Повесть о ненормальном человеке

 

          В целях привлечения читательского интереса вполне оправданно было начать повествование с середины истории, где и страсти кипят недетские, и мистика льется через край, и впору сыщиков приглашать для детективного расследования или экстрасенсов для магического, а потом плавно вернуться к скучноватому началу. Но я этого не сделал, что впрочем не лишает читателя возможности начать чтение повести с любого места. 

Повесть частично основана на реальных событиях, некоторые имена, названия мест, последовательность событий претерпели изменения.

 Посвящается земным и небесным друзьям.
         

                Глава 1

                Предыстория

Однажды Адам, устав от одиночества, пришел к Богу и попросил создать того, с кем ему никогда не будет скучно. Бог задумался. Непростая просьба. Но на то он и Бог, в конце концов, чтобы находить поистине нестандартные решения. Попросил Бог у Адама часть его тела. Адам поколебавшись, вырвал-таки пару своих наименее ценных ребер и протянул Создателю. Бог взял часть мужской плоти, немного солнечного света, часть лунного сияния, стройность серны, изящество дикой кошки, кротость голубя, белоснежность лебедя, дуновение ветра, легкость пуха, добавил в коктейль болтливость сороки, потоков дождя, ужасов молний и раскатов грома. Перемешал все это Бог своим космическим миксером и слепил из этого материала женщину, для отличия часть выпуклостей убрав, а часть добавив. Вдохнул в нее жизнь и протянул Адаму, но женщина неожиданно выскользнула из рук и упала.

 - Бес ее побери! - в сердцах произнес Создатель, поднял женщину, отряхнул и отдал Адаму: - Бери, и ты никогда больше не будешь скучать, уж это я тебе обещаю.

Вот так на свет божий и появилась прекрасная смесь, имя которой женщина. И нам, мужчинам, поистине никогда не бывает с ними скучно. Все что угодно, только не скучно. За это ли или другое мы любим их, обожаем, совершаем ради них большие и малые подвиги и поступки, боготворим. Но иногда случается так, что женщину ни с того, ни с сего поберает бес. И тогда, поверьте, наступает конец. Конец отношениям мужчины и женщины, семье, благополучию. Всему, кроме разве того, что и тогда не до скуки. И нет на свете силы, кроме разве Бога, которая может вырвать женщину из рук беса, отряхнуть ее и поставить на место. А вот когда это Бог сделает, одному ему и ведомо. 

 Человек  устроен так, что думает,  уж кого-кого, а его такая ситуация не коснется. А свершись невозможное: придись с бесом столкнуться нос к носу, то он его раз-два и готово: поставит на место. И думает человек так ровно до того, как это не коснется его носа, ударив со всего маху так, что приходится лететь кубарем.

  Ровно так обстояло и со мной. И ничего я не смог сделать с бесом, побравшим жену. После нескольких лет упорной борьбы, целью которой было спасение семьи, чтобы не довести ситуацию до психических крайностей, я капитулировал бесу.

 К сорока годам я остался не только без семьи и дома, но и без малейшей надежды и желания склеивать разбитое.
Уйдя от жены, я надеялся на то, что без меня тот (бес) оставит ее в покое, ведь цели своей он кажется достиг. Хотя, пути Господни неисповедимы и чьей цели бес добился – вопрос... Но одно могу сказать совершенно точно:  уход был единственно правильным и спасительным выходом и для меня, и для нее.

  И еще: если вдруг в отношения мужчины и женщины вклинивается бес, то между ними на тот момент может быть все что угодно: страсть, привычка, привязанность, брачный контракт, сожительство. Все, кроме любви! От любви бес бежит, как черт от ладана. И если отношения мужчины и женщины строятся не на любви, то однажды бес обязательно придет. И поверьте: он своего не упустит. Об этом лучше не просто знать и помнить, а не допускать: любить друг друга или оставить в покое, дав шанс наполнить сердца настоящей любовью. Если есть любовь, то с милым рай может быть как в шалаше на необитаемом острове, так и в графском замке. И никакой бес помешать этому не сможет.


                Глава 2

                Вырвать хвост

Смириться с ущемленным мужским самолюбием непросто, а бес его мне не только ущемил, но и изрядно прищемил и не только его. Как гласит народная мудрость: и хвост прищемил, и узду надел, да так, что и жизни не рад был и света белого не замечал.

                *********

На небольшом производственном предприятии по переработке отходов древесины в тару, поддоны, штакетник, бруски небольших сечений, обшивочную рейку, разместившемся на территории бывшего ПМК в селе Кашкара, что примерно в ста километрах от Краевой столицы, дела у меня и напарника Михаила шли ни шатко, ни валко. Заключенный контракт на поставку продукции для новосибирской строительной компании мы выполняли, а вот увеличить объемы производства не могли по причине дефицита сырья – сосновых дров.

Дров-то в лесу было навалом, и лес был рядом, и лесовоз большую часть дня простаивал без работы, но в лес теперь дорога была закрыта не только нам: несколько крупных лесопереработчиков забрали в округе леса на 49 лет в аренду, по сути, став  полноправными собственниками. Так что за дровами, отходами от деревопереработки,  приходилось ездить на крупные деревоперерабатывающие комбинаты, а дрова – отходы от деревозаготовок естественным образом гнили в лесу на делянках и складах, со временем становясь ценным удобрением для молодых сосенок, которым только предстояло найти свое место под солнцем. В бору не каждая сосенка доживает до момента, когда колючая крона становится в один ряд со взрослыми деревьями, а лишь сильнейшая. И чем больше удобрений в лесу скапливается, тем больше шансов появляется у молодняка окрепнуть и дотянуться до солнца, посчитали новые пользователи лесов, что не лишено логики, но не ума.

Недели две я ходил по производству серый, как грозовая туча, и прежней радости не доставлял мне процесс, когда из полена или чурки появлялась на свет та или иная безделушка, которая послужит человеку верой и правдой еще не один год. Видно прищемил мне бес хвост основательно!

К обеду солнце стояло в зените. Стрелка термометра, размещенного в тени под навесом,  замерла на отметке «33», и ничего в том удивительного не было: жара на Алтае  в июле месяце – привычное дело.

Но жары я не замечал, как и всего остального вокруг, бродя с кислой миной от кран-балки до ленточной рамы, от ленточной рамы до многопильного станка, от многопильного станка до торцовки, от торцовки до четырехстороннего строгального станка. Одним словом – бродил по замкнутому кругу. Продолжил я нарезать круги и в обеденный перерыв, когда смолк гул станков, а рабочие пошли обедать в подсобное помещение.

- Сань, ты чего? – подошел ко мне Михаил, сидевший до этого в прохладном кабинете возле компьютера, соревнуясь с тем в нарды. Михаил был младше меня, худее, стройнее, выше и лысее. Если к сорока годам у меня на висках стала проступать седина, то у него к тридцати трем – появляться лобные и височные залысины. Познакомились мы с Михаилом три года назад на Тальменском Деревообрабатывающем комбинате, куда я поставлял пиловочник, а он  покупал там пиломатериалы для отправки в Казахстан. Случайно познакомившись, случайно разговорившись, через три месяцев мы запустили небольшое совместное производство по переработке никому тогда ненужных дров.

- А? – поднял я глаза с опилок на затихшие станки, затем на Михаила. – А куда все подевались? Вроде не выходной.

- Ну, ты, Сань, даешь! Обед же. Ты не перегрелся? Давай съездим искупнемся перед обедом, - предложил Михаил.

- Что-то, Мишь, не хочется. Да и не голоден я.

- Сань, ты вообще последнее время какой-то не такой. Может того - съездишь в город? Развеешься, развлечешься? – За три года совместной работы профессиональных секретов между нами не было никаких, а вот проблемы в семье я на обозрение не выставлял даже для Михаила. И когда он узнал, что я развелся, то был сильно удивлен.

- Съездить в город? – не то у Михаила, не то у самого себя спросил я.  – Нам что-то надо в городе?

- Десять пил готовых забрать надо с Радиозавода и заточной круг купить.

- Ну, если пилы нужны, то можно и съездить, - согласился я.
- Ты только не туда и обратно, а задержись дня на три. Развлекись. Жизнь ведь продолжается.

                *********

Я ехал в столицу Края по федеральной трассе М-52 на недорогом, но надежном и проверенном импортном автомобиле с привычной для себя механической коробкой передач, то и дело поглядывая на счетчик спидометра, чтобы засечь на каком километре прищемленный хвост вырвется и вернется к законному обладателю, а я к жизни. Но хвост все не вырывался и я не возвращался,  и ничего кроме указателей населенных пунктов и дорожных знаков не замечал, хоть и проезжал мимо одного из красивейших мест на всем пути между Новосибирском и Барнаулом, неслучайно выбранное для съемок детской сказки о Кощее Бессмертном. Места на самом деле были сказочными: трехъярусный настил изо мха, полутораметровых папоротников и тридцатиметровых сосен-гигантов надежно укрывал от чужых глаз сокровища Кощея, спрятанные в подземных кладовых.

Не заметить границу между Тальменским и Первомайским районам не мог даже я, но не потому, что ленточный бор со спрятанными в них сокровищами Кощея резко обрывался на самой границе и на несколько километров открывался огромный пустырь перед воинским городком Сибирский, где под землею тоже хранились запасы, но иного назначения – военного, стратегического. С земель Первомайского района на землю Тальменского района уверенной быстрой поступью вступал монах, одетый в короткую походную серую рясу и штаны, или серыми они стали от придорожной пыли. На плечах у монаха висел небольшой походный полупустой рюкзак, на голове - невысокий колпак. То, что поверх рясы на груди не висел крест, послужило основанием признать в монахе монаха, а не церковного батюшку.

В последние годы на Алтае открылось несколько монастырей, но видеть монаха, идущего по федеральной трассе вдалеке от крупных населенных пунктов, не доводилось. Проехав в раздумьях метров триста, я затормозил. Пропустив следовавший за мной новенький Мерседес, сияющий перламутром на солнце, развернулся и подъехал к монаху.

- Добрый день! – открыв боковое стекло, приветствовал я долговязого на вид, но ловкого при ходьбе мужчину не старше пятидесяти лет. Волосы на голове и бороде у монаха также как и одежда были серого, выцветшего цвета, но без вкрапления седины.

- Мир тебе, добрый человек! – монах с открытой улыбкой на лице непринужденно поклонился мне.

- Далеко ли путь держите? – спросил я; как надо обращаться к монаху я не знал, поэтому обращался как к обычному уважаемому человеку.

- Иду в Новосибирскую епархию. Дело имею к архиепископу Новосибирскому и Бердскому.

- Не близко! – чуть не присвистнул я, представив какое расстояние еще предстоит преодолеть монаху: до Бердска оставалось не меньше 180 км, а до Новосибирска и того больше.

- Да и солнце еще высоко. До заката с божьей помощью доберусь. – Монах, взглянув на солнце, повернулся на восток и перекрестился три раза.

И сомнений у меня никаких не возникло, что не прибудет монах до заката солнца  в епархию. Уверенность, спокойствие, не суетливость, тишина и еще что-то исходило от монаха, прекрасно чувствовавшего себя в жаркую погоду под палящими лучами солнца в темном одеянии.
 
- Я не со всем в ту сторону еду, – не стал я говорить монаху, что ехал в противоположную сторону, - но до остановки, где междугородние автобусы останавливаются, довезу. Они все через Бердск на Новосибирск идут.

- Спасибо, добрый человек, за предложение, но я без денег путешествую,  - как-то спокойно и обыденно сказал монах, не стесняясь этого и в то же время не прося помощи, словно ему, как тому же лосю или косуле, деньги просто без надобности.

- Садитесь. Не убудет с меня если я билет вам куплю, - что-то побудило меня сказать именно так, наверное, то же, что и остановиться и развернуть машину.

Монах от помощи отказываться не стал.

- Издалека ли путь держите? – подбирая слова, спросил я.

- Утром молитву отслужил в Свято-Георгиевской церкви в Новоалтайске и в Новосибирскую епархию отправился. А на Алтай я пришел неделю тому назад из Свято-Троийцкого мужского монастыря из Рязани. Пригласили меня на Алтае источник освятить. Не мог я не откликнуться.

- И что вы из Рязани в Сибирь пешком? – не очень веря, что такое возможно в наше время, поинтересовался я.

- Где пешком, где люди добрые помогали. С божьей помощью вот и прибыл в ваш благословенный край. Хорошо у вас здесь: и деревни не развалили, и люди на полях трудятся, и озимая вон какая поднялась уже. И люди у вас отзывчивые, талантливые да гостеприимные.

- А что в Рязани не так?

- Не только в Рязани. В европейской России все не так обстоит: бросают люди дома, уходят в города, связь с землей-матушкой теряют. Целые хутора и деревни брошенными стоят, как после нашествия Мамая. Но враг-то ныне похитрей Мамая пришел.

- Это как? – не понял я монаха.

- Раньше при виде врага народ наш собирался в силушку единую и громил супостата проклятого, а теперь враг посадил нас в отдельные бетонные клетки, и забрался в каждого из нас. С одним-то человеком ему легче справляться стало. А когда связь с Богом и землею теряется, то антихрист человека легко в свою веру обращает.

- В какую веру? -  Не слышал я еще про антихристову веру.
- Сатанинскую. Когда человеку кроме денег и развлечений ничего в жизни не надо, то и жизни у человека не остается. Продает он свою жизнь и душу за деньги и развлечения.

До дорожного сервиса я больше у монаха ничего не спрашивал, обдумывая его слова о вере сатанинской. Монах же с неподдельным интересом наблюдал в окно автомобиля за приевшимися моему глазу алтайскими пейзажами, деревеньками, полями и  блаженно улыбался.

На дорожном сервисе меня знали и приставать с предложениями где, у кого и что поесть не стали. Я подошел к знакомой, жене бывшего сослуживца Тымко Наталье,  торгующей шашлыками и пирогами, узнал, что на Новосибирск автобус прибудет минут через пятнадцать-двадцать, и заказал ей четыре шпажки свиного шашлыка и чай.

Обед в тот день получился необычным: освященным монахом, что на вкусовые качества мяса не повлияло, но не одним ведь мясом сыт человек.
 
Стоя за обеденным уличным столиком у  нас получилась вполне мирская беседа.

Я узнал, что вне стен монастыря к монаху можно обращаться, как брат Даниил. Он же к мирянам обращался брат или сестра.  Что путешествуя, брат Даниил посты не соблюдает, а ест то, что бог пошлет и когда пошлет. Так что шашлык монах ел не с меньшим аппетитом и удовольствием, чем я, прихлебывая горячим зеленым чаем. Когда же я полюбопытствовал, а зачем он ушел в монастырь, то прежде чем ответить, монах отложил еду в сторону:

- В монастырь я не ушел, брат Александр, а пришел. Пришел к Богу на службу и служу с радостью.

- Это звучит, как стал воином света или воином Бога, - заинтересовался я, уж очень походило это на «Дозоры» Сергея Лукьяненко, книги которого с удовольствием читаю.

- И так можно сказать, брат Александр.

- В царские времена крестьяне служили в армии по двадцать лет и большинство из них, как монахи, не были женаты. Они пели, что их жены – это пушки заряжены. А для монаха образно  жена – это что или кто? – спросил я Даниила, употреблять в разговоре брат Даниил, было непривычно, и я пытался обходиться без подобного обращения.

- Для монаха, брат Александр,  «жена» - это молитва. Молясь, монах защищает землю и людей от невидимого врага – дьявола. Монах живет по молитвам святых, по милости Бога, исходящей на него.

- Монах – воин, молитва – пушка, цель – дьявол, победа – спасенная душа,  - выстроил я логическую цепочку. – Но ведь не обязательно становиться монахом, ведь можно быть обычным человеком, использовать молитву, как пушку, иметь  цель – побить дьявола, чтобы обрести победу – спасти душу.

- Не обязательно, брат Александр, - согласился со мной монах Даниил. – Ты верно перечислил как должен поступать каждый человек. Если бы каждый человек на земле так поступал, то надобности в монахах не было бы. Если бы все люди соблюдали нормы поведения и закона, то отпала бы надобность в милиции, судах, прокуратуре. Если бы люди уничтожили все оружие и жили в мире и согласии, то и надобность в армии отпала бы.

- Получается, что монах – это профессиональный боец с дьяволом, -  дал я оригинальное определение монаха.

Монах Даниил задумался, видимо с таким определением сталкиваться еще не приходилось:
- Пожалуй, что ты прав, брат Александр.

Здесь меня понесло дальше, и я выстроил еще одну цепочку:
- Дьявол – враг рода человеческого, соблазны его – это пушка, цель – человек, победа – гибель человеческой души.

- Логично рассуждаешь, брат Александр. Не все, конечно, логикой объясняется. Но ум у тебе светлый…

- Вот и автобус ваш прибыл. – В метрах пятнадцати от нас остановился старенький «Икарус» с табличкой «Барнаул-Новосибирск» на лобовом стекле. - Я пойду договариваться, а вы доедайте, минут десять в запасе еще есть.

Пока я ходил к водителю междугороднего автобуса, в голове крутилась мысль, что при построении логических цепей что-то пропустил, чего-то там не хватает. Вернувшись, я увидел, что монах тщательно моет руки из рукомойника, установленного на улице рядом с местом продажи шашлыков. Руки монах вытер свежим льняным полотенцем, которое затем аккуратно сложил в целлофановый пакет и поместил в свой рюкзак.

Не походил монах Даниил на средневековых монахов, про которых приходилось читать: и руки, и ногти, и волосы были в меру ухожены, и не разило от него грязным немытым телом, и одежда его знала утюг и щетку. И доведись увидеть Даниила в цивильной  одежде, то по внешнему виду сложно было бы определить в нем монаха, разве  исходящее от него спокойствие и тишина не вписывались бы в окружающую суету.

- Брат Даниил, - обратился я к монаху, когда тот подошел ко мне, впервые назвав его «брат»,  пообвыкнув к непривычному сочетанию слов.  – Я договорился с водителем, места свободные есть. Минуты через две-три отчаливаете, можно и на посадку проходить.

- Что ж, до заката окажусь на месте, брат Александр, - улыбнулся монах. –  Пойдем к твоей машине подойдем.

- Пойдем. – Может, что в салоне забыл монах, подумал я.

Даниил остановился возле машины, вытащил из-под рясы большой крест, что-то прошептал, перекрестился, поклонился, затем крестом окрестил машину, а потом уж и меня.

- Я не крещеный, брат Даниил, наверное, нельзя…

- Все мы, брат Александр, братья и сестры, и если один брат крещеный, а второй нет, то это не значит, что один брат любит другого больше или меньше, а Бог любит избранных, все мы перед Богом равны,  - философски изрек монах и протянул мне маленькую металлическую иконку. – Положи, брат Александр, иконку в машину.

- Спасибо…

- Это тебе спасибо, брат Александр. – Монах на глазах у всего дорожного сервиса поклонился, чем сконфузил меня. – Да хранит тебя Господь Наш Всемогущий!

Когда монах уже садился в автобус, я решился на вопрос:
- Брат Даниил, первая цепь: Бог – монах-воин  -  пушка – цель – спасение. Вторая цепь: дьявол – пушка – цель – погибель. Не хватает во второй цепи одного звена. У дьявола тоже есть свои профессиональные войны?

Говорить вслух монах ничего не стал, но головой утвердительно махнул.

С моих уст готов был сорваться еще один вопрос: «Кто они?», но подошедший водитель Икаруса отстранил меня в сторону, чтобы не мешал посадке. Так что про профессиональных бойцов дьявола выяснить мне тогда ничего не удалось.


                *********

После общения с монахом Даниилом мне как-то сразу полегчало. Если прищемленный хвост я еще не выдернул весь целиком, то какую-то его часть - точно. И ехалось мне по трассе М-52 веселей. И на счетчик спидометра я не поглядывал. И на деревеньки, и на поля, и на леса смотрел иначе, видя их в каком-то новом для себя свете, словно за прошедший час творец-художник добавил в краски ярких радостных тонов.

И то, что меня обогнал, как стоячего Шестисотый Мерседес, не вызвало во мне раздражения, и не закусил я удела, и не погнался за ним, как угорелый, выжимая из машины все возможное.

Не мог я не заметить и границу между Тальменским и Первомайским районом, ибо сказочный сосновый бор со спрятанными в нем сокровищами резко обрывался на самой границе, и на несколько километров открывался огромный пустырь перед воинским городком Сибирский.

И отчаянного спортсмена на спортивном велосипеде, решившегося в тридцатиградусную жару на тренировку, заприметил я издалека. Лично я в такую погоду предпочел бы езду на велотренажере в комнате с включенным кондиционером.

Когда до ехавшего по краю проезжай части велосипедиста оставалось метров пятьдесят, то он неожиданно стал разворачивать велосипед посреди дороги.

Бешеный скрип тормозов, резкий запах горелой резины, облако серого дыма, нервный поворот рулевой колонки, следом второй, треск ручника до упора, гул разлетающегося щебня, барабанная дробь по днищу машины слились для меня в один миг перед наступившей тишиной.

Смахнув со лба капли выступившего холодного пота, я вылез из машины. До неподвижно лежавшего на дороге спортсмена и велосипеда было метров двадцать. Не подумав, что надо прихватить аптечку, я, что было сил, рванул туда.

- Живой?! - прокричал я, склонившись над молодым пареньком, не старше шестнадцати лет, одетым в длинные обтягивающие спортивные шорты, яркую, как включенный светофор, майку и бейсболку.

- Про…простите меня, я…я не заметил, - подал признаки жизни спортсмен, вытаскивая из ушей миниатюрные наушники.

- Что, где у тебя болит?! – Глазами и руками я производил осмотр спортсмена, отыскивая повреждения.

- Ни…ниче не болит. Я…я когда увидел пе…перед собой ма…машину, испугался и у…у…упал, - заикаясь, пояснил парень.

- Разве можно в наушниках по трассе ездить?! – выдохнув напряжение, сказал я.

- Я всегда в на…наушниках езжу. И если по…поворачиваю, то всегда смо…смотрю по сторонам. А з…здесь велик с…сам с…стал по…поворачивать, я руль к…крутить, а он за…заклинил…

- Давай вставай, посмотрим твоего коня. – Я подал парню руку и помог встать.

После осмотра велосипеда на обочине паренек удивленно воскликнул:
- В…вроде в…все ра…работает! Ну, я…я тогда по…поеду. Мы з…здесь в По…поволихе на даче ле…лето проводим.

- Ты давай осторожнее, спортсмен! И в наушниках больше на велосипед не садись! И мамку попроси, чтобы к бабке сводила, воском испуг вылила, - дал я напутственные слова пареньку, ловко забравшемуся на спортивный велосипед.

- Хо-о-рошо! - Привстав над сидушкой, паренек интенсивно заработал ногами, разгоняя «двухколесного коня» до хорошего галопа четвероногого.
К автомобилю, боком стоявшему на обочине дороги,  я шел медленно, обессилено, осознавая, что чудом не задавил мальчишку. Из невеселых размышлений меня вывел шум приближающейся сирены.

Машина дорожно-патрульной службы резко затормозила возле меня. Шум сирены затих, а сине-красный проблесковый маячок, установленный на крыше служебного автомобиля, продолжил предупреждать водителей, движущихся по трассе М-52 о соблюдение правил дорожного движения. Из машины выскочило два офицера в форме сотрудников ДПС. Лейтенант с автоматом в руках подбежал ко мне, направив ствол АКС-74 в грудь, старший лейтенант принялся осматривать мою машину.

- Труп куда дел? – грозно спросил лейтенант.

- Какой труп, лейтенант? На солнце перегрелся?

- Ты мне здесь дурака не включай! Где труп велосипедиста я спрашиваю? – Для устрашения лейтенант короткий ствол автомата перевел в направлении моей головы.

- Не того ли?.. – Я хотел развернуться и рукой указать в направлении удаляющегося велосипедиста.

- Стоять на месте! Не дергаться! И руки давай за голову! – Худенький невысокий лейтенант с выступающими скулами был решительно настроен и чтобы ненароком не стрельнул, я сложил руки в замок на шее.

- Серега, опусти автомат, - закончив осмотр машины, сказал добродушный на вид старший лейтенант.

- Не понял?! Нам же сказали, что именно эта машина сбила…

- Опусти автомат, людей не пугай. Нет на машине следов удара, никого он на этой машине не сбивал.

- Никого я не сбивал ни на этой, ни на другой машине, - уточнил я, и, не дожидаясь разрешения, опустил руки. – Парнишка на велосипеде под колеса выехал, так я его, слава богу, благополучно объехал. Если есть время свободное, то догоните, он в Повалиху поехал.

- Извините, ошибочка вышла.  - Старлей хотел поднести руку к голове, но на полпути передумал, вспомнив, наверно, что фуражка осталась в машине.

- Бывает, - не стал я спорить с гаишником, не со слов зная, что ошибки на службе случаются, иногда бдительные граждане выдают желаемое за действительное, а расхлебывать приходится сотруднику.

- А вы, гражданин, спиртное сегодня не употребляли? – не мог уняться лейтенант.

- Серега, поехали жрать. Что не видишь, что человек трезвый? На тормозной путь посмотри…

«После такого тормозного пути резину скоро придется менять, - подумал я, глядя на жирные черные полосы на асфальтовом покрытии дороги. – Что там еще с подвеской, после таких виражей?» 

Хруст при повороте рулевой колонки, легкий металлический шум, идущий из-под днища, информация, полученная по телефону с сервисного центра, что машину на ремонт подвески возьмут только через два дня, не улучшили мое настроение. До Краевой столицы пришлось ехать на малых скоростях с включенной «аварийкой» в скверном настроении. 




                Глава 3

                Крещение

 С самого раннего утра я бродил по улицам шумного города, Краевой столицы, живя до этого в не очень уютном, но тихом, с великолепной природой, пригороде, в котором оказывается, черти тоже водятся. Наверное, я что-то или кого-то искал. Или что-то меня толкало, и я шел, повинуясь внутреннему голосу.

 И вот, когда уже устал ходить, прилично сбив ноги, я остановился посреди пешеходной дорожки. Оторвав невнимательный рассеянный взгляд от того, что под ногами, осмотрелся. И вскоре признал, что жизнь продолжается, идет своим чередом. Солнце ярко светит. Чуть душноватый воздух вполне терпим, и пахнет не только плавившимся асфальтом и выхлопными газами, но и живыми цветами, высаженными вдоль чуть ли не всего Ленинского Проспекта. За что огромное человеческое спасибо градоначальникам нашим и людям, непосредственно осуществившим задумку отцов города. Прохожие спешили по делам: кто на работу, кто с работы, кто на свиданье, кто за продуктами. Машины с левыми и правыми рулями, обгоняя друг друга, везли пассажиров и грузы. Все было как обычно для этого времени дня этого времени года этого города.

  И ту я понял, что не вписываюсь в окружающий городской пейзаж, выпадаю: никуда не спешу, да идти мне некуда кроме малюсенького номера в душной гостинице, не с кем поговорить, некому выговориться, не от кого услышать доброе слово. Не скрою: стало грустно, как-то не по себе, хотя не по себе давно, а здесь стало не по себе в квадрате.

 Вдруг показалось, что кто-то по-приятельски подмигнул мне. Именно - по-приятельски, по-доброму. Я внимательней поглядел перед собой: никого, кто мог это сделать. Огляделся по кругу, медленно повернувшись вокруг своей оси. Незнакомые люди не обращали на меня особого внимания или, по крайней мере, делали вид, что не обращают. На больного или немощного, нуждающегося в помощи, я не походил. А то, что здоровый дядька встал посреди пешеходной дороги, загородив проход другим, так на то может быть тысяча причин. Те же, кому я явно мешал, видя перед собой преграду в виде ста с гаком живого и вполне крепкого веса, предпочитали обходить подобру-поздорову, выходя порой для этого на проезжую часть, наивно полагая, что машины представляют меньшую опасность. Ну, они же не знали, что я и муху зря не обижу. А здесь люди, человеки!

 Ощущение, что мне кто-то сигналит, пытается что-то подсказать, не проходило. Тогда я расширил радиус поиска и стал смотреть на другую сторону дороги. На Ленинском проспекте две односторонние дороги, а между ними растут деревья и цветут цветы, и пешеходная дорожка есть, и лавочки для отдыха, и фонари с ночным освещением.

 На другой стороне, как раз напротив того места, где стоял я, находилась, да и сейчас собственно находится, церковь православная из красного потемневшего от времени кирпича со свежепозолоченными куполами. Я сосредоточил внимание на купола, отражавшие, как от зеркал, солнечные зайчики. Мне показалось, что именно оттуда подмигивали, передавали сигналы, используя азбуку Морзе или иной способ передачи информации. Но как я ни вглядывался, никого увидеть не сумел, да и сигналы к тому времени перестали исходить. Возможно, что сигналы выполнили предназначение: привлекли мое внимание. А вот после привлечения моего внимания появилось вполне осмысленное желание: пойти куда-то конкретно - в церковь. И ни завтра, и ни через неделю, а прямо сейчас. 
 
                *********

 Нельзя было сказать, что к тому времени я был верующим человеком, как впрочем, нельзя было сказать и обратного. Я, как и многие люди, рожденные и пожившие часть сознательной жизни в СССР, был веро-неверущим православным атеистом, неким винегретом из православной веры и коммунистической морали, спрыснутым сверху невесть чем.

  Идеи социализма о равенстве, свободе и ответственности на самом деле не противоречат вере в Создателя и человека-творца, созданного по подобию Бога. Вот только то, что происходило у нас в стране социализмом назвать не то, что сложно, а скорее - нельзя. Скорее – еще один винегрет из феодализма, крепостничества, тоталитаризма, спрыснутый соусом социал-демократии. Хотя, может так и было задумано Создателем изначально, как, к примеру, с женщиной. Пути ведь Его неисповедимы. Тогда и притча о создании женщины с небольшими изменениями вполне подходит для описания процесса создания социализма в России.

  Расписывать в красках притчу о социализме в России не буду, изложу предельно кратко.

  Захотела однажды Россия социализма. Бог послушал и смешал все, что было под рукой, крепко дунул, да так, что не удержал и уронил социализм. И опять в сердцах промолвил, что, мол, бес побери этот социализм. Поднял Бог социализм из грязи, да и отдал России, сказав: «Бери, Россия, уж что-что, а скучно тебе с ним не придется».

И как всегда – не обманул и не ошибся. Начиная с 1917 г. на Руси скучать не приходится. Вот только не на любви друг к другу социализм у нас строился, а на крови и страхе. А коль любви не было, то и бес был тут как тут, появившись, как черт из табакерки.

Извлекли ли мы урок из того, что нельзя строить справедливое общество без любви, не знаю. Кажется, нет. Так что не стоит удивляться, если бесы попытаются довести нас до очередного кровопролития и братоубийства. Для них это высшее наслаждение. Я же наивно полагаю, что существуют и другие способы избежать скуки.
 
 
                *********

 Перебрался я на другую сторону Ленинского проспекта и стал по ступеням подниматься в церковь краснокаменную. Внимание мое привлек изрядно помятый мужичок неопределенного возраста, скромно сидевший на ступеньке с понурым взглядом, стараясь ни на кого не глядеть. Да и подрагивающую руку, лежавшую на коленке, нельзя было назвать протянутой для милости. Привлек же мое внимание мужик по той причине, что споткнулся я возле него. Случайно как бы. А так, прошел бы и не заметил.

 Двух же старушек в темных траурных платках и исторических одеяниях  позапрошлого века, шустро молившихся несколькими ступенями выше, не заметить при желании не мог: те заняли такую позицию, что заходившие и выходившие из церкви люди обречены были столкнуться с ними нос к носу.

Нахождение же людей возле ворот дома Бога на земле делает их склонными жертвовать монетку-другую из желания выглядеть в глазах Бога куда более щедрыми людьми, чем есть на самом деле, или из неожиданно проснувшейся сентиментальности,  обычно возникающей при просмотре мелодрам.

Старушки вели себя профессионально, произнося тот или иной заранее отрепетированный текс прошения милостыни в зависимости от внешности и состояния приближавшегося объекта,  и органически вписывались в картину - «нищенки возле храма».

Мужик же явно нарушал гармонию, выпадал из картины, как пятая нога у собаки, да еще идущий от него запах сивушного перегара и луково-чесночной закуси только усиливали контраст, старушки-то насквозь ладаном святым пропитаны были.

  Семи прядей во лбу мне иметь не надо было, чтобы понять, для чего мужику понадобилась милостыня. Не знаю почему, но именно мужику захотелось подать милостыню, может из-за того самого контраста, а может потому, что сам нуждался в милостыни, в духовной милостыни. Наверное, такая тоже существует.

  Подав мужику пятьдесят рублей, услышал в ответ вполне человеческое спасибо, произнесенное тихо и смущенно. Я махнул головой и стал подниматься дальше. Старушки расступились и без слов пропустили меня. Открыв же входную дверь в церковь, отчетливо услышал за спиной разговор старушек меж собой, что народ совсем обнаглел нынче, алкоголикам уже подает, креста на них нет, на антихристах.

 Получалось, что обнаглевший народ – это я, и креста нет - на мне, и в придачу – я еще и антихрист. На счет креста они, как в воду глядели. Да и не крещенный я был. Получалось, что я и есть тот самый антихрист, а старушки ко всему прочему – ясновидящими.

  Куда же мы катимся, коль старушки, которым бы надо быть божьими одуванчиками возле церкви, дома Бога на земле, осуждают проявление милосердия к человеку, пусть и к алкоголику?!

  Старушек я не осуждаю. У них бизнес такой – серьезная прибавка к пенсии. И цели у них могут быть вполне благородные: детям своим или внукам помочь. Я о том, что злые мы стали, бессердечные. Общество наше. И может быть земля наша только на молитвах немногих мирских людей да монахов держится. 

Заходя в церковь, я оглянулся: мужика и след простыл, лишь витающий запах перегара напоминал о недавнем присутствии; мирные старушки, завидев молодую чету, приближавшуюся к храму господнему от припаркованного недалече импортного автомобиля, принялись с тройным усердием креститься, кланяться и приговаривать, чтоб Христа ради люди добрые подали на пропитание немощным и больным, брошенным помирать под забором. Дожидаться, когда добрые люди проявят милосердие и сострадание, я не стал, так как был уверен в старушках, что клиента своего видят издалека наметанным глазом профессионала.

  Переступая порог одного из домов господа нашего на земле, я еще не знал, зачем это делаю. Но оказавшись на пороге церкви, тут же узнал. Не озарение на меня сошло, а милая энергичная старушка из добровольных церковных помощниц, которые есть в каждой церкви, подошла и негромко спросила, не на Крещение ли я пришел? Опять же не знаю почему, сказал, что да, покреститься пришел. Тут же я получил от божьей валантерши инструкции, что мне поторопиться надо: с минуты на минуту батюшка выйдет и начнет Таинство Крещения, что кресты нательные продают в лавке слева, а оплату за крещение следует произвести в лавке, что свечами за здравие и упокой торгует.

  Я по-быстрому приобрел серебряный нательный крест и оплату за услуги произвел по существующей церковной таксе, благо, что очереди не было. Все, кто пришел креститься до меня, уже купили все необходимое, и послушно дожидались православного батюшку у настенных икон.

 
                *********
 
 Всё в нашем мире пытаются измерить деньгами. И даже крещение. Так что крещение – это не только таинство, но и предмет бизнеса, решил я. Отцам церковным питаться тоже надо и отчисления вышестоящим организациям производить, не на госбюджете ведь. У них, наверное, и планы свои имеются: сколько икон и свечей продать, скольких окрестить, причастить. И дисциплинарные взыскания за невыполнение. Так что без денег покреститься оказывается и нельзя. Не за желание приблизиться к Богу, дается пропуск к вере праведной и в светлый православный мир, а за деньги. И если у человека едва хватает денег на хлеб, то о пище духовной он может лишь мечтать. И не понятна мне теперь часто употребляемая цитата из Библии, о том, что Богу богово, а Кесарю кесарево. А кесари-то нынче у нас кто и где?

  Изначально крещение в отличие от жертвоприношений в некоторых других религиях и язычестве не предусматривало обязательных материальных подношений служителям культа. Но, наверное, за прошедшие столетия церковь решила иначе, переведя веру в некую партийную принадлежность, установив вступительный членский взнос, который периодически надо пополнять на исповедях, причащениях, заказах молебен, покупке свечей за здравие и упокой. Отпущение грехов – это тоже бизнес. Так что, если денег не накопил, то и грешить не стоит, не отпустят грехи запросто так.
 
                *********
 
  Держа в одной руке крестик серебряный, в другой - восковые свечи, полученные при оплате процедуры крещения, я присоединился к группе людей, дожидавшихся отца Михаила. Были там нарядно одетые родители с грудничками и детьми постарше в сопровождении крестных мам и пап, а также одинокая женщина моих лет, одетая во все черное. Красные заплаканные глаза, опухшее лицо без слов говорило о недавнем горе. Часто горе приводит нас к Богу или в дом Бога – в церковь. Тяжело оставаться один на один с горем: душа разрывается, ищет успокоения.

 Голос отца Михаила, вовсе не громоподобный, как я ожидал, раздался из-за некапитальной перегородки. Видно просил батюшка последних напутственных слов перед предстоящим обрядом у небесных покровителей. 
 Обряд крещения занял не пять минут, как я наивно полагал. Честно сказать, я потерял счет времени. Первыми не выдержали груднички. Голос отца Михаила то и дело пыталось перекричать слаженное детское трио. Но церковному служителю видно и ранее приходилось слышать не только трио, а и детский хор, так что не сбился он, а делал свою работу по намеченному сценарию.

 Минут несколько я тщетно пытался понять, вникнуть в суть происходящего, прикоснуться к Таинству не только душей, но и разумом. Но куда мне: с трудом понимал из десяти произносимых слов от силы два и вскоре успокоился, погрузившись в свои мысли. Не мысли ведь крестят, а душу. Иногда мои мысли прерывали: надо было дуть, плевать, махать головой в знак согласия, говорить – отрекаюсь или принимаю, что-то пить, целовать, надкусывать, оголять для помазывания, подставлять шею для надевания освященного крестика, голову - для подстригания.


 
                *********
 
 А мысли меня в это время посещали разные. 

 Приходила такая мысль: вроде живем в XXI веке и язык наш за прошедшие столетия преобразовался в современный русский, а служба в храме идет на непонятном для меня, да и для других прихожан языке. Может, конечно, когда не понятно, то больше таинственности. А может, в древних звуках заложен код связи с духовными мирами. Но, почему тогда батюшки и отцы не общаются на том языке после службы? 

 Думал и о том, почему священнослужителей надо называть отцами да батюшками. И ответ тоже не находил. Мне приходилось не раз перечитывать Библию, но даже к Спасителю Иисусу ученики обращались как учитель. Никто, кажется, его отцом не называл. А Иисус Отцом нашим называл Бога. И позже я не раз спрашивал знающих о религиях более моего, но приводимые доводы не убедили, что кроме Отца нашего небесного и родного по крови, есть еще и духовные земные отцы, много отцов. В каждом приходе по отцу. Мне лично симпатизировало предложенное монахом Даниилом обращение – брат, ибо все люди на земле братья и сестра, несмотря на ранги, регалии и заслуги.

  Не мог я понять и удобств, которые церковь предлагала: в одном месте можно и к тайнам святым прикоснуться, и к обрядам духовным, и тут же купить не только религиозные принадлежности, но и золотые, и серебреные украшения. Наверное, на этот счет имеется в современных церквях тайная инструкция с разъяснениями, что дом господний можно ныне совмещать с базаром. Но ведь тогда по логике и базар можно совмещать с церквями.

 Думал я и о том, что каждый христианин верит в единого Бога и почитает Иисуса Христа, и Библия в целом одна, а веры на практике получаются разные. А почему, не находил ответ.

 
                *********
 
 Таинство Крещения близилась к финалу: нам объявили, что женщины и девочки остаются в общем церковном зале, а мужчинам, в том числе и крестным папам с детьми мужского пола, следует проследовать к алтарю в сопровождении отца Михаила.

 Женщина, одетая во все черное, переспросила, а нельзя ли и ей пойти к алтарю за сына своего, погибшего в горячей точке и не успевшего побывать у алтаря. На что тут же получила ответ от помощницы отца Михаила, расставивший все на свои места: к алтарю допускаются только мужчины, исключений для женщин-прихожан быть не может, а женщины и девочки пойдут сейчас за ней к иконе Божьей Матери для молитвопрочтения.

Не мог я не воспользоваться дарованной Создателем логикой: церковь умышленно вводит неравенство в общество, признавая преимущество мужчин над женщинами.

  Как представителю избранной части, допущенной до алтаря, мне могло польстить такое приглашение, но не польстило. Пока мы шли к алтарю, я напряженно вспоминал, что мне известно из Библии об имеющихся отличиях в крещении мужчин и женщин.

  Вспомнил, что крестить первым стал Иоанн, прозванный Крестителем. Крестил он всех желающих, погружая в воды Иордана и других рек. Но различий между мужчинами и женщинами не проводил. Он же крестил и Иисуса. И Иисус с учениками стали крестить всех желающих. Как я не напрягал мозги, но вспомнить о различиях в крещении мужчин и женщин не смог. Получалось, что церковные отцы имеют тайные, не предназначенные для широкой огласки, инструкции, не включенные в Библию, где все расписано от «а» до «я», и про базары, и про половое неравенство.

Находясь в раздумьях, я не расслышал, зачем мы пришли к алтарю, и не понимал, что за таинство проходим, совершая круги вокруг огороженного невысоким заборчиком алтаря.

  Пуще прежнего напряг я мозги, в режиме цейтнота извлекая имевшуюся в голове информацию об алтарях. Не хотелось мне в неведении находиться на завершающей стадии Крещения, а спросить отца Михаила не мог, был тот занят чтением молитвы.

 Первое, что всплыло, алтарь – место жертвоприношений - жертвенник. Но я совершенно был уверен, что никого из нас, крестящихся, в жертву приносить не станут. Православие – не секта какая-то и не язычество. И все-таки вспомнил: в православии алтарное пространство уподобляется раю, Небесному Миру, Небу, Царствию Небесному. И понял я: показ предназначен для того, чтобы мы, проходящие обряд крещения, знали, что при соблюдении правил и заповедей можем попасть в рай Господний, обрести Воскресенье для души своей.

  Вместо радости от возможной вечной жизни у меня опять логика включилась:  женщинам путь в рай заказан. Ну, нет такого в Священном Писании! Опять неизвестная инструкция неизвестного мне автора свои правила устанавливала.

 Далее я чуть не совершил большой церковный грех. Решив ощутить на себе благодать рая и Небес, не дожидаясь смерти, я совершил попытку проникнуть в огороженное пространство алтаря, но был остановлен бдительным отцом Михаилом, который помимо чтения молитв следил и за порядком возле священного места. Отец Михаил пояснил, что находиться возле самого алтаря могут лишь избранные церковные служители для совершения особых обрядов.

  И тут я почувствовал себя уже чуть ли не Михаилом Задорновым, у которого и с наблюдательностью и логикой всегда полный порядок: ну нет в Священном писании упоминаний, что в церкви должны быть места для особо избранных мира сего! Нет! Но вслух я этого говорить не стал. 

  Когда нас вывели от алтаря в общий церковный зал, где нас уже дожидались остальные участники крещении, не попавшие к алтарю по половой дискриминации,  организаторы Таинства приступили к завершающему этапу – напутственному.

  Покидал церковь я крещеным человеком с серебряным крестиком на шелковой нитке на груди. Наверное, только эти атрибуты крещения доказывали, что я теперь не просто человек, проживший на Земле сорок лет, а человек, начавший новую духовную жизнь, с чистого листа.
 

