3. На море… (глава 11)
...За весь переход до Пирвея в этот раз приключились всего две драки. К тому же короткие: гости проверили на прочность и, получив по мордасам – отвязались. Зато богатые на красочные эффекты. Коту и Тину довелось поучаствовать в обеих и снова отличиться. Сначала – просто отличиться, потом – отличиться в кавычках. В первой схватке Кот успел отстреляться по идущему чуть ниже встречным курсом толстяку-«бизону» и умудрился залепить снаряд прямо в решётчатый переплёт фонаря: остекление так и брызнуло во все стороны блеснувшими в лучах солнца кусками. «Обезглавленный» самолёт вздыбился, перевернулся через крыло и беспорядочно закувыркался вниз. Судьба пилота, если честно, Кота не взволновала: сегодня – ты, а завтра – я, но как я тебя красиво сегодня.
Во второй - Тинмар, «выступавший» в этот раз ведущим, долго и красиво гонял неуступчивого противника на виражах, резко маневрируя и срывая с законцовок крыльев белые шнуры. В конце-концов, в своём стиле подошёл в упор к преследуемому «оборотню» и умудрился отстрелить ему консоль правого крыла. Изувеченная машина закрутилась вокруг своей оси, потеряла второе крыло и, рассыпаясь на крупные и мелкие куски, отвесно устремилась к волнам. Правда, посмотреть зрелище во всей красе напарникам не удалось…
Уже на палубе «Журавля» они спорили – в кого из них летела отстреленная консоль. Тин кричал, что обломок «просвистел у него над головой», иначе с чего – бы ему нырять под прицел, отжав рукоятку управления «от себя, так, что изогнул». Иное мнение было у нынче ведомого Кота, который откровенно лопухнулся и впал в шалое мальчишество, забыв кто он, где он и чем они тут занимаются. Преследуемый Тином самолёт был последним из гостей, и Кот вместо того, чтобы бдительно оберегать своего ведущего, смакуя развязку погони и азартно подначивая Тинмара, «подлез» слишком близко к его самолёту. Как бы ни было, но они одновременно шарахнулись вниз и едва не столкнулись. И только чудом можно было объяснить то, что к падающим обломкам не присоединились ещё два комплекта почти таких – же. Пережитого ужаса, впрочем, хватило, чтобы принять стратегическое решение - роль ведущего теперь играет только Кот. Тин, умеющий только «дробовик в упор разрядить» – вечным ведомым стоит на стрёме. А, уж добытую «шкуру» они поделить сумеют.
Ещё перед разбором полётов, прямо на палубе их поймал Рутмар и отвесил люлей, наорав так, как не орал уже давненько. А в инструктажной Лорак ещё и лишил Кота премии за ранее сбитого «бизона». Рутмар, в ответ на брошенный Лораком в его сторону взгляд выразил согласие и процитировал несколько строк Устава. Сидевший сзади, и лишившийся своей доли с «бизона», Тин шутейно хлопнул Кота по затылку. Бывший не в духе командир тоже рассвирепел, обозвал обоих детьми и пригрозил выкинуть с корабля со всем барахлом, а Рут еще и показал внушительный кулак, и его угроза была куда ближе и ощутимее. Лорак, обведя взглядом свою стаю, и убедившись в повиновении, и в том, что над побитыми никто втихую не смеётся, отпустил всех на все четыре стороны. За исключением Рутмара и Кабана.
Оставшуюся часть пути их больше никто не беспокоил, и работа свелась к обычному патрулированию. Стало даже скучновато. Один раз, правда, уже на подходе к Пирвею, угодили в такой снегопад, что палубу засыпало снегом, и впору было играть в снежки. А Пирвей их встретил немыслимой казалось бы картиной: яркое солнце, чистая ото льда бухта, и заснеженные берега. Отшвартовались…
Кот, всегда придерживавшийся правила «сначала - дело, а потом – веселье» аккуратно, не привлекая лишнего внимания, достал из «нычки» конверт Монда, пристроил его в кармане кафтана, и объявил Тинмару, что ему нужно кое-куда прогуляться. Мармо и Кон уже куда-то свинтили. Джер и Рино хмыкнули и сказали, что их «культурная программа» имеет очень плотный график. Прогулки «кое-куда» в него не вписываются, и потому они изволят откланяться. Тин пожал плечами: надо – так надо. Кот облегченно вздохнул – он не собирался идти толпой и уже сам искал предлог, чтобы отделиться. Друзья раздобыли карту города и «проложили маршрут», запомнили и двинулись в путь. Не спеша, и отвлекаясь на местные достопримечательности, которых в городе было чуть меньше меньшего. Шпарило солнышко, с крыш текла вода, дворники сшибали висевшие на карнизах запоздавшие сосульки. Пока друзья изучали карту, городской магистрат изменил рельеф города, осчастливив горожан сменой каких-то коммуникаций. Напарники внезапно оказались на перекопаной вдоль и поперёк улице. Пришлось идти в шуме и суматохе, лавируя и петляя меж ям, траншей, штабелей снятой брусчатки, куч вынутого грунта, каких-то труб и обломков. Впереди уже показалась арка, в которую предстояло свернуть, когда прямо под ноги вышмыгнул чёрный, взъерошенный кот, и «на полусогнутых» заскользил вперёд, ежесекундно опасливо озираясь по сторонам. Кот, хотел-было взять перепуганного строительной кутерьмой «побратима» на руки, чтобы вынести в тихий, безопасный переулок, но передумал: зверь был перепуган, и мог пустить в ход когти, не спрашивая о намерениях схватившего за ворот. К тому же, четвероногий тоже увидел арку, за которой маячили тишина и покой, и устремился туда. Только, вот, на пути его был выкопана яма, глубиной в полтора-два роста. Внизу кто-то возился, а вокруг стояли подававшие советы рабочие. Людям, с высоты их роста, яма была видна, зверям — не очень. Особенно за сложенными в кучу кирками, ломами и лопатами, через которые котяра и махнул красивым упругим прыжком. Прыжок оказался «затяжным». Чтобы не упасть на самое дно, зверь изящно подрулил хвостом, откорректировал траекторию и плюхнулся прямо на голову стоявшему внизу человеку. Ухватился за голову когтями и свесил наполовину поджатый хвост на глаза осчастливленному работяге. Тот замер, став похожим на эндорского гвардейца в парадной высокой и мохнатой шапке. «Шапка» на его голове — тоже. И все остальные - тоже замерли. Пауза на три удара сердца. Потом «ослепший» человек заполошно захлопал себя по голове рукавицами, которые держал в руках, кошак в один прыжок вылетел наверх и, шмыгнув меж растерявшихся людей, скрылся в переулке.
