Два старых атланта брели по вечерней аллее.
Один, что повыше, похож был на Толика Каца,
но только повыше. И Толик не любит смеяться,
а этот смеялся и был не в пример веселее.
Другой, что пониже, похож был на Толика тоже,
но только потолще, и руки не столь волосаты.
А Толик, с тех пор как уехал в далекие Штаты
году в девяностом, а может, и капельку позже,
еще похудел, говорят, от своей ностальгии,
остались от Толика кожа да кости – и только.
Атланты дошли до кафе и уселись за столик.
Казалось бы, те же, а сели – так сразу другие.
Один, что с усами – похожий на Мишку Попова,
того, что попал под машину на прошлой неделе.
Другой, длинноносый – похожий на Гию Канчели,
с кем хочешь готового выпить, нашелся бы повод.
Они заказали два раза по самые двести,
тарелку колбаски, ветчинки, грудинки, корейки,
их речи текли, как текут вавилонские реки,
их слезы текли не из глаз, а из самого детства.
Сменялись столетия, солнце садилось за тучу,
закрылось кафе, и атлантам пришлось убираться.
Один стал похожим опять на несчастного Каца,
другой, почему-то, стал вылитый Юлиус Фучик.
Держали их под руки добрые кариатиды –
откуда они там взялись, до сих пор неизвестно –
и все вчетвером распевали забытые песни
и шли в темноте безвозвратно в свою Атлантиду.