  *********
 
 Вдохнув полной грудью порцию теплого летнего сибирского воздуха, я остановился в метрах пяти от церкви. Немного кружилась голова с непривычки находиться так долго в закрытом помещении со специфическим запахом ладана и гари от восковых свечей,  а может от происходивших внутри меня изменений и духовных обновлений. А вот успокоение какое-то в душе действительно наступило: мне явно стало легче, светлей что ли, как после беседы с монахом Даниилом.

 Я никуда не торопился в малознакомом городе. До 23 часов, когда будет транслироваться футбольный матч Зенит-Спартак, было еще далеко, так что желания пойти в гостиницу у меня не возникло. Я обдумывал, куда пойти: налево – на Речной вокзал, чтобы совершить водную экскурсию по Оби под звуки  музыки караоке и живого голоса местной знаменитости, или направо – в центр города, чтобы скоротать время в кинотеатре или с книгой в руках возле прохлады фонтана.

В пространстве возле церкви произошли изменения: помимо двух прежних старушек, профессионально просящих милостыню, добавилась еще одна, но она не просила милостыни и не выискивала в прихожанах тех, кто готов расстаться с монеткой.

  Старушке явно было за семьдесят, но осанка и стать остались от женщины, которой чуть за сорок, и если бы не предательски высохшая кожа и морщины, то старушкой назвать женщину у меня язык бы не повернулся. И одета она была гораздо веселей и современней, чем «нищенки». Прикрыв глаза, женщина, кажется, молилась.

Но, почему на улице, а не в церкви, возник у меня вопрос, который решил прояснить тут же. Приблизившись к даме, кашлянув для привлечения внимания, поинтересовался:

  - Вы нормально себя чувствуете, помощь не нужна?

 Женщина открыла глаза. Окинула меня быстрым взглядом. Улыбнулась. Открыто так улыбнулась, так как у нас не принято улыбаться. Но не голливудская улыбка удивила меня, а то, как умудрилась женщина в преклонном возрасте сохранить полный набор натуральных, сияющих белизной и здоровьем зубов. Мне не доводилось ранее видеть пожилых людей, проживших большую часть своей жизни в СССР, и сумевших сохранить зубы в целостности и сохранности. Уместно заметить, что здоровые зубы являются одним из обязательных условий сохранения здорового тела на долгие годы, чтобы живая энергия не вытекала из тела, как из прохудившегося ведра, в окружающее пространство. Да и в здоровом теле – здоровый дух. Наверное, женщина об этом знала с самого раннего детства и следовала этой рекомендации для поддержания здоровья на протяжении всей сознательной жизни. От мыслей о зубах у меня даже заныли те места, где по разным причинам отсутствовало несколько настоящих.

 - Все может быть, молодой человек, - неоднозначно выразилась женщина в ответ на мое предложение, а вот далее добавила то, чего я никак не ожидал от нее услышать: - Вас зубы беспокоят, молодой человек?

  - Слава Богу, нет, - удивленно ответил я, так что брови поднялись, а глаза округлились. – Неужели лицо такое кислое?

  - С лицом, молодой человек, у вас все в полном порядке. Показалось, что зуб у вас болит, ноюще так, неприятно, - женщина еще раз улыбнулась, также открыто и красиво.

  - Ну, если самую малость. Скорее - воспоминание о прошлой боли, - честно признался я, испытывая непривычное ощущение, что меня видят насквозь.

 - Если, молодой человек, вы способны чувствовать что-то, ту же боль, то радуйтесь, вы живете», - не совсем понятным для меня образом ответила женщина и, не дав, как следует обдумать ее слова, словно беря быка за рога, добавила: – А я гляжу, вы покрестились недавно, поздравляю.

  - Это вам тоже показалось? Или вы это почувствовали? - невнятно промычал я, ошарашенный проницательностью пожилой женщины, отчего толи покраснел, толи побледнел.

  - А вы разве этого стыдитесь? – Наверное, из-за изменения цветы кожи на моем лице спросила женщина, решил я. - Это в прошлом веке тайком крестились. За это могли из партии исключить или комсомола. Да и должности лишиться тоже можно было запросто. А в первой половине века – и свободы, и жизни. Совсем другое дело сейчас: Конституцией свобода совести охраняется. – Женщина таким своеобразным способом уклонилась от ответа на вопрос, вынуждая отвечать меня.

  - Если бы стыдился, то и не пошел бы креститься. В прошлом веке, наверное, да – было такое дело. – Про себя же подумал: «Бабушка сто раз просила, чтобы покрестился, а я все отнекивался, что позже, когда время свободное появится. А я ведь просто стыдился».

- Вот бабушка-то твоя Та… - Мне показалось, что женщина сейчас назовет имя моей бабушки – Таисия, тем самым укажет, что знала ее, но после короткой паузы добавила: - Вот-то обрадуется, что внучек данное ей слово выполнил.

 Здесь я уже точно знал, что лицо мое приобрело пурпурный оттенок и запылало, как доменная печь. Стыдно стало. От стыда запылало. Действительно: незадолго до смерти бабушки Таисии Михеевны я обещал ей покреститься. А ведь двадцать лет прошло уже с той поры. Но провалиться мне на месте, если стоящая передо мной старушка не читала мои мысли. К стыду добавилась волна пусть и легкого, но страха.

  - Да, не бойся меня, сынок, не ведьма я, - попыталась успокоить меня женщина, - какая бабушка не обрадуется, что внучек любимый покрестился. Не раз ведь просила тебя покреститься, а тебе все некогда, все потом. Родители-то твои при социализме родились, а бабушка при царе. Другие тогда традиции в народе были. И кому, как не бабушке было желать, чтобы внук веру обрел. Не кому больше.

  Если слова женщины и охладили жар, то вместо него по телу прошел холод и пробежали мурашки, а в мыслях пронеслось: «Откуда же знает, что дедов у меня нет. Не довелось увидеть: один на войне погиб, а второй после войны от ран скончался. И бабушка у меня всего одна, так получилось».

  - Да я и не боюсь! – пытаясь скрыть волнение, несколько громче произнес я. 

  - Вот и не бойся. На таких бабушках, как твоя, Союз выстоял, Россия сохранилась. Деды же чуть ли не все слегли, кто на поле брани, кто от ран после войны.

  Вроде женщина все логично излагала. С точки зрения логики нельзя было придраться к ее словам и выводам. Но интуиция подсказывала, что не только логикой оперирует в разговоре со мной женщина-старушка. А вот чем и для чего, хотелось выяснить. Женщина же не стала лишать меня возможности удовлетворить любознательность:

 - Ты, сынок, помощь предлагал. Если не передумал, не спешишь куда, то попрошу старушку до дома проводить. Не далеко я здесь живу. А то что-то от жары утомилась я, боюсь не дойду одна.

  Я не передумал. Правда оказалось, что в особой помощи необычная старушка не нуждалась. Когда я едва поспевал семенить за ней, мелькнула у меня мысль спросить, а когда она не в состоянии утомленности находится, не бегом ли бегает по городу, но вскоре передумал спрашивать, сомнений не осталось – бегом бабуля бегает.

  Да, чуть не забыл: во время разговора с пожилой женщиной возле церкви старушки, что профессиональной милостыней занимались, уж очень странно смотрели в нашу сторону, будто не мирную беседу наблюдали, а цирковое представление или сцены из реалити-шоу. Когда же я пусть и пожилой, но даме, любезно подал руку, чтобы проводить до дома, то старушки дружно перекрестясь, шустро забежали в церковь. Я даже мельком окинул себя взглядом: все ли с одеждой в порядке, может, где пуговка расстегнулась.
 
 *********
 
 На Ленинском проспекте, центральной улице города, старушка жила в одном из домов старого фонда, еще до революционной постройки, где и потолки трехметровые, и дверные проемы, и окна, да и сами квадраты нестандартные. На предложение зайти на чай я согласился. И пить к тому времени хотелось - утомился рысью нестись за бабушкой, но главной причиной было - любопытство.

Попав в квартиру, я вначале подумал, что оказался в музее какого-нибудь купца ХIХ века. Старинная мебель и ковры ручной работы, холсты картин с пейзажами и портретами в резных рамах из ценных пород древесины, позолоченные и посеребренные иконы - именно такие ассоциации у меня вызвали. Но вместе с тем в квартире не ощущалось затхлости  или нафталина – сопутствующих музею старины запахов.

Пока я рассматривал убранство квартиры, Варвара Петровна, так звали пожилую даму, заварила чай. Пить чай мы уселись за круглый стол из красного дерева в «залу», именно так Варвара Петрова назвала самую большую комнату в трехкомнатной квартире.

Варвара Петровна оказалась вдовой православного отца Василия, который уже семь лет, как покинул сей бренный мир, перебравшись в Царство Небесное, куда ж еще отцу православному идти.

И чай, и домашнее печенье, и мед с предгорья Алтая оказались великолепными по своим вкусовым качествам. Разговор у нас получился долгий, и чай еще не раз приходилось заваривать. Но не о кулинарных способностях Варвары Петровны или музейных экспонатах, хранившихся в квартире, поведаю далее. Много нового и интересного я узнал, за что безгранично благодарен Варваре Петровне.

 - А, знаешь ли, Саша, как переводится на русский язык слово крещение? – спросила меня Варвара Петровна.

  - Наверное, крещение произошло от слова крест, - предположил я, - крещение – крестить – крест. – Ничего другого в голову не пришло.

  - «Крещение» - это перевод греческого слова «баптизма». Обозначает погружение, обливание, омовение, окропление.

 - Получается, что баптизм произошел от крещения, от слова «баптизма». Не знал. - До этого я наивно полагал, что баптизм – это какая-то полулегальная секта, которая пытается заманить в свои сети новых членов для изымания у них каких-то материальных благ и ценностей, как минимум десятины всего. Оказалось, что в названии не содержится ничего страшного, скорее наоборот.

  - Баптизм – одно из направлений протестантизма. Протестанты полагают, - продолжила мое просвещение Варвара Петровна, - что крещение должно быть сознательным, осознанным. Происходить тогда, когда человек созрел для этого важного момента в жизни каждого человека, добровольно осознал это. У протестантов нет такой резкой грани между священнослужителями и прихожанами, как в православии и католичестве. Они отрицают посредническую роль церкви и духовенства между верующими и Богом. Для них духовенство – прежде всего помощники, первые среди равных, и оно выборное. Протестанты считают себя самодостаточными в принятии решений: у меня в руках Библия такая же, как у Папы Римского, поэтому никто не имеет каких-то привилегий в ее толковании, - примерно так они рассуждают. – Спасение для протестанта в его личной вере. Они считают, что способностью общаться с богом наделены все христиане без исключения, а не только духовенство.

  - Не могу с этим не согласиться, - пожимая плечами, произнес я. – Разве не так должно быть? Мне кажется, что нашему православному духовенству стоит перенять этот прогрессивный опыт.

 - А им это надо?

  - Не знаю. Если бы надо было, то давно бы переняли.

  - Вот видишь, Саша, сам и ответил.

 - Ответить-то ответил, но при этом лишь запутался окончательно. Я считал православие наиболее правой - православной верой, среди всех христианских направлений. Получается, что не все так и право в православии.

  - Если православные крестятся справа налево, славят Бога справа налево, то от этого православие не становится более правым или левым.

  - Я не думал, что в этом главное отличие. – Я вдруг неожиданно вспомнил момент из прочитанной в детстве книги, как комсомолка, выполняя задание подполья, провалила задание, перекрестившись в церкви не так, как это делали прихожане.

  - Такое разъяснение я однажды услышала от православного священнослужителя. Но отличия не только в этом. Отличий хватает. Православие в основном сохранило христианские догмы, утвержденные более полутора тысячи лет назад до разделения церквей. Католицизм не отрицает старые догмы, но постоянно добавляет новые, являясь между тем настоящей империей с непогрешимым императором Папой, наместником Бога на земле, во главе и централизованной вертикалью власти. Протестантизм отменил все существующие церковные догмы и установил одну: каждый человек имеет непосредственную связь с Богом и от него получает благодать, минуя посредников в лице церквей и духовенства.

  - Хоть я и стал сегодня православным христианином, но догма протестантизма мне ближе. Я думаю, что каждый христианин имеет непосредственную связь с богом. Каждый может достучаться до бога, услышать бога.

  - Каждый христианин?

  - Каждый.

  - И только христианин? – Своими вопросами Варвара Петровна подталкивала меня, заставляла живей думать.

 - Думаю, что каждый человек, - после сложных логических шагов и умозаключений, происходивших в моей черепной коробке, сказал я.

  - Саша, человек может верить в любого бога, если сущностью того бога является Любовь, Свет, Радость. И не обязательно в бога, человек может быть и атеистом, и верить в идеалы, природу, вселенский разум, которые есть Любовь, Свет, Радость. Каждый такой человек имеет не только непосредственную связь с Богом, но и возможность общаться с ним.

  - Истинную веру можно назвать разными словами, но она одна, - подытожил я слова Варвары Петровны, чтобы не оставаться статистом. - Но вера вместо того, чтобы объединять людей в единый народ Земли с одними идеалами: любви, света и радости, разъединяет по религиям, концессиям, кланам, - к тому времени я пообвыкся к новой обстановке, и попытался запустить логику в привычный для себя режим. – Но сама по себе вера не может объединять, как впрочем, и разъединять. Вера – лишь инструмент. А вот в чьих руках оказывается инструмент, тот играет музыку. Получается, что инструменты находятся не в тех руках. – Было у меня желание назвать «веру» не инструментом, а пушкой, но в разговоре с женщиной слово «пушка» могло грубо прозвучать.

  - Саша, давай немножко шире посмотрим: в чьих руках находится музыкант, тот заказывает музыку, - улыбнулась Варвара Петровна.

Мне показалось, что за время беседы со мной Варвара Петровна сумела под меня подстроиться: и слова она подбирала те, которые я чаще всего использую, и стиль изложения, и выводов вполне совпадал с моим. Это не затрудняло беседу, скорее – наоборот. Но чтобы так вести себя в беседе с незнакомым собеседником надо быть искушенным мастером ведения переговоров и бесед. Я ведь не пытался разговаривать с Варварой Петровной на ее истинном языке, да я его и не узнал, кроме случайно услышанного «залу». Но над этим я задумался позже, тогда же был азартно увлечен интересной беседой, желанием узнать больше, поэтому спросил:
  - А хозяин музыкантов у нас кто?

  - Не забыл на кого ты сегодня в церкви дул и плевал?

  - На дьявола или сатану, кажется. Символически. При обряде, - уточнил я. – Это же не всерьез. Мистический герой, народный эпос и все такое...

 - Не более мистический, чем я, - в очередной раз улыбнулась Варвара Петровна, мне показалось, что вовсе не старая она, и глаза у нее совершенно живые, яркие, не поблекшие от прожитых лет. – Но давай про него не будем. Отец Василий, царство ему небесное, не любил, когда я про «мистических» персонажей начинала заговаривать дома за чашечкой чая. Вкус чая от этого меняется не в лучшую сторону, да и у других продуктов тоже. Отца Василия портрет вон на стене висит, а я его незримое присутствие ощущаю рядом. И упрек. Молчаливый. Одними глазами. Думаю, что про «хозяина музыкантов» ты и без меня еще многое узнаешь. - Последним словам Варвары Петровны я тогда не придал особого значения, а переключился на «музыкантов»:

  - Если про мистического персонажа за столом разговаривать нельзя, то расскажите: кто те «музыканты», и что за «музыку» они играют?

  - Да и про «музыкантов» рассказывать особо нечего. Когда в человеческих отношениях появляется обман, ложь, мошенничество, предательство, измена, равнодушие, зависть, злость, спекуляция, грабеж, разбой, кровь, убийства, какая-либо избранность одного над другим, то в это время льется та «музыка», а провозглашающие себя избранными, и есть те самые «музыканты».

  - Так теперь и телевизор не стоит включать! – пошутил я, как оказалось зря.

  - Да, по телевизору часто та музыка «льется», да и «музыканты» те мелькают с утра до ночи и с ночи до утра чуть ли не на всех каналах сразу. Мы с Сашей, с отцом Василием, полностью от телевизора не отказывались, иногда фильмы доперестроечные смотрели, спектакли, балет, «Голубой огонек» на Новый год. А вот в последнее время чуть ли не сплошь чужая музыка «льется» с голубых экранов.

 - Мне сегодня в церкви довелось видеть алтарь, так к нему только избранных церковных служителей допускают. Не является ли то место тем местом, где льется музыка того? - Язык у меня противился назвать алтарь местом музыки дьявола, да и отца Михаила лишний раз тревожить не хотелось, кто его знает, может и правда Варвара Петровна ощущала его духовное присутствие, в мире ведь столько еще не познанного.

  - Алтарь им и придуман был. Задолго до появления христианства. Алтарь задумывался им как место жертвоприношений. Богу жертвы человеческие или жертвы животных от людей никогда не нужны были. Не для того живой мир Бог создавал! Хозяин «музыкантов» питался энергией, скапливающейся в жертвеннике, энергией жертвоприношений, энергией крови, энергией страха. В крови живых существ, особенно человека, сосредоточена немалая жизненная энергия. Если пользоваться современным языком, то жертвенник выступал и аккумулятором, и передатчиком энергии.
 
  - Получается, что для «хозяина музыкантов» «музыка» та есть не что иное, как еда, энергия, за счет которой он существует. Он питается энергией страха, обмана, предательства, убийства, - негромко произнес я.

 - В сущем мире даже ему нужна энергия. Своей энергии у него нет. Существовать он может только за счет энергии других. Его сущность – вампиризм.

 - Энергетический? – на всякий случай решил уточнить я, чтобы отсечь возникшую в голове ассоциацию с графом Дракулой и желание запостись впрок осиновыми колами, амулетами, связками с чесноком и емкостями со святой водой.

  - Энергетический, - буквально на секунду успокоила меня Варвара Петровна, произнеся далее: - Но среди его «музыкантов» были и те, кто не гнушался материального вампиризма: пил настоящую кровь.

  - Даже так?! Я думал, что вампиры настоящие только в мифах были.
 
  - Нет ни одного мифического персонажа, у которого в жизни не было бы прототипа.

  - Варвара Петровна, вы это всерьез?

  - Пока мы о весьма серьезных вещах говорим. – Женщина посмотрела на меня так, что и без слов было понятно: все всерьез.

  - Да, - согласился я. - А откуда вы все это знаете? – Вопрос я задал, не потому, что усомнился в верности слов хозяйки, интуиция и даже логика подсказывали, что Варвара Петровна говорит чистую правду, хотелось узнать и об источнике ее знаний.

 - Прежде чем я стала матушкой, а муж мой, в миру тезка твой – Александр, отцом Василием, за плечами у каждого из нас было по двадцать лет службы в советской науке в Новосибирске, в Академгородке, три диссертации на двоих, десяток монографий и научных рефератов. В конце семидесятых годов уже имелись твердые научные доказательства существования Бога, единого Творца не только на Земле, но и во Вселенной. Думаю, что появились они значительно раньше. И не только в СССР. Но вся информация по Богу и в наши дни остается закрытой информацией. Информацией для избранных мира сего. Мы с тобой уже говорили, где избранность, там и его «музыканты».

  У отца Василия в Новосибирске в Духовной семинарии друг преподавал, он и помог быстрее пройти необходимое духовное обучение и посвящение. Да и с переводом в Барнаул, с миссионерством, тоже помог. Барнаульской епархии тогда еще не было на Алтае, только начиналось восстановление старых храмов и строительство новых, имелся и спрос на священнослужителей. Так мы и оказались на Алтае. Решение мы принимали вместе и ни дня об этом не жалели. Отец Василий всю оставшуюся жизнь отдал служению Богу и помощи людям. Не раз ему приходилось сталкиваться на Алтае и с оборотнями, и с колдунами, и вампирами, и прочей бесовщиной. Но помимо всего, оставался он и ученым. Изучал он затронутую нами тему всерьез. Поэтому и не хотел дома о «хозяине музыкантов» разговаривать, чтобы не портить энергетику вокруг. В церкви – другое дело. В церкви темная энергетика надолго не задерживается: очищение идет постоянно.

 Насчет алтаря в православной церкви. Не является он передатчиком энергии для «хозяина музыкантов», фактически ничего общего с жертвенниками не имеет, хотя первоначально и задумывался как жертвенник – по аналогии. А то, что в церкви есть избранные, то - правда. Да и отец Василий понимал, что все люди равны перед богом. И не считал себя избранным, а лишь более ответственным за все, что происходит с людьми. И не хорошие люди среди священнослужителей попадаются – то же правда. Но некоторая темнота, которая бывает в церкви, в том числе и от людей в рясах, не заслоняет свет, идущий от церкви, не лишает церкви ее предназначения – способствовать связи человека с Богом, укреплять веру в Бога. Но реформа в Православной церкви назрела, как в форме, так и в содержании. Единственной вечной догмой может быть только любовь.

 - А что, на Алтае и сейчас есть нечисть, с которой отцу Василию приходилось сталкиваться, - вампиры, оборотни? – полюбопытствовал я, ведь одно дело читать или фильмы про это смотреть, и совсем другое, когда это есть в существующей реальности рядом с тобой. От родной бабушки я, конечно, слышал много историй про оборотней и колдунов, про то, как мой прадед Михей, будучи церковным диаконом, изгонял разных бесов и препятствовал колдунам чинить беспредел, но то, когда было: в первой половине прошлого века, и воспринимались те истории, как сказки.

  - Где-то, наверное, и осталась. Но не интересны стали «хозяину музыкантов» подобные способы получения энергии, через устаревших «музыкантов».

  - У него появились новые источники энергии?

 - Источники остались прежние – люди, а вот способы получения и передачи кардинально изменились. Не нужны ему теперь жертвенники, вампиры, колдуны и оборотни. Теперь он получает энергию в десятки, сотни раз больше, чем прежде.

 - Это что за способы? – Если то, о чем мы с Варварой Петровной говорили до этого, можно было в той или иной мере почерпать из других источников, то о том, что дьявол получил новый способ добычи энергии, я не слышал даже вскользь.

  - Вначале он стал получать энергию через телевизоры. Телевизор не только приемное устройство, как может показаться, но и передающее. Все отрицательные эмоции: страх, ужас, зависть, вожделение, мысленное убийство – особый вид человеческой энергии, он стал улавливать через телевизоры и антенны. Его же «музыканты» делают все, чтобы с экранов телевизора лилось то, что вызывает у телезрителей желанные «хозяину музыкантов» эмоции – темные энергии.

 Но в десятки раз больше энергии он стал получать, когда его «музыкантам» удалось усадить чуть ли не всех детей мира за компьютеры, и дети стали убивать, виртуально убивать, в компьютерные игрушки. Темные энергии одинаково выделяются от любых видов убийств: реальных, мысленных, виртуальных. А когда убийцами становятся дети, то темной энергии выделяется в разы больше. И неважно с кем воюют и кого убивают дети: монстров, террористов, полицейских, зверьков, инопланетян, мирных граждан. Нарушается одна из основополагающих заповедей жизни людей на земле: не убивать.

Миллионы людей через тысячи аморальных сайтов ежедневно отправляют ему столько энергии, что земля погрузилась в полнейший мрак. Ему с помощью «музыкантов» удалось создать вокруг земли самую настоящую виртуальную паутину, которая «высасывает» из людей все живое. Цель у него одна: превратить людей в нелюдей, превратить в доноров, дающих ему необходимый корм – темные энергии.

  - Но ведь телевидение, компьютер, Интернет изобретались из благих намерений: соединять людей, объединить! – эмоционально выдал я, мысленно представив перед тем «страшного паука», сосущего через паутину энергию Земли, превращая ее в серый безжизненный шар, б-р-р-р, мурашки по телу побежали!!!

  - Он никогда творцом не был. Он использует творения в своих целях, извращая их. Это касается и телевидения, и Интернет.

  - Это ж что ж получается: чтобы остановить дьявола, надо вырубить свет, чтобы телевизоры и компьютеры не работали?! – предложил я радикальное решение проблемы.

- Вот только вряд ли это поможет, ведь виртуальные отношения могут стать реальными, и тогда оборотни, вампиры, колдуны, войны и насилие накроют землю с новой силой.

 - Так что, нет способа остановить дьявола?! Нет сил, которые могут остановить дьявола?! – позабыв про отца Василия, я называл вещи своими именами.

  - Вера, крещение, путь человека к Богу очищают человека от темных энергий, лишают дьявола пищи. Как только на Земле не останется для него пищи, так он сбежит в поисках других источников и миров.

  Само по себе телевидение и Интернет не являются злом, не являются пищей для сатаны. Не Интернет устанавливает правила поведения и мораль, а люди. Телевизионные передачи делают люди, люди же делают и компьютерные игрушки, и сайты. Люди смотрят телевизор, играют в игрушки, посещают сайты. Именно от людей зависит качество передач, игрушек, сайтов, от их желания, воспитания, нравственности, человечности зависит, что смотреть, а что не смотреть, что читать, а что не читать, во что играть, а во что не играть, как и с кем общаться.

  Остановить дьявола могут только люди, для этого им надо стать людьми. Способ один – научиться людям любить друг друга, научиться уважать друг друга, научиться помогать друг другу. И не останется тогда на земле места сатане, ибо его место – это грязь, энергетическая грязь, которая остается от жизнедеятельности человека. Ну, да хватит нам про него. Того и смотри отец Василий материализуется.

 Я непроизвольно перевел взгляд на картину, где был запечатлен отец Василий в саду или на даче возле цветущей яблони. Мне показалось, что картина шевельнулась. Но дальнейшей материализации, слава Богу, не последовало.

  - Саша, мы, кажется, начали разговаривать про крещение и отвлеклись. – Варвара Петровна оторвала меня от напряженного всматривания в полотно. – А какие виды крещения ты знаешь?

 - А крещения бывают разные? – Своим вопросом я ответил, что о видах крещения немного знаю.

  - Есть крещение, к примеру, в Моисея. В того Моисея, который вывел еврейский народ из Египта и провел по дну Черного мора, а позже водил его для очищения по пустыне сорок лет.

Есть крещение Иоаново. В священном писании описывается, как Иоанн Креститель крестил людей. Он обличал человека в грехе, призывал его к покаянию, а затем погружал воду.

 Есть крещение в Иисуса Христа. Иисус Христос был крещен в Иордане Иоанном Крестителем. Но то не было законченным актом, а лишь началом Крещения. Для Иисуса Христа Крещение закончилось вознесением в Царство Небесное. Крещение для Иисуса было выбором Пути, по которому он решил осознанно пройти по Земле. Иисусу тогда было тридцать лет, и он уже знал, что предстоит ему испытать и через что пройти. Крещение в Иисуса Христа – это осознанный выбор своего жизненного пути.

 Есть крещение в пророка Мухаммеда – вера в единого Бога и следование заветам, данным мусульманам через пророка Мухаммеда.

  - Разве в исламе может быть крещение?

  - Крещение есть в любом вероисповедании, если вера несет Свет, Любовь и Радость.

Есть крещение Духом Святым. Иисус говорил ученикам своим: «Иоанн крестил водой, а вы будете крещены Духом Святым». До вознесения Иисуса Христа его ученики сомневались не в нем, а в себе. Когда же в них зашел Дух Небесный, то обрели они силы, данные свыше.
 
 Людей, крещенных Духом Небесным, обычно называют святыми людьми. Людьми, наделенными необычными возможностями от Бога. В православной русской традиции наиболее чтимыми святыми являются Николай Чудотворец, Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Александр Невский, князь Владимир. У других народов есть свои почитаемые святые. Всех их объединяет одно – крещение Святым Духом.

 Крещение – это вступление на Путь, который ведет к Богу, это не только вера в Бога, но и следование дорогой, указанной Богом.

 - А как же быть с церковной процедурой Таинства Крещения, священники ведь говорят, что без соблюдения формы, таинства, не может быть крещения.

 - Чтобы ощутить себя вступившим на Путь Крещения, можно пойти в церковь и пройти предложенную церковью процедуру крещения. Можно никуда не ходить, если веруешь в Бога и собираешься пройти свой Путь, указанный Христом Спасителем или другим Пророком. В данном случае важна не форма, а содержание.

 Без прохождения церковной процедуры крещения человек не будет крещенным в Церковь, но можете быть крещенным в Иисуса Христа.

  Можно каждый день погружаться в воды Иордана, верить в существования Бога, днями и ночами читать Священное Писание, причащаться и исповедоваться, но никого не любить, и крещение не наступит до тех пор, пока человек не впустит в свое сердце Святой Дух – Любовь.

 Соблюдение ритуалов церковного крещения - погружения, окропления, помазания и т.д. способствует энергетическому очищению человека. Читаемые при Крещении молитвы, песнопение, энергетика церкви и икон благотворно действует на очищение души, разума, тела и кроме пользы ничего плохого человеку принести не могут. Вполне полезно начать свое Крещение с крещения в церкви, если позволяют средства. Свое Крещение ты начал с крещения в церкви, но это лишь начало Крещения, начало нового пути, к подступам которого ты шел почти сорок лет.

- Получается, что прошедшие годы я прожил зря?

  - Прошедшие годы были потрачены тобой на осознание всего одного опыта: на распознание одного от другого.

  - Чего от чего? – попросил уточнить я.

  - Света от тьмы, любви от ненависти, радости от горя, счастья от несчастия, добра от зла. Ты стоишь сейчас на пороге Пути, а путь тебя еще только предстоит пройти. – Немножко обидно было осознавать, что к сорока годам я добрался только до порога и путь еще не начал, ладно бы было лет двадцать. - Между Крещением и прохождением осознанного Пути к Богу можно поставить знак равенства. И не важно, под какой вывеской или без нее двигаться к Богу. Дорог к Богу много, а Бог един для всех.

 - Варвара Петровна, если позволите, то у меня есть еще несколько вопросов: многие говорят, что находясь в церкви испытывают благодать, почему? Хотелось бы узнать о святой воде, которая имеется в каждой церкви. Ну и про 19 января – День Крещения, что в этот день происходит.

- В обыденной жизни, полной суеты и проблем, человек скрывает, прячет Бога от себя, близких, друзей, запирает его в сердце своем. В церкви человек снимает с сердца замки и запоры, и если и не открывает двери для Бога настежь, то приоткрывает щелку. Благодать в церкви ощущается от того, что человек открыт для общения с Богом. Через молитву общение и происходит. Человек, который не прячет, не закрывает Бога от себя, может с ним общаться не только в церкви, а дома, в метро, в трамвае, в автомобиле, на пробежке, в тренажерном зале, сидя возле горящего огня или у воды.

Церковная вода считается святой водой, потому что вода впитывает в себя информацию, мощную позитивную энергию, исходящую при общении людей, в том числе и священнослужителей, с Богом.

Что происходит 19 января?
 В этот день местом для общения с Богом, там, где открываются замки, выступают не только церкви, но и многочисленные водоемы земли, тысячи водоемов. В этот день общение с Богом происходит и в церквях, и на реках, и на озерах. А количество людей, открывающих свои сердца Богу, достигает десятков миллионов человек. В этот день вода получает такой мощный заряд от людей, что становится воистину святой и лечебной.

 Если бы вера в людях была сильна каждый день, а не раз в году, то вода на Земле была бы святой и целебной всегда.

Кстати, святой и лечебной вода становится и летом, на праздник Иван-Купала. На языческий праздник. Но не за счет молитв, крестных ходов, а за счет детского смеха и веселья, который льется нескончаемым потоком возле воды и вместе с водой. Многие детские сердца еще не закрылись на замки, поэтому, когда смеются дети, то вместе с ними улыбается Бог. Где льется детский смех, там есть дом Бога на Земле.

 Если 19 января или 7 июля имеется возможность окунуться в естественном водоеме, то этой возможностью надо воспользоваться, чтобы живительной божественной энергией очистить душу и тело. И не надо бояться заболеть: в эти дни вода обладает удивительными качествами.
 
Если вера в людях была бы сильна, если бы человеческая любовь и радость лились из сердец нескончаемым потоком, то Крещение земли происходило бы постоянно, ежедневно, ежесекундно. И вода, и земля, и люди стали бы святыми, подобно тому, как все на Небе является святым...


                *********
 
 Квартиру Варвары Петровны я покидал с некоторым сожалением и с огромной благодарностью к хозяйке за оказанное гостеприимство и преподнесенный урок. Услышал я от нее и ответ на не заданный Монаху Даниилу вопрос.

Мне не раз приходилось слышать выражение, что когда ученик готов, то в жизни обязательно появляется учитель, в тот раз я убедился в истинности этих слов.

 
  *********
 
Перед 7 ноября я перебрался жить в Краевую столицу и в праздничный день решил навести Варвару Петровну: поздравить и задать кучу вопросов, скопившихся к тому времени у меня.

Торт к чаю купил, коробку конфет, как полагается, когда в гости к добрым людям идешь. Дом и квартиру я хорошо запомнил, и перепутать не мог. Поднялся я на второй этаж, позвонил. Дверь открыла незнакомая мне женщина лет пятидесяти, не имевшая и отдаленного сходства с Варварой Петровной.

Я поинтересовался: не могу ли увидеть хозяйку, Варвару Петровну. Женщина расстроила ответом, что здесь такая не живет. Тогда я принялся объяснять, что четыре месяца тому назад был у Варвары Петровны в гостях, в этой самой квартире. Женщина смотрела на меня, мягко скажем, как на человека со странностями. Но надо отдать ей должное: дверь передо мной не захлопнула, милицию и скорую неотложную помощь не вызвала, а спокойно пояснила, что живет в этой квартире вместе с мужем уже четвертый год и никакой Варвары Петровны не знает и никогда не знала. А четыре месяца назад они всей семьей отдыхали на море Черном, а квартира находилось под охраной. На мое счастье на лестничную площадку вышла соседка из квартиры напротив.

 - Вы Варвару Петровну ищите? - спросила она.

  Я мотнул головой.

  - Хорошие соседи были, душевные, - растрогано замотала головой соседка.

  Я удивленно переспросил:
 - Как были?

 - Отец-то Василий годов как семь назад помер. А Варвара Петровна недолго одна жила. Почитай через полгода за отцом Василием ушла. Померла, значит. Хорошие люди были, Царство им небесное. Безотказные. Сердечные, - пояснила соседка. – А квартиру дети их через полгода продали. Они все в столицах живут. Зачем им квартира в Сибири. Вот и продали. А новые хозяева года через три за границу уехали, а квартиру вот Петровым продали.

Мне ничего не оставалось, как покинуть тот дом ни с чем. Хотя почему ни с чем: к куче имевшихся вопросов добавилась еще одна. А торт и конфеты я женщинам отдал, чтоб помянули отца Василия и матушку Варвару Петровну.
 

               
  Глава 4

                Как пес на веревочке


От Варвары Петровны я вышел около 17 часов вечера. Фактически же вечером еще и не пахло: солнце ярко светило, а дневная жара достигла своего апогея. Но зноя не ощущалось. Низкая влажность для Алтая – обычное дело для региона, находящегося в сердцевине материка вдалеке от морей и океанов. Легкий ветерок в лицо завершал композицию под названием комфортная погода.

Комфортная же погода становится для нас синонимом комфортной жизни при наличии других не менее важных составляющих.

Во дворе на детской площадке в песочнице играли маленькие дети. Радостный смех, летевший во все стороны, красноречивей других слов говорил, что детишкам хорошо и комфортно. И солнце, и тепло, и ветерок явно им были в радость.

Да и трем молодым симпатичным мамам в легких воздушных платьях, подолы которых то и дело пытался приподнять озорной ветерок, скорее всего тоже было комфортно: они весело обсуждали свои маленькие женские секреты, не политику же, периодически посматривая в сторону своих чумазых ангелочков.

 Возле углового подъезда на лавочке сидела старушка-долгожительница, ровесница Октябрьской революции. В валенках и пуховой шали, с палкой для упора в руках ей тоже было комфортно греть косточки на солнышке, вспоминая дела далеких дней.

В тени вяза за столиком в нескольких метрах от электро-щитовой приметил я трех мужиков, попивавших пиво. Им тоже было хорошо и вполне комфортно. Вот они-то, скорее всего о политике говорили или о том, где взять еще денег, или кого отправить за пивом, что в итоге опять должно было привести к разговору о политике. У нас ведь все мужики в политике и футболе разбираются. Одного мужика я признал. Не так давно встречался с ним возле церкви. Вот только на этот раз не возникло у меня желания подойти и дать еще денег, в которых тот, безусловно, нуждался для продления ощущения комфортности. Наверное, и вправду, нахождение возле церкви располагает к проявлению милосердия.

А вот недавно воздвигнутая коммунальными службами на деньги собственников близлежащего жилья спортивная площадка пустовала. На двух турниках и брусьях из металлических труб те места, которые обычно шлифуются до блеска руками, покрылись ржавчиной. Не ступала на них пока что рука человеческая. А вот по ограждению спортивной площадки не только руки, но и ноги прошлись: металлическая сетка в нескольких местах была варварски разорвана. Не лучше обошлись и с баскетбольным кольцом: какой-то местный «илья-муромец» скрутил его так, что попасть в него теперь можно было разве теннисным мячом.

«Где дети, где подростки, где молодежь? Почему им не комфортно на спортивной площадке?» – задался я вопросом.

В детстве все свободное время я проводил именно на спортивных площадках. Что изменилось с той поры? Да, много чего изменилось. Главное изменение – в жизнь детей ворвался компьютер и Интернет. Занятия спортом и игры нынче стали виртуальными. Того и гляди – вся жизнь скоро превратится в виртуальное зрелище и общение.

Не скрою, у меня тогда возникло желание зайти в элеткро-щитовую и перерубить силовой кабель, чтобы дети, подростки и молодежь оторвали свои пятые точки от стульев, пальцы от клавиатур, джойстиков, мышек и дружно вышли на улицу получать радость от живого общения, от занятий спортом, от солнца, от безоблачного неба. Но вспомнив слова Варвары Петровны, что одним отключением света проблему не решить, отказался от радикального пути.


                *********

Выбрав направление движения по городу так, чтобы ветерок обдувал лицо для большей комфортности, отправился я на поиски источника ветра ли, счастья ли или пути, который предстояло преодолеть.

Я не задумывался, куда иду, а шел прямиком на ветер. Во время движения пытался переварить информацию, полученную от Варвары Петровны, от монаха Даниила. Задуматься было над чем. Чем больше я думал, тем больше склонялся к тому, что Бог действительно есть. Мне даже несколько раз удалось приоткрыть дверь в своем сердце и реально почувствовать благодать,  почувствовать присутствие Бога. Словами такие чувства сложно передать, можно лишь сравнить: когда после долгой разлуки вспоминаешь о маме, то сразу ощущаешь, как нежный комочек ее заботы и любви касается тебя, согревает, придает уверенности, защищает в трудную минуту. В любую секунду это состояние можно испытать, для этого достаточно вспомнить нежные мамины руки, голос, образ, посмотреть на фотографию с ее изображением. Нечто подобное я испытывал, когда пытался впускать Бога в свое сердце.

Ощущение возникавшей благодати длилось считанные секунды. Более всего, наверное, я был похож тогда на слепого котенка, пытавшегося научиться открывать глаза и видеть свет, или спящего человека, просыпавшегося на мгновения от звука музыки за стеной и вновь засыпавшего. Вот только мгновения благодати в отличие от  ночных просыпаний  и самого сна не забываются. Хотя, многие свои ночные сны я помню. Сны снятся мне каждую ночь. Мне не всегда удается контролировать сон, изменять сюжет или действия, а вот думать во сне научился. Именно во сне мне пришла мысль, что дневная, реальная жизнь, не многим отличается от ночного сна, и что она может быть тоже сном для другого уровня восприятия. Как одна матрешка в другой, а та в третьей. Вот только не додумал, в какой матрешке проходит реальная жизнь, в какой – жизнь во сне, а  в какой находится главный центр управления матрешками.
 
 Попадая в лабиринт матрешки, человек пытается отыскать свой путь, чтобы перейти на следующий уровень. Но не всегда получается это сделать. Кому-то надоедает постная каша, и он решает остаться в тупике, где всегда есть коньячок под шашлычок - вкусно очень, или в избытке сало с горилкой, или конфеты да мармелад, или вяленая вобла с живым холодненьким пивком. Кто-то устает карабкаться вверх, сбивая ногти в кровь, и выбирает тупичок, где нет гор, а все ровно и гладко. Кто-то устает плыть против течения, когда волны и ветер в лицо, и выбирает  тупичок со штилем и горящим камином. Кто-то устает от морозов и снежных ураганов и остается там, где безоблачно круглый год, где прекрасные песчаные пляжи, где тень и умиротворение дают пальмы, где купаться в теплых водах океана можно круглый год. Кому-то не хочется больше быть неизвестным непризнанным героем, и он остается в тупичке, где его готовы любить и обожествлять, целовать портреты и песок, по которому он ходит. Кто-то устает от поиска настоящей любви и женится по расчету или на первой встречной. А кто-то ест простую пищу, взбирается в гору, не обращая внимания на сломанные ногти, и делает это не за медали, чины или деньги, а чтобы увидеть, как всходит на востоке солнце, и восхититься в тысячный раз Миром. Или встретить на той вершине свою любовь, так как знает, что она взбирается с другой стороны.

Достичь желаемого и выдать достигнутый уютный тупик за желаемое – не одно и то же. Об этом я думал, бродя по городским улочкам и кварталам, осознавая, что несколько тупичков легко удержали меня до сорока лет в своих простеньких сетях от восхождения на свою гору.

                *********

Ориентир – дувший в лицо ветерок, и ноги, использовавшиеся как индивидуальное средство передвижения,  привели меня к зданию театра драмы. Ветерок продолжал дуть с прежней силой, а вот ноги выражали протест и идти дальше категорически отказывались, как бы говоря мне, что все: т-р-р, приехали, коечная остановка этого маршрута.

Отключившись от мыслей, я посмотрел на театральную афишу с расписанием репертуара. До окончания сезона оставалась неделя. Премьеры местного театра драмы последовать должны не ранее осени, а гастрольные выступления Кемеровского театра  драмы -  лишь через две недели. Идти на что-то старое не хотелось. Театр я люблю, но смотреть одни и те же постановки не в моих правилах. Но я был приятно удивлен, что предлагаемый на сегодняшний вечер фарс-мажор в двух действиях Рэй Куни «Слишком женатый таксист» мне не доводилось ранее смотреть. Видимо премьеру пропустил по семейным обстоятельствам. Так что выражение: нет худа без добра можно было применить и в обратную сторону.

К хорошей погоде добавилась приятная новость, и я испытал вполне комфортное состояние в ожидании предстоящего спектакля, который для меня, по сути, являлся премьерным. Оставалось только купить билет, но я не расстраивался, что билетов в кассе не окажется. Не на премьеру проблем с билетом в партер не  должно было возникнуть, ведь опытному театралу гораздо дешевле купить билет на задворки, а попав в театральный зал, пересесть в полупустой партер, никто ведь не проверяет билеты при свободных местах.

Зайдя в вестибюль к театральной кассе,  увидел на стене рекламную афишу: «Потрясающая история из личной жизни простого лондонского таксиста по имени Джон Смит с уморительной и захватывающей интригой! Нашим мужчинам такое может присниться только в страшном сне… Представьте, что вы одновременно женаты  на двух очаровательных молодых леди, нежно вас любящих, и самое главное! – страстно вами любимых…»
Да, представить такое в наше время страшно! Чтобы у нас простой таксист смог прокормить две семьи, это скорее не фарс-мажор, а фантастический триллер с печальным концом для таксиста.

Но в Лондоне вполне возможно. Иная экономика. Иные доходы.  Иные нравы. Иная культура. Иная жизнь - одним словом. Не от плохой жизни в Лондоне наши олигархи бегут туда, как тараканы на сахар, и детишек своих в школы устраивают, да попутно лондонских таксистов работой обеспечивают.

