Ребус
Да, Милая моя, озадачил я тебя своим вопросом. Вот так же озадачила меня давным - давно своим ребусом почти моя ровесница Танька - ученица пятого класса.
Я страдал по Таньке, как страдал от голода добрый цепной пёс Шарик, якобы охранявший наш двор малоквартирного полуразвалившегося дома какого- то купчишки. Пёс был всегда голодный и радовался любой крошке со стола в тот послевоенный год и мы - детвора потчевали его чем могли,, кувыркались с ним в пыли, освобождали от цепи и носились по всему двору. Больше всех пёс любил Таньку и Женьку - черноглазого крепыша сына портного.
Женька имел привычку выходить во двор с недоеденным за столом, а то и нарочно прихваченным куском хлеба, помазанным медом, с котлетой или даже с пирогом с печенкой. При этом он точно и красиво напевал мелодии и песенки с пластинок, которые крутил на трофейной фрицевской радиоле, распахнув во двор окно своей комнаты. Мы, все мальчишки и почти все девчонки, ходили в школу во фланелевых ширпотребовских лыжных костюмах, а Женька - в брюках со "стрелочками" и ширинкой на "молнии". Мы бегали за чтивом в библиотеку и стояли в очереди за "Томом Сойером", "Белым клыком", «Тремя мушкетёрами», сказками Андерсена и Гофмана, а Женька позволял себе выйти с "собственным" одним, а то сразу с двумя авторами, во двор и, сидя под акацией, важничать по поводу их стилей. Мы и слова такого не знали.
Так вот. Наш пес с вожделением и подобострастным подметанием пыли хвостом егозил перед Женькой в ожидании подачки, а Танька всегда подходила к Женьке вплотную, подставляла близко-близко к его подбородку свою мордашку с полузакрытыми глазами и полуоткрытым ангельским ртом в улыбке а-ля Дина Дурбин и ждала. Женька никогда сам не подавал псу и не давал Таньке сразу откусить, а откусывал половинку, смачно жуя, чмокал Таньку в щечку и только после этого вкладывал остаток в Танькины губы. Я знал, что меньше всего Женьку беспокоит поджатое пузо пса, а вот при всех девчонка, да самая красивая, дарит ему поцелуй - так это да! Танька тут же подбегала к псу, приседала на корточки и подавала ему на ладошке вкуснятину. Но пес всегда, прежде чем съесть подарок, облизывал Танькино лицо, на котором её вечно бегающие глазки зажмуривались, как от первого мартовского солнышка. Я в такие минуты страшно завидовал и Женьке и псу. Мне казалось, что Таньке не меньше, чем псу подачка, нравится, что её целует такой видный мальчишка и такой грозный пёс.
Я просто впадал в тоску в бесплодных поисках способа и средства завладеть Танькиным хотя бы только вниманием, не говоря уже о каком-то интересе, и то на какие- то секунды её взгляда на мой вечно облупленный конопатый нос.
Такой случай настал. Мой дядя моряк, зная, что у меня получается рисовать, в загранпоходе купил и прислал мне коробку американских карандашей на пятьдесят разных цветов. Там даже был белый, что приводило в восторг моих мальчишек и одновременно в замешательство: как им рисовать на белой бумаге? А Танька догадалась!
Её приход ко мне был неожиданным. Я не мог припомнить, была ли она в нашей комнате с махонькой кухней хоть раз. Может, останавливалась на пороге, когда её мама посылала за солью или содой.
-Вовк, ты один?
-А что? Да, один. Тебя мама послала? -спросил я удивлённо.
-Нет...я пришла... вот - она протянула чёрный пакет от фотобумаги. - Я знаю, у тебя есть белый карандаш... Давай порисуем?
Я растерялся. Она смотрела на меня с осторожной, какой-то застенчивой улыбкой, будто её кто-то похвалил и она не могла понять за что.
-Я знаю, ты злишься на Женьку и...- она сделала паузу и, полузакрыв глаза, как это делала перед женькиным поцелуем, добавила - и на меня. Как он мне надоел..
Не знаю, какое у меня стало выражение лица, но я почувствовал что на мои щеки и особенно на нос вместо веснушек кто- то высыпал горсть муравьёв и те забегали по коже и стали её кусать и жалить. Я отскочил от Таньки, отвернулся и спросил через плечо:
- Ты это сейчас придумала?
