1
Кто в нашем плохонаселённом краю, отрезанном ледяной пустыней и бездорожьем от остального мира и забытом богами, не знал и не знает матушку Варвару? Все знали, и все знают. Ещё бы: она такая древняя, что, поди, каждому из нас, если покопаться, будет прародительницей, как иным Ева. Только их Ева давно покойница, след оставила лишь в каких-то сомнительных генах, которые никто в глаза не видел, а баба Варя живее которых молодых будет. Сколько лет ей – не всякий бог знает: многих уж она, говорят, своими руками схоронила.
Похоже, научилась наша бабуля смерть обманывать, да ещё молодеть изредка чУдным образом, а как-чего – никто в эту тайну пока не проник. Колдовство, одним словом, но не такое, как у ихнего подлого докторишки Фауста или извращенца Грея, а иначе как-то. Всяко уж без писания бесовских договоров: Варвара-то ни писать, ни договариваться отродясь не ведала. Зато чудеса творить запросто может – это ей, похоже, от бабки Ванды досталось. Вот, к примеру, видят все: болеет матушка наша давно и всерьёз, дряхлеет, уже знахарями, консультантами да отпевальщиками в оборот взята, да вдруг, от какого-нибудь особо мерзкого клистира, как взбрыкнёт, и – глядь, вмиг снова поднялась, омолодилась. И всем докторам-шарлатанам по крепкой затычине выписала.
Да, загадка для всех, матушка Варя. Может, получила она когда-то тайные знания о скрытых внутренних резервах для выживания? Недаром же шепчутся о ней, называя старинным почтительным словом – Ведьма. Но, при всём том, имеет весьма открытый, беззлобный характер. Порой чересчур доверчивый даже. Только до крайности противоречивый. Всё в нём не сплетаемое переплелось: гордость с покорностью, лень с усердием, лукавость с прямодушием, смешливость с унылостью, а тугодумие с кладезями талантов. Нет, ни у кого нет такой удивительной матушки, как у нас, – зуб даю.
2
Как-то наткнулся я в нашей деревенской библиотеке на папку с варвариной родословной, и многое в её странном характере прояснилось. Начиналась история рода с дремучей бабки Ванды, которая в те стародавние времена, вместе с прочими эмигрантами вдруг в Европе очутилась. Как, почему, откуда они туда все враз понаехали – тайна. Принялись пришельцы обживать ту дикую часть Европы, куда цивилизация не совалась – культурные народы тогда предпочитали вокруг тёплых средиземных вод толпиться, за участок у моря друг другу кровь пускать.
Облюбовала баба Ванда для своей большой семьи шикарное местечко недалеко от центра – от альпийских лугов Швейцарии до Карпат. Ещё не освоилась, медицинский полис не завела, а уже отрядила лишние рты во все пределы – новые участки присмотреть, земельки застолбить. По всей Европе родня разбежалась: и на юг – за Дунай; и на север, к Балтике, и на восток, до самой Волги, окультуривая диких финнов и мордву; и на запад – к Рейну и Эльбе. Здесь аж до Франции и Испании вандовы родичи добрались – никто тогда на национальность не смотрел – не было ещё такого заведения. И языки учить не надо: мало, чем они различались. Больше на культурность смотрели: как кто пращуров хоронит и какими заклинаниями здоровье поправляет. Но на западе не сложилось житьё у засланцев бабы Ванды: везде германская родня вперёд успевала лучшие места занять. А там, кто не обнемечился, тот помер.
И было у бабы Ванды три дочери, здоровые, румяные, безо всякой медицины; и каждой своё гнездо треба вити. Старшая, Слава Венедовна, под мамкиным боком осталась, с финном Рюгенычем обвенчалась, чтоб балтийский берег с островом Руйян из окон лицезреть. Тамошних прибалтов под свою крышу взяла, говорить по своему выучила. Средняя, Слава Аваровна ближе к тёплому Адриатическому морю двинула, к древней Греции под бок. А младшей, Славе Полянишне, мамке нашей Варвары, широкая река Днепр приглянулась, тем паче, что там до самой Двины родня угнездилась.
Место на серёдке Днепра, конечно, было опасное, потому как весьма доходное: на каждом углу любой казар отступного требовал, и, если б не вмешался бравый краснобородый чужеземец Рус-Алан, могла и не отстоять прибыльного места миролюбивая Полянишна. Был ли тот воинственный Русий шведом, норвежцем или иным прибалтом, осталось не выясненным, но точно, согласно подшитой справки, текла в его жилах горячая азиатская кровь: пробрались эти ребята через Кавказ из Ирана, после того, как цивилизованные олимпийские герои их Трою раскатали и наиболее передних азиатов пустили по миру.
