Что такое ШТИ по-русски

Виктор Бабинцев
Безмозглым кажется, язык российский туп:
"Похлёбка ли вкусняй, или вкусняя суп".

А.П. Сумароков.


К примеру, в словаре В.И. Даля слово «шти» - это то же, что и «щи», то есть русская капустная похлёбка. Словесный мусор, а не слово, можно и мимо пройти. Но Даль тут же приводит присказки: «Шти да шти – захочешь и лапши"; "Не отстать от людей, не обедать без штей"; "Штями мир стоит»... А это уже "улики из прошлого", которые всё меняют.

Включаем логику. Из первой присказки следует, что лапша когда-то была праздничным блюдом (кто ж праздника-то не хочет), а шти - обычным, повседневным. Будничным для простого народа был труд, причём тяжёлый. Отсюда: "Не отстать от людей, не обедать без штей" следует понимать как "Хочешь не отстать от других в работе - подкрепляйся  штями".  Пока всё логично. Но...

Там же, у Даля, словами мужиков о "капусте": «Капуста – ни густо, ни пусто"; "Капуста лучше пУста: хоть в брюхе не порожне"; "К капусте пристанешь, капустой и станешь";  "Не казни Бог ничем, как капуста ни с чем!». Тут всё ясно: "капуста" для простого мужика от слова "пусто", а "Постные щи - хоть порты полощи".

Как кому, а мне в слове "капуста" так и слышится вопрос деревенской пермской бабки "Ка така пуста?" или короткий "Ка пуста?". И ответ дедки на него: "Как пусто, твоя "ка-пуста": что ел, что не ел".

Была ещё присказка "Поехать в Крым за капустой", то есть сглупить и пустым (убыточным) делом заняться. "Мой-то, знаешь, опять в Крым за капустой поехал. Прям беда! Удумал гвозди деревянные на продажу делать".

Итак, "капуста" от слова "пусто". Отсюда: капустной похлёбкой, то есть щами, ни "мир стоять", ни мужик подкрепляться ну никак не могут. Согласны? Да? А он, мир, на ней и не стоял никогда! Всё дело в том, что шти – это не щи, не капустная похлёбка, а перловая (ячменная) каша (крупа), томлёная в русской печи. Увы, сейчас это даже не каждый деревенский пермяк знает. А ведь каша - это уже не "пуста", а пища: "Шти да каша - пища наша" (см. картинку).

Готовились шти проще простого, как и пареная репа, например. В особый "штяной" горшок наливалась испытанная мера воды и помещалась перловка с кусками мяса. Летом это была солонина или самое неважнецкое на селе  «дикое» мясо, заготовленное впрок. Горшок закрывался плотно подогнанной крышкой (или просто сковородой) и ставился на ночь в протопленную русскую печь на "загнету" (это угол, куда сдвигались угли с "пода" печи), и "чело" печи закрывалось заслонкой. Вот и всё: усталая крестьянка, значит, спит себе всю ночь спокойно воронками кверху, а пища на завтрак и обед мужу-работничку уже томится в русской Чудо-печке в ожидании своего часа.

Перловка за ночь разопревает до консистенции густого, питательного и лёгкого для желудка киселя. Это нечто обычной кашей уже не очень-то и назовёшь. А мясо – даже пресная зайчатина или мясо с лосиной лытки – становится сочным, мягким и необычайно вкусным: раз попробуешь - век не забудешь.

"Шти да каша - пища наша". Авторство этого крылатого выражения приписывается аж самому Суворову Александру Васильевичу. Конечно, уж он-то отличал шти от щей, поэтому и на знаменитой картине Сурикова "Переход Суворова через Альпы" нет громоздких поклаж с капустой. Да, было бы смешно, если бы они там были, ведь ни один турист капусту в горы не потащит.

Кстати, "Попал как кур во ШТИ" - только так. У петуха, знаете ли, мясо очень жёсткое и сухое, в кастрюле эту "дичь" не сваришь; крупу клевать глупый раскрасавец петух любит... Вот, значит, ему одна дорога - в ощип да в шти. Ирония судьбы, так сказать, в чистом виде. А «куря во штяхъ» - одно из обычных блюд царской кухни времён первых русских царей, подаваемое иностранным послам как необычное и даже неведомое им исконно русское блюдо.

"Толстые шти" - это шти из дроблёного ячменя. От таких штей можно было легко пополнеть и даже стать толстым. А вот перловая каша, приготовленная на открытом огне, скажем, в солдатском котле, - это совсем не шти, это "шрапнель" (самая крупная дробь для начинки снарядов).

