С закрытием Стэмпида и окончанием моей карьеры в WWF, AJPW сталась единственной лигой, где я мог продолжать выступать. Хотя мы больше не были командой, Баба продолжал использовать Дэви и меня на своих шоу. Временами к нам присоединялся Джонни Смит. Протащить его в лигу было нелегко, так как до этого он выступал в NJPW.
В 1984, вскоре после того, как Бульдоги перешли из NJPW в AJPW, Рики Чошу вместе с группой борцов покинул лигу Иноки и стал выступать у Бабы. Через несколько лет он захотел вернуться и Иноки не стал возражать. Однако когда я попытался уговорить представителей NJPW позволить Джонни выступить у Бабы, то получил отказ.
Я позвонил одному из японских агентов, проживавшему в Канзас-Сити и имеющему связи в обоих лигах, и попросил его узнать у Иноки, не разрешит ли он Джонни выступить в AJPW.
- Нет, - тут же ответил он. - Существует договоренность. Больше никто не переходит из лиги в лигу.
Пару дней спустя я снова позвонил ему, прося сделать исключение для Джонни Смита, и тот снова объяснил, что Иноки и Баба заключили между собой соглашение, не позволяющее их борцам работать на конкурентов.
Позвонив агенту в третий раз я все-таки смог уговорить его поговорить о Джонни с Иноки. Через пару дней он перезвонил мне.
- Иноки согласен, но это будет первый и последний раз. - сказал он.
Я поблагодарил агента, и он спросил, сколько мне пологается, имея в виду проценты с заработка Джонни.
- Мне ничего не надо, - ответил я. - Все, что Баба заплатит Джонни, останется у Джонни.
- Хорошо, а он сколько хочет?
Я знал, что в NJPW Смит зарабатывал тысячу долларов в неделю и попросил тысячу восемьсот. Агент поговорил с Бабой, перезвонил мне и сообщил, что сделка состоялась.
У Джонни Смита, наряду со всеми его достоинствами, был один недостаток - он стеснялся попросить промотера о повышении зарплаты. А промотеры, если их не просить, сами по себе зарплату никогда не повышают.
В начале 1990 мне позвонил Дон Мурако, которого занесло в Новую Зеландию, и спросил не хотим ли мы приехать и выступить в местной лиге. Вначале я согласился, но через пару недель у меня снова появилась боль в травмированом когда-то плече и я мог с трудом пошевелить рукой. Я хотел отменить тур, но Джонни, у которго были в то время большие финансовые проблемы, уговорил меня не делать этого.
Мы выступили в Окленде и Веллингтоне, двух крупнейших городах Новой Зеландии, против Американских Питбулей и Гектора и Мандо Гарреро. Матч с Гарреро вышел так себе, потому что они выступали в мексиканском стиле, где, в отличие от японского и американского, все приемы проводяться с правой стороны, а не с левой, к чему было трудно привыкнуть. Кроме того, мы решили не отыгрывать большую часть проводимых Мандо и Гектором приемов. Наша серия с Гарреро должна была длиться целую неделю, но ее свернули из-за того, что первый матч вышел отстойным.
Через десять дней мы вернулись в Калгари, а новозеландская лига вскоре накрылась, потому что была расположена у черта на куличках и немногие знаменитые борцы соглашались выступать там. Винс по просьбе Мурако послал туда Партизан, но это не помогло и через несколько месяцев лига перестала существовать.
течении того года Дэви, Джонни и я еще несколько раз ездили в Японию, в основном выступая в матчах трое против троих. В одном из редких боев один на один, которые я провел в то время, моим противником был Мик Фоли, более известный как Кактус Джек.
Мик был хорошим борцом, но в его арсенале было много опасных приемов. Например, он любил выбросить противника с ринга и, разбежавшись, уронить на него локоть с кромки. Он попытался провести эту фишку и на мне, но я вовремя откатился и Мик прилетел на бетонный пол. Это был хороший матч в японском стиле, к концу которого мы оба были в ссадинах и синяках.
Мик Фоли любил выступать в Японии, так как его стиль борьбы пользовался успехом у местных зрителей. Японцы любили борцов, проводящих рисковые приемы. Когда я сказал, что Мик проводил много опасных приемов, я имел в виду, что они были более опасны для него, чем для противника. Он заставлял зрителей охать и ахать, принимая сумашедшие падения и жесткие удары, и в некотором смысле был еще более безбашенным чем я. Позднее Мик Фоли стал суперзвездой в WWF, и я думаю, что он заслужил такой успех.
