Из книги П. Краснощёкова «Мы славяне».
ПРЕДИСЛОВИЕ
В.Литвинов
В Павле Краснощёкове, авторе этой книги, меня всегда привлекали любознательность и неугомонность. Его интерес непредсказуем. Сегодня он исследует проблемы одной стороны нашей многогранной жизни, а завтра – уже другой.
Впрочем, как давний товарищ Павла Краснощёкова я предполагал, что его, крестьянина по рождению и интеллигента по духу, однажды обязательно тронут постоянно волнующие каждого из нас темы появления в мире славян, и преданности крестьянам тех, кто считает себя выразителем их чаяний.
Не мог Павел Краснощёков как фермер, ежедневно испытывающий на себе все радости и тяготы деревенской жизни, не задаться вопросом: а как там у них, в Европе и Америке ведут сельскохозяйственное производство. Ведь и при благодатном климате также нужна хорошая организация труда, сплочённость и заинтересованность в друг друге.
Именно эта тема, исследуемая наравне с другими в настоящей книге, мне, руководителю отдела по сельскому хозяйству и продовольствию администрации Быковского района, проработавшему большую часть своей жизни в районном агропромышленном звене, по-особому близка и интересна. Интересна тем, что автор, обобщив опыт ведения сельскохозяйственной отрасли в ряде стран, настойчиво стремиться доказать нам, что у них там, где сельскохозяйственное производство считается процветающим, ничего диковинного и нет. Весь секрет, скорее всего, в самих производителях продовольствия, научивших государство, власть уважать и ценить себя, как главную опору общества.
А мы? Сколько раз при моей памяти мы начинали переустраивать отношения в деревне, и столько же раз на первом же витке забывали о них. Вспомните, коллективы интенсивного труда, безнарядные звенья, хозрасчётные бригады…
А ведь прояви, утверждает автор, настойчивость в 60-х -80-х годах прошлого века, совсем по - другому пошло бы в ХХ1-м веке развитие нашего сельского хозяйства, да и страны в целом. Во всяком случае, без разрушений, про которые сегодня в народе говорят: Мамай прошёл по селу.
И кто говорит? Народ, который за 70 лет своей власти, так и не сумел стать хозяином богатств, которые создавал десятилетиями, зачастую отказывая себе в самом необходимом… А затем с не меньшим рвением подверг свои творения уничтожению.
Автор понимает и настойчиво доказывает, что причина наших неудач больше в нас самих, чем в климате. Мы так сильно любим свои ошибки, что повторяем их из года в год.
Исследуя аграрную сферу в европейских странах, Павел Краснощёков прямо-таки умоляет быковских крестьян: используйте мировой опыт, хватит кого-то винить в наших форс-мажорах. Если мы возьмёмся, то у нас получиться не хуже. Только надо быть настойчивым и последовательным.
Утверждая это, Павел Краснощёков, конечно, далёк от мысли, что в нашем государстве крестьяне сумеют выстроить свою жизнь самостоятельно. Кто-то и сумеет, единицы. А как быть остальным?
Автор считает, без настоящих лидеров, взваливших на себя бремя аграрных политиков, и без честных, добросовестных чиновников не обойтись. И без финансовой поддержки со стороны государства многим, живущим и работающим на селе, тоже не обойтись.
Новая книга в творчестве Павла Краснощёкова четвёртая. Но тема всё та же: сколько же можно носить в сердце тоску по сильному Отечеству со здоровым и богатым населением? Поколению какого века выпадет подобное счастье? Может быть, именно вы, будущий читатель, владеете ответом на эти вопросы. Тогда - зелёная дорога Вам и «спасибо» автору за то, что надоумил нас с вами поразмышлять.
Владимир Литвинов.
Руководитель отдела по
сельскому хозяйству и продовольствию
администрации Быковского района,
член Союза Журналистов СССР.
ОТ АВТОРА
Почему славянство незаметно в истории? А что в истории наиболее заметно? В истории остались народы – завоеватели, полководцы – победители. Народы и властелины, используя рабский труд пленных, строили пирамиды, величественные архитектурные сооружения. А восточные славяне пахали землю, охотились, но большее время отбивались от неспокойных соседей – скотоводов.
На территорию Русской равнины зарились скифы, авары, сарматы, гунны, готы, тюрки, хазары, монголы. Уже совсем недавно приходили шведы, поляки, французы, немцы. Отметились на нашей земле даже англичане.
