Итак, я вернулся в Англию. У меня не было денег, не было работы - по крайней мере до следующего тура в Японию - и не было жилья, так что мне пришлось временно поселиться у родителей.
У меня началась депрессия, и чтобы развеяться я позвонил Дэнни Спиви во Флориду и спросил, могу ли я приехать на недельку. Дэнни с радостью согласился. Он встретил меня в аэропорту, но по пути к нему домой сообщил, что завтра он улетает в Японию на несколько недель. "Пока меня не будет," - сказал он - "чуствуй себя как дома. Мой дом - это твой дом, а моя машина (у него был новый Линкольн Континентал) - твоя машина".
Так что пока Дэнни выступал в Японии я бил баклуши и бездельничал у него дома. Он вернулся за несколько дней до того, как я должен был лететь в Англию. " У меня для тебя сюрприз, Томми," - сказал он. - "Сегодня ничего не ешь. Можешь выпить пива, но ничего не ешь."
Вечером этого дня он дал мне какие-то таблетки, думаю, это было ЛСД. Минут через десять после того, как я их принял, я почуствовал себя странно. Со мной что-то было не так. Я позвал Дэнни на помощь, но он сидел и смеялся, думая, что я его разыгрываю. Примерно минуту спустя я потерял сознание. Позже мне расказали, что у меня дважды останавливалось сердце и медики, вызваные Дэнни, давали мне электрошок.
Когда я пришел в себя в больнице, один из врачей, осматривающих меня, спросил:
- Вы когда-нибудь принимали стероиды?
- Да, а что?
- Мы сделали рентген вашей грудной клетки и обнаружили несколько шрамов на сердце. Видите ли, когда вы принимаете стероиды, увеличиваются не только ваши бицепсы, но и ваше сердце. Ведь это тоже мышца.
Он добавил, что со временем мое сердце вернется в норму, но предупредил, что я могу умереть если продолжу принимать таблетки.
Мне было всего 32 года и помирать мне было как-то рановато. Лежа на больничной койке, я дал себе обещание заваязать с химией. С тех пор я не употребляю ни стероидов, ни кокаина, ни любых других наркотиков.
Спустя несколько недель Джонни Смит и я отправились в Японию, но после случая во Флориде я был в такой плохой форме, что в один из вечеров Баба заплатил мне за выступление но не позволил выйти на ринг. Кое-как окончив тур, я вернулся в Англию и вскоре начал выступать в местных лигах
В Англии работы хватало: Макс Крабтри все еще устраивал выступления своей лиги, а с ним конкурировали промотеры Брайан Диксон и Орик Уильямс. Но сама индустрия борьбы в стране находилась в упадке. Гиммики большинства борцов, например, были плохими копиями персонажей WWF.
Я провел несколько матчей в лиге Орика Уильямса против Дэйва Финли, который был хорошим борцом, и "Черепа" Мерфи. Как мейн-ивентеру, Орик платил мне по 130 фунтов за выступление и покрывал дорожные расходы. На рекламных плакатах я значился как Британский Бульдог (с припиской "Парень-Динамит" маленькими буквами внизу), и этим помогал собирать полные залы, потому что Британский Бульдог было громкое имя - Дэви в это же время выступал под этим прозвищем в WWF.
Во время одного из шоу в зале появился чиновник из бюро по регистрации торговых марок. Сид и Джойс Смит, мои дядя и тетя и родители Дэви Боя, увидели мое имя на плакате и позвонили ему в Калгари, и теперь Дэви пытался заставить меня прекратить использовать имя "Британский Бульдог". Человек из бюро сказал, что в противном случае они передадут дело в суд. Я ответил, что если они это сделают, я подам встречный иск, и этого оказалось достаточно, чтобы чиновник ушел.
Через некоторое время, во время выступления в Белфасте, ко мне вновь подошли представители бюро и потребовали, чтобы я прекратил называть себя Британским Бульдогом.
- Я Британский Бульдог, - ответил я, - и я могу представить видеозаписи, фотографии и програмки, чтобы доказать это. Сегодня я выйду на ринг под этим именем. И если вы попробуете подать на меня в суд, я подам встречный иск и оставлю вас без штанов.