Кассирша внимательно меня изучила, словно я, какая заезжая столичная знаменитость, сравнивая, такой ли я в жизни, как в кино, или на обложке глянцевого журнала. Хотя, с моей далеко не артистической внешностью, наверное, перепутала с преступником, находящимся в розыске. А если уж и сравнивала, то с фотографией на ориентировке, наклеенной где-нибудь перед глазами, с указанием: Будьте бдительны! Преступник своих жертв обычно в театре выбирает!

- Могу вам предложить только четвертый ряд партера, - как-то напряженно, волнуясь, предложила мне кассирша, отчего покраснела и вспотела.

«Что же она так волнуется, - подумал я. – Четвертый ряд партера – один из лучших: и артистов видно хорошо, и мимику, и едва уловимые жесты, и ушные перепонки напрягать не надо».

- Четвертый ряд вполне меня устроит. Мне один билет. Где-нибудь по центру, пожалуйста,  -  негромко и спокойно попросил я, стараясь ничем не напугать излишне взволнованную женщину.

И лишь когда кассирша подала в окошечко билет со сдачей от тысячной купюры, громко выдохнула, так, что отчетливо было слышно через стекло, словно гирю пудовую с плеч сбросила, и принялась небольшим вафельным полотенцем вспотевшее лицо вытирать, не обращая на меня уже никакого внимания, словно артист за кулисами после сыгранной сцены.

«Не на знаменитость, но и не на бандита», - так и не решив, на кого похож, подумал я.

До начала спектакля оставалась около часа, а до гостиницы -  не более десяти минут размеренного шага. Время позволяло, и я решил поменять свой походный гардероб: джинсы и футболку на брюки и рубашку, да и душ заодно принять. Театр у меня всегда  ассоциировался с торжественным мероприятием, с праздником.


                *********

До гостиничного номера я добрался без особых приключений. А вот в номере сразу почувствовал, что в мое отсутствие в нем побывали. Скорее даже – побывала. И вряд ли горничная. Может быть, в столицах горничные и могут позволить себя духи за полторы тысячи долларов, но только не у нас в провинции. Так уж получилось, что запах мне был знаком, и перепутать его с подделкой я не мог.

Каждый человек обладает стандартным набором органов чувств, но обычно какой-то менее развит, а какой-то больше. Нюх-то у меня и компенсировал некоторую глуховатость на одно ухо при весьма неплохом зрении на оба глаза.

Запах духов был тонок, изыскан и едва уловим. Но не для меня. Имея вещественное доказательство проникновения в номер перед своим носом, я не мог сформулировать мотив проникновения, ведь у каждого осмысленного действия есть мотив.

Корыстный мотив я отбрасывал сразу: вор с такими духами в номер с десятью квадратными метрами, включая в них совмещенный  душ с туалетом, проникать не станет. Наживы едва ли хватит на полфлакона духов. Как говорят – овчинка выделки не стоит. А вот что стоило выделки, я не находил.

Отбрасывал я и вариант случайного попадания. Люксов в этой стороне крыла не было.  Поверить в то, что кто-то перепутал гостиничное крыло, затем входную дверь, и  тут ко всему и ключи от номера совпали, сложно. К тому же постороннего свежего запаха алкоголя в номере не ощущалось. А посему я решил, что неизвестная, проникшая в номер, была трезва и действовала расчетливо. Причина?  С кем-то перепутали.  Возможно,  богатая ревнивая жена пыталась выследить мужа, который для конспирации прятался по дешевым номерам. В этом случае ей не надо иметь мастерство в открывании замков, а достаточно дать горничной тысячу рублей, и та сама дверь и откроет, и закроет, и в коридоре постоит.

Выстраивать новые версии, а затем принюхиваться к каждому углу в поисках подтверждающих улик, времени  у меня не было – в театр опоздать мог. Сняв с себя вещи, я взял из сумки туалетные принадлежности и направился в душ.

Обрадовало то, что не только холодная, но и горячая вода с хорошим напором побежала из крана. Наверное, в гостинице имелась своя бойлерная, и летнее отключение горячей воды в городе ее не касалось.

Постояв пару минут под горячими струями воды, плеснул на руку шампунь и намылил голову. И тут я почувствовал, что переходил за день под солнцем без головного убора:  голова закружилась, перед глазами поплыли разноцветные круги, и я стал оседать в чугунную ванную. Перед тем как отключиться самому или вовремя отключения, я случайно уронил руку на рычажок смесителя и перекрыл горячую воду.

Холодная вода быстро привела меня в чувство, но голова продолжала немного кружиться. Присев несколько раз, чтобы увеличить интенсивность кровообращения, и совершив пару наклонов в стороны, я убедился, что вполне транспортабелен и годен для похода в театр, после чего стал собираться.

Временная потеря сознания и предстоящее театральное зрелище как более актуальные для меня события вытеснили из головы мысли о проникновении в номер и о возможной злоумышленнице.

                *********

Наверное, нет в стране человека, который не знает крылатого выражения, что театр начитается с гардероба.

Зайдя в театральное фойе, я первым делом посмотрел на гардероб. Амбарный замок на решетке явно указывал на то, что гардероб по причине наступившего лета  временно не работает.

Незадача: театр начался с закрытого гардероба, подумал я. Но нас, русских этим не напугать, надо мы зонт, накидку, сумку, а то и полиэтиленовый пакет с продуктами с собой в зрительный зал возьмем! Зато потом в очереди стоять не надо. Насладился великим искусством и гуляй себе без задержек смело.

Те зрители, для которых театр, не просто театр, а часть сознательной жизни, медленно бродили вдоль стен с вывешенными на них фотографиями артистов театра, негромко обсуждая игру того или иного актера, вспоминая яркие эпизоды из прежних постановок.

Кто-то из зрителей читал программку, а затем отыскивал портрет артиста, который примет участие в сегодняшней постановке.

Кто-то вел задушевную беседу со старинным  знакомым, с которым, кажется, встречался исключительно в театре. Чаще  - это были женщины, но попадались и интеллигентного вида мужчины, рядом с которыми под руку стояли не менее интеллигентные дамы.

Для кого театр ассоциировался и с буфетом на втором этаже в спешке поедал холодные бутерброды, запивая теплым кофе или коньяком из одноразовых стаканчиков.

Есть я не хотел, а вот выпить горячий кофе был не прочь. Но отхлебнув едва теплый напиток с сомнительным запахом, оставил его на столике.

Просторное красивое театральное фойе с огромными люстрами, излучавшими много света, сияющий чистотой пол вступал в диссонанс с закрытым гардеробом и буфетом, где с термосов наливают остывший кофе в пластиковые стаканы. В театре должно быть все прекрасно, все красиво. Более красиво, чем даже в человеке, ведь человек идет в театр за красотой внешней и внутренней, чтобы потом спроецировать ее на себя.

Спускаясь с лестницы, я столкнулся еще с одной группой театралов – фантклубом из нескольких молодых поклонниц в возрасте от двадцати до тридцати. От остальных зрителей выделялись они не только тем, что в руках держали хиленькие букетики цветов, но и каким-то показным пренебрежением к другим зрителям, задирая головы к люстрам, считая себя не зрителями, а неотъемлемой частью театра, артистами параллельного представления. Когда основное представление заканчивается, и театральные артисты выходят на сцену, наступает кульминация для альтернативных актрис. Выходя на сцену с цветами, чтобы вручить их любимому артисту, они оказываются в центре внимания: на них смотрят с двух сторон: из зрительного зала и со сцены. Даже настоящие театральные артисты не могут испытать такого двухстороннего к себе внимания.

Несложно было выделить из зрителей семейные пары, недавно решившиеся приобщиться к высокой культуре. Женщины в таких парах проявляли лидерство и не отпускали своих супругов более локтя от себя, осознавая реальную опасность от возможных соперниц, которых здесь хоть пруд пруди. Если на футбол или хоккей своих супругов дамы отпускают со спокойной совестью, то после первого совместного посещения театра одного супруга в театр не пустят никогда. Инстинкт сохранения семьи в дамах высок, и в случае необходимости театром пожертвуют без угрызений совести. 

Меня, как не только фактически холостого мужчину, но и юридически холостого, более всего заинтересовала особая группа зрительниц. Состояла она из совсем молодых девушек, молодых женщин и просто женщин. Помимо любви к искусству все они были романтиками в душе и имели явные или скрытые надежды познакомиться с интересным мужчиной и возможно построить с ним крепкие или романтические отношения.

Вот только одиноких романтиков навскидку насчитал я человек пять-шесть. Это вместе со мной.

Если вдруг представительница тех самых романтических барышень читает данную повесть, то ей обязательно надо знать, что ходить надо на футбол и хоккей. Там не только настоящие мужчины играют, но и на трибунах болеют. А вот потом, можно вместе и в театр пойти, но дальше локтя от себя отпускать не стоит.

Если же повесть читает одинокий заядлый болельщик, в душе романтик,  то ему надо обязательно знать, что ходить надо не только на стадион, но и в театр. А вот потом можно вместе и на стадион, только дальше локтя от себя отпускать не стоит, уведут бриллиант, глазом не успеешь моргнуть.

                *********

«Зрителей в фойе скопилось как на настоящую премьеру – битком. Аншлаг не на премьере говорит только об одном: о качественной театральной постановке. Не зря пришел!» - сделал весьма радостный для себя вывод после прозвучавшего первого предупредительного звонка. Дожидаться последующих звонков я не стал, а пошел в зал. Удивительно, но в четвертом ряду партера все места были свободны. Так что уселся я в гордом одиночестве, заняв целый ряд, не особо сожалея, что меня не сжимают чьи-то тела, ведь тела могли быть и с неприятным запахом, а у меня обостренная  чувствительность к запахам.

Зрители прибывали. После второго звонка свободных мест в зале почти  не осталось. И это почти целиком затрагивало мой ряд. За несколько минут пребывания в четвертом ряду я успел переименовать его в свой. Избегали четвертого ряда даже зрители, пришедшие не по билету, а по контрамарке, дающей право занять свободные места в зрительном зале. Ложное чувство гордости постепенно стало смещать беспокойство: может сиденья в четвертом ряду бракованные, с торчащими из под обивки гвоздями, или вымазаны особой краской без запаха. Привстав, потрогал обивку, потер рукой: ничего подозрительного не обнаружил. Когда же стал  присаживаться, то мне опять стало не хорошо, закружилась голова, так что кресло подо мной оказалось как нельзя кстати. Вот бы посреди фойе грохнулся, вот бы переполох устроил.

Несколько секунд я сидел с закрытыми глазами. Когда же открыл, то мне тут же захотелось их закрыть, но не получалось. Со мной происходило что-то странное: вокруг меня сидели люди, но я видел только их расплывчатые силуэты, но отчетливо различал свечение, исходящие от них, - ауру. Некоторые ауры бы схожи по цвету, но не единого совпадения не обнаружил. Мне показались, что зрители - частички одной мозаики. Аура людей стала сливаться с соседними аурами, объединяться. Вскоре над театральным залом образовалась одна, почти цельная аура, в виде светящегося облака, разрывавшегося только в одном месте – над четвертым рядом партера. Огибая четвертый ряд, аура театра заняла все пространство сцены. И театр я теперь воспринимал не как неодушевленный объект социально-культурного назначения, а как сгусток живой энергии.

Вскоре после третьего звонка на сцену стали выходить артисты, но я их не видел, слышал только приглушенные голоса со сцены и ответный смех из зала. Энергия театра, аура театра, во время игры актеров переливалась разными цветами радуги, от красного до фиолетового, словно цветомузыка в такт музыке, и вибрировала, как морские волны во время прилива и отлива. Удивительное зрелище!

 Я оказался как бы на необитаемом острове, лишенном ауры Театра.
«Неужели Театр не принял меня в свой круг? Что со мной? Что не так?» - проносилось в моей воспаленной голове.


                *********

Тонкий, изысканный, едва уловимый запах дорогих французских духов унюхал я, и поводив носом перед собой, повернул голову направо – к источнику их распространения.

Молодая, стройная, шикарная девушка с распущенными до плеч темными волосами, одетая во все белое: легкие брючки и полупрозрачную блузу явно не китайского или турецкого ширпотреба медленно приближалась по проходу четвертого ряда партера в мою сторону.

Когда незнакомка села по правую руку от меня, я осознал, что наблюдал не ее силуэт, и не ее ауру, а такую, какая она есть в реальном мире, и обрадовался, что галлюцинации мои закончились. Посмотрел на сцену: обычная сцена, незамысловатые декорации, несколько знакомых по другим постановкам артистов талантливо воплощали идеи господина Рэй Куни и театрального режиссера. Обернулся назад: полный зал зрителей, весело реагирующих на игру.

Несколько минут я приходил в себя после непонятного приступа и не интересовался ничем и никем, тупо уставившись пустыми глазами на сцену. И из этого состояния меня вывел тонкий, изысканный и едва уловимый запах духов, и мое мужское эго проснулось. Не просто ведь так шикарная барышня с не раздражавшим запахом присела рядом со мной. Явно, что в этом что-то есть: определенный намек на продолжение отношений. Описывать разыгравшиеся в голове фантазии не буду, скажу лишь, что они имели место. Наверное, от тех самых фантазий мне стало нестерпимо жарко. Поколебавшись, я решил совершить совершенно бестактный поступок по отношению к очаровательной соседке: пересесть на одно кресло влево, чтобы жар не закончился потоотделением. Не эстетично могло получиться: потный дядя рядом с благоухающей барышней.

Но бестактный поступок совершить я не смог и вместо горячего потоотделения, струйка холодного пота скатилась по спине. Второй и третий раз я повторил попытку отклеиться от кресла, но кресло держало меня в своих объятиях крепко. Единственное логическое объяснение, которое находил, – какой-то хулиган намазал кресло клеем, который начинал действовать при определенной температуре. В лучшем случае мне предстояло дождаться перерыва, а худшем – окончания спектакля, чтобы вылезть их одежды. Не во время ведь  спектакля стриптиз устраивать.
 
Спасибо автору пьесы, режиссеру и артистам: спектакль оказался веселым, и вскоре я улыбался, местами переходя на смех. Иногда косился на соседку, но та целиком  была увлечена происходившим действием на сцене и весело смеялась там, где на самом деле было смешно, улыбалась, где было уместно улыбаться английскому юмору в алтайском исполнении. На меня барышня реагировала не более, чем на сиденье по ее правую руку.

Минуты за две до окончания первого действия барышня встала и медленно проследовала на выход. Я проводил ее глазами до выхода, безрезультатно пытаясь унюхать, куда она направилась.


                *********

Когда закрывающийся занавесь известил зрителей об окончании первого действия, я почувствовал, что ничто меня в кресле более не удерживает.

«Ну, не бывает клея с программным обеспечением, - подумал я и стал связывать временное заточение в кресле с фактом присутствия рядом с собой симпатичной барышни. – Что за странная особа? И запах этот… А не имеет ли она отношения к проникновению в гостиничный номер? От силы пять флаконов с такими духами отыщется в городе. Совпадения, конечно, возможны. Но маловероятны», - далее я решил действовать, а не размышлять, устремившись на поиски незнакомки.

До третьего звонка я искал девушку по всей доступной территории театра и на площади перед театром. Тщетно искал. Или она укрылась в дамской комнате, или в служебном помещении, или покинула театр, решил я.
Вернувшись в зрительный зал, свободных мест кроме четвертого ряда партера я  не обнаружил. Мне ничего не оставалась, как проследовать на свое место. Но присел я на всякий случай в другое кресло, в которое не удалось пересесть во время первого действия.

Спектакль возобновился. Буквально с первых секунд игра артистов увлекла зрителей: искрометный смех раздавался со всех сторон. Вот только я не смеялся, боковым зрением наблюдая, как ко мне приближалась барышня в белом. И присела она не куда-нибудь, а рядом. Могла она, конечно, и перепутать, если использовала меня в качестве ориентира, а не циферки на обивке кресел.

Немножко выждав, я решил проверить, не приклеился ли вновь. Ещё как приклеился! Вот только подумать по этому поводу не успел: невидимые руки обхватили мою голову и стали сдавливать, как при выборе арбуза на спелость, вскоре мне уже казалось, что голову мою поместили в тиски и сжимают, чтобы та треснула, как грецкий орех. Пока же не треснула я, мобилизовав резервы, стал в экстренном порядке вспоминать все, что известно о подобной чертовщине.

«Вий, Гоголь, Наталья Варлей, круг, молитва – именно такую цепочку выдала моя трещавшая по швам голова. - Круг я не прочерчу, нет мела, да и приклеен основательно. Молитвенника тоже нет. Из всех молитв только «Отче наш» и знаю. Но ведь еще не ночь?! Там ночью чертовщина происходила. – Когда же голова захрустела, принялся спасительно шептать: «Отче наш! Сущий на небесах. Да святится имя Твое…»
 
Повторив молитву десять раз или сто, и тиски, и боль сняло, как рукой. Я почувствовал себя необычайно легко и хорошо, что не осталось незамеченным барышней в белом. Впервые она повернулась в мою сторону, и, кажется, улыбнулась. Улыбку и глаз я не видел, какая-то пелена мешала, а вот подбородок и шею разглядел. Красивый подбородок. Красивая шея. Ничего демонического.

Освободив из плена голову при помощи молитвы, принялся я освобождать и тело. На этот раз после каждого прочтения «Отче наш» я загибал палец. После девятого прочтения мне удалось привстать. Виктория! Победа! – хотелось кричать. Наверное, так устроен мужчина, что даже малые победы важны для него. Победа дает уверенность в собственных силах. Ощущение силы – окрыляет, но, к сожалению, притупляет бдительность и делает  легкой добычей. 
               

                *********
 
Отклеить собственный зад, еще не значит отклеиться самому. Это я понял, когда «Слишком женатый таксист» приближался к логической развязке, а барышня в белом встала и пошла на выход. Увлекаемый неведомой силой, как пес на поводке, я направился за ней. Известная мне молитва не могла помочь, так как что-то сравнимое с гипнозом блокировало мозговую деятельность, и я не мог вспомнить ни одного слова из нее.

Барышня вышла из театра и пошла по известному только ей маршруту, я же в полусонном состоянии брел за ней, как безумный слепец за поводырем, как марионетка за кукловодом.

Сколько бы продлилось мое перемещение, куда, для чего и чем бы все это закончилось, не знаю, но нежданно-негаданно пришла помощь. Я остановился, как вкопанный, напротив художественного салона «Тюрина Гора». Сознание возвращалось.

 Барышня в белом, словно испугавшись чего-то, убегала. Быстро так убегала. Как настоящая бегунья. Перед тем как ей окончательно скрыться, она повернулась и помахала мне ручкой. То ли таким образом попрощалась со мной, то ли просигналила о желании новой встречи. У меня же такого желания не возникло.

Кто разрушил коварные девичьи планы, подумал я и осмотрелся по сторонам. Если существует обобщенный портрет профессора прошлого века, то определенно такой профессор не спеша приближался ко мне: лет семидесяти, среднего роста и сложения, с узенькой заостренной бородкой, с благородной проседью в волосах и очень умными, пронизывающими насквозь глазами, в старомодном сером костюме-тройке, белой рубашке, галстуке-бабочке и с тростью в руках.

Профессор остановился, смотрел меня с ног до головы, как экспонат какой, и только тогда произнес:
- Добрый вечер, молодой человек. Меня просили передать, что вам срочно надо позвонить маме. Я вижу, вы не местный. Повернете сейчас налево, пройдете прямо до Ленинского Проспекта. Через дорогу увидите Главпочтамт. Переговорный пункт работает круглосуточно. Только позвонить, молодой человек, надо обязательно. Маму надо беречь».

В ответ я смог сказать только одно слово:
- Спасибо. - На большее не хватило сил. В другой ситуации я постарался бы выяснить, кто попросил, откуда меня знает, кто он такой, кто та барышня в белом. Но язык еще слабо слушался просыпавшийся мозг, и к красноречию я явно был еще не готов.

Сделав несколько неуверенных шагов по направлению к Главпочтамту, я остановился. Задумался:
«Зачем звонить с автомата, когда можно сделать звонок с мобильного. - Обычно не заменимого телефона под рукой не оказалось: второй день я обходился без него, положив на хранение в сумку, хотелось побыть наедине со своими мыслями. - А телефона-то в сумке не было, когда переодевался. Зачем он ей понадобился? – Сомнений насчет того, кто проник в гостиничный номер, у меня уже не было, а вот зачем – не понимал. - Телефон большой материальной ценности не представляет. Разве возникнут некоторые неудобства: потребуется время восстановить записную книгу с номерами телефонов. Но не для этого же его забирать? А вот профессор, наверное, знает ответы на многие интересующие меня вопросы». – Я окончательно очнулся, развернулся и побежал за профессором.

Я понимал, что за минуту-другую профессор не мог далеко уйти, но не понимал, куда он подевался, словно сквозь землю провалился.

«Кого же профессор мне напоминает? Где я его видел? Глаза? Знакомые глаза… – И я вспомнил, где я видел глаза, мастерски переданные художником. – Отец Василий! Его глаза. Без рясы и густой бороды глаза остаются прежними глазами.  – Особой зрительной памятью я не обладаю и похожий фоторобот вряд ли сумею составить, но в людях более всего запоминаю глаза. Объяснить как отец Василий, умерший семь лет назад, оказался передо мной, я не мог. Помочь в этом мне могла только Варвара Петровна, еще тогда я решил при удобном случае навестить ее.

«Но почему именно на Главпочтамт отправил меня отец Василий? – включилась моя логика и выдала альтернативный вариант:  - Переговорочный есть и на Соце.

Дойдя до переговорного пункта на Социалистическом проспекте, я стал свидетелем, как перед моим носом его закрыли. 

«Старших и мудрых надо слушаться», - решил я и отправился на круглосуточный переговорный пункт, с некоторой досадой вспомнив, что мой автомобиль с поврежденной  подвеской сиротски стоит на стоянке, ожидая назначенного часа ремонта. 

Услугами такси я не воспользовался, так как, наверное, нуждался в физической связи с землей, которую мог почувствовать только через ноги, как в детстве, нарезая за день по тридцать километров в поисках ягод и грибов.


                *********

Отчий дом я покинул в семнадцать лет, вступив на путь взрослой и самостоятельной жизни. За прошедшие годы я старался не нагружать маму своими проблемами. У меня все хорошо, проблем нет, все живы, здоровы - обычно сухо и скупо отвечал на ее вопросы.

И в тот раз, позвонив с Главпочтамта, я не стал маму расстраивать и загружать своими проблемами, сказав по телефону, что уехал в командировку по лесным  делам, что у меня все нормально, через несколько дней заеду.

Лишь спустя несколько месяцев, когда мамы не стало, я узнал от ее подруги, что происходило в те дни. Каким-то шестым чувством мама ощутила, что мне угрожает опасность. Наверное, только мать обладает уникальной способностью чувствовать свое дитя на расстоянии, даже если детинушке сорок лет. Не дозвонившись до меня, она выплакав все слезы, долго, очень долго стояла на коленях и молилась перед иконами Святой Богородицы, Троицы и Иисуса Христа, прося помощи и защиты для меня.

Материнская молитва обладает мощнейшей движущей силой, способной задействовать такие силы, про которые мы и не догадываемся.

Я знаю, что мама слышит меня и сейчас, и я прошу:
 «Мама, прости своего непутевого сына за все! И спасибо тебе, родная!»

Если и есть на Земле посредники между людьми и Богом, то это наши мамы. Они вынашивают нас под своим сердцем, прокладывая дорогу между Небом и Землей. Через матерей Бог вдыхает в нас жизнь и любовь.

Всем мамам от имени путевых и непутевых детей низкий поклон и сердечная признательность.


                *********

Солнце, на славу потрудившись за день, укладывалось за горизонт. Эстафетную палочку брала Луна, готовясь вступить в свои права до первых петухов. А вот до них еще надо было дожить.


                Глава 5

                Давай поиграем

               
 Летним вечером на Алтае темнеет поздно, не как в Горном Алтае, где солнце лишь спрячется за горами, а тьма, пусть и не кромешная, тут же накрывает долины, поймы рек и гладь озер.

 Белесая луна уже была на небосклоне, но ночь еще не наступила и в полные свои права не вступила. Так что от Главпочтамта до гостиницы добрался я, если уже не засветло, то в легких сумерках.

 Оказавшись на гостиничном крыльце, я был атакован двумя сутенершами с предложением живого товара: молодого и очень симпатичного. Отбившись от них тем, что в номере ждет не товар, а очаровательная жена, ощутил яростное нападение со стороны желудка, изо всех сил долбившего по диафрагме, требуя пополнения внутренних энергетических запасов.

 «После случившихся со мной приключений в театре можно и нарушить распорядок, - решил я послушать внутренний орган, отвечающий за переработку энергий; после набора лишних килограммов я периодически отказывался от приема пищи после шести вечера, со временем сокращая время до после семи, восьми, пока не осознавал, что прежний вес вернулся, прихватив с собой про запас еще пару килограмм, и тогда опять происходило возвращение к после шести, к наклонам, бегу трусцой. – В последний раз. Пора за себя браться всерьез, а то скоро ни одна рубашка не налезет. В супермаркет или в кафе? В кафе или супермаркет? Поесть чего-нибудь холодного, но относительно безопасного и для желудка, и для меня, или горячего, но лотерейного: пронесет - не пронесет, отравят - не отравят, отравлюсь – не отравлюсь?»

  Выбор пал на лотерею – кафе, которое располагалось в здании гостиницы на первом этаже. 

Просмотрев меню, решил я заказать блюдо, которое не может быть заранее приготовлено и стоять где-нибудь в загашнике дня два, ожидая своего клиента, а значит и шансы проглотить с едой бактерию, вызывающую сальмонеллез или иную гадостную заразу, значительно уменьшались.

 Подозвав девушку-официанта, я решил начать издалека, провести легкую разведку:

 - Девушка, у вас блюда из баранины кто готовит?
 - Миша готовит.

  - Миша – это кто у нас?

 - Миша – таджик. Я его настоящее имя выговорить не могу. Но у нас все его Мишей зовут. Он не обижается. Миша хороший повар, никто еще не жаловался.

 - Если таджик, то баранину готовить умеет. – Мне приходилось нанимать на физические работы таджиков, и не понаслышке знал, что все без исключения мужчины умеют готовить чудный плов из баранины и еще как минимум по десять восхитительных блюд из молодого барана, одно из которых я и решил заказать: - Мне переднюю ногу ягненка, запеченную в тандыре с картофелем и свежими овощами.
 
 - Где запеченную? – Вопрос подразумевал ответ, что тандыра при кафе нет; таджик есть, а тандыра нет, не дело!

  - Девушка, вы запишите: в тан-ды-ре, - по слогам продиктовал я. – Мише передадите, он разберется, не сомневайтесь.

  - Ну, хорошо. Я передам. Но, я не знаю… - Девушка в легком недоумении ушла на кухню и вскоре вернулась вместе с Мишей.

- Братана, нету танура. Совсема нету, - пролепетал мне низкорослый таджик Миша в когда-то белом халате, улыбаясь и раскланиваясь.

  - Тандыра нет, а что есть? Где ножку ягненка, Миша, запечешь?
 
 - Танура нет, есть духова. В чуле могу запечь в духова. Как в тануре сделаю. Съеша пальцы, братана. Вкусно сделаю, братана. Мяса свежа. Два часа надо, братана, а то плаха мяса будет.

 - Я подожду два часа. Запекайте в духовке, в чулке, коль нет у вас тандыра. Баранина-то откуда?

  - Земляка возит, с Ани-сама.

 - Из Анисимово? - переспросил я.

  - Да-да, из Аниси-ма. Вова-земляка.

  - Володя Савченко?

  - Она, братана, возит - Савченка. Знаешь его, да? Хороший человека, да?!

  - Знаю. Хорошие у Вовы бараны, и Вова хороший человек. Иди, Миша, запекай мясо.

  Алтай хоть и занимает территорию среднего по размерам европейского государства, но так густо не заселен и практически в любой его части можно найти знакомых своих знакомых.

 Володя Савченко, конечно же, земляком таджика Миши не был. Был он беженцем из Казахстана, имел славянскую внешность, и судя по окончанию в фамилии – хохляцкие корни. Помимо того, что держал отару из трех сотен племенных курдючных баранов, занимался Савченко и разведением свиней. А вот для души держал два десятка бойцовских собак, Азиатских овчарок, которые неизменно становились победителями или призерами первенств Сибири, и сотню-другую голубей.
 
 Таджик Миша удалился на кухню готовить заказное блюдо, а вот девушка-официант осталась выяснить ряд вопросов:
  - А вы из гостиницы?

  - Из нее.

  - Понимаете, блюдо будет готовиться часа два, а вдруг вы не дождетесь, я и не знаю, что потом мне делать с заказом…

  - Если вдруг не дождусь, - пришел я на выручку девушке, - то пусть Миша мясо оставит в теплой духовке, только чулок не раскрывает, чтобы мясо не засохло, а я все равно за ним приду, а счет за баранину выставьте сразу. Только включите в счет глазунью из двух яиц, салат из помидор с зеленью, кофе черный и подайте, пожалуйста, это побыстрее, а то помру от голода и тогда вы не только заказ, но и клиента потеряете.

  - Хорошо, это мы мигом, - обрадовалась официантка тому, что проблем с оплатой заказного блюда не предвидится, да и чаевым при дефиците клиентов. В кафе, рассчитанном человек на пятьдесят, занято было всего два столика, и тех клиентов более занимали амурные дела, чем кулинарные.
 
               
                *********
 
 В соседствующем с кафе помещении жизнь кипела: била ключом по кошельку клиентов зала игровых автоматов, одержимых желанием победить, разбогатеть, отыграться, вернуть хотя бы часть, хотя бы что-то, чтобы на что-то сделать последнюю ставку и победить, разбогатеть, отыграться. Замкнутый круг разрывался лишь тогда, когда в кошельке игрока не оставалась и гроша, а он переходил в иную категорию – напрочь проигравшийся.

  - А-а-а! Отпусти меня! Кому я сказала?! – из-за открытого окна кафе, возле которого я сидел, долетел девичий крик; отложив на время свою яично-томатную трапезу, я прислушался: – У вас здесь сплошной обман! Верните мне деньги! Я…я буду жаловаться! В милицию…в прокуратуру, если не вернете мои деньги!..

 - Топай отсюда, девонька! – ответили густым басом. – Никто тебе ручки не заламывал, в зал не затаскивал, сама пришла, сама играла, сама проиграла. Так что не вой. Ищи деньги, приходи и отыгрывайся. А без денег я тебя через порог нашего солидного заведения велю не пускать. Ясно?

  - Ну, пожалуйста, - сквозь слезы попросила девушка старшего охранника или администратора, решил я, - это были деньги на учебу, мамка меня убьет, год копила…

  - Убить не убьет, а побьет. Так то, только на пользу пойдет. Легких денег захотелось? А их не бывает легких! Вон видишь, в машине проститутки сидят, клиентов гостиничных ожидают, так и им деньги нелегко достаются, попотеть надо, и не бегут они спускать их в автоматы, понимают, каким местом заработаны и каким местом придется отрабатывать. Так что ничем помочь не могу. Поработаешь годик, накопишь денег, приедешь на следующий год и поступишь.

  «Не охранник, а прям философ, - мысленно похвалил я работника зала игровых автоматов. – Не думаю, что свою зарплату он оставляет в автоматах…» - Мои рассуждения прервала, зашедшая в кафе молодая девушка: не старше двадцати, чуть выше среднего роста, стройная, женственная, в обтягивающих джинсах и цветастой майке, с копной густых русых волос, с симпатичной мордашкой, которую слегка портила размазанная по лицу тушь.

  Девушка не глядя ни на кого: ни на меня, ни на две мило воркующие пары, и даже официантку, присела к ближнему от входа столу. Вместо того, чтобы посмотреть меню, она нервно высыпала на стол содержимое сумочки: десятка два разнокалиберных предмета, и принялась что-то искать. Скорее всего не нашла и ударила от досады кулачком по столу, затем принялась опять искать. На этот раз, кажется, нашла. Осмотрелась, бросив и на меня взгляд, махнула же официантке, явно подзывая ту к себе.

  Официантка дожидаться голосового приглашения не стала и подошла к девушке. Меж ними завязался негромкий разговор, из которого я разобрал далеко не все. Девушка предлагала что-то у нее купить, но в цене они, кажется, не сошлись, так как не став ничего заказывать, девушка посбросала свои вещи в сумочку и выскочила на улицу.
 
               
                *********
 
  Покончив с легким разминочным ужином, к основному планировал приступить часа через полтора, я вышел из кафе на свежий воздух нагулять аппетит. Невдалеке за двумя старенькими иномарками на повышенных тонах между несколькими представительницами прекрасного пола шел на повышенных тонах разговор, который привлек мое внимание.

  - Давай вали отсюда, пока тебе все волосенки не повырвали. Здесь все давно распределено, понятно тебе! Дуй вон к парку на Антона Петрова, там такие, как ты, стоят. Там тебе и место, шалава!

  - Девочки, вы чего? Я в гостинице живу. В институт хотела поступать…

 - Ты еще и хату для приему клиентов наших сняла, институтка ё…я. Ну, воще обнаглела, щас я тебе, институтская шалава, покажу, где твое место!

  - Девочки, не трогайте меня, не надо! Я сейчас закричу.

  - Кто же на твой крик, шалава, придет?! Мы ментам платим исправно. А ты кому платишь?

  - Ай, больно! Помогите!..

  - Эй, девоньки, кончай беспредел! – крикнул я, и, сделав легкое ускорение, забежал за машины. – А ты что здесь делаешь? – изобразив удивление, обратился я девушке с копной русых волос на голове, которую совсем недавно видел в кафе. – Я думал, ты уже десятый сон смотришь. Бегом в номер, мыть ноги и в коечку! А я здесь еще чуток погуторю.

  Девушка сообразила, что для нее лучше послушаться моего совета, цокая шпильками по тротуарной плитке, проследовала в гостиницу.

  - Дядя, че твоя дочка или краля? – спросила наиболее габаритная из трех молодых женщин, державшая до этого девушку за копну русых волос.
  - Это, девоньки, не ваше дело. Я гляжу, что ты здесь за «мамочку», вот своих и воспитывай. Понятно?

  - Да ладно, дядя, не сердись. Мы же не знали, что она с тобой. Если надоест там или че по эксклюзивней захочется, то мы здесь часов до пяти стоим. За ваши деньги, дядя, любые удовольствия. Хоть с одной, хоть с тремя. Так, девчонки? – Девчонки поддержали «мамочку» сдержанным смешком. - Может визиточку нашей фирмы «секс не по телефону» оставить?

  - Я, девоньки, предпочитаю любовно-романтические отношения, а не животный секс, - улыбнулся я названию проституцкой фирмы, действительно, голь на выдумки хитра.

  - Там мы за отдельную плату горазды и любовно-романтические отношения устроить: нарядимся хоть в училку, хоть в стюардессу или медсестренку, а то и разом в троих. У нас в машине целый театральный гардероб имеется. Так что, будем заказывать любофь-ь? – Не вооруженным глазом было заметно, что сутенерша, в недавнем прошлом проститутка, прошла и огонь, и воду, и медные трубы своего опасного ремесла, и умела из разных ситуаций выходить если уж не с пользой, то без особых потерь – сухой.

 - Если «любофь» понадобится, то визитка мне ваша не нужна, найду через картотеку. Какое у нас здесь? – Я изобразил секундную задумчивость. - Центрального РОВД. Да и номера ваших машин я срисовал, да и местного участкового или опера не проблема найти, - таким своеобразным образом я решил свернуть никчемный разговор.

  - Вас поняли, господин полковник, разрешите идти? – мигом сориентировалась сутенерша, приложив руку к пустой голове, отдав честь давно и безвозвратно.

  - Свободны, ночные бабочки, - не будучи полковником, а лишь капитаном в отставке, ответил я и направился прямиком в гостиницу.

  Сутенерши не хуже тех же цыганок владеют приемами психологического воздействия на потенциальных клиентов и стараются использовать все имеющиеся возможности для получения желаемого результата. Есть простой и действенный способ противодействия таким «психологам» - молча развернуться и уйти. Не менее эффективный способ – дать понять, что не ты, а они будут использованы в твоих личных целях. И не обязательно показывать для этого корочки о принадлежности к силовым структурам, да и не было у меня таких корочек, лет десять назад сдал. Немного надо быть психологом и чуть-чуть артистом. Клин выбивать клином легче.
 

 ********** 

  Оказавшись в вестибюле гостиницы, я направился на ресепшн за ключом. Выговорить это заморское слово у меня не получается, но написание запомнил. На полпути к ресепшну я был остановлен русоволосой девушкой, перегадившей мне дорогу.

  - Спасибо вам за мое спасение. Не хватало ко всему еще и без волос домой приехать. Меня зовут Маша. – Протараторила на одном дыхании девушка и протянула для знакомства тонкую ухоженную руку.

  - Очень приятно, Маша. – Я слегка сдавил девушке руку, контролируя себя, чтобы ненароком не сломать, как-то не приучен дамские ручки своей лопатообразной ладонью сжимать. – Александр, можно дядя Саша, - представился я, вполне понимая, что девушка раза в два младше меня и годится в дочери.

  - А Сашей нельзя? Маша и Саша как-то лучше звучит.

  - Отчего же, можно и Сашей, - не стал противиться я; у молодежи нынче свои правила, не совпадающие с представлением моего поколения о поколениях и еще много о чем, да и какому сорокалетнему мужику неприятно из уст молоденькой симпатичной девушки услышать подобное к себе обращение, молодящее лет так на …ть. Правда, проблем по омоложению я не испытывал ни тогда, ни сейчас, полагая, что самая интересная жизнь начинается в тридцать, тридцать пять, сорок, сорок пять. Наверное, и далее буду придерживаться этого правила: сколько бы лет не исполнилось, считать, что именно в это время и начинается самое интересное в жизни, самое важное и ответственное. В любом возрасте можно чувствовать себя молодым, если не всегда телом, то душой уж точно.

  - Саша, в знак признательности позвольте пригласить вас на чашечку кофе. После всего случившегося со мной, я могу только это предложить, - грустно улыбнулась Маша, быстро-бытро захлопав, как веером, длинными ресницами, сдерживая тем самым слезы, готовые политься из голубых, как горные озера, глаз; без косметики, которую видно только что смыли, девушка была красива естественной природной красотой, на которую природа явно не поскупилась. – А завтра домой, в Залесово. К маме, к коровам, свиньям, волкам и медведям.

  - Разве можно вам, Маша, в этом отказать?! – согласился я.

Отказаться можно всегда, но вот удержаться от предложения молодой красивой девушки, задача для мужчины не из легких, и никак не в одно действие.
 
                *********
 
 В следующее действие мы с моей новой знакомой Машей зашли через вестибюль гостиницы в кафе. Я предложил девушке присесть за облюбованный ранее стол. Она не возражала.

  - Саша, а я вас видела в этом кафе, - призналась Маша, - за этим столом вы и сидели.

 - Было такое, - согласился я и позвал официантку, занятую в отсутствии посетителей разгадыванием кроссворда, затем обратился к Маше: - вы угостите меня кофе, когда у вас будет более позитивное настроение, а в этот раз позвольте мне угостить вас чем-то более существенным, на одном кофе ведь далеко не уедешь.

  Маша не стала кокетничать:
  - Я и вправду голодна, слона бы съела. А можно пиццу? – Глаза у Маши загорелись, как у ребенка.

  - Я не знаю, как здесь готовят пиццу, повар, кажется, не итальянец, а вот самсу должны уметь.

  - Самса – это что за хр…такое? – поправилась девушка; явно, что со мной она пыталась разговаривать иначе, чем привыкла общаться в своем кругу.

  - Большой запеченный пирог из слоеного теста с кусочками говядины или баранины, луком, томатом, зеленью и специями, - пояснил я Маше, что такое самса.

  - С луком? - Маша сморщила носик.

  - С луком. Но он не свежий, а тоже запеченный.

  - И с запеченным не хочу. Если пиццы нет, то я бы съела песочную пироженку и мороженное «Банана-сплит». Если можно? – смущенно улыбнулась Маша.

  - Девушка, нам, пожалуйста, ассорти из разного песочного пирожного и порцию «Банана-сплит», бутылочку холодненькой «Касмалинской» и два двойных кофе Экспрессо, - сделал я заказ той же самой официантке, которая ранее обслуживала меня и пыталась что-то купить у Маши, ничем не выдававшая факт знакомства с нами: ни напоминанием о жарившемся баране, не о несостоявшейся купле-продаже. Опытный официант даже не самого высокого полета кафе понимает, что клиент – это его основной источник заработка – чаевых, и с ним надо вести себя не только внимательно, но и осторожно.

  - Саша, вы меня, наверное, осуждаете, что я на сладкое хочу налечь, – после ухода официантки спросила Маша. – Что типа растолстею, да?

  - Если я правильно понял, то вы, Маша, испытали сегодня стрессовую ситуацию, а значит, потратили много энергии. Желание съесть сладкое – естественная потребность организма скорей пополнить запас, восстановить баланс.

  - Саша, вы такой умный. С вами так интересно. Я бы прям часами слушала вас. И еще: называйте меня на «ты», а то я себя типа некайфово чувствую, хочется оглянуться за спину и посмотреть, кому вы говорите, какой тёте. А так сразу будет понятно, что ко мне обращаетесь, мне говорите.

  - Если, Маша, расскажешь, что с тобой случилось, то уверяю, тебе сразу станет легче. – Начав говорить девушке на «ты», явственно ощутил не только разницу в возрасте, но и в мироощущениях, что не помешало мне продолжить беседу: - Природа человека такая: ему надо выговориться, не держать все в себе. Говорят, что от внутренних переживаний многие человеческие болезни происходят.

- Болеть я не хочу. Кому я больная нужна буду? Неохота, чтобы вы, Саша, во мне разочаровались. Рассказ мой не очень хороший. Не про хорошую девочку Машу.

  Случается, что взрослым дядям иногда хочется услышать рассказ из уст молодой и красивой девушки, какая та не хорошая девочка. Это «иногда» у меня как раз в тот самый раз и случилось.

  К тому времени стрелки на часах показывали двенадцать часов. Ночь окончательно вступила в свои летние короткие права и подталкивала к более стремительным действиям.

  - Иногда, Маша, мы все бываем не такими, какие мы есть на самом деле: добрые, мягкие, пушисты. Стыдиться случившегося, конечно, надо, а вот стыдиться об этом говорить, не стоит. Самое главное – сделать правильные выводы из случившегося, чтобы впредь не делать так, не наступать дважды на одни грабли, - сказал я весьма правильные и нравоучительные слова.

 - Да, Саша, вы правы. Мне так повезло, что я, что вы меня там нашли, на улице. Сейчас бы я в номере ревела, типа, как дурра, да еще непростая дурра, а побитая дура. Тушите свет. А ничего, если я буду есть и рассказывать? – Официантка в это время ставила пирожные и мороженное на стол.

  - Если не подавишься, то отчего же, - не стал я возражать против такого стиля повествования или приема пищи.

  - А вы, Саша, не пьете? – неожиданно спросила Маша.

  - В каком смысле?

  - Спиртное не пьете?

  - Иногда пью. Коньяк или вино. А что, Маша?

  - Ничего такого. Просто подумала, что может вы хотите выпить, а я типа стесняю вас.

 - Маша, спасибо за заботу, но минеральная вода в такую погоду лучше всего подходит. Правда, полезную, без газа, я не люблю, пью менее полезную, но более приятную.

