот отозвался сразу, сказал, что сейчас выйдет. И действительно  быстро оказался рядом со Светланой. Спросил:
- Что случилось?
- Юра, я считаю, что дала тебе достаточно денег, что бы все это прекратить!
- Что прекратить?
- Издевательства надо мной!
- А кто над тобой издевается?
- Мой законный супруг. Я требую, что бы все произошло сегодня или завтра утром, крайний срок завтра утром!
- Света, все будет сделано, как мы говорили!
- Точно не сорвется?
- Точно, дело чести, мне обещали!
- Ты отвезешь меня домой?
- Не могу, пойдем, я поймаю тебе машину! Мне нужно быть в офисе.

Вера принесла Савельеву кофе и булочки, начала расставлять у него на столе тарелку с булочками, чашку и сахарницу, Савельев вдруг спросил у нее:
- Вера, я видел Пожарского или мне показалось?
- Не показалось.  Он появился в офисе, вчера. Сказал, что намерен выйти на работу. У него был отпуск за свой счет. Сейчас отпуск закончился. И с первого октября он вышел на работу. Заявление об уходе он писать не намерен!
- Он так и сказал? И работает с сегодняшнего дня?
- Да пришел сегодня в десять!
- Вызовите его ко мне. Я поговорю с ним!
- Константин Николаевич, может быть не надо? Да ну его! Вы опять будете нервничать!
- Вера, не буду я нервничать, мне, кстати, абсолютно все равно, честное слово. Я его увидел, и вдруг понял, что мне все равно, пусть здесь сидит, если хочет! Скоро все по-другому будет. Его должность первой под сокращение попадет! Позовите, я на него посмотреть хочу! С какими глазами он сюда явился!

Когда  Пожарский ловил для Светланы машину, у него в кармане зазвонил мобильный телефон. Он вытащил его, быстро  ответил: «Хорошо, сейчас буду!»,  сказал Светлане:
- Твой благоверный меня на ковер вызывает! Сейчас  увольнять будет! Урод!
Светлана улыбнулась, подумала, что Савельев верен себе. А Пожарскому бросила: «Ладно, иди, бедолага! Сама доеду домой!». Пожарского как волной смыло. Она сама поймала машину, по дороге домой улыбалась, представляла себе, что будет сегодня вечером или завтра утром!

Савельев допивал кофе, когда в дверях его кабинета возник Пожарский, собственной персоной. Савельев мельком глянул на Пожарского, поставил чашку на стол, достал из пачки очередную сигарету. Пожарский минуту постоял в дверях, понял, что войти и присесть его не пригласят. Вошел, сел в кресло напротив стола Савельева. Тот курил, продолжал молча смотреть на Пожарского, выдерживая паузу. Нервы сдали у Пожарского у первого. Он сказал:
- Слушаю тебя Костя…
- Это я тебя слушаю, что ты здесь делаешь? – Савельев стряхнул с сигареты пепел в хрустальную пепельницу.
- Я работаю, и заявление  писать не собираюсь, и, что ты со мной сделаешь? Милицию вызовешь?  И, что ты ментам скажешь?
Савельев повторил:
- Что ты здесь делаешь?
- Работаю…
- Работаешь? – Константин с удивлением поднял брови, - И в чем заключается твоя работа? – он смял окурок в пепельнице.
-Я заместитель Генерального директора! - Пожарский оправдывался.
- И что же ты все-таки делаешь?
Пожарский уже почти кричал:
- Савельев,  ты, считаешь, что ты самый умный, да? Ты самый   крутой, да? Я не глупее тебя! Я с работой справляюсь, это ты меня все время идиотом выставляешь! Как я хочу, что бы тебе крылышки-то пообломали! Что ты со мной сделаешь? Морду мне набьешь? Убьешь? Ну, и что? В тюрьме сдохнешь! Мне хуже не будет! Меня вообще уже не будет! А ты в тюрьме сдохнешь в страшных мучениях! Сколько тебе лет, Савельев? Сорок? Сколько тебе еще осталось вот так вот красоваться? Чужих баб отбивать? Пять, семь лет? Вот за меня тебе дадут десять лет или даже больше… Лучшие свои годы в тюрьме проведешь! И, что от тебя останется после тюрьмы, если там не сдохнешь? Ничего не останется, не одной бабе ты нужен не будешь!  И в бизнес не вернешься! Уже сейчас молодые на пятки наступают, а через десять лет   и подавно! Что ты будешь делать? В лучшем случае в такси сможешь устроиться, в худшем на стройку разнорабочим пойдешь! А я с того света буду над тобой  смеяться!
Савельев улыбнулся:
- Пожарский, какая бурная у тебя фантазия! Я тебя пальцем не трону. Ты знаешь, мне все равно, есть ты или нет тебя! Хочешь, сиди здесь! Только на глаза мне не попадайся! В ближайшее время твоей должности не будет, да и самой компании не будет! К Новому году! Твоей должности раньше… А про мои лучшие годы это ты хорошо сказал! Мои лучшие годы действительно сейчас, и планы у меня обширные, и самое главное, не смотря на твои прогнозы, что я в тюрьме сдохну, я там не сдохну, и все мои планы исполняться! В тюрьму я не собираюсь, и руки об тебя марать тоже не собираюсь.
- Как корпорации «Белов-Системз-Россия», в том виде, в каком  она сейчас, больше не будет?  Ты не можешь этого сделать!
-Я получил одобрение от Совета директоров! Корпорация реорганизуется, наша и швейцарская фирмы объединяются! У них будет единый аппарат управления, компания будет более мобильной, расходы на аппарат управления уменьшаться, прибыль увеличится! И тебе, Юра, в обновленной компании места не будет! Иди отсюда!
Пожарский, кажется, потерял дар речи. То место, которое он стремился получить, от него ускользало. Столько сил потрачено, столько денег вложено – и вот результат! Нет, он не допустит этого!
Савельев достал еще одну сигарету, опять молча катал ее между пальцами,  смотрел на Пожарского. Тот действительно представлял жалкое зрелище, походил на рыбу, выброшенную на сушу, ловил ртом воздух, его глаза вышли из орбит!
И тут Пожарский не совладал с собой, встал, замахнулся и намеревался ударить Савельева, тот легко левой рукой перехватил его руку, правой взял противника за галстук, через стол потянул  к себе, и тихо и внятно произнес:
- Вот, что, Юрок, иди-ка ты отсюда, пока я тебе действительно не вмазал, у меня просто руки чешутся, но я обещал тебя не трогать, значит не трону. Иди! И на глаза мне не попадайся! Гаденыш!
Пожарский ушел, втянув голову в плечи, он напоминал побитую собаку. Савельев сломал сигарету, которую вертел, разговаривая с Пожарским, выбросил обломки в пепельницу, откинулся на спинку кресла, попытался успокоиться. И Светлана, и Пожарский в один день это слишком! Они, что сговорились? Он положил локти на стол, запустил обе руки в волосы, откинул волосы назад, потер лоб, достал из пачки очередную сигарету, мимоходом заметил – какая это за утро? Десятая?
 Он улыбнулся, и в который раз подумал – какое счастье, у него есть Катя!  Вспомнил, как сегодня утром они с Катей долго не могли  расстаться. Он уже собрался в офис, они прощались  у  входной двери. Она, на его взгляд, выглядела просто потрясающе - в его майке, босиком, с распущенными спутанными волосами. Сначала он целовал ее, никак не мог отпустить. Она все твердила ему, что бы он ее отпустил, шел на работу, итак уже опоздал! А потом, когда он разжал руки, уже она стояла, прижавшись к нему, удерживая его. Теперь он говорил, что бы она отпустила его, а она просила его не уходить, подождать еще минутку. Сумасшествие какое-то, взаимное помешательство! С ним такого не было никогда! А он счастлив! Он готов переживать такое каждое утро!  Заиграл его мобильный телефон. Он глянул на экран телефона. Катя! Телепатия? Ответил:
- Катюш, ты телепатка? Я думаю о тебе!
- Наверное… Я тоже думаю о тебе! У тебя все в порядке?
- Да, все нормально.
Ему показалось, что он в Катиной квартире, и ясно увидел ее. Вот она сидит на диване, поджав ноги, разговаривает с ним по телефону. Он сказал ей:
- Катюш, ты опять  ходишь босиком, без тапок, одень немедленно, не хватало, что бы ты заболела, ноги вон какие холодные …
- Откуда ты знаешь?
- Я чувствую…
- И я чувствую, у тебя голос не такой как всегда…
- Катюш, да все нормально! Пожарский объявился, решил на работу выйти…
- Как? Он, что совсем ненормальный?
- Ненормальный, он мне заявил, что мои лучшие годы я проведу в тюрьме, и там вообще сдохну!
- Что? Где, где ты проведешь свои лучшие годы?
- В тюрьме!
- Нужно было сразу милицию вызвать! Он хулиган!
- Кать, ты можешь сразу уши заткнуть, но я вот, что скажу, хоть для меня это и не характерно, пошел он (тут Савельев сказал, куда должен идти Пожарский)! Надоел хуже горькой редьки!
- Костя! В первый и последний раз!
- Катюш, извини…
- Я понимаю, ты приедешь? Белов не прилетел?
- Нет, не звонил, я ему звонить не буду, вечером приеду, а там видно будет! Видеть тебя хочу, очень! Скажи мне, что ты делаешь?
- Вещи разбираю, сейчас стирать буду, потом в магазин пойду, куплю на ужин что-нибудь, приготовлю, и тебя буду ждать! Что ты на ужин хочешь?
- Тебя!
- А еще!
- Тоже тебя!
- Костя, любимый, я серьезно!
- И я серьезно! Все, целую! Вера  страшные глаза делает, к телефону требует!
И тут он вспомнил про фотографии, что передала ему его жена две недели назад. Их с Катей фотографии. Как он мог про них забыть! Он встал, достал конверт с фотографиями из кармана пиджака, висевшего в шкафу. Еще раз бегло просмотрел их. Неприятно и противно. Их отношения напоказ всему миру! Но Катя очень красивая! Выдвинул один из ящиков стола, сунул фотографии под бумаги. Вот так бы оставил эти фотографии в кармане пиджака, Катя нашла их! С ней бы сердечный приступ случился!
Ему удалось уйти рано! Если уйти в половине восьмого вечера можно считать рано… Доехал очень быстро, в начале девятого был дома у Кати. Она была неимоверно счастлива. Они сидели на ее диване, он обнимал ее, прижимал к себе, она опять целовала его руки. Потом она оказалась у него на коленях, он целовал ее губы, ее волосы, всю ее! Он же сказал, что на ужин ему нужна она! Катя стала высбождаться из его объятий,  со словами, что нужно  разогреть ужин. Ужинать он не хотел! Но она готовила, и он согласился поесть. Она пошла на кухню, поставила разогревать тушеное мясо с картошкой, и когда вернулась к нему в комнату,  услышала, что Савельев взволнованно говорил по телефону:
- Да, Галя, я слушаю… Что? Ругаются? Соседи хотят вызвать милицию? Она сильно напилась? Очень?  Да, я понимаю… Я знаю…Да он болен, очень болен… Хорошо, я приеду… Приеду, сказал…
Катя все поняла. Тихо произнесла:
- Что случилось?
Он медленно положил телефон рядом с собой на диван, ответил:
- Звонила домработница. Приехал Белов, а моя благоверная напилась опять до «белой горячки», и выясняет отношение с папашей. Соседи хотят милицию вызывать. Белов болен, это заметно, и домработница боится, что тот помрет ненароком. А Светлана хулиганит.  Я поеду, они поубивают друг друга…
- Костя, почему?
- Катя, я должен… И потом, мне все равно нужно увидеться с Беловым, поговорить с ним… Прости, это просто необходимо! Кофе мне сделай,  ужин отменяется, извини, я пока переоденусь…
 Катя сварила ему кофе, и когда  вошла с чашкой кофе в руках в комнату,  он уже переоделся в джинсы и джинсовую рубашку. Взял у нее из рук чашку, сел на диван, она села рядом. Она подняла на него глаза, в глазах у нее плескалось отчаяние. Он принялся убеждать ее:
- Катя, ну что ты? Пойми, мне нужно поехать туда…
Она сглотнула слезы:
- Я понимаю… Я боюсь…
- Катя, ты взрослая женщина, не ребенок, без этой встречи ничего дальше не сдвинется. Бизнес встанет, а наше будущее вообще покроется туманом! Катюша, родная, любимая! Я приеду утром, обязательно! Что бы не случилось… Я не могу без тебя жить… Как ты говоришь, не спать, не есть без тебя не могу…
Катя кивнула. Он поставил чашку, притянул ее к себе. Начал целовать, она прижалась к нему, обняла за шею. Тихо шептала: «Родной мой…», он чуть не плакал, настолько ему было ее жаль. Но он понимал, ему нужно ехать. Он разжал ее руки, встал, вышел в прихожую, из шкафа достал  легкую кожаную куртку, в карманы куртки переложил из пиджака бумажник с деньгами и документами, сигареты, зажигалку, ключи от квартиры и машины. Катя  в каком-то ступоре сидела на диване. Он остановился   в дверях, обернулся, сказал:
- Катюша, я поехал…
Она кивнула, а он позвал ее:
- Катюша, подойди ко мне…
Она встала, медленно подошла. Он взял ее лицо в ладони, произнес тихо, глядя ей в глаза:
- Катюша, ты сказала, что больше всего на свете любишь меня, и хочешь, что бы я это запомнил. И отвечаю - я помню, и я люблю тебя, очень люблю…  Все, я буду утром…
Он вышел. А Катя, как только за ним захлопнулась дверь, сначала зарыдала, потом  начала уговаривать себя, что она истеричка, ненормальная, паникерша, и вообще, ее давно пора отправить в психбольницу! Он же сказал, что будет утром, почему должно быть по-другому?  И сама ответила себе - да, потому, что «ведунья»  предсказала ему страшные несчастья, и к тому же повторила это не один раз, и эти страшные несчастья должны произойти очень скоро. А как скоро?

Савельев ехал в Переделкино на автопилоте. Ему казалось, что у него, еще живого, вырвали  кусок мяса, где-то в районе сердца, боль была просто нестерпимой. Единственное его спасение – сигарета… Он думал: «Почему, на ночь глядя, я должен переться в Переделкино, отрываться от своей любимой женщины, ради того, что бы абсолютно чужие для меня люди не поубивали друг друга в моем же собственном доме! Когда это все кончиться! Хоть пробок нет!».
Вот и Переделкино. Его дом. И во всех окнах  дома горел свет. Он поставил машину, вышел, захлопнул дверь машины, щелкнул сигнализацией, прошел в дом. Уже в холле услышал крики Светланы. Константин снял куртку, повесил  в шкаф в холле, поднялся на второй этаж в гостиную,  остановился в дверях… Он увидел Белова, сидящего в кресле и откинувшегося головой на его спинку, Светлану со стаканом в руке, еле держащуюся на ногах, что-то ему доказывающую. Белову было плохо, это было заметно невооруженным глазом.  Константин подумал, что Белов, вот в этот самый момент,   скорее всего, думал, зачем он, Белов, приехал  в этот гадюшник! Cавельев решил, что пора прекращать кошачий концерт, устроенный Светланой. Сказал громко:
- Подруга, может, прекратишь этот цирк!
 Светлана заметила его. Отозвалась:
- А вот и герой-любовник. А я папаше твои фотки показывала, ему тоже понравились! Я хочу их в журнал послать, в какой еще правда пока не решила, в «Плейбой» или в «Пентхауз»,  ну уж очень хорошие фотки, я в них просто влюблена! На ночь пересматриваю! Хоть таким образом с тобой повидаться удается!
- Светлана, я не буду тебе ничего говорить, сейчас это бесполезно, но насколько я помню, ты никогда ко мне пылкой страсти не испытывала, ты забыла? – говоря это, он понимал, что попусту сотрясает воздух, сейчас с ней говорить просто бесполезно.
- Это ты меня никогда как женщину не ценил… - она пыталась возражать ему. Савельев вздохнул, посмотрел на Белова. Тот сидел, закрыв глаза. Савельев вышел в коридор, спустился на кухню, взял там большой фарфоровый кувшин, набрал в него холодной воды, вернулся в гостиную и выплеснул всю воду на Светлану. Та заверещала, кинулась на него с кулаками. Он перехватил ее руки. Только сказал:
- Успокоилась? Еще хочешь?
Та пыталась отдышаться, не могла произнести не слова, только  ругалась нецензурно. Савельев держал ее руки, опять спросил:
- Успокоилась?
Та закивала. Он отпустил ее. Она вылетела из комнаты. Белов тихо проговорил:
- Костя, ты считаешь это хороший метод?
- С ней любые методы хороши… Она просто невменяема…
- Она не понимает ничего. Я с ней с шести вечера, сейчас почти одиннадцать, мне кажется, что прошла неделя! - Белов говорил чуть слышно,с придыханием.Савельев сел в кресло,напротив Белова,произнес:
-Вы уговаривали  ее потерпеть. Мое терпение закончилось. Вы не научили ее не чему. Она считает, что все кругом ей обязаны. Вот только почему? Чем она лучше других! И ничего понимать не хочет! А если человек не хочет что-либо понимать, он не поймет! Я пытался ей объяснить, что такое хорошо и что такое плохо. Не хочет понимать! Никого не любит, кроме себя! Даже ребенка своего собственного не любит! И это Ваше воспитание. Я Вас прошу, я очень  прошу, не отдавайте ей на воспитание Дашу, если я не смогу ее забрать, а я буду стараться, очень стараться это сделать.
Белов согласился с ним:
- Костя, я многое за последнее время понял, я многое осознал, и ты на многое открыл мне глаза. Я жил как-то по-дурацки! Не любил никого по-настоящему, не дружил не с кем, ничего не ценил, денег хотел, власти, влияния – а зачем это все? Вот сейчас - мне все это зачем? Мне сейчас любовь нужна, дружба, привязанность. Забота нужна от родных людей! А родных людей рядом нет.  Женщина есть. Я на ней женился, она была со мной все последние годы. В больнице с ней познакомился. Она ухаживала за мной.  Я понял, что Светлана отрезанный ломоть, пусть живет, как знает, а по поводу Даши не беспокойся. Пока я жив, Светлана ее не увидит, и в завещании я это отражу!  Пойдем в кабинет к тебе, посидим там, в тишине, поговорим…
Они направились в кабинет, Белов огляделся вокруг, увидел книжные шкафы без стекол, и пустые  полки в этих шкафах, распоротую мебель, испорченные обои. Он поинтересовался, что же здесь такое произошло. Савельев ответил, что постаралась Светлана, приехав из-за границы, и увидев, что он, Савельев от нее ушел к другой женщине, она разгромила тут все, частично уничтожила вещи и книги знаменитого профессора Савельева, отца Константина. Белов был в шоке, захотел немедленно, тут же со Светланой за это разобраться! Савельев его остановил. Дело прошлое, вещи отца, фотографии и книги он отсюда забрал, и со Светланой на эту тему даже не хочет разговаривать. Если господь бог  наказывает человека, он лишает его разума, с его, Савельева, точки зрения, она уже наказана.
Белов спросил Константина о женщине, к которой он ушел, действительно ли она ему так дорога? Константин ответил, что дорога настолько, что жить без нее он просто не может! Он любит ее, и эта любовь настоящая, взаимная! Они понимают друг друга с полуслова, с полувзгляда. Он, Константин, с этой женщиной очень счастлив. Потом они  обсуждали предстоящую реформу компаний, стратегию работы, Савельев жалел, что  забыл в квартире у Кати свой ноутбук, и не может показать Белову, как все будет работать. Он начал объяснять, рисуя краткие схемы на листах бумаги. Белов внимательно слушал, потом попросил перенести разговор на завтра, сославшись на усталость. Константин согласился. Проводил Белова в комнату для гостей, пошел к себе в комнату. Открыл шкаф, оглядел его содержимое, и принялся складывать свои  вещи, те что не пострадали от рук Светланы. Вещей оказалось много, несколько больших сумок. Одних костюмов восемь штук, и штук сто белых рубашек! Зачем ему столько? А ведь все это покупалось!  Управившись с вещами, он глянул на часы - первый час ночи. Он решил позвонить Кате, был уверен, что та еще не спит. Он позвонил, она взяла трубку сразу. Он сказал:
- Катюш, все нормально! Все уладилось. С Беловым почти договорился. И со Светланой и с Дашей проблем не будет. Он все понял.
- Костя, ты, когда приедешь?
- Завтра в девять утра постараюсь выехать. В десять буду дома. Потом нужно будет в офис подскочить ненадолго. Представляешь, я ноутбук забыл, Белову не смог ничего показать. Теперь только завтра в офисе покажу.
- Костя, точно все хорошо?
- Отлично! Слушай, я здесь все свои вещи окончательно собрал, их так много оказалось. Боюсь, в твой шкаф не поместятся. Нам срочно нужен шкаф побольше. И квартира побольше, для этого шкафа! Может быть, подумаем о новой квартире?
- Ты хочешь другую квартиру?
- Но вещи нужно куда-нибудь складывать…
- В этой квартире мы были счастливы…
- Почему были, Катюш? Не хочешь другую квартиру, не надо, не будем больше этот разговор заводить…
- Если ты хочешь, можно подумать…
- Вот, уже другой разговор! А счастливы мы будем везде и всегда! Я целую тебя. Утром буду…
- Я люблю тебя, очень…
- А я тебя еще больше…

И  Савельев, и Белов на время забыли о Светлане. Но она не забыла о них. После того, как Савельев облил ее водой, она убежала и закрылась в своей комнате.  Плакала, ругалась, потом успокоилась, умылась, начала  накладывать макияж. Накрасившись, посмотрела на себя в зеркало, тут же пошла в ванную комнату и все  смыла. Решила больше не краситься. Переоделась, взяла мобильный телефон, и вышла  на улицу.
За углом дома набрала номер Пожарского. Когда тот взял трубку начала   плакать, кричать, угрожать ему. Когда тот спросил, сколько она сегодня выпила, послала его. Разговор закончила тем, что она предупредила - если желаемое не произойдет завтра утром, в девять утра, она сама убьет Пожарского. Тот заверил-ровно в девять все и произойдет.

Следующим утром, в девять часов  Константин Савельев вынес из своего дома в Переделкино упакованные накануне сумки с вещами, загрузил их в машину и позвонил Кате. Сказал, что выезжает, через час будет, пусть она не завтракает, он приедет, позавтракают вместе.
Когда он садился в свою машину, заметил несколько милицейских машин, которые остановились возле его дома. Единственная мысль, что пришла ему в голову - соседи из-за вчерашнего скандала все-таки вызвали милицию, и сейчас придется с милицией  разбираться! Потом подумал, что машин  слишком много, пять или шесть… Он стоял у своей машины, видел, что к нему  направляются несколько офицерских чинов. Они остановились в нескольких шагах от него, обратились с вопросом:
- Савельев Константин Николаевич?
Он пожал плечами:
- Да, собственной персоной…
- Вы арестованы, вот постановление на Ваш арест! – один из офицерских чинов махнул перед лицом Савельева листком бумаги с печатью. Савельев возразил:
- Простите, это ошибка! В чем меня обвиняют?
- Нет не ошибка, Вас обвиняют в убийстве.
- Что? Кого я убил?
- Вас обвиняют в убийстве Василия Петровича Крутова!
- Бред, это бред! Я никого не убивал. Тем более Крутова! Зачем мне это делать!
- Разберутся, Вам придется проехать с нами.
- Я не куда не поеду, это бред!
- Поедете, будете сопротивляться, повезем силой. Давайте руки!
Савельеву ничего не оставалось, как протянуть руки, на его руках наручники защелкнулись. Он понял, что сопротивляться бессмысленно. Так же как и пытаться сейчас что-то доказать!  Увидев милицейские машины и услышав громкие голоса, из дома вышел Белов. Заметил Константина в наручниках в окружении милицейских чинов, бросился к ним с вопросами:
- Что, что случилось, куда вы его уводите? Костя, в чем дело?
Милиционеры стали оттеснять Белова, даже прикрикнули:
- Гражданин, отойдите… Вы собственно кто?
- Я Белов Борис Петрович, Константин муж моей дочери…
- Нормального мужа для дочери нужно было выбирать, а не убийцу!
Тут вмешался Савельев:
- Борис Петрович, я ничего не понимаю! Меня обвиняют в убийстве Крутова, но этого не может быть, я этого не делал!
- Конечно, не делал! Костя, я свяжусь с адвокатами! Это ошибка!
-Разберутся, поехали! - опять последовал ответ милицейских чинов.
Савельева затолкали в машину, увезли. Белов быстро поднялся в комнату дочери. Та с улыбкой наблюдала за происходящим в окно. Белов кинулся к ней угрозами:
-Это дело твоих рук, гадина! Кто тебя надоумил? Ты сама  не додумалась бы!
- Я не понимаю, папа, что случилось! Что с Константином?
- Сволочь, зачем ты это сделала?
- Занятно, пусть помучается!
- Кому и сколько ты заплатила?
- Кому надо. Он сгниет в тюрьме, он никогда оттуда не выйдет! Это так здорово! Будет знать, как издеваться надо мной!
- Кто над тобой издевался?
- Твой любимый Костя, про которого ты говорил, что он будет мне хорошим мужем! Почти пять лет издевался! Изводил меня своими нравоучениями, зануда! То не делай, этого нельзя, все доказывал мне прописные истины, проповедник хренов! Чуть что, в больницу меня запихивал, меня, здорового человека – в психушку! Я ногу из-за него недавно повредила,  операцию мне делали тоже из-за него! А ведь сначала в любви объяснялся! Видела я его любовь (она сказала где)!
- Твое место в психушке и есть! Я воспитал идиотку! Почти пять лет он тебя терпел! Да я бы от тебя через год удрал, если не раньше. А он тебя пять лет терпел! Лечить пытался, из разных притонов вытаскивал! Дочь твою воспитывал! Как ты могла такое сотворить…
-Еще как могла,нет больше твоего любимого Кости, это так здорово!
- Что здорово, идиотка? Ты знаешь, что ты сделала? Ты разрушила мой бизнес, на Константине все держалось, кто теперь будет работать? Я не могу, мне и жить-то осталось может быть пару месяцев! И я должен теперь разгребать то, что ты сотворила!
- Как пару месяцев? Что ты говоришь?
- У меня рак крови, лейкемия, я тебе не говорил, а Константин все знал, и поэтому жалел меня, и тебя тоже! Что мне теперь делать, скажи!
-Я думаю, что хорошего работника найти не проблема, Пожарский справится…
- Пожарский? Ты точно идиотка! Он тупой самовлюбленный дурак! Он не сможет управлять даже ларьком с пирожками, не то, что «Белов-Системз». Ты понимаешь уровень нашей компании? Костя Савельев – гений! Он управленец от бога! Если бы  он продолжил заниматься наукой, не ушел в свое время в бизнес, был бы сейчас профессором, но не в московском Вузе, а в Оксфорде или Гарварде! Ты  все мозги пропила! Ты с Пожарским снюхалась, это  его рук дело.
Светлана молчала. Мысли в ее мозгу ворочались со скрипом: «Управленец от бога? Мой папаша, что правда так считает? А Пожарский тупой? А если это все -  правда, и бизнес моего отца действительно держался на Косте? Я виновата?  Отец болен, и жить ему осталось пару месяцев – да нет, он придумывает! Он меня пугает!».
Белов спустился на первый этаж. Сел на табурет у кухонного стола. Достал телефон. Вызвал такси. Потом набрал номер адвоката Ройзмана. Попросил того срочно, сверхсрочно приехать в его особняк на Рублевке.  Такси пришло через полчаса. Еще через полчаса Белов был на Рублевке. Вошел в свой дом. Там было холодно и мрачно. Ему показалось, что он в склепе. Какой парадокс – он действительно  скоро  окажется именно в склепе! Открыл шторы в гостиной. Включил отопление. Сел в кресло. Силы у него кончились.
Он сидел в кресле и пытался осознать, что натворила его дочь. Думал - он воспитал монстра! Она даже свою дочь, его внучку не любит! Не то, что его, своего отца! Она даже  не обратила внимания на его слова, о том, что тяжело болен! Он  подумал (и ужаснулся от этой мысли!), что ему хочется,  что бы его дочери не стало, и что он сожалеет, что во время своих загулов, благодаря Косте, она возвращалась домой в целости и сохранности, лучше бы сгинула где-нибудь! Умерла от передозировки или перепоя! Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и стал ждать Ройзмана. Задремал, проснулся от звонка в дверь. Собрав последние силы, поднялся, пошел открывать. Ройзман был как обычно бодр и весел. Пролетел в гостиную, упал в кресло, забросал вопросами:
- Боренька, в чем дело? У тебя был такой голос! У тебя несчастье?
- Да, Лева, несчастье, и не одно.
- Не пугай меня!
-Да, чего пугать! Все плохо. У меня лейкемия, жить осталось немного, может быть пару месяцев! Ты меня после нашего разговора отвезешь в больницу, в ЦКБ.
- Нет, Боренька,  что ты такое говоришь!
-Лева, не перебивай, слушай! У меня очень мало сил. Долго говорить не могу. Моя дорогая доченька отличилась! Она засадила своего мужа в тюрьму! Я не знаю, как она это сделала, кому и сколько заплатила, но Константина сегодня утром арестовали, предъявив совершенно абсурдное обвинение в убийстве. Твоя задача – понять кому и сколько было заплачено, и дело закрыть. За деньги, без денег, твое дело! Ищи ходы, рой носом землю, но Костя должен быть на свободе в ближайшее время. От этого зависит мой бизнес!
- Погоди, Костя – Константин Николаевич Савельев? Высокий, интересный брюнет лет сорока?
- Да, это он.
- Он бы у меня весной, консультировался по поводу развода. Он же собирался разводиться с твоей дочерью, и насколько я знаю, процесс был уже начат, я готовил документы в суд…
- Да, я дал согласие на их развод.
-И ты хочешь, чтобы я его вытащил из тюрьмы? Зачем? он бросил твою дочь!
- Моя дочь – монстр! Я не представляю, почему он не бросил ее раньше! Они прожили вместе почти  пять лет, он пытался наладить с ней отношения, но она алкоголичка и наркоманка, это я тебе говорю, ее отец! И он мне дороже, чем моя дочь! Он хороший человек и  многое для меня сделал, несоизмеримо многое, я не хочу, что бы он пострадал от рук моей дочери, я желаю ему счастья! Я виноват перед ним, очень виноват! Так, что денег не жалей, я дам столько сколько нужно! Второй вопрос – в средства массовой информации не должно  просочиться ни слова! С «Белов-Системз-Россия» все нормально! С Генеральным директором ничего не произошло.
         -Боря, я понял. Из какого отделения были менты, арестовавшие твоего Костю?
- Откуда я знаю? Их было много, машины три, четыре…
- Ладно, решу, найду… Все понял. Ты говорил в больницу?
-Да, в больницу, выключи, пожалуйста, отопление в доме,  поедем.

Савельеву казалось, что или он сошел с ума, или с ума сошли все кругом. Его обвиняют в убийстве Крутова. Он возражает – он никого не убивал! С ним соглашаются – конечно, он не сам убил Крутова.  Он говорит - он в это время был за границей, ему отвечают -  он организовал это убийство,  нанял исполнителей, заплатил им деньги.  Он спрашивает - мотив, какой у него мотив, им с Крутовым нечего было делить, у них разные сферы деятельности! Опять соглашаются  - значит, что-то не поделили.  Есть показания свидетелей, которые утверждают, что у него, у Савельева были к Крутову очень серьезные претензии, они часто ругались, и лично и по телефону!  Савельев говорит - да, претензии к Крутову были, он плохо работал, но это не повод для убийства! Ему возражают – как не повод, ему, Савельеву, была нужна должность Крутова! Он отрицает -  не нужна ему должность Крутова, у него в то время была должность выше, чем у Курутова, он не планировал возвращаться в Россию, вернулся лишь по тому, что его назначили  на эту должность после смерти Крутова!
Его никто не слушает! Им не интересны его объяснения, ему говорят про очные ставки, свидетельские показания. Называют фамилии людей, которых он якобы нанял для совершения преступления. Они признались, готовы понести наказание. Он мотает головой, нет, он не знает этих людей, он в первый раз слышит эти фамилии…Савельева спрашивают, был ли он в Киеве в августе прошлого года?  Он отвечает - конечно, был, это не секрет, это все знают, руководство планировало открыть в Киеве филиал «Белов-Системз», и он, Савельев ездил в Киев на переговоры вместе с партнерами из Германии. Опять спрашивают - был ли он в ресторане «Лагуна» в Киеве? Он отвечает - да, он был в каком-то ресторане, но он не помнит названия, их пригласили украинские партнеры! Ему говорят - те люди, которых он нанял для убийства Крутова, показывают, что именно в этом ресторане был сделан заказ на убийство и переданы деньги!  Он  отрицает -  этого не может быть, требует - поговорите с партнерами из Германии и с Украины, которые обедали вместе с ним, он не куда не выходил, не с кем не встречался… Ему говорят - есть показания официантки,  она видела  встречу! Он не верит - это не правда, она не могла видеть! Ему  говорят - официантка его может опознать, она в Москве.
Савельев понимает, что круг замкнулся, и, по всей видимости, кому-то   нужно, что бы убийцей Крутова был именно он! Ему нужно подумать, как из этого положения выкрутиться. Он заявляет, что без адвоката говорить не будет! И еще - ему должны разрешить позвонить! Он требует -  ему необходимо позвонить!  С ним соглашаются - да он может позвонить - жене, родителям, адвокату – кому  из них он хочет позвонить? Савельев опять мотает головой –  он не хочет звонить никому из них! Он хочет позвонить другому человеку, он хочет позвонить любимой женщине. Его спрашивают -  это женщина его  жена? Савельев отвечает - нет, это не его жена, это другая женщина, но эта женщина фактически является его женой. Ему говорят -  что за чушь,  у него, что получается  две жены?  Савельев молчит. Ему опять говорят – он может позвонить только одной из своих жен, официальной жене. Костя отрицательно мотает головой – официальной жене он звонить не будет, и с ужасом думает -  Катя его ждет дома, она не знает, что с ним! Она переживает (как будто если она узнает, что с ним произошло на самом деле, она переживать не будет!). Он понимает, что просить о чем-либо правоохранительные органы не  имеет смысла. Одна надежда на Белова. Тот  говорил  про адвоката!

Катя очень плохо спала ночью, и когда в девять утра ей позвонил Савельев, и сказал, что выезжает, она успокоилась, и, решила  немного полежать в постели (до его возвращения), закрыла глаза, и сразу же заснула. Когда Катя проснулась, было уже далеко не десять часов утра, а почти двенадцать! Савельев не приехал.
Катя забеспокоилась, ей было не понятно, почему его еще нет, и почему он не звонил. Может быть, звонил, она не слышала? Взглянула на свой  мобильный телефон, неотвеченных вызовов нет! Костя звонил ей по городскому телефону? Она набрала номер его  мобильного телефона, и услышала тупой механический голос, сообщающей ей, что аппарат вызываемого абонента выключен. Почему выключен? Разрядился? Если телефон у Кости разрядился,   он мог бы  позвонить из телефона-автомата! Она пыталась понять,  где он может быть…Решила - поехал в офис, он же собирался показать Белову свою схему на компьютере! Набрала  номер телефона охраны в офисе. Трубку снял охранник,  она спросила,  не приезжал ли Константин Николаевич? Охранник ответил, что Константина Николаевича не было, и не звонил, а, что он должен приехать? Катя запаниковала, она не понимала, где и как  искать Костю?!
Часы показывали час дня, вот уже два, три, четыре – Константин не призжал, и не звонил. Катя металась  по квартире, на любой шорох подбегала к двери. Она была уже  на гране помешательства. Она чувствовала, что с ним что-то произошло, нет, она  точно знала, с ним произошло несчастье!  Катя включила  компьютер, вошла в Интернет. Просмотрела сводку происшествий,  ДТП. Не в каких ДТП за сегодняшний день автомобиль «Хаммер» не участвовал. Внедорожники тоже в аварии не попадали.   Что же произошло с ее Костей?
Начала обзванивать больницы. Ей отвечали - нет, Савельева Константина Николаевича не в одной больнице нет. Она спрашивала - может быть, он в тяжелом состоянии, и имя назвать не может? Описывала, во что он был одет, как выглядит… Ей отвечали -   мужчины примерно сорока лет, высокого, крупного, темноволосого, в джинсах и джинсовой рубашке не привозили.  Набрала номер  милиции, спросила, что делать  – пропал мужчина, объяснила ситуацию! Ей ответили - заявление о пропаже примут только через три дня! Дежурный над ней еще и посмеялся: «Да он просто сбежал от Вас, девушка!».
И вот уже поздний вечер. Катя  даже не могла плакать. Она сидела на диване, не одной мысли в голове у нее не было. Ее трясло мелкой дрожью. Ей было холодно, очень холодно! Поверх майки Савельева, в которой она была как обычно одета, она натянула махровый халат. Теплее не стало. Достала пуховый платок, еще ее матери, завернулась сверху. Стало чуть теплее. У нее начали слипаться глаза. Она легла на диван, ноги закрыла халатом, поплотнее   закуталась  в платок, и заснула  тяжелым сном. Посреди ночи проснулась как от толчка, от ужасной мысли - ее Костя пропал! Его нет с ней! Что могло произойти? Решила позвонить Сан Санычу, потом откинула эту мысль, ей придется объяснять их с Костей отношения.  Она заплакала, потом поняла, что плакать бесполезно, нужно Константина искать! Подумала – хорошо бы позвонить его жене, поговорить с ней.  И, что она скажет его жене? Здравствуйте, я любовница Вашего мужа! Нет, этого делать нельзя! Вспомнила в доме у Кости,  кажется, есть домработница.  Как же ее зовут, Костя называл ее имя… Вроде бы Галя. Точно, Галя. Нужно  позвонить ей! Она дождалась десяти утра, и начала звонить в дом Константина в Переделкино. Сначала к телефону никто не подходил. Потом, примерно с двенадцати часов к телефону начала подходить женщина, как показалось Кате  толи под градусом, толи с сильного «бодуна». Катя не разговаривала с этой женщиной, ничего не спрашивала, услышав ее голос,  молча, клала трубку.  Около  двух часов дня трубку сняла другая женщина, Катя в телефонной трубке услышала иной  голос, с украинским акцентом. Катя   быстро сказала:
- Добрый день, простите, Галя, Вы меня не знаете, меня зовут Катя, я знакомая Константина Николаевича, он вчера не приехал, пропал, я не знаю, что с ним. Помогите мне!
Тут послышался голос первой женщины:
- Галя, кто звонит, дайте мне трубку!
Галя ответила:
- Светлана Борисовна, это меня… - и проговорила в трубку, - Дорогая, дай мне твой номер телефона, я перезвоню.
Катя продиктовала номер. Примерно минут через двадцать раздался звонок. Катя схватила трубку. Это была Галя, она начала  выговаривать:
-Вот, что подруга, у меня работа хоть и хреновая, и хозяйка алкоголичка, но эта работа мне нужна, и я не хочу ее потерять! Не звони мне больше никогда!
-Простите, я не знала, что делать, я в отчаянии, Константин Николаевич…
- Твой Константин Николаевич, не спорю, отличный мужик, и мне очень нравится, но моя хозяйка его ненавидит…
- Галя, простите,  с ним случилась беда,  Вы что-то знаете…
- С ним и правда беда! Это я точно знаю. Его забрали менты вчера утром, увезли, я не поняла, в чем его обвиняют…  В чем-то ужасном! Вроде как в убийстве… Папаша хозяйки обещал адвоката нанять…
- Убийство, нет…
- Все, не могу разговаривать. Если бы не слышала, как он с тобой по телефону воркует,  как к тебе относится, разговаривать с тобой вообще не стала бы. Прощай!
- Спасибо огромное…
Катя не могла поверить. Убийство? Какое убийство? Костя в принципе не может никого убить. Ему в голову такое не придет!  Ей срочно нужно  поговорить с адвокатом, Галя же сказала, что Белов нанял для Кости адвоката! Ей срочно нужно  все  рассказать адвокату! Она вспомнила телефонный разговор в пятницу, она звонила Косте, он сказал, что на работу вышел Пожарский, и угрожал  тюрьмой. Да, Пожарский точно сказал, что Константин сгниет в тюрьме. Может быть, Пожарский и подстроил все это? И потом, как сказала «ведунья» - Косте грозит «смерть в казенном доме», вот вам и «казенный дом»! А Костя не верил ей, в пессимизме ее обвинял, стыдил за то, что она якобы во всякую мистику верит! Говорил, что ерунда все это! Не ерунда…
На следующий день, в понедельник утром в офисе корпорации «Белов-Системз-Россия» появился старший следователь Генеральной прокуратуры Семенов.

