на самом деле — январь… (Милорад Павич)
Сказка.
Помните сказку «Двенадцать месяцев»? Первый раз я побывала в ней в делёком 19.. (а дальше не помню). Мы тогда пошли на Комар по бруснику, в конце августа. Меня позвал Григорий Скалер. Это я позже, гораздо позже узнала от Толика Итяксова, что Гриша Скалер, наш скромный, с кустистыми бровями, как у Брежнева и добрым взглядом, огромный, как медведь, сильный, как лось Гриша оказывается Снежный барс. А тогда я об этом даже и не подозревала. Гриша позвал меня.
- Пошли с нами по бруснику! Ты была когда-нибудь на пике Черского?
- Конечно, была!
Я вот вечно путаю всё, и тогда, когда пошла в костюме чёрта на ёлку (сама шила, между прочим), так чёрт меня и попутал. Пришла я в кинотеатр Пионер, а ёлка была во Дворце пионеров. И вот тут так же. Спутала я пик Черского в Слюдянке с горой Черского в Листвянке. А ничего удивительного – Листвянка, Слюдянка, очень созвучные названия, на Байкале обе, ну а уж гору Черского от пик может отличить только опытный альпинист. Вот и я Глебу назначила встречу у Синагоги, а он к Мечети пришёл. Благо рядом они, на одной улице, пришлось мне три квартала пробежаться.
И вот мы идём на Комар (тогда, давно): Наталья Алексеевна (моя учительница по скульптуре), ныне покойный Никита (муж её), Гриша, его жена Людмила Александровна, Светка Секачева вечно рыжая и я. А мостики, я вам скажу, тогда были, вот их там, будто специально кто ставил такие, сам чёрт ногу сломит. Это не мостики – это испытание на прочность и смелость и ловкость. То какое брёвнышко одинокое лежит, скользкое, то два рядышком, но больно хлипкие и шатаются, так и крутятся, ходуном ходят - издеваются. В общем, настоящий адреналин в крови играет, пока по речке идёшь, да ещё попробуй их найди эти мостики – целое искусство. А пока ползёшь по нему, ни жив не мёртв, иной раз на попе, все грехи свои вспомнишь и богу помолишься. А я знаете, что делала? Я когда по этим мостам шла, всё время про себя шептала: «Мы с тобой одной крови, я и ты, мы с тобой одной крови!» И действовало, ни разу я ни с одного моста не ёбнулась, сори за выраженьице. Но раз уж начала матюгаться, то вот ещё что, меня всегда восхищал наш мат русский! Вот ведь в чём сила русского языка, его настоящая сила! Только послушайте, как от изменения предлога или суффикса может кардинально меняться смысл слова: заебись и отъебись, охуенно и ***во, ****ато и ****ец.
Но вернемся к нашему повествованию, я вновь приличная, воспитанная девочка и больше не выражаюсь (пока). И вот тута идём мы по Слюдянке, переправляемся то с левого на правый, то наоборот с правого на левый, далеко уже ушли, прилично так, мрамору кругом насыпано немеряно. А был это конец августа, в городе ещё лето, тут же осень, настоящая осень (это я про сказку вспомнила). И вот приходим до …, а переправы нет, смыло мост. Заебись! Ну и что? Назад возвращаться? Нет, На это случай у Скалера сапоги есть резиновые, и стали мы реку бродить. У Скалера они есть, у Людмилы есть, у Наташи есть, у Никиты есть, а у меня нет. У Светки тоже не было, кажется. Так вот Гриша меня взял в обнимку, прямо с рюкзаком и перенёс через речку на руках, чем покорил моё сердце навсегда.
