ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР
ПРЕДИСЛОВИЕ
Уже много лет продолжается мой диалог, переходящий в монолог с любимой учительницей истории Татьяной Петровной Иваниной, о том, какими были те дни декабря 1825 года, и какой он император Николай Павлович Романов. Сколько всего было сказано о нем. Но хотелось бы взглянуть на него и на время, в котором пришлось ему вступить на престол и жить 30 лет с субъективной точки зрения. С чем пришлось столкнуться человеку, который не собирался пока быть императором, но исполнял свой долг, с человеком, который был предан своими и спас мир на сто лет от революционной чумы.
Ведь не покушались на него и не пытались больше ни разу выступить бунтовщики, только до вступления на престо, еще понятия не имея о том, каков он. И снова возникает вопрос, а если бы поменять их местами с последним императором, был бы тот расстрел, смогли бы они стрелять в человека с железной волей и стальным взглядом? Изменил бы он ход кровавых наших событий, как изменил их в самом начале своего правления в декабре 1825 года?
Как легко и весело было все в самом начале, и как невыносимо и тяжело потом. Балы, наряды, любовь молодого мужа, ее восторг, немецкая королевна погрузилась в русскую сказку. Она плохо знала язык, но была уверенна в том, что как в русской сказке, все должно завершиться хорошо. У них всегда добро побеждает зло. Это точно знала немецкая принцесса, как только поняла, что вся ее дальнейшая жизнь будет проходить в далекой России. В том ничего удивительного не было. Только что победно прошелся по всей Европе русский Император Александр, он очаровал всех, даже неприступную английскую королеву. И почему бы ей ни стать одной из них.
Правда, императрица казалась странной особой. Но везде есть кто-то, кто не особенно нравится, только не в этом дело.
Немецкая принцесса Шарлота когда-нибудь станет русской императрицей, для этого она была рождена и росла, и воспитывалась. Но самое удивительное и состояло в том, что при всем при том она еще любила своего мужа. Такое бывает, в царских и королевских семьях довольно редко, но с ней случилось. Хотя для этого нужно было сменить веру и даже имя свое, при этом странном обряде крещения она стала Александрой Федоровной, но ради того, чтобы победила любовь и добро, она готова была и не на такое.
№№№№
Так бывает, когда все обрывается в один миг. И красивая волшебная сказка, вдруг оборачивается жуткой немецкой балладой, когда мчится мертвый всадник и увлекает свою невесту в могилу. Сколько таких баллад знала она с самого своего детства.
Правда, пока она купалась во всеобщей любви, а сюжет баллады развивался в судьбе ее предшественницы - императрицы Елизаветы. Что произошло с ними, когда они вдвоем отравились в это странное путешествие, а оттуда император - победитель вернулся в гробу, что там было, она не знала точно, да и не хотела особенно знать. Но он увлек Елизавету за собой в могилу. Хотя и в том ничего удивительного не была, разве была создана она для Зимнего дворца, для того, чтобы сверкать в свете, быть всегда на виду, она только уходила все время куда-то в тенистую аллею сада и заводила какие-то странные интрижки, словно такое при их положении допустимо.
Но как бы там не было, теперь это было в прошлом. И Александра Федоровна была уверена, что их это не коснется и на этот раз, потому что должен был выйти на сцену Константин. Ненадолго замрет эта веселая и такая интересная жизнь, а потом все будет течь в том же самом русле. Она снова будет сверкать и веселиться, и рожать наследников. А что еще от нее требуется.
Когда вечером появился в покоях ее муж, она сразу же по его лицу поняла, что что-то случилось. Хотя, что такое могло быть с ними?
- Константин отрекся от престола, все меняется, - глухо говорил он, то ли скорбя, то ли радуясь, в такие минуты она плохо соображала и никак не могла понять, что же будет дальше, что чувствует ее любимый муж.
- Я стану императором, все решено.
-Императором?- задумчиво повторила она, - но ведь это невозможно, нет, этого не может быть, хотя если он отрекся, то только это и может быть, - говорила она, путая слова и не веря тому, о чем они говорили.
Такой растерянности он не видел на ее лице никогда, он даже не узнавал свою милую жену.
- Император, завтра я стану императрицей, но почему так быстро.
- Нам не дано предугадать, - как - то неопределенно говорил он, припоминая строчку какого-то незнакомого стихотворения.
Она в тот момент, когда он говорил так, понимала его еще меньше, и страшная тревога никак не давала сосредоточиться.