  - Ну, значит так, - начала исповедоваться Маша, - приехала я поступать в академию экономики. Экзаменов там нет. Проходишь типа собеседования. Платишь за год учебы. И ты типа студент уже. И даже общага своя есть. В раза три дешевле стоит, чем снимать х… жилье недорогое в городе. Завтра мне надо было внести деньги в кассу и все: жди официального зачисления, наслаждайся жизнью в общаге, кайфуй одним словом. А меня занесло в эти чертовы автоматы. Сидела я там, никому не мешала, по рублику играла. Рублей пятьдесят за два часа проиграла. И если бы ушла, то не жалко было бы: не велика потеря. За соседним автоматом нерусский парень сидел. Весь в щетине такой, заросший, словно дня три от автоматов не отходил, глазища злые, б-рр. А может просто голодный. Вот он-то играл по-крупному. Только при мне проиграл тысяч сто. Когда у него деньги кончились, он стул уронил так, что сидушка отлетела, и ушел, ругая всех матом, а я тут же пересела за его автомат. Подумала, что типа сейчас должен начать давать выигрывать. По рублю глупо было играть, я подняла ставки. На девяти линиях играла по десятке. Считай, девяносто рублей ставка была. Тысяч пятьдесят, а то и сто за раз могла бы с… выиграть. Играла, а он все выигрыш не давал. Вначале я проиграла пять тысяч, что на общагу и питание были. Чтобы отыграть их достала немного с денег, что на учебу. Опять проиграла. Чертов автомат все наж… наесться не мог. Так все тридцать пять тысяч и проиграла. И тогда только опомнилась, но поздно. Страшно представить, что год учебы проиграла за какой-то час-полтора. Но домой я теперь, наверное, не поеду: мамка расстроится, боюсь, не переживет такого. Для нее это целое состояние. Хотела, чтобы я на менеджера выучилась, человеком стала, не как она с коровами да огородами. Завтра пойду искать работу. Накоплю денег и все равно поступлю. Мамке вот только придется врать. Вот т типа и все.

  - Печальная история, Маша, - признал я.

  - У меня-то печальная, а сейчас вот какой-нибудь разд… случайный человек сто рублей кинет в тот автомат и выиграет тысяч сто. И будет у него история счастливая. Как представлю это, так мне, Саша, жить не хочется. Где справедливость?! Одним все, а другим типа ничего!

  - Справедливость, Маша, понятие относительное. Когда человек идет играть в те же автоматы, то он скорее идет проигрывать, а не выигрывать, ведь вероятность выигрыша в перепрограммированных автоматах в несколько раз ниже проигрыша. И это любой здравомыслящий человек понимает. И когда человек проигрывает, то это вполне справедливо. А если человек выиграл случайно, то он в этом не виноват. И справедливость здесь не причем. Есть, конечно, люди, которые зарабатывают на игре. Но без определенного сговора с персоналом почти невозможно стабильно выигрывать. К примеру, администратор зала, где ты, Маша, проиграла много денег, даст наводку своему подельнику, что надо играть именно на этом автомате, то его шансы в несколько раз повысятся. Есть игроманы. Они, как и другие «маны», и неважно в какой мании, проигрывают всегда, получая от этого мазохистское удовлетворение, причиняя ближним своим настоящую боль и страдания. Я бы назвал их мазахисто-садистами.

  - Саша, я восхищаюсь вами! Вы так все четко разложили, что у меня родилась идея: если нам на время стать этими, как его, - типа подельниками или компаньонами. – Машины глаза заблестели от вспыхнувшего азарта. - Я знаю, какой автомат должен вот-вот выдать большой выигрыш, а вы можете выиграть. Я ни капельки не сомневаюсь, что вы выиграете. Решайтесь, Саша! Мы же можем их сделать!

  Я задумался. Конечно, мне приходилось раньше играть и на игровых автоматах, и в карты на деньги, но я придерживался всегда одного принципа: я иду, конечно же, выиграть, но готов при неблагоприятном для себя варианте проиграть такую-то конкретную сумму. В этом случае эта сумма выступала некой оплатой за азарт, адреналин, за предоставленную услугу. Готов ли я был расстаться с энной суммой денег? Скорее нет. И не будь рядом девушки Маши, смотревшей на меня с такой надеждой, не будь она такой симпатичной, вызывавшей во мне, если уж не конкретные мужские желания, то определенные фантазии на эту тему, то я не переступил бы порог ни одного игрального заведения в ближайшие месяцы.

  - Давай, Маша, рискнем, - сдался я без боя. Ей ли. Себе ли. Кому-то другому. Неважно.
 

  *********
 

 В зале игровом зале стоял неимоверный шум от сотни работавших автоматов и примерно пяти десятков игроков, не стеснявшихся выражать свои эмоции надежды, радости, а чаще огорчения и разочарования с использованием богатых возможностей русского языка. Завеса в виде сплошной стены из дыма создавала эффект нахождения игрока на отдельном островке наедине с автоматом, способным осчастливить. Чтобы игроки не отвлекались на перекуры, не покидали свои островки и не вступали в общение меж собой, администрация заведения разрешала курить, не отходя от игрального места, для чего установили пепельницы у каждого автомата и регулярно их очищали. Курильщики находились здесь в своей стезе, с удовольствием отравляя себя и других. А вот некурящие посетители вполне были сравнимы с пчелами, которых выкуривают дымом, чтобы забрать мед, с той только разницей, что пчелы вначале покидают домик, а потом у них забирают мед, а у некурящих, получавших дозу токсинов, способную убить табун лошадей, вначале забирали деньги, а потом те покидали прокуренное помещение, не соображая толком, что произошло.

  Если бы не полученная закалка в молодые и вполне боевые годы от нахождения в замкнутых помещениях с курящими коллегами, свидетелями, подозреваемыми, обвиняемыми, подсудимыми, длившаяся на протяжении почти восьми лет работы в уголовном розыске, то меня бы вынесли из зала игровых автоматов на руках, может быть даже вперед ногами.

  Стараясь глубоко не дышать, легким поверхностным дыханием через пару минут я сумел запустить в себе режим экстремального дыхания в условиях полной задымленности и кислородной недостаточности. Удивительно, но и Маша легко перенесла удар по бронхам, легким и прочим органам, хотя и не могла иметь такой длительной тренировки как у меня по причине своего юного возраста. Возможно, молодежь нынче ко всему привыкает скорей.

  - Саша, вон тот аппарат с рыбками, - на ухо прокричала мне Маша. – Нам повезло, свободен! Ура! Саша, я буду сжимать за тебя кулачки. – Маша перешла в общении со мной на «ты», то ли специально, то ли от излишнего волнения. – Я тебя умоляю: сделай их! – В завершение ко всему, она поцеловала меня в щеку. Не чмокнула, а поцеловала. Разница большая.

 Так что усаживался я на высокий стул напротив автомата с конкретно смоделированной целью: «сделать» автомат и это игральное заведение! Но за прошедшие после этого пятнадцать минут мне не удалось сделать ничего замечательного, кроме как проиграть одиннадцать тысяч наличных рублей, имевшихся у меня с собой до игры.

  - Маша, посиди возле автомата, я сейчас приду, - попросил я девушку, когда в автомате оставалось сто рублей. – Не играй без меня, а то начнет выдавать призовые игры на рублевой ставке.

  - Саша, я не маленькая, знаю. Ты не расстраивайся, ты обязательно сделаешь его. Он с минуты на минуту начнет играть, – глядя на меня верящими глазами, как преданная собака на хозяина, сказала Маша, воспламенив поугасшую надежду на благополучный исход игры.

 - Конечно, мы его сделаем, - приободрился я, и ускоренным шагом отправился в гостиничный вестибюль снять с банкомата денег на продолжение игры.
 

  *********
 
Банкомат без капризов выдал пять тысяч рублей, вернул кредитную карту, и я быстрым шагом устремился в игровой зал, но, не преодолев и пяти метров, споткнулся на ровном месте и упал, успев сгруппироваться и выставить руки для мягкого приземления.

  Кажется, никто моего падения не заметил. Охранник и ночной администратор, имея различия в полах и примерно одинаковый возраст, мило беседовали на ресепшне.

  Я отряхнул руки друг о дружку, собрал разбросанные по полу тысячные купюры, и, сдерживая внутренний порыв побежать, внешне степенно проследовал в зал игровых автоматов, где Маша охраняла автомат, на котором мы собирались сорвать куш.

  Минут через десять я вновь стоял возле гостиничного банкомата. Наверное, лицо моё не излучало прежнего добродушия и уверенности, когда я запрашивал еще пять тысяч рублей со своего далеко небеспредельного счета, а вот внутренняя злость и желание во что бы то ни стало выиграть, во мне росли. Схватив деньги, я рванул выигрывать, но, не пробежав и пяти метров, споткнулся на ровном месте и со всего маху упал, больно ударившись коленом о керамо-гранитное напольное покрытие.

  - Черт побери, - произнес я вслух, поднимаясь на ноги. – «Споткнулся, упал, хорошо хоть не открытый перелом и гипс. В «Бриллиантовой руке» хоть арбузная корка была, а здесь второй раз на одном и том же ровном месте падаю».

  - Вам помощь нужна? – поинтересовался подоспевший на шум охранник, по сохранившейся выправке – пенсионер силовых ведомств.

 - Спасибо, не надо. Сам как-нибудь.

  - А деньги на полу валяются ваши?

  - Да. От банкомата вот шел и неудачно приземлился.

  - Так ведь и голову, мужчина, можно разбить. Вроде не двадцать лет, а прыгаешь, как молодой козлик, - вступила в разговор администратор, крашеная блондинка лет пятидесяти. – Вон, какие брюки порвал. Одни убытки. Ногу-то не шибко зашиб?

  - Ниче, до свадьбы заживет.

  - Вам-то мужикам и в сорок лет можно жениться, - грустно вздохнула женщина, думая о чем-то своем.

  - Мне бы ключи от номера, от 313, - обратился я к взгрустнувшей администраторше, полногрудой даме бальзаковского возраста, вполне еще способной осчастливить жизнь одинокому мужчине.

  - Пойдем до ресепнейшной, калека. А если нога-то будет сильно болеть, ты водкой намажь. А еще лучше – мочой. И полотенцем обверни, а сверху пленкой прикрой или пакетом. К утру будешь, как новенький, - дала пару добрых советов администратор.

  Минут через тридцать я в третий раз за ночь стоял у банкомата не только в другой одежде, но и с совершенно другим настроением и желанием ни куш сорвать, а отыграться, вернуть хотя бы свое, проигранное. Убрав снятые десять тысяч рублей и пластиковую карточку в карман джинсов, прокручивая в голове тактику дальнейшей игры с киборг-машиной, запрограммированной не иначе, как только побеждать, резко шагнул на ушибленную ногу, которая тут же предательски подвернулась. Чтобы не упасть, я спасительно приставил к ней левую ногу. И стоя уже на одной ноге, махая руками в поисках равновесия, ощутил не сильный удар по груди, после которого найти равновесие не сумел. Падать на спину всегда неприятно, а если еще и головой при этом ударяешься о металлический угол корпуса банкомата, то и опасно для жизни и здоровья.

  Очнулся я от резкого запаха нашатыря.

  - Живой, голубчик! Вроде трезвый, а на ногах не стоишь. Голова-то не нога, моча может и не помочь, - услышал я знакомый голос сердобольной администраторши, а затем и увидел первые очертания: декольте склонившейся надо мной женщины, открывавшее вид на белые округлости пятого размера. – Встать сам сможешь или скорую вызывать?

  - Смогу, – вымолвил я и попытался подняться.

  - Опирайся на плечо, помогу. Да не боись, не таких поднимала. Не рассыплюсь. – И ведь не рассыпалась. Прав был Николай Алексеевич Некрасов, говоря, что есть женщины в русских селениях, способные коня наскоку остановить. Они же и мужика более центнера весом с пола в случае чего поднимут.
 

*********
 
  Сотрясение головного мозга, кажется, стрясло его на привычное для меня место: я вновь обрел способность размышлять и анализировать.

 «Пространство вокруг банкомата явно аномальное, - пришел я к первому заключению, - возможностей логики не достаточно, чтобы понять, что возле него происходит. Вот если бы просмотреть записи видеонаблюдения за месяц, то можно было бы найти какие-то закономерности, а может и фантомы разглядеть. Совсем другое творится в зале игровых автоматов: аномалия там другая, имеющая явно человеческое происхождение. Имя той аномалии – жадность человеческая. На жадности и завести построен весь игровой бизнес. Десять тысяч я последний раз снял с банкомата, что в общей сумме равняется деньгам, необходимым на ремонт подвески. Что ж, придется поставить машину на прикол на месяц-другой, а пилы на автобусе увести. Через ноги хорошо доходит до головы, что такое хорошо, а что такое плохо», - решил я и не спеша пошел в зал игровых автоматов, позволив себе проиграть еще десять тысяч рублей в воспитательных целях.

  - Саша, что с тобой? У тебя лицо белое, типа мела. Тебе плохо? – поинтересовалась Маша, как только меня увидела.

  - Маша, теперь мне очень даже неплохо, - неопределенно ответил я девушке.

  - Знаешь, я без тебя здесь еле отстояла наш автомат. Парень тот, нерусский приходил, хотел занять. Тысячу давал, потом две, чтобы я типа освободила место. Но я же не дура…

  - Я знаю, Маша. Всё знаю.

  - Что ты, Саша, знаешь? – насторожилась Маша.

  - Что ты не дура.

  - А-а… А мы играть будем? Или типа все? – Маша явно уловила во мне перемены, но не могла понять, с чем они связаны.

  - Давай поиграем, - улыбнулся я и направился вдоль игровых автоматов, Маша же осталась караулить «выигрышный» автомат.

 Если бы я обладал очень хорошей интуицией, то задействовал бы ее в сканировании автоматов: какой готов расщедриться, а какой скупердяй. Но так как такая интуиция мне была недоступна, пользовался обычным человеческим зрением, искал автоматы с наименее вытершимися кнопками, автоматы, на которых реже всего играют, а значит и реже меняют мозговую начинку – программу. Отыскал я два таких автомата, один под номером «тридцать один», второй – «девяносто два».

  - Маша, тебе какое из двух чисел больше нравится: 31 или 92? – сделав круг по залу, спросил я у своей компаньонки.

  - «Девяносто два», - не задумываясь, ответила Маша, - у меня почти идеальные пропорции, и бедра и грудь девяносто два сантиметра, можно типа немного похудеть и тогда воще все будет...

  - Спасибо, Маша.

  - За что? – Маша явно не понимала, что происходит.

  - За выбор, Маша, за выбор, - ответил я и даже подмигнул девушке, - я скоро вернусь.

  Автомат под номером «тридцать один» с первой попытки заглотил каждую из десяти купюр, отобразив на мониторе баланс, равный десяти с тремя нолями. Поставив на три игровых линии ставку девяносто рублей, я запустил игру в автоматическом режиме.

  Я ни гипнотизировал монитор, ни шептал молитв, ни кусал ногти или кулаки, наблюдая, как баланс тает на глазах. Не гипнотизировал я монитор и тогда, когда автомат стал выдавать одну за другой призовые игры, счет которых перевалил за двести. Остановился же автомат, когда рублевый баланс равнялся 313 с тремя нолями.

Был ли я рад? Вряд ли. Эмоций положительных не было. Я чувствовал себя уставшим, прокуренным, грязным, опустошенным.

 Сквозь толпу, образовавшуюся вокруг игрального автомата под номером «тридцать один», ко мне пробралась Маша. Она молчала и как при знакомстве хлопала длинными ресницами, словно двумя веерами, вот только цвет глаз более походил на мутную болотную воду, нежели на голубую гладь озер. Наверное, от дыма.

 - Мужчина, продолжите игру? – поинтересовалась администратор зала.

  - Нет, буду снимать.

 - Поздравляю, сегодня ваша ночь. Надеюсь, вы оцените, что это произошло не без нашей помощи, - привычно нагловато попросила чаевые администратор, обнуляя автомат и выписывая мне квитанцию на получение денег в кассе.

  - Разумеется…
 
 *********
 

Три пачки денег по сто тысяч рублей в каждой, выигрыш за минусом чаевых для работников  зала, без особого труда поместились в карманах моих не обтягивающих джинсов, и мы с Машей покинули душное прокуренное помещение. И лишь на улице, перед входом в гостиницу, Маша обрела дар речи:

 - Поздравляю вас, Саша. Вы молодец. – Наверное, от волнения девушка вновь перешла на «вы».

  - А что так грустно, компаньон-подельник? Неужели не рада?

  - Какой я вам компаньон, Саша. От меня одни типа неприятности. Сама проигралась. Вас втянула непонятно во что. И если бы вы от меня не ушли, то тоже все бы проиграли.

 - Без тебя, Маша, я бы в игровой зал не пошел. Ты мой подстрекатель. А подстрекатель, между прочим, и есть самый настоящий подельник на блатном жаргоне, а на юридическом языке – сообщник. Так что ты в доле, Маша.

 - Ну, тогда может быть, типа отметим это? – как-то неуверенно предложила Маша.

  - Отметим. Обязательно отметим. Вот только вначале в душ схожу, и мы что-нибудь придумаем.

 - Вы, Саша, в каком номере остановились?

  - В 313, на третьем этаже.

  - А я на втором, в 218. Так я за вами, Саша, зайду минут через пятнадцать. Успеете?

  - Я входную дверь закрывать не буду. Если что, то заходите. Я один в номере.

  Подойдя на ресепшн, я попросил ключи от 218 и 313 номеров.

 - Как на собаке, все заживает. И уже не хромает, и не шатается, и не спотыкается, - улыбнулась, можно сказать, старая знакомая, подавая ключи, а затем бросив взгляд на Машу, дожидавшуюся меня у лестницы, добавила: – Никак жениться собрался?

  - Не понял?

 - И ничего-то он не понимает, и ничего-то он не помнит! Сам говорил, что до свадьбы все заживет. А если зажило, то быть скорой свадьбе. Или просто бес в ребро, коль седина в голову?

  - А, вы в этом смысле.

  - В этом самом, - хитровато улыбнулась повидавшая много чего на своем веку дама бальзаковского возраста.
 

 *********
 

 Мне казалось, что грязь буквально кусками сваливается в металлический поддон душа, того и гляди пробьет его насквозь. Испытывая желания соскрести с себя въевшуюся грязь, я взял в руки гель для душа, но с некоторым сожалением вылил в поддон. Таким же образом поступил и со своим шампунем. На всякий случай. Кое-какая логическая цепочка выстроилась у меня в голове, не хватало лишь нескольких звеньев, которые я планировал получить в самое ближайшее время.

Воспользовавшись казенным жидким мылом, имевшимся в туалетной комнате, я принялся работать мочалкой, как наждаком, чуть ли не срывая с себя кожу.

 Выйдя из душа, я понял, что Маша намеревается отметить выигрыш в моем номере: на журнальном столике стояла бутылка дорогого французского коньяка, ваза с фруктами, большая шоколадная плитка и два граненых стакана. Маша скромно сидела на краешке кровати в думках.

  - Извини, Маша, я еще не готов. – Хотя спортивные шорты и полотенце на шее не мешали мне расставить точки над некоторыми «и».

  - А может быть, Саша, мы никуда не пойдем? Ведь мы можем и здесь отметить.

 - Отметить последнюю ночь?

- Последнюю?

  - Последнюю на этом свете, Маша.

  - Саша, не пугайте меня.

  - Маша, ты ведь не будешь возражать, если я присяду на стульчик. – Я сел напротив Маши. – Несколько часов назад ты мне поведала свою историю. Теперь я попытаюсь ее рассказать в иной версии. Я не знаю, Маша, откуда ты приехала, но то, что ты за последний год не держала в руках лопату, вилы, грабли и прочий сельхозинвентарь, сомнений у меня нет. Скорее всего, ты действительно жила с мамой. И в город приехала поступать учиться. И деньги в автоматах ты проиграла, но не тогда, когда я в кафе сидел, а за день до этого. Беда в том, что ты не только свои деньги проиграла, но и любезно данные тебе в займы неким неизвестным тебе гражданином. Сколько ты ему, Маша, задолжала?

  - Двадцать тысяч.

  - И этот дяденька забрал у тебя документы, чтобы ты не сбежала, и предложил два способа с ним рассчитаться: стать проституткой или поучаствовать в розыгрыше одного человека, то бишь меня. Деваться тебе было некуда, и ты согласилась. Дяденька написал тебе подробный сценарий. Заход твой в розыгрыш начался со спектакля возле дверей игрового заведения под окнами кафе. Следующая сцена – в кафе. Затем на улице ты разыграла перед местными путанами сцену – новая путана-конкурентка. Последовала неминуемая разборка. Дальше был мой выход. Герой спасает героиню. Знакомство. Героиня благодарит спасителя и предлагает в знак благодарности чашечку кофе. Какой герой откажется от предложения очаровательной героини. Умело расставленные героиней сети ведут героя в казино к автомату, который никогда и никому не проигрывает. После приличного проигрыша расстроенный герой должен быть согрет лаской и заботой героини. Бутылочка приличного коньяка должна была помочь снять стресс. Утром герой узнает, что друзья разыграли его. Ну, а героиня – молодая, красивая, сексуальная, без притязаний и объяснений – это подарок. Компенсация за потраченные нервы. Думаю, что примерно таков был сценарий.

  - Да, Саша, вы правы. Почти все так и было. Простите меня…

  - Маша, я тебя ни в чем не обвиняю. В казино сценарий по моей вине был нарушен. Вместо проигрыша – выигрыш. Что делать героини? Звонить сценаристу. Сценарий был срочно переписан. Героиня идет к герою в номер с бутылкой коньяка, фруктами и шоколадом, чтобы остаться у него, восхититься умом и прочими его достоинствами. Обязательная сцена – герой должен выпить коньяк, любимый напиток. Сценарист настаивал на этой сцене. А дальше героине предоставили выбор: оставаться или не оставаться, ведь герой в виде компенсации получил денежный приз. Маша, а паспорт тебе вернули?

  - Да.

  - Значит, сценариста мы уже в гостинице не застанем.

  - Олега Семеновича?

  - Ты, Маша, видела его паспорт?

  - Нет.

  - Думаю, что во сто раз больше шансов, что он Вениамин Спиридонович, а не Олег Семенович.

  - А почему, последняя ночь?

  - Как только будет разыграна сцена – распитие коньяка, то эта сцена станет последней в этой ночи и не только.

  - Саша, коньяк отравлен?

  - Возможно.

  - Но ведь я могла и не выпить. Я коньяк не очень люблю.

  - Тогда, Маша, утром ты стала бы первой подозреваемой в отравлении героя. И мотив хороший имелся – корыстный – с целью завладеть выигрышем, и пальчики твои на бутылке. Пожизненное за меня, конечно, бы не дали, а лет так на пятнадцать закрыли бы. Вот такой сценарий был у Олега Семеновича.

  - Мамочка! – Маша соскочила с кровати, схватила бутылку коньяка и пулей полетела в туалет.

  - Маша, подожди, не выливай! – Но было поздно. По пустой, хорошо помытой бутылке, сложно определить, что в ней до этого находилось. Так что я и по сей день остаюсь в неведении в отношении состава коньяка, которым меня планировали напоить.

  - Саша, простите меня, пожалуйста, - вернувшись из туалетной комнаты, сказала Маша. - Я ведь и представить не могла, что такое блин в жизни бывает. Мамку всегда ругала, когда она свои фильмы по телику смотрела. В жизни типа и похлеще бывает. Пойду я.

  - Маша! – окликнул я девушку в дверях. – Ты кое-что забыла.

  - Саша, выбросьте фрукты и шоколад. Вдруг, они тоже отравленные. Мне их Олег Семенович дал.

  - Маша, ты деньги забыла забрать.

  - Какие деньги?

  - Долю свою с выигрыша.

  - Долю?

  - И еще компенсацию.

  - Компенсацию?

  Я подошел к девушке и протянул ей небольшой сверток.

 - Здесь двести пятьдесят тысяч рублей. Думаю, что этого хватит тебе заплатить за пять лет учебы и за общежитие. И больше не играй в азартные игры, и с дядями, где попало, не знакомься, - дал я напутственные слова девушке, годившейся мне в дочери.

  - Спа-сибо! – Маша неуверенно взяла сверток в руки; длинные ресницы быстро-быстро заморгали, как крылья бабочки, но удержать слезы из синих, как море, глаз не смогли. – Вы не представляете, что вы для меня сделали. Я…я… - Девичьи губы припали к моим губам и помимо привкуса соли оставили на них иной привкус, напоминавший тот, что заставляет сильнее биться мужское сердце. Тот поцелуй был поцелуем женщины.

  Маша переступила порог и в нерешительности остановилась. Повернувшись ко мне, едва слышно произнесла:
  - Может мне остаться?

  - Иди, Маша. Тебе завтра рано вставать, в Академию надо ехать. И типа пора начинать учиться,  - по-дружески ответил я и по-отцовски поцеловал в разрумянившуюся девичью щечку: - Удачи тебе!

  - Спасибо, Саша! Я никогда не забуду… - Маша бегом устремилась по длинному коридору к лестничной площадке, ведущей ее к новой жизни. 

 
  *********
 

  В попытку убить меня отравленным коньяком через сложную цепочку с Машей, конечно же, я не поверил. Если кому-то надо меня убить, то сделать это можно гораздо проще и эффективней. А вот то, что кому-то что-то от меня надо – это точно. Но я не знал где искать загадочного Олега Семеновича и не менее загадочную барышню в белом, как и то, что им от меня нужно. Высказанная девушке одна из возможных версий с отравлением – была уроком Маше. Я искренне надеялся, что хорошим уроком. Посещение же зала игровых автоматов стало уроком для меня, а небольшая гематома в затылочной части головы, не прошедшая до сих пор, - напоминанием об уроке. За порванные новые брюки я получил компенсацию: девятнадцати тысяч выигранных рублей вполне хватало и на брюки, и на новую резину для автомобиля.

  После излишних волнений я обычно хочу есть. Вот и тогда я ощутил яростный приступ голода.

  «Печеная баранья ножка, - вспомнил я о заказном блюде и посмотрел на часы. - 02-50 - самое время для…»


                Глава 6

                Баранья ножка или три часа на любовь

«А ведь можно самому и не ходить в кафе, и одеваться не надо, - подумал я после того, как закрыл дверь за Машей и вспомнил о заказанной мною бараньей ножке. - В ХХI веке ведь живем, в эпоху развитых коммуникационных систем. Где-то же здесь телефон был».

При заселении в гостиницу я был вынужден отключить телефон из-за невозможности нахождения с ним в номере одновременно. Телефон разрывался от предложений менеджеров фирм, таких же, как и «Секс не по телефону». Менеджеры исправно выполняли свои обязанности двадцать четыре часа в сутки, предлагая в любое время дня и ночи интимуслуги.

Подключив телефон, я тут же вздрогнул от раздавшегося металлического устаревшего звона.

- Але, - ответил я.

- Не желаете отдохнуть?

- Желаю, еще как желаю! - положил я трубку на аппарат, чтобы сделать звонок самому, но не тут-то было: металлический звон вновь заставил поднести трубку к уху:

- Але.

- Тайский расслабляющий массаж доставит вам массу приятных и незабываемых впечатлений, вернет силу,  а наши очаровательные массажистки помогут воплотить самые смелые ваши мечты…

Мечта на тот момент у меня была одна, поэтому я решил ее немедленно воплотить:

- А еду вы доставляете? – спросил я.

- Какую еду? – на мгновение растерялась менеджер с прокуренным женским голосом. – Не ложите трубочку, я сейчас постараюсь выяснить…

После пятой попытки позвонить в кафе по внутренней линии и заказать доставку в номер, я вытащил витку из розетки, вернув телефонному аппарату не коммуникативную функцию, а интерьерную, поставив на подоконник, и стал собираться. Лучшим коммуникабельным средством по-прежнему оставались ноги.

 Большинство гостей Краевой столицы, разместившихся на третьем этаже гостиницы, отдыхало. Но не все. В 306 номере не спали. Громкую музыку популярного в определенных кругах хита «Черные глаза» пыталось перекричать мужское соло горцев.

«Наверное, джигиты что-то празднуют», - решил я, проходя по коридору к лестничному проему.

- А ты все утихомириться не можешь, шустряк. Все ищешь приключений? – оторвавшись от просмотра телевизора на боевом посту, на ресепшн, сказала администраторша гостиницы, окрещенная мною, как Сердобольная, при виде меня.

- Есть охота, хозяюшка. Не усну, пока не поем.

- Ну, это от нервов. Попадай с твое. Я тоже, когда перенервничаю, что-нибудь жую.

- А кафе еще открыто?

- А что же с ним сделается? Открыто. Оно у нас без выходных и перерывов на обед работает. Все для гостей. Все для вас родимых.

- Это хорошо.

- Хорошо-то хорошо, да ничего для тебя хорошего, мил человек. По тебе видать, что вкусненько любишь поесть. Не исхудал. А тама акромя вчерашних салатов да алкоголя, наверное, ничего и не осталось.

- А Миша, повар, там?

- А где ж ему еще быть? Тама. Только спит голубчик, умаялся. Он ведь работает и за повара, и за помощника, и за грузчика, и за сторожа, а то и за посудомойку. Гастарбайтер, одним словом. Но ты, мил человек, не буди его. Ему уже скоро вставать. Завтраки для постояльцев готовить. Светка там, официантка. Она и обслужит.

Мелодичный звон электрического колокольчика, висевший за спиной администраторши, переключил ее внимание с меня на монитор, принимающий изображение с камер наружного наблюдения.

- Ни к тебе ли красавица пожаловала?- хитровато спросила у меня Сердобольная, окинув меня взглядом, словно где-то на мне имелся ответ на ее вопрос.

- Да вроде гостей не жду, - пожал я плечами.

- От сумы, тюрьмы и гостей, мил человек, не зарекайся. Они, как стихийное бедствие, не всегда по звонку и предупреждению приходят. Бывает, как снег, сваливаются на голову.

«А может и вправду – ко мне, - мелькнула мысль после таких сравнений Сердобольной, - у меня весь прошедший день, вечер, да и ночь все сваливалось, как снег наголову. Как снег в июле в тридцатиградусную жару». – И появись в дверях гостиницы в четвертом часу утра барышня в белом, я, наверное, не был бы удивлен.

Встречаться на голодный желудок с кем-либо, а особенно с нею, в мои планы  не входило, но посмотреть, что за красавица пришла, хотелось. Я отошел от ресепшн к искусственному водопадику, стоявшему для украшения посреди холла, как бы заинтересовавшись им, встав так, чтобы видеть входящего в гостиницу человека, оставаясь незаметным для него.

- Эй, Михалыч, подъем! Гости к нам! - звонко прокричала Сердобольная охраннику.

- Кого там еще нечистая принесла? – заворочался на гостевом диване охранник.

- Вставай, старый, давай! Девчонка на работу пришла.

- Нашла работу! Задницей пришла покрутить твоя девчонка, - недовольно забурчал охранник, поднимаясь с дивана.

- Если такой умный, то шел бы и сам крутил! Просиживаешь здесь штаны за копейки и пенсию ждешь от государства! А девчонкам вкалывать приходится, потеть, крутиться, как белкам в колесе. Жизнью да здоровьем еще рисковать!

- Никто их не заставляет рисковать, - буркнул в ответ охранник.

- Как это никто?! – возмутилась Сердобольная. - Жизнь их заставляет! Жить-то всем хочется. Не только тебе!

- Что завелась, Петровна, с утра пораньше?

- Заведешься здесь! Одной все приходится делать. На вас, на мужиков, никакой надежи нет!..

- Петровна, с таким характером, как у тебя, ничего удивительного нет, что ни один мужик с тобой жить не хочет. Бегут от тебя все, как пчелы от огня!

Сердобольная администраторша, она же Петровна, на этот раз отвечать охраннику не стала, а достала булочку и принялась тщательно ее пережевывать, нервы, наверное, успокаивать.

Молодая стройная женщина в коротеньком летнем платье с небольшой сумочкой в руке проследовала сразу до Сердобольной, что-то ей негромко сказала, что-то передала из рук в руки и довольно резво направилась к лестнице. Наверное, торопилась.

Выдохнув, что явилась не барышня в белом, а совершенно не знакомая мне женщина, я в приподнятом настроении продолжил путь в кафе, чтобы наконец-то удовлетворить свои, пусть и не самые высочайшие, но необходимые потребности.


                *********

- Гляжу, Светка-то, тебя по полной программе отоварила, - увидев меня с двумя большими пластиковыми пакетами с едой и напитками, отреагировала Сердобольная. Булочку она уже не ела, видать успокоилась. Да и не на кого ей было злиться: охранник мирно похрапывал на диване, шум воды от водопадика успокаивал, настраивал на миролюбивую беседу.

- Молодцы у вас повара: все, что заказывал, сделали, как в хорошем ресторане.

- У нас, мил человек, все для клиента, все для вас родимых. – Видно было, что Сердобольной скучно, и она не прочь поточить лясы даже со мной. И если бы не баранья ножка, завернутая в фольгу, издававшая умопомрачительные запахи и не дававшая мне возможности переключиться на что-то другое, то я обязательно бы поговорил с Петровной, тем более были у меня к ней вопросы, касавшиеся постояльцев гостиницы, гостей, Олега Семеновича, барышни в белом.

- Я это заметил. Если театр начинается с вешалки, то гостиница с администратора – с хозяюшки. Где есть хорошая хозяюшка, там и гостиница хорошая и обслуживание соответствующее.

- Это ты правильно подметил, мил человек, - заулыбалась Петровна от переполнявших ее чувств. – Если что, то обращайся, мил человек. Хорошему человеку я завсегда рада.

- Спасибо, хозяюшка, - поблагодарил я Сердобольную за приятные моим ушам слова и вступил на лестницу.

На третьем этаже музыки слышно не было. Я даже подумал, что джигиты устав, улеглись. Но проходя мимо 306 номера, услышал громкие голоса. Из любопытства я остановился и прислушался.

- Ты что, сука, дэлаешь, а? Ты должна дэлать то, что я хочу. Понятно тебэ, да?

- Да пошел ты…! – выразительно и вполне уверенно, можно даже сказать, что смело, ответила женщина джигиту.

- Что ты сказала жэнщина, а?! - возмутился горец.

- Что слышал! Все сеанс закончен! Фенита ля комедия...

- Я тэбэ сейчас покажу закончэна комэдэя! Будэшь делать, что я хочу. А я хочу тэбя в р…

«Совсем обнаглел джигит! – покачал я головой. – За такие слова тебя дома прибили бы, на худой конец - кастрировали…»

- А-а! Су-ка! Ва-а-ва! – завыл горец, словно его ошпарили кипятком или еще что страшней сделали. – Убью, сука, а!..

- Что там случилось, Тимур? – приглушенно, наверное, из туалетной комнаты донесся голос второго джигита, говорившего почти без акцента.

- Сука, мэнэ калэкой дэлала,брат! Ты кого, Вано, вызвал, а?

- Массажистку. Настоящую. Я всегда массажисток заказываю. Их не только приятно, но и они тебе еще приятно делают. Наутро отдохнувшим  себя чувствуешь. Заново родившимся.

- Калэкой, да?

- Тимур, могу няньку тебе заказать. Она все за тебя сама сделает. Лежи и не дергайся. Или училку, та всему научит.

- Нэ надо няньку, нэ надо училку. Нэ позорь мэнэ, брат!

- Щас голову домою, помогу тебе с массажисткой справиться.

- Э! Ты куда, а?

- Пропусти меня! – настойчиво попросила женщина.

- Мы тэбэ с Вано вэздэ пропустим. Хочешь, да!? Долго будэм пропускать. Хочешь, да?! Мы тэбэ вэздэ будэм массаж дэлать. Хочешь, да?!..

Треск ломающейся деревянной мебели от упавшего на нее увесистого предмета был ответом на вопрос джигита. Вслед за этим я услышал, что кто-то пытается изнутри безуспешно открыть замок ключом. Мне даже показалось, что я слышу сердцебиение того человека, не одиночное и ритмичное, а непрерывное, как при стрельбе из пулемета.

Повторный треск мебели сопровождался комментарием упавшего, а теперь поднимавшегося тела:

- Все, сука, я тэбэ сейчас рэзать буду! На лэтночки, как овцу...

- Ма-ма! Ма-мочка, помоги!.. – испуганно зашептала женщина за дверью.

Не вмешаться было, по меньшей мере – подло. Я поставил пакеты с едой к стене, чтобы не пострадали, и отошел к противоположной от входной двери стене, чтобы попытаться пробить дверную коробку 306 номера массой своего тела помноженной на ускорение, которое удастся достичь с трех шагов.

Позже, анализируя случившееся, я понял какой же я эгоистичный человек: вначале спас еду для себя, баранью ножку, а уж потом стал спасать человеческую жизнь. По меньшей мере – стыдно.


                *********

Совершить штурм двери я не успел: дверь в номере 306 открылась изнутри настежь. Из номера вышла, едва стоя на ногах, испуганная девушка. Меня она не заметила, как и ничего вокруг, находясь в предобморочном состоянии.

Затем в дверном проеме блеснуло лезвие ножа, не того ножа, которым на кухне картошку чистят, а настоящего, предназначенного для лишения жизни животных и их разделки. Следом показался и обладатель ножа, одетый лишь в черные боксеры.

«Лет на десять младше меня. Жилистый. Резкий. Взбешен. Опасен», – оценил я возможного противника.

Если бы я полагал, что вступать в противостояние с дитем гор, оголившим нож, используя лишь свои руки, - разумно и оправданно, то вряд ли бы вы читали эти строки. И имей даже похожий нож в своих руках, я не сумел бы уровнять шансы. Для горца нож такое же привычное оружие, как для меня вилка или ложка. Палка, бейсбольная бита, монтировка, ломик могли резко увеличить мои шансы, но ничего этого под рукой не оказалось. 

- Эй, баран! – привлекая внимание джигита, крикнул я. – Нож брось!

- Кто баран? – Джигит остановился от неожиданности. – Жить тэбэ надоело, да? Смэрти хочешь, да?

- Нож брось, тупой баран! – повторил я тише, но эмоциональнее.

Джигит заскрипел зубами от злости и двинул на меня. Годами натренированная кисть горца производила такие стремительные движения, что уследить за траекторией движения ножа было невозможно, да и не нужно. Завороженное наблюдение за приближающимся орудием убийства обычно ни к чему, кроме смерти, не приводит.

Горец наступал целенаправленно, сокращая расстояние между нами до длины своей руки с ножом.

Я стоял на одном месте и ожидал, когда джигит приблизится на расстояние чуть большее длины его руки с ножом, удобное для нанесения удара ногой. И дождался. Вложив в ногу все, что мог, я ударил джигита по коленной чашечке опорной ноги. В коленном суставе находится десяток нервных окончаний. В одно из таких окончаний я точно попал: горец припал на ногу, рука с ножом опустилась.

В прямой удар правым кулаком в челюсть горца я не вкладывался полностью, но и этого хватило, чтобы тот отлетел на несколько метров от меня. Мягкое ковровое покрытие, постеленное во всю длину коридора третьего этажа, смягчило падение горца и стало для него временным пристанищем.

                *********

Не успев как следует выдохнуть скопившееся напряжение, я понял, что поединок с Тимуром – это лишь цветочки. «Ягодки» в виде появившегося в дверях Вано в перевязанном на бедрах махровом полотенце не могли не озадачить меня.

Первое, что пришло на ум при виде Вано – буйвол. Второе – бывший борец. Мощный торс, короткая толстая шея, отсутствие мочек ушей однозначно указывало на борцовское прошлое. Борцы бывшими бывают, а вот бойцов бывших нет. Следующая характеристика Вано была, наверное, самая важная - боец. Боец на борцовском ковре, на ринге, в спорте, в жизни, в бизнесе. Везде! В том числе и в гостиничном коридоре.

Вано двигался обманчиво медленно, вразвалочку. Импровизированное поле боя он осмотрел мельком. А вот на мне внимание заострил, горделиво смотря из под густых бровей черными буравчиками, пытаясь понять, с кем предстоит иметь дело. Возможно, он во мне тоже увидел быка, ведь внешне я не многим ему уступал.

С борцом надо боксировать, с боксером следует бороться – эта тактика боя мне была давно известна, еще со студенческой поры. Только я сомневался, что в стойке на руках я сумею перебить бывшего борца Вано.
 
Если бы у меня в тот момент появилась альтернатива: Вано или Николай Валуев, экс-чемпион мира по боксу в супер тяжелой весовой категории, то я бы однозначно выбрал бы гиганта Валуева. Я представлял как мне надо вести себя в бою с Валуевым: пройти к нему в ноги, перевести бой в партер, лишить чемпиона возможности использовать длинные руки для нанесения сокрушительного удара, захватить руку, ногу или шею для проведения болевого приема и давить, давить изо всех сил.

До боксера Валуева мне далеко и в росте и мастерстве, но именно благодаря Валуеву у меня вырисовался тактический план поединка с Вано. Не дожидаясь, когда Вано предпримет решительные действия, а то, что он их предпримет, сомнений не возникало, я встал в боевую стойку – в классическую правостороннюю стойку боксера. Наверное, именно этого и ожидал от меня соперник: определиться с тем, что я умею и что представляю в бою, ведь брата одолеть сумел.

Вано стал приближаться ко мне медленно и осторожно на полусогнутых ногах, ступая, словно по раскаленным углям, выставив вперед руки с растопыренными пальцами. На буйвола он тогда не был похож, скорее – на медведя, приготовившегося к стремительной атаке. Я же продолжал изображать из себя боксера-тяжеловеса, руками и корпусом имитируя ленивый бой с тенью, приглашая соперника напасть первому. Он и напал: разжав согнутые ноги, как мощные пружины, Вано прыгнул, целясь захватить мои ноги руками, чтобы произвести затем бросок на спину, а потом уже добить сверху кулаками-кувалдами.

От напряжения полотенце с бедер Вано упало, и первый раз в жизни мне приходилось драться с совершенно голым соперником. Но отвлечь от поединка  данный факт меня не мог: оголившееся достоинство джигита могло меня заинтересовать только как цель, в которую при благоприятной возможности стоит пнуть ногой, так как там количество нервных окончаний в десяток раз больше, чем в колене. 

Лоб соперника я встретил ударом колена снизу вверх, вложив в удар центнер своего веса и тонну от размаха колена и инерции туловища. Вано отлетел к противоположной стене, ударившись об нее спиной.

Я не знаю, какой надо иметь твердый лоб, чтобы через секунду после пропущенного мощнейшего удара стоять на ногах.  Возможно, такой лоб встречается один на миллион, но именно таким лбом я и встретился.

Удар, конечно же, определенное воздействие имел и на Вано. Глаза Вано налились кровью, и теперь он точно походил на взбешенного буйвола. Я же для него, наверное, казался большой красной тряпкой - раздражителем.
Вано наклонив голову вперед, прижав кулаки к груди, побежал на меня, как бык, другого сравнения я просто не нахожу. Удар кулаком по голове, несколько притормозил его напор, что, наверное, спасло меня от размазывания по стене. Вано припечатал меня к стене, но я остался в сознании, и мы оба упали на пол.

Мы не боролись в каком-то определенном стиле единоборств, а колотили друг дружку, чем придется и куда придется, катались по полу, рычали, душили, ломали.

Я не знаю, как бьет человека молния, но, наверное, так, как электрический разряд стукнул по мне, пронзив с головы до пят или с пят до головы. В отличие от молнии разве только не пахло горелой кожей и мясом.


       *********

- Михалыч, чо встал, как вкопанный, растаскивай давай их! – Первые слова, которые я услышал после пережитого шока, принадлежали гостиничной администраторше.

- Да попробуй их растащи! Вцепились, как полюбовники, и расцепляться никак не хотят. – За «полюбовников» мне хотелось врезать Михалычу, да не мог пока.

- Ну, что ты за мужик, Михалыч! – совершенно верно подметила Сердобольная. – Все самой приходится делать. Давай-ка бери волосатого за ноги, а я этого за штаны и на счет три: раз, два, три!..