До нашей эры в Малой Азии кипели нешуточные страсти, племена шли войной друг на друга, отвоёвывая себе жизненные пространства, грабя соседние племена и заставляя их работать на себя. В нашу эру всё это захватило не только Среднюю Азию, но и Западную Европу, Все Великие переселения народов - это захватнические войны кочевников-скотоводов и освободительные войны земледельцев. Восточные славяне пахали свою землю, жили племенами, затем общинами и никуда не переселялись, хотя и досталась им земля далеко не самая лучшая. И климатические условия не способствовали нашим предкам. Но они упорно держались своих волхвов, своей земли на северной части Русской равнины. Община и волхвы – вот что было связующим стержнем восточных славян.
О славянстве упоминается в истории только тогда, когда оно всенародно защищается от захватчиков, спасая себя, а заодно и соседние народы. Большинство известных войн на Руси начинаются одинаково - поражением дружин княжеских, царских или советских войск, а заканчиваются все они победой ополчения. В русской армии все воинские звания иностранные, не придумал народ слов для отсутствующей касты воинов и вождей. Ратай-пахарь и ратай-воин одного корня, одно целое. Он и пахарь, он и воин. Но народное ополчение состояло не только из мужиков с топорами и дубинами, поднимались и женщины-воительницы. Всем миром, всем народом били на ледовом побоище шведов. А вот Батый да Мамай били по очереди всех русских князей, били до тех пор, пока терпел народ, как учило его христианство, терпел до самого Куликового поля. А кто освобождал Москву от поляков в смутное время? - народ, а от французов в 1812 году? – опять же народное ополчение. А жестокое поражение Красной Армии в 1941 году от немцев? Кто принёс победу в 45-м – опять же ополчение, опять партизаны, опять народ встал грудью на защиту своей Земли, за ценой, как известно, не постояли. И уж, когда славян сильно разозлят, то их войска не раз бывали и в Константинополе, и во Франции, и в Германии. А монгольские столицы в низовьях Волги сравняли с землёй, кирпичи от стен их дворцов уложены в крепостные стены Астрахани и дороги Саратова.
Вся история дворянства и царской власти на Руси убеждает в чуждости власти русскому народу. Или по Ленину: «…бесконечно далеки они от народа…». По сути, до Рюрика русской истории, как бы, и не было, Русь пахала землю, а пахаря - солнцепоклонника вести не надо, его ведёт одно Солнце. Пришельцы-завоеватели были чужды русскому народу, как и впоследствии сама княжеская власть. Славянство всегда держалось идеей земледельческой общины, поэтому и жречество у славян-земледельцев всегда было выше власти. Русский лишь терпел княжескую власть, затем и церковь, а всё же главным авторитетом оставались волхвы. Поэтому так легко большевикам в семнадцатом году удалось разрушить почти тысячелетнюю православную Церковь, которая и сама уже разрушалась к тому времени. Ну, не принял ратай-пахарь глубоко в сердце религию кочевников, там, глубоко в душе хранились у славян-ариев более древние божества.
«Религия Огня и Солнца в 21 веке познает победное шествие, Опору себе она обретёт в северной стране гипербореев, где будет явлена в новом качестве», - сказал Раньо Неро, францисканский монах ещё в 16 веке.
Парацельс в своих знаменитых «Оракулах» так же в 16 веке: «Есть один народ, который Геродот называет гипербореями. Нынешнее название этого народа Московия. Нельзя доверять их страшному упадку, который будет длиться много веков. Гипербореи познают и сильный упадок, и огромный расцвет. У них будет три падения и три возвышения. Знамя креста будет водружено на одной из горных вершин этой страны. В этой самой стране гипербореев, о которой никто никогда не думал, как о стране, в которой может случиться что-то великое, над униженными и отринутыми воссияет Великий Крест. Воссияет Божественный Свет с горы гипербореев, и его увидят все жители Земли».
А в 18 веке монах Авель (в миру Василий Васильев) скажет: «Россия вернётся к истокам древней жизни своей… Великая судьба предназначена ей. Оттого и пострадает она, чтобы очиститься и возжечь свет во откровение языков…».
И позже, уже в 20 веке знаменитая Ванга изречёт: « В мир вернётся самое древнее учение… О нём напечатают новые книги, и их будут читать повсюду на Земле… Точно белым цветом оно укроет землю, и, благодаря ему, люди спасутся. Новое учение придёт из России. Она первая очистится».
И это меня успокаивает и ободряет.
Автор.