Явился к Днепру из прохладной Балтии этот по-восточному вероломный Русий со своей лихой братвой, конечно, не с коврижками, а в поиске места, где потеплей да пожирней, но понравилась ему покладистая Слава Полянишна, и речка Днепр тоже. Махом усвоил он Славин язык, да сделал ей дочку – нашу мамку Варвару. Имя ей дали такое союзное от славиного «вар» – хранить тепло, и от русийского «варяг», и с тех пор вымирающие соседи-греки, избалованные философией и запользованные врачами, прозвали их детей «варварами». Короче, кабы не этот Рус, не было б на свете нашей Варвары, а не будь он такой разбойник, не прижиться б ей в тех тёплых краях, которые нам, в нынешних безлюдных буреломах с болотами, раем кажутся.
Стали в месте вместе жить, но нету спокою: соседи с юга не дают. Соседи – они и есть соседи – любят под дверь гадить. Опять помог боевой характер балтийского героя, папы Руса – поддержал он других дочерей Ванды и родичей-германцев в их разборках с южанами-рабовладельцами. Проучили надменных византийцев, а награбленное, как водится, экспроприировали. В конце концов, даже с Балкан нахалов выперли.
3
Дочка Варя, видать, в тихую мамку пошла, но шальные ирано-шведские гены папаши-авантюриста всё-таки покоя не давали, в новые земли тянули, на восток да север. И утянули: оставила Варвара предкам их прибыльное дело на трафике «из варяг в греки», оставила племяннику Кию богатый оград на Днепре, а сама к финнам-мордве двинула, на просторы Ильменя, Оки да Волги. Там решила основаться и зажить покойно. Место на реке Волхов огородила, в честь родительницы Славой назвала.* Да не ведала, что главные её кровь, пот и слёзы впереди.
Беды подкрались быстро, и шли больше от собственной сложной наследственности: никак с раздвоенностью, противоречивостью своего характера совладать не получалось – полосы оживления и весёлости обязательно жуткой депрессией сменялись. То ликует без причины, то выпорет себя в порядке покаяния до полусмерти. И так, бывало, самолечением увлечётся, что уж и карачун на подходе, надо заграничных лекарей звать. А у тех одно средство – кровопускание.
Опять же с мужем не очень повезло: явился из диких степей черноглазый грубиян - горячая кровь и взял силой. А потом двести лет мучил своими набегами, да ещё деньги тянул. Дети и внуки пошли с той поры всё больше черноглазые и совсем уж раздвоенные. С одной стороны забитые и покорные, а с другой – такие нетерпеливые. Хотя на этой противоречивости всяческие таланты расцвели весьма.
Так и началась у маты Вари не жизнь, а сплошное Варварино горе. Лишь здоровье дюжее и выручало. Да ещё жизнелюбие и непокорность. Только решит себе очередной лекарь-изувер: ага, спеклась бабуля! – а она, хвать, – и разогнулась, стала в рост, да эскулапу – коленом. И смеётся, вдруг омолодевши.
Много наша матушка за свою долгую жизнь кровопускальщиков повидала, всяких, и своих, и пришлых. Не давали они ей продыху: вот один другого укокошит, так третий давай истязать бедняжку пуще прежних. Но особо туго пришлось ей недавно, когда соблазнил её один подлый докторишко из местных новейшими германскими панацеями. Таких он жутких диагнозов понаставил, таких диковинных лечений понапрописывал, что заслушалась она и поверила. А лекарь-проходимец с дружками столько кровушки ей выпустили, что чуть не утопили напрочь. После тех процедур надолго пошатнулось здоровье матушки Варвары – думали, уж не встанет. Глаза потухли, руки опустились, разумение ослабло, а из запёкшихся губ лишь бессмысленное бормотание рвалось. Потом вообще в забытьё впала.
Но и тут лечильники её в покое не оставили, пытались заставить во сне пахать. Впрочем, проку не много было. Тем паче, главные домашние знахари принялись сами в летаргию впадать. И тут один шустрый, чтобы разбудить, вдруг взял, да и перевернул её вверх ногами. Проснуться-то она проснулась, но головой совсем ослабла и себя не узнала. И следующий ловкач, жулик уж вовсе конченый, обобрал матушку до нитки – на подручных шарлатанов всё её добро отписал. Ладно, хоть дом не успел с аукциона толкнуть.
Ну, вот, и вернулся я к началу своего рассказа. Чародейка, всё же, наша матушка, хоть и с чудными генами – не забыла, как смерть обманывать. Как, что приключилось, но вдруг вышла она из комы и в сознание вернулась. Что теперь будет, уж и не знаю. Навешает ли люлей кому следует?