«Что творите!» – хотелось мне прокричать, но вроде ноги и руки не оторвали.

- Ну а ты, красавица, чо стоишь, бедной родственницей прикинулась? Иди, поможешь вот этих в номер стаскать.

- Вы что милицию вызывать не будете? Они же его чуть не убили. А перед тем меня чуть не зарезали.

- Извини, девонька, сама себе такую работу избрала, с повышенным риском. Ты хочешь, чтобы у тебя на основной работе узнали, чем ты в три часа ночи в гостинице с двумя мужиками в номере занималась? Или органы узнали, откуда шокер у тебя появился?

-Я …ну…

- Баранки гну, а не ну! Если меня с работы турнут из-за вас, ты моего оболтуса с внуками кормить и обеспечивать будешь? Молчишь?! Вот и правильно, что молчишь! Ничего с ними не сделается. Здоровые они, как лоси. Отоспятся, утром, как огурчики будут. А этого вот, голого, я знаю. Он у нас частенько останавливается. Мужик не жадный, бизнесмен. Не расстраивайся, завтра все с лихвой компенсирует. Я такого брата знаю. Из-за копейки рядиться не станет.

- Этих я таскать не буду, хоть убейте! - в категоричной форме заявила женщина, может даже и ножкой топнула.

- Ну, тогда вот у этого в кармане ключи посмотри, да иди номер открой, - выдала очередное указание администраторша, почему-то не казавшаяся мне такой уж сердобольной как раньше. 

- Он, между прочим, жизнь мне спас! Таких, как он, днем с огнем не сыщешь… Да вы бы только знали, как он здесь бился! Как…

Администраторша не дала дослушать на самом интересном месте, как я бился, одернув девушку:

- Тем более, займись им. Да ты, кажется, девонька влюбилась.

- Ничего я не влюбилась. Просто хочется, чтобы к хорошим людям отношение было соответствующее, не как к этим…

Какое-то время я был предоставлен себе, но мыслей особых в то время не родил, зато чувствовал, как помаленьку ко мне возвращаются силы. Когда же меня попытались взять за руки и ноги, дернувшись всем телом, как уж, мне удалось сесть.

- Смотри-ка, очнулся наш шустряк! – запыхавшимся голосом сказала администраторша. - Ну и, слава богу, хоть не тащить еще одного, а то ведь не меньше голого будет. Радикулит с вами заработаешь здесь.

- Как эти, джигиты? – поинтересовался я самочувствием соперников.

- Шевелятся. Значит ничего серьезного, - поставила диагноз Петровна.

- Мне бы, хозяюшка, надо с ними завтра встретиться. Можно с одним, со старшим.

- Насчет компенсации? Это правильно. Это так оставлять не надо. Пусть раскошеливаются. Да еще столько мебели покрошили, что я и не знаю, сколько теперь надо с них...

- Ну, так как? – перебил я Петровну.

- Я завтра в девять меняюсь, а после могу организовать встречу. В 9-30 устроит? – весьма по-деловому предложила администраторша, имевшая, скорее всего, большой опыт в улаживании конфликтов между клиентами гостиницы, не забывая при этом личный интерес.

- Устроит.

- Сам-то до номера дойдешь?

- Дойду. Куда ж я денусь.

- Если что, то девица поможет, она в долгу теперь перед тобой на всю оставшуюся жизнь.

Как только администраторша с охранником отошли от меня, Петровна громко и предприимчиво зашептала охраннику:

- Ты давай-ка сейчас видео с побоищем на диск мне сбрось, а с камеры все сотри, чтобы не их не было видно, ни как мы их таскали. Понял?

- Да понял я, понял, Петровна. Сколько мне-то будет причет…


*********

Прикрыв глаза, я сидел на ковровом покрытии и собирался с силами, чтобы встать. И как ко мне кто-то беззвучно подошел, не слышал, но присутствие человека в непосредственной близи от себя почувствовал. Открыв глаза, я начал изучение женщины, стоявшей передо мной, а то что стояла женщина сомнений у меня никаких не было:

«Стройные длинные загорелые ноги. Если бы стояла не на босу ногу, а на высоких каблуках, то угол обзора был бы куда выигрышней. Бедра красивые, крепкие. Платье короткое… чересчур короткое…ужасно короткое… или все же замечательно короткое? - Я не предполагал, что в таком состоянии у меня будут возникать подобного рода мысли, готовые оформиться в более конкретные фантазии, видимо мужская природа берет свое при первой возникавшей возможности.  - Живот плоский. Либо еще не рожала, либо после родов попотела в спортзале, и далее поддерживает себя в форме. Грудь сильно не выпирает, но не маленькая, а вот соски выпирают, без бюстгальтера. Если и рожала, то явно грудью не кормила…»

- Вам плохо? – приятным бархатным голосом спросила молодая женщина, которую я сумел идентифицировать по нижней части туловища, как участницу недавно случившегося происшествия, начавшегося из 306 номера. Назвать женщину незнакомой было нельзя, как и знакомой.  Да и наружный осмотр я не завершил, чтобы сформировать о ней хотя бы полное внешнее представление.

- Нормально мне. Посижу немного, да пойду. - Не мог же я ответить, что сил не хватает подняться.

Женщина высказалась созвучно с моими мыслями:

- Вы знаете, мы вроде с вами не знакомы, но, когда вы с этими… бились, мне показалось, что целая вечность прошла. Так что я как будто  знаю вас давно, целую вечность. Но в тоже время не знаю даже, как вас зовут. Меня Майей зовут, лучше, на «ты».

- Красивое имя, редкое для наших мест. Как-то сразу Южную Америку представляешь, индейцев, экзотику, океан, тепло, солнце, пляж. Меня Александр зовут.

- А я, если честно, предполагала, что тебя именно Александром зовут, - вроде бы обрадовалась Майя.

- И на чем предположение строилось?

- Александр – и переводится, как защитник людей. Вы меня и спасли. Да и с героями именно это имя лучше всего связано. Александр Матросов, Александр Суворов, Александр Невский, Александр Македонский.

- Думаю, что среди героев можно найти обладателей всех имен. И Тимур, и Вано, он же Иван, есть среди списка героев.

- Наверное, - не стала возражать Майя.

Я зашевелился, пытаясь избрать удобное положение для того, чтобы подняться. Как-то не прилично с женщиной сидя на полу коридора разговаривать.

- Можно я помогу вам? Не знаю только, подниму ли? – засомневалась Майя, наверное, рассмотрев меня внимательней.

- Не надо меня поднимать! Я сам! - проявил я свой характер, который никак нельзя назвать легким и не вредным, да и одно дело, когда Петровна помогала, другое, когда бы взялась молодая симпатичная женщина, не гоже мужику тогда слабость свою показывать. 

Присев на колени, упершись в пол ладонями, я резко встал, мне, по крайней мере, показалось, что резко. Покачавшись из стороны в сторону, я стал западать на правый бок, но внезапно почувствовал под плечом опору, живую опору.

«Смотри-ка, сильная, - продолжил я сбор информации о Майе, - чуть выше ста шестидесяти и не более шестидесяти килограмм живого веса. Только вряд ли сможет меня долго удерживать, если я не распрямлюсь». – Я предпринял неудачную попытку исправить крен туловища относительно вертикальной оси.

- Вы опирайтесь на меня. Не бойтесь, я не сломаюсь, - среагировала на мои дерганья Майя.

- Этого-то я и боюсь: сломать тебя, - честно признался я.

- А я, кажется, после пережитого уже ничего не боюсь. Когда меня тот, с ножом который,  догонял, то я как бы потеряла сознание, хоть и стояла на ногах. И я увидела как бы сверху, что он меня догнал и воткнул в спину нож. Видела я и то, как упала. Как кровь струилась из раны. Жуть. И уж потом, когда ты начал с ним биться, я поняла, что живая. Как бы в тело свое вернулась. Странное такое чувство испытала, словно заново родилась, словно в незнакомом теле оказалась. Так что появлением на свет я обязана тебе.

- Это что у нас получается, что я теперь типа твой папа-мама?

- Нет. Ты мой ангел-хранитель, - совершено серьезно скала Майя, так, что я даже подумал, а не потрогать ли мне спину, может крылышки выросли.

Злоупотреблять женской помощью я не собирался, чтобы помощь мануального терапевта или хирурга-костоправа не понадобилась ей. Расставив ноги шире плеч для большей устойчивости, я сумел вернуть себя в вертикальное положение. Появилась у меня и возможность посмотреть на Майю не снизу вверх, а чуть ли не глаза в глаза.

Я почти не видел ее коротких каштановых волос, симпатичного лица с правильными чертами и даже больших серо-зеленых глаз. Я видел лишь, как из ее бездонных озер вылетали маленькие блестящие прозрачные капельки, капельки нежности, тепла, света. Капельки парили по воздуху и проникали в меня через глаза. Я чувствовал, как тепло ласково  и нежно наполняет меня. Мне даже показалось, что я, как воздушный шар, смогу оторваться от земли и взлететь.

Разум же мои переживания принял за наваждение и отдал через рецепторы указание стряхнуть его, что я и произвел посредством потряхивания головы из стороны в сторону, словно конь, отгоняющий от себя назойливых насекомых.

                *********

Помятый, побитый, в порванной одежде стоял я посреди гостиничного коридора и смотрел на Майю. Майя смотрела на меня. Камера видеонаблюдения смотрела за нами. И тут я отчетливо представил, как администратор Петровна, не отрывая глаз от монитора, подглядывает за нами, смачно комментируя увиденные картинки и додуманные мысли охраннику Михалычу. Становиться артистом никогда не входило в мои планы, так что ничего кроме брезгливости и желания поскорее удалиться из коридора я не испытал.

- Не проводишь меня до номера? - спросил я у Майи.

- Конечно, Александр, провожу.  – Майя  демонстративно предложила, чтобы я взял ее под руку. - Не любишь, когда за тобой наблюдают? – Мой взгляд на глазок видеокамеры не остался незамеченным для Майи.

- Не люблю. – Не менее  демонстративно я предложил Майе, чтобы под руку взяла она меня.

- Битый небитого повезет, - улыбнулась Майя и взяла меня под руку.

Я не увидел, но мне показалось, что она, как озорной ребенок, продемонстрировала свой язычок глазку камеры видеонаблюдения, а может быть мне просто хотелось, чтобы она именно так поступила.

Стоя уже на пороге номера, я вспомнил, что чуть не забыл что-то очень важное – жареного барана.

- Проходи, я  сейчас, - сказал я Майе и поковылял к сиротливо стоявшим пакетам, благополучно пережившим коридорное побоище.

Вернувшись в номер с двумя пакетами в руках, я застал Майю стоявшей в задумчивости.

- Александр, я благодарна тебе за свое спасение, и я не знаю, как могу тебя отблагодарить…

- Кажется, ты говорила, что заново родилась, и я для тебя ангел.
- Да, говорила, - Майя удивленно взглянула на меня, не поняв ход моих рассуждений.

- А не запрещается ли подопечным поужинать, а может быть сразу и позавтракать, с ангелом?

- Думаю, что нет, - по-детски наивно и искренне улыбнулась Майя.

- Вот только ты уже заново родилась, а у меня процесс еще не закончился. Если ты не возражаешь, то я минут пять постою под струями горячей воды и возрожусь для новой жизни. Вода мне всегда помогает.

- Конечно, иди. Горячая вода действительно размягчит мышцы, расслабит, ведь после электрошока они пребывали у тебя в парализованном, сжатом состоянии.

- Ты где такой мощный электрошокер взяла?

- Серж подарил.

- А Серж у нас кто?

- Друг... Он из Франции. Зовет жить туда.

- Он что шокерами торгует? – Франция не хотела у меня ассоциироваться с каким-то Сержем. С Эйфелевой башней, Елисейскими полями, Лувром, милыми парижанками, с Александром Дюма, с мушкетерами, в конце концов, но только не с Сержем.

- Нет. Он просто думает, что у нас варвары и медведи по улицам ходят. Вот и шокер самый мощный подарил, миллион вольт при разряде выдает. То, что ты через пятнадцать минут смог встать и пойти – удивительно. Серж говорил, что медведя на час вырубит.

- Тогда понятно, почему мне молния померещилась. Хорошо, что ты не в Африке живешь.

- В Африке?

- Ну, да. Жила бы в Африке, то шокер мог быть на слона, тогда бы точно уже не поднялся. 

- Ты в этом смысле, - Майя ни сразу разобрала мой не самый острый и прямой юмор, поэтому улыбкой не оценила. –  Если хочешь, то после душа я сделаю тебе массаж, тогда ты точно почувствуешь себя гораздо лучше. Я профессионально делаю несколько видов массажа, а по профессии я… врач.

- Ты врач? – немало был удивлен я.

- А ты думал, что я… проститутка?

- Ну…типа того, - признался я.

- В свободное от работы время я подрабатываю профессиональной массажисткой по вызову. Но только в гостиницах. Город у нас маленький, сам знаешь, какой слух может разлететься. А среди приезжих находятся те, кто готов за хороший массаж хорошие денежки платить. После массажа, конечно, предложения поступают продолжить отношения за отдельную плату. Иногда я… соглашаюсь. Иногда, когда клиент русских слов не понимает, то приходится применить навыки айкидо и в экстренном порядке эвакуироваться. Но сегодня, если бы не ты, то ни айкидо, ни быстрые ноги не помогли бы избежать смерти. Но ты, Александр, прав…  я напридумывала себя, что я массажистка по вызову, а не какая-то там… по сути, я такая же проститутка, как и остальные девчонки по вызову... просто с допопциями. – В этот раз не маленькие блестящие воздушные теплые капельки, а тяжелые хрустально-холодные капли стекали по щекам Майи. – Ты и-ди, по-жалуй-ста, в душ, я сей-час успокоюсь. Если бы вра-ч не шесть ты-сяч получала, я-а разве стала  бы прости-туткой?! А у меня сын, Егоруш-ка! У меня на са-дик едва запрпла-ты хватает. А коммуналь-ные! А покушать! А… голова начина-ет разры-ваться от все-го что надо… Не от хо-рошей жизни я во Фран-цию уехать хо-чу...

- Ты поплачь, легче будет, - вздохнул я и пошел в душ, так как ничем не мог помочь молодой красивой и, кажется, несчастной женщине.

Что-то с нами происходит не так, если врач мечтает о зарплате проститутки. Куда-то не туда мы катимся, или стремительно падаем.

                *********

Горячая вода, льющаяся под приличным напором из душевой лейки, словно живая вода, вернула меня к жизни. Выйдя из шока, вместе с жизнью я ощутил, что тело болит в разных частях, где острой, где тупой, где ноющей болью. Вано не слабо меня поколотил! Каким-то утешением могло быть то, что и я его изрядно помял. Могло, но не было.

В случайное совпадение: встречу с разъяренным Тимуром, а затем и с Вано, я уже не верил. Кто-то умело манипулировал людьми, создавал «случайные» ситуации, чтобы через них влиять на меня. Так что и Тимура, и Вано, и тем более Майю я считал самыми настоящими потерпевшими, которых нагло использовали в чьих-то интересах.

Я догадывался, кто создавал ситуации, кто манипулировал людьми, но совершенно не представлял кто такие Олег Семенович и барышня в белом на самом деле.  Почему они оказывали воздействие не напрямую, а через других людей. И даже случай в театре стал для меня понятен: если бы барышня в белом вывела меня на Красноармейский проспект, с движущимся по нему грузовым автотранспортом, то ей никакого труда не составило бы вытащить меня под колеса грузовика. Связать мою смерть нельзя было ни с барышней, ни с Олегом Семеновичем – несчастный случай, никто никакой проверки и следствия проводить не стал бы. Имелся и такой вопрос: а действуют ли Олег Семенович и барышня сообща или у них лишь единая цель, но разные мотивы. Но более всего я не мог понять саму цель: зачем я им нужен или скорее наоборот – не нужен.

Из душа я вышел задумчивым.

- Тебе плохо? – поинтересовалась Майя; она уже успокоилась и двигала полуторную кровать на середину комнаты.

- Бывает и хуже, но реже. А ты что делаешь? Мы разве ужинать не будем?

- Александр, ты засыпал бедную девушку вопросами. Не знаю с чего и начать. Давай по порядку: я вижу, что тебе больно, причем душе не меньше, чем телу. Я готовлю рабочее место, чтобы удобней было к тебе подходить с разных сторон. При массаже тебе может быть больно, но после – боль утихнет, терпи. Массаж надо делать на голодный желудок. После массажа можно будет и поесть. Если захочешь, - улыбнулась Майя. - Так, все готово. Прошу на кроватку. Ложись… на живот. А я мигом: масло подогрею слегка и грязь с себя смою. Ты только, пожалуйста, не думай ни о чем плохом. В жизни всегда есть прекрасное и место для прекрасного. Жалко, что у тебя здесь музыки нет, не помешала бы. Настоящий массаж – это  не набор технических действий: поглаживаний, растираний, разминаний и вибраций, а мелодия, музыка,  посредством приемов-нот. Массаж может быть подобен классической симфонии или рок-композиции. А чтобы музыка массажа вошла в резонанс с тобой, надо чтобы у тебя настрой был соответствующий, - глубокомысленно высказалась Майя, как профессор-массажист.

- Я попытаюсь, Майя.

- Попытаю я тебя, Александр, а ты уж постарайся пока расслабиться.

Я не знаю, сумел ли я без Майи расслабиться, но мысли мои однозначно переключились на фантазии. Не надо иметь много ума, чтобы догадаться, о чем может думать почти голый мужик, прикрытый лишь полотенцем, пусть и побитый, и голодный, но не имевший секса около месяца, ожидая молодую симпатичную массажистку в гостиничном номере.

Массаж Майя начала со ступней ног. На первом этапе он более напоминал точечный массаж с изменением силы давления ее сильных пальцев на различные точки, получавший отзвук в разных уголках моего немалого тела. Затем бережными, но уверенными движениями Майя стала массировать ноги от ступней вверх. В том месте, где мышца предательски вздрагивала от боли, Майя останавливалась, и начинался сольный  номер из нот-поглаживаний, растираний, разминаний и вибраций в различной аранжировке, пока поврежденное место не вступало в гармонию с Майиными ладонями и ее настроением, и тогда она шла дальше, отыскивая очередную аномалию на моем теле. От ног Майя перешла к рукам. От рук к спине. Далее очередь настала для груди и живота.

Пока Майя выполняла массаж, а на это у нее ушло не меньше часа, никаких фантазий у меня не возникало. Наверное, музыка ее массажа вошла в полный резонанс со мной, и я получал истинное не только физическое, но и духовное наслаждение.

Когда возникла пауза, то я не без сожаления решил, что выступление мастера массажа закончилось. Я приоткрыл глаза и увидел, что Майя снимает с себя платье. Волна не фантазий, а конкретного желания захлестнула меня при виде очаровательного женского тела во всей красе, и я потянулся к ней, но она положила руку мне на грудь и прошептала:

- Я еще не закончила. Расслабься. Доверься мне, пожалуйста. У меня так мало времени…

На меня обрушился поток нежных ласковых поглаживаний, касаний губ, языка, тела. Она безошибочно находила самые чувственные мои точки, мне даже казалось, что она лучше меня знает все мои мужские секреты и желания. Фантазии, рождавшиеся во мне, тут же находили отклик и великолепное воплощение…

Из глаз Майи вновь лился ручеек теплых прозрачных капелек, только на этот раз разноцветных, как новогодние конфетти. Капельки притягивались к моему телу, словно внутри меня был спрятан большой магнит, и растворялись во мне.

Не в силах более сопротивляться сладкому плену я сдался: зарычал, застонал, дернулся в конвульсиях истомы, освободив из себя скопившееся семя…

Возвращаясь из душа, Майя выключила свет за ненадобностью: солнечные лучи озорно проникали в комнату, играя и щекоча все и всех на своем пути.

Майя легла на краешек кровати, повернувшись ко мне. Она ничего не говорила, да и слова вряд ли могли передать то, что исходило из  ее глаз: блестящие прозрачные капельки нежности, тепла и света, переливающиеся в лучах утреннего солнышка всеми цветами радуги, струились из ее глаз, напоминая мне о чем-то  до боли знакомом. Я пытался вспомнить о чем и не мог.

В какой-то момент я увидел, что и от меня, наверное - из глаз, стали исходить золотистые прозрачнее капли. Капель становилось все больше, пока поток капель не уровнялся с потоком из ее глаз.

Неожиданно яркая вспышка озарила всю комнату, словно во Вселенной родилась маленькая сверхновая звездочка.

Когда глаза привыкли к новому сиянию, я увидел, что поток, идущий из ее глаз и моих, одинаков: золотисто-серебристые капли соединили нас через глаза. Оставаться безучастными наблюдателями мы не смогли: она раскрылась для меня, а я вошел в нее, соединив нас не только глазами…


                *********

- Сколько сейчас времени? – спросила меня Майя, когда мое дыхание и пульс пришли в стабильно-ровное состояние, чему способствовало мое горизонтальное положение и полотенце, используемое Майей вместо веера.

- Семь ноль семь, - дотянувшись до часов, лежавших на тумбочке, сказал я.

- Тебе надо поспать.

- Не мешало бы, - согласился я с Майей и установил время для будильника на 9-00.

- Прощай, Александр - нежно-грустно улыбнулась она мне.

- А что так грустно? Мы что с тобой больше не увидимся? – зевнул я, находясь наполовину во власти всемогущего Морфея.

- Когда-нибудь обязательно встретимся. Спи.

- Ну, тогда спокойной но…утра,  – пожелал я Майи, опустил голову на подушку и тут же провалился в безмерное пространство сновидений. Мне снилась прекрасная фея, спустившаяся с небес на землю ко мне… Поцеловав меня,  она вспорхнула на облако и помахала отдута рукой: «Когда-нибудь мы с тобой обязательно встретимся…»

Будильник лишней минутки мне не предоставил, настырно запиликав в заказанное время. Нехотя я встал с кровати. Солнце уже не щекотало, а обдавало утренней жарой, словно разогретая в бане печь паром от вылитого на нее ушата с водой.

Майя, свернувшись калачиком, спала. Я укрыл ее легкой простынкой, защитив от настырного летнего зноя, и пошел в душ.

В 9-29 с точностью, как в аптеке, в дверь постучала Петровна:

- Давай уже! Ждут тебя! – Настырная администраторша хотела заглянуть в номер, но перед ее носом я демонстративно закрыл дверь. – Гляжу, живой! Пышешь весь! Посвежел даже! Помолодел! Тем-то, явно похреновей твоего будет, но ходят голубчики. А после того, как я показала им, что они творили ночью, то ходят, держась за головы. Нечего хулиганить, не у себя дома! Пусть, голубчики, раскошеливаются. Не убудет от них…

- Спасибо, Петровна, - перебил я администраторшу и направился в 306 номер. Стучать я не стал, а сразу открыл дверь.

- Заходи, брат, - пригласил меня в двухместный номер Вано, узнать которого можно было лишь по мощному торсу, лоб, глаза, нос затекли до неузнаваемости. – Знаешь, брат, сам не знаю, что случилось ночью. Да и не пили мы почти. Бутылку коньяка на двоих. Это что для нас? Понюхали только. Да и брата я никогда таким не видел. Это я еще могу морду набить, по делу, а он никогда. На женщину руку поднять для него, это что для меня - на родного отца! Никогда он и нож на человека не поднимал. Охотник знает, для чего нож нужен. Не знаю, брат, что и думать. Не иначе, как шайтан нас попутал. В полнолуние говорят, бывает такое…

- Сами-то как? Не сильно покалечились?

- Живы мы, брат. А если бы ты нас убил, то правильно сделал. Если  бы отец видел, что мы здесь с Тимуром делали, то он нас своими руками бы прирезал, как бешеных собак. Ты скажи, брат, что мы тебе должны?

- Лично мне от вас ничего не надо. На вопросы только ответьте.

- На вопросы, брат? Спрашивай, - удивился Вано, не ожидая от меня, наверное, такого поведения после посещения Петровны.

- Через кого вы массажистку заказывали?

- Девушка приходила ночью. Стучала долго, музыку мы слушали с братом. Предложила отдохнуть.

- С ней?

- Нет. Себя не предлагала. Сказала, что есть фотографии, что можно выбрать. Я спросил, а массажистки есть. Она сказала, что есть одна настоящая массажистка, профессионалка. Я посмотрел фотографии. Красивые фотографии. Художественно сделаны, профессионально. Вот ее и заказал. Девушка сказала, что массажистка скоро прибудет, и ушла.

- А описать девушку можете?

- Массажистку?

- Нет, ту, что приходила.

- Молодая, красивая…

- Лицо, волосы, глаза? В чем была одета?

- Ничего не помню, брат. Помню, что молодая и красивая, потому что я подумал, что с ней бы тоже согласился отдохнуть. Тимур, ты ту девушку, которая фотографии показывала, не запомнил?

- Нэт. Помню, что в бэлом была, - ответил Тимур, сидевший с понурой головой на стуле.

- А в номер она заходила? – попытался я хоть что-то выяснить.

- Заходила. У нее с собой альбом был с фотографиями. Вот за этим столом, нет, это уже другой стол. За таким же столом на этом месте показывала. Она с нами немного коньяка выпила, а затем ушла.

- Спасибо.

- За что, брат, спасибо? Это тебе, брат, спасибо! Ты мне теперь как настоящий брат. Если будешь в наших краях, то любому таксисту, любому прохожему скажи, что ищешь Вано-Чемпиона, тебя ко мне приведут. Гостем будешь дорогим…

- Спасибо, Вано. Появится возможность – воспользуюсь твоим приглашением.

- Брат, Петровна сказала, что массажистку можно через тебя найти. – Информированная администраторша за утро все успела сделать.

- Зачем?

- Она туфли свои у нас оставила. Надо передать. Да еще компенсацию, чтобы без обид все осталась, нам, брат, проблемы не нужны… Если бы ты, брат, передал от нас… Понимаешь, брат, стыдно женщине в глаза смотреть. Я ведь провалиться сквозь пол могу. Не хватало, брат, еще кого-нибудь задавить на втором этаже, - с хитринкой в заплывших глазах сказал Вано. – Передашь, брат?

- Давай, - согласился я.

- Я тебе, брат, положил туда еще две бутылки самого лучшего в мире дагестанского коньяка. «Дагестан» называется, брат. Пятнадцать лет выдержки. С друзьями выпьешь, меня плохим словом не вспомнишь.

- От коньяка не откажусь, уважаю.  «Дагестан» не пробовал, а вот товарищ с Махачкалы привозил бутылку «Кизляра» и «Махачкалы» - хорошие коньяки.

Э, брат! «Дагестан» еще лучше! У него медалей, как у нашего дедушки. Да продлит Аллах ему годы! Неси, Тимур, пакет!

Заметно хромая на левую ногу, ко мне подошел Тимур. Его лицо в отличие от брата вполне поддавалось идентификации.

- Вот пакэт. А это вот от мэна - нож. Таких здэсь нэт. Дэт мой дэлал – лучший кузнэц!

От такого подарка отказываться нельзя. Переоценить значимость ножа для горца сложно. Такой подарок мог быть только от души.


*********

- О, привет! – по-свойски встретила меня Майя в гостиничном номере.

- Привет! – закрывая входную дверь, ответил я.

 - Где был? Я проснулась, а тебе нет? А я уже опаздываю. Домой забежать надо, переодеться и на работу, - подводя перед зеркалом карандашом глаза, спросила и поделилась планами на ближайшее будущее Майя.

Я смотрел на стройную молодую женщину в коротком летнем платье и не узнавал ее: вроде те же загорелые ноги, та же талия, грудь, шея, каштановые короткие волосы, правильные симпатичные черты лица, а она не та. Другая! Я не знал, что произошло за несколько минут, пока меня не было.

- Я тебе туфли принес. Ты ночью их оставила в 306 номере, - сказал я, чтобы хоть что-то сказать.

- Ой, спасибочки! – поблагодарила меня Майя, продолжая наводить красоту, стоя возле настенного зеркала. - А я чуть босиком не ушла. К извращенцам тем я бы ни за что не пошла. Уроды конченные!..

- Ты не передумала еще уезжать во Францию? – задал я вопрос, который более всего волновал меня перед тем, как заснул.

- Серж, конечно, еще тот жлоб. Кроме шокера ничего не подарил за неделю и про покупку мне билетов не заикнулся. Хоть приглашение сделал и то хорошо. А шанс сбежать отсюда я не упущу. Получу французское гражданство, а там ведь можно Сержа и поменять.

- А как ты с ним, с Сержем, познакомилась?

- Через брачное агентство «Надежда». Пришлось даже фотки у классного фотографа сделать. Пикантные. Не зря потратилась. Видать у Сержа слюнки побежали.

- А фотки те еще кому-нибудь давала?

- Нет. Я воще первый и последний раз откровенную фото-сессию делала, да и не здесь делала, в Новосибирске, чтобы кто случайно из знакомых не увидел.

- А в 306 номер тебя кто вызвал делать массаж?

           - Позвонил мужчина. Голос такой представительный, басистый. Я клиентам визитки оставляю, но с таким голосом клиентов у меня не было. Сказал, что наслышан и хочет массаж всего тела заказать. Я ему цену назвала с учетом времени и сложности работы, он сказал,  если понравится, то заплатит в два раза больше. Ну, я в такси и в гостиницу. А там уроды оказались, сказали, что они заказывали настоящую массажистку, но голоса у них не те, что по телефону разговаривал.

- А звонили тебе на сотовый? – У меня появлялся шанс получить зацепку на звонившего, на Олега Семеновича.

- На сотовый, но номер не определился.
 
- Сколько тебе денег надо, чтобы сбежать за границу к Сержу? – на автомате продолжал спрашивать я, испытывая у душе одно разочарование за другим.

- Я же сильно потратилась, слетав в Париж. Тысяч сто надо, я ведь с Егором полечу, - достав из сумочки расческу, ответила Майя.

- Думаю, что денег, что передали тебе клиенты из 306 номера, хватит улететь. Можешь поковать чемоданы.

- Не врешь? Дай посмотрю! – Майя бросила расческу, сумочку и подбежала ко мне.

«Глаза! У нее карие глаза! У моей Майи - серо-зеленые!..» - Я был в шоке без шокера, испытав разряд несравнимый и с десятью миллионами вольт. Я не мог ничего сказать и протянул пакет незнакомой Майе.

Вытащив две бутылки дагестанского коньяка,  я протянул пакет не моей Майе.

 - Пять тысяч зелени за одну ночь! – пересчитав деньги, воскликнула другая Майя. - Класс! Ты вообще крут! Если бы не в Париж, то я с тобой еще бы хотела встретиться. Сколько я тебя должна? – по-деловому спросила женщина о моих посреднических комиссионных.

- С тобой мы в расчете, - ничего другого я сказать не смог.

Молодая симпатичная женщина в коротком летнем платье от переизбытка чувств, привстав на носочки, поцеловала меня в щеку. Не холодно и не горячо, безразлично, без чувств ко мне.

- Представляешь, мне сон приснился, будто меня маньяк-убийца зарезал здоровущим ножом, а душа моя в ад попала. Жуть там страшная! В полнолуние, что только не приснится! – перекладывая деньги в свою сумочку, поделилась впечатлениями другая Майя.

«В полнолуние чего только не бывает, - подумал я, и так мне захотелось есть, что ни о чем другом я больше думать не мог и не хотел. – Баранья ножка!», - вспомнил я и улыбнулся хорошей новости.


                Глава 7

                Необычное послание

Проводив, как бы глупо и нелепо это не звучало, незнакомую мне женщину, с которой провел несколько часов  в одном номере с глазу на глаз, я взял один из двух невостребованных до сих пор пакетов, с запеченной бараньей ножкой, и отправился в гостиничное кафе. Есть холодную баранину, будучи даже сильно голодным, я не мог, возможно, имеются любители застывшего бараньего сала, но к таковым себя не отношу.

Внешний мой облик вряд ли подходил к посещению публичного заведения, но кроме длинных шорт и спортивной майки в моем гардеробе оставалась лишь рубашка, а порванные брюки, джинсы и футболка годились разве для мытья полов. В какой-то мере стоявшая на улице жара и не работающие в гостинице кондиционеры могли служить оправданием моему внешнему виду.

На ресепшн сидела молодая белокурая девушка с чересчур броским макияжем и ярко-красным маникюром, разглядывающая цветной глянцевый журнал. На меня она, естественно, не взглянула: ни с  Бредом Питтом, ни Томом  Крузом, ни даже с постаревшим, но по-прежнему востребованным и  желанным на страницах глянца Гарисоном Фордом моя заурядная внешность схожести не имела, кроме общих антропологических характеристик.

А вот в кафе я был опознан сразу же: сменившиеся администраторша Петровна и охранник Михалыч радостно замахали руками, подзывая присоединиться к их богатому столу.

Початая бутылка коньяка, приличная гора свежепожаренных кусков мяса  вперемешку с кольцами репчатого лука на разносе, несколько салатов и нарезок, раскрасневшиеся и благоухающие лица демонстрировали удачно завершившееся дежурство, принесшее неплохие дивиденды и хорошее настроение.

- Присаживайся, Шустряк, к нам! – пригласила щедрая Петровна. - Мы сегодня гуляем по полной! Так, Михалыч?

- Так точ-но! По самой пол-ной! - согласился Михалыч, жуя огромный кусок шашлыка, а то и два.

- Идиллию вашу нарушать не хочется. Уж очень вы органически смотритесь вдвоем за таким изысканным столом, - тактично отказался я.

- А че нам не смотреться! Молодым да неженатым! – Как бы в доказательство своих слов и будущих намерений Петровна двумя руками не без труда потрясла тяжелые шароподобные груди. - Так, Михалыч?

- Так, Петров-на, так! – замахал головой Михалыч в такт с пружинистыми движениями женских грудей, чуть не подавившись при этом куском мяса или излишней порцией подступившей слюны.

- А что один-то? Красавица-то упорхнула уже на радостях? – Петровна настырно осматривала меня, то ли в поисках материальных следов ночного побоища, то ли следов, которые могли остаться позже.

- Улетела, - вспомнив настоящую Майю, с грустью ответил я.

- Да не грусти: свиснешь, прилетит! Девка-то к тебе неровно дышит! Точно тебе говорю: глаз у меня наметан в таких делах. А мы вот на радостях решили отметить... Расслабиться по полной программе. Имеем право, так, Михалыч?

Михалыч, закрывая рот салфеткой, замычал, что согласен.

- Ну, хоть пятьдесят грамм коньячка с нами выпей, Шустряк, за благополучный исход ночных происшествий. Волки живы остались, и овцы сыты. Не часто ведь так бывает. Налей-ка ему, Петрович.

- Спасибо, но я за рулем. На один вопрос, если свет прольете, буду признателен вам.

- Да хоть на два! – согласилась без промедления Петровна, махнув перед собой рукой, как веером.

- Хотел узнать подробнее о личностях двух особ, бродивших вечером и ночью по гостинице. Или из постояльцев, или из гостей: мужчина лет сорока, высокий, представительный, голос у него с баском и молодая особа лет двадцати, двадцати пяти, красивая, стройная, в белых штанах и белой блузе, волосы темные, прямые.

- Мужчина говоришь представительный и девица в белом, - Петровна вроде бы задумалась, заводив глазками туда-сюда.

- Не те ли, Петровна, что нам тоже зап…, - попытался влезть в разговор Михалыч, подливая в это время в свой бокал коньяка,  но резко был остановлен партнершей по пиршеству:

- Не те это! Нет, мил человек, не знаем мы с Петровичем таких. Не видели ни ночью, ни вечером, ни утром. В гостинице точно таких не было и нет. Так, Петрович?

- Таких у нас нет Эт точно! – убедительно подтвердил слова администраторши охранник, добавив для пущей убедительности: – Можно даже на записях видеонаблюдения поглядеть.

- Точно, Петрович! Могешь иногда. Ты, мил человек, через двое суток к нам на ресепшн заходи, вечерком, Петрович тебе записи покажет. Может и найдешь кого, чем черт не шутит. Че хорошему человеку не помочь, а, Михалыч?

- Помогем, Петровна, пусть приходит.

«Были такие гости. Заплатили, чтобы молчали, если интерес у кого появится. С записей камер наружного наблюдения изображения с интересующими меня особами удалены. Имен и где искать тех, конечно, Петровна и Михалыч не знают. Так, что можно считать, что на вопрос совместными усилиями ответили», - решил я, сворачивая разговор:

- Спасибо и на том, люди добрые. Не буду мешать вашей слаженной и дружной компании.

Направившись в другой конец кафе поближе к открытому окну, к сквознячку, услышал звонкое энергичное шептание Петровны:

- Михалыч, ты нас когда-нибудь под монастырь подведешь! Прям, как баба, себя ведешь: в каждой бочке затычка! Все самой приходится делать! И на коньяк давай сильно не налегай, а то я только это-го!.. делать сама не могу, а так, зачем бы ты мне нужен был…


                *********

Насытившись разогретой, чуть пересушенной сверху, но по-прежнему вкусной и ароматной запеченной бараньей ножкой с овощами и узбекским лавашем, осушив два керамических заварника с зеленым чаем, меня разморило: глаза слипались, да и всего меня бросало в сон. Двух потраченных часов на сновидения с неземной феей моему побитому организму явно не хватило. Не помогал преодолеть сонливость ни сквозняк от открытого окна, ни задорный и озорной смех захмелевшей Петровны, ни легкая музыка, ненавязчиво звучавшая в кафе. А может как раз спокойная музыка и убаюкивала. Вот если бы зазвучал тяжелый рок, какой-нибудь там хеви-метал, то я точно проснулся бы от непостижимого для моего разума ритма или со страха.

«Так, что там у меня по плану? - Я посмотрел на часы. - Через два с половиной часа надо отогнать машину в Сервисный центр на ремонт, а до этого… резину купить, телефон и… одежду тоже бы не мешало. Допустим, одежду можно купить во время ремонта подвески. Да и телефон. Остается резина. Резину, конечно, стоит поменять: отъездил немало и дожег при последнем экстренном торможении. Резина? Можно ее и после ремонта машины купить, необязательно в Сервисе переставлять, можно и на шиномонтажке». – Путем несложной работы полусонной мысли я выкроил на сон два дополнительных часа.

Прикрыв ладонью рот и веками глаза, я сладко, до слез, зевнул, потянулся до хруста в костях и встал. Осознание того, что можно еще поспать окрыляло, так что я и не заметил, как очутился в гостиничном номере.  Оставалось последнее препятствие: нормальному сну могла помешать неправильно стоявшая кровать: посреди комнаты – напоминание об утреннем массаже - о настоящей Майе.

Но как оказалось, напоминание, а точней послание  от Майи ждало под кроватью: стандартный тетрадный листок в клетку, исписанный ровным и понятным почерком, никак не похожим на корявую врачебную неразбериху.

«Дорогой Александр, когда ты будешь читать эти строки, меня рядом с тобой не будет. И ты, пожалуйста, не ищи меня: не трать понапрасну время. Я тебе говорила, что мы с тобой когда-нибудь встретимся. Когда-нибудь еще не настало, но обязательно наступит. Верь мне, милый. Я обязательно тебя найду...

Александр, я прошу тебя! Умоляю! Заклинаю! -  Покинь эту гостиницу засветло, а еще лучше – город. Постарайся провести предстоящую ночь где-нибудь на природе, подальше от незнакомых людей и машин, поближе к земле и друзьям. Пожалуйста!

Навеки, Твоя Единственная!»  - прочитал я послание. Потом прочитал второй раз, третий…

Сон улетучился, как эфир над расклеенной печью, мысли навалились снежною лавиной, и за два последующих часа вылезть к просвету понимания я не сумел.

                *********

  На автостоянку из гостиницы я пришел с полупустой спортивной сумкой,  с кучей неразрешенных вопросов в голове, но в приподнятом настроении и с внутренней уверенностью, исходящей из глубин сердца, что впереди обязательно ждет встреча с Моей Единственной, а для этого надо двигаться вперед. Разум попытки протеста предпринимал, но скорее по привычке  подвергать все непонятное анализу через призму логики, но уж слишком мощная волна уверенности исходила.

«Ну, что конь мой верный, четырехколесный вороной, - похлопал я машину по раскаленному на солнце черному капоту, - двинемся чинить тебя. Грустил здесь без меня на солнцепеке? – Я окинул взглядом стоянку, задержав боле всего взгляд на серебристо-перламутровом Мерседесе с тонированными стеклами, особняком смотревшимся на фоне подержанных японских автомобилей и наших Лад. – Не прихлестнул ли ты, верный конь, вон за той немочкой «Шестисотой»? Губа не дура, коли так!»  - С вещами я обычно не разговариваю, но сложно личный автомобиль назвать вещью. Отъездив на одном автомобиле несколько лет, привыкаешь к нему так, что иногда кажется, что он является частью тебя, как те  же ноги или руки. А что ж с рукой или ногой иногда не поговорить.

Сервисный центр находился на выезде из города по Змеиногорскому тракту вдали от развитой городской инфраструктуры. Сдав автомобиль на ремонт, я подошел к такси.

- Свободно? – поинтересовался я у водителя, протиравшего лобовое стекло праворукой Тойоты.

- Смотря куда надо, братан! – Наверное, какого-то монаха подвозил и тот просветил, что к людями лучше обращаться именно так.

- Смотря куда повезешь! - ответил я, чуть перефразировав таксиста. Была у меня мысль добавить «брат», но не сказал, привычку еще не выработал.

- Говори нормально, братан! – Таксист отвлекся от стекла и посмотрел на меня, оценивая серьезность моих намерений.

- Мне надо в торговый центр, чтобы там одновременно и брюки, и джинсы, и телефоны сотовые продавали.

- Сто пятьдесят, - отряхнув тряпку, сказал таксист.

- Что сто пятьдесят? – настала моя очередь не понимать.

- Рублей надо сто пятьдесят, чтобы я тебя до Сити-Центра довез, - разъяснил мне таксист. – Там все купишь.

- Поехали, - без торгов согласился я, так как не знал: много ли это или мало. Если сравнивать с ценой на шашлык, то на сто пятьдесят рублей можно купить всего одну шпажку, так что, наверное, таксист лишнего с меня не попросил.

Проехав метров двести от автосервиса, таксист восхищенно воскликнул:

- Ты посмотри, братан, какой «мерин» (Мерседес) проехал! «Лимонов» пять, не меньше, стоит! Таких «морковок» (Марк-2) как у меня десять можно купить. Умеют же жить люди! А здесь с утра до ночи горбатишься, а поменять свою «морковку» на что-нибудь посвежей, никак не могу, скопить не получается.

«Развелось «меринов», на каждом шагу можно встретить. А все говорим, что плохо живем. Живем, может и плохо, да не все», - в унисон с таксистом подумал я.

В торгово-развлекательном «Сити-Центре», как и сказал таксист, все необходимое для меня имелось в избытке. Потратив три часа на  примерки, подгонки, обрезки, подшивки, в  17-ть часов с двумя пакетами обновок зашел я в кафе, не покидая Центра. Удобно, признал я, когда все под боком.

 После сытного завтрака из бараньей ножки есть не хотелось, а вот язык от сухости во рту цеплялся за небо. Заказав чайничек зеленого чая с жасмином, простого не оказалось, достал я новый мобильный телефон и на память набрал Михаила:

- Привет, Миш, - услышав знакомый голос, поздоровался со своим напарником по бизнесу. Бизнес-психологи не рекомендуют начинать совместный бизнес с друзьями, чтобы не потерять дружбу, а вот приобретенная дружба вовремя бизнеса, по их мнению, считается одной из самых крепких. На тот момент времени усомниться в верности их суждений, у меня не было ни малейшей возможности.

 - Сань, ты что ли? А что не со своего телефона? – удивился Михаил.

- Украли. Так что со своего, но не того.