ЧАСТЬ 1
РАЗДУМЬЯ МОЛОДОГО ФЕРМЕРА
Комбайн мерно шумит своими движущими частями. В этой какофонии разнообразных шумов моё натренированное за 18 лет работы на комбайне ухо различает работу жатки, бешено вращающегося молотильного барабана, шуршание зерновых элеваторов, глуховатый стук косы. Посторонних и подозрительных шумов в комбайне пока не замечается. Впереди невысокий и редковатый ячмень мотовилом наклоняется на жатку, а коса срезает его и он негустой лентой уходит под вращающийся шнек. Далее его подхватывает своими планками элеватор наклонной камеры и вот уже ячмень обмолачивается молотильным барабаном.
Позади комбайна чисто скошенное поле с рядами соломенных копен. Ячмень россыпью струится в бункер – это результат годовой работы крестьянина. Обычно глядя на золотистую пульсирующую россыпь зерна в бункере, моя душа радовалась, радовалась полученному зерну, радовалась завершению сельскохозяйственного года, но сейчас всё это совсем не радует. Ячмень в этом году принесёт только убыток, и убыток немалый. Урожай в четыре центнера с гектара принесёт убыток в три с половиной тысячи рублей на каждом гектаре. Умножим на количество засеянных ячменём гектаров и получим убыток с этого поля. Сумма получается о-го-го, довольно солидная.
Комбайн проходит по полю круг за кругом, проглатывая жаткой гектар за гектаром с их чёртовыми убытками, а бункер всё ещё не полнится. Работа выполняется уже почти автоматически, а в голове мысли одна сменяет другую.
Почему нас, крестьян Заволжья поставили в один ряд в конкуренции с крестьянами, работающих на чернозёмах средней полосы России?
Там климат благоприятный для крестьянского труда, там более развита инфраструктура. А у нас в Заволжье, в полупустыне за солнечный двенадцатилетний цикл всегда бывают три, а иногда и четыре засушливых года, а если «повезёт» то и все пять лет. У нас поля сплошь и рядом пестрят солонцами, нашему крестьянину приходится за двести километров завозить солярку и вывозить полученный урожай до железнодорожного транспорта. Почему же цена на конечный крестьянский продукт одинакова? Когда то давно я изучал политэкономию, где земельная рента предусматривала разную цену на зерно (или дотации) в зависимости от качества земли, от существующей инфраструктуры. Без учёта этого мы заведомо поставлены в проигрышное положение в конкурентной борьбе в нашей родной рыночной стране. А если мы, крестьяне Заволжья, постоянно проигрываем и будем проигрывать в конкуренции, значит, по законам того же рынка зернопроизводство у нас неминуемо должно прекратиться. Это, всего–навсего, только вопрос времени.
Как же будут жить мои земляки? Что? Заволжские сёла, похоже, так же исчезнут, как исчезали неперспективные деревни и хутора в середине прошлого века? Наступаем, получается, на всё те же грабли?
А совсем рядом всего в полукилометре располагаются, а вернее располагались орошаемые поля Волгоградской оросительной системы. Из 32 тысяч орошаемых гектаров остались всего чуть более 3-х тысяч. Работали здесь в совсем недавнем прошлом оросительные машины, но в настоящее время орошаются в основном подпуском по арыкам и только приканальные земли овощеводов, доходы которых, всё же, окупают стоимость получаемой из канала воды. В народе давно уже Быковский канал именуют «корейским». Все трубопроводы, дождевальные машины разграблены на металлолом, канальные плиты хозяйственных каналов сдёрнуты и уложены в пешеходные дорожки Быково, подъездные пути к магазинчикам, во дворах и у дворов частных лиц. Всё это случилось за их ненадобностью, вода для орошения кормовых и зерновых культур в Заволжье не понадобилась из-за её дороговизны. Стоимость затрат на орошение не оправдывает прибавки в урожайности, а господдержка, которая была при Советской власти, в настоящее время отсутствует. Да и хозяйств, использующих орошение в производстве зерна, кормов давно в нашем районе уже нет. Как известно из мирового опыта, крестьяне очень сильно привязаны к земле, неурожай, убытки, периодически случающиеся в сельском хозяйстве, не могут оторвать их от земли. Только многолетний голод, беспросветная бедность заставляет крестьянина бросать землю и искать лучшей доли в других местах, в другой сфере деятельности. Четырёхлетняя засуха в Поволжье, двадцатилетнее экономическое давление частных монополий постоянно увеличивающимся диспаритетом цен приводят к полному разорению фермеров. А крестьяне, имеющие земельные паи и вовсе отказываются обрабатывать их и готовы за бесценок продать или в лучшем случае сдают своей общине, т.е. сельской администрации. Многие фермерские хозяйства, начинавшие работу на земле вместе с нами, уже закрылись, их земля зарастает сорняками, зато появились вахтовики на Севере на строительстве и обслуживании газо- и нефтепроводов, на строительстве и ремонте квартир и дачных домов в пригородах крупных и не очень крупных городов. Здесь можно перечислить фамилии многих моих знакомых – фермеров, только вот не хочется перечислять.