Друзья сначала молчали, но когда свернули в тот-же переулок, их разобрало не на шутку. Они отошли к ограде какого-то особняка и хохотали несколько минут, вытирая слёзы. С трудом успокоились, когда к ним начал присматриваться патруль городской стражи - наверняка, заподозрили в них любителей «веселушек». Парни двинулись дальше, но ещё неоднократно останавливались и заходились смехом. По указанному Ларго Мондом адресу Кот обнаружил редакцию местной газеты со звучным названием «Пирвейская Звезда». Тин пристроился на ближайшей лавочке, а Кот осведомился у привратника, может ли он увидеть нужного ему человека, и назвал имя-фамилию. Двери любезно распахнулись и Кота провели в кабинет, где и представили задумчиво разгуливавшему по мягкому ковру (в поисках вдохновения, надо полагать) молодому человеку, в манерах и одежде которого легко читалась «однополость». Впрочем, как и у большинства встреченных по пути в кабинет сотрудников редакции. «Сволочь вы, полковник Монд!» - с веселой злостью подумал Кот, достав из кармана кафтана пакет, и бросив его на письменный стол газетчика.
- Что это? – удивился тот.
- Документы, которые вас заинтересуют, - ответил Кот, как учил полковник, и упредил следующий вопрос: - От людей, которые готовы вам помогать.
- М-м-м… - газетчик не решался взять конверт.
- Не бойтесь, не отравлено, - сымпровизировал Кот, подумав «как знать, как знать».
Газетчик натянуто рассмеялся, а Кот, развернувшись, направился к выходу. Покинув здание, он сделал попытку отряхнуться по-собачьи и присел на лавочку, где счастливо щурился на солнышко Тинмар.
- Ну? Успешно?
- Ну… скажем так – задание выполнено.
Честно говоря, налететь на такое безобразие в патриархальной глуши Турсонга Кот никак не рассчитывал. Вот про «культурную столицу» Алтарана, конечно, много всего нехорошего рассказывали. Ну, и про прилегающие к Золотому Мосту вольные земли уже давно говорили, что там кузнецы и портовые грузчики, через одного, глаза и губы красят. А кошки и собаки по улицам перемещаются боком, прижимая зады к стенам и заборам. Ещё, когда однажды «Бродяга» проходил под Золотым Мостом, лоцман посоветовал накинуть брезент на крылья стоявшей на палубе «Бабочки» Кота, которую подняли туда по просьбе Деда. Тому взбреднулось пошвыряться в самолёте на свежем воздухе и при дневном свете. Лоцман опасался, что могут прицепиться. Дескать, шикарная и почти голая баба, нарисованная на верхнем крыле самолёта, оскорбила чувства кого-то из людей, стоящих на обзорных площадках моста...
- Тебя, что, помоями облили? Передёргивает всего… - посмотрел на него друг.
- Пойдём-ка, лучше, выпьем чего-нибудь! – поднялся с лавки Кот.
- Пообедаем! Пообедаем, друг мой! – эмоционально воскликнул Тин, так как приготовленное на камбузе «Журавля» не шло ни в какое сравнение со стряпнёй мастера Гонвеса – кока «Бродяги». Всякий раз, пережёвывая нечто сухое, раздельно приготовленное, переваренное, недоперчёное или пересоленное, друзья, которым довелось ходить на «Бродяге», вспоминали тамошние завтраки-обеды-ужины с такой ностальгией, что Мармо и Кон, понимавшие толк и в еде, и в её готовке, недоверчиво качали головами. И говорили, что «бродяги» попутали камбуз предыдущего своего корабля с кухней какого-нибудь ресторана. Это, впрочем, не мешало им самим, отведав очередной суп, рагу или гуляш и получив очередное гастрономическое разочарование, воскликнуть: «Не дано! Просто дано умение, но не дано таланта!» Потому вопрос посещения хорошей харчевни сейчас был достаточно актуален. Достойное заведение им уже рекомендовали те, кто уже бывал в Пирвее и успел достаточно изучить небольшой город. Спросив, как дойти быстрее, друзья срезали дворами, и оказались на широкой, обсаженной липами аллее. Летом здесь, наверное, было просто замечательно: прогуляться, этак, по тени. Сейчас картину портили высокие сугробы по краям, и огромная лужа посередине – слой воды и полированный лёд под ним. Отступать друзья не привыкли, и решили форсировать препятствие с ходу. Им это почти удалось. Но, за пару шагов до «суши» Тин взмахнул ногами, успел выругаться и с маху сел в лужу. Полетели брызги. Кот протянул ему руку и уже приготовился заржать, но почувствовал, что у самого земля уходит из-под ног, и закрутился на гололёде, пытаясь сохранить равновесие. Ему это удалось аж на несколько секунд, в течение которых он от души веселил почтеннейшую публику, перебирая ногами, выплясывая и совершая прыжки «из-под-через-себя». Затем он замер, на мгновение-другое поправ земное притяжение, сказал «ой!», и, брякнув шпагой, грохнулся рядом с Тином, который так и сидел воде, заворожёно глядя на его выверты и прикрывшись рукой от летевших во все стороны брызг.
- …! Твою …!! Через …!!! Хорошо, что пакет отдать успел! - Кот осторожно встал. Текло с рукава, перчаток и полы кафтана.
- Красиво у тебя получалось. Жаль, что рано шлёпнулся, - Тин тоже выбрался на твёрдую землю. Его дела были ещё хуже. В отличии от принявшего на себя «основной удар», а теперь несколько скрывавшего позор длиннополого кафтана, модная короткая лётная куртка Тина и участи штанов хозяина не облегчила, и демонстрировала его мокрое седалище во всей красе. Тин осмотрел свой тыл, и громко затосковал вслух:
- Пообедали!?
- Что… ты… кричишь? У тебя сзади капает.
Оба расхохотались — не вешаться же теперь. Кот огляделся по сторонам:
- В «приличное заведение» пообедать нас точно не пустят. Главное теперь не простудиться. Вариантов у нас два. Первый — галопом бежать на корабль. Второй — употребить стакан за ближайшим углом и найти извозчика.
