ЧАСТЬ 5 из книги "МЫ СЛАВЯНЕ" П.Краснощеков
ВОПРОС О ЗЕМЛЕ
- А всё же, как ясно и конкретно вынес решение о земле в 1905 году Крестьянский Союз: «Продажу земли следовало запретить, а частную собственность на землю — отменить!». Она народная, общая. Она принадлежит тому, кто её обрабатывает и живёт на ней и принадлежит до тех пор, пока он работает и живёт на ней.
Главная проблема в отношениях между крестьянством и помещиками сводилась к земле. От крепостной зависимости крестьян освободили почти без земли, за нее крестьяне должны были платить выкуп. Эти платежи были отменены только в 1905 г. и только благодаря революции. Землю крестьяне всегда считали своей, общинной (во время крепостного права крестьяне говорили барам: «Мы ваши, а земля наша»). Захват земли помещиками крестьяне никогда не признавали законным и в этом вопросе на компромисс не шли. Есть сведения, что даже самые консервативные помещики в начале века согласились бы отдать крестьянам половину своих земель, чтобы спокойно владеть второй половиной. Однако требование крестьян было однозначным: национализация земли.
Это была мысль давно и глубоко осознанная. А.Н.Энгельгардт писал: «По понятиям мужика земля — царская, конечно, не в том смысле, что она составляет личную царскую собственность, а в том, что царь есть распорядитель всей земли, главный земляной хозяин. На то он и царь. Если мужик говорит, что царю невыгодно, когда земля пустует, что его царская польза требует, чтобы земля возделывалась, то тут дело вовсе не в личной пользе царя — царю ничего не нужно, у него все есть, а в пользе общественной. Общественная польза требует, чтобы земли не пустовали, хозяйственно обрабатывались, производили хлеб. Общественная польза и справедливость требуют равнять землю, производить время от времени переделы. Мужик широко смотрит на дело, а вовсе не так, как сообщают разные корреспонденты: отнимут землю у господ и отдадут крестьянам. Нет, это не так. Царь об общественной пользе думает».
Здесь важно подчеркнуть, что крестьяне вовсе не требовали и не желали экспроприации земли у помещиков, они понимали национализацию как средство справедливо разделить землю согласно трудовому принципу — чтобы и помещикам оставить, но столько, сколько он может возделать своим трудом.
А.Н. Энгельгардт писал: «Газетные корреспонденты ошибочно передавали, что в народе ходят слухи, будто с предстоящей ревизией земли от помещиков отберут и передадут крестьянам. Толковали не о том, что у одних отберут и отдадут другим, а о том, что будут равнять землю. И заметьте, что во всех этих толках дело шло только о земле и никогда не говорилось о равнении капиталов или другого какого имущества…».
- Как видим, крестьяне были организованы, знали цели своей борьбы, организующую и направляющую роль в крестьянской борьбе играла крестьянская община, на которую так ополчился Столыпин во время своей реформы.
Следуя линии народников, экономист-аграрник П.Вихляев обосновал присущее России «право на землю», которое, по его мнению, должно было быть положено в основу русской государственности после революции 1905 г. В книге «Право на землю» (1906) он писал: «Частной собственности на землю не должно существовать, земля должна перейти в общую собственность всего народа — вот основное требование русского трудового крестьянства».
Землю крестьяне всегда считали своей, общинной. Первичный, почти «первородный» захват земли князьями, дворянами много веков назад, затем спекулятивный отбор земли в более поздние времена крестьяне никогда не признавали законным и в этом вопросе на компромисс не шли. Есть сведения, что даже самые консервативные помещики в начале века согласились бы отдать крестьянам половину своих земель, чтобы спокойно владеть второй половиной. Однако требование крестьян было однозначным: национализация земли.
- Верно, Павел, земля должна быть народной, но кто-то должен ею распоряжаться. Она была народной и с 1917 по 1980 год, но в селе у крестьян в личном распоряжении было всего по 12 соток земли, ну, еще в колхозах под огороды, сенокосы давали 1-2 гектара. И то эти гектары давали только в том случае, если семья работала в колхозе. А остальная земля была в колхозах – совхозах.
- Земля была в это время государственной, и распоряжалось землёй государство, а точнее те, кто управлял государством. А должен распоряжаться народ.
- А поподробнее?
- Распоряжаться землёй должен народ, но не тот «народ», который назывался партократией, а тот народ, который живёт и работает на этой земле. Раньше до 1930 года жила на земле община, после стал хозяйствовать колхоз, колхоз – это та же община, хотя и сильно изменённая, под жестким контролем чиновников от партии. Сейчас ни колхоза, ни общины нет, земля частично находится в паях, в частной собственности бывших колхозников, частично в пожизненном пользовании, а частично в распоряжении администраций поселений и её высшего органа - сельского схода граждан.
- В 1990 году правильно начали давать землю первым фермерам в пожизненное пользование с правом наследования, но без права продажи, это основополагающее решение принято на 3-й сессии волгоградского облсовета «О механизме реализации Основ земельного законодательства на территории области», в нём предусматривалось выделение 10% земли в каждом совхозе и колхозе для организации крестьянских (фермерских) хозяйств.
Именно по тому решению мы с Андреем и получили 117 гектаров в наследуемое пользование.
- Заметь, не в собственность, а для личной работы на этой земле, без права продажи, и даже сдачи в аренду. В случае отказа от работы на земле в течение трёх лет фермер обязан сдать её в распоряжение поселения. Земля должна оставаться в собственности народа – жителей поселения Кислово. А я получил 180 гектаров в Николаевском районе и так же в наследуемое пользование.
И это было правильно, на земле должны работать крестьяне хозяевами, передавать её по наследству своим сыновьям и внукам.
Но несколько позже вышел общероссийский закон о выделении в частную собственность земельных паёв колхозникам, совхозникам, и понеслось то, о чём предупреждал Крестьянский Союз. «Земля ни в коем случае не должна быть частной собственностью», появились скупщики, рейдерские захваты, жульничество. Мы снова возвращаемся в начало ХХ века. Но тогда у крестьянства был стержень – крестьянская община, сейчас она сильно ослаблена, почти отсутствует. Сейчас крестьяне легко расстаются с землёй.
- Земля должна кормить того, кто на ней работает, а не быть средством для наживы, купли – перепродажи, вторичной сдачи земли в аренду ушлых «ухорезов».
- Вот сейчас один из, как ты выразился, «ухорезов» пытается взять 700 гектаров орошаемой земли на 49 лет в аренду.
- Володя, зачем ему столько орошаемой земли?
- Будет сдавать в субаренду. Сейчас у администрации района возьмёт в аренду по 3 тысячи за гектар, а сдавать будет от 9 до 10 тысяч, маржу будет иметь 6-7 тысяч с гектара.
- Это же сколько тысяч за всю площадь?
- Сколько – сколько, полмиллиона в год. Маржа составит 200%! Вы думаете, он один такой, большая часть всех поливных земель уже находятся в субаренде. Теперь посчитайте, сколько денег проходит мимо бюджета района.
- А в бюджете всё время денег не хватает. На Быковских поливных землях делаются многими «ухорезами» большие деньги, но район остаётся дотационным.
- Таких «ушлых» только допусти до земли – быстро крестьяне останутся без своих наделов-паёв. И они уже остаются, лишаются земли - кормилицы.
- Земля не должна быть в частной собственности, но и не должна быть бесхозной, зарастать бурьяном. Необходимо провести инвентаризацию всех земель, выделить пригодную для хлебопашества, для выпасов, под лесные посадки, облагородить сенокосы, лиманы. Неиспользуемые земли перевести в залежи. Особое внимание уделить золотому земельному фонду - орошаемым полям.
