- Говорила тебе: надо выезжать раньше, - ворчала спутница водителя старенького «Москвича», - смотри какая темень, хоть глаз выколи, и машин- то совсем нет. Одних нас несет леший.
В упреке жены была доля истины. Не лучший вариант оказаться глубокой зимней ночью на безлюдной проселочной дороге, когда до ближайшей деревеньки добрый десяток километров. Но и раньше выехать он не смог: хотелось как можно больше ус-петь сделать для матери-старухи, живущей одной в деревне.
- Да отстань ты, Татьяна. В кои-то веки заехали к матери. И что? Сразу же: здравствуй мать и до свиданья! Один день всего и пробыли-то. Хоть дров наколол –видала же, дров совсем не осталось. Крылечко подремонтировал, а то не ровен час, провалилась бы старушка на гнилых досках. Да если бы мотор не забарахлил, уже давно были бы дома.
- Про что тебе и говорят: надо всегда рассчитывать дорогу на светлое время су-ток, - не унималась жена. - Да не жми ты на газ, не лето красное на дворе. Того и гляди – улетим в кювет.
- Да не каркай ты. Надоела, - огрызнулся водитель, но педаль газа несколько ослабил. Ехать стало труднее. Только что светила луна. Была светлая звездная ночь и вдруг такая темень кругом. В небе - ни звездочки. Облака видать принесло каким-нибудь циклоном.
Дальше с полчаса ехали молча. Иван сосредоточенно вел машину. Не хотелось не-приятных сюрпризов в час ночи в безлюдной местности, но еще больше не хотелось выслушивать упреки жены. Но вот стало быстро светлеть. Видать, тучи развеялись. Лес и дорога высветлились каким-то необыкновенным переливающимся светом. Водитель перешел на «ближний» свет, но даже и в нем вскоре отпала надобность. Видать, луна вышла. Светло, как в белые ночи в Архангельске, - вспомнил Иван свои родные края.
- Стой, Ваня! Стой! Останови машину! - вдруг истошным голосом закричала жена Иван резко затормозил.
- Посмотри, в небе что-то страшное. Я боюсь. Жена откинулась на сиденье и закрыла глаза.
Иван посмотрел в окошко и обомлел. Прямо над ними, высоко в небе висел огромный светящийся трехцветный диск. Его размеры были необыкновенно боль-шими, больше луны в несколько раз.
- Только не вылезай из машины, - тихо произнесла жена. Но Иван уже открыл дверцу и шагнул на странно синий асфальт дороги. Он заворожено смотрел на не-обыкновенное светило, сердце замирало от восторга и страха одновременно. Неужели, НЛО, - подумал Иван. Из сознания стали мелькать когда-то виденные картины из фантастических фильмов про пришельцев. Между тем, диск неожиданно рассыпался на тысячи разноцветных горошин, а через секунду они снова слились и образовали ослепительной белизны тороид.
- Садись в машину! Не смотри туда, не смотри! - прорвался до сознания Ивана крик жены.
Иван, в полной прострации сел в машину и, стараясь не смотреть вверх, а только на дорогу, начал медленно набирать скорость.
- Что это, Вань, что? – шептала сзади жена.
Иван тупо смотрел на дорогу, но непреодолимая сила влекла его смотреть вверх. Светящееся ровным мертвенно белым светом полотно дороги указывало ни присутствие в небе необыкновенного светила. Иван уже начал приходить в себя, но тут он увидел громадные колыхающиеся тени на дороге и окружавшем его лесе. Он понял, что в небе движется что-то громадное и уже больше не смог сопротивляться непреодолимой силе. Он посмотрел вверх, и всё внутри его мгновенно сжалось от страха. С неба сыпался град огромных разноцветных булыжников. Иван резко крутанул руль, пытаясь увернуться от одного из них, падающего прямо перед ним. Машина круто завернула, заскользила поперёк дороги и свалилась в глубокий овраг...
...Деревня, сиротливо затерянная среди лесов и болот, давно уже почивала, укутанная снежным покрывалом. Не спалось только Трофимовичу, старожилу деревни. Проснувшись вдруг среди ночи, он ощутил какое-то беспокойство на душе и тяжесть в груди. «Да, сердечко, похоже, опять дает себя знать, - подумал Трофимович, - семь десятков без малого как никак моторчик работает, поизносилось. Он встал и стараясь не скрипеть половицами, прошел на кухню.
