- Подъём, жентельмены! Ваша мать пришла, бухла принесла.
В дверном проеме скалился Артист. В углу заворочался Молчун, потянулся к своей трости, прислоненной к стене.
Капитан не торопился вставать, лежал, разглядывал паутину на потолке, привыкал к действительности. Сколько же было Бедову тогда лет? Наверное, около пятидесяти. Немногим больше чем мне сейчас. Эх, дядя Витя, что бы ты сказал о жизни, если бы она подкинула тебе такую подлянку как мне.
Молчун, наконец, поднялся, и, приволакивая одну ногу, стуча тростью о деревянный пол, проследовал на кухню.
Привычно ныла печень, да ещё эта боль около позвоночника. Надо вставать, поправлять здоровье. Капитан сел, обулся. На кухне, в литровой банке уже шумел «барбулятор», самодельный кипятильник из бритвенных лезвий. Электричество, по причине большой задолжности, в Лилькиной квартире давно отключили. Но Санька договорился с каким-то электриком, и тот протянул с лестничной площадки провод. На столе стояли две банки рыбных консервов, булка хлеба, но главное, пластиковая полтарушка, на треть заполненная прозрачной жидкостью.
Санька отсоединил «барбулятор» от провода, и вытащил его из банки. Затем взял открытую пачку чая и высыпал ее содержимое в банку, положил на банку толстую книгу. Лилька разлила спирт в разнокалиберную посуду; в граненый стакан Капитану, в пластиковый Молчуну, а себе в чайную чашку с цветочками. Артист по утрам не пил, оттягивался чифирком, ему еще работать.
Капитан взял стакан и, стараясь не дышать, выпил. Вонючая жидкость обожгла горло и горячим потоком пошла к желудку. Он знал, минут через десять, хоть ненадолго, пройдет боль в печени. Лилька, заранее сморщившись, залпом вылила в себя содержимое чашки. Молчун же пить не торопился. Сначала он пригладил седеющую бороду, затем перекрестился, и только после этого взял стакан.
Вообще, Молчун в их компании был самой загадочной личностью. Никто из обитателей квартиры, большого секрета из своего прошлого не делал. Никто, кроме Молчуна. Он никогда не распространялся о своей прошлой жизни, а если его спрашивали, он говорил: « А тебе это зачем надо?». Возраст Молчуна, как впрочем, и у многих бомжей, определить было трудно. Может сорок лет, а может и под шестьдесят. Заросший по самые глаза густой растительностью, он походил на старичка-боровичка. И еще, Молчун молился. Каждый вечер, перед сном, он доставал из внутреннего кармана заношенного до дыр пиджака маленькую, чуть больше спичечного коробка, иконку, ставил ее на подоконник и шепча молитву, истово крестился. Какие грехи замаливал этот человек, оказавшийся на самом дне жизни, было известно только ему.
Утренняя порция спирта была выпита. Артист, закинув в рот карамельку, медленно тянул из металлической кружки чифирь. Раскрасневшаяся Лилька весело рассказывала, как ей удалось купить у Верки-спиртовоза неразбавленный спирт.
- Я её у двери поймала, она уже замок закрывала, торопилась куда-то. Кое-как уговорила. Бутылку взяла и махом обернулась, видимо второпях и бодяжить не стала.
Капитан жевал кильку, вприкуску с хлебом, и в пол-уха слушал Лилькину болтовню. Сейчас, как обычно, её «понесет». Лилька пьянела быстро. Сначала на неё накатывало неуёмное веселье, сама шутила, сама смеялась, затем её тянуло на скандал, поскандалив, она начинала реветь. Вот и сейчас, скрестив руки на груди, Лилька с презрением оглядела компанию.
- Что вы сидите тут с кислыми рожами, а? Да кто вы вообще такие? Может вы мужики? Какие вы, к херам, мужики. Эх, какие у меня были мужчины. А вы? Вы, тьфу.
Лилька с трудом облокотилась на стол, опустила голову, закрыв лицо руками, затихла. Остальные тоже молчали. Молчун жевал, полностью сосредоточившись на еде. Артист, уперев локти в колени, глядя в пол, курил. Все знали, концерт ещё не окончен.
Раздался громкий всхлип, Лилька подняла голову. По её грязным щекам текли слезы.
- Ну, ничего. Вот брошу пить. Устроюсь на работу. Ремонт сделаю. Вас к чертям собачьим выгоню, и заживу как человек.
Шмыркнув носом, Лилька, размазывая грязь по лицу, неожиданно засмеялась.
- Я ещё может, замуж выйду. А чо? Баба я ещё не старая, и вообще, ничего.
Она толкнула в бок Артиста.
- Правда, ведь, Санька?
Артист, усмехнулся:
- Да без базара, ты у нас в натуре клевая бикса.
Лилька засмеялась. Капитан, положив вилку, поднялся.
- Капитан, ты куда?
- Пойду, прошвырнусь.
- Пой-ду, про-швырнусь,- скорчив гримасу, передразнила Лилька. Уже закрывая дверь, Капитан услышал: « Капитан – капитан, улыбнитесь, ведь улыбка это….».
Уже скоро год, как Капитан живет здесь. А в коллектив, как когда-то говорили, так и не влился. Как-то Артист сказал ему: « Вот ты вроде на зоне чалился, срок тянул не малый, сейчас мы в одной хате живем, а кто ты есть по жизни, я понять не могу, мутный ты какой-то. Или офицерство своё забыть не можешь, дак ты буркала протри и в зеркало посмотрись, ты такой же бомжара как Молчун, как другие. Жизнь тебя по самую макушку в дерьмо окунула, так что сиди и пузыри не пускай, а ты чего-то выёживаешься».
Выйдя из подъезда, Капитан вздохнул полной грудью. Печень на время отпустило, а вот на душе тошно. Но человек ко всему привыкает, и к боли привыкает, и к душевному состоянию, одно тяжело - просыпаться. Во сне Капитан живет другой, прошлой жизнью. А проснешься, выть хочется.
- Извините, закурить не будет?
Проходящий мимо мужчина, сделал недовольную мину, но остановился, достал пачку сигарет. « Какое зеркало? Никакого зеркала не надо, достаточно в глаза людям посмотреть, и становится всё ясно».
- Спасибо, - Капитан, зажав сигарету в кулаке, направился на своё обычное место. Небольшая площадка, на которой расположились продовольственный магазин «Услада» и два ларька, в конце площадки клен, под кленом дощатый ящик. Это и было его место. Капитан сел на ящик, закурил. Отсюда он наблюдал жизнь, чужую жизнь, свое же существование он давно не считал.
http://proza.ru/2012/02/08/1082