Шахматная партия

Арбуханов Владимир Русанов
  Тент на городском пляже - место привилегированное. Особым
почетом пользуется скамейка. Но вдали от города тент - это
просто одинокая часть пейзажа. Не самая лучшая. И
используется она, обычно, для смены декораций. Так что,
наскучив себе сидением на стульях в тени деревьев, мы, после
полудня, устроились под таким, не очень уж обособленным
тентом, с очередной партией шахмат.
  Ветер уже успел с утра раскачать не очень большую
сантиметров в сорок неравномерно-противную волну. Но
барашки еще не появлялись. Только у берега. На мелком. В зоне
прибоя, успевшего перебаломутить прибрежное дно и замутить
воду до степени достаточной, чтоб охоты купаться не
появилось.
  Партия была интересна. Я использовал наработки великих
гроссмейстеров и успел поставить мат своему общепринято
сильному столичному противнику, чем вызвал его
возмущенный интерес и предложение еще разок переиграть
заведомо проигрышную для него, по утверждению всех
чемпионов, комбинацию. Вот этим делом мы и были заняты.
Точнее занят был он, сидя в тени тента на толстой тряпке и
мучительно отыскивая решение. Я же, помня книжное
продолжение в различных вариантах, позволил себе
разглядывать и горизонт, и прибой, и пустынный берег. Но
берег пустовал не долго. Сначала появились наши друзья, но
разглядев напряженность батально-шахматного момента
устроились по тем тентом, что был подальше от нашего. Ну а
уж после них, в метрах двухсот от нас, я вдруг увидел
неизвестно откуда материализовавшуюся группу добротно
упитанных мужчин и женщин нерешительно, но настойчиво
пробиравшихся к кромке прибоя с поднятым над головой
разного рода абсолютно ненужными в обычное время для
полноценного отдыха не берегу моря предметами.
  Предводителем у них была упитанно пузатая похожая на кривой
дрын над ее головой невысокая фигура человека в плавках. Вся
же остальная пухлая полуголая компания следовала за ним и
была вооружена менее внушительным дрекольем.
  Я встал. Не желая лишний раз обгорать, накинул штормовку.
Извинился перед партнером. И, пообещав очень скоро
вернуться, заспешил в строну этого неумолимо
приближавшегося к кромке прибоя живописного сообщества.
Они тоже заметили меня и их поступательное движение
замедлилось еще больше, так что я успел подойти к ним на
расстояние достаточное чтобы быть услышанным раньше, чем
они достигли своей цели и приступили к решительным
действиям, так что только их передовик успел оказаться по
колено в воде.
  - Что случилось?!! - громко спросил я продолжая прибли-
жаться к ним.
Все содружество остановилось. Повернулось ко мне:
  - Там Змея!!! - по очереди стали сообщать они, так что покуда
им всем удалось высказать накипевшее, я успел оказаться
между основным составом и его предводителем, оставляя
последнему проход для выхода на берег, и лишая других
возможности попытаться войти в воду. Предводитель тут же
воспользовался представившейся возможностью и вылез на
берег, продолжая держать наперевес кривой, мокрый, суковатый
дрын. Я подождал покуда он вернется к своим соратникам и не
упуская всю толпу из вида мельком взглянул на воду, разглядел
метрах в восьми маленькую змейку, уже усталую и с трудом
борющуюся с прибойной пенистой волной, потом внимательно
обвел взглядом стоящих передо мной представительных людей
и заговорил.
   - Вы что с Марса свалились? -
Выдержал паузу и, не дожидаясь ответа, продолжил:
    - Это же Местный Морской Уж!!! Он занесен в Красную
Книгу!! Их почти не осталось! Они только в этой местности и
водятся. Об этом же недавно по телевизору рассказывали!.
Тут я вновь помолчал, а потом задумчиво добавил:
  - ...Очень редкий экземпляр...