Танька помолчала и доверчиво спросила:
-Ты хочешь, чтобы я ушла? Ладно... Я уйду. Возьми черную бумагу.
- Зачем?
- Я.. я ...я хотела попросить тебя нарисовать ночь...
- Какую?
- А вот, когда я иду вечером из музыкалки, на нашем доме самое яркое окошко ваше...Я залезаю на штакетник и заглядываю... Ты сидишь вот за этим столом и рисуешь и...ты совсем не такой, как во дворе..
- А какой, - буркнул я.
- Вот я и захотела, чтобы ты по моей подсказке нарисовал себя ночным ... принцем.
-Как ...это?
- Что, я буду вот так стоять на пороге и рассказывать?
Она быстро прошла к столу и села у стены. Я сел напротив неё у окна, достал карандаши, разрезал чёрный пакет, выгладил ладонью морщинки на нём и замер.
- Ну что ты такой надутый? Ты так хорошо улыбаешься, когда рисуешь. Рисуй...Вовик... нет, рисуй, Володенька. Рисуй так, как ты рисуешь, когда я смотрю в окно...
Я слушал её совершенно обалдевший, руки мои дрожали будто вытащили большого карася, белый карандаш прыгал, ломался грифель, несколько раз я его перезатачивал, а она тихо с выражением, как моя любимая артистка по радио, стала рассказывать.
- В некотором царстве, в некотором государстве, на берегу черного, пречёрного моря стоял чёрный, пречёрный замок. Море и замок были такими чёрными и берег был такой чёрный, что моряки ночью не могли со своих кораблей разглядеть их даже при звездном, презвёздном небе и полной Луне. Много кораблей разбилось о берег и о стены замка. Поэтому царь приказал зажигать в замке яркие факелы и цепочка окон, как жемчужные бусы, висела над мысом, где стоял замок, и моряки все собирались на палубе и махали радостно огням, как цепочке лебедей в небе. У царя был принц. Принц любил рисовать. Он рисовал красками, которые слуги делали из морских водорослей и рыбы. Поэтому картины всегда пахли морем. Краски были волшебные. Стоило принцу положить мазок на холст, как раздавался звон струны на арфе. Каждая краска звучала одной ноткой, а тон её принц менял, добавляя в краску черный или белый цвет. Пока принц рисовал картину, над замком и всем берегом звучала волшебная музыка. Чайки, альбатросы, буревестники и совы, вороны, воробьи и другие птицы просыпались и садились на крышу замка послушать музыку. Даже огромные киты подплывали к стенам замка и трубили своими фонтанами в такт музыке, придавая ей аккорды. И вот однажды на одном корабле спящая принцесса услышала эту музыку и проснулась. Она вышла на палубу, музыка стала громче, но откуда она звучала было не понятно Никто, кроме неё, ничего со стороны берега не слышал. Корабль плыл далеко в море и с палубы не видно было жемчужной цепочки. Принцесса была очень ловкой, сильной и быстро забралась на самую макушку самой высокой мачты. С неё она увидела огоньки и велела капитану плыть к ним. Попутный ветер быстро домчал корабль в сопровождении вальсирующих радостно дельфинов к замку .Принцесса велела опустить паруса и бросить якоря. В подзорную трубу через одно распахнутое окно она увидела принца и сразу влюбилась в него. До этого путешествия ей сватали одного очень умного, очень богатого принца с черными глазами..
- Такими черными, как у Женьки? - прервал я её на секунду.
- Да, и он так же сопел, когда целовал ей руку. Ей было противно.
- А почему ты Женьке подставляешь щеку?
- А ты не понимаешь? Мне Шарика жалко. Думаешь, почему я даю ему облизывать моё лицо? Да потому, что он своим шершавым языком слизывает Женькин поцелуй.
Она подошла ко мне, наклонилась и стала рассматривать через мое плечо, что я нарисовал.
- Ой, как здорово!
- Нравится?
- Ещё как!
- А... я?
У меня пересохло горло и муравьи вновь забегали по моему лицу. Танька осторожно взяла из моих пальцев белый карандаш и пририсовала на замке башню в виде буквы А и справа от неё другую башенку в виде буквы Д.
- Ты что сделала?
- Ответила на твой вопрос.
Я в недоумении пожал плечами. Танька чмокнула меня в щёку и с порога, улыбаясь, сказала:
- Какой вы, однако, принц, глупенький. Прочитайте наоборот! - и выпорхнула в дверь.
***