Глава 14. Москва, октябрь.
Старший следователь Генеральной прокуратуры Семенов прошел в кабинет Савельева, дверь которого распахнул перед ним Сан Саныч Приходько, поставил свой объемный портфель на угол стола для заседаний, огляделся, подумал:«Богато живут, капиталисты!». В кабинете была стерильная чистота, пахло дорогим одеколоном и сигаретами. Прошелся по кабинету, поднял на окне жалюзи, сел в кресло хозяина.  Заметил, что на письменном столе аккуратно разложены кожаные папки с документами, сверкает мраморный письменный прибор, в бронзовом стакане торчат остро заточенные карандаши. Семенова удивило, что компьютер расположен не слева, как обычно, а справа! Хозяин кабинета,  что левша? На письменном столе стояли две дорогие рамки для фотографий, в одной рамке была вставлена фотография, рядом  в такой же рамке детский рисунок. На фотографии темноволосый мужчина с беленькой маленькой девочкой. По всей видимости, хозяин кабинета с дочерью. Семенов еще не успел с ним познакомиться. Пригляделся к мужчине на фотографии - интересный мужчина, возраст около сорока, темные густые волосы, хорошая стрижка, независимый вид, глаза грустные. Женщины таких мужиков обожают, непростых, с переживаниями. Семенов думал - если нет на столе фотографии жены, значит с женой у хозяина кабинета отношения натянутые. И должна иметься любовница. Обязательно! Семенов машинально начал открывать ящики стола. Сплошные бумаги, рыться в них ему не хотелось. В одном из ящиков, под бумагами, увидел пухлый конверт с фотографиями. Достал, открыл, стал рассматривать фотографии, и обалдел. Любовница, да вот же она, и искать не нужно. Та длинноногая блондинка, которая при известии, что этот Савельев в тюрьме, грохнулась в обморок. Теперь и обморок ее понятен!  А дамочка то хороша! У этого Савельева вкус имеется! Да и он ей, судя по фотографиям, очень и очень не безразличен. Хорошая пара! И фотографии хорошие, фотограф старался. В парке, на пляже, в ресторане! Вот так  пригласишь понравившуюся  тебе девушку на прогулку или в ресторан, а тебе потом бац, и фотоотчет, как ты с этой девушкой время проводишь! Неприятно. Савельев  фотографии специально под бумаги спрятал, похоже, шантажировали его! И также, похоже, фотографии к убийству отношения никакого не имеют! Семенов еще раз просмотрел фотографии, выбрал одну. В парке, на лавочке, скорее всего, в выходной день. На мужчине джинсы, майка и джинсовая куртка, на девушке джинсы и цветная кофточка, на плечи накинут тонкий свитер. Он обнимает ее, она держит двумя руками его  руку, прижалась к его плечу, длинные светлые волосы девушки распущены.  Семенов  взял эту фотографию, решил присовокупить к делу Савельева.
В течение трех часов Семенов переговорил примерно с половиной сотрудников. Все сотрудники в один голос утверждали, что Савельев не мог  убить Крутова, конфликты с Крутовым если у него и были, то только по работе, да и то много лет назад, когда Савельев был еще заместителем Крутова. Нрав у Савельева импульсивный, взрывной, и если он и может кого-либо убить, то только в состоянии аффекта, или в драке. Убийц он нанимать не будет, не характерно это для него. Если уж очень ему захочется кого-либо убить, приспичит сильно, убивать Савельев пойдет сам, и в качестве оружия выберет, скорее всего, пистолет. Семенов и сам уже начал думать, что если бы не свидетельские показания, и не явка с повинной исполнителей, которых якобы нанял  Савельев, он, Семенов стал бы искать убийц  несчастного Крутова в другом месте.   Что-то тут не так. Тот лысый дядька в приемной, Управляющий делами Приходько, обмолвился о заместителе Савельева, неком господине Пожарском,  и что именно господин Пожарский и мог бы убить Крутова, вот у кого были мотивы! С ним Семенов поговорить еще не успел, тот все пропадал на переговорах. Семенов поспрашивал сотрудников о Пожарском. Если о Савельеве у всех сотрудников были лишь восторженные отзывы, то о Пожарском положительного отзыва он не услышал не одного! Хотя с Крутовым у Пожарского проблем не было. При Крутове Пожарский как сыр в масле катался! И после его смерти  Пожарский справедливо рассчитывал на место Генерального Директора, если бы не Савельев. Получив должность Генерального, Савельев взял Пожарского в оборот сразу, приструнил, и хотел выгнать с работы не однократно! Семенов задумался – а может быть этого Савельева, просто оговорили? Может быть невиновен он? Нужно посоветоваться с начальством. Хотя  начальство дало ему железную установку – Савельев организовал убийство, нанял исполнителей, и должен сесть в тюрьму. Надолго!
Поговорив с сотрудниками «Белов-Системз-Россия», Семенов вышел в приемную. Секретарь, милая заплаканная девушка, которая отзывалась о Савельеве лучше всех, спросила его, не хочет ли он кофе или чая, Семенов не хотел. Он попросил ее узнать, не освободился ли Пожарский. Семенову очень хотелось напоследок поговорить с человеком, который выступает главным свидетелем обвинения, и  ехать в Управление уже после разговора. Хотя Пожарский сегодня в Управлении уже был, и,  начальство Семенова с ним уже побеседовало. Но Семенову хотелось поговорить с Пожарским с глазу на глаз. Посмотреть на его реакцию! Девушка-секретарь набрала внутренний номер телефона. Спросила в трубку, закончились ли переговоры, выслушала ответ, передала Семенову, что переговоры закончились, и Пожарский сейчас подойдет. Семенов спросил о той девушке, что потеряла сознание в приемной, кто она, как ее зовут, и где она сейчас. Секретарь сказала, что это Екатерина Юрьевна Дружинина, начальник юридического отдела, сейчас она дома, ее отпустили, все равно работать она не в состоянии, и если Семенов, хочет с ней побеседовать, то лучше этого сегодня не делать. Семенов записал телефон  Екатерины Юрьевны, решил вызвать ее для беседы на завтра. Тут в приемной возник господин Пожарский, и Семенов пригласил его  в кабинет, и опять уселся на место хозяина кабинета. Пожарский, в дверях кабинета возбужденно заорал:
- Я не намерен тут с Вами терять время, я уже все рассказал Вашему руководству, и почему Вы тут что-то вынюхиваете, непонятно!
- Потише, потише дорогой Юрий Валентинович, вынюхиваю. Слова какие! Не вынюхиваю, беседую с Вашими сотрудниками,  много чего интересного узнал! И Вам хочу задать пару вопросов, всего пару!
- Хорошо, задавайте…
Пожарский прошел в кабинет, присел на стул, сменил гнев на милость. Семенов начал задавать свои вопросы:
- Как давно Вы работаете в этой компании?
- Почти шесть лет…
- И на каких должностях?
- Пришел юристом, потом стал начальником юридического отдела, потом заместителем Генерального директора…
- А господин Савельев кем был, когда вы пришли сюда на работу?
- Заместителем Генерального…
- А Генеральным был Крутов ?  Понятно…
- Что Вам понятно?
- А скажите, почему после смерти Крутова Генеральным стал Савельев, а не Вы? Он, по-моему, жил в это время за границей?
- Так захотели владельцы компании.
- Но Вы на это место претендовали?
- Претендовал, но повторяю, так захотели владельцы компании…
- А теперь кто будет Генеральным?
- Надеюсь, что я. Но опять же, это не я решаю…
- Понятно. А скажите, у Вас были конфликты с  Савельевым?
- Нет.
- Интересно, а сотрудники говорят другое…
- Что они говорят?
- Что у Вас были конфликты.
- Откуда они знают?
- Слышали…
- У нас были конфликты из-за женщины!
- Екатерины Юрьевны?
- Да, Дружининой… Мы с ней учились вместе, у нас был роман, потом мы расстались, я помог ей устроиться сюда на работу, роман продолжился, и тут пришел Савельев.
- И что сделал Савельев?
- Грубо говоря, отбил…
Семенов присматривался к Пожарскому, и мысленно сравнивал двух мужчин, одного, с которым был еще не знаком, но видел на фотографиях, и о котором слышал восторженные отзывы, и другого, который сидел перед ним, и о котором положительного отзыва не слышал не одного,  и который смотрел на него ясными зелеными глазами, и беспардонно врал. Врал обо всем – о своей работе, об отсутствии конфликтов, и своих отношениях с женщиной, с которой у него якобы был роман, а злодей Савельев эту женщину у него отбил. Сравнение бесспорно не в пользу Пожарского! Как Семенову хотелось побеседовать с Екатериной Юрьевной! Он поблагодарил Пожарского за беседу, тот удалился со словами, что жалобу на Семенова все равно напишет, нечего здесь шляться и вынюхивать, собрал бумаги в свой объемный портфель, и поехал в Управление. Пока ехал в метро, думал о Пожарском – вот он готовый убийца! Все сходится, Пожарский вечно второй. Сначала заместитель Крутова – и надежды, что Крутов все-таки уйдет на пенсию, не юноша уже, и он получит должность Генерального! И вполне возможно, ждать пенсии Крутова ему надоело, и вход пошел гаечный ключ, которым были испорчены тормоза «Мерседеса». И вот она вожделенная должность уже в руках! И не тут-то было – приходит другой, более удачливый, более умный, более талантливый, руководство делает выбор естественно в пользу второго – и должность уплывает! И ты опять не первый, опять в очереди! А тут еще и женщина, которой симпатизируешь – уходит к твоему сопернику, вот не задача!  Мотив на лицо – зависть, месть, деньги, ревность… Но есть свидетели, есть исполнители – и они утверждают, что убийца – другой человек! Так кто же из них? Вот вопрос…

Даже такой проныра, как Ройзман смог добраться до своего нового клиента, Константина Николаевича Савельева только в понедельник утром. Остаток  субботы  и часть воскресенья Ройзман потратил на  поиски. Складывалось впечатление, что его клиент, как личность вообще не существует.   Во второй половине воскресенья Ройзман узнал, что его клиент находиться в Бутырской тюрьме.  Ройзман поехал туда, но его не пустили (даже его!). Он понял, что дело ему досталось очень трудное и тяжелое. В понедельник  в восемь утра он опять был  в Бутырке. Его пропустили, провели в помещение для встреч, и через несколько минут привели его нового клиента. Ройзман его сначала даже не узнал. К нему в офис приходил холеный, молодой мужчина, в дорогом костюме, с аккуратной прической, а сейчас он был в мятой джинсовой рубашке,  небрит, со спутанными волосами, почему-то с разбитой губой,  со сбитыми костяшками пальцев,  в наручниках.  Но настроен по боевому.  Ройзман попросил снять наручники. Его предупредили, что клиент буйный. Ройзман все равно потребовал наручники снять. Сняли. Савельев начал растирать затекшие кисти рук. Потом запустил обе руки в волосы, отвел их назад, потер лоб и тяжело вздохнул. Ройзман  молча, смотрел на него. Савельев усмехнулся и произнес:
- Вот так встреча, не как не ожидал увидеть именно Вас. Вы же адвокат семьи Беловых?
- Меня попросил защищать Вас Ваш тесть, Борис Петрович. Объясните мне, что произошло?
- А объяснения никакого нет. Я не знаю, понятия не имею…
-  Почему?
- Потому что, то, что со мной произошло, объяснению не поддается. Я не делал этого. Мне даже в голову не пришло бы такое! Фамилии тех людей, которых я якобы нанял, и с которыми встречался в ресторане «Лагуна» в Киеве, я никогда не слышал. Как я встречался с этими людьми, меня видела официантка. Она не могла меня видеть… Это все подстроено.
 - Скажите, кто мог это подстроить?
- Вы опытный человек, сколько такое могло бы стоить?
- Не меньше полумиллиона долларов.
- За мою свободу? Это безумие…
- У Вас есть враги? Личные? По бизнесу?
- В бизнесе нет, я думаю, таких, которые заплатили бы за меня такие деньги, нет… Личные – меня ненавидит мой заместитель Пожарский, но у него тоже нет таких денег, и взять их ему неоткуда.
- А у кого есть? Кто готов заплатить?
- Теоретически – моя жена. С ней у меня тоже напряженные отношения. Но теоретически, у нее нет доступа к банковскому счету. Этим счетом распоряжается ее отец, и доверенность есть у меня. У нее было двести пятьдесят тысяч, она их потратила на зарубежную поездку, так что денег у нее тоже нет. И не додумалась бы она до такого.
- Она могла бы скооперироваться как-то с Вашим заместителем?
- Они вообще не знают о существовании друг друга.
Савельев замолчал. Ройзман спросил, не хочет ли он чего. Савельев ответил, что ему нужны только сигареты, больше ничего.  Ройзман  протянул ему пачку сигарет, и зажигалку. Савельев сразу закурил. Ройзман спросил.
- Как с Вами обращаются?
Савельев сделал пару затяжек, затолкал окурок в пепельницу (обычную консервную банку), ответил:
- Плохо. Похоже, меня отправили в самую худшую камеру. Там мало места и восемь человек заключенных. Личности препаршивые. Я с ними немного поспорил. Все таки, в ВДВ служил, драться еще не разучился, хоть и двадцать лет прошло. Меня, как я понимаю, после всего этого в штрафной изолятор посадили.
- Ну, во-первых, не заключенных, а подследственных.
- Я подследственный?
- Вы пока подозреваемый. Подследственным Вы будете, тогда когда суд вынесет решение о Вашем аресте, это будет завтра.
Савельев  сразу же закурил вторую сигарету. Ройзман сказал ему, что передал для него передачу, туалетные принадлежности, сигареты. Савельев поблагодарил. Обратился с просьбой.
- Лев Рубенович, я Вас прошу, нет, не прошу, я умоляю. Вы должны встретиться с одной женщиной, и все ей объяснить, все, что со мной произошло. Успокоить ее. Эта женщина мне дорога настолько, что словами я не могу сказать. Пожалуйста!
- Давайте ее телефон, и мобильный и домашний. Уважу Вас. Как я понимаю, с этой женщиной Вы жили в последнее время?
- Да, с ней, с Катей. И еще, поговорите с моей секретаршей, Верой. Попросите ее позвонить моей матери, в Израиль. Моя мать ее знает, она несколько раз с ней разговаривала. Пусть Вера скажет, что я уехал далеко, не знаю, в Сибирь, в Антарктиду, на Северный Полюс! Там телефона нет! Газет моя мать не читает, Интернетом не пользуется! Скажите - в газетах и в Интернете что-то было? Какая-то информация об убийстве и о том, что убийца я?
- Успокойтесь. Ваш тесть особо просил об этом позаботиться, в газеты ничего не просочиться!
- Спасибо. А за Катю особо!
- Давайте дальше. Были очные ставки и опознание?
-Пока нет. Надеюсь, что эти убийцы так называемые, меня не опознают!
- Опознают еще как!
- Каким образом?
- Смотрите, что будет, если за все уплачено. Эти личности, которых Вы якобы наняли для убийства, предупреждены, что нужно опознать мужчину примерно сорока лет, ростом метр девяносто, и весом около ста килограмм, брюнета с густыми волосами. То есть Вас. И еще, скорее всего, они видели Вашу фотографию. Перед этими личностями поставят Вас, и еще двух – ростом метр семьдесят пять, блондинов, или лысых, двадцати пяти или шестидесяти лет. Что скажут наши предполагаемые убийцы?
- Замкнутый круг…
- Поборемся… Найдем концы… Вы меня еще не знаете, я только начал, а если хотите кличка у меня – бульдог!
- Дай бог. Со мной поговорили в субботу, записали мои показания, больше никого из правоохранительных органов не было!
- Придут! А завтра суд, который должен дать санкцию на Ваш арест! Или Вас выпустят по подписку о невыезде или залог!
- А как Вы думаете, меня выпустят? Я думаю, что нет.
- Я тоже думаю, что нет,  посидите немного. Я надеюсь найти концы,  закрыть дело.
- Спасибо Вам еще раз. И за передачу. Вы скажите Кате, сколько Вы потратили, она отдаст Вам деньги.
- Вы, что думаете, я в деньгах нуждаюсь?
- Наверное, нет…
- Константин Николаевич, будьте осторожней. Будьте начеку. То, что Вы рассказали о камере, куда Вас поместили, меня очень напрягает. Я постараюсь договориться, Вас переведут в другую. Хотите, напишем жалобу, Вам нужно обратиться в медпункт, зафиксировать побои…
- Я не буду этого делать, не в моем характере. Я не буду этого делать никогда.
- Как хотите, я считаю это глупо…
- Это не глупо, это принципиально…
Савельева увели, Ройзман поехал решать вопросы своего клиента.  Ему нужно было встретиться кое с кем из своих знакомых, поговорить и узнать, кому были  заплачены такие деньги за Константина. И самое главное – кем! В тот день Ройзману удалось узнать до обидного мало. Его вопросы о деле Савельева вызывали у собеседника странное молчание, ступор, и нежелание продолжать разговор. Складывалось впечатление, что это дело на особом контроле, и кому-то очень нужно, что бы информация не ушла, тем более адвокату Савельева.
С Савельевым  Ройзман  встретился еще раз ближе к вечеру на опознании и очных ставках. И проводились они точно так, так описывал Константину Ройзман. И так называемые убийцы Крутова, и официантка из ресторана Савельева опознали. Да это именно тот человек, который нанял их для совершения убийства и передал им деньги. Они уверены. А как можно быть не уверенным, если рядом с Савельевым стояли два человека, абсолютно на него не похожих не по возрасту, не по росту, не по цвету волос! Ройзман как это увидел, сразу заявил протест, но его никто не слушал, ему даже не дали договорить, с угрозами, что от ведения дела он будет отстранен и привлечен к дисциплинарной ответственности. Ройзман понимал, что все идет из рук вон плохо. И даже такой авторитет, как он мало, что может изменить. Но связи и козыри у адвоката Ройзмана еще были, и использовать связи, а тем более доставать козыри из рукава было  рановато!
И только поздно вечером Ройзман смог выполнить просьбу своего подзащитного - позвонить его любимой женщине Кате.   

Тем  злосчастным утром, в понедельник, коллеги-подруги Кати – Лариса и Жанна, увидев в каком она состоянии (когда она  вместе с Верой появилась в кабинете, который занимал юридический отдел),  сразу же предложили вызвать «Скорую помощь».  Катя от «Скорой» наотрез отказалась. Девочки налили ей валерьянки, заказали такси, и отправили домой. Катя домой ехать не хотела, рвалась беседовать со следователем. Ей необходимо было рассказать следователю, что Константин ни в чем не виноват по определению,  не убийца он. И поговорить о Пожарском,  который накануне угрожал Константину тюрьмой! Девочки успокоили ее - в таком состоянии, в каком она сейчас прибывает, она связно ничего рассказать не сможет, а о Пожарском они расскажут и сами, им есть что! Вера проводила Катю до такси, обещала вечером, после работы заехать.
Катя поехала домой. Она не понимала, зачем она туда едет? Там нет  Кости, и все напоминает о нем. Она опять начала плакать. Водитель косился на нее, и как потом показалось Кате, был несказанно счастлив, когда они, наконец, доехали до ее дома. Катя поднялась в квартиру, скинула плащ прямо на пол в прихожей, прошла в комнату, упала на диван. Взглядом окинула до боли знакомую комнату, и ее взгляд остановился на небольшом медвежонке в костюмчике в шотландскую клетку, сидевшем на книжной полке, в центре, на почетном месте. Его подарил ей Константин на прошлый Новый год. Она встала, взяла  в руки медвежонка, прижала к себе, и   слезы из ее глаз хлынули с новой силой.  «Ну, почему все так! Костя, почему именно с тобой  произошел такой ужас! – шептала она, - Я так долго тебя ждала, я тебя выстрадала…  Господи, почему,  как только я встретила мужчину своей жизни, так его отнимают у меня и еще и «смерть в казенном доме» ему предсказывают!».  Она вспомнила, что когда-то смотрела фильм под названием «Зависть богов», она не помнила о чем этот фильм, но точно была уверена, что о любви. Вот и у них с Костей – зависть богов, боги позавидовали их счастью. Боги ли?  Она  говорила Косте - она боится, что им завидуют, а в ответ услышала от него, что они-то сами не завидуют никому, и не нужно думать о плохом, пусть тем, кто завидует,  будет не по себе.  Боги позавидовали им, или люди? Она даже знает, кто!   
Зазвонил  телефон. Катя сняла трубку. Звонил следователь Семенов, просил приехать в прокуратуру утром в десять. Катя ответила – она конечно приедет. Вера тоже позвонила Кате, уже ближе к вечеру, она хотела заехать к ней после работы, но Катя отказалась. Она почти успокоилась, если в ее положении можно было успокоиться,  сказала, что ее вызывают в прокуратуру, утром. Она придет на работу, как только освободиться. Пусть Вера предупредит Пожарского. Наплакавшись вдоволь, Катя задремала. Ее разбудил телефонный звонок. Катя взяла трубку. Услышала незнакомый голос:
- Катюша, здравствуйте, это адвокат Ройзман. Мой подзащитный, Савельев Константин Николаевич, просил позвонить Вам…
- Костя просил?  Вы его видели, боже как он?
- Он – нормально, конечно - относительно. Он очень переживает, просит успокоить Вас…
- Я себя хорошо чувствую.
- Но Вы плачете…
- Я не плачу… Когда Вы его увидите?
- Думаю завтра, завтра суд…
- Какой суд?
- Теперь суд выносит санкцию на арест, или отпускает под залог или подписку о невыезде…
- Его могут отпустить?
- Думаю, что нет… Мне нужно поговорить с Вами, очень…
- Да, но я с утра иду на допрос в прокуратуру. Давайте я запишу Ваш телефон, как освобожусь, позвоню. Передайте Косте, что я его очень люблю и жду, всегда! И мне тоже очень нужно  с Вами встретиться.  Просто необходимо…
- Отлично, увидимся завтра.
Ройзман продиктовал номер. Но предупредил, что в суде он телефон выключит, но думает, что суд продлиться недолго…

Утром Катя поехала в Генеральную прокуратуру, на встречу со старшим следователем Семеновым. Семенов ждал ее, встретил очень радушно.  Он видел ее вчера, в приемной, когда она упала в обморок, видел ее на фотографиях, вместе с Савельевым, но сейчас, когда она вот так вот сидела перед ним, он понял, насколько она  хороша собой, по-настоящему хороша. Он начал допрос, первым делом спросил:
- Екатерина Юрьевна, скажите, пожалуйста, как давно Вы знакомы с господином Савельевым?
- Мы работаем вместе, с того дня, как его назначили Генеральным директором, с декабря прошлого года, тогда и познакомились… - Катя пожала плечами, она отвечала спокойным, ровным голосом. Семенов продолжал:
- А как давно вы стали его любовницей?
- Простите, что?
- Любовная связь. Как давно у Вас любовная связь?
- У нас нет любовной связи…- Катя не понимала его.
- А как можно назвать Ваши отношения?
- Константин Николаевич Савельев мой муж.
- У меня, по всей видимости, что-то не так с головой, Вы Светлана Борисовна Белова?
- Нет, конечно, нет. Он мой гражданский муж. Вообще называйте это как хотите, да - любовница, и у нас любовная связь… С весны, с апреля этого года. Вместе мы живем с начала мая.
Семенов переменил тему:
- Что Вы можете рассказать о погибшем Крутове, и как к нему относился Савельев?
Катя рассказала все, что знала об отношениях Савельева и Крутова. О том, как Константин был назначен на должность Генерального директора, и что на эту должность претендовал Пожарский. Семенов перебил ее:
- Вот об этом поподробнее! И, пожалуйста, еще расскажите о господине Пожарском…
Катя удивилась:
- Это обязательно?
- Да, о Пожарском обязательно, мне, почему то кажется, что Пожарский, рассказывая о своих отношениях  и с Савельевым, и с покойным Крутовым, да и с Вами, лукавит.
- Когда Крутов погиб, временно исполняющим обязанности назначили Пожарского, он тогда был заместителем Крутова. Но дела пошли из рук вон плохо, просто ужасно. Пожарский вообще не может работать, он не умеет руководить, не умеет распределить работу, не понимает, что и кому можно поручить. И потом, если честно, он не умный, мягко говоря, тупой. И безумно любит деньги, до трясучки. Костя говорил, что Пожарский отмывал деньги. Он хотел его отдать под суд…
- Почему не отдал?
-Не дали. У Пожарского  влиятельные родители, то, что он украл, вернули.
- Много?
-Костя, то есть, Константин Николаевич, проверил последние полгода, выявил,  украдено более трехсот тысяч долларов. Больше проверять ему не дали…
- И после этого Пожарский остался на работе?
- Косте не дали его уволить. Пожарский просто сидел в офисе, ничего не делал. Ему дали понять, он должен уйти сам, но он не ушел. 
- Скажите, почему все же Савельев не уволил Пожарского, а терпел его столько времени?
- Нужно знать характер Кости. Он просто не хотел связываться с подонком, себе дороже! Вот вы на него посмотрите, на Костю, он такой умный, серьезный, взрослый, такой большой и сильный, такой крутой! А на самом деле он вовсе и не крутой, он «нет» сказать не может, и отпор дать не может подонку. Нет, если это кого чужого касается, он сразу в драку ринется! И не посмотрит, что противник сильнее его, а себя защитить не может! От этого всю жизнь и страдает! И женился на Светлане Беловой поэтому, «нет» ее отцу сказать не мог. И жил с ней в таком аду, что врагу не пожелаешь! И деньги для Белова зарабатывал, день и ночь работал, нет, сам конечно большую зарплату получал, но Белов с его доченькой получали  раз в сто больше! Потому что плохо не умеет ничего делать! Должен все делать лучше всех. Не научили его по-другому. И считает, что если он все хорошо делает, то и другие тоже должны. И врать не умеет! И подлости другим делать тоже не умеет.  И на мое и его счастье, я осмелюсь это утверждать, мы встретились, и были счастливы, и я уверена, еще будем! Когда мы стали жить вместе, у него вместо души просто кошмарное кровавое месиво было. Доченька Белова его чуть на тот свет не загнала. Мне несколько месяцев понадобилось, что бы он нормально чувствовать начал, жить полной жизнью начал, человеком себя ощутил.   И не мог он никого убить, у него даже в голове бы такая мысль зародиться не могла, не, то, что кого-то искать, нанимать, деньги платить… Вы с ним разговаривали на эту тему, что он говорит…
- К сожалению, что-либо говорить, он отказывается, объяснять тоже.
- Так нечего ему объяснять, что он объяснить может…
- И кто Вы думаете, мог совершить это преступление?
- Пожарский. И только он. Вот он мог додуматься до такого… Я его хорошо знаю, слишком хорошо.
- Да, конечно, вы были знакомы с ним раньше. Расскажите об этом.
Катя, скрепя сердцем, рассказала. Очень не хотелось ей это рассказывать. Часть истории она опустила, но главное до следователя донесла.  Да она работает в корпорации благодаря Пожарскому, но продолжения студенческого романа у них не было, и Савельев ее у Пожарского не отбивал. Она и Константин Савельев любят друг друга. Следователь спросил:
- А откуда Пожарский взял деньги, ведь организовать такую крутую подставу, стоит больших денег…
-Не знаю, украл, наверное, где-нибудь, он это может. Он  в прошлую пятницу Косте тюрьмой грозил, говорил, что Костя в тюрьме сгниет. 
- Но Вы только, что меня уверяли, что Пожарский тупой…
- Тупой он в том отношении, что работать он не может, а подлость совершить – в этом не тупой абсолютно… У нас проблемы с налоговой были, весной, на корпорацию в суд подали за неуплату налогов, но этот вопрос лучше Приходько знает, Вы с ним поговорите, так я думаю, это тоже дел рук Пожарского, и с конкурсом он нас подставил, об этом я уже рассказать могу, я свидетель этого инцидента.
Катя подробно рассказала о том, как Пожарский подставил Савельева с тендером в Питере, и как Савельев эту проблему с блеском решил. В голове у следователя Семенова была каша. Пожарский грозил Савельеву тюрьмой – он что-то знал или так просто сказал, к слову? Теоретически Пожарский мог найти большие деньги? Наверное, мог. У него влиятельные родители. Время у Пожарского на обдумывание и реализацию сложного плана было достаточно… Но есть признание так называемых убийц, есть свидетельские показания, есть протоколы опознаний и очных ставок. Так называемые убийцы Савельева опознали, и утверждают, что именно этот человек их нанял! Но опознать Савельева не сложно, внешность у него запоминающаяся, яркая, и потом, как это опознание проводилось, у него, у Семенова, как и у адвоката Ройзмана, есть вопросы! Потом Семенов подумал, что этот Савельев все-таки везунчик, у него такая женщина потрясающая, не только красавица, но и умница! Семенов поблагодарил Катю, сказал, что она своими показаниями очень помогла, и если понадобиться, он ее еще пригласит, и если она еще, что-то вспомнит, пусть сразу звонит.
Катя вышла от следователя со сложным чувством. Поверил ей Семенов или нет? Ей очень хотелось думать, что она убедила следователя, и тот теперь уверен, что Константин не виноват. Теперь ей нужно встретиться со знаменитым Ройзманом. Она на своем мобильном телефоне набрала номер телефона Ройзмана. Но телефон у адвоката  был выключен. Катя вспомнила его слова, что во время судебного заседания, он телефон выключает. Значит, заседание еще не кончилось. Ничего, она подождет… Решается судьба ее Кости… Катя не спеша шла по Тверской улице. Впереди показался  Тверской бульвар, она свернула на него, присела  на лавочку на бульваре, еще раз попыталась позвонить  Ройзману, но его телефон все еще был   выключен. Она встала, пошла дальше, по Тверскому бульвару, вниз, к Никитским воротам. Шла и думала  о своей любви к Савельеву, о его любви, и о том, через что им пришлось пройти, прежде чем они встретились.
« В чем Костя виноват? – спрашивала она себя, - Что он сделал не так? Он же никому никогда не причинил никакого зла, всегда стремился всем помочь, и я уверена, никого никогда не обидел. Даже те женщины, с которыми он расставался, взять хотя бы Жанну, не держат на него зла! Я хочу, что бы он вернулся, мне ничего не нужно больше, только пусть он вернется ко мне! Пусть меня учит, пусть делает мне замечания, я не буду возражать, хотя по большому счету это и бесполезно! Он всегда прав, если не прав, это единичные случаи!  Я не буду на него наезжать из-за потерянных вещей! Я рада буду терпеть все его капризы! Пусть капризничает, требует кофе в постель, и каждый день на ужин одну рыбу. Я согласна!  Я живу для него, и он это знает! И я  не готова  жить без него! Я просто не могу! И «смерть в казенном доме», пусть это будет неправдой, пожалуйста, пусть это будет неправдой. Пойти к «ведунье» еще раз? Спросить точно? Нет, не имеет смысла, она все мне сказала…».
Она дошла до Никитских ворот. Опять села на лавочку, набрала номер  Ройзмана. Телефон отозвался длинными гудками, и вскоре адвокат ей ответил, спросил, где она находится, Катя ответила, что находится у Никитских ворот. Ройзман потребовал -  пусть она сидит на месте, он сейчас подъедет. И действительно, минут через десять к ней подбежал круглый, лысый человечек с супердорогим телефоном «VERTY» в руке. Плюхнулся рядом с ней на лавочку,  отдышался, спросил:
- Вы Катя? Я Ройзман…
Катя кивнула, спросила в ответ:
- А Ваше имя и отчество?
- Лев Рубенович. Я Вас представлял именно так.  Неземное создание.
-  Почему?
- Вы производите такое впечатление. Давайте пойдем, посидим где-нибудь в кафе, поговорим. Или поедемте ко мне в офис, здесь совсем рядом.
- Лучше в офис, никого не хочется видеть…
На новом БМВ Ройзмана последней модели, которым управлял шофер, через пять минут они прибыли в офисе адвоката на Никольской улице. Катя, попав в кабинет знаменитого адвоката, оглянулась вокруг, ей казалось, что она в Большом театре или Лувре. Она думала:«Неужели это все настоящее? И зачем одному человеку все это?». Она присела на краешек антикварного кресла, Ройзман упал на кресло напротив нее. Начал:
- И так?
- Что Вы имеете в виду? – Катя не поняла.
- Расскажите мне все, что знаете, начиная с момента гибели несчастного господина Крутова…
- Я, конечно, могу рассказать, но лучше Вам о гибели Крутова поговорить с Сан Санычем…
- Это кто?
- Простите, Вы конечно не знаете. Это Приходько, Управляющий Делами, кстати, бывший ротный командир Кости.
- Давайте Вы расскажите, а потом поговорим с Сан Санычем…
Катя, во второй раз за сегодняшний день  рассказала все, что знала. На этот раз, эпизоды, касающиеся непосредственно ее, она не опускала. Даже рассказала о стычке Савельева и Пожарского перед Новым годом, из-за нее. Ройзман слушал очень внимательно, подперев подбородок рукой, потом вдруг сказал:
- Я вот, что думаю. Нам,  скорее всего, нужно собраться втроем, нам с Вами  и Приходько, и все обмозговать. Сейчас, в настоящий момент, дело обстоит неблестяще. Прокуратура и менты настроены очень решительно, они просто рвутся обвинить его, и даже мне мало, что удается сделать. От меня даже протесты не берут! Суд сегодня мы по всем статьям проиграли. Мы можем помочь ему только в том случае, если найдем настоящего убийцу, если убийство действительно было. Я склонен верить, что оно было. Я, конечно, постараюсь узнать, кому были заплачены деньги, и возможно, мне удастся, закрыть дело, дав очередную взятку, но в этом очень маленький процент вероятности. Деньги заплачены очень и очень большие. Боюсь, если идет такое рвение со стороны ментов и прокурорских, о пятистах тысячах долларов речь не идет, сумма подкатывает к миллиону…
- Скажите, как он, Вы же его видели сегодня?
- Плохо, настроение после вчерашнего опознания на нуле. Он склонен к депрессии?
- Нет. Он по натуре боец. Он сильный человек, безрассудный, но сильный. Он придумает что-нибудь, обязательно…
- Дай то бог, ему очень тяжело сейчас. И все время про Вас спрашивает, за Вас очень переживает…
- Я постараюсь не раскисать. Вы поедите к нему сегодня?
- Поеду завтра. А Вы поговорите с Сан Санычем, и думаю, в ближайшее время соберемся…

На следующий день с утра Ройзман поехал к Савельеву. По сравнению со вчерашним днем настроение последнего немного улучшилось. Но он все больше молчал, курил сигарету за сигаретой, говорил в основном  Ройзман. Рассказывал о встрече с Катей, о перспективах дела. Уверял, что все будет хорошо. Потом Константин вдруг спросил:
- Лев Рубенович, сколько мне светит, если я дотяну до суда?
- Если все останется по-прежнему, и если Вас буду защищать не я, то лет девять-десять…
- Много…
- А почему Вы говорите, если дотяните до суда, все так плохо?
- Не лучшим образом.
- Рассказывайте!
-А, что там рассказывать, когда я в армии служил, столкнулся с так называемой «дедовщиной», вот здесь примерно, тоже, если не хуже. С одной стороны я, с другой восемь человек. Нет, не людей, и даже не животных, а, выродков или оборотней, я пока держусь, но хотелось бы, что бы побыстрее, дело передали в суд. Могу не дожить. И, между прочим, мне  не так давно предсказали большие неприятности, «смерть в казенном доме»!
-  Кто предсказал?
- Да одна колдунья.
- Какая колдунья?
- Да есть тут одна. Катюше ерунду какую-то предсказала, что меня «смерть в казенном доме» ожидает...Катя расстроилась, боялась мне сказать. Плакала. И от меня еще получила, что поверила. А теперь я жалею, что ругал ее. Доля истины во всем этом есть…И еще я видел сон. Может быть, это звучит и дико, но сон был вещий. В нем мне тоже предсказывали тяжелые испытания… Вот они и настали!
- Вы думаете, в колонии будет лучше?
- Не знаю, но, наверное, получше. Народу побольше, 
-Уверяю Вас, Константин Николаевич, Вы ошибаетесь. Я надеюсь, отсюда Вы выйдите раньше, чем состоится суд. Я работаю, без дела не сижу…
- Дай то бог!
- И почему Вы не хотите написать жалобу руководству здешнего заведения?
- Боюсь, будет только хуже…
Ройзман подумал, согласился. Но про себя решил, непременно узнать, чье это было решение поместить Константина именно в эту, самую паршивую камеру, к выродкам. Савельев по привычке запустил обе руки в свои густые волосы, отвел их ото  лба назад, невесело улыбнулся. Спросил:
- Как Катя? Плачет?
- Нет, не плачет, Вас ждет, она у Вас ангел, завидую. Такая женщина Вас ждет! Уведу…
- Не удастся…   Не пойдет… Она меня любит…
- И еще как…

И эта мысль, то, что Катя его любит, Катя его ждет, и он непременно, хотя бы ради нее должен выбраться  из этого ужаса, поддерживала Савельева. Реакция у него была хорошая, сил хватало, и он рассчитывал продержаться еще некоторое время. Савельев пытался разговаривать со своими сокамерниками, убеждать их, и ему поначалу показалось, что они что-то поняли. Но только поначалу. Он не мог расслабиться не на секунду, ждал, что его сокамерники еще могут вытворить. Он пробыл в этой камере уже неделю, чувствовал себя волком на псарне, из басни Крылова, и только мысли о Кате спасали его. Он должен выжить ради нее, только ради нее! Однажды ночью к нему подсел самый молодой из его, так называемых соседей по камере. Сказал:
- Слышь, мужик, ты, по всей видимости, человек неплохой. И мы тебя уважаем, за мужество твое, за то, что не раскис, жаловаться начальству не побежал, сильный ты, и   смелый! Но прости нас, мы по-другому не можем, мы должны тебя убить! Тебя нам заказали…
Савельев был поражен:
- Как заказали, я не понимаю, за что?
- Вот за что, нам не интересно, но умереть ты должен. Через какое-то время, не сразу, не завтра. Нам тебя жаль. А это дорогого стоит. Убивать  мы не хотим.
- Если не хотите, так не убивайте…
- Приказ начальства….
- Начальства тюрьмы?
- Да, нас после твоей смерти переведут в другие камеры, с лучшими условиями, почти курорт. Некоторых выпустят под подписку.
- Это невозможно, вот так просто убить человека…
- Прости…
Савельев прикрыл глаза, вот она – «смерть в казенном доме» - эта Катина колдунья, оказывается, была права, он действительно умрет в «казенном доме». Зачем он ругал Катю! Даже уйти от нее грозился. Идиот. Но его сон, как сказала та женщина в его сне? Он все вынесет, ему будет больно морально и физически, но он вынесет, не умрет. Дай то бог! Он любит, верит и надеется. Он сможет…   Подумал: «Катя прости, меня!  Если умру, прости меня! Жаль, что много мы с тобой не успели. Ребенка не успели  родить.  Боже, Катя, что с тобой будет, как ты переживешь мою смерть?  Как ты говорила, тебя не будет на этом свете в ту же минуту, как ты узнаешь, что меня нет? Я не могу умереть, не хочу,  не должен. Ради тебя! Ради нашей любви. Мы так долго искали друг друга… Я обещал, тебе Катя, прожить еще лет сорок. Обманывать не хорошо!». Утром он сказал своим сокамерникам, что он – не враг им,  он серьезный человек, у него есть деньги, у него есть связи, он может многим помочь, у него хороший адвокат, самый лучший, он может поговорить с ним о делах своих соседей. Пусть они подождут, повременят с его устранением.  Его, так называемые, соседи выслушали его молча. Константин понял, что речь его действия не возымела. В желудке у него засосало. Каким-то десятым чувством он понял, что если сейчас он сможет устоять – то может быть и выживет. Он  собрался, сконцентрировался, вспомнил, чему его учил Сан Саныч, как-никак он был лучшим бойцом в его роте,  и он устоял. Охранники разняли драку. Его опять увели в штрафной изолятор. Но произошло то, чего он, в принципе очень опасался. Он-то устоял, но, что будет с ним дальше? Страшно болела левая рука, по его ощущениям ему сломали левую руку в районе запястья. С учетом, что он левша!

В штрафном изоляторе Савельев оторвал кусок ткани от своей майки,  перевязал им левую руку, засунул ее между пуговицами рубашки, присел  в уголке камеры, прислонился к стене, и стал думать, что ему теперь делать дальше. Из этого всего ужаса нужно было выбираться! Но как? Покурить бы сейчас! Но, сигареты нет, ладно, он перебьется.  Ему   необходимо подумать, сопоставить  все факты, все проанализировать. Савельев начал рассуждать сам с собой:
«Убийство Крутова? Было убийство или нет? Если было, то его кто-то совершил,  и совершил тот, кому  это было нужно, было выгодно.  А выгодно это убийство было только одному человеку – Пожарскому!  С работой он не справлялся, и это, мягко говоря. Работу он просто провалил. Так дальше. Дальше, ты Костя, захотел его уволить. Он вполне мог взбрыкнуть. Потерять теплое место, источник дополнительного дохода, да и власть над подчиненными, и конечно власть над Катей, которую считал своей собственностью! Если он подготовил убийство и осуществил его, то в его интересах было, что бы уголовное дело закрыли. Его и закрыли. Сан Саныч рассказывал, что провели несколько экспертиз разбитого автомобиля. Первая экспертиза показала, что тормоза были выведены из строя умышленно. Но потом, зачем-то стали проводить еще экспертизы, которые показали обратное. Зачем? Заплатили? Вполне возможно. Дело закрыли. Так дальше. Дальше инцидент с налоговой. Замяли. Но деньги были уплачены. Сто тысяч. Мог их взять где-то Пожарский? Если хорошо подумать, то, наверное, мог. А почему, ты Костя считаешь, что твой заместитель и твоя жена не могли спеться? Определенно могли. Весь офис знал, что у тебя с женой плохие отношения. Секретом это не было. Твоя жена часто звонила, ругалась с Верой. Могла рассказать Вера об этом кому-то из девчонок? Определенно могла. И эти разговоры могли дойти до Пожарского? Да, легко. Как говорила Катя? В их офисе сплетни очень быстро распространяются! Пожарскому нужны союзники. И самое главное – нужны деньги. Твоя жена, Костя, дочь богатого человека, и твой, мягко говоря, враг. Для Пожарского она могла стать  и источником денег и союзником. Дальше. Конкурс в Питере. Это понятно, проехали. Пожарский уходит в отпуск. Времени у него предостаточно. Мог все придумать. Он знал, что экспертизу «Мерседеса» проводили несколько раз. Легко мог нанять кого-то за хорошие деньги, пообещав небольшой срок, что бы нанятые им люди пришли в «ментовку» и признались, что это они испортили «Мерседес», в результате чего погиб Крутов. Так, люди приходят, признаются. Экспертизу проводят еще раз. Естественно, из нее видно, что тормоза испорчены умышленно. И Пожарский знал о таком результате экспертизы. Ресторан. Эти, так называемые убийцы, показали, что деньги и заказ им были переданы в ресторане. Это элитный ресторан. Как они прошли туда? Как, ты Костя, передал им деньги? Сорок тысяч долларов? А как ты  привез деньги в Киев, ты же летел из Швейцарии? Их нужно было декларировать. Ты этого не делал. Так, дальше. Если деньги снимались в Киеве с карточки, то, в каком банке, и как, это же очень большая сумма. Дальше. Они тебя опознали. Как говорил Ройзман? Опознать  не трудно. Нужно найти партнеров, с которыми ты обедал в том ресторане. И еще нужно узнать, летал ли, или ездил на поезде Пожарский в Киев, несколько месяцев назад. И еще – Светлана и деньги. Доступа к банковскому счету у нее нет. Но у нее есть собственность – квартира. Могла она ее продать? Насколько сильно она тебя ненавидит? Если очень сильно, а, ты Костя, почему то в этом не сомневаешься, то могла…». Все это Константин рассказал  Ройзману на следующий день, тот записал некоторые моменты. Сказал:
- Ну, это уже что-то. С этим можно работать.
Константин, неловко, помогая себе правой рукой, закурил сигарету. Затянулся, сказал в ответ:
- Честно, уже курить решил бросать, но теперь не буду. Хоть какая-то радость в жизни должна быть.
Ройзман обратил внимание на его левую руку, перевязанную несвежей тряпкой, спросил:
- Что у Вас с рукой?
- Я думаю, перелом.
- Почему, Вы не обратились в лазарет?
- Я не буду туда обращаться. И скажу почему. Мои сокамерники мне признались - я им заказан. Им приказано меня убить. Начальством тюрьмы.  Не знаю, когда это будет. Но будет. Я пока с ними справляюсь. Я знаю, что от них ожидать. Но с одной рукой! В лазарете может произойти любое. Мне могут дать какое-то лекарство, сделать укол, и все, сердечный приступ. И Вы не докажите, что я умер не своей смертью. Вот примерно как-то так…
Ройзман был в шоке.
- Как убить, за что?
-Они мне не сказали, сказали только, что им меня жаль, я хороший человек…
- Я немедленно иду к начальству. Это нельзя допустить.
-Нет. Я постараюсь справиться. Мне удается с ними разговаривать. Вот только рука!
- Но это хорошо, что левая…
- Лев Рубенович, я левша…
Ройзман схватился за голову….

Ройзман, выйдя от своего подзащитного, прямым  ходом направился к начальнику тюрьмы. То, что рассказал ему Савельев, допустить было нельзя. Кому такое вообще могло прийти в голову! Начальника тюрьмы  Ройзман  хорошо знал. Не приятель конечно, но, в крайнем случае, обратится и договориться всегда можно. Ройзман жалел, что Константин не дал ему поговорить с начальником тюрьмы раньше. Довел до перелома руки. Начальник принял его радушно. Но как только Ройзман заговорил, по какому он явился  делу, переменился в лице, отказал в просьбе сразу:
- К сожалению, Лев Рубенович, я вынужден Вас попросить уйти…
- Но, простите!  Вы, что не понимаете, что может погибнуть невинный человек! И, я это так не оставлю. Я буду жаловаться выше…
-Я не чем не могу  помочь, ничего подобного я не слышал и не знаю!
- Но простите, если Вы не знаете, о том, что происходит, я ставлю Вас в известность. Этот человек погибнуть не должен. Запомните. Мы с Вами в хороших отношениях, если вам нужны деньги, любая сумма в Вашем распоряжении.
- Мне не нужны деньги. Я не могу их взять! И надеюсь, Вы меня понимаете!
- Я прошу Вас, я умоляю! Если можно что-то сделать, прекратить это, или отсрочить, у нас два месяца, до начала декабря, я сделаю все возможное. Я решу вопрос, я Вам обещаю! Вы знаете, я многое могу. Дойду до самого верха. Этот человек не виноват не в чем! Его освободят! И если он умрет, его смерть  будет  на Вашей совести, Вы могли    его спасти, и не спасли…
- Я подумаю, что можно сделать. У Вас два месяца…
- Если Вам нужна помощь, обращайтесь, я буду защищать любого по Вашей просьбе, даже самого безнадежного и  не возьму денег…

Через пару дней Савельев понял, что его адвокат предпринял попытки спасти его. Нападки на него прекратились. И, ему показалось, что его сокамерники вздохнули свободно.  Им, наверное, действительно не очень то и  хотелось лишать его жизни.  Может быть, и произойдет чудо, и ему  удастся  выйти  на свободу!

Глава 15. Москва, опять октябрь.
           Сан Саныч, Катя и Ройзман  сидели в кабинете адвоката, том самом, обставленном антикварной мебелью, и обсуждали дело Савельева. Вернее, сидели Сан Саныч и Катя. Ройзман наматывал круги по огромному кабинету. Не на минуту, не присел.  Спрашивал всех по очереди. Первого Сан Саныча – о гибели Крутова. Тот рассказал. Многое Ройзман уже слышал от Савельева и Кати. Но некоторые детали попросил уточнить:
-Так, очень хорошо, скажите, машина Крутова стояла на стоянке перед Вашим офисом, что на стоянке нет охраны, к ней мог бы подойти любой человек со стороны, что-то там испортить? Ведь насколько я знаю, испортить тормоза у «Мерседеса»-дело не одной минуты?
Сан Саныч задумался, почесал подбородок, потом ответил:
-На стоянке есть охрана и  видеокамеры, и, конечно к машинам подойти никто чужой не может, открытое место, все видно. Тем более, если  у машины что-то откручивать, охранник все увидит… Но Крутов не ставил машину на стоянку. Он, почему то не доверял охране, и ставил машину чуть дальше, под окнами своего кабинета. Кабинет на втором этаже, и он со своего рабочего места видел свою машину…
- И невозможно определить подходил ли кто к машине?
-Чужой пройти не мог. Охранник на месте всегда. Подойти к тому месту можно только с одной стороны, через  двор. Я не представляю, как кто-то чужой мог пройти во двор, и не идти к главному входу в здание, а свернуть направо, подойти к машине Генерального директора, что-то там откручивать. Бред!
- Идем дальше! Если тормоза у машины испорчены, значит их кто-то испортил!  Вопрос кто? Сан Саныч, поговорите с охранниками, водителями служебного транспорта. Может быть, Крутов обсуждал какие-то вопросы по поводу машины с шоферами? У Вас ни кто-то из обслуживающего персонала в последнее время не увольнялся?
- Увольнялся один из водителей, примерно полгода назад…
-Так, уже что-то, можно этого водителя разыскать? Узнать, почему он ушел?
-Наверное, можно. Я поговорю с водителями и с охранниками, узнаю точно, с кем общался Крутов. У меня вопрос по поводу акта экспертизы… Машина была испорчена у нашего офиса, или может быть, машину испортили у дома Крутова?
-  Нет, машина с такими повреждениями не могла проехать более километра… Это точно установила экспертиза… Сан Саныч, сколько Вам нужно времени, что бы все узнать?
- Думаю, дня два…
-Отлично, теперь дальше. Катя, скажите, по поводу Пожарского, я понимаю, Вам этот вопрос не приятен, он общался с Вами в последнее время?
Катя сказала, очень категорично:
-Нет. С понедельника, когда мы узнали об аресте Кости, Пожарский не просыхает.
- Что? – Ройзман ее не понял, Катя пояснила:
- Пьет. Сидит в офисе, и наливается.
- Почему?
-Откуда я знаю. Вера, секретарь, говорит, звонки из центрального офиса, из Цюриха идут, не верят, что Костя арестован. Пожарский по-немецки не говорит, переводчика просил звонить в Цюрих, спрашивать о назначении исполняющим обязанности, но не хотят его назначать, обещали подумать, он и забухал!
Сан Саныч вмешался:
- Ну, все понятно, дел натворил, а вопрос, так как он хочет, не решается. Вот он и запил…
- Я бы так  категорично не утверждал… - отозвался Ройзман, - Я с женой Савельева тоже поговорить не могу, она невменяема… Дважды уже ездил к ней, и поговорить не могу, тоже лыка не вяжет. С прислугой поговорил немного, та  боится  место потерять, но пару слов мне сказала. Супруга нашего Кости тот еще фрукт, вела себя с ним просто чудовищно! Вы знали, что она с балкона ему назло спрыгнула?
Катя ответила:
- Я знала. Это было последней каплей в их отношениях. Он после этого случая ко мне ушел.
Сан Саныч только покачал головой. Ройзман продолжил:
- После ареста Константина, она страшно поругалась со своим отцом, который в это время находился в доме. Он приехал накануне вечером, они еще вечером начали ругаться. Приехал Константин, скандал прекратил, но она с мобильного, за домом, звонила кому-то на ночь глядя. Вопрос – кому?
Сан Саныч предложил:
-Я могу узнать. Точнее, попробую. За десять лет хорошие связи наработал в правоохранительных органах.Сделают,узнают,если попрошу.
- А мне нужно узнать, не продавала ли Светлана Белова квартиру… Деньги ей взять больше неоткуда…- сказал Ройзман, Сан Саныч добавил:
- Я предлагаю установить слежку и за Светланой и за Пожарским!
- Правильно, это мысль! – одобрил предложение Сан Саныча Ройзман, обратился к Кате, -А, Вам Катя, неприятное поручение. Если Пожарский начнет оказывать Вам знаки внимания, сразу не отказывайтесь.
Катя возразила:
- Я не смогу. Я его пошлю куда подальше…
- Постарайтесь. Нам нужен агент в тылу врага…
Катя обреченно кивнула,  согласилась.
Они обсудили еще ряд моментов. А при прощании Катя спросила Ройзмана:
- Лев Рубенович, у Вас есть сейф?
- Да, конечно, и не один… А, что Вы хотите?
- Я бы хотела, что бы взяли на сохранение одну вещь…
- Какую?
- Это ноутбук Константина. Он оставил его у меня в ту роковую пятницу. Я думаю, он содержит важную информацию, я не смотрела, но мне не хотелось бы, что бы до него добрался Пожарский…
- Да, конечно, Вы принесли его?
- Да, он со мной…
- Давайте, я сохраню до лучших времен.