- Ну вот, мы и пришли к единому мнению в 2010 году, которое выразил единогласно ещё в 1905 году съезд Всероссийского Крестьянского Союза.
- Остаётся наши мысли перевести в законы, которые, как известно, принимаются в Думе. Только будут ли они приняты в Думе? Это большой вопрос.
- В 1905 году крестьяне знали что делать. Выборы в Государственную думу породили в среде крестьян большие надежды на мирное разрешение земельного вопроса. Подавляющее большинство крестьян приняло участие в выборах, хотя революционные партии и беспартийный Крестьянский Союз уже под их влиянием выборы бойкотировали. Тогда, в момент поражения революции, все «политические» и даже просто активисты были из деревни вычищены — арестованы и высланы.
Тогда крестьяне «голосовали сердцем», никто на них не влиял. Избрание в Думу большого числа беспартийных крестьян обрадовало власти — считалось, что политика Думы будет благодаря этому консервативной и монархической.
Правительство сразу же постаралось «прикормить» крестьянских депутатов. На деньги МВД для них было организовано прекрасное общежитие и роскошный стол по подозрительно дешевым ценам.
- Ну, чем не наше время? А ведь тогда крестьянские депутаты не «купились» на подачки?
- Не продались за тридцать «сребреников»! Более того, в свою фракцию крестьян старались привлечь кадеты. А получилось наоборот — крестьянские депутаты объединились в Трудовую фракцию и снова выдвинули именно те требования, что выдвигались Крестьянским Союзом. В посланиях от сельских сходов их просили «нести свой крест, так как они их последняя надежда» и что «с ними Бог и российский народ».
На какое-то время крестьян обнадежила I Дума: партия кадетов, чтобы предотвратить революцию, пыталась поставить вопрос о земле, однако Думу всего через 72 дня, в июле 1906 г., разогнали. В ответ на это были попытки восстаний в армии и на флоте, их жестоко подавили. Когда расстреливали матросов в Кронштадте, копающим себе могилы матросам, комендант генерал Адлерберг издевался: «Копайте, ребята, копайте! Вы хотели земли, так вот вам земля, а волю найдете на небесах». После расстрела могилы сравняли с землей, и по ним парадным маршем прошли войска и прогнали арестованных.
После разгона I Думы было запрещено вновь избирать её депутатов. Ни партии, ни другой внепарламентской организации, которая могла бы обеспечить преемственность программы, у крестьян не было. (Как бы пригодилась хотя бы маленькая партия крестьян? Очень жаль, что Крестьянский Союз не организовал свою партию, или постояннодействующий комитет.) И, тем не менее, депутаты от крестьян во II Думе вновь образовали фракцию, вдвое более многочисленную, чем в первой. Они вновь повторили все требования трудовиков, проявив полную враждебность по отношению к начавшейся реформе Столыпина. Их поддержала в этом и казачья фракция.
- Интересно, а что говорила церковь своей пастве о земле?
- Я перед этим копался в Интернете по этому вопросу и вот что накопал.
* * *
Церковь о земле
Наша страна уже тысячу лет исповедует в основном православие, хотя имеется ислам, иудаизм, буддизм, и они веками довольно мирно уживаются рядом. Так до революции в Николаевке было шесть православных церквей, одна мечеть, и одна кирха. Так что же говорит религия о земле?
Ещё с крещения Руси по замыслам киевской княгини Ольги Православная Церковь должна быть, и впоследствии стала, по сути, частью государственной машины Российской империи. Это в условиях назревающей революции и послужило одной из причин падения ее авторитета в массе населения, но не его религиозности.
Русь, как была религиозна до Православия, так оставалась религиозной во все времена.
Поэтому, кстати, полезно вспомнить, что кризис Церкви в начале века вовсе не был следствием действий большевиков-атеистов. Он произошел раньше и связан именно с позицией Церкви в момент разрушительного вторжения капитализма в русскую жизнь. Согласно отчетам военных духовников, когда в 1917 г. Временное правительство освободило православных солдат от обязательного соблюдения церковных таинств, процент причащающихся сразу упал со 100 до 10 и менее.
Представления о праве на труд и на землю имели под собой религиозные корни и опирались на православное понимание сущности человека и его прав. Сама Православная церковь, которая принципиально избегала вмешательства в социальную политику, официально своей доктрины права собственности не излагала. Для католической церкви, активно участвующей в делах земных, отношение к частной собственности оказалось одной из наиболее «неудобных» проблем.
В конце Х1Х века папа Лев XIII выступил с энцикликой Rerum novarum. К ее столетию Иоанн Павел II, еще более активный политик и идеолог, издал энциклику Centesimus Annus. В ней он, в частности, говорит: «Церковь учит, что собственность не является абсолютным правом, поскольку в ее природе как человеческого права содержится ее собственное ограничение… Частная собственность, по самой своей природе, обладает и социальным характером, основу которого составляет общее предназначение вещей».
Это касается и собственности на землю: «Бог дал землю всему человеческому роду, чтобы она кормила всех своих обитателей, не исключая никого из них и не давая никому из них привилегий. Здесь первый корень всеобщего предназначения земных вещей». Это противоречит реальному положению дел — частная собственность на землю дает привилегии собственникам и исключает из числа питающихся очень многих. Сейчас, пытаясь собрать под свое крыло ту паству, которая разбредается после поражения коммунизма, Ватикан осваивает совсем уж социалистический язык. (Поистине, закон сохранения действует и в политике). В энциклике 1987 г. Sollicitudo Rei Socialis папа камня на камне не оставляет от представления о частной собственности как естественном праве: «Необходимо еще раз напомнить этот необычный принцип христианской доктрины: вещи этого мира изначально предназначены для всех. Право на частную собственность имеет силу и необходимо, но оно не аннулирует значения этого принципа. Действительно, над частной собственностью довлеет социальный долг, то есть, она несет в себе, как свое внутреннее свойство, социальную функцию, основанную как раз на принципе всеобщего предназначения имеющегося добра».
Вполне очевидно, что если мы слышим такое от главы западной церкви в конце ХХ века, на пике неолиберальной волны, то в среде православных крестьян России в начале ХХ века идея «всеобщего предназначения имеющегося добра» казалась так же самоочевидной, и ее противники выглядели просто злонамеренными людьми. Хотя Православие избегало явного изложения социальных доктрин, в духовно-религиозном плане частная собственность всегда трактовалась как небогоугодное устроение. Красноречивый пример — перевод архиепископом Василием (Кривошеиным) поучений преподобного Симеона Нового Богослова (949-1022).
Преподобный Симеон в Девятом «Огласительном слове» писал: «Существующие в мире деньги и имения являются общими для всех, как свет и этот воздух, которым мы дышим, как пастбища неразумных животных на полях, на горах и по всей земле. Таким же образом все является общим для всех и предназначено только для пользования его плодами, но по господству никому не принадлежит. Однако страсть к стяжанию, проникшая в жизнь, как некий узурпатор, разделила различным образом между своими рабами и слугами то, что было дано Владыкою всем в общее пользование. Она окружила все оградами и закрепила башнями, засовами и воротами, тем самым лишив всех остальных людей пользования благами Владыки. При этом эта бесстыдница утверждает, что она является владетельницей всего этого, и спорит, что она не совершила несправедливости по отношению к кому бы то ни было».