- Стакан, это без вариантов. Я уже вижу, где именно. Потом – бежать на корабль, потому, что ни один извозчик не посадит клиентов с мокрыми задницами.
Они спустились в полуподвал с вывеской «Вилка и Окорок». Там им не просто поднесли по стакану, но усадили в уютный угол, выдали по пледу и забрали вещи сушить. Скрытое в столь укромном месте заведение, оказалось просто замечательным. Вышли друзья оттуда через час с лишним сытые, довольные, почти трезвые и почти сухие.
- Как вам жаркое в горшочке? – Тин с наслаждением вдохнул весенний воздух.
- Превосходно. Малосольная форель и «мясная тарелка» - тоже достойны полного одобрения. И «кедровая» - замечательно пошла, - Кот сыто прищурился.
- Да-а-а. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Кажется, это Мармо…
- Не кажется, а Мармо! А, вон и Конмар по сугробам лезет.
Конмар, действительно, размеренно преодолевал сугробы снега, держа перед собой шпагу подобно винтовке при переходе неглубокого брода. Мармо шел «проторенной» Котом и Тином скользкой тропкой и подначивал Кона, дескать: «действительно, не стоит искать легких путей». Хотя голос его, по мере приближения к роковому месту, звучал все менее уверенно.
- Два «серебряных», что Мармо не дойдёт!
- Принято, - Кот хлопнул по протянутой ладони.
- Гони… уже не дошел. Красиво не дошел! Кабак на этой луже выручку делает, - Тин расхохотался, Кот уже стоял, согнувшись от смеха. Смотреть за другими оказалось ещё более весело, чем кувыркаться на льду самим. Мармо, расстроено ругаясь, поднялся и чуть не навернулся снова, когда попытался угрожающе махнуть кулаком в сторону захохотавшего Кона. Шажок за шажком он выбрался из лужи. Оценил ущерб и выразил ряд претензий к погоде сегодня, и зиме-весне вообще, городским дворникам, городскому магистрату и лично к мэру города Пирвей. Остановившись в полушаге от оскорбления вслух «Его Королевского Величества», Мармо обратил свой взор на Конмара, который, посмеиваясь, отряхивал перчатками штаны и полы своего любимого кафтана, обильно украшенного шевронами и нашивками, дозволенными пилоту столь внушительного корабля, как "Журавль", и вычерпывал снег, набившийся за голенища сапог. Наблюдая за ними и слушая их перепалку, друзья чуть не скатились вниз по лестнице.
- Привет, «бродяги»! – первым их увидел Кон: - Давно тут ржете?
- Проверь у них билеты! – Мармо всё ещё пытался выжать одежду прямо на себе: - Аттракцион не был бесплатным!
- Не пыли, мы сами тут недавно станцевали.
- Только, почему-то, вы сухие, как я посмотрю? – недоверчиво посмотрел на них подходивший Мармо.
- Прошу! – Кот отодвинулся, освобождая проход к лестнице: - Здесь нас обсушили, обогрели и накормили.
- Почему бы и нет? – пожал плечами Кон и двинулся вниз: - Прочесали весь квартал, пытаясь найти приличную харчевню, решили уже, что удачи нам тут не видать, но, раз уж вы рекомендуете…
- А, вы как? – Мармо вопросительно посмотрел на Кота и Тина.
- Думаю, что мы присоединимся. Как считаешь, Тин? Ты, кстати, выражал интерес к здешним «ушкам», запеченным с луком и грибами в «сметанно-горчичном» соусе…
- Да! – Тин хлопнул себя по мускулистому животу, точно прикидывая, что ещё туда может поместиться: - И ещё форельки…
- Обжоры! – Мармо посмотрел на них с уважением и начал спускаться по ступеням: - Я уже понял, что страшно не то, как вы пьёте, а то, как вы закусываете…
- Это, брат, ты про Рино позабыл. Вот уж тайна превеликая, как в него столько умещается…
- Да, да! – вмешался Кон: - Мармо взялся как-то прикидывать давление внутри этого грызуна к концу обеда…
На «Журавль» все вернулись в превосходном настроении, встретив по пути Рино и Джера в обществе пары девиц, поведения, мягко говоря, не тяжёлого. По возвращении же в порт приписки отличиться более не удалось никому вообще - команду Рутмара поднимали в воздух всего-то пару раз. Размяться. Обычный, в общем-то рейс закончился совсем уж неожиданно: на подходе к Лазурному почти всю авиацию подняли в воздух и угнали на береговой аэродром, отпустив пилотов во внеочередной отпуск. На «Журавле» осталось всего шесть машин. Трое «кабанят» и, естественно - сам Кабан, ну и Кот с Тином. Причем у обоих друзей сложилось впечатление, что их тормознули в последний момент: Лорак быстро переговорил с Рутмаром, и тот хмыкнул с видом «должен будешь», после чего объявил Коту и Тину, что они остаются нести боевую вахту. Пожелал удачи, хлопнул по плечам и попросил оценить доверие, оказанное им Лораком и… продолжать не стал, лишь многозначительно кивнул в сторону надстройки, возвышавшейся точно башня по правому борту корабля. После чего подозвал Кабана и, в присутствии подошедшего Лорака, парой фраз передал друзей ему в подчинение.
В Лазурном оставшихся на борту пилотов в увольнение не отпустили – подвалили к причалу ранним утром, сбросили техников и палубный персонал, оставив минимум людей для обслуживания шести истребителей. Вышли на рейд и «замерли». Почти на сутки, в течение которых возились с матчастью, таскали тяжести, фехтовали и маялись от безделья.
Потом внезапно встали под погрузку и начались непонятки. На берег снова никого не отпустили. Забили трюма под завязку контейнерами и какими-то тюками. В ночь вышли в море и через пару часов влетели в гавань какого-то забытого всеми судоремонтного завода, где уже ждал портовый буксир-кантовщик. Пришвартовавшись и принялись буквально выкидывать на берег всё, что было погружено. Разбуженный Кот оделся и вышел на палубу. Лучи прожекторов выхватывали из темноты причал с ржавеющими, неухоженными кранами, и кустами, растущими сквозь щели между бетонными плитами. Скелеты вагонов на дальних рельсовых путях, и мощные платформы-четырёхоски с локомотивом на путях ближних. И колонну грузовиков-контейнеровозов, стоящих с потушенными фарами.