Сан Саныч не понимал, как  с Костей Савельевым, которого он считал почти сыном, могло произойти такое! Кто мог его так подставить? Какому изуверу могло прийти в голову засадить невинного человека в тюрьму, и обвинять в убийстве… Он уважал Константина безмерно, и всегда считал, с первого дня их знакомства,  того необычным человеком. Больше двадцати лет назад, когда майор Приходько в лазарете познакомился с рядовым Савельевым, он был поражен силой характера этого молодого парня, который, не задумываясь, противопоставил себя всей казарме, и ни разу,  не пожаловался офицерам!  Майору Приходько нравилось беседовать с Костей, он удивлялся его почти энциклопедическим знаниям по любым вопросам  и его не по возрасту твердой жизненной позиции. Приходько понял, что такого парня на произвол судьбы он бросить не может. Костя рассказывал ему о своих родителях - о своем знаменитом отце и о любящей его безмерно матери, о бабушке, с которой провел свое детство. Приходько, выросший в детском доме, не знавший родительской любви и ласки, слушал очень внимательно, поражался таким замечательным отношениям в семье, и понимал, что вот именно так нужно воспитывать детей, и тогда, дети будут вот именно такими! Приходько, до встречи с Костей  не был женат, просто не видел в женитьбе особого смысла. Пообщавшись с Константином, он понял, какое значение имеет  в жизни человека семья, и что дети в семье просто необходимы – это продолжение человека, его будущее. Тем более он уже знал, какой должна быть его  семья и  дети!
Он женился, когда ему уже было больше сорока лет. Свою спутницу жизни искал   очень долго. Ею стала молоденькая учительница, только что приехавшая по распределению в поселок, где стояла воинская часть, в которой служил Приходько. Она была удивлена ухаживаниям уже не молодого, с ее точки зрения, майора. А Приходько понял, что с этой девушкой, моложе его больше чем на двадцать лет, у него что-то может получиться. Он уговорил ее выйти за него замуж. Ее родители, простые деревенские жители, страшно возражали. Но Приходько повезло, девушка согласилась! Меньше чем через год после свадьбы у майора Приходько родились близнецы, мальчишки. Он был счастлив невероятно!
А потом наступили тяжелые времена.   Началось сокращение армии. И майор Приходько, прослуживший в армии больше двадцати пяти лет, был уволен. Ему  назначили пенсию, на которую даже один человек сносно существовать не мог, не то, что семья с детьми.
        Приходько был родом с Украины. Из родственников на Украине у него остался только двоюродный брат, начинающий бизнесмен. Сан Саныч с семьей поехал на свою малую родину,  снял квартиру, начал искать работу. Но приличной  работы не было. Ему предлагали работу в милиции, предлагали преподавать начальную военную подготовку в школе или в техникуме, но зарплата  за всю эту работу полагалась просто смехотворная! И нужно было еще снимать квартиру.  Приходько пытался устроиться водителем автобуса или такси. Но и там заработать на сносное существование  его большой семьи было невозможно! Детишки были совсем маленькими, очередь в детский сад огромная, и жена Приходько вынуждена была оставаться с детьми дома, работать она не могла, да и для нее сносной работы тоже не было. Сан Саныч с семьей решил махнуть в Москву.
       В Москве оказалось еще хуже. Он устроился в автобусный парк,  ему дали комнату в общежитии, шесть метров, на четырех человек. Ребятам было уже  по семь лет. Нужно было устраивать их в школу. Но как? У них не было не только постоянного жилья, но самое главное – не было российского гражданства!  Они были людьми второго сорта. Дети начали болеть, плохо переносили сырой московский климат, а в медицинской помощи им отказывали. Сан Саныч работал и днем и ночью, пока однажды не попал на своем автобусе в аварию. Не спал две ночи, заснул за рулем. Его уволили, начали выселять из общежития, положенную зарплату удержали в счет ремонта автобуса. Жаловаться было нереально – в ответ он слышал только одно – отправляйся-ка ты домой  на свою  незалежну ридну Украину, нечего тебе здесь делать…
Нужно было начинать все сначала, искать работу, искать жилье. Еще работая в автобусном парке, Сан Саныч познакомился с носильщиками с Курского вокзала. И потеряв работу, начал тыкаться, то туда, то сюда, так и  оказался на Курском вокзале.  Понял, что работать там можно. Стыдно – да, но можно. А ночью можно еще и разгружать вагоны (если договоришься с бригадиром, берут не всех). Ему с семьей удалось снять комнатку в коммуналке. Грязную, ободранную, на окраине – но отдельную комнатку, и не шесть, а целых пятнадцать метров – хоромы! И вот встреча – Сан Саныча на Курском вокзале остановил высокий молодой мужчина, с густой шевелюрой, в кожаном пальто с дорогим портфелем. И этот мужчина сказал, что он Костя Савельев! Приходько сначала не поверил. Но это действительно был Костя Савельев!  А Костя был несказанно счастлив, увидеть Сан Саныча, и еще более счастлив, что может для него что-либо сделать. Они просидели в каком-то кафе до самого вечера, прилично выпили, поехали ночевать домой  к Константину, а утром направились в офис фирмы, где Костя был Заместителем Генерального директора. И Сан Саныча взяли на постоянную работу, с хорошей зарплатой, и не посмотрели на отсутствие у него  российского гражданства.
И вот он работает в корпорации «Белов-Системз-Россия» уже почти десять лет, у него хорошая большая квартира, не в центре, в спальном районе, но ему и не нужна квартира  в центре! В его спальном районе чистый воздух, полно магазинов, хорошая школа для детей, и жена смогла устроиться на работу в школу   рядом с домом! У него машина, не «Хаммер», как у Кости, но вполне приличная иномарка. Не нужен ему «Хаммер», ему и его машины достаточно… Он даже смог помочь своему брату организовать бизнес в Крыму, выкупить и отремонтировать бывший профсоюзный санаторий, и теперь это престижное место отдыха для элиты! И самое главное, благодаря Константину, у него и у его семьи теперь есть   российское гражданство!  А это дорогого стоит…
Сан Саныч знал, что он сделает все, что бы помочь Косте – нужно будет убить, убьет – только скажите кого? Вообще-то Сан Санычу очень хочется убить супругу Константина, эту самую дочку Белова. Как он уговаривал Костю не жениться на ней, какие только аргументы не приводил, но бесполезно. Если Костя что-то  решил, переубедить его невозможно! Как можно старших не слушать, они иногда дело говорят! Да, с бабами у Кости всегда были проблемы. Взять бы хотя бы ту медсестричку в лазарете, где лежал Костя, если бы не Сан Саныч, женился бы  новоявленный герой-любовник! Вовремя остановили. Сан Саныч понимал, что положение очень тяжелое, и нужно срочно действовать, нужно Костю спасать…И Сан Саныч начал действовать. Припомнил, о чем  говорил  знаменитый адвокат Ройзман - машина Крутова, стоянка, обслуживающий персонал…

В корпорации «Белов-Системз-Россия» текучки кадров в принципе не было. Платили хорошую зарплату, был приличный соцпакет, да и руководство особо не напрягало. При всех своих недостатках Крутов  к людям относился бережно и внимательно. Когда руководителем стал Константин,  отношение к персоналу не изменилось. Практически никто не увольнялся, даже технический персонал. За последние полгода уволился один шофер, по фамилии Калашников. Сан Саныч поднял его личное дело, оставшееся в отделе кадров, полистал. Шофер Калашников не был  москвичом, уроженцем  города Великие Луки. Жил в Москве на съемной квартире. Приходько отправился в гараж, поговорил с шоферами. Шоферы рассказали – они даже и не поняли, почему Коля Калашников решил уволиться. Но Коля сказал - тяжело болеет мать, он поедет за ней ухаживать.   Сан Саныч выслушав рассказ шоферов, удивился -   у Калашникова болеет мать? В личном деле шофера он видел заявление двухгодичной давности, тот брал отпуск за свой счет, ездил на похороны матери, и ему даже материальную помощь корпорация оказала, и свидетельство о смерти матери было приложено. Калашников при увольнении сказал неправду… Вот и ниточка, за которую потянуть стоит…Сан Саныч поехал по тому адресу, где снимал комнату  Калашников. Хозяйка, милая старушка тоже рассказала ему  много интересного. Съехал ее жилец,  полгода назад.  Жил с девушкой, и девушка эта, кстати, недавно звонила старушке. Она забыла какие-то вещи, просила не выбрасывать, обещала приехать забрать. Хозяйка спросила ее, как Николай? Девушка рассказала, что отлично, открыл свой бизнес. Хозяйка удивилась, откуда деньги, у Николая денег  отродясь не было. Все плакался – денег нет. Девушка уверила старушку - бизнес открыл, точно. Старушка недоумевала – наследство, что ли получил?
Сан Саныч напрягся. Поехал обратно в офис. Пошел в гараж, решил еще раз поговорить с шоферами о Калашникове. Шоферы подтвердили – денег у Николая никогда не было!  Сан Саныч спросил о Крутове, не припомнят ли шоферы - с кем-нибудь Крутов о машинах говорил, что-либо спрашивал. Шоферы оживились -  в гараж Крутов приходил часто, машинами сильно интересовался, когда новую машину решил покупать, возил с собой начальника гаража. Иногда, когда выпьет, Крутов просил отвести на его же собственной машине домой. Шоферы не любили этого делать, жил Крутов за городом, как потом оттуда добираться?  Крутов был скуповат, и за такую сверхурочную работу платил немного. Даже на такси до дома не хватит.  Почти всегда, если был на месте, Крутова соглашался везти Калашников, говорил, что такси он не пользуется, на электричке доедет, а деньги ему не помешают. Сан Саныч спросил прямо, не видели ли ребята, как с Калашниковым разговаривает Пожарский или кто-то чужой, незнакомый? Нет, никто не видел. Пожарский вообще в гараж никогда не заходил, это ниже его достоинства. Если машина ему нужна, секретарь звонила. Приходько поинтересовался - Калашников Пожарского  когда-нибудь возил? Может быть, и возил, шоферы не знают. Сан Саныч вышел во двор, пошел на то место, где Крутов ставил машину. Осмотрелся. Видеокамер поблизости не увидел. Небольшой газончик, легкий забор, огораживающий территорию, принадлежащую их корпорации, за забором неширокая улица, и напротив два больших офисных зданий, каждое по несколько подъездов. Там точно есть видеокамеры.  Завтра он обойдет эти здания, поговорит с охраной, может быть остались видеозаписи годичной давности, и можно будет что-то увидеть.

Константин Савельев устал. Он устал каждый день бороться за свою жизнь. Он  думал, что по большому счету ему лично все равно, что с ним будет дальше.  Его не волновало, чистая у него рубашка или нет, и, что сегодня он не принимал душ, и не брился, раньше он такого  не допустил бы. Он требовал у Кати чистые рубашки ежедневно. Ему стало все равно, чем его кормят, есть не хотелось вообще, и даже не хотелось кофе. Единственное, без чего он страдал, так это без сигарет. Они были у него не всегда. И он откровенно признавался себе, что сейчас в этой жизни его держало одно - он осознавал, что Катя без него жить не сможет. И он  безумно хотел к ней вернуться. Он понимал  - ему не нужен его бизнес, его деньги, его дорогая машина, его дом – ему нужна только  одна Катя. Он поклялся, что  если выйдет отсюда, он не скажет ей не одного грубого слова (а он и раньше не говорил!), будет во всем доверять ей, прекратит свои  капризы и истерики, забудет про свои комплексы. Будет сам искать свои вещи в ее квартире (в принципе он ничего и не терял, просто не хотел вспоминать, куда что положил), и даже разрешит ей с собой спорить! Он закрывал глаза и видел ее. Вот она сидит на краешке дивана. Ноги согнуты в коленях, стоят на диване, он может протянуть руку и коснуться ее. Но это только сон. Самая большая и настоящая любовь его жизни продлилась так недолго! Около полугода! И почти пять лет он потратил на Белова с его дочерью, вместо того, что бы нормально устроить свою жизнь! В бизнесе ему было жаль только ту схему реорганизации компаний, которую он разрабатывал почти год, и закончил когда они с Катей были в Турции. Она так и не пошла в дело. Он не успел. Столько усилий, столько энтузиазма – и никому не нужно!  Ройзман рассказывал ему, что Белов очень плох, в больнице, все время на капельницах, почти не приходит в сознание. Совет директоров не хочет назначать Пожарского, тот запил… А по большому счету ему, Константину, все равно, что происходит на белом свете, он хочет вернуться к своей Кате. Пусть она твердит ему  на его выходки: «Савельев, не начинай!», ему так хочется это от нее услышать,  и он ей тогда ответит: «А, кто, начинает-то!».

Катя вышла из офиса корпорации «Белов-Системз-Россия», чуть раньше шести часов. Она взяла за правило каждый день после работы заходить в церковь, расположенную неподалеку от метро. Там она  могла спокойно дать волю слезам, днем, в офисе, она плакать себе не позволяла… А в церкви на нее никто не обращал внимания. Она молилась и плакала. Ставила свечи. Просила только одно: «Господи, спаси моего Костю, верни его мне, ну пожалуйста…».
Однажды к ней подошла пожилая женщина в темном платке, спросила:
- Деточка, ты здесь каждый день, случилось, что?
Катя ответила:
- Случилось… С мужем плохо…
- Болен?
- Нет, его нет со мной…
- Господи, умер…
- Нет, что Вы, не умер… Он в тюрьме…
- Как в тюрьме, что же он такое сделал?
-Он ничего не сделал, несправедливо обвинили, он абсолютно не виноват…
-Если не виноват, он будет с тобой обязательно, должен выйти из тюрьмы!
-  Я не знаю как быть, не получается его освободить, как ему можно помочь?- Катя плакала, а женщина  предложила:
- Молись, проси, и тебя услышат…
Что Катя каждый день и делала.            

А Пожарский был в отчаянии. Столько усилий, столько денег, столько надежд, и даже смерть, и все впустую… Он запил. И пил круглые сутки не просыхая две недели…От Совета директоров пришел факс о том, что там сомневаются в способностях господина Пожарского, и на должность временно исполняющего обязанности Генерального директора он пока назначен не будет. Совет директоров надеется на скорейшее возвращение господина Савельева. Пожарский думал: «Возвращение господина Савельева! А похороны господина Савельева они не хотят? Почему он еще жив? Была же договоренность – он сдохнет в тюрьме. Нет, еще жив. Две недели уже прошло, вопрос не решен! Почему? Адвокатишка здесь крутиться, следователь ходит, вынюхивает!».  Пожарскому,дело нужно делать,деньги возвращать,право подписи нужно!
Утро Юрия Пожарского начинается теперь с того, что он заезжает в супермаркет, и покупает несколько бутылок  коньяка… И  как только он попадает в офис, в свой кабинет, то начинает выпивать, и пьет стаканами.  К двенадцати часам дня он уже приканчивает первую бутылку. И принимается за вторую. Когда пустеет вторая бутылка,  он засыпает прямо в кресле, за столом, и спит часов до девяти, десяти вечера, потом едет домой, и там добавляет еще спиртного. Ложится спать в час ночи, утром с тяжелой головой встает, принимает душ и едет в офис, по пути покупает коньяк, и  опять напивается!  Не жизнь, а праздник! А если не пить, что он в принципе пробовал, у него начинаются галлюцинации, он слышит голоса – голос Савельева, еще, куда не шло, но он слышит голос Крутова – но этот же покойник! Голос Савельева он слышит чаще, вот он распекает за что-то Веру, не зло, с юмором, вот говорит по телефону на немецком или английском, господи, а, что будет, когда Савельев умрет, тогда, он, Пожарский вообще, наверное, сойдет с ума, если к тому времени окончательно не сопьется!
Утром, часов в десять, выпив  не сильно много, Пожарский набирает телефон Светланы. Может быть она поможет ему? Светлана долго не отвечает, потом подходит к телефону, голос мертвый:
- Что ты хочешь? По какому праву ты мне звонишь? Я пошла у тебя на поводу, и что теперь? Мой отец умирает, он почти не приходит в сознание, мой муж в тюрьме! И все из-за тебя…
         - Ты сама хотела засадить своего мужа! Ты вообще хотела киллера нанять!
- Но я тогда не знала. что мой отец тяжело болен… И не знала, что он так воспримет арест моего мужа!
- А ты думаешь, если бы ты наняла киллера, твой отец смерть твоего мужа воспринял как то по-иному?
- Не знаю… Наверное так же…. Отец обвиняет во всем меня, он считает, что это я инициатор ареста Константина… Ты зачем звонишь?
- Я не знаю, что делать! Совет директоров меня не назначает!  А, мне необходимо это назначение…
- А чем я тебе могу помочь?
- Не знаю.  Может быть, ты могла бы попросить отца?
         - Как ты себе это представляешь? Мой отец еле жив, практически без сознания.
-  Могла бы позвонить ты…
- Я плохо говорю по-немецки, … С центральным офисом всегда общался Константин… Я не знаю как тебе быть!
- Ну, что же делать…
- Я  хочу тебя попросить. По поводу Константина. Я прошу тебя, переговори. Я не могу, я наверное не переживу если его не будет. Пусть будет суд, пусть его осудят, посадят… Но пусть он будет жив!
- Как ты представляешь себе суд? Наши субчики сразу расколются, и выдадут нас, и под суд пойдем мы, а Константин окажется на свободе, в деле обнаружатся пробелы, его адвокат сразу нароет кучу нестыковок, и все… До суда довести дело невозможно… Он должен умереть…
- Пожарский, я тебя прошу, пусть этого не будет!
- Это невозможно, мы окажемся под ударом, сейчас уже его адвокат землю носом роем, вот-вот закроют дело…
- Но ведь ты заплатил деньги, большие, как могут дело закрыть!
- А ты думаешь, что, по-наглому, не могут взять деньги и ничего не сделать – как ты докажешь, что деньги уплачены!   
- Но, что же, делать!
- Ничего, твоего благоверного скоро в живых не будет! Я тебе это обещаю!
-Нет, Юра, пожалуйста, нет! Мой отец, он не переживет смерть Константина!
- Не могу тебе ничем помочь! Ты мне не можешь, и я тебе не могу!

А потом Пожарский уволил Веру. Он так ей и сказал: «А, ты, тварь, блин, на хрен, уволена!». Дело произошло так.  К концу октября месяца из центрального офиса, все таки, пришел факс, что Пожарский назначен временно исполняющим обязанности Генерального директора сроком до Нового года, то есть  на два месяца. В тот же день Пожарский стал требовать у Веры, что бы та выбросила вещи Савельева из кабинета Генерального. Вера отказывалась. Утверждала, что  Константин Николаевич скоро вернется. Пожарский был уже нетрезв, взбесился, кричал - не вернется ваш Константин Николаевич, никогда не вернется, в тюрьме сдохнет! Вера возражала. Она уверена, вернется! Тогда Пожарский ворвался в кабинет, и сам начал выбрасывать из ящиков стола вещи Константина. Бросал и личные вещи Константина, и рабочие папки с бумагами в приемную, и кидая папки, он стремился попасть ими в Веру, та уворачивалась,  и, подняв с пола одну из папок, швырнула в свою очередь в Пожарского. Попала ему в плечо. Тот окончательно потерял над собой контроль, схватил Веру, начал трясти, потом с силой оттолкнул, она упала, а он крикнул ей, что бы она убиралась: «Тварь, блин, на хрен, уволена!». Вера сидела на полу в приемную,  среди наваленных грудами папок, и плакала. Пожарский, выбросив почти все вещи Савельева, сел в кресло Генерального, и крикнул Вере, что бы та позвала Катю. Вера отказалась. Пожарский требовал, на что Вера ответила ему: «А я, тварь, блин,  на хрен, уволена!». Пожарский сам стал звонить Кате. Та пришла. Увидела разгромленную приемную, и плачущую среди  этого хаоса Веру, начала Веру успокаивать. Потом заглянула в кабинет. Спросила у Пожарского:
- Юра, что ты хотел?
- Помоги этой твари все убрать, и пусть выметается, я ее уволил!
- Дальше?
- Ты будешь сидеть в приемной. Вся почта, все звонки, все вопросы  через тебя. Документы мне на подпись только с твоей визой.
- Юра, я не секретарь…
- Отказываешься?!
- Я тоже уволена?      
- Нет. Ты не уволена. Ты будешь сидеть здесь, Я сказал.
Катя вспомнила просьбу Ройзмана, «агент в тылу врага», и согласилась. Катя вышла к Вере. Та складывала в коробки вещи Савельева. Катя присела рядом, стала Вере помогать. Вот Костины ручки, карандаши, папки с его бумагами,  флакон с его любимым одеколоном. Попросила некоторые вещи забрать домой - несколько записных книжек, исписанные еженедельники, как показалось Кате, с важной информацией, визитницы с визитными карточками. И тут из одной  папки выпал конверт с фотографиями.  Катя взяла конверт в руки, раскрыла его, начала фотографии просматривать. Просмотрев несколько фотографий, выронила их, и замерла. Она не могла понять - что это? Почему? Кто их с Костей фотографировал? И Костя, по всей видимости, спрятал эти фотографии от нее специально, не показывал, думал, что она расстроится…  Вера подняла с пола фотографии, которые выронила Катя, тоже начала рассматривать. Спросила:
- Катя, что это?
- Не знаю… - прошептала Катя.
- Ты не видела их раньше?
- Нет, он мне не показал…
Вера взяла из рук у Кати конверт, стала доставать еще фотографии, внимательно рассматривать. Потом сказала:
        -Боже, Катя, какая ты счастливая! Вы с Константином Николаевичем красивые.
        - Вера, что ты говоришь! За нами кто-то следил, фотографировал. Почему? Посмотри, даты на фотографиях, следили практически все время, что мы  вместе.
- Все равно, вы на этих фотографиях такие счастливые, такие красивые, посмотри сама… Забери их домой…
- Конечно, заберу, неужели, здесь оставлю…
Вера с Катей сложили все вещи в коробки, поставили коробки в стенном шкафу. Вера поцеловала Катю, сказала, что все, она уходит, она не останется  больше не минуты. Вернется, только в том случае, если вернется Константин Николаевич! Оделась и ушла. Катя осталась в приемной. Она спрятала фотографии подальше, на дно своей сумки, не дай бог их увидит Пожарский! Придя домой, вечером, Катя  достала фотографии, опять стала рассматривать. По каждой фотографии она могла рассказать, где это снято, что в тот момент они с Константином делали, о чем разговаривали. Она была согласна с Верой, фотографии действительно очень хорошие. Она даже не подозревала, что может так хорошо выглядеть. И фигура у нее ничего,  и  вид у нее  очень счастливый, на всех фотографиях она улыбается, и Константин рядом с ней тоже выглядит счастливым! Как они хорошо смотрятся вместе! И  он совершенно не толстый. Почему она раньше считала, что у него лишний вес?  Ей даже захотелось для некоторых фотографий  купить рамки, и поставить их на письменный стол на работе, назло Пожарскому. Но лучше, наверное, этого не делать! 

Сан Саныч начал методично обходить все  расположенные напротив здания «Белов-Системз»  офисные здания. Заходил во все подъезды, во все офисы. Он общался с охраной, расспрашивал о видеокамерах. Говорил, что хочет разыскать, того, кто по его подозрению, испортил машину их бывшего Генерального. Охранники встречали его очень радушно, не отказывались беседовать.  Всячески стремились помочь. Ему без лишних вопросов показывали записи видеонаблюдения, но все было не то.  У кого-то кассеты выбрасывали через месяц, где-то записи велись повторно, на уже использованных кассетах. Сан Санычу катастрофически не везло.  Нужных записей, годовой давности практически не у кого не сохранилось. Кое-где поменяли оборудование, перешли на диски, кассеты выбросили. Сан Саныч расстроился страшно. Он так рассчитывал найти доказательства!   
Но как видно удача была на его стороне!  Нежданно-негаданно примерно через две недели после начала его поисков,   охранники одного из офисов принесли  несколько коробок видеокассет. Ребята сказали, что эти кассеты они нашли на складе, их приготовили к уничтожению. Поставили новую аппаратуру, теперь будут не кассеты, а диски, а кассеты захотели выбросить. Коробки с кассетами были без дат и сопроводительных надписей. Сан Саныч понял, что придется смотреть их все. Он брал домой по две, три кассеты для просмотра. И примерно через неделю обнаружил кассету за нужную ему дату. И увидел, то, что хотел увидеть – машину Крутова и шофера Калашникова, направляющегося к этой машине! Вот шофер Калашников располагается под машиной, вот через минут десять он из-под машины выбирается, и быстро уходит! То, что нужно! Победа!

Адвокату Ройзману позвонил новый адвокат Светланы Беловой. Сообщил, Светлана обратилась в милицию, обвиняет своего мужа, Савельева Константина Николаевича в похищении ребенка, своей дочери Даши Беловой! Ройзман поспешил к своему подзащитному. Когда Савельева привели, адвокат сразу начал  с главного, говорил  озабоченно:
-Константин Николаевич, у Вас серьезные неприятности. Очень!
- Лев Рубенович, что еще могло произойти? - Савельев удивленно посмотрел на Ройзмана.
- Ваша супруга обвиняет вас в похищении ребенка, Вашей дочери! Нам не хватало еще одного уголовного дела. Нам бы с этим  разобраться!
Савельев задумался, потер лоб, запустил обе руки в волосы, прикрыл глаза, вздохнул, казалось, он собирался с мыслями. Ответил:
- Да, неприятно…
Закурил сигарету. Ройзман вопросительно смотрел на него, потребовал ответа:
- Константин Николаевич, что будем делать?
Савельев вдруг спросил:
- Лев Рубенович, Вы говорите по-английски?
- Да, я знаю английский неплохо, а, что это нам даст?
- Вы не могли бы позвонить на виллу Белова, на Кипре, и поговорить с его женой? Белов, перед моим арестом, обещал решить вопрос с Дашей. Он был со мной согласен, что Светлана не может воспитывать ребенка, и обещал забрать Дашу. Я понимаю, что сейчас об этом говорить несвоевременно, но коль пошла такая пьянка!
- Я поеду к Белову в больницу, он очень плох, но с женой перезванивается часто, я думаю, мы сможем что-то сделать для Даши.
- Я скажу вам адрес, где находится девочка. Это в Крыму, под Судаком, там частный пансионат. Но я Вас умоляю, не отдавайте ребенка Светлане, судьба этого ребенка на Вашей совести!
- Не надо заранее меня обвинять, Константин Николаевич, я не враг Вам! Постараюсь сделать все возможное, поговорю с женой Белова. Я думаю, со Светланой мы вопрос решим.
-Лев Рубенович, а как мои дела, что будет со мной? Меня никто из прокуратуры не навещает, не допрашивает, такое впечатление, что вопрос со мной решен!
- Вопрос с Вами далеко не решен. Мы все работаем на Вас очень активно. И Сан Саныч, и Катя, и я!
- И какие перспективы?
- Хорошие.
- Дай то бог…
Ройзман лукавил. Перспектив никаких не было. Все усилия адвоката упирались в глухую стену! Уже месяц как Савельев находился в предварительном заключении. И Ройзман, про которого говорили, что он бульдог, бультерьер, в каждой бочке затычка, не мог ему помочь. И деньги есть! Но их никто брать не хочет! Ройзман нашел того, кому заплатили за возбуждение уголовного дела против Савельева, этим лицом оказался чиновник на самом верху в Генеральной Прокуратуре. К нему Ройзман попасть никак не мог. Тот принимать его отказывался! Сумма, по всей видимости, заплачена не маленькая. А Ройзману вытащить Константина нужно кровь из носа! Но у него ничего не получалось. До первого декабря остался месяц! Может случиться всякое, Ройзман даже думать боялся об этом.  У  него остался еще один  козырь. Последний. Использовать его ему ох как не хотелось. Но пришлось!
С Дашей Беловой вопрос решился сразу. Ройзман навестил в больнице Белова, тот сразу позвонил своей супруге, и попросил адвоката отвести девочку на Кипр. Их там давно ждут, он еще месяц назад договорился. Светлана при разговоре присутствовала, и не слова отцу, не возразила!    Белов потребовал от нее заявление из милиции забрать, та обещала! Ройзман облегченно вздохнул. Поехал в офис. Должны приехать Сан Саныч и Катя. У них какая-то важная информация.

Сан Саныч привез кассету. И тут Ройзман и Катя увидели, кто по-настоящему убил  Крутова.  Катя торжествовала - теперь Костя выйдет на свободу. Но Ройзман ее пыл остудил. Есть признание двух придурков, есть свидетельские показания официантки. Есть протоколы опознаний. И это все против Савельева. А этот шофер – не понятно, что он там делал? Это нам понятно – мы знаем, почему он туда лезет, а ментам – не понятно! Нужно признание шофера, и еще лучше, если шофер назовет фамилию заказчика! Ройзман составил план их дальнейших действий. Самое сложное задание – Кате. Ей нужно попытаться вывести Пожарского на чистую воду. Вытрясти из него признание. Катя возражала – она боится, что не получиться, но постарается. Сан Саныч должен поехать в Великие Луки, разузнать все об этом Калашникове. Что у того за бизнес, больших ли денег стоит. Но постараться на глаза Калашникову не попадаться, с родственниками Калашникова тоже не разговаривать. Не спугнуть их. Только посмотреть, как обстоят дела. Сам Ройзман собрался  в Киев. Он хотел поговорить с охранниками ресторана, в котором Савельев якобы нанял так называемых убийц, понять легко ли туда пройти посторонним, пообщаться с официантами, разобраться, что за человек, та официантка, давшая показания, что видела Савельева в компании с убийцами. И главное – деньги, которые якобы заплатил убийцам Константин. Нужны справки из банков, где есть счета у Савельева. Сорок тысяч долларов – очень большая сумма. Нужно подтверждение, что со счета эти деньги не снимались. В конце встречи Сан Саныч сказал, что узнал, кому звонила Светлана в тот роковой вечер. Как и предполагали – она звонила Пожарскому. А Ройзман подтвердил – деньги у Светланы от продажи квартиры. Круг замкнулся.

Катя постоянно думала о Савельеве. Она не могла думать не о чем другом, с трудом ей удавалось сосредоточиться на работе. Ей временами казалось, что  она сходит с ума. Когда она видела или слышала что-то интересное, то ловила себя на мысли -  не забыть  бы, вечером рассказать об этом Косте, потом соображала - невозможно, Кости с ней рядом нет! И  захлебывалась слезами. Самое трудное для нее было - не расплакаться на работе, не показать Пожарскому, насколько она переживает! Она вспоминала, как ей нравилось иногда подать Константину какую-нибудь идею, может быть даже несерьезную,  и он начинал эту идею развивать! Он  говорил Кате, что теоретически, это конечно возможно, но практически – это зачем? Он говорил: «Понимаешь, малыш…», и приводил примеры, аргументы, не серьезные, смешные - такая у них была игра! Она вспоминала, как будила его по утрам. Она всегда просыпалась раньше него, он же страшный соня! Просыпалась, и легкими поцелуями, едва касаясь губами, начинала целовать его лицо. Целовала, и замечала – вот он уже проснулся, у него дрогнули ресницы, но он притворяется, что спит, старается не двигаться, не показать ей, что проснулся, хотя, она была в этом уверена, он прекрасно знает, что  она знает, что он уже проснулся. Выжидает удобного момента. И вот, по его мнению – наступал подходящий момент. Он сгребал ее в охапку, переворачивал ее на спину, и начинал целовать сам, жарко и страстно. Катя понимала - это и есть настоящая любовь, она состоит вот из таких мелочей! Господи, как это все вернуть!
А ко всему прочему еще она должна работать. Пожарский свалил на нее все управление корпорацией! Решения принимать должна она. Она знала, зачем Пожарский это сделал. Он не может руководить, не способен он. Но хочет удержаться на должности Генерального директора, ее решения он будет выдавать за свои. И если она совершит ошибку, то  виновата будет только она, по полной программе. Каждый раз, просматривая тот или иной документ, она думала: «Костя, помоги мне! Как бы ты  поступил в той или иной ситуации? Что бы ты сделал?». И сразу же понимала, как нужно поступить. И еще она просматривала  его еженедельники, и записи в них помогали ей очень. По многим контрактам, уже заключенным или только планируемым к заключению, в его еженедельниках были записи. Он записывал все, составлял схемы, анализировал, ставил вопросы,  искал на них ответы. Она читала, и понимала, что  многие возникающие вопросы, он  предвидел. Конечно, в его ноутбуке, который она отдала на хранение Ройзману, информации гораздо больше, эта информация ей бы очень пригодилась, но Пожарский уже неоднократно спрашивал, где ноутбук Савельева? Она отвечала, что не знает, он всегда брал его с собой, и пусть Пожарский спрашивает у его супруги. Она слышала, что Пожарский звонил жене Савельева, и требовал от нее ноутбук. Говорил – чтобы она  поискала в машине, в гараже, дома в кабинете. И страшно ругался, что жена Константина ноутбук не нашла!
Пожарский на работе практически перестал появляться. Приходил на два-три часа в день, и к тому же под градусом! Она отдавала ему на подпись документы. Он подписывал, и не смотрел, что подписывает. На ее  вопросы, касающиеся работы, он не отвечал, складывалось впечатление, что он даже думать не хотел. Катя понимала, что вся ответственность за работу корпорации – на ней, и она должна справиться с этой работой. Справиться –  для  Кости.  Вот вернется  Костя, и порадуется, что с работой его сотрудники справились, не подвели…
К Кате обратились сотрудники бухгалтерии. Пожарский принес кучу контрактов. Потребовал оплатить. На этих контрактах стояла  подпись только исполняющего обязанности Генерального. Визы Кати не было. Катя  изучила документы, поняла – вот они липовые контракты, про которые говорил Константин. Проявились. Катя решила спросить Пожарского, что это за документы. Он же приказал,  документы из офиса уходят только с ее визой, а на этих документах  ее визы нет. Спросила на свою голову! И что  она выслушала в ответ от Пожарского! Уши завяли!  Что она глупая сука, сует нос не в свое дело, ей, что больше всех надо? Катя сказала, что документы вернули из бухгалтерии, и оплачивать эти контракты бухгалтерия не будет! В результате Пожарский уволил главного бухгалтера, женщину, проработавшую в корпорации с момента основания! Женщину предпенсионного возраста, мать троих детей, имеющую к тому же мужа-инвалида. Она безумно расстроилась, и в своих бедах стала винить Катю! Оплатили бы эти контракты, и что с того? Это, что ее, Катины, личные деньги? Катя пыталась успокоить ее, говорила, что Пожарский здесь ненадолго, и Константин Николаевич скоро вернется, и главного бухгалтера примут обратно. Но ее слова не имели действия. Главный бухгалтер, по всей видимости,  ее словам не поверила. Катя просила Пожарского эту женщину не увольнять. Все напрасно! Уволил. Уволил, и привел на место главного бухгалтера какую-то фифу, из молодых, да раннюю. Вновь прибывшая дамочка с остальными сотрудниками не общалась, приходила на два-три часа, как и Пожарский, и лично готовила эти самые липовые контракты к оплате. Девочки из бухгалтерии, после увольнения главного бухгалтера  стали бояться разделить судьбу своей начальницы, и жаловаться перестали. Катя иногда смотрела, сколько же денег уходит из корпорации в карман Пожарского. Поняла – очень много. Почти миллион долларов. Развернулся Пожарский по полной программе.
Как и договаривались, Сан Саныч поехал в город Великие Луки. На родину шофера Калашникова. Но следов Калашникова он там не нашел. Но ведь,  родился же в этом городе Калашников,  должны быть его следы!  Где-то есть его бизнес? Сан Саныч придумал легенду, что Калашникову фирма, где тот работал, задолжала деньги. И вот теперь его разыскивают, что бы заплатить! Он был в школе, где учился Калашников, но информации важной для себя не получил. На его вопросы отвечали –  Николая не видели, давно не приезжал. Года два! Последний раз – на похороны матери. Сан Саныч нашел дом, где раньше жила мать Калашникова. Занимала небольшую комнатку с маленькой кухонькой.  Пошел по соседям, стал спрашивать про родственников Николая.   Ему отвечали - вроде больше родственников у Николая в этом городе нет. Потом соседи  вспомнили - у матери Николая вроде бы была сестра, жила в Белоруссии. Сан Саныч подумал - уже теплее. Потом соседи еще вспомнили, что в их городе живет крестная мать Николая. Предложили - может быть у нее  спросить, она определенно знает, знает, где Николай! Сан Саныч воодушевился,  узнал адрес крестной, поехал к ней. На воротах дома, где жила крестная Николая, он увидел почтовый ящик, из ящика торчало какое-то письмо. Почти выпадало.  Сан Саныч. стоя у ворот, потянул письмо за угол, и оно окончательно выпало из ящика. Он прочитал обратный адрес: кому - Николаю Калашникову, куда – небольшой город в Белоруссии! Сан Саныч огляделся, на улице никого не было, его никто не видел, сунул письмо в карман, и поспешил к своей машине. Уже в машине прочитал письмо. Понял, бизнес у Калашникова действительно есть, в Белоруссии! Вот куда он уехал. Нашли Калашникова, не смог скрыться!

Приехав в Киеве, Ройзман отправился в  ресторан «Лагуна»,  решил поговорить с барменами и официантами. Но в ресторане оказалась большая текучка, и официантов, работавших там больше года назад, оказалось всего двое! И один бармен. Ройзману повезло – бармен оказался на работе, и согласился пообщаться с адвокатом. Адвокат показал бармену фотографию Савельева. У бармена оказалась прекрасная зрительная память, и он вспомнил Константина! Так и сказал:
- Помню очень хорошо, сидел здесь за стойкой, ждал компанию.
-  А почему Вы его запомнили?
- Но как не запомнить. Видный холеный мужчина, примерно  тридцать пять-сорок лет, высокий рост, дорогой костюм, отличная прическа, брюнет, золотая зажигалка, левша.
- Но как Вы это все запомнили?
- Передо мной сидят десять человек, все держат рюмки в правой руке, а этот в левой, я, поэтому присмотрелся к нему. И зрительная память у меня очень хорошая, что увидел, надолго запомню. И клиент приметный.
- А что было потом?
- Ваш парень нервничал, все время курил, смотрел на дверь, ждал кого-то. Его партнеры запаздывали. И вот они пришли,  подошли к нему, два немца и наш соотечественник. Ваш парень успокоился, похлопал немцев по плечу, сказал что-то на немецком, и они пошли за столик.
- Вы не помните, мой клиент выходил куда-нибудь надолго, на двадцать минут и больше?
- Не могу сказать, отходили все, но не такое длительное время, ну минут на пять может быть отлучались. Курить можно и за столиками, а простите, в сортир на такое время никто не отходил.
- А скажите, могут в Ваш ресторан пройти посторонние?
- Какие посторонние?
-Люди, которые здесь не обедают, не работают,не назначают встреч?
-Практически нет. У нас у входа стоит швейцар, фейс-контроль. Не всех пропускаем, смотрим, что это за люди. Вашего клиента однозначно пустили. Вас тоже пустили без вопросов. Видно  - состоятельные люди. У нас элитный ресторан, всякую шваль не пускают. Нам скандалы не нужны. Посторонние даже в холл не пройдут.
- А служебный вход?
- Там тоже охрана. Пускают только сотрудников. Чужие не пройдут.
- Так было и год назад?
- Так было и два года назад!
Ройзман спросил об официантке, которая дала показания против Савельева.   Бармен был озадачен. Вроде бы официантка девушка как девушка, ничего особенного. Работает давно, вроде замужем, бармен точно не знает, и не понятно, зачем ей говорить неправду. Не могла она ничего видеть из того, о чем говорит… Официанткам, работающим в зале на втором этаже (а встреча Савельева с партнерами проходила именно на втором этаже ресторана), на первый этаж, в холл, запрещено спускаться.  Ройзман спросил – ей могли заплатить? Бармен ответил - вполне возможно, он не может сказать точно, лучше господину адвокату  поговорить с девушками, коллегами официантки. Ройзман спросил:
- А Вы не видели эту девушку с незнакомым мужчиной? Может быть,  у нее появился новый кавалер?
Бармен почесал затылок, и ответил:
- Да, видел, с мужчиной. Еще подумал, вроде бы замужем, неужели это ее муж, больно шикарный!
- Шикарный?
- Да шикарный мужчина. Вроде Вашего клиента. Отличный костюм, среднего роста, блондин, с длинными волосами.
У Ройзмана к счастью оказалась с собой фотография Пожарского. Он показал ее бармену. Тот сказал:
- Да это он! Летом видел его несколько раз в нашем ресторане. Потом он ждал ее на улице, они ушли вместе. И еще раз видел его ранней осенью, и после она уволилась. Больше ничего о ней не знаю.
Ройзман задумался, уже становилось  интересно. У официантки роман с Пожарским? А почему бы и нет, скромная девушка, и на первый взгляд, шикарный богатый мужчина. Он, возможно, покорил ее сердце.  Вполне возможно, они уехали вместе в Москву. Он мог заплатить ей, мог заставить ее лжесвидетельствовать бесплатно. Он даже мог обещать жениться на ней. Возможно все! Он уговорил бармена, если понадобиться, выступить в суде. Тот обещал. Ройзман поговорил с девушками-официантками. Те подтвердили – да, у интересующей его девушки был роман с клиентом. Они встречались. Он приехал за ней осенью. Она такая счастливая, он увез ее в Москву («Счастливая? Да, несчастная она, самая несчастная на свете!» - подумал адвокат.).
Ройзман узнал домашний адрес официантки у ее подруг, поехал по этому адресу.  Официантка жила в невзрачной пятиэтажке почти на окраине города. Дверь открыла мать девушки, расстроенная и заплаканная.  Анюта – так звали девушку, не звонила матери уже почти месяц. Мобильный телефон дочери выключен, не обслуживается.  Мать рассказала - да, у Анюты появился новый поклонник. Они познакомились в ресторане. Анюта из-за этого поклонника, Юрия, рассталась со своим женихом, с которым больше двух лет встречалась. У нее  уже и день свадьбы был назначен, платье купили, и тут такое! Влюбилась! Но как красиво этот Юрий ухаживал, цветами заваливал, подарками, на работу провожал и с работы встречал каждый день! А осенью приехал с подарками, с кольцом, руки Анюты просить. Мать с радостью дочь в Москву отпустила. Ройзман это все слушал и думал - задурил девчонке голову  Пожарский, а эта Анюта с ее мамашей, что паспорт у него не посмотрели? Как он мог жениться предлагать, ведь он же уже женат не один год! Как легкомысленно…Ройзман вернулся в Москву. Встретился с Сан Санычем. Новости, которые узнали оба, были почти сенсационными.
Сан Саныч был доволен. Убийца Крутова почти найден. Есть его адрес. И понятно, на какие деньги он организовал свой бизнес. Нужно только поехать и привезти его. Сан Саныч в принципе был готов это сделать. Но Ройзман его остановил. Все в рамках закона! Ройзман подал идею. Хорошо бы найти эту официантку – Анюту. Где-то же Пожарский ее прячет. Вот бы поговорить с ней, вывести Пожарского на чистую воду, рассказать ей, что Пожарский за человек. Слежка, которую устроили за Пожарским и за Светланой ничего не дала. Они не встречались ни разу. Светлана постоянно в больнице у отца. Пожарский мотается по всей Москве. За ним решили установить слежку круглосуточно. Охватить все его связи. Пусть будет под колпаком.  Где-нибудь да проколется.

У Ройзмана было еще одно суперважное дело. Даша Белова. Он должен поехать в Крым, забрать девочку, и отвезти ее на виллу Белова.
Ему очень не хотелось этого делать. Но пришлось. Несчастный ребенок,  опять ее вырывают из более-менее привычной среды, и везут неизвестно куда. В Крыму ему удалось уговорить девушку, которая занималась с Дашей английским тоже поехать  на Кипр. Он решил – пусть девушка побудет там с Дашей, пока все не образуется. Потом подумал – образуется ли? Девочка спрашивала про своего папу. Ройзман не мог ей ответить. Он и сам не представлял, увидит ли когда-нибудь Савельев Дашу.  Очень хотелось бы, что бы увидел и поскорее.    

Глава 16. Москва, ноябрь.
Катя перестала есть, совсем. Просто не могла. От одного запаха и вида еды ей становилось плохо. Горло перехватывал спазм, и Катя не куска не могла проглотить. За месяц и без того не слишком толстая Катя  похудела почти на десять килограмм.  Ее подруги, Лариса и Жанна от ее внешнего вида приходили  в отчаяние. Наливали чай,  делали бутерброды. Катя откусывала кусочек бутерброда, и понимала, что не может есть. Старалась, прожевывала, запивала чаем. Но покормить Катю подругам удавалось не каждый день. В остальные дни она довольствовалась стаканом воды или сока, и яблочком или сухариком.
Раньше Катя обожала вечер, ночь и раннее утро. Это было их с Константином время, в это время они были вместе, и только вдвоем. Теперь и вечер, и ночь и раннее утро Катя просто не переносила. Она одна, все время одна. Одна, без него. Вечерами она рассматривала их с Константином фотографии, это ее немного поддерживало, она думала – вот это чудо, у нее есть такие отличные фотографии…  Она звонила Ройзману. Он был единственным звеном, которое связывало ее Савельевым. И только с ним она могла поговорить о своем любимом Косте.  Ройзман утешал ее, рассказывал, что сделал, что планирует сделать, что говорит Савельев, как он выглядит, передавал от него для Кати теплые пожелания.
Ройзман лукавил, утешая Катю. На самом деле все было не слишком хорошо. И он, и Сан Саныч собрали уже много доказательств. Но, предоставить доказательства следствию, Ройзман боялся.  Их доказательства  могли погибнуть, вместе с найденными свидетелями и настоящим  убийцей Крутова. Нужно было найти того, кто реально пользуется властью, и может повлиять на решение следствия. Такого человека Ройзман знал. Этот человек и был его последним козырем.   

Первого ноября Ройзман поехал к Савельеву в тюрьму. Он хотел поддержать Константина, рассказать, что им с Сан Санычем удалось узнать, и как они будут действовать дальше. Константин был не слишком весел, да и выглядел не лучшим образом. Небрит, густые волосы спутаны, левая рука по-прежнему перевязана несвежей тряпкой. Ройзман поздоровался. Разложил на столе бумаги. Савельев сел напротив, как всегда закурил сигарету. Ройзман спросил:
- Как ваша рука?
- Болит меньше, почти зажила.
- А сами как?
- Хорошо, если может быть хорошо в моем положении. Между прочим, у меня сегодня день рождения! Круглая дата – сорок лет.
- Поздравляю. Не расстраивайтесь, все равно такую дату отмечать мужчинам нельзя, в следующем году отметите по полной программе.
-Да знаю я. Все твердят–нельзя. Мы с Катюшей хотели тихонечко где-нибудь посидеть, только вдвоем отметить. И вот, чем все кончилось.
   - Между прочим, я видел Вашу дочь, она в порядке, я ездил в Крым, забрал Дашу, отвез на Кипр. С ней поехала девушка, которая занималась в ней английским. Поживет с ней там.
- Да, как она? Она про меня спрашивала, меня помнит? – Савельев невесело улыбнулся, но глаза его чуть повеселели.
- Спрашивала, конечно, спрашивала. Помнит Вас очень хорошо. Я ей обещал, что Вы скоро увидитесь!
- Знаете, что любит говорить моя Катюша? Никогда не обещайте и не стройте планов! Все чревато, не сбывается…
- Но не всегда так бывает. Я хочу, чтобы Вы услышали, что мы нарыли, и Вы поймете, что не все так плохо…
Ройзман   рассказал об их с Сан Санычем достижениях. Савельев, молча выслушал, задумался, потом спросил:
- И как Вы эту информацию будете использовать? Если пойдете к ментам или в прокуратуру, они могут Ваши доказательства просто уничтожить, и сказать, что так и было!
- Я знаю, куда можно обратиться, и в ближайшее время это сделаю.
- Меня кроме Вас, по прежнему, никто не навещает, Вы думаете, мое дело как-то расследуется, или они считают, что все доказательства собраны, и преступник найден? 
Савельев попал в точку. Следователи действительно просто тянули время, считали дело решенным, и готовили документы в суд.
Константин вернулся в свою камеру. Его соседи, к его счастью утихомирились, и  не доставали. Он сел в уголке, задумался, и опять начал рассуждать сам с собой: «Ну вот, Савельев, ты всегда гордился тем, что сам принимаешь решения. И, что толку?  Что в этом хорошего? Ты, Костя, не слушал никого никогда, считал себя самым умным! И куда тебя твой ум завел! Прав был Сан Саныч, ох, прав! Как он говорил – «Бабы тебя погубят!»? Так и есть, с подачи твоей  благоверной супруги тебя сюда и упрятали. Ты, конечно, Савельев, всегда крутым   себя считал, круче всех! Вот и добился – теперь за решеткой. Дорогу перешел не тем, кому надо. Пожарский поумнее тебя оказался. Какую интригу закрутил. Денег не пожалел! И ты, Костя, как телок на бойню, прямым ходом пошел! Не хотел ты, Костя, вокруг себя кругом посмотреть, правильно,  зачем тебе о подонков мараться! Ой, дурак! Если выйдешь отсюда, хоть по сторонам иногда смотри! И «нет» научись говорить! Тебе это необходимо. Ты без этого больше не протянешь! Ты теперь не один, с тобой Катюша, и ты за нее отвечаешь!». 