Та-а-к, левый край жатки «хватанул» земли, зубья жатки сразу же забились нескошенной стернёй, и в результате полоска ячменя в этом месте не прокашивается. Надо чистить жатку, а заодно и осмотреть комбайн, почистить фильтра на заборных вентиляторах кабины.
Ну вот, теперь порядок, можно снова в работу. Солнце поднялось довольно высоко, стало припекать так, что на комбайне себя чувствуешь, как на сковородке. И только в кабине немного прохладней – сказывается светоотражающая покраска кабины, солнцезащитные щитки, да два мощных вентилятора, гонящих очищенный от пыли забортный воздух. Хорошо бы в кабине иметь кондиционер, но… вместо этого, отхлебнув небольшую порцию холодной воды из термоса, подаренного моему отцу на шестидесятилетие его другом В.Я. Литвиновым, берусь за рычаги и снова в работу.
Мотор комбайна взревел, выпустив добрую порцию чёрного дыма, как будь-то недовольный, что в такую жару заставляют работать, механизмы комбайна ожили, мотовило снова стало махать своими крыльями, загоняя низкорослые стебли ячменя под ненасытную, яростно вибрирующую косу.
Глядя на монотонно работающую жатку, под такой же монотонный шум работающего комбайна, в голове опять появляются протестные мысли.
Почему крупные колхозы и совхозы, раздробленные по воле правительства в мелкие, а в основном в сверхмелкие крестьянские хозяйства остались беззащитными перед монополистами? И, как результат, продукция крупных монополистов в цене увеличивалась все двадцать лет строительства капитализма в России намного быстрее, чем зерно.
1990год 2010 год увелич.
1кг зерна яровой пшеницы 0,20 руб. 3,6 руб. в 18 раз.
Электроэнергия 1 кВт.ч. 0,04 руб. 4,2 руб. в 105 раз.
Дизельное топливо 1 литр 0,20 руб. 18.7 руб. в 91 раз.
Трактор ДТ-75 6300 руб. 700тыс руб. в 111 раз.
Я понимаю, что у нас в стране продекларирована рыночная система определения цен. Крупным производителям и монополистам намного легче поднять цены на свои товары в отличие от нас – мелких фермеров и жалких остатков от совхозов - мелких акционерных обществ. Наше положение усугубляют и другие факторы. У крестьян хранилищ нет, переработки нет, а продукция сельского хозяйства скоропортящаяся, и если её своевременно не реализовать, то её придётся просто выбрасывать. Арбузы хранятся неделю – две, овощи – месяц–два, зерно до года, но это в хранилищах, а так – зерно хранится до первых дождей, овощи – до первых морозов. Да и деньги крестьянину позарез нужны осенью, ведь надо опять пахать, сеять. Поэтому перекупщики так свободно диктуют нам свою цену.
Нельзя сказать, что правительство не знает о существовании диспаритета цен. Так ещё в 2005 году В.В. Путин, будучи в то время президентом встречался с министром сельского хозяйства А.Гордеевым. Министр напомнил что:
«По экспертным оценкам, ежегодные потери сельского хозяйства от диспаритета цен составляют 35-40 млрд. руб., что в два раза превышает расходы федерального бюджета на поддержку АПК. В результате большинство сельхозпроизводителей едва сводит концы с концами».
Он также напомнил, что подорожание дизтоплива за 9 месяцев 2005г. составило 20%, а за весь 2004г. - 63%. Сельское хозяйство в 2005 г. потеряет более 20 млрд. руб. в виде дополнительных затрат из-за роста цен на дизельное топливо.