Дэви зарабатывал по двадцать тысяч долларов за один матч на платнике WWF. В то же время я получал сто тридцать фунтов за выступление, и это, видимо, лишало его сна. Смешнее всего было то, что если бы не я, он бы никогда не стал Британским Бульдогом. Орик Уильямс сказал то же самое родителям Дэви, позвонив им и потребовав, чтобы они оставили меня в покое. Они не смогли ответить ему ничего внятного, но больше бюро по регистрации торговых марок меня не беспокоило.
Промотеры в Англии были все такие же и все так же напаривали борцов с деньгами. Я провел несколько матчей в лиге Олл Стар Промоушенс Брайана Диксона; как-то в Бристоле я отработал командный матч с борцами, чьих имен я не запомнил. Когда я вернулся в раздевалку, то обнаружил, что Диксон уже уехал и попросил борца по имени Дрю МакДональд передать мне конверт с деньгами за матч. Как только Дрю протянул мне конверт, я почуствовал, что что-то не так - Брайан всегда платил мне сам, сразу же после матча. Внутри вместо ста тридцати фунтов оказалось сто. Я вскочил в свою машину - "Черепу" Мерфи и Дэнни Коллинзу пришлось ехать со мной, так как я их подвозил - и рванул в "Мельницу", бар, где обычно собирались борцы после шоу. Оказалось, что Диксон только что припарковался у входа. Я подошел к его машине, нагнулся к окну и сказал:
- Брайан, ты недоплатил мне тридцать фунтов и я знаю, что ты сделал это нарочно.
- Динамит, это какая-то ошибка, - ответил он.
- Точно, ты совершил большую ошибку. Давай деньги.
- У меня нет при себе денег. - возразил Брайан.
- Тогда лучше по-быстрому найди их где-нибудь.
- Томми, знаешь что, я вышлю тебе чек.
- Ты не вышлешь мне чек, мать твою так, ты заплатишь мне сейчас же. - сказал я.
Брайан оглянулся, увидел, что выезд со стоянки блокирован моей машиной, повернулся к кому-то, сидевшему рядом с ним, сказал: "Дай мне тридцать фунтов, быстро", и получив деньги, протянул их мне. После этого случая он больше ни разу не пригласил меня выступить у него.
Я продолжал работать на Орика Уильямса, и в течении трех-четырех месяцев работал по семь дней в неделю. Мы выступали по всей Англии, в Шотландии, Уэльсе и Ирландии, и везде собирали полные залы.
Как-то после шоу мы отдыхали в пабе, когда ко мне подошел какой-то парень.
- Я хочу, чтобы мне вернули деньги за билет. - потребовал он.
- Прости, приятель, не понял? - вежливо переспросил я.
- Я тебе не приятель. И это тебе не WWF. Я хочу, чтобы мне вернули деньги.
Я проигнорировал его, так как не хотел затевать ссору, а когда вышел из паба, то увидел, что этот парень и еще шестеро его друзей поджидают меня снаружи. До драки дело не дошло, но я понял, из-за чего он требовал деньги за билет обратно - дело было в Белфасте, а я выступал в трико цветов британского флага, и местные ирландцы восприняли это как оскорбление.
Но я думаю, что несмотря на конкуренцию, британские промотеры всегда были готовы помочь друг другу, когда дело касалось зарвавшегося борца. Наверное, Орик говорил с Брайаном Диксоном, так как однажды он спросил, не соглашусь ли я на то, что он урежет мне зарплату. Я ответил что нет, не соглашусь, и Орик перестал приглашать меня выступать на его шоу. Через несколько месяцев он позвонил и попросил отработать мейн-ивент в Доркастере, Йоркшир, против "Черепа" Мерфи. Я сказал, что буду в зале в шесть вечера, и остался дома. "Череп" Мерфи тоже остался дома, потому что я должен был за ним заехать. Так Орик Уильямс остался без мейн ивента, так что теперь мы были квиты.
В это же время Дэви Бой перешел из WWF в WCW, но не задержался там надолго и вскоре вернулся в Англию и стал выступать за Макса Крабтри. Услышав, что он выступит на шоу в соседнем с Виганом городке Хоубридж, я решил нанести Дэви визит.