Ройзман все-таки решил использовать свой последний козырь. Ему страшно не хотелось этого делать. Человеку, в руки которого он должен будет отдать судьбу Константина Савельева, он не доверял. Тем более, он этого человека просто боялся. И это великий Ройзман! Этим человеком был Александр Сергеевич Морозов. И к этому человеку Ройзман обращался уже несколько раз, как не странно, все вопросы, с которыми он обращался, решались именно, так как хотел адвокат. И сумма денег, которую нужно было отдать за решение вопросов,  была чисто символической. То есть, чисто символической, по мнению Ройзмана – пять тысяч долларов. Эти пять тысяч нужно было заплатить помощнику того человека. Куда дальше шли эти деньги Ройзман не задумывался. Брал ли их помощник все себе, или делился с Морозовым, или отдавал тому всю сумму , Ройзману было безразлично.
Помощником Морозова работал очень хороший знакомый Ройзмана. Можно даже сказать его бывший клиент, Алексей Петухов, в прошлом, а может быть и действующий в настоящее время, офицер ФСБ.  В свое время Алексей Петухов попал в немилость к начальству, подозревался в получении взятки, но Ройзману удалось доказать, что тот не в чем не виноват. Петухова просто уволили, без каких-либо последствий. Ройзман  знал - Петухов  взятку взял, и не малую!
И вот Алексей Петухов материализовался в должности помощника очень крупного чиновника администрации Президента, Александра Сергеевича Морозова,  курирующего силовые структуры.  Как он  попал на такую должность, Ройзман не спрашивал, хотя вообще-то догадывался,  но обратившись к нему пару раз, и получив положительное решение своих проблем, стал иногда пользоваться его услугами. Ройзман позвонил Петухову на мобильный телефон. Сказал, что нужно  срочно увидеться. Петухов знал, и очень хорошо, что обязан Ройзману всем, что сейчас имеет, и если бы не этот  пройдошливый адвокат, сидел бы сейчас Алексей Петухов в тюряге, осудили бы его лет на шесть, не меньше! Но он очень не любил эти звонки Ройзмана. Он чувствовал, что Ройзман обращается к нему в самый последний момент, когда уже сам ничего сделать  не может, и дела, которые нужно было решать для Ройзмана, всегда были очень муторными и тяжелыми! Но отказать Ройзману Петухов не мог. Они встретились у кинотеатра «Пушкинский». Прошли в машину Ройзмана, припаркованную неподалеку, сели на заднее сидение. Петухов заметил, что машина новая, БМВ последней серии. Сказал:
- Богато живете…
Ройзман ответил:
- А я и не говорю, что бедствую…
Петухов продолжил:
- С каким Вы ко мне делом, Лев Рубенович?
- Алексей, дорогой мой, ты, по всей видимости, знаешь, чьим делом я сейчас занимаюсь?
- Наслышан. Бесперспективно! – отрезал Петухов.
- Почему?
-По двум причинам. Во-первых, деньги уплачены не малые, и на самом верху, во-вторых, Вы, наверное, знаете, какая участь ждет Вашего клиента?
- Да, я все это знаю, но на всех можно найти управу…
- Вы считаете, что Александр Сергеевич может Вам  помочь?
- Миленький, мной и еще одним человеком собраны убедительные доказательства, что мой клиент ни в чем не виноват, абсолютно. Мало того, мы нашли настоящего убийцу, и знаем, где в данный момент он находиться!
- Передайте эти материалы в прокуратуру, пусть они этим занимаются!
- К сожалению, это невозможно сделать, мы уже пытались, все упирается в стену, и моего клиента прессуют по полной программе. Алексей, дорогой мой, этот человек действительно  не виноват, почему он должен сидеть в тюрьме?
- Давно не видел Вас в таком виде! Ройзман –  альтруист, и защитник униженных и оскорбленных!
- Я хочу спасти этого человека, я должен это сделать! Этот человек не заслужил такой смерти! Не поможешь мне ты, я найду другой способ, я попаду на прием к Морозову, ты меня знаешь!
- Лев Рубенович, бросьте Вы это дело, оно гнилое, за ним стоят нехорошие люди, и связываться с ними, ох как не хочется!
- Но с ними  связываться буду я, а не ты! Решение этого дела – для меня уже принципиально! И я его решу – не будь я Ройзман!
Петухов задумался. Он действительно видел Ройзмана в таком виде впервые.Великий Ройзман–почти в отчаянии! Это нужно видеть. Ответил:
-Хорошо, Лев Рубенович, посмотрю, что можно сделать. Вы мою таксу знаете?
- Да, миленький, пять тысяч долларов…
-Евро, Лев Рубенович, евро. А если долларов – семь тысяч, инфляция, доллар падает…
- Мне все равно. Семь так семь. Когда мне с тобой связаться?
-Дайте мне недельку, нужно изучить дело, посмотреть его слабые стороны,  с Морозовым обсудить, решить - будем работать с этим делом или нет.
Про себя Петухов уже знал, что Морозову с этим делом будет работать интересно. Можно поймать на крючок очень крупную и очень жирную рыбу. И ему, Петухову,  кое-чего перепадет!

Петухову жилось трудно. Его шеф, всесильный генерал  Морозов, был очень сложным и тяжелым человеком. Петухов когда-то служил в ФСБ под его началом, и,  перейдя на работу в администрацию Президента, Морозов взял себе в помощники своего бывшего подчиненного, к тому времени уже проштрафившегося. Морозов прекрасно знал не скандальный, уживчивый характер Петухова, и взял его в качестве мальчика для битья. Петухов ежедневно получал от своего шефа тычки и нагоняи, угрозы, что он, Петухов, вылетит с работы в двадцать четыре часа, но при этом Петухов понимал, что шеф его отходчив, и к вечеру успокоится,  и жил Петухов со своим шефом душа в душу. Выполнял любые его поручения, даже самые странные и неприятные, и всегда выполнял хорошо! Потому что, если бы, не он, Петухов, как бы всесильный Александр Сергеевич, который не пил, не курил, занимался йогой по два часа в день утром и вечером, обливался холодной водой круглый год на улице, и ел только полезные продукты, выливал свои накопившиеся негативные эмоции? Петухов, далеко не дурак, осознавал, что такое место как у него, еще поискать нужно, а тяжелый характер шефа он потерпит, зато он, Алексей Петухов, обладал бесценной информацией обо всем и всех, и нужен очень и очень многим, и еще – информация ой как дорого стоит! Для того, что бы поговорить с Морозовым, нужно было выждать благоприятный момент, у шефа должно быть неплохое настроение и соответствующее расположение духа, и Петухов такого момента дождался.  Поняв, что нужный момент настал, зашел в кабинет к шефу, попросил:
- Александр Сергеевич, хочу с Вами посоветоваться…
Шеф поправил очки в тонкой золотой оправе, ответил:
- О чем, Алексей?
- Мне звонил адвокат Ройзман, проситься к Вам на прием.
- А почему я должен его принимать?
- У него очень важное  и трудное дело, и без вашей помощи ему, по всей видимости, не обойтись…
- Что за дело, Алексей, только кратко, я знаю, ты уже его изучил, иначе ко мне не пришел бы.
Петухов рассказал. Он действительно успел побывать в прокуратуре, и изучил дело Савельева вдоль и поперек. Убедился, что в деле множество нестыковок, недочетов, и ошибок, и на суде, дело развалится в один миг (если судье не заплатят!), по этому, и  дело до суда доводить не хотят…Морозов слушал очень внимательно. Задал несколько уточняющих вопросов, потом прервал речь Петухова:
- Алексей, ты знаешь, кто за это  взял деньги и сколько?
Петухов написал на листке бумаги фамилии и суммы и передал этот листок Морозову. Тот глянул на листок, удивленно поднял брови:
- Так много?
- Да, поэтому вся прокуратура на ушах стоит, и даже Ройзман ничего сделать не может…      
- А почему у этого Савельева адвокат Ройзман?
- Савельев зять олигарха Белова.
- Это - который при смерти в ЦКБ лежит?
- Да.
-Интересно, очень интересно. И как прокуратура с такими слабыми доказательствами надеется выйти в суд?
          - А они и не планировали дело доводить до суда.
- Как это?
-А  Савельева приговорили заранее.Он из Бутырки не должен выйти. Он в самой паршивой камере сидит, на него ставки делают, сколько он еще продержится! Месяц выдержал, может больше и не продержаться…
- Достань мне это дело. Сам хочу посмотреть…

Через пару дней  Петухов привез дело Савельева. Морозов начал его изучать. Обнаружил приколотую с внутренней стороны  папки фотографию Савельева с Катей. Спросил Петухова:
- Это сам Савельев и есть?
- Да.
- Интересный. А с ним дочка Белова?
-Нет,не дочка Белова.Это  подруга Савельева,сотрудница его фирмы.
- Везет же человеку: жена - дочь олигарха, подруга – красавица.
Стал изучать дело дальше. Потом сказал Петухову:
- Я хочу обсудить это дело, но не с адвокатом Ройзманом, а с подругой этого Савельева, - полистал дело, увидел протокол допроса Кати, - Екатериной Юрьевной Дружининой. Алексей, а кто ведет это дело в прокуратуре?
- Вел следователь Семенов, Вы его знаете…
- Да, очень въедлевый…
- Вот за то, что въедлевый, его с этого дела сняли. Протестовал сильно, говорил - невиновен Савельев. От денег отказался. Назначили другого, пешку. Дело не ведется. Считают, что есть доказательства. Ждут.
- Что ждут?
- Когда все закончится!

У Петухова засосало под ложечкой. Он знал эту слабость своего шефа – красивые женщины! И его шеф, кажется, наметил себе очередную жертву–Екатерину Юрьевну. Петухову предстояло поговорить с Ройзманом, добиться от того знакомства с так понравившейся его шефу женщиной. Петухову очень не хотелось этого делать. Но его шеф никогда и ничего не забывал.Сказал,ему нужна Екатерина Юрьевна,значит, нужна именно она, и если Петухов не предоставит ему Екатерину Юрьевну на блюдечке с голубой каемочкой, всю душу из него, Петухова выжмет!

Петухов и Ройзман встретились опять у кинотеатра «Пушкинский». Петухов  рассказал - Морозов не отказался заниматься делом Савельева, но говорить хочет только с Екатериной Юрьевной  Дружининой. Ройзман возмутился:
- Как с Екатериной Юрьевной, почему с ней? Я знаю все нюансы дела, я знаю все доказательства!
- Подготовите ее, что бы она смогла все рассказать! Но поймите, Лев Рубенович, если он сказала, что должна быть Дружинина, будет Дружинина и никто иной!
- Можно, я пойду с ней?
- Нет, она должна быть одна!
Ройзман пребывал в расстроенных чувствах. Он не сомневался, что Катя справится, расскажет все подробно, и Савельева только с лучшей стороны охарактеризует, но он, Ройзман, по определению, сделает это лучше. Катя не удивилась, когда Ройзман сказал ей, что именно ее хочет видеть влиятельный чиновник из администрации Президента по поводу дела Константина. Она даже обрадовалась. Что-то двигается, делом Константина заинтересовались наверху. Ройзман спросил, если у Кати деньги, она опять не удивилась, за эту встречу нужно заплатить? Сколько? Семь тысяч долларов? У нее есть деньги. Деньги действительно были. Те деньги, которые Константин забрал из сейфа в своем доме в Переделкино, больше десяти тысяч долларов, и которые они брали с собой в Турцию. Там они практически ничего не истратили, и Константин, когда поехал на встречу с Беловым, отдал эти деньги ей. Отлично, вот они и пригодились! Когда нужно ехать на встречу? Ройзман сказал, что  сообщит.

У Савельева опять начались неприятности с сокамерниками. С новой силой. Он не мог расслабиться не на секунду. Напрямую спросил своих соседей, почему опять он им понадобился. Ответили – приказано его убрать как можно скорее! К нему стали относится хуже и надзиратели. Утром он не знал, доживет ли до вечера, а вечером думал – доживет ли до утра! Вообще то, время суток он уже не различал, и не спал совсем.  Он вспомнил слова той женщины из своего сна – ему будет очень больно и морально и физически. Вот оно, так и есть! Он понимал, что долго не продержится, еще день, два и все – конец! И почему то свой скорый конец он уже начал воспринимать спокойно. Умрет, так умрет. В голове у него была странная звенящая  пустота. И даже Катю он стал вспоминать все реже.  Иногда опять вспоминал свой сон – все испытания он выдержит, и его спасет Катина любовь. Спасет ли? Что-то он перестал в это верить.  После последней стычки со своими соседями по камере он с трудом смог подняться. Ему выбили несколько зубов, похоже, отбили почки, и в очередной раз сломали левую руку. Следующий бой он определенно  проиграет, все, ему конец. Может быть и лучше для него.
Он лежал на полу в камере штрафного изолятора, и не чувствовал ничего кроме боли. Как он устал! Хорошо бы умереть прямо сейчас. Умереть и все, и ничего не будет, ни боли, ни страданий…И тут  его сердце как будто проткнула тонкая острая  игла. Сердце, как и тогда, после его сна, начало громко стучать, биться о грудную клетку, пыталось выскользнуть  наружу.  Он вздрогнул, сел, и даже в голове у него как будто немного   прояснилось. Умереть? А как же Катя, его планы, его надежды?  И кому от этого будет лучше? Пожарскому и его супруге Светлане? Да, они только этого и хотят, мечтают! Этим он доставит им несказанное удовольствие.  Он вдруг подумал – кто-то предостерегает его, как тогда, во сне, хочет, чтобы он задумался и запомнил этот момент, подсказывает ему, как быть дальше.  Он закрыл глаза, попытался ровно дышать, успокоиться. Вроде ему это удалось. Так, и что же ему делать? Умирать? Нет, умирать он не хочет и не должен. Ему обещали, что он все вынесет. Он вынесет! По крайней мере, постарается.  Боль еще немного отпустила. Он постарается…

Посещение Савельева адвокатом также запретили, но Ройзман устроил жуткий скандал, и свидание разрешили. Савельев, и так не радующий Ройзмана своим внешним видом, выглядел просто ужасно. Увидев его, Ройзман  побелел, спросил прямо:
- Что с Вами сделали?
Савельев потер лоб, прикрыл глаза, ответил:
- Опять рука, я думаю перелом или трещина, четыре зуба – это ерунда, но я боюсь, что у меня неприятности с почками. Это уже хуже. Но главное не то. У меня просто больше нет сил. Мне уже все равно, что со мной будет, я не хочу ничего. Вернее хочу – что бы все быстрее закончилось. Суд так суд. Не доживу до суда, мне даже лучше…
Савельев скрестил руки на столе, положил на них голову, было впечатление, что он действительно смертельно устал. Даже не курил. Ройзман  попросил:
- Константин Николаевич, прекратите геройствовать, давайте напишем жалобу, обратимся в лазарет…
- Нет… – Савельев был неумолим.
Ройзман метался по небольшому помещению, в котором встречался со своим клиентом, вещал:
-Я понимаю, Вам это вся ситуация очень нравится. И Вы себе очень нравитесь. Вы такой крутой, сильный, ни разу пощады не попросили. Вы,  по всей видимости, мазохист. Но если, Вы действительно не выйдете отсюда?
-Ну и ладно.У Вас свободное время появиться. Сюда не нужно будет мотаться… - голос Савельева был спокоен и до страшного, равнодушен.
- Что Вы такое говорите!  Вы подумайте, сколько людей ждут, когда Вы выйдете отсюда. Сколько людей надеются…- возмутился Ройзман.
- Да  кому я  нужен...
-Как кому Вы  нужны?Вы мне нужны, Сан Санычу нужны, он землю носом роет, что бы Вас спасти, Вашей матери нужны – подумайте, что с ней будет! Ваша дочь вас ждет! Сотрудники Вашей фирмы – не один человек о вас плохо не отозвался! Даже следователя Семенова с Вашего дела сняли, потому что он в Вас поверил! И самое главное – Катя! Вы о ней думаете?
-Да ладно,  все обо мне уже забыли. Поплачут, и дальше жить будут!
Ройзман выдохнул, сел напротив Савельева, произнес:
- Так Константин Николаевич, дорогой Вы мой человек, будем разговаривать по-иному. Ответьте мне вот что. Вас не будет на этом свете, как Вы думаете, что сможет удержать Екатерину Юрьевну от скорейшей встречи с Вами?
Савельев поднял голову. Переспросил:
- Что вы сказали?
- Я сказал, после того как Вы на тот свет уйдете, что сможет удержать Екатерину Юрьевну от скорейшей встречи с Вами? Она каждый день в церковь ходит, свечки за Ваше здравие ставит, плачет, ждет Вас, каждый день мне звонит, только, что бы о Вас поговорить хоть пять минут. Не с кем ей о Вас поговорить, про фотографии мне какие-то рассказывала, где Вы вместе, она каждый день их рассматривает.  Да и я каждый вечер своему еврейскому богу молюсь за Вас, ведь это немножко и Ваш бог, вдруг поможет.
Савельев слушал очень внимательно. Ройзман заметил, что у него на глазах выступили слезы. Константин отвернулся, стал доставать из пачки сигарету, руки у него дрожали. Закурить ему удалось не сразу. Затянулся сигаретой. Сказал:
- Фотографии? Да, про фотографии Вы могли узнать только от нее. Где она их нашла?
- Она рассказывала, что Пожарский распорядился выбросить из кабинета Ваши вещи, и Катя вместе с Вашим секретарем фотографии нашли среди бумаг.
- Господи, почему так тяжело? Зачем мне все это? За что? – Савельев почти плакал. Ройзман сказал твердо и жестко:
- Нам посылают испытания только те, и в таком количестве, какие мы можем вынести. Эти испытания Вы вынести должны!
- Примерно полгода назад я думал, что  испытания, посланные мне тогда просто ужасные. Это касалось моей супруги, она спрыгнула  с балкона, получила тяжелые травмы, да и с Катей мы тогда расстались. Катя считала, что мы не можем быть вместе, из-за моих жены и дочери. Вот тогда я думал, что хуже быть не может. Оказалось, может, и в сотни раз! И человек может это перенести. Человек на многое способен. Но есть предел! В том моем сне мне говорили, что мне будет очень тяжело, но я вынесу, все вынесу… Значит, должен…
-Я клянусь Вам. Послушайте меня, я клянусь, я вытащу Вас отсюда, помогу, только не падайте духом, потерпите  еще немного!
- После того, что вы мне сказали о Кате, я выйти отсюда обязан!
Ройзман вышел от Константина. Сразу набрал номер Петухова. Закричал в трубку:
- Алексей, делай, что хочешь, но ты должен помочь Савельеву, он не должен погибнуть! Если ты немедленно не примешь меры, а ты можешь, я знаю, твои услуги мне больше не понадобятся, И что ты скажешь тогда своему шефу?
       Петухов струхнул. Если действительно Савельев вот-вот окочурится? Что с ним, Петуховым, тогда будет? Набрал телефон начальника тюрьмы, которого знал хорошо. Сказал, что вопрос с Савельевым решается лично Морозовым, и с его устранением нужно повременить.      

Савельев вернулся в свою камеру.  Заметил сразу - его сокамерники  странно на него косятся, озираются, шушукаются между собой,  видно, их приструнили. Он, как обычно сел в уголке, засунул сломанную руку между пуговицами рубашки, годовой оперся о стенку, задумался. И что теперь с ним будет?
 
Город стал черно-белым. И этот черно-белый кошмар   только начался, и продлится еще несколько месяцев. Под ногами непонятно что, каша из воды и снега, с неба тоже идет то ли дождь, то ли снег, солнце не видно уже очень долго.  Время суток все время одно – сумерки, и люди, злые, уставшие от  полумрака, толкаются в метро и автобусах, а счастливые обладатели автомобилей стоят в жутких, многокилометровых пробках. И не знаешь кому из них легче!
Ройзман заехал за Катей, что бы вести ее на встречу с Морозовым. До этого они неоднократно встречались, и Ройзман рассказывал ей все перипетии дела Константина, и объяснял, все то, что они с Сан Санычем сделали, какие у них есть доказательства. Чуть отъехав от Полянки машина Ройзмана, тут же попала в длиннющую пробку. Катя жутко нервничала, переживала, что они могут опоздать, Ройзман успокаивал ее. Встреча назначена на восемь вечера. Успеют.
Действительно успели. Но пока ехали, Петухов оборвал Ройзману телефон, звонил через каждые пять минут с вопросом: «Ну и где вы?». В итоге он встретил их на улице, у подъезда.  Сразу подошел, сел к Ройзману в машину. Кате этот молодой человек, а ему было не больше тридцати, жутко не понравился. Какой-то безликий, блеклый, бесцветный. С коротким ежиком светлых волос, с бегающими  глазками, определить цвет которых было практически невозможно,  они были то ли серыми, то ли светло-голубыми, одет  в стандартный, тоже  серый костюм. Но глядя на него, сразу можно было сказать – перед тобой работник   правоохранительных органов. Однозначно! Петухов сел на заднее сиденье. Рядом с Катей. Ройзман обернулся с переднего, сказал:
- Катя, отдайте ему деньги.
Катя достала из сумки конверт с  деньгами, отдала Петухову. Тот поблагодарил, и, не пересчитывая, засунул конверт во внутренний карман пиджака. Ройзман опять обернулся, произнес:
- Катя, Вы все поняли? Идите.
Петухов вышел из машины, протянул руку Кате. Она вышла без его помощи. Петухов коротко бросил:
- Идемте. Нас уже ждут.
У Кати в руках была ее сумочка и папка с бумагами, которыми снабдил ее Ройзман. Петухов пошел вперед. Катя поспешила за ним. Они  прошли не к главному входу, а как поняла Катя, к запасному. Вошли в дверь без таблички, и даже без номера. Петухов открыл эту дверь своей личной магнитной карточкой. Они шли по длинным коридорам, сворачивали, поднимались и спускались по каким-то лестницам. На одной из лестничных площадок Петухов обернулся к Кате. Осмотрел ее с головы до ног. На Кате было ее любимое светлое пальто с пушистым мехом, которое ей все же удалось отчистить после ее знаменитого падения в лужу, черные брюки и тонкий голубой свитер. Неяркий макияж, волосы собраны в хвост на макушке. Петухов сказал ей:
- Волосы  распусти…
Кате сначала показалось, что она ослышалась. Что он ей сказал? Они, что уже на «ты»? Она переспросила:
- Что? Вы что-то сказали?
- Волосы распусти…те… - Петухов замялся.
- Зачем?
- Я подумал, так будет лучше…
- Кому?
- Так Вам больше идет…
- Я лучше знаю, что мне идет, а что нет!–возмущению Кати не было предела.
-  Ладно, как хочешь, пошли!
- Почему Вы со мной  на «ты» разговариваете?
- Мне так удобней! Со мной все на «ты» и я со всеми.
- Я с Вами так не разговариваю!
- Да уж ладно, перебьешься, потерпишь!
Катя смолчала, решила не спорить, но такого отношения она не понимала, за кого он ее принимает? За женщину легкого поведения? Очередной раз повернув, они оказались перед высокой лакированной дверью. Петухов распахнул ее, все с помощью той же магнитной карточки,  они вошли в длинный коридор, застеленный дорогой ковровой дорожкой, пройдя немного, Петухов открыл еще одну дверь, уже без магнитной карточки, они оказались в богато обставленной приемной. Катю удивило, что верхний свет в этом помещении был выключен,оно освещалось исключительно настольной лампой,стоящей на письменном столе,расположенном в дальнем углу.Петухов сказал Кате:
-Жди здесь!
Катя села на кончик стула, приготовилась ждать. Петухов открыл дверь, по всей видимости, в кабинет шефа. Вошел. Через минуту вышел обратно, потребовал:
-Заходи!Пальто оставь. У нас здесь чужие не ходят, польта не тырят!
Катя сняла пальто, отдала Петухову, робко вошла в кабинет Морозова. Там тоже не горел верхний свет, включена была только настольная лампа на столе у хозяина кабинета. Катя опустилась  на  кресло рядом с письменным столом, и лишь тогда смогла разглядеть своего визави.  Это был мужчина примерно шестидесяти лет,  худощавый, лысоватый, в очках в тонкой золотой оправе. Мужчина поправил очки, обратился к Кате:
- Итак, Екатерина Юрьевна?
- Да…  – отозвалась Катя.
-Меня зовут Александр Сергеевич Морозов, никогда обо мне не слышали?
- Простите, нет.
-Я немного знаком с делом Вашего знакомого, Савельева Константина Николаевича, у Вас, кажется, есть какие-то дополнительные документы?
- Да, вот документы, - Катя положила на кончик его стола свою папку, продолжила, - Его адвокат и один из его друзей проделали очень большую работу, были собраны доказательства, подтверждающие невиновность Константина, и был найден настоящий убийца. Есть кассета видеонаблюдения, на которой видно как этот человек подходит к машине Крутова…
- Есть подтверждение подлинности этой кассеты?
- Да, есть акт экспертизы.
- Еще, что есть?
- Вот у меня  документы! – Катя указала Морозову на свою папку.
Тот пододвинул папку к себе, внимательно стал просматривать документы, особенно, его заинтересовали документы полученные в последнее время, это были записи и фотографии, подтверждающие близкие  отношения Пожарского и официантки ресторана «Лагуна» Анюты, и также документы, фиксирующие связи Пожарского с работниками прокуратуры, разного звена, от руководства до мелких клерков. Морозов спросил:
- Эта официантка дала показания, что видела Вашего знакомого в компании со злодеями, которые признались в убийстве?
- Да. Но есть показания бармена, что в то посещение ресторана Савельев никуда из-за стола не отлучался. Тем более, в этот ресторан не могут пройти посторонние. Это элитный ресторан с фейс-контролем, а наши, как Вы говорите, злодеи  этот фейс-контроль не пройдут никогда! И еще деньги, есть справки из банков, что Константин не снимал такую сумму. И вообще, такую сумму со своего счета никому не переводил. Последний крупный платеж он делал два года назад, когда машину покупал. Деньги наличные через границу он также не провозил. Не декларировал.   И потом, как Константин принес эти деньги в ресторан? У него ничего с собой не было. В карманах такую сумму не унесешь. Это четыре банковских упаковки стодолларовых банкнот. И их еще надо передать!
- Да, я понимаю. Я читал показания наших злодеев. Там все очень натянуто. И протоколы опознания. Я согласен с Ройзманом. Серьезные нарушения. И мотив, мотив притянут за уши. Я думаю, что если допросить получше  наших злодеев, они сознаются, что сказали неправду! И еще убийца. Судя по всему, он легко назовет заказчика.
- Я тоже так думаю. Александр Сергеевич, Вы поможете Константину?
- Я посмотрю, что здесь можно сделать. Надеюсь, с Вашим другом все будет в порядке. Но и Вы мне помогите.
- Чем я могу Вам помочь?
- Я скажу Вам потом, сообщу.
- Значит можно рассчитывать, что Константин вернется домой?
- Я сказал, я посмотрю, что можно сделать!
- Спасибо.
Катя вышла от Морозова окрыленная. Этот человек согласен, что Константин не виновен, и поможет ему! На то, что она должна что-то сделать для Морозова, Катя внимания не обратила. В приемной надела  протянутое Петуховым пальто. Петухов отправился ее провожать.  Обратно они вышли намного быстрее. Катя поняла, что Петухов просто  над ней издевался, когда вел ее в приемную закоулками. Как только Катя вышла на улицу, из той же неприметной двери, без таблички и номера, Ройзман  подбежал к ней, с нетерпением стал выспрашивать, что да как. Катя только ответила, что Александр Сергеевич обещал помочь.
Петухов быстро вернулся на свое рабочее место.  Дверь в кабинет Морозова была открыта. Значит, его шеф хочет с ним что-то обсудить. Петухов вошел, сел на тоже место, где  только что сидела  Катя. Морозов листал бумаги, оставленные ею же. Спросил:
- Что ты обо всем этом думаешь?
- Я думаю, что нужно назначить нового следователя, и дать указание пустить в дело собранные защитой доказательства. Одной видеокассеты хватит, что бы потребовать выдачи этого Калашникова из Белоруссии. И девушка, что свидетельствовала против Савельева. Допросить ее как следует нужно, что она там видела, а потом и злодеев…
- А этот парень, Савельев? Пусть сидит?
- Пока нет признания, что организатором убийства является другой человек, пусть посидит. Время до первого декабря есть.
- А он там случаем не окочурится?
- Нет, я просил его не трогать. Извините, Александр Сергеевич, я сказал, что Вы лично занимаетесь его делом!
- Не в обиде, это правда. Завтра вызови ко мне тех людей, чьи фамилии ты мне тогда на бумажке написал! Поговорю с ними.   
- А Екатерина Юрьевна?
- Что Екатерина Юрьевна?
- Она считает, что дело вот-вот закроют, и ее возлюбленный выйдет на свободу!
-Пусть думает. Я сам решу, как с ней быть. В свое время узнаешь! Все понял?
- Да.
- Давай, действуй!

Катя сидела рядом  с Ройзманом в его машине, он подвозил ее к ее дому, и  не могла поверить своему счастью, Костя скоро выйдет на свободу. Но Ройзман немного охладил ее пыл. Константин выйдет не завтра, а может быть через неделю, или две. Хорошо, через две, но он выйдет! Она ждала полтора месяца, подождет и две недели!
И действительно дело сдвинулось. Буквально на следующий день расследовать  дело Савельева был опять назначен следователь Семенов. Тот взял быка за рога,  и сразу же вызвал к себе Сан Саныча, с кассетой! И через день был направлен запрос в Белоруссию на экстрадицию шофера Калашникова. Что происходило дальше, не Катя, не Ройзман и не Сан Саныч в подробностях не знали. До Ройзмана доходили слухи, что несколько человек в прокуратуре  были уволены, а кое-кто даже  взят под стражу. Морозов, по всей видимости, развернулся! Так же Ройзман узнал, что дело Савельева, скорее всего, будет закрыто в ближайшее время! Он боялся говорить на эту тему с Катей.А  она была полна ожидания. Вот-вот Константин вернется к ней! Но спустя две недели, Савельев на свободу не вышел…

В тот день Катя  сидела в приемной с документами, Пожарского как всегда не было на работе. Где-то шлялся. Катя думала – ну и сволочь этот Пожарский, и как его вывести на чистую воду? Она уже с диктофоном не расставалась, все время носила его в кармане пиджака, пыталась разговорить Пожарского. Но тот молчал, как рыба. О Савельеве вообще не говорил. Похоже у Пожарского какие-то неприятности. Из его телефонных разговоров она поняла, что пропала девушка по имени Анюта, и Пожарский все пытается ее разыскать, и ему  не удается! Ее размышления прервал звонок телефона. Она взяла трубку, услышала:
- Здравствуйте. Это Екатерина Юрьевна?
- Да.
-Это Алексей Петухов, помощник Александра Сергеевича Морозова. Поговорить нужно.
- Да, Алексей Петухов. Алексей Петухов, а у вас отчество имеется?
- Не умничай. Конечно, имеется. Иванович я.
- Да, Алексей Иванович, я Вас слушаю.
-Александр Сергеевич Вас видеть хочет, в Сочи вместе  полетите.
- Почему в Сочи? А здесь поговорить нельзя?
-А что с тобой разговаривать? Нечего с тобой разговаривать…
- Я не понимаю…
-Что ты не понимаешь? Хочешь, что бы твой хахаль на свободу вышел?
- Я не понимаю, Александр Сергеевич обещал мне!
- Что он обещал, ничего он не обещал. Это ты обещала ему помочь! Как ты думаешь, убийца арестован, а твой хахаль все в тюрьме сидит? Так он может и не выйти. И убийца даст показания, что заказчик – твой хахаль! Хочешь?
- Этого не может быть, вы этого сделать не можете…
- Еще как, ты видела, что можно все сделать?
Катя замерла. В голове у нее шумело. Она думала  - все, конец, ей и Косте - конец!  Сказала:
- Когда нужно ехать?
- В пятницу вечером, часов в семь заеду за тобой к тебе домой. Будь готова. Минимум вещей.
Катя смогла только выдавить из себя:
- Хорошо…
Катя металась по своей квартирке. Что ей делать? Позвонить Ройзману, позвонить Сан Санычу? И, что они сделают, убьют  Морозова? А толку что? Нет, она должна поехать, может быть, она сможет убедить этих людей в невиновности Константина! Убедить? Петухов ясно сказал, что разговаривать с ней никто не собирается, не для этого ее приглашают. А для чего? Ее начало трясти. Она поняла – то, что от нее хотят, она сделать не сможет. Она даже не представляет себе, что кто-то, кроме Константина может до нее дотронуться.  То, что происходило между ними и как это происходило, наверное, высший пилотаж. По крайней мере, она так думала. В ее жизни такого раньше никогда не было, да наверное и не будет. Не любила она никого так,  как Константина. И не полюбит.   Катя решила про себя, что если то, о чем она думать даже не хочет, спасет Константина, она попробует. Это ужасно, но она по крайней мере попытается. А, что она потом скажет Константину, как все объяснит? Она боялась думать об этом, не это главное, главное – Костя будет свободен! Но почему то ей казалось, что все не так плохо… Но это ей казалось…
В пятницу, как и обещал, Петухов заехал за Катей. Ровно в семь вечера позвонил в дверь ее квартиры, Катя открыла, он вошел.  Опять оглядел ее с головы до ног, и как ей показалось, презрительно хмыкнул. На Кате были джинсы и тот же голубой свитер, сапоги на высоких каблуках. Она посмотрела на вешалку для верхней одежды, что ей надеть? Выбор не велик, светлое пальто с пушистым мехом или красная куртка, купленная на распродаже в магазине финской одежды. Остановилась на куртке.  Петухов  взял Катину сумку, стоящую у двери распахнул саму дверь, вышел на лестницу.  Катя вышла следом,  и те несколько секунд, пока она  закрывала замок входной двери на ключ, Петухов ждать ее не стал, пошел вниз по лестнице. Кате удалось его догнать только около машины. Тот забрасывал ее сумку в багажник. Они  не сказали друг другу не одного слова. Катя подумала – у них, по всей видимости, взаимная неприязнь! Поехали в аэропорт. Всю дорогу так же молчали. В аэропорту Петухов достал из багажника ее сумку, взял лежащей там же свой рюкзак, закрыл машину, включил сигнализацию, пошел вперед, даже не обернувшись на Катю. Катя побежала за ним. В здании аэропорта остановились у двери, с надписью «Для ВИП - персон», Петухов толкнул дверь, сказал стоящему за дверью охраннику, кивнув на Катю «Это со мной!», прошел вперед.
Морозов сидел в кресле, в отдельном кабинете, пил кофе. Петухов бросил свой рюкзак и Катину сумку на небольшой диванчик, сел там же. Катя остановилась около дверей. Морозов кивнул ей, сказал:
- Проходите, не бойтесь….
Катя прошла, села на соседнее кресло, рядом с Морозовым. Тот продолжил:
- Полетим через полчаса. Ничего не хотите?
Катя сказала, что - ничего. Морозов опять спросил:
- Паспорт не забыли? Отдайте его Алексею, он зарегистрирует Вас на рейс.
Катя достала из сумки паспорт, протянула Петухову. Тот взял у нее паспорт, вышел из комнаты. Морозов внимательно смотрел на Катю. Ее уже заранее начало подтрясывать. Эти люди были ей крайне неприятны. Но от них зависела судьба Кости. По мнению Кати, Морозов понял ее состояние. С улыбкой сказал:
- Все будет хорошо, Екатерина Юрьевна, вот увидите!
- Я надеюсь, Александр Сергеевич, что еду с Вами не зря!
- Что Вы имеете ввиду?
- Я имею ввиду наш разговор…
- Какой разговор, Екатерина Юрьевна?
- Вы обещали помочь.
- Я обещал? Нет, я обещал посмотреть, что можно сделать, я посмотрел. Это Вы обещали мне помочь… Так, что мы квиты!
Катя больше не задавала ему вопросов, и не отвечала на его. Подошел Петухов, сказал, что пора идти на посадку. Они пошли.
Таких самолетов Катя еще не видела, низкий, плоский, похожий на летающую тарелку. Подумала: «А вообще, что это за самолет – «Гольфстрим» что ли?». Спросила:
- Что это за самолет? Чей?
Морозов ответил:
- Это частный самолет, одного из моих друзей. Ему все равно нужно гнать самолет в южном направлении, вот  этот самолет и завезет нас в Сочи. Не переживайте, мой друг не обеднеет.
В Сочи их встречал автомобиль, новый «Мерседес», с шофером, отвез на частную виллу на окраине города. Горничная в белой наколке и белом фартучке встречала на крыльце, она же проводила Катю в ее комнату на втором этаже, сказала, что бы через полчаса Катя спускалась на первый этаж, в столовую на ужин. Катя переоделась в нарядную белую блузку, расчесала волосы, накрасила посильнее глаза, спустилась в столовую. Морозов и Петухов уже сидели за столом. Есть Катя естественно, не могла, сидела с ними за столом, делая вид, что ест. От вина отказалась, маленькими глотками пила воду. Все молчали. В воздухе витало напряжение. Казалось, что достань сейчас кто-нибудь из коробка спичку, она загорится сама по себе, без всяких усилий со стороны. Примерно через полчаса Петухов встал, откланялся, сказал, что идет спать. Морозов повернулся к Кате:
- А мы с Вами спать не будем, мы не хотим, правда?
Катя сдержанно кивнула. Морозов встал, Катя тоже встала, он отодвинул ее стул, коротко бросил:
- Пошли…
Катя, молча пошла за ним. В комнате, как две капли воды похожей на комнату, где разместилась Катя, Морозов, повернулся к ней, положил одну руку ей на плечо, другой рукой коснулся ее щеки. Катя увернулась. Он сжал ее плечо с силой. Катя отпихнула его руку, отошла от него на пару шагов в сторону. Он начал злиться. Спросил:
- Ты, что?
Катя с вызовом посмотрела на него, потом сказала:
- Почему, Вы считаете, что Вам все можно?
- Мне действительно все можно, и я этим пользуюсь. Заслужил…
-Чем заслужили? Как это можно заслужить? Можно шантажировать несчастную женщину, держать в тюрьме  невиновного мужчину, которого она любит, с которым она  счастлива, вынуждая ее непонятно на что. Это Вы заслужили?
- Зачем ты поехала сюда?
- Я, хотела Вам сказать, что Вы не правы, так порядочные люди не поступают.  Вы приглашали меня сюда, и прекрасно знали, что я люблю другого человека, люблю больше жизни, а Вы хотите эту нашу жизнь разрушить, почему?
-  Любишь одного, полюбишь и другого, не велика разница!
- Разница? И Вы еще можете себя сравнивать с человеком, которого я люблю! Это вообще нельзя сравнивать! Любовь, вот что  можно заслужить,  и только тогда возможно будет сравнивать, но для того, что бы любовь заслужить, нужно прикладывать усилия, и не малые, с неба любовь не падает…
- Как я понял, ты не намерена ничего для меня делать?
- Если Вы имеете в виду спать с Вами? Нет, не намерена, что еще я для Вас могу сделать?
- Убирайся…
Катя вздрогнула, тихо произнесла:
- Александр Сергеевич… - и услышала в ответ:
- Убирайся вон… Или я убью тебя…
Катя испуганно попятилась назад, вышла за дверь, побежала в ту комнату, в которой ее разместили. Оказавшись в комнате,  заперла дверь изнутри на ключ, села на стул у окна, и только тогда смогла хоть что-то понять.  И поняла, что она все испортила…   И поняв это, она заплакала.  Плакала  и думала: «Костя, милый, прости меня, я хотела помочь тебе, и не смогла! Господи, ну, что за люди! Не люди, звери, даже не звери, оборотни…».
После ухода Кати,  Морозов достал из кармана мобильный телефон, набрал номер телефона Петухова. Бросил в трубку:
- Зайди ко мне…
Петухов явился незамедлительно. Как и был, в костюме и галстуке. Скорее всего, спать он  не собирался. Удивился, что Морозов один. Тот цыкнул на него, и приказал:
-Отправляйся, найди девушку, славянку, блондинку, желательно натуральную, с длинными волосами, голубыми глазами, не слишком вульгарную.  Ты понял, какую?
- Ну, понял, конечно, не дурак. Облом?
- Без комментариев. Завтра утром отвезешь Екатерину в аэропорт, купишь билет и отправишь в Москву.
- А ее парень?
- Решим потом.  А ее я видеть  больше не хочу.

Катя сидела в каком-то ступоре.  Она не знала, что ей теперь делать, что будет с ее Костей, что будет с ней. Ругала себя -  она должна была  позвонить Ройзману,  посоветоваться. Она сравнила себя с  Константином, который любил утверждать, что только он принимает решения. Вот, она тоже приняла решение самостоятельно, и толку что. Но Морозов, кажется, так ничего и не понял. Не смогла она вразумительно объяснить. Любовь заслужить нужно, и она и Константин это смогли,  а Морозов, если он действительно хочет, что бы его   любили, еще должен постараться. Она думала: «Вот видишь, Костя, «ведунья» говорила, что тебя спасет моя Любовь, а она, похоже, не спасла тебя, а возможно и погубила!».Она просидела на стуле всю ночь, даже не прилегла. Утром, часов в восемь в дверь постучали. Она открыла. Это был Петухов. Коротко сказал:
- Собирайся, в аэропорт поедем…
Кате собираться было не нужно. Она ничего и не распаковывала.  Встала. Взяла куртку. Показала глазами на стоящую у ее ног сумку. Первой, обойдя Петухова, вышла из комнаты. Пошла по коридору. Петухов увидел, что она идет не к выходу, а в другую сторону, к комнате, где разместился Морозов. Петухов побежал за ней с криком:
- Куда!
Но Катя даже не обернулась. Шла прямо к комнате Морозова. С Силой впечатывая высокие каблуки сапог в доски пола, казалось, что из-под ее каблуков  вылетают искры. Когда она оказалась у комнаты Морозова, и взялась за ручку двери, Петухов догнал ее, схватил, стал  оттаскивать от двери. Катя упиралась. На шум из комнаты вышел  Морозов. Спросил:
- Что случилось, Петухов, в чем дело?
-Александр Сергеевич, она сама, я пытался! - оправдывался Петухов.
Морозов сделал знак рукой, Петухов, отпустил Катю. Та несколько секунд стояла и молча, смотрела на Морозова.  Петухов метался у нее за спиной, хотел схватить ее, увести прочь. Морозов взглядом его остановил. Петухов не понимал, что сейчас сделает Катя, броситься в ноги Морозову, будет просить прощения, или на шею, и начнет целовать его. Но Катя не сделал не того и не другого. Она, молча, смотрела на Морозова, потом повернулась к Петухову, сказала :
- Не бойтесь, Алексей Иванович, не трону я Вашего шефа, это не в моем характере, - и повернулась к Морозову, обратилась к нему: - Я проститься с Вами хотела, и вот, что сказать. Почему Вы считаете, что кругом Вас не люди, а куклы, и Вы можете ими управлять, за ниточки дергать?  Кругом Вас не куклы, а люди, и эти люди любят, ненавидят, страдают. И Вы, если хотите, что бы Вас любили, и любили искренне, а не по принуждению, должны учиться у людей, что вокруг Вас - любить, ненавидеть, страдать.   И тогда у Вас все получиться. А по поводу меня. В моей жизни есть самая Большая Любовь,  может быть, Великая Любовь, я и Костя любим друг друга до безумия.  Я считаю, что я ее заслужила. И Костя заслужил. Мы оба, до встречи друг с другом, много страдали. И если Костя сможет выйти оттуда, куда попал по вине негодяев, я буду счастлива безмерно. Если его осудят, и дадут срок за то, что он не делал, я буду его ждать, попытаюсь облегчить его учесть, столько сколько будет нужно.  Если он там погибнет, меня вместе с ним не станет. Но мы в любом случае будем вместе, на том свете, или на этом. Но он не погибнет, не должен, потому что я его люблю, а любовь, настоящая любовь – она  побеждает смерть! И есть еще Вера в чудо и Надежда на счастливый конец. И Костя, мой Костя будет свободен. Я знаю. И простите меня, я не должна была сюда ехать. Это было неправильно.  Надеюсь, больше не увидимся… -  повернулась к Петухову, - Пошли, Петухов.
 Катя пошла вперед, и Петухов опять побежал за ней. Отвез в аэропорт, купил билет на ближайший рейс,  и только когда она прошла на посадку, вздохнул свободно. Вернулся на виллу к Морозову. Морозов ждал его, был уже полностью одет. Сидел в гостиной на первом этаже, в кресле, рядом стояла его сумка с вещами. Увидев Петухова, резко сказал:
- Бери свои вещи, едем в Москву! У нас много работы.
Петухов возразил:
- Александр Сергеевич, суббота сегодня.
- Я сказал, едем в Москву. Немедленно.
- Почему?
- Я сказал. Все, заканчиваем. Я жду тебя у машины.
Сам поднял свою сумку, вышел на улицу. Петухов со своим рюкзаком появился через минуту. Бросил сумку Морозова и свой рюкзак в багажник. Сел за руль. Уже в аэропорту Морозов сказал Петухову:
- Позвони Семенову, встречаемся с ним  через три часа у меня в кабинете, пусть привезет дело Савельева. Посмотрим, что еще нужно сделать. Дело будем закрывать. Заказчик уже известен. Злодеев попрессуем, сознаются. Дня через два и заказчика возьмем.
- Как дело Савельева закрывать? А самого Савельева выпускать?
-Завтра к нему поедешь, поговоришь с ним, в глаза ему посмотришь.
- Завтра - воскресенье.
- Я сказал, завтра. Я хочу знать, кто из нас сильнее, он или я. И есть ли у меня перед ним преимущество.  Я про внешность не говорю. Здесь разговора нет, он моложе на двадцать лет, и, безусловно, красивей. Я говорю про характер. Я могу взять только силой характера. Ты расскажешь мне про его характер. И попытаешься понять, за, что ему по жизни такое счастье привалило. Его такая женщина любит!
Петухову очень не хотелось ехать в Бутырскую тюрьму, встречаться с Савельевым. Но приказ есть приказ, и на войне как на войне…   

Глава 17. Москва, декабрь.
Желание Петухова исполнилось,  в Бутырскую тюрьму к Савельеву в воскресенье, он не попал. У Морозова для него нашлась другая работа. Менее неприятная. И такое бывало частенько. Выходные, праздники – а у Морозова с Петуховым работа. Проблема была еще в том, что Морозов не пользовался компьютером. Не умел, или делал вид, что не умеет, Петухов так и  не  разобрался. И все бумаги, что подписывал Морозов,  приходилось печатать Петухову. Он себя называл в шутку «секретарь-машинист». Но Морозов такое положение дел воспринимал как должное, нужно - садись и печатай. Выходной, праздник – не важно. Так и просидел Петухов вечер субботы, после ухода следователя Семенова, и все воскресенье за компьютером, готовя для Морозова документы. Но Морозов ведь ничего и никогда не забывал. И в начале следующей недели стал спрашивать у Петухова, когда тот намеревается исполнить его просьбу, и поехать в Бутырку. Делать нечего, пришлось ехать!

