Полуночный променад по обновлённому проспекту вошел в привычку Вадима Сергеевича с тех самых пор, как завершилась его реконструкция. Шуршащие по линиям двустороннего движения машины, потоки света откуда-то с самого неба, оазис бювета в гирляндах фонариков, ночь напролет наполненные посетителями супермаркеты и уличные кафе – жизнь кипит от заката до рассвета. Даже не верится, что когда-то здесь была окраина Одессы, и по этой трассе, называемой в те годы Черноморским шоссе, гоняли в Ильичёвский порт и обратно лишь тяжело груженные фуры.
Город расстроился, шагнул в степь, и люди, некогда считавшиеся здешними новосёлами, стали старожилами. Вадим Сергеевич и не заметил, как прожил в этом «спальном» районе целую жизнь.
Из мальчишки - молодого специалиста, получившего квартиру, как тогда считалось, у чёрта на куличках, он превратился в отца разросшегося семейства и даже сорокасемилетнего деда, стал главным инженером на своём имеющем стратегическое значение заводе, обобщил накопленный опыт в весьма востребованной технической диссертации, получил приглашение читать по её теме спецкурс в политехе… Э, да много чего было за эти годы, и много воды утекло.
Но если честно, в последнее время «удавшаяся» жизнь стала его понемногу доставать. Тошно сделалось от всего - и от любимой работы, и от вечно озабоченной проблемами детей - этаких здоровенных лбов – любимой жены, и от постоянных разборок двух горластых любимых внуков. Только ночные часы, когда, уложив своё неспокойное семейство спать, можно бесцельно побродить по ночному проспекту с овчаркой Лотой, стали приносить Вадиму Сергеевичу умиротворение.
- О, добрый вэчэр, дарагой, как дэла? Угощайся – хэрсонский… - это продавец арбузов, азербайджанец Мурад. Он уже открыл в этом сезоне свою торговлю и успел привыкнуть к регулярным появлениям Вадима Сергеевича, с удовольствием коротая тягучее ночное время ничего не значащей болтовней с примелькавшимся хозяином холеной псины.
Вадим Сергеевич останавливается, принимает из рук Мурада здоровенный ломоть истекающего сладким соком арбуза и, поблагодарив, неспешно бредет дальше.
А вон одержимые игрой с уличными автоматами дядьки вполне пристойного домашнего вида. Они еще засветло начинают подтягиваться к вожделенным тумбам, понатыканным на окультуренном проспекте, суют в жадные щели полновесные полтинники, замирая, прислушиваются к дребезжанию мелочи в загадочной утробе и… ничего не выигрывают. Снова опускают монеты. Опять остаются в дураках. И к ночи, к появлению Вадима Сергеевича с Лотой, доводят себя до полуобморочного состояния, когда душу дьяволу готов отдать - лишь бы вырвать копеечный выигрыш. Куда пушкинскому Герману с его тремя картами до этих полуночных игроков!
Вадим Сергеевич ненадолго останавливается возле них и медленно идет дальше, нетерпеливо высматривая впереди стройный силуэт девушки у обочины.
Так и есть – стоит. Она!
Они живут в одном доме, длиннющей многоэтажке внутри квартала, такой громадной, что жители первых подъездов не знают в лицо обитателей последних. Да и не стремятся узнать. Но Вадим Сергеевич эту девушку приметил сразу.
Длинноногая, изящная, с упругими яблочками груди и рассыпавшимися по плечам иссиня-черными волосами, которые она небрежно схватывает блестящей заколкой в виде цветка из ярких камушков, в короткой пышной юбчонке, соблазнительно играющей при каждом шаге – ну прям тебе испанка! Впрочем, славянское происхождение сразу выдают вздернутый русский носик и россыпь милых рыжих веснушек на круглых щеках.
Вадим Сергеевич прозвал ее про себя Кармен Ивановой. Когда-то мальчишкой он читал рассказ о девушке из блокадного Ленинграда с этим знойным испанским именем и совсем нашей простой фамилией. Рассказ запал в душу, сохранился в калейдоскопе памяти. И вот, пожалуйста, Кармен Иванова из нашего времени. Вадим Сергеевич решил, что девушке и имя, и фамилия очень идут.
А потом он увидел ее на проспекте, на том его отрезке, где обычно дежурят «ночные бабочки», и сказал себе: нет, этого не может быть! Стоял с Лотой за деревом до тех пор, пока Кармен не впорхнула в серебристую иномарку и не умчалась куда-то в ночь. А Вадим Сергеевич, внезапно потеряв интерес к своей поздней прогулке, потащил недоумевающую собаку домой и проворочался до рассвета, так и не решив для себя: Кармен просто уехала куда-то или подцепила клиента?
Скоро сомнений не осталось: Кармен Иванова почти каждую ночь выходила на промысел. Он злился, презирал ее, ругал про себя и… всякий раз упорно шел с Лотой в сторону «трассы путан», как здесь принято называть территорию их «охоты».
