Более 4 лет назад на территории производственной базы появилась собака, неизвестной породы. Бывший хозяин, в силу обстоятельств вынужденный отдать полугодовалого щенка, просветил нас по поводу того, кого с кем смешали, в результате чего она и появилась на свет, но все окружающие благополучно забыли эти названия. Немного вытянутая морда с темно-карими умнейшими глазами, стоячие уши, черный окрас, немалый размер, сухопарые лапы, сильные и красивые, выдавали частичное благородство происхождения. Она была прекрасна безо всякой породы. Бывший хозяин дал ей немудреное имя, но звучное и легкое - Найда. Днем Найда сидела на цепи у ворот базы и изредка, выползая из конуры, напоминала о своем существовании и роли ей отведенной, исправно приветствуя сердитым лаем очередного представителя человеческого вида или машину. Поздно вечером наступало время ее свободы и властвования над пространством. Она вовсе не злобное создание, но показать всем, кто в доме хозяин, считала необходимым. А если на беду проходящих или проезжающих, в поле ее зрения попадал вахтер, то громкий сердитый лай разносился на всю не малую территорию. Работа, есть работа, и она ее исправно выполняла и непременно «хозяин» обязан это созерцать. Служба охраны все это понимала, ценила и благодарно кормила, аж, по три раза на день. Ну, а если учесть, что почти все проходящие, облаянные ею, не сердились, и считали своим долгом подбросить пару вкусных кусочков или косточек, то были серьезные опасения по поводу ее веса. Когда она от радости встречи и свободы приветствовала нас, то прыжки во весь рост с желанием лизнуть непременно в лицо, заставляли напрягаться, чтобы удержаться на ногах, уворачиваясь от ее лобызаний.
Соседом у нее числился настоящий представитель восточно-европейских овчарок, крупный самец, пес без имени и можно сказать, без постоянного места жительства, если не считать перекресток дорог, где он весь день возлежал. С раннего утра он располагался на дороге, ведущей к базам, лениво наблюдая за происходящим. Излюбленное его положение - чуть в стороне от середины дороги. Если две встречные машины пересекались у места, облюбованного им, то приходилось одной из них тормозить. Пес не подавал признаков желания посторониться. Давить наглеца никому не хотелось, уж очень вид у него был величественный, повидавшего всякого на своем веку и от того мудрого и невозмутимого. Лишь самые нетерпеливые «водилы»-лихачи настойчиво нажимали сигнал, вынуждая его все же уйти.
В округе бегало множество представителей собачьего рода - и женских и мужских особей. Но этому псу нужна была только Найда. Люди так и решили, что именно она заставила его оставаться на одном месте, выжидая ее призыва. На других сучек этот пес не смотрел. Но и к Найде никого не подпускал, исправно пару раз в год, даря ей очередное пополнение семейства.
Найда - всеобщая любимица и красавица, да и «папашка» (так его величали между собой) отличался статью, да видно и умом и щенков охотно разбирали работники баз. Вахтеры решили оставить одного кобелька очередного помета для себя. Найда категорически не позволила бы существовать рядом с собой еще одной «даме» - человека никогда не трогала, а вот сучкам, пытавшимся забрести на ее территорию, приходилось весьма скверно. Если не удавалось людям вмешаться и отбить очередную собачонку, то случалась трагедия.
Так появился у нас Карай. Первое время щенки росли все вместе и вроде бы похожие как капли воды, но этот отличался своим нравом. К миске с едой подбегал без всякой опаски, расталкивая всех, как тараном, стараясь вначале ухватить кусок мяса или косточку, а потом и вылакать остальное. Вахте пришлось ставить несколько мисок. Но Карай метался между ними, пытаясь урвать вкусненькое сразу изо всех. Наблюдали и смеялись, порой до слез, настолько был чудным этот щенок. Конечно, он резко стал прибавлять в весе и скоро превосходил собратьев чуть ли не вдвое. Породой пошел в отца – только более лохматый. Что за причуды природы - Найда была короткошерстной, «папаша», не смотря на жизнь при дороге всегда выглядел приглаженным, Карай же был похож на всклокоченного львенка. И уши, в отличие от родителей, у него не хотели стоять прямо, кончики все время заваливались на бок, делая его мордашку очень милой. Его научили подавать лапу и это занятие ему явно доставляло удовольствие. Подбегал и, со всего размаху шлепнувшись на свой толстый зад, поднимал правую лапу для пожимания. И это могло продолжаться бесконечно, пока не звучало строгое – «Все, Карай! Охранять!». Тогда он взвивался с места и стремглав летел за Найдой, проверять нет ли кого то, кого надо облаять.
