Вячеслав Плотников
Пароход для моряка в море - это и дом и вся доступная ему
твердь земная. Случись, к примеру, пожар. Жаль, конечно, когда
горит твой дом, но все таки сам-то ты можешь выскочить из горя-
щего дома и тушить его, находясь в относительной безопасности.
Другое дело - пожар на пароходе. С него так просто не "сига-
нешь", и тушить его приходится прямо в очаге пожара. Или проте-
кает крыша. Неприятно, конечно, но не смертельно. А если проте-
кает пароход?
Поэтому перед выходом в рейс и в первые дни после выхода в
море моряки долго и нудно "играют тревоги", стремясь обучить мо-
лодежь: как вести себя в "нештатных ситуациях". Кроме того над
каждой койкой висит листочек бумаги, на котором тщательно пере-
числено все, что должен делать тот или иной моряк, случись какая
неприятность, чтобы польза была и под ногами не путался.
Первый раз я пошел в океан на большом морозильном траулере
"Николай Островский". Рейс был в Антарктику. Там около острова
Южная Георгия ловилась вкусная жирная рыба нототения. Уловы были
большими, как говорят рыбаки, "по потребности". Страшный это
термин. Потребности капитана обычно превышают возможности судна.
Наш траулер мог переработать в сутки не более шестидесяти тонн
рыбы, но ловил по восемьдесят, сто и, даже сто двадцать тонн. "А
вдруг завтра не будет". Но завтра снова ловили столько же, а
вчерашнюю рыбу, уже разлагающуюся, смывали брандспойтом за борт.
Насмотревшись на этот лов "по потребности", я получил стойкую
аллергию ко всякой рыбалке. На стадо нототении набросились тогда
всем скопом: черноморские, северные, и прибалтийские траловые
флота направили туда все резервы, в том числе и старые траулеры,
еще способные хоть мало-мальски передвигаться.
Большой морозильный траулер "Николай Островский" давно уже
отслужил свой срок. Несколько лет он простоял у причала, его
использовали в качестве общежития. В последний год его собира-
лись сдать на металлом, однако, нототениевая лихорадка изменила
судьбу ветерана. Какая-то кудрявая голова в Управлении тралового
флота решила, что он еще может послужить на благо державы. Его
слегка подлатали, подкрасили, с трудом добились разрешения
Морского регистра на эксплуатацию и снарядили в рейс. Моряки-то,
конечно, знали его истинное состояние и опасались к нему прибли-
жаться на пушечный выстрел. Ходили слухи, что во время ремонта
один из рабочих локтем продавил его корпус в подводной части. Но
отчаянные головы все-таки нашлись: резервисты, новички, и мы от-
правились на рыбалку в Антарктику.
Конечно, "опаска" у моряков была. "Тревоги играли" всю пер-
вую неделю рейса. Свои обязанности по тревогам мы знали назубок.
Наконец, прошли Гибралтар, рыбаки стали готовиться к промыслу.
Жизнь стала более ритмичной, заговорили про заходы в "инпорты",
на палубе стал собираться клуб "вечернего трепа", начались ро-
зыгрыши новичков.
Моряки разыгрывают новичков талантливо, иногда устраивается
настоящее хорошо отрежиссированое представление, в котором учас-
твует весь экипаж. Причем все, кроме разыгрываемого, прекрасно
знают сюжетную линию. Бывают, конечно, и грубые шутки. Первого
апреля повариха подсыпала в компот вместо предписанного ми-
нистерством Здравоохранения брома, добавляемого туда для успоко-
ения нервной системы моряков, конский возбудитель. Хорошую такую
порцию насыпала: стадо жеребцов можно было возбудить. Моряки вы-
пили компот не подозревая подвоха, а потом ходили по пароходу,
выкатив глаз и разглядывая друг друга. В отместку они напоили
повариху чаем с пургеном и закрыли все туалеты. Но тонкие розыг-
рыши бывают гораздо интереснее, предварительно они во всех дета-
лях обсуждаются в клубе "вечернего трепа", там же распределяются
роли. Проводятся такие представления, как правило, безукоризне-
но.
