Сказ о том, как вор шаха утешал и чем это всё закончилось.
Шах, вообще-то, был мужиком простым, ну, точнее абсолютно без фантазии. Полумер не признавал. Если ловил, к примеру, вора, так казнил его тут же без суда и следствия. Если решался воевать, то не успокаивался, пока его воины кучу народу не перережут. А если о казне вспоминал, то начинал подданных налогами душить, и душил до тех пор, пока с них последняя шкура не слезала. Ну, и с личной жизнью та же беда случилась. Как начал шах жениться, так остановился только тогда, когда гарем его трещать по швам принялся. К тому же ещё и жёны между собой передрались. Уж не понять из-за чего весь сыр бор-то и случился: то ли они мужа не поделили, то ли личного пространства возжелали. В общем, не стало у бедного шаха ни минуты покоя. Конечно, жаловаться нечего, ибо сам виноват, что жёны дерутся, а подданные ропщут. А тут ещё и войны вокруг никак не заканчиваются, ведь воины шаха прекращать войны были не обученными. Надоела шаху эта суета-сует, а как с ней быть, так даже совета спросить было не у кого. Кто же владыке виноват, что он всех своих мудрецов на воротах дворца велел повесить. Хотя, с другой стороны, нечего было им советовать своему сюзерену: заканчивать наглеть. Это ведь тоже думать надо, кому чего советовать. Вот шах и вспылил немного, да всех мудрецов, как правых, так и виноватых перевешал.
Устав чрезмерно от шума, да гама со всех сторон уши закладывающего, сбежал шах в свою сокровищницу, место наиболее уединённое. Присел он на сундук с золотом и завыл горемыка. Ну, не сам, ясное дело, завыл, а с помощью специального, музыкального инструмента под названием керней: этакой длиннющей трубы, расширяющейся к концу.
- Что шах, кернеем тоску пытаешься разогнать? – с любопытством спросил загрустившего сюзерена темноволосый человек с хитрющими глазами, заглядывающий в окошко шахской сокровищницы.
- С чего ты взял? – нахмурился шах, не желая признавать своей слабости. – Вот просто музицирую на досуге. Сам-то кто будешь и как мимо стражей прошёл?
- А я-то думал, чего это волки под луной делают. Оказывается, это они музицируют, - хихикнул человек и нахально в узкое окошко полез.
Шах обалдел от такой наглости и за кривую сабельку схватился:
- Ты вор, что ли?! – пискнул владыка от волнения.
- Ага, он самый, вор и есть, - не без смущения признался нежданный любитель музыкального воя. – И стражи меня почему-то не заметили совсем. Может, уважают?
Шах саблю поднял, видимо, собираясь казнь применить, дабы традиции не изменять. Да, и безголовые воры шаху были как-то привычнее и ближе, чем воры, болтающие без умолку. А для болтовни у шаха жёны имелись в немеряном количестве, между прочим. Вот только шустрый вор шахской милости дожидаться не стал.
- Вот лишусь я сейчас головы, и не за что, между прочим, потому что не для воровства сюда пришёл, а чтобы грусть шаха развеять. И останется владыка без утешения, и не увидит он подарка моего.
Шах размахивать саблей перестал, может от того, что за вором запыхался бегать, и к словам приговорённого прислушался.
- И как же ты меня сумеешь утешить, - спросил он вора лениво, тщательно скрывая интерес свой за мнимым безразличием.
- А ты слыхал, что у соседнего султана славянская принцесса имелась? – спросил вор у шаха, интригующе подмигивая. – А после неё, между прочим, султан счастливым уже который год ходит.
- Слыхал я, что султан всем богам молился, чтобы от неё избавиться, - проворчал чуть разочарованно шах. – У меня своих проблем хватает, не до принцесс нынче.
- А как на счёт царевны, да не простой, а совершенно сказочной? – тут же ввернул
своё предложеньице хитрющий вор.
- Ну, я даже и не знаю, - замялся шах, сам не замечая, как попался на удочку, закинутую по его душу опытным мошенником. – Сказочная царевна – редкость по нынешним временам. Только дурак откажется от этакой-то диковинки.
- Ну, так и не будь дураком! – хлопнул вор шаха по спине совсем по панибратски. – Бери, не пожалеешь!