- У старого опера?! – засмеялся Михаил. – Ну, ты даешь там!

- Сапожник ведь тоже без сопок. И ничего – живет.

- Саня, номер заблокируй через оператора сети и симку восстанови по паспорту в центральном офисе, - посоветовал Михаил, более разбиравшийся в стремительно меняющейся связи и ее сервисных возможностях. – А то никто до тебя не дозвонится по новому номеру.

- А я что-то и не подумал. Закрутился как-то.

- Тебя какой-то старый сослуживец искал по телефону. Спрашивал, когда будешь на месте. Сказал, что в Горный Алтай приехал и может на обратном пути заехать.

- Представлялся сослуживец? – В голове тут же всплыло десятка два имен, с кем бы я хотел увидеться и вспомнить дела минувших дней.

- Нет, ничего не сказал. Спросил, нет ли у тебя другого номера, а то твой не доступен.

- А свой номер-то он оставил?

- Он первый раз звонил на обычный. Спросил, на какой сотовый телефон можно перезвонить. В роуминге, наверное. Не дешево. Я ему назвал свой, он перезвонил, но номер не высветился. Засекреченный у тебя сослуживец.

- Это точно, узнаю секретчика. Секретчик сильно басил?

- Хорошо басил. Голос у него поставленный, как у оперного певца, мне даже подумалось, что он сейчас пропоет в трубку: «Люди гибнут за металл!»– Михаил напел строку из арии Мефистофеля, имитируя голос Федора Шаляпина.

- Миша, если еще раз Мефистофель позвонит, ты не говори, что со мной разговаривал, скажи, что телефон у меня в не зоны доступа или отключен, а я в отпуске.

-  Не хочешь общаться с Мефистофелем?

- Напротив, пора бы нам с ним и встретиться. Просто не хочу, чтобы узнал, что старого опера обокрали. Симку восстановлю, дозвонится. Мефистофель он настырный, просто так не отстанет.

- Понял я, Сань. Молчу, как рыба. Как отдыхается?

- Не скучаю, - нисколько не лукавя, ответил я. – Церковь посетил. С интересными людьми пообщался. В казино сходил, на новые штаны и колеса заработал. Поединки посетил – бои без правил. Массаж. ТО авто делают. Шопингом вот занимаюсь в «Сити-Центре». Отдыхаю, одним словом по полной программе.

- А у нас тишь. Пилим помаленьку дрова. С утра отправили машину в Новосиб с  «сибитными» поддонами. Пилы пока не «горят», так что не торопись. Да, заезжали Павел с Дарьей. На счет совместного проекта интересовались. Они готовы, ждут от нас решения. -  Наш совместный с Михаилом бизнес по переработке дров потихоньку хирел из-за невозможности брать дрова, не воровать ведь идти в лес, как черные лесорубы; вот мы и планировали перепрофилироваться: запустить туристический комплекс,  и место уже для этого выбрали на берегу озера, но одним нам без привлечения компаньонов и инвестиций было не потянуть новый проект. – Я сказал, что в течение недели дадим ответ. Ты то, что сам думаешь?

- Думаю, что надо соглашаться. Фундаменты в зиму можно еще успеть залить. А Женька, брательник твой, не передумал кооперироваться?

- Нет, он хоть сейчас готов квартиру в городе продать и вложиться. Если не хватит, то я его подстрахую, мы ведь с ним, как родные братья.
 
- Звони тогда Павлу и соглашайся.

- Понял, Саня, сделаю.  А в ночь хочу на рыбалку рвануть, пацаны с Южного должны подъехать. Закидушки на судака хотим поставить. На бережку посидеть, ухи сворить.

- Дешева рыба, Миша,  – дешева и уха, а уха из судака почти как с петуха. Удачной рыбалки!

- Ты там тоже, Саня, не плошай, пора охоту на барнаульских хищниц открывать, а то их там развелось…

«Охоту пока что на меня ведут и хищницы и мефистофели, - отключив новенький телефон, предположил я, не имея ни малейшего представления, где ждет меня следующий капкан или очередная западня, и что еще предпримут охотники за моей головой. – Возможно, предупреждения Майи связаны с хищниками, объявившими на меня охоту? Тогда мне надо из гостиницы и города уносить до ночи ноги. Похоже, что у них логово там. А вот чтобы ноги унести, колеса нужны, конь мой верный вороной».

Позвонив мастеру на автосервис, узнал, что ремонт затягивается на неопределенное время из-за аварийного отключения света на линии. В «Сити» же со светом все в полном порядке было: и кондиционеры работали, не щадя своих моторов, и дорожка в боулинге свободной оказалась и прекрасно освещалась. Два последующих часа я состязался в точности: левая рука выбила больше и «страйков» и «спеав», и за явным преимуществом одолела правую.

И никто меня за это время не побеспокоил: не хищница в белом, не Мефистофель, так что подумывал я грешным делом, что можно и в гостиницу вернуться, ведь еще за сутки вперед заплачено. И если бы не письмо в кармане – вещественное доказательство, то я так бы и поступил. Наверное, Майя знала меня лучше меня самого, поэтому и оставила письменное послание, как Фоме-неверующему, которое можно и понюхать, и потрогать и перечитать.



                Глава 8

                Оборотни не в погонах


В 20-20 я подъехал к Сервисному центру на грузопассажирском такси с  комплектом новых шин, произведенных где-то на далеких японских островах – родине моего автомобиля, что не могло не обрадовать «вороного».

В 20-23 узнал, что подачу электроэнергии не возобновили, ремонтная бригада никак не может установить причину поломки на линии.

До 21-05 я сидел возле Сервисного центра поверх шин, укрытых полиэтиленовыми чехлами, внося по памяти в телефонную трубку номера телефонов и знакомясь с меню мобильного. В духоту не кондиционируемых помещений не тянуло, а уличных лавочек предусмотрено не было.
 
В 21-06 ко мне подошел старший автомастер и предложил перенести шины внутрь Сервисного центра, мне поехать в гостиницу, а утром, к часам десяти, приехать и забрать отремонтированный автомобиль.

В 21-07 я заявил автомастеру, что в гостиницу поеду только на своей машине или останусь ночевать в Сервисном центре.

В 21-13 была возобновлена подача электричества в Сервисный Центр.

В 22-15 отъехал от Сервисного центра на своем автомобиле с замененными рулевыми тягами, тормозными колодками, фильтрами, маслом и с отметкой в сервисной книжке о пройденном техническом осмотре.

В 22-20 припарковал машину возле шиномонтажки на Змеиногорском тракте.

В 23-25 подъехал к автозаправочной станции на Правобережном тракте.

В 23-28 обновленный, отремонтированный и заправленный под завязку автомобиль был готов к автопробегу, и если бы не мучавшая меня с самого утра жажда, то и я. Лежавшая в сумке теплая минеральная вода и сок не могли решить проблему: напитки я пью либо  горячими, либо холодными, без какой-либо золотой середины.

Остановившись возле придорожного кафе, прочитал вывеску: «Пока ты ешь, твоя машина моется!».

«Хороший рекламный ход, - похвалил я собственника кафе и автомобильной мойки и в который раз за вечер взглянул на часы: -  23-30. До наступления ночи успею сполоснуть машину, выпить кофе и покинуть город, оставивший массу ярких и незабываемых впечатлений, кучу неразрешенных вопросов, но самое главное – надежду».

Загнав «коня» на мойку, я вышел во двор.

Погода начинала портиться: усиливался ветер, тучи, словно дымовая завеса, со всех сторон затягивали небо и звездочки гасли одна за другой, лишь вокруг полновесной луны оставался чистым клочок неба, как абажур на ночном светильнике. Луна же в полнолуние вполне справлялась с отведенной ролью: была тем самым ночным светильником.

- Опять Шестисотый! – проводив глазами проехавший по трассе  серебристый Мерседес, отметил я, и то было последней каплей моего терпения. Я решительно достал из кармана телефон и набрал номер начальника криминальной милиции Тальменского РОВД Щербакова Игоря Аликовича, начинавшего службу в уголовном розыске со стажировки у меня.

- Игорь Аликович? – спросил я в ответ на услышанное сипение и шипение.

- Д-а. Кто это? – сонным голосом ответил Щербаков.

- Сослуживцев старых по голосу уже не признаешь? Ай-я-яй, Игорь Аликович!

- Извини, Викторович, не признал, богатым будешь. Уснул возле телевизора, спросонья и не разобрал. Весь день по жаре мотались, магазин в Ларичихе бомбанули. Сам знаешь, что если туда едешь, то на весь день.

- Поймали?

- А как же!

- Опять на электричке воры приехали, а обратно уехать сил не хватило?

- А ты, Викторович, откуда знаешь? – удивился Игорь.

- Оттуда, Игорь?  Из головы – из старой памяти. Тенденция такая и при мне в Ларичихе наблюдалась: приехали, украли, напились, уснули у местных алкашей, проснулись уже в КПЗ.

- Точно так и было.  Викторович, случилось что, ты ведь не просто так звонишь?

- Извини, Игорь, что разбудил, но если уже разбудил, то пробей мне, пожалуйста, что за Мерседес серебристого цвета проехал по новому мосту из Барнаула в… 23-33, камеры ведь на мосту по-прежнему стоят и фиксируют весь транспорт.

- Добро, Викторович. Перезвоню.

Звонок от Игоря застал меня в кафе.
- Слушаю, Игорь.

- Викторович, записывай или запоминай: Мерседес зарегистрирован в Москве на имя Светлой Светланы Ивановны, 1940г. рождения… О чем-то говорит?

- Ни о чем, - вынужден был признать я. – Если только это не та Светлана Светлая – популярная в прошлом веке киноартистка.

- Извини, такой информации в базе нет. Указано, что пенсионерка.

- Спасибо и на этом.

- У тебя что-то серьезное с Мерседесом и его хозяевами?

- Амурные дела, Игорь,  шерше ля фам, одним словом.

- Может в Мерседесе внучка Светлой разъезжает? С Москвы сейчас на Алтай много туристов едет,  - предположил начальник СКМ.

- Все может быть. Если догоню, то спрошу. Ну, давай, Игорь, живы будем – не помрем - увидимся.

- Ну, бывай, Викторович. Не забывай про нас.

«Может, и вправду туристы катаются, а я здесь понапрасну переживаю да людям спать не даю. И черт на самом деле не так и страшен, как его малюют».


                *********

Ровно  в 00-00 я эффектно, с пробуксовкой колес,  дал старт автопробега Барнаул – Кашкара, который должен был послужить началом новому этапу в жизни, да что там – новой жизни!

Минут пятнадцать пути я не ехал, а буквально летел: и машина, соскучившись по скорости, выдавала рекорды, и мысли мои летали высоко, да и я где-то далеко в мечтах находился.

Очевидно, что мечты не всегда сбываются. И,  наверное, это нормально. Не сбывшиеся мечты могут служить стимулом для новых, часть из которых непременно сбудется. Гораздо хуже, когда человек лишает себя возможности мечтать. Голый прагматизм при достижении цели радости не вызывает. Голый же механизм обеспечивает лишь единственную цель – жалкое существование.

Когда я объехал стоявший на обочине серебристый Мерседес с включенными габаритными огнями и московскими регистрационными номерами, то мечты мои улетучились, мысли потекли в одном русле, правая нога инстинктивно затормозила ход машины нажатием педали тормоза, да так, что пришлось рычаг механической коробки переключить с пятой на четвертую скорость, глаза уставились в зеркало заднего вида, пока огни фар не исчезли из поля моего зрения.

Ко мне вернулось ощущения прищемленности хвоста и несвободы, которые иначе, как неприятными, не назовешь. И эти ощущения испытывал я до границы Первомайского района с Тальменским. Возле села Озерки Мерседес с московскими регистрационными номерами  на большой скорости обогнал меня, и тогда неприятные ощущения сменились состоянием обреченности и загнанности.

Разные мысли у меня возникали: свернуть в лес, спрятать машину в густом папоротнике, в Кощеевых владениях, а самому прогуляться по лесу, чтобы к утру вернуться к машине с другой стороны живому и здоровому. Никто бы меня в лесу не нашел, кроме разве дрессированных собак-ищеек. Порывался я развернуть машину и поехать в город, но не знал, в какой гостинице будет безопасней предыдущей.

Но сколько не бегай, от своих страхов не убежишь, пока их не преодолеешь. В итоге решил: будь, что будет: доеду до пилорамы, пересяду в Уазик и поеду искать Михаила с товарищами по берегу Чумыша. Если повезет, то и ухи из судака похлебаю и чаю из свежезаваренного смородинного листа, и в прохладной реке смою с себя ночные страхи, да и коньячка с мужиками выпью для успокоения нервов.

Приняв окончательное решение, мне сразу стало легче, возможно и кролик, перед тем как вступить в пасть удава, испытывает подобное состояние.

Свернув с федеральной трассы М-52 на второстепенную асфальтированную дорогу с указателем «Кашкара, Зайцево, Шишкино», я облегченно выдохнул: никто меня не ожидал, и никому до меня дела не было.

«Да, запугал я себя до чертиков! – удивился я сам себе; до Кашкары оставалось всего 7 км, а там, дома, не только стены помогают, но и земля защищает. – В каждом Мерседесе угроза видится. Надо срочно ехать к Михаилу на рыбалку, нервы лечить».

Переехав освещенный железнодорожный переезд, не без удовольствия отметил, что до Кашкары осталось всего 4 км. И последующую тысячу метров во всех отношениях я прекрасно проехал, а вот на тысяча первом метре у машины заглох двигатель, отключились все электроприборы и через пару десятков метров автомобиль встал как вкопанный, ослепший и парализованный одновременно.

«Приехали, называется! – Я вылез из машины, открыл капот, пошевелил клеммы на аккумуляторе. – Ноль полнейший! Называется ТО прошел! Одно сделали, а все остальное переломали! – возмутился я. - Ладно, хоть рядом уже! – Я достал телефон, чтобы позвонить сторожу на пилораму, но батарея, ни разу еще не заряжавшаяся, разрядилась полностью, и телефон ни на какие нажатия не реагировал. – Да! Если не везет, то не везет! До пилорамы полчаса, можно и прогуляться, нервы на свежем воздухе успокоятся. Воздух-то у нас здесь особый: без дыма и гари, чуть ли не чистый целительный кислород. Пожалуй, что лучше сразу и переодеться для рыбалки, Саню-водителя все равно поднимать. Моего «вороного» и без меня на пилораму со сторожем отбуксирует, а вначале меня забросит на Чумыш».

Переодевшись в длинные шорты и майку, я сложил в спортивную сумку только самое необходимое на рыбалке: складной туристический нож со штопором, вилкой и ложкой, походную алюминиевую кружку,  подарочный нож – похвастаться, бутылку армянского и одну бутылку дагестанского коньяка. Вторую бутылку «Дагестана» я оставил в машине для более торжественного случая, чем ночная рыбалка, а может просто жаба задавила, так как всего два напитка из спиртного уважал – хороший и очень хороший коньяк, и не пить и напиваться, а посмаковать ярким изысканным букетом. В последний момент положил в карман коробок с охотничьими спичками и маленькую металлическую иконку с изображением какого-то святого, подаренную монахом Даниилом, на всякий случай. Начав закрывать машину, обнаружил, что и батарейка в брелке сигнализации села, и не удивился особо тому,  ведь если уж начала цепь ломаться, то во всех слабых звеньях.


                *********

Яркая луна, «точно блин с сметаной» и единственная мигающая звездочка, не закрытая тучами по недоразумению, указывали мне путь в Кашкару.

Неторопливо шагая по дороге, я наблюдал за звездочкой, так как шел именно на нее. Мне так не хотелось, чтобы она вдруг упала или пропала, украденная облаками, что даже подумывал крикнуть: «Эй! Держись там на Небесах! Не падай! Дуй на тучи!»,  а то, и поддержать каким-нибудь добрым словом. Как знать, может и звезды в небе тоже нуждаются в этом. В какой-то момент звездочка чаще замигала, словно ей в звездный глаз попала космическая соринка.

«Чего только человеку не привидится?! - удивился я своей фантазии, но вскоре был удивлен другим: на горочке перед деревней, напротив скифского кургана с березовой рощей поверх него, заметил я силуэт большой собаки или волка. – Ну, волков с этой стороны Чумыша охотники лет десять как не видали, скорее - собака».

В другой ситуации я бы особого значения собаке не предал: не боюсь их. Чем в свое время сослуживцы по работе в уголовном розыске пользовались, запуская первым во дворы частных подворий при обысках, осмотрах, а то и задержаниях, чтобы  принял первый удар собак на себя. Я же первым делом хватал в руки, что попадалось на глаза: вилы, лопату, ломик, дрын какой. Во дворах такого бобра всегда с лихвой хватало. Семь из десяти собак при встрече со мной предпочитали с миром укрыться где-нибудь в конуре или сарае, две из десяти прятались после получения по хребтине, и лишь одна собака имела серьезные намерения защищать двор и своих хозяев от не прошеных гостей. Но и в этом случае, если не помогала лопата, имелось средство  - табельное оружие, пистолет Макарова. Но не одной собаки я сам не застрелил и в воздух, отпугивая, не пулял, а вот намерения применить пистолет на поражение имел четкое, передергивая и приводя затвор в боевое положение. Даже самая серьезная собака, бойцовская, привыкшая биться до потери не только крови, но и сознания, останавливалась при виде смерти. Однажды и два волкодава, защищавшие находившегося в розыске убийцу в селе Старокрайчиково Первомайского района, понюхав с нескольких сантиметров от себя ствол Макарова, готовый разразиться громом и молнией, прервали прыжки с раскрытыми пастями и бежали со двора, как псы шалавые. Был, правда один случай, когда собака оказалась бешеной. Но тогда я и пистолет из кобуры не мог вытащить по причине того, что едва успевал отражать совковой лопатой бешеные атаки. Подоспевшие опера пристрелили бешеного пса. Так что имел я весьма богатый опыт общения с собаками не при самых благоприятных  и располагающих условиях для общения.

 От пережитого, особенно - за два последних дня, от окружавшей со всех сторон серой мглы с сияющей луной посередине, от привлекавшей мое внимание одинокой звездочки собака в ночи показалась мне каким-то демоническим существом. А вот с ними опыта общения я не имел.

Испугался ли я? Пока собака стояла, водив головой по ветру, нет. А вот когда, унюхала и рванула в мою сторону, не зарычав и не гавкнув, то, пожалуй, что да: сердце в пятки закатилось, а вернувшись на место, билось бешено и нервно. Я засуетился в поисках лопаты или оглобли, но ничего подобного на дороге не находил. И если бы страх и паника полностью захлестнули меня, то и не вспомнил бы я про сумку и ее содержимое, а вскоре - уже и ничего не вспомнил бы. Но, слава Богу, не захлестнули.

Вытащив из кожаных ножен, проклепанных серебристыми заклепками, дагестанский нож,  я сразу оценил его: лег он в руку так, словно под мою ладонь мастер подгонял рукоять из кавказского ореха.  Длина клинка была никак не меньше 15 см. Тяжеловат на вес. То, что надо! Такой нож внушал доверие и придавал уверенность. Крутить кистью нож, как это делал Тимур, я не умел, но общее представление о том, что надо делать с ножом, имел.
 
Остановившаяся в метрах пяти от меня сука, кажется, тоже оценила достоинства дагестанской стали и не торопилась узнать его на вкус. Какой породы была сука, я сказать не могу: по комплекции походила на азиатскую овчарку средних размеров, но уши и хвост не были купированы, да и серого цвета «азиатов» я не видал ранее. В поведении суки больше было от кошки, нежели от собаки: мягко ступая, она стала обходить меня даже не по кругу, а по спирали, сокращая радиус при очередном витке. Я же крутился на месте, стараясь уследить за сукой. Когда радиус меж нами сократился метров до трех, сука остановилась и оскалилась, пожирая мою плоть глазами.

Я выставил левую руку вперед, чтобы принять атаку суки, а правую с ножом опустил к пояснице для удобства нанесения удара снизу. Медленно текли секунды, сука же продолжала скалиться, рычать, но не нападала.

«Что она думает, я так до утра буду стоять?!» – терпению моему пришел конец, и я прыгнул, стараясь сократить расстояние, чтобы следом ударить ногой по надоевшей сукиной пасти, но оказалось, что прыгал не я один. Здоровый, как теленок, кабель летел на меня со спины, но удар мощных лап пришелся по воздуху, где долю секунды назад находилась моя спина. Прежде чем о чем-то подумать, я резко выбросил правую руку с ножом назад, рассекая со свистом воздух.

Нервный собачий визг и убегающие ноги здоровенного пса говорили о том, что лезвие ножа достигло таки цели, хоть я и не почувствовал соприкосновения стали с препятствием. Визг отрезвляюще подействовал и на суку: она с не меньшей прытью устремилась за кабелем.

«Кажись, пронесло! - облегченно вздохнул я и пнул по огрызку кобелиного уха, валявшемуся под ногами, как по футбольному мячу, открывая счет в свою пользу. – Ко всему еще и ухо купировал!»


                *********

- Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела, - медленно промолвил я, глядя на небо. Черные тучи резво взялись за диск луны, обгладывая со всех сторон. Все вокруг стремительно погружалось в кромешную мглу. И лишь маленькая, одиноко мигающая звездочка, яростно сопротивлялась, разгоняя вокруг себя мрак. Но и той далекой искорки хватало, чтобы не потерять надежду и не сойти с ума.

Я слышал вокруг шорох, но никого не видел, как в прочем и собственного локтя. А вот обоняние обострилось, и я сумел уловить неприятный запах псины вперемешку с изысканным, едва уловимым ароматом дорогих французский духов, так мне знакомых.

Несколько раз я яростно выбрасывал руку в направлении источника запаха, рассекая воздух то вдоль, то поперек, слыша в ответ где-то с другой стороны рычанье, напоминавшее издевательский смех.

Я ощущал, что кольцо вокруг меня сжимается, и что в любую секунду может последовать нападение. Попятившись назад, я споткнулся о спортивную сумку. Что-то звякнуло, и не знакомый, но приятный букет коньяка «Дагестан» вытеснил запахи псины и французских духов вокруг.

Гораздо легче поступать, когда появляется хоть какой-то план действий. Достав из кармана охотничьи спички, я резко наклонился, вытащил из сумки вторую бутылку коньяка и тут же бросил зажженную спичку.

0,75 литра разлитого по сумке коньяка с содержанием этилового спирта 44% ярко вспыхнуло, осветив на несколько метров все вокруг. Испуганная сука и кабель отбежали от огня и от меня. Я же принялся махать ножом в направлении собак, выкрикивая чуть ли не пристойные слова, чтобы разозлить тех:

- Ну, что, сука, и как там тебя, кабель-безухий: Олег Семенович или Семен Олегович? Обос…сь? Страшно, оборотни-плешивые?! Вперед! Смелее! Я вам и остальные уши да хвосты отрежу, чтобы на нормальных собак походили – на купированных… - изгалялся я так до тех пор, пока коньячное пламя не стало гаснуть, а у суки и кабеля из пасти не пошла пена от злости и нетерпения разорвать меня в клочья.

Первым не вытерпел кабель, так как более обидных слов было адресовано к нему, не к суке ведь. После очередной цитаты о «безухом кабеле-импотенте», кабель кинулся на меня, оскалив в бешенстве отбеленные свои клыки.

Совпало все: прыжок кабеля, удар бутылки об асфальт, вспышка от воспламенения армянского коньяка от догоравшего дагестанского, запах горелой шерсти, душераздирающий вопль кабеля.

Думаю, что кабель так быстро в своей жизни еще не бегал, а в поисках придорожной грязи бежал в первый раз. Но наблюдать за горящим кабелем не входило в мои планы: оставалась ведь еще и сука. Я прыгнул на нее и рубанул ножом, как саблей, по ее… хвосту. Обещал ведь суке провести купирование!

Сука не побежала за кабелем, а устремилась в сторону березовой рощи, к скифскому кургану, подвывая то ли от боли, то ли от злости.

Вдогонку я прокричал:
- И Светлане своей Светлой передайте, чтобы Мерседес свой тупым оборотням не давала! – И побрел в обратную сторону к брошенному автомобилю, в котором оставалась еще одна бутылка грозного дагестанского оружия не только внутреннего сгорания.


                *********

Чем ближе я подходил к машине, тем светлее становилась ночь, тем больше появлялось звезд на небе и ярче светила луна. Иногда я оборачивался и смотрел на маленькую пульсирующую звездочку, не побоявшуюся остаться и поддержать меня в мрачное время.

«Еще бы и машина заработала, совсем бы здорово было! – подумал я, когда стал различать силуэт черного автомобиля; достав из кармана ключи с брелком сигнализации, попытался открыть машину дистанционно, но безуспешно. – Жалко!»

Яркий свет дорогой оптики я заметил издалека, от Кашкары на большой скорости мчался автомобиль. Мне хотелось, чтобы машина оказалась любой марки кроме Мерседеса, но почти наверняка знал, что будет с точностью наоборот.

Сжимая в руке нож, я ожидал Мерседес, который не заставил себя долго ждать. Мерседес, словно праворукий автомобиль, несся по встречной полосе  и не измени он направление, столкновение с моей машиной было неизбежным. Не дожидаясь этого, я переместился к краю обочины, чтобы при необходимости успеть спрыгнуть в кювет. В последний момент водитель Мерседеса лихо вырулил, ударив  краем бампера переднюю водительскую дверку моей машины, и не снижая скорости, унесся в сторону федеральной трассы М-52.

- Ну, машины-то причем! – прокричал я. – Не оборотни, а идиоты конченные!

                *********
 
Около часа бродил я вокруг машины с понурым лицом и ножом в руке, иногда останавливался возле искореженной дверки и трогал уродливую пробоину, до тех пор пока на востоке не зародилось солнце, и красные лучи не известили о начале нового дня и не попросили хозяйку ночи, луну, поспешить вслед за ночью.

С усталости присев в машину, я на автомате вставил ключ в замок зажигания и повернул, тут же услышав, как двигатель тихо зашептал, что готов возобновить движение. Двигатель поддержали исправностью и все остальные опции автомобиля. Разве только брелок сигнализации по-прежнему не подавал никаких признаков жизни.

Возле березовой рощи, расположившейся поверх скифского кургана, я припарковал машину и отправился на поиски следов. Следы на земле указывали, что недавно здесь побывали мужчина с 45  размером обуви и женщина - с 37 и две псины: одна большая, а вторая очень большая.  На лужайке перед рощей обнаружил разбросанные окровавленные бинты и тампоны, несколько использованных шприцов, пластиковую бутылку с остатками минеральной негазированной воды.

«Что же вы, господа оборотни, природу не бережете?! Сорите, как свиньи какие! – мысленно послал слова укора ночным соперникам, а найдя в кустах полиэтиленовый мешок с моими порванными джинсами, выброшенными вместе с брюками и футболкой в мусорный мешок в гостинице, добавил: - Вы еще и любители по помойкам полазить! Не оборотни, а крысы!»

В небольшом естественном углублении, в ямке, развел я из веточек сушняка костер и сжег в нем все вещественные доказательства прошедшей ночи, являвшиеся ко всему прочему – мусором.

Ни в каких оборотней, конечно же, я не поверил. А то, что барышни в белом и ее напарник держат двух дрессированных собак, способных и охотных по запаху находить выбранную  жертву, - это факт. Мне хотелось верить, что не только ухо и хвост, но и охотку я отбил у них если уж не навсегда, то надолго. 

*********
   
О случившихся со мной приключениях я никому не поведал. К чему одних людей расстраивать,  других склонять к мыслям разным, что ни у кого-то, а именно у меня расстройство случилось. О мистике люди делятся неохотно, а если и рассказывают, то лишь по истечении определенного времени, чаше – немалого.

Когда Михаил после рыбалки увидел мою машину, то он естественно поинтересовался:

- Ты что, Сань, в аварии побывал?

- Типа того, Миша. Типа того, - уклонился я от прямого ответа.

- Кто виноват-то?

- Да черт его знает! – улыбнулся я, так как к тому времени уже полностью отошел от волнений и философски был настроен не только на общение, но и на дальнейшую жизнь. – Но одно, Миша, точно знаю: никто мне страховку или компенсацию выплачивать не станет.

- Всякое бывает, Сань, бывает и такое. – Михаил повел себя тактично и не стал расспрашивать о подробностях аварии, и предложил помощь: - У меня на поселке Южном есть хороший мастер, старший брат Тюни, с которым мы сегодня рыбачили. Он дверку отремонтирует так, что и заметно не будет.

И действительно через три дня я вновь оседлал своего «вороного», бутылка же коньяка «Дагестан» была выпита по такому важному поводу. А вот брелок сигнализации с обратной связью не заработал и после замены «мизинчиковой» батарейки, так что пришлось на связку к ключам повесить запасной брелок, но без обратной связи.


                Глава 9 

                С июля по ноябрь


С июля до ноября много событий случилось.

С Михаилом мы с головы до ног окунулись в новый проект: строительство туристического комплекса на берегу озера Подковка, названного не в честь, а из-за своей формы – в виде подковки. С утра до позднего вечера не покладая рук, ног или головы мы воплощали в реальность мечту. Возможно, поэтому работали на энтузиазме и не ставили перед соинвесторами вопрос о материальном вознаграждении за свой нелегкий труд. Чаще работали вместе, при необходимости один работал за двоих.
 
Полутора километровая линия электропередач, насыпная дорога, фундаменты, а затем и срубы гостиницы, сторожевого домика и двух бань встали к ноябрю месяцу на лугу перед озером, согласна утвержденного генерального плана застройки.

Время свободное от работы я тратил на изучение эзотерической, религиозной и прочей литературы, так или иначе касавшейся загадочных вещей, происходивших на земле и в жизни человека. Я пытался найти ответы на вопросы, которых в моей голове скопился воз и маленькая тележка. Но чем больше я читал и размышлял, тем больше тележек добавлялось.

Иногда по ночам я сидел на лавочке и смотрел на небо, отыскивая маленькую пульсирующую точку на звездном небосклоне, названную мной Мая Звездочка, с буквой «а» в слове «Мая». И мечтал.


                *********

В это время женился Михаил. Во второй раз.

С Михаилом мы нередко вели беседы на разные темы. Как-то он сказал мне, что главной целью женитьбы для него станет рождение ребенка. От первого брака детей у него не было. Михаил называл причину, что у жены, делавшей карьеру, на рождение ребенка не оставалось времени. Знал я версию и его бывшей жены, старшего менеджера крупной компании: не была она уверена в Михаиле, в его постоянстве. А отношения, которые Михаил с легкостью заводил на стороне пусть и не на продолжительное время, называла не иначе, как изменами. Но сколько людей, столько и мнений. И кто из них был прав, кто виноват, не мне судить.

Как-то Михаил привез на озеро Подковка девушку то ли искупаться, то ли на смотрины. Девушка мне понравилась: симпатичная сладкоежка, с открытым добрым лицом, голубыми глазами, искренним взглядом,  кажется, с огромным желанием иметь большую семью – минимум трех малышей.

- Все, Сань, женюсь! - сказал мне радостно Михаил, пока девушка плескалась в воде.

- И правильно, Миша, - согласился я. – Давно пора.

- Как тебе, Светлана? – Михаил взглядом показал на девушку.

- Хороша! И фигура и душа! – одобрил я выбор. – Но самое главное, чтобы тебе нравилась.

- А мне нравится. Кровь с молоком! Я тут поднял старую записную книжку, с кем я встречался за последние пять лет, когда Лиля не хотела рожать мне ребенка. Более всех на роль жены и матери Светлана подошла. Я позвонил ей: узнал, что не замужем и вот понеслось у нас.

- Когда свадьба, Миша?

- Что затягивать. Через месяц. Максимум полтора и сыграем.

И действительно через полтора месяца Михаил объявил, что в субботу и воскресенье состоится свадьба.

- Поздравляю, Михаил! Светлана, наверное, на седьмом небе от счастья? – порадовался я за Михаила и Светлану.

- Я женюсь не на Светке, а на Ангелине, - сконфузился Михаил, стараясь на меня не смотреть.

- Это что за новости? – удивился я. – Что еще за Ангелина?

- Понимаешь, Сань, я же не весь список досмотрел до Светланы. Позвонил я Ангелине, она сказала, что на последнем курсе в институте уже. А встречался я с ней до этого, когда она только приехала поступать в институт. Совсем еще с молоденькой. Договорились сходить на дискотеку. Сходили, потом поехали к ней. Вначале амуры-растомуры, а потом поговорили. Я рассказал про себя, что строим туркомплекс на берегу озера. Она про себя рассказала, про свои планы. Ну, и решил я на ней жениться.

- Что-то, Михаил, я ничего не понял?!

- Ну, - Михаил замялся, - у Ангелины папа дружит с Кудриным, с министром финансов, да и вообще он акционер «Якутских Алмазов».

- Ты на ком, Миша, решил жениться: на женщине или на алмазах? – немало был удивлен я.

- Да ты пойми, Саня, у нас с тобой могут такие перспективы открыться. Затащим москвичей на туркомплекс, начнем с Москвой работать, совсем другие деньги пойдут.

- Не знаю, Миш, тебе, конечно, жить. Тебе и решать. Советчиков в амурных делах быть не может. Еще хотел у тебя спросить на счет наших новых компаньонов: Паши и Даши. Вроде они с нами во всем соглашаются, и улыбаются нам, но не могу я Дашиных глаз рассмотреть, словно отводит от меня. А это не есть хорошо.

- Да ты че, Сань! У нас с тобой ведь контрольный пакет акций: все под контролем: Женька-брательник никогда против меня не пойдет, а я против тебя. Так что нечего нам волноваться. С тобой мы хоть кого порвем. 

На свадьбе я впервые увидел невесту Михаила Ангелину: милую, высокую, вровень с Михаилом, худенькую, в красивом белом платье, с яркими крашеными волосами.

На свадьбе я чем-то отравился. С трудом дотерпев до девяти вечера, я ушел. На второй день я вообще не мог встать с кровати: температура подскочила к сорока градусам, что круги в глазах стояли. А вот на третий день проснулся совершенно здоровым.

Отец Ангелины на самом деле оказался знакомым Кудрина. Когда Кудрин приезжал с проверкой в Якутию, то ему как любителю активного отдыха организовали настоящую северную рыбалку. Вот как раз Ангелинин отец, заядлый рыбак, и организовывал.  И водку он с ним даже за одним столом пил. И акционером «Якутских Алмазов» тесть Михаила был, как и все рабочие, кто двадцать лет отработал на том производстве.

Через год Ангелина родила Михаилу дочку: красивого лучезарного ангелочка. 

                *********

В это время у меня умерла мама.

Мама сломала шейку бедра, следом последовал обширный инфаркт и через неделю в больнице у меня на руках мама умерла. Я видел, как жизнь покинула тело: миг и не стало мамы. В тот миг оторвался большой кусок от моей души, а его место занял холод, боль, досада от невозможности что-то изменить, сделать то, что не успел сделать или забыл сделать, сказать то, что поскупился сказать при жизни.

И сейчас, когда я пишу эти строки, сердце мое обливается кровью. При жизни надо быть щедрым к родителям своим, и далеко не про материальную щедрость я говорю. Если бы я заранее знал о предстоящей трагедии, то разбился  бы в дребезги, чтобы мама уходила из этого мира с другим настроением. Но кто не давал мне при жизни это сделать?! – задаю я и сейчас себе этот вопрос и не нахожу ответ.

                *********

Где-то в последних числах октября не спалось мне, и я поехал проверить службу ночного сторожа на строящемся туристическом комплексе. Сторож оказался на месте, трезв и бодр.

- Роман, у тебя кипятка не найдется? – после обхода территории спросил я у молодого еще парня, ставшего уже в четвертый раз отцом; днем Роман работал водителем на грузовом Газике, а раз в три ночи подряжался караулить у нас на стройке; приехал же на Алтай Роман года три назад из Средней Азии с женой кореянкой и остался жить в Кашкаре.

- Викторович, тебе чаю заварить? Есть и кофе.

- Богато живете. Завари, Ром, чаю, а я пойду под навесом посижу, свежим воздухом от озера подышу.

- Я мигом. – Роман шустро убежал в сторожку, откуда донеслись два голоса: мужской повелительный и женский согласительный.

Не прошло и трех минут, как Роман вернулся с керамической кружкой свежезаваренного чая и вазочкой с конфетами.

- Ни как у тебя, Роман, здесь горем? Гляжу, в строгости держишь.
- Да какой горем, Викторович. Одна всего девка-та. Пожрать принесла. В деревне-то мужиков не осталось нормальных, поспивались или в город уехали,  вот и бегают, как куры нетоптаные. А девки-то здесь ладные, что не потоптать. Да я, Викторович, не в ущерб семье…

- Не оправдывайся, Ром. Если мужиков в деревне не осталось, то надо в Совет сходить, чтобы постановление вынесли о разрешении многоженства.
- Не, Викторович, не надо разрешения! – на полном серьезе принял мои слова Роман. – Я две или три семьи не потяну. Тяжко будет. Пусть лучше бегают, я ведь денег не беру за это. Жрать принесли – и то хорошо, все семье легче.

- Ладно, Роман, иди, только ночью воров с барышней своей не проспи.

- Да разве с бррш…девкой, Викторович, уснешь? Не спать ведь сюда приходит поди…

Над гладью еще не застывшего озера белым пушистым ковром стелился густой туман. Изредка из тумана доносились громкие хлопки: бобры яростно ударяли хвостами об воду, выражая таким образом свои эмоции об окончании брачного сезона или наступления холодов. А вот плесканья рыб слышно уже не было: на ночь мирная рыба пряталась в глубокие ямы, а хищная бревнами стояла ближе к поверхности и переваривала дневной обильный улов, откладывая рыбий жир на лютую сибирскую зиму.

Допив чай, посмотрел я на ночное небо, усыпанное звездами, как алмазными россыпями.

 - Где же ты, Мая Звездочка? – с грустью в голосе спросил я, отыскивая маленькую звездочку средь миллионов звезд. И сколько я не всматривался в небо, не мог я найти маленькую мигающую звездочку. Звездочка бесследно исчезла с небесного ковра.

- Не иначе на Землю упала! – решил я.


                Глава 10

                В поисках звезды

Поисковые мероприятия решил я начать в двух столицах: Алтайского края и России.

В Барнаул я перебрался до Ноябрьских праздников на временное место жительство, сняв однокомнатную малосемейную квартиру недалеко от площади Октября на полгода.

А вот в Москву купил билеты на самолет в оба конца и забронировал номер в гостинице. Планировал пробыть там с 11 по 22 ноября и если повезет, встретиться с господином Норбековым, чьи книги, начиная с книги «Опыт дурака», прочитал взахлеб. Кто, как не он, мог поведать о мистических тайнах в жизни человека.
 
Пролить какой-то свет на то, что происходило в День крещения, и дать подсказки в поисках звездочки, могла Варвара Петровна. В праздничный день по старой доброй русской традиции решил я сходить в гости: поздравить Варвару Петровну с Днем некогда Великой Октябрьской Социалистической Революции, а теперь Примирения и Согласия, и задать накопившиеся вопросы.

Торт к чаю купил, коробку конфет, как полагается, когда в гости к добрым людям идешь. Дом и квартиру я хорошо запомнил, и перепутать не мог. Поднялся я на второй этаж, позвонил. Дверь открыла незнакомая мне женщина лет пятидесяти, не имевшая и отдаленного сходства с Варварой Петровной.

Я поинтересовался: не могу ли увидеть хозяйку, Варвару Петровну. Женщина расстроила ответом, что здесь такая не живет. Тогда я принялся объяснять, что четыре месяца тому назад был у Варвары Петровны в гостях, в этой самой квартире. Женщина смотрела на меня, мягко скажем, как на человека со странностями. Но надо отдать ей должное: дверь передо мной не захлопнула, милицию и скорую неотложную помощь не вызвала, а спокойно пояснила, что живет в этой квартире вместе с мужем уже четвертый год и никакой Варвары Петровны не знает и никогда не знала. А четыре месяца назад они всей семьей отдыхали на море Черном, а квартира находилось под охраной. На мое счастье на лестничную площадку вышла соседка из квартиры напротив.

 - Вы Варвару Петровну ищите? - спросила она.

  Я мотнул головой.

  - Хорошие соседи были, душевные, - растрогано замотала головой соседка.

  Я удивленно переспросил:
 - Как были?

 - Отец-то Василий годов как семь назад помер. А Варвара Петровна недолго одна жила. Почитай через полгода за отцом Василием ушла. Померла, значит. Хорошие люди были, Царство им небесное. Безотказные. Сердечные, - пояснила соседка. – А квартиру дети их через полгода продали. Они все в столицах живут. Зачем им квартира в Сибири. Вот и продали. А новые хозяева года через три за границу уехали, а квартиру вот Петровым продали.

  Мне ничего не оставалось, как покинуть тот дом ни с чем. Хотя почему ни с чем: к куче имевшихся вопросов добавилась еще одна. А торт и конфеты я женщинам отдал, чтоб помянули отца Василия и матушку Варвару Петровну.

*********

От дома Варвары Петровны брел не спеша, в думках, и вскоре оказался возле церкви краснокаменной на Ленинском проспекте.

С надеждой я посмотрел на златые церковные купола, но зайчиков они не отражали и подсказок не давали:  на улице было сыро и пасмурно. От «Унылой поры! Очей очарованья!», описанных Поэтом,  осталась только унылая пора. А матушка-зима опаздывала с раздачей нарядных одеяний для озябших березок и тополей,  ветхих крыш и серых дворов, да и снегири, наверное, устали кружить в небе в ожидании белой посадочной полосы и замороженных сладких ягод рябины.

Обрадовали меня разве две старушки, стоявшие на лестнице перед церковью. За четыре месяца ничего с ними особенного не случилось: поменяли платки на шали, да поверх сарафанов надели старинные теплые черные бархатные жакеты, в которых, наверное, еще их бабушки на «товарочки» бегали.

Я по-свойски подошел к старушкам. Они в этот раз от меня в церковь прятаться не побежали. Может - не признали. Но и молиться и кланяться тоже не стали, прося при этом милостыню. Может - не приметили во мне потенциального клиента.

- Добрый день, люди добрые, - поздоровался я со старушками.

Они переглянулись и чуть ли не в два голоса ответили:
- Здравствуй добрый человек! Вот только какой день-то добрый: слякоть, грязь да холод кругом. Здесь промерзнешь, а домой придешь и там холод: дров-то по теперешним ценам и не купишь. Одну машинешку тянешь на всю зиму, а зима-то еще и не началася.

- А если бы дрова были, то день-то добрым был бы? – полюбопытствовал я.

- А как же! Что нам, старым-то, надо: чтоб кости не мерзли да чай с чем попить было. На конфеты да пряники, слава Богу, - старушки дружно перекрестились, - люди добрые всегда подадут.

- А живете-то где? По какому адресу? – спросил я у старушек.

- Зачем тебе это знать?! – вроде даже испугались старушки моего вопроса или меня.

- Дрова куда вам привести, по какому адресу? – уточнил я вопрос, успокаивая тем самым старушек.

- Господи, да не перевелись люди добрые на Руси, - запричитали в два голоса старушки и после трехминутной заученной назубок речи дали таки адрес, один на двоих, сестрами они оказались сродными.

- Але, Миш! Привет! Ты не на работе случайно? – позвонил я своему напарнику, не отходя от старушек.

- Заехал случайно. Сижу в компе. Играю. Да чай пью. На улице жуть, как сыро и зябко. Хотели на рыбалку, но не поедем.

- А дрова к празднику еще развозим? – Отходы от переработки древесных отходов мы недорого реализовывали населению местных деревень, но в праздничные дни развозили ветеранам или малоимущим жителям бескорыстно.

- Почти всем уже развезли. Ромка вышел, не сидится ему и в выходной дома. Со сторожем грузят Газик из цеха сухими дровами.

