Вячеслав Плотников
Вовочка
В начале 80-х годов в африканской стране Гвинее была большая
советская колония. Там жили и работали преподаватели, железнодо-
рожники, строители и мы - океанологи.
Преподаватели учили африканскую молодежь разным наукам, строи-
тели сооружали Научный Центр, а мы осваивали этот Центр, то есть
оборудовали лаборатории, научно-экспедиционные суда, исследовали
прибрежные воды Атлантического океана и показывали гвинейским
специалистам премудрости нашей науки.
Светлана Павловна, жена директора Научного Центра Антона Серге-
евича Власова, приехала в Конакри без сына - семилетнего Ромки,
и очень скучала.
Однажды Светлана Павловна и Антон Сергеевич познакомились с
четой железнодорожников. Железнодорожники заканчивали свою коман-
дировку в Гвинее и через месяц собирались отбыть на Родину.
Но вот беда: они не знали куда деть своего малыша, ну просто ре-
бенка - очаровательную обезьянку мартышку Вовочку.
- Наш Вовочка совсем как человек,- ворковала дородная женщина
жена железнодорожника,- обедает он у нас за столом, пользуется
вилкой и ложкой, а чтобы не обкапался, мы ему салфетку подвязыва-
ем. Без салфетки он и за стол-то не садится. А уж чистюля какой.
Такими чистюлями и дети не бывают. Мы взяли его совсем младенцем.
Свою маму он и не знает. Я ему была мамой. Из соски выкармливала.
А теперь как его бросишь? Он без людей и жить-то не умеет. А в
Москву не повезешь: прививки делать надо, разрешения там всякие.
И, самое главное, не куда его везти. Живем в коммуналке хуже, чем
в зверинце. Наши соседи живо из него скота сделают, - горевала
"мама" Вовочки. - В хорошие руки я бы его отдала. Возьмите его к
себе,- вдруг предложила она Светлане Павловне,- не пожалеете.
Сначала Светлана Павловна не согласилась: как это - обезьяну в
дом? Потом подумала-подумала, о Ромке погрустила. "Да и совсем
как дитя",- говорят. И Светлана Павловна решила посмотреть на Во-
вочку своими глазами.
Она съездила к железнодорожникам. И действительно, Вовочка вел
себя как воспитанный ребенок. Он поздоровался с ней за руку, вид-
но было, что она ему понравилась: разрешил подержать себя на ру-
ках и погладить. Такой тепленький, пушистенький и чистенький. И
шерстка у него какая-то светленькая, и глазки умненькие. В обед
он смиренно сидел за столом, подвязанный салфеткой, ел банан, а
шкурки складывал на тарелочку. Потом Светлана Павловна погуляла с
Вовочкой в саду и твердо решила взять его к себе. Не сейчас ко-
нечно, а когда железнодорожники уедут.
И вот пришел срок. Железнодорожники привезли Вовочку к Светла-
не Павловне, а сами с красными глазами скорее, скорее в аэропорт.
Вовочка, оказавшись у Светланы Павловны, сначала с любопытс-
твом стал осматривать ее квартиру. Хорошая была квартира в Гвинее
у Власовых, есть где разгуляться: площадь более 100 квадратных
метров, лоджия во всю стену. Пол паркетный, особая гордость и
предмет постоянных забот Лидии Павловны, блестел как зеркало. На
окнах плотные темнобордовые занавеси с толстыми золотыми шнурами
и тяжелыми, тоже золотыми, кистями на концах шнуров, защищали
семью Власовых от жаркого тропического солнца и создавали прият-
ный полумрак в квартире, а кондиционер (когда он работал) навевал
прохладу. Добротная мебель красного дерева и хрустальная посуда в
ней (атрибут, необходимый директору) создавали видимость богатого
комфорта. А маленькие безделушки на стенах и, как бы случайно ос-
тавленные на диване, вышивки добавляли к этому комфорту еще и
ощущение уюта, спокойного женского счастья хозяюшки.
Все дышало тем непередаваемым теплом человеческого жилья,ко-
торое возможно только в дружной семье и которое создается не
столько руками, сколько душой женщины, уверенной в себе, в своем
муже и в завтрашнем дне.
Вовочка со вниманьем осмотрел все углы, ничего не сломал,
кстати. Мама и папа и раньше оставляли его у соседей, когда уез-
жали ненадолго в кино или к своим друзьям. Вовочка умел себя вес-
ти в гостях. Поэтому оказавшись в чужой квартире, он не очень-то
встревожился. Видно было, что квартира Вовочке понравилась. Осо-
бенно понравились кисти на шторах. Вот бы на них покачаться, но
он не посмел, а только потрогал их лапкой. Такая деликатность
умилила Светлану Павловну и она дала ему яблоко. Вовочка с удо-
вольствием его съел.