Я не помню, кто в том матче был фейсом а кто хилом, но в Японии это часто не имело значения. Например, когда я выступал против Мисавы и инициатива была в моих руках, фаны скандировали имя моего противника, подбадривая его. Когда же Мисава начал брать верх, они стали скандировать "Ки-до, Ки-до". Для японских фанов значение имел профессионализм борца на ринге, а не его поведение.
В 1990 я был уже не в той форме, что пять лет назад. Я мог проводить свои обычные приемы вроде суплекса рывком на борцах моих габаритов, но с ребятами побольше было гораздо тяжелее, и я очень боялся, что снова травмирую себе спину. Например, мне стал очень тяжело даваться подъем на ноги прыжком, который я обычно исполнял после дропкика со стойки, так как нагрузка на нижнюю часть спины была очень броьшой.
Во время нашего матча с Дэви Боем против Цуеши Кикучи и Фучи Масы я оказался на спине, в то время как Маса держал меня за запястье. Я приготовился прыжком подняться на ноги, и внезапно обнаружил, что не смогу этого сделать. Мне пришлось шепотом просить его дать мне небольшой рывок, чтобы я мог встать.
Но больше всего я намучился с борцами вроде Великана Бабы. В еще одном командном матче мы встречались с ним и Великаном Андре, я попытался провести на Бабе суплекс рывком, но он был очень высоким, поэтому прием сорвался. К чести Бабы скажу, что он без возражений соглашался принимать все мои приемы, даже "сваю", которой боялись многие японские борцы.
Я знал Джонни Смита как борца и как друга в течении многих лет, но ушло некоторое время пока мы научились работать в команде. Я не имею в виду, что Джонни был плохим борцом. Напротив, он был даже лучшим техником чем мой предыдущий напарник, но за годы работы в команде с Дэви я привык к его стилю. Мы так сработались, что могли проводить командные приемы с закрытыит глазами. Например, одной из коронных фишек Бульдогов был бросок с поднятием над головой в исполнении Дэви Боя. Он поднимал меня и бросал на противника, а я бил того в полете головой. Я пробовал провести тот же прием с Джонни, но подняв меня он часто терял равновесие. Так что в смысле командных приемов работать с Дэви было гораздо легче. Я проработал с ним в паре почти десять лет, и считал, что хорошо его знаю. Но в ноябре 1990 выяснилось, что я ошибался.
Приближался очередной командный турнир, который проводила AJPW. Он должен был начаться на третьей неделе ноября, но в самом начале месяца Дэви, который должен был быть моим напарником, вернулся в WWF. Я узнал об этом из вторых рук, потому что он не смог или не захотел сообщить мне об этом сам. Я не знал, сколько времени он планировал свое возвращение, вел ли он переговоры с Винсом, и если честно, меня это не очень волновало. У Дэви была семья, которую он должен был содержать, а Винс в то время хорошо платил своим борцам, поэтому я не стал злиться на Дэви за то, что он вернулся в WWF. Я был зол из-за того, что он не счел нужным сообщить мне об этом и оставил без напарника за две недели до начала турнира. Мне так и не удалось спросить у Дэви о причинах его поступка, так как с тех пор я ни разу не виделся с ним.
Джонни Смит согласился занять место Дэви в команде и я принялся оформлять визу, когда мне позвогил агент, который обычно организовывал мои матчи в Калифорнии.
- Динамит, с тобой все в порядке? - спросил он.
- Я в порядке. Что-то случилось?
- Мы чуть не отменили ваше участие в турнире. Кто-то позвонил в оффис AJPW в Токио и сказал, что ты попал в автокатастрофу.
Оказалось, они уже искали кого-то мне на замену, так как были уверены, что я не приеду.
Единственными людьми, знавшими номер телефона оффиса лиги и знавшими,что я собираюсь на турнир были Дэви и его жена Диана, и видимо, им пришла в голову мысль сорвать мои планы. Я не знаю, зачем им это было нужно, но по сей день я уверен, что это было дело рук Дэви Боя и Дианы Смит.