Для ее предшественницы русская сказка стала в один миг жутковатой немецкой балладой, но не о ней теперь речь, а что ждет ее саму?
№№№№№№
Несколько дней еще была суматоха и неразбериха, но она уже привыкла к мысли о том, что они будут короноваться в самое ближайшее время. Она понимала, что это должно было случиться, если Елизавета могла, то почему бы не она?
13 декабря, вечером они говорили подробно о том, что и как будет происходить завтра, на Сенатской, когда войска должны будут ему, ее Николаю, присягнуть.
Он все время оглядывался на боевого генерала, словно искал у него поддержки, и тот уверял его, что все пройдет самым лучшим образом.
- Ничего не может быть, - говорил генерал,- нет причин для возмущений, нет больше Александра, упокой Господь его душу, нет той, которую они так хотели видеть на троне, они образованы и разумны, ничего не может быть.
Она не спала всю ночь, понимая, что все, что с ними будет происходить, бывает только однажды в жизни и больше никогда не повторится, они хотели бы сжиться с мыслью о том, что это так, но для этого пока просто нет времени. Но все наладится. Она долго мерила платье для коронации и ей все не нравилось, и казалось, что оно портит ее. А рядом с ним она должна быть самой восхитительной императрицей в мире. Но сначала присяга.
№№№№№№
В какой момент они услышали слово бунт, что там происходило, она так и не могла понять, казалось, что взрослые люди рассказывают друг другу какие-то страшные сказки.
Но лицо нового императора не позволяло сомневаться в том, что там происходило что-то страшное и непредвиденное, а когда только что вернувшийся оттуда генерал стал убеждать его в том, что ему не нужно туда отправляться пока
- Я сам все улажу, Ваше величество,- она испугалась по- настоящему, и лишилась чувств.
Император остался во дворце. Жуткая бездна могла в один миг все поглотить.
Потом генерал вернулся назад, а они все суетились вкруг нее. Она не понимала, как могут они, дворяне, бунтовать против того, кого, вероятно, даже разглядеть хорошенько не успели. Он не самозванец, он ни в чем не виноват, разве только в том, что исполняет тяжкий свой долг.
Она не ушла в свои покои, хотя он настаивал на этом. Она только пила какой-то специально приготовленный для нее чай и оставалась с ним.
Где-то рядом говорили о том, что мир может рухнуть за несколько часов, они с оружием, они бунтовщики, все погибло.
Вот тебе и сказка, где добро побеждает зло. Нет, и на этот раз самая жуткая немецкая баллада одержала верх. Дурнее знака и быть не может.
Он все время стоял у окна. И когда пришла весть о том, что убит генерал, он бросился туда, вниз. Она сцепила руки и молилась за него, за них всех, путая русские слова с немецкими.
Рядом стоял юный Александр, наследник, он смотрел на то, что происходит, и ни о чем не спрашивал, да она и не смогла бы ему ничего сказать.
Генерал был мертв, бунт так и не начался, но они все еще замерзали на Сенатской площади. Она, наконец, на рассвете следующего дня, после ночи, когда они не смыкали глаз, она взглянула в его глаза и увидела в их отсвет пожара.
Говорят, мертвых славян в древности сжигали на кострах, она не знала, что там происходило, но похоже было на то, что все горело ясным пламенем.
А потом, когда он все-таки взошел на престол, начались аресты и допросы, вместо балов, длились они бесконечно, но она не роптала, понимая, как его трудно.
Она издалека видела матерей, жен тех, которые в первый день подло предали своего императора, теперь они просили о пощаде, она не могла приблизиться к ним, она не хотела об этом говорить, потому что ее начинало трясти. И она снова и снова в какой раз переживала тот день и ту ночь, которые ( она почти была уверена в том) могли стать для них для всех последними. Она не хотела быть жестокой по отношению к этим людям. Она не хотела слушать, потому что тот, кто слушает, входит в их положение, прощает, а ей не хотелось этого пока, может быть потом, позднее, но пока нет, она не могла забыть пережитого и простить их.
Потом, скрывшись в боковой комнате, но все видя и слышала, она смотрела на князей, которых допрашивали. Они и на самом деле не понимали, что творят, все, кроме одного. Она навсегда запомнила его имя: Павел Пестель. Этот человек казался ей самим дьяволом. Что было бы, если бы он пришел к власти.
Сколько весь этот кошмар длился, она никак не могла вспомнить, недели, месяцы. Какого невероятного мужества это от нее требовало, веселая легкость ушла куда-то навсегда.