Само слово «щи» - это пренебрежительное, а уважительное - «шти», то есть это слова антонимы! Сравните произношение, звучание и мимику. И щами, будь они неладны, работящие мужики называли любую жидкую «бабскую» похлёбку с капустой, щавелем, крапивой, пиканами... и даже со снытью, а также отварные напитки на травах и злаках, которые для серьёзной работы мужику (например, косьбы) ну никак не годились. Поэтому всякая условно съедобная растительная пища, сваренная и подающаяся в жидком виде, - это и есть щи по-русски. Например, "Чичиков закончил день порцией холодной телятины, бутылкою кислых щей и крепким сном".

"Штями мир стоит, а не щами". Скажите это зеркалу, и оно вам скажет правду. "Щи" и "нищий" - это однокоренные слова. Нищий - это человек, у которого нет даже щей. Стало быть, нет у него даже бабы. А у нищенки нет даже очага и кастрюли для приготовления щей из подножного корма.

"Шти пролить - на свете не жить". "Шти пролил" - значит, по-глупому погиб, неожиданно умер во время работы или просто умер (о простом работяге). Так ещё и сейчас иногда говорят русские мужики в Ординском районе Пермского края. Например: "Колькя-то где?.. Как где?!. Тем летом шти пролил. А ты и не знал что ли?".

Шти - это "пахотная еда", то есть очень "нажористая" (или калорийная) пища, способная быстро восполнять энергозатраты организма при тяжёлой работе и способствовать его выносливости. Можно сказать и так: лошадь пашет на овсе, а мужик - на штях. Когда Суворов говорил своим братушкам-солдатушкам "Шти да каша - пища наша", то всем было понятно, что говорил-то он о тяжёлом труде воина, то есть выражал своё им сочувствие: мол, эх, шти да каша - трудна доля наша. А "Штями мир стоит" равно "Всё создано тяжелым трудом простых людей и защищено ратным трудом простых солдат". Так-то вот! А мы и не знали...

"Ништяк"же, наоборот, - значит, живу легко, беззаботно, не трудясь, не напрягаясь и в штях не нуждаясь. И ништяками раньше могли называть алкашей да лодырей. Но более точно, "ништяк" - это приблатненный "неработь", утрачивающий связи с деревней. Встречали таких?..

У Александра Радищева в «Путешествие из Петербурга в Москву»: «Счастлива семья, в которой каждый день есть пустые щи». Но "Постные щи - хоть порты полощи", говорил народ. Похоже, у самого Радищева (или самому Радищеву) говорилось не о щах, а о штях без мяса или сала, но шибко грамотный редактор мог это "исправить".

У каждого свой словарь, однако. "Шти да каша - мать наша". Именно штями в старину отучали младенцев от материнского молока, так как женщины тогда часто рожали погодков и были вынуждены прикармливать грудничков.

Шти по-русски - это шти. "Хлеб - батюшка, шти да каша - матушка". Кто для нас важнее? Или неожиданно так: что первее - хлеб, или похлёбка?

Когда-то всё в практике человека было в первый раз. И готовить себе пищу с помощью огня и воды он тоже когда-то учился. Чаще всего ему в этом помогал, конечно же, случай (если и не случай, то законы вероятностей - точно) .

Мысленно перелистнём ту страницу истории, когда человек учился эффективно охотиться, добывать огонь и заготавливать впрок семена диких злаков. Представим, что огонь и зерно у него уже есть. Что дальше?

Человек мог легко заметить, что подмокшие зёрна легко жуются, а пророщенное зерно еще и вкуснее, и слаще. Стало быть, перед употреблением зерна он стал его замачивать. В чём?

В естественных углублениях некоторых валунов  стоит дождевая вода, как в чашах. Около такого камня древний охотник и собиратель мог остановиться на ночлег и замочить в воде бесценные зерна – свой сухой паёк, так сказать.  Случайно от жара костра валун мог нагреться так сильно, что зёрна могли свариться в первую в истории  похлебку.

Человек еще не знал слова «эврика», означающего неожиданное открытие истинной простоты, но он тоже был очень рад удивительному вкусу необычной пищи. У него еще не было ложки, и потому он жадно пил, лакал и вылизывал еще тёплую жидкую кашицу, часто издавая звук хлёб-хлёб...

Наш предок, несомненно,  был хорошим имитатором звуков природы (отсюда и речь). Поэтому в названиях многих птиц нам могут послышаться их голоса: синица, скворец, чибис, чайка, кряква, кукушка, кулик, грач, ворон… Птицы как бы сами называли ему свои имена. Название нового кушанья человек тоже не взял ниоткуда, он его просто услышал.

Однако однажды человек мог взять слишком мало воды, и у него к утру получилась не «хлёбка», которую нужно много раз хлёбать, а всего лишь один «хлёб» -  кусок почти сухого и пресного зернового хлеба, который и сейчас можно увидеть в магазинах под названием «Тибетский».

