Ахрименя и ВВ.
-Владимир Владимирович!- окликнул его незнакомый голос.
Последние годы, ему было в напряг упоминание ИО вслух, так как оглядывались, и щурились все, кто был и не был рядом в этот момент. И казалась, что даже дворовые кошки, ощенившись, проползали мимо.
-Пожалуйста, помогите мне с батареей, капает ! Я вас караулю уже около часа, а у меня больные ноги. Вы ведь прислужник государства и должны мне помочь!
Она говорила быстро и громко, почти скороговоркой, при этом, успевая расставлять дважды ударения в каждом слове.
Голос становился все уверенней и требовательней, и скоро должен быть перейти на угрозы. У ВВ с годами выработался хороший слух на музыку прошеньческих мелодий. Обычно, он не отвечал, пока гражданин не сковыряет 5 предложений, после этого, все становилось на свои места. Он мог точно спрогнозировать, чего ждать от данного субъекта, и мог решить «дать или не дать».
У него была яркая должность, но смертная внешность. Он мог многим помочь или отказать, и не в том ни в другом случае не отвечая за содеянное. Характер был спокойный и мягкий. Вредничал он редко, так как зол на жизнь не был, и давно ничего его не раздражало. Плохо это или хорошо, он не знал, да и не особо задумывался.
У него был обычный круг мужских интересов для его возрастной группы: слегка рыбалка, слегка выпивка, чуть-чуть бани, за его спиной стояла одна счастливая и две разгневанные женщины, и несколько добрых дел в неделю.
У него было много спокойных и радостных планов, до которых как-то все не доходили руки. Но мысли о них грели его сердце и возбуждали мозг, в глазах светилась вечная весна, хотя ноги давно стояли в осенней луже.
-Если вы сейчас не остановитесь, то я отправлю жалобу в МОСГОРДУМУ!, продолжал кто-то исполнять свою партию.
-Да вы просто сволочь, Владимир Владимирович!!!
О! Это уже было соло! Такое ему редко удавалось слышать в этом веке. Он заулыбался в глубине себя, остановился, оглянулся.
Перед ним стояла пенсионерка.
Она была совершенно стандартных китайских 5 XL размеров. Было видно, что у нее есть не очень удавшаяся дочь, вещи которой она старательно донашивала. Были на ней отглаженные и сильно подшитые джинсы, короткие молодежные сапожки 3х летней давности, длинный, не по росту пуховик ярко сиреневого цвета. В руках она сжимала треснувшеюся сумку из кожзама, а на голове был пуховой платок, наверно, подаренной ей на одно из дней рождений охламонистой внучкой. У нее были очень большие глаза, которые глядели из двух стекол, по форме и по толщине больше напоминающие тарелки для супа.
Они стояли и смотрели друг на друга.
-Как вас зовут?
-Зинаида Петровна Ахрименя, ул. Молодых Юннатов д8 кв3.
-А что у вас с батареями?
-Текут.
-Вы не хотите извиниться за сволочь?
-Нет, вот почините батареи и извинюсь.
Что-то до боли близкое и родное было во всем этом образе, но что? Мозгу было труднее придумать, чем памяти вспомнить. Он мило улыбнулся и произнес:
-Завтра к вам придут, будьте дома.
Зинаида Петровна, не ожидая такого, запричитала:
-У меня есть еще проблемы… У меня…
Она сделала один торопливый шаг вперед.
-Давайте без излишеств. Батареи, так батареи.
Она громко вдохнула и поправила очки, слегка спотыкнувшись о свою ногу.
Он элегантно пикнул и залез в свой лимузин. Посмотрел на нее в окно и слегка улыбнулся. ВВ знал, что его улыбка очаровывает и врагов и друзей, которых у него никогда не было.
Она тяжело тронулась с места, пошла по направлению к своему дому. Видно, её заряд бодрости на сегодня был исчерпан, она шла все тяжелее, и тяжелее.
Он смотрел ей вслед. Поймал себя на мысли, что не повысилось настроение от своего «дать», хотя, это было привычным.
Она скрылась за углом.
Он тронулся с места.