В другом месте того же Девятого «Слова» осуждение частной собственности носит еще более резкий характер: «Дьявол внушает нам сделать частной собственностью и превратить в наше сбережение то, что было предназначено для общего пользования, чтобы посредством этой страсти к стяжанию навязать нам два преступления и сделать виновными вечного наказания и осуждения. Одно из этих преступлений — немилосердие, другое — надежда на отложенные деньги, а не на Бога. Ибо имеющий отложенные деньги… виновен в потере жизни тех, кто умирал за это время от голода и жажды. Ибо он был в состоянии их напитать, но не напитал, а зарыл в землю то, что принадлежит бедным, оставив их умирать от голода и холода. На самом деле он убийца всех тех, кого он мог напитать».
Церковь однозначно говорит, что частная собственность на землю является не богоугодным делом. Отрицание помещичьей собственности на землю приобретало не только политический, но и религиозный характер и направляло Россию в русло антибуржуазной революции. Вот опубликованная в то время запись одного разговора, который состоялся весной 1906г. в вагоне поезда. Попутчики спросили крестьянина, надо ли бунтовать. Он ответил: «Бунтовать? Почто бунтовать-то? Мы не согласны бунтовать, этого мы не одобряем… Бунт? Ни к чему он. Наше дело правое, чего нам бунтовать? Мы землю и волю желаем… Нам землю отдай да убери господ подале, чтобы утеснения не было. Нам надо простору, чтобы наша власть была, а не господам. А бунтовать мы не согласны».
Один из собеседников засмеялся: «Землю отдай, власть отдай, а бунтовать они не согласны… Чудак! Кто же вам отдаст, ежели вы только желать будете да просить… Чудаки!». На это крестьянин ответил, что за правое дело народ «грудью восстанет, жизни своей не жалеючи», потому что, если разобраться по совести, это будет «святое народное дело».
В массе своей духовенство вело себя как сословие, связанное дисциплиной церковной организации. С.Н.Булгаков, в то время уже видный религиозный философ, продолжая мысль о состоянии дворянского сословия, пишет в 1907 г.: «Совершенно новым в этих выборах (в 111 Думу) было принудительное участие в них духовенства, причем оно было заранее пристегнуто властью к «правому» блоку и все время находилось под надзором и под воздействием архиерея… И пусть ответственность за грех, который совершен был у избирательных урн рукой духовенства, падет на инспираторов этого низкого замысла, этого вопиющего насилия… Последствия этого сатанинского замысла — сделать духовенство орудием выборов правительственных кандидатов — будут неисчислимы, ибо духовенству предстоит еще отчитываться пред своей паствой за то, что по их спинам прошли в Государственную думу «губернатор» и иные ставленники своеобразных правых… Это политический абсурд и наглый цинизм, которого нарочно не придумают и враги церкви… До сих пор мне приходилось много нападать на нигилизм интеллигентский, но я должен признать, что в данном случае ему далеко до нигилизма административного!».
А последствия будут далеко идущими, в России будет в 1917 году революция, гонения и разгром Церкви, массовые жертвы служителей церкви и мирян. Будет государственный атеизм и подпольная религиозность ХХ века.
* * *
Итоги революции 1905 года
- Сейчас можно подвести некоторые итоги того периода, с 1881 по 1906 годы.
Выборы в I и II Думы рассеяли всякие сомнения — крестьяне не желали иметь помещиков своими представителями.
Верно оценив отношение к себе крестьян, дворянство уже не могло отстаивать демократические принципы, особенно всеобщее избирательное право — оно бы означало полное устранение дворянства с политической арены.
Разогнав I и II Думы, царское правительство так изменило избирательный закон, что 30 тыс. помещиков получили в III Думе в два раза больше депутатских мест, чем 20 млн. крестьянских дворов. В ходе обсуждения этот проект избирательного закона назывался «бесстыжий». Сам Николай II сказал, смеясь: «Я - за бесстыжий». Но это уже было время поражения революции 1906 - 1907 годов и время наступления эксплуататоров на права и свободы эксплуатируемых. Каковы же итоги крестьянской революции?
1. Самодержавие решилось на проведение реформы в сельском хозяйстве.
2. Выделение государственных земель и частичный выкуп помещичьих земель для наделения ими крестьянских хозяйств.
3. Проведена паспортизация сельского населения, признание крестьян полноправными гражданами России.
4. Фактически закончилось крепостное право в России.
5. Началось планомерное уничтожение крестьянской общины в селе, как организующего механизма крестьянской жизни, несовместимого с продвижением капитализма в российское село.
6. Отменены выкупные платежи за землю.
7. Решение созыва учредительного собрания, выборы в 1 Государственную Думу.
8. Создание Всероссийского Крестьянского Союза.
9. Начали выделяться льготные кредиты в Крестьянском Поземельном банке.
* * *
Результатом поражения революции стала и реакция угнетателей народа – буржуазии. Она откровенно глумилась над рабочими. Вот что сказал директор Невского завода рабочим, пришедших на переговоры: «Господа, ведь вы же — марксисты и стоите на точке зрения классовой борьбы. Вы должны, поэтому знать, что раньше сила была на вашей стороне, и вы нас жали, теперь сила в наших руках, и нам незачем церемониться».
Сразу на 10-50% были понижены расценки зарплаты рабочих и увеличен рабочий день — по всей России. На многих заводах он стал 12-13 часов. Была вновь введена отмененная в 1905 г. система штрафов. Вот сообщения профсоюзов (газета «Пролетарий», 1908, № 39): «Штрафуют за случайный выход на лестницу, за питье чаю в 5 часов, за переход из одной мастерской в другую и даже за долгое пребывание в ватерклозете (фабрика Хаймовича в Санкт-Петербурге). Штрафуют за мытье рук за 5 минут до гудка, за курение табаку от 1 до 2 руб. (Кабельный завод). Штрафуют за ожог, причиненный самому себе (Трубочный завод). Штрафуют за «дерзость», за «грубость», и штрафы превышают часто двухдневный заработок».
В деревне, проводя в жизнь реформы Столыпин ввел военно-окружные и военно-полевые суды, даже запретив в них участие юристов. Суд был «скорострельным», а потом широко стали использовать виселицу. Ежедневно газеты сообщали о казнях. Это сломало в общественном сознании России очень важный стереотип и запустило спираль насилия. Только военно-окружными судами за 1906-1909 гг. было приговорено к смертной казни 6193 человека (из них повешены 2694 человека), военно-полевыми — более тысячи, да без суда и следствия по распоряжениям генерал-губернаторов расстреляно 1172 человека. На каторгу были отправлены десятки тысяч человек.
Один из князей Шаховских писал в мае 1906 г. о деревне: «Настроение крестьян самое опасное. Озлобление, уверенность, что землю нужно отбирать силой, разговоры вызывающие. Жутко становилось во время бесед с крестьянами. Агитация и пропаганда, призывающие к бунту и резне, продолжаются. Почва для культивирования этих идей самая благоприятная. Мысль о праве на помещичью землю так укрепилась, что никакие доводы против не имеют значения».
Толстой в статье «Не могу молчать», которая всколыхнула весь мир, отозвался на повешение 20 крестьян в Херсонской губернии. Он ужасался — до чего дошла Россия, еще в 80-х годах прошлого века на Россию был всего один палач, и по всей стране не смогли найти на эту должность второго. За 80 лет после 1825 г. в России казнили в среднем 9 человек в год. «Теперь не то, — пишет Толстой в 1908 г. — В Москве торговец-лавочник, расстроив свои дела, предложил свои услуги для исполнения убийств, совершаемых правительством, и, получая по 100 рублей с повешенного, в короткое время так поправил свои дела, что скоро перестал нуждаться в этом побочном промысле, и теперь ведет по-прежнему торговлю».