Прошел час, потом другой, Вовочка устал от скованности движе-
ний, хотелось попрыгать, погулять на улице. Он несколько раз дер-
гал ручку двери, прося выпустить его на свободу, но эта незнако-
мая рыжая тетка закрыла дверь на ключ и никуда его не выпускала.
Стало темнеть, Вовочка забеспокоился. Подходило время ужина, а
мамы и папы все не было. Впрочем Светлана Павловна пыталась на-
кормить Вовочку, но он, кроме того яблока, ничего у нее больше не
взял.
Послышались шаги на лестнице. Вовочка обрадовался, он весело,
в два прыжка перепрыгнул комнату и вцепился в дверную ручку. В
замочной скважине проскрипел ключ, открылась дверь и в комнату
вошел ... незнакомый Вовочке мужчина - Антон Сергеевич. На лице у
него были роговые очки и страшная седая лохматая борода. А от не-
го несло табачищем, потом и непереносимым запахом его злейших
врагов- псиной: Антон Сергеевич только что общался со своим дру-
гом псом Рыжим. От неожиданности Вовочка испугался и скакнул в
сторону, ударился о сервант. В серванте тревожно зазвенел хрус-
таль.
- Чего ты, дурашка? - удивился Антон Сергеевич,- не бойся -
не трону. Иди ко мне, я тебя поглажу.
И этот страшный человек двинулся к Вовочке, широко растопы-
рив руки и пытаясь его схватить. Вовочка испугался еще больше и в
панике вскарабкался по шторе под самый потолок. Шурупы, крепившие
к бетонной стене багет, держались кое-как. Они, конечно, не вы-
держали вибрации и лишней тяжести, вырвались из стены. И багет, и
штора, и Вовочка на ней - все это с шумом рухнуло на пол, причем
штора накрыла Вовочку с головой и перепугала его окончательно.
Он беспомощно барахтался под шторой, высвобождаясь из тяжело-
го пыльного покрова. Наконец это ему удалось, но в этот момент
Антон Сергеевич схватил его и прижал к себе, пытаясь успокоить.
Это было уже слишком. Со страху и от расстройства у Вовочки на-
чался понос и... жидкость вонючая вдруг брызнула на директора.
Вовочка не хотел, но это случилось само собой. У него скрутило
живот и он окатил зеленовато-желтой жижей директорский выходной
серый костюм. Тонкая ткань моментально впитала это вещество и
Власов почувствовал, как противная сырость ползет вниз по животу.
Он остолбенел, а потом с отвращением, гадливо отшвырнул Вовочку
прочь. Вовочка влетел в полку с хрусталем, прошелся по фужерам,
порезался об осколки и, совсем уже ошалевший, выскочил из серван-
та и закрутился по комнате колесом. А из него все извергалось и
извергалось содержимое его желудка. И диван, и шторы, и замеча-
тельный паркет - все вдруг испачкалось Вовочкиным калом. Кондици-
онеры, как обычно, не работали и жаркой тропической ночью в квар-
тире стоял такой густой дух, что жить в ней стало невозможно.
Светлана Павловна ползала по полу с тряпкой, вытирая зловонные
лужи, плакала и не знала что делать. Антон Сергеевич матерился и
ловил Вовочку, а тот метался в истерике по комнатам не понимая:
как это родители додумались оставить его в таком свинарнике, где
и дышать-то нечем. Каждый Вовочкин прыжок наносил ущерб хозяйству
Власовых. Уже валялись на полу и были испачканы шедевры мировой
литературы, растребушены директорские папки и по всей комнате ле-
тали листы рукописей, деловых бумаг. Испачкано и перевернуто пос-
тельное белье, почему-то порвалась наволочка на пуховой подуш-
ке...
Это был настоящий погром. Нелепый кошмар...
Антон Сергеевич вдруг захохотал, схватил Светлану Павловну,
прижал к себе и усадил на единственный чистый стул. И замер.
Светлана Павловна потрепыхалась в его объятиях, но скоро все по-
няла и тоже затихла. Вовочка, удивленный тишиной, остановился.
- Не ругай его, а?- сказала вдруг Светлана Павловна,- он же
совсем ребенок. Ждет маму и папу. А я-то...