Почему растет цена на ГСМ у нас в стране? С телеэкрана нам объясняют, что за рубежом цена на ГСМ выше, чем у нас в стране, надо её выравнивать. Но за рубежом она не может быть такой же как у нас в стране – производителе. Надо прибавить расходы на транспортировку через третьи страны, а они тоже хотят отхватить кусочек, учесть вывозные и ввозные пошлины. Нет, не могут они быть одинаковыми у нас и, скажем, в Америке. Или ещё один «финт» - упала цена на нефть на Западе, казалось бы, и у нас в стране должна уменьшиться, ведь рынок? Но не тут – то было, у нас - то она и дорожает. Видите ли, добывающая компания несет убытки от снижения цен на Западе, а чтобы «удержать прибыль» повышает цену на нефть на внутреннем рынке. И, почему-то, антимонопольный комитет «штампует Добро». Но проходит месяц – полтора и цена на нефть на внешнем рынке не только восстанавливается, но и поднимается выше. На внутреннем рынке цена так же ещё поднимается. Нам с экрана опять втолковывают: «Надо поднять внутренние цены, иначе вся нефть уйдет на Запад. Свободный рынок, понимаете ли»!
В то же время цены на продовольствие в стране за 9 месяцев 2005г. выросли на 7,1% при инфляции 8,6%. При этом цены на сельхозсырьё за этот период снизились на 1%.
Это было сказано ещё пять лет назад. Слова, слова, одни слова.
Удивительно, но все пять лет диспаритет цен только усиливается, т.е. затраты в сельском хозяйстве увеличиваются, а цены на сельхозсырьё снижаются!!? Интересно, где же произошло снижение стоимости товара сельхозпроизводителя? Стоимость товара складывается из себестоимости и, обычно, плановых накоплений производителя. В себестоимость входят стоимость семян, материальных и трудовых затрат. На семенах снижения цены нет, на материальных затратах – то же нет, из приведённого выше они только возрастают, оплата крестьянского труда – крестьянский труд на селе ценится очень дёшево и уменьшать его оплату дальше просто невозможно. В себестоимость продукции ещё должна входить амортизация используемого оборудования, техники, которая ежегодно должна отчисляться на отдельный счёт для проведения капитального ремонта и покупки новой по истечению срока использования. Этот срок обычно для сельхозтехники в среднем 8 – 9 лет. По истечению этого амортизационного срока техника должна списываться и закупаться новая. Но она не закупается. Потому что амортизация в сельском хозяйстве последние двадцать лет не начисляется. Просто она не включается в себестоимость продукции. Техника, оборудование крестьянских хозяйств постепенно, невидимо перетекает потребителям, переработчикам, перекупщикам через неоплату амортизации в продукции крестьян. Итог – техника изнашивается, стареет, например, в нашем хозяйстве вся техника выработала по два, три и более срока эксплуатации. Один из тракторов ДТ-75 у нас 1980 года выпуска ЮМЗ -1982 года выпуска, а вот эта жатка комбайна - 1969 года выпуска, мне ровесница. 41 год эксплуатации! Её давно бы надо заменить, но на амортизационном счёте нет денег. Да и самого амортизационного счёта у нас нет.
Но не только за счет отсутствии в цене зерна, мяса амортизации техники снижается стоимость сельхозпродукции. Приходится уменьшать остальную часть стоимости зерна – прибыль и плановые накопления крестьянского хозяйства. Именно эти средства идут на расширение производства, новые технологии, подготовку грамотных кадров. Вот и получается, что удерживание цены на сельхозпродукцию лишает сельское хозяйство расширенного производства, внедрение новых технологий, новых машин, а это ведёт к тому, что наше сельское хозяйство в лучшем случае топчется на месте, а в худшем - деградирует. И в дальнейшем будет сдавать собственные рынки производителям тех стран, где о сельском хозяйстве заботятся на государственном уровне.
Бывают годы, когда стоимость зерна становится менее себестоимости, а это уже убытки. Хозяйство начинает деградацию, становится на прямой путь к банкротству, вынуждено распродавать технику, скот, а дело однозначно идёт к закрытию. И таких хозяйств в нашем Быковском районе не мало, можно сказать, даже слишком много.