Мы сегодня сочувствуем страданиям дворян, у которых мужики сожгли поместья. Но ведь надо вспомнить, что было до этого, — за волнения еще верноподданных крестьян для «урока» заставляли часами стоять на коленях в снегу, так, что с отмороженными ногами оставались тысячи человек. Разве такие «уроки» забываются? Ведь безногий крестьянин - это верная гибель для крестьянского двора. Никогда американский плантатор не наказывал раба таким образом, чтобы причинить вред его здоровью — а что же делали российские власти с крестьянами!
В том же году помещики Дона обратились к министру внутренних дел с петицией против репрессий, говоря о карателях: «Они разъярили всю Россию, заполнили тюрьмы невиновными, арестовали учителей, оставив детей без школьного обучения… Потерпев постыдное поражение в войне с Японией, они сейчас мучают беспомощных крестьян. Каждый полицейский сечет крестьян, и из-за этих ублюдков наша жизнь, жизнь мирных дворян, стала невыносимой».
* * *
ПРОДВИЖЕНИЕ КАПИТАЛИЗМА В ДЕРЕВНЮ.
Скупка земли тогда и сейчас.
Вот на таком фоне и продвигался капитализм в деревню и, конечно же, передел земли.
Мы должны заново осмыслить революцию 1905- 1907 гг., реформу Столыпина, Февраль-Октябрь 1917 г., НЭП, индустриализацию-коллективизацию и крах 1988-1994 гг. Только тогда нам станут понятны причины двух важнейших наших катастроф ХХ века: неизбежности превращения реформы Столыпина в крестьянскую коммунистическую революцию, которая улеглась, породив советский строй, — и краха советского строя с параличом хозяйства при реформе 90-х годов.
Л.Толстой был категорически против частной собственности на землю, и толково объяснял, почему это гибельно для России. Он писал об указе 9 ноября 1906 г. о выходе из общины и закреплении надельной земли в частную собственность: «Крестьяне знают, что все попытки освобождения их от земельного рабства всегда разбивались об закоснелость царского правительства, которое в насмешку над их законными требованиями дало им закон 9 ноября, вносящий только еще новое зло в их отчаянное положение».
Вспомним, что общинное право запрещало продавать и даже закладывать землю — это, конечно, стеснение. Почему же крестьяне его поддерживали? Потому что знали, что в их тяжелой жизни чуть ли не каждый попадет в положение, когда отдать землю за долги или пропить ее будет казаться наилучшим выходом. А потерянное не вернешь. Не полностью распоряжаться своим урожаем, а сдавать в общину часть его для создания неприкосновенного запаса на случай недорода, конечно же, стеснение. Но в каждой крестьянской семье была жива память о голодном годе, когда этот запас спасал жизнь (хотя бы память о страшном голоде 1891 г.). И это тоталитарное общинное правило, гарантирующее выживание, ценилось крестьянами выше глотка свободы. Как говорили сами крестьяне: «Если нарушить общину, нам и милостыню не у кого попросить будет».
Первый раз продвинуть капитализм в деревню попытались беззатратно в 1861 году, когда всем крестьянам дали «вольную», но без земли, надеясь, что предприимчивые крестьяне за 9 лет заработают деньжонок и выкупят у помещиков и у государства свои наделы. А те, кто не сможет выкупить станет пролетарием в городах, в крупных поместьях, у тех же смышлёных и «ушлых» крестьян их же общины. Так должны были появиться на деревне богатые и бедные. Но алчность подвела, выкуп личной свободы одного крепостного оценили в 167 рублей, а надел земли и вовсе стоил баснословных денег. Выкуп собственной свободы и надела земли были единичными случаями. Крестьяне остались жить общинами, за наделы земли, как и раньше отрабатывая барщину. Чтобы закрепить крестьян на земле, заставить их выкупать землю и облегчить сбор податей, помещики и правительство ужесточили круговую поруку — усилили власть общины, затруднили выход из нее. Но сама община менялась, развивалась и превратилась в организатора сопротивления и крестьянской борьбы.
По мере продвижения капитализма с запада в Россию постоянно увеличивались подушные подати государству. В деревне не появлялось капиталистских крестьян, хуже того всё зерно уходило на выплату податей, а общины в полном составе жили впроголодь.
Измученные выкупными и подушными податями, крестьяне озлобились и на помещиков, и на правительство. В многоземельной Саратовской губернии 893 помещика владели 2 млн. га земли, а 336 тыс. крестьянских дворов — 3 млн. га (в среднем по 8 га на двор). Даже в урожайные годы крестьяне, чтобы расплатиться с налогами и выкупными, подчистую продавали хлеб, и питались очень скудно.
Так плачевно закончилась первая кампания продвижения капитализма в деревню. В конечном итоге всё это закончилось первой Русской революцией 1905 года.
Вторая кампания продвижения капитализма в российскую деревню была связана с именем Столыпина. Эта реформа готовилась задолго, в специальных тайных комиссиях, но… в 1902 году была отвергнута правительством. И только после грозных революционных событий 1905 года решено было провести её в жизнь непосредственно по указу царя. Реформа почти не затрагивала помещичьей земли, использовалась в основном только государственные земли. Планировалось вначале уничтожить крестьянские общины, ставшие направляющей и организующей силой на деревне. Задумано было принуждать к выходу из общины с наделом земли и создавать отруба на своих наделах на манер прибалтийских.
Надеялись, что произойдёт быстрое расслоение крестьян, энергичные крестьяне скупят наделы у тех, кто победнее и станут фермерами, а остальные пойдут к ним батраками или подадутся в города рабочими на фабрики. Будет капитализм на селе опорой монархическому строю.
Неблагоприятным для реформы было и состояние общественного сознания, надо учесть, что начало реформ совпало с поражением революции. В России в то время процветало казнокрадство, коррупция, взятки, шельмовство (те же родимые пятна нашего современного общества), но основная причина в недобросовестности Крестьянского банка. Именно по этим причинам массово случалось, что трудовые крестьянские хозяйства, выйдя из общины и даже приобретя, с большими лишениями, дополнительные наделы, быстро теряли землю.
Надо отметить, что закон запрещал продавать более шести наделов в одни руки (средний надел составлял 7 десятин). Видно, была и тогда в России коррупция, хотя демократия еще и не победила. В статье газеты Ставропольской губернии пишется («Наша заря», 1910, № 3): «За два года лишились земли 5300 дворов, причем немало дворов, владевших более чем одним наделом. Общая цифра проданных крестьянами наделов выразится числом около 6360. Скупкой наделов земля сосредоточивалась в одних руках. Случаи покупки 30, 40 и более наделов нередки. Средний крестьянский надел с выпасами, выгонами и прочими угодьями принимается в 7 десятин ( 1 десятина немного больше 1 гектара). Средняя продажная цена за десятину — 40 руб. Цифра эта колеблется между 25 и 65 руб., преобладающая же продажная цена — 45 руб. Помещичьи земли и земли, продаваемые земельным крестьянским банком, идут не ниже 125 руб. за десятину. И более 50% всех сделок по продаже совершено за наличный расчет».
Зачем скупали землю те, кто её не обрабатывал и не собирался обрабатывать? Ответ – затем, зачем скупают и сейчас. Часть — для спекуляции в будущем. Часть — для организации ферм с наемным трудом, но большая часть скупает или берёт в долгосрочную аренду (до 49 лет) с целью сдачи её в субаренду. Субаренда земель в настоящее время пригодных под богарное выращивание арбузов составляет 400 рублей с гектара, а орошаемых полей в Заволжье приносит «счастливчикам» ежегодный доход в 6 тыс. рублей с гектара. Вкладывая средства в аренду земель, получают маржу в 200 и более процентов. Единственно чем ограничивается этот процесс, так это перепроизводством арбузов и овощей, от чего страдают не держатели земли, а субарендаторы – производители этой продукции.