В один из приятных дней, когда промысел еще не начался, а
подготовительные работы уже заканчивались, к нам в каюту пришел
боцман Дима Димирджи. Родом он из Балаклавы, потомственный рыбак
и отличный запасливый боцман. Невысокий, жилистый, кривоногий, с
лохматой гривой смоляных волос, что-то чертовское проглядывает в
его озорных глазах.
Каюту я разделял с Женей Анисимовым. Она у нас была тесная,
не больше железнодорожного купе. В ней были две койки - одна над
другой, шкафчик для одежды, умывальник, столик под иллюминатором
и один стул. Второй стул не помещался. Каюта была для нас и
спальней, и научной лабораторией. Мне очень не нравилась такая
теснота.
Я - океанолог, в рейсе должен был изучать условия обитания
этой самой нототении. Женя Анисимов - биолог. Он невысокого
роста, худенький, чернявый, носит усики. Рыбки его сразу прозва-
ли "Чаплиным". Женя - умный, интеллигентный, добрый молодой че-
ловек, тогда ему было лет тридцать. У него была своя задача, он
должен был разобраться чем нототения питается, где и когда не-
рестится. Вдвоем мы составляли научную группу. Рыбаки нас назы-
вали "научниками". Кстати, этот термин очень распространен на
флоте.
-Научники,"Расписания по тревогам" есть? - спросил боцман.
Это он как раз про те самые листочки спрашивал, которые над кой-
ками висят.
-Есть,- ответили мы.
-Кто из вас загребной?
"Загребным", то есть гребцом на спасательной шлюпке, был
Женя. Он и отозвался.
-Пойдем, выдам тебе весло.
Весло, так весло. "Затурканные" прошедшей серией "тревог",
мы уже не очень-то спрашивали: для чего совершается то или иное
действие. Пошли с боцманом и получили весло.
Весло на спасательной шлюпке представляет собой здоровенную
тяжелую дубину длиной метра четыре, а, может, и все пять. Вдвоем
мы его еле выволокли из боцманской кладовки на палубу.
-Теперь,- сказал боцман, когда мы справились с этой зада-
чей,- его надо пометить.
-Зачем?- удивился Женя.
-Чтобы случайно "по тревоге", когда все спешат, не взять
чужое весло.
-Ну и что, что чужое? Они же все одинаковые.
-Нет, чужое - может оказаться левым, а у вас правое.
-Никогда не слышал, что весла бывают: левое и правое,- еще
больше удивился Женя.
-Бывают,- пояснил снисходительно боцман,- как ботинки, по-
нимаете? Есть левый ботинок и есть правый. Ботинки вы носите на
одну ногу?
-Нет,- посмотрел на свои старенькие сандалии Женя, которые,
действительно, были уже на одну растоптанную ногу,- вроде, на
разные ноги.
-Значит, вы плохо знаете свои обязанности по тревогам, -
торжественно сделал вывод боцман, как будто это был самый неот-
разимый аргумент, подтверждающий его правоту, - у вас написано
"правый загребной". Вот и весло должно быть правым.
-Ну ладно,- сдался Женя, уличенный в плохом знании обязан-
ностей,- как его метить-то?
-Карандаш сотрется, резать весло нельзя - может сломаться,-
вслух рассуждал боцман,- лучше всего - выжечь инициалы лупой.
-А лупа есть?
-Была да сплыла. Попросите у штурмана.
В штурманскую рубку, вообще-то, не пускали посторонних, но
Женя объяснил зачем он пришел и ему дозволили переступить ее по-
рог.
-Лупу я тебе могу дать,- сказал задумчиво вахтенный штурман
- третий помошник капитана, - да только, видишь ли, это - штур-
манский инструмент и он на мне числится. А в море, сам понима-
ешь, качает. Вдруг качнет и ты ее выронишь за борт, а с меня по-
том спросят. Напиши-ка ты мне расписку и заверь ее у капитана.
Если Иван Иванович подпишет, тогда - пожалуйста.