И с осуждением во взоре будто и впрямь выискивая в них
признаки неземного происхождения стал по очереди
разглядывать каждого из участников антизмеинного движения.
Постепенно позы их ослабли, дреколье опустилось и
воинственность в лицах сменилась на смущенность
перерождавшуюся в искреннюю пристыженность. Наконец
настал момент когда кто-то первым бросил наземь оружие, а
кто-то еще не мог решить что же с ним делать и стало заметным
их общее желание куда-нибудь исчезнуть. Тут я и вновь
заговорил указывая на оброненную корягу:
  - Унесите, пожалуйста, куда-нибудь этот мусор, а то кто-
нибудь может об него споткнуться и пораниться. Или его в море
унесет и оно будет потом у берега плавать и всем мешать.
Обрадованная возможностью загладить свое умопомрачи-
тельное невежество, вся группа, захватив коренья, тут же
поспешила прочь от воды. Я подождал пока они растворятся в
береговых просторах пляжа и повернулся к морю. Змейки в воде
не было видно.
   Я двинулся в обратный путь по ветру вдоль берега, и,
выискивая пропавшую змейку, внимательно вглядывался в
прибой и песок под ногами, прекрасно осознавая, что в этой
местности никогда никаких особенных местных ужей из
Красной Книги не водилось, и, что то была обычная молодая
гадюка не ко времени вылезшая зачем-то из болота, на теплый
песок, и, что после перенесенных передряг настроение у нее не
из лучших, и вряд ли она воспримет мою наступившую на нее
пятку за проявление дружеских чувств, и что, мне, во всей этой
дурацкой ситуации, вряд ли, не хватает укуса ядовитой змеи. И
я продолжал свой путь, стараясь утешить себя тем, что по сию
пору никто от тех гадюк никакого беспокойства не ощущал, и
полагаясь на то, что и на сей раз все как-нибудь по человечески
устроится. И прошел уж большую половину пути, как вдруг
боковым зрением заметил позади себя какое-то движение на
мокром песке, резко развернулся и увидел как змейка
скользнула в прибой и поплыла в волнах от берега. Удивленный
тем, что так и не смог ее вовремя заметить, я пошел обратно про
своим следам, рассчитывая хотя бы отыскать ее лежку. И я
нашел ее. И холодок прошелся по моей спине когда я
обнаружил след своей пятки в сантиметре от кольца
оставленным свернутым телом змеи.
   Все вышло очень неудачно. Змейка отдыхала на нейтральной
территории между двумя пляжами пусть и далеко, но еще ввиду
высокого камыша своего прибрежного озера-болота. Теперь же,
когда она оказалась снова в море, во власти прибрежного
течения и волн прибоя, ее отнесет еще дальше, так что она,
вернее всего, судя по преодоленному уже ею расстоянию за
время первого заплыва, выйдет на берег где-то в центре
соседнего пляжа, где уж точно никто не поверит в мои Ужовые
Сказки.
   Я попытался войти в воду следом за змейкой - но от этого
лучше не стало. Она просто поплыла еще дальше в море, а море
- это не то место где они могут спокойно жить. Я только
однажды в безнадежный штиль встречал в море змею в
километре от берега. Но то была большая змея и она весьма
деловито и уверенно куда-то направлялась и я, не зная еще о
том могут ли они кусаться в воде, не решился предпринимать
какие-бы то ни было попытки для завязывания знакомства, а
только прекратив свое движение в море, решительно
направился обратно к берегу. Точно также я поступил и в этот
раз с тем только отличием, что, во время своей теперешней
ретирады, постарался не выпускать змейку из вида, и, выйдя на
берег, медленно двинулся по ветру так чтоб она была чуток
впереди меня.
   Змейка достигла берега где в том районе, где я и предполагал.