В том же 2005 году Владимир Путин заявил: «Не секрет, что почти всё, что люди на селе зарабатывают, снимают посредники». По его мнению, в России следует учесть опыт некоторых стран по «обеспечению интересов сельхозпроизводителей и разграничению интересов с теми, кто занимается покупкой и реализацией их продукции». Президент напомнил, что во многих странах есть механизмы, позволяющие обеспечить ценовую пропорцию между производителями и посредниками. Алексей Гордеев подтвердил, что «сельское хозяйство, находясь под гнетом монополистов, никогда не сможет стать прибыльным». Минсельхоз к осени разработает закон о развитии сельхозпроизводства, позволяющий закрепить «ценовую пропорцию между сельхозпроизводителями и посредниками при реализации их продукции"». Сейчас идёт 2010 год, где этот закон? Воз и ныне там. Хуже того, родное государство не отстаёт от перекупщиков, решили помочь сельскому хозяйству с реализацией зерна через интервенцию. (Слово – то, какое, тьфу, прости Господи.) Думали и надеялись крестьяне, что закупочная цена будет складываться из себестоимости плюс хотя бы минимальная прибыль хозяйству. А в 2009 году закупочная стоимость пшеницы 3-го класса составила 3,6 рубля за килограмм, кроме того надо заплатить за участие в торгах, надо за свои средства доставить зерно на элеватор. А в конце крестьянин получит менее трёх рублей, явно ниже себестоимости. Это даже ниже, чем давали перекупщики, от которых пыталось этой самой интервенцией защитить нас государство.
А в июле этого 2010 года зам.председателя министров на экране телевизора докладывает В.В. Путину:
- Во многих регионах России особенно в Поволжье от засухи погибли посевы, урожай, по сути, погиб, но, Владимир Владимирович, волноваться не стоит, у нас в хранилищах лежит зерно, в других регионах что-то получат, а в целом цены на зерно удержим.
Вот так просто – УДЕРЖИМ цены на зерно и всё! Планируется держать цены не на дизтопливо, не на электроэнергию, не на запчасти - основные составляющие разгона инфляции в стране.
Правительство снова планирует закупать зерно по тем же ценам. И это в стране с рыночной экономикой? Получается для газовиков, нефтяников, машиностроителей – для всех в России существует рынок, а для крестьян всё ещё крепостничество, государственный капитализм ХХ века. Хлеб можно брать у крестьян по назначенной сверху, снизу, сбоку и ещё откуда-то цене, её у нас называют стыдливо «сложившейся ценой».
Интересно, какова же будет себестоимость в этом году вот этого ячменя? Надо будет подсчитать, а если навскидку - получится примерно девять рублей за килограмм, не меньше. Тогда какой же должна быть справедливая, рыночная цена на зерно? Можно определить и не «навскидку». Все товары и услуги в стране с 1990 года повысились в среднем в сто раз, значит, и цена на зерно должна бы повыситься, как минимум, в сто раз. Ведь ещё до 1990 года говорилось о диспаритете цен. То есть без правительственного и околоправительственного двадцатилетнего удержания реальная цена зерна должна быть не менее двадцати рублей за килограмм или двадцати тысяч рублей за тонну. Да-а-а, с такой бы ценой на зерно наши фермеры бы не бросали землю, не подавались в чужедальние края, отбивать работу у местных жителей.
Только вот кто же его по такой цене будет покупать? А почему нет, ведь покупаем в магазине белый хлеб весом 800 грамм за 20 рублей, литр квасу за 24 рубля, минеральную воду полтора литра за 20 – 25 рублей?
1990год 2010 год увелич.
1кг зерна яровой пшеницы 0,20 руб. 3,6 руб. в 18 раз.
Буханка белого хлеба 800 гр. 0,20 руб. 20 руб. в 100 раз.
Квас 1 литр 0,12 руб. 24 руб. в 200 раз.
Неужели у них затраты на производство в пять – десять раз больше, чем у нас на производство зерна? Ну, о-оч-чень сильно сомневаюсь. И здесь напрашивается каверзный вопрос: «Почему государство, всегда декларируя свою заботу о своём народе, удерживает цены на зерно, но не удерживает цены на хлеб? Ведь народ само зерно не ест, а ест готовый хлеб. Так, спрашивается, заботится ли оно о родном народе или заботится о ком-то другом?»
Наконец бункер заполнился, зерно, пульсируя, начинает подниматься горкой из люка бункера. Пора выгружать в тракторную тележку. Зерно водопадом падает в тележку, слабый горячий ветерок выдувает из него пыль, случается он захватывает и зерно, но это совсем не зерно, это крестьянские слёзы. Уносимое ветром зерно пустое, внутри его оболочки ничего нет. Конечно, на корм скоту оно пойдёт, но всего-навсего, как отруби. В другой год я бы радовался, что ветер уносит пустое зерно, но не в этом засушливом году. Я даю задний ход комбайну, и это сверхщуплое зерно всё же попадает в тележку.