Капитан Иван Иванович Чернышев служил на флоте давно, но
почему-то немного удивился жениной просьбе, позвонил в штур-
манскую рубку, долго слушал, кивая головой, потом положил трубку
и... задумался. Но думал как-то странно, повернувшись к Жене за-
тылком и заслонившись от него рукой. Плечи его при этом слегка
подрагивали. "Что он плачет, что ли,- подумал Женя,- может из
дома печальное известие получил?"
-Товарищ капитан,- обратился он к Ивану Ивановичу, желая
его приободрить,- у вас неприятности?
-Нет, товарищ Чапл.., извините, Анисимов,- наконец, повер-
нул к нему капитан свое красное лицо,- я вот про лупу думаю...
Вдруг и в самом деле качнет и мы останемся без штурманского
инструмента. А это может сказаться на безопасности мореплава-
ния...
"Кремень мужик,- подумал Женя,- у него какое-то горе, а он
со мной о безопасности мореплавания рассуждает".
-...Придется покупать лупу в инпорту за валюту,-продолжал
капитан,- а статьи расходов на это нет. Ты вот что, сходи-ка ко
второму помощнику, он у нас ведает финансами. Пусть сделает от-
метку на расписке, что в случае утери лупы, он вычтет ее стои-
мость из твоего валютного оклада.
Второй штурман только что проснулся - отдыхал после вахты.
Он долго ошалело смотрел на Женю, потом что-то понял, ухмыль-
нулся, почесал в затылке, видно, раздумывая куда бы еще его
послать, но ничего не придумал. Однако, подписывать не спешил.
Наконец, его осенило:
-Придется запросить бухгалтерию в Управлении.
-Зачем?
-Валюту бухгалтерия начисляет. Я не могу делать вычеты из
твоего оклада без ведома бухгалтера.
-И что делать?
-Сделаем запрос. Недельки через две получим ответ, тогда и
приходи... Впрочем,- появилась у него идея,- лупа стоит пять
долларов. Это... это... бутылка спирта. Гони спирт в залог - по-
лучишь подпись.
-А можно спирт после утери лупы?- нерешительно спросил Же-
ня, пораженный таким смелым решением сложной задачи. Спирт у не-
го был, но его было очень мало. Начальник отдела снабжения, "вы-
писывая" спирт научникам, всегда интересовался: "А понос вас не
прошибет от такой консервации желудков?" и "урезал" требуемое
количество ровно в четыре раза. Говорят, была возможность полу-
чить и у него необходимый объем этой строго учитываемой жид-
кости, для этого надо было выписывать ее в два раза больше, чем
требовалось для экспедиционных нужд, но половину - оставлять на-
чальнику. Женя не пошел на такую сделку и остался с четвертью
нормы. Теперь он кропотливо изобретал экономные способы консер-
вации рыбьих желудков и ему очень не хотелось расставаться со
спиртом. Это, ведь, тоже был рабочий инструмент. К тому же он
был уверен, что никуда эта драгоценная лупа не денется, он ее
вернет, а вот спирт, наверняка пойдет на консервацию штурманско-
го желудка.
Но второй помошник был непреклонен.
-Тебе лупа сейчас нужна или после?
-Сейчас.
-Ну вот и неси спирт сейчас.
Делать нечего, принес Женя спирт взамен размашистой штур-
манской подписи. Прошел по обратной цепочке и получил, наконец,
лупу.
Устроились мы с ним на кнехт и стали выжигать на весле ини-
циалы "Е.А.". "Евгений Анисимов", значит.
А траулер, действительно, качало, да и облака на небе гуля-
ли. Солнечный зайчик никак не фокусировался, дело двигалось мед-
ленно. Приходили моряки, наблюдали, советовали как лучше выжи-
гать. Серьезно так советовали. Пока мы тут старались, весь эки-
паж побывал. Даже капитан поинтересовался как идут дела. Все та-
кие отзывчивые, доброжелательные. Общими усилиями в конце-концов
и пометили весло.