Имеется социальное лицо скупщиков земель начала прошлого века, которые ничуть не отличаются от современных. «Безземельные покупщики земли, как из имений банка, так и от частных владельцев — это в подавляющем большинстве представители крестьянской буржуазии, но только скопившие себе капиталец не около земли, а каким-то другим путем и теперь вложившие этот самый капиталец в землю на предмет первоначального накопления уже возле матери-земли» (Симбирское земство). В Ефимовском уезде Тульской губ. из 105 обследованных «банковых» хуторян 52 принадлежали к мещанам и к лицам некрестьянского сословия (духовенство, полицейские, сидельцы винных лавок и пр.), 29 к деревенским кулакам и только 24 к крестьянам. Так же и в северных и промышленных губерниях: «Законом 9 ноября спешили воспользоваться здесь лишь элементы, и так давно уже порвавшие с деревней и переселившиеся в город».
Вот описание самой фигуры скупщика земли и того типа продажного юриста, которого породила реформа, данное депутатом I Государственной думы от Саратовской губ. Аникиным («Вестник Европы», февраль 1909): «Как ночной шакал, роется он острым рылом в наследии поместного дворянства, не брезгуя и отбросами общины. Он не имеет исторически нарощенных привилегий своих предшественников, но уже верхним чутьем угадывает, что будущее может остаться за ним. К услугам таких господ появились и ученые юристы-адвокаты, которые, разъезжая по селам, «за скромную плату» устраивают выделы из общины и продажу душ. Чичиковы нашего времени, они рыскают, как голодные волки, по деревням и селам». Пресса тех лет полна такими описаниями. Это — о той сельской буржуазии, которая возникла в ходе реформы. Вот вывод ученых: «Продавая земельные участки по невероятно вздутой цене и в то же время беспощадно взыскивая платежи, банк, в конце концов, приводил к разорению своих наименее имущих и состоятельных покупателей, и последние нередко или оказывались вынужденными добровольно продавать свои участки и оставаться совсем без земли, или насильственно удалялись, «сгонялись» самим банком за неисправный взнос платежей». Банк, скупая и продавая землю, получал маржу в размере 80 – 100 руб. на каждой десятине, более 100%! Земля продавалась, землёй спекулировали, на земле наживались, в России шла сущая земельная вакханалия. Как здесь не вспомнить народников и Крестьянский Союз, которые предупреждали, что земля не должна быть в частных руках.
Сегодня и вчера реформаторы говорили и говорят, что если земля будет частной, разрешена продажа земли, то фермер сможет заложить свою землю в банк, получить кредит, купить на него машины, удобрения и семена — а осенью расплатиться. Это всё фикция! А если неурожай, засуха или нападёт саранча? А если не будет спроса на продукцию фермера? А если фермер заболеет, или, например, запьёт, что вполне возможно для русского человека? В этих случаях фермер не сможет расплатиться и неизбежно потеряет землю. Потому и сохранилась в России земля у крестьян в Х1Х веке и начале ХХ, что общинное право содержало абсолютный запрет на залог земли. Удивительно, как люди не замечают очевидной вещи: ведь банк может давать кредит под меньший процент, чем коммерческие банки, только потому, что покрывает эту разницу продажей отобранной за неуплату земли. При той низкой цене, какая устанавливается на землю в России, отбирать земли приходилось много в начале ХХ веке, но придётся много отбирать и в ХХ1 веке — иначе банку просто не выжить, да и «кушать» хочется банкирам.
Что же дала для развития сельского хозяйства именно реформа Столыпина? С таким же вопросом можно задаться об итогах реформы конца ХХ века. Объективные данные таковы. Реформа способствовала распашке целины в Сибири и Казахстане (кое-где создавая острые национальные проблемы и вызывая массовый угон скота в Китай). Но для этого не требовалось разрушать общину в центре России. Главное, что не произошло заметного шага в улучшении техники и организации земледелия. Площади посевов выросли за годы реформы на 10,5 млн. дес. (на 14%). Производство в 1911-1915 гг. по сравнению с 1901-1905 гг. выросло: пшеницы на 12%, ржи на 7,4, овса на 6,6 и ячменя на 33,7%.
По данным Вольного экономического общества, за 1907-1915 гг. из общины вышли 2 млн. семей. По данным МВД, 1,99 млн. семей. Более половины из этого числа вышли за два года — 1908 и 1909, потом дело пошло на спад, вопреки сильному экономическому и административному давлению. То есть, всего из общины вышло около 10% крестьянских семей. Община в центре России устояла. Не удалось и «расчистить» землю от «слабых» крестьян. Из тех, кто, продав надел, двинулся в Сибирь, огромное число разорилось и вернулось озлобленными и нищими (с 1907 по 1914 г. официально зарегистрировано свыше 1 млн. семей «обратников»).
Надо признать, что реформа не создала таких условий, чтобы процесс пошел сам, по нарастающей. Нет, такого не случилось, а, значит реформа не получила у народа одобрения. Более того, переселенцы в Сибири стали объединяться в общины, и сам Столыпин, посетив те места, признал, что это разумно. Он был человек умный и патриот России. Но — поверил в фермерство, потому что смолоду служил в западных областях. Там, кстати, реформа прошла успешно: в Гродненской и Виленской губерниях число безземельных крестьян в 1915 г. уже составляло 2/3, в Ковенской и Витебской 1/2 всех дворов.
В целом прирост продукции в сельскохозяйственном производстве в результате реформы Столыпина упал. В 1901-1905 гг. он составлял 2,4% в год, а в 1909-1913 гг. снизился в среднем до 1,4%. Прирост продовольствия стал ниже прироста населения.
Безусловно, в те годы село России укрепилось. Но этому способствовала не продажа земли, а тот факт, что в результате революции 1905 г. были отменены выкупные платежи за землю, тяжелейшее бремя для крестьян (в 1903 г. эти платежи составили 89 млн. руб. — почти половину того, что сельское хозяйство России получало за экспорт хлеба). Кроме того, в 1909 и 1910 гг. существенные средства селу дал богатый урожай. Выросли закупки техники, начали появляться удобрения.
В целом вызвав тяжелые социальные потрясения, реформа Столыпина не дала заметного общественного и экономического эффекта. Кооперация крестьян обещала дать значительно больше, чем классовое расслоение и капиталистическое ведение хозяйства.
Реформа переориентировала часть земли на товарный хлеб (на экспорт), но при этом нарушился баланс земледелия и животноводства. Вот вывод статистики: «По всем без исключения видам скота наблюдается (в 1905-1914 гг.) сокращение в расчете на 100 жителей населения. С наступлением кризиса трехполья не хватает кормовых средств на содержание скота». Увлечение экспортом зерна подкосило Российское животноводство.
Тяжелым, но показательным экзаменом для двух типов хозяйства — общинного крестьянского и частного — стала мировая война. К концу 1916 г. в армию было мобилизовано 14 млн. человек. Село в разных местах потеряло от трети до половины рабочей силы. Как же ответило на эти трудности хозяйство — крестьянское и буржуазное? По всей России к 1915 г. посевная площадь крестьян под хлеба выросла на 20%, а в частновладельческих хозяйствах уменьшилась на 50%. В 1916 г. у частников вообще осталась лишь четверть тех посевов, что были до войны. В трудных условиях крестьянское хозяйство оказалось несравненно более жизнеспособным.