Потом помню, лезли мы в гору, перед глазами брусника, бордовая, спелая, я ее ем, жажду утоляю, потом глаза застилает, вся мокрая. Вылазим на склон, а там снег по колено, зима настоящая! Красотища!!! Ёлки стоят в белые шубки укутанные, всё блестит, снег чистый белый, воздух свежий, я уставшая донельзя, чуть живая, но довольная. Никакой брусники мы не собрали тогда, только шишку. Первой в гору залетела Людмила, лагерь разбила, следом Гриша, но он тащил всё: палатку, котлы, топор, еду, спальник верблюжий на 5 персон. Столько силищи в человеке, и это в 50 лет! Они с Людмилой такая красивая пара, причём он рак по гороскопу, она стрелец, как мои родители, только наоборот. И вот они весь поход препирались и ругались по мелочам, хотя, что делили непонятно? И друг без друга жить не могут, и вместе не живётся – бывает. Я их обоих люблю. Гриша меня потом звал с сестрой с ним на велосипедах во Францию ехать, но у нас не срослось, а жаль.
Вот тогда я первый раз и побывала в Сказке, потом ещё было, когда на Шумак ходили – внизу лето, на Шумаке осень – никаких насекомышей, а на перевале зима, это в середине июля! Снегом нас завалило, палатка коркой льда покрылась – конденсат замёрз!
Вот и сейчас мы очутились в сказке. Внизу была осень, октябрь. Да чё мы туда попёрлись то! У нас же традиция свадьбу отмечать в лесу. Раньше мы всё на зимушку ходили с друзьями. Но распалась наша компания – не пьём мы с Сашей, не интересно с нами им стало. А ведь как бывало – придем на зимуху, наварим глинтвейну, шашлыка нажарим, упьёмся, обожрёмся, наговоримся, насмеёмся – красота! Эх, вот не пью я, не курю и рада этому очень даже. Но вот о чём жалею, так это о глинтвейне. Это же такое блаженство - выпить в лесу, на холоде, когда весь продрог и замёрз до костей до самых, кружечку, другую глинтвейну. Холодно, а тут только вдохнешь запах, пары спиртозные, и уже хорошо, а глоток другой сделал, и растеклось по телу приятное тепло до кончиков пальцев.
Я как глинтвейн варю: беру вино красное, туда сахару по вкусу, не очень много, чтобы башка не болела, это меня ещё Аристарх научил, чем больше в вине сахар, тем сильнее голова трещит, так значит: сахар, гвоздики, корицы, муската щепоть, имбирь, тыблоко покрошить, апельсин и на огонь, но чтобы не кипело только. Как только закипат – сразу снимать. Такая вкуснотища. И вот выпьешь кружечку сидя у костра, и стало хорошо, тепло, горячо, расслабуха, сидишь, улыбаешься блаженно. Вот самый раз трубочку покурить. Вот трубочки мне тоже не хватает. Забьёшь трубочку табачком ванильным, вишнёвым, не спеша раскуришь, теплая трубка греет руку, гладкая, живая – это же целый ритуал, это вам не перекур на пять минут, тут можно полчаса сосать мундштук ведя неспешно беседу.
Помните, когда в лихие девяностые вдруг резко все стали нищими? Тогда ещё Игорь «химик» Степанов курить бросил, так и сказал, что лучше я курить брошу, чем пить, а на всё у меня денег не хватает. И он же тоже сказал, что не любит брать в долг, потому как берёшь чужие и на время, а отдаёшь свои и навсегда. Тогда много народу курить бросили, так мы тогда с Юлькой перешли на Приму и Беломор. В беломорину засовываешь комочек ватки и ну чисто мальборо выходит, ничем не хуже. А приму я потрошила, складывала в кисет табак и курила с ним трубку. Мне ещё все говорили, а что это за вкусный табак? А это прима, просто трубка моя уже провоняла, пропахла дорогим табаком, впитала запах ванили и даже прима в ней выходила ну капитан блэк, не меньше! Да, были времена! Вот если бы можно было мне выкурить трубку раз в неделю, ну максимум два, да ладно, один раз в день по желанию и больше не курить, вот тогда да! Вот это я понимаю! Но это мы уже проходили, я наркоман, и там где одна трубка, там и другая, а там пошло-поехало и вот уже пачка в день. Опять кашлять? Потом бросать, мучаться, ну уж нетушки. А так хочется иной раз выпить в лесу кружечку глинтвейна ароматного, закурить трубку, посидеть, побеседовать, да хоть коньяка глоток в мороз для здоровья, как продрог и шоколадкой закусить, очень, я вам скажу, от простуды помогает и сил придаёт.
