Давным-давно жили в нашем селе муж и жена. Старенькие. Память уже не сохранила их имён. Её, возможно, звали Фёклой. Потому что за сварливый характер прозывали Феколкой. Сеседям житья не было от её неуживчивости. Да и старика своего поедом ела. Но почему сами они запомнились?
Она, тем, что прозвище Феколка стало нарицательным, и тех, кто был излишне любопытен и сварлив, в селе стали ругать "феколками".
А старик обычно сидел на завалинке соседнего дома (свой был в глубине сада), и всех встречных приветствовал так - снимал или приподнимал картуз и говорил: «Здравствуй, милАя!», «Здравствуй, милОй!»
Нам, детворе, было лестно услышать доброе слово, и мы старались лишний раз пройти мимо него и на своё «Здравствуйте!» услышать «милАя». Приятно, что ни говори… Тем и запомнился добрый человек. И откуда было знать нам, что, снимая картуз, дед не просто взаимно приветствует, а выражает религиозное почитание образу Божию в человеке?! Таков, оказывается, изначальный смысл в подобном приветствии.
Иллюстрация из Интернета.