- Корвалол в горке, не поднимая головы с подушки, - раздался из темноты голос жены.
-Аха, - тихо выдохнул старик. «Видать тоже не спится. Вот мать, каждый ведь шаг мой знает. Да и как не знать: пять десятков годков бок о бок живем». Он достал флакончик с лекарством, накапал свои сорок капель.
- Пойду подышу, - буркнул в темноту комнаты и, накинув телогрейку и обув валенки на босу ногу, вышел из дома. Сел на ступеньку крыльца, привыкая к темноте зимней ночи, поглотившей родное село. Мягкая тишина, какая может быть только вдали от больших дорог и городов, успокаивала и располагала к размышлениям. «Начало декабря выдалось не по-зимнему мягким. Даже ночью была плюсовая температура. А сейчас, однако, стало вёдро. Да…странная стала погода, - размышлял старик - декабрь на дворе, а снега нет. Перевернулось что-то в природе. И дышится тяжело, когда такая хмарь на дворе. Правда, зато не зябко, можно во двору побыть – подышать воздухом». Старику вспомнилось, как сидел он последний раз на этом крылечке со старшим сы-ном. То был тот редкий и радостный случай, когда Виктор был трезвый. Впрочем, тогда он не пил целую неделю. Они засиделись тогда допоздна. Сын, обычно трезвый немногословный, вдруг разговорился о своей несложившейся жизни, каялся в своей непутевости, в очередной раз обещал больше не пить. А утром он уехал к своей сожительнице, и Трофимович увидел вновь увидел сына через неделю в больнице, лежащего без сознания, в предсмертной коме. Как выяснилось потом, вечером его расшиб паралич, и он провалялся всю ночь в подъезде чужого дома, пока его не узнал знакомый. В больницу его привезли только утром. И вот уже полгода как нет Виктора. Страшное горе - родителям хоронить своих детей. Но еще мучительнее видеть, как погибает твой сын, а ты ничего не можешь сделать. Да, пропал Виктор, сгорел, а мужик был - золотые руки, все умел. Да, быстро сломался, потерял себя на этой земле. Может там он найдёт себе место. Трофимович загляделся на ночное небо, стараясь отвлечься от грустных мыслей. Знакомые скопления звёзд раскинулись над его родными краями, где он прожил почти всю свою жизнь. Он привык к ним и даже знал имена некоторых созвездий. Ему их когда-то показал младший, любимый сынок, инженер, гордость их семьи. Вон Большая медведица склонилась своим ковшом над горизонтом, будто хочет почерпнуть горсть земли, а вот и Малая. Полярную звезду, что завершала рукоять малого ковша, Трофимович почитал главной на небосклоне. Как никак, а она задает направление. «Вот умница, - думал Трофимович своими старческими мозгами, - как ты небо не крутись, а она всегда точно на севере. Как икона в горнице. Как не делай перестановку в избе, а икона всегда в переднем углу». Трофимович задрал голову, стал искать созвездие Кассиопеи и не нашел привычно перевернутую вытянутую букву М над своей головой. «Куда же ты попряталась, Кассиопеюшка? - с недоумением разглядывал он небосклон. - Какое-то не такое сегодня небо. Будто круг вырезали на небе вместе со звездочками. Тучка что ли набежала, так ведь вёдро на дворе. Странно». А как было знать старику, что там, высоко в ночном небе, бороздили воздушные просторы два самолета, выпуская из себя шлейфы алюминиевой пудры, которые, разрастаясь, образовывали плотное облако, постепенно закрывавшее знакомые и незнакомые Трофимовичу созвездия.
Трофимович прислушался к себе: боль в груди, кажется, приутихла. Но чувство неясного беспокойства не погасилась ни тишиной деревенской зимней ночи, ни чистым прохладным воздухом, ни великолепием звездного вселенского мироздания. Он тяжело поднялся и пошел в избу. Вскоре заснул, но во втором часу ночи снова проснулся, будто что-то толкало его. Он открыл глаза и увидел странные блики света, проникающие через окно. С нарастающим чувством тревоги и предчувствия чего-то неотвратимо страшного, Трофимович тяжело поднялся с постели и едва двигая потяжелевшими ногами, подошел к окну.
- Мать, мать, просыпайся! Что творится- то в мире, посмотри. Конец света, что ли, наступил...
(здесь дан отрывок моей фантастической повести, для полного прочтения - напишите мне письмо или укажите об этом в рецензии или замечании)