И вот идём мы по Слюдянке (буквально позапозавчера), грустная осень, солнца нет, мрачно кругом, спит лес. Но хорошо! Красиво. А мостики, это же просто чудо, что за мостики, сразу видно, что люди их с любовью делали, а не корысти ради. Все подходы к мостикам камушками выложены, чтобы не пропустить отворот, сами мосты удобные, прочные, красивые. Я вот честно вам скажу, я когда по этим мостам шла, я всегда говорила: «Спасибо вам, добрые люди, и дай вам бог здоровья и долгих лет жизни!» Вот не ленилась я, потому как такие слова приятней говорит, чем бубнить со страху «Мы с тобой одной крови». Быстро мы шли, споро, хотя вышли поздно, потому, как электричка ползла 4 часа, вместо положенных трёх, зато мы на маршрутке до самой тропы доехали, силы и время сэкономили (но не деньги). В 2:20 встали на тропу. А горы в тумане прячутся, снег уже в горах выпал.
К кафешке подошли, а нам солнышко навстречу вышло, встречает нас, улыбается, давненько, говорит, ты, Оля, не была у нас тут в гостях, где пропадала всё это время? И стало так хорошо, хорошо. И вдруг поняла я, что не октябрь это и не осень, а самый настоящий март, вон и снежок лежит и солнышко греет, а холодно в тени. Радостно. Шла я и думала, какая красота кругом и что вот есть люди, для которых важно попасть из пункта А в пункт Б, а я вот не такая, мне сам процесс важен, идти и глазеть кругом. А иду я медленно, посему Саша идёт и фотографирует, тоже хорошо, с Глебом то они в прошлый раз бежали, не до фотографирования.
А тело моё всё-всё помнит, удивительное дело. Вот в этом месте, тогда давно мы варили обед, здесь мы лыжи спрятали, а вот тут я тогда упала и связки порвала. Всё помнит тело.
Вечереет, начались подъёмы, Саша с Таней ушли вперёд, Нора толкает меня сзади под коленки, скулит, проснулись в Норе кавказские корни, подталкивает она меня, как заблудшую, отставшую овцу, благо хоть не кусает за пятки и не лает, не до конца проснулись корни. Я пыхчу, вся мокрая, жарко, лезу в гору и уже думаю, а какого х… я сюда опять лезу? Что забыла? И уже подумываю о трансформации, и уже не прочь просто попасть из пункта А в пункт Б, и уже плевать на красоты. Как вдруг появляется Саша и говорит, просто так говорит: «Давай рюкзак». Я и не думаю кочевряжиться, ломаться, отдаю рюкзак с благодарностью, услышаны мои молитвы.
На казачьей поляне передохнули, кругом совершеннейшая сказка, всё в тумане. Я цепляю Нору к поясу, и она затягивает меня в последний крутой подъём. Мне только ноги переставлять, а всё равно тяжело.
Вот и метеостанция! Восемь вечера. Урра!!!! Охота в тепло, я коченею, быстро остываю уставшая и мокрая. Но нас селят в большой и холодный дом. Дом хороший, новый, но он летний, в прихожке стоит махонький булерьян. Саша топит и топит, а в доме всё холодно и холодно. Это летник, здесь хорошо летом жить, сушиться. Вот был бы домик раза в два поменьше, но стены в два раза толще, а печка посредине и побольше, да кирпичом обложена. Ещё один сюрприз – газа нет. А ведь Саша звонил, узнавал, обещали, уверяли, что газ включён в стоимость - вот мы свой дома и оставили. Но дали дрова, Саша пошёл на костре варить ужин. А мы с Таней понадевали на себя все немногочисленные куртки, свитера, пытаясь согреться, я ведь не стала пуховик брать, надеялась на тёплую избушку. Эх! Жаль не взяли мы фляжечку с коньяком (и ведь весит почти ничего и места не занимает), вот она сейчас пригодилась бы, исключительно для сугреву по мед. показаниям, а не пьянки ради. Вот такой у нас сервис за 300 рэ с человека. Хорошо хоть топор дали. Мы же шли на всё готовое.
