Гахтакан (по-армянски «беженец») Часть 1 Григор ага
- Григор ага, спасайтесь, бегите, сюда идут курды, они убивают всех армян, - так соседи турки предупреждали об опасности уважаемого гражданина и богатейшего человека города Кагизман Григора Жамагорцяна.
Григор знал о грозящей ему и его народу опасности, его об этом предупреждали и раньше. Но он все тянул с отъездом, не представляя, как можно оставить огромный дом, полный всякого добра, два ювелирных магазина и бежать куда попало. Почему куда попало? В Тифлис. Ведь там находились два его сына, которые учились в том городе. А здесь в Кагизмане, маленьком городке Карской области, он жил с женой и тремя дочерьми. В городе его очень уважали. Уважали за его богатство и как человека чести. Григор очень любил свою семью, но еще он любил свое богатство. Будучи человеком добрым, тем не менее, он знал цену деньгам. И может быть одной из причин задержки в Кагизмане,
была сумма денег, которую ему задолжал сосед и никак не возвращал.
Григор был опытным и удачливым торговцем. Он торговал ювелирными изделиями. Этот товар он привозил из Турции, Ирана и Европы. Его дом охраняли огромные немецкие овчарки и слуги. Григор понимал, что рано или поздно ему все-таки придется покинуть город, где он родился, обзавелся семьей и стал одним из богатейших жителей. Но какое богатство может сравниться с благополучием семьи, когда ей угрожает опасность. Он знал, что если враги зайдут в город, его некому будет защитить. В те годы, в самый разгар Первой мировой войны, Карская область, куда входил и город Кагизман, была частью Российской империи, которая вступила в войну против Германии и ее союзников, и на германский фронт были посланы многие граждане России и в том числе жители Карской области, и конечно города Кагизман.
И вот когда пошел слух что противник уже у Карса, Григор вместе со всеми жителями армянской национальности, а они составляли подавляющее большинство, покинул город, где оставаться было опасно, и направился в сторону Тифлиса, практически ничего не успев взять с собой, не считая того узелка с драгоценностями, который наспех собрала Марица, жена Григора.
Идя пешком с массой таких же беженцев, Григора и его семью ждали лишения и опасности. Ночью беженцы останавливались на ночлег в открытом месте и ждали рассвета, чтобы продолжить путь. Мужчинам ночью запрещали курить, опасаясь, что враг, увидя вдали красные огоньки, начнет стрелять по беженцам. Но самое страшное их ждало впереди. Вдруг среди беженцев прошел слух, что враг их настигает, и началась паника. Ходили слухи о зверстве и резне, которую чинят турки и курды в армянских поселениях. Услышав о приближении врага, все начали бежать. Они мчались что есть сил, не думая ни об усталости, ни о голоде. В этой суматохе Григор и его жена не заметили, как исчезла одна из их дочерей, Астхик. Когда они обнаружили, что ее с ними нет, то в отчаянии бросились ее искать, спрашивая всех подряд, не видел ли кто их восьмилетней дочери, но никому до них не было дела, каждый думал о себе и хотел только одного, спастись. К счастью, слухи о враге, который их вот-вот настигнет, оказались преувеличенными. Поняв, что врага поблизости нет, люди немного успокоились и продолжили свой путь. Но Григор и Марица страшно переживали потерю дочери. Марице не впервой приходилось терять детей, которые умирали вскоре после рождения или из-за какой-нибудь эпидемии. Так она потеряла шестерых детей, и первый выживший сын был назван Мнацаканом, что означает «оставшийся». Мнацакан был старшим из сыновей, вторым был Левон. Оба они учились в Тифлисе, и, зная о событиях, имевших место в турецкой части Армении и приграничных с ней областях, очень переживали за своих родных, которые, в свою очередь, стремились воссоединиться с ними в Тифлисе.
И вот когда Григор и его жена отчаялись найти свою дочь, к ним подошел один из беженцев и сказал, что видел, как один священник-армянин с восьмилетней девочкой ходит и спрашивает всех, не знают ли они ее родителей, которые в суматохе потеряли ее. Григор, очертя голову, помчался, куда ему указали. Какова была его радость, когда в девочке, которая была со священником, он узнал свою дочь.
Наконец, после долгих испытаний и мучений Григор и его семья добрались до Тифлиса. Здесь вся семья воссоединилась.
Будучи человеком трудолюбивым, Григор не мог сидеть без дела и занялся ремеслом своих предков, ремонтом часов. Ведь сама фамилия Жамагорцян означает «часовое дело» или «часовых дел мастер». Но оставленное в Кагизмане богатство не давало ему покоя. Он не мог смириться с его потерей, потерей дома и родного города и решился на отчаянный шаг. В один прекрасный день он заявил жене:
- Я решил вернуться в наш город.
- Но это невозможно, там сейчас турки. Они тебя убьют, - сказала испуганная жена.