Более того, 23 сентября 1916 г. царское правительство ввело продразверстку и установило твердые цены, хотя кое для кого с послаблениями. И вот вывод раздела «Сельское хозяйство» справочного труда «Народное хозяйство в 1916 г.»: «Во всей продовольственной вакханалии за военный период всего больше вытерпел крестьянин. Он сдавал хлеб по твердым ценам. Кулак еще умел обходить твердые цены. Землевладельцы же неуклонно выдерживали до хороших вольных цен. Вольные же цены в 3 раза превышали твердые в 1916 г. осенью».
-Павел, так что, продразвёрстку ввели ещё до революции? И твёрдые закупочные цены были введены ещё при царе? Ну-у, дела-а! Воистину «чудны дела твои Господи».
-Да, Юра, всё это было ещё до революции, ещё до товарища Ленина.
Я продолжу. Таким образом, общинный крестьянин, трудом стариков и женщин увеличив посевы хлеба для России, еще и сдавал хлеб втрое дешевле, чем сельский капиталист.
И вот ещё мелочь, но какая же она красноречивая! В 1915 г. правительство, чтобы смягчить нехватку рабочей силы, стало за небольшую плату распределять в сельском хозяйстве военнопленных (всего 266 тысяч). Их охотно брали кулаки и помещики. А крестьяне отказывались «пользоваться дешевым подневольным трудом военнопленных». В центре России в среднем на 1000 работников у крестьян работало 3 военнопленных, а у частных владельцев — 270!
Крестьянская община выдержала натиск капиталистических преобразований во второй раз.
В.И Ленин в 1908 году сделал такой вывод: «Судьбы буржуазной революции в России, - не только настоящей революции, но и возможных в дальнейшем демократических революций, - зависят больше всего от успеха или неуспеха этой (Столыпинской реформы) политики». И в этом же году он круто меняет видение на буржуазную революцию именно под влиянием хода Столыпинской реформы.
Упорное сопротивление крестьянских миров, крестьянских общин наступлению капитализма на деревню изменяет мнение Ленина о крестьянстве, и он пишет статью, само название которой наполнено большим скрытым смыслом: «Лев Толстой как зеркало русской революции». Уже здесь — совершенно новая трактовка русской революции, пересмотр одного из главных положений книги «Развитие капитализма в России».
В этой статье Ленин очень осторожно выдвигает кардинально новую для марксизма идею о революциях.
Её он заимствует у экономистов – народников. Ещё в 80-е годы Х1Х века экономисты-народники развили концепцию некапиталистического («неподражательного») пути развития хозяйства России. Один из них, В.П.Воронцов, писал: «Капиталистическое производство есть лишь одна из форм осуществления промышленного прогресса, между тем как мы его приняли чуть не за самую сущность». Это была сложная концепция, соединяющая формационный и цивилизационный подход к изучению истории. Народники прекрасно знали марксизм, многие из них были лично знакомы с Марксом или находились с ним и Энгельсом в оживленной переписке.
Еще более определенно высказывался Д.И. Менделеев, размышляя о выборе для России такого пути индустриализации, при котором она не попала бы в зависимость от Запада: «В общинном и артельном началах, свойственных нашему народу, я вижу зародыши возможности правильного решения в будущем многих из тех задач, которые предстоят на пути при развитии промышленности и должны затруднять те страны, в которых индивидуализму отдано окончательное предпочтение». (Общины в промышленности молодой России)
- Но Менделеев же химик, может быть это другой Менделеев?
- Нет, Д.И. Менделеев в своё время был известен больше не как знаменитый химик, автор таблицы Менделеева, а как экономист. Но ещё более удивительнее для меня было мнение Карла Маркса, который оказался самым дальновидным из марксистов в отношении общины. Мы и сегодня в этом вопросе до него ещё не доросли. Он увидел именно в сельской общине зерно и двигатель социализма, возможность перейти к крупному земледелию и в то же время избежать мучительного пути через капитализм. Он писал ещё в 1881 г. в письме к В. Засулич: «Россия — единственная европейская страна, в которой «земледельческая община» сохранилась в национальном масштабе до наших дней. Она не является, подобно Ост-Индии, добычей чужеземного завоевателя. В то же время она не живет изолированно от современного мира. С одной стороны, общая земельная собственность дает ей возможность непосредственно и постепенно превращать парцеллярное и индивидуалистическое земледелие в земледелие коллективное, и русские крестьяне уже осуществляют его на лугах, не подвергшихся разделу. Физическая конфигурация русской почвы благоприятствует применению машин в широком масштабе. Привычка крестьянина к артельным отношениям облегчает ему переход от парцеллярного (семейно-индивидуальное, натурально-потребительское) хозяйства к хозяйству кооперативному… С другой стороны, одновременное существование западного производства, господствующего на мировом рынке, позволяет России ввести в общину все положительные достижения, добытые капиталистическим строем, не проходя сквозь его кавдинские ущелья».
И это написано 130 лет назад!, как программное и вполне возможное историческое развитие России, и надо было только не мешать развитию крестьянских общин. Но наши «умники» -экономисты, снова и снова продвигают в деревню капитализм, толкают крестьянство в буржуазные революции, а оно «отвечает» своими революциями. Движущей силой этих революций является не устранение препятствий для господства «прогрессивных» производственных отношений (капитализма), а именно предотвращение этого господства — стремление не пойти по капиталистическому пути развития. Это — новое понимание сути русской революции, которое затем было развито в идейных основах революций других крестьянских стран. Россия должна не догонять капитализм, а идти дальше в социализм, создать на место полицейски-классового государства общежитие свободных и равноправных мелких крестьян, — это стремление красной нитью проходит через каждый исторический шаг крестьян в нашей революции. По сути, уже в 1908 г. Ленин отказывается от главных тезисов своей книги 1899 г. «Капитализм в Росии» и признает, что народники верно, в конце Х1Х века, ещё определили конечный идеал, цивилизационное устремление 85% населения России, а значит, и грядущей русской революции.
Это новое понимание и сделало Ленина вождем революции. Второй, помимо Ленина, великий русский политик, который так же глубоко понял урок первой революции, Столыпин, отдал все силы делу раскола и «умиротворения» крестьянства — и потерпел крах.
«Апрельские тезисы», написанные Лениным в 1917 году содержат цивилизационный выбор, прикрытый срочной политической задачей. Не буржуазная республика, а идущие от крестьянской общины Советы, не ускоренное развитие капитализма с последующей пролетарской революцией, а продолжение некапиталистического пути развития в форме социализма. Это основной вывод сделанный Лениным из всей многовековой уникальной истории русского крестьянства. Взаимопомощь, взаимная ответственность, социальное равенство, братство, помощь немощным – эти черты русский народ воспитал в себе не за одно тысячелетие и именно они стали основой превращения русского крестьянского «мира» (общины) в социалистические колхозы и совхозы. (Только вот, слишком торопились коммунисты, упорно толкая и волоча насильно крестьян в колхозы, а затем и в коммунизм. А вот в капиталистической Канаде сейчас, кроме фермерских хозяйств, имеются коллективные хозяйства по 5-6 тысяч гектаров земли. И называются они не колхозами, а общинами.)
До этой статьи Ленин относился к русскому крестьянству с пренебрежением. «Азиатчина», «дикий» - это не самые худшие эпитеты, которыми Ленин награждал русское крестьянство. Всё изменилось после неудачной, но такой грозной для русских марксистов столыпинской реформы.