Сортир стоит по традиции на обрыве, а там шумят водопады подкамарной, аж сердце защемило от тоски, и туман, большое, мягкое облако в низине лежит, луна светит – сказка. Ёлки стоят в куржак с одного боку закутались, блестят, переливаются яко новогодние украшения бриллиантами-яхонтами. Да, это определённо не март и не октябрь, это уже январь – Новый год!
На метеостанции кошка окотилась от соболя – насмешили! Ну сказочники! Всюду кругом следы соболей, зайцев на снегу видны. Нора лежит под нарами, кряхтит, устала собака. Ночью я нещадно мёрзла, в палатке и то теплее спать, но тут разве что хорошо то, что снизу не тянет. А то помню я, какого это на снегу спать, как тепло через спину уходит.
Встали рано, наскоро позавтракали, заварили пюре, кофею попили, налили термос чаю и вышли самые первые. А кругом такая красотища, рассвет, небо нежное, розовое, ёлки все блестят в куржаке, над Байкалом туман, Саяны белеют освещённые солнцем вдали. Ну сказка вот натуральная!!!! Словами не передать.
Идём мы по серпантину, поначалу мне холодно было, всё на себя одела, что было. Через сто метров подъёма сняла куртку, надела анорак, прошла ещё десять метров, сняла флиску, одела назад анорак, подумала и сняла анорак, шла в одном исподнем, и всё равно было жарко.
В горку вошли бодро, Таня первая, Саша следом с фотоаппаратом на шее, и я замыкающая традиционно.
На жандармах было страшно, я вообще девочка неспортивная, в школе вот даже через коня перепрыгнуть не могла, вечно как сяду на него и сижу, весь класс хохочет, а тут такое. Бояться боялась, но лезть лезла. Адреналин в крови ходит-бродит, Нора скулит, бегает туда-сюда, переживает, мешает, того и гляди столкнёт в пропасть. Внизу блестит озеро Сердце, не замёрзло ещё, видны медвежьи следы.
Захожу на гору, а на встречу мне ослепительное солнце прямо в глаз слепит-светит. УРРА!!! Мы сделали это! Мы герои! Мы молодцы! Телепузики любят друг друга, обнимемся! Я целую Сашу, а что? Нельзя поцеловаться с законным мужем на пике Черского? Это лучше, чем оставлять всякие дурацкие записки и ставить кресты. Вот мы и отметили нашу десятую годовщину. Поздоровалась с пиком, он нам очень обрадовался, побеседовали о том, о сём, что в мире происходит. Ветерок задувает, мы спрятались за камушки, передохнули с полчасика, бутербродов полопали, чайку из термоса попили. Сидим, красотой любуемся, видами шикарными, куда не глянь - всюду горы, горы, ГОРЫ!!! Да назад засобирались.
Быстро меняется погода в горах. Выходим на пик (весь в крестах да флагах), а там наползает стремительно ТАКОЕ!!!! Я насдевала на себя обратно и флиску и куртку, ветер сносит, сбивает с ног, руки окоченели, пальцев не чую даже в перчатках. Спускаемся. Ну вот на фига лезть?! Вот вы мне можете объяснить, что мы там забыли? А? Время тратили, силы, деньги. Чтобы потом сразу убежать, скорее, скорее спускаемся в зону леса.
Как мы корячились на жандармах, мама дорогая, пальцы замёрзли, не слушаются, ветер сбивает, срывает вниз, СТРАШНО! Скользко. Очень страшно, а что делать? Другой дороги нет. Да и Саша рядом, с Сашей не страшно, Саша сильный, ловкий, смелый, надёжный, Саша красивый и умный. Наран скулит, кровит, оставляет на белом снегу ярко красные пятна – сорвала себе все когти. А сзади уже не видать ни пика, ни Черского, всё затянуло серым и белым. Быстро портится погода в горах. А мы успели, кто рано встаёт... Мы очень даже довольные. Вот недаром всегда пьют за то, чтобы гора отпустила, главное ведь не залезть, главное слезть. А вот и зона леса, тут ветра почти нет, но тоже мрачно – погода меняется, а как утром было хорошо, светло и красиво, сейчас серо и пасмурно.