- Не бойся, - успокоил ее Григор, - они мне ничего не сделают, там меня уважают. Я решил и я поеду. Посмотрю, что там происходит. Скоро приеду.
Несмотря на все попытки Марицы отговорить мужа от такого опрометчивого шага, он настоял на своем решении. И к тому же, учитывая авторитарный и упрямый характер Григора, не имело смысла ему перечить.
Как ни странно, он без проблем добрался до Турции, ибо территория, которая до этого была Карской областью и частью Российской империи, стала одним из вилайетов Османской империи. Придя в свой дом, он нашел его в целости и сохранности. Местные турки, увидев Григора ага, учтиво его приветствовали и не тронули. Григор успокоился и собрался вернуться в Тифлис. Он не хотел возвращаться с пустыми руками, тем более, что во дворе дома у него были спрятаны сокровища. Осмотревшись, что за ним никто не следит, он заглянул туда, где у него были зарыты в землю сокровища и, убедившись, что они на месте, взял немного драгоценностей и отправился обратно в Тифлис.
Приехав в Тифлис, он радостно сообщил, что их дом в Кагизмане цел и сокровища на месте. Дома все были удивлены, что он так благополучно добрался до Турции и живым вернулся обратно.
- Мы можем туда вернуться, - сказал Григор, - там все спокойно, никто нас не тронет, я вновь займусь своим делом.
- Но это очень опасно, ты же слышал что говорят. Там уничтожили стольких армян.
- Мы так просто туда не вернемся, - успокоил Марицу муж, - я еще раз туда поеду,
все хорошо разузнаю, подготовлю почву, и только после этого мы туда поедем.
Марице ничего не оставалось, как согласиться с мужем и надеяться на хорший исход. Сам Григор не очень был уверен, что ему удастся обосноваться в Турции.
Во всяком случае, этой второй поездкой он расчитывал обеспечить свою семью на всю оставшуюся жизнь, забрав сокровища, которые оставались спрятанными во дворе его дома. Но вышло не так, как ему хотелось. Придя домой, на место где был закопан клад, он обнаружил, что там уже ничего не было. Григор понял, что турки, тогда его не тронули, подозревая о спрятанных сокровищах, но следили за каждым его шагом. Увидя, где он хранил свои сокровища, они после его ухода овладели им, а его самого не тронули и не лишили жизни как бы в благодарность, что он им указал место, где хранил драгоценности. Это как бы был подарок человеку, который их обогатил и который в свое время был самым богатым и уважаемым человеком в городе.
Часть 2 Тифлисский часовщик
Жизнь в Тифлисе для Григора, хотя не была такой, как в Кагизмане, где он был одним из самых уважаемых и богатых людей, тем не менее, он и здесь не нуждался и всегда был при деньгах. Однако, сравнивая свою жизнь в Тифлисе с той, что у него была на родине, он считал себя нищим. Ведь все познается в сравнении.
Несмотря на то, что Карская область, куда входил и город Кагизман, относилась к Российской империи, ее население, в основном армянское, русского языка не знало, и кроме армянского, говорило еще на турецком, хотя Турция тогда только граничила с ней.
Приехав в Тифлис, Григор так и не выучил ни русского, ни грузинского. В то время в Тифлисе жила большая армянская община и вполне можно было обойтись одним армянским языком. Так что Григор со всеми, с кем имел дело, общался только на своем родном языке.
Еще живя в Кагизмане, Григор был человеком авторитарным и патриархальным.
Жену он держал взаперти и требовал, чтобы она надевала на себя свои шикарные платья и драгоценности и сидела дома.
К тому же он не стремился создать дружную семью. И видимо, поэтому его дети не дружили между собой. Более того, среди его детей всегда находился кто-нибудь, который докладывал отцу обо всем, что происходило в доме в его отсутствие.
Характер у него был суровый, он хотел главенствовать и не терпел, когда ему перечили. Он также не любил проигрывать. Даже когда играл в нарды с кем-нибудь из соседей, проигрывая, начинал скандалить и очень болезненно переживал неудачи.
Не привив чувства дружбы своим детям, он и сам не получал от них той любви, которую дети питают к родителям. Дети, хотя и испытывали к нему уважение, но особой любви не питали. На него они смотрели как на человека, с которого что-то можно взять. Даже потеряв все свое богатство, он продолжал быть настолько зажиточным и при деньгах, что помогал всем своим детям и их семьям.
Приход советской власти в Грузию и закрытие границ лишили Григора надежды покинуть эту страну и уехать в Америку, где уже находился его брат и другие родственники. Как и в первый раз, когда он опоздал покинуть свой город и забрать с собой свое богатство, так как ждал получения причитающихся ему денег, так и здесь он опаздал с отъездом в Америку из-за сыновей, ожидая окончания их учебы в Тифлисе.