«Опроставшись» снова вышли в море и к вечеру встали под загрузку в Глубокой. Здесь стало ещё интересней – новый груз начали принимать на ангарную палубу. При пустых-то трюмах! Кот хотел было узнать мнение о происходящем у Снорби, на которого наткнулся, свернув в сторону той части ангара, где стояли самолёты. Тот, угадав вопрос, только помотал головой и, кивнув, позвал за собой: груз на корабле перемещала только команда «Журавля», отгораживаясь от любопытных взглядов противопожарными шторами. И его потихоньку спускали вниз, умело создавая иллюзию до отказа забиваемых ангаров. Когда выползли на рейд - ангарную палубу освободили окончательно, причём у Тина сложилось впечатление, что будь такая возможность – груз вышвырнули бы за борт. Матросы от всех этих перемещений умотались до того, что приди кому-то из пилотов в голову мысль свести счёты с жизнью, ему достаточно было спуститься в матросский кубрик и предложить размяться с тяжестями или переместить пару рундуков. Апофеозом всего того, что происходило в последние сутки, стало возвращение на борт адмирала Ферта, который вроде-как собирался отдохнуть и сошел на берег в Лазурном. Через несколько часов вышли в море, а через сутки, имея на борту смешное количество самолётов, взяли в сопровождение конвой из такого числа вымпелов, что Снорби поцокал языком и заявил - либо Старик им безгранично доверяет, либо затевается «нечто». Тинмар обратил внимание, что среди каравана были замечены танкер и сухогруз, перепиленный из флотского судна снабжения. Оба - способные на ходу передать свой груз прямо в море. Снорби пожал плечами - непоняткой больше, непоняткой меньше. Объявили, что идут на Семь Камней – курс обещавший массу ожиданий и событий, исключая благостные. Бухта Семи Камней, названная так за то, что именно это было первой интересной находкой высадившихся там первопроходцев (семь громадных каменюк, одна сторона которых была отшлифована и покрыта непрочитанными по сию пору письменами), была сейчас третьим по величине портом на побережье Камронга. Официально – это было что-то вроде протектората Турсонга, но творилось там всё то же, что и в подавляющем большинстве остальных портов негостеприимного материка. Курс, случись чего, можно было и не менять - корабли там приняли-бы и с совсем другими экипажами. Путь предстоял неблизкий и шансы одолеть его, не подвергнувшись атаке жадных до чужого ловцов Удачи, были минимальны.
В дополнение к малочисленности авиагруппы – в «минутной готовности» к взлёту на палубе стояли всего две машины. Тинмар вечером второго дня похода тихонько сказал Коту о своём подозрении, что кто-то сошёл с ума. Кот, рассуждавший в таких случаях со спокойствием фаталиста, просто пожал плечами.
Прошедший примерно в полдень восьмого дня пути над конвоем на приличной высоте длиннокрылый «оборотень»-разведчик тревоги добавил. Поднявшиеся на перехват с изрядным опозданием дежурившие «кабанчики» имели призрачные шансы его догнать, и, естественно, не догнали. Покинув кабины - отшутились перед Тинмаром и на удивление спокойно пошли докладываться аж самому адмиралу. Совсем уж удивительно — после доклада о проваленном вылете остались живы, и даже с неиспорченным настроением. Хотя теперь кто-то знал - где они находятся. А возможно и догадывался о царившей на борту небывалой расслабухе на грани беспомощности.
На следующий день, после своего пребывания в «минутке», Кот, опасаясь внезапной тревоги, прямо в комбезе и лётных ботинках валялся на застеленной койке и читал «Фатальное невезение» - очередной бестселлер Уртама Рогверта. Алтаранского автора, издававшегося бешеными тиражами. Шиза была первоклассная, и Кот читал книгу из интереса, как именно автор текста вгонит его в ступор на следующей странице. Главный герой, взявшийся сопровождать в путешествии баронета Вертаса, имеющего славу ходячей катастрофы, уже успел пережить крушение поезда, нападение на дилижанс и пожар, уничтоживший порт и прилегающий к нему город. И влюбиться в очаровательную сестру баронета. В объятом пламенем порту вся компания погрузилась на почтово-пассажирскую лохань, за которой сразу же приключилась погоня в лице удачно подвернувшегося ламрийского рейдера. Войны не было, но разве бессовестные звери-ламрийцы упустят шанс утопить беззащитный алтаранский «почтовик»? По логике автора все сгинувшие на морских просторах корабли можно было смело записывать на счет ламрийских военных моряков, а не грешить на пиратов или «неизбежные в море случайности». Победу над коварным ламрийцем одержали благодаря главному герою. Он заступил к орудию вместо растерзанной первым же фугасом прислуги, и будучи по колено в крови открыл ураганный огонь. На их корабле, кстати, вместо положенной «по рангу» жалкой хлопушки, предназначенной для производства сигнальных и салютных выстрелов, установлено было нечто запредельно мощное и дальнобойное. Главный герой тоже оказался канониром милостью небес. Алтаранский рейдер моментально взорвался и затонул.
После чего начались шторм, тайфун, брожения среди команды, призывы к мятежу и пожар в машинном отделении. На фоне всего этого приключилась серия жестоких убийств пассажиров. И, наконец, не выдержав давления окружающего дурдома, взбесилась собака баронета. Отважный сыщик вступил в схватку и при помощи верного кинжала безжалостно выпотрошил зверя на палубе, ставшей после этого окончательно скользкой и непроходимой. Подробное описание «кровищи» занимало примерно две страницы, и Кот поморщился, вспомнив, что на обед сегодня обещали макароны и мясо с томатной подливкой.
Когда интрига затянулась по самое не могу, а девушка, с которой сыщик, несмотря на войны и пожары, успел ещё и переспать - таинственно исчезла, в каюту влетел Тинмар. Он пошвырялся в своём рундуке, сложил что-то в висевшую на плече сумку, и уже выходя, рассмотрел, что именно читает Кот. За Тинмаром оставался должок: однажды Кот рассказал ему содержание только что купленной тем книги. И Тин не замедлил долг вернуть – мстительно ухмыльнувшись, он объявил, что «убийца - дворецкий». Точнее - виной всему происходящему вовсе не фатальное невезение юного баронета, а действия его дяди, злого гения, который должен был объявиться со страницы на страницу. Человек знатный, но больной на всю голову и поражавший своими экстравагантными выходками, и недюжинным актёрским талантом. Когда то давно он был упрятан родственниками в сумасшедший дом. Сбежал оттуда и поклялся извести весь род, а наследника - свести с ума и засадить на всю оставшуюся жизнь в то заведение, где недавно гостил сам. Это он, злодей, меняя личины точно модница перчатки, находился всегда рядом с баронетом творил бесчисленные безобразия. Пускал под откос поезда, напускал грабителей, поджигал города и сводил с ума домашних животных. А кроме жажды мести было ещё и громадное наследство, о котором пока, кроме дяди, никто не знал. И баронет - совсем не тот, кем себя считает, его сестра - совсем не сестра, а пособница злодея... в общем все переженятся, а Тин будет в ангаре у своего самолёта, и если Коту теперь есть, что сказать в ответ, то пусть приходит, прихватив тренировочные рапиры. Кот посмотрел на закрывшуюся дверь, примерился швырнуть в неё книгу, но передумал и продолжил чтение. Читать всё равно было больше нечего. Из нечитанного в этом походе оставались лежавшие в каюте Мармо и Кона «Решение систем линейных уравнений средствами матричного исчисления», и толстенный том «Времени войны».