Мы слишком долго ползали на горку, а ведь планировали сбегать по быстренькому, получилось же как всегда – пять часов угрохали. Изба выстыла, у меня ноги мокрые, топим печку, Саша убёг варить обед на костре, мы с Таней собираем рюкзаки. Я пытаюсь высушить ботинки, неудачно, спалила носки только (их я тоже сушила). Пора мне новые ботинки покупать. Так мерзко надевать мокрую обувь, б-р-р. Кушаем, Саша сварил шикарную гречку, но она не лезет, охота только пить, какао, ням-ням, я шучу.
- Вот выходим мы с тропы, а нас там поджидает Нива. Слушай, дорогой, ты так на мой брат похож, давай я вас подвезу, и ты меня не обижай, ты хороший человек, я хороший человек, мой брат далеко. Я тебе помогу, ему там помогут. Поехали со мной, мне в Иркутск, тебе в Иркутск, вместе веселее, у тебя такой хороший девушка есть, такой симпатичный, садитесь, всех довезу и собак я люблю…
Хохочем.
Без десяти три мы сытые, довольные, сонные (эх, поспать бы!) пошли в обратный путь. Шли быстро, слишком быстро, не люблю такую гонку, но надо успеть на электричку. Пасмурно, холодно, но мне опять жарко. Впереди летит Таня, потом Саша, Нора и я. А на речке такие сосульки шикарные, а мы бежим мимо, я сфотала своей мыленкой, да фигня вышла.
Такие они красивые эти льдышки, особенно одни мне понравились длинные сосульки до самой воды, как колокольчики и по воде ездят, туда-сюда и звенят тонко-тонко. Летим мы, мимо проносятся стоянки, где мы отдыхали. Но летим осторожно, тропа скользкая, вчера подтаяло, сегодня приморозило – лёд. Ну а как за кафешку вышли, вот там уже по настоящему полетели. И ведь без роздыху, без остановки, не попить не пописать. Я уже себе все ноги сбила, мазолей понатёрла, устала, пот так и льёт, в горле пересохло, пить охота и писать, даёт о себе знать какао. Два раза я отставала, один раз в кустики пи-пи, второй раз наклонилась лицо умыть в речку Слюдянку, а как умыла, решила рот прополоскать и как давай жадно пить воду ледяную прямо ладошками черпая. Вкусная вода в речке, ох и вкусная! Саша сидит на рюкзаке, на меня волком смотрит, опоздаем. А мне по фигу уже. Но темп не сбавляю. И ведь таки успели мы. За 4 часа вышли. Заходим в деревню и нам удача – подошла маршрутка пустая, довезла нас всего за 30 рэ до автовокзала, водитель сами догадайтесь какой национальности. Я определённо за дружбу между народами. На электричку мы успеваем, но пытаем счастья на маршрутке до Иркутска доехать. Долго едет электричка, а нам ещё за детьми к бабе Люсе надо зайти. Идёт нам на встречу парень-водитель (тоже нерусский, не даром я нам грузина пророчила), улыбается.
- Покупайте билеты.
И не смущает его ни собака, ни рюкзаки. Ура! Мы едем домой, но вначале пить. Жадно выпиваем с Таней по две кружки вкуснейшего чаю со сгухой из термоса. А теперь можно и вздремнуть, темнеет за окном, раньше электрички прибыли мы на вокзал. Поход удался, более чем удался, на гору залезли, все живы-здоровы и счастливы. И до новых встреч, Хамар-Дабан! Приятных снов, дедушка Байкал!
А теперь у меня всё болит: всё тело, спина, грудь, плечи, ноги, даже руки, даже пальцы, вот когда что берёшь или сжимаешь руку в кулак, видать так цепко хваталась за камушки, пока по жандармам лазала. Но это же здорово! Это просто очень здорово, значит, у меня есть мышцы (а не только сало), значит я живая!
«Если ты проснулся, а у тебя ничего не болит, значит, ты уже умер» Милорад Павич.
19 октября 2010