Бункер опустел, и я отправляюсь снова в загонку. Комбайн всё так же мерно шумит и своими трущими, бьющими, трясущими узлами, которые уже 21 год трутся, бьются, трясутся, вращаются, словом изнашиваются, стареют и в любой момент могут выйти из строя. Сказывается усталость и стирание металла, старение резиновых сальников, шлангов. Конечно, хотелось бы работать на новом комбайне, с более высокой производительностью, комфортабельностью, меньшими потерями зерна при работе. Вот недалеко на поле Лихолетова ходит новенький «АКРОС-530» производства Ростсельмаша - сущая красота! В кабине климат-контроль, при поломке в течение нескольких часов из города прибегает сервис-бригада. Через час – другой и комбайн снова в работе. Просто загляденье! Там идёт, как и везде двадцать первый век, а мы, крестьяне, со своей старенькой техникой остались пока в двадцатом, но всё же, и мне так хочется приобщиться к современной технике, современным технологиям!
Но … пять миллионов рублей – такова его стоимость, когда мы окупим его при «сложившихся ценах» и «удержанием» цен на зерно, при слишком зачастивших засухах в Заволжье, бандитских налётах саранчи? Предлагают крестьянам брать технику в лизинг? … Но деньги всё равно надо платить, ещё и с хорошими процентами. За восемь лет они доходят до 100%. Это уже не пять миллионов, а все десять. Получается, что лизинг это прямая дорога мне, крестьянину в долговую яму. Что-то и стремление к новой технике у меня пропало, и в двадцать первый век расхотелось. В связи с этим мне вспомнился такой факт теперь уже из прошлой жизни. Трактор «Кировец» стоил во времена социализма, а вернее государственного капитализма 45 тысяч рублей, но колхозам и совхозам он продавался за 20 тысяч рублей. Государство для внедрения передовых технологий в сельском хозяйстве дотировало более 50 % стоимости этой техники. А сейчас?
Ну, во-о-от, приехали. Гидравлика начинает барахлить. Надо останавливаться и смотреть. Открываю дверь кабины и вижу разлитое масло на палубе комбайна, срочно глушу мотор. Шланг обратной подачи масла даёт течь, хотя и давление здесь уже маленькое, но масло уходит, уровень в баке снизился. А причина? Причина – время. Резиновый шланг от времени «задубел», а от постоянной тряски появилась трещина. Литра три масла ушло, комбайн в масле, масло попало даже на ходовые ремни, а это уже плохо. Первым делом вытираю ремни, уж больно они дороги, каждый стоит по две с половиной тысячи рублей. Золотые они у производителя что ли? Хорошая покрышка для автомобиля «Нива» стоит дешевле. Не могут, не в состоянии покупать крестьяне новую технику, так на запчастях их «обувают» комбайностроители, тракторостроители и разные прочие с ними.
Отец, вызванный по телефону, привёз новый патрубок, и я снова в загонке. Солнце подбирается к зениту, а столбик термометра давно уже перевалил за сорок. Всё замерло в степи, птицы забились в спасительную прохладу жиденьких и уже желтеющих от засухи деревьев лесополос, ветерок и тот куда-то спрятался, а, возможно, гоняет стаи туч по западной Европе, где сейчас идут проливные дожди. Даже мои мысли умчались от этой жары куда-то в осеннюю прохладу.
* * *
Окончание уборки.
Утро. Только что солнце поднялось над горизонтом, оно пока еще не пышет испепеляющим зноем, солнышко сейчас такое доброе, ах, если бы оно весь день было таким. Но пройдёт 2 – 3 часа и…
По прохладе комбайн уже в загонке, работается легко и приятно. Недалеко на нашей базе отец один чистит, сушит зерно самодельными зерноочистительными машинами. Погрузчик, сепаратор, зерномёт и «газончик» работают в единой линии и всё зерно, поступающее от комбайна, оказывается к вечеру в хранилище – ангаре очищенным и подсушенным, готовым для длительного хранения. А если точнее, то до поры, когда цена на зерно станет приемлемой для нас. Да какая там «приемлемая» цена, вернуть бы в этом году затраты на полеводство.
Хотя Интернет и не обещает на июль у нас в Заволжье дождей, но всё же спокойней, когда зерно сухое, чистое лежит под крышей.
Вот и свиньи вышли на пастбище подкормиться по холодку травкой. Они поднимают свои мордочки на проходящий комбайн, и не прочь бы зайти на ячмённое поле, но провод электрического пастуха зорко стоит на страже, свиньи это знают и не подходят к нему слишком близко. Интересно наблюдать за этими умными животными, за их поведением у электроизгороди.