- Я и не ругаю,- ответил спокойно Антон Сергеевич,- только
вот не знаю что делать.
- Давай его выпустим. Он же обезьяна - не пропадет. Найдет
себе еду на любом дереве.
Антон Сергеевич открыл дверь и вернулся к Светлане Павловне.
Вовочка удивленно посмотрел на открытую дверь, на Анатолия Серге-
евича и Светлану Павловну. Настороженно, готовый в любой момент
сигануть в сторону, он проковылял мимо Власовых и выскочил на
лестницу. Отвратительно пахло псиной и перегорелым машинным мас-
лом. Вовочка боязливо поежился, но все таки скатился вниз и ока-
зался на улице. Он еще никогда не был на улице ночью один. Было
сыро, темно и страшно. Квакали незнакомые лягушки. Этот неизвест-
ный темный мир пугал его, но еще страшнее казались ему эти стран-
ные люди. С ним еще никогда так плохо не обращались. Он ни зач-
то-ни зачто не вернется назад, подождет маму и папу здесь, на
улице.
Он скакнул в пятно света, падавшего из окна квартиры, но
ночь вокруг стала еще темнее, шевелились какие-то громадные чер-
ные тени. Вовочка плакал...
Вдруг из темноты выскочил страшный рыжий клыкастый зверь и с
ревом бросился на Вовочку. Вовочка увернулся и побежал куда-то,
юркнул в какую-то щель и затаился. А перед щелью бесновался
зверь, скреб лапами землю и лаял. Лаял и рычал. Но щель была уз-
кой, а зверь большой и Вовочка был в безопасности. Он немного ус-
покоился и осмотрелся вокруг. Вовочка заскочил в гараж под кот-
теджем. Рядом стоял директорский автомобиль, его лакированные
борта таинственно светились в темноте, отражая скупые лучи света,
падавшие снаружи. От него пахло резиной, бензином и сгоревшим
маслом, но эти запахи теперь уже не раздражали Вовочку - гораздо
хуже пахло с улицы от этого клыкастого зверя. Гараж был обнесен
решеткой из толстых стальных прутьев. Человек или большой пес
между прутьями, конечно, не пролезли бы, но Вовочка проскочил
между ними, не зацепившись. Он прыгнул на крышу автомобиля, маши-
на еще не остыла после жаркого тропического дня и излучала тепло.
Стекла оказались открытыми и он проник в салон, здесь были мягкие
сидения, уютно и спокойно, не то что в этой вонючей квартире. На
заднем сидении он нашел гроздь бананов (Власов, кстати привез их
для него, да забыл) и с аппетитом сьел их все. Волнения прожитого
дня сморили его и он заснул крепким сном тут же в кабине.
Так Вовочка и остался жить в гараже. Он ведь всю свою жизнь
жил среди людей и не умел ничего, что умеют другие обезьяны в его
возрасте. Светлана Павловна его кормила, конечно теперь уже без
салфетки и ложечки. Он все еще ждал маму и папу и из своего ново-
го жилища не убегал.
А перед гаражом днем и ночью лаял пес Рыжий. Власов его
прогонял, даже привязывал ремнем в мастерской, но пес ремень пе-
регрызал и опять с остервенением лаял перед гаражом. Он сразу же
не взлюбил Вовочку. Рыжий был директорским псом. Он один имел
право на ласку и любовь Антона Сергеевича, а тут какая-то
обезьяна завелась. Нет, я тебя, мартышка, вклочья разорву, я тебя
загрызу, я тебя р-р-р, гав-гав-гав...
Сначала злобный пес пугал Вовочку и на какое-то время он да-
же перестал тосковать, потом испуг прошел и он с любопытством
стал разглядывать и даже поддразнивать Рыжего. На третий день ему
надоело это однообразие, он пролез между прутьями гаража на улицу
повыше над землей, хладнокровно подождал пока пес приблизится,
вскочил Рыжему на спину и вцепился ему в уши.
Уж чего только Рыжий не делал, и бегал кругами по Центру, и
катался по земле, желая сбросить обезьяну, и вертелся, пытаясь
укусить врага за ногу - все было напрасно: Вовочка беспощадно
крутил ему уши и выщипывал шерсть на боках. Глаза, между прочим,
не трогал.
Наконец Рыжий выдохся. Он остановился, лег, подставляя врагу
свой незащищенный живот, и жалобно затявкал. Это должно было оз-
начать:"Сдаюсь. Слезай, больше тебя не трону".