Прибыв в Японию Новые Британские Бульдоги обнаружили, что в AJPW произошли изменения. Один из мейн-ивентеров, Дженичиро Тенрю, покинул лигу и основал свою собственную федерацию, WSW, тем самым уступив дорогу Митсухаре Мисаве, к тому времени избавившемуся от Маски Тигра, и Тошиаки Каваде.
Мне запомнился один молодой талантливый борец по имени Кента Кобаши. Он жил рестлингом - все свое свободное время использовал для тренировок, просмотра и изучения матчей и т.д. Он и я провели несколько матчей, в которых рлбеждал я. Когда же я предложил, чтобы в очередном бою выиграл он, Кента сперва отказался. "Нет, нет, нет," - сказал он на ломаном английском. - "Я победить Динамита, зрители огорчиться." Я попытался переубедить его, но Кента считал, что он не готов к такой победе. Мы провели отличный матч, в конце которого я удержал его, уронив горлом на канаты.
Некоторые борцы, казалось, не старели вообще. Например, Мясник Абдулла, вращавшийся в индустрии со времен царя Гороха. Он был звездой в Калгари, суперзвездой в Атланте, в лиге Джима Барнетта, и просто легендой в Японии. Абдулла и я были хорошими друзьями; он был миролюбивым человеком, но если его вывести, он мог серьезно покалечить обидчика.
В начале своей карьеры, будучи еще относительно легким, Абдулла встретился на ринге с канадцем Анджело Моской,здоровым тяжеловесом, позволявшим себе вольности во время матча. В разгаре боя он поднял Абдуллу над головой, готовясь швырнуть вниз. Тот в ответ обеими руками взял Анжело за горло - а ногти у Мясника были длинными и отточеными - и тихо и спокойно произнес "Поставь меня на место, чемпион". Не "брось", а именно "поставь". Почуствовав у себя на горле ногти-бритвы, Моска аккуратно опустил Мясника на ноги и в оставшюуся часть матча вел себя тише воды-ниже травы.
Стэн Хенесен был еще одним ветераном, ктороый несмотря на свои годы пользовался огромным успехом в Японии. Он поддерживал себя в хорошей форме и усердно работал на ринге. Его матчи выглядели убедительно, потому что Стэн наносил удары практически в полную силу. После схваток с ним противники возвращались в раздевалку в синяках.
Во время этого тура я еще больше сдружился с Дэнни Спиви. Как-то утром наша труппа загружалась в автобус, чтобы ехать на выступление в Йокогаму. Проходя мимо Дэнни, который уже занял свое место, я спросил: "Как дела, Дэнни?" Он не ответил. "Ты меня не расслышал?" спросил я. Когда ответа снова не последовало, я навернул его по голове чемоданом. Не издав ни звука, Спиви вскочил с кресла и погнался за мной по салону. Я выдернул Джонни Смита с его сидения и прикрылся им, как щитом. Подлетевший Дэнни оттолкнул Смита в сторону, заехал своим огромным кулаком мне под дых и спокойно вернулся на свое место, пока я отдыхал на полу автобуса. Позднее мы оба смеялись, вспоминая этот случай.
Тогда же я встретился с "Доктором Смертью" Стивом Уильямсом и его напарником Терри "Бэм Бэм" Горди. Они были отличными борцами, и несмотря на то, что мы с Джонни были гораздо меньше их, мы провели несколько хороших матчей. Никто из нас не пытался перещеголять противника во время матча или выставить его в плохом свете.
После выступлений мы вчетвером - Джонни, я, Стив и Терри - ходили в рестораны и суши-бары. После стольких лет туров в Японию я знал Токио почти так же хорошо, как Калгари, и наверное, даже лучше чем Виган.
К этому времени Мишель и я решили развестись, так как отдалились друг от друга настолько, что уже не могли жить вместе. В конце января 1991 когда я вернулся в Калгари из Японии, наш дом уже был пуст. На столе я нашел билет в один конец до Лондона. Я упаковал один небольшой чемодан, отправил все деньги, заработаные во время тура - около тридцати тысяч долларов - Мишель, и отправился в аэропорт.
Я покидал Англию девятнадцатилентним пацаном с двадцатью фунтами в кармане. Тринадцать лет спустя я возвращался, и в кармае у меня были те же двадцать фунтов.