Таким образом, похлёбка и хлеб исторически могут быть связаны одним способом приготовления, и эти два слова можно считать однокоренными. Впрочем, это и в глаза бросается.

Идём дальше. Чтобы готовить пищу на камне, нужно определять "степень его нагретости". Для этого древний человек мог просто плескать на него воду. Если камень прогрет плохо, то вода шипит и как бы произносит слово «щи-и», а от сильно нагретого камня вода отскакивает с коротким звуком «шти». На хорошо прогретом камне готовились шти, а на плохо прогретом - щи. Всё просто.

А теперь, как говорится, шутки в сторону. Забейте в поисковике «камни-чашечники», и вам может показаться, что весь Интернет полон сообщениями о валунах с рукотворными углублениями времен неолита. У камней этих есть следы древних кострищ; много треснувших камней; есть камни с углублениями даже в виде сковородок...

Наши народы умели хранить память прошлых времен и почитали своих опытных старцев. Да и некого им было больше слушать у своих ночных костров. Но мы уже навсегда забыли историю одного своего главного слова - "хлеб". И сейчас лишь можем только что-либо предполагать - пусть даже "на научной основе".

Похлёбка, хлеб, щи и шти в истории россиян могли появиться практически одновременно. Язычники могли преклоняться камням-чашечникам, ещё зная по преданиям их большое практическое значение в жизни своих племён. А наука наша позволяет учёным считать, что слово "хлеб" - это пришедшее в наши  края греческое "клиб"... Но вот что интересно: кошки у разных народов мяукают по-разному: наша - мяу-мяу, английская - мью-мью, немецкая - миау-миау; наш петух кричит ку-ка-ре-ку, английский - ко-кэ-дудл-ду; немецкий - ки-ки-ре-ки-и. Кто куда и к кому пришёл?..

Получается, что разные древние народы и "лакать" могли по-разному: русич - хлёб-хлёб, грек - клиб-клиб, латыш - клайп-клайп, литовец - клёп-клёп, гот - хлайф-хлайф... А ведь именно так у предков этих народов назывался хлеб. Да, действие одно и звук действия один, а слышится и записывается он людьми по-разному.

Выходит, что разные первобытные народы могли самостоятельно открыть способ выпечки хлеба через приготовление примитивной похлёбки на горячем камне, и бесполезно нам искать - кто это сделал первым. Итак, пусть будет так: у первого хлебопёка не было национальности... Зато, у него была профессия - охотник.

Охотник, вооруженный луком, может в одиночку добыть и лося, и медведя, и всем охотникам племени "топтать одну тропу" нет смысла. Топить снег для питья и приготовления пищи очень удобно на нагретом костром валуне с углублением в виде чаши. Спать зимой в тепле, не испортив одежду из шкур жаром костра, можно тоже у него же. Поэтому именно одинокий охотник-лучник, ночевавший у "ночлежного" камня, то есть "чашечника", скорее всего, и открыл для своих соплеменников и похлёбку, и хлеб. А так как таких охотников во всех краях было очень много, то и хлеб - сперва такой немудрёный - изобрели самостоятельно, наверное, все народы. Но...

У нагретого костром из сучьв и быстро накрытым лапником в виде шалаша валуна - древнего прототипа русской печки - ночевал, скорее всего, в зимнюю стужу именно опытный северный охотник. Поэтому он и мог быть первым хлебопёком. Об этом же говорит и карта находок камней-чашечников, которая есть в Интернете. "Сгущение" таких находок приходится на Северо-Запад европейской части.

Научиться толочь зерно в каменных чашах перед приготовлением пищи любой народ тоже мог вполне самостоятельно. А дрожжевые грибы есть повсюду и "витают в воздухе". Истолчённое и замоченное зерно, оставленное на тёплом камне, само могло к утру превратиться в первую квашню. Поэтому наивно и смешно языковедам искать первого хлебопёка среди народов земли.

Кстати, у хорошей хозяюшки суп завсегда вкуснее её же похлёбки. Почему? Потому что в суп ингредиенты закладываются с учётом продолжительности варки каждого продукта, то есть последовательно, а в похлёбку - все разом.

И ещё. На детский вопрос "Что первее и главнее - изба, или печка?" я утвердительно отвечу: "Печка". И "плясать от печки" - значит, отталкиваться или исходить в своих рассуждениях от главного и простого. Зреть в корень, то есть видеть причинность всего, и плясать от печки - это же так по-русски...


Автор благодарен писателям Наталье Столяровой, Анатолию Шинкину и Татьяне Эйснер за участие в веселом обсуждении и подсказки по теме.


10. 03. 2012.