Что крупное предприятие в земледелии несравненно эффективнее («прогрессивнее») мелкого крестьянского, для марксистов было настолько непререкаемой догмой, что об этом и спору не могло быть. Сегодня это утверждение далеко не очевидно, но мы тоже не будем с ним спорить — через сто лет после выхода книги. Главное, что и в рамках этой догмы Ленин ошибался — община показала удивительную способность сочетаться с кооперацией и таким образом развиваться в сторону крупных хозяйств. В 1913 г. в России было уже более 30 тыс. кооперативов с общим числом членов более 10 млн. человек. Жизнестойкость, внутренний запас прочности русской общины не позволили уничтожить её реформами 1906 года, смогла община устоять при коллективизации, хотя и с травмами, в ущербном виде восстановиться в облике колхозов — крупных кооперативных производств. Надо надеяться, что возродится, устоит она и в наше время – начале ХХ1 века, хочется надеяться, что за тысячелетия существования общины она крепко вошла в гены российского крестьянства.
Наконец, в полной мере понимание Лениным сути крестьянской экономики проявилось при выработке концепции нэпа. Двум наиболее авторитетным экономистам-аграрникам России Л.Н.Литошенко и А.В.Чаянову было поручено подготовить два альтернативных программных доклада. Л.Н.Литошенко рассмотрел возможности продолжения, в новых условиях, варианта «реформы Столыпина» — создания фермерства с крупными земельными участками и наемным трудом. А.В.Чаянов, которого впоследствии всё же расстреляли коммунисты в своих застенках, исходил из развития трудовых крестьянских хозяйств без наемного труда с их постепенной кооперацией.
Доклады в июне 1920 г. обсуждались на комиссии ГОЭЛРО (прообраз планового органа) и в Наркомате земледелия. В основу государственной политики была положена концепция А.В.Чаянова. Его главная идея, что крестьянская экономика не есть капитализм, восторжествовала. Ленин убедил партию, что в России «смычка с крестьянской экономикой» (главный смысл нэпа) — фундаментальное условие построения социализма. Иными, словами, НЭП был вызван не конъюнктурой, а всем типом России как крестьянской страны с общинным устройством.
- Интересно бы поближе познакомиться с планами кооперации крестьянства без одиозной коллективизации.
- Да нет проблем. Сейчас найдём в Интернете.
Здесь же сказано о нём его современниками и потомками: «Знаток крестьянства А.В.Чаянов сказал: побеждает тот, кто умеет голодать. Поэтому никто не смог сломить русского крестьянина и никто не сможет сломить русский народ (если сам он не захочет). Поэтому Запад не смог перемолоть Китай, Индию и Африку. Культура голода несравненно выше и тоньше культуры сытости. И крестьянские народы ею владеют».
Ученый утверждал, что мелкое крестьянское хозяйство не имеет ничего общего с капиталистическим хозяйством. Это хозяйство расценивалось им как самостоятельная, некапиталистическая, семейная форма производства, имеющая при условии поддержки со стороны государства перспективу развития. Причину устойчивости мелкого производства ученый усматривал не в его технических преимуществах перед крупным, а в самой цели, ради которой ведется крестьянское хозяйство. Если капиталистическое хозяйство ведется ради прибыли и ренты, то цель мелкого крестьянского хозяйства — обеспечение существования самого производителя и его семьи.
Феномен преимущества мелкого крестьянского хозяйства ученый-аграрник объясняет тем, что необходимость удовлетворять потребительские запросы семьи заставляет крестьянина продолжать работать и при пониженной оплате труда, в условиях, явно убыточных для капиталистического хозяйства.
В анализе ученого-аграрника мотивация хозяйственной деятельности крестьянина понимается не как мотивация предпринимателя, получающего в результате вложения своего капитала разницу между валовым доходом и издержками производства, а скорее как мотивация рабочего, работающего на своеобразной сдельщине, позволяющей ему самому определять время и напряжение своей работы. Разработка модели трудопотребительского баланса явилась оригинальным вкладом А.В. Чаянова в развитие концепции семейно-трудового хозяйства.
Обширные исследования позволили экономисту-аграрнику сделать вывод о том, что крестьянское хозяйство существенно отличается от фермерского самими мотивами производства. Фермер руководствуется критерием прибыльности, впрочем, как и всякий производитель товара, а крестьянское хозяйство — организационно-производственным планом, представляющим совокупность денежного бюджета, трудового баланса во времени и по различным отраслям и видам деятельности, оборота денежных средств и продуктов.
Подобный подход объясняет то, что цены на сельскохозяйственную продукцию не являются главным фактором развития крестьянского хозяйства. Поэтому фермер и крестьянин по-разному будут реагировать, скажем, на снижение цен. Фермерское хозяйство будет стремиться к расширению объема производства, а крестьянское, напротив, к сокращению его. А регулярная практика отхожих промыслов, ослаблявших собственное земледельческое хозяйство, давала крестьянам возможность более равномерно распределить трудовые ресурсы по временам года.
«Начав с изучения трудового (без наемного труда) крестьянского хозяйства, А.В. Чаянов пришел к утверждению неизбежности победы крупного общественного производства, не отрицая при этом наличия других укладов в аграрном секторе экономики».
« Идеи ученого, апробированные за рубежом, особенно в 60-е годы ХХ века, чрезвычайно ценны сейчас, когда Россия вступила на рыночный путь развития экономики, в котором на первый план выдвигаются не директивные, а экономические методы хозяйствования».
«Рассматривая явление трудового крестьянского хозяйства в качестве важного сельскохозяйственного уклада, в качестве обеспечения крестьянства в первую очередь продуктами питания, он рассматривает трудовое хозяйство в развитии, в культуре производства, его производительности, в преобразовании его в дальнейшем в новые кооперированные формы».
А.В.Чаянов в 1925 году писал: «В поисках путей решения проблем в развитии фермерских хозяйств целесообразно учитывать научные взгляды крупнейших русских экономистов о развитии трудового крестьянства в России».
А в заключение своей работы «Организация крестьянского хозяйства» он убеждает, что: «кооперировав сбыт и техническую переработку, сельскохозяйственная кооперация тем самым производит концентрацию и организацию сельскохозяйственного производства в новых и высших формах, заставляя мелкого производителя видоизменять организационный план своего хозяйства сообразно политике кооперативного сбыта и переработки, улучшать свою технику и переходить к усовершенствованным методам земледелия и скотоводства, обеспечивающим стандартность продукта, подвергая его тщательной сортировке, переработке, упаковке, консервированию сообразно требованиям мирового рынка".
- Пашка? он что, заглядывал в наше время? Уж больно всё сказанное как нельзя лучше подходит к нашему текущему моменту. И потребительско-сбытовые кооперативы сейчас широко развиты в Западной Европе и Северной Америке.
- Далее он видел развитие крестьянской кооперации в систему общественного кооперативного хозяйства. Потребительские и сбытовые кооперативы вызовут к жизни ТОЗы (товарищества по обработке земли), появятся трактора и комбайны в МТС (машинотракторные станции) – будет прямая причина добровольного объединения полей, пригодных для обработки тракторами, комбайнами, а это уже почти колхозы. А там уже встаёт и проблема освоения переработки сельхозсырья, её сбыта. А там уже и недалеко до общественного кооперативного хозяйства строящегося на базе обобществления капитала.
Чаянов предупреждал, что этот процесс длительный, однако, несомненно, передовой. Этот процесс подстёгивается эксплуатацией трудового крестьянства сельским капиталом, а в большей степени промышленным капиталом через недоплату за продукцию крестьянства и переплату крестьян за промышленные товары. (Пресловутый диспаритет цен или «ножницы цен».) "Поэтому, – говорит А.В. Чаянов, – для крестьянского хозяйства приобретает исключительное значение единственный надежный выход из положения – возможность путем кооперирования многих тысяч хозяйств создавать свои крестьянские специальные могущественные организации, организующие денежный бюджет крестьянства при помощи создания своих крестьянство обслуживающих и крестьянством управляемых крупнейших торговых аппаратов".