К Савельеву давно уже никого не пускали. Вернее не пускали его адвоката. То посещение Ройзмана, которое он выбил с боем, было последним. А следователей не было уже больше месяца. Слава богу, хоть его сокамерники поутихли. Не доставали его.  Рука у него стала  заживать. Болела меньше. Да и с почками вроде бы все обошлось. Когда открылась дверь камеры, и прозвучало:«Савельев, к следователю!», Константин не удивился. Почему-то подумал, что сейчас, наверное, ему сообщат, что следствие закончено, и предъявят ему обвинение. Пока шел по коридорам, думал:«Интересно, будет ли у следователя адвокат Ройзман, и как мне себя вести, подписывать что либо, или нет?». Но вместо знакомого следователя перед Савельевым оказался незнакомый молодой человек в штатском. Крайне неприятный, с бегающими глазками. Представился:
- Капитан Петухов.
- Капитан чего? – спросил Савельев.
- Как чего? – вопросом ответил Петухов.
Савельев улыбнулся:
- Милиции, полиции, внутренней службы, внешней разведки, ФСБ, МЧС, а может быть морского корабля или воздушного судна?
Петухов растерялся, ответил почти грубо:
-Больно умный. А чего тогда здесь сидишь? Будем считать милиции.
- Да, капитан Петухов. А имя отчество у Вас имеются?
Петухов подумал:«А они друг друга стоят, этот мужик и его телка!». Ответил:
- Имеются, Алексей Иванович.
- Да, Алексей  Иванович, я Вас слушаю. Что Вы имеете мне сказать?
Петухов еле сдерживался. Савельев ему не нравился.  Не нравился очень активно. Но Петухов понимал, что перед ним  сильный и мужественный человек.  С учетом, как  с ним обращались в тюрьме, он не утратил не оптимизма, не чувства юмора. Внешне, по сравнению с его фотографией, которую видел Петухов, он конечно изменился. Не такой холеный, похудел, в густых волосах  заметна седина, да и лицо стало как-то жестче и злее. Но глаза такие же. Нет в них наглости, но  и  отчаяния нет. Не боится этот Савельев его, Петухова, да и никого, по всей видимости, не боится.  Морозов просил ему в глаза посмотреть. Посмотрел Петухов, и что толку. Лучше бы не смотрел. Как многоуважаемая Екатерина Юрьевна сказала - Савельев самая большая любовь ее жизни. Теперь понятно почему. И нет у Александра Сергеевича Морозова перед этим Савельевым никаких преимуществ. Абсолютно. Савельев превосходит его не только внешне, но и внутренне, по силе характера. И как, он Петухов, об этом Морозову скажет, не понятно.    Петухов спросил:
- Константин Николаевич, есть ли у Вас какие-либо жалобы, пожелания?
- А Вы волшебник, Вы чужие желания выполняете?
- Но не волшебник, но кое-что могу.
- Тогда выполните мое пожелание. Ускорьте, пожалуйста, передачу моего дела в суд. Как я понимаю, следствие уже закончено? Можно выносить обвинительное заключение.
- Почему Вы считаете, что следствие уже закончено?
- Ко мне не пускают адвоката, уже больше двух недель. А следователи у меня были последний раз  в начале октября. Я сделал вывод, что следствие закончено.
- Нечего оно и не закончено. А допрашивать Вас чего? Что Вы на допросах показали? Не знаю, не был, не видел, не делал! И все, если Вы ничего не знаете, зачем Вас допрашивать.
- Но я действительно ничего не знаю…
- Ну и вот…
- Так, может я не виноват? Зачем я здесь сижу? Меня выпустить можно.
- Вот это не Вы решаете и не я. Ваше пожелание–Вы хотите скорее в суд? Почему?
- Там меня смогут выслушать. И потом, если меня осудят, я быстрее попаду в колонию, начну, как говориться «мотать срок». И скорее выйду. Я знаю, почему я здесь, и кто в этом виноват.  И мне это очень больно и противно, потому, что я сам не виноват ни в чем. И на суде я смогу это все высказать. И доказательства моей невиновности у меня и моего адвоката имеются. И если я все же попаду в колонию, то могу рассчитывать и на условно досрочное освобождение.
- Вы, с Вашим характером? Да никогда. От звонка до звонка мотать будете. Лет восемь.
-  Мой адвокат говорил про десять.
- Это уже как суд решит.
- Восемь, десять -  один черт. Скорей бы. Определенности хочется. Понять– благосклонна к тебе судьба, или ты ее пасынок. Надоело  здесь без дела торчать. 
        -Я понял Ваше пожелание.Думаю смогу исполнить.Отсюда  выйдите. Когда? Наверное,  скоро. Куда – в суд или на свободу, не могу сказать.
- Спасибо. Хоть какая-то информация.
- А, что у Вас с рукой? – спросил Петухов, кивая на перевязанную тряпкой руку Савельева.
-Ничего страшного,уже прошло. А был, по всей видимости, перелом.
- А почему гипс не наложили?
- А я к врачу не обращался.
- Понятно. На выносливость себя испытываете?
- Нет, просто не привык жаловаться.
Еще одно подтверждение силы характера этого Савельева. Петухову было просто не по себе. Как он будет говорить с Морозовым?  Он думал обо всем этом, пока ехал до места своей службы, стоял в пробках, но так ничего и не придумал.
Морозов ждал Петухова, можно сказать с нетерпением. И как только Петухов приехал, вошел в  его кабинет, и сел напротив,  сразу спросил:
- Ну, что?
Петухов вздохнул. Отпустил голову, стал рассматривать узор на ковре в кабинете у шефа. Тот торопил:
- Ну, говори.
Петухов поднял голову. Посмотрел на Морозова. Ответил.
- Нет.
- Что нет?
- Нет у Вас преимущества, Александр Сергеевич.
- Объясни.
- Вы хотели, что бы я ему в глаза посмотрел. Я посмотрел. Вы мое мнение хотите знать? Почему Екатерина его любит? Его нельзя не любить.  За таким женщина в огонь и в воду идет, и на расстрел. Он очень сильный, характер, у него  о-го-го какой! Не сломаешь его, как не ломай! 
-Что ты болтаешь?Какой расстрел?Кого сломать?  Говори, не финти.
- А чего говорить то! Все ясно. Этот человек мне не понравился, не понравился очень. Потому что он другой, совсем другой.  Из другого теста, не из того, что Вы, и извините, я.  И Вашу Екатерину Юрьевну понять очень даже можно. И потом – в тюрьме он страдает – это тоже плюс. А Вы не страдаете.
- Петухов, у тебя с мозгами все в порядке, не сдвинулись?
- Нет.
- Тогда, что ты несешь, какой плюс, и почему я должен страдать?
- Вы просто не поняли меня, да и я не могу, наверное, объяснить вразумительно. Извините, ума не хватает, и образования тоже.
- Нет, я все хорошо понял. Ты с этого начал.  Значит, ты считаешь – нет у меня перед этим Савельевым преимущества?
- Нет.
- Что же делать... Наша Катя свой выбор сделала. Преимущество у него. Она встретила его раньше, чем меня. Он победил. Соедини меня с Семеновым. Поговорю с ним. Выпускать будем твоего страдальца. Пусть катится на все четыре стороны. И эта женщина, она меня почти монстром считает. Считает, что я чувствовать не умею. А я человек, и чувствовать еще как, могу.   И очень хочется, чтобы  эта женщина меня хоть иногда добрым словом вспоминала. Я тоже  иногда добрым могу быть… - поправил очки в золотой оправе, продолжил:  – Какие мы выводы делаем? Что у нас явилось причиной всех произошедших событий? Опять человеческие страсти? Как и тысячу лет назад и две тысячи лет назад.  Живет человек. Обычный человек или не совсем обычный, неважно. Хорошо живет, плохо, это тоже неважно. Учиться, работает, женится,  дети у него родятся, разводиться, жене изменяет. У этого человека собственная жизнь, единственная и неповторимая, как и у многих. Работа, текучка, планы на будущее, любовь к женщине… И тут появляется другой человек, которому жизнь этого первого человека нравится больше чем своя собственная. И он решает у этого первого человека его жизнь отобрать. Его бизнес, его деньги, его женщину… И начать жить жизнью этого, первого человека, считая эту жизнь более счастливой, более удачной. И у него получается! Наш первый герой попадает в тюрьму за абсолютно надуманное  преступление. И если бы не его любимая женщина и очень активный адвокат, все бы получилось. И наш герой отправился бы либо в колонию, либо на тот свет. Да, зависть страшное чувство, а тут еще и жуткая ревность, что тоже не менее страшно. Не желаю тебе, Петухов в такой ситуации оказаться! Вот решит кто-то, что ты не свое место занимаешь, и все, конец тебе Петухов…
      -Не решит.Мое место не слишком завидное!-буркнул в ответ Петухов.
      - Ты людей не знаешь, друг мой, люди очень и очень непредсказуемы!

Петухов все понял. Савельева хотят выпускать. Но, он Петухов, тоже не лыком шит. Посидит Савельев немного. В отместку ему Петухову и Александру Сергеевичу Морозову. И за женщину свою посидит. Пусть знает! У него, у Петухова, тоже гипертрофированная зависть и не менее гипертрофированная ревность, это не он Петухов, а Морозов людей не знает, и в первую очередь его, Петухова!

Катя потом очень долго не могла осознать, что же, все таки, произошло тем пасмурным днем в начале декабря в офисе «Белов-Системз-Россия»? Что это было? Возмездие? Или просто исполняющий обязанности Генерального директора Юрий Пожарский показал свое истинное лицо? Он оказался просто сумасшедшим.  И  этот человек  был исполняющим обязанности Генерального директора, хоть короткое время, но был же, был! А в течение длительного времени он был заместителем Генерального директора, тоже как? Не понятно. Он давно с ума сошел или у него это недавно? Катя пыталась понять, анализировала последние события, и решила - все к тому и шло. Это логический конец.
В тот день она как всегда сидела с бумагами в приемной, и думала о Константине. Он скоро будет с ней, она это чувствует. Скорей бы. Он вернется, и она его никуда больше не отпустит. Пусть дома сидит.  Потом она подумала, что дома сидеть он не согласиться не за какие коврижки. Не согласится – значит, она  будет с ним всегда рядом, далеко его не отпустит. Как вошел Пожарский, она не услышала. Поняла, что он рядом только тогда когда он остановился около ее стола. Подняла глаза, увидела Пожарского. Спросила:
- Что ты хочешь, Юра?
Тот ответил:
- Зайди, нужно поговорить.
И пошел в кабинет Генерального, Катя пошла следом за Пожарским, в кармане пиджака у нее лежал диктофон. Она нащупала кнопку запуска, заранее положила на нее палец, что бы вовремя включить. Пожарский остановился посредине кабинета, обернулся к Кате, спросил:
- Все  о нем  мечтаешь?
Катя отозвалась:
- Я не понимаю, о чем ты,  Юра?
-Я спрашиваю,все о Савельеве мечтаешь, ждешь его? Не дождешься!
- Почему, Юра? – Катя в кармане включила диктофон.      
- Он в тюрьме сдохнет. В ближайшее время, потому что я так хочу.
- Одного твоего желания мало…
-Я заплатил за это. Я этого хотел, за это заплатил. Все покупается и продается. У меня теперь есть деньги, могу купить все. Я купил  смерть твоего Савельева.
- Ошибаешься. Купить все нельзя. Меня нельзя купить. Сан Саныча нельзя купить. Адвоката Ройзмана, Веру, следователя Семенова нельзя купить тоже.  Смерть Савельева ты тоже купить не можешь.
- Купил. Я купил его смерть. А тебя я покупать   не собираюсь. Ты и так со мной пойдешь. Я люблю тебя…
- Ты? Ты меня любишь? Да, ты, что думаешь, что я такая же как пятнадцать лет назад, я не изменилась, и я продолжаю тебе верить? Да после того, что ты сейчас мне сказал, я не только с тобой никуда не пойду, я вообще ухожу отсюда!
Катя повернулась и пошла к выходу. Пожарский догнал ее, схватил за руку, крикнул:
- Остановись, тварь!
Катя остановилась, строго посмотрела на него, сказала:
- Юра,  а ты  кроме «твари»,  какие-нибудь слова еще знаешь?
- Что тебе от меня надо? Я сказал,  что я люблю тебя!
-И тут же назвал тварью. Ты, думаешь- ты занял  место Кости Савельева, самого лучшего для меня человека, и ты стал им? Ты можешь занять его должность, ты можешь перетрахать всех его баб, ты можешь лишить его всего  имущества,  денег,  машины, дома, даже лишить свободы, ты можешь даже его убить, но ты не станешь им! Понимаешь, ты не можешь стать им!  Кишка тонка. Костей Савельевым нужно родиться, нужно воспитание получить в его семье, через те трудности пройти, что он прошел! Своим умом всего достичь, а не родительскими деньгами! Его  характер нужно иметь, и к людям относиться, как к людям, потому что они люди, а не по твоему выражению «твари»!  Даже если ты будешь Генеральным директором «Белов-Системз-Россия», или даже министром или Президентом России, а он будет последним бомжом на свалке,  все женщины мира, включая меня, выберут его!
Пожарский покраснел,казалось, что сейчас его хватит удар. Завопил:
- Да я же для тебя все  делал!
- Для меня? Я просила?   
- Он сдохнет, на днях, он никогда оттуда не выйдет, я этого хочу, о, как я этого хочу! - как заклинание повторял Пожарский.
- Не сдохнет, потому что я этого не хочу!
-Я заплатил достаточно. Всем - милиции, прокуратуре, судье,  начальнику тюрьмы. Он оттуда не выйдет. Мало того, я Генеральный здесь, и буду им. Реорганизацию он затеял, фирму хотел ликвидировать. Не получилось. Не для этого я старался, Крутова убирал. Тоже денег стоило. Все продается!
Катя выключила диктофон. Это удача! Теперь только выбраться отсюда, и бежать к следователю, скорее. Она сделала шаг к двери. Но Пожарский не дал ей уйти. Он схватил ее, силой толкнул на пол, она упала. Он навалился на нее сверху. Она сопротивлялась, пыталась встать. Пожарский больно ударил ее ногой в живот. Катя согнулась,  застонала. Пожарский вошел в раж. Вскочил, начал пинать ее ногами, потом схватил за волосы,  поволок к дивану, она царапала его, пыталась кусаться, когда он остановился, что бы перевести дыхание, она опять попыталась встать. Он не дал, снова повалил ее на пол, стал рвать на ней одежду, и опять бил ногами. Катя кричала, вырывалась из рук Пожарского, но от боли и страха начала слабеть, и он уже практически взял над ней верх.

Вера заехала в офис «Белов-Системз-Россия», в отдел кадров, забрать свою трудовую книжку.  Забрав книжку, поговорив немного о том, что происходит в офисе, решила зайти к Кате. Она спустилась на второй этаж, зашла в приемную, и, не увидев Катю за столом, удивилась.  Но тут же, она услышала из кабинета Генерального жуткие  крики, и заглянула туда. Происходящее повергло ее в шок. Ей показалось, что Пожарский Катю сейчас просто убьет. «Совсем свихнулся!»- подумала Вера. Стала лихорадочно соображать, что ей делать.  Решила - нужно позвонить Сан Санычу! Достала телефон, быстро набрала его номер. Закричала в трубку:
- Сан Саныч, миленький, где Вы? Сейчас будете? Это Вера. Пожалуйста, скорее, Пожарский сейчас убьет Катю. Он совсем с ума сошел. Скорее!
Отключив телефон, и сунув его в карман, Вера бросилась к шкафу с хозяйственными принадлежностями. Открыла, стала перебирать столовые приборы, нашла большой нож. Схватила его, зажала в кулаке, побежала в кабинет. Крикнула Пожарскому:
- Немедленно отпусти ее! Я сказала, немедленно отпусти ее!
Пожарский остановился. Взглянул на Веру. Вера замахнулась на Пожарского ножом. Тот перехватил ее руку, вывернул ее,  выхватил нож, Вера вскрикнула, из ее глаз от боли  брызнули слезы. Пожарский скрутил ее руки, приставил нож к ее горлу…

Звонок Веры застал Сан Саныч на  подъезде  к офису. В услышанное он, сначала, не поверил. Потом понял, что Вера зря звонить не будет, и прибавил скорость. У офиса он был уже через минуту. Остановился, покопался  в бардачке машины, там у него был пистолет. Не настоящий, пневматический, но пистолет. Он достал его, и поспешил в офис, к кабинету Генерального.

Картина в кабинете была просто вопиющая. Пожарский держал Веру, к ее горлу был приставлен нож. И он кричал Кате, что бы та немедленно встала и подошла к нему. Катя находилась на полу, около дивана, пыталась встать и не могла. То ли от боли, то ли от шока. Она хваталась за диван, пыталась встать, но тут, же падала обратно на пол, ноги у нее подкашивались. Сан Саныч наставил пистолет на Пожарского. Сказал громко:
- Немедленно отпусти девчонку и брось нож. Я сказал, немедленно отпусти девчонку и брось нож!!
Пожарский перевел взгляд на Сан Саныча. Похоже, в голове у Пожарского совсем помутилось, взгляд его ничего не выражал. Сан Саныч сделал к нему шаг. Тот лихорадочно переводил взгляд то на Веру, то на Сан Саныча, потом на Катю. Сан Саныч сделал еще шаг. Повторил:
-  Отпусти девчонку! И брось нож!
Пожарский разжал пальцы, и  нож со звоном,  упал на пол, потом он отпустил Веру, просто толкнул ее к дивану, она упала на пол рядом с Катей. Сам он закрыл лицо руками и опустился на стоящий рядом с ним стул. Сан Саныч подошел к Пожарскому, ногой оттолкнул подальше нож, и сел на соседний стул. Достал телефон, набрал номер следователя Семенова. Сказал коротко.
- Вам следует подъехать. С постановлением на арест. Наш подозреваемый совсем сбрендил. С ножом на девчонок кидается.
Катя достала из кармана диктофон. Протянула  Сан Санычу. Тот встал, взял у нее из рук диктофон. Она прошептала:
-Он признался во всем.Я все записала.Это он Костю,и Крутова тоже.
Сан Саныч помог ей подняться. Усадил на диван. Там уже сидела Вера, и даже не   плакала, шмыгала носом. Она   тихо спросила Катю:
- Как ты?
Катя ответила:
- Я нормально, все удачно закончилось. Это счастливый конец - «Хеппи енд»!
          Следователь Семенов появился очень быстро. Минут через десять. С постановлением. Увидев на диване Катю и Веру, Пожарского в прострации, и бодрого и делового Сан Саныча, следователь не удивился. Только сказал:
- Знакомые все лица!
Обратился к девушкам, сидящим в обнимку на диване:
- Это на вас он с ножом кидался? А где нож?
Вера и Катя закивали. Вера добавила:
- Вон нож в углу валяется! А до этого он Катю избил! Я видела!
Следователь аккуратно упаковал нож в пакет.  Повернулся к Кате:
        -Это правда?Он Вас бил?Нужно вызвать врача,зафиксировать побои!
- Не нужно. Я не хочу. И так всего достаточно. Я записала на диктофон. Он признался в убийстве Крутова и в том, что засадил в тюрьму Константина Николаевича!
Вера встрепенулась, закричала:
- Так это он сделал? Я ему сейчас за это глаза выцарапаю!
Катя остановила ее:
- Не нужно. Все, хватит…
Пожарского увезли. Он не сопротивлялся. За все время, прошедшее с момента приезда следователя, он не произнес ни слова. Наверное, действительно, с головой у него стало совсем плохо.
      
Катя  сказала, что это «хеппи энд». Но все было не совсем так. Константина Савельева, главного героя  этой истории из тюрьмы так и не выпустили. Адвокат Ройзман  метался из прокуратуры в тюрьму, из тюрьмы в прокуратуру. В прокуратуре говорили, что дело в отношении  Савельева закрыто, и его должны освободить незамедлительно. В тюрьме говорили, что освободят обязательно. Но в свое время. И когда оно наступит, это свое время было непонятно. Катя звонила Ройзману каждый день, но ничего вразумительно он сказать ей не мог. Говорил, нужно ждать! Катя не понимала почему, дело же закрыто! Катя звонила несколько раз и Морозову. Но трубку брал Петухов, говорил, что обязательно передаст Александру Сергеевичу, что она звонила, ей перезвонят. Но никто не перезванивал. Катя была уверена, что Петухов ничего не передавал! Что делать не Катя, не Ройзман не знали!
 
Савельев тоже ничего не понимал. Закрыто его дело или нет? Или следствие еще ведется? Если ведется, то срок его содержания под стражей должны продлить. Это делают в суде. Но его никуда не возили. Он сидит здесь непонятно почему. И адвоката к нему не пускают! Он начинал протестовать. Но и это было бесполезно. Его отводили в штрафной изолятор, держали там пару дней, и возвращали  обратно, к его товарищам по несчастью, в камеру. Тридцатого декабря, в Катин день рождения, часов в двенадцать дня он услышал долгожданное: «Савельев, с вещами, на выход!», и не поверил своему счастью, наконец-то, его освобождают! Он взял свою куртку, встал и пошел по направлению к выходу из камеры. Он был почти счастлив, наконец-то он увидит Катю! И уже скоро, через несколько часов! И тут услышал грубое:
- Остановись, парень! С нами, почему не попрощался! И мы с тобой не попрощались!
Он повернулся к своим сокамерникам, сказал им:
- Вы, что, ребята?
Все восемь человек встали, вид у них был угрожающий. Савельев лихорадочно начал соображать. Его позвали на выход, значит очень скоро за ним придут…Через три минуты, через пять минут? Успеют его убить или покалечить за это время, и  сколько он сможет продержаться?  Рука у него не совсем зажила, нужно ее беречь, драться придется правой.  И еще он подумал, что рано  успокоился, ничего не еще кончилось. «Смерть в казенном доме» - неужели возможно?   Повторил:
- Вы, что, ребята?
Сокамерники подошли ближе, он опять услышал:
- Попрощаться с тобой хотим!
Они напали на него все сразу, он не успел среагировать, сопротивлялся сначала правой, потом пустил в ход левую, больную руку, но долго сопротивляться он не смог, упал на заплеванные плитки пола в камере. Последнее, что он почувствовал – жуткий удар ногой в спину,  по ребрам, с правой стороны, теряя сознание, услышал крики надзирателей:
 -Вы с ума сошли, его убили, врача, скорее врача! Он умер!
      Он успел подумать: «Вот и проверил, благосклонна судьба ко мне или нет, оказалось - нет! И умру я в Катин день рождения! Только не это!».
 
  Катя   свой день рождения в этом году  не отмечала. И никто не настаивал. Все понимали ее состояние. И все были с ней согласны - вернется Константин Николаевич,  отметят все сразу! Катю поздравили коллеги, и она поехала с работы домой. Дома она  была уже около двенадцати дня. Расположилась на диване, в рубашке Константина, и стала думать о нем. Вспоминала, как они смешно  познакомились, в прошлом году, и то, что было в ее день рождения, год назад! Они тогда оба поняли, что, по всей видимости, предназначены друг другу, только она потом несколько месяцев еще сопротивлялась. Сейчас она думала, что не нужно было этого делать, глупая она! Им так хорошо  вместе, и столько месяцев они упустили! Это она, со своими дурацкими комплексами  все твердила, что у него семья! Действительно глупая! И, скорее всего, «ведунья» ошиблась. Не умрет Костя в казенном доме. Они скоро увидятся! Она это знала…
И тут вдруг она почувствовала, как очень тонкая игла кольнула ее в сердце. Боль была нестерпимая. Она даже вздрогнула. Ей стало страшно. Ее осенила ужасная мысль - Костя умер. Вот в эту самую минуту человек, которого она любила больше жизни, умер! Она боялась дышать, отгоняла от себя страшные мысли - нет, этого не может быть, она сумасшедшая паникерша! Она закрыла глаза, увидела какое-то темное помещение, людей в белых халатах, Константина на полу. Ему, кажется, делали искусственное дыхание. Она даже слышала слова «остановка сердца» и «болевой шок»! Она зашептала, обращаясь к нему: «Нет, ты не можешь умереть! Нет, пожалуйста, нет! Нет,  ты не можешь меня оставить, что я буду делать без тебя?  Я тоже умру…». 

Константин начал приходить в себя, он понял, что его пытаются реанимировать, и он тоже слышал слова «остановка сердца» и «болевой шок», и еще, он вдруг  увидел Катю, с ногами на диване, в его рубашке, и заметил ужас у нее в глазах, он даже услышал ее голос, она обращалась к нему: «Нет, пожалуйста, нет!», она  его просила не умирать, не хотела его смерти! Он и сам не хотел умирать, понимал - он должен вернуться! Он не может не вернуться. Но дышать он тоже не мог! Из последних сил он пытался сопротивляться, у него  получалось, но с великим трудом! Как будто в воздухе не было кислорода, или он был  под водой, но вот вздохнуть ему, все же, удалось! С трудом, но удалось. Он услышал слова:
- Он приходит в себя! Ну, слава богу!
  Константин подумал: «Кто это говорит? Какой-то высокий офицерский чин. Начальник тюрьмы? Что, все так испугались за меня? Испугались моей смерти?».  Офицерский чин продолжал:
- Не умрет, точно? Если умрет, я вас на куски разрежу и собакам скормлю, почему не уследили?
Офицерскому чину отвечал  врач в белом халате:
- Не должен умереть, с недельку в лазарете полежит, как новенький будет! Здоровый он вон какой, как лось, и сильный, оклемается.
Офицерский чин спрашивал Савельева:
- Ну, ты как, встать можешь?   
Савельев кивал, с помощью врача и еще каких-то офицеров попытался подняться. Это оказалось проблематичным. Врач и один из офицеров с трудом подняли его, повели прочь из камеры. А он думал, как ему Катюше передать, что он жив? Как она поймет, что он жив?

Катя была в шоке, в ступоре.  Ее любимый умер. Это произошло, это случилось, она это видела. И ее Любовь его не спасла. Но может быть это не правда, ей все показалось, приснилось? А, если, правда? «Ведунья» обещала «смерть в казенном доме», вот   и смерть!  Катя набрала номер телефона Ройзмана. Заплакала в трубку:
- Лев Рубенович, извините меня, понимаю, что то, что я сейчас скажу, бред, но я  думаю, что Константин умер! Я это  почувствовала!
- Катя, что Вы говорите, откуда Вы знаете? – Ройзман ей не поверил.
- Я почувствовала его смерть! И видела!
- Катя, этого не может быть!
Ройзман пытался ее уговорить, убеждал -  все что она видела не могло быть на самом дел, ей показалось, приснилось - но сам понимал, что очень даже может, на сто процентов может! Попытки убить Костю уже были, почему им не увенчаться успехом? Катя продолжала:
- Это я виновата!
- С чего Вы взяли?
- Я разозлила Морозова…
- Что Вы несете, Катя! Вы видели его всего один раз, и насколько я знаю, после Вашей встречи все закрутилось!
- Нет, я не рассказывала Вам. Я ездила с ним в Сочи! И там он… Ну в общем… Я ему отказала… Он хотел даже меня убить…
- Катя, что Вы наделали, Вы не знаете какой это страшный человек! Почему Вы мне не рассказали? Зачем туда поехали! И если, все, что Вы сказали, правда, это могло повлиять на судьбу Константина  негативно!
-   Я убила его, о боже я убила его!
- Катя, что Вы говорите, Вы же, точно не знаете, умер он или нет!
- Если он умер, я не смогу жить!
- Катя, не смейте так думать! Вот что решим, Вы позвоните Морозову, узнаете у него!
-Я не могу, он не хочет со мной разговаривать. Трубку берет Петухов, смеется надо мной!
- Позвоните Морозову на мобильный!
- Я номера не знаю…
- Я Вам скажу номер, я знаю!
- А, что  я ему скажу, откуда я знаю этот номер?
- Скажите, что он сам Вам дал, только запамятовал!
Катя согласилась, записала номер. Тяжело вздохнула, набрала только, что записанный номер, услышит недовольный голос Морозова:
- Кто это? Говорите те же, кто это?
-Александр Сергеевич, извините меня бога ради, это Катя Дружинина, Екатерина Юрьевна. Знакомая Константина Николаевича Савельева. Вы не знаете, что с ним? Дело почти месяц назад закрыто, а его из тюрьмы почему-то не выпустили! Вы не знаете, почему?
Морозов возмутился:
- Как не выпустили? Должны были выпустить…
- Александр Сергеевич, если он в тюрьме должен быть, если дело не закрыто, что поделаешь! Но к нему адвоката не пускают, информации о нем, нет,  ни какой… Мы не знаем, жив он или нет…
- Екатерина Юрьевна, давайте так, я Вам перезвоню через пару минут. Уточню, и перезвоню. По  номеру, что определился, можно?
- Да, конечно…

Морозов отключил свой мобильный, на секунду задумался. Попытался вспомнить давал он номер мобильного телефона  Кате или нет. Но вспомнить не смог. Может быть, и давал.  Потом позвал Петухова. Тот вошел, и Морозов набросился на него:
- Ты, что сволочь, делаешь?
- Александр Сергеевич, а что случилось-то? – Петухов попытался отшутиться, но Морозов негодовал:
- Я тебе говорил этого страдальца, Савельева выпустить? Почему он не свободе? Он жив? Если он умер,  пойдешь в ту камеру, где Савельев сидел, я сам лично тебя твоим сокамерникам закажу, урод! Ты, что распоряжаешься, как хозяин? Власть почувствовал? Кем ты себя возомнил? Мной? Немедленно, у тебя пять минут, узнай, что с Савельевым, когда он сможет выйти, хорошо бы сегодня! Пошел прочь!
 Петухов вышел.   В таком виде он Морозова  видел не часто. Стал прикидывать, что с ним, с Петуховым после этого может быть? А, что там с Савельевым? Ведь сегодня должны были выпустить! Он все рассчитал. В день рождения этой самой Екатерины Юрьевны, пассии его шефа. Он сел за свой стол, достал мобильный телефон. Набрал сначала один номер, дождался соединения, задал пару вопросов, выслушал, что ему ответили,  потом набрал другой номер, опять задал пару  вопросов. И то, что ему сообщили, его крайне не порадовало. Он задумался, вздохнул. Была, не была. Встал, пошел на доклад к шефу. Морозов поднял на него глаза от бумаг. Потребовал ответа:
- Узнал?
- Да.
- Говори.
- Его избили. Была остановка сердца. Сейчас вроде в норме. Я с начальником тюрьмы говорил и с врачом. Выйти сможет дней через пять.
- Почему его избили? Ты обещал, что его не тронут!
- Так получилось, его уже выпускать должны были, но его сокамерники на него набросились... От болевого шока произошла остановка сердца. Но реанимировали.
- Он точно не умрет?
- Врач говорит, точно. И молодой он, сильный, здоровый как лось, рост метр девяносто, сто килограммов весит, или даже больше, я,  же его видел. Почему он умереть должен?
- Вот такие молодые, здоровые, сильные легко умирают. Соедини меня с врачом!
Петухов соединил.  Морозов пару минут поговорил с врачом. Тот подтвердил, что опасности для здоровья Савельева нет. Ему намного лучше. Сломаны два ребра, и вывих руки. Да была остановка сердца, но очень кратковременная, дней через пять его выпустят. Сейчас он в одиночной камере, завтра переведут в лазарет. Морозов сам набрал номер телефона Кати. Та схватила трубку сразу, после первого звонка, услышала в трубке голос Морозова:
- Екатерина Юрьевна, это Морозов. Ваш знакомый в порядке. Да он действительно болел, но сейчас в порядке. Дней через пять выйдет. Ждите. Вас с днем рождения и наступающим Новым годом! Желаю вам всего хорошего!
- Спасибо, спасибо огромное. Вас тоже с Наступающим.
Но Морозов уже положил трубку.  Посмотрел на Петухова, и сквозь зубы процедил:
- Вот, что сволочь, если еще раз, без моего ведома, что-либо сделаешь, живьем закопаю. Мерзавец. Врать из-за тебя влюбленной женщине приходиться. Пошел прочь! Сегодня мне на глаза не попадайся!
Петухов вышел. Сел, задумался. Вроде на этот раз обошлось. Только бы этот Савельев не окочурился.

Савельев оказался в одиночной камере. Ему сделали несколько уколов, один из них обездоливающий. Перебинтовали грудь, подтвердили, сломано два ребра. Эластичным бинтом завязали левую руку. Он лег на узкую койку, укрылся курткой, закрыл глаза и задумался. Сердце у него не болело. Правда была остановка? Скорей всего да. И еще он видел Катю. Он точно был в Катиной квартире, и видел Катю. Именно в тот момент, когда у него остановилось сердце.  Как говорят, в момент смерти душа отделяется от тела, и летит в то место, которое для человека дорого. Вот его душа и побывала в Катиной квартире.   Он не умер, остался жив. И спасла его именно Катина любовь. Она не хотела его смерти. Она просила его не умирать. И он не умер. Любовь победила смерть. Вот и доказательство.  Но, как ей сообщить, что он жив? Савельев сел, попытался сосредоточиться. У него не получалось. Стал просить: «Ну, пожалуйста,  услышь меня! Катюша, услышь!». Потом подумал, что Ройзман говорил ему, Катя жить без него не будет… Он и сам это знал, без Ройзмана, взмолился: «Господи,  скажите ей кто-нибудь, что я жив!».

Катя перезвонила Ройзману, рассказала о разговоре с Морозовым. Морозов ее убедил, что Костя жив, и дней через пять его выпустят. Да, он болел, но сейчас в порядке. Ройзман опять начал успокаивать Катю, говорить, что он был уверен, с Константином все в порядке! А сам думал, что не в чем он не уверен. С Константином может быть все, что угодно. Но обещал Морозов, что Савельев выйдет дней через пять, значит выйдет! Катя немного успокоилась, решила для себя,  что если через пять дней Кости с ней не будет, она опять позвонит Морозову. И если тот скажет, что Кости в живых нет, для нее будет вопрос решен.

  Вечером к Савельеву зашел начальник тюрьмы, лично. Стал спрашивать, как он себя чувствует, не хочет ли в лазарет? Савельев не хотел. Чувствовал себя терпимо. Еще действовали обезболивающие лекарства. Савельев спросил, когда он сможет  выйти? Начальник тюрьмы ответил, что сможет выйти хоть завтра, если будет себя хорошо чувствовать. Савельев потребовал - он хочет выйти завтра, и Новый год встретить не здесь! Начальник тюрьмы согласился - хорошо, он выйдет завтра, спросил - ему, что-нибудь еще нужно? Савельев потребовал сигареты. Начальник отдал ему почти полную пачку дешевых сигарет и зажигалку, развернулся и ушел. Савельев с удовольствием закурил. И стал думать, что завтра он отсюда выйдет. И возвращаться сюда он не намерен! Ему принесли ужин. Вполне сносный. Картошку с тушенкой, кусок хлеба и кружку сладкого чая. Есть он не хотел, но поел. А чай выпил с удовольствием, во-первых хотел пить, во-вторых чай был сладкий, а сладкого он не видел очень давно. Он поел, выкурил еще одну сигарету, и лег спать с мыслью, что завтра его уже здесь не будет. 
Но утром он понял, что погорячился. Чувствовал он себя припаршиво. Действие лекарств прекратилось. Грудь и спина болели нестерпимо. Голова кружилась. Но он с трудом встал, пошатываясь подошел к небольшой раковине в углу камеры, над раковиной в стену был вмонтирован осколок зеркала. В этом осколке зеркала себя он не узнал. Вид у него был абсолютно больной, цвет лица землистый, темные круги под глазами. Умылся холодной водой. Стало полегче. Туалетных принадлежностей у него не было. Даже расчески. Пятерней пригладил всклокоченные волосы, потер ладонью небритые щеки, подумал: «Ладно, обойдемся и так!». Пришел врач, стал спрашивать, как он себя чувствует. Савельев сказал, что нормально. Немного болит спина. Врач померил ему давление. Пониженное. Дал обезболивающую таблетку. Предложил перейти в лазарет. Савельев возмутился - начальник тюрьмы вчера обещал, что его отпустят, и он поедет домой! Врач стал уговаривать Савельева - ему нельзя сейчас никуда ехать, ему лежать нужно! Но Савельев наотрез отказался. Он хочет выйти отсюда и немедленно. Врач позвал дежурного офицера. Тот отреагировал равнодушно – хочет идти, пусть идет. Им все равно. Если  помрет, то вне стен тюрьмы. Претензий к ним не будет! Савельев обрадовался–он скоро будет свободен!
Дежурный офицер повел его к выходу. У выхода ему дали какие-то бумаги. Он расписался. Принесли  вещи, отобранные при аресте: телефон, который не работал, сел аккумулятор, бумажник с документами (паспорта, российский и зарубежный на месте, документы на машину тоже, банковские карточки тоже ), а вот денег всего сто восемьдесят рублей (было раз в сто больше), ключи – от Катиной квартиры и от его дома, а его фирменной золотой зажигалки не было. Он сказал об этом. Его спросили, что она вправду была из чистого золота? Он ответил – да была из чистого золота, ему подарили коллеги на тридцать пять лет. Нет, в описи вещей, им подписанной никакой золотой зажигалки нет, если хочет,  он может написать жалобу. Савельев помотал головой - он не будет писать жалобу, хрен с ней с зажигалкой, он хочет уйти отсюда поскорее. Спросил,   может ли он идти? Дежурный пожал плечами – да, может. Костя прошел через турникет, открыл дверь на улицу. Его   окликнул  прапорщик, стоящий у турникета:
- Ты, что, так и пойдешь на улицу? Там десять градусов мороза!
Савельев застегнул верхнюю пуговицу рубашки, на легкой кожаной куртке, в которую был одет, тоже до конца застегнул молнию и поднял воротник. Поглядел на свои ноги. Обут он был в тряпочные кроссовки.     Ответил прапорщику:
- Не страшно. Дойду до дома. Мне на метро, а там почти рядом.
- Да ты позвони. Пусть за тобой приедут.
Савельев спросил:
- А можно?
- Вот телефон… – охранник указал на обшарпанный телефонный аппарат, стоящий на тумбочке у турникета.  Костя подошел к телефонному аппарату, стал набирать домашний номер Кати, набрал, пару минут послушал длинные гудки, Кати дома не было.  Набрал номер телефона в  офисе. И там к телефону тоже никто не подошел. Константин спросил у прапорщика, может  ли он позвонить на мобильный телефон. Прапорщик кивнул.  Константин набрал номер мобильного телефона Кати, ее мобильный телефон был выключен.  Прапорщик спросил:
        -Не дозвонился?Что,у тебя никого нет?Жены,матери,друга, адвоката?
        - Телефон жены не отвечает. Не мобильный, не домашний, в офисе, по всей видимости, никого нет. Номер телефона друга я не помню, адвоката тоже. Номера были записаны в мобильном телефоне, а он не работает. А мать моя за границей живет. Я пойду?
Прапорщик пожал плечами. Мол, иди, тебе решать. Савельев вышел на улицу. Холода сначала он не почувствовал. Но потом, пройдя несколько шагов, понял, что холод могильный. Он достал сигарету из пачки, которую дал ему еще вчера начальник тюрьмы,  увидел, что сигарет у него осталось штуки три. Закурил, стало теплее. Быстро пошел вдоль по улице, обратил внимание, что под ногами, на тротуаре – жуткая жижа из снега и грязи. Ноги моментально стали мокрыми насквозь. Но на это он внимания не обращал. У него было только одно желание -  уйти подальше от того страшного заведения, в котором он пребывал последние три месяца. Засунул руки поглубже в карманы, поежился, подумал -  ерунда, дойдет. Прошел несколько метров вдоль улицы, заметил табличку на доме, мимо которого проходил, подумал: «Так, какая это улица – Новослободская? Стало быть, скоро должна быть станция метро «Новослободская», если я точно помню…». Увидел подземный переход с красной буквой «М»,  спустился, оказалось, что это совсем не станция «Новослободская», а   «Менделеевская». Он о такой станции отродясь не слышал. Не знал он такой станции. Он не был в метро лет десять, да и раньше пользовался метро нечасто. Двадцать лет за рулем. Он вошел на станцию, и остановился в недоумении, понял - он не представляет, как  пройти через турникет. Припомнил - раньше пяточки были для прохода, потом жетоны, теперь оказались билеты. Обратился в кассу, купил билет. Ему выдали карточку из толстого картона. Он подошел к турникету. Стоял и думал: «Как этой карточкой пользоваться? Где ее пробивать?». Он несколько минут простоял у турникета, крутил в руках  карточку. Пожилая женщина, одна из пассажирок,  эти несколько минут,  наблюдала за ним. Потом спросила:
- Милок, ты не здешний?
- Не здешний.
- С юга откуда-то приехал? Больно легко одет…
- Можно сказать с юга…
- Ты приложи карточку вот к этому  желтому кругу…
Савельев приложил, и смог пройти через турникет.  Спустился на эскалаторе к поездам. Опять оказался в тупике -    куда ему ехать? И как? Он не представлял себе. Он даже не знал  вблизи  какой станции   метро живет Катя… Та же пожилая женщина опять подошла к нему. Видно он ей чем-то приглянулся, спросила:
- Как ехать не знаешь?
- Да, не знаю.
- А куда тебе нужно?
-Моя знакомая девушка живет,по-моему, в Перово. Точно не помню!
- Так тебе нужна станция  метро «Перово».
- А где это?
- Ты первый раз в метро что ли? Откуда же ты приехал?
- Откуда я приехал,  там метро нет…
- Так иди сейчас на переход, вон туда, перейдешь на «Новослободскую», это Кольцевая линия. Там посмотришь в какую сторону тебе нужно ехать, а ехать тебе нужно до«Таганской», доедешь до «Таганской»,  перейдешь на станцию «Марксистская», доедешь до своего «Перово»…-женщина указала рукой на переход в конце вестибюля. 
Про станцию «Таганская» он слышал, а вот какая-то диковинная «Марксистская» его удивила. Почему у станции такое название?  «Менделеевская»понятно, в честь химика Менделеева, а «Марксистская», жуткое название какое,  что,  в честь Маркса? Кто ее так назвал,  когда и почему? Он перешел по переходу на станцию «Новослободская», нашел поезда, следующие в сторону «Таганской»,  сел в вагон, поехал…Народу в вагоне было много. Сидячие места все заняты. Он прислонился к двери, противоположной  входу в вагон. И тут у него закружилась голова, потемнело в глазах, и он сполз вниз, и сел на грязный пол вагона. Ему помогли встать, уступили место. Он поблагодарил, садиться не стал, вышел из вагона на ближайшей станции, там сел на лавочку. Сидел и думал, что тюремный врач был прав, не стоило ему никуда ехать, ему действительно нужно лежать, но он  просто обязан доехать, сейчас немного посидит здесь, отдохнет, и поедет дальше.

Новый год лучшая часть сотрудников офиса «Белов-Системз-Россия» решила отмечать на даче у Веры. Вера уговорила Катю приехать, убедила -  Константина Николаевича обещали выпустить только через пять дней, почему эти пять дней Катя должна дома сидеть? Катя скрепя сердцем согласилась.  Заказали автобус. И в двенадцать часов дня этот автобус должен был отвезти сотрудников на Верину дачу. Катя приехала в офис к десяти часам утра. Нужно  упаковать продукты, напитки. Все было куплено и подготовлено  заранее.  Катя вышла из дома в девять, и естественно когда ей домой по телефону звонил Константин, она не слышала. А в офисе телефоны не работали. Вера позвонила на телефонную станцию, ее предупредили - обрыв на линии. И то, что телефоны в офисе не работали, никого сильно не расстроило.  У всех есть мобильные телефоны, а с деловыми предложениями никто звонить тридцать первого декабря не будет. Катя также не обратила внимания, что в сумке ее мобильный телефон случайно отключился…

В то же утро, тридцать первого декабря, Петухов вез Морозова на его дачу. Петухов думал свою невеселую думу - вот опять, который год подряд, они встречают Новый год вдвоем, на даче Морозова, как два голубых. Почему нельзя дам пригласить или друзей? Морозов говорит, что не любит шума и общества. А он, Петухов, наоборот, и шум, и общество друзей и  дам ой как любит, почему он идет на поводу у своего шефа? А попробуй, возрази… И так с этим Савельевым провинился…У Петухова зазвонил мобильный телефон. Он нажал кнопку приема,  поднес телефон к уху, внимательно слушал, что ему говорят, потом отключил. Обернулся к Морозову:
-Александр Сергеевич, тут сообщили, наш подопечный, Савельев, покинул гостеприимные стены Бутырской тюрьмы, и направился к метро.  Попал на станцию «Менделеевская», там он интересовался, как ему проехать в «Перово»… Бедняга, было впечатление, что он в метро первый раз в жизни, пользоваться метро не умеет…
- Я тоже не знаю, как ехать в «Перово», и не умею пользоваться метро. А Екатерина Юрьевна знает, что он едет к ней?
- Откуда я знаю…
- Позвони, скажи ей…
- Почему я?
- Немедленно звони… - Морозов начал закипать.
Петухов остановил машину, набрал на своем мобильном телефоне  домашний номер Кати, пару секунд послушал гудки, отключил телефон. Потом набрал номер ее мобильного телефона, и опять слушал гудки, и опять отключил телефон, набрал номер ее рабочего телефона, и опять  слушал долгие гудки, потом сказал Морозову:
- Не отвечает.
- Позвони на телефонную станцию.
Петухов позвонил. Выслушал, что ему сказали. Доложил Морозову:
- Дома у нее телефон исправен. В офисе – обрыв на линии. Из офиса звонили на станцию по мобильному, делали заявку на ремонт.
Морозов предложил:
- Поехали к ней в офис. Я думаю, она там.
- Александр Сергеевич, зачем? Нам еще в магазин, там такие очереди к обеду будут. Поехали на дачу, а? Еще шашлык мариновать…
-Петухов, если будешь со мной спорить, я тебя из машины высажу, без тебя до дачи доберусь, ты пешком пойдешь, на все четыре стороны!
Петухов промолчал, развернул машину и поехал на Полянку. Не доезжая до офиса, остановился, бросил Морозову, что он сейчас, побежал к ларьку, торгующему цветами. Купил самый шикарный букет. Морозов подумал: «Молодец, моя школа, может быть из парня и будет толк…».