- Миш, ты Ромку отправь в город. Надо дровишек родственникам подбросить, а то замерзают, адресок запиши…

- Сейчас, Сань, и оправлю, а вот и Роман пожаловал…

«Что ж, пусть праздничный день старушкам запомнится добрым и теплым», - подумал я, а старушкам сказал:

- Вы тут, бабули, дежурство свое пораньше сворачивайте, часа через полтора-два дровишки вам привезут. Водителя Романом зовут. Покажите, куда свалить. Машина у него самосвальная, сама выгружает. Денег давать ему не надо, а вот чаем с конфетами напоите с дороги. Любит человек почаевничать. С востока.

- Да к мы тоже с востока!  В беженцы на старость лет записались. На холупку только и наскребли, - в два голоса вздохнули старушки. - Если бы не люди добрые, то и не знаем, как бы прожили. Напоим и накормим твоего Романа, а захочет и баньку истопим… А ты, мил человек, что в праздник один ходишь? В праздник с семьей надо быть! С семьей и в церковь ходить надо!

- Да вот звездочку свою ищу. Никак найти не могу.

- Да к не на улице звездочку надо искать и не в церкви! Иди, мил человек, в брачное агентство. Там любую звездочку отыскать можно. На любой вкус. Здеся в церкви частенько венчаются после брачных агентств. И на старости лет звездочек  находят. А ты вот какой еще завидный жених! Кровь с молоком!

- А ведь точно! – стукнул я себя по лбу, что забыл, говорила ведь Майя о брачном агентстве «Надежда», и следы мог я там запросто обнаружить. – Ой, спасибо за подсказку!

- Это тебе спасибо, добрый человек, за помощь, - поклонились мне старушки, сами  перекрестились и меня перекрестили.

                *********

Прогулявшись по Ленинскому проспекту до первого интернет-кафе, я без особого труда отыскал в Интернете информацию о брачных агентствах Барнаула и установил месторасположение агентства «Надежда» и городской телефонный номер.

- Здравствуйте, это агентство Надежда? – спросил я, как только на другом конце взяли трубку; упоминать, что «брачное» не стал, стыдно как-то звонить в такие места, если бы собирал информацию по работе или для кого-то другого, то без проблем, а когда лично для себя, то иначе себя ощущаешь, в другой тарелке.

- Здравствуйте, мы рады, что вы обратились именно в наше агентство, дающее  людям не только надежду на перемены. Мы не только декларируем, а реально помогаем людям найти любовь и друг друга, - весьма философски приветствовала меня работница агентства. – Вы в первый раз обращаетесь за помощью в агентства?

Мне хотелось сказать, что не за помощью, а за информацией, но я вовремя сообразил, что информацию я могу получить только в том случае, если обращусь за помощью, так что ответил:
- Да.

- Вы сейчас звоните из города?

- Да.

- Если вы подъедете к нам, то мы сумеем вам помочь. Можете не сомневаться. У нас имеется явный дефицит в мужчинах старше тридцати лет, и вместе с тем совершенно потрясающий выбор дам, которые пользуются огромным спросом и у европейских мужчин.

- Посмотреть фотографии дам можно?

- Вы ищите даму для брака или для романтических встреч? – работница агентства своим вопросом поставила меня в неловкое положение.

- Я ищу Единственную звездочку, - не стал я ничего придумывать.

- Замечательно! - обрадовалась представительница агентства то ли за меня, то ли за агентство, то ли за звездочку. -  Приезжайте к нам, мы работаем  до 20-00 без выходных; мы заключим с вами договор, и после этого вы получите доступ ко всем альбомам фотографий наших клиенток, в том числе и заключивших с нами эксклюзивные договора, а также вы сможете бесплатно получать любую информацию у психолога по совместимости с нашими клиентками. Так же вы можете воспользоваться услугами астролога, которая поможет составить портрет идеальной для вас женщины...

«Астролог мне не нужен, а вот альбомы и информация о клиентках может меня заинтересовать», - понял я, что не зря позвонил в брачное агентство «Надежда», какая-то надежда у меня появлялась.

Не прошло после звонка и часа, как я переступил порог брачного агентства «Надежда». Музыка ветра от подвешенных китайских красных труб-колокольчиков торжественно встретила меня при прохождении порога агентства. Внутренняя территория агентства была буквально наглядным пособием по Фэн-шуй с выделенными границами «инь» и «ян», с разделенными зонами стихий: дерева, металла, земли и воды. Стихийные зоны были с избытком украшены деревянными статуэтками, металлическими пластинами, подвесками и подковками, керамическими поделками и кувшинами с засушенными травами и цветами, картинами с изображением озер и водопадов. Яркий квадрат «багуа» с нине-желто-зелено-серо-малиново-бурыми квадратиками красовался в центре пола или вместо пола. Сладковатый запах дурманящих благовоний дурманил. Негромкая мелодичная музыка расслабляла.

Пройдя по цветным квадратам «багуа», как по шахматной доске, я был встречен представительной дамой лет пятидесяти – хозяйкой агентства. Мне тогда даже подумалось, что шахматной королевой, расставляющей в цветные квадраты совместимые между собой фигуры «Инь» и «Ян».
 
Я пропущу то, как заполнял анкету, знакомился содержанием и подписывал договор, оплачивал деньги за услуги, выслушивал мнения, какая бы звездочка мне подошла лучше, и перейду сразу к тому, как  получил в руки альбомы с фотографиями клиенток агентства.

Сразу хочу сказать: какие у нас на Алтае и в Барнауле красивые женщины! Уму непостижимо!

Мне казалось, что я смотрю альбом с фотографиями не одиноких девушек и женщин, мечтающих познакомиться, встретить, создать семью, а знакомлюсь с фотографиями победительниц различных конкурсов красоты. Каких там только мисс  и миссис не было! Окажись один из альбомов в американском или европейском брачном агентстве, то многокилометровая очередь выстроилась бы на улице из мужчин, мечтающих хотя бы взглянуть на фотографии наших красавиц, хоть одним глазком.

Может и вправду нам надо разрешить многоженство!..

- Ой! Ай! – Это я легенький подзатыльник получил от Звездочки моей, которая принесла мне чай и взглянула на монитор, что я там ваяю.

«Что-то нам надо делать, чтобы не было у нас столько одиноких и несчастных людей! Что-то не то происходит с нами, если столько красавиц не могут обрести человеческого счастья!» – Я посмотрел на Звездочку, она улыбнулась, соглашаясь с новой моей репликой в повести.

Звездочка моя с текстом недописанной рукописи еще не знакомилась, просил  я ее подождать и прочитать целиком, а большую части истории, которую описываю в повести, она и не знала или …забыла.

«Листая альбомы с фотографиями алтайских красавиц, я получал эстетическое наслаждение от созерцания красоты, которой природа наградила русских женщин», - вписал я в текст рукописи еще одно предложение, пока Звездочка стояла рядом со мной, что в принципе соответствовало действительности. Звездочка улыбнулась, прочтя строку, и оставила меня в кабинете дописывать рукопись.

Где-то в середине фотоальбома с фотографиями клиенток, заключивших эксклюзивные договора с агентством, обнаружил я фотографию Майи. Фотография была обычная, не откровенная. Откровенные фотографии, наверное, предоставляются только заграничным клиентам, подумал я. Какое-то преклонение у нас перед иностранщиной: все им самое лучшее подаем и даже интимные снимки наших женщин.

Я положил закладку на странице с фотографией Майи и продолжил осмотр альбома.

Когда я добрался до предпоследнего листа фотоальбома, то в глаза мне из альбома ударила яркая вспышка, как самая настоящая фотовспышка, не та, что в телефонах мобильных применяется, а в профессиональной фотографии используется – магниевая или газоразрядная. В глазах у меня потемнело. Я закрыл глаза. Посидел немного. На всякий случай перевернул альбомный лист и лишь тогда открыл глаза. Последствий никаких для зрения не почувствовал.

Ни директор, ни психолог агентства фокусов с фотовспышкой, кажется, не заметили. Тогда я повторил опыт с переворачиванием альбомного листа и вновь фотовспышка, на этот раз примерно как от мобильного телефона, ослепила меня. Я  закрыл глаза, перевернул лист, посидел, открыл глаза. Никаких последствий для зрения и в этот раз не обнаружил. Внимательно потрогав лист с обратной стороны,  посторонних уплотнений, где могла быть спрятана вспышка, не обнаружил.
 
Прищурив глаза, оставив лишь узкие щелки, я аккуратно перевернул лист: словно лучи полуденного солнца полились в щелки моих глаз. У меня заслезились глаза, и я вновь их прикрыл. Переворачивать лист на этот раз не стал и, выждав минут пять,  открыл глаза.

 Молодая красивая загорелая девушка в раздельном купальнике и прозрачной бирюзовой юбочке-накидке озорно смотрела на меня с черноморского побережья, чуть прищурив глаза от яркого солнечного света. То, что это была фотография размером 10 на 15, я не понял, словно видел ее на самом деле на берегу моря.

Определенно - девушку я видел в первый раз. Таких девушек не забывают. И увидев ее, забыть я уже не мог.

Посидев какое-то время в раздумьях, я подошел к директору агентства Ольге Тимофеевне с последним фотоальбомом.

- Выбрали, Александр, кого-то? – отложив в сторону стопку анкет, поинтересовалась Ольга Тимофеевна.
 
- Хотелось бы узнать информацию вот про эту девушку. – Я открыл фотоальбом на странице с закладкой.

- Майя, - посмотрев на фотографию, сказала Ольга Тимофеевна. - Была у нас такая клиентка. Была, да сплыла.

- Сплыла? – переспросил я, не поняв профессионального жаргона работников брачного агентства.

- Во Францию улетела девушка, - пояснила Ольга Тимофеевна, а затем обратилась к психологу, сидевшей за соседним столом, которая по совместительству, кажется, вела и делопроизводство:  -   Светлана Анатольевна, фотографию под номером 96 в архив уберите. Клиентка наша в Париже живет уже три месяца.

- Уберу, Ольга Тимофеевна. Я не думала, что фотографии клиенток для иностранцев у нас в обычных альбомах тоже хранятся. Майина фотография?

- Ее. Не была Майя уверена, что уедет за границу и на всякий случай искала и здесь запасной аэродром. Но Шарль-де-Голль стал для нее посадкой, основным аэродромом. Она здесь на фотографии поскромней выглядит, чем на других, как настоящий врач.

- Много наших девчонок в Париже пристанище находят. Мужчины-то у них о-го-го! – Психолог и делопроизводитель оказалась еще и знатоком французских мужчин, к тому же без кольца на правой руке.
 
- Вот именно, что пристанище. Родина она одна, а остальные места – лишь пристанища, а мужики у нас есть и получше французов-лягушатников, мало правда. Майя к Сержу улетела в Париж не на деньги Сержа, а наш русский парень дал. Без всяких обязательств, между прочим! – Про родину Ольга Тимофеевна правильно все сказала, а вот деньги Майе передали не русские, а россияне, да и с обязательством, чтобы в милицию на них не заявила.

- Но вы, Александр, не расстраивайтесь, - Ольга Тимофеевна вспомнила и про меня. - Я не думаю, что она бы вам подошла. Девушка она, конечно, симпатичная. И все вроде при ней есть. Но я редко ошибаюсь, поверьте не ваша это партия.

- Я собственно и не расстраиваюсь. Уехала и уехала. Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше. Наверное, пристанище лучше оборудовано, чем родина наша.

- Но вы же не собираетесь уезжать?

- Не собираюсь.

- Получается, что у нас лучше, - побила меня в логике Ольга Тимофеевна, так что мне пришлось реабилитироваться:

- Для кого родина – это Родина, то хоть лучше или хуже, но жить будет на Родине, где предки, где традиции, где история и культура.

- Совершенно согласна с вами, Александр. И вам надо как раз такую женщину, которая любит свою Родину и не бросит! – Ольга Тимофеевна сделала ударение на «не бросит». - Я вот здесь вам несколько замечательных девушек по анкетам отобрала: и красавицы и умницы, бери и хоть сейчас под венец. Посмотрите вот на них…

- Спасибо, Ольга Тимофеевна, но я на тех красавиц не стану смотреть, а вы мне лучше расскажите вот про эту красавицу. – Я открыл предпоследний лист фотоальбома и показал на девушку у моря. Мне показалось, что запах моря и свежести ворвался в кабинет директора агентства, вытесняя китайские благовонья в другую комнату.

- Это Мариночка! Замечательная девочка! Ее я вам с удовольствием рекомендую. Она совсем недавно к нам обратилась, дней десять назад. Ой, батюшки! – как бы спохватилась Ольга Тимофеевна. – Мариночка же описала нам, кого она ищет. А я вот сейчас на вас смотрю и понимаю, что она вас и описывала...

Что уж меня описывала Марина, я, конечно же, не поверил Ольге Тимофеевне. Работа у нее такая: подстраиваться под клиента. Я записал Маринин телефон и обещал Ольге Тимофеевне держать ее в курсе развития отношений.

                *********

Несколько раз за день я набирал Маринин номер телефона и в самый последний момент не решался нажать кнопку вызова. Объяснить причину сложно. Но вечером я все-таки позвонил. После нескольких секунд скупого разговора мы договорились назавтра встретиться и сходить вместе поужинать.

Голос Марины мне также не был знаком, как и ее облик, увиденный на фотографии. Связать Марину с моей Звездочкой у меня не получалось, но определенно, что вспышки, исходившие от листа фотоальбома, на котором была размещена фотография Марины, что-то значили. И мне необходимо было это выяснить.

                *********

На свидание с Мариной я решил поехать на машине, на своем «вороном». Выехал же часа за два до назначенного часа: надо было ознакомиться с незнакомой мне частью города, названной весьма романтично – «Дальние черемушки», и найти в той стороне ресторан, где можно спокойно поговорить и при этом не получить никаких расстройств.

Если бы поиски я вел весной, то, наверное, отыскал бы я на «Дальних черемушках» цветущие кусты черемухи, если уж не глазами, то по ни с чем не сравнимому запаху. А вот памятник в скверике из осиротевших без пушистых иголок лиственниц и без нарядных сережек березок знаменитому земляку Василию Макаровичу Шукшину увидел. К своему стыду я не только ни разу не был у этого памятника, но и не догадывался о его существовании.

Гражданин Мира Шукшин, увековеченный не только в камне, нахмурив лоб и брови, сидел на гранитном булыжнике и размышлял о нашей жизни: «Нам бы про душу не забыть, нам бы чуть добрее быть, нам бы, с нашими скоростями, не забыть, что люди мы…» - Как же прав писатель, актер, режиссер, русский мужик и Человек Василий Макарович Шукшин.

      *********

К углу панельной девятиэтажки и пристроенной к ней муниципальной аптеки я подъехал минут за пять до назначенного времени.

Волнение, озноб, повышенное сердцебиение, надежду, сомнения – все это одновременно я испытывал, стоя возле машины в легком джинсовом пиджаке под пронизывающим ветром, дувшим со стороны улицы и микрорайона под одним общим названием - Солнечная поляна.

 Как, наверное, и в любом другом провинциальном городке названия микрорайонов Барнаула отражали географические, культурные, исторические и прочие характеристики и традиции. Были тут: Гора и Яма, Южный и Северо-западный, Ближние черемушки и Дальние черемушки, Урожайный и Поток, Центр и Выселки, Невский и Мизюлинская роща. С этими и другими микрорайонами города мне предстояло еще познакомиться, но позже, тогда же я ожидал иного знакомства.

Когда я увидел Марину, фотовспышек не последовало, просто выглянуло солнце, и прекратился ветер. В один миг наступило лето. Я не знаю, распустились ли в это время листья на деревьях и зацвели ли сады, некогда мне было смотреть по сторонам, но запах цветов - незабудок я отчетливо уловил.

Я смотрел на нее: материализовавшаяся лучезарная улыбающаяся Звездочка приближалась ко мне на двух стройных женских ножках. Сам я идти не мог, стоял на месте, потеряв дар речи, но, слава Богу, не возможность видеть. Внешне Марина была похожа на девушку с фотографии, стоявшую на Черноморском побережье, которую никогда ранее не видел в жизни. Но только не ее глаза. Ее глаза перепутать или забыть невозможно.

Я вспомнил слова из оставленного мне послания: «…Я тебе говорила, что мы с тобой когда-нибудь встретимся. Когда-нибудь еще не настало, но обязательно наступит. Верь мне, милый. Я обязательно тебя найду...» и знал теперь, что время это наступило, и она меня нашла, как и обещала!

Я не знаю и маленькой толики всех тайн и секретов мироздания, но абсолютно убежден, что запущенный кем-то механизм магии и превращений сработал: ко мне подошла моя Звездочка, она меня отыскала среди миллионов людей, даже если она этого еще не знала или забыла…

Несколько часов в ресторане развлекательного комплекса «HOUSE», что на Солнечной поляне, мы провели за разговорами: Марина рассказывала о себе, я больше слушал и любовался ею. На следующий день у нас состоялось второе свидание: мы гуляли по Ленинскому проспекту, благо, что внезапно посреди ноября месяца установилось третье по счету Бабье лето, как пионеры, крепко держась за руки, потом ужинали в ресторане «Мехико». А вот на третье свидание я приехал к ней домой и остался  ночевать. Хотя ночевать – громко сказано, просто остался до утра. Как мы провели время и чем  занимались, пусть останется нашей с Мариной маленькой тайной, не все ведь в повести я должен рассказывать.

Рано утром я улетал в Москву на десять дней. Марина провожала меня с грустными глазами.

- Когда я увидел тебя возле дома, ты шла и улыбалась, чуть ли не смеялась, глядя на меня. Не скажешь почему? – спросил я у Марины.

- Если у нас с тобой, Саша, в наших отношениях наступит «когда-нибудь», то когда-нибудь я расскажу тебе, почему при виде тебя я улыбалась, - грустинка сошла с глаз и Марина вновь улыбнулась. – Я буду тебя ждать, милый…
 

               
 
                Глава 11

                «Мастер и Маргарита»

Поиск ответов на волновавшие вопросы привел меня в Москву в Институт самовосстановления человека профессора, академика и бизнесмена Норбекова Мирзакарима Санакуловича. Институтом, каким я его представлял загодя,  сложно было назвать то место. Скорее – местом проведения групповых оздоровительных тренингов разного уровня сложности в помещениях с дизайном и отделкой 80-х годов прошлого столетия.

Узнав, что Норбеков в Институте бывает не каждый день, а то и не каждую неделю, а когда и бывает, то пообщаться с ним можно только на оздоровительных курсах, я решил пройти курсы. Так как ранее курсов под руководством преподавателей Института я не проходил, то мне посоветовали начать путь в познании себя с начального курса, пояснив, что уже во время занятий на первом курсе у многих людей открываются скрытые возможности. Я посчитал, что может быть мне именно это и надо, чтобы разобраться с самим собой и странностями, происходящими вокруг.

Помимо всего прочего Институт оказался вполне успешным коммерческим проектом для его организаторов и преподавательского состава, который оказался сплошь из индивидуальных предпринимателей, имевших право пользоваться разработками господина Норбекова на взаимовыгодной договорной основе с ним  и взимать пошлину с таких курсантов, как я, ищущих себя.

Занятия в Институте проходили  в две смены. Я выбрал первую смену с 11-00 до 15-00 часов. Для достижения быстрых результатов в познании себя я внес изменения в меню, в котором обычно преобладала вкусно приготовленная белковая пища на первое и второе, перейдя на фрукты, кисломолочные продукты, чай и воду. Помимо занятий по системе Норбекова я загрузил себя дыхательными и силовыми упражнениями. В общей сложности на занятия по разным системам самовосстановления  уходило у меня в день  до 12 часов.

После семи дней занятий, позволивших мне еще раз ознакомиться с содержанием бестселлера Норбекова «Опыт  дурака» чуть ли не в дословном пересказе из уст предпринимателей Института, жесткой диеты и многочасовых индивидуальных упражнений, я сбросил десять килограмм лишнего веса и устал. И тело и душа нуждались в отдыхе, так что я решил вечером сходить в театр. Быть в Москве и не побывать в столичном театре –  глупо.

В радиусе трех остановок метро от Института находилось несколько московских театров, известных и за Уральским хребтом и громкими постановками, и находящимися на службе талантливыми артистами и режиссерами. Выбор, куда пойти, у меня был.

Приблизившись к театру «На Таканке», я заинтересовался лишь одной театральной афишей - «Мастер и Маргарита». Не текст афиши, что театральная постановка в двух действиях по роману Михаила Булгакова в классической постановке состоится в 20-00, меня привлек, а изображенная сцена из спектакля. Что-то она мне напомнила, и решение было принято: «Пойду на спектакль «Мастер и Маргарита», и на месте разберусь с возникшим ощущением дежавю».


                *********

Часа за два до начала представления я почувствовал себя не в своей тарелке, словно не в театр мне предстояло пойти, а на сдачу важного и ответственного экзамена. Буквально предэкзаменационный мандраж охватил меня с ног до головы, что я даже отказался от фруктово-кефирного обеда, выпив лишь минеральной газированной воды.

Пропущу подробности того, как я добирался до театра, скажу лишь, что волнение не покидало меня и в дороге. Не прошло волнение и в театре. И я, кажется, не только предчувствовал, но и знал: что-то будет! Что-то грядет!

И это «что-то» случилось к исходу первого получаса спектакля. Кто окунался в двадцатиградусный мороз в прорубь с головой, тот меня поймет. Окунувшись во что-то, я вынырнул. Перехватило дух. Мандраж прошел. Тепло вперемежку с мурашками побежали по телу. Я почувствовал необычную легкость. Хотелось взлететь и парить под потолком театра или через вентиляционный люк взмыть над театром, выше театра, в небо, а затем улететь к своей Звездочке на Алтай…

Изменилось мое зрение: смотрел я через глаза, а вот настройка в них явно поменялась. Нечто подобное я испытывал в драмтеатре имени Василия Макаровича Шукшина в Барнауле на спектакле «Слишком женатый таксист», но тогда все происходило совершенно при других обстоятельствах, и я не мог в полной мере анализировать свое состояние и чувства, да и зрителей подробно не разглядел.

Зрители в театре сплошь состояли из концентрированной энергии и были похожи на зажженные электрические лампочки разных размеров и форм. Сияние происходило как внутри человека, так и исходило от него вокруг. Каждый зритель светился по-разному, индивидуально: отличался и цвет, и интенсивность свечения,  и расстояние, на которое распространялось свечение.

Забавно было наблюдать за святящимися людьми. Я оказался как бы среди разноцветных светящихся новогодних ламп на большой праздничной елке – театральном зале. Оторвавшись от изучения отдельных людей, я переключил внимание на сияние над залом, образовывавшимся от слияния сияний сотен зрителей.  Аура зрительного зала выглядела в виде цельного облака. В этот раз облако не огибало ряд, на котором я сидел, лишь небольшая брешь имелась над моим креслом. Но постепенно островок надо мной уменьшался и заполнялся общей аурой.

Объединенная разноцветная энергия зрительного зала, аура, текла в сторону сцены, а вот над сценой она была другой, серой и мрачной. Тогда я предположил, что серая энергия исходит от артистов, занятых в постановке. Изучив энергию артистов, я отказался от версии: индивидуальная энергия артистов была цветная.

«Что же происходит? - задал я себе вопрос. - Неужели серая энергия появляется сама собой из желтой, красной, зеленой, синей?..»

Тем временем серое облако над сценой увеличивалось в размерах и от сцены в сторону зрителей пошла волна отлива. Постепенно серое облако заполнило все пространство над залом и сценой и стало опускаться к людям: зрителям и артистам.

«О, Боже! - в сердцах крикнул я. - Серая энергия захватывает энергию людей! Захватывает тела людей!».

Люди на моих глазах менялись: кто-то становился полностью серым, кто-то серо-буро-малиновым, кого-то серость лишь касалась крапинками. Но так или иначе «серая аура» коснулась всех.

Мне было страшно. Я чувствовал себе совершенно растерянным и не знал, что мне  делать. Пробовал я читать молитвы, искать в зале «барышню в белом» или кого-то похожего на нее, но ничего не помогало.

Я поднял голову вверх: едва видимая белая брешь, с медный пятак, оставалась над моей головой. Я с замиранием сердца смотрел, как этот «пятачок» пытается защититься от серости, но серое облако поглотило и его.
 
«Серость» я уже не просто видел, а ощущал ее. Она сдавливала меня со всех сторон, пытаясь проникнуть в меня. Я стал таять, как леденец, стремительно уменьшаясь в размерах. Если бы не антракт, то еще немного и серое облако поглотило бы меня, «скушало» бы с потрохами.

С трудом пробравшись к выходу, я выбежал на улицу и дышал, как астматик после случившегося кризиса: жадно и ненасытно. Минут через пять я почувствовал себя лучше и вернулся в театр. Кто-то из зрителей просто стоял в фойе, кто-то ходил, кто-то ел, кто-то пил. Я с любопытством смотрел на них. «Серость» в людях проходила. То там, то тут появлялось красное, оранжевое, желтое, зеленое сияние. Энергия у театральных зрителей с разной степенью интенсивности обретала прежнюю расцветку.

Я понял, что в образовании «серой ауры» Театр, как место, не виновато. Здесь что-то другое. Театр является лишь мощным увеличительным стеклом, отражателем энергии. А вот энергию создают люди. Зачастую талантливые люди. Талантливый писатель написал роман со скрытой в нем серой энергией, быть может, и, не подозревая об этом. Талантливый режиссер поставил постановку со скрытой в ней серой энергией. Талантливые артисты своей игрой воссоздали серую энергию, скрытую до поры до времени в словах, образах. Магия чародейства свершилась на сцене.

Прозвенел второй звонок, приглашавший зрителей и предупреждавший артистов. Я продолжал стоять в нерешительности в фойе. Сомнение, любопытство, страх, решительность боролись во мне. Третий звонок подталкивал к конкретным  действиям, но я все не мог на них решиться.

- Второй раз пытаюсь посмотреть эту постановку и не могу. Плохо становится, - услышал я разговор двух солидных дам, подошедших к раздевалке.

- Мне и первого раза хватило. Бежать надо отсюда, Катя! И чем быстрее, тем лучше! Не квартирный вопрос испортил нас, а серость, которая проникает в души наши.

- Это точно, Свет, - согласилась собеседница, а вместе с ней и я.

«Бежать надо отсюда!» - решил я и решительно направился к раздевалке.

Подав номерок гардеробщице, отслужившей в театре не менее пятидесяти лет, с удовольствием отметил, что от нее исходило изумрудно-сердечное сияние, а значит, если у театра имеется своя аура, то она никак не серого цвета.

Но ведь и вся наша жизнь – это большой театр, в котором ежедневно разыгрываются миллионы спектаклей. И если мы будем воссоздавать серость, то она нас, в конце концов, погубит.


                *********

В спешном порядке покинув театр, я медленно прошел несколько десятков метров по вечерней Москве по направлению к ближайшей станции метро и вдруг осознал, что я утерял возможность видеть энергии. Не наблюдал я больше в прохожих свечения, разве из редких глаз текли едва заметные ручейки прозрачных блестящих капелек.

Ощущение, что «серая» энергия прилипла и продолжает проникать в меня, усиливалось. От проникновения в меня серой энергии или от мыслей об этом мне становилось хуже. Еще до входа на станцию метро меня стало потряхивать, зубы буквально стучали друг о дружку. Силы таяли с каждой секундой.

Хорошо, что в поздние вечерние часы в московском метро можно передвигаться с относительным комфортом – в сидячем положении. Я не уверен, сумел бы простоять хоть пять минут. В час пик, конечно, я не упал бы: падать в вагоне просто некуда. А вот на первой же станции меня бы вытолкали, а то и прошлись по мне, как это происходит каждый день с сотнями нерасторопных пассажиров подземки.

                *********

Если аура Театра лишь на время некоторых представлений сереет, то в  московском Метро должна стоять серой густой непроходимой стеной. Все меньше улыбающихся людей можно встретить в метро, все меньше желающих уступить место пожилому человеку. Серая энергетика московского Метрополитена под землею делает почти всех пассажиров похожими: серыми, безликими, уставшими, раздражительными, злыми, не похожими на самих себя настоящих.

Метро, конечно же, ни в чем не виновато. Что мы сеем в Метро, то и пожинаем, то с отливом к нам и возвращается. Вот только из-за большой концентрации энергии на один кубический метр пространства отливы под землей наступают гораздо быстрей и чаще, чем на поверхности.

Метро – это уменьшенный вариант человеческой цивилизации самого недалекого будущего. Если не произойдет глобальных изменений с нами, то скоро может статься так, что и наверху, на поверхности земли, все станет серым, безликим и безнадежным.

                *********

Нахождение под землею среди «серой» энергии лишь усугубило мое и без того незавидное состояние: я уже не мог контролировать свои зубы, они, подобно палочкам начинающего барабанщика, издавали громкие неприятные звуки, ничего общего не имевшие с музыкой. Меня трясло, словно находился в нервном припадке или  малярийном бреду.

 Единственно, что могло хоть как-то утешить - пассажиры Метро стараются не смотреть на других, привыкнув притворяться, что спят. Но не утешило: две дамы, покинувшие театр передо мной, ехали в одном со мной вагоне и иногда бросали взгляды в мою сторону.

Мне необходимо было занять мозг каким-то занятием, чтобы не думать о том, что со мной происходит. Если бы и мозг впал в состоянии прострации, то очнуться я мог уже в тихом желтом доме. Я зашептал: «Звез-доч-ка мо-я, звез-доч-ка…»

Вначале я ощутил вибрацию в кармане джинсов о свою ногу, а затем сквозь туман до меня долетело объявление, что следующая остановка – станция Орехово.

Качаясь, нервно вздрагивая, стуча зубами, я подошел к дверям и обхватил двумя руками поручень.

На станции «Орехово», оттолкнувшись из последних сил от поручня, я просто выпал из вагона на платформу, удачно приземлившись,  не порвав одежды и не сломав костей. Вот что значит мышечная память: тело само сгруппировалось так, чтобы не пострадали жизненно важные органы и верхняя одежда.

Человек, однажды наученный ездить на велосипеде, плавать или правильно падать, никогда не забудет, как это делается, потому что запоминает на мышечном уровне.


                *********

Я лежал на прохладном мраморном полу Метрополитена, мне же казалось, что  лежу на одной из двух вершин обледенелой Белухи и постепенно превращаюсь в кусок льда. В самый высокий кусок льда над уровнем моря Алтайских гор, Алтая, да, наверное, и всей Сибири. Осознание этого и не давало окончательно превратиться в не думающий  ледяной булыжник. Мимо меня со свистом пролетали электропоезда, мне же казалось, что меня окутывают вихри с ледников.

- Тебе плохо, сынок? - услышал я сквозь завывания вьюги заботливый женский голос.

Я попытался приподнять над вершиной голову, чтобы рассмотреть, кого это еще на Белуху занесло, но сумел лишь промычать в мраморную плиту:

- За-мер-за-ю я. - Можно было, конечно, поступить, как в известной сказке «Морозко», когда на вопрос холодно ли тебе, замерзавшая девочка отвечала: «Тепло, дедушка!».  Если бы я мог кричать, то я бы вопил во все горло: «Холодно мне, бабушка! Очень холодно! Чаю горячего дай, пожалуйста!» - Наверное, мужской организм слабее женского и требует большего сострадания и внимания со стороны окружающих.

- Такое здесь иногда случается: кто-то на вершине горы замерзает, кто-то на сковороде со смолою жарится, кто-то в болоте тонет, захлебывается илом да трясиною, - произнесла женщина, которую я посчитал спасателем. Кому, как не спасателю, прийти за мной на Белуху. Неопытный альпинист без снаряжения, без тренировок, без проводника, без горячего чая решил совершить восхождение на Белуху. Кто он, как не авантюрист, которого без опытного следопыта-спасателя ожидает верная смерть.

- Замер-заю я на Белу-хе,  - сообщил я известную мне информацию. – Надо спускть-ся, замерз-нем зде -сь…

- Все ясно – сибиряк. Если уж замерзать, то на Белухе, где  ж еще! Потерпи, сынок, на свежий воздух выберемся, считай сразу с горы и спустимся, - успокоила меня спасатель. – Скоро ни за какие деньги никто не пойдет работать под землю. Молоко за вредность нам давно пора выдавать. Молока у меня нет, а вот чаек горячий в термосе имеется. Сейчас, сынок, налью.

Удержать в руках металлический колпак термоса с горячим напитком я не смог бы, так что спасатель поила меня с рук, приговаривая:

- Не торопись, глоточками мелкими… не обожгись… молодец… сейчас еще добавлю… глаза уже оттаяли… еще пару глотков…молодчина! Ну что, будем пробовать вставать, альпинист?

- Да. – Горячий напиток на травах и меде вернул мне небольшую часть утерянных сил. – Бу-дем.

Замершие руки и ноги не хотели слушаться, но спасатель, схватив меня в охапку со спины, помогла подняться.

- Упрись на меня, сибиряк. Не бойся, я за тридцать лет под землею натренировалась, и не таких наверх вытаскивала, попадались и потолще твоего.

Проявлять я свой характер тогда не стал и воспользовался предложенной помощью, хоть спасатель и была женщиной, но ведь спасателем, натренированным для спасения человеком. С помощью женщины-спасателя мне удалось вырваться на свежий воздух, где я уже сумел понять, что не с вершины спустился, а поднялся из-под земли, что, наверное, бредил до этого.

Спасателем, а точнее – моим спасителем оказалась немолодая уже женщина не богатырского сложения  в спецодежде работника московского Метрополитена с добродушным приветливым типично славянским лицом, с внимательным, очень внимательным взглядом. И если бы у меня имелся выбор: какая форма ей больше подходит, то на первых трех местах оказалась судебная мантия, следственный и прокурорский китель.
 
- Где живешь, сынок? - спросила моя спасительница.

- В гостинице.

- То, что в гостинице – это понятно. Я спрашиваю – в какой гостинице?

- В Ореховском комплексе.

- Это совсем рядом. Пять минут.

- Что со мной было?

- Ты ведь не местный?

- С Алтая.

- С чистейшей природы к нам сюда попал, вот тебя с непривычки дышать подземной жизнью и разморило.

- Я чуть не замерз, - напомнил я спасительнице, что со мной происходило под землей.

- С непривычки чуть и не замерз. Под землею чудные вещи с людями случаются, и все больше с непривычки. Я вот, что скажу: не надо привычку вырабатывать под землею, это похужей будет, чем на вершине замерзать.

- Не понял?

- Да я это так, к слову. Вроде бы я, привыкшая к постоянным погружениям под землю, а без чая и молока долго там находиться не могу. Что-то неладное под землею происходит, того и гляди на землю переберется зараза.

- Спасибо вам. Без вас бы я, наверное, окончательно задубел, и в морге без холодильника неделю мог запросто пролежать. – Не совсем удачная, но все же шутка, слетела с моих уст после оттаивания моих членов. Помимо шутки, смог я еще и подумать: «Мир не без добрых людей, и даже под землей они есть».

- Семеновна, с кем ты там разговариваешь? Не с пьяным ли? – поинтересовался один из двух постовых милиционеров, вывернувших из-за угла станции Метро.

- Иван, вроде глаза еще молодые, а отличить трезвого человека от пьяного не можешь! Ладно б Василий! Он тебя и по званию старше и по возрасту. Сибиряку вот под землею плохо стало, на свет его выводила, еще не пришел человек в себя. Что не знаете, как сибиряки подземку переносят? Давайте, хлопцы, до нас идите, а то без работы, наверное, уже замерзли. Сибиряка надо под рученьки взять да до гостиницы проводить

Василий да Иван, два молодых милиционера патрульно-постовой службы, словно по приказу старшего по званию – работника Метро Семеновны,  не мешкая и без лишних слов, взяли меня под рученьки, и минут через десять я был уже в одноместном номере гостиничного комплекса «Орехово».

Во второй раз за короткий промежуток времени я убедился, что мир не без  добрых людей и что Москва при всей своей помпезности и гордыни не выпадает из общего правила хотя бы на своих окраинах.


                *********

Гостиничный комплекс был либо переделан из жилого дома, либо построен по одному проекту со стандартной жилой шестнадцатиэтажкой, либо я проживал в секции эконом-класса, так что индивидуальной туалетной комнаты в моем номере не было. Две комнаты санитарно-технического назначения шли на три номера (комнаты) в одном отсеке (квартире). На мое счастье соседние комнаты пустовали: видимо в середине ноября наплыв туристов в столицу резко сократился. Получалось так, что комната с душем находилась в моем полном распоряжении до вселения соседей.

С трудом стянув с себя примерзшую к телу одежду в общем коридоре отсека, я по стеночке добрался до душевой. Включив на максимум горячую воду, я свалился в поддон душевой кабины, как куль с картошкой. Просидев полчаса под спадающими струями воды, когда в кабине от пара нельзя было разглядеть ладонь от вытянутой руки, я стал понемногу согреваться, ощущать тепло воды.

После пятой или шестой попытки мне удалось подняться. Переключив воду с горячей на холодную, я ощутил приятный контраст, так необходимый мне. Холодная вода обжигала и жалила кожу тоненькими иглами, а вот изнутри я стал наполняться приятным согревающим теплом: тепло из центра грудной клетки двумя потоками текло к моим конечностям. Неожиданно для самого себя я стал мысленно произносить молитвы, арсенал которых с момента крещения увеличился с одной единственной до нескольких десятков, но в сознании всплывали и незнакомые молитвенные тексты.

В какой-то момент я явственно увидел, что не вода на меня спадает, а золотистая энергия, поток энергии. Энергия в отличие от воды беспрепятственно проникала через волосы и кожу. Напитав меня золотистой энергией, вода вновь обрела прежние качества и стала пощипывать кожу колючими иголками.

Объяснение происходящему могло быть только одно: каким-то образом, случайно, мне удалось на непродолжительное время преобразовать энергию воды в другую энергию. В словах или звуках, произнесенных мной, находился код по преобразованию энергии из одного состояния в другое. Знать бы еще в каких!

 Минут пять я еще простоял под струями холодной воды, мысленно перебирая слова, которые могли менять энергии. Не найдя переключателя энергий я вылез из душевой кабины, растер полотенцем докрасна тело и пошел в номер.

 Легкость ощущалась не только в  теле, но и мыслях. Но полета мысли не хватало объяснить происходящее с точки зрения логики и имевшегося в моем распоряжении жизненного опыта. Вдоволь намучив мозг, я решил отдохнуть и уселся по-турецки на ковровое покрытие.

В следующие несколько минут я сосредоточил внимание только на дыхании. Постепенно мне удалось успокоить не только частоту дыхания, но и мысли. Ничего кроме воздуха не проникало в меня. Только воздух. Я стал представлять его, видеть внутренним взором. Бесцветный воздух предстал в ином свете. Я вдыхал в себя не только смесь газов, но и смесь разных энергий, имевших различные цвета и оттенки.

Вдоволь надышавшись, я увидел, что состою как бы из нескольких тел одновременно. Энергетическое тело по объему превосходило физическое тело раза в три,  имело несколько слоев наподобие небесной радуги. В центре меня находился пульсирующий шар желтого цвета, не более гандбольного мяча по размеру. Я любовался великолепием гармонии разных своих тел, и не заметил, как уснул

                *********

Проснулся я в семь часов утра по московскому времени в гостиничной кровати на белой постели. Получалось так, что во сне я исхитрился перебраться на кровать, расстелив ее перед тем.

- А не сон ли был то со мной? – вслух задал я вопрос, уж очень хотелось с кем-то поделиться, не держать все в себе, ведь так и свихнуться можно.

Наверное, из-за боязни перемен человек придумывает любые объяснения, сославшись, например, на сон, в который со временем и сам начинает верить. И я не раз выбирал такой путь: путь наименьшего сопротивления, путь обмана  или самообмана, кем-то нашептанный на ухо. Но не в тот раз.

Чтобы подтвердить или опровергнуть сомнения я решительно встал с кровати и занялся поиском материальных доказательств, которые в физическом мире имеют обыкновения оставаться.

Начав поиск, я быстро установил, что одежды на привычном месте, на спинке стула, нет. Завершив осмотр номера, я выше в общий коридор, где нашел одежду в весьма плачевном состоянии, словно с ней пытались как можно скорее расстаться. К тому же и джинсы, и свитер и футболка были мокрыми, словно я на самом деле побывал на Белухе.

Я приподнял джинсы, в которых должен был остаться, пусть и размокший, билет на спектакль «Мастер и Маргарита», - неопровержимое доказательство того, что после занятий в институте я не завалился спать и мне все это не приснилось.   

Проверить карман джинсов я не успел: оттуда выскользнул не разбухший и не размазанный небольшой цветной кусочек бумаги, так  похожий на театральный билет. Билет медленно, словно издеваясь надо мной, стал парить, как невесомый,  по коридору, пока его не подхватил неожиданно ворвавшийся поток воздуха и не понес к открытому в номере окну.

 Спокойно смотреть на все это безобразие я уже не смог. Я рванул за билетом, он от меня. Выставив вперед руки, я прыгнул.

Головой об алюминиевую батарею я ударился ощутимо, но в сознании остался. Лежа на полу, я стал подносить руку к ушибленному месту, но вынужден был остановить на полпути: в руке я сжимал театральный билет.

- «Мастер и Маргарита», - прочитал я, а уж затем дал волю своим чувствам, заорав, как угорелый: - Би-ле-е-е-т!!! – Видеоролик с ловлей билета мог бы запросто поспорить с нашумевшим в Интернете - с поимкой бывшим сотрудником милиции рыбы-язя.

Я еще некоторое время лежал на полу и улыбался, как маленький ребенок, словно  от того, поймаю билет или нет, зависела покупка долгожданной игрушки, пока не подумал, а что сталось с моим мобильным телефоном.

Поднявшись с пола, я побежал в коридор. Телефон не успел выскользнуть из кармана джинсов и полететь на пол: я крепко держал его в руке. Одно новое непрочитанное сообщение было для меня от моей Звездочки, отправленное в 21-59 по московскому времени:

«Береги себя! Будь осторожней! Я скучаю, милый! Люблю!»



                Глава 12

                Друг детства из-за «границы»

Из гостиничного номера я вышел на час раньше обычного, около девяти часов утра. Вызвав лифт, я почувствовал нечто неприятное и решил прислушаться к своим ощущениям. Пока лифт с шестнадцатого этажа спускался на девятый, я занялся поиском подручного оборудования, которое могло пригодиться, и вскоре нашел. Тем оборудованием оказалась современная швабра из легкого металла и пластика. Как моющий инвентарь швабра меня не интересовала, но и с ролью палки швабра вполне могла справиться. Когда раскрылась дверка лифта, я просунул швабру в лифт и с первого раза умудрился нажать кнопку отправки на первый этаж. Вместо себя я оправил вниз ни в чем не повинную швабру, как Белку или Стрелку.

Спустившись на первый этаж по лестнице, я решил проверить, как там себя чувствует швабра, и вызвал лифт, но кнопка вызова не работала. Так что эксперимент мой остался не завершенным.

От гостиницы я прямиком направился к ближайшей станции Метрополитена. После опроса десятка работников станции «Орехово» Замоскворецкой линии Московского метрополитена я удостоверился, что моя спасительница Семеновна никогда там не работала, и ни одна из женщин  коллектива станции не подходит под составленное мною совестное описание. Где искать милиционеров я и вовсе не знал.

Получалось так, что люди мне помогали: из-под земли поднимали, до гостиницы чуть ли не на руках несли, а я им в ответ даже слов благодарности не мог сказать. Не правильно как-то получалось.

Походив по подземному перрону станции «Орехово», наблюдая, как за две минуты огромное пространство с  несколькими десятками несущих мраморных колон  битком наполняется несущимся потоком пассажиров, затем другим, третьим, я решил с очередным потоком проследовать до Кольцевой линии, где предстояла пересадка до Института.