Но в этот раз все происходило проще и более слаженно. Она не
стала дожидаться прихода моих пяток, и метра за три до них
вновь скользнула в воду и вновь отплыла от берега и вновь я
пошел следом. Так мы миновали опасный второй пляж и
достигли совершенно пустынной и засушенной местности
откуда уж не было видно даже высоких камышей. И я
решительно вошел в воду, и обогнав змейку на глубине,
оказавшись между ней и открытым морем двинулся к берегу.
После трех заплывов змейка устала. Очень устала от волн и
пены прибоя. И я это видел, и сочувствовал ей, зная на
собственном опыте как тяжело плавать в такой пенной
болтанке. Она вылезла на берег. Я следом. Она поползла на
сухой песок. Я увидел удачно подвернувшийся на этом пустыре
обломанный кусок какой-то рукояти, взял его в руки и догнав
змейку, подсунул его под нее, стараясь чтоб он пришелся по ее
центру, и стал ее поднимать. Совершенно неожиданно змейка
одним ловким одновременным движением в разные стороны
головы и хвоста обернулась спиралькой вокруг рукоятки и на
секунду удержав поднятой голову аккуратно уложила ее на
палку. Причем сделала она это так что хвост ее уложился в ту
часть что была в моей руке, а голова легла на свободную
сторону так, что теперь она могла видеть куда же я ее понесу.
Во избежание водяных недоразумений в обратный путь я
нарочно двинулся по сухому и горячему песку неся впереди
себя на палке змею. Она спокойно лежала, а я равномерно
двигался через пляжи мимо одиноких тентов по направлению к
ее болоту. Так мы добрались и до того тента, где расположились
знакомые. Они окликнули меня, спросив о том что же это такое
я несу. Из какого-то озорства я немного изменил направления
своего движения и подойдя к тенту, где они расположились, со
словами:
  - Да вот змея тут. Надо ее в болото вернуть. -
протянул в их сторону палку со змеей. И змейка удивила меня
еще раз. Она вдруг подняла голову. Только голову. На выгнутой
шее. Как на картинке. И, поворачивая ее из стороны в сторону
как бы разглядывая присутствующих, заиграла раздвоенным
язычком так, что мои мужественные знакомые слегка
ошарашенно отпрянули. Я вернул палку в походное состояние и
двинулся дальше. А змейка, как и в предыдущий раз, аккуратно
уложив голову на палку замерла отдыхая. Вот в таком виде без
новых приключений мы наконец добрались до озерного болота
огороженного стеной высокого камыша. Жаркий песок под
ногами постепенно покрылся редкой, но быстро переходящей в
густую травой, которая вскоре стала не только густой но и
высокой. И ту вновь совершенно неожиданно змейка пришла в
движение и молниеносным двойным движением хвоста и
головы развернулась из аккуратной спиральки, на мгновение,
свесившись в разные стороны, зависла на палке, соскользнула в
траву и исчезла в ней, а я совершенно растерянно остался в
одиночестве стоять с никому ненужным обломком деревянной
рукояти от неизвестного мне инструмента. И мне стало как -то
обидно. Просто обидно и все. Я никак не ожидал что именно так
все и кончиться. Кончиться и все. И ничего дальше не будет. И я
никогда больше ту змейку не встречу... И никогда... М-м-м-да...
   Я выбросил этот обломок. Вернулся под тент к своему
противнику. И, сойдясь на ничьей, мы закончили с ним ту
партию. Потом был вечер и вечернее чаепитие. Но меня никак
не покидало чувство обиды, хотя обижаться вроде бы не было и
из-за чего.
  Наконец я устроился спать на ватном матрасе уложенном на
раскладушку в нескольких метрах от кромки утихомирившегося
прибоя. И разглядывал млечный путь в ожидании падучих
звезд. И уж сосем засыпая вдруг так ясно подумал:
  - Ну вот если б она высунулась бы из той изумрудной высокой
травы и сказала бы мне: -" Спасибо." - То я сразу бы побежал к
психиатру или только после отпуска?