Неверящий Фома

Рауза Лукманова
               
Когда моя семья собирается на очередной семейный праздник, присутствующая молодежь обязательно  упросит моего родственника, рассказать новогоднюю историю своего приятеля Хасана.
 И хотя  финал рассказа всем известен, его завершение всегда утопает в всеобщем хохоте.

  А меня всегда удивляет психология подобных людей: Ну, почему, житейская копилка непременно должна пополняться только своим печальным опытом?


...Хасан, приятель моего родственника, в последние годы занимается частным извозом. О  таких говорят: хороший, добрый малый. Открыт, добродушен, не ждет от "природы  милости", сам бескорыстно дарит его всем. По первому зову  очередного знакомого, отвезет куда тому надобно, привезет  и денег не возьмет.  Будет просто тихо радоваться  своей  возможностью помогать ближним. Потому и круг друзей у него безмерный.

 Ему чуть больше тридцати,  любимый муж и отец небольшого семейства, уважаемый зять у  терпеливой  тещи.

По характеру кипуч, неугомонен, но вынужденная работа день деньской за рулем,  стиснула его   в свои условные рамки, оттого иногда, вся скопившаяся энергия его,  настойчиво   требует  выхода.

А он к тому находит  нелепые  применения.

Как-то  проезжая мимо больничного комплекса,  Хасан  заметил голосующего пассажира.  Было заметно, что он  из больницы.  На голове белела свежая повязка, а  жалкий вид,  требовал сочувствия.

 Притормозив,  Хасан   справился об адресе.  Маршрут  лежал в выгодном направлении. Подсадив пассажира,  Хасан тронул машину.

   По своей природе Хасан был человек   властный, возражений не терпел, но к убогим и немощным он, по заложенному в детстве воспитанию, всегда питал жалость и терпение.

Вот и сейчас, глядя искоса на пассажира, он мысленно сочувствовал ему. Надо, же, конец декабря, народ в предвкушении долгожданных новогодних праздников, а кому-то   не повезло, вот  так не повезло…

И повязка на нем была странная, она проходила через голову, закрывала уши, замыкалась под подбородком. Всем своим опечаленным видом пассажир совсем не замечал вокруг предновогоднюю суету. 

Стараясь хоть как-то отвлечь пассажира, Хасан поинтересовался, где же ему сегодня так не повезло. Пассажир  тяжело вздохнул, махнув рукой: « Аппочка..., аппочка …»

  Хасану в ответе померещилось женское имя: « Аллочка?  Жена? Что же она наделала такого? 
Пришла пора удивляться пассажиру: « Нет, нет… аппочка…», тут он в доказательство своих слов, полез в карман и вытащил обыкновенную электрическую лампочку еще советского производства.

 -- И что?-  не понял Хасан.

Пассажиру говорить было трудно,  и он знаками показал, что лампочку ему вытащили изо рта.  Теперь пришлось  удивляться  Хасану: « А как она туда попала?».

 Пассажир пояснил жестами:  просто ради шутливого спора на работе, а вытащить не смог. Хасан расхохотался: из-за какой-то лампочки столько трагедий!

Потом с недоверием вновь посмотрел на него: Как не смог?! Она же не больше куриного яйца!

Пассажир, с видом  утомленного жизнью человека, приобретшего непростой опыт, сочувственно посмотрел на Хасана, покачивая головой. Весь его  разнесчастный вид  говорил: «Не все так просто в  этой жизни, молодой человек, не все так просто...».

Хасан, распыляясь, все удивлялся: « Ха! Трудов с гулькин нос!  Из-за обыкновенной лампочки попасть заработать себе такую проблему!"

 И тут в Хасане проснулась, дремлющая  до поры до времени,  неугомонная черта, вечного заводилы. "Сейчас я покажу этому ботанику" - задумал он.

  Взяв лампочку, слегка  потерев ее об рукав пиджака,  Хасан сунул себе в рот.  Он весело взглянул на пассажира, его испуганный вид еще  более  его рассмешил.  Бравируя с лампочкой, он проехал до следующего светофора.

 Пассажир, зажав себе рот, с изумлением смотрел на Хасана, в его глазах  отражались сирены всего мира,

Довольный произведенным эффектом,  Хасан, повернувшись к пассажиру, желая продемонстрировать тому  фокус  типа  оба-на! – ухватил  конец лампочки,  и с силой дернул. Осечка!  Он попытался еще раз, не теряя присутствия духа , но что-то ее держало, там во рту, как приклеенную.

Какой-то холодок вдруг закрался ему в сердце,  и стало  вдруг тревожно. Он озабоченно взглянул на пассажира, удивление которого сменилось на удовлетворение: «Не один я такой раз…раз…дол...бай…».

Припарковавшись к обочине, Хасан безуспешно пытался вытащить лампочку изо рта, но неведомая сила ее не отпускала. Кляня себя за  беспечность,  он умоляюще взглянул на пассажира.

 Тот, с видом бывалого знатока,  покачал головой: «Бесполезно, все методы мною были испробованы. Только в больницу...».

Хасан завыл от тоски.

Потом они поменялись местами. Пассажир повез его знакомой дорогой в больницу.

Ему здесь многое уже было знакомо.

Не плутая в лабиринтах коридоров, он  привел Хасана в знакомый  кабинет.

Бригада дежурных медиков напряглась, увидев недавнего своего пациента.

Маячившего за его спиной робкого мужика, стыдливо прикрывавшего себе рот, позволил выставить сразу без осмотра  недавний  знакомый  диагноз. 

Запланированный вечерний чай, вместе с долгожданным перекусом, опять откладывался.

В наступившей тишине  явственно послышался возмущенный набат изголодавших чрев самих медиков.

Обуреваемые ненавистью, каждый из них припечатал дополнительный диагноз  горе-пациентам,  застрявшим  в далеком детстве.

Досталось всем, в том числе  ни в чем не подозревавшимся  родственникам, имевшим несчастье состоять  с ними в родстве.

….Грузный хирург кричал кому-то в трубку: Давай Димыча   вертай!, Чего, чего… челюсти разъединять,  еще один Фома неверяющий…  с лампочкой!   На нашу голову!
 
Как нет его? …А зачем мне проктолог?...
 
Ему долго что-то советовали, на что он утвердительно кивал головой:
-- Я то, сделаю, сделаю, но придут тогда к тебе, сам извлекать будешь! 

...Когда неприятная процедура завершилась благополучным исходом, усталый хирург угрожающе предупредил недавнему пассажиру:  « Еще  кого надоумишь с лампочкой -   подключу  к электричеству.!»

Юная медсестра с другого конца кабинета, почти истошно закричала: Не отдавайте ему лампочку, опять какой-нибудь малахольный притащится..."