Донесенный уже другим потоком пассажиров до перехода на Кольцевую линию, я увидел, как в противоположную сторону с двумя большими сумками пыталась бежать женщина. Именно пыталась. Две сумки, как два якоря, притягивали ее к мраморному полу и не хотели отпускать. Женщина отрывала «якоря», делала шаг-два и опять пришвартовывалась к полу. На нее налетали из нескончаемого потока, толкали, пихали, кричали, ругались. Кажется, она готова была вот-вот разрыдаться от безнадеги.

Изрядно поработав плечевым поясом, услышав в свой адрес несколько нелицеприятных слов и выражений, мне удалось выскочить из одного потока в другой. Выставленная нога уперлась в тяжелую сумку, и я сумел затормозить и остановиться возле дамы с сумками.

- Доброе утро! – поздоровался я, слегка задев по инерции даму. – Прошу прощения!

- Доброе. И не за что просить. Здесь все на меня налетают. И никто не извиняется. – Дама, поправив большие безразмерные очки, внимательно посмотрела на меня.

- Пусть я буду первым. Кому-то ведь первым надо быть.

- Хорошо, приняты извинения. Вы дальше идете, а то дорогу мне загородили?

- Вы куда-то опаздываете? – поинтересовался я.

- По мне не заметно? – то ли спросила, то ли ответила мне дама.

- Только шибко спешащий или сильно рисковый человек рискнул бы с таким грузом спуститься в метро в час пик. На рискового человека вы не очень похожи, - честно сказал я то, что думаю.

- Это вы точно заметили. На самолет я опаздываю, - обреченно, будто уже опоздала, выдохнула дама.

- Так вам на Павелецкий вокзал надо попасть? – предположил я, так как сам из аэропорта добирался вначале до Павелецкого вокзала, а затем на метро до гостиницы.

- Хотелось бы. Эта самая короткая сегодня дорога до аэропорта.

- И чего мы ждем? – Я с трудом оторвал две сумки от пола. – Вы что металлолом самолетом на переплавку возите?

- Книги там, - улыбнулась дама, вновь поправляя свалившиеся с носа очки.

- Если книги, то давайте за меня вставайте, чтобы вас не снесло в другую сторону, а я ледоколом поработаю.

Пока я «прорубал» нам дорогу, дама поведала, что зовут ее Вера, собирается лететь в Красноярск по делам какого-то благотворительного фонда, а книги везет для библиотеки в детский дом. Простояв в пробке больше часа, она отказалась от такси и спустилась под землю, чтобы не опоздать на посадку.

Если бы Вера была без неподъемных сумок, то особенно ничем и не выделялась из общей массы подземки, разве очками старомодными в некрасивой оправе да неброской одеждой, как у героини фильма «Служебный роман» до того, как у нее случился служебный роман. На вид Вере было от тридцати до тридцати пяти лет. Немного косметики и яркости в одежде могли преобразить ее до вполне красивой женщины. С фигурой и стройностью у нее был полный порядок.

Кого-то Вера мне напоминала, но очки, загромождавшие пол-лица, мешали вспомнить или опознать.

Через полчаса мы благополучно  добрались до контролера, запускавшего пассажиров с Павелецкого вокзала по узкому проходу к скорому поезду прямого сообщения с аэропортом Домодедово.

- Успели! - радостно воскликнула Вера.

- Молодой человек, без билета туда нельзя, - остановила меня контролерша на условной границе, действуя строго по служебной инструкции.

Раскрасневшийся от женских сумок с неженским весом я сделал вынужденную остановку, опустив две сотни книг на пол.

- Здесь-то я сама справлюсь. Если бы не вы, то… Даже и не хочу представлять что бы было, - Вера буквально светилась.

- Ну, и не надо. Хорошо то, что хорошо заканчивается. Удачно вам добраться до самолета и до Сибири.

Прежде, чем взять сумки Вера приблизилась ко мне и поцеловала в щеку:

- Спасибо вам огромное! Я всегда знала, что и под землею можно встретить добрых людей.

- Люди добрые везде есть, только не всегда они доброту свою проявляют. Кто-то стесняется быть не похожим на общую массу, кто-то обжегся, делая добро, и зарекся не делать больше, кто-то ждет, когда добро сделают ему, и он ответит тем же, кто-то считает, что у него просто нет на это времени, но в душе он самый что ни наесть добряк.

- А вы философ! Не пробовали что-то написать?

- Нет, какой с меня писатель? – усмехнулся я.

- А вы попробуйте, а потом уже можно будет сказать, какой вы писатель.

- Нет уж, я лучше почитаю умных людей.

- Поживем, увидим. Прощайте.

- Прощайте.

Вера оторвала сумки от пола и сделала решительный шаг к поезду. Глядя ей вслед, я подумал:

«Живи Вера в 1825 году, то, не задумываясь, поехала бы за мужем-декабристом в ссылку. Да и в наши дни поездка из столицы в Сибирь с таким грузом – настоящий подвиг. Будь Вера моделью с глянцевого журнала, то обязательно бы нашлись меценаты, которые предложили слетать в Красноярск на личном самолете. Вот только не ведомо им, что красота душевная, куда краше глянцевой».   

 Через несколько метров Вера остановилась передохнуть и повернулась ко мне, будто знала, что я провожаю ее взглядом.

- Чуть не забыла: от Надежды Семеновны и ребят вам большой привет! – Вера помахала мне прощально рукой и взялась вновь за непосильную для многих ношу.

И тут я понял,  на кого похожа Вера: подземная моя спасительница Семеновна лет тридцать назад, скорее всего, именно так и выглядела, как ее дочь сейчас. Когда Вера сделала очередную остановку, я крикнул ей:

- Передайте им большое спасибо!..

- Эй, гражданин, - одернула меня контролер, - здесь вам не базар, идите на улицу и там кричите, а то сейчас наряд кликну.
               

                *********

Занятия в Институте начались по распорядку: после приветствия с учителями пошел традиционный закрепляющий опрос на тему: «У кого за прошедшие сутки произошли изменения».

На восьмой день занятий руки поднимали практически все сокурсники, и рассказы об изменениях и превращениях заняли не меньше получаса.

Когда очередной сокурсник встал чтобы поведать, как у него за ночь рассосался старый шрам от полосной операции, то я знал, о чем он будет говорить. Повторилось это и со вторым сокурсником и третьим. Но не какой телепатией я не владел, как и даром предвидения. Мне казалось, что кто-то невидимый мне шепчет на ухо и рассказывает, о чем будет говорить человек за несколько секунд до того, как тот начинал рассказ.

 Занятия шли своим чередом по заранее составленному и отрепетированному  сценарию, только без меня: я выпал из урока: страх и любопытство боролись во мне на равных. Дождавшись перемены, я подошел к учителю. Учитель, надо отдать ей должное, выслушала меня внимательно и честно призналась, что не может ничем мне помочь и посоветовала подняться на второй этаж к некому господину Ишан Бо, потомку пророка Мухаммеда.

Поднявшись на второй этаж, я увидел в холле за столиком православного священника, эмоционально беседовавшего с одним из преподавателей института. И это как-то меня успокоило, что не только сторонники ислама и потомки пророка Мухаммеда в Институте находятся, но и православные.

Минут за двадцать подошла моя очередь к Ишан Бо. Молодой человек не старше тридцати пяти лет спортивного телосложения, одетый в модный дорогой цивильный костюм, шелковую сорочку и галстук приветливо встретил меня в кабинете:

- Проходите, пожалуйста, присаживайтесь. – Ишан Бо говорил без акцента, в чертах лица угадывалась среднеазиатские корни, а в поведении, одежде, прическе – уверенный в себе европеец или американец. 

- Знаете, уважаемый, я внезапно на занятиях стал ощущать рядом с собой чье-то присутствие. Не видел его, но слышал. Только слышал не так, как обычно, ни как вас сейчас,  не снаружи, а как бы изнутри. Несколько минут я испытывал такое состояние.

- И как давно это с вами стало происходить? – Ишан Бо внимательно посмотрел на меня, но ни как врач смотрит на больного пациента, видно ему и не с такими случаями приходилось сталкиваться.

- Сегодня в первый раз.

- Не бойтесь и постарайтесь расслабиться, - попросил Ишан Бо и, закрыв глаза, как бы сразу впал в медитацию. Потом он начал громко петь или молиться на непонятном мне языке, походило это на песню горца, пасущего скот где-то высоко в горах. Песня и медитация резко оборвались, и Ишан Бо открыл глаза и неожиданно для меня спросил:
- Кто кроме вас и меня находится сейчас в комнате?

- Кроме нас двоих я никого не вижу, но чувствую у себя за спиной чье-то присутствие. Скорее мужское. И оно больше меня по размерам.

- Не надо бояться. Научитесь не бояться, - порекомендовал мне Ишан Бо. – Занятия можно уже не посещать, все, что надо уже запущено. Главное -  не бойтесь, если что, можете позвонить мне. – Учитель протянул мне визитку.  - Удачи вам на новом поприще.

Ишан Бо денег за прием с меня не взял. Оказывается, в Институте не только предприниматели находятся, сделал я вывод.

 Ощущение присутствия кого-то невидимого рядом с собой в коридоре я не испытал. Наверное, остался невидимка с потомком Мухаммеда. И тут мне захотелось узнать, а может ли Ишан Бо быть на самом деле потомком пророка Мухаммеда.

Присев за стол, за которым недавно пребывал святой отец, я открыл на телефоне калькулятор, приготовил карандаш и тетрадь. Потратив минут двадцать времени, исписав тетрадный лист цифрами, веками, годами, я пришел к выводу, что каждый третий человек на земле может быть потомком Мухаммеда. А вот вероятность среди мусульман увеличивалась еще раза в три. Так что, скорее всего, Ишан Бо был потомком пророка, как в прочем и Норбеков Мирзакарим Санакулович, которого увидеть в Институте мне так и не довелось. Думаю, Норбеков в математике не слабее моего будет, так что любого своего ученика он мог со спокойной совестью выдавать в Институте за потомка пророка Мухаммеда, как в прочем и самого себя, но, наверное, поскромничал.

Время до окончания занятий я провел в буфете, нещадно поедая местные деликатесы русско-узбекской кухни. Если процессы уже запущены, то можно и нормально поесть, посчитал я.


                *********

Сытый и довольный или довольный, потому что сытый, шел я по Москве, не обращая особого внимания на сырость и ненастье, прохожих и витрины. Другим у меня была занята голова. Победившее любопытство или Ишан Бо вытеснили из меня внутренний страх, и я спокойно пытался разобраться с вопросами: кто мне на ухо нашептывал? кого там Ишан Бо в кабинете разглядел?

«Я сказал, что ощущаю за спиной мужское присутствие. Ишан Бо не возразил. Получается, что мужской … дух ощутил. Живой дух у нас обычно у живых людей. Живого человека я не видел. Остается дух умершего человека - дух мужчины. Кто  же это мог быть? Родственник? – Я подождал какой-нибудь реакции извне на мысленный вопрос, но не дождался. – Бывший сослуживец? – Ничего не происходило. – Историческая личность? – Молчание. – Святой? – Тишина. – Друг какой-нибудь? – Легкое щелчок по уху заставил меня встрепенуться и задать следующий наводящий вопрос: – Школьный друг? – Еще один щелчок указал, что я на правильном пути. – Друг детства? – три касания по уху просигналили мне, что я угадал.

«Володя, это ты? – мысленно спросил я, представляя друга детства, умершего года три назад от внезапной остановки сердца.

- В какой-то мере я, - согласился невидимый дух; живого голоса Владимира я не слышал, только представлял, а улавливал вибрации, которые мозг расшифровывал в слова. – На земле я был Володей в полном смысле этого слова. Сейчас я тоже Володя, но только в части души.

- Ты душа Володи Ващенко? – решил я до конца прояснить ситуацию; вопросы я отправлял мысленно, но представлял, будто говорю вживую, легче так было общаться с духом.

- Он самый, Саша.

- Ущипни меня Володя, чтобы я знал, что я не сплю.

- Щипать у меня не очень получается, а вот по уху могу щелкнуть.

- По уху я уже получил от тебя, спасибо. Скажи мне, Вова, как ты здесь оказался, на земле. Ты ведь…

- Да, я умер, - выручил меня Владимир от объяснений. – Умер не правильной смертью, да и прожил жизнь никчемную. А помнишь, как мы  в детстве мечтали стать космонавтами, когда ты нам во дворе истории рассказывал. Мечты при жизни остались черновиками, но  зато потом помогли мне вылететь оттуда, куда я угодил после смерти.

- Ты в ад попал?

- Ада после смерти тела нет, ад, скорее, при жизни. После смерти я оказался в своих черновиках.

- Вова, извини меня, конечно, но я ничего не понимаю. Объясни мне популярнее, по-человечески, не по «душински».

- Давай попробую по-человечески: черновики – это некие параллельные миры, не совсем такие, как земные фантасты описывают, им-то надо читателя невероятной историей привлечь, где бесстрашный герой путешествует по параллельным мирам и спасает то один, то другой мир или принцессу от неминуемой гибели. Немного все прозаичней обстоит: любая рожденная мысль – есть черновик возможной реальности. Но черновик состоит из более тонкой энергии, чем видимая материя, поэтому не проявляется в материальном мире. Человек за свою жизнь создает сотни, тысячи черновиков, но материализует далеко не все. Остальные черновики остаются в «матрице» души до определенного момента.
 
- До смерти, - уловил я ход мыслей Володи. – До физической смерти тела.

- А вот после смерти надо через все эти черновики, параллельные миры, пройти. И отчет черновиков идет от конца к началу. Ты, Саша, можешь догадаться какие черновики в моей голове были. Ты меня только раза три кодироваться возил от пьянства. Миллион литров водки я выпил в тех черновиках и был подобен земной свинье. Вспоминать не хочется. Да и характер ты мой знал: сколько драк и погромов я устраивал. В черновиках – не меньше.

- И сколько времени там один черновик длится?

- Все зависит только от…души. В любой момент можно осознать, что не правильно поступаешь, и тут же  черновик обрывается. А можно столетия провести в одном черновике. Все индивидуально. А вот когда я добрался до черновика, где мы мечтали стать космонавтами, то мне удалось на корабле покинуть тот уровень не без твоей помощи.

- В чем моя помощь заключалась? – удивился я такому повороту событий.

- Ты же был в том черновике.  Да почитай весь наш двор был в том черновике. Когда ты рассказывал про космические путешествия, то нас человек десять вокруг тебя собиралось.  Вместе с тобой все и улетели и я в том числе.

- Я улетел с тобой? – удивление мое росло.

- Ну, не совсем ты. Часть твоей души, которая в моем черновике была. Но ты там выглядел моложе, чем  сейчас, да и я не был таким, как ты меня мог запомнить на земле в последние годы.

- И куда мы улетели, на какой уровень?

- На пограничный уровень. Если его преодолеваешь, то переходишь на другой уровень души, если нет, то все забываешь и опять возвращаешься в черновики.

- А на другом уровне у нас что?

- Там ангелы.

- Так ты ангел? – Если кто из москвичей или гостей столицы проходил мимо меня в тот момент, то мог увидеть мои глаза «по семь копеек».

- Нет, я на границе пока. Вернусь вот сегодня с земной командировки и узнаю, прошел ли в ангелы.

- Как у вас там все непросто. И чем ты на земле в командировке занимаешься? – полюбопытствовал я у Володи.

- Выполняю ангельскую работу в «толстом» режиме.

- В «толстом»?! А кто выполняет в «тонком»? И чем «толстый» от «тонкого» отличается?

- Я еще не все земные способности потерял. Вот по уху тебя стучал. Это и есть «толстый» режим. А ангелы в «тонком» режиме работают, с душой, не с материей.

- У каждого человека есть ангелы?

- При рождении у всех людей без исключения есть ангелы. С годами число ангелом может меняться.

- А у меня сколько ангелов сейчас?

- Ни одного, - огорчил меня ответов Володя.

- Совсем ни одного?! – Как-то нехорошо мне стало от мысли, что живу без ангельской поддержки, никак дни мои уже сочтены на земле. – Почему?!

- Ты, Саша, сам так решил. На крещение твои ангелы последний раз приходили. Я не в счет. У меня стажировка. Да ты меня к стажировке сам и готовил.

- Я?

- Ну да. Когда на корабле на граничный уровень прилетели, ты меня и готовил к командировке. Обычно стажеров с ангелами отправляют, а я один пошел на землю. 

- А Варвара Петровна и отец Василий, он  же профессор, моими ангелами были?

- Можно и так сказать, наверное, - не уверенно ответил дух.

- А почему так не определенно?

- Ангелы приходят с верхних уровней. А Варвара и Василий они уже воскрешенные.

- Воскрешенные?

- С белого уровня они – небожители. Они иногда помогают определенным людям, но осторожно, чтобы не изменить реальность других людей.

- Но я их видел! Разве ангелов можно видеть?

- Они небожители. А видел их только ты один.

- Нет, Володя, ты что-то путаешь. Варвара Петровна средь бела дня к церкви подходила, ее десять, а может двадцать человек видело.

- Видел, Саша, только ты один, - дух проявил настойчивость.

- Это что получается: старушки возле церкви меня испугались, когда я общался с Варварой Петровной, а они видели, что с пустотой разговариваю.

- Да, ты их напугал немного.

- Но я у Варвары Петровны и ел, и пил! И она вместе со мной. Разве такое бывает?

- Саша, она небожитель. Она может гораздо больше любого ангела, но я всего не знаю, я дальше границы еще не поднимался.

- А Надежда Семеновна, Вера, парни-милиционеры – они ангелы?

- Они люди.

- А барышня в белом из театра, ее спутник, дамы из другого театра – они кто?

- Они тоже люди.

- Вова, они странные люди. Не такие, как все. Ненормальные. Другие. Почему?

- Так сложилось на земле. Есть школа тех, кто умеет общаться с небесами. Есть школа тех, кто общается не с небесами.

- С сатаной?

- Молодой человек, вы что-то ищите? – спросила у меня пожилая дама с шоколадным послушным пуделем на поводке.

- Извините, я…заблудился.  – Связь с духом детского друга внезапно оборвалась, и я увидел, что стаю в совершенно незнакомом для меня месте Москвы. - Не знаю куда дальше идти. Не подскажите, где ближайшее метро.

- А вот за угол свернете, метров сто пройдете, перейдете по пешеходному переходу, а там увидите светящуюся «М» и на нее идите.

- Спасибо, - поблагодарил я любезную москвичку. А говорят, что в Москве к кому не обратись на улице за помощью, никто не поможет! Я убедился в очередной раз, что и в Москве живут приличные люди.

Я не спеша направился по указанному мне маршруту, обдумывая состоявшийся разговор с духом друга детства, а теперь чуть ли не небесным другом. Подойдя к пешеходному переходу, не оборудованному светофором, посмотрел по сторонам и стал переходить дорогу. Будучи в центре пешеходной дорожки или в центре проезжей части дороги, что в данном случае было одним и тем же, я обернулся и увидел, что в мою сторону быстро бежит девушка. Буквально через секунду она вбежала на пешеходный переход. Боковым левым зрением (принято считать, что женщины боковым зрением владеют лучше мужчин, но только не левым) я увидел черный джип, летевший с запредельной для автомобиля скоростью. Во время прыжка на девушку я успел подумать только одно: «Куда ты бежишь дуреха?!»

Джип, как ракета, пролетел в нескольких сантиметрах от меня и девушки подомной, не замедлив скорость не до, не после. Отморозков на дорогах хватает везде: и в Сибири мне такие попадались, так что сетовать, что их в Москве больше, не стал. Наверное, по главным дорогам с пробками им разогнаться не получается, вот и летают по второстепенным дорогам.

Медленно, чтобы не причинить боль девушке, я приподнялся. Внешних признаков, что раздавил девушку, не имелось, что не могло меня не порадовать. Девушка открыла глаза и тут же живо спросила:

- Вы живы? Ничего не сломали?

- Да, что со мной могло случиться, это вы чуть под машину не попали, - ответил я. Но тут до меня стало что-то доходить. Я резко поднялся, лежать на проезжей части дороги, хоть и на девушке, опасно, могут и на самом деле задавить, подал девушке руку. Поставив же ее на ноги, увлек за собой на обочину дороги. Не давая девушке опомниться, спросил:

- Ты, наверное, уже со старшего класса школы? – Вложив  в слово «школы» особый мистический смысл.

- Я учусь… уже в университете, - не очень уверенно ответила девушка, не вложив в слово «университете» ни капли мистического содержания.

- Одно другому, наверное, не мешает, - с некоторым сомнением сказал я, - спасибо за помощь, но собой рисковать не надо было.

- Я, между прочим, мастер спорта по семиборью! – похвасталась девушка.

- Тогда понятно, если что, то через джип запросто могла перепрыгнуть.

Девушка улыбнулась:
- Типа того. Но я побежала. Удачи вам. Берегите себя.

- Спасибо. И тебе всего самого наилучшего, - крикнул я вдогонку девушке, которая с места ускорившись, побежала выполнять следующее задание или спасать мир.


                *********

До гостиницы я добрался без приключений. Подойдя к лифту, я увидел табличку с надписью: «Лифт не работает». Пока я обдумывал, что мне делать дальше:  идти на девятый этаж пешком не хотелось, ко мне подошел охранник и сказал:

- Лифт с утра не работает. Оборвало основной кабель и вспомогательный. Вон там за углом есть еще два лифта, вы оттуда поднимитесь.

- Никто в лифте не застрял? – полюбопытствовал я.

- Если не считать швабры, то никого. Технички, наверное, забыли. – Говорить,  что не технички, а я швабру оставил, не стал, зачем людей пугать, им еще долго работать в гостинице.

 Разговор с душой Володи Ващенко возобновился в гостиничном номере.

- Володь, ты здесь? - спросил я, как только почувствовал постороннее присутствие.

- А где мне еще быть? Ангельскую работу в «толстом» режиме я вокруг тебя выполняю. Хотя, можно сказать, что выполнял. Про лифт ты услышал подсказку и среагировал интересно. Время моей командировки заканчивается. После беседы с тобой подниматься буду.

- А с лифтом, это тоже проделки «школьников»? Да и вообще, какое я к  тем «школам» отношение имею?

- Одни тебя пугали, чтобы страх в тебе посеять. Когда страх вырастает, то человек обычно лишается возможности слышать Небо. Представь, если бы ты застрял в лифте часа на три, то какие бы мысли тебя в темноте поселили. Другие защищали тебя, чтобы ты успел окончательно проснуться. Тебе приходилось видеть ежика, когда он, выбравшись из укрытия, медленно бредет и пытается понять, в какое время года попал,  а потом также внезапно заваливается и засыпает?

- Приходилось.

- Ты был похож на такого ежа. Когда еж засыпает, то он становится легкой добычей для хищников.

- Был похож. Значит я уже не спящий ежик?

- Нет. Ты теперь в состоянии услышать Небеса. Думаю, что тебя больше пугать не будут, - успокоил меня дух и тут же расстроил: – Но обязательно попробуют предпринять что-то другое из своего арсенала.

- Володя, ты говорил, что я тебя готовил к стажировке. Не будь это я, если бы я не оставил для меня-себя сообщение, - спросил я, запутавшись в «я».

- Да, Саша, ты оставил себе сообщение:

«Человек – это Мир.  Природа - подобна живой твари. Научись управлять снами, подходить к краям и пиши. Научись слышать Небо и пиши. И не забывай, что теперь ты идешь по лезвию ножа».

- И это все?! – я был удивлен короткостью послания, ожидая услышать инструкцию на ближайшую пятилетку, как минимум.

- Слово в слово.

- Однако, я краток! Мог бы красноречивее проявить, к себе ведь обращался. Не послание, а ребус сплошной и учиться, учиться и еще раз учиться! Прям от дедушки Ленина послание.

- Постарайся вспомнить хоть часть себя, - посоветовал мне дух друга, - тогда, наверное, поймешь суть послания.

- Помню я себя только с года жизни. В декабре, когда мне только год исполнился, стоял я в деревянной кроватке возле комода на кухне. Морозы тогда под сорок трещали. А на кухне возле печи теплее всего было, меня туда и переселили с кроваткой, чтоб не замерз. Так что я в одной майке стоял и раскачивал кровать. На комод как раз железное ведро с колодезной водой поставили. Сам знаешь, что никаких центральных водопроводов у нас тогда в помине не было.

- Ну, в декабре мне только два месяца исполнилось. Но когда стал себя помнить, воды и тогда центральной не было.

- Меня шибко заинтересовало, почему на наружных стенках ведра из неоткуда капельки воды образуются. Как только капельки появлялись, я их ручонкой стирал, но они все появлялись и появлялись. Видно сильно я захотел узнать, что в ведре спрятано. Стал я карабкаться по стенке кроватки и докарабкался, что смог руками зацепиться за край ведра. Худобой я никогда не отличался, так что ведро завалилось на меня, и все десять литров ледяной воды. Я тогда даже не заплакал, не до того было, в шоке пребывал. Вот с того яркого момента в своей жизни я и стал вести отчет времени. Родители и бабушка тогда сильно переживали, чтобы я не заболел, но обошлось.

- Лучше всего запоминается, когда эмоциями запоминаешь, чувствами. Вот через них и пробуй вспоминать, - дал мне подсказку друг детства. – А еще ты просил  передать, чтобы ты привстал со стула после этого.

- Зачем? – удивленно посмотрел я на то место, где должен был находиться дух.

- Привстань, - попросил Володя.

- И что теперь? – Я встал со стула, ожидая мистического продолжения.
 
- А теперь резко сядь!

- Зачем?

- Садись!

Ну, я и сел. Резко так сел пятой точкой на пол. Стул же оказался в сторонке.

- Однако ты шутник! – поднимаясь с пола, сказал я Владимиру, обладавшему невидимыми, но шаловливыми ручками. – Ведь так и сломать что-нибудь можно.

- Извини. Но я лишь исполнил твою просьбу.

- Мою?! Я попросил тебя из-под моей пятой точки стул убрать?

- Именно это ты и попросил меня сделать.

- Я что, там, не в своем уме был?

- Напротив. Мне, кажется, ты там мудр.

- И в чем, по-твоему, моя мудрость заключалась? – усомнился я в своей мудрости.

- Чтобы ты запомнил слова послания на чувственном уровне, как с ведром холодной воды. Чтобы слова послания крепко в тебе засели, чтобы не забыл их.

- Сдается мне, что ты не в первой со мной шутки разыгрываешь. Помню я один день в своей жизни, который уж очень хорошо на чувственном уровне запомнил. Так там я два раза на одном ровном месте падал, а в третий раз мне кто-то по грудине врезал, чтобы я полетел головой на банкомат. А если бы разбил голову?

- Не разбил бы, - уверенно ответил дух.

- И на чем твоя уверенность держится, Володя?

- Я же страховал.

- Ну, вы там, на небесах, даете!

- Однажды, Саша, ты решишь написать повесть о твоем просыпании после Крещения, но начни ее писать после того, как твой друг придаст тебя трижды.

- Меня придаст друг, Михаил?!!!

- Но прежде он предаст брата.

- Этого не может быть! Да и ничего я не собираюсь писать…

- Не проклинай его, когда это случится, - словно не слыша мои возражения, продолжал Володя: -  Вспомни притчу про душу, которая решила испытать себя на земле и попросила другие души в этом ей помочь. И не рассказывай ему ничего до того. У него свой путь. Вмешиваться не надо.  И еще, Саша, у меня к тебе есть личная просьба, не связанная с командировкой. Когда будешь писать повесть, укажи,  что я прошу прощения у своей  семьи, пусть они не держат на меня зла и постараются простить. Мне легче будет,  да и им тоже. И вообще прощать надо чаще друг друга. От этого и на земле легче жить, и черновики быстрее проходишь там и на землю скорей возвращаешься.

- Вова, я не знаю, смогу ли я когда-нибудь выполнить твою просьбу, - не мог я лукавить перед другом детства, - самостоятельно я написал всего три сочинения в жизни, два из них при сдаче экзаменов выпускных и вступительных, на этом мои литературные пробы закончились. Я могу съездить и лично передать твоим. Расскажу, что сон приснился. Скажи, к кому лучше заехать.

- Не надо, Саша. Когда будешь писать, не забудь. Не будешь писать, ничего передавать не надо.

- Ладно, Вов, поживем – увидим. Не обижайся, но я честно не знаю, смогу ли когда-то что-то написать. Ты говорил, что я тебя там, на границе, готовил. Расскажи, что я тебе говорил.

- Много чего. Сказки, например, мне рассказывал.

- Сказки? Странно. Может, Вова,  ты меня там с кем-то спутал?

- Нет.

- Расскажи что-нибудь, - попросил я Владимира. – Интересно послушать сказку оттуда.

- Слушай, - Владимир не стал возражать: – «Много воды утекло с той поры, когда Земная цивилизация семимильными шагами приближалась к тому, чтобы бесславно закончить свое существование. Собственно, и закончила, до самого конца испытывая состояние полета и эйфории, не веря в неизбежный конец падения.

Вот только полеты бывают разные.

Преодолевая земное притяжение, человек взлетел в Космос и испытал эйфорию от победы разума, и то был настоящий полет человеческого разума.

 Спуск на лыжах, санках, сноуборде, парашюте с вершины горы вызывал эйфорию и выброс адреналина – это тоже полет тела и человеческих эмоций с использованием предметов человеческого труда и человеческого разума.

Полет взбиравшегося к вершине познания человека, но оступившегося или кем-то столкнутого, кубарем летящего вниз, - это тоже полет. И временную эйфорию и выброс адреналина такой полет тоже может вызвать, ровно до того момента как не будет разбито место, которое эйфорию поддерживает и адреналин выбрасывает.

Подобное состояние Земная цивилизация испытывала с конца XIX века, когда стремительно полетела вниз, в пропасть, до середины ХХI века, когда разбилась.

Излишний «адреналин» вызвал Первую Мировую войну. Но то была только проба, тренировка, прыжок с небольшого трамплина. После небольшой тренировки, подъема в больший трамплин, обновления «инвентаря» кровь закипела, и азарт загорелся с новой силой, и  1 сентября 1939 года начался второй затяжной прыжок.  Прыжок закончился через шесть лет приземлением в шаге от пропасти на лед, который треснул, но выдержал.

«Прыгун» оправившись от падения, вдалеке увидел новую вершину, доселе невиданную, и решил взобраться на нее, посмотреть, а не за ней ли находится светлое будущее, про которое говорят те, кто сам с трамплина не прыгает, но и в гору не поднимается. 

До горы путь был неблизкий. Вначале надо было пройти по льду через все озеро, затем выбраться с  крутого обрыва на берег и лишь потом приступить к трудному затяжному подъему. И тут за спиной раздался голос того, кто готовил «инвентарь» для Первого и Второго прыжка: «Зачем идти таким длинным путем, когда можно поступить иначе: построить высокую башню, выше той горы, и с нее посмотреть, что находится за горой. Ведь может оказаться, что там гораздо хуже, чем здесь».

Задумался «прыгун», обернулся, чтобы посоветоваться с «мудрым» подсказчиком, но того и след простыл: бежал готовить «инвентарь» для строительства гигантской «башни».

Согласился «прыгун» с «мудрецом» и начал строить гигантскую, невиданную никем ранее, «башню». Все чаще стали подходить к нему другие «прыгуны» восхищаться да спрашивать, что за великое строение тот возводит. Но не было у «прыгуна» времени на рассказы, отправлял всех к «мудрецу». А «мудрец» не терялся: за злато и серебро отобрал нескольких «помощников», которые стали помогать строить башню первому «прыгуну». Тем же, кто не попал в избранные помощники, советовал «мудрец» копить злато да серебро для покупки плана строительства башни. После покупки «счастливчики» начинали строить свои башни в надежде, что первыми построят, первыми увидят, первыми узнают...
 
Прошло несколько десятков лет, и много башен стояло на льду том. Некоторые из них близки были к тому, чтобы догнать первую башню в своем величии, а там недолго оставалось и вровень с  вершиной горы стать.

Стал первый «прыгун» переживать, а что если кто раньше его башню построит. И услышал за спиной голос «мудреца», продававшего ныне «инвентарь» для строительства башен, что изобрел он «пилу» новую, которая незаметно может основание башен спиливать. Обрадовался «прыгун» и купил у мудреца «пилу».

 И вот темною ночью пробрался «прыгун» к наиболее высокой башне и подпилил опоры. При первом же сильном ветре башня та накренилась и упала. Удар страшной силы был. Лед прогнулся, местами треснул, но устоял. Часть «прыгунов» из поверженной башни, что похитрее, забрав злато да серебро, купили себе места в других башнях, а оставшиеся принялись возводить башню заново, благо материалы под воду не ушли.

С тех пор чуть ли не после каждого ветра, а то и ветерка, стали падать башни, что поменьше первой были.

«Прыгуны» со всего озера из боязни потерять злато и серебро стали увозить  его в первую башню и отдавать «мудрецу» на ответственное хранение. Первый «прыгун» радовался тому, что соперников у него все меньше остается, а более всех радовался «мудрец», любивший более всего злато да серебро.

Однажды ясным днем, не предвещавшим беды, башня первого «прыгуна» стала вдруг проседать да крениться, словно башня вавилонская. Лед под нею затрещал и стал лопаться. «Прыгун» с «мудрецом» захватив лишь мизерную часть злата, бросились в другие башни и купили себя там места сытые да уютные. Самая высокая и величественная башня вскоре ушла под воду. Из образовавшегося пролома вода хлынула поверх льда и растеклась по всему озеру. С каждым днем все тоньше лед на озере становился, и стали вначале проваливаться под лед башни, что повыше да тяжелее, а настало время и все башни рухнули.

Вот тогда-то по остаткам льда выжившие «прыгуны» устремились к берегу крутому. Какой-то части «прыгунов» удалось подняться на твердь и начать трудное вековое восхождение на вершину горы. Но не все взошли: кто-то спустился вниз, кто-то остановился на полпути, укрывшись в пещере, кто-то и вовсе прыгнул вниз, желая испытать последнюю эйфорию в жизни. Тот же, кто влез на вершину горы, перестал быть «прыгуном» ибо к тому времени выросли у него крылья. И иной полет его ожидал: полет в Небо!»

- Забавная, Вова, сказка. Актуальна для наших дней. Со смыслом.

- Ты говорил, что эта сказка ХХII века. Все. Мне пора. Удачи!

- Подожди, Вова! Какого века сказка? – Но Володя не откликался.

Больше я не слышал друга детства ни в тот день, ни в другой. Надеюсь, что он успешно перешел на следующий уровень и стал ангелом.

 Я не знаю, кто придумал рассказанную духом сказку, но вот тут подумал: может нам, людям, пора сойти с тонкого скользкого льда сейчас, когда он не залит полностью и не провалился, и начать восхождение в гору, чтобы в ХХII веке сказка звучала иначе. Хотя бы с середины, к примеру, так: однажды «прыгуны» перестали слушать «мудреца» и решили оставить глупое занятие - строительство никому не нужных башен и ушли со скользкого льда, и стали подниматься в гору, а забравшись на вершину, увидели, как башни из злата и серебра рухнули и ушли под воду. С вышины горы они сумели разглядеть, как замечательна земля и прекрасна на ней жизнь, и выросли у них крылья и полетели кто в Небо, кто к Звездам, кто творить красоту на Земле.


                Глава 13

      Короткая глава

Более двух лет прошло с той поры, как я прилетел из Москвы, найдя там ответы на интересовавшие вопросы и привезя с собой кучу новых. И не брался я писать повесть до тех пор, пока друг не предаст брата, а потом и меня. Я злился на себя. На друга. Потом на бывшего друга. Потом на врага. Потом простил и взялся писать повесть. Закончив работу над рукописью, я убрал из нее предпоследнюю главу и разорвал в клочья. Героям неопубликованной главы желаю обрести себя здесь, чтобы меньше проходить черновиков там.
 Друзьям и недругам говорю спасибо, ибо с их помощью осилил очередной жизненный урок и приступил к следующему.
Живу в настоящее время с Мариной. Не могу утверждать, что она счастлива со мной, но я счастлив с ней.

                Глава 14

                По ком звонит колокол

Ребус: «Человек – это Мир.  Природа - подобна живой твари. Научись управлять снами, подходить к краям и пиши. Научись слышать Небо и пиши. И не забывай, что теперь ты идешь по лезвию ножа», оставленный мне через друга детства я частично разгадал.

Микрокосм и макрокосм создан и существует по одним и тем же космическим законам. Человек это целая Вселенная,  подобен Миру. Чтобы понять окружающий нас мир, да и себя в нем, стоит внимательней посмотреть на себя.

Я и посмотрел. И увидел, что кроме вполне горячего и не слишком злобного сердца, в целом - позитивных мыслей и стремлений, выпирает из меня десяток килограмм лишнего жира и лени, и внутри меня помимо всего прочего хватает, извините за грубость, «к…шек». И «к…и» те являются неотъемлемой частью меня. Ненавижу я свои «к…и»? Нет. А может быть люблю? Нет. Они являются специфическим и не отъемлемым продуктом жизнедеятельности моего организма.

Путем воздержания и соблюдения постов можно количество «к…ек» снизить и качество окружающих запахов улучшить. И если не бросать их, где попало, а складывать аккуратно в одно место – на грядку, то со временем из них неплохое удобрение получится.
И к посту, и к воздержанию, и к чистке изменилось у меня отношение: не стоит копить в себе лишнее и не обязательное. И в жизнь не стоит впускать то, что оставляет зловонье, а имеющиеся «к…ки» стоит собрать в грядку, пусть себе спокойно перегнивают.

Прожить без «к…к» на земле сложно, не духи мы небесные, а земные люди, но и вести себя надо по-людски, не забывать, что мы подобны окружающему нас Миру, а Мир подобен нам.
К тем же, кто, подобно майской розе или звезде, дарит аромат своих чувств или согревает своим теплом и заботой, надо относиться так, чтобы те не завяли и не остыли от нашей черствости, невнимания и равнодушия. Чтобы потом слезно не содрогаться над увядшим цветком или погасшей звездой.

Человеку нельзя жить только материальной жизнью или душевной, или духовной. Человек – сложное существо, многогранное. Жить человеку надо так, чтобы развивалось и тело, и душа, и дух. В то же время не увядали те, кто рядом, ибо они есть часть нас, а мы – часть их, а вместе мы целый Мир, Вселенная.

Земля, на которой мы живем, есть не что иное, как живой организм, но, кажется, мы этого до сих пор не можем понять. По этому поводу хочу рассказать небольшую сказку о доброй собаке и паразитах.

Жила на свете большая добрая собака. Была она такой доброй, что смирилась с присутствием на своем теле мелких кровососущих паразитов и терпела их шалости и проказы. Паразиты тем временем плодились и размножались, и все больше и жаднее пили кровь. Когда собаке стало уж совсем невмоготу, принялась она чесать лапой то место, где более всего зверствовали ненасытные паразиты. После вынужденных санитарно-гигиенических мероприятий уцелевшие паразиты разбежались и попрятались, а успокоившаяся собака легла спать.
Какое-то время паразиты заметной активности не проявляли – боялись, но осознав, что собака спит и не опасна, принялись с большим усердием кровушку пить, плодиться и размножаться.

Разбуженная невыносимой болью собака старательно вычесала проблемные места лапой, а где и зубами. Уцелевшие паразиты вновь попрятались, а когда собака задремала, начали кровушку пить. Но не все. Оказались и такие, кто не хотел больше кровь собачью пить. Обнаружив на шерсти собаки множество пригодных для пропитания продуктов, они и вовсе отказались от крови и стали чистильщиками собачьей шерсти.

Если бы не чистильщики, ухаживавшие за шерстью, то собака давно бы проснулась. Чистильщики призывали паразитов отказаться от собачьей крови, что от этого выиграют все: у собаки улучшится самочувствие, увеличится длительность жизни, шерсть начнет расти лучше и гуще, что благотворно скажется на жизни маленьких существ. Но паразиты чистильщиков не слушали.

Когда паразитов расплодилось нестерпимо много,  собака проснулась и прыгнула с головой в воду, которую боялась, как огня, выбрав из двух зол меньшее. Выйдя на берег, собака долго каталась по песку. Затем отряхалась. Потом сохла под палящими лучами солнца. Затем снова отрясалась. В итоге, не оказалось на ней ни паразитов, ни чистильщиков.
На этом история про собаку не закончилась. Уж больно понравились собаке маленькие существа – чистильщики, так умело справлявшиеся с ее густой шерстью, что отправилась она на поиски маленьких добрых существ. За тридевять земель в тридесятом царстве нашла она добрую и красивую собаку,  на которой жили маленькие трудяги-чистильщики, часть из которых с удовольствием перебралась на неухоженную собаку, уж очень они любили работать и красоту наводить.

Чистильщики не только плодились и размножались, но и занимались любимым делом, и вскоре собаку стало и не узнать. Добрая, ухоженная, красивая и довольная собака с умными и трудолюбивыми чистильщиками на себе стали мирно поживать да горя не знать.

Человек на Земле чувствует себя полноправным хозяином, творит все, что ему вздумается: уничтожает тысячи видов животного и растительного мира, леса и почвы, загрязняет моря и океаны, уничтожает запасы пресной воды, создает и испытывает все новые виды ядерного, химического, бактериологического, электронного, космического и прочего оружия уничтожения. Бомбит деревни, города и целые государства. В планетарном масштабе ведет распространение наркотиков, табака, спиртного, генно-модифицированных продуктов. Бездумно сжигает запасы углеводородов, создает озоновые дыры и парниковый эффект. Ведет себя, как самый настоящий паразит. И не слышит он робкие голоса несогласных, что пора остановиться, пока Природа-мать не остановила нас.

Земля – живой организм. Если мы будем убивать ее, то она рано или поздно обязательно остановит нас. А вместо нас поселятся на Земле добрые труженики - чистильщики и зацветет Земля,  и засияет, но без нас, без паразитов. А если все же мы сподобимся и убьем Землю, то умрем и сами вместе с ней. Неужели мы этого не понимаем?!
 

                *********

Сны – это граница между мирами. Я научился не забывать сны, осознавать себя во сне  и вступать на самый краешек граней: между сном и прошлым, сном и будущим, сном и другими мирами.
 
Насколько талантливо или безобразно буду переносить увиденное мною с граней на бумагу или иные носители информации, смогут сказать только читатели моих опусов, которые, надеюсь, последуют.

Мне удалось услышать Небо и написать несколько статей под общим названием «Не конец света».

Удастся ли мне жить в реальном мире, идя по грани, по лезвию ножа, покажет время. Пока же от неумения, неловкости, неповоротливости кровь нередко сочится из ран, а из глаз нет-нет, да и скатится слеза от того, что вольно или невольно причинил боль своим близким.

                *********

Молчавший два с половиной года брелок для автомобильной сигнализации, лежавший до поры до времени на дне коробки с разной мелочью, в день завершения работы над рукописью неожиданно ожил,  став издавать электронный колокольный звон, который в свою очередь оживил в моей памяти слова из эпиграфа к любимому роману Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол»:

«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит Замок твой или друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе» (Джон Донн).

12 февраля 2012г.
Александр Алтайский


                Оглавление:
Вступление
Глава 1  Предыстория
Глава 2  Вырвать хвост
Глава 3  Крещение
Глава 4  Как пес на веревочке
Глава 5  Давай поиграем
Глава 6  Баранья ножка или три часа на любовь
Глава 7  Необычное послание
Глава 8  Оборотни не в погонах
Глава 9  С июля по ноябрь
Глава 10 В поисках звезды
Глава 11 «Мастер и Маргарита»
Глава 12 Друг детства из-за «границы»
Глава 13 Короткая глава
Глава 14 По ком звонит колокол