Вовочка соскочил с Рыжего и они стали друзьями. С тех пор
Вовочка свободно бегал по территории Центра, лазил на деревья,
принимал угощения от сотрудников Центра, но обедать, ужинать и
спать всегда возвращался в свое жилище.
Однажды Вовочка увидел полную женщину в голубом платье. Ах
как забилось сердечко.
"Мамочка !!!"
Он пробежался дурашливо вокруг женщины, смешно выбрыкивая но-
гами в разные стороны. Потом разбежался и прыгнул к ней, рученка-
ми обвил ее шею, прильнул трепещущим тельцем к ее груди, прижался
серенькой щечкой к ее щеке и, весь замерев, ожидал ответной ласки
и поцелуя.
Но женщина, а это была новая бухгалтерша Перепелкина - она
долго "сидела без работы", наконец нашла ее и теперь счастливая,
в лучшем своем платье первый раз шла на службу - вдруг завизжала
и хлопнулась широким задом на землю. Да так хлопнулась, что пыль
вокруг заклубилась. Вовочка тоже испугался ее красного, искажен-
ного ужасом, а главное, незнакомого визжащего лица. Шарахнулся в
сторону, а потом, видно с досады, еще раз подскочил к женщине и
укусил ее голую ногу. Не до крови, но все таки чувствительно.
Сам не свой, вскарабкался Вовочка на самое высокое манговое
дерево и запрятался в его густых листьях. Человеческие слезы ка-
тились из его круглых карих глаз. Он окончательно понял: мама ни-
когда-никогда уже не вернется. Мама бросила его среди этих чужих
и глупых людей, а они даже не знают как его приласкать.
С тех пор Вовочка возненавидел Перепелкину. Не давал ей про-
ходу и все норовил цапнуть за ногу. Перепелкина панически его
боялась и все уговоривала Власова увезти обезьяну подальше. На-
конец,"докапала ему на мозги" и он отвез Вовочку на другой конец
города, в порт. Да там и выпустил погулять на свободе, а сам,
стыдясь себя, не оглядываясь назад, резко газанул и уехал.
Вот и не стало Вовочки. Рыжий грустил, сотрудники Центра то-
же часто вспоминали его, особенно женщины. То ли жалели его, то
ли чувствовали вину перед ним, то ли скучали о нем, а может и все
вместе. Снова и снова рассказывали друг другу о Вовочкиных про-
делках. Чего уж там говорить: свой ведь Вовочка-то был.
Прошло недели две. О Вовочке стали забывать, тем более что
проблемы в Центре возникали каждый день. Но однажды к вечеру Во-
вочка вернулся. Кожа усрашающе обтягивала ребра, левый бок был
разодран, он хромал, на шее болтался обрывок грязной веревки, яв-
но он был в неволе и ему крепко там доставалось.
Несчастное существо. По прихоти человеческой вырванный с мла-
денчества из родной стаи и внедренный в чуждую ему среду, он не
умел ничего, что должны уметь его сверстники. Люди научили его
повязывать салфетки, одевать штанишки и есть за столом ложкой и
вилкой, но не научили добывать пищу. Фруктовые деревья он воспри-
нимал только как гимнастические снаряды, но плоды с этих деревьев
не умел срывать. Он не мог жить на свободе. И как человеческие
детеныши, воспитанные в звериной стае,так называемые маугли, не
могут вернуться к людям, так и Вовочка не мог вернуться к своим
сородичам. Это был Маугли наоборот: обезьяний детеныш, с детства
воспитанный в человеческой семье. Он даже не знал своего родного
обезьянего языка. Люди научили его понимать несколько слов на
редком в этих краях русском языке. Для любого своего братика или
сестрички он был чужим бестолковым неумехой. Он полностью зависел
от людей, но люди видели в нем только забавную игрушку и предава-
ли, предавали и предавали его.
Теперь я с сожаленьем смотрю и на домашних животных, этих
слугах человеческих, вынужденных с рождения быть отлученными от
родовой мудрости и превращенных нами в биологических роботов.
Вовочка вернулся озлобленным, он шипел, скалил зубы и не
подпускал к себе никого, даже Светлану Павловну. Он явно был бо-
лен, и нуждался в медицинской помощи. Мы ему помочь не могли. Еще
раз Вовочку накормили и отвезли его в обезьяний питомник в городе
Киндия. Это в ста километрах от Конакри. Питомник, кстати, знаме-
нитый: в нем снимался фильм "Тарзан" и там есть маленький памят-
ник киноактрисе обезьянке Чите.