Когда заговорили о наказании, она понимала, что их надо было убрать, как заразу, чтобы спасти остальное общество. Они сами решили свою судьбу, хотя там было столько очень молодых людей. Сибирь и Кавказ, это не смертельно, но чтобы сделали они, если бы победили, об этом лучше было бы не думать.
Она и сказала ему о том вечером, когда он смертельно усталый пришел к ней.
- Чтобы бы мы не делали, - говорил он, - мы проиграли с самого начала, с первого шага, но от них не останется следа, они перестанут даже думать о бунтах.
И она, помня о судьбе несчастной французской королевы, во всем была с ним согласна в те тревожные часы, дни, месяцы.
Во второй раз она была поражена, когда узнала от своих фрейлин о том, что жены некоторых из них подали прошения о том, чтобы их отпустили в Сибирь к мужьям: княгиня Волконская, княгиня Трубецкая, жена Муравьева, других имен она не запомнила. Но как они могли бросить своих маленьких детей ради каторжников, как и на что они там собираются жить?
- Они тоже хотят бунтовать, - спрашивала она у тех, кто был знаком с этими женщинами.
- Они ничего в это не понимают, ничего не знают, но так они понимают свой долг и хотят быть с мужьями, - говорила задумчиво ее любимая фрейлина
- Это безумие, они о родных и о детях думать должны, а не о тех, кто сам решил свою судьбу.
- Они давали клятву перед богом быть с ними в горе и радости, здоровье и болезни.
№№№№№№№№
Она слышала о скандалах, связанных с тем пресловуто знаменитым поэтом, который везде кричал о своей любви к императрице Елизавете, и на какой - то дружеской пирушке пил за ее здоровье, и утверждал, что она жива, а потом, забыв обо всем уверял всех, что это император ее убил, чтобы занять трон, который должен был принадлежать ей. Что за бред? Но она возненавидела его за клевету.
Ради своего мужа, ради спокойствия, она пыталась с ним поговорить, когда он был приглашен к императору, но это невозможно, он ничего не видит и не слышит. Она быстро оставила эту затею.
- Дерзость и невоспитанность у них в крови, - говорила она, - им нравится оскорблять кого-то, выпячивая свои сомнительные достоинства.
Ничего на это не ответил император, только с грустью усмехнулся. Его жене, выросшей не здесь, яснее было видно то, к чему он привык и не замечал. Она устало улыбнулась в очередной раз и стала обсуждать какой-то наряд, не потому что ей этого хотелось, а чтобы он немного успокоился. И он был благодарен ей за это.
И вдруг он услышал от нее резкое, и сразу же понял о чем она говорит:
- Ты должен их остановить, дочь генерала Раевского бросила ребенка и блуждает где-то по Сибири, они не могут заставить страдать своих родных и беззащитных детей.
Он молчал, как всегда, хотя сам думал о том, как трудно это сделать. У них везде близкие, они просто не позволят этого сделать. Но он обещал сделать все, что возможно.
- Мой муж тоже сразу же вступил в сражение, но не с Наполеоном, ему достались его собственные дворяне, - писала императрица своей матери.
Сколько боли, сколько иронии было в судьбах и в строчках ее письма. Она знала, что они там, в Германии туманной не понимают и никогда не поймут того, что тут происходила, она бы тоже, глядя оттуда, не поняла, а тут приходится во все вникать и все понимать, а что им еще делать остается, если ее судьба, судьба ее детей навсегда связанна с Россией.
- Они не знали его, но они ненавидели власть, которую он олицетворял, - пыталась объяснить императрица, сама перечитывала эти строки и пыталась представить, что им известно, что они могут все-таки понять и принять из того, что происходит рядом.
№№№№
Император шагнул на допросы, хотя ему вовсе не обязательно было это делать, но он хотел все сам увидеть и услышать.
Он видел, как они фанатичны, жестоки и трусливы даже сейчас, и убеждался в том, что поступил правильно, что стало бы с Россией, если бы они пришли к власти. Там на небесах, куда бы они его тут же отправили, что сказал бы он брату своему и всем остальным, ждавшим от него твердости и решительных действий. Он подозревал, что и брат его оставил именно в тот момент, когда понял, что завтра будет бунт. Они все его оставили и предали, но он не собирался уступать. Он знал, что обязательно выстоит. И они видели это, и ежились, и паниковали. Он видел их сущность и не хотел, чтобы с ним рядом были такие дворяне. Он не понимал их, они не понимали его, зато знали, что судьбы их решены. Но даже в таком плачевном положении разве простили бы они ему слабость? Нет, конечно.