В это время Катя в своем кабинете, в офисе «Белов-Системз-Россия», складывала в большую коробку банки с соленьями, заворачивая каждую банку в бумагу,  и когда открылась дверь кабинета, и на пороге возник Петухов с громадным букетом, она,  почему то, совсем не удивилась, сказала ему:
- Здравствуйте, Алексей Иванович!
- Здравствуйте, Екатерина Юрьевна! – отозвался Петухов.
Катя спросила:
- И что Вы хотите от меня?
- Извините, хочу поздравить Вас с Днем рождения и Новым Годом!
- Вы за этим приехали?
- Я звонил Вам, но дома Вас нет, мобильный отключен, а в офисе телефон не работает.
- Да, телефон не работает. А мобильный, - она полезла в сумку, достала мобильный, - Действительно выключен…
- Екатерина Юрьевна, я вот, что еще хочу… - Петухов достал из внутреннего  кармана пиджака конверт, протянул Кате, - Возьмите, это Ваши деньги, семь тысяч долларов, я не должен был их брать, возьмите!
Катя взяла у него конверт, бросила  в сумку.  Ответила ему:
- Спасибо, Алексей Иванович… Еще, что-то?
- Да, Ваш муж…
Катя не поняла:
- Какой муж?
- Ну, гражданский муж, или если хотите  знакомый,  любимый человек - Савельев Константин Николаевич, он, наверное, уже у Вас дома, если у него конечно ключи есть, от Вашей квартиры…
Катя переспросила:
- Ключи? Да, ключи у него есть… Какие ключи? Что Вы сказали?
Он повторил:
- Савельев Константин Николаевич, его отпустили, он у Вас дома…У Вас телефон не работает…
Тут до Кати, наконец, дошло, зачем к ней в офис приехал Петухов, она закричала:
- Что Вы мне столько времени ерунду какую-то говорите, его,  правда, отпустили?
- Правда, правда… - Петухов закивал. – Ну, все, я пошел, всего Вам хорошего. С Новым годом!
Он положил букет на ближайший к нему стол, быстро вышел. Катя стояла как в ступоре. Потом поняла - Костя у нее дома! Он свободен!
 Петухов вышел из офиса «Белов-Системз-Россия», сел в машину к ожидающему его там Морозову. Тот спросил, все ли в порядке, Петухов ответил, что все отлично. Завел двигатель, машина тронулась. Петухов опять  подумал: «С кем и как встретишь Новый год, с тем и так его и проведешь! Весь следующий год я проведу вдвоем с Александром Сергеевич Морозовым, бобылем, что совсем невесело! А вот многоуважаемая Екатерина Юрьевна встретит этот Новый год со своим любимым мужчиной, хоть кому-то везет! ».
Савельев наконец-то доехал до станции метро  «Перово». Поднялся по лестнице, вышел из метро на улицу, огляделся. Понял - да, теперь он найдет Катин дом, сориентируется. Пока он шел до Катиного дома, у него два раза проверили документы, не вызывал он доверия у милиционеров, своим внешним видом опасение внушал! Вошел в подъезд, поднялся по лестнице. Достал из кармана ключи от Катиной квартиры, открыл входную дверь, вошел в прихожую, захлопнул за собой дверь. В квартире было тихо, тепло, и пусто. Он поднял трубку телефонного аппарата, стоящего в прихожей, услышал гудки, телефон работал. Подумал - уже хорошо, потом он поищет  Катину телефонную книжку, позвонит Сан Санычу и Ройзману. Но потом, не сейчас. И еще он подумал,  интересно,  где Катя?  Поехала куда-то отмечать Новый год? Вполне возможно. Но когда-нибудь она вернется, может быть через день, через два. И телефон мобильный  включит. А он ее здесь подождет. Прямо в прихожей он  стянул с себя промокшую грязную пропахшую тюрьмой одежду, свалил ее в кучу, пошел в ванную. Ему нужно было принять душ, срочно!
Включил горячую воду, самую горячую, без добавления холодной, намыливался раз пять, ожесточенно тер себя мочалкой, вылил полбутылки шампуня, и целую бутылку геля для душа, и все равно ему казалось, что он отмылся недостаточно чисто…Потом он побрился, почистил зубы. Обратил внимание, что Катя его, по всей видимости, все-таки ждала. Его туалетные принадлежности тщательно разложены на полочке в ванной, здесь же стоит флакон его  любимого одеколона, которым он  от души полился. Он вытер запотевшее зеркало, взял с полочки расческу, начал причесывать свои густые волосы, и ужаснулся, заметив, сколько у него в волосах появилось седины. Раньше ему казалось, что седых волос у него много, а теперь что говорить!  Да, этот эпизод его жизни не прошел для него даром. Обидно, но ничего, он привыкнет.  Пока он был в ванной, он слышал, что звонил телефон. У него мелькнула мысль,   интересно, кто это мог звонить, Катя? Потом он успокоился, решил - если очень  нужно, перезвонят. Савельев втерся большим пушистым полотенцем, вышел из ванной. В прихожей распахнул шкаф, достал свою одежду (аккуратно сложенную на полках), начал одеваться, натянул джинсы, майку, сверху фланелевую рубашку.  Одеваясь, обратил внимание, что он похудел.  И похудел намного. Килограммов на десять, если не на пятнадцать. При том, что до тюрьмы, он весил сто килограммов с хвостиком, для него это было  совсем неплохо. Хоть какой-то позитивный момент.
 В прихожей он нашел свои тапочки. Они стояли на обычном месте, под вешалкой. Убедился - Катя его точно ждала.  Он собрал в мешок для мусора грязные, мокрые вещи, брошенные им в коридоре, вынес этот мешок в мусоропровод. Вернулся в квартиру, прошел на кухню, с мыслями, что ему, наверное, нужно поесть и выпить обезболивающую таблетку. Он открыл холодильник. Подумал: «Ну, что сказать, Катюша, у тебя в холодильнике мышь повесилась!». В холодильнике действительно было не густо. Пара яиц, три зеленые сосиски, высохшая корочка сыра, немного масла, полпачки печенья. И все. Достал печенье. Включил чайник. Распахнул шкафчик, где Катя хранила кофе. Увидел банку с растворимым кофе, открыл – кофе было немного, примерно четверть банки. Рядом стояла сахарница, слава богу, полная сахара. Он обрадовался, наконец, после долгого перерыва, он выпьет сладкий кофе! Но сначала решил поискать обезболивающие таблетки. Нашел коробку с лекарствами, посмотрел, что есть, увидел  «Пенталгин». Решил - подойдет. Выпил сразу две таблетки. И еще, у  Катиного дома, в ларьке, на все оставшиеся у него деньги он купил несколько пачек дешевых сигарет, чтобы  хватило на первое время. Он закурил сигарету, и стал ждать, пока закипит чайник…

 Катя включила мобильный телефон, лихорадочно стала набирать свой домашний номер. Телефон не отвечал, шли длинные гудки. Подумала  - Костя  еще не доехал до ее дома, или не слышит звонок? Может быть  он в ванной? Побежала на второй этаж к Вере с вопросом:
- Вера,  что, городской телефон  не работает?
- Да, обрыв на линии, я заявку сделала!
- Вера, тот человек, с букетом, он мне сейчас сказал, что Костю освободили, он скоро будет у меня дома! Вера, я побежала домой!
Вера остановила ее:
-Катюш, подожди, у тебя продукты дома есть? Я тебе  соберу пакет с собой!
- Только быстрее, и не много, что бы я донесла!
-Давай такси вызовем?–предложила Вера, Катя стала отказываться:
- Когда оно приедет! Поймаю машину. Я  одеваюсь, и домой!
Через минуту Катя с большим пакетом, стоящим на земле у ее ног, ловила машину. Машина она поймала очень скоро, но водитель предупредил - пробки страшные, когда доедут, неизвестно! Катя села в машину, опять  на мобильном телефоне начала набирать свой домашний номер…

Савельев дождался пока закипит чайник, заварил себе крепкий кофе, положил в чашку с кофе побольше сахару, начал пить кофе маленькими глотками, в прикуску с печеньем.  Пил, и чувствовал, что ему становиться лучше. Голова уже не кружиться,  грудь и спина болели меньше. Руку он эластичным бинтом перевязал хорошо, а вот сломанные ребра перебинтовать ему в одиночку было сложно. Нужна  помощь кого-то еще. Так же в ванной он заметил, что на спине у него просто ужасающий синяк, и он все увеличивался. Тюремный врач ему сказал, что ушиб очень сильный, и спину нужно мазать специальной мазью от ушибов, но такой мази в Катиной аптечке он не нашел. Он думал - если Катя не появится через день или два, придется звонить Сан Санычу, и просить привести еду и лекарства.

Катя ехала в машине, и набирала на мобильном телефоне свой домашний номер, ошибалась, набирала снова. Наконец у нее получилось, и она услышала длинные гудки…

Телефон зазвонил, Константин предположил, что, скорее всего  ему звонит Катя!  Встал с табуретки, на которой он расположился на кухне, пошел к телефону в прихожей, снял трубку, и сказал свое обычное негромкое короткое «Да», не «Алло», не «Вас слушают», а тихое короткое «Да». Катя, услышав его голос,  от радости чуть не сошла с ума, закричала в трубку:
- Костя, любимый, это я! Ты только, пожалуйста, никуда не уходи, я сейчас буду, я через полчаса буду, я тебя умоляю, не уходи не куда…
И услышала в ответ его спокойный голос:
- Катюш, а я никуда в принципе и не собираюсь…
- Я сейчас буду…
- Я жду…
Катя отключила телефон. По ее щекам текли слезы. Водитель покосился на нее, спросил:
- Муж?
- Муж…
- Поссорились что ли?
- Нет, мы не ссорились, но его три месяца дома не было. Вернулся…
- Вернулся! Да к такой женщине, как Вы, с того света, из рая вернуться можно!
- Он с того света и вернулся, только далеко не из рая…
-  Вот, что девушка, я вижу, Вы торопитесь,  езжайте-ка лучше на метро, так мужа скорее увидите, а то меня совесть мучает, я же вижу,  как Вы страдаете! А то мы с Вами часа три по пробкам простоим…
Он затормозил рядом с «Павелецкой». Катя побежала в метро.

Выпив кофе, и перейдя из кухни в комнату, Савельев опять подумал, что Катя его действительно ждала. Все его вещи были аккуратно разложены. Он увидел свои записные книжки, визитницы с визитными карточками, еженедельники. Обратил внимание, что книги его отца, которые он забрал из Переделкино аккуратно подклеены, расставлены на полках, забавные фигурки тоже. А вот и альбомы с фотографиями. Он пролистал их быстро. Все фотографии разложены по датам. Такое могла сделать только очень любящая женщина, его  Катюша!
Савельев устроился поудобней на диване, положил под ноющую спину подушку, вытянул ноги и приготовился ждать Катю. Подумал - нужно позвонить матери в Тель-Авив, сказать, что он жив-здоров, и с ним все в порядке. Стал вспоминать  ее израильский номер телефона. Вспомнил, но это ему удалось с трудом. Пододвинул к себе параллельный телефонный аппарат, который стоял на полу у дивана, набрал номер. Ему очень хотелось, что бы к телефону подошла его мать. Объясняться с многочисленными родственниками просто не было сил. Его желание исполнилось. Трубку взяла мать.
Мать естественно начала его расспрашивать, где он столько времени был, почему не звонил, она нервничала. Звонила ему в офис. Милая девушка Вера всегда ей очень хорошо отвечала, ее успокаивала. Потом вместо Верочки с ней разговаривала Катюша, тоже очень хорошая девушка. Какие у него сотрудники милые. Савельев подтвердил – да, милые. Мать сказала, что звонила ему домой, но Светланы дома не было, а с домработницей она разговаривать не стала. Константин понял, что ему нужно признаться. Он сказал матери, что дома уже давно не живет, и со Светланой он разводится. Мать ужаснулась, как разводиться, опять? Он возразил - почему опять, последний раз он разводился почти десять лет назад. Мать спросила - а как же Дашенька? Он ответил - Дашенька сейчас с женой своего деда, на Кипре. Это очень хорошая женщина, Даше там хорошо. Мать не верила. Он подтвердил, что точно знает, он уверен, ей там хорошо. Мать спросила - почему у него такой голос? Он ответил - нормальный голос.  Мать допытывалась – она точно знает, что-то случилось,  не болеет ли он, может быть простыл? Он ответил - не болеет, не простыл, и выдал свои планы - скорее всего, он скоро женится, на Катюше, да, на той самой, он ее любит, и она его.
Попросил мать передать поздравления с праздником всем родственникам, мать стала уговаривать его поговорить с родственниками. Он с трудом отвертелся – нет, он говорить ни с кем из родственников не будет, он не может, он не из дома звонит.  Мать ему не верила, чувствовала, с ним что-то произошло, просила ее не огорчать, она все праздники будет думать, что с ним что-то не так. Он уверял -  с ним точно все нормально,  с ним все хорошо, он позвонит завтра или послезавтра, мобильный телефон у него пока не работает, сломался, как починит, или новый купит, позвонит обязательно…
Константин положил трубку. Облегченно вздохнул. Одно дело сделано. Откинулся на спинку дивана, и, как ему показалось, задремал. Проснулся от того, что щелкнул замок входной двери. Он встал, подошел к двери, ведущей из комнаты в коридор. Входная дверь распахнулась. Это Катя…

Катя, наконец, добралась до своего дома, втащила тяжеленный пакет с продуктами, собранный для нее и Кости Верой на четвертый этаж,  открыла входную дверь, вошла в темную прихожую, бросила на пол пакет,  обернулась, и в дверном проеме  комнаты увидела знакомую высокую фигуру. Это был ее Костя. Скинула на пол дубленку, бросилась к нему. Он поймал ее, прижал к себе, начал покрывать поцелуями ее лицо. У нее потемнело в глазах, и она почувствовала, что пол уходит у нее из под ног…Как сквозь вату она слышала его голос:
- Катя, Катюша, не падай, не теряй сознание, пожалуйста, не теряй сознание!  Катя, прошу тебя, не падай. Я не смогу тебя удержать. Но, что же, с тобой? У меня болит спина, я не могу тебя держать…
  Катя слышала слова Константина, и думала:  «Что он говорит? Что  у него со спиной?». Она пыталась сосредоточиться, но на ногах устоять все же не смогла, и продолжала падать. Он подхватил ее, и тут же его спину пронзила острая боль, он закусил губу, что бы, не застонать. Она заметила, что ему плохо. Сознание начало к ней возвращаться. Она уже не падала, стояла на ногах, держа его за руки, вглядываясь ему в лицо. Тихо спросила:
- Костя, что с тобой?
- Да все нормально. Спина только болит.
- Что у тебя со спиной?
- Да, ничего, нормально все. Давай сядем, мне стоять тяжело…
Они прошли в комнату, сели на диван. Его руки она все еще не отпускала. Опять взглянула ему в лицо, и опять спросила;
- Костя это, правда, ты?
- А есть какие-то варианты?
Она охнула, коснулась  рукой его волос, на ее глазах появились слезы, он успокаивал:
- Не страшно, ну седые волосы, не страшно.
Она попыталась улыбнуться:
- Нет, все нормально. Тебе идет…
- Седина?
- Да, тебе идет седина, и не много ее совсем. И ты похудел.
- Мне полезно.
- Что у тебя со спиной?
- У меня два ребра сломано, и ушиб сильный.   Катюша,  милая, нормально все.
Она заметила  его забинтованную руку, спросила:
- А с рукой что?
- Вывих, уже прошло.
- Покажи твою спину, повернись ко мне, я посмотрю…
Он представил, что она там увидит, может же опять в обморок упасть, отказался:
-Не стоит, честное слово, сейчас не стоит. Ты сядь, спокойно посиди, я посмотрю на тебя. Я о тебе думал каждую ночь, ты мне снилась, я с тобой разговаривал. У Ройзмана про тебя выспрашивал. Он обещал тебя у меня отбить…
- Не вышло бы. Я тебя люблю…
- И я ему это сказал. Сказал, что ты меня любишь…
Она обняла его за шею, он поцеловал ее, но сделал неловкое движение, и спину опять пронзила острая боль. Он отстранил ее от себя. Негромко сказал:
- Извини. Спина.
Катя была неумолима. Она немедленно хотела посмотреть, что у него со спиной. Пришлось подчиниться. Он встал, она сняла с него рубашку, подняла майку, и он увидел, как изменилось ее лицо, подумал, что она действительно сейчас опять упадет в обморок. Нет, не упала. Спросила негромко:
-   Ты был у врача?
- Да, врач сказал сильный ушиб, через пару, тройку дней станет лучше, а синяк пройдет не раньше чем через месяц. У меня еще два ребра сломано. Ты помоги завязать потуже.
Катя кивнула. Помогла потуже затянуть бинт. Опустила его майку, надела  на него рубашку.  Он повернул ее к себе, обнял, гладил ее волосы. Она всхлипнула, уткнулась лбом в его грудь. Он сказал ей:
- Прорвемся. Главное мы вместе, главное ты со мной. Знаешь, как моя бабушка говорила? То, что не лишает нас жизни, делает нас сильнее. Мы стали сильнее, и на много…
Она подняла к нему лицо, произнесла:
- Я чуть не умерла…
- Почему, объясни как? И не пугай меня…
- Я вдруг почувствовала, что ты умер, мне показалось, я видела тебя…У тебя была  остановка сердца?
- Какая остановка сердца? -  он был в шоке, он не мог понять, откуда она  про это знает? Похоже, вчера не только он  побывал в Катиной квартире, но и она была у него в тюрьме, и видела, что c ним было. Он ей не за что не признается! Константин попытался оправдаться:
- Нет, не было у меня остановки сердца. С чего ты взяла?
- Правда? Точно? Я видела.
- Что ты видела?
- Я видела тебя. Ты был в джинсовой рубашке, тебе делали искусственное дыхание…
Он убеждал ее:
- Да нет, Катюш, ну не было этого…
А сам  лихорадочно соображал: «Господи, она все знает. Мистика какая-то. Почему?». Катя явно ему не верила, пыталась взглянуть ему в глаза, словно могла там что-то прочитать. Он улыбнулся:
- Но как ты могла видеть? 
И говоря это, думал - только бы не выдать себя, только бы сохранить спокойствие, не показать, что он знает… Она произнесла:
- Не знаю, я не знаю, что это было – сон,  галлюцинация, или я придумала, и сама в это поверила…
Он понимал - не сон, и не галлюцинация, и не вымысел – это было на самом деле, а ей сказал:
- Ты переживала за меня очень, ты очень впечатлительная у меня…
- Я увидела, я ясно увидела, ты умер, говорят остановка сердца, и тебе делают искусственное дыхание, реанимируют… Я  просила,  очень просила - я не хотела, что бы ты умирал…
- Кого просила?
- Не знаю, Бога, небо, высшие силы… И Любовь, нам с тобой это говорили, она же побеждает смерть!
- А потом?
- Потом я не видела. Я чуть на месте не умерла, потому что, мне показалось, ты умер, я стала Ройзману звонить, он меня пытался успокоить… Я еще одному человеку позвонила….
- Какому человеку?
- Очень влиятельному, я к нему ходила на прием раньше…
- Когда раньше?
-В середине ноября, Ройзман договорился, у нас доказательства твоей невиновности были, их никто не хотел смотреть, говорили – ты виноват!  Я ему позвонила, он узнал о тебе, перезвонил, говорит не волнуйтесь,  он жив, но почему то сказал, что тебя дней через пять выпустят, я решила, что если через пять дней не выпустят, а скажут, что тебя в живых нет, то все, я жить больше не буду …
- Катя, боже мой, Катя! Не говори так!  Я не собирался умирать. Меня хотели в лазарете оставить, но я ушел. Раз можно было уйти, я ушел! - он ладонями сжимал ее лицо, продолжил: - Не мог без тебя. Не выдержал бы еще пять дней…
 Они опять сели на диван. Она держала его за руки, потом встала,  опустилась перед ним на колени, стала целовать его руки,  ссадины на костяшках его пальцев, обратила внимание, есть свежие ссадины, а есть уже зажившие,  еле сдерживала слезы, терлась о его руки щекой. Он поднял ее с пола, усадил рядом с собой, повторял:
- Не нужно, родная, не нужно…
        Она встала с колен, села рядом с ним, но все еще не выпускала его руки из своих. Он попросил:
-Катюш,на кухне сигареты,ты не принесешь?Я здесь покурю,можно?
- Можно, конечно можно, тебе теперь все можно…
Принесла сигареты, зажигалку и пепельницу, обратила внимание, что сигареты дешевые, а зажигалка вообще копеечная. Спросила:
-А почему ты эти сигареты куришь? И где твоя фирменная зажигалка?
- Зажигалка пропала. Между прочим, она из чистого золота была. А сигареты дешевые, у меня денег на другие не было. У меня вообще денег наличных нет, есть банковские карточки, но я уверен, они заблокированы.
- У меня есть деньги, много денег. Нам премию  хорошую дали. И потом еще десять тысяч долларов есть. Ты же мне отдал, когда мы из Турции приехали…
Савельев закурил сигарету, затянулся, нервно стряхнул пепел, ответил Кате:
- Я совсем про них забыл… Спасибо, что сохранила…
Катя вспомнила:
-Ведь есть и сигареты! Мы с тобой в аэропорту в Анталии покупали, они в шкафу, внизу, в пакете, там и спиртное все, что мы купили.
- Ты ничего без меня здесь не выпила? – пошутил он.
- Конечно, нет. Я эти пакеты убрала в шкаф, и забыла про них. Мы хотели твой день рождения отмечать…
- Что нам мешает это сделать сейчас?
Он прижал ее к себе, целовал ее волосы, ее руки… Потом спросил:
- Катюш расскажи мне, что здесь было без меня… Только давай диван разложим. Я полежу немного.  Голова кружится…
Катя кивнула. Он встал, она разложила диван, достала подушки, плед, помогла ему снять рубашку. Когда он лег,  положила ему под спину маленькую диванную подушку, сама устроилась рядом, укрыла его и себя пледом,  прижалась к нему. Он гладил ее волосы, перебирал их  и тихо сказал:
-Вот теперь совсем хорошо.Теперь все замечательно. Я много думал, что я могу вот за такие моменты отдать. Понял – отдать могу все, что у меня есть. И самое главное – так и случилось. У меня же ничего нет, не работы, не дома, не машины, наличие денег тоже под вопросом, да и было их не много. И ты знаешь, я не расстроен.У меня есть ты,  есть же?
- Костя, ты, что сомневаешься? Ты думаешь, мне когда-нибудь был важен твой социальный статус, мне ты важен! Ты для меня все! А деньги, машина, работа, все будет! У тебя, с твоими способностями все будет всегда! Хочешь, машину тебе купим, прямо завтра? Деньги, десять тысяч  долларов есть. Правда на новую вряд ли хватит, можно хорошую не новую выбрать. Не  «Хаммер» правда…
- Да, ты, что думаешь, мне «Хаммер» очень нужен? Просто хорошая машина, у меня деньги были, ну почему не купить? Я действительно машины хорошие люблю. Всю жизнь за рулем. Меня отец в пятнадцать лет научил водить. Потом, когда он болел, я еще в школе учился, но отца и мать  уже  на дачу возил, и в больницу. У отца «Волга» была. Сначала старая, с оленем, потом новая,  двадцать четвертая, тогда самая лучшая машина считалась. Я когда из армии вернулся, сразу за руль! И с тех пор езжу все время, двадцать лет! Я по Москве с закрытыми глазами могу ездить! В перестройку «Волга» сломалась, я переживал, не знал, что делать.Когда деньги  заработал,первым делом машину починил!
- Уговорил. Идем завтра  покупать машину!
- Вряд ли, завтра первое января, все закрыто.
Катя приподнялась на локте. Заглянула ему в лицо.
- А какое сегодня число, что тридцать первое декабря?
- Да, а ты забыла?
- Значит, ты сделал мне такой шикарный подарок на Новый год?
- Какой подарок?
- Ты сам…
Она поцеловала его, потом еще раз, еще. Он остановил ее:
- Катюш, погоди, прости, но  не сейчас…
- Да, да конечно… Я понимаю…- она  устроилась у него головой на плече, обняла покрепче. Он просил:
- Ты мне лучше расскажи как ты жила тут без меня, что было…
- Страшно было, я рыдала все время, не знала где ты, что с тобой,  больницы все обзвонила, морги, потом когда Ройзман мне позвонил, только тогда я себя в руки смогла взять.
Катя рассказала о той работе, которую проделали Сан Саныч и Ройзман, о кассете, о поездке Сан Саныча в Великие Луки, о поездке Ройзмана в Киев, о Морозове и Петухове (не все), и о Пожарском (подробно). О пьянстве Пожарского, о том, что он уволил Веру и главного бухгалтера, и о том, что Пожарский украл очень много денег. Савельев спросил:
- Сколько он отмыл?
- По моим расчетам – около миллиона…
- Долларов?
-Да, долларов. Это только то, что я смогла отследить через бухгалтерию. Он привел потом какую-то фифу, устроил ее на должность главбуха, и я уже этих контрактов не видела. У нее печать была, она все сама проводила. После ареста Пожарского она исчезла. Сан Саныч написал заявление в милицию, что она мошенница, ее ищут, но не знаю, найдут ли.Все ее данные у нас были, но паспорт может быть поддельным.
Савельев от досады резко ударил кулаком по подушке, и опять застонал от боли в спине. Катя  уговаривала его:
-Не волнуйся, не виноват ты не в чем! Все будет хорошо, ты не виноват!
Он негодовал:
- Почему я его не уволил сразу, год назад! Почему пошел на поводу у Белова! Катюш, там, на кухне еще таблетки есть, «Пенталгин», принеси мне две сразу…
- Болит у тебя спина?
- Болит… Пока терпимо.
- Давай врача вызовем…
-Ну, Катюш, какой врач? Тридцать первое декабря, мне отдохнуть нужно, не дергаться, принеси таблетки, и дальше рассказывай.
Катя принесла таблетки, он принял опять две таблетки. Она снова расположилась рядом с ним, стала рассказывать дальше. О том, как собранную ими информацию, о невиновности Константина прокуратура отказывалась принимать, и Ройзман договорился с высоким чином из администрации Президента, и Катя ходила к нему на прием. И после этого все сдвинулось. Назначили другого следователя, арестовали настоящего убийцу. И постепенно подошла к аресту Пожарского. О том, что крыша у того съехала. И он накинулся на нее и Веру. Предварительно она старалась удержать Константина от резких движений, но он все равно воспринял все очень близко к сердцу, никак не мог успокоиться, кричал:
-  Он ударил тебя? Боже, он ударил тебя? Скажи!
- Нет, нет, не сильно, мне было не больно, просто страшно. Он был совсем сумасшедший! Сан Саныч очень быстро приехал, и остановил его. У Сан Саныча был пистолет, представляешь?
- А где сейчас Пожарский?
- Ройзман говорит, он хотел в тюрьме покончить с собой, сейчас в лазарете, а потом его переведут для проведения психиатрической экспертизы, сомневаются в его вменяемости. Я тоже. Его родители отказались ему помогать…
-Боже мой, что Вы все из-за меня пережили! Во, что я вас  втравил!
- Костя, что ты говоришь, ведь не ты виноват, не ты все устроил, а этот псих!
 - Ты думаешь, он сумасшедший?
- Я думаю, да. Нормальный человек так поступать не будет. Костя, ты есть хочешь? Ты ел сегодня?
- Пил кофе с печеньем. У тебя еды нет.
- Есть, я принесла еду, мне Вера здоровенный пакет наложила. Хочешь, что-нибудь?
- Может быть, бутерброд.
Катя встала, пошла на кухню, разбирать пакет с продуктами. В мешке оказались несколько пластмассовых банок с салатами, нарезки колбасы, сыра и ветчины, батон хлеба, мандарины, коробка конфет, бутылка шампанского и даже жареная курица. Она сделала для Константина бутерброд,  как он любил, хлеб, сыр, а сверху колбаса, включила чайник, вернулась в комнату, помогла ему сесть, дала в руку бутерброд, сказала: 
- Костя,  вот тебе бутерброд, сейчас будет кофе.
Но он отказался:
- Катюш, я не очень хочу кофе, я поем и немного посплю. Устал. А ты пока Ройзману позвони, скажи, что я здесь.
Катя вздохнула, набрала номер телефона  Ройзмана...
Он действительно заснул, и пока  спал, Катя сидела рядом с ним, смотрела на него. Спал он беспокойно, дергался, что-то во сне говорил, звал ее. Она успокаивала его, ласково гладила его волосы, уговаривала.   Видно, что он очень устал. Катя думала, что ей ничего больше в этой жизни не нужно, только этот мужчина. Самый лучший, самый прекрасный из живущих на свете мужчин.  Теперь они уже будут счастливы. Им ничего не помешает. Катя поправила плед, которым был укрыт ее Костя, взяла телефон, пошла на кухню. Позвонила брату, сказала, что не поехала с коллегами, а встречает Новый год дома, с любимым мужчиной. Ее брат удивился - что за мужчина? Откуда он взялся? Катя сказала, что он у нее уже почти год. Пригласила брата в гости завтра, и попросила, что бы приехал и друг брата, военный врач-хирург, кстати, бывший Катин поклонник. Брат спросил, не заболела ли Катя? Она ответила, что  ее любимый чувствует себя  не слишком хорошо, нет, не умирает, но она бы хотела убедиться, что его жизни ничего не угрожает. Брат обещал - приедут завтра, вечером, в пять. Катя с облегчением выдохнула. В коридоре, с антресолей она достала небольшую пластмассовую елочку, нарядила ее, поставила в комнате на журнальный стол, возле телевизора. Опять села рядом с Константином. Тот пошевелился, проснулся, увидев Катю, улыбнулся. Сказал ей:
- Боже, я думал мне все это, приснилось! А, я, правда, здесь с тобой!
- А есть какие-то варианты? – в тон ему ответила она.
- Да, нет.
- Тебе не лучше?
- Да, лучше немного.
- Давай я на стол накрою, мы с тобой старый год проводим…
- А сколько времени?
- Почти восемь вечера… Меня пугает, что ты есть не хочешь…

- Почему не хочу? Очень даже хочу, и кофе хочу, и тебя поцеловать хочу…
У нее отлегло от сердца, может быть и правда с ним не все так плохо…Около одиннадцати вечера Савельев попросил у Кати листочки бумаги и ручку. Он сказал, что они будут загадывать желания, напишут их на листочках, потом эти листочки сожгут, и в двенадцать ночи  бросят пепел в шампанское, и шампанское это выпьют. В прошлом году он также загадал желание, и оно у него исполнилось.
Катя даже не задумывалась, какое желание ей написать. Она написала, что хочет быть вместе с Константином долгие годы. Савельев также написал о любви, и о совместной счастливой жизни с Катей.  Он вспомнил, что он написал в прошлом году, что думал в тот момент, что чувствовал. Вспомнил, как звонил Кате, поздравлял ее с Новым годом. Как это было давно, не год назад, а лет сто… Спросил у Кати, помнит ли она, что было год назад? Она обняла его за шею, прижалась к нему, прошептала:
 - Помню, я безумно хотела, что бы ты был со мной, и убеждала себя, что не хочу этого, это невозможно…
- Возможно, если очень хочется, и очень нужно, реально нужно, то невозможное становиться возможным, ты сама это говорила. Видишь, мы вместе. Мы столько пережили, но мы вместе.
- А, что ты загадал в прошлом году?
- Рано, скажу попозже, в следующем году…
И уже после двенадцати, уже в Новом году, он рассказал ей, что загадал тогда, в позапрошлом году -  то, что он  хочет встретить следующий Новый год с женщиной, которую любит, и которая любит его, то есть с ней, с Катей!  И ей показалось, что опять у нее земля уходит из-под ног, его желание действительно сбылось! Невозможным, нереальным образом, но сбылось!

Глава 18. Москва, январь следующего года.
Катя и Савельев проговорили до утра. Пили шампанское, вспоминали, удивлялись, Катя начинала плакать, он ее успокаивал. Все же хорошо. И «ведунья», по всей видимости, ошиблась. Не умер он в «казенном доме»! Катя попросила Савельева рассказать о том месте, где он был последние три месяца, но тот отказался, наотрез,  рассказывать  ничего не будет. Может быть через какое-то время, а сейчас он просто хочет все забыть. Катя успокоила, убедила - расспрашивать не будет, но Ройзман предлагает подать в суд, потребовать возмещение ущерба. Константин ответил отрицательно – не будет он никуда подавать, не нужен ему никакой ущерб, он вышел оттуда, с потерями, с физическими страданиями, но он вышел, и вспоминать лишний раз  для него больно! Катя согласилась – не хочет, не нужно! Легли спать, когда уже светало. Савельев поудобнее устроился, положив под ноющую спину подушку,  Катя, как привыкла раньше, лежала головой у него на плече. Он обнимал ее, прижимал к себе, как будто не верил, что она рядом с ним, и боялся, что ее вот-вот отнимут…

Когда Катя проснулась, был уже почти полдень. Она тихонько встала, быстро умылась, пошла на кухню. Открыла холодильник, проверила его содержимое. Еда в холодильнике практически закончилась, нужно идти в магазин! Вчера они с Константином подъели то, что дала им Вера. Но этому она только порадовалась – к Косте вернулся его отменный аппетит! Оделась, прошла в комнату. Савельев спал. Она разбудила его, сказала, что уходит в магазин, слышал он ее или нет, она не поняла…
Когда она вернулась из магазина, он продолжал спать. Время приближалось к трем часам дням, ее брат с другом обещали приехать в пять. Катя подумала, что нужно Константина будить, он так может спать и до вечера!     Разбудить его оказалось совсем не просто. Просыпаться он не хотел. Катя уговаривала его, теребила за плечо, просила:
- Костя, ты, пожалуйста, вставай, ну Костя!
Сквозь сон он возражал:
- Зачем?
Потом открыл глаза, посмотрел на нее, опять спросил:
- Зачем? Это обязательно?
- Обязательно, к нам должны придти гости.
Он резко повернулся, застонал, возразил ей:
- Кто? Кого ты пригласила. Я никого не хочу видеть!
- Это мой брат, между прочим родной, почему он не должен приходить? Ты вставай, давай! Иди душ прими, я тебя покормлю… Тебе помочь? Сам встанешь?
Он кивнул, ответил ей:
- Катюш, я не инвалид, и прекрасно сам справлюсь…
Встал, но с трудом…Когда он вышел из ванной,  сел за кухонный стол, то удивился, откуда столько разнообразной еды, Катя ответила ему:
- Я в магазин ходила, купила все это…
- Когда?
- Когда ты спал…
- Не слышал… Я, когда там был, почти не спал, невозможно было. Извини, теперь наверстываю. Что бы отвлечься, лежал и думал, в основном о тебе, потом о себе, о своей жизни, очень много понял, и что самое главное – понял, что делал не так! Переосмыслил!
Он поддел вилкой кусочек омлета, съел его, продолжил:
- Я еще понял, что когда  лишен многих мелочей, начинаешь ценить их с удвоенной силой. Вот я несколько месяцев был лишен нормальной еды, горячей воды, чистой одежды.  И даже некоторое время спустя, стал думать, что без этого всего можно обойтись.
Катя удивилась:
- Ты можешь обойтись без душа и чистой одежды? Ты?
- Да оказывается запросто, и не бриться можно каждый день, легко!
-Не верю! Именно ты без этого можешь прожить? Ты?  Ты же сноб!
-Теперь понял, что это блага цивилизации, прожить без этого можно, но трудно, а лишаться этого еще труднее!
- Ну, слава богу! Я уже думала, что это не ты!
- Да я это, я…
 Она смотрела на него и понимала, да это он. Но он изменился. Кроме седины в густых волосах, появились морщинки. Если раньше они были только у глаз, теперь они появились на лбу и между бровями, резче стали носогубные складки, и вообще лицо его стало жестче. Он похудел,  и щеки немного ввалились.  Но глаза, глаза не изменились, остались прежними, такими, же теплыми. Она смотрела на него и улыбалась, протянула руку, убрала прядь волос, упавшую ему на лоб. Он поймал ее руку, поцеловал ладонь, проговорил:
- Спасибо…
Встал, пошел в комнату. Она увидела, он остановился у зеркала в прихожей, рассматривает свое отражение. Она подошла к нему, встала рядом. Опять коснулась его волос, убрала непокорную прядь, снова упавшую ему на лоб, подумала про себя, что волосы у него сильно отрасли, требуют стрижки. Но говорить не стала, знала его ответ – все нормально, ничего не нужно, он не хочет! Обняла его за талию, он прижал ее к себе, она сказала:
- Костя, милый, послушай меня, ты можешь устроить скандал, но послушай меня. С братом придет его друг, он врач, военный хирург, я специально пригласила, хочу, что бы он осмотрел тебя, сказал, что с тобой!
Естественно он начал возражать:
-Катя,зачем?Со мной все в порядке, я сказал, что меня смотрел врач!
- Я не верю тебе! Пусть кто-то другой это подтвердит! Ты меня можешь просто жалеть!
- Катя, ты паникерша!
- Я не паникерша. Я вижу как тебе больно, что ты страдаешь, и пожалуйста, без твоих выступлений!
- Я сказал, что многое переосмыслил, и даже решил с тобой не спорить лишний раз, соглашаться с тобой!
- Ты решил? Нечестно! Это я решила с тобой не спорить! Без тебя страдала, извелась вся, и тоже нашу с тобой жизнь переосмыслили, и решила не спорить с тобой никогда…
- Вот и отлично, не спорим оба, а по поводу выступлений, когда это я выступал? Ну да, было пару раз, так по делу же. У меня болит спина, болит рука, сломано два ребра, волосы седые, но с мозгами пока все нормально…
- Не спорим?
- Хорошо. Хочешь, что бы меня врач посмотрел… Пусть…
Катя поняла – спорить бесполезно. За ним всегда последнее слово.

Когда приехали Катин брат Александр и его друг и одноклассник Владимир, Катя сразу отправила брата на кухню, а сама с Савельевым и Владимиром прошла в комнату. Начала без предисловий:
- Володя, это Костя, Костя – это Володя...-оба  сдержанно кивнули друг другу, а Катя продолжала, обращаясь к Володе, -  Володя, Костя человек, которого я очень люблю, он говорит, что здоров, я не верю ему! Посмотри, что у него со спиной, с ребрами и рукой…
Савельев возразил:
- Со мной все в порядке, Катя преувеличивает!
Володя ему ответил:
- Катя может и преувеличивает, но я врач, и посмотрю Вас, раз она просит, - потом предложил  Кате, - Катюш, ты иди, посиди с Сашкой, мы тебя потом позовем…
- Я хочу присутствовать.
Савельеву это не понравилось, он попросил:
- Катя, иди, пожалуйста!  Доктор сказал, что позовет, значит, позовет, мы ничего от тебя скрывать не будем, правда, доктор?
Володя кивнул в ответ.  Катя вышла, терзаемая сомнениями.

На кухне брат, сидевший за кухонным столом,  как только Катя села уселась напротив него, начал ее допрашивать:
-Катя,что это за человек, чем он занимается? Ты его хорошо знаешь?
- Саша, я его знаю, может быть даже лучше, чем тебя. Это самый близкий мне человек. Я люблю его больше жизни.
- А все-таки чем он занимается?
- Пока ничем.
- Что, безработный?
- Пока да.
- А занимался?
- Он был Генеральным директором одной крупной фирмы.
- Очень похоже. А чем думает заниматься?
- Он хочет заниматься бизнесом, я возражаю.
- Странно…
-Я не хочу повторения того, что с ним было. А было просто страшное,вспоминать лишний раз не хочется, главное он вернулся ко мне.
- Как ты с ним познакомилась?
- Я попала под его машину, а он меня спас. Потом он добивался меня несколько месяцев. Я с ним в Питер ездила весной. С тех пор мы вместе.
- Так ты с ним ездила? Сказала бы, намекнула…
- Саша, ну зачем? Не было никакой определенности…
- А сейчас?
- Я точно знаю, что мы с ним должны быть вместе….

Владимир спросил у Савельева:
- Как Вы смогли растопить ее сердце? Я пытался три года, не вышло. Она напоминала мне персонажа сказки «Снежная королева», только вместо мальчика Кая была девочка Катя, осколок зеркала попал ей в сердце, и оно замерзло. Она не верила никому…
Савельев ответил:
-Исключительно своей брутальной внешностью и харизмой. А если серьезно, наверное, нам суждено было встретиться. Время пришло, и звезды удачно расположились. Я о нашей встрече не буду рассказывать, Катя сама, если захочет, расскажет, но про себя скажу, мне покорить ее сердце удалось совсем не просто. Пришлось потрудиться, и руки уже опускались… Но удалось…
- Если Вы ее чем-нибудь обидите, то будете иметь дело со мной и ее братом, я Вам это гарантирую…
- А я гарантирую, что если ее кто-нибудь обидит, даже Вы, или ее брат, то будете иметь дело со мной… На этом остановимся!
- Да, я вижу, что у Вас серьезные намерения…
- Еще какие!
- Хорошо, давайте к делу. Раздевайтесь, я посмотрю Вас!
Савельев снял рубашку, потом майку. Владимир размотал бинт, и стал осматривать травмы, полученные Константином. Задавал вопросы, Константин отвечал. Потом, когда бинт замотали обратно, и Савельев оделся,  они с доктором уселись на диване, доктор стал осматривать его руку, опять стал задавать вопросы:
- У Вас был перелом со смещением. Гипс не накладывали?
- Нет, я не обращался к врачу.       
- Нужно делать снимок, может быть, кость срослась неправильно, поэтому рука у Вас болит.
- Я думаю, что перелом этой руки у меня был дважды!
- Очень похоже…
Савельев вздохнул, собрался с силами, спросил:
-Володя, у меня к Вам еще один вопрос. Но обещайте, Вы не скажите Кате.
- Что вы хотите спросить? – доктор кивнул в ответ.
- У меня была остановка сердца…
- Так… Когда? – Владимир не на шутку испугался.
- Два дня назад. Но я не чувствую, что бы у меня болело сердце.
Владимир опять заставил Константина раздеться,  послушал,  померил ему давление, сказал:
- Я не вижу сильных отклонений, в сердце есть небольшой шум, нужно делать кардиограмму и эхограмму…Но так вроде бы все в пределах нормы. Что я обо всех Ваших травмах могу сказать? Вы меня извините, я военный врач. Был в Чечне, неоднократно,  и вот в таком виде, как Вы, люди возвращались из чеченского плена. У Вас помимо свежих травм, есть и старые травмы, примерно месячной давности, у Вас низкое давление, шумы в сердце, очень бледная кожа… Я думаю, если Вы сдадите анализ крови, у Вас будет низкий гемоглобин, даже с учетом Вашей комплекции. Ответьте, где Вы были последние несколько месяцев?
-Нет, я не был в чеченском плену, это точно.  Я был в тюрьме, в Бутырской. Как я туда попал, как оттуда вышел, отдельный разговор. Катя про это знает, я не хотел бы это обсуждать. Единственное, что я могу сказать, я не виноват не в чем…
- Понятно. Зовем Катю?
- Да, зовем, Вы поняли, про сердце не слова…
- Понял.
Позвали Катю. Та пришла сразу. Владимир констатировал:
- Что я скажу, Катюша, жить твой принц будет. Это я гарантирую. Травмы пройдут скоро. Ребра срастаются быстро. Через неделю можно снять повязку. Ушибы проходят медленнее. Месяц примерно нужно мазать мазью утром и вечером, я оставлю мазь, потом купите такую же. Еще, что я не советую делать вообще лично Вам, Константин, Катя проследит – это прыгать с парашютом, нырять с аквалангом, участвовать в автогонках, покорять горные вершины – экстремальные  виды спорта Вам противопоказаны. Курить бросать я Вам не советую, но курить стараться меньше. И отдыхать.  Ну, вот и все.
Савельев добавил:
- Катюш, я говорил, что ничего страшного!   
Катя улыбнулась с облегчением.
- Не страшно, так это очень хорошо, что не страшно. Я должна была убедиться! Пойдемте за стол.

Пока сидели за столом, и Катин брат Саша и его друг Владимир с интересом наблюдали за отношением двух взрослых уже людей, любовь которых была видна невооруженным глазом. Во-первых, Катя держала Константина за руку даже за столом, ему было неудобно, но он не возражал! Потом она слушала, что он говорит, и не встревала,  не вставляла ни слова. Саша был потрясен. Его сестра во всем соглашается с мужчиной!  И казалось, они понимают друг друга с полуслова! Но поражало и отношение Константина к Кате. Этот высокий интересный мужчина с карими глазами и давно требующими стрижки густыми темными волосами с ранней сединой смотрел на Катю, и взгляд его  теплел! Когда он в разговоре  начинал рассуждать о слишком высоких материях, собеседникам непонятных, Катя просто смотрела на него, он останавливался, переводил разговор на другую тему, более интересную тему.  Катя с юмором рассказывала о знакомстве с Савельевым, о том, как она очутилась в грязной луже, о том, что увидев в каком она виде, ее отказался вести таксист, и Савельеву пришлось заплатить этому таксисту несколько тысяч рублей… Потом они рассказывали о совместной поездке в Турцию, тоже с юмором. О том страшном, что они недавно пережили, они не вспоминали. Володя пытался спрашивать, но и Катя и Савельев  отвечать  отказались наотрез…Катя возразила Савельеву только один раз, когда тот попросил ее принести выпить, и покрепче, коньяк или водку, их  стол украшала одна  бутылка красного вина. Савельев сказал Кате, указывая на одинокую бутылку:
        -Катюша, это не серьезно, принеси что-нибудь по интересней! Ну, принеси!
Катя возразила:
- Костя, доктор сказал…
Константин ответил:
- Доктор  про спиртное не говорил! Да, Володя, ведь ты про спиртное не говорил?
- Точно, не говорил. Катюш, принеси, если есть. Сашка за рулем, а мы с Костей выпьем…  – подтвердил Володя. Савельев говорил:
- Есть! Вот только если Катя не выпила все тут без меня, мы покупали  на мой день рождения, который был два месяца назад, не успели его отметить. Да и у Катюши день рождения был недавно, давайте за нас и выпьем, Катюша, неси.
Катя принесла коньяк. Савельев с Владимиром выпили две трети большой бутылки. Уже поздно вечером, когда гости стали прощаться, Катя накинула куртку, пошла проводить мужчин до машины. На улице Александр высказал ей свое мнение:
- Катюш, что я хочу сказать. Мне он понравился.
- Я рада.
- Катюш, ты точно знаешь, что он не женат?
- Точно знаю, что женат.
- Этого еще не хватало!
- Это не проблема. Я точно знаю, что он разводится!
-Ладно, Катюш, если, что зови на помощь! Но я думаю, тебе помощь не понадобиться. У вас все серьезно, по-взрослому. Он мужик стоящий!