Иногда мы с друзьями, отправляясь на прогулку по близлежащим оврагам и холмам, заброшенного садоводческого товарищества, брали собак с собой. Карай со всей прытью молодости и силы, неудержимо мчался то вперед, то назад, то в сторону. И не важно лето было или зима. Даже по снегу он не сбавлял ход. Тормозить приходилось всеми четырьмя лапами, да еще помогая своим задом, зарываясь в снег по самые уши, оставляя от только что проложенной лыжни одни воспоминания. Найда же вела себя, как истинная дама. Пристраивалась позади последнего идущего по тропе, словно говоря - вы там идите себе, а я уж тут потихонечку за вами, изредка позволяя себе роскошь заглянуть в сторонку или вперед, но непременно возвращаясь на свое законное место. И на лыжне шествовала точно также – едва не наступая на концы лыж. Если лыжнику случалось неожиданно остановиться, то Найда мордой тыкалась под самые колени, норовя свалить незадачливого спорстмена. А еще любила подставлять свою морду между двух идущих рядом людей. Вроде как и не между ними идет, но все же совсем рядом, подталкивая людей приблизиться друг к другу поплотнее.
Пока подрастал Карай, Найда успела еще пару раз встретиться с его отцом и снова принести потомство. И вот пришла пора Карая. Ростом вымахал с мать, а весом превосходил ее, возмужал настолько, что готов был чувствовать себя уже не щенком, но мужем Найды. Тем более, что к этому времени все три конуры оградили высокой сеткой и чужаку туда было уже не пройти. А он - вот он, рядышком и ждет зова плоти. Неумелые его попытки были встречены Найдой со злобой, но деваться было некуда. Природа требовала свое, на волю ее не выпускали, а Карай не оставлял попыток овладеть ею, так и пришлось сдаться своему же щенку.
Ах Карай, ах «львенок»! На следующий день его было не узнать. Столько собственной значимости и пафоса порой и в человеке не удается увидеть. А этот пес переплюнул всех гордецов. Его довольная морда, важная поступь по вольеру, с ленцой поворачиваемая морда на зов охраны, то хозяйское «свысока» посматривание на Найду, то почти щенячье повизгивание от восторга, сказали о его триумфе все.
Но, что тут началось за оградой. Отец Карая уже несколько дней томился за забором у ворот базы, в двух шагах от конуры, дожидаясь Найду. Но, увы. Его место занял сын. Уразумев, что это окончательно и бесповоротно, что ему при старческом возрасте не справиться с молодым здоровым псом, он тяжко вздохнул,.. вышел на дорогу и улегся посреди створа ворот, перегородив путь всем машинам. Дежурившая вахтерша попыталась его прогнать. Но куда там. Он даже глазом не повел на все требования и угрозы. Применять к нему силу все же никто не решался – старый-старый, но если тяпнет своими клыками этакая здоровая псина, мало не покажется.
Вызвали администратора базы. Его власть на базе чувствовали все – и люди, и собаки. Но не боялись, а уважали. Крепкий, спокойный мужчина, уверенный в себе и своей силе, не торопливо подошел к лежащей безучастно псине.
- Ну, что это ты, друг, вздумал? Жизнь что ли надоела?
Он присел на корточки рядом с собакой и тихо говорил, словно с человеком. Объяснял ему, что жизнь на этом не кончается, что будут и другие у него подружки. Можно было бы, наверное, засмеяться, если бы не было так грустно. Поведение пса было весьма красноречиво – попытка свести с жизнью счеты.
Понадобилось минут пятнадцать на то, чтобы уговорить его подняться. Тащить его волоком с дороги было бы невозможно, задавить машиной никто бы не посмел, вот и ждали, пока удастся человеку вразумить, обезумевшего от тоски, пса.
Тяжело, трудно встал на лапы, опустил голову едва ли не к земле и, пошатываясь, отодвинулся от ворот, давая возможность проезда, но от забора так и не смог уйти. Лег, мордой к вольеру, опустив ее на лапы, и тяжело вздыхая, все смотрел туда, где была его любимая.
Так прошло несколько дней. Вахта поостереглась выпускать из вольера и Найду, и Карая, держа их на привязи. Найда молчала, а Карай периодически демонстрировал свою власть над нею, да полаивал на родственничка. Наконец, пес уныло потащился на свой перекресток. Через месяц его не стало. Говорили разное. И, что кто-то все же забрал его домой – в это мало верилось. И, что очередная облава на бродячих собак, завершила его жизнь - весьма было похоже на это. Учитывая, что с того памятного дня, он совсем перестал обращать внимание на людей и машин, даже за едой не слишком то подходил, то и от этой страшной машины вряд ли захотел бы уйти. Но все же всем хотелось надеяться, что он просто ушел в другое место, подальше от сердечной боли и постоянного напоминания о прошлых подвигах.