Дело в том, что пробемы, расколовшие нашу команду, со временем раскололи и нашу семью. Мой отец и мать Дэви были братом и сестрой и были очень дружны до тех пор пока Дэви и его родители не заложили меня бюро по регистрации торговых марок. В это время мой отец умирал от рака. Ему поставили диагноз пятью годами раньше, и он сумел отвоевать у болезни эти несколько лет, но в конце концов рак свалил его. Я прилетел из Германии, где выступал в то время, чтобы поддержать его, и был свидетелем разговора отца с его сестрой. Вернее, она позвонила, моя мать взяла трубку и, выслушав, сказала отцу, что Джойс с мужем хотели бы его навестить. Отец, никогда не любивший сквернословить, ответил: "Скажи им, пусть идут на хрен". Он умер чеез несколько дней после этого.
В общем, я был, мягко говоря, не в лучшем настроении, отправившись повидать Дэви Боя. Первым, что я увидел, войдя в зал, был стол с фотографиями Дэви, выставлеными для продажи. Не долго думая, я перевернул его. Появившийся Макс Крабтри попытался меня успокоить, но тут кто-то открыл двери и стал запускать зрителей внутрь и Макс убежал, крича "закройте двери, закройте двери". Следующим, на кого я наткнулся, оказался отец Дэви Боя, мой дядя Сид.
- Где этот толстый ублюдок? - спросил я его.
- Он еще не приехал.
- Если ты здесь, то и он здесь. Где он?
Тем временем кто-то выхвал полицию; прибыли восемь копов, арестовали меня и вывели из зала. Позднее я узнал, что все это время Дэви прятался в своей раздевалке.
Примерно год спустя, когда дела у меня шли из рук вон плохо, я встретил девушку по имени Дот, которая впоследствии стала моей женой. Он не была фанатом борьбы и слыхом не слыхивала о Парне-Динамите, но мы сразу нашли общий язык. Все годы, пока я выступал, я гадал, любят ли зрители Паня-Динамита или Тома Биллингтона. Когда ты знаменит, мелькаешь на телевидении и хорошо зарабатываешь, все вокруг хотят быть твоими друзьями; но стоит славе и большим деньгами исчезнуть, большинство из них тоже испаряется. Лишь тогда ты узнаешь, кто твои друзья на самом деле.
Мы поженились в 1997 и первые несколько месяцев после свадьбы дела шли замечательно, а потом моя спина и ноги стали доставлять мне по-настоящему большие проблемы. Боль была такой сильной, что я с трудом мог взбираться по ступенькам, а несколько раз у меня просто подкашивались ноги и я падал. Дот уговаривала меня обратиться к врачу, но я отмахивался - до тех пор, пока в один прекрасный день у меня не отказали ноги.
В больнице врач обнадежил меня, сказав, что скорее всего небольшая операция все исправит. Я прошел несколько тестов и анализов, а через несколько дней Дот и я в инвалидном кресле явились за результатами и чтобы узнать день, на который назначена операция.
Как только я увидел выражение лица доктора, я понял что что-то не так.
- Мистер Биллингтон, - начал он, но я перебил.
- Меня зовут Томми. А вас?
- Сэм.
- Хорошо, Сэм, объясните мне пожалуйста толком, в чем моя проблема.
- В двух словах, Томми, - ответил он. - ущерб, причиненный вашему позвоночнику, слишком велик.
- Что вы имеете в виду?
- Боюсь, мы ничем не сможем вам помочь.
- Но я смогу снова ходить?
- С абсолютной уверенностью говорить не берусь, но скорее всего нет, не сможете.
Он объяснил, что осложнения от первой операции на позвоночнике в 1986 делают меня неоперабельным; шансов на успех операции настолько мало, что он не хочет рисковать.
Я был оглушен этим известием, но не хотел показывать этого в больнице. Я вежливо поблагодарил врача, и повернувшись к Дот, попросил: "Отвези меня домой".
Много лет назад, начиная выступать, я не представлял, чем все это может для меня закончится. Но если бы я мог, я повторил бы все сначала, не меняя ничего. Это может звучать странно от человека, которого карьера борца усадила в инвалидное кресло, но это так. Борьба была моей жизнью и я любил ее. Я ни о чем не жалею. Жизнь удалась.