Елисейские поля – это такие поля у городе Парижу.
Но сена на них не косят, и с комбайнами не допускают!
По таким полям исключительно гулять можно!
А ежели ты с комбайном заявился у Париж. То к ентим полям ты и на пушечный выстрел не подойдешь. Потому как – Елисейские!
Как-то раз, гулял я по ентим самым полям. Без комбайна. И увидел… Слона Митю!
Правда, на имя это он не откликался. Потому как слон – птица важная!
Нет – слон, конечно же, животное из Африки, или, в крайнем случае, из Индии. Но важной птицей каждый может стать, если постараться!
Стало быть, слон Митя – постарался!
И поэтому, на имя «Митя» он не откликался. А откликался он на исключительно почтительное обращение «Митрофан».
Митрофан был слон африканский, а это – вдвое больше чем индийский!
И уши у него, стало быть, тоже – значительнее!
Елисейские поля, это такие поля, которые и не поля вовсе.
Кусты там, если и растут, то растут не просто так.
В Парижу, вообще – просто так ни чего не бывает!
Если кусты есть, на таких вот полях, то все они рассажены словно и не кусты вовсе, а кремовые розочки в день именин.
И не просто так в день именин, а ровно вдоль дорожек!
Понятно уже, что слон Митрофан, кроме как по дорожкам, только и гулял.
У Парижу так принято. Там все гуляют по дорожкам. Потому как – кто же это будет – розочки на торте мять! То есть кусты на поле. То есть - у Парижу.
Проще говоря – мы гуляли.
Я и слон.
Гуляли мы в разные стороны, а значит – на встречу друг другу. Неминуемо сближаясь!
А на тех Елисейских полях, принято еще не только гулять, но и мороженным полнбир - наслаждаться!
И вот: гуляем мы с Митрофаном в разные стороны, и вдруг видим: Барышня!
А барышня – это всё одно что девушка, только у Парижу, и звать её принято – мадмуазель.
Смотрим мы с Митрофаном на барышню, и видим, что это не барышня вовсе! А продавщица - заветного плонбира – крем-бруле!
И тут, я понимаю: что вместе со мной и слон хочет заветный плонбир!
А слон, не просто, какой нибудь там слон, а африканский!
А таким слонам – весь лоток с мороженным, и мадмуазель-продавщицей – на один зубок!
Хоть слоны продавщицами и не питаются.
Слон Митрофан, в это время, тоже понимает, что я про него всё понял.
И в следующий трагический момент, мы уже не гуляем, а бежим на встречу с продавщицей. То есть с мороженным плонбир. То есть друг к другу.
Продавщица же, уразумев всё про нас обоих, бросила тут же крем-бруле своё, и побежала от нас в третью сторону! Где дорожек нет, одни кусты только!
Подбегаем мы с Митрофаном на то место, где только что была барышня, почти в одно время!
Только я чуть раньше: всё-таки мне только одно крем-бруле нужно, а африканскому слону и лотка не хватит…
Только я наклонился за своим плонбиром! Как вдруг! Откуда ни возьмись – стало быть, из моего кармана: мышь!
Нужно заметить, что где бы ни были мыши – в Парижу или нет. И какие бы слоны не были – индийские или в два раза больше. А только боятся слоны мышей поголовно!
В общем – слон от страха, в одну сторону, я от неожиданности - в другую. Гуляющие, от слона – в четвертую, потому что в третьей уже мадмуазель с продавщицей.
А главное, что все не по дорожкам, а по самым кустам! Которые не просто так - кусты!
После этого случая, я по Елисейским полям не гулял.
Но точно знаю: что Елисейские поля, это теперь такие поля – на которые ни с комбайном, ни со слоном, хоть с индийским, хоть с африканским, хоть с Митрофаном гулять – не положено!
Да и с мышами тоже – воспрещается…