Катя поднялась к себе в  квартиру, в прихожей скинула куртку, сразу же прошла на кухню. Савельев сидел  у кухонного стола, поставив оба локтя на стол, курил, увидев Катю, затолкал  недокуренную сигарету в пепельницу, уже до краев полную окурков, привычным жестом откинул волосы назад. Как Катя любила этот его жест!  Она подошла к нему вплотную, он поймал ее за руку,  потянул ее к себе, тут же  отодвинулся от стола,  вместе с кухонным табуретом,  она села к нему   на колени,  обняла за шею. Он спросил:
- Я не прошел проверку?
- Почему, прошел. Правда, у тебя неясное прошлое, туманное будущее, ты женат, но мужик ты стоящий, за тебя  побороться нужно! – она улыбнулась. Он  крепко прижал ее себе. Почувствовал, как она похудела, можно все ребра пересчитать, спросил:
- Катюш, ты здесь без меня вообще ничего не ела, что ли?
- Не ела, не могла…
- Придется тебя откармливать…
- Тебя тоже. Ты тоже сильно похудел…
-  Мне полезно похудеть. Я толстый.
-Так,Савельев,с чего ты это взял?Вот ты именно такой, какой  есть! - она заглянула ему в глаза, прижалась сильнее, продолжила: - Да, лишний вес у тебя присутствует, но это твое достоинство!  Ты мне понравился именно таким,  я тебя таким впервые увидела, и таким я тебя люблю, безумно, до сумасшествия.  И абсолютно не хочу, что бы ты менялся.
- Значит, будем отъедаться вместе, смотри, потом пожалеешь, когда  растолстею до ста пятидесяти килограммов! 
- Не обольщайся! Вот до ста пятидесяти килограммов я тебе растолстеть не дам! Немножко еще можно, и все, точка, посажу на диету, и попробуй, только, повозражай, для твоего же здоровья!  Нет, ты видел наши фотографии? Кстати, почему ты мне их не показал? Пожалел меня?
-  Фотографии?  Я просто не успел их тебе показать, потом, что там смотреть. Если ты имеешь в виду, как я выгляжу на этих фотографиях,  может быть в одежде я и кажусь не слишком толстым, согласен…
-Прекращай по поводу лишнего веса! Уже решили–ты  именно такой, какой ты есть, меняться я тебе не позволю. А мне фотографии понравились. Я  захотела некоторые вставить в рамку, и повесить на стену. Очень хорошие фотографии!
- Кать, ты серьезно?
- Вполне. Я их без тебя рассматривала, вспоминала, как будто с тобой рядом была, разговаривала с тобой. Давай увеличим некоторые фотографии, и на память в альбом вставим? Хорошо, что у нас эти фотографии есть. В старости будем их разглядывать и начало нашей любви вспоминать. Какие мы были молодые и красивые, детям и внукам показывать…
- Кать, ты фантазерка!
- Я просто тебя очень люблю…
Он коснулся кончиками пальцев  ее лица, в ответ она скользнула губами по его пальцам.  Он прижимал  ее к себе,   ласкал ее плечи и спину, она продолжала обнимать его за шею. Он начал целовать ее губы,  она страстно отвечала на его поцелуи. Впервые, с того момента, как он вернулся к ней,  она почувствовала, что он целует и обнимает ее не как близкого человека, а как любимую женщину…  Она повторила:
- Я безумно тебя люблю, люблю…
Он ответил:
- Больше никого не ждем? Никто к нам не хочет придти?
- Нет, никто…
Он встал, поднял ее на руки, хотел нести в комнату, Катя потребовала:
- Ты с ума сошел, немедленно меня поставь, не поднимай меня, у тебя спина и ребра, тебе нельзя…
Он подчинился, опустил ее на пол,  но возразил:
- Может быть, мне поднимать тяжелое и нельзя, но все остальное мне можно, доктор мне не запрещал…
Почему он всегда считал, что в этой жизни он самый главный, самый умный, и только он принимает решения? Это оказалось вовсе не так. Самым главным, самым умным и все прочее, прочее, прочее был вовсе не он, а его любимая женщина!  Он опять подумал – за что ему такое счастье? Заслужил ли он?  Он думал, что безумно хотел к ней вернуться, и через что он прошел, что бы сделать это.  Он вернулся к ней не только из тюрьмы, он вернулся даже с того света. И если, все это произошло, значит он все таки свое счастье заслужил…Утром, когда он проснулся, то почувствовал, что счастлив. Счастлив так, как был счастлив только в детстве. В детстве он вот так просыпался в выходные, чувствовал запах испеченных бабушкой булочек, и знал, что сегодня отец дома, и после завтрака они пойдут с ним куда-нибудь, будут общаться, разговаривать, он будет слушать его рассказы…И сейчас он ощутил это  же  чувство, и понимал, что его любимая женщина на кухне готовит ему завтрак. В квартире стоял запах свежемолотого кофе, и чего-то  вкусного… Они занимались любовью почти до утра, ему было невероятно хорошо с Катей,  он понял – он полностью счастлив!  Она всю ночь шептала ему слова, за которые, любой мужчина готов отдать жизнь! Как она его любит,  как устала без  него, что видела его во сне каждую ночь, и, что он самый лучший, самый замечательный, самый потрясающий мужчина в мире! Он отвечал ей – он любит ее не меньше, может быть даже больше, он постоянно думал о ней, думал о том, что она его любит, и это его поддерживало и спасало. Он целовал ее, по ее щекам текли слезы, он умолял ее не плакать, она отвечала, что плачет от радости!  Он забыл про свою больную спину, она просто перестала у него болеть! И рука тоже! Они  наконец-то были вместе и наслаждались друг другом. Он уже не останавливал ее, не стремился быть первым и главным, ему сейчас это было не нужно и не важно. Он   понял, что смысл его жизни – она, его женщина.  Она самый близкий для него человек, ближе и быть не может.  Она знает такое, в чем он боится признаться  даже самому себе,  знает про его комплексы, его страхи, она понимает его лучше, чем он сам понимает себя.
Он сел на диване. Собрался с силами, встал. Спина у него  все-таки болела. Не так сильно, как в первые дни после травмы, но болела. Но этого он Кате не за что не скажет!  Обеими руками отвел по привычке волосы назад, потер лоб, подумал, что не мешало бы закурить, но с утра на голодный желудок, наверное, не стоит, Катя будет ругаться, а расстраивать он ее не очень хочет. Придется потерпеть. Начал одеваться, заметил - его джинсы, майка на месте, рубашки нет. Наверное, Катя надела ее. Почему она все время берет его вещи? Оделся, вышел к Кате на кухню.  Она стояла к нему спиной, что-то помешивала на сковородке, стоящей на газовой плите. Тихонько подошел к ней,  обнял, уткнулся лицом в ее волосы,  поцеловал в затылок. Она сразу же выключила га под сковородкой, обернулась к нему, улыбнулась, обняла за шею, прижалась к его груди. Так и есть, она в его рубашке! Она почувствовала, как гулко стучит его сердце, подняла глаза к его лицу, спросила:
- Костя, это правда, ты?
Он опять сказал ей:
- А, что есть варианты?
- Да, три.
- И какие же?       
- Первый – ты мне снишься…
- Но это легко доказать – давай я тебя ущипну, и ты поймешь, что это не сон!
- Второй вариант – ты не настоящий… Ты мне кажешься…
- Вот это номер! Значит я призрак? И ты всю ночь занималась любовью с призраком? А у призраков  болят спина и рука?
- Болит, да? Почему ты не сказал?
-Совсем немного. Не очень сильно, проходит. А третий вариант?
- Я умерла. Это мой рай.
- Значит и я умер? Обидно… Но все таки я думаю, что мы не умерли. Не знаю как в раю, хотят ли мертвые есть, но я безумно хочу! Я не умер, точно, значит и ты тоже!
Он поцеловал ее. Она провела по его колючей щеке рукой, сказала:
- Точно, живой, не бритый…
- Но вот видишь! Катюш, я давно хотел у тебя спросить, а почему ты все время ходишь в моей одежде?
-Так я с тобой все время, надеваю твои вещи, ощущаю твой запах. Нельзя?
- Носи на здоровье. А, что у меня какой-то особенный запах?
- Да. Твой любимый одеколон, сигареты и еще что-то, я его могу отличить из тысячи!
- Надо же! Давай завтракать, и у меня к тебе  просьба будет…

После завтрака она стала допытываться, что у него за просьба. Поняла, просить для него очень тяжело, даже ее. Все-таки он сказал:
- Катюш, я хочу, что бы ты проверила мои банковские карточки, вдруг они не заблокированы, хотя я уверен в обратном…
- А ты сам не можешь?
- Да, это моя вторая просьба. Ты должна мне купить зимнюю одежду. Куртку и ботинки. У меня такой одежды нет…
- Погоди, а в чем ты сюда пришел?
- У меня была легкая куртка и кроссовки, это все было мокрое и грязное, я выбросил…
-Ты десятиградусной мороз был одет в легкую куртку и кроссовки?
- Ну, да, а что из этого? Я хотел уйти оттуда, и ушел в легкой одежде, раз у меня не было зимней, я  босиком ушел бы. Видишь,  даже не простудился…
Она была в ужасе, мотала головой, сглатывала слезы, Он ее успокоил:
- Катюш, ну нормально все. А зимняя одежда мне все-таки нужна. Можно, конечно же, съездить в Переделкино, но кто туда поедет? Еще я могу до весны  дома просидеть, тоже выход. Но не хочется. Погулять, воздухом подышать, иногда не мешает. Так, что проще купить.

Катя оделась, вышла на улицу, остановилась у подъезда,  задумалась, где лучше купить ему одежду. Вспомнила, что рядом с метро открылся новый трехэтажный торговый центр. Пошла туда. Но сначала в ближайшем банкомате проверила его карточки. Он оказался прав. Карточки заблокированы.
В торговом центре Катя нашла магазин мужской одежды. Куртку для него она увидела сразу. И размер подходил. Была одна проблема. Куртка стоила очень дорого. За нее нужно было отдать практически все деньги, что у нее были. Но эта куртка оказалось именно такой, какую она хотела. С меховой подстежкой, пушистым мехом на капюшоне, множеством карманов.  Ей предложили  на куртку  небольшую скидку, мол, размер не ходовой, да и дорогая очень, и она купила ее тут же.  Теперь ей предстояло купить ботинки. Подходящие она тоже нашла быстро, в спортивном отделе, там же купила еще шарф и перчатки.  Потом она зашла за продуктами, в результате такого активного шопинга денег у нее почти не осталось. Но она успокоила себя – у них есть еще доллары. И потом, если   совсем денег не будет, можно  занять у Ларисы или Жанны.

Когда Катя ушла, Савельев включил ее компьютер, вошел в Интернет, его интересовала информация, относящаяся к «Белов-Системз-Россия». Информация была неутешительная. Хозяин при смерти, исполняющий обязанности Генерального директора арестован по подозрению в убийстве, про него самого информация минимальная, тоже был в тюрьме, но его дело закрыто. Как хорошо, что его мать не пользуется Интернетом! Потом он вошел в свою электронную почту. Последние письма даже не стал читать. Зачем? Прошло три месяца, информация устарела. Начал печатать новое письмо, в Совет Директоров «Белов-Системз» на немецком языке. Он писал на нем лучше, чем на английском. Делал меньше ошибок. Он очень хотел, что бы его схему реорганизации, которую он не успел применить, все-таки использовали. Он предлагал ее бесплатно. Ему было просто жалко своей работы, он потратил на эту схему почти год! Вложил свои знания, душу, ему было больно, что его работа пропала даром!   Он отправил письмо, выключил компьютер. Чувствовал, что если Катя увидит это письмо, она расстроиться. Он обещал ей близко не подходить к «Белов-Системз»!
Вернулась Катя. Принесла ему одежду и опять большой пакет с продуктами. Он принялся ее ругать, говорил, что за продуктами они могли бы сходить вместе! Она аргументировала - ему нельзя поднимать тяжелое, он не любит магазинов. Он не стал с ней спорить. Поставил условие – за продуктами завтра они пойдут вместе. Она вручила ему куртку и ботинки – потребовала примерить. Он возражал, мерить не хотел, то есть был в своем репертуаре. Она даже прикрикнула на него, предупредила – если он немедленно не примерит вещи, она обидится смертельно! Он внял ее мольбам, примерил – вещи подошли идеально. А она подумала про себя – в принципе она может покупать ему вещи  без примерки, она точно знает его размер… Потом они  вместе готовили обед, смеялись, обедали, допили вчерашний коньяк. После обеда сидели на Катином диване, он обнимал ее, она опять держала его руку,  и они строили планы на будущее. Савельев хотел поехать куда-нибудь отдохнуть, например, в Прагу, куда они вместе так и не попали, или Париж. Катя возражала - у них не так много денег. Предлагала  подождать немного,  и когда он будет чувствовать себя лучше, они смогут поехать на море, в Египет или Таиланд.   Константин говорил, они могут побывать и в Европе, а потом махнуть на море. Вообще он очень хочет на Мальдивы. Он читал, что там есть один отель, он стоит на сваях прямо в океане. Утром, проснувшись, можно спуститься на берег, а можно сразу поплавать в океане, в номерах стеклянный пол, и видно, как в океане плавают рыбы. Катя согласилась, да очень красиво. Савельев поставил условие – они поедут туда весной, в марте, в крайнем случае – в мае. А сейчас – в Париж. Катя думала – не куда они не поедут. Не сейчас в Париж, не весной на Мальдивы. Но не сказала ему не слова. Они услышали, что подал голос Катин мобильный телефон. Уходя в магазин, она положила его в карман дубленки, и забыла про него. А городской телефон они отключили еще вчера.
Катя пошла в прихожую за телефоном, достала его из кармана, посмотрела на небольшой экранчик, ей звонил адвокат Ройзман. Она ответила, поздоровалась,  он извинился, попросил Константина.  Катя, молча, протянула Косте телефон.  Из его разговора с адвокатом Катя поняла, что Ройзман просил Константина подъехать поговорить. И Константин согласился! Он поговорил по телефону, встал, отключил телефон, протянул его Кате, и,  ничего не объясняя, стал одеваться. Снял рубашку, на майку надел свитер, сел, обул ботинки, начал зашнуровывать. Катя присела рядом с ним. Тихо, но тоном, не терпящим возражений, сказала:
- Я поеду с тобой!
- Катюш, не нужно, я не инвалид, сам доеду!
- Как ты поедешь, на метро?
Савельев задумался. Про свой опыт поездки на метро он Кате не рассказал, стыдился, ответил:
- Возьму такси.
- Что Ройзман от тебя хочет?
- Поговорить о завещании Белова… Ройзман его составляет.
- Что?!
- Белов хочет все оставить мне, я должен во время отказаться, и попытаться защитить права Даши. Пусть лучше все оставит ей! Мне не нужно ничего.
Она кивнула:
- Ладно, поезжай, только осторожно.
Он надел шарф, куртку, взял перчатки. Она протянула ему две пятисотрублевые купюры, все их оставшиеся деньги. Он расстегнул карманчик на рукаве, положил деньги туда. Катя поправила ему волосы, полюбовалась, похвалила себя, какая она молодец, как ему идет эта куртка! Сунула ему во внутренний карман свой мобильный, предупредила – как доедет, сразу пусть звонит. Городской телефон она включит.  Он положил в карманы ключи, документы, сигареты (как же без них!), зажигалку, открыл  дверь, вышел на лестницу, оглянулся на стоящую в дверном проеме Катю, а она подождала, пока он спустится на два пролета лестницы, и только тогда захлопнула дверь.

Савельев вышел из подъезда на улицу, обратил внимание, что уже темнеет, приближается вечер. Он глубоко вздохнул морозный воздух, вспомнил, что  не был на улице почти двое суток, а до этого – несколько месяцев. Поднял воротник на куртке, поежился.  Но капюшон на голову не надел, из принципа, не носил он шапок, даже в сильный мороз! Закурил сигарету, постоял, подумал, как ему ехать? На метро, или поймать машину? Нет, в метро он больше не хочет, он там чувствует себя идиотом!  Докурил сигарету, отбросил в сторону окурок, засунул руки в карманы, зашагал вперед, на проспект, ловить машину. Машину поймал сразу, старенькую иномарку. Водитель спросил куда ему, Савельев ответил, что в центр, на Никольскую улицу. Водитель с радостью согласился. И тут оказалось, что Константин не может ездить в машине как пассажир! Дорогу он знал хорошо, и просто не мог смотреть, как ведет машину другой человек! Он начал подсказывать водителю:
- Перестраивайся, я сказал, перестраивайся в правый ряд! Как зачем, поворот сейчас будет! Нужно повернуть направо! Там впереди пробка, попадем прямо в нее,  через переулок  объедем…- и так далее. Водитель остановился, приказал Савельеву вылезать. Тот извинился:
- Прости, брат! Больше двадцати лет за рулем, не могу смотреть спокойно, как другой рулит!
Поехали дальше, и, как и говорил Савельев, влипли в пробку. Савельев не выдержал:
- Говорил же!
Водитель согласился:
-Говорил. Ты  инструктор по вождению без работы?
-Почему инструктор? Просто опыт большой. Сейчас, правда, машины нет.
- А какая у тебя была машина?
-Да, разные были! - не будет же он всем рассказывать, что у него был «Хаммер»!
- А сейчас твоя машина где?
- Так получилось, финансовый кризис…
- Ты без работы?
- Можно сказать, да.
- Так давай к нам, в таксопарк! Ты москвич?
- Да, москвич, а сколько платят?
- Нам москвичи нужны, они хорошо Москву знают, и очень многие клиенты, когда машину заказывают, условие ставят, что бы водитель москвичом был, и русским, кавказцев на дух не переносят… Ты не бывший военный?
- Нет, почему? Нет.
- А, то похоже. Командовать любишь.
- Так платят сколько?
- Да тысяч сорок, пятьдесят в месяц выходит…
- А это много?
- Ты, что, не знаешь? С неба свалился?
- Будем считать с неба.
- У тебя жилье есть?
- Пока да.
-Если снимать жилье, зарплаты не хватит. Тогда еще одну работу нужно искать.
- А сколько жилье стоит?
- Квартира однокомнатная на окраине - двадцатку, к центру поближе соответственно дороже, комната в коммуналке – в самой плохой - десятка, получше - пятнашка. Вот и считай!
Савельев подумал, что в свое время он за ужин в ресторане меньше пяти тысяч (и это без спиртного, он за рулем!) не платил, и все остальное соответственно. Да, платя за квартиру двадцатку, на жизнь остается около тридцати, это сколько раз в ресторане поужинать? Спросил водителя, можно ли курить, тот кивнул, Савельев закурил, протянул сигарету водителю. Тот поблагодарил, тоже закурил, продолжал:
- А лучше всего девушку найти, или женщину, с жилплощадью. Комнатой или квартирой, и без родителей. Но таких ой как мало! Но тебе не проблема – с твоей внешностью и манерами…
- А какая у меня внешность и манеры?
- Приятная внешность и приличные манеры.
- В носу не ковыряю, что ли?
-Типа того. И возраст у тебя подходящий, не юноша уже, и до пенсии тебе ой как далеко. Ты молодую девушку покорить можешь, и женщину под сорок…
 Савельев подумал, что никого покорять ему не нужно, у него уже есть самая прекрасная девушка на свете и он полностью с ней счастлив. Разговорчивый водитель продолжал поучать:   
 - Вот, так я про женщин. Одинокую женщину найти нужно, или девушку, москвичку. Но только без родителей. Если родители - те сразу в паспорт заглядывают, женат или нет, если женат – скандал! Ты женат?
- Да.
- А дети есть?
- И дети есть…
- Это хуже всего.
- Почему?
-Тогда женщину приличную, молодую не найти, даже с твоей внешностью.
- А какую найти можно?
- Старую деву, либо совсем не разборчивую. Или покорить женщину чем-то, например, от бандитов спасти, что бы она влюбилась! А так, с детишками найти можно… Ты детей любишь?
- Детей? Да, люблю детей…
- Ну, так вот, только с маленькими совсем не нужно. Нужно искать с детишками лет семи, восьми. И больших детей очень не желательно, лет пятнадцати, вредные они сильно. И мой совет – с приезжими женщинами лучше не связываться. Хитрые они очень, сразу на шею садятся. Даже если и будет говорить тебе женщина, что типа того, сильно в тебя влюбилась. Если приезжая, не верь! Приезжие, они, вцепиться в мужика и когтями и зубами готовы. Она тебе все пообещает – и что за квартиру она половину отдавать будет, и на продукты деньги давать. Ничего не получишь от нее, кроме койки, да и то, раз в год по обещанию! И за квартиру платить ты будешь, и кормить ее, и еще одевать, а через какое-то время, если у нее ребенок есть, она и ребенка в Москву перетащит, и тебе на шею посадит! Надо тебе это? А у тебя своя семья есть, ей помогать нужно, так и будешь горбатиться, две семьи содержать!
-   Обжигался?
- А то! А москвички, они наивные, неиспорченные… В сорок лет все принца ждут! Вот и стань для нее принцем… Что трудно, что ли? И тогда она тебе все отдаст, любить, баловать будет…
- Значит, в Москве можно устроиться? И работу найти?
- Да, конечно, не проблема! Ты телефон нашего парка запиши, звони, приходи, скажешь, Артур прислал, меня там хорошо знают.
Они остановились на Никольской, у офиса Ройзмана. Савельев протянул пятисотрублевую купюру. Водитель поблагодарил, напомнил еще раз, что бы Савельев, если, что звонил.
Константин быстро поднялся на крыльцо, вошел в офис Ройзмана.  Его встретил охранник, подтвердил – адвокат его ждет, провел через пустые комнаты в кабинет адвоката.  Ройзман сидел один в своем громадном кабинете с антикварной мебелью, и в большом кресле за большим столом казался маленьким и жалким. Савельев скинул куртку на антикварный диванчик с гнутыми ножками, сел за стол для переговоров, по привычке положил  локти на стол, запустил обе руки в волосы, отвел их назад и начал тереть лоб. Ройзман встал со своего кресла, сел напротив него, участливо посмотрел. Сказал:
-Вы в хороших руках, Константин Николаевич, выглядите просто отлично, помолодели лет на пять. Глаза абсолютно другие, счастливые, блестят, цвет лица изменился, человеческий стал, а не зеленый! И седина Вас совершенно не портит. Шарм придает.
Савельев опять потер лоб, достал из куртки пачку сигарет, зажигалку. Посмотрел на Ройзмана, сказал:
- Даже не говорите мне про антиквариат, мне можете скидку сделать! А внешний вид лучше стал – я выспался и отъелся,  три месяца практически не спал и не ел, и  еще положительные эмоции тоже на внешний вид замечательно влияют! А их у меня с Катей выше крыши!
- Да курите, курите… Бог с Вами. Только пепельницу возьмите, вон там, в шкафу.
Савельев встал, взял пепельницу. Опять сел напротив Ройзмана.  Закурил. Ройзман подпер кулаком щеку. Спросил:
- Хреново тебе, Костя?
- Еще как, Лева.
- Физически или морально?
- И так и так.
- Давай с физической боли начнем. Это проще. Что болит?
- Спина болит, рука болит, четырех зубов нет, с почками вроде все обошлось, зато остановка сердца была…
- Была? Катя мне говорила. Она видела…
- Это второй аспект. Моральный, или если хочешь, душевный. Мне кажется, я умом трогаюсь!
-  Объясни!
- Скажи мне, Лева, как так может быть, как она могла меня видеть? И я ее видел…Как?
- И у тебя и у нее был сильный душевный подъем! Ты умирать не хотел, она не хотела, что бы умер. Она помогла тебе.
- А как она узнала, что я умираю? Как?
- А она любит тебя очень сильно… Вот и почувствовала…
- Боже, Лева, она  меня действительно очень сильно любит! Она твердит, что я не настоящий, я призрак, мы с ней умерли, и мы в раю! Я стараюсь ее успокоить, но она настолько сильнее меня! 
- Почему ты так считаешь?
Савельев затолкал сигарету в пепельницу, закурил другую, продолжил:
- Она боится меня из дома выпускать, мне врача вызвала…
- Ее понять можно, она тебя чуть не потеряла…
-Лева, я не соответствую ей, она меня идеализирует, я не заслужил…
- Если не ты, то кто, кто заслужил? Не придумывай, все нормально. Вы идеальная пара, вы встретились, вы вместе, и хватит этих твоих комплексов!  Она страдала не меньше тебя, только ты страдал физически, а она морально, это хуже! И если есть на свете любовь, а теперь я вижу, что есть – вот она, самая настоящая светлая и искренняя! Не пытай себя, и меня тоже! Ты все заслужил!  Все, закончили. Давай о деле. Кофе будешь? Вон кофеварка, налей.
         У Савельева в куртке подал голос Катин телефон. Он достал его, ответил:
-Да Катюш,нормально доехал,на месте…Почему пьем?Да,нет… Нормальный голос…С Ройзманом поругался…Я ему трубочку дам, он подтвердит…
Савельев передал телефон Ройзману. Тот Катю успокоил, с ее Костей все нормально, выглядит отлично, отключил телефон, передал Савельеву. Тот положил телефон рядом с пачкой сигарет на столе, сказал Ройзману:
- Вот видишь?
- Да, вижу. Нормально все. Девушка волнуется. Я бы на ее месте тоже волновался. Ты себя плохо чувствовал…
- Да хорошо я себя чувствую… Поймите же вы все наконец…
Опять запустил обе руки в волосы, начал тереть лоб. Ройзман улыбался:
- Знаешь, Костя, что я тебе скажу. Ты самый счастливый человек в мире! Такая баба тебя любит! А ты из-за этого комплексуешь. Смешной ты человек! В своих силах не уверен, боишься, что  любить   также сильно, как она, не можешь? Все ты можешь, на все  способен. Ты очень сильный человек, и мы с тобой  в этом убедились. Любите друг друга,  и будьте счастливы, а я за вас порадуюсь, со стороны, по стариковски. Все, о деле давай!
Савельев опять закурил, внимательно слушал Ройзмана. Он перечислял пункты, которые Белов хотел вставить в завещание. Тот хотел все завещать Савельеву, открыв небольшие счета на имя Даши и Светланы.  Савельев наотрез отказался, он хочет, что бы его имя даже не упоминалось. Если только в связи с Дашей. Он согласился быть распорядителем счета, открытого на имя Даши, вместе с женой Белова. Ройзман вдохнул, подтвердил - Белов так и говорил, и  просил у него, Константина прощения. Белов хочет, что бы Савельев вернулся в Швейцарию, и возглавил «Белов-Системз». Савельев замотал головой, этого никогда не будет! У него есть небольшой пакет акций, он согласен их продать за символическую цену, отдать даром, лишь бы не иметь с этой компанией дела! Ройзман спросил:
- Почему ты не хочешь? Очень выгодно…
- Нет, неужели вы все не поняли, мне не нужны эти деньги! Сколько бы их не было. Я хочу начать свое собственное дело. Мне чужого больше не надо. Я все заработаю сам. Единственное, что мне нужно – пусть отдадут то, что я заработал. Мои банковские карточки все заблокированы! И мне машина нужна…
- Хочешь, машину подарю?
- Лучше бы ты мне развод подарил. Что бы я мог на Кате жениться.
- Ну, развод ты получишь, это я гарантирую, не будь я Ройзман. Я все бумаги твои на развод у твоего бывшего адвоката забрал. Скоро начну действовать. 
- Я много заплатить не смогу…
- Миленький, кто говорит о деньгах… Это я тебе должен…
- Почему должен?
-Потому!Тебя не я оттуда вытащил,Катя,я только помогал ей!
- Как Катя?
- Она, она, все она. И потусторонние силы помогли… Давай машину подарю, настроение у тебя сразу улучшиться!
- У тебя, что их много?
- Пять штук.
- Зачем тебе столько?
- Захотелось, купил.
- А антиквариат тебе зачем? – Савельев обвел рукой воображаемый круг по кабинету.
- Не нравиться?
- Конечно, нет, это ужасно. Китч какой-то.
- Вот тебе с твоим папой академиком это кажется китчем, а мой папа был портным, мне нравиться.
- Член-корреспондент. Мой папа не был академиком, он был член-корреспондент академии наук.
- Какая разница, все равно большой ученый, и тебе, небось, с детства чувство прекрасного прививали.  Ты, что думаешь это все настоящее?
- Ты сказал, я склонен людям верить.
- Да это все подделка, не настоящее.
- А зачем?
- Красиво.
- Нет, это не красиво. 
- Мне нравиться. И воображение потрясает всех входящих! Давай не будем спорить. Ты сказал, карточки заблокированы? Какие банки?
Савельев назвал. Ройзман продолжил:
- Позвоню, поговорю. Управляющего и одного и другого банка знаю. По поводу дома и машины – вопрос. На них Светлана арест наложила. Но машину может быть отдаст, вот дом! Ты его единственный владелец, но тогда когда покупал его, был женат на ней, значит, она имеет на него права.  Извини. Тебе пока есть где жить? Потерпи немного, отобью и дом.
- Машина мне просто необходима. Дарить мне ее не нужно, напрокат возьму. Пока свою не верну.
- Поехали, они у меня в гараже  подземном стоят, посмотришь, выберешь! Да, еще вот что, твой ноутбук у меня. Возьмешь?
- Да неси, конечно, заберу.
Ройзман принес ноутбук. Они вышли из офиса, сели в новый черный БМВ, что ожидал  Ройзмана  у двери, поехали к адвокату домой. Ройзман жил на Остоженке, в квартале, который в народе называли «золотой милей», за количество элитных апартаментов и звезд, живущих в них. «БМВ» заехала в подземный гараж, Ройзман и Савельев вышли, и Ройзман пошел показывать свой автопарк. Савельев смотрел на шикарные машины,  качал головой, ему не подходило ничего  из предложенного - супердорогих машин, типа шестисотого «Мерседеса» и «Порше».  Ройзман обиделся - почему  Костя не хочет «Порше»? Савельев мотал головой, нет, он  не хочет «Порше» и никогда не хотел.  Тут Ройзман оживился:
- Костя, послушай, у меня есть одна машинка, все соседи обрадуются, если я ее отсюда уберу!
- Что за машинка?
-Я купил на охоту ездить. Российская машина, «Нива» называется, абсолютно новая, я на ней ни разу не ездил. Сможешь механику водить?
- Да я даже танк могу водить, и грузовик «Урал», на «Волге» десять лет ездил. Подожди, ты, что на охоту хотел ездить?
- Ну да, что ты удивляешься, сейчас модно охотиться!
- Я не представляю тебя на охоте…
-Я сам себя не представляю. Тебя, с твоей брутальностью представляю.
- Во-первых, я не брутальный, Катя тоже так говорит, во-вторых я на охоту не ногой, мне зверушек жалко.
- Ты у нас известный гуманист. Пошли, машинку покажу.
В дальнем углу гаража стояла новая «Нива». Савельев одобрил. Вот ее он на прокат и возьмет. Ройзман замахал руками, пусть совсем забирает. Расходов меньше, за стоянку платить не придется.

Савельев погорячился. Может быть танк и грузовик «Урал» он и мог бы вести, но не российский автомобиль «Нива», и тем более с больной рукой. Выехав из гаража, и проехав сто метров, он остановился. Решил сосредоточиться,  отдышаться, покурить и подумать. Он вспомнил отцовскую «Волгу», убедил себя - ничего страшного, ездят же люди, не у всех хорошие машины, вот  взял бы он «Порше»  у Ройзмана на прокат и ехал бы спокойно. Он отрегулировал сиденье себе по росту, снял куртку, уселся по удобнее, завел двигатель и потихоньку, на маленькой скорости поехал вперед. Хорошо, что он левша!   Рычаг переключения скоростей у машины справа! А левой рукой, хоть и больной он руль удержит.   Начал осваиваться, не «Хаммер», но ездить можно! Ничуть не хуже «Волги»! Телефон в кармане куртки дал о себе знать. Он остановился, достал телефон, ему звонила Катя. Он сказал, что едет домой, вопросы решил. На чем едет? На машине, Ройзман дал на прокат. Скоро, минут через пятнадцать будет…
На следующий день, Савельев с Катей, уже на машине, поехали на прогулку. Погуляли в Нескучном саду, сходили в кино (фильм практически не смотрели, весь сеанс целовались, как подростки), заехали на рынок, купили мясо, Константин хотел пожарить его особым способом, научить этому способу Катю…
Вернулись, принялись готовить ужин, начали резать мясо, Савельев Катю все время критиковал, она не так режет! Потом мясо нужно было замариновать в вине,  с луком и морковкой, полчаса оно должно было в маринаде постоять. Сделали маринад, залили им мясо.  И тут Катя вспомнила про свой мобильный телефон. Он  опять остался  в кармане ее дубленки. Пошла в прихожую, достала из кармана телефон, глянула на экранчик, и обомлела. Двадцать восемь неотвеченных вызовов, все от Ройзмана.  Когда они были в кино, она выключила у телефона звук. Показала телефон Савельеву. Тот покачал головой, набрал номер адвоката. Слушал молча, что тот говорит, коротко отвечал:
-Понял, понял я!Да хорошо.Ты перезвонишь?Когда? Ну все, я понял.
Катя очень испугалась, он говорил таким убитым голосом! Она вопросительно смотрела на него.  Он отключил телефон, бросил на кухонный стол,  пошел в прихожую, открыл шкаф, где хранились бутылки со спиртным. Катя услышала звон бутылок, пошла за ним. Он поднял на нее глаза, спросил:
- Катя, у нас водка есть?
- Не знаю, тебе зачем? – но увидев его взгляд, осеклась, только спросила, - Если нет, я схожу, куплю.  Что-то случилось?
Но водка нашлась, «Столичная», экспортный вариант. Он пошел на кухню, убрал с кухонного стола замаринованное мясо, сел, поставил бутылку на стол, запустил руки в волосы, отвел волосы назад, потом закрыл лицо руками. Катя села рядом, стала отнимать  руки от его лица, спрашивать:
- Костя, любимый, что, что случилось?
- Белов умер…
- Когда?
- Три часа назад…
- Извини, я виновата, я выключила у телефона звук, и забыла…
- Катюш, но ты тут причем? Я виноват…
- В чем, в чем ты виноват, родной мой, ты не можешь быть виноват, он болел серьезно…
- Я не верил ему, не верил…
- У тебя были основания, он обманывал тебя…
-Ройзман сказал, он до последнего хотел, что бы я вернулся. Наверное, я должен был вернуться…
- Ты с ума сошел? Ты хочешь туда вернуться? Ты считаешь, что  после всего, что с тобой было, это возможно? Савельев, научись говорить «нет». Ты считаешь, твоя помощь нужна? Кому нужна? Светлане? Да она с жира беситься всю жизнь, как она с тобой обошлась? Подумай!
-Малыш, ты права! Не нужно мне  этого, прости, я глупости говорю!
- Костя милый, ты говори, ты, пожалуйста, говори все, что считаешь нужным, только не молчи!
Он кивнул. Начал открывать бутылку водки, Катя поставила на стол рюмки, из холодильника достала кое-какую закуску. Он попросил еще одну рюмку и кусок черного хлеба. Налил водку в рюмку, накрыл ее хлебом, отставил в сторону. Потом налил водки себе и Кате. Они молча, не чокаясь, выпили. Катя глотнула водку, вскочила, запила водой из чайника, прямо из носика. Налила воды из чайника в кружку, которую поставила рядом с собой. Савельев молчал. Достал сигарету, потом засунул ее обратно в пачку. Было ощущение, что он не знает, что ему делать. Катя взяла его руки, сжала, опять сказала:
- Костя, я с тобой, ты веди себя,  как хочешь. Можешь поругать меня, можешь напиться, можешь, если тебе хочется, плакать, не нужно меня стесняться, я вижу, тебе плохо.
Он поморщился, ответил ей:
- Катюш, ругать то тебя зачем? Кать, я его ненавидел, лютой ненавистью! Господи, как я его ненавидел! Он у меня пять лет жизни украл, ему бизнес свой было жаль, он человека искал, который вместо него вкалывал бы, денежки ему добывал…Я дочь его терпел, алкоголичку и наркоманку… В больнице лечил…
Он налил еще водки, себе и Кате, они выпили, опять не чокаясь. Он продолжал:
- Катя, я вспоминаю как в Швейцарии жил, понимаю – это же каторга была, и не понимаю, как я все вынес… Я был совершенно один, не одного человека родного рядом, поговорить не с кем, посоветоваться не с кем, поддержки никакой, единственная отдушина – маленькая девочка,  единственный человечек, который меня любил. Ты представляешь, я до тридцати пяти лет один никогда не был. У меня были родители, потом в армии - Сан Саныч, когда вернулся, учился – у меня мать была, и Крутов, бизнесом занимался, тоже помощь была – с матерью мог поговорить, в корпорацию пришел – тоже мать, и Крутов, и Сан Саныч. Как я  в Швейцарии с ума не сошел, не спился - не представляю, наверное, гены хорошие, психика сильная. Мне решения нужно было принимать серьезнейшие, контракты многомиллионные подписывать, а обсудить это не с кем! Я мог посоветоваться только с Беловым, а он отказался. Бросил меня в воду, как кутенка, выплыву не выплыву! К моему счастью выплыл. И тыла нет, на двух фронтах воевать нужно. И дочка его еще со мной под одной крышей, и у меня никаких чувств к ней нет! Я же не знал сначала, что они обманули меня. Я полюбить ее пытался. Ругал себя. Она  мать моего ребенка! А ей не нужны были мои чувства.  Ей никто кроме нее самой не нужен! И ребенок оказался не мой!А Белов  считал,что я виноват,  в произошедшем с его дочерью.
- Как?
- Он считал, что я недостаточно ее люблю, и у меня слабый характер, я, по его словам, ее распустил. Я оказываю на нее недостаточное влияние…
- А ты был должен? Она взрослый человек!
- По его мнению,  должен. Как я все вынес…
- Костя, я с тобой, я всегда с тобой буду, я никому тебя не отдам, даже если прогонять, выгонять меня будешь – не уйду. Мне умереть проще, чем с тобой расстаться… И что хочешь со мной делай… Я тоже одна была, я тебе рассказывала. Мы теперь вместе, я твой тыл, со мной воевать не нужно…
Он обнял ее, прижал к себе. Продолжил:
- Я  не думал, что для меня таким ударом будет смерть Белова!
Катя чуть ослабила его объятья, взглянула ему в лицо:
- Ройзман что говорит, как он умер? С ним был кто-то?
- Да. Светлана и его жена, англичанка. Он во сне умер. До этого завещание подписал, сказал, что устал, поспит…
- А похороны когда?
- Ройзман организует. Он сообщит… Кать, я тебя туда не возьму, даже не проси…
- Ты сможешь один?
- Там Ройзман будет…      
 Он налил еще водки, но пить не стал.  Крутил рюмку, сосредоточенно думал о чем-то. Катя опять взяла его за руку, он накрыл ее руку своей  рукой. Проговорил:
- Боже, какое счастье, что ты у меня есть… Как хорошо, что мы встретились не слишком поздно…
- Что ты имеешь в виду? – удивилась Катя.
- Нам не по шестьдесят лет, у нас все таки впереди какое-то время есть, мы многое сможем сделать! Мы безумно любим друг друга,  ревнуем!  Боимся, что можем расстаться из-за ерунды! Занимаемся любовью, нам так хорошо вместе…
Катя в ответ обняла его, прижалась к нему, он поцеловал ее, проговорил:
- Пойдем в комнату?
Она кивнула. В комнате, на диване, он обнял ее, опять задумался, она пыталась понять, о чем он думает, заглядывала ему в лицо… Решилась спросить:
- Костя, родной, о чем ты думаешь?
- Катюш, ты можешь меня ругать, но я вот, что думаю. Ты в курсе, что я разрабатывал схему реорганизации компаний, нашей и швейцарской, схема эта пока не пошла в действие, но я очень хочу, что бы пошла. Я послал письмо в Совет директоров,  я предлагаю им  схему, бесплатно. Но если мне предложат этим заняться, я соглашусь, я очень хочу посмотреть, как это работает. Мой контракт был до Нового года, то есть он уже кончился, но на два месяца я согласен его продлить…
- Нет, Костя, нет…
- Почему нет, Катюш? Давай не спорить, тем более, сейчас…
- Я не хочу, ты опять будешь нервничать, рваться, сидеть в офисе до ночи, и в выходные…
- Катюш, это моя жизнь, я не могу по-другому, но обещаю, не до ночи, до семи, до восьми, в крайнем случае, а выходные – это святое, выходные - твои…
- Ты подумай, нужно ли тебе это, и стоит ли за это браться…
- Катюш, это еще не все. Я хочу открыть свою собственную фирму. Мое имя в нашем бизнесе кое-чего значит, Ройзман говорит, что многие клиенты хотят работать только со мной, спрашивают обо мне. В том числе  хозяева того тендера, что мы получили в Питере…
- Два бизнеса сразу? Ты с ума сошел!
- Нет, не сошел. Это мне хочется. Мне хочется это для себя, для тебя… Для нашей будущей семьи…
- Мне не нужно. Мне ты нужен, живой и здоровый…
- Давай не будем спорить, пожалуйста! Не сейчас. Пока ничего не предложили, у нас пока каникулы. Извини Париж наверное отменяется, но Мальдивы пока нет…
- Я просто боюсь за тебя…
- Не бойся, со мной ничего не будет! Но я очень хочу, что бы ты была со мной рядом… Обещаешь?
- Да. Это я обещаю. Теперь я тебя никуда тебя не отпущу, если ты даже будешь очень просить…
-Катюш, ты извини, ты не оставишь меня ненадолго, мне нужно побыть одному. Ты иди, мясо пожарь. Сигареты мне принеси, пожалуйста, покурю.
Катя вздохнула, пошла на кухню за сигаретами.

Похороны Белова были шестого января. Накануне позвонил Ройзман,  сказал в десять утра прощание в ЦКБ, в одиннадцать отпевание в церкви на Ваганьковском кладбище, той, что сразу у входа. Большой храм закрыт, канун праздника – завтра Рождество. Савельев приехал на кладбище к одиннадцати. Заехал в ворота, остановился у церкви. Увидел машину Ройзмана, и самого Ройзмана в машине, на заднем сиденье, рядом с какой-то женщиной. Ройзман, как только увидел, что подъехал Константин, сразу же вышел из машины. Помог выйти элегантной женщине лет пятидесяти, в норковой шубе. Ройзман поспешил к Савельеву со словами:
- Наконец-то, миленький. Я волновался.
Савельев пожал плечами:
- Договаривались в одиннадцать. Я не опоздал.
-Мы рано приехали. Знакомься, вдова Бориса Петровича. Амелия.
Обратился к женщине по-английски:
- Амелия, это Константин, я про него рассказывал, и Борис тоже про него говорил…
Женщина улыбнулась, произнесла:
- Да, я много слышала о Вас. Много, много хорошего. Очень приятно познакомится.
Константин ответил по-английски:
 - Я тоже много слышал о Вас от господина Белова. Как Даша? Она здорова?
- Да, она в порядке. Она часто спрашивает о Вас.
- Я могу навестить ее?
- А почему нет? Приезжайте в любое время.
- А ее мать? Она не будет возражать?
- Вы ее отец, родительских прав Вас никто не решал. И мать Даши запретить Вам общаться с дочерью не может.
Савельев спросил Ройзмана по-русски:
- Все собрались? Светлана здесь?
Ройзман ответил:
-Да,конечно,мы же были с ЦКБ. Все приехали, кое-кто подъехал уже сюда,народу немного,отдыхают,каникулы. Идите в храм,я подожду здесь.
Савельев  сказал женщине:
- Пойдемте?
Женщина накинула на голову легкий шарф. Пошла за Константином в церковь. В церкви он увидел Светлану рядом с какими-то женщинами в черном, по всей видимости, родственницами то ли Белова, то ли ее матери. Савельев с Амелией подошли поближе, кто-то передал им свечи, Константин зажег свою свечу, помог зажечь свечу вдове Белова. Светлана заметила его, улыбнулась. Выглядела она очень плохо, бледная, зареванная. Началась заупокойная служба. Савельев негромко переводил Амелии, рассказывал, что  происходит,  комментировал. Та благодарила. Константин смотрел на Белова в гробу, и не узнавал. Белов казался почти прозрачным, волосы у него были абсолютно седые. Но лицо - очень спокойное и умиротворенное. Савельев подумал, что Белову уже ничего не нужно, и смог ли он перед смертью примириться со всеми, успокоиться. Если у него такое спокойное лицо, по всей видимости, смог. Служба кончилась, все вышли на улицу. Пошли к могиле.  Константину хотелось курить, но он сдержался. Помогал идти Амелии, держал ее под руку, рядом семенил Ройзман. В храме он не был, но к могиле все таки решил подойти. Народу немного. Бывшие коллеги Белова, старые друзья, одноклассники. Холодно. Речи были  короткими, все кончилось очень быстро. Пошли назад к машинам. Савельева догнала Светлана. Окликнула:
- Хорошо, что ты пришел.
- Как я мог не прийти?
- Как ты? Не отвечай, вижу, что неплохо. Я только сейчас поняла, что скучала то тебе. 
-Как я? По крайней мере, значительно лучше, чем твой друг Пожарский.
- Как он, ты не знаешь?
- Мне неинтересно. Спроси у его адвоката.
- Костя, ты прости меня…
Савельев от возмущения даже остановился, повысил голос:
- Нет, Света, такое не прощают. Извини, нет!
- А мой отец, в чем он виноват?
- Твоего отца я не в чем не виню.  А ты живи, как хочешь, и дай мне спокойно жить.
- С твоей пассией…
- Это тебя не касается. Это уже моя жизнь… Прощай.
- Ты не пойдешь на поминки?
- Нет. Это без меня…
- Я хочу тебе сказать, ты хорошо выглядишь, как не странно. Похудел… Любовь той женщины  тебе на пользу…
- Света, мне не нужны твои комплементы, прощай.
Когда он  подошел к машине, его догнал уже Ройзман, спросил:
- Костя, ты уезжаешь?
- Да, я поеду. Катя ждет.
- Послезавтра, в десять в моем офисе оглашение завещания, пожалуйста, будь. Это важно!
- Да, хорошо. До встречи.

На оглашении завещания, в офисе Ройзмана собрались вчетвером.    Савельев, Светлана, Амелия и сам Ройзман. Завещание было коротким, Ройзман прочитал его быстро. Савельев переводил Амелии. Все  имущество Белова собиралось  в специальный фонд. Были открыты особые счета на имя Амелии, Светланы и Даши. На счете Светланы денег меньше, Даши – больше. Так же создавался еще один специальный фонд для Даши. Распорядителями Дашиного счета и фонда назначались Савельев и Амелия, до восемнадцатилетия Даши. Амелии достались вилла на Кипре и квартира в Германии, Светлане – дом на Рублевке. Все акции «Белов-Системз» и «Белов-Системз-Россия», принадлежащие Белову, аккумулировались в еще одном, уже третьем по счету,  специальном фонде, этим фондом должен будет управлять Совет директоров, который уже управлял «Белов-Системз». Прибыль частично распределялась среди членов Совета директоров, и частично накапливалась на специальном счете. По достижению Дашей двадцати пяти лет, она становилась владелицей обоих компаний и получала часть прибыли, накопленной на этом счете. Все!
Светлана была недовольна. Она рассчитывала получить миллионы. Но миллионы получила Даша! А Светлана даже не могла распоряжаться Дашиными деньгами! А Савельев был доволен. Слава богу, деньги завещали не ему.  Но оказалась, он рано радовался, деньги ему, как оказалось,  завещали. После оглашения завещания, Ройзман передал ему письмо, которое написал  Белов. Всего две строчки. Белов желал ему удачи в бизнесе и личного счастья,  просил прощения, и передавал ему определенную сумму денег,  просил употребить эти деньги для развития его бизнеса. К письму была приложена банковская карточка. Савельев спросил, не знает ли Ройзман какая на карточке сумма. Ройзман знал – на карточке миллион долларов. Савельев вздохнул. Закурил сигарету, потер лоб, потом протянул Ройзману пресловутую карточку, и попросил подыскать благотворительный фонд, или детскую больницу, лучше онкологическую, и перечислить все деньги туда. Ему не нужен миллион долларов. Светлана ужаснулась:
- Костя, у тебя с мозгами точно совсем плохо. Ты отказываешься от миллиона долларов?
-Света, тебя это не касается. Эти деньги твой отец завещал мне, и мне решать, куда их употребить! Я хочу отдать их на благотворительность. Ты тоже могла бы это сделать.
Савельев встал, попрощался, вышел из офиса, поехал домой. Все кончилось для него удачно. По дороге домой ему позвонила Катя, спросила как у него дела,  и как все прошло?  Он ответил, все отлично, как он хотел, был один нюанс, но он разрешился. Белов завещал ему миллион долларов, а он, Константин,  передал этот миллион на благотворительность. Катя одобрила - молодец, все правильно.