В тот вечер возле Кармен притормаживает «джип» внушительных размеров. Приоткрывается дверца. Девушка делает движение к машине и сразу отшатывается. Из салона несется отборный мат, а с заднего сидения соскакивают двое парней, которые начинают грубо заталкивать ее вовнутрь.
И тогда Вадим Сергеевич негромко командует Лоте: «Фас!»…
Они сидят на скамье у автобусной остановки. Вадим Сергеевич вкладывает в слегка дрожащие пальцы Кармен раскуренную сигарету и осторожно произносит:
- Рискованный у тебя бизнес…
- А разве бывает бизнес не рискованный? Ну, давай, читай мне мораль, как я низко пала. Куприна вспомни! Стращай ямой, в которую я вляпалась… Единственный писатель, который честно написал о таких, как я, - это Пауло Коэльо. Читал «Одиннадцать минут»?
Ого, а он и не ожидал от Кармен Ивановой такой начитанности!
- Читал, - отвечает сдержанно.
- Ты знаешь, что меня злит? Вот вы, мужики-моралисты, фыркаете, когда речь заходит о девчонках, которые вынуждены заниматься этим делом, а давай завтра объявим акцию: услуги путан для всех без исключения бесплатно!!! Посмотрим, сколько из вас, чистеньких, откажется? Спрос рождает предложение – слыхал такое? Тут на проспекте совсем малолетка, двенадцатилетняя Дашка промышляла (милиция ее недавно забрала). Так кто ее в богатенькие машины подбирал? Папы и дедушки. И совесть никого из них почему-то не заела!
- А сегодня-то что случилось? – мягко спрашивает Вадим Сергеевич.
- Да ничего. Их там знаешь, сколько было, в этом «джипе»? Да и пьяные все…
Кармен постепенно успокаивается. Поправляет свои пышные волосы. И говорит задумчиво:
- Да, из-за мужиков все и началось у меня. В шестнадцать лет влюбилась без памяти. Ничего не соображала – дура дурой была. Даже не поняла, когда забеременела. Суженый-мой-ряженый жениться обещал, а потом взял да и сгинул – уехал куда-то в Польшу на заработки и не объявился больше. Когда отец узнал – а он у меня бывший военный, прапорщик – избил меня до полусмерти и сказал: «Ублюдка твоего кормить не буду. Иди куда хочешь». Хорошо, мама вступилась, не дала выгнать меня с пузом на улицу.
Родила я Русланчика, полгода с ним посидела и стала искать работу. Специальности-то нет, но училась я в английском лицее, компьютер хорошо знала. Решила стать секретаршей. Здесь, недалеко, нашла одну фирму. Так директор меня даже не спросил, что я умею делать. Осмотрел со всех сторон, за щечку потрепал, и стала я секретуткой.
- Что, вот так сразу?
- Да не сразу. Когда директор этот на третий день ко мне полез, я ушла, хлопнув дверью. Нашла другую фирму. Там то же самое. В третьей фирме директором была женщина. Я расслабилась, начала работать с удовольствием, моё знание английского языка очень даже пригодилось: фирма сотрудничала с голландской компанией, нужно было оформлять бумаги, отвечать на телефонные звонки на английском.
Русланчик был в яслях, папаша, вроде, успокоился. Но видно, внутри он сильно всё, что со мной произошло, переживал, потому что в один прекрасный день у него случился инсульт. Ты же знаешь, как это сваливается на семью: денег нет, лекарства дорогие, врачам и медсестрам надо постоянно что-то совать в карманы…
Поэтому когда в нашу фирму приехал партнер-голландец, и директриса предложила мне за сто пятьдесят долларов «развлечь гостя», я согласилась. Деньги были очень нужны. Да и голландец оказался симпатичный, молодой, но жадный. «Развлекся» со мной по полной программе, но ни подарка не сделал, ни денег не дал. А может, директриса ему сказала, что уже за всё уплачено?
- Ты прости меня, конечно, может, и спрашивать не стоит. Но этот переход от нормальной жизни к… - Вадим Сергеевич не нашел необидное для Кармен слово.
- К проституции ты хочешь сказать? Не страшно ли мне было? Не противно? Не стыдно? Не стыдно! Во-первых, я уже была отнюдь не девочка, а во-вторых, решила: чем чёрт не шутит, а вдруг этот чёртов голландец влюбится в меня и женится? Говорят, голландки все, как лошади, костистые и холодные. А тут я – южная и пылкая. Вот дурочка!
Противно и стыдно мне стало, когда через два месяца к нам пожаловали два других иностранных партнера, и директриса уже без всяких экивоков приказала мне «заняться ими». Сказала: «Заплачу – не обижу, ты знаешь». А приехали в этот раз два лысых и жирных, противных до ужаса дядьки.
Мне пришлось согласиться, потому что дома все трещало по швам: папаша парализованный, у Русланчика нашли астму, свет за неуплату отключили, мама на зиму в тонюсенькой куртке осталась… Господи, да я от отчаяния была готова на всё! Дядьки оказались добрые: и денег дали, и приодели в бутике. А я подумала про себя: на фига за тыщу гривен в месяц перебирать бумажки и слепнуть за компьютером, если можно каждый день иметь по столько?