Шаха до сей поры дураком ещё никто не называл, поэтому он лишь растерялся, но даже почему-то особо не обиделся, и даже на царевну согласился. И чего там, одной женой больше, одной меньше, какая, собственно, разница. Шах уже и забыл, сколько у него тех жён набралось.
Вор согласию его обрадовался и быстро из кармашка шаровар лягушку достал.
- На, - сказал он. – Бери, да без стеснения пользуйся.
Шах от подарка вначале отшатнулся, видно, такой экзотики не ожидал.
- Чего это? – спросил заикаясь.
- Как чего? – удивился вор его непонятливости. – Царевна-лягушка, собственной персоною. От сердца, между прочим, отрываю. Бери, не сомневайся. Она настоящая, со знаком качества. Все болота в тридесятом царстве оббегал, пока разыскивал.
- И что мне с ней делась? – чуть испугано спросил шах, принимая на ладошку столь экзотический подарочек.
- Как что? – пожал плечами вор. – Что хочешь, то и делай. Только вначале поцеловать не забудь.
Целовать лягушку шаху почему-то не очень хотелось. Но не нарушать же инструкцию по применению из-за своей брезгливости. К тому же, лягушка была славною, маленькой, глазастой и не очень мокрою. Глядела на шаха царевна призывно, и даже где-то с мольбой. Шах зажмурился и лягушку героически чмокнул. Когда глаза открыл, то девицу-красавицу увидел. Она сразу же у него на шее с радостным визгом повисла, своим освободителем его называя. Пока владыка царевну от своей шеи отрывал, не на шутку испугавшись удушения, вор тихонько смылся, прихватив с собой половину сокровищ, наверное, случайно по рассеяности.
Как только царевна у шаха поселилась, так все его прежние неприятности сразу отошли на второй план. Шах и позабыл, что значит грустить и печалится. Некогда стало и в небо взглянуть, не то, что музицировать в тоске. Известно, девка столько веков в лягушачьей шкуре парилась. А нынче она, наконец, до свободы дорвалась. Прежде всего, царевна нарядов потребовала, побогаче, да побольше. Потом её на балы потянуло к веселью и танцам. После её требований и другие жёны свой список на дверях гарема вывесили. Они тоже были не рыжими и своего счастья упускать не желали. А так как было тех жён превеликое множество, то шах совсем растерялся. Казна в мгновение ока вдруг опустела. Чтобы её пополнить, никаких налогов уже не хватало. Подданные от новых налогов взвыли по-звериному и баррикады у самого дворца строить начали. Шах хотел было сбежать на войну, но его присутствие там было, явно, лишним. Воины и без владыки неплохо справлялись, делиться же добычей ни с кем не планировали.
Отчаявшийся шах решил бежать из страны, тихо проклиная своего утешителя-вора. Сосед султан гостю-беглецу не обрадовался. Ему чужие проблемы были ни к чему. Но накормил всё же. Мало ли, а вдруг пригодится. Земля, говорят, круглая. За застольем даже на добрый совет расщедрился.
- Ты свою царевну за какого-нибудь Ваньку дурачка замуж бы отдал, - предложил султан шаху решение проблемы, припомнив свои мучения. – Знаешь же, с глаз долой и с сердца вон.
- За царевича? – уточнил обнадёженный шах.
- Ну, можно и царевича поискать. Дураки везде случаются, даже среди царственных особ, - пожал плечами султан с чувством выполненного долга.
После захмелевшие от сытного обеда восточные владыки мужественно писали послание Серому Волку. Послание вышло длинным и заковыристым. Серый смог прочесть только одно слово: « Спасите!» А спасать он привык всех подряд, видать, спасателем уродился. Прихватив фотку царевны в её лучшем наряде, шахом подаренным, Серый Волк рысцой помчался к Кощею Бессмертному, который на красоту был падок. В общем, и суток не прошло, как у шаха царевну-лягушку неизвестные личности выкрали. Шах вздохнул с облегчением и на радостях домой вернулся, где зажил по-прежнему, без шума и излишних потрясений. Всё ведь познаётся в сравнении. Теперь-то шаху его прежняя жизнь раем показалась, а суета-сует – истинным счастьем грезилась.
Что случилось с царевной? Ну, случилось, конечно. С Кощеем-то шутки плохи, его «на слабо» не возьмёшь. Он вообще бессмертный. Только про то совсем другой сказ будет. Может быть…