Савельев надеялся, что Светлану он  в ближайшее время больше не увидит. Но оказалось, он ошибался. Он увидел ее на следующий же день после оглашения завещания. Следующим утром ему опять позвонил Ройзман. Сказал, что с ним связалась Светлана, она уезжает, просит, что бы Савельев приехал в свой дом, в Переделкино, она хочет отдать ему машину, и поговорить о собственности на дом. Савельеву пришлось ехать. И Катя его  одного не отпустила, поехала с ним, объяснила - она и так нервничала, места себе не находила – и вчера и позавчера,  решила – все, хватит, он один никуда не поедет! Или с ней, или остается дома! Он, к счастью, не возражал, взял ее с собой…  У ворот  дома Савельева в Переделкино они столкнулись с Ройзманом.Тот тоже не стерпел, приехал.
Савельев подошел к воротам своего дома, секунду поразмыслил, нажал на кнопку звонка. Ворота открыл мужчина в форме, охранник. Савельев вошел, пошел к крыльцу. Увидел свою машину, она стояла там же, где он оставил ее в начале октября, в день ареста. Но в дом   войти Светлана ему  не предложила. Окликнула его с балкона, того самого балкона, с которого она когда-то спрыгнула. Константин подумал - какая ерунда! Боже, из-за чего они ругались, какие мелочи, на что они тратили свою жизнь… Светлана крикнула  с балкона:
- Савельев, я уезжаю на Кипр, я хочу сама воспитывать свою дочь. Хочу попросить у нее прощения.
Он смотрел на нее снизу вверх, ему было неприятно, неудобно, но поговорить со Светланой  было просто необходимо, он ответил:
- Я рад. Что ты хочешь от меня?
- Я хочу вернуть тебе твое имущество. Мне оно не нужно.
- А, что ты хочешь взамен?
- Ты откажешься от прав на Дашу, и передашь права на управление ее деньгами мне.
- Ты серьезно? Никогда.
- Тогда война.
-Война.Все? Я могу идти? Я хотел взять свои вещи, они в багажнике.
Он открыл багажник машины, стал вынимать сумки с вещами, которые он укладывал туда в день ареста. Но вынув одну из сумок, он остановился, выпрямился, и внимательно, но с подозрением посмотрел на Светлану. А она вдруг сказала: 
- Савельев, забери свою машину. Она мне не нужна.
Его смутили и напрягли эти слова, он подумал, что все не так просто, Светлана что-то задумала, он ответил ей:
- И мне не нужна. Меня устраивает та машина, на которой я езжу.
- Эта консервная банка?
- Да, эта консервная банка.
Она попросила:
-Савельев, вернись ко мне, мы же были счастливы когда-то, будем вместе воспитывать Дашу. Можешь не работать, если не хочешь, денег нам хватит! Хочешь, у нас будут еще дети, я еще молодая, смогу родить тебе ребенка.
- Света, дорогая, тебе плохо? Ты бредишь? Когда в этой жизни были мы? Я в страшном сне  не могу себе это представить. У меня давно другая женщина, я ее безумно люблю, а тебя я не любил никогда, да и ты меня тоже! Прости, мы разные люди, и вместе нам не жить!
- Не правда, я осознала, я любила тебя, и сейчас может быть, люблю.
- Светлана это бред, ты меня всегда ненавидела… Ты твердила, что я лишил тебя всего.
-Это правда, ты лишил меня отца, дочери, моей жизни, теперь и адвоката.
- Зачем тебе тогда я?
- Я хочу начать все сначала, думаю, это возможно только с тобой.
- Нет, ищи другого. Прощай… – он достал из багажника еще две сумки с вещами,  и с тремя сумками в руках прошел по двору, к воротам, но пройдя пару шагов, обернулся, и возразил Светлане:  - Знаешь, зачем я тебе нужен? Тебе нужен человек, с которым ты бы могла быть самой собой, не притворяться… Кого ты могла бы унижать, кем помыкать и командовать. Извини, без меня… 
Но Светлана не унималась:
- Савельев, возьми свою машину. Так и быть…
- Ты делаешь мне одолжение? Мне не нужно…
-Да, тебе не нужна дочь олигарха в жены с миллионным состоянием, ты не хочешь жить в доме на Рублевке, или на вилле на Кипре, хочешь жить в хрущевке с обычной женщиной, ты не хочешь ездить на «Хаммере», а ездишь на российской консервной банке… Савельев, ты тронулся умом!
- Нет, я всегда был таким, ты меня плохо знаешь…
-У меня много денег. Тебе  нужны деньги? Возьми, сколько хочешь!
- Светлана, мне не нужны деньги, я вчера отдал миллион долларов на благотворительность. Светлана, я больше не продаюсь…
Она почти плакала:
- Я умоляю, возьми машину, пожалуйста, я тебя очень прошу. Ты же любил ее, ты купил ее на свои деньги. И дом, я освобождаю, это твой дом! Ты же свою квартиру продал, что бы его купить! Живи здесь, я на него больше не претендую. Он мне не нужен… Пусть твой адвокат договориться с моим, я отказываюсь от имущественных требований к тебе… Я не знаю как мне быть, как мне жить дальше… Мне страшно… Прости меня, я  виновата перед тобой…
Светлана кинула ключи. Савельев поднял их. Спросил:
- Когда ты освобождаешь дом?
- Я уезжаю завтра, ключи пришлю твоему адвокату…
- О дочери. Я все равно настаиваю на совместной опеке. И если сейчас ты будешь к ней плохо относиться, а я это обязательно узнаю, я поставлю вопрос по-другому. Поняла?
Она кивнула, ушла с балкона в дом, больше он ее не видел. Он сложил свои вещи обратно в багажник,  сел в машину, вставил ключ, повернул его, двигатель привычно заурчал, охранник открыл ворота, и Савельев выехал на улицу. Проехал немного, остановился рядом с «Нивой», где сидела Катя, и машиной Ройзмана, вышел из машины. Катя и Ройзман сразу же оказались рядом с ним. Ройзман одобрил:
- Ты все-таки забрал ее, молодец!
Катя возразила:
- Я бы  ничего у них не брала!
Савельев ответил:
- Катя - это моя машина, я купил ее на свои деньги, мне она нравится, и потом, ты забыла – благодаря ей, мы познакомились! Если бы не она – ты бы на меня внимание даже не обратила.
Катя возразила:
- Савельев, странно, что ты так думаешь – я же говорила, я обратила внимание на тебя еще до нашего знакомства! Я видела твои фотографии, причем здесь машина? Берешь свои слова обратно?
- Нет, не беру, машина в нашем знакомстве принимала участие! И не спорь, договорились же не спорить…
Ройзман вмешался:
- Принимала, не принимала, не спорьте! Что она сказала про дом?
- Освобождает, ключи тебе пришлет, от имущественных требований отказывается…
- А условия?
- Нет условий…
- Странно, на нее не похоже, пойду поговорю с ней…
Савельев остановил его:
- Не надо, Лева, поговоришь потом с ее адвокатом… - обратился к Кате, - Катюш, скоро можем переезжать!
Катя помотала головой:
- Нет, я сюда не поеду, этот дом не счастливый…
Савельев вздохнул:
-Продаем? Честно, я хотел предложить продать, не хочу здесь жить.Слишком много плохого здесь случилось. Квартиру купим или дом?
- Костя, а ты что бы хотел?
- Я бы? Я бы хотел квартиру, в которой родился…
Ройзман опять встрял:
- А где ты родился?
- На Ленинском, где был магазин «Сыр», я не знаю, сколько сейчас стоит эта квартира, она пятикомнатная, я ее продал во время дефолта, деньги были нужны… Ладно, сейчас не об этом, поехали отсюда. Лева, ты за «Нивой» потом пришли кого-нибудь…
Ройзман кивнул, потом  предложил:
- А поехали в ресторан? Я приглашаю. Все-таки небольшая, но победа, а? Такая хорошая компания, посидим…
Поехали. Вернулись домой поздно. Устали. Устали от эмоций, от Ройзмана, да и Константин чувствовал себя все же не очень хорошо. В конце дня у него разболелась спина, и в который раз он поблагодарил американскую автомобильную промышленность за хорошую машину, на «Ниве» он бы до дома не доехал. Но Кате вида не подал, и так она за него переживает. Как приехали, Катя постелила постель, они сразу легли спать. Обнялись, прижались друг к другу, и оба моментально заснули. Разбудил их телефонный звонок в одиннадцатом часу вечера. Катя перелезла через Константина, сняла трубку телефона. На ломанном русском попросили господина Савельева. Катя передала трубку Константину, тот сел, резко повернулся, сильная боль скрутила его спину, но он сдержался, не застонал, взял у Кати трубку.  Катя услышала, что он говорит по-немецки. Что-то объясняет. Поговорив минут десять, передал трубку Кате, та положила трубку обратно на аппарат. Катя вопросительно смотрела на Константина. Он понял, что ей нужны объяснения. Сказал:
- Катюша, меня приглашают в Швейцарию, в Совет директоров «Белов-Системз», предлагают продлить контракт,  это именно то, что я говорил, о реорганизации. Они согласны.
- Когда?
- Через три дня. Мне нужно оформить визу. Я думаю, проблем не будет, билеты мне забронировали. Завтра нужно подъехать в Посольство.
- Костя, ты знаешь, я против…
Он сказал, как отрезал:
-Катюша, мы уже все обсудили, я поеду. Это моя работа. Я потратил на нее время, наше с тобой время,  вложил в нее душу. Я хочу посмотреть, что из этого выйдет. Родная, пойми, иначе я не могу. Я такой, какой я есть.
Она прижалась к нему.
-Я  понимаю. Я люблю тебя, может быть и за это тоже. В чем ты поедешь?
- Какая разница?
- Очень большая. Ты должен выглядеть отлично.
- Да не важно…
- Важно очень…
Кате пришлось потратить немало сил, в основном душевных, что бы он на ее взгляд, выглядел отлично. Он опять, как и осенью, сильно сопротивлялся. Ему было все равно, в чем ехать, в каких ботинках, в каком костюме, и наотрез отказывался стричься. Но, она его убедила и победила. Слава богу, разблокировали его банковские карточки. Был куплен новый костюм, ботинки, и самое главное, ей удалось уговорить его подстричься. Здесь она лежала костьми, умоляла его - это просто необходимо, у ее мужчины все должно быть идеально, и костюм и стрижка.  Потом она думала, почему он  так болезненно воспринимает изменения в своей внешности? И поняла. Это тоже комплекс! Это неуверенность в себе. Он знает, что вот так он выглядит хорошо, и не знает, как он будет выглядеть в чем-то новом, с новой прической, Он боится показаться смешным! Подумав хорошенько, Катя также поняла, что помимо комплексов по поводу внешности, у ее любимого Савельева есть и множество других! И то, что он без конца курит, тоже комплекс. Он нервничает, и что бы не показывать виду, что нервничает, начинает курить. А нервничает он часто, и опять же из-за своих комплексов. Вдруг что-то не выйдет, не получиться, он проиграет. А проигрывать он не умеет! Не научили его родители. Побеждать научили, а проигрывать нет! Вот и мучается все сорок лет своей жизни. Он должен быть первым, обязательно. Проигрыш для него смерти подобен. Ничего, она теперь с ним, она поможет ему. Не может проигрывать, больно ему это? Значит, не будет. Не допустит она.  Они вместе будут побеждать! Он пробыл в Цюрихе два дня. Провожая его, Катя настояла,  она его обязательно встретит! Самолет прилетает не так рано, она приедет в Домодедово, не проблема. Она очень хочет!
Два дня, что его не было, она не находила себе места. Поняла, что мысль о его «смерти в казенном доме» к ней вернулась, и она страшно боится за него. Решила - в следующий раз она поедет с ним, откажется ее с собой взять, ему придется ее на куски разрезать. В аэропорту, в зале прилета, она заметила его сразу, он вышел одним из первых, багаж он не получал, подбежала к нему, обняла. Он прижал ее себе, к   темно-серому кашемировому пальто, тому самому, в котором он был при их первой встрече. Он улыбался. Катя подняла на него глаза, спросила:
- Как ты?
И услышала в ответ:
- Катюш, все отлично, все замечательно. Пятнадцатого выходим на работу, факс о моем назначении на прежнюю должность уже отправлен. Начинаем работу. У нас два месяца. Нужно успеть!
- Костя, ну зачем?
- Мы обсуждали этот вопрос! В результате всего дополнительные прибыли корпорация не получит! Это мне надо! И еще, мне удалось взять кредит, солидный, под мой будущий бизнес, это тоже можно начинать. Мое имя все же что-то значит! Попрошу Сан Саныча, ты поможешь ему?
- Костя, я тебя умоляю, нам этого не надо…
- Все, дома поговорим! – он сказал  очень резко и сухо.
Всю дорогу, пока ехали до ее дома, молчали. Катю душили слезы, она старалась сдерживаться. Дома они тоже не разговаривали. Катя пошла на кухню, разогревать обед. Константин переоделся в джинсы и свитер, вышел к ней на кухню. Повернул ее к себе, начал:
- Катя, послушай…
И тут Катю прорвало:
- Я ничего не хочу слушать. Я чуть не умерла, когда тебя не было, когда ты был в тюрьме, я с ума сходила… Я такого больше не переживу. Сейчас «смерти в казенном доме» не было. Но она могла случиться, она была близко. Почему ты не можешь жить как все люди? Почему тебе обязательно нужно всем доказывать, что ты все можешь? Зачем? Я как-то сказала тебе, что я тебя украла, нет, я тебя не украла, я тебя заслужила, всей своей прежней ужасной жизнью, я страдала почти всю жизнь, почему ты хочешь, что бы я продолжала страдать? А я больше не хочу! Почему ты все стремишься контролировать? Это невозможно, ты не можешь контролировать все, и самое главное, ты не можешь контролировать мою любовь к тебе! Я люблю тебя, очень люблю, и я боюсь тебя потерять!
- Катя, что ты от меня хочешь? То, что произошло, это роковая случайность, появился псих, которому понадобилась  моя жизнь, моя работа, моя женщина, почему ты считаешь, что таких психов много?
- Таких психов много! Очень много!
- И я должен сидеть, поэтому взаперти? В четырех стенах?
- Ты  мог преподавать в институте, писать книги, заняться наукой!
- А вот этого я не хочу! Мне это не интересно. Я не смогу сидеть дома. Я совсем растолстею, и возможно, начну пить, и ты сама же меня бросишь!  Да я просто умру сидя дома! Я не создан для писания книг в четырех стенах. Извини, это моя жизнь! И другой она быть не может.
Катя рыдала:
- Костя, милый, родной мой, я так за тебя боюсь! Тебя не было, я места себе не находила…
- А теперь послушай меня! – голос его стал железным, зазвенел, - Я отношений не с кем не выясняю. Тем более с женщинами. Я буду делать то, что решил. Мы это обсудили в начале нашей совместной жизни. Решения принимаю только я. С тобой бороться я не собираюсь. Извини, по-другому быть не может. Ты думай  - со мной ты или нет, если ты не со мной, мы расстаемся навсегда. Очень обидно, но это будет твой выбор. Тебе решать, я приму любое твое решение. Но учти, я тебя люблю, и мне будет очень больно, если мы расстанемся, но иначе быть, не может.  Я пойду на лестницу, покурю, а ты подумай. Все.
Он вышел на лестницу. Катя вздрогнула, когда хлопнула дверь. Такого у них еще не было, так серьезно, за то время, что они провели вместе, они еще не ссорились. Катя лихорадочно соображала: « Костя пару дней назад сказал, что боится расстаться со мной из-за ерунды, неужели это будет? Нет, ну нет же! Он не может от меня вот так уйти! Да, запросто, дом его свободен, жить есть где. И конец  любви, нашей любви. Нужно что-то делать, срочно! Срочно что-то решать. Он же уйдет от меня из-за моих страхов! И что будет тогда со мной? И наши мечты о будущем?  И самое главное - ребенок, наш ребенок, его не будет? И зачем мне тогда жить? Но еще несколько месяцев назад, я сказала ему, что в соревнованиях с ним не участвует, и золотую медаль заранее отдала ему. И потом мы решили не спорить. Кто-то из нас должен уступить. Он уступать явно не хочет. Он не умеет проигрывать, даже в споре со мной! А я обещала ему помогать побеждать. Он должен победить меня? Хорошо, я согласна. И он меня любит. Он сам об этом мне говорил, не раз, я ему уступаю, он победил, я сошла с дистанции!». Она утерла слезы, пошла в прихожую, открыла дверь на лестницу, увидела, что  он курит у окна, на лестничной площадке, позвала:
- Костя, иди, пожалуйста, обедать!
Он поднялся на один пролет, проходя мимо нее, поцеловал в макушку, тихо сказал:
- Отлично…
Они сидели за столом, в ее маленькой кухоньке, обедали. Оба молчали. Катя сдерживала слезы. Он смотрел на нее, видел, как она мучается. Потом он бросил ложку в тарелку с супом, с раздражением проговорил:
- Все,  больше  так не может продолжаться… - начал доставать из лежащей, тут же на столе, пачки сигарету, достал, начал искать по карманам зажигалку, нашел, потом бросил на стол и сигарету, и зажигалку, - Катя, ну, что еще? Что с тобой?   
Катя уже рыдала:
- Почему ты не веришь? Ну, почему? Ведь она могла быть, могла…
- Кто, что?
- «Смерть в казенном доме»…
- Катя, ты в своем уме? Мы говорили про это много раз! Так, вот, что, где офис этой твоей колдуньи, где ее офис? Скажи мне адрес, где это? Я туда поеду, сам с ней поговорю. Это невозможно…
- Нет, как ты поедешь?
- Молча, на машине. Говори быстро!
- Нет…
-Хорошо. Поступим по-другому, кто тебе про эту колдунью рассказал? Жанна, Лариса, Вера? Кто из них? Самая вменяемая из этих троих Лариса. Я звоню Ларисе.
Он достал телефон, начал щелкать кнопками, в телефонной книжке искать номер Ларисы. Это был уже его телефон, он купил зарядное устройство к нему, и телефон работал, ему уже звонили коллеги по бизнесу…Катя его остановила:
- Не нужно! Я покажу, где ее офис, поехали вместе.
Он вскочил, в прихожей натянул ботинки, сорвал с вешалки куртку. Катя едва успела надеть сапоги, куртку застегивала на лестнице.
Офис «ведуньи» искали долго. Катя адреса не помнила, и пришлось крутить по переулкам в районе Зацепы. Начало темнеть.  Но нужный  переулок они все-таки нашли,  и дом, где находился  офис, тоже. Дверь в нужный им подъезд была распахнута. У двери стояла грузовая машина, с откинутым бортом, и туда грузили какие-то ящики. Они не придали этому значения, вошли в подъезд. Прошли дальше, к квартире, где располагался офис «ведуньи». Катя удивилась. Посетители, что в первое посещение Кати, толклись у квартиры, исчезли. Они толкнули дверь, она была незапертой, вошли в квартиру. Все комнаты оказались пустыми, даже без мебели. Катя лихорадочно соображала, «ведунья», что же, уехала? Савельев тащил Катю за руку за собой по пустым комнатам. Катя пыталась оправдываться. Вот самая дальняя комната, где Катю принимала «ведунья». Они услышали голос «ведуньи», оба вздрогнули от неожиданности:
          - Здравствуйте, молодые люди!
Катя пригляделась. Да - перед ними была «ведунья». Тот же макияж, те же украшения, те же распущенные прямые волосы, крашеные в черный цвет… Но отсутствие соответствующего антуража в помещении и  музыки делали свое дело.  Перед Катей и Константином была не могущественная «ведунья», а не очень молодая, усталая женщина в безумно дорогой белой норковой шубе в пол. Но эта дорогая шуба была в абсолютно непотребном виде, подол обтрепан и  заляпан грязью. Савельев обернулся к Кате:
- Это она?
Катя кивнула. Он продолжил, обращаясь к «ведунье»:
- Вот, что. Вы запугали мою девушку. Вы обещали мне «смерть в казенном доме», и теперь она меня даже за сигаретами на улицу не выпускает. Немедленно скажите, что это Вы придумали. Моя девушка места себе не находит, немедленно скажите, что это все не так!
Ведунья, кажется, не обращала внимания на его слова, произнесла:
-  А я вот переезжаю. Аренда очень дорогая.
Савельев продолжал:
- Немедленно, слышите, немедленно скажите, что это не так.
Вроде она его услышала, сказала уже ему:
- Не кипятись, молодой человек, я тебя слышу. Девушка, я тебе говорила, что вы будете вместе, и что его жена не проблема? Все исполнилось?
- Да… - Катя кивнула.
- Ребенка нет, Вы обещали, что у нас будет ребенок! - вмешался Савельев.
-Все будет, всему свое время. Я говорила про «смерть в казенном доме», разве?
- ДА! – хором ответили Савельев и Катя.
Савельев смотрел на «ведунью» очень внимательно. Он понимал, что видел ее раньше, определенно видел – только где? И, тут до него дошло -  это же она его во сне предупреждала о несчастьях, сказала ему «Берегись!»!  Это была точно она!    «Ведунья», как и в первое посещение ее Катей, достала откуда-то из-за пазухи засаленную колоду карт. Перетасовала, нашла крестового короля.  Подошла к окну, разложила карты на подоконнике. Задумалась, собрала, перетасовала, опять разложила. Сказала:
- А она была.
- Кто она? – спросил Савельев
- «Смерть в казенном доме». Она была. Карты показывают.
Савельев недоумевал:
- Но как была? Я жив!
- Да, жив. Но я, же не говорила, что ты умрешь. Я говорила, что возможна «смерть в казенном доме». Признайся, ведь была?
Савельев сказал, не глядя на Катю:
- Да, была…
-Вот видишь? Ты, по всей видимости, своей девушке не рассказывал об этом?
- Не рассказывал…
-Если бы рассказал, неприятностей избежали. Теперь все хорошо. Опасности миновали.  Вы  поженитесь, и ребенок, которого вы так хотите, он уже на подходе.  Молодой человек,  я же говорила тебе, что тебя спасет ее Любовь, спасет от смерти. Так и произошло. Она спасла тебя, и еще ее Вера, и ее Надежда. Ты должен быть благодарен ей. А ты ей не веришь! А, тебе девушка  скажу, все в порядке, «смерть в казенном доме» больше ему больше не грозит.
Катя смотрела на Савельева, спрашивала:
- Костя, как была смерть? Ты говорил, что ничего не было…
- Я потом тебе расскажу, успокойся, все хорошо… - он отвечал Кате машинально, пытался переварить все то, что только что услышал.
- Спасибо, спасибо большое! Пойдем, Костя, ты мне должен немедленно рассказать… – Катя тянула Савельева к выходу.
Но «ведунья» их остановила:
-Подождите,это не все.Я с ним хочу поговорить, ты девушка отойди.
- Нет, она останется, - отрезал Савельев, - Вдруг Вы что-то скажите не так, она опять думать будет черт знает что!
- Хорошо, пусть остается.  Я вот, что скажу. Тебя, молодой человек, ждет большое будущее, очень большое. Будешь министром или депутатом, не знаю, но очень высоко взлетишь. Можете думать, что угодно. Меня  чокнутой считать. Но я это вижу,  как хотите, так и воспринимайте… Все, идите…
         Катя и Савельев вышли, оба молчали. Сели в машину. Катя потребовала:
- Рассказывай быстро!
- Что рассказывать? – он пытался  отшутиться.
- О «смерти в казенном доме»!
Он признался:
- У меня была остановка сердца, в тюрьме. Кратковременная. Со мной сейчас все в порядке. У меня ничего не болит, я спрашивал у твоего друга Володи, он сказал, что опасаться нечего. Я тебе действительно не хотел говорить. Не хотел пугать. Когда ты меня после тюрьмы увидела, ты же в обморок упала, а я тебе еще про остановку сердца рассказывать бы начал!
- Правда, Володя сказал, что ты здоров?
- Позвони, сама у него спроси.
- Верю. Но не нужно меня больше жалеть. Пожалуйста, ты мне все рассказывай. Так будет лучше. Значит, то, что я видела…
- Это было на самом деле. Я тоже тебя тогда видел.
- Как видел?
-На диване. В моей рубашке, ты просила, умоляла меня не умирать. И я не умер.
Катя смотрела на него во все глаза, прошептала:
- Не может быть… Господи, это невозможно…
- Может, невозможное возможно! Вот так… Мы с тобой одно целое, две половинки яблока. И мне говорила эта твоя колдунья - Любовь побеждает смерть, это правда! Твоя Любовь победила смерть, и я не умер. И, не сердись! – он ласково провел пальцами по ее щеке, поцеловал в нос, попросил: -  Ну, перестань! Не дуйся!
-Я не могу на тебя сердиться. Скажи, ты бы, правда, ушел от меня?
- Сгоряча, может быть. Но потом одумался. Стал  проситься назад! Пустила?
- Ну, не знаю…
- Как?!
 - Пошутила я. Конечно! Ты сомневаешься?  Скажи, что же теперь будет с нами? А что ты думаешь по поводу твоей  будущей карьеры? Я не сомневаюсь, ты потянешь, даже Президентом!
- Не знаю, не знаю. Не обольщайся. Как я могу быть депутатом? Кто меня выберет, к тому же выборы уже были! Только если через четыре года… И в Президенты баллотироваться тоже поздно…  А министром? Кто меня назначит, у меня, что связи есть?
- Не знаю, все может быть. Ты сам говоришь - невозможное возможно. И, что ребенок у нас будет…Тоже не веришь?
- В это  очень хочу верить…
- Костя, ты кого хочешь мальчика или девочку?
-Рано об этом думать.  И мальчик, и девочка,  все отлично!
- Я тоже так считаю…

Они ехали по вечерней Москве. Остановились на набережной напротив Кремля. Вышли. Было холодно. Катя накинула на голову капюшон своей куртки. Савельев в свою очередь расстегнул куртку, прижал к себе Катю, укутал ее полами. Ей было тепло и уютно. Она припала к его груди, обняла за шею,  сказала:
- Костя, я хочу тебе сказать одну вещь. Ты должен знать.
- Что я должен знать?
- Ты реагируй, как хочешь, я тебе этого еще не говорила…
- Катюш, что ты  от меня еще скрываешь?
- Тот мужчина, который хотел на мне жениться, десять лет назад, от которого я беременна была, и который меня бросил… Из-за которого я в больницу попала…  Ну, в общем, это тоже был Юра Пожарский…
- Что? Это значит, он бросил тебя дважды?
-   Да.
- Почему? Он бросил тебя один раз, почему ты опять пошла у него на поводу?
- Я думала, он любит меня, он преследовал меня, цветами, подарками заваливал. Плакал, говорил, что ошибся. Я поверила. Мы заявление в ЗАГС подали, он мне кольцо подарил,  и это было десять лет назад, я молодая была, глупая, и беременная к тому же… 
- А третий раз?
- Третьего раза не было!  Мне работа была нужна. Отношений у нас не было, он домогался, но ничего не было…
- Почему ты мне раньше не сказала?
- Боялась, что ты убивать его пойдешь, тогда ты реальный срок получил бы, я твой крутой нрав знаю, Пожарский тебя ненавидел, он много раз об этом говорил. А что за отношения у вас с ним были, и говорить не стоит! Ты бы ему физиономию начистил, он  в суд обязательно подал бы, свидетелей привел.  Может быть на год или два тебя осудили бы. Не нужно этого. Как ты поступишь со мной?
- Как, как я могу поступить? Я люблю тебя. Могла бы рассказать, ничего страшного. Морду ему набил, это точно, и то, что ты говоришь, про суд, возможно, он и подал бы на меня в суд. Но срок мне вряд ли дали. Если  только убил бы его совсем! Что теперь делать! Я тоже хорош, мы друг друга стоим, я был почти пять лет женат на алкоголичке и наркоманке, терпел ее выходки! Все, забыли о Пожарском и о Светлане, хорошо?  А вообще, по-хорошему мы Пожарского должны благодарить…
- Как?
- Мы, благодаря ему,  встретились. Все, забыли все плохое?
 - Забыли.
- Ты успокоилась? Мне можно теперь работать спокойно?
- Можно. Только я с тобой, рядом.
- Отлично. Поехали домой? Обедать...
Вечером, накануне первого рабочего дня в Новом году, Савельев набрал номер телефона Сан Саныча. Тот сразу взял трубку, страшно обрадовался звонку Константина:
- О, Константин Николаевич, добрый вечер…
- Сан Саныч, добрый вечер. Я хочу вот, что сказать. Я выхожу на работу, и попрошу Вас позвонить сотрудникам, передать, чтобы не расслаблялись. Начинаем работать. И потом, Сан Саныч, нас ждут большие дела, работы много… Позвоните Вере, пусть тоже приходит.
- Мне приятно это слышать. Много работы, это отлично.  А, что Вера, она  и так придет, она без Вас жить не может. Влюблена в Вас.
-Сан Саныч, поговорите с ней. Скажите, я женат счастливо. Глупости все это.
- Я говорил, она понимает и знает. И потом, она Катюшу Вашу не меньше Вас обожает. А, что с фирмой? 
- А по поводу фирмы - да, будет реорганизация, в таком виде как сейчас корпорация существовать не будет.
- А Вы останетесь?
- Нет, будет другая компания.
- Можно надеяться на дальнейшее сотрудничество с Вами?
- Сан Саныч, я на это надеюсь, и хотел просить…    
- Костя… - Сан Саныч первый раз за последние десять лет назвал Савельева Костей, - Я рад за тебя, что у тебя все хорошо, и все плохое кончилось, ты счастлив, рвешься в бой…
- Спасибо, Сан Саныч…
Савельев  положил трубку. Настроение у него было хорошее. Пошел на кухню к Кате, ужинать.
Когда он вошел, Катя обернулась, улыбнулась, ей понравилось, что Савельев улыбается. Как ей хотелось надеяться, что у них все получиться! А, у Савельева вертелись в голове мысли о работе, но он приказал себе о работе забыть. У него вечер с любимой женщиной. А Катя опять вспомнила свой сон, уже двухгодичной давности. Тот кусочек другой, счастливой, параллельной жизни. И подумала, что, наверное, скорее всего она видела не кусочек счастливой параллельной жизни – это  был кусочек ее реальной, но будущей жизни, тоже счастливой!
 
Глава последняя. Москва, конец  марта следующего года.
Конец марта. Наконец-то весна. Черно-белая полоса в жизни города кончилась! Город окрасился в яркие краски. Растаял  снег, и кое-где даже обозначился сухой асфальт, начали распускаться почки на деревьях и пушистые шарики на вербе.  Народ вырядился в яркие весенние куртки, и настроение у всех повысилось, на хмурых всю зиму лицах  расцвели улыбки. Люди в метро перестали расталкивать друг друга локтями, стали терпимее.  Даже машины в пробках  начали гудеть как то по особому, не так резко и громко.
Руководитель крупной инвестиционной фирмы, бывший Генеральный директор недавно реорганизованной корпорации «Белов-Системз-Россия» Константин Николаевич Савельев звонка из Союза промышленников и предпринимателей не ожидал, и поэтому очень удивился, когда ему позвонили, пригласили на беседу с Президентом Союза. И очень срочно. Речь шла о приглашении Савельева на предстоящий съезд. Мало того ему предлагали выступить с докладом! Савельев начал отказываться, но помощник Президента Союза, звонивший ему, даже не стал слушать, сказал, мол, подъезжайте завтра в десять, и сами объясняйтесь с Президентом. Это Савельева крайне не устраивало. На  утро завтрашнего дня у него были другие планы. Вернее планы были совместные, у Савельева и Кати, его любимой женщины. Они  хотели  ехать в клинику, где Катя проходила обследование. Им должны были дать окончательный ответ, возможно ли Кате родить ребенка, или нет. Вообще то, прогноз был благоприятный, при обследовании Кате это говорили, но ей все равно  было очень страшно. Вдруг скажут нет, лечение невозможно, нужна операция, или того хуже, даже операция не поможет.   
Савельев хотел ехать вместе с ней, поддержать ее, и тут такое. Он сказал Кате, что он едет с ней, а в Союзе промышленников и предпринимателей перебьются, почему он понадобился там так срочно? Не хочет он выступать ни с каким докладом, не нужно это ему! Катя его успокаивала, уверяла, что она поедет в клинику одна, не маленькая, если он понадобиться, она его вызовет. Пусть едет спокойно в свой Союз. Но  помимо всего прочего ей еще предстояло решение сверх сложной задачи   – борьба с Константином за его внешний вид. И эту проблему она с утра в день встречи в Союзе и  решала. Гладила ему рубашку,  выбирала  костюм и подходящий к костюму галстук…Он оделся, она завязала ему галстук, оглядела его с головы до ног – вроде все хорошо. Одернула  пиджак, поправила прическу. У входной двери она  взяла его за руку, посмотрела в глаза. Он прижал ее к себе. Она начала сопротивляться, высвобождаться из его объятий:
-  Костя, рубашка! Не прижимай меня к себе!
- Да, черт с ней, с рубашкой!
- Нет, не прижимай меня так сильно, я гладила рубашку…
Он ослабил объятья, поцеловал ее, потом отодвинул от себя, погладил ее волосы, она щекой потерлась о его руку, прошептала:
- Ну, иди же, иди…, - руку его она не отпускала.
- Отпусти меня, я пойду… - сказал он, но с места не двинулся! Она начала уговаривать его:
-Костя, ты осторожней, старайся не нервничать, не спорить, кури поменьше.
- Хорошо, постараюсь… Ты тоже осторожней. И тоже не нервничай.  Что скажут, то и скажут. Мы вместе, это главное, запомни. Мне сразу звони. Если телефон выключен, не переживай. Я во время беседы телефон выключу, ты обязательно потом перезвони! Давай я подожду тебя, хоть полдороги подвезу?
- Нет. Иди, опоздаешь… Я долго буду собираться.
- Отпусти меня…
 Она, наконец, с сожалением, отпустила его руку. Но он сразу не ушел. Еще минуту стоял, смотрел на нее, пальцами скользил по ее лицу, потом резко открыл дверь, вышел на лестницу, начал спускаться по ступенькам. Она стояла в дверях, не уходила, а он, пока спускался, оборачивался на нее. И так происходило каждое утро, если они уходили не вместе. Оказавшись на улице, он сел  в свой большой «Хаммер», и первым делом  достал сигарету, закурил. Дома он этого сделать не мог,  с утра Катя курить ему запрещала. Она вообще в этом вопросе держала его в ежовых рукавицах. Он не спорил. Надо же хоть в чем-то уступать. Он и сам понимал, курить нужно меньше.
Они  жили в той же  в Катиной маленькой квартирке. И не он, не она переезжать не хотели. Дом в Переделкино стоял пустым. Они пока не продали его. Иногда Савельев думал, что может быть и не продавать, они будут там жить, говорил об этом Кате, и Катя соглашалась с ним…
Они были знакомы уже больше года, жили вместе почти год (за исключением трех месяцев, что Савельев пробыл в тюрьме), но любить меньше друг друга не стали, временами ему казалось, что он любит ее даже больше, чем в первые дни знакомства. Иногда, ночью, перед сном, он вспоминал, через что им с Катей пришлось пройти, но он тут же приказывал себе – забыть, все забыть!. Он  счастлив. И  счастлив уже длительное время, с Нового года. И это ощущение не проходило. Ему казалось, что Катя стала его частью, притом лучшей…И расстаться с ней он уже не сможет. Никогда! Но комплексы его еще остались. Иногда он начинал думать, заслужил ли он такое счастье. И сам убеждал себя - заслужил. Они с Катей заслужили вместе. И когда  вдруг он начинал комплексовать уж очень сильно,  она очень легко и просто его останавливала: «Савельев, не начинай…». 
 
     Он не опоздал. В фойе, на первом этаже здания Союза,  разделся, сдал в гардероб пальто. Посмотрел на себя в большое зеркало. И самое главное, может быть впервые в жизни, себе понравился. Подумал, что Катя не зря с ним борется. Ее усилия не проходят даром.  Он действительно выглядит  неплохо.  И костюм сидит отлично, лишний вес его скрывает (хоть Катя и твердит, что нет у него лишнего веса, но он, то знает, что есть!)  и  седина  его действительно не портит и не старит, и не так уж ее и много, как ему показалось сначала.  Он прошел по коридору, вошел в приемную Президента Союза, и остановился в нерешительности. В приемной, развалясь на стуле сидел капитан Петухов, с которым Савельев общался в Бутырской тюрьме. Савельев очень удивился, увидев Петухова, но  виду не показал, поздоровался:
- Доброе утро, капитан Петухов, если не ошибаюсь? Алексей Иванович?
-  Майор, Константин Николаевич, майор…
- Повысили? Поздравляю…
-Спасибо. Хорошо выглядите, Константин Николаевич, просто отлично. Дайте рецептик…
- Рецептик? Вам? Дам. Во-первых, Вы попадаете в тюрьму, не за что. По ложному обвинению. Сидите там в самой поганой камере. Каждый день конфликтуете с сокамерниками, Вас ежедневно бьют, ломают Вам руку, ребра, выбивают зубы, и, наконец, у Вас от их побоев происходит остановка сердца. Но к счастью Вам удается выжить, уцелеть.   Вас выпускают из тюрьмы. Зимой. У Вас нет ничего, даже теплой одежды. Нет денег, нет дома, нет машины, нет работы, нет близких родственников,  и дальних то тоже нет, нет даже друзей и знакомых. Идти Вам некуда. На Курский вокзал, к бомжам…
- Но что-то должно быть взамен? Все не может быть так плохо…
-Взамен? Вам везет, у Вас есть любовь. Большая, сильная, взаимная. Самая прекрасная, какая может быть. Вас любит самая замечательная женщина на свете. И Вы понимаете, что ничего больше и не нужно. Вам нужна только эта любовь.  А Любовь, такая как у Вас с большой буквы, она, как известно, побеждает все, даже смерть. И благодаря ей, Вы остались жить на этом свете, и вернулись к ней, к своей Любви. И Вы счастливы…
-  А потом, потом?
- Потом? Вы начинаете все возвращать…И у Вас получается. И все удается вернуть. И дом, и деньги, и машину, и работу…
- Да, Константин Николаевич, это фантастика!
-Не фантастика, жизнь, и еще Вера в чудо и Надежда на счастливый конец. Ведь, что у Вас пропало, было Вашим, и было у Вас отобрано не справедливо…
Тут из кабинета Президента Союза послышались голоса. И Савельев услышал:
- Петухов, пришел Савельев?
Петухов отозвался.
-Да, Александр Сергеевич! - сказал Савельеву, - Константин Николаевич, идите скорей…
Савельев вошел в кабинет. В кабинете находились двое мужчин. Один из них Президент Союза, второго человека Савельев не знал. Мужчина лет шестидесяти, невысокий, сухощавый, лысоватый, в золотых очках. Представился:
- Морозов Александр Сергеевич.
Савельев спросил:
- А Вы вообще кто?
И тут же получил тычок в бок от Президента Союза, подумал, что тот его сейчас растерзает. Ну и что, не знает он кто это! Морозов показал рукой Президенту, мол успокойся, все нормально. Президент Союза переговорил с Савельевым о теме доклада, Савельев обещал подготовить доклад, прислать по электронной почте. Президент смотрел на Савельева с надеждой:
- Выручайте, Константин  Николаевич! Я знаю, Вы можете…
- Я постараюсь, сколько у меня времени?
- Неделя, и еще слайды…
-Постараюсь, сделаю, в этом у меня опыт большой. Случалось, за одну ночь написать доклад на английском языке, по теме далекой от экономики!
Президент Союза извинился, и вышел…
Они остались вдвоем с Морозовым. Морозов внимательно смотрел на своего счастливого соперника. В отличие от Петухова, ему Савельев понравился. Высокий, интересный, густая шевелюра с ранней сединой, и видно, что характер у этого человека очень сильный, а вот  глаза действительно теплые, не наглые… Морозов начал:
- Давайте с Вами поговорим, Константин Николаевич…
- О чем я могу с Вами разговаривать…
- Не секрет, что в том учреждении, где работаю я, рассматриваются очень многие вопросы, в том числе, вопрос кадровый!
Савельеву показалось, что его окатил ушат холодной воды. Что там говорила Катина колдунья, он вроде высоко взлетит. Он выдавил из себя:
- И зачем Вам я…
- Я хочу, что бы Вы имели в виду, я включил Вас в свой кадровый резерв…
- И мое выступление на съезде – это вроде бы смотрины?
- Вы правильно поняли.
- Но простите – что я из себя представляю? Ладно, раньше я был Генеральным директором и Вице-президентом «Белов-Системз», теперь эта компания работает в другом формате…
- Благодаря Вам…
- Может быть и благодаря мне…Но какое я имею отношение к администрации Президента и вообще к государственному аппарату…
- Я наводил о Вас справки, я знаю, кем Вы были, и что Вы можете, и я очень хочу, что бы Вы подумали…Вы специалист по экономике, финансам и управлению, и гениальный специалист. На настоящий момент в своей области Вы самый лучший в России, или даже во всей Европе, и я хочу, чтобы Вы работали там, где должны работать…
- Нет, это не так!
- Не говорите, я прекрасно знаю, что Вы можете…
- Вы знакомы с моей женой?
- Со Светланой Борисовной?
- Почему со Светланой Борисовной? С Екатериной Юрьевной!
- Ваша жена Светлана Борисовна…
- Пока да. Но мы разводимся.
- Вам нужно решить Ваши семейные проблемы скорее. Это  важно!
- Ройзман старается.
- А почему он так для Вас старается?
- Он считает, что он мне должен. Он думает, что недостаточно помогал мне, когда я был в тюрьме…
- Но если он так считает…
- Вы, правда, знакомы с Катей? Она утверждает, что я много чего могу, что почти гений…
- Да, я познакомился с ней, когда Вы были в узилище. Она была у меня на приеме. Говорила про Вас. Очень проникновенно…
- Скажите, что Вы от меня хотите?
-Я хочу предложить Вам место на государственной службе, приличное. И я думаю, Вам это будет интересно работать,  и сделать Вы сможете очень и очень много!
- Я могу отказаться?
- Нет.
- Что я сейчас должен делать?
- Вы? Искать себе хорошего заместителя.
- Когда это все произойдет?
- Скоро, может быть через два месяца, может быть через полгода… Ждите. Но это будет обязательно. Все, Константин Николаевич, до скорой встречи…
         Савельев, в смятении, вышел из кабинета Президента Союз, быстро прошел приемную,  на прощание кивнул Петухову, который старательно чистил ногти. Увидев  Савельева, Петухов встал, попрощался. Сказал Савельеву: «До встречи!». Савельев оделся, еще раз посмотрел на себя в зеркало, усмехнулся. Вид у него был крайне озабоченный. Вышел, сел в свою машину, припаркованную неподалеку, достал из кармана пальто и включил телефон. Телефон тут же подал голос. Входящий звонок. Савельев нажал на кнопку соединения, услышал голос Ройзмана:
- Здравствуй, миленький.
- Здравствуй, Лева, ты, что звонишь?
- Ты где? В офисе?
-  Нет, я буду там через полчаса, минут через сорок!
- Я заеду, завезу документы…
-Отлично, поговорить надо. Тут мне сделали предложение, от которого нельзя отказаться. Совет нужен. Что за документы ты мне везешь?
- Твой развод, миленький…
- Это, что, шутка такая?
- Этими вещами не шутят, миленький, ты свободный человек…
- Серьезно?
- Ну да!
- Вот это подарок! А, Даша?
- Совместная опека. Если было бы иначе, ты бы меня не простил!
- Как тебе это удалось?
-Что, ты, миленький, профессиональные секреты не выдаю…
- Давай, приезжай…
Ройзман отключился. Затем сам Савельев набрал номер телефона своей любимой Кати. Та тоже ответила почти  сразу:
- Костя, ты где?
- Еду в офис. Катюш, как дела? Ты где?
- Я уже дома. У тебя как?
- Нет, сначала ты!
-У нас с тобой перспектива семьдесят пять– восемьдесят процентов. Не знаю!
- Это замечательно. Почему ты считаешь, что должно быть сто процентов?
- Хотелось бы…
- Мы обязательно уложимся в эти в семьдесят пять-восемьдесят процентов. Почему должно быть иначе? А, что назначили? Процедуры  какие нужно делать?
-Нужно принимать месяц лекарство, потом уколы– неделю…
- А потом?
- Потом стараться…
- Хорошо, но мы и так стараемся, продолжим! Я всегда за!
- Костя! Такое по телефону… А как у тебя дела?
-Звонил Ройзман. Он получил мои документы на развод. Я свободен!
- Правда, здорово, ты рад? – он услышал, как она охнула, задохнулась от радости, ответил:
- Конечно. Можем жениться…
- Ты хочешь?
- А ты? Ты пойдешь за меня?
- А зачем ты спрашиваешь? Ты ответа не знаешь?
- Знаю, но хочу от тебя его услышать…
Катя вздохнула, чуть помолчав, произнесла:
- Я не пойду за тебя замуж, Савельев…
Теперь охнул Савельев:
- Как?!
-Я побегу, я полечу, чем скорее, тем лучше! Завтра, нет сегодня,  сейчас!
Он выдохнул с облегчением:
-Вот это да!Отлично!Сегодня отметим,я приглашаю тебя в ресторан!
- Погоди про ресторан, успеем туда. А в Союзе промышленников и предпринимателей как?
           - Это вопрос… Ты знаешь такого Морозова Александра Сергеевича? Он сказал, что знает тебя…
- Что, что он тебе сказал? Все неправда, это неправда!!
- Катя, что неправда?
- Все, что он сказал обо мне, неправда!
- Он что должен был говорить о тебе? Он мне ничего не говорил, говорил, что тебя знает и все! А что он должен был сказать?
-Нет,ничего.Я была у него, и видеть его еще раз мне бы  не хотелось.
- Он это мне доложил…
- Зачем ты ему понадобился?
-Он сказал, что мне очень скоро предложат место, очень приличное, на государственной службе. Он включил меня в свой кадровый резерв.
- А почему тебя?
- Он наводил обо мне справки, и знает мои способности!
- А место  - министра или депутата?
- Типа того…
- Костя, Костя, ты не верил. Почему ты не верил?
-  Я не возражаю тебе, но это стечение обстоятельств. И потом, мы же взрослые люди, почему мы должны верить во всякую мистику, но я похоже, скоро поверю. Катюша, я хочу отказаться, я думаю -  я не смогу. Почему, почему он выбрал меня? Чем я отличаюсь от других?
-Потому что ты умный,честный,ты лучший,вообще-ты у меня гений!
- Катюша, ты преувеличиваешь! Вдруг я не справлюсь, все завалю, приму неверное решение, я никогда этим не занимался…
- Ты? Ты не справишься? Ты во всем разберешься очень быстро, и потом, я думаю, тебе предложат что-то по твоему профилю. Не пошлют же тебя поднимать черную металлургию.Хотя ты справишься!И не забудь –я с тобой, я твой тыл! Вместе черную металлургию поднимать поедем!
- Кать, ну ты скажешь! Причем тут черная металлургия.  Я о себе.
- И я о тебе! Опять твои комплексы! Слушай, Савельев, не начинай, а? Я в тебе полностью уверена!  Я, то тебя знаю, как облупленного, и по этому, не возражаю. Тебе, что бы настроиться  поныть, поскулить, повозмущаться нужно. Все закончил?  Настроился, к бою готов?
- Да, все, успокоился. Ты одна меня понимаешь…
- Ты, наверное все для себя решил? И готов уже работать на новом месте?
- Да, Катюш, я уже почти все решил, еще когда с Морозовым  разговаривал. Мне это интересно будет, да и на новом поприще себя попробовать хочется. Уйти всегда можно! Если бы знать еще, что за место! А так,  действительно к бою готов.
- Я люблю тебя. И не начинай!
- А кто начинает-то!