- Ведь это же готовый рецепт вывода сельского хозяйства из нашего кризисного состояния! И, как подтверждения его выводов, возникновение «общин» - колхозов в капиталистической Канаде!
- А кибуцы в Израиле? Это ведь тоже колхозы!
- Получается, по Чаянову, что колхозы неизбежны? Так почему у нас они развалились?
- У нас были не коллективные хозяйства (колхозы), а сельскохозяйственные предприятия с максимальным отбором в пользу государства произведённой продукции с минимальной оплатой, а иногда и вовсе без оплаты труда в сельских производствах. Только с 1970 года они стаи немного похожими на колхозы. Ещё бы 20-30 лет Советской власти и у нас были бы неизбежно настоящие колхозы.
- Неизбежны они-то - неизбежны, но сельское хозяйство надо лелеять, пестовать и защищать государству. А вот этого как раз мы и не видим. Наоборот, видим, что как при Яковлеве, Гайдаре, Ельцыне «ломали хребет социалистической системы, общественному сознанию», так и сейчас, похоже, что власть боится даже поползновения сельского хозяйства в сторону кооперации.
* * *
НАСТЫРНЫЙ КАПИТАЛИЗМ
И всё же, что дала столыпинская реформа стране? Что дала вторая насильственная капитализация российского крестьянства? В конечном и главном итоге она, вместе со страданием народа от военных лет, привела к революции 1917 года, а затем и в страшные для крестьянства 20 – 30 годы ХХ века.
Третье продвижение капитализма в крестьянскую деревню России началось в 1992 году с принудительного развала колхозно-совхозного производства, как носителя социализма на селе. «Мы ломали хребет социализму», - сказал Яковлев
Колхозы и совхозы, по сути, являются частичным продолжением крестьянской общины, и их развал являлся первоочередной задачей продвижения капитализма в деревне реформаторами типа Яковлева, Гайдара, Чубайса и, поверившего в них, Ельцына.
Третье продвижение капитализма в русскую деревню идёт, как всегда в России, без продуманного и утверждённого плана с многочисленными нарушениями в ходе приватизации. Так, например, Указ от 14 августа 1992 года №914 «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации» вступил в противоречие с Законом "Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР" от 03 июля 1991г. Утвержденное этим Указом Положение о приватизационных чеках предусматривало, что приватизационный чек является документом на предъявителя, в то время как закон о приватизации определял, что для приобретения государственных и муниципальных предприятий должны использоваться именные приватизационные вклады, причём пакеты этих чеков достигали тысяч, десятков тысяч «ваучеров». Такой возможностью тут же воспользовались крупные спекулянты, принявшиеся скупать у граждан чеки и с их помощью получать контрольные пакеты акций приватизируемых предприятий.
К реформе приступили спустя рукава. Сельское хозяйство им было не нужно, их манило другое, крупные добывающие предприятия, преуспевающие заводы и комбинаты, но нельзя было оставлять на селе социалистическое производство, когда в промышленности, в добывающих отраслях вовсю уже правит капитал. Землю раздали в виде паёв колхозникам - фермерам, пусть делают с нею что хотят. А самих колхозников – фермеров отдали под «ножницы» диспаритета цен алчным и организованным монополистам и перекупщикам.
Для перераспределения земель даже не создали Крестьянский банк, поэтому скупка паёв пока ещё не идёт теми темпами, как при столыпинской реформе. Вспомним начало ХХ века: в России процветало казнокрадство, коррупция, взятки, шельмовство и простой банальный обман, но основная причина в недобросовестности Крестьянского банка. Сейчас у нас всё есть, кроме Крестьянского банка.
- Павел, а ведь идея создания Крестьянского банка витала в последних годах ХХ века. Почему же он не был создан?
- А на этот вопрос я могу ответить, - сказал Володя. – В то, да и в настоящее время руки нашей буржуазии ещё до главного передела земли не дошли. Пока они заняты грабежом и переделом в промышленной сфере. Там делались и сейчас делаются основные частные капиталы, там наиболее лакомые куски народного достояния, приглянувшие иностранному капиталу. Наша российская земля даёт слишком мало прибыли. Пройдёт немного времени, и буржуазия направит свои алчные устремления и на землю. Слышите по телевизору, что творится с землёй в Подмосковье? Наша земля, конечно, не так дорога, как в центре России, под Москвой, но уже и к нам наведываются московские гости.
- Если крестьянский «мир» «перемолол» Столыпина, переубедил фанатически стойкого Ленина, то, надеюсь, что многовековая общинная крестьянская жизнь «перемелет» и это плохосрежисированное наступление капиталистских «младореформаторов», хотя и с гарвардскими университетами. Очень не хочется допустить такого передела земли, крестьяне уже сейчас недовольны экономической политикой правительства в области ценообразования, товарообмена между промышленностью и сельским хозяйством. Если в этот разгорающийся костёр народного недовольства подбросить ещё и передел земли, то… Ведь экстремизм, который всё усиливается в нашей стране не от хорошей жизни берёт свои начала, как и в конце Х1Х и в начале ХХ века. Это «звоночки» народного недовольства, на которые не обратили внимания ни буржуазия, ни монархия, одним словом – власть предержащие.
А надо–то не слепо копировать западный капитализм, а всего-навсего перечитать мысли Маркса о крестьянстве России, вспомнить русских экономистов – народников, прислушаться к требованиям Всероссийского Крестьянского Союза. И шире взглянуть вокруг себя, а не только на себя. Заботиться о благе народа, а не набивать свои карманы и мчаться с ними на Багамы, Куршавели, Лондон.
Можно вспомнить и проведение «залоговых аукционов». Они были проведены Указом Президента РФ от 31.08.95 №889 «О порядке передачи в 1995 году в залог акций, находящихся в федеральной собственности». Это ещё один из способов увода крупнейших и доходных предприятий за сущий бесценок из государственной собственности в частную. Эту афёру придумал и провёл в жизнь Владимир Потанин в бытность его вице-премьером. В связи с якобы дефицитом бюджета России государство под залог своих акций крупных компаний Сибнефть, Норильский никель, Нефтяная компания ЮКОС, Сургутнефтегаз и многих других берёт у коммерческих банков кредит на один год. Условия сделки таковы, что если государство не вернёт кредит в течение года, акции переходят кредиторам. Юмор и изюминка этого аукциона в том, что на счетах этих коммерческих банках лежали бюджетные деньги. Получается, государство кредитовалось своими же деньгами. Но даже хуже того, в бюджет 1996 года деньги на возврат кредита по залоговому аукциону не были заложены. Государство и не планировало возвращать акции этих доходных предприятий. В результате предприятия с общей суммарной стоимостью около 100 миллиардов долларов полностью перешли в собственность консорциума за «смешную» стоимость в 1 миллиард долларов. Это был грабёж среди белого дня. Сделка принесла баснословную прибыль в 10000 %. Такие проценты могут быть только на поле дураков… или в России в смутное время.
Незаконность этой операции доказываются тем, что любые мероприятия с федеральной собственностью вообще неподвластны распоряжениям ведомств (комитет Госимущества). Поэтому возможность опротестовать эти сделки в будущем вполне возможна, если, конечно, на это будет политическая воля. Фактически, залоговые аукционы являлись сделкой Б. Ельцина с олигархами, которые в обмен на "подаренные" им предприятия, используя свои связи, возможности и средства, затем обеспечили ему победу на выборах. Это в лучшем случае, а скорее всего, просто банальный грабёж политиков в связке с олигархами народного достояния страны, всё население которой многие десятилетия, самоотверженно трудились, за пресловутые «палочки», с обещанной надеждой на счастливую жизнь при коммунизме.
* * *
Продолжение в ч.6.