-Хорошо,- похвалил боцман работу,- распишитесь в получении
весла и можете уносить его в свою каюту.
-В каюту??? Зачем в каюту?
-Я же сказал,- стал раздражаться боцман нашей непонятли-
востью,- у моряка весло всегда должно быть наготове, как ружье у
солдата. По "тревоге" некогда метаться по пароходу, схватил
весло - и в шлюпку.
-Да не поместится оно в каюту, оно в полтора раза длиннее.
-Поместится. Пока погода хорошая, высунете лопасть в иллю-
минатор, в плохую погоду - откроете дверь и высунете ручку весла
в коридор.
Большой морозильный траулер "Николай Островский" действи-
тельно был большим пароходом, но коридоры на нем были узень-
кие-узенькие. В нашу каюту надо было идти через два коридора.
четыре поворта в этих коридорах и по двум крутым лесенкам, тра-
пам, по- морскому. Потащили мы с Женей весло в каюту. Встречные
моряки предупредительно уступали нам дорогу, сворачивая в другие
коридоры или возвращаясь назад. Впереди нас шел боцман, он сту-
чал во все каюты на нашем пути и объяснял морякам:
-Сейчас тут пронесут весло, так просьба из кают не выходить
и не мешать процессу.
На эту просьбу моряки, конечно, дружно откликнулись и тут
же все высыпали в коридор.
По прямому пути мы прошли быстро, а вот в повороты вписыва-
лись с трудом, пришлось потрудиться на лестницах. Наконец,
достигли каюты. Чтобы протащить весло в дверь, его надо было
развернуть хотя бы на сорок пять градусов, но коридор перед на-
шей каютой был прямой и узкий. Угол больше десяти градусов не
получался, лопасть весла упиралась в шкафчик. Если же его про-
нести дальше каюты и пытаться затолкнуть ручкой вперед, то угол
получался градусов двадцать пять, но все равно этого было мало и
весло упиралось в зеркало над умывальником.
Задача оказалась сложнее, чем мы думали. Решение нашел боц-
ман.
-Надо выносить весло на палубу, а там мы спустим его подъ-
емным краном до иллюминатора и вы втяните его в каюту.
Это решение было единственным и мы проделали обратный путь
с веслом по тем же коридорам, поворотам и трапам. Моряки снаря-
дили кран. Для этого пришлось снять со стрелы крана трал, но раз
такое дело...
Наконец, мы втащили весло в каюту, ручка уперлась в порожек
двери, лопасть торчала из иллюминатора метра на полтора, а само
весло заняло все наше жизненное пространство. Но мы били рады
совершенному делу. В пылу борьбы с веслом никто из нас не дога-
дался спросить боцмана: "Как же это по "тревоге" мы схватим
его и - в шлюпку?"
Недели две мы жили с веслом, преодолевая его как горный
хребет. Особенно неудобно было ночью...
Боцман не обошел нас вниманием. В конце этого срока он
вновь возник в дверях нашей каюты. Внутрь не зашел - некуда было.
-Моряки,- сказал он озабоченно,- у вас уже десять дней ло-
пасть весла жарится на солнце, а ручка - в тени. Не порядок.
Весло может покоробиться. Надо поменять ручку и лопасть местами.
Вытащили мы эту дубину уже аппробированным путем. Естест-
венно, поглазеть на эту авральную работу собрались все, кому не
лень. На палубе мы развернули весло нужным концом и уже хотели
затаскивать его обратно, но боцман что-то замешкался. Он прокаш-
лялся и обратился к нам и ко всем присутствующим с речью.
-Дорогие наши..., юноши с веслом,- это он, наверное, вспом-
нил известную парковую скульптуру "Девушка с веслом",- экипаж в
моем лице благодарит вас за... прекрасный спектакль, который вы
блестяще исполнили. История тралового флота сохранит ваши имена
в своих легендах. Но... зрители устали смеяться, объявляется ант-
ракт... несите гребной инструмент в мою кладовку, где его и по-
лучили. Надеюсь, вы тоже вполне довольны.., теперь каюта пока-
жется вам значительно просторнее.