С ним остались только те, кто остались, но эти там, за чертой, которую он не собирался переступать больше. Он помнил о том, как терпимо к ним относился в бытность царевичем, но теперь точно знал, что вольнодумцы и поэты приведут к катастрофе. А Россия, без него победившая Наполеона теперь должна была устоять вместе с ним.
Император не мог знать в те дни, что мальчик, его сын и наследник, видевший бунт будет убит через 56 лет бунтовщиками, когда запутается в своих любовных похождениях и проявит к ним же непростительную слабость. А то, что случится с правнуком его, об этом лучше вообще никому и никогда не знать, но он останется тверд. Он заставил их всех и потом склониться перед ним и забыть обо всем.
№№№№№№
Она говорила ему о поэте, который пишет непозволительные стихи.
- Пусть в своем Михайловском их пишет и серым волкам читает, там холера и всякое может случиться.
И Поэт по его приказанию отправился подальше от двора, чтобы позволить передохнуть своему императору. Но было очевидно, что рано или поздно он вернется, и что тогда? Он не знал ответа на этот странный вопрос.
Он вернулся, скитался какое-то время по югу, и снова был в Петербурге, просил о позволении отправиться за границу, но и тут император оставался тверд. Потом он странно переменился и женился, наконец, согласился служить, но особенно на него не стоило надеяться. Давно было ясно, куда тянется дорога, которая устлана благими намерениями.
А при дворе уже появился блестящий офицер. Он так нравился императрице, она смогла, наконец, отвлечься и забыть о тех жутких днях, которые всем им пришлось тогда пережить.
И если бы не вторжение поэта, то возможно веселость и легкость, которой им так не хватало, вернулась бы к ним. Но француз оказался в центре событий, невольник чести, был обречен. Оскорбления посыпались на него, хотя император прекрасно понимал, что метил неугомонный поэт в него, только до такой дерзости, чтобы его вызвать на дуэль, дойти никак не мог, вот и подвернулся Дантес. Дуэли пока удавалось отменить, но как удержать одержимого дьяволом. Он умен и изворотлив, у него бредовые идеи, понять которые невозможно, но мстить он собирался всему белому свету, и своему императору в первую очередь.
Когда ему доложили о том, что поэт был убит, он только поморщился и не стал ничего спрашивать.
Он знал, что императрица принимала у себя Дантеса, а потом говорила ему:
- Как это несправедливо, но он ни в чем не виноват.
- Я знаю это, дорогая, но он должен оставить нас, ты ведь сама читала этот бред молодого гусара. Он твердит про высший суд, словно после всего пережитого меня еще можно чем-то испугать.
- Он так молод,- говорила она о гусаре, - и он тоже из старого дворянского рода, вот этого я не понимаю.
- Вероятно, дурная кровь отца повлияла, только что же нам с этими молодцами делать, вот вопрос. Но с ним проще, он офицер, пусть послужит на Кавказе, там выбьют из него эту дурь. Он один, ничего подобного больше не случится.
Она знала, что он говорит о событиях 14 декабря, которые они не смогут забыть никогда.
Так судьба второго поэта была решена, но сколько всего непредвиденного еще в его жизни оставалось?
№№№№№
Все эти тридцать лет Императрица обожала своего мужа. А он оставался все эти годы властным, упрямым, неколебимым. Они узнали его все, но узнали слишком поздно, потому сами от своей слабости и глупости пострадали. А стрелять больше не решились, пока он был жив, не решились ни разу, как этого не сделал даже одержимый и яростный Павел Пестель и все, кто стояли за его спиной.
Ушли декабристы и поэты, и только государь император ровно тридцать лет оставался незыблемым, при нем Россия жила без войн, зато появились первые железные дороги. Он сумел удержать в своих руках эту страну. НО его сын оказался слабее, и революционеры стали бесами в человеческом обличии.
1855 год стал последним в его правлении.
В ночь на 14 февраля он бродил по залам дворца, ни на минуту не сомкнув глаз. 15 февраля он отдавал последние распоряжения. 18 февраля император скончался, приказав одеть себя в генеральский мундир. Он готовился встретиться на небесах с генералом, убитым бунтовщиками в первый день его правления и поведать ему о том, что происходило за эти тридцать лет после его ухода.
Его последние слова были обращены к наследнику Александру: «Держи все».
Императрица Александра Федоровна пережила своего мужа на пять лет