Ура! У меня радость! Завтра мы идем на Мызу к празднику! Прыгаю, кружусь по пустому сеновалу, бросаю вверх, оставшуюся с зимы сенную труху. Любуюсь, как в солнечных лучах, скользящих сквозь тонкие щели, танцует серебристая пыль.Пыль вьется, в медленном танце оседает тонкой паутиной на моем трехколесном велосипеде, на старой коляске, на серой каракулевой шубке, бережно повешенной на гвоздь.Скорее бы завтра!
В печке потрескивают дрова . Пахнет оладушками. Бабушка ловко управляется со сковородником*. Масло шипит и бегает по сковороде. Белое тесто на огне поднимается в пышные зажаристые пампушки. Даже слюнки бегут! Ем с малиновым вареньем, громко причмокивая, как дед. Тороплюсь, надо к нему на берег. Он там у лодки.
Но меня сажают на стул, вычесывать из волос вчерашнюю радость: соломку, травинки, репейничек. " Ты же девочка,-говорит мама,-должна за собой следить...", а дальше я не слушаю. Болтаю ногами, и придумываю, какое же платье оденет на праздник бабушка. Я хочу, чтобы то, кирпичного цвета, с блестящими бисеринками на груди. Они как росинки светятся.
Коса заплетена! Бегом на берег! Дедушка в сарае ремонтирует лодочный мотор. Он у меня все умеет.И зубья у граблей выточит, и косы поправит,и даже смолу варить умеет. А еще он умеет рисовать уточек. Про озеро наше все знает: где глубоко, где на мель можно сесть. Он у меня капитан. На катере"кошли"* водит.
В сарае везде порядок. В коробках болтики, винтики, а вон лопаты...А туда ходить нельзя. Там на высоких перекладинах висят косы. От черных жирных бочек пахнет бензином. Убегаю к озеру. Кидаю в воду мелкие камешки. Уже давно никто не купается. С Ильина дня нельзя, а то водяной за ногу схватит. Это тебе не шутки! Где-то вдалеке слышится шум мотора. С дальних покосов вывозят сено.
Коров сегодня справляют рано. Жду с нетерпением, уже надо доставать наряды. Я умылась. Мои черные глаза блестят, как намасленные. Не знаю, почему они такие черные. Я их уже и молоком мыла. Прямо из подойника. Да, меня дядя Миша научил. А потом бабушка дядю Мишу шлепала полотенцем. Зачем?!
Дедушка нарядный, пахнет одеколоном. Мне надели розовую кофточку. Бабушка,как я и хотела одевает платье с росинками, но потом мы с дедом и с грехом пополам, еле стаскиваем его обратно. Ну ничего, с большими белыми цветами тоже красивое! Платки с кистями и мы готовы!
Идем по деревне. Все с нами здороваются, разговаривают. Я вышагиваю впереди. Тузика не взяли. Закрыли в сарае, и я слышу, как он меня зовет. Но сегодня со мной нельзя. Как я в таком наряде буду его защищать от чужих собак.
Ну вот! Мост-и мы на Мызе! Я даже из далека вижу, что там праздник. Всей своей детской душой чувствую!
Деревенька! Причесанная, заплетенная в ровные стожки и зороды. Наряженная к празднику еще теплой осенней порой в желтоватую шаль. И сережки, и бусины из рябины. Красота!
Ветерок ласковый и пахнет вкусно. Домики веселые! И цветы в палисадниках желтые, розовые, голубые...
Вот дом бабушки Марфы. Она к нам в гости приходит. А этот, со светлыми окнами,тетки Лизаветы. Ей этот дом Василиста Команица продала за два житника хлеба. А здесь живет бабушка Анюша. Поворачиваю в широкую калитку. В сенях темно. Ищу рукой дверь. В избе празднично. На столе исходит паром пузатый самовар. На лавках домотканые половики. Нас сажают пить чай. Я катаю за щекой карамельку. Потихоньку, чтобы никто не видел, пробираюсь за печь. Там на тонкой цепочке висит начищенный медный рукомойник. Он весь сияет, как золотой.Я в нем вижу свое отражение. Наклоняю, и водичка струйкой стекает мне на руку.
Немного погостив, идем к Петрушковым. У них большой дом на горе, а в горку лесенка.
В избе полно народу. Такое веселье!И такие все нарядные! Платья в горошек, в цветочек, в полосочку. Даже в глазах рябит. Пыхтит самовар.На столе чего только душа пожелает. Я прошу блинов с толокном.
Бегаем с Ленкой, прячемся друг от друга, таскаем "стопудовую" гирю, подпиравшую дворную дверь. В доме поют на все голоса. До комариного писка выводят "Калину". На крыльце мужики ведут свои разговоры. Окон не видно, столько накурено. Разговаривают громко, размахивая руками. Бахвалятся друг перед дружкой.
А на улице,на ровных, начищенных до желтизны досках, пляшут "русского". Захмелевший гармонист так играет,что, как будто сам приплясывает,и гармонь,и лавочка,на которой сидит. Каблуками стучат-чьи громче...Весело!
На озерушко,на широкие Мызинские поля тихо ложится вечерняя тень.Вон уж и в окнах свет зажгли...Надо домой. Остаться ночевать? Нет! В том году оставалась. Всю ночь было страшно. Ленка к своей матери убежала спать, а я все ждала, когда придет Балаганка со сковородкой, на которой непослушных детей жарят...Про нее нам дядя Володя рассказал, когда мы мешали ему спать.
Я уж лучше домой. Да и Тузик ждет, и Федька...
Идем по бережку. Слышу, как еще гостюют засидевшиеся гости. Бабушка Ульяна громко распевает частушки, доигрывает уставшая гармонь. Ночь теплая, как бархат,, можно рукой погладить. Изгородь, поворот...Поднимаю глаза. В Наволоке* горит большой костер. Фыркают кони. В темноте что-то белое. Цыганская кибитка!
Я боюсь!. Дед берет меня на руки. Я прижимаюсь к нему, обхватываю шею руками, и уже не ничего не страшно.Ничего-ничего!Ни цыгане, ни Балаганки...
Теплая ночь. Звуки гитары. Костер, кидавший в черную высь сонмища искр... А в озере качаются звезды. И так спокойно... Все-то у меня ладно, все-то хорошо. Закрываю глаза...
сковородник*-приспособление, для держания сковороды
"кошли"*-плоты из бревен