Советская власть сильно разочаровала его. Он с первого же дня возненавидел ее. Так же как и советская власть ненавидела богатых и стремилась всех сделать бедными. А Григор не хотел быть бедным, даже живя на чужбине. Поэтому представителей советской власти он называл не иначе как «гох», «авазак», что по-армянски означает «вор», «бандит». Он так же не мог мириться с воровством, процветающим в Тифлисе с приходом новой власти.
Как-то покупая на базаре индюшку, пока расплачивался, у него стянули мешок, куда он положил купленную индюшку. Вернувшись домой, он был так расстроен, что начал ногами ломать серебрянную посуду.
Несмотря на жесткий характер, Григор был очень чувствительным человеком и к тому же щедрым. Он остро переживал все невзгоды своих детей и никогда не скупился на дорогие подарки. А его дети всегда чего-то от него хотели, в основном деньги.
Высшего образования ни одна из его дочерей не получила. Григор считал, что оно женщинам не обязательно, и их основной функцией является выйти замуж, рожать и воспитывать детей, а также вести домашнее хозяйство.
В Тифлисе, где Российская империя ощущалась сильней, чем на его родине, всех его детей стали называть по другому. Мнацакана называли просто Мацаком, Левона – Левой, Хайкануш – Айко, Астхик –Асей, Евгине –Жанной, а его самого Гришей.
Но и в Тифлисе Григор продолжал доминировать над всеми членами семьи, пока его дети не ушли из родительского дома, женившись или выйдя замуж. Не исключено, что ранние браки его дочерей также были вызваны желанием уйти от отцовского патриархального присмотра и почувствовать себя свободными. Хотя, даже живя отдельно, его дети нуждались в его материальной поддержке.
Старшая дочь Айко вышла замуж на работника военной пркуратуры Бубу М., которого Григор уважал за интеллигентность и порядочность, но которого, несмотря на это, расстреляли в середине тридцатых. Средняя, Ася, вышла замуж за скромного и бедного работника типографии, беженца из Нахичевани, честного коммуниста Рубена, которого Григор не уважал, но жалел, и называл не иначе как «хахчук», что означает « бедненький». Самая младшая Жанна вышла замуж за художника Сократа Киракозова, которого больше всех из зятьев любил Григор, за то, что Сократ был единственным творческим работником среди всех родственников.
О Жанне хочу сказать особо. Еще до своего замужества, находясь в парке фуникулера, по невнимательности она получила сильный удар по голове, который ей нанесла лодка-качели. Может быть, эта травма повлияла на ее дальнейшую жизнь. Ее характер и поведение изменились. Она стала активной комсомолкой, ярым сторонником советской власти, спортсменкой, прыгала с парашютом, и заодно доносила в компетентные органы на соседей, знакомых и даже родственников. Не исключено, что по ее «совету» арестовали мужа ее старшей сестры, которой она завидовала из-за благосостояния и высокой должности любящего мужа.
Даже сам Григор боялся своей младшей дочери, которая, бывало, угрожала отцу донести на него, за то, что он хранил дома золотые часы, которые ему приносили на починку.
Репрессии тридцатых годов не обошли стороной и членов семьи Григора, хотя самого его уже не было в живых, и как говорили его дети: « Хорошо, что папа не дожил до этого времени, и не узнал, что его сын Лева арестован и сослан, а зать Буба расстрелян».
После смерти жены Григор остался совершенно один, несмотря на пятерых детей, у которых были свои семьи, и примерно через год скончался.
Он умер от кровоизлияния, находясь один дома. Я предполагаю, что перед смертью, почувствовав себя плохо, он звал на помощь:
-Окнецек, окнецек! Ес мэрнумем! (Помогите, помогите! Я умираю.)
Но никто его голоса не услышал. Через несколько дней, Жанна, придя к нему и найдя его лежащим бездыханным на полу, сообщила о смерти отца своему брату Мацаку (Левон тогда был арестован) и сестрам, предварительно забрав из квартиры много ценных вещей в свой дом на улице Дзержинского, где она жила с мужем. Все, что еще оставалось в квартире, дети честно разделили между собой, не забыв и Леву, чью долю ему отдали, когда он вернулся из ссылки.
Григора похоронили рядом с женой на Ходжеванском кладбище, которое через некоторое время аннулировали, предварительно предложив родственникам, перезахоронить своих близких. Но дети Григора не воспользовались этим предложением, и могила их родителей навсегда исчезла. Насколько мне известно, могильные камни с того кладбища были использованы в строительстве официальных зданий города.
В дальнейшем, практически все его дети и внуки переехали в другие города бывшего Советского Союза и там нашли свой конец. Тбилиси так и не стал родным городом для его детей и внуков. Ведь дети гахтакана часто сами становятся гахтаканами, а те, кто остались в Тбилиси, со временем ушли в другой мир.
Сегодня в городе, где Григор нашел свое последнее пристанище, не осталось никого из его потомков, кроме его правнука, автора этих строк.