С первой книгой было всё понятно, исходя из её названия. Вторая входила в список обязательных к прочтению произведений ещё в гимназии, и повергала учеников в уныние количеством букв. Когда-то сам Кетмар умудрился написать сочинение, названное наставником «блестящим», не прочитав ни единой страницы самой книги, но просидев пару часов, срисовывая выдержки из трудов литературных критиков - те паразитировали на данном труде поколениями. Книга отличалась обилием пафосно описанных батальных сцен, громадным количеством действующих героев с невозможностью выделения главного из них, и любовных интриг между ними. Кон использовал книгу в качестве пособия для изучения староварсомского диалекта: книга наполовину состояла из писем персонажей друг другу, написанных этим самым возвышено-витиеватом языком, который был в моде у знати по обе стороны границы и во время самой войны, и во время написания книги. И их переводом в примечаниях.
Ближе к вечеру адмиральский вестовой объявил друзьям, что они приглашены сегодня на ужин в адмиральский салон. Новость была из разряда сногсшибательных. Во-первых: потому, что ужины в адмиральском салоне с бухты-барахты не проводились никогда. Во-вторых: рядовых пилотов туда просто так тоже не приглашали. Видя их лица, вестовой повторил сказанное «для особо тупых», и добавил, что парадная форма совсем не обязательна, а вот опоздунов и опозданцев адмирал не жалует. Из пилотов за столом кроме Кабана, были только Тин и Кот. Оба они, хоть и знали всех присутствовавших, чувствовали себя немного скованно: всё-таки начальство. Ужин за столом адмирала отличался от обычного ужина команды - сервировкой, обилием соусов, кое-какими разносолами и присутствием на столе пары бутылок вина с символическим градусом. Корабельный кок оставался верен себе, и блюда его, независимо от того, для кого предназначались, готовились «строго по уставу», без вдохновения и фантазии.
Адмирал, за ужином смотревший в сторону Кота и Тина всякий раз с каким-то оценивающим интересом, разрешил им выпить по бокалу вина. Потом вдруг попросил Кота рассказать, как он сумел с палубы «Бродяги» отыскать конвой из трёх парусников. Кот, отложив вилку и оторвавшись от запеченной рыбы, которую уже обильно полил соусом (сухая, стерва, точно к пиву, хоть по столу стучи), рассказал, как всё было.
- Просто повернул и вышел на них? – с сомнением спросил Ферт.
- Так точно, мастер адмирал, - Кот пожал плечами.
Адмирал почему-то посмотрел на старпома Вардога. Тот тоже оторвался от еды и промокнул салфеткой губы:
- И часто ты так «поворачиваешь»? В нужную сторону?
- Не считал, мастер старший помощник.
- Пробовал развить способность?
- На «Бродяге» со мной пробовал заниматься тамошний «локаторщик», но быстро бросил, дескать, способностей нет, есть только чутье и везение.
- Это правильно - локаторщик, как мы все понимаем, парусники не сумел бы почувствовать, - адмирал задумчиво покатал вино в своём бокале, и пояснил, к чему завёл весь этот разговор. - Те, кто их снарядил, на это и рассчитывали, и самолюбие многих было уязвлено их хитрожопой выходкой. И один мой хороший знакомый поделился со мной предполагаемым маршрутом конвоя скорее для того, чтобы поделиться своим огорчением на близкий локоть, который не укусишь. Честно говоря, никто особо на успех и не рассчитывал, просто «Бродяга» ваш случился как раз поблизости. Попросили Бату на всякий случай быть повнимательней с показателями волновой станции, и тут азартно вмешался наш Одинокий Волк - Рутмар Донти, который попросил капитана Бату не афишировать преждевременно затеваемое им дело, а сам поручил поиск одному везучему парню, у которого чутьё...
- Может, были ещё какие случаи фантастического везения? – Вардог посмотрел на него с хитрым прищуром.
- Трудно всё упомнить, - Кот снова неопределенно пожал плечами, а рассказывать про свои Пантарские приключения с поножовщиной в плохо освещённых переулках, он не собирался. Хоть никому и не обещал молчать, как «рыба об лёд».
- Хорошо! – подвёл итог Ферт. - Налейте себе ещё понемногу, и мы все выпьем за Удачу, расположение которой нам всем так нужно в нашем нелегком ремесле.
Спал в эту ночь Кот каким-то тревожным сном. Проснулся очень рано и снова было задремал, когда услышал рёв мотора заходящего на посадку самолёта. Потом - ещё одного. И ещё... Когда сел шестой по счёту самолёт, Кот в полудрёме подумал, что, собственно все они, включая его самого, сели на палубу, и больше никого не будет. И поднялся на койке, проснувшись уже окончательно. А, рёв двигателей садящихся на палубу самолётов не стихал. Кот вскочил и быстро оделся, и в двери столкнулся с растрёпанным Тином, который заглянул назад, чтобы взять куртку. Обменявшись недоуменными взглядами, оба кинулись к трапу и отпрянули вниз, едва на него ступив.
- А-а-а! Вот они, рожи заспанные! Дрыхнут тут с комфортом, - сверху спускался Мармо, за его спиной виднелся Кон.
- Ты откуда? – недоумению Кота не было предела.
- Оттуда! Собирайте барахло, уплотняться сейчас будем - народу много прибывает.
- Откуда прибывают?
- Что ты заладил «откуда – откуда»? Нам довелось пройтись на вашем славном «Бродяге»!