Так просто, для тех, кому интересно – выдержки из статей по славянству:
* «Те племена, из которых путем постепенной консолидации образовались праславяне, жили почти на краю индоевропейских пространств, севернее горного барьера, который отделяет южную Европу от Северной и тянется от Альп на восток, завершаясь на востоке Карпатами. В момент расселения (первая половина 2 тысячелетия) еще не было ни славянской, ни германской, ни балтийской общности; все племена перемешивались и меняли соседей по мере постепенного движения. …Отделение праславянских племен от родственных или соседних индоевропейских произошло около 4000-3500 лет назад…
На первоначальном этапе существовала масса групп и племен славян, которые были известны в Греции, Малой Азии, некоторые (по отдельным версиям) селились в Испании, Франции и даже Северной Африке - но в последствии они были уничтожены, либо ассимилировали… Лер-Сплавинский на основании формального статистического учета установил, что у славян больше языковых связей с германским языком, чем у балтийцев. Отсюда можно сделать вывод, что славяне жили западнее балтийских племен в непосредственной близости от германцев». (Вячеслав Поляков)
* «С VI века византийские источники заговорили о славянах, которые оказались самой активной силой на огромной территории от Иллирии до Нижнего Дуная, вскоре заселили большую часть Балканского полуострова, многие эгейские и среднеземноморские острова, многотысячными группами проникли в Малую Азию. В это же время славяне доходят до побережья Балтийского и отчасти Северного моря, река Эльба становится славянской почти во всем ее течении, а с верховьев Дуная они просачиваются в Северную Италию, в предгорья Альп и верховья Рейна. …Славяне предстают очень рано, может быть, даже изначально, смешанным в расовом отношении народом, и это могло сказаться на специфике его характера». (Кузьмин И.Г.)
* «Западные славяне, жили в 3-2 веках до н.э. - 4-5 веках н.э. в бассейне Вислы и Одры и в верховьях Днестра (на территории теперешней Польши и соседних с ней областей Украины)… Под именем "венедов" (до сих пор "venalainen" - по-фински означает "русские") славяне населяли тогда территории в бассейне реки Вислы и побережья Балтийского моря. Первые восточные славяне (анты) во 2-5 веках стали селиться на обширной территории от Западного Буга до Днепра… На рубеже 5-6 веков (славяне) вступили в борьбу с Византийской империей. Эта борьба была частью общего сражения европейских племен с рабовладельческими государствами Средиземноморья и Причерноморья, что являлось одним из признаков кризиса рабовладельческого строя. Борьба славян с Византией продолжалась в течение 100 лет и закончилась тем, что в начале 7 в. славяне заселили поречье Дуная и часть Балканского полуострова. Этим было положено начало южному славянству…
К 7-8-м векам н.э. славянские племена расселились по огромной, покрытой лесами и болотами территории по Днепру и его притокам, достигли Западной Двины, Чудского озера, реки Ловати, озера Ильмень, Волхова и Невы, дошли до Белого озера и рек Волги, Москвы и Оки. Вдоль водных путей они строили города и селения. В своем вековом движении на север и северо-восток славянские племена заняли значительные территории, населенные прибалтийскими и финно-угорскими племенами. Пришельцы-славяне селились вперемешку с малочисленным местным населением и в результате длительного общения ассимилировали его. Ильменские словене - одно из восточнославянских племен - построили на реке Волхов город Славу (впоследствии близ этого места возник Новгород Великий) и образовали третий племенной союз, в который входили и некоторые финно-угорские племена». (Павел Михеев)
* Еще в средневековых памятниках русов отождествляли с роксаланами - ветвью иранского племени алан. …В Х веке североитальянский автор Лиутпранд этноним "Русь" объяснял из "простонародного" греческого, как "красные", "рыжие". Название Черного моря как "Русского" встречается более чем в десятке источников Запада и Востока. Это… служит, в частности, обоснованием южного происхождения руси. Само это название осмысливалось как "Красное". В некоторых славянских источниках море называется не "Черным", а "Чермным", то есть Красным. В русской средневековой традиции тоже была версия, что название "Русь" связано с цветом "русый": багряный.
Топонимика иллирийско-венетского облика уходит в достаточно глубокую древность, может быть, к концу эпохи бронзы, когда по всему Европейскому континенту происходят значительные передвижения племен, в том числе передвижения, вызванные поражением Трои и ее союзников из Малой Азии, в том числе венетов (XII в. до н. э.). Именно в последней четверти II тысячелетия до н. э. на юго-восточном побережье Прибалтики появляется чуждое для этого района узколицее население, которое и доныне отражается в облике живущих на морском побережье литовцев, латышей и эстонцев. Именно эта часть Балтийского моря называлась некогда Венедским заливом…
Итак, русь, славяне, венеды. Исторические судьбы этих трех поначалу разных народов оказались настолько тесно переплетены, что в районе Восточной Европы они со временем стали представлять собой единое целое… Наличие различных этносов в немалой степени повлияло на форму и характер Древнерусского государства… (Кузьмин И.Г.)
См. публикацию http://www.paganism.ru/genes-sl.htm