Комбайн «глотает» гектары, с засушенным ячменём, уборка идёт к завершению. Что-то с рулевым управлением непорядок, на левую сторону поворачивает с трудом, приходится прилагать большее усилие. Надо смотреть гидравлику. К обеду закончу загонку, буду делать техобслуживание и гидравлику посмотрю.
Эх, мать моя родная! Вся коса забилась непрокошенным ячменём. На повороте не вписался в прокос и зацепил металлическую стойку электропастуха. Порвалась коса. Предвидится ремонт минимум на полдня. Непорядок в гидравлике привёл к обрыву косы. Не надо было откладывать ремонт на потом, теперь же в комбайне две поломки и времени ремонт займёт намного больше.
Уборку провели мы в 10 дней, а жара не спадала всю уборку. Днём столбик термометра замирал за отметкой в сорок градусов, ночью не опускался ниже двадцати пяти градусов. Жара испытывала на прочность и людей и старенькую технику, что ж мы с честью прошли испытание. Технику ставим на хранение отдыхать до будущей уборки, а крестьяне пересаживаются на другую. Надо сволакивать солому и готовить поля под обработку для следующего сезона.
Успеть бы ещё и запрессовать солому, но это чревато заморочкой. Запрессовать не особо большая проблема, а вот успеть её реализовать до дождей… Попадёт тюк соломы под дождь и его цена резко упадёт вплоть до нуля, в зависимости от силы прошедшего дождя, а затраты на тюкование соломы обернутся убытками для крестьянина. К этому моменту у крестьянина скапливается масса неотложных дел: прессование соломы, её реализация, вывоз, дискование стерни на полях, заготовка кормов для своего животноводства, культивация, уже надо готовиться к севу озимых. А впереди ещё подготовка к зимовке животноводческих помещений, словом, рук и времени не хватает.
Попутно один интересный момент. Стоимость тюка ячмённой соломы уже второй год дошла до сорока пяти рублей, или 3 рубля за килограмм!
И зерно пшеницы продовольственной стоило чуть больше трёх рублей. Что за чертовщина? Зерно по стоимости сравнялась со стоимостью соломы! В стране работают рыночные отношения и вдруг такой перекос?
А всё оказывается просто! Между производителем и покупателем при продаже соломы отсутствует перекупщик, и рынок установил истинную, рыночную цену тюка соломы. Там, где нет алчного перекупщика, рынок устанавливает истинную цену, но как только появляется перекупщик, он сразу же сбивает цену при закупке, и старается поднять цену при продаже, это всё естественно и понятно, но он создаёт себе такую маржу, что она сравнима со стоимостью самого товара. Так получается с зерном, когда за рубежом пшеница стоит 200 – 290 долларов за тонну, а у крестьян в России она закупается перекупщиком – монополистом всего за 100 – 120 долларов (3500 руб.) за тонну. Маржа получается сопоставимой со стоимостью товара. Молоко закупает по 9 – 11 рублей за литр, доставив его всего-навсего до Быково, а это 20-25 км., без какой бы то ни было даже элементарной переработки перекупщик его продаёт уже по 18 – 20 рублей. Наценка составляет 100 – 110%. Мясо туши свинины закупает перекупщик по 85 – 95 рублей за килограмм, продает же на рынке по 120 – 130, а иногда и по 150 рублей. Разность составляет 35 - 80%. То же происходит и с арбузами, и с овощами, только пока они пройдут по цепочке перекупщиков, наценка доходит уже до 200 – 300, а иногда и 500%. Крестьянин – производитель продукции в лучшем случае получает только половину от стоимости произведённого им продукта. Вот как раз здесь крестьянину и требуется помощь государства в поддержке и защите от таких «прилипал», но, увы… получает только рекомендации более активно и правильно работать с партнерами по бизнесу. Много поговорит крестьянин с этими партнёрами – акулами бизнеса? Кто кого принудит снижать цену, алекперовы с дизельным топливом, запчастями, которые со временем только дорожают, или разрозненный крестьянин со своим скоропортящим товаром? Ответ однозначен – в проигрыше всегда крестьянин. Крестьянин, как пятьсот лет назад вынужден бросать своё хозяйство и бежать «куда глаза глядят», только раньше бежали на неосвоенные окраины государства, а сейчас бегут из умирающих сёл в города, на севера, на трубопроводы, на «стройки века».
Неужели и мне придётся собираться на заработки в чужие края?
* * *
Продолжение в части 2