- На «Бродяге»?! Как?! Ничего не понимаю! – наконец-то раскрыл рот и Тинмар.
- Замучили! Сарай этот ваш «Бродяга», честно сказать… - Мармо ткнул пальцем в Тина: - Я имел честь спать на вашей койке.
- Рот закрыли там, по поводу «Бродяги»! - наверху раздалось знакомое гудение.
- Джертамо! Объясни, наконец, что здесь происходит! – Кот раскрыл объятия Джеру.
- С минуты на минуту могут сыграть боевую, так, что лучше быстро переодевайтесь. А обо всём остальном – потом.
Когда все набились в каюту Кота и Тина, которые уже застёгивали лётные комбезы. Джертамо вопросительно посмотрел на присутствующих – в компании он негласно считался председательствующим. Встретив одобрительный взгляд Кона и утвердительный кивок Мармо, Джер посвятил Тина и Кота в события последних дней.
Всех пилотов, отпущенных на берег – ещё на палубе проинструктировали, на какой аэродром перегонять машины, там - снабдили деньгами и схемами проезда в непримечательный загородный пансионат, где посадили на «короткий поводок», приказав никуда не разбегаться и оставаться трезвыми, насколько это возможно. Спустя пару дней – посадив в грузовики перебросили назад на аэродром, где было не протолкаться от наёмников, и откуда всей кодлой они перелетели на «Дракона» и «Бродягу». Оба корабля оказались под завязку набиты самолётами. Эскадрилье Рутмара Донти и наскоро сформированной эскадрилье наемников достался «Бродяга», где и они все и провели несколько дней буквально друг на друге. Ностальгия по былому для ходивших на «Бродяге» пилотов была слабым утешением, потому, что никого из хороших знакомых повидать не удалось - экипаж на «Бродяге» обновился чуть менее, чем полностью. Капитаном теперь был некий мастер Пунвер, и мнение о нём у парней даже за короткий переход сложилось весьма отрицательное.
- Как выяснилось, вместе с Бату ушёл и весь костяк команды. Ни одного знакомого лица, честно говоря. Крысы знакомой не встретил!- Джер немного понизил голос: - Знаешь, Кот, «Бродяга» наш теперь действительно похож на сарай, И чтобы так «уходить» корабль за довольно короткое время…
- Готов спорить, что первыми за Бату потянулись Буртам и Гонвес со своими кастрюлями! – вмешался подошедший Рино.
- Да! Вот уж кого на не хватает здесь, так это хорошего кока. Буртама Гартош вполне заменяет, а вот пожрать приготовить, так, чтоб слюни потекли… - вздохнул Тин.
- Обжоры! Всё вам о «пожрать» и «бабах», советую серьёзно отнестись к предстоящему, - Конмар был привычно деловит и обстоятелен.
- Не будем больше, - поддержал его Рино: - Кстати! Интересно – если на «Журавля», к Гартошу подпустить этого гундосилу Буртама, кто-кого перебздит? А?
- Не надейся, - хохотнул Джер: - Они быстро дотолмачатся. Пропойцы… А, вот команда, поскольку жизнь станет совершенно невыносимой, начнёт потихоньку прыгать за борт посереди океана. Пока на корабле не останутся эти две зануды, в компании старика Ферта и судового кота Кнехта. Вот тут-то и начнётся самое интересное…
- Не продолжай, Джертамо! – Тин уже согнулся от смеха: - Для начала состоится массовый исход корабельных крыс… и вовсе не потому, что корабль должен будет утонуть.
Не успели они развить тему, как ожил динамик судовой трансяляции: всех пилотов собирали в инструктажной. Командиры не добавили ничего нового: предстоит отражение значительных сил противника на корабли конвоя. Цель «номер один» для атакующих – «Журавль» и «Дракон», который в компании четырёх корветов вот-вот должен был занять место в ордере, хотя о его присутствии здесь, по замыслу, супостат подозревать не должен. «Бродяга» так и не показался в пределах видимости - выпустив самолёты, он развернулся на обратный курс. Ферт, видимо, счёл «развалину» возможной обузой в предстоящем деле. Но готовым нужно было быть ко всему. Представили командиров эскадрилий пилотов-наёмников, бок о бок с которыми предстояло сегодня сражаться. С кем именно - пока не говорили. Дальше пошла привычная расстановка и «накачка».
Пока пилотам ставили задачи - на борт «Журавля» вернулись ушедшие ещё ночью боты, в компании пары ботов «Дракона» - все они были набиты механиками и матросами-«палубниками». В ангарах и прилегающих к ним коридорах «Журавля» становилось тесно. И на палубе – тоже: самолёты сразу же начали готовить к вылету. Кот успел на минуту выскочить наверх – столько машин на одной палубе он ещё не видел. Помимо привычных глазу серо-зелёных «оборотней» авиагруппы «Журавля» крыло к крылу стояли разномастные машины наёмников с наспех нарисованными бело-синими полосами. В их числе Кот увидел минимум одну пару «стрижей».
Эскадрилья Рутмара Донти угодила на «последний рубеж обороны» - им доверили прикрывать «Журавль», чем можно было гордиться - Адмирал доверял только проверенным людям. Зато можно было остаться без премиальных – больно уж много машин поднялось с «Журавля» навстречу противнику, и «лопухов» среди их пилотов, похоже, не было. Это «много» для вскоре появившегося неприятеля было полной неожиданностью.
Увидев над конвоем вместо патруля из нескольких «оборотней» - целую тучу самолётов, гости начали было перестраиваться, но были сами атакованы самолётами с «Дракона». В завертевшуюся свалку ринулись наёмники с «Журавля» и превосходство адмирала Ферта в воздухе стало очевидным. Над конвоем кружили только подчиненные Кабана и Рутмара, и несколько машин с «Дракона». Их пилоты с завистью бросали взгляды в сторону клубка дерущихся. Выходящие в атаку гости явно не ожидали такой встречи. Но дрались, тем не менее, умело и отчаянно. Желающих выйти из игры и спастись бегством - не было. Лёгких побед там тоже не было, хотя самолёты сыпались в воду со страшной регулярностью. Но к авианосцам не прорвался никто, и барражирующие над «Журавлем» пилоты Донти оставались пока без дела.