- Но ведь мужчины здесь ни при чем. Это было твое осознанное решение.
- Ну и что? В любом случае всё уже произошло. Я просто усовершенствовала условия своего труда и постаралась извлечь из него максимальную выгоду. Навела справки, нашла «крышу». Без этого нельзя – тебя либо изуродуют конкурентки-путанки, либо обидят маньяки-клиенты. Кстати, заплатила своей первой сутенёрше тысячу триста баксов за то, что она меня взяла в свою команду. Но это была классная работа! Эскорт. Обслуживание бизнесменов в поездках.
Представляешь, едет такой мэн куда-нибудь за кордон, а я с ним под видом референта. Нужно респектабельно выглядеть, со вкусом одеваться, сидеть с ноутбуком рядом с ним на людях. А в свободное время они со мной «отрываются»…
Когда Русланчик пошел в первый класс (а я отдала его в самую престижную частную школу в городе – деньги позволяют), пришлось отказаться от поездок. Ребенок у меня на первом месте. Теперь работаю по вызову, но тоже с серьёзными клиентами бизнес-класса.
- Что ж ты сейчас стоишь на проспекте?
- А это дополнительный заработок. Я ведь учусь на экономическом факультете на контрактном отделении. Собираю деньги на собственную квартиру, жильё сейчас сильно подорожало. Думаю остаться в аспирантуре. Мозги у меня хорошие. Не весь же век мужиков обслуживать? Поживу еще и для себя. Свой бизнес открою - образование поможет.
И таких студенток, как я, навалом. Не всем же родители могут оплатить учёбу. А молодым и одеться хочется, и косметику хорошую купить, и развлечься... Деревенским девчонкам труднее приходится - не хватает раскованности, шарма, поэтому промышляют в основном, как я сейчас, - на трассе. А городские все под «крышей».
Что смотришь? Не нравится? Жизнь сейчас такая, что хочешь - не хочешь сама из тебя проститутку сделает. Всем известно, что есть преподаватели-мужики, которым либо «зелень» в зачетку на экзамене надо сунуть, либо на «индивидуальную сдачу» к ним прийти. И девчонки идут, если денег нет. А что делать?
- Не мириться с подлецами – заявить хотя бы в прокуратуру… - Вадим Сергеевич внезапно понимает, что ответа на это «что делать?» он и сам не знает.
-Ой, не смеши меня, - Кармен щелчком отбрасывает в сторону окурок и, вытянув свою длиннющую ногу осматривает каблук. – Вот гады, чуть ни сломали! Так что делать, я спрашиваю! Если бы это был единичный случай, можно было бы и заявить, а это – система. С системой бороться трудно. Да и девчонки сами не хотят – иногда легче утешить любимого преподавателя, чем вызубрить его занудный предмет.
Вообще, вам, борцам за нравственность, уже давно пора заткнуться. Посмотри на моих родителей: папашка меня со свету сживал, когда я носила ребенка, который получился из-за любви, а сейчас живёт за мой счет и молчит. Я его на ноги поставила, в санаторий три раза отправляла, мама, бедная, хоть на старости лет приоделась и подлечилась, сынулька мой, Русланчик, и музыкой, и английским занимается, в «Сакуру» на каратэ ходит, скоро мы с ним переедем в новую квартиру у моря – дом уже сдаётся, машину, наконец, в прошлом году купили…
Разве я смогла бы обеспечить им такую жизнь на своем секретарском месте? У нас ведь честная зарплата не покрывает даже прожиточного минимума, а тут инфляция, всё дорожает, тарифы взвинчиваются. Вот и приходится людям крутиться, кто как может. Я могу так. Вспомни «Одиннадцать минут» Пауло Коэльо: он ведь не осуждает свою героиню-проститутку, а относится к ней с уважением и пониманием!
А ну-ка сядь поближе! Посмотри на меня. Похожа я на твою жену? Какого ты ночами шляешься, а не спишь у нее под боком? Ошиваешься вечно возле нас. Думаешь, не замечаем? Облизываешься, как кот на сало! Или денег нет?..
- Иди ты к черту!
Вадим Сергеевич вскакивает, тянет Лоту за поводок и почти бежит от Кармен Ивановой, бросив её на ночном проспекте. Ей не привыкать – работа такая. Тем более, вся ночь впереди.
Коэльо она читала!.. Он внезапно вспоминает, что первым переведенным в Украине произведением этого плодовитого бразильца стал именно роман «Одиннадцать минут», нежно, тепло, трепетно и подробно живописующий удачный промысел бразильской студентки, явившейся в благополучную Швейцарию подработать проституцией на учебу. Вадим Сергеевич проглотил его с огромным интересом, и героиня, такая же горячая, страстная и интеллектуальная, как эта идиотка Кармен Иванова, показалась ему прекрасной.
Впрочем, почему идиотка? Кармен очень даже ничего. С ней интересно поговорить. И потом… эти грудки, они у нее такие налитые, такие беззастенчиво вызывающие… так бы и взял в ладонь…
Он разворачивается и ведет Лоту обратно к проспекту.