Когда первый раунд был сыгран, и небо очистилось, на корабли сопровождения быстро подняли аж трёх чужих пилотов, и окончательно прояснилось, с кем они сейчас имеют дело: их атаковали самолёты с «Бесстрашного» - рейдера капитана Дагаса. За «лихость» капитана и частое балансирование на грани законов и обычаев, а иногда и их попрание, «Бесстрашного» частенько называли «Отмороженным». По части сомнительной славы, кроме «Бесстрашного» на слуху был ещё «Кашалот», капитан которого как-то заявил, что всегда предпочитал подбирать «подранков», а не собачиться с хорошо вооружёнными конвоями. «Кашалот» после этого остряки называли не иначе как «Шакалотом», а потом – и просто «Шакалом». Сейчас мастер Дагас, имевший давние трения с Адмиралом, угодил в расставленную тем ловушку.
Разгромившие неприятеля эскадрильи садились на палубы кораблей – заправлялись и пополняли боекомплект, а пилоты Рутмара и Кабана так и кружили в патруле, хотя топливо заправленных в расчёте на скорый воздушный бой самолётов начинало поджимать. Наконец им дали «добро» на посадку, но когда Кот и Тинмар уже вышли на посадочную глиссаду, кто-то из пилотов только, что поднятых в воздух срочно запросил посадки. Пришлось уйти ещё на круг. А над кормой «Журавля» внезапно вырос столб дыма – разбился тот самый пилот. Друзья снова набрали высоту, Кот выругался, а его командир выругался ещё энергичнее, и друзей направили на «Дракон».
Когда машина остановилась на палубе, Кот отстегнул ремни и встал в кабине - «отпускало». К его машине подбегал Тин, севший первым. Внезапно он остановился, махнул рукой, показывая в небо, и присел, одновременно призывая бежать от самолёта. Кот поднял голову: на большой высоте к «Дракону» приближалась четвёрка самолетов с красными законцовками крыльев. В воздухе было не протолкаться от машин с «Журавля» и «Дракона», канониры «жаждали крови», но эту атаку, а скорее удачную импровизацию дружно прозевали все. Прикрывавшие «Дракона» патрульные истребители или «потерялись» и приняли вражеские самолёты за свои, или просто проморгали их. Зенитчики азартно водили стволами орудий, осматривая «горизонт» и лелея мечту расстрелять хоть один вражеский самолёт, прорвавшийся через заслоны и вышедший в топмачтовую атаку. Подкравшаяся и сбросившая с высоты бомбы четвёрка имела хоть и небольшой, но шанс поквитаться за нанесённые обиды. Завыла сирена. Запоздало затявкали скорострелки. Кот спрыгнул на палубу, та внезапно накренилась – «Дракон» резко поменял курс, пытаясь увернуться от сброшенных бомб. Присоединился к Тину, который уже уткнулся носом в тиковый настил (солидно раньше делали…), и прикрыл голову руками. Совсем близко грохнул взрыв (корабль вздрогнул), потом ещё один и ещё. Снова завыла сирена, Кот поднял голову: с левого борта валил дым, разбавляемый оранжево-красными всполохами огня, а справа опадали два столба воды. Две бомбы упали с правого борта, не нанеся ущерба, ещё одна, похоже, вовсе не взорвалась. Но, сброшенная первой, бомба ударила прямо в левый носовой подъёмник, вдребезги разбила поднимаемый наверх заправленный «стриж», прошила платформу и взорвалась под ней. Взрывом сорвало обшивку подъёмника, сам подъёмник перекосило и заклинило, искорёжило заваленный по-походному кран. Вспыхнувшие обломки самолёта швырнуло в носовой ангар, где стояли готовые к вылету и моментально полыхнули ещё один «стриж» и пара «оборотней». К пожару в ангаре добавилась течь - деформировало и разорвало по швам бортовую обшивку. «Высший пилотаж» вместо облажавшихся пилотов и канониров теперь предстояло показывать аварийным командам. Палуба снова накренилась – корабль ложился на прежний курс. Густой дым потянулся и с правого борта через открытую штору ангара. «Оборотней» Кота и Тина (Тиновский стоял внизу у кормового подъёмника и был тут же поднят назад) заправили из небольшой передвижной цистерны прямо на полётной палубе (цистерну, кстати, перед атакой было положено сбросить за борт). И сразу дали «добро» на взлёт.
Взлетать через клубы дыма было неприятно, но удовольствия оставаться на горящем авианосце не было вообще никакого. Они заняли отведенное место в патруле над «Журавлём», тот уже снова принимал самолёты. Примерно через четверть часа им приказали садиться на «Журавль», чем немало озадачили. Самолёты их эскадрильи были уже на корабле, Донти собрал своих пилотов прямо на палубе, и был немногословен:
- Итак, уважаемые мастера. Адмирал даёт нам шанс отличиться и нанести удар по вражескому авианосцу. Кто-то из вас считает, что задача ему не по силам?
В ответ последовало неодобрительное урчание. Командир кивнул головой:
- Прекрасно! Внизу сейчас обсудим тонкости. Сразу скажу – идем второй волной и нас будет лидировать Тойбери...
Одобрительный гул - идти за Ронго Тойбери готовы были все. На «Журавле» уж точно не найти было лучшего лидера. Расчетливый, хладнокровный, в меру рисковый, и невозмутимый в любой ситуации пилот. С парой навигационных линеек в голове. А, в атаке Ронго был подобен даже не летящему лому, а бронебойному снаряду...
Инструктаж не занял много времени, их самолёты «перезарядили» прямо на палубе и вскоре они были снова в воздухе. На цель вышли без проблем - «Бесстрашный» действительно был уже, что называется, под боком, и вскоре увиденный пилотами огромный столб дыма над горящим кораблём стал превосходным ориентиром. Выходя в атаку, Кот невольно отметил, что пожар на «Драконе» был тлеющим костерком для жарки маринованного мяса в сравнении с тем, что творилось сейчас на вражеском авианосце. Его корма была объята пламенем, всполохи которого, казалось, взлетали выше надстройки. Видно, полыхали оказавшиеся на палубе и в ангаре самолёты, и топливо для них. Позже Кот узнал, что один из самолётов первой волны был сам атакован уже «на курсе» и загорелся. Рон Далон, его пилот, принял решение, которое заставило бы склониться в глубоком почтении потомственных воинов Ламрии или Турсонга: он направил горящую машину на цель. Страшный пожар как раз и начался после его удара. Те, кто видел, говорили, что зрелище несущегося к кораблю с полосой огня за крылом «оборотня» было устрашающе и незабываемо. Ещё несколько бомб, угодивших в борт корабля, добавили «огонька» или нанесли повреждения ниже ватерлинии. Корабль, тем не менее, боролся, и народ с палубы в волны не бросался. Расчищавшие пространство над «Бесстрашным» самолёты держали на расстоянии уцелевшие вражеские истребители, и атакующим машинам угрожал только огонь зениток. Только и он уже был хиленьким, и вторая атакующая волна отбомбилась без потерь, почти как на учениях. И Кот, и Тин, и Рино положили свои бомбы в цель как учили. Несущиеся навстречу редкие трассы лишь добавили азарта. Кот промчался над палубой, обогнув огромный столб густого дыма. Бомба Конмара легла с недолётом, и рванула, подняв столб воды. Зато Мармо залепил свой груз в борт рикошетом от воды. Поле атаки их развернули на корветы сопровождения: один из них, правда, уже погрузился кормой в воду, второй хорошо горел, но два оставшихся повреждений пока вообще не получили. Их расстреливали из пушек всей кодлой, и падение в воду своего самолёта, сбитого зенитным огнём, только озлобило остальных. Свалив машину в пике, Кот азартно нажимал на гашетку, и, видя, как снаряды вспарывают волны у борта, или втыкаются в палубу и надстройки корабля, думал только о том, чтобы угробить как можно больше тех, кто сейчас метался под его огнём. Или пробовал отстреливаться - трассы черкнули выше фонаря кабины. Идущий следом Тин выругался и сманеврировал - его атака оказалась немного смазанной. Совместными усилиями, однако, небольшие корабли быстро измолотили в решето.
«Бесстрашный» продолжал полыхать и начал крениться. Тут произошёл ещё один интересный поворот дела: добивать авианосец мастера Дагаса подошёл фрегат, который осталась прикрывать шестёрка «оборотней» с «Журавля», появившихся тоже уже под занавес. Фрегат оказался «безымянный», с наспех закрашенным бортовым номером, и без флага. Но его безошибочно опознали, как фрегат класса «Капитан Страб» - достаточно старые корабли, некоторые из которых ещё состояли в составе Имперского Военно-Морского Флота, или стояли в консервации. Это только добавило интриги. Фрегат долго и настырно болтался поодаль, но, видя что «Бесстрашный» хоть и гибнет, но медленно, приблизился и сделал несколько залпов главным калибром под проклятия барахтающихся в воде и ещё остающихся на палубах людей. Может, это и было лишним - уже начал рваться боезапас в погребах. Полыхающий корабль стремительно повалился набок, полётная палуба ненадолго встала вертикально, и он скрылся под волнами. Бесчинствующему фрегату, который взялся добивать горящие и тонущие корветы, никто не мешал: чуть раньше, всё ещё державшиеся в воздухе пилоты с «Бесстрашного», видя, что дело проиграно, потянулись вместе с уходящими самолётами. Желавшие драться были уже сбиты при попытках прорваться к своим, избиваемым с воздуха кораблям, а оставшиеся, числом шесть, просто скисли. Один выбросился с парашютом, то-ли желая разделить судьбу уже сбитых, и покинувших корабль товарищей, то-ли топливо кончилось. Остальные предпочли сесть на палубы победителей, надеясь на их милость. За ними присматривали, опасаясь, что кто-то из них выкинет штуку подобную тарану Далона, и, пригрозили, что после такой выходки собьют оставшихся и выбросят за борт уже подобранных. Проигравшие садились на «Журавль». Некоторые - на последних каплях топлива: мотор одного заглох, когда машина остановилось на палубе. Ещё один плюхнулся в кильватерный след авианосца.
Чтобы подобрать уцелевших с потопленных кораблей, к месту боя направился «Морской Конь» - торгаш, шедший в составе охраняемого «Журавлём» конвоя. Спасённых оказалось немало. Капитана Дагаса в их числе не было - он предпочёл погибнуть вместе с кораблём и остался на мостике. Его примеру последовали ещё несколько офицеров. На следующий день, на этот же корабль передали и пилотов с «Бесстрашного», которых всё это время держали взаперти, хотя пообщаться хотели многие пилоты – можно было и знакомых встретить. Не разрешили никому. Из пилотов, по крайней мере, что вызвало удивление: дело-то было, что называется «житейское». Наверняка у большинства из спасшихся и попавших в плен на заветном счету, или в заначке лежали «откупные». На вопрос Мармо «к чему такая секретность», Джер пожал плечами, а Рино утешил, что может ещё и повстречают когда-нибудь в портовом кабаке кого-то из команд «Бесстрашного», или сопровождавших его корветов, вспомнят былое за кружечкой-другой. Пофантазировали немного по поводу фрегата, о котором проболтался кто-то из вернувшихся последними пилотов - кого только не мог подтянуть Адмирал под свою войну за хорошую плату, или взятку.
Встретить «кого-нибудь» из уцелевших с «Бесстрашного» впоследствии им не удалось. К счастью. Потому, что подобранных пленных «Морской Конь» вскоре тайно доставил на Камронг. Там их по сути дела законопатили в рабство. Надежда на освобождение была весьма призрачной. Надежды на возвращение домой не было никакой. Всей правды о случившемся, за исключением самого Адмирала и ещё нескольких человек из команды «Журавля» (команда «Дракона» от капитана до корабельного кота была искренне уверена, что с Дагасом сводил старые счёты Ферт) не знал никто. Им было неведомо, что случившаяся морская баталия была затеей вовсе не Адмирала. Хоть многие и знали, что капитан Дагас имел тёрки не только с адмиралом Фертом. Трения с Фертом, да и со многими другими капитанами он как раз и мог пережить. Дело было в том, что Дагас, базируясь в «вотчине» Империи, позволял себе действия, хоть и не причинявшие ей открытого ущерба, но, бывшие, что называется «на грани». И не было уверенности, что он её не перешагнёт - Дагас не скрывал, что собирается провернуть несколько «дел» и подыскать себе «тихую гавань». И, вовсе не обязательно, что она будет в пределах Империи, или её сателлитов. Вдобавок, он умудрился крепко поссориться с Департаментом Безопасности: выявив на борту корабля его агента, он жестоко с ним расправился, да ещё и растрезвонил на каждом углу. Конец карьеры капитана Дагаса был вполне закономерен: Империя могла многое прохлопать, на многое смотрела сквозь пальцы, а, то и оказывала тайную поддержку «негодяям Его Императорского Величества», но уж явно нарывающихся «на скандал» личностей без внимания никогда не оставляла...